- Я это проделаю, - сказал Питер. "Странно, - тут же подумал он, - сам только что слышал, как я это сказал, и все равно не могу поверить".
      "Звездный Крест" у него уже имелся. "Не лезь в добровольцы, не лезь в добровольцы", - эхом разносилось у него в голове, словно какой-то внутренний цензор вдруг пробудился, пытаясь бешеным повтором загладить свое прискорбное опоздание.
      С другой стороны, Редер уже почти год был пассивным объектом, который все кому не лень тыкали, щупали и лечили. Летчики-истребители любили сами чем-то заниматься, быть в действии, а не испытывать чье-то действие на себе. Такая черта изначально входила в свод их личностных характеристик и профессиональных способностей.
      Менее безумными его намерения от этого не становились, но Питер все же находил некоторое утешение в том, что все это находилось в согласии с его внутренней природой. Так он, по крайней мере, надеялся. А кроме того, он был убежден, что именно это и следовало предпринять. Если бы на том корабле был его дядюшка, ему бы точно хотелось, чтобы кто-то за ним прогулялся.
      Капитан Бетаб качала головой.
      - Нет, это невозможно. Вы приоритетный груз, коммандер. Я не хочу в дальнейшем быть вынужденной объяснять капитану Каверсу, почему я позволила вам покинуть корабль где-то между Луной и Антаресом. Вы, может быть, смерти ищете, но я вам тут не помощница.
      - Да в чем проблема? - упрашивал Редер. - Мне всего-то и нужно, что протянуть кабель туда, где датчики не перекрываются корабельным выхлопом, прицелиться, отстрелить грейфер и пригнать тележку обратно к "Африке". Будь тут у вас обезьяна, даже она с этим бы справилась.
      - Будь у меня на борту обезьяна, - раздраженно отозвалась Бетаб, - она бы уже имела свое задание и была бы слишком занята для подобных глупостей. А кроме того, вряд ли вы можете ожидать, что я пошлю кого-то, фактически голого, в открытый космос, где пираты кишмя кишат. Это слишком опасно!
      - Вы там кого-то видите? - с вызовом бросил Питер. Она исподлобья на него посмотрела.
      - Они там, коммандер. Они все время там. И пока Космический Отряд что-то с ними не сделает, они так там и будут болтаться.
      - Будь я Космическим Отрядом, я бы первым делом с ними разобрался. Почему-то сопротивление Бетаб только укрепляло его решимость.
      Капитан уткнула язык в щеку и внимательно его поизучала.
      - Я слышала, вы лихой истребитель. Похоже, вы твердо намерены это доказать. Как говорится, навести тут шороху.
      - Так точно, мэм, - с победной ухмылкой сказал Редер. - "Камикадзе" мой позывной.
      - Охотно верю, - язвительно пробормотала Бетаб. - И если с вами что-то случится, мне предлагается сообщить капитану Каверсу, что вы погибли во славу Космического Отряда. Ведь вы именно это мне предлагаете?
      - Я стопроцентно гарантирую, что капитан Каверс будет способен по достоинству это оценить. - Питер привстал с сиденья и подался к ней. - Но я вовсе не собираюсь погибать, мэм. Эта миссия предельно проста, и я не вижу причины, почему она не должна пройти как по маслу.
      Бетаб немного пожевала нижнюю губу, затем резко кивнула.
      - Ну что ж, коммандер, раз вы так твердо настроены проверить, удастся ли вам продолжить вашу знаменитую победную серию - разумеется, мне известно про игру в "динамику", ведь это мой корабль, не так ли? - то я вам такую возможность предоставлю. Лейтон, проводите коммандера и помогите ему со скафандром. - Тут она повернулась к Редеру и протянула ему руку. - Удачи, сказала она, обмениваясь с ним рукопожатием.
      Питер был страшно горд тем фактом, что в приливе энтузиазма не сломал ей ни одного пальца.
