Джеймс Дуэн, С.М. Стирлинг
      Восхождение
      (Бортинженер-1)
      Пер. с англ. М. Кондратьев
      Oн - герой галактической войны, потерявший в бою правую руку и
      вынужденный стать скромным бортинженером на элитном космическом
      линкоре... но это - официальная версия.
      В реальности же элитный линкор "Африка" - старое корыто,
      толком не способное пролететь и пару-другую парсеков... а скромный
      бортинженер - лихой парень, весьма довольный новой непыльной
      работенкой и новой, приживленной рукой!
      Но... знал бы он, что будет дальше!
      А дальше - головокружительные космические приключения, пираты,
      негуманоидные чужаки, предатели, религиозные фанатики... и черт
      знает что еще.
      И со всем этим предстоит разобраться Питеру Редеру
      разудалому звездолетчику далекого будущего!..
      ГЛАВА ПЕРВАЯ
      - А что было потом? - с интересом спросила официантка, придвигаясь ближе и заманчиво сияя глазами.
      - А потом я умер, - голосом низким и торжественным ответил ей коммандер Питер Эрнст Редер.
      - Да ну вас! - Она шаловливо хлопнула его по плечу полотенцем. - Ладно, видик посмотрите. А мне стойку протереть надо.
      Редер вздохнул и принялся тыкать пальцем по кнопкам.
      Щелк.
      - Я хочу тебя, Ворн!
      - Но, Лирика, у меня жена, дети!
      - Они тебе не нужны, Ворн... тебе нужна я! Только меня ты хочешь!
      - Мне жаль тебя, Лирика! Ты даже не понимаешь всей пропасти между словами "любить" и "хотеть"!
      Щелк.
      - Подлинный антрацит с Земли. Сформировавшийся миллионы лет тому назад из настоящей живой материи, этот роскошный камень может стать вашим всего за...
      Щелк.
      - Гррреххх! Видит Всемогущий, мы пытались их спасти. Наших падших братьев и сестер. Мы взывали к ним, вразумляли и молили, но они нас не слушали. Тогда мы отвернулись от них и бежали с того карнавала ЗЛА. Они же за нами не последовали. Они продали нам место, которое считали пустыней. Но мы твердо знали, что сделаем из него рай!
      И все же... все же нас подстерегало искушение. Да, даже здесь, где вокруг нас были только братья и сестры. В том самом месте, где мы искали искупления, лежал змий... мы слышали его подлое шипение о богатстве... о власти. Мы могли купить себе рай, нам уже не требовалось его строить. Именно этого мы возжелали, и средство было под рукой. Почти неограниченный запас горючего. И мы пали.
      Они так хотели это горючее! Они заплатили бы любую цену... И мы пали. Мы продали наш драгоценный источник, позволили им построить промышленные платформы, где работали их специалисты. И мы помогли им распространить черное пятно греха по вселенной. Мы дали им средства к изнасилованию...
      - Гм. Можно я переключу? А то когда Толкователи мокаков начинают вот так про изнасилование вещать, мне что-то не по себе становится.
      Редер усмехнулся и отдал официантке пульт. Они самую малость заигрывали друг с другом с тех пор, как он присел к стойке. Похоже, ей пришлась по вкусу его чернявая ирландская привлекательность, а он ничего не имел против ее аппетитно-карамельного шарма. Кроме того, вряд ли он мог рассчитывать на лучшее времяпрепровождение в ожидании транзитных инструкций.
      Он огляделся. Большая квадратная комната, свет как раз тот, что надо, повсюду интересные скошенные зеркала. Кабинки одновременно и уютные, и вместительные, а на столики можно не только выпивку, но и локти поставить; даже табуреты у стойки самые что ни на есть удобные. Сама стойка из золотистого дуба имела внизу настоящую латунную подножку - астронавты были в таких вещах ох как разборчивы. На дальней стене бара висели голограммы с подписями. Самые старые относились в основном к Топографической Службе; там были те, кто открывал новые системы или погибал при такой попытке. Более современные демонстрировали главным образом летчиков-истребителей, стрелков и десантников, брошенных на борьбу с мокаками. Расположенный в военном космопорте Кап-Гаттерас бар "Облатка" был своего рода жемчужиной.
      "Интересно, - голосом Хамфри Богарта подумал Редер, - почему из всех распивочных на всех базах этого мира мне довелось именно в эту забрести? Ведь этот бар просто образцовый. - Он вздохнул. - Я тут всего раз побывал и уже наверняка знаю, что буду по нему скучать", - грустно подумал он затем. Зато Питер точно не собирался скучать по госпиталю с его изнурительными часами физиотерапии и страстно желал вернуться к настоящей работе.
      Официантка переключила видик на спортивную программу, и это разом вывело Редера из задумчивости. Стена превратилась в беспорядочную кутерьму мечущихся фигур, глухих ударов и стонов с ревом толпы на заднем плане.
      Красочно разодетые чудища на полном ходу наскакивали друг на друга, испуская театральные охи и крехи вперемежку с низким рычанием. Игра представляла собой что-то вроде американского футбола, только без мяча. Здоровенные мужики толкали друг друга по полю к стойкам ворот, схватываясь и вырываясь. Изображение дергалось и мигало, пока режиссер переключался с одной нашлемной камеры на другую.
      Редер с официанткой немного понаблюдали, после чего в обоюдном безразличии отвернулись.
      - А почему мы вообще с этими фанатиками в войну ввязались? раздраженным тоном спросила официантка, имея в виду ту программу, с которой она только что переключилась. - Я хочу сказать, если мокаки хотели от Содружества отделиться, почему мы тогда при первом же удобном случае раз и навсегда с ними не распрощались? Сказали бы им скатертью дорожка и все дела. Нет, правда, почему? - Она недовольно закатила глаза.
      - Вижу, моя милая, вы никогда об антиводороде не слышали. - Питер глотнул еще пива. - Реальность такова, что без него Содружеству очень туго придется.
      Хотя вопрос был вполне уместен. "Эти мокаки, - подумал Редер, - так омерзительны, что порой кажется - надо совсем с ума сойти, чтобы даже в бою с ними дело иметь".
      Официантка сморщила курносый носик.
      - Не надо мне про реальность, когда я про мокаков ворчу. Это просто невежливо. И почему они, кстати, мокаки? Если имеются в виду обезьяны, то они куда симпатичнее.
      - МОКАК означает "Миссия, Осуществленная в Конгрегации Аскетизма и Кротости". - Редер понаблюдал, как официантка с трудом это усваивает; от неодобрения у нее аж уголки рта втянулись.
      - Конгрегация... - пробормотала она. - Это что-то из физики. Или нет это такая болезнь. Когда газы в желудке.
      Питер прыснул, затем взял ее за руку и с серьезным видом произнес:
      - Видите ли, милочка, должен с прискорбием вам сообщить, что у вас конгрегация. Выйдите, пожалуйста, из моего кабинета, а то вы сейчас ка-ак рванете.
      Официантка взорвалась смехом. Она была просто очаровательна, когда смеялась. "Глаза так и искрятся", - подумал Редер.
      - А что это на самом деле такое? - поинтересовалась она, кокетливо выдвигая плечико.
      - Конгрегация? Ну, это значит собрание или церковь...
      Странным образом его очередной исчерпывающий ответ, похоже, вселил в официантку какую-то робость, и она смущенно отодвинулась. "Вот так всегда, обреченно подумал Питер, наблюдая, как она уходит. - Нельзя раз за разом людям верный ответ давать". Было особенно досадно, когда у него так с хорошенькими женщинами получалось. Редер сжал губы. "А, ладно, - решил он затем. - Может, и к лучшему. Очень некстати было бы свою единственную и неповторимую в баре "Облатка" встретить. Да еще в такой момент своей военной карьеры".
      Приказ о его новом назначении уже был подписан, и ему предстояло покинуть военный космодром Кап-Гаттерас, как только пилот челнока прибудет, чтобы ему этот приказ вручить. Один Бог знал, когда он еще это место увидит - если вообще когда-то увидит.
      Питер скорчил гримасу и левой рукой осторожно взял бокал с пивом, косо поглядывая на правую. "Ненавижу эту штуковину, - подумал он. - Пусть даже это и лучший протез, какой современная медицина может мне обеспечить". Кисть его правой руки выглядела совсем как настоящая. Вот почему с некоторых пор с каждого солдата в обязательном порядке делали трехмерную голограмму. Если ты по нечаянности терял какую-то часть своего тела, тебе железно обеспечивали механический дубликат.
      Однако новая рука по-прежнему болела и оставалась практически немой. Спецы сказали, что когда он привыкнет к сигналам с нервного интерфейса, появится больше нюансов - больше восприятий тепла и холода, твердого и мягкого, хотя чувствительности настоящей руки протез никогда не достигнет.
      И он все еще только учился им управлять. Питер посмотрел, как поблескивают крошечные стеклянные осколки на том месте, где он расколотил свой первый бокал пива в "Облатке". Стоило только задуматься, на что-то там рассердиться... хлоп! - и он уже осколки из ладони вынимал. Редер вздохнул и покачал головой, вспоминая, что ему тогда сказал физиотерапевт.
      - Так или иначе, Редер, хотя бы первые несколько месяцев, если будете в гневе, в ванную комнату даже не заходите.
      Впрочем, самым худшим в протезе, тем, за что он по-настоящему его ненавидел, было то, что он не мог как следует с компьютером "спида" состыковываться.
      Пилот опускал руки в перчатках в специальные приемные лунки, которые напрямую подключали его к бортовому компьютеру. С внутренней стороны перчатки были напичканы датчиками, которые регистрировали каждое мышечное сокращение, непрерывно измеряли кровяное давление и анализировали химический состав пота, заставляя "спид" фактически становиться частью твоего тела. Машина нацеливала орудия и выбирала направление исходя из положения твоих глаз, но именно кисти твоих рук определяли, выстрелят ли эти орудия, а также куда и с какой скоростью ты полетишь.
      Протезу недоставало необходимого тонкого контроля, а химическая составляющая здесь вообще отсутствовала, откуда вытекало, что добрая половина органов управления "спидом" на искусственную руку как надо не откликалась. Отсюда в свою очередь вытекало то, что отныне Редер был от полетов отстранен.
      Его темные брови почти сошлись у переносицы, когда он нахмурился. Все это по-прежнему больно его кололо и ощущалось как ампутация чего-то куда более важного, чем кисть правой руки.
      "И впрямь, - мрачно подумал Питер, - почему мы просто не отпустили мокак, когда они сказали, что отбывают?" Тут он покачал головой и печально улыбнулся. Даже самый яростный и наивный противник войны знал на это ответ. "Потому что без антиводорода нет торговли между системами, а без торговли между системами от Содружества меньше чем через год одно лишь приятное воспоминание останется".
      Содружество попыталось предложить мокакам планету-сад в обмен на ту пустыню, которую они когда-то купили, но их теократические правители, Толкователи Праведного Пути, отказались. "Представляю, - подумал Редер, как они при этом с пеной у рта весь род человеческий обличали. До Адама включительно".
      А все потому, что, словно подтверждая наличие у Бога недюжинного чувства юмора, сектор мокаков оказался единственным местом в исследованном человеком космосе, где содержались крупные запасы антиводорода, естественным образом заключенные в магнитный матричный материал. В последовавшее за этим столетие старые заводы физико-химического синтеза были закрыты, ибо их жалкая струйка дорогостоящего горючего затерялась в изобильном потоке дешевой энергии от платформ разработки природных ресурсов. Торговля переживала бум. Содружество сделалось как никогда сплоченным - и в высшей степени зависимым от поступления этого самого потока.
      Питер представил себе, как Космический Отряд насильно выдворяет мокаков с их высохшей, пыльной планетки с ее слишком резким солнцем и наполовину отравленной водой, переселяя их в мир нежных ветерков, роскошной растительной жизни и вкуснейшей воды, в мир, доверху набитый всевозможными рудами и прочими прелестями. "То-то бы они нас возненавидели, - подумал он. - Мы бы у них где-то на уровне филистимлян или того хуже котировались".
      И это при том, что нормальные люди - к примеру, жители какого-нибудь адского мира вроде Каттавасии, который был просто раем в сравнении с вотчиной мокаков, - продали бы своих бабушек, дедушек и лучшие зубы за возможность поменяться планетами. Да что там говорить - они бы за один приличный отпуск своих бабушек продали!
      Разумеется, Содружество по-прежнему не было застраховано от падения. Если верить слухам, запасов антиводорода могло хватить только на восемнадцать месяцев активных военных действий, а запасы эти лишь спорадически пополнялись после отважных набегов на мокакские перерабатывающие заводы. Не так давно вновь запущенные заводы по производству синтетического антиводорода выдавали сущие крохи по цене в десять раз дороже. Затычку из ванны вынули, а из крана теперь только жалкая струйка течет, - выразился как-то один из знакомых Питера.
      Редер поднял бокал в память об этом своем закадычном друге, убитом в том же самом сражении, что унесло руку, "спид" и славу Питера. Он тогда записал на свой счет четыре мишени, но регистрирующий компьютер был уничтожен мощным пучком частиц, который и опустил его с небес на землю. Те четыре победы довели бы общий счет Редера до семи, делая его самым удачливым асом за всю войну.
      "Пришла беда - отворяй ворота", - не без юмора подумал Питер. Пока он выздоравливал в госпитале, ему по этому поводу даже сон приснился. Сварливый старик адмирал как раз собирался прицепить коммандеру Редеру медаль за славные подвиги. Питер стоял там гордый как павлин, но тут вдруг какой-то шибздик вскочил на сцену и ну орать:
      - Стойте! Это ошибка! Мы проверили его записи, и по ним выходит, что он все время по одному и тому же мокаку палил!
      - Чушь собачья! - воскликнул Редер.
      - Дайте сюда, - прорычал адмирал и выхватил у шибздика голоснимки. Затем он бросил огненный взор на Питера. - А мы для вас торт приготовили, сказал он. - Со всякими там фитюльками. Моя жена лично его заказала. Как же мне этого торта хотелось. А теперь я его есть не смогу.
      - Но он лжет, - стал настаивать Питер. - Это не доказательство - это всего лишь семь идентичных голограмм. Пожалуйста, проверьте хотя бы сами записи, - взмолился он.
      - Нет! Это уже неважно, - проворчал адмирал. - Все равно праздник испорчен. - Затем он повернулся и сошел со сцены бок о бок с тем шибздиком, который дал ему голоснимки и теперь явно хотел их себе вернуть. Генерал швырнул их вверх, и они запорхали в сторону сцены.
      Питер стал озираться и понял, что оркестр уже пакует инструменты, а публика подбирает свои манатки и вдоль рядов откидных сидений проталкивается к выходу. Все это выглядело как абсолютно законный конец торжественной церемонии.
      - Но я правда их сбил! - в отчаянии воскликнул Редер.
      - Иди домой! - крикнул ему генерал. - И этот чертов торт с собой забери! - Затем свет на сцене погас, и через несколько мгновений какой-то невнятицы он проснулся.
      Громкие, жизнерадостные голоса мигом привели Питера в чувство. В бар только что вошла шумная компания летчиков-истребителей. Глянув на Редера, они сразу отметили его инженерные нашивки, после чего явно решили не уделять ему внимания, расселись за столиком и принялись выкликать миловидную официантку.
      Чувствуя себя ущемленным, Питер опять повернулся к стойке. "Черт побери, - подумал он. - Неужели и я так заносчиво на людях держался?"
      Да, очень даже возможно.
      Пилотируя "спид", ты был сама слава и изящество. Невероятная мощь лежала буквально у кончиков твоих пальцев. Жизнь летчиков-истребителей делилась на "спиды" и остальной мир.
      Как бы ты с этим ни боролся, ты все равно чувствовал, что всему остальному чего-то отчаянно недостает.
      "Цвета, рельефности, смысла", - мрачно думал Питер.
      Инженеры, к примеру, очень ценились и уважались за то, что они обслуживали тебя и твою машину, но с летчиками-истребителями они даже рядом не стояли.
      "Ты просто переживаешь, что тебя в стороне оставили, - сказал себе Редер. - Скучаешь по энтузиазму, по духу товарищества. Ничего, стоит тебе только прибыть на новое место службы и снова почувствовать себя частью чего-то большего, как ты сразу перестанешь видеть оскорбление там, где его и в помине нет. А пока что, если не будешь за собой следить, - предупредил он себя, - станешь совсем как папаша". Его отец отлично умел находить причины для гнева, когда бывал пьян, хотя по трезвости был добрейшим из смертных.
      За спиной у него вдруг раздался взрыв смеха, почти наверняка никак с ним не связанный. Но Редер все равно ощутил, как жар приливает к лицу, словно он и впрямь услышал насмешку над ним и его новым нелетным статусом. Тогда он с деланной небрежностью взял правой рукой бокал, и тот, разумеется, тут же лопнул как мыльный пузырь. С счастью, он был почти пуст.
      - Извините, - сказал он официантке.
      - Нет проблем, - отозвалась она. - Хотите еще?
      - Конечно, - кивнул Редер. - Пластиковый стакан у вас есть?
      - Есть кое-что получше. - Вытащив из морозилки большую ледяную кружку с бочковым пивом, она эффектно поставила ее перед клиентом.
      - Вот это да, - обрадованно выдохнул он. - На вид эта роскошь даже вам мало в чем уступит.
      Официантка рассмеялась.
      - Первый раз меня с кружкой пива сравнивают.
      - Но это не просто пиво, мэм, - заверил ее Редер. - Это подлинное сокровище. - "И вы, ручаюсь, тоже", - сказал дьявольский блеск в его глазах.
      Она прочла его мысленное послание так легко, как если бы оно высветилось неоновыми буквами над стойкой, и понимающе тряхнула головой, а на щеках у нее тут же мелькнули ямочки. Затем официантка открыла было рот, но прежде чем она успела заговорить, солидная ватага пилотов и механиков вломилась в бар, шумно требуя к себе внимания. Тогда она одарила Редера полной сожаления улыбкой и бросилась обслуживать радостную толпу.
      Питер мысленно вздохнул. "Ладно, - подумал он. - Пусть это будет всего лишь легкий, приятный флирт".
      Оглядев завсегдатаев бара, Редер задумался, сколько еще пройдет времени, прежде чем он опять станет членом такой вот компании. Его коллеги по курсу инженерной переподготовки разъехались двумя неделями раньше, но Питеру требовалось закончить программу физиотерапии. До сих пор он был так занят, что даже не замечал, как он по ним скучает.
      Редер немного поразмышлял о том, куда его пошлют и какими конкретно станут его новые обязанности. Наверняка где-то его ожидала важная работа, и Питер ни секунды не сомневался, что справится с ней не хуже любого другого флотского офицера. Переподготовку он атаковал так же вдумчиво, как и в свое время проклятых мокаков, и занятия ему очень даже понравились. Узнавать все больше и больше про свои любимые машины не было такой уж великой обузой. Больно было только думать о том, как они без него летают. Редер стал первым учеником в своем классе; лучше него были только те мужчины и женщины, которые обучали его профессии бортинженера. "Дайте мне только, ребята, немного опыта поднабраться, - подумал Питер. - Тогда я и вас за пояс заткну".
      Так что он по-прежнему будет возле "спидов", останется частью военных действий. В конце концов, война уже вышла за рамки простого сражения с кучкой религиозных фанатиков. Тут взгляд Редера остановился на голографическом плакате за стойкой.
      "ЗНАЙ СВОЕГО ВРАГА!" - требовал плакат, и на нем в агрессивной позе изображался повианский солдат. Да, на дальних окраинах исследованного человеком космоса мокаки нашли себе чужеродного союзника. Действовали они примерно так же, как древний ирландский король, который искал помощи у Англии для ведения своих баталий. И теперь мокакские Толкователи обнаруживали, что намерений мирно возвращаться домой у их союзников не больше, чем у норманнских рыцарей Стронгбау.
      "По моему скромному мнению, повиане уже решили все горючее во вселенной себе заграбастать, - подумал Питер. - Отчего я порой себя представителем вымирающего вида чувствую".
      На взгляд человека повиане были... как бы сказать? Вот если бы какой-то пропагандист специально решил бы придумать вид, безошибочно нажимающий на все человеческие "кнопки ужаса", получилось бы именно то самое. В целом повиане очень напоминали пауков, а их словно бы позаимствованные у скорпиона педипальпы развились в панцирные трехпалые "руки". Их тускло-красные тела покрывали кожистые чешуйки и редкие грубые волоски. У них было по восемь глаз-бусинок, два из которых могли видеть в ультрафиолете. Повиане также имели по восемь "ног", причем каждая заканчивалась трехпалой когтистой лапой. Их "рты" представляли собой острые, ороговевшие режущие приспособления, снабженные солидной парой клешней для удерживания добычи, пока ее разрезают на части и запихивают в полупрозрачный пищеварительный мешок в брюшке.
      Редер аж передернулся. "Грязные твари", - подумал он.
      Повиане говорили через гибкую трубку, похожую на слоновий хобот и размещенную примерно там же, где у человека бывает нос. Из самого конца брюшка тянулся длинный и тонкий хвост, увенчанный ядовитым жалом.
      "Только психованная орава таких мизантропов, как эти мокаки могла обратиться к подобным тварям за помощью в борьбе против себе подобных, подумал Питер. - Сомневаюсь, что большинство мокакского населения понимает, насколько их Толкователи утратили над повианами контроль. Впрочем, если вдуматься, вряд ли и сами Толкователи это понимают".
      Редер находил предельно жестокую иронию в том, что Содружество теперь проливало кровь, чтобы освободить мятежников от их союзников, тогда как мокаки убивали своих избавителей, которых они именовали "содругами", твердо веря в то, что тем самым они спасаются.
      "Впрочем, - подумал Питер, - если уж ты мокак, это предполагает, что ай-кью у тебя как вот у этой кружки".
      - Коммандер Редер?
      Обернувшись, Питер обнаружил, что ему лучезарно улыбается совсем молоденькая челночная летчица. Ростом около метра семидесяти, с кудрявой шапкой светлых волос, она была очаровательна уже одной своей юностью и энтузиазмом.
      - У меня для вас приказ, сэр. - Она поспешно вручила ему дискету и с традиционной пилотской небрежностью отдала честь.
      Редер тоже отдал честь, показывая, как это вообще-то следует делать.
      - Спасибо, - с улыбкой поблагодарил он девушку. "Поверить не могу, подумал он затем, - что этот ребенок летает, а я от полетов отстранен". В юной челночной летчице вполне можно было заподозрить школьницу, прогуливающую уроки. Питер сунул дискету в наручный ридер. Ага. Прибыть на ККС "Непобедимый" так-то и так-то, и так далее и тому подобное. Название он не припоминал, что было довольно странно - даже сейчас флотские авианосцы были не так уж многочисленны. А цифровой код определенно указывал на авианосец.
      "Ох, Бога ради, только не конвойный авианосец. Только не переоборудованный "купец", который только тем и занимается, что транспорты и грузовые суда пасет..."
      - Старт назначен на семнадцать ноль-ноль, сэр.
      "Еще три часа, - подумал Редер. - А делать особенно-то и нечего". Челночная летчица все еще перед ним стояла. И с надеждой улыбалась. "Ей что, намекнуть требуется? Напрямую это как-то делать не принято".
      - Если у вас есть время, может, выпить присядете? - вдруг предложил Питер и тут же ужаснулся: "Господи, что я такое говорю?" - в смысле, кофе, сок и все в таком роде. - "Раз тебе, деточка, мою задницу на Луну везти, подумал он, - ты у меня этанолом не побалуешься. Вообще-то некоторые инструкции очень даже разумны".
      Девушка хихикнула.
      - Мне уже двадцать один, сэр. Но я бы немного кофе выпила. Спасибо. Она легко запрыгнула на соседний табурет. - Моя фамилия Гарднер. Мой брат в вашей эскадрилье служил.
      - Вы сестра Бо Гарднера? - Она ничем его не напоминала. - И как он там?
      - Гораздо лучше, - сказала Гарднер, и ее юное лицо сразу же посерьезнело. - Врачи говорят, к концу года он уже ходить будет.
      - Если такое вообще возможно, он точно будет, - заверил ее Редер. - Ваш брат - просто золото.
      - Он то же самое про вас говорил. - Ее улыбка совсем испарилась, и теперь девушка смотрела на него серьезно, что ей не очень шло. - Как думаете, почему так получилось? Почему мокаки оказались у Риги-Пять, да еще в таком количестве?
      Питер скривился. Его левая ладонь стала слегка влажной.
      - Хороший вопрос. Я и сам его себе не раз задавал.
      "А если по правде, деточка, - подумал он, - то он мне даже снится. Причем без конца".
      На самом деле планировался просто-напросто очередной набег на мокакские перерабатывающие заводы. Загрузить антиводород и убраться с минимальными потерями с обеих сторон.
      - А Бо что говорит?
      - Он говорит, было похоже, что нас там ждали.
      - Точно. - Питер кивнул. - И они не успели бы так быстро окопаться и приготовиться, если бы первое предупреждение к ним пришло, когда мы только границу пересекли.
      Мысленно Редер снова все это видел. Перерабатывающий завод представлялся большим серовато-голубым островом, что плавал над оранжево-бурым диском Риги-Пять. Пара грузовых кораблей была пришвартована у стыковочных труб завода, а больше, не считая двух спутников планеты, ничего не просматривалось.
      - Наверняка они заблаговременно там расположились, - негромко продолжил он. - Датчики ничего не фиксировали. За предыдущую неделю - никаких транзитных сигнатур. - Питер покачал головой. - Место было тихое и холодное - в точности как и ожидалось. Капитан выслал нас по-быстрому разведать, и мы славно продвинулись, но тут вдруг мокаки ударили. Два судна Космического Отряда сразу в гору ушли. Такие дела. - Редер глотнул пива. Глаза его были далеко, а крики погибших месяцы назад астронавтов по-прежнему звенели у него в голове. Так бывало всякий раз, когда он об этом вспоминал.
      - Бо говорит, в армии полно мокакских изменников, - прошептала Гарднер. - Он говорит, до границы вас засечь не могли, никаких случайностей, все у вас было как надо.
      Питер взглянул на девушку; она явно бурлила гневом после того, что произошло с ее братом. "Черт побери, а я-то как разгневан после того, что со мной случилось!" - подумал он. И она вполне могла быть права. На вид мокака от содруга было не отличить.
      Конечно, мокаки могли вычислить, что из всех их заводов Рига-Пять представляет собой самый вероятный объект для удара, и устроить там засаду. Правда, Редеру очень не хотелось представлять их себе такими смышлеными. Но еще более неприятной была мысль о том, что они могли комфортно осесть в главнокомандовании Содружества. "Хотя, - подумал Питер, - при нынешнем уровне наших руководящих эшелонов нехватка мозгов у кого-то из их членов может быть не столь очевидна". Что было откровенной клеветой, и он это знал, однако подобный образ мыслей уже почти вошел в традицию.
      В реальности же со времени начала войны ускоренное продвижение по службе привело в ряды высшего руководства немало превосходных, знающих офицеров, и теперь они далеко перевешивали накопившийся там шлак. Все реже и реже можно было встретить офицера, который получил повышение только за то, что ничего катастрофического не натворил.
      - А знаете, Гарднер, - по-доброму обратился к девушке Питер, - Бо, возможно, прав. А потому не самым глупым решением будет вести себя осторожно и держать рот на замке. Но поскольку никто из нас в контрразведке не служит, то становиться на этот счет параноиком я тоже смысла не вижу. Ничего, кроме досады и раздражения, это не принесет.
