- Знаете, сэр, поначалу я думал, что здесь кому-то в скафандре придется проехать, - с энтузиазмом сказал Редер. - Но потом Падди.... старшина Кейси то есть... припомнил одну старинную методику. Нужное оборудование у нас есть. Это хорошие новости.
      Каверс вздохнул.
      - Не томите.
      - А плохие новости в том, что такой вот импровизированный план вполне может...
      Сара Джеймс подвела "псих" еще ближе. Длинная медленная траектория из внешних пределов этой не вполне солнечной системы привела к тому, что ее комбинезон под скафандром пах достаточно скверно. Скверно пахла и вся маленькая треугольная кабинка; для таких дальних полетов разведывательный корабль попросту не предназначался. Разумеется, они могли бы гораздо скорее сюда примчаться... но даже самый замаскированный корабль в мире не сумел бы этого сделать без выброса квантов энергии. И эти кванты даже несовершенные датчики мокаков запросто бы обнаружили.
      Внутри голошлема пучок тянущихся через корпус микролучей казался крылом какой-то упорно рыщущей птахи, что с нежной смертоносностью махало перед лицом у Сары. Даже для самого лучшего пилота все это было слишком тонко. Зато моторы "психа" работали в точной синхронизации с пятнами, роящимися на горячем солнце спектрального класса F5, прикрываясь также выбросами радиации и отходов с мокакского завода по переработке антиводорода. Позади нее тише мыши сидел Редер. Он молчал всю дорогу, то проводя имитационные проверки, то погружаясь в тревожную дрему.
      "Быть может, он все-таки не такой уж пилот "спида", как вся эта публика", - подумала Сара.
      - Подходим, - едва слышно сообщила она. Особой разницы это не составило, но она ничего не могла с собой поделать. - Пока никаких признаков, что их активные датчики нас застукали.
      Редер одарил ее улыбкой - вовсе не безжалостной улыбкой пилота, а просто улыбкой - и вложил пальцы в пару импровизированных перчаток управления, размещенных на подлокотниках кресла, где обычно сидел стрелок.
      Если Сара ошиблась или если мокаки засекли их пассивными сканерами, первым признаком этого станет плазменный разряд или лазерный луч, который их долбанет. И если им очень не повезет, у них даже будет время понять, что случилось.
      - Готово, - без выражения произнес Редер. Пока он натягивал шлем, Саре бросился в глаза черный локон, мокрый от пота, что прилип к его высокому лбу. Затем он обратил лицо к ничего не отражающему шару. - Даю отсчет. Три. Два. Один.
      Внутри корпуса "психа" раздался слабый звон. Сара переключила свой голошлем, и корабль вокруг нее исчез. Модифицированная ракета "ястреб" уплывала от корабля-разведчика подобно любому другому куску космического мусора, которые обильно наполняли окрестности звезды вместо планет. Она еще больше приглушила моторы "психа", доводя их до минимальной эмиссии, холодной и невыразительной пылинкой дрейфуя среди множества световых крапинок, что ползли меж неподвижных звезд. Одной из этих крапинок был орбитальный форт, который и представлял собой их мишень...
      Ну вот. Краткий десятисекундный поджиг, и двигатель "ястреба" на мгновение заполнил поле зрения лучистым туманом - бортовой компьютер переводил эмиссию в видимый свет. По дуге уходя от "психа", ракета тянула за собой незримый отрезок волоконно-оптического кабеля. Это давало ей связь с кабиной "психа", неразрывную и нераспознаваемую; на войне подобная методика уже многие поколения не использовалась. Скорости в современном военном конфликте бывали слишком высоки, стычки слишком скоротечны, чтобы что-то столь громоздкое и неуклюжее могло работать. Если не считать вот этого, одного-единственного, уникального случая.