      Чистый восторг от грядущего противостояния, столкновения с опасностью, которого ему все последние месяцы недоставало не меньше утраченной руки, мигом вывел Питера на все десять десятых его боевой готовности. "Ну-ну, парень, - радостно подумал он. - Это все-таки ремонтная тележка, не "спид". Для начала пусть будут всего три десятых".
      А у него за спиной капитан Бетаб словно бы в беззвучном свисте вытянула губы и потрясла сильно помятой ладонью.
      Грейферная тележка хранилась в самом углу гулкого как пещера пускового бокса. Огромный бокс был рассчитан на челноки типа "поверхность-орбита", когда "Африке" приходилось доставлять грузы на планеты, не оборудованные обычными орбитальными мощностями. Резкие прожектора превращали его в ослепительную пещеру, где белые стены были исполосованы различными стыковочными принадлежностями и трубопроводами с цветной кодировкой. Сама тележка была простым универсальным механизмом без герметичной кабины. У нее были две ручки, а между ними располагался приборный щиток; Редеру она порядком напомнила виденные в далеком детстве фотографии древних мотоциклов. На внешней стороне колонки управления у нее имелся крошечный встроенный грейфер, который в неразвернутом состоянии чем-то смахивал на пупок. За колонкой находилось сиденье, с одного боку от которого имелась полка с инструментами, а с другого - лазерный сварочный аппарат. Еще ниже было шесть широких магнитных колес из мягкого пластика для езды по обширной поверхности грузового корабля. Пара небольших ракетных двигателей в самом низу, докомплектованных совсем крошечными движками корректировки в шести стратегически важных положениях, позволяла тележке перемещаться в пространстве.
      Наряду с другими ее возможностями тележка была разработана с тем, чтобы доставлять грейферный кабель за пределы облака частиц большой энергии, где его можно было нацелить с той точностью, которой при управлении с капитанского мостика на корабле с работающими моторами достичь было нереально. Кабель этот, являясь сверхпроводником внутри жесткой синтетически-матричной оболочки, выглядел совсем как гигантский садовый шланг с облепленной галькой поверхностью. Сам по себе он буксир не держал; он лишь служил проводником для того незримого силового поля, которое это делало.
      "Наверное, как раз для таких оказий все это и было разработано, подумал Питер, снимая через голову рубашку. - Весь фокус теперь будет в том, чтобы с "Квебеком" по скорости уравняться". Редеру предстояла одна из тех секундных операций, когда тебе хотелось, подобно навигаторам, воткнуться и взаимодействовать напрямую с машиной. "Вряд ли я когда-нибудь к такой операции по-настоящему буду готов, - с неловкостью подумал он. - Я люблю "спиды", но чувствовать себя таковым мне как-то не по нутру".
      - Вы бы не переключили управление под левую руку, пока я переодеваюсь? - попросил он Лейтона.
      - Конечно, - отозвался тот. - Сейчас, только за набором схожу.
      Стягивая с себя брюки, Питер почувствовал, как ткань обвисает от тяжести денежных ордеров в заднем кармане. Тогда он помедлил и немного поразмыслил. Ему вдруг почудилось, что, оставляя свой выигрыш на корабле, он оставляет там и свою удачу. "Чистое суеверие", - пожурил он себя.
      Затем Питер принялся открывать один за другим все ближайшие шкафчики для хранения всякой всячины. Очень скоро ему повезло, и он с радостным восклицанием вытащил наружу моток изоленты. Карманным ножом он отрезал два куска и сделал из них крест, надеясь, что холод на эту ерунду не повлияет. Затем Питер, совсем как в сказке про репку, потянул из заднего кармана брюк пачку денежных ордеров, и так и сяк дергая проклятый пластик. "Ну, давай же, - умолял он. - Лейтон вот-вот вернется, и я тогда полным идиотом предстану. Вылазь оттуда, черт тебя подери!" Пачка внезапно подалась и, понятное дело, тут же рассыпалась по полу. "Вот спасибо, -мысленно пробурчал Питер. - Так уже лучше". Ползая на коленях и собирая ордера, он яростно клял себя за то, что перестать придуриваться и сдать их на хранение Лейтону просто выше его сил. Наконец он собрал все свое богатство и изолентой присобачил его к грейферной тележке чуть выше того места, куда должны были упереться его ноги.