      Хмурясь, она немного подумала.
      - Да. Пожалуй, вы правы. - Затем Гарднер постаралась привести себя в более радужное настроение и с улыбкой спросила: - А вы мне о брате не расскажете? И ваши новости не забудьте, чтобы я смогла их ему передать.
      - Говорите, о вашем брате вам рассказать? - Питер Редер медленно расплылся в широкой улыбке.
      "Вот где я отыграюсь", - подумал он. Бо был одним из лучших его друзей, но старая армейская аксиома гласила, что другу можно доверить все, включая жизнь, но только не девушку и, разумеется, не бутылку. Однажды на танцах Питер вышел в туалет, а вернувшись, в полном согласии с указанной аксиомой обнаружил, что Бо успешно наплел оставленной Редером девушке про его внезапные приступы тошноты и уже эскортировал эту красотку куда следует...
      - Расскажу-ка я вам про тот раз, когда Бо решил в воздуховоды "Непокорного" лабораторных крыс запустить...
      Три часа до полетного "окна" прошли очень даже неплохо, и Редер отгрузил сестренке Бо Гарднера столько пикантных историй, что она теперь могла своего братца многие годы шантажировать. "Если она достойный представитель рода Гарднеров, - решил он, - она их с превеликим удовольствием реализует".
      ГЛАВА ВТОРАЯ
      Кап-Гаттерас был стартовой площадкой Космического Отряда Содружества уже очень давно, больше столетия; кроме того, экспансия военного времени заставила космодром работать в бешеном круглосуточном режиме. Там были пусковые столы буквально для всего на свете начиная от тяжелых грузовых кораблей с лучевой тягой и кончая миниатюрными челноками для личного состава. Еще там в изобилии имелись ремонтные доки, гигантские резервуары для хранения дистиллированной воды, бараки, пакгаузы. Вокруг служебных строений беспорядочно расползалось гражданское поселение. Однако из всего этого изобилия Питер толком разглядел только КПП, где у него проверили документы.
      Радостью со слезами на глазах было для него вернуться на действующую базу Космического Отряда после госпиталей и центров физиотерапии. Темно-серые коридоры из синтетики почему-то казалось мягкими, хотя на самом деле были тверже стали; повсюду там попадались функциональные выпуклые формы, цветная кодировка на трубах и оборудовании, знаки различия на вездесущих форменных комбинезонах и в равной степени вездесущий запах озона. Меры безопасности, как заметил Питер, явно были усилены; у входов на стыковочные платформы стояли десантники в походном обмундировании, а перед тем, как лейтенант Гарднер села на борт своего похожего на громадную пулю челнока в глубокой синтокретовой шахте, оба они прошли сканирование сетчатки.
      - Хотите впереди сесть? - спросила девушка.
      - Разумеется. - "Мало того, что нож воткнула, - подумал Редер, - ты его еще и покрути. Ведь все и так как на ладони. Черт, пореже бы мне про ладонь вспоминать. Лучше тогда уж про нож".
      Там по-прежнему были два сиденья, хотя вторые пилоты давно ушли туда же, куда и многие другие роскоши мирного времени, по крайней мере, в таких рутинных перелетах. Питер откинулся на удобную спинку и позволил голошлему соскользнуть ему на глаза.
      Раздался щелчок, системы маленького кораблика ожили, и перед глазами Питера развернулась впечатляющая картина. Все выглядело так, словно передняя часть челнока исчезла, давая кристально-четкий всесторонний обзор. Планки статуса сверху и снизу предоставляли информацию о горючем (реакционные баки полны), реакторе (термоядерные системы в норме), а также о десятке других важных вещей; при желании пилот мог запросить любые дополнительные данные.
      Стыковочные шланги отвалились от матово-синего корпуса челнока, добавляя капельки в воду на дне шахты.
      - ...один. Старт.
      Кораблик трепетал и тужился, пока вода подавалась в плазменную горелку из термоядерного реактора, мгновенно обращаясь в ионизированный газ. Змеевики направляли этот ионизированный газ в хвостовую часть. Тряска усиливалась, а затем наступил тот долгий момент, когда корабль словно бы ощутил чуть тошнотворную легкость, сделавшись точно масло на поверхности воды. Наконец огни вокруг Редера поплыли вниз. Наружный наблюдатель смог бы увидеть мощный столб белого пламени, что поднимался в небо над пусковым столом, подобный огненному копью, которое некая исполинская рука швырнула с земли. Челнок поднимался плавно, и лишь растущая сила инерционной гравитации отмечала его восхождение. Стенки шахты уходили вниз - вначале медленно, но затем со все нарастающей скоростью. Еще раньше, чем его нос показался из шахты, челнок прорвал звуковой барьер, после чего выскочил в небо. Внезапно яркое солнце разлилось вокруг Редера, и он увидел, как к востоку от космодрома подобно бесконечной равнине чеканного серебра простирается Атлантика, а к западу - темно-зеленая земля, вздымающаяся к волнистым предгорьям Аппалачей.
      Питер испустил мысленный вздох, когда воздух над головой перешел от темно-голубого к сине-фиолетовому, а затем сменился непроглядной чернотой космоса. "Вот мы и дома", - подумал он.
      Земля под ними обратилась в бело-голубой щит. Гарднер стала вводить информацию на приборную панель.
      - Контроль Земля-Луна, челнок "Ариадна-ХХ" направляется на Лунобазу Главную по траектории - дана траектория, - разгон на одном "жэ".
      Питер нахмурился.
      - Мне только руку ампутировали, - сухо заметил он, - а не способность перегрузки переносить. - Вообще-то челнокам инерционные компенсаторы не полагались.
      Гарднер слегка покраснела.
      - Поправка, разгон на одном-запятая-семьдесят-пять "жэ". Полет сорок пять минут.
      Гарднер в лучшем виде доставила Редера до Лунобазы, и даже существенно раньше стандартного времени полета. Голошлем давал круговой обзор, пока челнок скользил задом наперед уже на куда менее впечатляющем огненном копье. Пламя расплескивалось вокруг посадочного грейфера в форме клешни, а затем мгновенно погасло, стоило им только соприкоснуться с платформой. Металлические пальцы с колоссальной, но предельно деликатной силой сомкнулись вокруг корпуса маленького корабля, и они ощутили легкий крен, когда платформа под ними заработала и покатилась в сторону, унося с собой "Ариадну".
      - А вы отличный пилот, - решил порадовать девушку Питер, дожидаясь, пока платформа переведет "Ариадну" на стоянку. - Странно, что вас на "спид" не пересадили.
      - Спасибо, сэр, - поблагодарила она, рдея от удовольствия. - Но я живу, чтобы летать, а не чтобы драться. Бо обещал, что одолжит мне немного агрессивности, но так до сих пор и не выслал.
      - Передайте ему мои наилучшие, - сказал Редер, пожимая ей руку.
      - Непременно, коммандер. - Она порывисто отдала честь, когда Питер поднял свой вещмешок и вышел на пресный, профильтрованный воздух под герметичным колпаком базы.
      В кораблях тоже так пахло. Редер сделал глубокий вдох и нырнул в толпу. На Лунобазе было еще более людно, чем на Кап-Гаттерасе; Питер предположил, что это из-за расположенных здесь военных верфей. Стены местных коридоров были из глазурованного лунного реголита пятнисто-кремовых тонов, на ощупь вроде мрамора. К одной шестнадцатой "жэ" он приспособился с привычной легкостью - это было как езда на велосипеде, навык ты на самом деле никогда не терял. В ряду перед тоннелем его ожидала тележка; она проецировала голограмму его имени и лица, стробируя несколько в иной частоте, нежели остальные в ряду. Питер прищурился от яркого зрелища, с интересом разглядывая свое средство передвижения.
      - Коммандер Питер Редер, - сказал он и сунул дискету со своим приказом в читающее устройство тележки.
      Затем он разместил свой вещмешок в багажнике и запрыгнул на мягкое переднее сиденье. Там ему пришлось приложить сперва правый, а затем, с недовольным ворчанием, левый указательный палец к идентификационной пластинке, которая распознавала рисунок капилляров под кожей.
      - Добро пожаловать на борт, коммандер Редер, - произнесла тележка, устремляясь вперед. - Я запрограммирована доставить вас к грузовому кораблю "Африка" в секторе четвертом, уровень третий. Поскольку отбытие данного корабля состоится через пятнадцать минут, у нас будет право преимущественного проезда по станции. Пожалуйста, пристегните ремень.
      Экран тележки соблазнил Питера получить полную информацию о своем приказе на передвижение.
      - Быстрый авианосец "Непобедимый"? - вслух прочел он.
      Как пить дать это был новый корабль; насколько знал Редер, в классе авианосцев были только категории Военного Флота и Конвоя. Ни там, ни там ничего подобного не имелось. Стало быть, "Непобедимый" либо был слишком новым, чтобы попасть в базы данных, либо засекреченным, либо и то и другое. Такой поворот событий выглядел очень даже заманчиво.
      - База "Онтарио" в системе Антареса.
      Губы Редера словно бы решили свистнуть, но передумали. Итак, на самой границе; последняя крупная база Космического Отряда Содружества перед территорией, которую контролировали мокаки.
      Встречный ток воздуха от стремительной поездки откинул темные волосы с широкого, бледного после госпиталей лба Редера. Кучки попадавшихся на пути пешеходов быстро распугивала весьма впечатляющая сирена из звуковой системы тележки. Питер вдруг почувствовал себя заезжей знаменитостью, стал ухмыляться и благосклонно махать сильно раздосадованному личному составу базы у себя в кильватере.
      Снова повернувшись вперед, он внезапно обнаружил себя на встречном курсе с десантным полковником. Полковник смотрел прямо перед собой, словно тележка Питера и сам Питер вовсе для него не существовали; примерно такой вид бывает у офицера-десантника, когда он пробивает себе дорогу сквозь стены, даже не думая обременять себя такой роскошью для штатских пижонов, как двери. Однако, чем больше они сближались, тем шире становились глаза полковника, а когда столкновение стало уже казаться неизбежным, костяшки его кулаков на поручне тележки заметно побелели.
      - Ты что тут, в игрушки играешь? - возмущенно спросил Питер у тележки. - Давай сворачивай!
      - Идет обработка, - загадочно отозвалось транспортное средство.
      В тот самый момент, когда уже казалось, что они с полковником вот-вот станут неким четвероногим индивидом, тележка полковника вдруг свернула с дороги Редера, и они спокойно помчались дальше.
      - Потребовалось некоторое время на установление того факта, что мой приоритет был выше, - объяснила тележка.
      В механическом голосе Питеру вдруг почудилась нотка самодовольства. Затылком он буквально чувствовал жар огненного взора полковника, но не стал оборачиваться и проверять, так это или нет. Если бы он это сделал, полковник увидел бы на его лице радостную ухмылку, которую Редер не в силах был подавить.
      Но он все-таки пробормотал:
      - Обманули дурака на четыре кулака.
      Сзади донесся глухой рев.
      - Простите, сэр? - переспросила тележка.
      "Какая жалость, - подумал Питер, - что детский юмор на машину тратить приходится". С другой стороны, аппаратура с запрограммированной в нее нервной сетью вполне могла... Пожалуй, стоило попытаться. Тем более что десантный полковник был впечатляющей особью с нависшими бровями и без всяких признаков шеи. Непосредственно к его ушам тянулись наклонные пласты дельтовидных мышц.
      - Да это я так, - сказал он. - А знаешь, почему у десантников скошенные лбы и никаких шей?
      - Простите, сэр? Вы хотите получить справку?
      - Короче, ты показываешь им звездолет и спрашиваешь: "Что это такое?" А они вот так делают... - Питер преувеличенно пожал плечами. - А потом ты говоришь им, что это звездолет, и они делают вот так. - Он звонко хлопнул себя по лбу.
      Тележка немного помолчала. А потом вдруг выдала:
      - Я ввела данную ремарку в свой архив. Раздел "Остроумные замечания". Подраздел "Неудачные попытки".
      "Во критиков развелось", - подумал Редер и откинулся на спинку сиденья. Впрочем, день все равно получался просто роскошный. Он был назначен на самый что ни на есть боевой корабль и направлялся туда, где его ожидала настоящая драка.
      "Африка" оказалась коробчатым, утилитарным металлическим гигантом в форме старомодного ручного молотка, что висел на полярной орбите Луны. Вся обшивка грузового корабля была изрыта и истерта внесистемной пылью; на тех скоростях, которые суда достигали перед самым Транзитом, даже отдельные молекулы водорода могли представлять опасность. Питер внимательно его разглядывал, пока челнок Луна-орбита маневрировал для стыковки. Посередине ручки "молотка" виднелось кольцо новых на вид модулей, смонтированных на коротких осях. "Противокорабельные ракеты, - подумал он. - Судя по виду, их сюда с противовоздушной обороны перекинули". В открытом космосе подобное оружие было в целом более полезно, чем просто брошенный чей-то могучей рукой булыжник, но ненамного.
      - Остается надеяться, что это будет мирный вояж, - пробормотал Питер себе под нос. "Особенно, - подумал он затем, - если защиту моих персональных розовых ягодиц придется стрелковым навыкам какого-нибудь недотепы-грузчика доверить".
      Команда была так занята, что старший помощник, миниатюрная восточная женщина с измученным лицом, лично встречала пассажиров у переходного шлюза.
      - Вы последний, - сказала она Питеру. - Коммандер, - добавила она затем; рядом со знаками различия Торгового Флота у нее имелись нашивки Военного Резерва. - Рада, что вы успели.
      - Приказ в последнюю минуту пришел, - объяснил Редер, касаясь специальной пластинки, которую она протянула, чтобы установить его личность. Пластинка удовлетворенно загудела.
      - Вот и хорошо. В конвойную колонну и без задержки у дока сущая головная боль пристраиваться.
      Брови Питера удивленно приподнялись, когда он нырнул в узкую дверцу переходного шлюза и посторонился, пропуская двух членов команды с ремонтным поплавком.
      - В конвойную колонну? - переспросил он. - От Лунобазы? - "Если нам уже в пределах Солнечной Системы нужно суда конвоировать, - подумал он, - то все гораздо хуже, чем мне казалось". Хотя большинство сторожевых кораблей все же находилось далеко на границах, где маршруты были длиннее, а мокакские суда-ловушки и рейдеры творили черт знает что. Для внутренних маршрутов охраны оставалось совсем мало.
      Старпом развела руками, словно подтверждая его мысли.
      - В последнее время много потерь. Причем никаких вражеских акций только стервятники. Они теперь куда энергичнее стали - или голоднее. С вами в каюте будут два наших человека. Извините, но здесь тесновато.
      - Идет война, - отозвался Питер.
      На случай отчаянной скуки у него в вещмешке имелась пара дискет. Учиться никогда не вредно, а здесь явно заняться было особенно нечем. "Африка" была большим кораблем, сто восемьдесят тысяч тонн с гаком, но большинство этих тонн относилось к трюмному грузу, который включал в себя все на свете от компонентов реактора до мешков "подлинного антрацита с Земли". Каюты экипажа были тесны даже по стандартам Космического Отряда; по пути к своему временному пристанищу Питер протиснулся через пару таких душегубок, где ему пришлось отчаянно пригибаться и держать перед собой вещмешок. Все там было из штампованного металла, что стоило дешевле синтетики и вполне годилось для не столь напряженных торговых перелетов. Там также было довольно холодно и туманно, а вибрация системы жизнеобеспечения создавала постоянный щебечущий пульс на самом пороге слышимости.
      Итак, их ждали три недели обычного космического перелета, прежде чем "Африка" достигнет прыжковой точки Транзита, а затем трое суток в транзитном пространстве до самого Антареса. Путешествие могло стать очень скучным; впрочем, в случае атаки налетчиков о скуке можно было бы только мечтать. Космические пираты в основном использовали "сурдинки", маленькие и медленные, но в высшей степени неприметные кораблики с одной плазменной пушкой ближнего действия, какой обычно довооружали переоборудованные грузовые суда. Оружие не ахти, но если твой мотор был заглушен - самая обычная причина, почему ты становился их жертвой, - ничего сверх одной маленькой плазменной пушки и не требовалось. Несколько выстрелов в нужные места, и страховка тебе уже не светила.
      Затем пираты высылали абордажную команду, и корабль просто исчезал без лишних сомнений отправлялся на какую-нибудь свалку металлолома для вдумчивого разбора.
      Да, твои наследники страховку, разумеется, получали, но это было слабым утешением.
      Швырнув вещмешок на нижнюю койку, Питер постарался разглядеть тех, с кем ему предстояло почти три месяца делить жизненное пространство. Они подняли занавески на своих койках, чтобы бросить на него взгляд, кивнули, а затем опять скрылись за занавесками.
      Один был средних лет, грузный, со слабыми шрамами от слухового имплантата у правого уха. "Понятно, почему он не на военной службе", подумал Питер. Другой мужчина был куда моложе, рыжеволосый, и на командирские звездочки Редера он глянул со смесью зависти и смущения, его веснушчатое лицо тут же залил густой румянец. Несомненно, он был торговым моряком, по своей или не по своей воле освобожденным от воинской повинности.
      "Чертовски слабый повод для уединения", - подумал Питер, по-прежнему глядя на занавески, хотя ткань скрывала от него соседей не хуже любой стены. Затем он мысленно развел руками и подумал: "Раз такая теснота, значит, надо хотя бы не обижаться".
      - Привет, ребята, - сказал он. - Я Питер Редер. Как тут у вас на "Африке" насчет поразвлечься?
      - Поразвлечься? - недовольно отозвался молодой. - Сейчас военное время, и мы груз Космического Отряда тянем. Никаких увольнений. Сплошные Транзиты. У нас тут не развлечешься.
      - Да брось ты, Вик, - вмешался пожилой. - Ты оттого бесишься, что с той официанточкой из кафе "Лунатик" не успел повидаться.
      Молодой надул губы.
      - Когда мы вернемся, ее уже как пить дать там не будет, - проворчал он. - С хорошенькими девушками всегда так. Вик Скиннер, кстати говоря, сказал он Редеру. - Связист на этом ржавом корыте.
      Питер пожал им руки.
      - Джек Айерс, - ухмыляясь, представился пожилой. - Старший механик. Между прочим, как мой папаша говаривал, масштаб развлечений сильно от размера дохода зависит.
      Питер медленно улыбнулся, в глазах у него мелькнула искорка неподдельного интереса.
      - Кое-что есть, - осторожно сообщил он.
      - Бросьте, коммандер, даже и не пытайтесь, - предупредил его Вик, отдергивая занавеску в сторону и лучась такой улыбкой, которая сильно противоречила его словам. - Мы вас начисто обстрижем. У нас богатая практика.
      Пожилой мужчина с немым предупреждением глянул на своего приятеля.
      - Звучит заманчиво, - подстегнул их Питер.
      Старший механик сбросил ноги с койки. На лице у него было выражение волка из "Красной Шапочки".
      - Идемте с нами, - поманил он за собой Редера.
      - Вам понравится, - пообещал Вик.
      Команда "Африки" была невелика - всего двадцать семь человек, и девять из них постоянно были на вахте. В небольшой кладовке где-то на отшибе, куда Айерс и Скиннер привели Питера, теснились шестеро свободных от вахты членов команды; чтобы туда добраться, им пришлось спуститься по тоннелю ремонтного доступа. Все шестеро разом вскочили, когда люк открылся, и в него пролезли еще три искателя развлечений.
      "Похоже, на азартные игры в Торговом Флоте и в Космическом Отряде одинаково косо посматривают, - подумал Питер. - И с тем же успехом с ними борются".
      - Свежее мясцо прибыло, - с намеком сказал Джек Айерс, выразительно играя бровями. - Это коммандер Редер, и он поразвлечься желает.
      Команда "Африки" посмотрела на Редера такими глазами, точно он был большой блестящей коробкой, какие обычно прибывают на Рождество.
      - Мы в "динамику" играем, - сказал лопоухий парень с бескровной физиономией. - Начальная ставка двадцать.
      Питер постарался не подать вида. Для тайной игры в "динамику" на такой посудине, как "Африка", двадцать было чертовски богато. Он почти расслышал, как Вик говорит "чик-чик". Тем не менее Редер достал денежный ордер и отдал его лопоухому. Тот сунул его в ридер, а когда он вернул его Питеру, одна из черных полосок стала на двадцать процентов белой.
      Тут атмосфера заметно потеплела. Кто-то предложил Питеру фляжку, и он глотнул. После чего с трудом сдержал хрип. На вкус это был самый натуральный самогон, да еще похуже того, который подпольно по транспортам и по базам циркулировал.
      - Спасибо, - просипел он. - Рад видеть, что у вас еще есть чем контакты зачищать. - Вокруг упаковочного ящика, который здесь использовали вместо стола, раздался дружный смех.
      - Добро пожаловать в наше маленькое казино, - сказал лопоухий и с ухмылкой указал на ящик. - Вот кости. Попробуйте урвать свою долю.
      Питер с ответной ухмылкой взял кости и на пробу их потряс, ожидая, пока другие сделают ставки. Кости были не совсем обычные - треугольные, и к тому же шесть штук. Игроки чередовали метание костей и сдачу карт. Самый неудачливый из бросающих становился сдающим, а самый удачливый возвращал свою ставку и забирал пятьдесят процентов всех остальных. Дальше, за картами, игроки обычно ставили понемногу из своего кармана, тогда как наблюдатели заключали групповые пари. Проигравший затем получал первую попытку с костями, а победитель забирал все, что было на столе.
      В роду Питера все мужчины многие поколения служили либо в Космическом Отряде, либо в Торговом Флоте. И там, и там "Динамика" считалась практически официальной игрой. Редер учился этой игре у своего отца, который был старшиной в Космическом Отряде, и у дядюшки Денниса, который был инженером в Торговом Флоте. Оба они со слепым упрямством наставали на главенстве своих служб. И оба при этом знали и не стеснялись использовать все шулерские трюки, какие только могли быть в "динамике".
      "Что ж, - подумал Питер, тряся кости в ладонях, - насколько я понимаю, здесь играют честно". Впрочем, он ощущал невыгоду своего положения в том, что одна рука у него была протезной, а другая - не сильнейшей. Это должно было примерно уравнять шансы. Вдумчивые наставники научили его так управлять вращением костей, чтобы почти всегда выходило то, что нужно. Учитывая минутные изменения искусственной гравитации и силы Кориолиса, это было очень и очень непросто. А теперь он к тому же лишился части того тонкого контроля. Но только части. Вдобавок за картами он блестяще умел делать каменное лицо.
      Однако, судя по волчьим усмешкам, которые его окружали, если желание как-то могло влиять на результат, Питер мог бы считать, что ему сильно повезло, если бы на нем после этой игры хотя бы трусы остались. В такие вот моменты чувство превосходства над Космическим Отрядом у Торгового Флота просто в глаза бросалось. И, разумеется, рождало аналогичное чувство в ответ.
      Готовясь, Питер в мертвой тишине еще немного побренчал костями, стараясь с ним сдружиться. "Ну давай, Редер, - думал он, - не подведи. Сделай это для своего рода войск". Тут он почувствовал, как жар приливает к лицу, и ухмыльнулся. Он твердо намерен был выиграть.
      Питер резко бросил кости к переборке, и они с грохотом заскакали обратно по пластиковой глади ящика. Выпало двадцать одно - как раз то, что нужно. Он сумел сдержать ликующее "нате!" и даже умудрился не прибавить ни единого ватта к улыбке, которой он обвел ошарашенные и безмолвные лица. "Ничего, ребята, - подумал он. - Это просто случайность. Или типа того. В следующий раз я наверняка проиграю".
      Джек Айерс облизал пересохшие губы и с вымученной веселостью произнес:
      - Вот приятная неожиданность. Удача новичка. Такая обычно не затягивается.
      Худая физиономия Вика имела удрученный вид.
      - Ага, - кивнул он.
      Питер поднял темную бровь.
      - Ну-ну, ребята, уж вы-то точно знаете, как славным выигрышем наслаждаться. Послушайте, - тут он встал и отряхнул колени, - я просто думал немного скуку развеять. Но я не хочу лезть туда, где меня видеть не жаждут. Вы только скажите, и я свою ставку заберу. А потом мы сделаем вид, что меня тут не было. - Он пожал плечами. - Дело ваше.
      Сперва Питер хотел сказать "я свой выигрыш заберу", но затем решил, что все эти деньги не стоят досады от тех мрачных взоров и недружелюбных ремарок, которые были ему в таком случае на все последующие три недели железно гарантированы.
      Жизнь была слишком коротка, чтобы делать из всего битву. "Это я по крайней мере усвоил", - подумал Питер.
      Его галантное предложение было встречено молчанием, благодаря которому стало отчетливо слышно, как в восьми черепных коробках вовсю толкутся разные мысли. Наконец женщина, вылитая статуя из индийского храма, если бы не вытянутое лицо и бандана на голове, сурово обронила:
      - Играй.
      Редер снова присел и без лишних слов бросил кости. Выпало девятнадцать. Храмовая статуя собрала кости и вернула их Питеру. Он немного ими побренчал, почувствовал, как краска приливает к лицу, и бросил. Опять выпало девятнадцать, что в точности совпало с его желанием и принесло ему сто двадцать как минимум.
      Все взгляды впились в него; никто не улыбался.
      "Похоже, я это сборище начисто радости лишил, - подумал Питер, одновременно посмеиваясь и тем самым опровергая свою мысль. - Случалось мне в более забавные катастрофы попадать".
      Вслух он сказал лишь:
      - Ну мне и везет!
      Какой-то момент настроение в кладовке балансировало на лезвии ножа между мрачной враждебностью и игроцким лихорадочным возбуждением. В итоге победила простая человеческая жадность, когда члены экипажа "Африки" прикинули, что смогут выиграть, если Питер сольет следующий бросок.
      - Играй! - снова потребовала статуя из индийского храма. Не на шутку возбужденная, она тяжело дышала, отчего с ее комбинезоном, особенно в определенных местах, происходило нечто в высшей степени интересное.
      Редер бросил и получил пять, бросил снова и повторил. Пять раз он бросал, и всякий раз прилив крови к лицу безошибочно сообщал ему, что он выиграет.
      - Эта рука протезная, - сказал кто-то. - Давай другой. Питер с ухмылкой повиновался. Кости вылетели из его левой руки - и он опять выиграл.
      - Эй, давай как раньше.
      - Как скажете, ребята, - отозвался Питер и бросил правой. Наконец он сказал: "Это уже мистика" - и передал кости своей соседке. Затем он сделал на нее ставку и выиграл. К концу смены он обобрал их до нитки и за свою первую ставку получил четыре полных денежных ордера.
      Когда они вытряхивались наружу, лопоухий волком глянул на Редера и спросил:
      - Когда дашь нам шанс отыграться?
      - Когда угодно, - ответил ему Питер. - И где угодно. - "В конце концов, - подумал он, - как говаривал мой папаша дядюшке Деу, на кону уже честь Космического Отряда стоит".
      Лопоухий кивнул.
      - Джек тебя приведет.
      Когда они добрались до своих коек, Питер обсудил вопрос с Джеком.
      - Да, конечно, - сказал старший механик. - Это уже в другом месте будет.
      - Народ от меня, похоже, не в восторге, - заметил Редер. Джек ухмыльнулся. Впрочем, он всегда ухмылялся.
      - Насчет этого не волнуйся, - сказал Вик. - Ведь это просто удача новичка. Завтра мы с тебя по всем правилам кожу сдерем. - При этой мысли его кислая физиономия посветлела почти до легкой меланхоличности.