      "Похоже, идея все-таки хорошая", - мысленно проворчала Сара. Благодаря шлему она могла наблюдать за питанием ракеты. Час за часом проходил, и лишь периодический подсос из водяной трубки отмечал их прохождение. Редер включал двигатели ракеты почти на минимальный уровень сигнатуры и через случайные промежутки времени. Наконец "ястреб" согласовал свою скорость с мишенью. А ею служил искусственный спутник из сплава меди с никелем и кремнезема, все еще зазубренный и пенящийся от конструкционного процесса, в котором для расплавления материала и придания ему формы использовалась термоядерная энергия. Поверхность из камня и шлака вполне могла бы показаться естественной, не будь она такой свежей... и не будь она густо усеяна различными установками. "Рельсовые пушки" торчали наружу, плазменные орудия высились на турелях, а в черных пещерах таились противокорабельные ракеты. Вот он, форт.
      Сара восхищалась деликатностью, с какой "ястреб" выдвинулся на позицию в считанных километрах от критически важных точек. "Интересно, а другой так же прекрасно справился?" - спросила она себя. С уверенностью об этом судить было сложно. Никакой суматохи не фиксировалось - только это и можно было сказать.
      - Готово, - произнес Редер. Голос его был грубовато-хриплым от усталости и напряжения. - Отсоединяю линию. Перехожу на автоматику.
      - Даю сигнал, - отозвалась Сара, посылая закодированную вспышку жесткого излучения. Рискованно, но необходимо. - Сигнал пошел.
      - Теперь несите нас отсюда подальше! - воскликнул Редер, буквально корчась под ремнями, что притягивали его к сиденью стрелка. "Ага, - подумала Сара. - Вот оно, его долготерпение".
      Она с легким сочувствием улыбнулась.
      - Прошу прощения, коммандер Редер. У нас, у "психов", все по-другому. Мы сначала дожидаемся отвлекающего удара, а уж потом ускользаем.
      - Но... - Тут он с трудом заставил себя замолчать и осел на спинку сиденья. - Ладно, лейтенант, это ваша птичка.
      - Лиха беда начало, - пробормотал сидящий рядом навигатор.
      При дрейфе с нулевым "жэ" конические дорожки, прочерченные на схематике голошлема, выглядели обманчиво мирными. На самом же деле они изображали то, как целая эскадрилья "спидов" на полном ходу несется к вражеским опорным пунктам, причем с максимальным уклонением - такими маневрами, которые напрягали пилотов и их машины на все сто процентов их возможностей. Позади них "Радклиф" и "Метьюрин" тоже вовсю разгонялись. Намного тяжелее "спидов", разгонялись они, разумейся, медленней, зато их мощные моторы и инерциальные компенсаторы гарантировали им более высокую скорость в дальнейшем, впрочем, удары лучевых орудий никто из них перегнать не мог.
      Внезапно картинка в шлеме расплылась в хаос, туман, статику. Руки Сары напряглись на панели управления. Все "спиды" запускали контрмеры: визжачи, генераторы ложных сигналов опознавательной системы "друг-враг", бомбофуки, маяки, мнимые корабли. Все поле роилось призрачными судами, голосами, выкрикивающими команды с мокакскими кодами и тому подобным.
      Информационные капсулы несли с собой вирусы, которые должны были посеять панику в системах управления и контроля если им удалось бы прорвать оборону мокаков.
      - Лейтенант, это ваша птичка, но я все же предлагаю вам поскорее нас отсюда уносить. Мы не узнаем, сработало ли оно, пока оно не сработает, а тогда лучшее прикрытие и придумать будет сложно.
      - Вас поняла, будет исполнено, - отозвалась Сара.
      В конце концов, она не была пилотом "спида", который мог рисковать своей шкурой без хорошей на то причины. Хорошей причины у нее уже не имелось; так что Сара запустила моторы "психа" и в осторожном, но достаточно быстром темпе начала удаляться от орбитального форта мокаков. Форт бил почти наугад, и огонь был таким бешеным, что ее детекторная система пылала и переливалась как рождественская елка. Однажды все лампочки на корабле вспыхнули, когда мимо проревел тяжелый плазменный удар, а сразу за ним последовал буквально сантиметровый промах рентгеновского лазера от мины-ловушки. Оставшийся позади них модифицированный "ястреб" должен был проделать то же самое, что и мины - выстрелить одномегатонную термоядерную боеголовку, чтобы генерировать чудовищной мощности лазерный укол. Этот укол, однако, должен был иметь другую длину волны и нести с собой нечто большее, нежели обычное разрушение на том конце. Причем в неразберихе разрывов большой энергии и обманных контрмер этот ущерб должен был пройти незамеченным.