      "Ну вот, - подумал Питер, несколько раз на пробу дернув за пачку. Похоже, годится. Надеюсь, он не заметит". Затем он с сомнением взглянул на достаточно очевидную нашлепку.
      "Он как пить дать неверно меня поймет. Гм. С одной стороны, я не хочу, чтобы он ушел с мыслью о том, что я считаю его способным на воровство, а с другой, мне не по вкусу, чтобы он заподозрил, будто я в амулеты верю". Он еще немного поколебался. "Вот незадача. Вообще-то я чувствовал бы себя уверенней, если бы они со мной были. Своего рода гарантия безопасности из восьмисот пятидесяти кредиток". Остальной его выигрыш был засунут в шкафчик под койкой. "Так ты прикидываешь, одна половина другую к себе призовет? саркастически спросил он себя. И тут вызывающе упрямая, мальчишеская его часть вдруг отозвалась: - Ну да? А что в этом такого?"
      Когда Лейтон вернулся, Питер только-только успел натянуть на себя нижнюю спецодежду и был далек от готовности.
      Член команды удивленно заморгал, но медлительность Питера никак не прокомментировал.
      - Извините, что так долго, - лишь сказал Лейтон. - Нам редко требуются эти наборы для левшей, и никто не мог вспомнить, где они хранятся.
      Лейтон взялся налаживать приборный щиток. Если он и заметил пачку ордеров под крестом изоленты, то ни словом об этом не обмолвился.
      Редер с трудом подавил ухмылку, залезая в нижнюю половину объемистого скафандра, который он должен был надеть для работы в открытом космосе. Тут у него возникла мысль.
      - Вы мне блокнот не одолжите? - спросил он у Лейтона.
      - Пожалуйста, - ответил тот, доставая из кармана блокнот и ручку.
      - Я хочу, чтобы вы это капитану передали, - сказал Редер, нацарапав на листке краткую записку. - Если я не вернусь. - Записка уполномочивала Бетаб вернуть весь его выигрыш команде. "Что, Редер, еще амулетик?" - спросил он себя, получая наслаждение от собственного идиотизма. "Тебе от этого хуже не станет", - тут же откликнулась другая часть его разума. Кроме того, весело было выигрывать. А хранение и накопление денег только разрушало все веселье.
      Он вручил записку Лейтону, который сложил ее и кивнул.
      - Все будет в порядке, сэр, - сказал молодой матрос. Он явно хотел произнести слова ободрения, но голос его нервно дрожал.
      Питер поднял руки, и Лейтон опустил ему на голову массивную верхнюю часть скафандра. Затем матрос привел в действие автоматические затворы, которые скрепляли две половинки воедино. Питер провел ряд диагностических тестов, и в верхней части его лицевой пластины, где располагался многофункциональный дисплей, вспыхнул зеленый огонек. Тогда он поднял оба больших пальца кверху. Лейтон запустил лебедку, все еще прикрепленную к верхней половине скафандра, и она помогала Питеру, пока он волок себя и свое объемистое облачение к тележке.
      "Терпеть не могу скафандры", - горестно подумал Питер. Даже при нулевом "жэ" в них было неловко, но там, куда он отправлялся, особенно поблизости от моторов, высвобожденная энергия запросто могла проесть все менее солидное.
      Зная, что это необходимо, он все равно ненавидел ощущение тяжести и скованности. А кроме того, тот, что использовал этот скафандр до Редера, жутко наелся чеснока.
      Наконец Лейтон помог Редеру пристроить обтянутую фибросинтетикой задницу на крошечном сиденье и пристегнул его к нему. Затем они провели быструю проверку систем тележки и по всем пунктам получили зеленые сигналы.