      "Проблема в том, - подумал Редер, - что если завтра я опять выиграю, они с меня в самом буквальном смысле кожу сдерут".
      К тому же в следующий раз, зная, что он не новичок, они уже будут более осторожны. "Ладно, - подумал он. - Будем считать это расплатой за тех сопливых лейтенантов Космического Отряда, которых они тут как пить дать по всем правилам обули".
      В конце концов, он же давал им шанс отыграться. Но даже при всем при том было очень неплохо, что база "Онтарио" находилась оттуда всего в транзитном прыжке...
      Пятнадцать судовых дней спустя Редер с довольным видом лежал на своей койке, старательно избегая мрачных взоров членов команды "Африки", а пачка их денежных ордеров грозила разорвать ему задний карман брюк. То, что он стал на шестнадцать сотен богаче, делало их очевидное горе и немые укоры более сносными, хотя Питер был рад, что дядюшка Деннис не мог в этот момент его видеть. "Что я могу сказать, дядюшка? - мысленно оправдывался он. - Ведь я, как и отец, душой и телом Космическому Отряду принадлежу". Поскольку все уже вчистую разорились, предложение отыграться было бы воспринято как откровенный цинизм. Так что, несмотря на страдальческие взоры, Питер чувствовал себя вполне комфортно. Даже гул скверно заэкранированной системы жизнеобеспечения больше его не раздражал, не считая тех случаев, когда тон этого гула немного менялся, и получалось так, словно бы кто-то ножом по краю тарелки скреб.
      - Знаете, Редер... - начал Вик.
      "С вашей стороны это просто нечестно", - закончил за него Питер. Ну да, нечестно - но ведь он их костями и картами играл.
      - Все наверх. Все наверх. - Трое мужчин разом подняли головы, когда из судовой системы общественного оповещения донесся певучий персидский акцент капитана, на сей раз с толикой хрипотцы. - Все по своим постам.
      Люди в темпе задвигались - стали натягивать скафандры на случай пробоины в корпусе и расходиться по тем местам, где они могли принести наибольшую пользу, если вдруг корабль подвергнется нападению. Впрочем, вооружение у "Африки" было не ахти - всего лишь антиметеоритный лазер и несколько ракетных установок ближнего радиуса действия, поспешно установленных снаружи, да и то, скорее, просто для вида. Решив воспользоваться преимуществом своего ранга в Космическом Отряде и сравнительно неформальной атмосферой на борту грузового корабля, Питер направился к капитанскому мостику.
      Конструкция мостика была вполне стандартной - три четверти круга с шахтой лифта в центре и экранами дисплеев по всему ободу. Войдя туда, Редер сразу заметил, что рядом с Виком есть свободное аварийное сиденье, скользнул туда и пристегнулся. Никто его, похоже, не заметил; изящные смуглые пальцы капитана Бетаб барабанили по подлокотнику ее сиденья, пока она что-то скупо говорила в межкорабельный интерком.
      - Мы тормозим, - удивленно заметил Питер. Скверная практика; это сильно упрощало пиратам работу по наведению. - В чем дело?
      - "Провинция Квебек" отделяется, - не поднимая взгляда, ответил Вик.
      "Опять?" - подумал Редер.
      - Почему? - спросил он.
      - Проблемы с мотором, - кратко ответил Вик. "Ох-хо-хо, ну и посудина", - мысленно вздохнул Питер.
      - Весь конвой тормозит, - сказала Бетаб. - Меня эта идея не вдохновляет, но мы не можем "Квебек" так просто на произвол судьбы бросить.
      "Ну, так все говорят", - подумал Редер.
      - А как там с транзитными... - начал было он, но тут же смущенно осекся. Разумеется, здесь, в одной из главных прыжковых точек Солнечной системы, были транзитные сигнатуры. Именно в этом и состояла проблема; сигнатур было так много, и они так друг на друга накладывались, что ничего определенного сказать о них в результате было нельзя. Пират мог проскользнуть неделю назад и теперь с заглушенным мотором ожидать. Космос был чертовски велик.
      - Вы могли бы его на буксир взять, - предложил он. - У "Африки" достаточно "дельта-вэ", чтобы оба судна как следует разогнались.
      Бетаб мрачно прищурилась. В темных волосах этой невысокой и стройной женщины уже виднелись седые прожилки.
      - Терпеть не могу кого-то позади оставлять, особенно когда пираты вот-вот ударят. А я определенно чувствую, что они вот-вот ударят. - Краем глаза она взглянула на Редера. - Но вы же знаете правила - наш сторожевой корабль буксировки не позволит.
      - В случае атаки, да, - согласился Питер. Корвет Космического Отряда, сопровождавший конвой, в таком случае безусловно бы не хотел, чтобы они у него на пути торчали. - Но я пока не вижу, что нас атакуют. Никакой атаки нет, не правда ли?
      Бетаб пронзила его огненным взором.
      - На данный момент, - ледяным тоном отчеканила она. - И в любом случае в Транзит я его буксировать не могу.
      Питер покачал головой.
      - Разные моторы, капитан, - возразил он. - Ничего с их транзитной способностью не случится.
      Бетаб нахмурилась.
      - Машинное отделение, - сказала она. Перед ней на панели тут же возникло новое лицо. - Как насчет буксира?
      Грубоватая физиономия Джека Айерса сделалась печальной, отчего он стал сильно смахивать на бассет-хаунда в скафандре.
      - Только не на таких скоростях, капитан, - сказал он. - Малейшее несоответствие, и установки буксирного поля нам прямо в корпус войдут. Я не шучу. Вдобавок там слишком много частиц большой энергии, чтобы это можно было при помощи датчиков проделать; нам нужно точное соответствие.
      - А это будет означать работу в открытом космосе, - сказала Бетаб, после чего вздохнула и покачала головой. - Нет, - сказала она наконец. - Я никого не могу на эту работу отправить. Особенно сейчас, когда нас вот-вот могут атаковать. - Редер увидел, как она с трудом сглотнула. Наверняка у нее на "Квебеке" были друзья. - Надеюсь, Космический Отряд успеет вовремя корвет выслать, - закончила она. - Хотя буксир тоже бы очень не помешал.
      Питер перевел дыхание. "Ну, давай, - подстегнул он себя. - Это вполне выполнимо, и нечего тут спектакль устраивать". Даже если конвоирующий колонну корвет Космического Отряда вовремя прибудет в самый ее конец, он не сможет просто болтаться там и ждать прибытия буксира. А тридцать человек на борту "Квебека" как пить дать не заслуживали смерти за то, чтобы какой-то кровожадный бандит смог купить себе шикарные шмотки и пару ночей буйного кутежа. Особенно когда все было так легко уладить.
      - Я это проделаю, - сказал Питер. "Странно, - тут же подумал он, - сам только что слышал, как я это сказал, и все равно не могу поверить".
      "Звездный Крест" у него уже имелся. "Не лезь в добровольцы, не лезь в добровольцы", - эхом разносилось у него в голове, словно какой-то внутренний цензор вдруг пробудился, пытаясь бешеным повтором загладить свое прискорбное опоздание.
      С другой стороны, Редер уже почти год был пассивным объектом, который все кому не лень тыкали, щупали и лечили. Летчики-истребители любили сами чем-то заниматься, быть в действии, а не испытывать чье-то действие на себе. Такая черта изначально входила в свод их личностных характеристик и профессиональных способностей.
      Менее безумными его намерения от этого не становились, но Питер все же находил некоторое утешение в том, что все это находилось в согласии с его внутренней природой. Так он, по крайней мере, надеялся. А кроме того, он был убежден, что именно это и следовало предпринять. Если бы на том корабле был его дядюшка, ему бы точно хотелось, чтобы кто-то за ним прогулялся.
      Капитан Бетаб качала головой.
      - Нет, это невозможно. Вы приоритетный груз, коммандер. Я не хочу в дальнейшем быть вынужденной объяснять капитану Каверсу, почему я позволила вам покинуть корабль где-то между Луной и Антаресом. Вы, может быть, смерти ищете, но я вам тут не помощница.
      - Да в чем проблема? - упрашивал Редер. - Мне всего-то и нужно, что протянуть кабель туда, где датчики не перекрываются корабельным выхлопом, прицелиться, отстрелить грейфер и пригнать тележку обратно к "Африке". Будь тут у вас обезьяна, даже она с этим бы справилась.
      - Будь у меня на борту обезьяна, - раздраженно отозвалась Бетаб, - она бы уже имела свое задание и была бы слишком занята для подобных глупостей. А кроме того, вряд ли вы можете ожидать, что я пошлю кого-то, фактически голого, в открытый космос, где пираты кишмя кишат. Это слишком опасно!
      - Вы там кого-то видите? - с вызовом бросил Питер. Она исподлобья на него посмотрела.
      - Они там, коммандер. Они все время там. И пока Космический Отряд что-то с ними не сделает, они так там и будут болтаться.
      - Будь я Космическим Отрядом, я бы первым делом с ними разобрался. Почему-то сопротивление Бетаб только укрепляло его решимость.
      Капитан уткнула язык в щеку и внимательно его поизучала.
      - Я слышала, вы лихой истребитель. Похоже, вы твердо намерены это доказать. Как говорится, навести тут шороху.
      - Так точно, мэм, - с победной ухмылкой сказал Редер. - "Камикадзе" мой позывной.
      - Охотно верю, - язвительно пробормотала Бетаб. - И если с вами что-то случится, мне предлагается сообщить капитану Каверсу, что вы погибли во славу Космического Отряда. Ведь вы именно это мне предлагаете?
      - Я стопроцентно гарантирую, что капитан Каверс будет способен по достоинству это оценить. - Питер привстал с сиденья и подался к ней. - Но я вовсе не собираюсь погибать, мэм. Эта миссия предельно проста, и я не вижу причины, почему она не должна пройти как по маслу.
      Бетаб немного пожевала нижнюю губу, затем резко кивнула.
      - Ну что ж, коммандер, раз вы так твердо настроены проверить, удастся ли вам продолжить вашу знаменитую победную серию - разумеется, мне известно про игру в "динамику", ведь это мой корабль, не так ли? - то я вам такую возможность предоставлю. Лейтон, проводите коммандера и помогите ему со скафандром. - Тут она повернулась к Редеру и протянула ему руку. - Удачи, сказала она, обмениваясь с ним рукопожатием.
      Питер был страшно горд тем фактом, что в приливе энтузиазма не сломал ей ни одного пальца.
      Чистый восторг от грядущего противостояния, столкновения с опасностью, которого ему все последние месяцы недоставало не меньше утраченной руки, мигом вывел Питера на все десять десятых его боевой готовности. "Ну-ну, парень, - радостно подумал он. - Это все-таки ремонтная тележка, не "спид". Для начала пусть будут всего три десятых".
      А у него за спиной капитан Бетаб словно бы в беззвучном свисте вытянула губы и потрясла сильно помятой ладонью.
      Грейферная тележка хранилась в самом углу гулкого как пещера пускового бокса. Огромный бокс был рассчитан на челноки типа "поверхность-орбита", когда "Африке" приходилось доставлять грузы на планеты, не оборудованные обычными орбитальными мощностями. Резкие прожектора превращали его в ослепительную пещеру, где белые стены были исполосованы различными стыковочными принадлежностями и трубопроводами с цветной кодировкой. Сама тележка была простым универсальным механизмом без герметичной кабины. У нее были две ручки, а между ними располагался приборный щиток; Редеру она порядком напомнила виденные в далеком детстве фотографии древних мотоциклов. На внешней стороне колонки управления у нее имелся крошечный встроенный грейфер, который в неразвернутом состоянии чем-то смахивал на пупок. За колонкой находилось сиденье, с одного боку от которого имелась полка с инструментами, а с другого - лазерный сварочный аппарат. Еще ниже было шесть широких магнитных колес из мягкого пластика для езды по обширной поверхности грузового корабля. Пара небольших ракетных двигателей в самом низу, докомплектованных совсем крошечными движками корректировки в шести стратегически важных положениях, позволяла тележке перемещаться в пространстве.
      Наряду с другими ее возможностями тележка была разработана с тем, чтобы доставлять грейферный кабель за пределы облака частиц большой энергии, где его можно было нацелить с той точностью, которой при управлении с капитанского мостика на корабле с работающими моторами достичь было нереально. Кабель этот, являясь сверхпроводником внутри жесткой синтетически-матричной оболочки, выглядел совсем как гигантский садовый шланг с облепленной галькой поверхностью. Сам по себе он буксир не держал; он лишь служил проводником для того незримого силового поля, которое это делало.
      "Наверное, как раз для таких оказий все это и было разработано, подумал Питер, снимая через голову рубашку. - Весь фокус теперь будет в том, чтобы с "Квебеком" по скорости уравняться". Редеру предстояла одна из тех секундных операций, когда тебе хотелось, подобно навигаторам, воткнуться и взаимодействовать напрямую с машиной. "Вряд ли я когда-нибудь к такой операции по-настоящему буду готов, - с неловкостью подумал он. - Я люблю "спиды", но чувствовать себя таковым мне как-то не по нутру".
      - Вы бы не переключили управление под левую руку, пока я переодеваюсь? - попросил он Лейтона.
      - Конечно, - отозвался тот. - Сейчас, только за набором схожу.
      Стягивая с себя брюки, Питер почувствовал, как ткань обвисает от тяжести денежных ордеров в заднем кармане. Тогда он помедлил и немного поразмыслил. Ему вдруг почудилось, что, оставляя свой выигрыш на корабле, он оставляет там и свою удачу. "Чистое суеверие", - пожурил он себя.
      Затем Питер принялся открывать один за другим все ближайшие шкафчики для хранения всякой всячины. Очень скоро ему повезло, и он с радостным восклицанием вытащил наружу моток изоленты. Карманным ножом он отрезал два куска и сделал из них крест, надеясь, что холод на эту ерунду не повлияет. Затем Питер, совсем как в сказке про репку, потянул из заднего кармана брюк пачку денежных ордеров, и так и сяк дергая проклятый пластик. "Ну, давай же, - умолял он. - Лейтон вот-вот вернется, и я тогда полным идиотом предстану. Вылазь оттуда, черт тебя подери!" Пачка внезапно подалась и, понятное дело, тут же рассыпалась по полу. "Вот спасибо, -мысленно пробурчал Питер. - Так уже лучше". Ползая на коленях и собирая ордера, он яростно клял себя за то, что перестать придуриваться и сдать их на хранение Лейтону просто выше его сил. Наконец он собрал все свое богатство и изолентой присобачил его к грейферной тележке чуть выше того места, куда должны были упереться его ноги.
      "Ну вот, - подумал Питер, несколько раз на пробу дернув за пачку. Похоже, годится. Надеюсь, он не заметит". Затем он с сомнением взглянул на достаточно очевидную нашлепку.
      "Он как пить дать неверно меня поймет. Гм. С одной стороны, я не хочу, чтобы он ушел с мыслью о том, что я считаю его способным на воровство, а с другой, мне не по вкусу, чтобы он заподозрил, будто я в амулеты верю". Он еще немного поколебался. "Вот незадача. Вообще-то я чувствовал бы себя уверенней, если бы они со мной были. Своего рода гарантия безопасности из восьмисот пятидесяти кредиток". Остальной его выигрыш был засунут в шкафчик под койкой. "Так ты прикидываешь, одна половина другую к себе призовет? саркастически спросил он себя. И тут вызывающе упрямая, мальчишеская его часть вдруг отозвалась: - Ну да? А что в этом такого?"
      Когда Лейтон вернулся, Питер только-только успел натянуть на себя нижнюю спецодежду и был далек от готовности.
      Член команды удивленно заморгал, но медлительность Питера никак не прокомментировал.
      - Извините, что так долго, - лишь сказал Лейтон. - Нам редко требуются эти наборы для левшей, и никто не мог вспомнить, где они хранятся.
      Лейтон взялся налаживать приборный щиток. Если он и заметил пачку ордеров под крестом изоленты, то ни словом об этом не обмолвился.
      Редер с трудом подавил ухмылку, залезая в нижнюю половину объемистого скафандра, который он должен был надеть для работы в открытом космосе. Тут у него возникла мысль.
      - Вы мне блокнот не одолжите? - спросил он у Лейтона.
      - Пожалуйста, - ответил тот, доставая из кармана блокнот и ручку.
      - Я хочу, чтобы вы это капитану передали, - сказал Редер, нацарапав на листке краткую записку. - Если я не вернусь. - Записка уполномочивала Бетаб вернуть весь его выигрыш команде. "Что, Редер, еще амулетик?" - спросил он себя, получая наслаждение от собственного идиотизма. "Тебе от этого хуже не станет", - тут же откликнулась другая часть его разума. Кроме того, весело было выигрывать. А хранение и накопление денег только разрушало все веселье.
      Он вручил записку Лейтону, который сложил ее и кивнул.
      - Все будет в порядке, сэр, - сказал молодой матрос. Он явно хотел произнести слова ободрения, но голос его нервно дрожал.
      Питер поднял руки, и Лейтон опустил ему на голову массивную верхнюю часть скафандра. Затем матрос привел в действие автоматические затворы, которые скрепляли две половинки воедино. Питер провел ряд диагностических тестов, и в верхней части его лицевой пластины, где располагался многофункциональный дисплей, вспыхнул зеленый огонек. Тогда он поднял оба больших пальца кверху. Лейтон запустил лебедку, все еще прикрепленную к верхней половине скафандра, и она помогала Питеру, пока он волок себя и свое объемистое облачение к тележке.
      "Терпеть не могу скафандры", - горестно подумал Питер. Даже при нулевом "жэ" в них было неловко, но там, куда он отправлялся, особенно поблизости от моторов, высвобожденная энергия запросто могла проесть все менее солидное.
      Зная, что это необходимо, он все равно ненавидел ощущение тяжести и скованности. А кроме того, тот, что использовал этот скафандр до Редера, жутко наелся чеснока.
      Наконец Лейтон помог Редеру пристроить обтянутую фибросинтетикой задницу на крошечном сиденье и пристегнул его к нему. Затем они провели быструю проверку систем тележки и по всем пунктам получили зеленые сигналы.
      Редер провел свое средство передвижения в переходной шлюз, такой же огромный, как и весь пусковой бокс, и прикрепил к тележке кабель, который она должна была тянуть. Лейтон нагнулся, проверил надежность соединения, после чего постучал кулаком по шлему Питера, давая ему знак, что все в порядке, и удалился, задраивая за собой люк. Питер терпеливо ждал, пока шлюз начнет свой обычный цикл, наблюдая за тем, как индикаторы над наружным люком медленно меняют свой цвет на зеленый. В шлеме он никаких звуков не слышал, но точно знал, что снаружи должны раздаваться свист и шипение, пока воздух выкачивался из камеры. По мере того, как давление падало, окружающий свет менялся с бледно-зеленого на ярко-красный.
      Сердце его забилось в радостном предвкушении опасности. Ни один выход в открытый космос никогда не получался рутинным, а если здесь действительно были налетчики и если они заметили попытки "Африки" помочь своему терпящему бедствие собрату, все могло существенно отклониться от нормы.
      "Отклониться от нормы, - мысленно фыркнул Питер. - Нет, ты просто псих, Редер, - сказал он себе, когда наружный люк открылся. - И как у тебя только духу на такие безумные и беспочвенные прогнозы хватает?"
      Он вывел маленькую тележку наружу, за край переходного шлюза, где она свободно поплыла, связанная с кораблем относительно тонким, но невероятно прочным кабелем, который волокся позади.
      Как только Редер вышел из синтетической гравитации грузового корабля в космическую невесомость, кровь прилила к его голове, пока кровяное давление по всему телу выравнивалось; это было примерно как если бы тебя вдруг с ног на голову поставили. Поначалу кожа на лице неприятно натянулась; переход к невесомости также сопровождался временным головокружением и умеренной тошнотой. Тут, к счастью, еще один зеленый огонек загорелся на приборном щитке тележки, давая Питеру добро на запуск ракетных двигателей. Пилотирование дало ему возможность немного отвлечься от постепенного преодоления тех неприятных ощущений, которые пришли вместе с переходом на нулевое "жэ".
      Редер также ощутил совершенно иллюзорный холод. Этому чувству он даже поэтичное название придумал: "черный поцелуй космоса". Но он никогда о нем никому не рассказывал, поскольку считал, что вполне нормально что-то такое чувствовать, когда ты вот так запросто выплываешь из безопасного убежища корабля в великую пустоту.
      "Кроме того, - думал Редер, направляя тележку вдоль обширного, отдраенного космосом борта "Африки", - не очень-то полезно иметь в своем личном деле слишком много, так сказать, персональных пунктиков". Начальство традиционно давало летчикам-истребителям серьезную поблажку по части эксцентричности, и Питер не сомневался, что в его психологической оценке имеется солидный список всяких там вывертов. "Но теперь я бортинженер, мрачно подумал он, - так что пусть лучше этот список длинней не становится". Это была еще одна причина, почему всякие "черные поцелуи космоса" лучше было держать при себе.
      Какую-то секунду он позволил себе в очередной раз восхититься холодным, разноцветным великолепием звезд. Даже самое лучшее экранное воспроизведение и рядом не стояло с непосредственным обзором.
      Другой корабль в открытом космосе представлял собой крайне необычное зрелище; расстояния были слишком велики. Имелось, правда, несколько исключений; операция, при которой ты брал другой корабль на буксир, составляла одно из них. "Провинция Квебек" как раз появилась в поле зрения, когда Питер приблизился к хвосту "Африки". Корабль представлял собой просто темное пятно на фоне пестрой массы звезд. И секунду спустя Питер уже ошибочно воспринимал его как дыру в небе. Но затем начали медленно появляться красные и янтарные ходовые огни "Квебека", а от его бортов временами стал отражаться звездный свет.
      Питеру показалось, что по мере дрейфа корабль вырастает; "Африка" по-прежнему тормозила.
      А затем он уже оказался в стороне от "Африки", сам по себе двигаясь к многострадальному "Квебеку". Счетчики радиации на дисплее его скафандра застучали и затикали, когда он поплыл через облако частиц большой энергии, наведенное двигателями ведущего корабля. Поверх шума статики до Питера дошли слова капитана Бетаб, которая сообщила ему, что скорости "Африки" и "Квебека" скоординированы. Он к тому времени уже вовсю примерялся к заднему кораблю, то и дело производя интуитивные корректировки положения и стараясь, чтобы грейфер постоянно был нацелен на выбранную им точку.
      "Пока все в ажуре, - подумал он. - Но если бы это шло по видику, кто-то наверняка бы уже заворчал: мол, слишком гладко, так не бывает". И Питер чувствовал, как растущая неловкость ползет вверх по позвоночнику, настраивая мозг на сверхбдительность. Он резко огляделся. Вроде бы ничего.
      А потом он все-таки кое-что заприметил.
      В числе тех исключений, когда ты мог невооруженным глазом видеть в открытом космосе другой корабль, было еще одно: когда тебя приходили брать на абордаж. Когда пираты прицеливались, делали пробоину в твоем судне и высылали абордажную команду, чтобы его захватить. Такое фактически было немыслимо на настоящей войне - даже сильно покалеченный военный корабль был слишком смертоносен, так что его либо окружали, либо сажали в него ядерную бомбу и разрывали на газопылевое облако.
      Но что касалось грузового корабля, то ему вполне можно было проломить борт, а затем взять его на абордаж; вот почему космическое пиратство было возможно.
      То, что явилось его глазам, было слишком мало, чтобы увидеть в этом что-то кроме назревавшей проблемы, а уж тем более - чтобы в точности это идентифицировать. Впрочем, особой идентификации Питеру и не требовалось. Наверняка это штуковина была максимально гладкая, скорее всего, клиновидной формы, и черная как сам космос. Вот они, обещанные пираты.
      Или, раз уж на то пошло, пират. Ибо там, похоже, был всего один. Разумеется, еще несколько могло быть спереди; возможности индивидуального транспорта у Питера были весьма ограниченны. Ведущие корабли конвоя не были даже световыми точками на его лицевой пластине. Но он почему-то не сомневался, что враг там всего один.
      - Одинокий налетчик, - прошептал он, вопреки всему на свете обрадованный.
      Редер сразу сообразил, что капитан "Африки" еще пирата не видит. Эти корабли специально разрабатывались для максимального уклонения от фиксации. То, что прямому наблюдателю случилось оказаться в нужное время в нужном месте, было диким совпадением. И Питер не хотел информировать "Африку" прямо сейчас, хотя обязан был это сделать, ибо знал, что им сразу прикажут в темпе отчалить и бросить "Квебек" на произвол судьбы. Торговцам при первом же знаке опасности полагалось бежать, а ни в коем случае не оставаться, рискуя своими дорогостоящими и труднозаменимыми задницами. Личному составу Космического Отряда ставили задачу проявлять героизм, и именно за это платили; торговцам же - вовсе нет. Такую свою позицию Космический Отряд еще больше усиливал, когда считал нужным, посредством убийственных штрафов.
      Политика немедленного бегства была крайне непопулярна, и ее ненавидели как в Космическом Отряде, так и в Торговом Флоте. Но какой бы драконовской она ни была, она также считалась необходимой. Естественное стремление помочь своим братьям-торговцам уже вызвало попадание в лары пиратов множества грузовых кораблей, и больше о них ничего не слышали. Вот почему Космический Отряд стал сопровождать конвои, сообщил в свое время Редеру бортовой компьютер. Но обычно выслать удавалось только один сторожевой корабль.
      Было два очень популярных места, чтобы взять грузовое судно на абордаж. Одно находилось на том конце транзитной точки, где команды испытывали усталость и раздражение от Транзита. Второе, как сейчас, было там, где конвой только-только входил в транзит, и кто-то вдруг отставал. Это неизбежно ставило сторожевой корвет перед невозможной необходимостью находиться в двух местах сразу. А корветов было недостаточно, чтобы обеспечить каждый конвой двумя, особенно в таких сравнительно "безопасных" местах, как транзитные точки Солнечной системы. Проблема была и в том, что в каждую транзитную точку имелся доступ из слишком многих других; эти пираты вполне могли заявиться через одну из не нанесенных на карту транзитных точек в незаселенной системе.
      Но как бы то ни было, в этом вопросе существовала полная ясность: законным долгом каждого грузового корабля было доставить свой жизненно важный груз. Долгом сопровождавшего конвои корабля Космического Отряда было защищать их от пиратов. И вне зависимости от того, как тяжело сторожевому корвету было это выполнить или насколько безответственным казалось грузовому кораблю бросить своего ближнего хищникам на съедение, оказание помощи, особенно вопреки прямым приказам по конвою, могло в результате закончиться сроком тюремного заключения для капитана провинившегося судна и штрафом, в финансовом отношении совершенно разорительным для всей команды.
      Так что приказ, так сказать, обрезать пуповину никак не отражал истинных чувств капитана Бетаб и ее подчиненных.
      "Конечно, - думал Питер, - своим молчанием я подвергаю риску "Африку". И, между прочим, маленького сынишку миссис Редер, который сидит тут на шестиколесном велосипеде и дожидается, пока его поджарят и на стол подадут".
      Тут погруженному в тревогу Питеру вдруг показалось, что "Квебек" уже достаточно близко для сцепки, и быстрый взгляд на приборный щиток это подтвердил. Задний корабль только-только вошел в радиус действия грейфера. Теперь все было делом совмещения скоростей, операцией весьма тонкой даже в беспроблемное время. Но когда все ожидали, что на них вот-вот нападут, она становилась... чуть-чуть тоньше.
      - Блестяще, - пробурчал Питер себе под нос. - Вот я и традиционную британскую сдержанность освоил.