      "Спады" не несли с собой ничего, кроме целого вороха помех и всевозможных уловок. Истребители были затарены огневой мощью под завязку, но они приближались слишком стремительно для точного прицеливания. Впрочем, при определенной удаче их ракеты "солнечный феникс" могли оказать определенный эффект...
      Голошлем отключился после мига чистейшего белого света, ярче тысячи солнц. Сара сорвала его; фиксированные дисплеи на пульте демонстрировали то, как защитные экраны выжигаются под воздействием облака частиц и гамма-радиации, которое не уменьшалось, как это бывает после взрыва обычной боеголовки. Это воздействие все длилось и длилось, подобно излучению с поверхности новорожденной звезды.
      - Газовая оболочка, - напряженно пробормотал Редер.
      В условиях, минимально похожих на нормальные, они бы беспокоились о радиации, что пронизывала "псих" и их тела. Но теперь у них были более непосредственные заботы. Бомба типа "гостинец" преобразовывала миллионы тонн массы в стремительно расширяющуюся газовую оболочку. Не считая очень близкого радиуса, взрывы в космосе ударного эффекта не оказывали. А вот самоподдерживающаяся термоядерная реакция с такой колоссальной массой для толчка создавала свою собственную, хоть и скудную, но все-таки атмосферу, и если они были в пределах досягаемости...
      Кромешный мрак.
      ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
      Синтия Роббинс проверяла весь контрольный список вместе с одним из старших пилотов, прежде чем дать добро на вылет его отремонтированного "спида". Пилот, мягко говоря, был не в восторге от того, как нешуточно она в этот процесс погрузилась, и всячески ей это демонстрировал. На самом деле лейтенанту Роббинс вовсе не требовалось этим заниматься. Это была работа для простого техника.
      Но Синтия логично рассудила, что если она не заставит этих пилотов как-то с ней взаимодействовать, они легко приобретут привычку совсем ее игнорировать и работать мимо нее, что наверняка понизит ее эффективность. "А мою эффективность, - размышляла она, - ничто понижать не должно". Кроме того, Синтия получала массу удовольствия от того, что она вынуждала пилотов это делать. Пусть даже мелкая месть за их гнусные подозрения была теперь отложена в сторону. Впрочем, не для таких дуболомов, как этот Фридрих. Небольшой, но приятный триумф на мокакской базе очень всему этому поспособствовал.
      Задача проверки контрольного списка также могла проделываться компьютером, но коммандер Редер решил, что, занимаясь ею непосредственно, пилоты смогут избежать лишней самоуспокоенности. "А кроме того, - мысленно добавила Синтия, - так они меня не смогут избежать".
      - Магистраль главного блока датчиков? - спросила она.
      - Ажур, - усталым, раздраженным голосом отозвался пилот. Затем он кашлянул.
      - Готовность орудий, - продолжала Синтия поверх кашля пилота, который теперь уже стал постоянным. - Дозиметрический контроль. - Теперь пилот заходился громким сухим кашлем, практически ее заглушая. Именно это, как ей казалось, он и пытался делать. - Подсистемы?
      - Аж-жур, - выдавил он между приступами.
      - С вами все хорошо? - спросила она.
      - Помогите, - вымолвил пилот, совсем задыхаясь. Затем наступила тишина.
      Трап был поднят, так что Синтия воспользовалась своим пультом, но безрезультатно. Тогда она подбежала к аварийной панели и набрала код. Трап неохотно опустился. Синтия подняла взгляд на "спид". Не увидев там никаких движений, она поднялась по трапу.
      Пилот обмяк в кресле, а лицевая пластина его шлема помутнела от влаги. Синтия сломала пломбу и сняла с него шлем.