      Редер провел свое средство передвижения в переходной шлюз, такой же огромный, как и весь пусковой бокс, и прикрепил к тележке кабель, который она должна была тянуть. Лейтон нагнулся, проверил надежность соединения, после чего постучал кулаком по шлему Питера, давая ему знак, что все в порядке, и удалился, задраивая за собой люк. Питер терпеливо ждал, пока шлюз начнет свой обычный цикл, наблюдая за тем, как индикаторы над наружным люком медленно меняют свой цвет на зеленый. В шлеме он никаких звуков не слышал, но точно знал, что снаружи должны раздаваться свист и шипение, пока воздух выкачивался из камеры. По мере того, как давление падало, окружающий свет менялся с бледно-зеленого на ярко-красный.
      Сердце его забилось в радостном предвкушении опасности. Ни один выход в открытый космос никогда не получался рутинным, а если здесь действительно были налетчики и если они заметили попытки "Африки" помочь своему терпящему бедствие собрату, все могло существенно отклониться от нормы.
      "Отклониться от нормы, - мысленно фыркнул Питер. - Нет, ты просто псих, Редер, - сказал он себе, когда наружный люк открылся. - И как у тебя только духу на такие безумные и беспочвенные прогнозы хватает?"
      Он вывел маленькую тележку наружу, за край переходного шлюза, где она свободно поплыла, связанная с кораблем относительно тонким, но невероятно прочным кабелем, который волокся позади.
      Как только Редер вышел из синтетической гравитации грузового корабля в космическую невесомость, кровь прилила к его голове, пока кровяное давление по всему телу выравнивалось; это было примерно как если бы тебя вдруг с ног на голову поставили. Поначалу кожа на лице неприятно натянулась; переход к невесомости также сопровождался временным головокружением и умеренной тошнотой. Тут, к счастью, еще один зеленый огонек загорелся на приборном щитке тележки, давая Питеру добро на запуск ракетных двигателей. Пилотирование дало ему возможность немного отвлечься от постепенного преодоления тех неприятных ощущений, которые пришли вместе с переходом на нулевое "жэ".
      Редер также ощутил совершенно иллюзорный холод. Этому чувству он даже поэтичное название придумал: "черный поцелуй космоса". Но он никогда о нем никому не рассказывал, поскольку считал, что вполне нормально что-то такое чувствовать, когда ты вот так запросто выплываешь из безопасного убежища корабля в великую пустоту.
      "Кроме того, - думал Редер, направляя тележку вдоль обширного, отдраенного космосом борта "Африки", - не очень-то полезно иметь в своем личном деле слишком много, так сказать, персональных пунктиков". Начальство традиционно давало летчикам-истребителям серьезную поблажку по части эксцентричности, и Питер не сомневался, что в его психологической оценке имеется солидный список всяких там вывертов. "Но теперь я бортинженер, мрачно подумал он, - так что пусть лучше этот список длинней не становится". Это была еще одна причина, почему всякие "черные поцелуи космоса" лучше было держать при себе.
      Какую-то секунду он позволил себе в очередной раз восхититься холодным, разноцветным великолепием звезд. Даже самое лучшее экранное воспроизведение и рядом не стояло с непосредственным обзором.
      Другой корабль в открытом космосе представлял собой крайне необычное зрелище; расстояния были слишком велики. Имелось, правда, несколько исключений; операция, при которой ты брал другой корабль на буксир, составляла одно из них. "Провинция Квебек" как раз появилась в поле зрения, когда Питер приблизился к хвосту "Африки". Корабль представлял собой просто темное пятно на фоне пестрой массы звезд. И секунду спустя Питер уже ошибочно воспринимал его как дыру в небе. Но затем начали медленно появляться красные и янтарные ходовые огни "Квебека", а от его бортов временами стал отражаться звездный свет.