      Он теперь яснее видел пирата и был убежден, что его мишенью является именно "Провинция Квебек". Так явно лишенная энергии и находящаяся в конце цепочки, она становилась идеальной жертвой. "Все-таки надо быть штатским, подумал Питер, - чтобы вот так увидеть этого гада и тут же всем кораблям о нем доложить. Тогда печальная судьба "Квебека" сразу решится".
      По его мнению, если бы все просто хранили молчание и сосредоточились на спасении отставшего, был бы полный порядок. Разумеется, Бетаб вправе была с ним не согласиться, но Питер считал, что два грузовых корабля, сцепленные вместе, могли показаться слишком крупной мишенью. В конце концов, пираты искали себе добычу, а не проблемы.
      "Хотя, конечно, - с неудобством осознал Питер, - дело тут не просто в том, чтобы две эти штуки сцепить. Самым хитрым будет их потом в сцепке удерживать". А грейфер легко можно было отпустить с капитанского мостика. Редер был здесь только за тем, чтобы его нацелить.
      Тогда он ударил по рычагу, отпускающему зажимы, что притягивали его к сиденью, после чего сделал медленный кувырок через ручки тележки и оказался непосредственно перед грейферным механизмом.
      Прямо сейчас механизм этот напоминал плотно сложенные лепестки засушенного бутона гигантских пропорций. При запуске этот бутон раскрывался, разворачивая обширную сверхпроводящую паутину, которая могла охватить даже массивный нос грузового звездолета. Сразу за "лепестками" располагался пульт управления, откуда можно было запустить механизм, указать грейферу, когда ему зацепиться и, что в настоящий момент становилось еще более важным, когда ему отцепиться.
      Питер спереди пристегнулся к тележке, вытащил из футляра на рукаве скафандра нужный инструмент и вскрыл кожух, защищающий деликатные внутренности пульта от повреждений.
      - Ну вот, - пробормотал он себе под нос. - Теперь я грубо нарушил приказ, злостно попрал процедуру и Священный Устав. Если все это не сработает, я точно козлом отпущения стану. Утешает только, что скорее всего мертвым козлом.
      Но Питер никак не мог смириться с перспективой того, что "Провинция Квебек" будет брошена на поживу бандитам. "Мы слишком близко к транзитной точке, чтобы так просто этими людьми пожертвовать, - думал он. - А кроме того, это вообще плохая политика. Всякий раз, когда ты вот так кого-то бросаешь, ты пиратам новые силы придаешь. Хотя, конечно, не какому-то коммандеру политику ломать. Но черт побери, мужчина должен делать то, что он должен". А это, как уже давно подметил Редер, зачастую совпадало с политикой Космического Отряда.
      Шлем его скафандра на какую-то секунду слегка завибрировал, всасывая пот со лба и тем самым не позволяя обзору замутниться. После быстрого осмотра Питер воспользовался крошечным кончиком инструмента, чтобы отковырнуть миниатюрную секцию пульта управления - предельно трудный маневр, учитывая, что на нем были толстые перчатки и что пользовался он левой рукой. Теперь, если он не ошибся, эта штуковина должна была как надо развернуться и зацепиться, но с капитанского мостика ее уже было не отцепить. Осмотрев кожух, Питер задумался, не бросить ли его просто куда-нибудь от греха подальше. Затем он все же приладил его на место, но так, чтобы он был чуть-чуть приоткрыт.
      "Теперь это, пожалуй, может за несчастный случай сойти, - подумал он. Допустим, мы чего-то не заметили, когда всю эту ерунду проверяли. Задницу прикрыть никогда не мешает".
      Куда более неловко, чем он его покидал, Редер забрался обратно на сиденье и пристегнулся.
      Затем он с предельной аккуратностью заново соотнес себя с мишенью, отмечая, что теперь пират уже хорошо виден. Это был иссиня-черный треугольник, формой очень похожий на те бумажные самолетики, которые Редер мастерил в детстве. Из его гладкой, почти оплавленной наружности можно было понять, что он задумывался как челнок для атмосферных транзитов. Судя по всему, у этих пиратов где-то болтался корабль-носитель, который также перевозил их к наземным целям. Борта пиратского истребителя были открыты, демонстрируя солидную щетину всевозможных датчиков и антенн, однако наступательное оружие там имелось только одно. Насколько понял Питер, направляющие змеевики, заметные вокруг носовой решетки вражеского корабля, выглядели совсем как у фазированной плазменной пушки на семь гигаватт обычного орудия истребителя конвоев. Снаряжение более чем достаточное, чтобы принудить сопротивляющийся грузовой корабль к сдаче. Кроме того, там была легкая оборонительная батарея, стальные четырехгранники с направленной картечью, которая выпускалась навстречу налетающим ракетам, а также обычные лазеры.
      - Капитан, - сказал Питер в микрофон скафандра голосом самым что ни на есть непринужденным. - Я расположился. Стрелять?
      - Сейчас будем готовы, коммандер, - отозвалась Бетаб. Теперь громада "Квебека" уже практически заслонила звезды и полностью скрыла пиратскую "сурдинку", которая к ней подкрадывалась. Бандит явно извлекал преимущество из облака частиц большой энергии, оставшегося в кильватере конвоя, чтобы как можно дольше прятаться.
      "Пока его тактика играет мне на руку, - подумал Питер, - дай Бог ему здоровья".
      - Огонь по моей команде, коммандер. Огонь.
      Питер привел в действие грейфер, и тот стрельнул с такой силой, что вся тележка затряслась. Дальше он стал смотреть, как паутина расходится во все стороны, а затем стремительно падает к корпусу "Квебека". Ощутив рывок, когда механизм взял захват, Питер широко ухмыльнулся.
      И тут же увидел, как пират, точно наконечник черной стрелы, поднимается над горбом "Провинции Квебек" и устремляется вперед, к той секции корабля, где находилась команда.
      Питер наблюдал, как "сурдинка" зависает над "Квебеком" подобно бронированному кулаку. Пират легко сравнялся по скорости с большим кораблем, но больше пока делать ничего не стал.
      "Сейчас они, надо полагать, свои требования выдвигают", - подумал Питер. Затем он опять огляделся; никаких других пиратов в округе по-прежнему не наблюдалось. А этого, вопреки надеждам Редера, присутствие "Африки" совершенно не напугало.
      "Основные их силы должны быть впереди", - размышлял он. Имело смысл отрезать последние два корабля в цепочке, пока самое ее начало уже было озабочено транзитом в гиперпространство. И кто знал, как сильно растянулась эта цепочка, пытаясь предоставить "Квебеку" хоть видимость защиты.
      Питер старался считать, что его действия на такое развитие событий никак не повлияли. Ну, разве что самую малость. Отсюда вытекало то, что он должен был попытаться чуть-чуть склонить чаши весов в пользу грузового корабля. "Иначе, - подумал он, - получится так, будто я этим ублюдкам чуть ли не помог".
      Редер направил тележку к "Квебеку", ведя ее по кабелю на малой, абсолютно безопасной скорости. Добравшись до тупого носа грузового корабля, он заглушил ракетные движки, потянулся вперед и отцепил тележку от кабеля. Дальше, задействуя широкие магнитные колеса у нее внизу, он повел тележку вверх по корпусу корабля, пока не оказался под крыльями "сурдинки".
      "Теперь самое заковыристое", - подумал Питер, поднимая взгляд. Широкое и плоское брюхо вражеского корабля заслоняло звезды; казалось, до него можно рукой дотянуться. К несчастью, это была только иллюзия. На самом деле "сурдинка" была и крупней, и дальше, чем казалось, паря там точно стервятник, ожидающий, когда его добыча сама ляжет и подохнет.
      Редер прицелился в пирата собственным грейфером тележки. "Если я смогу ему датчики раскурочить, он сразу из боя выйдет", - рассуждал он. Затем он попытался припомнить, случалось ли кому-нибудь в прошлом военный звездолет при помощи подручных инструментов атаковать.
      Наконец он выстрелил, и грейфер ударил точно в центр его мишени. Питер включил магнитную лебедку и покрепче ухватился за руль своего шестиколесного велосипеда, стараясь не думать о том, что будет, если по какой-то причине грейфер отцепится. Случись такая неприятность, его бы отбросило по непредсказуемой траектории и он бы мелкой искоркой промелькнул на экранах у тех, кто был в настоящее время озабочен материями куда более важными. Затем Питер все же задумался о том, кончится ли у него вначале воздух или рециркулятор здесь такой эффективный, что ему придется от голода подохнуть.
      Внезапно пилот "сурдинки", судя по всему, решил, что небольшой впечатляющий полет станет таким зубодробительно пугающим, что "Квебек" сдастся без единого выстрела, и привел свой корабль в движение. Тележка Редера тут же оторвалась от грузового судна и свободно повисла на конце привязи. "Черт побери" лихорадочно подумал Питер. - Вид у меня сейчас, наверно, как у самой амбициозной лягушки во вселенной, которая пытается Матерью Всех Мух овладеть".
      К сожалению, грейферные тележки не могли создавать полей инерционной компенсации; скафандры тоже. А потому свирепое ускорение и сила Кориолиса крутили внутреннее ухо Питера, как хотели, и он отчаянно сосредоточился на том, чтобы не дать тошноте себя пересилить. О последствиях выбрасывания съеденного в собственный шлем даже думать было невыносимо. Яркие звезды сумасшедшими дугами носились у Питера перед глазами, и он изо всех сил цеплялся за руль. Твердые края тележки немилосердно продавливали его мясо.
      Пират был хорошим пилотом и обладал впечатляющим набором опасных трюков. Питер не раз благодарил небо за то, что он надежно притянут к сиденью тележки. Дважды его отрывало от руля и отбрасывало назад. Тогда он беспомощно болтал ногами и силился привести себя в прежнее положение, пока "сурдинка" не выделывала какой-то фортель, который по случайности ему помогал.
      "Если бы та лебедка работала чуть медленней, - думал Питер, скрипя зубами, - она бы задний ход дала". Вспомнив про задний ход, он тут же страстно пожелал снова оказаться в безопасности на носу "Квебека". А в данный момент жизнь его целиком зависела от тонкого кабеля и мощного, но совсем небольшого магнита. Он уже задыхался, и пот заливал ему лицо; скафандр постоянно приспосабливал свою внутреннюю температуру, пока не стал дьявольски холодным, но Питер все равно потел.
      Наконец лебедка втянула весь кабель. Питер тут же воспользовался движками корректировки, чтобы привести магнитные колеса в контакт с черной поверхностью "сурдинки". При этом он испытал сильное, но мимолетное желание опуститься на колени и облобызать эту чертову поверхность.
      Затем, выполнив последний изящный пируэт, "сурдинка" вернулась в свою прежнюю позицию над "Провинцией Квебек".
      Сопя от облегчения, Питер навалился на руль. Самое время было подаваться назад, если, конечно, вся эта ерунда по-прежнему работала. Нацелив грейфер на "Квебек", он выстрелил. Питер даже не стал проверять, попал ли он в цель. "Если я не способен попасть в бандуру размером с Нью-Йорк, - подумал он, - я лучше вернусь домой и всю оставшуюся жизнь стану лимонадом вразнос торговать". Он знал, что если оставить контактный диск включенным, это опустошит батареи тележки. Сверившись со счетчиком, Редер выяснил, что уже растратил половину всей энергии. Но это была его единственная страховка; даже если дальше все пошло бы как надо, ему меньше всего хотелось вместе с пиратами к ним домой отправляться.
      "Интересно, что там впереди происходит", - подумал Питер. Теперь он уже наверняка знал, что если "Африка" хотела отцепиться от "Квебека", она уже попыталась это сделать. На счастье или на беду, но такой вариант для нее отсутствовал. Не устрани Питер эту возможность, "Квебек" уже отваливался бы от каравана, брошенный на поживу волчьей стае. И передние "сурдинки" уже должны были бы на всех парах к нему лететь.
      Редера так и подмывало связаться с капитаном, но тогда пират бы узнал, что у него на колбасе пассажир едет. Нет, лучше уж было заняться тем, ради чего он сюда явился.
      Итак, каким образом безоружная техническая тележка может повредить вооруженному пиратскому кораблю? Питер по-волчьи ухмыльнулся и выхватил с полки на боку тележки самый элементарный молоток. Некоторые вещи были только раз изобретены и уже не нуждались в дальнейшем усовершенствовании. К примеру, стулья в Древнем Египте и молотки в Каменном веке. Затем он направил тележку к блокам датчиков. Это был воистину пугающий комплекс тончайших антенн и мультифазных датчиков с плоскими панелями. Итак, как теперь вывести их из строя? Наверняка тут была возможность какой-то скрытной и тонкой операции. С другой стороны, излишняя скрытность до добра не доведет, и кто не рискует, тот не пьет шампанского. Кроме того, Редер торопился. Тогда он стал отоваривать блоки прямо на ходу, будто игрок в какой-то механизированный вариант поло.
      Если человек при нулевой гравитации хочет хорошенько долбануть по чему-либо молотком, он должен быть надежно закреплен. Питер был превосходно закреплен; первый удар лишь откинул его навзничь, зато деликатные компоненты датчиков веером полетели в космос, сверкая, точно осколки зеркала. В вакууме все происходило беззвучно, но Редер тем не менее плечами, спиной и задом ощутил мощную вибрацию. Удар также чуть не вырвал у него из руки молоток. Тогда он переложил его в правую руку, активно работая левой, чтобы избавиться от колющей немоты. Вторая попытка ожгла ему руку аж до плеча, зато датчики просто роскошно смялись и полетели во все стороны.
      "Конечно, - подумал Питер, - расколотить что-нибудь к чертовой матери при нулевой гравитации, может, не так уж скрытно и тонко, зато некое примитивное удовольствие это определенно приносит". Большая часть датчиков легко крошилась, а вот антенна держалась стойко и лишь гнулась. Питер снова взглянул на полку с инструментами. Ага! Ножницы по металлу. Он протянул Руку и ухватился за новое оружие возмездия.
      - Как же вам, коммандер, все-таки удалось этого пирата одолеть? - с дикой ухмылкой спросил себя Редер. - Простите, сэр, но я ему обрезание сделал!
      В кабине "сурдинки" не на шутку встревоженный пилот наблюдал, как экраны с показаниями его датчиков один за другим гаснут. "Вирусная атака!" решил он и зримо представил себе, как он остается здесь, в центре неизвестности, слепой и беспомощный. Затем пилот прогнал диагностическую проверку. Пять локов вышли из строя. Тяжелое внешнее повреждение, сообщил компьютер. "Новое оружие", - подумал бандит. Тут потемнел шестой экран, и он нервно провел языком по пересохшим губам, то бы это ни было, он не собирался как последний дурак торчать тут и ждать, когда оно по всем правилам с ним разберется. В других местах пожива была полегче. "В пираты идут не за тем, чтобы героями становиться, - подумал он. - Все кретины с такими наклонностями в Космический Отряд записываются".
      - Я отваливаю, - передал он своим корешам-бандитам, тревожно поеживаясь. - У них тут какое-то типа оружие, и оно мне все датчики запороло.
      Внезапно ускорение "сурдинки" так резко оторвало от нее магнитные колеса тележки, что Питера в очередной раз, теперь уже без всякой его вины, откинуло навзничь. "Мама родная, - подумал он. - И так уже синяк на синяке". Молоток все-таки вырвался из его руки и полетел по траектории, которая на следующие несколько миллиардов лет гарантированно обеспечивала ему полет в межзвездном пространстве заодно с разбитыми останками пиратских датчиков. Пока грейфер медленно тянул Питера к желанной поверхности "Квебека", к нему, оказываясь достаточно близко для визуального контакта, черными стрелами устремились еще четыре "сурдинки". У Питера аж сердце захолонуло, когда ему вдруг показалось, что ведущий пират вот-вот долбанет его прямо в грудь. Но затем они пронеслись мимо, на солидном от него расстоянии.
      Тогда он повернулся посмотреть, как они улетают. Точечные вспышки света отмечали их отбытие; корвет Космического Отряда, единственный сторожевой корабль всего конвоя, наконец-то прибыл на место и принялся отоваривать их пучками частиц, а потом...
      Потом что-то так полыхнуло белым светом, что лицевой пластине в его шлеме срочно пришлось задействовать защитные слои. Пластина резко потемнела, оставляя Питеру лишь призрачный образ расширяющегося светового шара. У одного из пиратов нарушилась герметичность бака реактора... а это попросту означало, что теперь он стал облаком субатомных частиц, распространяющихся чуть медленнее света.
      Питер испустил восторженный вопль и победно замахал кулаком.
      - Наша взяла! - заорал он. - Получите, ублюдки!
      Можно было ощутить временный прилив профессионального сочувствия даже к мокакам - черт побери, им все-таки с самого рождения мозги промывали, - но только не к этим шакалам, что вечно болтались на войне где-то с краю и отхватывали себе беззащитные лакомые куски. На сей раз их корм сумел достойно огрызнуться.
      Редер все еще с довольным видом посмеивался, когда тележка коснулась поверхности "Африки". Легкий толчок протрезвил его и напомнил о том, что за свои славные подвиги ему еще придется держать ответ. "Надо бы так все устроить, - подумал Питер, - чтобы Бетаб и ее ребятам за меня расплачиваться не пришлось".
      Он задумался, как его примут на "Африке". "Эта Бетаб, - прикинул он, дама крутая. И очень сообразительная". У Питера не было ни тени сомнений, что в глубине души она знала, кто несет ответственность за поломку оборудования, которая не позволила им отцепиться от "Провинции Квебек". "Но я подозреваю, - подумал Он, - что раз все как нельзя лучше вышло, она будет довольна. Если про капитана вообще когда-то такое можно сказать".
      Редер прикидывал, что для развития подобных ситуаций и в Космическом Отряде, и в Торговом Флоте имелись два варианта. Если ты нарушал приказ и проигрывал, ты становился козлом отпущения и получал все, что тебе причиталось. Если же ты нарушал приказ и выигрывал, ты становился героем, проявившим ту самую инициативу, которую начальство ожидало от всего личного состава. Питер пожал плечами. "Ладно, - подумал он, - что сделано, то сделано. Лучше поскорей с этим развязаться".
      Затем он повел тележку по истертым пластинам корпуса массивного грузового корабля, виляя мимо наружных блоков и на сей раз оставшихся без дела ракетных установок. Как знать, быть может, он сумеет убедить всех, что это был всего-навсего ряд в высшей степени маловероятных совпадений...
      Бетаб уже его поджидала. Скрестив руки на груди, она одной ладонью задумчиво поглаживала подбородок.
      - Довольно странно, что мы не смогли отцепить грейфер, - угрожающе тихим голосом начала она.
      - Там, должно быть, поломка случилась, - охотно объяснил Редер. - Время военное... все запарились... техобслуживание проводится нерегулярно... на самом деле, такого просто не избежать... так что все как может, так и работает.
      Невысокая женщина стояла не двигаясь, глаза ее странно, поблескивали, а та ладонь, что поглаживала подбородок, теперь словно бы старалась опустить вниз уголки рта.
      - Коммандер Холл приказал нам отцепить грейфер, - сказала она. - Его совершенно не порадовало, что мы не подчинились его приказу. - Тут Бетаб сжала губы и медленно опустила ладонь. - Вам известно, коммандер, каким наказаниям мы можем подвергнуться?
      - Но это была простая поломка, - настаивал Редер. - Уверен, расследование покажет. Даже Космический Отряд, каким бы скверным он ни был, не станет вас за несчастный случай нака...
      - Больше ни слова, Редер, - перебила его Бетаб. - А вы, - рявкнула она застывшим вокруг членам команды, - в темпе эту штуковину разберите, и чтобы каждый винтик был изучен.
      "Да, мэм, - подумал Питер, - а в вас великая актриса пропадает".
      Тележку стали разбирать у него на глазах, и тут он заметил, что крест изоленты исчез, а вместе с ним его кровные восемьсот пятьдесят в денежных ордерах. "Плавают теперь где-то в космосе, удрученно подумал Питер, - и даже проклятым пиратам от них никакого толку. Столько денег у меня еще ни разу в жизни не было, а мне на них даже пачку резинки купить не удалось. Интересно, обрадовалась бы команда, если бы она об этом узнала? Нет, вряд ли. Они бы, наверно, захотели и меня следом выкинуть. А, ладно. Забавно было в богачах побывать, пусть даже временно. И что я вообще ною? У меня же еще половина осталась!" Радость опять его переполнила. "Проклятье, да этот трюк стоил восьми сотен! - решил он. - И еще пяти десятков". Разборка тележки продолжалась. Капитан Бетаб ожидала со сложенными на груди руками, лицо ее было словно из твердой оливковой древесины вырезано, но в темных глазах буквально плясали искорки.
      - Пожалуй, я лучше пойду, - сказал Питер, бочком отодвигаясь в сторону.
      "Черт побери", - мысленно выругался он. До всех этих событий у них с Бетаб вроде как дружба налаживалась. Теперь же все должно было стать предельно официальным.
      Все молчали, пока Редер забирался на свою койку и задергивал занавеску, вздрагивая от прикосновения одежды к свежим синякам и царапинам, которые он только теперь осознал. Кто-то, однако, оставил на покрывале банку с мазью для местного обезболивания, что было очень любезным жестом. Удары молотком по вражеским датчикам оборачивались все более сильной болью, буквально сковывая тело. Такие вещи всегда замечаешь только впоследствии. В тот момент Питер был предельно сосредоточен на работе, а кроме того, испытывал совершенно определенный восторг. Теперь же его желудок сжался и заурчал, заставляя Питера радоваться тому, что язвенные болезни остались далеко в прошлом. Его терзала мрачная уверенность, что, несмотря на результаты расследования, ему как пить дать предъявят счет.
      "Как тяжело сделать что-нибудь героическое, - подумал Питер, - и даже не иметь возможности об этом поведать. Попробуй только рассказать, и ты тем самым всем намекнешь, что твой героизм их под угрозу полного финансового краха поставил".
      Проблема заключалась в том, что в глубине души Редер по-прежнему был летчиком-истребителем. Показать ему только противника, и его реакция проявлялась почти так же наглядно, как у собаки Павлова. "Ладно, кончай рефлексировать", - пробурчал Питер себе под нос. Не было никакого смысла в нервном одиночестве здесь валяться.
      - Эй, - сказал он, ударяя по верхней койке, - может, в картишки сыграем?
      - У меня денег нет, - прорычал Вик.
      - Чтобы в карты играть, денег не надо, - сказал Питер. Последовало молчание. И тут его осенило. - У меня тоже денег нет, - признался он.
      Молчание продолжилось. Очень многозначительное молчание, стремящееся к угрожающему крещендо. Затем две пары ног дружно грохнули по палубе, и Питер отдернул занавеску.
      - Я ордера к тележке приклеил, а когда вернулся, их там уже не было.
      Физиономия Джека Айерса сделалась такой озадаченной, словно Питер на каком-то полузнакомом для него языке говорил. А Вик пришел в ужас и явно готов был вот-вот взорваться.
      - Так ты все деньги туда забрал? - недоверчиво спросил он. - С собой? Да как же тебе такая глупость в голову пришла?
      Джек сперва захихикал, а затем расхохотался. Очень скоро ему пришлось доковылять до пустой нижней койки и сесть. Слезы бежали по его красным щекам, и он, похоже, никак не мог остановиться. Он ткнул пальцем в Питера и попытался что-то сказать, но лишь опрокинулся на спину, болтая ногами в воздухе. Питер с Виком переглянулись, впервые со времени их знакомства совершенно друг с другом солидарные.
      - Ничего смешного! - дружно рявкнули они, а затем обменялись гневными взорами.
      До их реплики Джек немного утихомирился, стараясь отдышаться, но она снова его уложила. В конце концов он опять угомонился, издавая только отдельные смешки, охи и крехи. Тогда старший механик сел и вытер глаза.
      - Знаешь, - сказал он, качая головой, - будь я суеверным, я бы сказал, что именно это нас и спасло.
      - Что? - недовольно переспросил Вик. Питер только развел руками и ухмыльнулся.
      - Это вроде жертвы, - объяснил Джек. - Знаешь, богов умилостивить.
      - Каких богов? - возопил Вик. - Ты спятил, Джек! Богов! Черт, порой ты меня до смерти пугаешь. Да ты хоть знаешь, сколько на шестнадцать сотен можно пива купить? Боже мой, Боже! - И он принялся аккуратно биться головой о переборку.
      Питер рассмеялся.
      - Черт, ты только опять меня не заводи, - взмолился Джек. Но Питер уже не мог остановиться, и когда он неудержимо захохотал, старший механик продержался, сколько смог, а потом присоединился. Вик возмущенно водил глазами с одного на другого.
      - Я отсюда пошел, - прорычал он. - Вы оба психи!
      Не в силах выдавить из себя хоть слово, Питер ему только рукой махнул. "Думаю, как ни крути, а этот корабль я спас, - подумал он. - Но я мог бы спасти и себя от кучи проблем, если бы сразу понял, что тут всего-навсего языческая жертва потребуется".
      К тому времени, как они вошли в гиперпространство Транзита, тележка уже подверглась самому тщательному осмотру, а инженерное заключение было с такой же тщательностью изучено капитаном, а также, без всякого сомнения, коммандером Холлом.
      - Редер, на рапорт в дежурку.
      Объявление было менее формальным, чем аналогичное на корабле Космического Отряда, но столь же внезапным. Питер принялся червем пробираться по тесным коридорам "Африки", утилитарному лабиринту проходов, наполовину заполненному всевозможными кабелями и трубами. Дежурка была помещением, где находился дежурный офицер, а таковым в то утро была Бетаб. Сидя за обшарпанным столом, что занимал три четверти помещения, она выглядела совсем зеленой и больной. Транзит вызывал у большинства людей тошноту, и капитан вместе с остальной командой невольно постилась. Голограмма разобранной тележки вращалась над столом, и Бетаб так на нее глазела, словно именно эта голограмма была главной причиной ее тошноты.
      "Неудивительно, что все они такие тощие", - подумал Питер. Капитан и команда "Африки" проходили Транзит за Транзитом без перерыва. По-видимому, законы нарушались, а инструкции по технике безопасности полностью игнорировались из-за насущной необходимости поддерживать грузы в движении. "А для меня обратной стороной всего этого, - подумал Питер, - будет то, что вряд ли она в хорошем настроении". Впрочем, он также понимал, что ее настроение было бы еще хуже, знай она о том, что ему-то как раз во время Транзита желудок набивать удается. Порой Редер там даже вес набирал.
      - Осмотр оказался безрезультатным, - сказала Бетаб, так и сверля своими черными глазами его карие. - И коммандер Холл хочет с вами об этом поговорить. - Она нажала на клавишу, и голограмму тележки сменила голограмма капитана сторожевого корабля.
      - Коммандер Редер, - серьезным тоном начал Холл. - У меня есть к вам несколько вопросов. - Я так понимаю, довольно долгое время вы находились за бортом "Африки". Скажите, пожалуйста, не случилось ли за это время чего-то необычного?
      - Необычного, коммандер? - переспросил Редер, принимая озадаченный вид.
      - Да, чего-то необычного. С тележкой, к примеру.
      - Что именно вас интересует, коммандер? Тележка функционировала в пределах нормы. А порой даже за пределами. - "Особенно тот крошечный магнитик, - подумал Питер, - пока я на конце привязи болтался. Непременно куплю себе акции той компании, которая такие чудеса производит".
      Рот Холла плотно сжался, будто он лимона попробовал.
      - Мне сообщили, коммандер, что капитан Бетаб не смогла отсоединить грейфер после того, как он был задействован, - резко сказал он.