      - Боже ты мой, - выдохнула она затем и сделала невольный шаг назад. Каким бы газом ни кормила его система жизнеобеспечения, чистым воздухом он определенно не был. У нее и у самой глаза заслезились, и Синтия вырубила подачу. Затем она проверила его пульс. Пульс казался слегка ускоренным, но главное, он там был. Кроме того, лицо пилота было совсем не того цвета, какой можно было в подобной ситуации ожидать.
      Тут трап начал подниматься.
      - Эй! - заорала Синтия, бросаясь к выходу, но слишком поздно. - Эй! крикнула она снова, уже в закрывающуюся дверцу. "Надеюсь, хоть кто-то меня услышал", - подумала она, когда дверца наглухо захлопнулась.
      В ушах у нее загудело. Это могло означать только то, что "спид" откачивает воздух, готовясь к старту. "Вот те на, - подумала Синтия, кидаясь к панели управления. - В системе жизнеобеспечения только слезоточивый газ, а в кабине вообще ничего". Она попыталась заставить "спид" прекратить откачивать воздух, но он на ее команды не откликался. Он вообще ее игнорировал. "Остался только один вариант", - подумала Синтия. Припомнив прошлый раз, когда со "спидом" случилась подобная заморочка, она даже не попыталась добраться до его внутренностей. У нее не было никаких сомнений, что от ее вмешательства они будут защищены. Натянув себе на голову шлем пилота, она включила рацию и дунула в микрофон.
      - Внимание, помогите, - сказала она. Уже становилось трудно дышать.
      - Роббинс. - Это был голос Редера.
      - Сэр, я заперта в "спиде" Фридриха. Воздух откачивается, а трап не открывается.
      - Уже иду, - откликнулся Редер и ткнул кнопку интеркома. - Весь персонал на полетной палубе, кто ближе к "спиду" Фридриха, ситуация аварийная. Опустите его трап. - Затем он рванулся к двери.
      Синтия ухватила пилота за подмышки и поволокла его к трапу. Хорошо, конечно, что коммандер уже на подходе, но и самой себе помочь тоже не помешает. Роббинс была девушка тренированная, но тащить тяжесть Фридриха оказалось труднее, чем она ожидала. Она стиснула зубы и поволокла, упираясь пятками во всевозможное оборудование. Кровь забарабанила у нее в ушах, и она почти сразу же стала задыхаться. Не одолев и полдороги, Синтия рухнула на колени, жадно хватая скудный воздух и чувствуя себя будто в дурном сне, когда со всех ног куда-то бежишь, но так никуда и не добираешься. Легкие работали вовсю, но воздуха почти не находили. "Так не пойдет", - подумала она. Грудь ее все сильнее ныла, а перед глазами поплыли белые круги.
      И тут Синтия кое-что придумала. Мера была довольно опасная, но могла сработать. Бездействие же равнялось смерти.
      У нижнего края дверцы трапа имелся выключатель; дотянуться до него было очень тяжело, если только полностью обшивку не отодрать, но ее миниатюрная ладонь вполне могла протиснуться туда и нажать... Синтия змеей корчилась на полу, пока не смогла привести руку в нужное положение. Это было страшно неудобно. Затем она надавила на небольшой затвор, и трап стал опускаться. Роббинс опускалась вместе с ним, стараясь не отпускать руку.
      "Лучше всего скатиться с трапа, - подумала она. - Так я у спасателей Фридриха на дороге не окажусь, да и держать затвор будет удобней".
      Люди протопали мимо нее и подняли пилота, а затем быстро вынесли его по трапу и положили на палубу.
      - Дайте кислород! - крикнул Редер. - С вами все хорошо, лейтенант?
      - Так точно, сэр, полный порядок.
      - Отличная работа, Роббинс, - похвалил он. - Листер, давайте сюда носилки.
      Синтия отпустила затвор, и трап резко пошел вверх. Она попыталась выдернуть руку, но не успела, и кисть застряла. Девушка выругалась и попыталась протолкнуть руку обратно к затвору. Найти его уже не удалось. Трап сомкнулся на ее запястье. Дальше все казалось уже совершившимся, словно в воспоминании; она наблюдала за происходящим, не веря своим глазам и в то же время четко понимая, что это абсолютно неизбежно.