      Питеру показалось, что по мере дрейфа корабль вырастает; "Африка" по-прежнему тормозила.
      А затем он уже оказался в стороне от "Африки", сам по себе двигаясь к многострадальному "Квебеку". Счетчики радиации на дисплее его скафандра застучали и затикали, когда он поплыл через облако частиц большой энергии, наведенное двигателями ведущего корабля. Поверх шума статики до Питера дошли слова капитана Бетаб, которая сообщила ему, что скорости "Африки" и "Квебека" скоординированы. Он к тому времени уже вовсю примерялся к заднему кораблю, то и дело производя интуитивные корректировки положения и стараясь, чтобы грейфер постоянно был нацелен на выбранную им точку.
      "Пока все в ажуре, - подумал он. - Но если бы это шло по видику, кто-то наверняка бы уже заворчал: мол, слишком гладко, так не бывает". И Питер чувствовал, как растущая неловкость ползет вверх по позвоночнику, настраивая мозг на сверхбдительность. Он резко огляделся. Вроде бы ничего.
      А потом он все-таки кое-что заприметил.
      В числе тех исключений, когда ты мог невооруженным глазом видеть в открытом космосе другой корабль, было еще одно: когда тебя приходили брать на абордаж. Когда пираты прицеливались, делали пробоину в твоем судне и высылали абордажную команду, чтобы его захватить. Такое фактически было немыслимо на настоящей войне - даже сильно покалеченный военный корабль был слишком смертоносен, так что его либо окружали, либо сажали в него ядерную бомбу и разрывали на газопылевое облако.
      Но что касалось грузового корабля, то ему вполне можно было проломить борт, а затем взять его на абордаж; вот почему космическое пиратство было возможно.
      То, что явилось его глазам, было слишком мало, чтобы увидеть в этом что-то кроме назревавшей проблемы, а уж тем более - чтобы в точности это идентифицировать. Впрочем, особой идентификации Питеру и не требовалось. Наверняка это штуковина была максимально гладкая, скорее всего, клиновидной формы, и черная как сам космос. Вот они, обещанные пираты.
      Или, раз уж на то пошло, пират. Ибо там, похоже, был всего один. Разумеется, еще несколько могло быть спереди; возможности индивидуального транспорта у Питера были весьма ограниченны. Ведущие корабли конвоя не были даже световыми точками на его лицевой пластине. Но он почему-то не сомневался, что враг там всего один.
      - Одинокий налетчик, - прошептал он, вопреки всему на свете обрадованный.
      Редер сразу сообразил, что капитан "Африки" еще пирата не видит. Эти корабли специально разрабатывались для максимального уклонения от фиксации. То, что прямому наблюдателю случилось оказаться в нужное время в нужном месте, было диким совпадением. И Питер не хотел информировать "Африку" прямо сейчас, хотя обязан был это сделать, ибо знал, что им сразу прикажут в темпе отчалить и бросить "Квебек" на произвол судьбы. Торговцам при первом же знаке опасности полагалось бежать, а ни в коем случае не оставаться, рискуя своими дорогостоящими и труднозаменимыми задницами. Личному составу Космического Отряда ставили задачу проявлять героизм, и именно за это платили; торговцам же - вовсе нет. Такую свою позицию Космический Отряд еще больше усиливал, когда считал нужным, посредством убийственных штрафов.
      Политика немедленного бегства была крайне непопулярна, и ее ненавидели как в Космическом Отряде, так и в Торговом Флоте. Но какой бы драконовской она ни была, она также считалась необходимой. Естественное стремление помочь своим братьям-торговцам уже вызвало попадание в лары пиратов множества грузовых кораблей, и больше о них ничего не слышали. Вот почему Космический Отряд стал сопровождать конвои, сообщил в свое время Редеру бортовой компьютер. Но обычно выслать удавалось только один сторожевой корабль.