      - Но почему вы должны были приказывать им его отсоединить? - в притворном ужасе спросил Питер. - Ведь тогда бы "Квебек" остался пиратам на разграбление. - Бетаб быстро прикрыла ладонью рот и нахмурила брови, но Редер успел увидеть ямочки у нее на щеках. - Неужели вы думаете, я поверю, будто вы хотели обречь тех людей на верную смерть?
      Питер смотрел ему прямо в лицо, и коммандер, прикусив губу, опустил глаза первым.
      - Об этом даже речи не шло, - мрачно произнес Холл и снова поднял взгляд. - Мы уже шли к "Квебеку", и мы оставались бы с ним до тех пор, пока он снова не запустил бы моторы. Никто не просит нас любить наши приказы, коммандер Редер. От нас лишь требуют, чтобы мы их исполняли.
      Питер задумался. Слишком много людей в схожих ситуациях оказались брошены на произвол судьбы, чтобы у него не возникло подозрений. "Похоже, все мы тут кое-какие скверные привычки приобрели, - подумал он. - Один корабль потерян, и это, черт побери, очень скверно, но так уж получилось. Но два корабля, коммандер Холл... Ай-яй-яй. Ваше личное дело такой фактик никак не украсит".
      - Если бы вы, капитаны грузовых кораблей, брали на себя чуть больше ответственности за свою защиту, - обрушился Холл на Бетаб, - таких ситуаций бы не возникало.
      - Мы почти безоружны, - осторожно отозвалась та. - И потом грузовой корабль не такой маневренный, как корвет. - Она сверкнула глазами на изображение Холла. - На сей раз нам повезло.
      Питер охотно кивнул.
      - Да, - согласился он. - Вам повезло.
      Холл постучал костяшками пальцев по столу, сжал губы и одарил коллегу по Космическому Отряду огненным взором. Но все это длилось лишь мгновение, а затем он шумно выдохнул.
      - Да, - сказал капитан сторожевого корвета. - Вам повезло. Я склонен согласиться с тем, что это было всего случайное стечение обстоятельств, приведшее к удовлетворительному результату. - Он позволил себе тень улыбки. - Хорошо бы все несчастные случаи получали столь счастливую развязку. Удачного вам дня, капитан, коммандер. - И он исчез.
      - Вы свободны, - проинформировала Редера Бетаб. - И примите мою искреннюю благодарность. - Ямочки на бледных щеках служили единственным намеком на ее подлинные чувства; очень было похоже, будто она пытается сдержать улыбку, но ей это не совсем удается. - В дальнейшем постарайтесь держаться подальше от беды.
      Питер встал и отдал ей честь, стараясь вложить в этот жест все то уважение, которое он испытывал к капитану "Африки" и ее команде. Бетаб страшно устала; все они страшно устали, а конца их трудам не предвиделось. В один прекрасный день она может совсем до ручки дойти, и тогда ее удача закончится.
      - Я напишу об этом рапорт, капитан, - пообещал Питер. - Сам по себе он вряд ли чем-то поможет, но если начальство услышит о ситуации с конвоями из самых разных источников, это в конце концов может его пробудить.
      Бетаб слегка улыбнулась и протянула ему левую руку. Редер удивился силе ее рукопожатия. Еще его очень порадовало, что она помнит, какую руку ему подавать.
      - Была бы очень признательна вам, коммандер. Я склонна думать, что каждая крупица доброй воли всегда идет на пользу.
      ГЛАВА ТРЕТЬЯ
      База "Онтарио" висела над Антаресом-Один точно гигантский паук. Безусловно, паук весьма необычный, со слишком многими лапками и ярко сияющими глазами, но тем не менее с такого расстояния сравнение вполне подходило. К стыковочным трубам округлой станции суда притыкались лишь по ее правому и левому борту. Носовые и кормовые отсеки были закрыты из-за уменьшения транспортных потоков в связи с нехваткой горючего. Большинство судов в доке были военными: собственно военные корабли, топливные транспорты и суда флотского пополнения. Судя по всему, львиная доля оставшихся находилась в реквизите Космического Отряда для конвоев, которые поддерживали перемещение жизненно важных грузов. Формы здесь были самые разнообразные; молотки с двумя головками, наиболее обычные для военных кораблей, предназначенных для работы в условиях вакуума, любопытные наборы шаров, коробок и всяких сочлененных штуковин, характерные для торговцев, а также тонкие ножевые лезвия, подразумевавшие приземление на поверхность планеты.
      Что по-настоящему тревожило, так это количество поставленных на консервацию грузовых кораблей, что дрейфовали на парковочных орбитах вокруг Антареса-Один, начиная с тех, что были достаточно близко, чтобы их разглядеть, и кончая более далекими, которые представлялись лишь плывущими точками света. Несмотря на все военные успехи Содружества, ситуация с горючим становилась все более скверной. Война уже превратилась в настоящую гонку. Либо содруги сумеют наконец подчинить себе мокаков, либо они могут побеждать в каждом сражении, но все равно проигрывать войну. Несмотря на это, в доках судостроительного завода виднелось несколько силуэтов строящихся военных кораблей.
      "Боже мой, как же я счастлив буду наконец с этой "Африки" убраться", думал Питер, наблюдая за тем, как база "Онтарио" все растет и растет на экране в кают-компании. Не то чтобы "Африка" была так уж плоха, особенно для "купца", да и команда теперь держалась с ним достаточно дружелюбно. Но все-таки это не было судно Космического Отряда. Питер просто до боли жаждал вернуться на борт военного корабля. Руки его сами собой тасовали потрепанную колоду карт, раскладывая бесконечные пасьянсы. Впрочем, такое занятие было неплохой трудотерапией для его протеза. Он уже развил с ним куда большую сноровку. "Такое ощущение, - подумал Питер, - что я не три недели, а три года сюда полз".
      Новость о том, что он лишился всех своих денежных ордеров, в считанные часы сделала его самым популярным человеком на корабле. Или, по крайней мере, самой популярной мишенью для того, что у команды "Африки" за остроты сходило.
      - Эй, приятель, могу поспорить, что те пираты сейчас себе пивко за твои денежки покупают.
      - Не-е, эти денежки еще там. Мы их на обратном пути подберем и сами себе пивка купим.
      - Ха! Пивка! Шампанского и славных бифштексов! - Дальше они принимались добавлять к списку своих желаний всякую всячину - устриц, ананасы, виагру, педальных коней, пудру для мозгов и тому подобное. В конце концов набралось столько, что этим можно было два грузовых корабля доверху затарить.
      А потом прошел слух, что капитан Бетаб заподозрила диверсию и теперь проверяет грейферный механизм. После этого Редер удостоился массы одобрительных хлопков по спине, ему то и дело заговорщически ухмылялись и подмигивали. Впрочем, несколько человек по-прежнему косо на него смотрели. Потому, наверное, что он рискнул их задницами, с ними предварительно не проконсультировавшись. А еще скорее - потому что за нарушение приказа их корабль могли оштрафовать. В сожалению, в числе тех, кто остался к нему враждебен, оказалась та статуя из индийского храма в своей неизменной бандане; а он было размечтался... "И между прочим, - думал Питер, - хоть я и рвусь на борт "Непобедимого", а малость портовых развлечений мне бы тоже не помешала".
      Немигающим взором он смотрел на экран. К станции и к своему новому месту назначения Редер стремился с такой страстью, какой он сам от себя не ожидал. Тогда он нахмурился и заставил себя опустить взгляд в кофейную чашку. Помешал кофе, глотнул. "Как славно хоть чем-то заняться", - угрюмо подумал он.
      В родне Питера преимущественная ирландская кровь была перемешана с шотландской. Так что периодическую тягу к печальным раздумьям он склонен был объяснять тяжелым кельтским наследием. Даже учитывая то, что обеспечившие его фамилией немцы тоже слабаками по части меланхолии не считались.
      Единственным верным средством от печальных раздумий была тяжелая работа. "Которая меня как пить дать на борту "Непобедимого" ожидает, удовлетворенно подумал Питер. - Новехонький корабль, только что собранная команда, непривычные обязанности. Это должно меня железно от мрачных и тоскливых мыслей отвлечь".
      Как бортинженер "Непобедимого" Редер отвечал за надлежащее функционирование тридцати шести "спидов" и семи "сурдинок". Под началом у него таким образом оказывались сорок три команды обслуживания, а также бригады ремонта, дозаправки и перевооружения, всего пятьсот человек.
      Питер позволил себе мысленно присвистнуть. "Черт, - подумал он, - даже меня впечатляет". Если честно, он также был не на шутку удивлен. Он уже командовал эскадрильей и, если без ложной скромности, кое-чего добился. Но такое... Говоря откровенно, золотая полоска на его бортинженерских погонах пока еще не просохла.
      Редер был прекрасно подготовлен и к тому же провел массу сверхурочных часов, обучаясь своему новому ремеслу. Наставников весьма впечатлило его рвение, и они отпустили его с целой пачкой в высшей степени восторженных характеристик. Но даже при всем при том такой должности для новичка он никак не ожидал.
      "Должно быть, капитан Каверс любит сам своих офицеров в курс дела вводить, - размышлял Питер. - Устраивать им всякие каверзы..." В таком случае капитан вполне мог переоценить свои силы. Неопытная команда, ведомая неопытными офицерами, и все это на экспериментальном корабле. Питер аж передернулся.
      Лучше было на этом не зацикливаться. Он снова поднял взгляд и заметил, что "Африка" уже маневрирует для подхода к станции. Из крутящейся в темноте яркой игрушки база "Онтарио" уже сделалась колоссальной площадкой всевозможных модулей и перемычек, напоминая гигантское металлическое растение, разросшееся в межзвездном пространстве. Растительная метафора, как хорошо знал Редер, была вполне уместна; станция увеличивалась путем разрастания с тех пор, как два поколения назад Космический Отряд сделал ее своей передовой базой.
      Ему показалось, он даже разглядел манящие огни приготовленной для "Африки" стыковочной платформы. "Скорее всего, я просто желаемое за действительное принимаю", - подумал Питер. И тем не менее он уже мог собирать барахлишко и спешить к пункту высадки. Возникла новая амбиция: он станет первым человеком, сошедшим здесь с "Африки".
      К вящему удивлению Питера у стыковочной трубы его поджидала капитан Бетаб.
      - Я подозревала, что вы при первой же возможности улизнете, - начала она, чуть приподняв бровь в легкой укоризне.
      - Я, гм... вообще-то я спешу к исполнению своих обязанностей приступить, - с толикой грусти признался Питер. "Кажется, я ей нравлюсь, подумал он. - И, разумеется, капитан всегда так одинок..."
      - И спешите исчезнуть, будучи самым популярным человеком на борту, откровенно сказала Бетаб. - Или самым непопулярным, если брать только некоторых.
      Питер лишь нацепил на лицо одну из тех широких ухмылок типа "ах, оставьте" и понадеялся, что фальшь ее не будет заметна.
      Капитан Бетаб громко рассмеялась и протянула ему свою маленькую ладошку.
      - Спасибо вам, коммандер, за все, что вы сделали. - Она только раз крепко пожала ему руку и тут же отпустила. - Через неделю все мои люди будут чувствовать то же, что и я, и сожалеть о том, как они с вами обращались. Они очень хорошие люди, коммандер, просто они страшно устали и напуганы возможностью штрафа. Нам уже были продемонстрированы кое-какие жуткие примеры.
      - Я знаю, - отозвался Редер и недовольно покачал головой. - Наказывать людей только за то, что они бесчеловечного равнодушия не проявляют, в высшей мере несправедливо.
      - Да, - согласилась Бетаб. - Так или иначе, вы всегда будете желанным гостем на борту моего корабля. - Она поджала губы и бросила на него лукавый взор. - Если только сумеете кое от каких фокусов с моим оборудованием удержаться.
      На сей раз ухмылка была совершенно искренней.
      - Безусловно, мэм. В следующий раз я просто позволю вам везти меня туда, куда мне потребуется. Если вы, конечно, сможете меня внутри удержать.
      - Придется вас к койке привязывать, - сказала она. - Другого способа это гарантировать я, честно говоря, не вижу.
      Питер рассмеялся, а потом задумчиво уткнул язык себе в щеку, подражая Бетаб.
      - Вот еще что, - начал он, заговорщически щуря глаза. - Вам не кажется, что после всего, что за этот рейс случилось, команда "Африки" небольшой премии заслуживает?
      Бетаб тоже прищурилась.
      - Пожалуй, - осторожно отозвалась она. - Но это зависит от того, что в бюджете имеется.
      Редер порылся в заднем кармане брюк и достал оттуда пачку денежных ордеров, которую он затем отдал Бетаб.
      - На самом деле это их деньги, - сказал он. - Велите им потратить их в порту или какую-нибудь вечеринку устройте. Только не говорите, откуда они у вас.
      Бетаб одарила его удивленной улыбкой.
      - Но ведь это ваш выигрыш в "динамику"!
      - Да, но мне кажется несправедливым его с собой забирать - по крайней мере, весь. Половина-то у меня осталась. Все-таки я им столько беспокойства принес.
      - Вы действительно не хотите, чтобы я им рассказала?
      Питер покачал головой.
      - Мне только жаль, что другую половину я потерял.
      - Что ж, - сказала Бетаб, чуть приподнимая брови, - может статься, как раз благодаря вашей потере все так удачно обернулось.
      "Черт побери, - с немалым удивлением подумал Редер, - до чего же все астронавты суеверные".
      - Кто знает, - тактично отозвался он.
      Наконец Редер кивнул и собрался уходить, но Бетаб торопливо спросила:
      - Вы не забудете про тот рапорт, который написать собирались?
      - Нет, капитан, не забуду. - Питер довольно неуклюже развернулся в узком проходе, обремененный к тому же личными вещами. - Это первое, что я намерен сделать. - Он посмотрел ей прямо в глаза. - Впрочем, никаких конкретных результатов не обещаю.
      Бетаб задумчиво кивнула, машинально перебирая денежные ордера.
      - Понимаю, - сказала она. Но ему показалось, что она все-таки на него рассчитывает.
      - Возможно, когда-нибудь мы еще и встретимся. Я так думаю, эта война надолго.
      Редер с серьезным видом кивнул.
      - Был бы очень рад еще повидаться. - Его улыбка сделалась немного самодовольной, когда он пошел на выход. "Приятно, - подумал он, - что обаяние старины Редера по-прежнему как надо работает".
      Только вот проклятая война все никак не давала ему задержаться на одном месте, чтобы попытаться из этого какие-то практические результаты извлечь.
      База "Онтарио" не вполне соответствовала стандартам Лунобазы, но раз уж на то пошло, то здесь, на границе, ничего другого ожидать и не приходилось. База выглядела достаточно функционально, и все, что можно было сделать руками членов команд причаленных здесь судов, направленных на оформительскую работу во избежание губительного шалопайства, тоже было сделано. Тут даже фрески имелись, причем вполне симпатичные, для поставленных сюда убивать время любителей. Голые стены холлов и коридоров превратились в сосновые леса, скалы, озера и торфяные болота; кто-то явно воспринял название базы всерьез. Временами в рециркулированном воздухе начинал ощущаться аромат сосновых иголок, а откуда-то с далекого настенного озера доносился слабый щебечущий крик гагары.
      "Передайте мне ток и макинау, - подумал Питер. - Мне надо местную атмосферу прочувствовать".
      Опять к немалому удивлению Редера его там ожидала тележка. Он погрузил туда свой багаж и запрыгнул на сиденье. Затем он ввел в компьютер свой приказ, удостоверил свою личность при помощи капиллярного сканирования и непринужденно расслабился на спинке сиденья, когда тележка стартовала. С любопытством озираясь, Питер подметил, что по крайней мере в том секторе преобладали представители Торгового Флота. Особой роскошью база "Онтарио" никогда не отличалась, но теперь у нее был откровенно ободранный вид. Киосков здесь стало меньше, зато людей даже больше, чем база была рассчитана обслужить, причем все эти люди выглядели загнанными и измотанными.
      "Все война, - с горечью подумал Питер. - Это из-за нее мы позиции сдаем. - Тут он покачал головой. - Временно, приятель, временно. Ничто Содружество надолго в бутылку не загонит".
      Тележка привезла его к контрольно-пропускному пункту в центре станции. Предупредительные полосы яркого света тянулись там от пола до потолка подобно прутьям опускной решетки средневекового замка, и этот видимый свет отмечал границы шокового поля. Лазеры, которые пресекли бы любую несанкционированную попытку туда пробраться, разрезав нарушителя на обугленные ломтики, внутри светящихся колонн не просматривались, но все прекрасно о них знали даже без мигающей впереди надписи "ОСТОРОЖНО! СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНЫЙ БАРЬЕР! ПОСТОРОННИМ ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН!" Питер представил свои документы для проверки и прижал левый указательный палец к портативному опознавательному модулю.
      - Благодарю вас, коммандер, - сказала сотрудница военной полиции. Затем она отключила барьер, и белые полосы исчезли.
      Редер такой вид ограды не любил и всегда проходил через него с некоторой толикой подозрения. В детстве, когда ему было пятнадцать лет, он как-то раз чистого любопытства ради коснулся одного из тех лучей. Счастье, что там был всего лишь шоковый барьер, без смертоносного лазерного дополнения. Очнулся он, лежа на спине и глазея на чьи-то ноги. Когда звон в ушах прошел, владелец тех самых ног настойчиво поинтересовался у парнишки, как он до такой отчаянной глупости додумался. Теперь, двенадцать лет спустя, у Питера по-прежнему не было на это ответа, и он всякий раз внутренне содрогался, когда проходил за этот барьер.
      Тележка покатилась дальше. Однако вместо того, чтобы направиться к стыковочным платформам, она устремилась к административному комплексу. Промышленный металл сменился мягкими синтетическими полами, а любительские фрески, что намалевали обремененные кучей свободного времени астронавты, освободили место профессионально выполненным голограммам. Питер нашел их менее интересными.
      - Куда мы теперь? - поинтересовался он.
      - В сектор штаба контрразведки Космического Отряда, - ответила тележка.
      "А, понятно, - подумал Питер. - Туда, где из кротовых кочек информации сооружают горы предположений, а потом эти горы за неопровержимый факт выдают". Он вздохнул. Скорее всего, его там собирались допросить по поводу той пиратской атаки. Питер стал прикидывать, как долго его там задержат. "Впрочем, - тут же подумал он, - бесполезно на эту тему рассуждать. Все от их загруженности зависит. А мне про нее ничего не известно". Он покачал головой; это было как в одном из тех неприятных снов, когда ты все силишься куда-то добраться, но чем больше стараешься, тем дальше отодвигается цель.
      "А, ладно, - подумал Питер, решая увидеть во всем этом светлую сторону, - по крайней мере, у меня появится возможность мой рапорт конкретному человеку представить. Хотя, может статься, это будет означать только то, что его напишу и передам. Но, черт возьми, даже это кое-что значит. По крайней мере, для меня". Тележка ссадила его у прохода, который больше напоминал коридор внутри здания, нежели улицу.
      Редер доложил о себе секретарю. Тот удостоверил его личность и попросил подождать, пока кто-нибудь его не проводит. Усевшись на жесткий ультрасовременный диван, Питер стал медленно пролистывать какой-то журнал, пока наконец не наткнулся на интересную статью. Но в этот самый момент в вестибюль вошел молодой сотрудник военной полиции.
      - Коммандер Редер? Прошу следовать за мной.
      Он оставил Питера пролистывать журналы в белой комнате, где было всего два стула, явно родственных дивану в вестибюле, и приваренный к полу кофейный столик, который неприятно давил ему на голени.
      Там Редер прождал полчаса, прежде чем миловидная молодая женщина открыла дверь и серьезным тоном предложила ему войти. Дальше он оказался в пустом зале заседаний, где на стенной экран было выведено что-то вроде футбольного поля. Никакого чтива там не имелось, зато на стене висел портрет премьер-министра. Питер немного поразглядывал его скуластое лицо и жесткие голубые глаза, а затем отвернулся. Казалось, эти глаза обвиняли его в том, что на прошлых выборах он за кого-то другого проголосовал.
      Впрочем, так оно и было; Питер голосовал за Партию Носорогов, одним из предвыборных обещаний которой было сделать так, чтобы все дороги шли под гору.
      Со вздохом усевшись на ближайший стул, Питер оглядел помещение. На подносе во главе стола стоял графин и шесть стаканов. Графин был пуст. Он опять вздохнул.
      "Когда тебя вот так в пустом зале заседаний оставляют, - подумал Редер, - тебе всегда по-настоящему одиноко становится. Возможно, все дело тут в звукоизоляции, - рассудил он затем. - Ни дьявола не слышно, и начинает казаться, будто вся человеческая раса куда-то славно повеселиться отправилась, а тебя одного тут бросила". Время шло, и Питер уже начал нетерпеливо постукивать пальцами по столешнице. "Если у этого дела такой низкий порядок срочности, - подумал он, - почему мне тогда не дали прямо на место назначения отправиться. Могли бы как-нибудь потом вызвать".
      Наконец в зал заседаний торопливо вошел лейтенант, ничем не примечательный юнец с жесткими глазами и властными манерами.
      "Для контрразведки - идеальный типаж", - подумал Редер.
      - Извините, сэр, что пришлось вас задержать, - монотонно произнес лейтенант. - Я был занят.
      "Ну да, конечно, - раздраженно подумал Питер. - Почему-то нельзя просто признаться, что ты все это время рапорт Холла и мои показания читал. Интересно, в контрразведке вообще любая откровенность под запретом?"
      - А теперь мы, может быть, к делу перейдем? - предложил Редер, похищая у лейтенанта очередную реплику.
      - Пожалуйста, обратите внимание на регистрирующий модуль в центре стола, сэр, - все так же монотонно продолжил лейтенант. - Говорит лейтенант Ч.М.О. Кларк, - объявил он, а затем назвал время и число.
      На самом деле и то и другое автоматически отмечалось на записи, а следовательно, их совсем ни к чему было упоминать. "Храни меня Господь от педантов", - мысленно простонал Питер. Похоже, было в канцелярской работе что-то такое, что неизбежно привлекало туда людей, у которых, метафорически выражаясь, в заднице свербило. "И кстати говоря, - подумал Питер, - я уже давно заметил, что следует остерегаться того, кто себе вместо имени три инициала приписывает. Хотя вполне возможно, что эти инициалы у парня просто что-то очень тяжелое заменяют. Скажем, Чезлвит Мордекай Освальд. Если вдуматься, с подобным именем особого простора для маневра у тебя нет. Как, впрочем, и с кольцом Академии".
      - Итак, коммандер, вы находились на борту грузового корабля "Африка", когда он был атакован бандитами, не так ли?
      "Нет, - подумал Питер, - я с Леттой д'Амур на марсианском пляже кадриль танцевал".
      - Да, - сказал он вслух. И добавил про себя: "О чем сожалею". Летта д'Амур была его любимой головидовой актрисой. Редер всегда мечтал с ней познакомиться, хотя ходили слухи, что в реальной жизни она всего лишь виртуальную реальность из себя представляет. Если это вообще можно реальностью назвать.
      - Сколько их там было?
      - Я видел пятерых, - сказал Редер.
      - Гм. Видите ли, сэр, это очень важно. Мы перехватили замечание, сделанное одним из бандитов, касательно эффекта некого нового оружия, которое там использовалось.
      Питер ухмыльнулся - просто удержаться не смог.
      - Нового оружия? - переспросил он.
      - Да, сэр. Он сказал, что оно ему, я цитирую, "все датчики запороло".
      Питер рассмеялся. В таком аспекте это и впрямь было новое оружие. А в другом - тридцатитысячелетней давности.
      - Ничего смешного, сэр. - Физиономия юнца посуровела. - Если компании Торгового Флота имеют в своем распоряжении некое неизвестное нам оружие и не желают вкладывать его в общие военные усилия, все это становится очень и очень серьезно.
      - Вы предполагаете, они его могут против Космического Отряда употребить? - недоверчиво спросил Питер.
      - Нет, сэр, конечно, нет. Но они могут его придерживать, а это, судя по всему, такое оружие, какое Космический Отряд наверняка смог бы использовать. Должен вам сказать, в Торговом Флоте в наш адрес много раздражения накопилось, - конфиденциально сообщил он. - И если она придерживают подобную жизненно важную информацию... - он аж подался вперед, - то это в лучшем случае безобразие. А в худшем... измена!
      "Ну вот, - подумал Питер, - потекло дерьмо по трубам. Всем известно, что наличие паранойи - обязательное условие при приеме шпиков на работу, но это уже слишком".
      - Это все я, - признался Редер. - Я молотком воспользовался. Конечно, не самым высокотехнологичным оборудованием, какое может под руку подвернуться, но, уверяю вас, очень действенным.
      - Вы? - тупо переспросил Кларк. Во взгляде его читалась полная убежденность, что коммандер только что самым натуральным образом спятил.
      Питер кивнул.
      - Простите, сэр, а вас не затруднит рассказать мне, как вы это осуществили?
      - Не затруднит, - отозвался Редер и все рассказал.
      - Понимаю, - пробормотал Кларк, когда Питер закончил. Затем он оценивающе взглянул на коммандера. - Итак, вы ездили по поверхности пиратского корабля и долбали молотком его датчики. - Офицер контрразведки плотно сжал губы.
      - Да, долбал. Причем именно молотком.
      Питер вполне отдавал себе отчет в том, что Кларк сейчас прикидывает, что он от него скрывает и почему испытывает такую симпатию к Торговому Флоту. Какие зловредные планы были задуманы, какие безнравственные союзы заключены. Ясно было как белый день, что лейтенант не поверил ни единому слову из рассказа Питера.
      - Благодарю вас, сэр, - внезапно сказал Кларк. Вставая, он забрал принесенный с собой блокнот. - Подождите минутку, сейчас кто-нибудь подойдет проводить вас обратно в вестибюль.
      - Нет, лейтенант, мы еще не закончили, - ровным, негромким тоном произнес Редер - тоном, который достаточно ясно подразумевал: "Сядь, недоносок". - У меня есть еще несколько слов по существу дела. - "Хотя можешь не сомневаться, - подумал он, - что я тебе и письменный рапорт представлю". - У Торгового Флота есть веские основания испытывать раздражение к Космическому Отряду. Они там фактически безоружны. Для пиратов это что-то вроде игры, в которой никаких наказаний, а одни только призы. Сколько мы за последний месяц из-за этих пиратов судов потеряли? - властно спросил коммандер.
      - Эта информация засекречена, - огрызнулся Кларк. Вид у него стал сильно озадаченный. Он явно не понимал, зачем Питер констатирует очевидное.
      - Без торговли Содружеству крышка, - сказал Редер. - Если мы не намерены защищать то, за что мы воюем, зачем мы тогда вообще воюем? - Вопрос был, конечно, глупый, но он не зря его задавал. Когда имеешь дело с человеком тупым или рассеянным, считал Питер, порой глупый вопрос может его пробудить.
      - У нас нет достаточного число кораблей и объемов горючего, - осторожно заметил Кларк. - Поэтому мы не в силах обеспечить конвоям более весомый эскорт. Мы делаем все, что можем.
      - Не согласен, - возразил Питер. - Мы не можем послать больше кораблей - тут вы правы. Но у нас на складах есть неиспользованное оружие, мы натренировали орудийные расчеты, только и ожидающие назначения. Сколько антиводорода потребуется, чтобы обеспечить этими ресурсами грузовые корабли? - спросил он. - Если посылать конвои тяжеловооруженными, никакого эскорта может вообще не понадобиться.