      - Нет! - воскликнула Синтия еще раньше, чем почувствовала боль. С жуткой неотвратимостью трап сломал мелкие кости ее запястья, и она закричала от шока, падая на колени. Самым худшим во всем этом показалось ей то, что больно не было - по крайней мере, в начале. Она почувствовала, как ломается кость, даже это услышала, ощутила, как натягиваются и рвутся мышцы и сухожилия. Трап наглухо захлопнулся, обрезая остатки плоти, которые держали ее в вертикальном положении, и Синтия без чувств распростерлась на палубе. Кровь била из обрубка ее запястья как из перебитого гидравлического шланга.
      Все произошло так стремительно, что никто даже толком понять ничего не успел. Вообще-то трапы так быстро не поднимались.
      Редер метнулся к ней, и один взгляд на кровь, струящуюся по борту "спида", все ему рассказал. Прямо на бегу он выхватил свой ремень. Затем он затянул его у нее на руке, используя как жгут.
      - Голдберга сюда! - заорал он. - Живо!
      Синтия очнулась в темноте, тишине и медицинском запахе лазарета. Она подняла веки, которые почему-то показались ей очень тяжелыми, и вздохнула.
      - Вот вы и проснулись, - сказал низкий голос возле нее. Роббинс удивленно вздрогнула и повернула голову. Ей улыбался Падди Кейси. - Как вы, милая?
      - Мм, - произнесла она, затем облизнула губы и попыталась снова. - Вы должны звать меня лейтенант, - велела ему Роббинс стараясь выглядеть холодно и неприступно.
      - Как вы, милый лейтенант? - повиновался Падди.
      Как Синтия ни пыталась, улыбки она сдержать не смогла. А затем она кое-что вспомнила. Рука казалась слишком тяжела на подъем. Тогда она повернула голову и посмотрела. Культя была в повязке, но она различала контуры дооперационного блока нервной регенерации. Этот блок должен был заботиться о том, чтобы нервы ее запястья оставались функциональными и восприимчивыми, а также блокировать болевые импульсы. Без него такая синтетическая рука, как у коммандера Редера, была бы невозможна.
      Глаза ее наполнились слезами. Тогда Синтия их закрыла, силясь взять себя в руки, но рыдания все-таки поднялись из ее груди и вырвались наружу. Падди мигом присел к ней на койку. Огромными лапищами он взял ее за плечи, а потом нежно погладил по волосам.
      - Как славно поплакать, - сказал новоирландец. - Сейчас для вас самое то. Поплачьте, милая. - Он уронил поцелуй на ее макушку. - Вот и хорошо.
      Синтия так удивилась, что даже перестала рыдать и вместо этого заикала. Затем она шмыгнула носом и жалобно произнесла:
      - Вы не должны...
      - Милый лейтенант, - тут же исправился Падди. Ослабив хватку, он широко ей улыбнулся. - Буря была, но недолгая, - добавил он.
      Синтия сперва растерялась, затем взяла себя в руки.
      - Не последняя, надо думать, - сказала она, отстраняясь. Тогда Падди встал с койки и сел рядом на стул. - Что вы здесь делаете, старшина?
      - Падди, - поправил он.
      - Старшина Падди, - с легким намеком на улыбку сказала Синтия.
      Кейси ухмыльнулся.
      - Вы потрясающая женщина, лейтенант. Я здесь вот почему. Просто мне показалось, вам сейчас может захотеться, чтобы рядом был друг.
      Она какое-то время его поразглядывала. Полные надежды голубые глаза, кудрявые рыжие волосы, курносый нос, заразительная улыбка и... какой же он все-таки огромный!
      - Да, - сказала Синтия. - Мне и правда этого хочется.
      - У меня уже создается впечатление, будто наш диверсант сам желает, чтобы его поймали, - сказал Редер капитану. - Лейтенант Роббинс была его лучшей защитой. Пока все думали, что она диверсантка, он мог гораздо свободнее свои делишки обделывать.