      Было два очень популярных места, чтобы взять грузовое судно на абордаж. Одно находилось на том конце транзитной точки, где команды испытывали усталость и раздражение от Транзита. Второе, как сейчас, было там, где конвой только-только входил в транзит, и кто-то вдруг отставал. Это неизбежно ставило сторожевой корвет перед невозможной необходимостью находиться в двух местах сразу. А корветов было недостаточно, чтобы обеспечить каждый конвой двумя, особенно в таких сравнительно "безопасных" местах, как транзитные точки Солнечной системы. Проблема была и в том, что в каждую транзитную точку имелся доступ из слишком многих других; эти пираты вполне могли заявиться через одну из не нанесенных на карту транзитных точек в незаселенной системе.
      Но как бы то ни было, в этом вопросе существовала полная ясность: законным долгом каждого грузового корабля было доставить свой жизненно важный груз. Долгом сопровождавшего конвои корабля Космического Отряда было защищать их от пиратов. И вне зависимости от того, как тяжело сторожевому корвету было это выполнить или насколько безответственным казалось грузовому кораблю бросить своего ближнего хищникам на съедение, оказание помощи, особенно вопреки прямым приказам по конвою, могло в результате закончиться сроком тюремного заключения для капитана провинившегося судна и штрафом, в финансовом отношении совершенно разорительным для всей команды.
      Так что приказ, так сказать, обрезать пуповину никак не отражал истинных чувств капитана Бетаб и ее подчиненных.
      "Конечно, - думал Питер, - своим молчанием я подвергаю риску "Африку". И, между прочим, маленького сынишку миссис Редер, который сидит тут на шестиколесном велосипеде и дожидается, пока его поджарят и на стол подадут".
      Тут погруженному в тревогу Питеру вдруг показалось, что "Квебек" уже достаточно близко для сцепки, и быстрый взгляд на приборный щиток это подтвердил. Задний корабль только-только вошел в радиус действия грейфера. Теперь все было делом совмещения скоростей, операцией весьма тонкой даже в беспроблемное время. Но когда все ожидали, что на них вот-вот нападут, она становилась... чуть-чуть тоньше.
      - Блестяще, - пробурчал Питер себе под нос. - Вот я и традиционную британскую сдержанность освоил.
      Он теперь яснее видел пирата и был убежден, что его мишенью является именно "Провинция Квебек". Так явно лишенная энергии и находящаяся в конце цепочки, она становилась идеальной жертвой. "Все-таки надо быть штатским, подумал Питер, - чтобы вот так увидеть этого гада и тут же всем кораблям о нем доложить. Тогда печальная судьба "Квебека" сразу решится".
      По его мнению, если бы все просто хранили молчание и сосредоточились на спасении отставшего, был бы полный порядок. Разумеется, Бетаб вправе была с ним не согласиться, но Питер считал, что два грузовых корабля, сцепленные вместе, могли показаться слишком крупной мишенью. В конце концов, пираты искали себе добычу, а не проблемы.
      "Хотя, конечно, - с неудобством осознал Питер, - дело тут не просто в том, чтобы две эти штуки сцепить. Самым хитрым будет их потом в сцепке удерживать". А грейфер легко можно было отпустить с капитанского мостика. Редер был здесь только за тем, чтобы его нацелить.
      Тогда он ударил по рычагу, отпускающему зажимы, что притягивали его к сиденью, после чего сделал медленный кувырок через ручки тележки и оказался непосредственно перед грейферным механизмом.
      Прямо сейчас механизм этот напоминал плотно сложенные лепестки засушенного бутона гигантских пропорций. При запуске этот бутон раскрывался, разворачивая обширную сверхпроводящую паутину, которая могла охватить даже массивный нос грузового звездолета. Сразу за "лепестками" располагался пульт управления, откуда можно было запустить механизм, указать грейферу, когда ему зацепиться и, что в настоящий момент становилось еще более важным, когда ему отцепиться.
      Питер спереди пристегнулся к тележке, вытащил из футляра на рукаве скафандра нужный инструмент и вскрыл кожух, защищающий деликатные внутренности пульта от повреждений.