      Лицо у Кларка так просветлело, будто он только что усвоил, что дважды два - четыре. Он медленно кивнул.
      - Пожалуй, здесь есть смысл, - согласился он.
      "Вот дубина! - подумал Редер. - Конечно, есть".
      - Вы в самом деле так считаете? - спросил он вслух, изображая неподдельное удивление.
      - Да. Такой вариант мог бы сработать.
      - Тогда я оставляю это дело целиком на ваше попечение. - "Черта с два, - мысленно добавил Питер, вставая и протягивая собеседнику руку. - Чем больше источников, откуда мысль будет услышана, тем вероятнее, что ее вообще услышат". И какие-либо амбиции здесь у него отсутствовали. Слава, завоеванная за штурвалом "спида", была ему дорога, такой победой человек мог гордиться. А вот победа в потешном бюрократическом поединке никакой славы не приносила. "Конечно, бюрократы могут раз в год собираться и какую-нибудь "золотую селезенку" вручать, - подумал он. - Но только не мне, Боже упаси".
      - Да, сэр, - сказал Кларк, глаза его еще больше посуровели, а нижняя челюсть выдвинулась вперед. - Я сделаю все, что смогу.
      Питер с улыбкой кивнул. "У меня такое чувство, - подумал он, - что твое "все" вполне может "почти ничем" оказаться".
      Затем он позволил себе удовлетворенную улыбочку за спиной у лейтенанта и сел в ожидании своего эскорта.
      По мере приближения к стыковочной площадке "Непобедимого" сердце Питера билось все быстрее. Он в очередной раз убрал со лба непослушный локон и в темпе осмотрел свою форму, убеждаясь, что она по-прежнему в идеальном порядке.
      Питер досадовал на то, что ему не удалось толком рассмотреть свой новый корабль, пока "Африка" приближалась к станции. Но в то время поскорее упаковаться и приготовиться к высадке показалось ему важнее.
      Теперь же он жаждал узнать, каков "Непобедимый" на вид. Питер рисовал его себе изящным и щеголеватым, словно бы предназначенным для атмосферных полетов. Он уже почти влюбился в свой новый корабль, а потому то, что перед ним в итоге предстало не роскошное судно, а просто дыра в стене станции со светящимся названием наверху, сильно его раздосадовало. И все же сердце его забилось еще сильнее. От одного лишь вида названия.
      Питер легко соскочил с тележки, не успела она даже остановиться, схватил свой багаж и быстро подошел к старшине, что стоял на страже у стыковочной площадки.
      Заметив на плечах у Питера погоны коммандера, молодой старшина энергично отдал ему честь. Питер с удовольствием ответил, видя в этом признак порядка и дисциплины на корабле. Затем он отдал старшине дискету со своим приказом, и тот сунул ее в ридер.
      - Добро пожаловать на борт, сэр. Капитан вас уже ожидает. - Он набрал у себя на пульте какие-то клавиши, и считанные мгновения спустя прибывший туда матрос уже машинально брал у Редера его вещмешок.
      - Камель вас проводит, сэр, - сказал старшина и еще раз отдал ему честь на прощание.
      Редер откозырял в ответ, а затем последовал за матросом на борт "Непобедимого". Какая-то энергия взбурлила в его жилах, стоило ему только ступить на палубу. Итак, он все-таки вернулся. Вернулся туда, где что-то происходило, пусть даже и не в кабину "спида". Питер помедлил и перевел дыхание, наслаждаясь ароматом новехонького корабля, свежим и чистым запахом, который безумно его порадовал.
      Стены блестели, залитые ярким светом коридоры были удивительно просторными, помеченные цветной кодировкой кожухи кабелей и труб буквально лучились новизной. Все отсеки, в которые Питер заглядывал, пока они с матросом мимо них проходили, были опрятными и удачно распланированными. Попадавшиеся им по дороге члены команды были заняты делом, вид при этом имея вполне компетентный. Кроме того, они, похоже, не меньше Редера были рады тому, что оказались на борту "Непобедимого". После грубого металла и тесных проходов "Африки" все здесь несло в себе неизъяснимую отраду.
      "Этот корабль обустроен с большой любовью и массой прилежания, подумал Питер. - А занимались всем этим люди, которые точно знали, чего они хотят и как этого добиться. Все здесь так безупречно, что даже не верится". Последнюю мысль он тут же отбросил, решив, что не стоит раньше времени каркать и портить себе настроение. Если тут имелся какой-то подвох, это вскоре должно было выясниться.
      Они поднялись на лифте на несколько уровней, а дальше пошли по коридору; Редеру показалось, они пару километров протопали, прежде чем молодой матрос остановился перед дверью со скромной латунной табличкой. На табличке значилось: "Капитан Роджер Каверс".
      - Для флотского авианосца "Непобедимый" не так уж велик, - заметил Питер. - Но внутри он довольно просторный. Разве тут соединительных лифтов не предусмотрено?
      Авианосцу полагалось иметь большой корпус, чтобы служить базой для более мелких судов, что гнездились внутри него точно рой смертоносных ос. Это обычно означало также более объемные отсеки для команды, тогда как, к примеру, в истребителе капитан должен был радоваться, если ему между своей койкой и дальней стенкой худо-бедно развернуться удавалось. Поэтому авианосцы, как правило, имели внутри различные трубки и эскалаторы, быстро доставлявшие людей в нужное место в случае экстренной необходимости.
      - Тут их достаточно, коммандер, - заверил его Камель. - Но капитан Каверс настаивает, чтобы эскалаторами в пределах одной и той же палубы пользовались только если время совсем поджимает. Он говорит, что это уменьшает заторы, а людей в надлежащей форме поддерживает.
      Любезным кивком Редер поблагодарил молодого матроса за информацию, и тот постучал в дверь.
      "А капитан, похоже, поборник строгой дисциплины", - подумал Питер и приготовился к тяжелой баталии. С поборниками дисциплины у него обычно проблемы бывали.
      - Войдите, - отозвался глухой голос.
      Камель открыл дверь и отступил в сторону, пропуская Редера.
      - Отнесите вещи коммандера в его каюту, - велел ему капитан.
      - Есть, сэр, - буркнул Камель и удалился.
      Редер отдал честь, вытянувшись по стойке смирно и разглядывая своего нового командира. То, что он видел, ему нравилось. Пока что. Каверс был примерно его роста, около метра восьмидесяти. Над его строгим лицом с орлиными чертами белел ежик седых волос. У него был загар астронавта такой, какой обычно получаешь на всю оставшуюся жизнь от многих выходов в открытый космос или высадок на планеты с горячим солнцем. На рукаве у него имелась маленькая серо-голубая нашивка бывшего офицера Топографической Службы.
      Капитан изучал своего подчиненного с прямотой хищной птицы, которую он так напоминал, и от острого взгляда его серых глаз Питеру стало не по себе.
      - Вольно, коммандер, - сиплым голосом произнес Каверс. Его акцент Редер определил как североамериканский, где-то ближе к западу. - Прошу садиться.
      Пока Редер усаживался, он понял, что это личный кабинет капитана, составляющий часть его личных апартаментов. На стенах висели голограммы с изображениями кораблей. Был там и истребитель устаревшего типа, и исследователь дальнего космоса из Топографической Службы, неказистый и функциональный, и тяжелый крейсер. "Модели кораблей, которыми он раньше командовал, - подумал Питер. - Не столь уж необычная склонность для капитана". А затем он замер и привстал на стуле, увидев голограмму, что висела как раз у Каверса над головой.
      - Это... ведь это "Непобедимый", сэр? - спросил Питер, не в силах оторвать глаз от изображения. Корабль был именно таким, каким он мечтал его увидеть. Разве что еще красивее.
      Роджер Каверс улыбнулся. Так можно было назвать то смутное, почти тайное выражение, которое молнией промелькнуло по его суровому лицу. "Годишься, парень", - подумал он. До этого он слегка тревожился; летчики-истребители обычно бывали очень замкнуты в своем кругу и испытывали преданность прежде всего к своей эскадрилье, а уж потом ко всему остальному. Но Редеру явно удалось от этого уйти; во взгляде молодого бортинженера на свой новый корабль безошибочно угадывалась любовь. Он душой и телом принадлежал "Непобедимому". "Ты отлично подойдешь", - удовлетворенно заключил капитан.
      - В контрразведке вас прилично задержали, - заметил он.
      - Так точно, сэр, - кивнул Редер.
      - Их, разумеется, тот инцидент с пиратами заинтересовал.
      Каверс с интересом наблюдал, как лицо коммандера приобретает ту же кротость и невинность, что и мальчика-певчего из церковного хора.
      - Так точно, сэр, - еще раз кивнул Питер. - У них сложилось впечатление, будто у Торгового Флота есть новое оружие, которым они с Космическим Отрядом не делятся.
      - Правда? Расскажите подробнее.
      Внезапно Питеру показалось, будто он на минное поле ступил. Инстинкт подсказывал ему, что Каверс знал все; поэтому лучше было все ему рассказать. Все? Вот ведь каверзное какое дельце.
      - Итак, сэр, как я сообщил дознавателю...
      Где-то на середине своей истории Питер начал слегка потеть. Досадно было рассказывать, видя на лице собеседника лишь неизменное выражение вежливого интереса.
      Не подавая никакого вида, Каверс с удовольствием размышлял о растущем разочаровании коммандера. Внешне оно, впрочем, никак не проявлялось; Редер по-прежнему был сама кротость и невинность.
      - А что там с грейфером? - после секундного молчание поинтересовался Каверс.
      - С грейфером, сэр? Это который на тележке?
      - Это который для буксировки "Провинции Квебек" использовался. Вы мне об этом расскажите. Обычная практика торговцев в подобной ситуации отцепить грейфер и дать деру. Нет смысла рисковать другим кораблем ради того, который уже не спасти... если только где-то поблизости какого-нибудь психа с молотком не окажется.
      Питер неловко кашлянул. Итак, его заложили. Очевидно, капитан Бетаб и капитан Роджер Каверс были в чертовски славных отношениях. Впрочем, прикажи Каверс напрямую, Питеру пришлось бы во всем сознаться. Даже если бы это означало неминуемую отставку. Но пока что он этого не сделал. А значит, можно было и дальше кругами ходить.
      - Должно быть, кожух механизма не до конца закрылся или еще какое-то микроскопическое повреждение случилось. Так, во всяком случае, инженер "Африки" все это оценил. Мне именно так сказали. - Редер в одно и то же время пытался выглядеть и незаинтересованно, и профессионально, и невинно.
      "А он молодчина, - думал Каверс. - Может, просто приказать ему всю правду выложить? Но я, по-моему, и так уже знаю, в чем там дело было. Кроме того, тогда мне придется как-то со всем этим разбираться, а никаких благ для "Непобедимого" я здесь не вижу". Благо "Непобедимого" шло у него на первом месте. В конце концов, он просил, чтобы ему дали кого-то умного, независимого, принципиального и отважного. "Как же я могу жаловаться, что именно такого и получил?" - спросил себя капитан. Даже если принципы Редера становились несколько эластичными, когда речь шла об отстаивании того, что он считал благом более высокого порядка. "Быть может, - прикинул Каверс, не следовало тогда "независимого" просить?"
      Положив подбородок на ладонь и теребя нижнюю губу указательным пальцем, капитан изучал своего нового бортинженера. "Нет, все было верно, - подумал он. - Это не линкор. "Непобедимый" не будет действовать как часть флота или даже атакующей флотилии. Мы будем сами по себе".
      - Не желаете ли немного перекусить, коммандер? - наконец предложил он.
      - Так точно, сэр, - отозвался Питер, несколько удивленный. Очевидно, капитан уже что-то насчет него решил. "И это несмотря на то, что про мое маленькое приключение с пиратами ему все рассказали, - подумал он. Интересно, почему Каверс мою откровенную диверсию так запросто игнорирует?"
      Капитан нажал кнопку на столе, и из внутренней двери вышел его личный адъютант.
      - Что вы предпочитаете, коммандер? - спросил Каверс. - Чай? Кофе?
      - Лучше кофе, сэр. Благодарю вас.
      Капитан кивнул адъютанту, а затем начал обсуждать с Редером его биографию. Задавал вопросы, отпускал комментарии, расспрашивал про общих знакомых из офицеров.
      Вскоре кофе прибыл, и когда адъютант ушел, Каверс откинулся на спинку кресла, потягивая роскошный напиток и поверх чашки изучая Редера.
      Наконец он спросил:
      - Скажите, коммандер, вы не задумывались, почему вас выбрали для данного конкретного назначения?
      "Вот и каверзы начались, - подумал Питер. - Прекрати! - тут же приказал он себе. -: Если не закончишь эту игру с капитанской фамилией - со всякими там "каверзными" проблемами, - рано или поздно это наружу выскочит. А хороший капитан вряд ли такой юмор оценит".
      - Так точно, сэр, задумывался, - ответил он после того, как сделал глоток. - Уверен, были и другие кандидаты.
      - Да, действительно, - согласился Каверс. - Люди старше вас по званию и куда более опытные. - И с такими фундаментальными проблемами в личных делах, что капитану даже на одной палубе с ними находиться не хотелось. В душе он был убежден в том, что вовсе не из-за срочности ему предложили такой откровенный список мазил. Но затем подвернулся сравнительно молодой и неопытный Редер. С превосходными служебными характеристиками и блестящим послужным списком. Возможный риск в данном случае, говоря откровенно, особенно большим не казался. - Но вот ведь в чем дело, - продолжил капитан, подаваясь вперед. - Ситуация здесь очень специфическая. И она потребовала специфического кандидата.
      "Интересно, почему я вдруг пожалел, что меня не отвергли?" - спросил себя Редер.
      - Ваш предшественник, - продолжил Каверс, - имел десятилетний опыт работы в качестве бортинженера. Он к нам с "Мерлина" поступил.
      - Превосходный корабль, - осведомленно заметил Редер, чувствуя, что от него ожидается какая-то реплика.
      - Да, корабль действительно превосходный. И коммандер Окакура был первоклассным офицером. Знающим, искренне преданным своей работе и в разумных пределах осторожным. Вот почему я нахожу его гибель столь необъяснимой. Он был не из тех, кто допускает элементарные ошибки.
      Редер почувствовал, как по спине у него поползли мурашки, и на мгновение горло его отказалось проглатывать очередной глоток кофе. "Так он погиб? - вспыхнуло у него в голове. - Тот парень погиб?" Как можно умудриться погибнуть на только что вышедшем с завода корабле, с палубы которого всего несколько дней, как инженеры подрядчика ушли?
      - А как именно он погиб, сэр?
      - Судя по всему, он в выхлопной раструб "спида" забрался. - Капитан сделал паузу, чтобы перевести дух. - И, как мне сказали, внезапный сбой бортового компьютера заставил его запустить мотор.
      Питер почувствовал, как лицо его белеет.
      - А коммандер...? - начал он.
      - Да. А коммандер тогда как раз в выхлопном раструбе находился. Каверс сжал губы. То же самое и Питер. "Его как пить дать пришлось звуковыми очистителями от металла отскребать, - подумал он. - Углеродные атомы его тела крепко-накрепко с материалом связались".
      - Окакура был очень славным человеком, - мрачно сказал Каверс.
      Редер некоторое время молчал, а мозг его бешено работал. "Итак, капитан собирается предложить, чтобы я до самой сути этого дела добрался, - думал он. - По-моему, все предыдущее именно к этому ведет. Он убежден, что коммандера убили. - От этой мысли Питер внутренне содрогнулся. - Если так, то тому, кто это проделал, придется весь этот опыт со мной разделить".
      - Капитан, - осторожно начал он, - у меня создается впечатление, что вы видите здесь нечто большее, нежели просто несчастный случай. - Тут Каверс так резко на него глянул, что он невольно подался назад. Затем Питер продолжил: - Или, быть может, смерть коммандера была столь ужасной, что лично мне сложно считать ее простым стечением обстоятельств.
      - Ну что ж, - сказал капитан и сделал паузу. Затем он снова взглянул прямо в глаза Редеру. - С тех пор, как мы приступили к работе, у нас была необычайно высокая частота поломки деталей и сбоев компьютеров. В результате людей ранило, даже убивало. - Каверс с удовлетворением понаблюдал за тем, как коммандер без малейшей паники воспринимает эту информацию. - Я думаю, среди нас есть диверсант - убийца на борту этого корабля. На борту моего корабля, - прорычал он. - Было выдвинуто предположение, что именно вы можете оказаться тем человеком, который сумеет помочь мне выяснить, кто этот диверсант.
      "Кем выдвинуто?" - задумался Редер.
      - Сэр, у меня нет опыта разведывательной или полицейской работы... начал он.
      - Я знаю. Но до получения каюк-то достоверных доказательств я к ним обращаться не хочу. На данный момент у меня есть только высокий процент поломки деталей и несколько несчастных случаев, один из них со смертельным исходом. Но у нас тут новый корабль, новая команда, мы еще даже в первый рабочий рейс не выходили. В контрразведке мне скажут, что это вполне ожидаемо.
      Питер кивнул. "Наверняка скажут", - подумал он.
      - Но я уже очень давно служу в Космическом Отряде и точно знаю, что на моем корабле что-то подгнило. - Каверс буквально сверлил глазами Редера. Вы здесь новенький, и у вас нет уз, привязанностей или конфликтов, которые могут вам помешать. Кроме того, мне сказали, что вы обладаете недюжинным мужеством и первоклассным инстинктом. Не думаю, коммандер, что насчет диверсанта я ошибаюсь. Хотя очень хотел бы. И если я все-таки ошибаюсь, надеюсь, вы поможете мне с этим справиться. А если нет - постараетесь выяснить, кто это.
      Редер расправил плечи. С таким вотумом доверия - как он мог хотя бы помыслить об отказе? "Но я очень хотел бы знать, - подумал он, - кто еще в мой фан-клуб входит".
      - Я сделаю все возможное, сэр, - сказал он.
      - Не сомневаюсь, коммандер, - отозвался Каверс, снова призывая своего адъютанта. - Сегодня вечером по случаю вашего прибытия на борт у нас состоится "обед". В девятнадцать тридцать я пошлю старшину проводить вас в офицерскую кают-компанию. - Когда адъютант вошел, капитан встал из-за стола.
      Питер тоже встал и отдал честь. Капитан ему ответил, его серые глаза одобрительно потеплели.
      - Проводите коммандера в его каюту, - велел он адъютанту. - Вечером увидимся, - сказал Каверс Редеру, после чего опять сел за стол. Тут же сосредоточившись на каком-то рапорте, он явно выбросил коммандера из головы.
      "Проклятье, - думал Редер, следуя за адъютантом по коридору, - а помнишь, ты прикидывал, нет ли в этом замечательном назначении какого-либо подвоха? Разве не славное было время? Время невинности, полное радужных надежд на будущее. И когда был тот золотой век? Минут сорок назад? Да, где-то так. Понятное дело, это было до того, как я узнал, что моего предшественника убили. И что мне предлагается вывести его убийцу на чистую воду".
      Питер был и польщен, и раздосадован. "Мне казалось, работа бортинженера сама по себе будет не сахар, - думал он. - А теперь я еще и частный сыщик. Знай я об этом раньше, я бы не технические руководства, а детективные романы читал".
      Впрочем, это было несправедливо, и Питер знал, что излишне остро реагирует, но он всегда так реагировал и всякий раз, если находилось время, начинал ворчать и раздражаться. Все больше этим тяготясь, он решил занять свой разум какими-то более конструктивными мыслями. Например: кто его рекомендовал?
      Пожалуй, когда-нибудь он напрямую об этом спросит.
      Адъютант остановился перед какой-то дверцей и отпер ее контрольным кодом. Дверца скользнула в сторону.
      - Здесь стандартный замок, сэр, - сказал старшина.
      Это означало, что для защиты своих апартаментов Редер мог применить голосовой код, капиллярное сканирование или набор символов на клавиатуре. Или, будь он параноиком, все вышеперечисленное одновременно.
      Питер вошел в свою новую каюту, и адъютант было за ним последовал.
      - Замечательно, - сказал ему Питер, остановившись сразу за порогом.
      - Так точно, сэр. Итак, в девятнадцать тридцать я за вами вернусь.
      Редер учтиво кивнул и надежно запер дверцу. Затем он повернулся оглядеть обстановку.
      Впервые в его военной карьере ему не нужно было ни с кем делить каюту, и Питер не мог этому не порадоваться. Следовало, правда, отметить, что теперь, благодаря гуманным нравам Содружества, тюремные камеры предоставляли куда больше места, но все же, все же... "Полное уединение", - с наслаждением подумал Питер, глядя на единственную койку.
      Каюта была распланирована с максимальной эффективностью в использовании пространства. Стол складывался к стене; в разложенном виде он открывал глазу встроенную в него клавиатуру и плоский многоцелевой стенной экран. Питер сунул руку под койку, откинул клапан и достал из специального отделения складной стул. Стоило ему лишь раз стукнуть им об пол, как стул буквально расцвел в новейшую эргономичную модель.
      "Ух ты! - благоговейно подумал Питер. - Какое тут все новехонькое". Но тут он вспомнил про Окакуру, своего предшественника, и невольно скривился. "Почти новехонькое", - поправился он.
      Редер сдвинул на себя пластиковую полоску на столешнице, и под ней открылся ряд дискет с данными. Несомненно, личные дела его подчиненных, а также отчеты о функционировании его отдела. Он начал было подтягивать к себе стул, но затем остановился и бросил взгляд на свой вещмешок.
      "Надо бы для начала форму распаковать, чтобы все морщинки разгладились, - подумал Питер. - Да что за черт! Я всю эту ерунду распакую. На это всего несколько минут уйдет, зато потом можно будет с чистой совестью в документацию погрузиться".
      После внешне совсем короткого отрезка работы с личными делами Питер посмотрел на время и с удивлением понял, что уже семнадцать ноль-ноль. Надо же, он добрых три часа корпел. Тогда он потянулся и размял плечи, решив предпринять небольшую пробежку перед тем, как принять душ и одеться для обеда.
      Даже на краткое знакомство с личными делами тех пяти сотен людей, которым предстояло работать у него в подчинении, Питеру требовались еще десятки часов, однако те немногие, кого он успел изучить досконально, дали ему немало пищи для размышлений.
      В особенности его заместитель, второй лейтенант Синтия Роббинс. Специалистом она была первоклассным; по сути, некоторые ее рейтинги вообще шли на зашкал. Однако, если читать между строк в том, что про нее написали другие командиры, ей явно недоставало навыков человеческого общения. Причем очень недоставало.
      Просмотрев в базе данных карту корабля, Питер направил свои стопы к ангару со "спидами". Он уже многие недели даже не приближался к этим изящным смертоносным птицам и теперь почувствовал резкое нетерпение, страстно желая увидеть их, услышать, обнюхать. Тот факт, что это означало более чем солидную пробежку, таил в себе определенные преимущества.
      "Как раз то, что надо, чтобы кровь быстрей потекла, - подумал Редер. Но недостаточно, чтобы меня измотать". Он чувствовал, что должен быть в форме для капитанского обеда. Особенно если ему предполагалось диверсанта найти. Проблема заключалась в том, что прошло уже очень много времени с тех пор, как Содружеству противостоял оппонент, обладающий какими-то реальными возможностями в сфере шпионажа. Разные твари с чешуей и щупальцами, понятное дело, испытывали серьезные проблемы с внедрением в ряды противника. Так что если с огневой мощью у Космического Отряда был полный порядок, то его контрразведка практически сошла на нет. К тому же мокаки внедрялись просто превосходно. Их религия позволяла им по хорошему поводу любую дозу двуличности.
      Теперь Питер уже чувствовал запах "спидов", и запах этот выгнал из его головы все загадки и загвоздки. Влажный аромат смазки и обожженного металла исходил из двери расположенного впереди ангара. Питер прибавил ходу, а затем остановился в дверях. По лицу его, словно зарождающийся рассвет, медленно расползалась радостная улыбка. Внутри колоссального ангара впритык друг к другу было расставлено великое множество "спидов". Они тыкались мордами точно кони, что дремлют на пастбище, мирно ожидая, пока труба позовет их на бой.
      Питер вошел в гигантское помещение и восхитился открывшимся ему зрелищем. Изящные черные силуэты возвышались над ним, надменно задирая головы. Он буквально чувствовал их массу, их сдерживаемую мощь. Что-то в этих великолепных машинах взывало к нему, как если бы они были органическими или он был отчасти машиной. Между ними ощущалась неоспоримая связь, возникало чувство, что каждый из них - недостающая часть другого, и оттого сами по себе они неполны.
      Редер потянулся вытереть пот, а в результате куда крепче, чем следовало, треснул себя по лбу немой механической ладонью. Этот удар резко вернул его к реальной действительности. Скорчив недовольную гримасу, он продолжил свою пробежку, а вместе с ней и свою тайную инспекцию.
      Тут до него начал доноситься не на шутку раздраженный женский голос, но слов пока что было не разобрать. Впереди группа людей в испачканных комбинезонах кучковалась вокруг выхлопного раструба "спида". Питер по-тихому подобрался поближе, желая послушать, что там такое рычат.
      - Если вас так бортовой компьютер беспокоит, просто вырубите его к чертовой матери и все дела. Тут вам не научная фантастика, где вещи сами собой врубаются и с ума сходят. И эту часть машины мы, черт побери, игнорировать никак не должны.
      Редер стоял, сложив руки на груди, и наблюдал, как небольшая группка техников неловко переминается с ноги на ногу. Он соглашался с тем, что они не вправе прикидываться, будто у "спидов" задняя часть попросту отсутствует, но в то же время не мог винить их за то, что они испытывают такие чувства после того, что случилось с несчастным Окакурой.
      - Вот, пожалуйста! - вскричала невидимая женщина, и из выхлопного раструба вылетел почерневший кусок металла. Питер мгновенно определил его принадлежность. Это была деталь аппаратуры волновой направляющей, расширитель поля, который регулировал выхлоп.
      Взволнованная молодая женщина-техник, которая еле-еле сумела поймать деталь, теперь с мрачной тоской ее разглядывала.
      - Вы что, хотели эту птичку с трещиной отослать? Да что с вами такое?
      Питер придвинулся еще ближе, чтобы заглянуть женщине через плечо и получше рассмотреть механическую деталь выхлопной системы, которую она крутила в руках. На первый взгляд он в ней тоже ничего такого не приметил. Но затем свет упал под нужным углом, и все сразу стало понятно. Через весь диск шла тонкая как волосок трещинка. Женщина тоже ее увидела и повернула деталь; под новым углом трещинка опять стала незаметна, но когда она крепко сжала диск в ладонях, он разломился на две половинки точно кусок сухого печенья.
      На какое-то время повисла мертвая тишина, а затем вся компания техников принялась взволнованно топтаться и перешептываться.
      - Вот что я вам скажу, - продолжила незримая женщина в выхлопном раструбе. - Вам придется стать выше ваших эмоций. Недопустимо, чтобы ваши чувства мешали исполнению вашего долга. Если бы этот "спид" вылетел, его пилот бы погиб. И это была бы ваша вина. Потому что вы все так на своих переживаниях в связи со смертью коммандера зациклились, так все перепугались... - Тут ядовитый голос прервался.
      - Впрочем, вам, Элиза, я, пожалуй, много чести оказываю, - вскоре ледяным тоном продолжила женщина. - Лично вам для столь тонких переживаний, на мой взгляд, просто ума не хватает.