      Каверс сжал губы и сложил руки домиком.
      - Кое-кто сможет вам возразить, что мокаки - фанатики, способные практически на все. - Он внимательно оглядел Редера; неделя в регенерационных резервуарах прекрасно позаботилась о радиационном заражении. Теперь он всего лишь выглядел лет на десять старше, чем ему полагалось, но это должно было скоро пройти.
      - Калечить себя без необходимости и тем самым устраняться от возложенных на тебя обязанностей, сэр, никакой не фанатизм, а предельная глупость, - мрачно заметил Редер. - И я совершенно убежден, что если бы шпион знал о механизме открывания дверцы трапа, этот механизм тоже бы не работал. Нет, просто наш приятель все кровожаднее.
      Каверс подался вперед.
      - Похоже, вы знаете, кто это, - медленно заключил он. - Или так вам, по крайней мере, кажется.
      Редер кивнул.
      - Когда Синтия окончательно вышла из-под подозрения, осталась только одна персона. Но поймать эту персону с поличным будет непросто.
      - И все-таки у вас есть план, - предположил капитан.
      - Так точно, сэр. Проблема должна быть в ведомстве квартирмейстера. Мои люди слишком пристально друг за другом наблюдают; никто ни на секунду наедине ни с одной деталью не остается. А если и остается, то эту деталь потом берут на инспекцию. Следовательно, мои люди этих деталей не ломали.
      - Так проблема с дефектными запчастями решена? - спросил Каверс, удивленно приподнимая брови.
      - Сэр, уже довольно долгое время нам ни одной не попадалось.
      - Тогда почему вы решили, что проблема в ведомстве Ларкина? Быть может, диверсант - кто-то из ваших людей, но он просто не хочет на какой-то мелкой проделке попадаться. Как вы уже сказали, наш приятель все кровожаднее.
      - Верно. Но наши самые серьезные проблемы всегда были связаны с искаженными программами. Доступ к которым может быть получен только путем прямого подключения к компьютеру "спида".
      - Но с камерами слежения... - начал Каверс.
      - Сэр, их легко одурачить. По-настоящему толковый шпион, как этот, будет к ним готов.
      Капитан кивнул. Более бдительный шеф контрразведки мог бы установить что-то лучше защищенное от постороннего вмешательства. Но Бут был слишком далек от служебного соответствия; только и мог, что гоняться за теми, кого он с самого начала преследовал.
      - Что у вас на уме, коммандер? - наконец спросил капитан. - Вы бы сюда не пришли, если бы чего-то от меня не хотели.
      - Так точно, сэр. Мне нужно, чтобы вы собрали совещание всего персонала квартирмейстера, включая его самого.
      - И что? - спросил Каверс, разводя руками.
      - Зал заседаний будет оборудован прибором ультрафиолетового излучения. Он высветит порошок, который я распылил по всему компьютерному интерфейсу того самого "спида". В этом самая суть нашей проблемы. Когда ультрафиолетовый свет загорится, шпион будет у нас в руках.
      - А как насчет ваших людей? - резонно спросил Каверс. - Они все это время должны были касаться тех же самых поверхностей. А кроме того, что, если диверсант просто руки помоет?
      - Все поверхности, к которым нужно получить доступ, чтобы изменить программу, находятся внутри панели управления, - сказал Редер. - Для этого есть специальная клавиатура, и она находится под замком. Этот замок можно открыть отмычкой, я вас уверяю. Но все же доступ туда совсем не так прост. И законным правом этого доступа располагают всего четыре человека: я сам, лейтенант Роббинс, старшина ар-Рашид и Ларри Тоу, наш компьютерщик. Ни у кого из нас на руках этого порошка нет.
      - Даже у вас? - недоверчиво спросил Каверс.
      - Даже у меня, сэр. Я всякий раз перчатки надевал. Я также ни с кем этим планом не делился.
      Каверс отхлебнул немного кофе.