      - Ну вот, - пробормотал он себе под нос. - Теперь я грубо нарушил приказ, злостно попрал процедуру и Священный Устав. Если все это не сработает, я точно козлом отпущения стану. Утешает только, что скорее всего мертвым козлом.
      Но Питер никак не мог смириться с перспективой того, что "Провинция Квебек" будет брошена на поживу бандитам. "Мы слишком близко к транзитной точке, чтобы так просто этими людьми пожертвовать, - думал он. - А кроме того, это вообще плохая политика. Всякий раз, когда ты вот так кого-то бросаешь, ты пиратам новые силы придаешь. Хотя, конечно, не какому-то коммандеру политику ломать. Но черт побери, мужчина должен делать то, что он должен". А это, как уже давно подметил Редер, зачастую совпадало с политикой Космического Отряда.
      Шлем его скафандра на какую-то секунду слегка завибрировал, всасывая пот со лба и тем самым не позволяя обзору замутниться. После быстрого осмотра Питер воспользовался крошечным кончиком инструмента, чтобы отковырнуть миниатюрную секцию пульта управления - предельно трудный маневр, учитывая, что на нем были толстые перчатки и что пользовался он левой рукой. Теперь, если он не ошибся, эта штуковина должна была как надо развернуться и зацепиться, но с капитанского мостика ее уже было не отцепить. Осмотрев кожух, Питер задумался, не бросить ли его просто куда-нибудь от греха подальше. Затем он все же приладил его на место, но так, чтобы он был чуть-чуть приоткрыт.
      "Теперь это, пожалуй, может за несчастный случай сойти, - подумал он. Допустим, мы чего-то не заметили, когда всю эту ерунду проверяли. Задницу прикрыть никогда не мешает".
      Куда более неловко, чем он его покидал, Редер забрался обратно на сиденье и пристегнулся.
      Затем он с предельной аккуратностью заново соотнес себя с мишенью, отмечая, что теперь пират уже хорошо виден. Это был иссиня-черный треугольник, формой очень похожий на те бумажные самолетики, которые Редер мастерил в детстве. Из его гладкой, почти оплавленной наружности можно было понять, что он задумывался как челнок для атмосферных транзитов. Судя по всему, у этих пиратов где-то болтался корабль-носитель, который также перевозил их к наземным целям. Борта пиратского истребителя были открыты, демонстрируя солидную щетину всевозможных датчиков и антенн, однако наступательное оружие там имелось только одно. Насколько понял Питер, направляющие змеевики, заметные вокруг носовой решетки вражеского корабля, выглядели совсем как у фазированной плазменной пушки на семь гигаватт обычного орудия истребителя конвоев. Снаряжение более чем достаточное, чтобы принудить сопротивляющийся грузовой корабль к сдаче. Кроме того, там была легкая оборонительная батарея, стальные четырехгранники с направленной картечью, которая выпускалась навстречу налетающим ракетам, а также обычные лазеры.
      - Капитан, - сказал Питер в микрофон скафандра голосом самым что ни на есть непринужденным. - Я расположился. Стрелять?
      - Сейчас будем готовы, коммандер, - отозвалась Бетаб. Теперь громада "Квебека" уже практически заслонила звезды и полностью скрыла пиратскую "сурдинку", которая к ней подкрадывалась. Бандит явно извлекал преимущество из облака частиц большой энергии, оставшегося в кильватере конвоя, чтобы как можно дольше прятаться.
      "Пока его тактика играет мне на руку, - подумал Питер, - дай Бог ему здоровья".
      - Огонь по моей команде, коммандер. Огонь.
      Питер привел в действие грейфер, и тот стрельнул с такой силой, что вся тележка затряслась. Дальше он стал смотреть, как паутина расходится во все стороны, а затем стремительно падает к корпусу "Квебека". Ощутив рывок, когда механизм взял захват, Питер широко ухмыльнулся.