      - Эй, полегче, - негромко произнес Питер. Это уже было слишком, особенно учитывая все обстоятельства. Да, молодую женщину, допустившую недосмотр, следовало распечь, но только не публично. И безусловно не в таких оскорбительных, недопустимых выражениях.
      - Кто это сказал? - Женщина в выхлопном раструбе высунулась наружу, и Питер узнал второго лейтенанта Синтию Роббинс. Она презрительным взором окинула его потный спортивный костюм. - А вам, мистер, кем бы вы ни были, в такой экипировке на моей палубе делать нечего. Будьте любезны отсюда убраться, пока я на вас дисциплинарное взыскание не наложила.
      "На моей палубе?" - мысленно повторил Питер. Здесь, на полетной палубе "Непобедимого", все, кроме боевого развертывания, находилось под его командой. С другой стороны, он бы тоже самую малость разозлился, если бы кто-то в схожей ситуации его перебил. А в том, что она его не узнала, ничего странного не было - на новом корабле с командой из нескольких тысяч человек неизбежно оказывалась масса незнакомых лиц.
      И разве она не удивится, когда завтра он ей представится и втолкует, кому эта палуба на самом деле принадлежит...
      "Ладно, - подумал Редер, - пусть она будет ее, пока я официально команду не принял. И все же она слишком круто берет. Впрочем, завтра времени хватит. Нельзя же вот так перед подчиненными ее огорошивать. Но с этой дамой серьезный разговор состоится", - пообещал он себе. Одарив второго лейтенанта многозначительным взором, он развернулся кругом и через несколько шагов снова перешел на трусцу.
      "Утверждать, что этой женщине навыков человеческого общения недостает, - подумал Редер, - значит сильно недоговаривать. С таким же успехом можно сказать, что от употребления в пищу ядерных отходов у вас несварение желудка случится".
      ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
      Временами Редер бывал благодарен своей парадной форме за ту нематериальную броню, которой она его обеспечивала. Сейчас был как раз один из таких случаев. Он оглядел комнату, полную других офицеров, не менее блистательных в своей официальной вечерней одежде, и насладился непередаваемым наслаждением выдержанного экзамена. В гражданской жизни Питер не любил официальных приемов и вечерних нарядов. Они казались ему фальшивыми и анахроничными. Но к своей форме, как рабочей, так и парадной, он никогда подобных чувств не испытывал.
      "Скорее всего, это потому, что форма - элемент непрерывной традиции, думал он, внимательно изучая окружающих. - И она связывает нас воедино, выводит за рамки личностей и личных предпочтений, позволяя нам вместе работать на благо великой цели, которой мы все служим". Тут Питер глотнул из своего бокала и скривился. "Интересно, почему я на вечеринках вечно о такой помпезной ерунде думаю?" - спросил он себя.
      Скорее всего, это были последствия учебы в Академии; когда Редеру было восемнадцать, он подобные зажигательные речи просто обожал. "И раз уж на то пошло, - смущенно подумал он, - они мне и сейчас не противны. Эти речи мне много добра принесли".
      Это была сущая правда. Они вдохновили его, дали ему четкое направление и наделили чувством локтя. Так что при виде парадной формы слова его наставников, бережно хранимые в подсознании, всякий раз оказывались по случаю вытащены наружу. "Наверно, я просто сентиментальный дурак, - с нежностью рассуждал Редер. - За Академию", - мысленно провозгласил он, слегка приподнимая бокал, а затем делая хороший глоток.
      Капитан выделил двадцать минут на коктейли и общение, но с Питером пока что никто особого желания общаться не проявлял. Не будь на нем безупречной парадной формы, он бы, пожалуй, задумался, все ли в порядке с его одеждой. После пробежки он принял душ, так что и здесь был полный ажур. Скуки ради он стал разглядывать висящую на стене картину с каким-то ничем не примечательным спутником или планетоидом на фоне газового гиганта.
      На первый взгляд казалось странным, что все чувствовали такую сплоченность, проведя так мало времени вместе. Как догадался Питер, причиной тому была смерть Окакуры. Не столь уж редки были случаи, когда после подобных несчастий малознакомые люди быстро сближались. "К тому же наверняка было официальное расследование, - подумал Питер. - Оно тоже обычно людей объединяет".
      В старшем офицерском составе были всего две женщины: Ван Чунь-мэй, старший помощник, и Ашли Люрман, астронавигатор. Для китаянки Ван была довольно высока, где-то за метр семьдесят. На вид ей было лет сорок, и веяло от нее спокойствием и компетентностью. Редеру она сразу понравилась. Он отошел от старпома и капитана, когда они затеяли какой-то конфиденциальный разговор с Айрой Голдбергом, судовым врачом, жилистым, энергичным мужчиной с самым ласковым голосом, какой Питер в своей жизни слышал. Люрман, невысокая блондинка лет двадцати пяти, была полна нервной энергии. Она с головой ушла в разговор с Хавашем Харткорпфом, начальником связи, который был еще моложе ее, но тем не менее уже обладал обвислой физиономией бассет-хаунда. Начальник тактической группы Труон Ле оживленно беседовал с высоким, смуглым и усатым командиром эскадрильи Берни Шелдоном - или просто "Бешеным". За ними бдительным оком приглядывал старший механик Оджи Скиннер.
      Таким образом, оставался темноволосый и желтолицый шеф контрразведки Уильям Бут, который общался с лейтенантом Джоном Ларкином, квартирмейстером. Редер не позавидовал тяготам дружелюбного квартирмейстера, поскольку Бут оглядывался по сторонам с таким видом, словно подозревал, что все присутствующие, включая капитана, только и думают, как бы ему в карман залезть.
      "Что ж, он шеф контрразведки, - подумал Редер. - Наверное, ему по должности подозрительность полагается". Впрочем, втайне он уже решил, что этот парень на поверку окажется одним из тех назойливых, несносных придурков, которым доставляет удовольствие каждого встречного оскорблять. А по тем ревнивым взорам, которые Бут кидал на старпома, Редер заключил, что он еще и классической формой "комплекса коротышки" страдает. Наверняка шеф контрразведки всеми доступными средствами себе недостающие сантиметры возмещал.
      Ларкин же, напротив, имел цветущее как свежий хлеб лицо, увенчанное ангельскими светлыми локонами. Он, похоже, готов был любить всех своих братьев-офицеров, даже что-то мрачно бормочущего ему Бута.
      Один из адъютантов капитана ударил в небольшой гонг, объявляя таким образом, что обед подан, и вся толпа двинулась к столу.
      Питер был удостоен почетного места слева от Каверса. "Интересно, подумал он, - станет это моим обычным местом, или капитан всех своих офицеров сюда по очереди сажает. За исключением, понятное дело, старпома".
      Круглый стол был накрыт весьма элегантно, там имелась скатерть камчатного полотна, хрусталь ручной работы и фарфоровые тарелки с толстым золотым ободком. В самом его центре располагалась прелестная композиция из шелковых цветов.
      Каверс заметил, что Редер ее изучает, и пояснил:
      - Подарок моей жены. Слишком часто у нас живых цветов не оказывалось. Он улыбнулся. - Она меня уверяла, что наша обстановка от этого немного культурнее станет.
      - Она была права, - заверил его Редер. - Просто восхитительно.
      Капитан кивнул в знак благодарности, а затем слегка сдвинулся вбок, когда дежурные по офицерской кают-компании начали подавать.
      Беседа была приятно-непоследовательной, и вскоре Редер уже испытывал острое нетерпение, прикидывая, как бы ему рядом с командиром эскадрильи усесться. Им было что обсудить.
      - Но если вы это сделаете, - сказал ему капитан Каверс, - вы уже больше ни с кем не познакомитесь. А ведь цель этого собрания именно такова.
      Питер удивленно на него взглянул, а затем рассмеялся.
      - Неужели на мне так все было написано? - спросил он.
      - Вы прямо через стол были готовы перелезть, - уголком рта ответил ему Каверс. Затем он слегка двинул бровями. - Поймите меня правильно, коммандер. Я рад, что вы пылаете таким энтузиазмом в отношении ваших обязанностей. Но всему свое время. И прямо сейчас, - многозначительно подчеркнул он, - время знакомиться.
      "Намек? - задумался Редер. - Неужели капитан кого-то из своего командного состава подозревает? - Он подавил недовольную гримасу. - Если так, тут предельная осторожность потребуется. И если у Старика есть какие-то мысли, лучше бы он ими поделился. - Радостное возбуждение Питера быстро таяло. - Хотя нет, ведь он искал кого-то, кто этих людей не знает. Кого-то, кто не станет отбрасывать Бута, потому что он тяжелый придурок, или Шелдона, потому что он весь как на ладони". Так что разумно было предположить, что Каверс не хотел с самого начала засорять своему следователю мыслительный процесс. Тут Питер подавил мучительный вздох. "Почему я? - подумал он. - Я даже понятия не имею, с какой стороны к этому делу подобраться. И мне это совсем не по вкусу. Но тогда экспертом здесь должен стать Бут, а этому парню я бы обеими руками собственную задницу отыскать не доверил, причем с картой, зеркалом и фонариком. И раз уж на то пошло, могу себе представить, что Старик это мнение разделяет". Бут казался здесь единственным офицером, который не был выбран с умом. Учитывая всю деликатность работы контрразведки, это был вопиющий недосмотр.
      - Простите, коммандер, - вдруг обратился к Питеру доктор Голдберг.
      Редер вопросительно на него взглянул.
      - Вас не затруднит завтра заглянуть в лазарет, прежде чем вы на вахту заступите? - спросил он. - Я бы хотел вместе с вами просмотреть вашу историю и представить вас физиотерапевту.
      Питер вздрогнул.
      - Мне сказали, что физиотерапия мне больше не понадобится, запротестовал он.
      - Активная - нет, - заверил его доктор. - Но вам лучше периодически проверяться и удостовериваться, что все упражнения вы выполняете верно. А кроме того, у вас последняя модель. Я был бы вам очень признателен, если бы вы предоставили нам возможность ее осмотреть и проследить, как вы прогрессируете.
      - Конечно, - быстро согласился Редер, желая его заткнуть. "Черт бы тебя побрал, - подумал он. - Ты даже еще не спросил, хочу ли я раздеться". В то же самое время его раздражал тот факт, что он не может относиться к своему протезу так же непринужденно, как доктор. "Но как я могу так к нему относиться? - спросил себя Питер. - Ведь это моя рука! И я совсем недавно ее потерял!"
      Голдберг открыл было рот, чтобы продолжить, но тут вмешался квартирмейстер.
      - В ближайшие несколько дней вы наверняка будете страшно заняты, предположил Ларкин. Выражение его ангелоподобной физиономии ясно указывало Питеру, что он совершенно сознательно перебил доктора. - Ведь вам придется все рапорты почти за четыре недели осилить.
      - Лейтенант Роббинс с этими рапортами на славу постаралась, - негромко заметил капитан.
      Шелдон сверкнул глазами на капитана, затем на Редера, и сердце Питера упало.
      - Согласно ее личному делу, она превосходный инженер, - дипломатично констатировал он.
      - Превосходный, - рассудительно согласился старший механик. - А вот человек она не очень человечный.
      Строго говоря, старшего механика это не касалось. Он нес ответственность за машинное отделение и силовую установку, а не за "спиды". И тем не менее...
      Командир эскадрильи снова бросил тот же взгляд, и Питер буквально услышал его мысли: "Да рядом с ней даже гунн Аттила самый что ни на есть человечный".
      - Так или иначе, - заметила коммандер Ван, поднимая бокал с вином, команда у нас просто исключительная. Я счастлива служить со всеми, кто здесь находится.
      Редер импульсивно поднял свой бокал.
      - За "Непобедимый"! - провозгласил он.
      - За "Непобедимый"! - дружно откликнулись все и немедленно выпили.
      Вскоре после обеда они разошлись. Слишком много работы ожидало их до старта и слишком мало часов сна после.
      Питер с лейтенантом Ларкином брел по гулкому коридору, все еще чувствуя слабый запах растворителей, которые использовались для окончательной чистки судовых помещений.
      - Моя каюта рядом с вашей, - радостно сообщил Ларкин. - Надеюсь, мой храп вас не разбудит.
      - Сомневаюсь, что я его поверх своего услышу, - похвастался Редер. Его даже одно время думали как звуковое оружие использовать.
      - Ха! - Ларкин шутливо хлопнул его по плечу. - Вижу человека с задатками. - Он покачал головой, когда Редер рассмеялся. - У вас уже был шанс здесь осмотреться?
      - Я дал себе возможность на главной палубе побывать, - сказал Питер. Взглянул на своего заместителя; пока что с ней, впрочем, не разговаривал.
      Ларкин промолчал.
      - Не это ли обычно "красноречивым молчанием" называют? поинтересовался Редер.
      Квартирмейстер кивнул.
      - Пожалуй.
      - Ну, давайте, - подстегнул его Редер. - Я же ваш брат-офицер.
      - Гм... да вы уже слышали.
      - Что человек она не очень человечный? Да, слышал. - "И видел тоже, подумал он. - Похоже на правду".
      - Зато в механике она просто Микеланджело, художница, чудо что за инженер. - Вид у Ларкина сделался предельно восторженный, руки его были подняты как у дирижера, словно бы он исполнял Синтии Роббинс хвалебный гимн. Затем он уголком глаза глянул на Редера и рассмеялся. - По крайней мере, так Оджи Скиннер, один из ее фанов, утверждает.
      - Что ж, - с кривой улыбкой заметил Питер, - они оба инженеры. Песня одна и та же, только темп разный.
      - К сожалению, она склонна со всеми так обращаться, как будто мы у нее на пути стоим, - со вздохом сказал лейтенант. - Я думаю, единственная причина, почему она так далеко продвинулась, это ее блестящая техническая одаренность. И она молода - все те острые углы со временем могут сгладиться. Но если честно, я очень рад, что мне с ней больше напрямую общаться не придется. Язык у этой женщины как нож острый.
      - Что ж, завтра я сам все выясню, - бодро сказал Редер. "А мне-то показалось, тебе все на свете по вкусу, - подумал он. - Нет, верно моя бабушка говорила, что в тихом омуте черти водятся. Хотя, основываясь на уже увиденном, лейтенант Роббинс наверняка с полоборота заводится. И язык у нее действительно как нож острый".
      Так или иначе, ему следовало извлечь для себя выгоду из конфиденциального настроения Ларкина.
      - А Бут что за птица? - спросил Питер. - На вид он как скворец на съезде попугаев.
      Лейтенант рассмеялся.
      - Да, в самом деле. Уилла нам на замену, в последнюю минуту прислали. Тут Ларкин вдруг посерьезнел. - С самого начала шефом безопасности у нас была Маргарет Лестер. Очень хорошая женщина.
      Редер вздрогнул.
      - Вы так говорите, как будто она умерла.
      Ларкин поморщился.
      - Нет, хотя лучше бы она умерла. Там был несчастный случай с неисправным переходным шлюзом. Тяжелое поражение мозга.
      - И Бут был лучшим, кого в срочном порядке смогли найти?
      - Моя матушка говаривала, что птица, которая на ветрах спешки летает, редко когда лебедь, - сказал Ларкин.
      - Черт возьми, Джон, по-моему, я на этих самых ветрах сюда прилетел, с улыбкой заметил Редер.
      - Она говорила редко когда, - подняв руки, запротестовал квартирмейстер, - а не никогда. Что касается лично вас, сосед, то тут, я считаю, нам очень повезло.
      Питер усмехнулся.
      - Все-таки я не верю, что стенки здесь такие тонкие.
      - Вы услышите, как я с бока на бок переворачиваюсь, - пообещал Ларкин. - Доброй ночи, - сказал он, направляясь к своей каюте.
      - Доброй ночи, - отозвался Питер.
      Редер был не в лучшем настроении, торопясь на совещание, которое сам же и созвал. Кроме него самого, принимать участие в совещании должны были Синтия Роббинс и главный старшина, ее заместитель. Прошлой ночью он до засиделся до неразумного поздно, изучая самый последний набор рапортов, и в результате чувствовал себя совершенно измотанным.
      Его визит к доктору прошел лучше, чем он ожидал. А ожидал Питер, раз уж на то пошло, что он этого парня за ноги возьмет и о палубу хватит. К счастью, назойливые вопросы Голдберга в лазарете звучали более естественно, и в целом это оказалось совсем не то тяжкое испытание, к которому готовился Редер.
      Ему также очень понравилась сержант Кедски, физиотерапевт. Эта девушка явно знала свое дело. К тому же, заметив, как раздражает Редера навязчивая завороженность Голдберга его протезом, она сумела устроить все так, чтобы вызволить коммандера из лазарета гораздо раньше, чем сам доктор бы его отпустил.
      И все же Питер немного опаздывал. А потому, приближаясь к помещению для дежурных экипажей, перешел на трусцу.
      За время своих ночных чтений он выяснил, что капитан, если уж на то пошло, преуменьшил проблему поломки деталей. Лейтенант Роббинс представила весьма солидную документацию на детали, не соответствующие стандарту, а также на те, которые она посчитала слишком ненадежными для использования.
      С другой стороны, были там и протесты, представленные квартирмейстером, в которых о "навязчивом перфекционизме" лейтенанта Роббинс упоминалось как о серьезной проблеме. "Эти детали были осмотрены и найдены годными к применению, - писал Ларкин. - Как производителем, так и моими людьми, каждый из которых является квалифицированным специалистом. Мелкие поверхностные недостатки не обязательно указывают на дефектность оборудования. Эти детали могут не быть красивыми, но они проходят все тесты. Я требую, чтобы второго лейтенанта Синтию Роббинс удержали от беспричинной траты времени с ущербом для ценного оборудования Содружества".
      Люди порой производят совсем иное впечатление в своей переписке, и все же Редера удивил тон враждебности в рапортах Ларкина. "Странно, - подумал он. - А на вид этого парня надо совсем к стенке прижать, чтобы из него хоть какой-то протест вылетел. Впрочем, у Роббинс по этой части репутация хоть куда".
      Питер вздохнул. В свое время ему довелось с несколькими гениями поработать, и он уже для себя уяснил, что такие люди редко бывают командными игроками. "Ладно, - подумал он, - очень скоро я выясню, что она за зверь".
      Завернув за угол, Редер увидел, что его уже поджидает крепко сбитый мужчина с седыми волосами и шоколадной кожей. Несомненно, это был главный старшина Джомо ар-Рашид. Двадцать лет на службе Содружеству, твердая репутация и превосходный послужной список; одна благодарность кое за какую весьма хладнокровную работу с поврежденным баком реактора на штурмовом транспорте. Редер рад был иметь такого подчиненного и уже предвкушал дальнейшую с ним работу.
      А вот признаков лейтенанта Роббинс не наблюдалось.
      "Проклятье, - подумал Питер. - Как раз этого я хотел избежать. Теперь она изволит явиться, когда мы уже разговаривать начнем, и все это будет выглядеть как "мальчики против девочек". Неизбежно". Кроме того, его совсем не порадовал тот факт, что Роббинс решила не размениваться на пунктуальность.
      - Главный старшина ар-Рашид? - с улыбкой спросил он. Старшина браво отдал честь, и Редер ему ответил.
      - Так точно, сэр. Коммандер Редер?
      - Я, старшина. А лейтенант Роббинс задерживается? - негромко поинтересовался он.
      - Так точно, сэр. В последнее время всегда так, - траурным тоном произнес унтер-офицер.
      - Из рапортов я уже так и понял. Ну что ж, - продолжил Редер, опять улыбаясь, - быть может, нам следует пойти ее поискать? Если повезет, мы там чем-то поможем.
      - Так точно, сэр.
      Они направились к лифту, который должен был доставить их на главную палубу, и ар-Рашид то и дело краешком глаза поглядывал на Редера.
      - Вы что-то хотите сказать, старшина? - спросил Редер, глядя прямо перед собой.
      Старшина помрачнел и откашлялся.
      - Я хочу сказать, лейтенант Роббинс просто чудо что за инженер, сказал он и умолк, словно желая посмотреть, как будет воспринято его замечание.
      - А вот человек она не очень человечный, - закончил за него Редер. Это я уже слышал.
      Старшина прикусил нижнюю губу, пряча улыбку, но лицо его заметно просветлело.
      - Лично я, сэр, думаю, что у нее есть задатки превосходного офицера. Но лейтенант кое-каких дурных привычек нахваталась. Если мы сможем как-то ее смягчить и резкие углы сгладить, в один прекрасный день она настоящим золотом окажется.
      - Надеюсь, этот прекрасный день будет сегодня, старшина. Потому что начиная с этого момента лейтенанту Роббинс придется действовать так, как нужно мне. - Он сдержал улыбку, увидев, как старшина опять помрачнел. - Я вам вот что скажу, - продолжил Редер. - Вы смягчайте, действуйте пряником, а я буду действовать кнутом. Вместе у нас, быть может, что-нибудь и получится. - Тут он повернул голову и посмотрел прямо в спокойные карие глаза ар-Рашида.
      - Так точно, сэр, - согласился старшина. - Это может сработать.
      - Просто неслыханно! - Разгневанный голос вырвался из просторного ангара и быстро рассосался по коридорам.
      - Сэр. Повторяю, я не выпущу "спид", который должным образом не проверен. Это моя работа...
      - Ваша работа их ремонтировать, а затем возвращать нам, лейтенант. Вот только у вас, похоже, небольшая проблема с тем, чтобы позволять пилотам их использовать. Но они именно для этого предназначены, если вам это еще неизвестно.
      - Так точно, сэр. Мне это известно. Но этот "спид"...
      - Вот-вот, этот "спид". У вас всегда "этот спид", лейтенант, и меня это уже утомило. Понимаете меня, лейтенант?
      "Похоже, доля Бешеного Берни у командира эскадрильи Шелдона сегодня утром преобладает, - удрученно подумал Редер, глядя, как Шелдон, почти потеряв самообладание, вплотную приблизил свою красную физиономию к бледному лицу лейтенанта Роббинс, чтобы успешнее на нее орать. - Очень хорошо, что я вовремя сюда прибыл, а то у нас на "Непобедимом" еще одни похороны бы состоялись. Похороны карьеры Шелдона. Ведь он того гляди ее о палубу хватит".
      - Утро доброе, Шелдон, - непринужденно поздоровался он. - Лейтенант Роббинс. - Он кивнул им обоим, а затем взглянул на молодого пилота, который, в равной мере разъяренный, стоял у командира эскадрильи под боком.
      - Слава Богу, что вы здесь! - воскликнул Шелдон. - Вот эта... лейтенант, - начал он, вкладывая в звание Синтии Роббинс отчетливо нелицеприятный оттенок, - явно решила лейтенанта Гивенса преследовать. Она ему вообще летать не дает. - Глаза командира эскадрильи так выпучились, что чуть на палубу не упали, когда он бросил еще один огненный взор на Роббинс. - Четыре раза, коммандер, четыре раза она в самую последнюю минуту по винтику разбирала его "спид". Я уже начинаю думать, что для окончательного развала боевой подготовки мне нужно всего-навсего полный план полетов ей предоставить!
      Редер улыбнулся.
      - Ничего, Рон, сейчас мы что-нибудь придумаем. Какой "спид" у нас все-таки до полетов допущен, лейтенант? - спросил он у Роббинс.
      - БИС два-семь-семь-шесть, сэр, - немедленно ответила Роббинс. На лице у нее ясно читалось мрачное упрямство.
      - Он в вашем распоряжении, лейтенант Гивенс. - Редер сделал широкий жест в сторону истребителей, поскольку не знал, где именно находится БИС два-семь-семь-шесть.
      - Но это не мой "спид", - возразил Гивенс.
      - Точно! - поддержал его Шелдон, не слишком смягченный компромиссным предложением.
      - Я понимаю, - заверил их Редер. - Однако, - он указал на лежащий на палубе мотор разобранного "спида", - на сегодня мы больше ничего сделать не в силах. По крайней мере, вы сможете всей эскадрильей полететь. А кроме того... возможно, я ошибаюсь, но мне казалось, эти корабли Содружеству и Космическому Отряду принадлежат.
      Командир эскадрильи со скорбной удрученностью вздохнул.
      - Да, разумеется. - Тут он опять вздохнул. - Но все-таки, Питер, можете вы что-то с этим поделать?
      - Мы сделаем все, что в наших силах, Рон. Удачного полета.
      - Спасибо. - Шелдон недовольно покачал головой и похлопал своего лейтенанта по плечу, а затем направился к выходу из ангара.
      Гивенс бросил последний презрительный взор на Синтию Роббинс, а затем потопал искать свой временный "спид".
      - Если теперь вы свободны, лейтенант, думаю, мы могли бы провести запланированное совещание, - мягко предложил Редер.
      Роббинс взглянула на мотор, над которым работали ее люди, и на лице у нее выразилось откровенное желание в нем покопаться.
      - Лейтенант, - подстегнул ее Питер.
      - Так точно, сэр. Разумеется.
      Редер, Роббинс и ар-Рашид направились к кабинету Питера. По дороге Питер украдкой изучал Роббинс.
      Темные волосы девушки были подстрижены совсем коротко, да и угрюмое выражение лица, которое она носила практически не снимая, тоже ей на пользу не шло. Но если присмотреться, она была довольно хорошенькая. Чудесный правильный профиль, аккуратный остроконечный подбородок, большие карие глаза... Одни эти лучистые глаза могли бы возместить массу других изъянов, но им этого не требовалось.
      Было также совершенно очевидно, что уверенности в себе Роббинс не излучала. Движения ее были неловкими, почти неуклюжими, и хотя осанка оставалась достаточно прямой - об этом, несомненно, в свое время позаботились военные, - голова ее то и дело поникала точно умирающий от жажды цветок.
      В кабинете они дружно молчали, пока Редер, подтянув свой стул поближе к столу, не предложил:
      - Почему бы нам несколько минут этому недоразумению с командиром эскадрильи не посвятить?
      - Гивенса мы специально не выбираем, сэр, - тут же заявил ар-Рашид.
      - Сначала я хотел бы выслушать лейтенанта, старшина, - негромко заметил Редер.
      Роббинс прикусила губу и помрачнела до невозможности. Костяшки ее пальцев, сцепленных на коленях, побелели от напряжения.
      Питер взглянул на старшину, затем поерзал на стуле. Тогда, словно это движение ее подстегнуло, Роббинс сказала:
      - Как старшина уже сказал, мы его не выбираем. Там есть проблемы.
      - Всякий раз бывают, - добавил ар-Рашид.
      Роббинс бросила на него такой взор, словно он ее беспардонно предал. Затем она выдержала паузу, кусая губы и по-прежнему не встречаясь взглядом с Редером, после чего пожала плечами и продолжила.
      - Один раз это была трещина в подающей трубе, причем не так чтобы на волосок, а чертовски большая. Прошлый раз это была разбалансировка в одном из магнитных баллонов термоядерного генератора.
      Питер подался вперед.
      - Но ведь это не поломки деталей, - тихо произнес он.
      - Так точно, сэр. - Она нервно заерзала на стуле. - Мы с разными проблемами сталкивались.
      "Как же эта женщина до лейтенанта дослужилась? - спросил себя Редер. Она может быть каким угодно талантливым технарем, но, судя по этому расспросу, с руководящей работой она вообще ничего общего не имеет".
      Вслух он сказал:
      - Будьте так любезны добровольно делиться информацией, лейтенант. Если мне придется обо всем вас расспрашивать, мы до вечера не закончим. Ни у кого из нас нет на это времени. Итак, с какими еще проблемами вы сталкивались?