      - А откуда у вас такой порошок? - поинтересовался он. - Сложно себе представить, чтобы он в обычном порядке был квартирмейстером заказан.
      Питер улыбнулся.
      - Разумеется, сэр. Я его на базе "Онтарио", в "Шпионской лавке" приобрел.
      Каверс сплюнул кофе обратно в чашку.
      - Вы шутите! На базе "Онтарио" есть шпионский магазин?
      - Лавка, сэр, - поправил Редер. - Она в основном для тех, у кого развилась паранойя в отношении своих супругов или коллег по работе и кто хочет по-тихому их на чем-то застукать. А товар там действительно первоклассный.
      Каверс с кислым видом покачал головой.
      - Сомневаюсь также, что у нас на складе прибор ультрафиолетового излучения имеется, - сказал он.
      - Представьте, сэр, я тоже об этом подумал. - Редер поставил перед капитаном небольшой саквояжик. - Вот этот к любому стандартному разъему подойдет. Но он у меня только один... - Питер благоразумно решил дальше не продолжать.
      - То есть, будьте с ним осторожны или готовьтесь тратить время на то, чтобы еще один такой смастерить. - Каверс улыбнулся. - Ладно, согласен. - Он открыл саквояжик и достал оттуда прибор, затем положил обратно. - И все-таки. Что, если он руки помоет?
      - Порошок такой мелкий, что он впитается в кожу. Ни в чем, кроме ультрафиолетового света, он не проявится, и смыть его невозможно. Его можно только постепенно сносить.
      Улыбаясь, Каверс покачал головой.
      - Как-то все слишком просто, - сказал он. - Впрочем, ладно. Тут капитан встал. - Я позабочусь об этом, коммандер. Вы хотите там быть?
      - Если вы не против, сэр.
      - Не против. Я прикажу секретарю в нужное время вас вызвать.
      - Благодарю вас, сэр. - Редер отдал честь, и капитан ему ответил. Затем Питер повернулся и вышел из кабинета.
      - Знаете что, коммандер, - заявил Падди, - по-моему, вы и все прочие о нашем милом маленьком лейтенанте очень неверно судили.
      Редер чуть из штанов не выпрыгнул. Для здоровенного мужчины Падди двигался неслышно, как кот.
      - О каком это вы милом маленьком лейтенанте? - поинтересовался Редер.
      - Черт побери! Да знаете вы, сэр, о каком. Я о лейтенанте Роббинс толкую.
      - И в чем же мы о ней неверно судили, старшина? - Лицо у Падди было очень серьезное и озабоченное, так что Питер перестал его изводить.
      - Она ведь из Димонова Дома, сэр. Знаете, что это такое?
      Питер немного подумал, затем покачал головой.
      - Это ужас что за место, сэр. Если хотите знать, ошибкой было вообще его колонизировать. Люди там в битком забитых бараках теснятся. Единственный способ вести там хоть какую-то личную жизнь - это держать свои мысли при себе. Нет-нет, вы понимаете, о чем я, сэр, - подчеркнул он, хотя Редер и не думал возражать. - Лицо как маска, предельно ровный голос и сдержанные жесты. Не все так могут. Уровень самоубийств там очень высок.
      - Стало быть, когда лейтенант такой холодной становится... - задумчиво начал Редер.
      - Она просто вежливость проявляет. И я вам еще кое-что скажу, сэр. Она вас жуть как уважает.
      - Правда? - Это его немного смутило. "Но как этот прямолинейно-агрессивный здоровила из Новой Ирландии все это выяснил? мысленно подивился Питер. - Я тут о ее самообладание чуть башку себе не расшиб, и все без толку. А он здесь без году неделя, и она уже с ним вовсю откровенничает". С другой стороны, разве можно было поверить, что Падди настоящий артист с микроманипулятором, если просто взглянуть на его огромные лапищи со шрамами от матросских зубов на костяшках?
      - Ну да. До этого никто не пытался ей помогать. У нее никогда много друзей не водилось, но с тех пор, как она на военную службу поступила, у нее их вообще не было. Она такая одинокая была. Но вы ей помогли, и она вам жуть как благодарна.