      И тут же увидел, как пират, точно наконечник черной стрелы, поднимается над горбом "Провинции Квебек" и устремляется вперед, к той секции корабля, где находилась команда.
      Питер наблюдал, как "сурдинка" зависает над "Квебеком" подобно бронированному кулаку. Пират легко сравнялся по скорости с большим кораблем, но больше пока делать ничего не стал.
      "Сейчас они, надо полагать, свои требования выдвигают", - подумал Питер. Затем он опять огляделся; никаких других пиратов в округе по-прежнему не наблюдалось. А этого, вопреки надеждам Редера, присутствие "Африки" совершенно не напугало.
      "Основные их силы должны быть впереди", - размышлял он. Имело смысл отрезать последние два корабля в цепочке, пока самое ее начало уже было озабочено транзитом в гиперпространство. И кто знал, как сильно растянулась эта цепочка, пытаясь предоставить "Квебеку" хоть видимость защиты.
      Питер старался считать, что его действия на такое развитие событий никак не повлияли. Ну, разве что самую малость. Отсюда вытекало то, что он должен был попытаться чуть-чуть склонить чаши весов в пользу грузового корабля. "Иначе, - подумал он, - получится так, будто я этим ублюдкам чуть ли не помог".
      Редер направил тележку к "Квебеку", ведя ее по кабелю на малой, абсолютно безопасной скорости. Добравшись до тупого носа грузового корабля, он заглушил ракетные движки, потянулся вперед и отцепил тележку от кабеля. Дальше, задействуя широкие магнитные колеса у нее внизу, он повел тележку вверх по корпусу корабля, пока не оказался под крыльями "сурдинки".
      "Теперь самое заковыристое", - подумал Питер, поднимая взгляд. Широкое и плоское брюхо вражеского корабля заслоняло звезды; казалось, до него можно рукой дотянуться. К несчастью, это была только иллюзия. На самом деле "сурдинка" была и крупней, и дальше, чем казалось, паря там точно стервятник, ожидающий, когда его добыча сама ляжет и подохнет.
      Редер прицелился в пирата собственным грейфером тележки. "Если я смогу ему датчики раскурочить, он сразу из боя выйдет", - рассуждал он. Затем он попытался припомнить, случалось ли кому-нибудь в прошлом военный звездолет при помощи подручных инструментов атаковать.
      Наконец он выстрелил, и грейфер ударил точно в центр его мишени. Питер включил магнитную лебедку и покрепче ухватился за руль своего шестиколесного велосипеда, стараясь не думать о том, что будет, если по какой-то причине грейфер отцепится. Случись такая неприятность, его бы отбросило по непредсказуемой траектории и он бы мелкой искоркой промелькнул на экранах у тех, кто был в настоящее время озабочен материями куда более важными. Затем Питер все же задумался о том, кончится ли у него вначале воздух или рециркулятор здесь такой эффективный, что ему придется от голода подохнуть.
      Внезапно пилот "сурдинки", судя по всему, решил, что небольшой впечатляющий полет станет таким зубодробительно пугающим, что "Квебек" сдастся без единого выстрела, и привел свой корабль в движение. Тележка Редера тут же оторвалась от грузового судна и свободно повисла на конце привязи. "Черт побери" лихорадочно подумал Питер. - Вид у меня сейчас, наверно, как у самой амбициозной лягушки во вселенной, которая пытается Матерью Всех Мух овладеть".
      К сожалению, грейферные тележки не могли создавать полей инерционной компенсации; скафандры тоже. А потому свирепое ускорение и сила Кориолиса крутили внутреннее ухо Питера, как хотели, и он отчаянно сосредоточился на том, чтобы не дать тошноте себя пересилить. О последствиях выбрасывания съеденного в собственный шлем даже думать было невыносимо. Яркие звезды сумасшедшими дугами носились у Питера перед глазами, и он изо всех сил цеплялся за руль. Твердые края тележки немилосердно продавливали его мясо.