      - В самом деле? - спросил Питер, очень польщенный.
      - Она чудесная девушка, сэр, - сказал Падди, и в глазах его появилась задумчивость. - Такая чудесная, что я из-за нее даже решил на офицерские курсы поступить.
      Редер мысленно представил себе Падди в офицерском мундире. "Хотя вообще-то он может еще каким офицером сделаться, - подумал он. - И их дружба им обоим на пользу пойдет. Он сгладит ее острые углы, а она - его".
      - Я попозже обязательно зайду с ней повидаться, - сказал Питер.
      - Вот и хорошо, - отозвался Падди.
      Он так и стоял там, глядя перед собой в палубу, пока Редер наконец его не спросил:
      - У вас что-то еще, старшина?
      - Так точно, сэр. Спасибо, что спросили. Я тут прикинул, пока "Неустрашимый" какое-то время в доке будет стоять, да и малышка-лейтенант тоже... - Он прикусил губу и перевел дыхание. - Как бы вы посмотрели, если меня тут придержать, чтобы я ее работу делал? - Падди с надеждой взглянул на Редера. - Я опытный, - заверил он коммандера. - И я тут особо распоряжаться не стану. А то ведь один дьявол знает, кого этот отдел личного состава из своей колоды выдернет и сюда пришлет.
      "Да уж, - подумал Редер, - Бута какого-нибудь".
      - Хорошо, Падди, я посмотрю, что тут можно сделать. Но никаких обещаний.
      - Понятное дело, сэр, - лучась улыбкой, отозвался старшина. - Вы не пожалеете.
      "Надеюсь, черт побери, - подумал Редер, провожая его глазами. - Хотя сущим наказанием ты тоже бываешь".
      Нечаянно столкнув саквояж со стола, Стюарт Семпль тут же услышал досадный звон разбитого стекла. Капитан велел своему секретарю ценой собственной жизни этот саквояж охранять. "Ведь ничто никогда с моего стола не падало и не разбивалось, - горестно подумал Стюарт. - И надо ж такому случиться. Ну за что мне такое наказание?"
      Был только один выход. Он нажал клавишу на интеркоме.
      - Ларкин на связи. А, здравствуйте, старшина. Чем могу служить?
      - Нет ли у вас такой вещи, как прибор ультрафиолетового излучения? спросил Семпль. - Я только что капитанский разбил, и мне бы очень не хотелось, чтобы он об этом узнал.
      - Даже не знаю, - медленно произнес Ларкин. - А зачем капитану этот прибор?
      - Он не сказал, сэр. Он только велел мне ценой собственной жизни его сберечь.
      Ларкин ухмыльнулся.
      - Попробую вам помочь, - пообещал он. - Не хочу, чтобы вы за такую мелочь жизнью расплачивались.
      - Благодарю, вас, сэр, - с глубокой признательностью отозвался Семпль.
      Квартирмейстер отключил связь и не на шутку задумался. Зачем капитану прибор ультрафиолетового излучения понадобился? Кое-кто его во время очень своеобразного секса использовал, но с личностью Каверса это никак не вязалось.
      "А как еще ультрафиолетовый свет действует? - спросил себя Ларкин. И тут его осенило. - В нем некоторые вещества светятся". Он встал из-за стола и вышел из кабинета.
      Так уж получилось, что прибор ультрафиолетового излучения у него был. Квартирмейстер хранил его у себя в каюте, и именно туда он теперь направлялся. Войдя в каюту, Ларкин достал прибор из шкафа и настроил его. Затем он выключил верхний свет и включил ультрафиолетовую лампу. Его ладони тут же стали ярко-зелеными.
      Да падет на них проклятие! После той славной работенки с компьютером Фридриха он уже несколько раз мыл руки. "Печать греха, - в тупом ужасе подумал Ларкин. - Их греха!" Все это не могло так закончиться. Он не мог допустить, чтобы его взяли как агнца, когда он был подлинным воителем за свою веру. Стыд его просто убьет. А провал навлечет на него вечное проклятие.