      - С теми, про которые я уже упомянула, и еще с перепутанной электроникой. Также у нас было несколько очень странных сбоев бортовых компьютеров. И все это совершенно неожиданно. Я понимаю, что боевая нагрузка, черт возьми, даже простой полет может некоторые из этих проблем вызвать. Но весь их объем просто поразителен. - Впервые за все время она взглянула на Редера, а затем быстро отвернулась, и щеки ее запылали.
      - Скажите, а "спид" Гивенса более всех прочих склонен эти проблемы испытывать? - спросил он.
      - Для полной уверенности, сэр, мне нужно свои записи просмотреть. Но вообще-то - да. В определенной степени.
      - Стало быть, вы проверяете его более тщательно, чем любой другой?
      На мгновение Роббинс, похоже, смутилась, а затем опять стала мрачнее тучи и взяла себе несколько секунд на раздумья.
      - Да, возможно, - наконец признала она.
      - Тогда, быть может, вы просто чрезмерную осторожность проявили? предположил Редер.
      Роббинс замотала головой, не успел он даже договорить.
      - Никак нет, сэр. Проблемы действительно были. Проверьте мои рапорты, расспросите техников, они вам все подтвердят. Я не забавы ради лейтенанта Гивенса футболила. - Она сверкнула взглядом на Питера, в ее карих глазах пылал неподдельный гнев. - Я в эти игры не играю.
      "Любопытно, - подумал Редер. - А с виду она как раз из тех, кто в эти игры играет. Кто может, к примеру, намеренно повредить деталь, а потом заявить о ее дефектности. Или сказать, что чей-то "спид" требует ремонта, а потом постараться, чтобы он и впрямь его требовал". Его предшественник мало что поведал ему о Роббинс, не считая того универсального наблюдения, что она сущий гений в инженерии и полная бездарность в работе с людьми. Хотя это можно было понять - ведь до его смерти они меньше месяца вместе проработали.
      "А вот если бы Окакура был все еще жив, - подумал Питер, - написал бы он о ней что-то куда более критическое?"
      Что-то здесь было не так. Ларкин утверждал, что его детали хорошие; Гивенс заявлял, что его птичка может летать. Все проходило через руки лейтенанта Роббинс - и внезапно оказывалось мусором. "Если она гениально чинит, - подумал Питер, - может, она гениально и ломает?"
      Небольшое приключение Редера на "Африке" наглядно продемонстрировало ему, как легко подделать повреждение. И как легко потом от этого отбояриться. Конечно, у него имелся определенный репертуар в смысле лицедейства, и Питер был убежден, что вид "мальчика-певчего" очень в этом смысле ему помог.
      "А вот у малышки Синтии весь репертуар гнев и возмущение составляют, подумал он и почти мгновенно исправился, когда выражение ее лица слегка изменилось: - Нет, она просто идеальная модель строптивой угрюмости. Хоть на выставке показывай". Редер вдруг ощутил почти непреодолимое желание свалить всю вину на эту несуразную молодую женщину. И тут же подавил это желание как недостойное. Кроме того, у Роббинс была поддержка ар-Рашида. А суждения этого человека Питер готов был уважать с того самого момента, как впервые его увидел.
      - Ладно, - сказал он вслух, - нам слишком много всего надо обсудить, чтобы мы на несчастьях лейтенанта Гивенса зацикливались. Но в дальнейшем, если его "спид" снова будет задержан, необходимо, чтобы для него всегда был готов другой. Это понятно?
      - Так точно, сэр, - дружно откликнулись Роббинс и старшина. Они с энтузиазмом перешли к своей непосредственной работе, но где-то в затылке у Редера тоненький голосок продолжал настаивать, что лейтенант со старшиной вполне могут быть сообщниками.
      "Будь оно все проклято, - ответил Питер этому голоску, - не могу же я всех подозревать. Так я никогда до сути не доберусь. Раз уж на то пошло, остаются только два человека, которым я могу доверять - я сам и капитан. Но могу ли я доверять капитану? А, ч-черт... Лучше держись доказательств, посоветовал он самому себе. - Если бы у меня они были".
      Хотя минутку! Кое-какие доказательства у него все-таки имелись. Документы о полученных дефектных деталях. "Само собой разумеется, - подумал Питер, - документы Ларкина покажут, что все они были в порядке. А это означает, что кто-то из людей квартирмейстера, или кто-то из моих людей, или сам Джон, или еще кто-то где-то... или вообще все и везде виновны. Полная безысходность, - раздраженно вздохнул он. - У меня просто талант к сведению всего на свете на нет. И я должен быть безумно благодарен капитану Каверсу за предоставленную возможность это выяснить".
      - Сэр? - неуверенно спросил ар-Рашид.
      - Прошу прощения, старшина, я в серых клетках заблудился. - Он постучал себя пальцем по голове. - Как нас уверяет лейтенант Ларкин, получаемые им детали в порядке. Но за то время, что проходит с того момента, как они из его рук попадают в наши, они почему-то становятся дефектными. Есть какие-то мысли на этот счет? - Редер перевел взгляд с ар-Рашида на Роббинс.
      - Поначалу я думал, - сказал старшина, - что, быть может, какие-то неопытные люди подвергают их грубому обращению. И я надеялся, что со временем все исправится. - Он покачал головой. - Но все чем дальше, тем хуже. И теперь я точно знаю, что на этом корабле никаких неопытных людей нет.
      Редер кивнул.
      - Я тоже это заметил. - Он позволил себе мысленный вздох при взгляде на Роббинс, которая буквально оцепенела на стуле, явно находясь во многих милях отсюда. "Причем куда бы она ни отправилась, - подумал Питер, - она там страшно на кого-то дуется. Что ж, это отвечает на мой вопрос. Она определенно не командный игрок".
      - Лейтенант, - позвал он ее. Роббинс подняла взгляд. - А у вас есть по этому поводу какое-то мысли, которыми вам хотелось бы поделиться?
      Она немного подумала, явно пытаясь сдерживать дыхание. А потом сделала нырок, выпаливая Слова точно в лихорадке.
      - Нет, сэр, никаких особенных замечаний, кроме того, что лейтенант Ларкин желал бы во всем обвинить меня. Я понятия не имею, где и когда наши детали становятся дефектными.
      - Отрицая свою ответственность за дефекты, он вовсе не возлагает ее на вас, лейтенант. Впрочем, я учту вашу точку зрения. - "Какой бы параноидной она ни была", - подумал Питер. Роббинс опять опустила глаза, и он еще раз ее поизучал. Синтии был двадцать один стандартный год - почти детский возраст с высоты его двадцати семи. И вид у нее был довольно побитый. "Еще бы, подумал Питер. - Ведь все орут на нее и обвиняют в том, что все портится. А потом орут за то, что она старается все это починить. И ей, естественно, в кошмарном сне не могло присниться, что, помимо технической стороны дела, ей еще и за пятьсот человек придется отвечать. Так что бедный ребенок сейчас крутую полосу препятствий преодолевает".
      Конечно, как офицер Космического Отряда Содружества, Синтия Роббинс должна была преодолеть массу всяких полос, прежде чем ее на эту поставили. С другой стороны, люди по самым разным причинам в вооруженные силы вступают. "И я сомневаюсь, - подумал Питер, - что ее причиной была быстрая дорога к славе и могуществу".
      Несмотря на все ее старания добиться противоположного, Редер вдруг понял, что эта девушка ему нравится. Она явно старалась как-то справиться с тем тяжелым положением, в котором она оказалась. И единственной загвоздкой для Редера оставалась неотвязная мысль, что лейтенант Синтия Роббинс вполне могла сама создать ситуацию, которая ее в это положение поставила.
      - Ну ладно, - сказал он, вставая. - Пожалуй, мне пора предпринять обход главной палубы и начать знакомиться с людьми.
      Роббинс и ар-Рашид тоже встали.
      - Вы не будете против, если старшина... - начала Роббинс.
      - Отставить, - оборвал ее Редер. - Предполагается, что вы будете моим заместителем, лейтенант Роббинс. Мы должны научиться работать вместе. Кроме того, мне требуется кое-какая техническая информация о наших объектах, и я полагаю, что именно вы должны мне ее предоставить.
      - Есть, сэр.
      - Не беспокойтесь, лейтенант, все будет совсем не так страшно. Я только что школу закончил, и оценки у меня совсем неплохие.
      Тут Редеру показалось, что на лице ее мелькнула улыбка, и он взглянул на ар-Рашида.
      Глаза старшины просияли, и он губами обозначил слово "кнут".
      "Ладно, старшина, - подумал Питер, - пусть будет кнут. А ты про пряник не забывай".
      ГЛАВА ПЯТАЯ
      Редер уже привык питаться в одиноком великолепии офицерской кают-компании, пока "Непобедимый" находился в Транзите. Разумеется, такие роскоши мирного времени, как стюардессы, остались теперь только адмиралам и прочим большим шишкам, и все же кают-компания была чудесным местечком. Кто-то даже успел украсить ее серией фресок, милых старомодных вещиц с лунными пейзажами и видами колец Сатурна. На новом корабле ароматы еды и кофе только-только начинали преобладать над запахами сохнущей замазки и синтетики, в равной мере приятными для астронавта. Редер также привык запихивать в себя куда больше одной порции. Он улыбнулся, вспоминая вчерашний день - как он благожелательно кивнул стоящей на раздаче девушке, нагружая свою тарелку сосисками, яичницей с ветчиной, сияющей жареной картошечкой...
      И как эта девушка закрыла глаза и постаралась задержать дыхание, а хлебный сухарик застыл на полпути к ее губам.
      "Ужасно, должно быть, - подумал он тогда, - быть вынужденной готовить для сотен человек, когда тебя от одного вида еды тошнит". И особенно когда почти все, кроме Питера Редера, ничего, кроме хлебного сухарика, и не хотели.
      Впрочем, не этим утром. Прошлой ночью они вышли из Транзита, и сегодня все уже хорошенько подготовились наверстать пропущенные трапезы. Питер припозднился на раздачу, и теперь там почти ничего, кроме сухарей, не осталось. Зато все столы были упакованы локоть к локтю.
      Питер с горестным вздохом положил себе на поднос хлебный сухарик. Еще ему перепала маленькая сосиска в тесте, а также чайная ложка яичницы, которую он сумел наскрести с горячей сковороды. "Надо было пораньше прийти, - грустно подумал он. - Разумно было предположить, что все зверски проголодались. И очень сомнительно, что меня удостоят хоть капли сочувствия, если я пожалуюсь".
      Он присел рядом с квартирмейстером, который посмотрел на его тарелку и самодовольно ухмыльнулся.
      - Вообще-то я хотел и это забрать, но потом решил хоть что-нибудь вам оставить.
      - А знаете, Ларкин, - начал Питер, неотрывно глядя на три сочных котлеты на тарелке квартирмейстера, - после поста много есть вредно. Вот был у меня один знакомый, так он, царствие ему небесное...
      - Уберите ваши бесстыжие глаза от моей тарелки, Редер! - прорычал Ларкин, отодвигая свой поднос подальше от Питера. - У вас последние двое суток было и первое, и второе, и пятое, и десятое. Теперь настала пора всем взять свое.
      Тогда Питер посмотрел через стол на Ашли Люрман, которая поверх горы омлета ответила ему взглядом голодной волчицы, защищающей своего детеныша.
      - У меня для вас те же пожелания, - процедила молодая женщина, - только в двойном размере.
      - Доброе утро, лейтенант, - любезно поздоровался Редер. Она лишь испустила какое-то кошачье шипение и снова обратила все свое внимание на омлет.
      - Бросьте, ребята, да не собираюсь я прямо у вас с тарелок еду забирать! - широко раскрыв невинные глаза, воскликнул Питер. "Зато на ленч я приду первым", - подумал он. Это не должно было стать проблемой, поскольку большинству офицеров "Непобедимого" предстоял напряженный день, тогда как Редеру требовалось только следить за всеми остальными и поддерживать свои "спиды" в идеальной готовности.
      Двухдневный Транзит доставил их на главный полигон Содружества. Сегодня оружию "Непобедимого" впервые предстояло выстрелить по-настоящему, а учитывая необычайно высокие темпы поломки большей части оборудования, напряжение в кают-компании висело такое, что даже челюстями тяжело было шевелить.
      "Хотя, - подумал Редер, скорбно наблюдая за работающими челюстями других офицеров, - лично мне ими и шевелить особенно незачем".
      - Ну как, - бодро поинтересовался он, - все готовы?
      - Как никогда, - лаконично отозвался Оджи Скиннер, даже не нарушая ритма работы своих челюстей.
      - Тебе легко говорить, - с ухмылкой заметил Труон Ле. - Для тебя все самое сложное уже позади, - добавил он, имея в виду их высокоскоростной круиз по системе Антареса и транзитный прыжок к полигону. - Сегодня для тактической группы будет работенка.
      Оджи погрозил начальнику тактической группы вилкой.
      - Инженерам всегда работа найдется. Правда, Редер?
      - Истинная правда, Скиннер.
      - Если я когда-нибудь скажу, что моя работа закончена, - продолжил главный механик в адрес Труона Ле, - это будет значить, что я в отставку ухожу.
      - Согласен, - с улыбкой отозвался Труон Ле.
      - Порой мне кажется, этот парень откуда-то из другого измерения прибыл, - качая блондинистой головой, прошептал Редеру Ларкин. - То есть, я, по-моему, тоже своему делу предан, но я иногда могу встать из-за стола и сказать: все, рабочий день закончен.
      - Ну да, - негромко согласился Редер. - Но "Непобедимый" не окажется в опасности, если вы моржовые бобы забудете заказать.
      - Хотел бы я с вами согласиться. Но если вы когда-нибудь с разочарованным фанатом моржовых бобов столкнетесь, - тут Ларкин выразительно развел руками, - будет такая бойня, что даже не описать.
      - Я пошел, - сказал Труон Ле, вставая. - Всем удачи.
      - Удачи, - дружно отозвались все. Один за другим они стали заканчивать свой сверхплотный завтрак и расходиться по рабочим местам. Наконец в кают-компании остались только Редер и Ларкин.
      - Я чувствую себя виноватым, - сказал Ларкин. - Самая тяжелая часть моей работы уже закончена.
      Он имел в виду титанические усилия по заказу и хранению многих тысяч предметов, требовавшихся для жизни и работы на корабле таких размеров, как "Непобедимый". Не считая боевой ситуации, их распределение происходило почти автоматически.
      - А моя работа до завтра реально не начнется, - отозвался Редер. - Но нам обоим надо быть наготове.
      Квартирмейстер иронически хмыкнул.
      - Да уж. Никогда не знаешь, что Старику потребуется. Представить себе не могу, чтобы он даже в разгаре сражения аварийный инвентарь запрашивал.
      - Служба у нас такая, - обтекаемо отозвался Редер. Затем он искоса глянул на квартирмейстера. - Я так понимаю, моржовые бобы у нас все-таки есть.
      - У нас есть не просто моржовые бобы, - сказал Ларкин, вставая, - у нас есть новые, улучшенные, самонаводящиеся моржовые бобы с лазерным прицелом. Если такой боб рванет, все мокаки сразу на колени падут!
      - Надо полагать, это наше спасительное оружие? - в деланном ужасе спросил Питер, прижимая к груди салфетку.
      Ларкин с серьезностью посмотрел ему в глаза.
      - Кто знает, что Старик еще мог запросить.
      - Боже мой, - произнес Редер и залпом допил остатки кофе. - Тогда я, пожалуй, рад, что я на нашей стороне.
      На главной палубе лейтенант Роббинс явно испытывала проблемы; потея и пританцовывая, она тянула за что-то у себя на комбинезоне. Редер сделал на своем служебном мониторе близкий план и ухмыльнулся. "Да, - подумал он, это просто классика". Кто-то завернул немного специальной вакуумной замазки в тонкоплас и положил этот комочек на дно одного из инструментальных кармашков на рабочем комбинезоне лейтенанта. Стандартная процедура - ярой сторонницей которой была Роббинс - заключалась в том, чтобы в самом начале вахты вынимать каждый инструмент из кармашка и вставлять его назад. Как только кончик многоцелевого манипулятора проткнул тонкоплас, инструмент оказался намертво прикреплен к ткани...
      Теперь Роббинс придется сбегать в свою каюту и переодеться. Конечно, никакого реального ущерба. И, разумеется, ему придется ее поддержать. Редер ткнул кнопку на пульте.
      - Ар-Рашид! Я хочу знать имена тех, кто это проделал, с тем чтобы наложить на них дисциплинарное взыскание. В военное время - никаких шалостей!
      Но в действительности это был всего лишь необходимый жест хорошего тона.
      Его кабинет над главной палубой в первую очередь обеспечивал подачу материала с капитанского мостика; Редер снова переключился туда и приклеился глазами к монитору, демонстрировавшему происходящее на мостике, тогда как его люди временно работали без его надзора. Он напряженно вглядывался и прислушивался, пока "Непобедимый" приближался к своей первой мишени, неправильной формы астероиду добрых двенадцати сотен метров в длину. "Формой он почти как корабль", - подумал Редер. Затем он стал прикидывать, как именно они собираются его атаковать. Они были слишком близко, чтобы использовать ракеты без риска хотя бы частичного повреждения судовых датчиков. "Хотя взрыв был бы просто роскошный", - подумал он.
      - Цель обнаружена, - нараспев произнес Труон Ле.
      - Огонь по моей команде, - сказал капитан. - Огонь.
      Внезапно передний лазер корабля воткнулся в мишень. В вакууме луч был невидим, но когда никель и железо сублимировались в пространство, он засиял красным в рассеянной пыли. Даже несмотря на включенные фильтры, на луч было больно смотреть, пока он аккуратно прорезал себе дорогу к центру астероида. Две половинки медленно распались, оплавленный камень по всей их длине почти мгновенно охладился до серой массы.
      - Дальнейший курс, - приказал капитан.
      - Курс введен, сэр, - отозвался рулевой.
      - Цели обнаружены, - снова сказал Труон Ле.
      - Огонь по моей команде, - негромко произнес капитан Каверс.
      Две половинки астероида теперь уже разошлись на сотни километров друг от друга, хотя на экране их словно бы несколько метров разделяли. Капитан держал паузу, явно ожидая более существенного размежевания, чтобы проверить, сумеют ли его люди удержать цель.
      - Огонь! - наконец сказал Каверс. И все двенадцать противокорабельных лазеров по правому борту выпалили одновременно, ударяя два продолговатых куска астероида поперек. Двенадцать алых копий вонзились в холодный камень и разрезали его как масло. Сравнительно мелкие куски закувыркались прочь друг от друга, когда высвободившийся газ понес их по непредсказуемым траекториям вдоль орбиты прежнего астероида.
      - Готовность к развороту, - приказал капитан.
      - Есть, сэр, - отозвался рулевой.
      Наблюдая за тем, как в уголке экрана показывается мишень, Редер предвкушал изменение точки обзора, когда "Непобедимый" крутанется, чтобы привести в действие лазерную пушку по левому борту.
      - Разворот, - приказал Каверс.
      - Есть разворот, - отозвался рулевой.
      Редер заметил небольшое изменение фонового шума, производимого моторами корабля, когда они урезали энергию для всего, кроме маневровых двигателей, которым предстояло развернуть "Непобедимый". На экране он видел непрерывно смещающуюся перспективу разрезанного на куски астероида, пока наружные камеры компенсировали изменение положения корабля относительно его мишени. Наконец угол стабилизировался, но они продолжали отходить прочь от астероида, и он становился все меньше. Затем внезапный запуск моторов остановил задний ход "Непобедимого" и после самой краткой из пауз повлек его вперед.
      "Я всегда думал, что должен что-то чувствовать, когда мы это проделываем", - подумал Питер. В "спиде", которому недоставало гравитационных компенсаторов "Непобедимого", он бы прекрасно все чувствовал. "По части тактильных ощущений здесь явно досадная недостача", - решил Редер и резко встряхнулся, чтобы эту недостачу возместить. С другой стороны, ничто достаточно большое для установки компенсаторов не способно было потягаться с тем соотношением мощности и массы, которым мог похвастаться "спид".
      Пока они приближались к мишени, Каверс спокойно произнес:
      - Лазерная пушка по левому борту, готовность к залпу. Огонь, немедленно скомандовал он.
      Редер усмехнулся. Он мог побиться об заклад, что по крайней мере один канонир ожидал длинной паузы. И действительно, один из выстрелов вышел таким диким, что показалось, будто тот, кто его произвел, при этом со стула рухнул.
      - Похоже, у нас осечка, - протянул капитан.
      "Как пить дать", - мысленно согласился с ним Редер.
      - Сэр, - произнес женский голос, при всем своем спокойствии заметно смущенный. Должно быть, это был кто-то из команды технического обслуживания орудий. - Мы обнаружили неполадку в лазере номер девятнадцать. Одна плата прицельного датчика была поставлена ошибочно. Она прошла имитацию огня и не проявилась на диагностике, потому что не вступила в противоречие с функцией орудия. Мы заменили эту плату.
      - Почему бы нам еще раз ее не проверить? - после многозначительной паузы произнес капитан. - Выберите цель.
      - Есть, сэр. - Последовала наикратчайшая пауза, а затем: - Цель обнаружена, сэр.
      - Огонь! - рявкнул Каверс.
      Алый огонь вспыхнул и в темпе разрезал кусок астероида пополам.
      - Огонь, - еще раз сказал капитан. И лазер снова ударил точно в цель. Огонь, - в третий раз повторил капитан. Еще от одного куска астероида остались две половинки. - Похоже, этого щенка вы на поводок взяли, протянул капитан, в голосе его не было ни тени удовлетворения. - А теперь устройте проверку нашим ракетным батареям.
      Эта проверка продолжалась до тех пор, пока астероид не превратился в мелкую пыль.
      "Ну и ну! - подумал Редер. - Пленных не берем".
      Он одобрительно ухмыльнулся. Весь длинный день они маневрировали, атаковали и палили, пока Питеру явственно не почудилось, будто весь корабль раскалился. "Ух ты, какие мы горячие, - подумал он и хлопнул ладонью по столу, опять улыбаясь. - Самые горячие по эту сторону галактики. По крайней мере, когда речь о беззащитных астероидах идет". Единственным недочетом всего занятия стал тот лазерный промах. Питер покачал головой. "У нас чертовски классная команда, - подумал он, и глаза его засияли. - А завтра и у меня появится возможность показать, из чего мои люди сделаны". Причем завтрашнее занятие должно было стать куда более важным. В конце концов, лазерные пушки и ракеты были на "Непобедимом" всего лишь резервом; его главную боевую силу составляли "спиды".
      Хотя в ведомстве Редера не все было гладко. Смерть Окакуры и гневные тирады Синтии уже привели его подчиненных на грань коллективного нервного срыва. Они становились нервозными и угрюмыми, когда она оказывалась поблизости, и нервозными и склонными к самому черному юмору, когда ее поблизости не наблюдалось.
      К чести лейтенанта Роббинс, она казалась по-настоящему озабочена решением множества стоящих перед их отделом проблем, а не только бесцеремонные указания раздавала. Однако благие намерения не слишком успешно смягчали негативный эффект от ее постоянного критиканства. Правила хорошего тона в бортинженерном отделе то и дело отправлялись ко всем чертям, а ведь там работала десятая часть всей команды "Непобедимого"; причем, не считая пилотов, пожалуй, самая важная часть.
      В первую свою рабочую неделю Редер сделал акцент на запоминании имен, лиц и функций своих подчиненных - к смущению и замешательству своего заместителя.
      - Неужели вы со всеми этими людьми служили? - спросила Роббинс, когда он поприветствовал уже четвертого человека из тех, кого она пока еще лично ему не представляла.
      - Нет, не служил, - с неодобрительным смешком отозвался Редер. - Я просто их личные дела просмотрел.
      - Вы их имена запомнили? - воскликнула она, изумленная не меньше, чем если бы Редер ей сказал, что он их мысли читает.
      Вспоминая об этом, Редер покачал головой. "Надо же, - подумал он. - Эта девушка все детали "спида" назубок знает. И в то же самое время из всех тех людей, которые с ней работают, она способна лишь к трем-четырем по имени обратиться". Насколько он мог судить, для Синтии Роббинс все члены команды представляли собой взаимозаменяемые детали, и каждый из них был не индивидуальнее фунта мелких гвоздей. "И не одушевленнее", - со вздохом добавил Питер.
      Впрочем, как ему казалось, прогресс уже намечался. Со времени его прибытия мораль в коллективе заметно поднялась, и даже сама Синтия в целом стала менее ворчливой и замкнутой. Редер также заставил своих людей перебрать целую гору забракованных деталей и починить все, что только было возможно. Удручающе ничтожное число, если учитывать нынешнее состояние бюджета его отдела. Треснутые и загадочным образом покореженные компоненты стали главной проблемой, учитывая то, что многие подобные дефекты были практически незаметны.
      "Еще одна причина уважать талант лейтенанта Роббинс, - подумал Редер. Или сомневаться в ее честности, если так больше нравится". Но что ему больше нравится, он пока для себя выбрать не мог.
      "Так или иначе, - решил Питер, выключая монитор, - эскадрилья готова как никогда. Все "спиды" проверены и перепроверены, все люди вымуштрованы так, что будьте-нате. Конечно, всегда нужно ждать неожиданности, - подумал он, стуча по деревянному брусочку, который он на счастье держал у себя на столе, - но все возможное мы точно сделали".
      Успех сегодняшнего занятия превзойти было сложно, особенно учитывая то, что они шли следом. "Но я уверен, - подумал Редер, - мы тут кое-кого удивим. Мы их всех переплюнем и обштопаем".
      Первый рабочий рейс "Непобедимого" был легкой прогулкой для Редера и его людей только до этого момента. С тревогой ожидавшийся приказ капитана о вылете эскадрильи был наконец дан, и полетная палуба так ощутимо оживилась, что, глядя на нее сверху, при желании там можно было различить гигантскую улыбающуюся физиономию. Мужчины и женщины на полном ходу сновали туда-сюда, создавая красочное смешение отшлифованной точности с полным хаосом, причем все вели себя так, словно были на палубе в одиночестве. И все же невесть каким чудом столкновений не происходило. Каждый благополучно добирался до нужного места и выполнял свою задачу, после чего двигался выполнять следующую, представляясь при этом в чем-то больше обычного человека. Тележки и краны вовсю рокотали, а в воздухе висел слабый запах озона и вакуумной замазки.
      Тем не менее "спиды" были заправлены не за рекордно короткий срок, с неудовольствием заметил Редер, наблюдая за балетными прыжками членов команды, пока те закрепляли крепежные детали и шланги. Впрочем, вся работа была проделана более чем компетентно, пусть даже не так стремительно, как бы ему хотелось, и за нее определенно не было стыдно. Однако радовать этим известием ответственного за нее старшину Редер не собирался. В конце концов, учения для того и существовали, чтобы прогнать команду по всем этапам, а затем сопоставить реальные результаты с ожиданиями.
      "И если честно, - с радостью подытожил Редер, - то мои ожидания оказались заниженными. У меня здесь чертовски классный народ подобрался". Но в следующий раз этот чертовски классный народ мог и обязан был справиться еще лучше.
      Редер сидел у себя в каюте и надзирал за полетной палубой. Наблюдая за мониторами, прислушиваясь и временами выдавая советы, он с каждой минутой становился все более доволен собой. Это продолжалось до тех пор, пока на одном из мониторов перед ним с торжественным заявлением не возник командир эскадрильи.
      - Редер, она опять за свое.
      - Иду, - откликнулся Питер.
      Не было нужды спрашивать, кто такая "она". Через несколько минут, приблизившись к оку этой сравнительно небольшой бури, он услышал, как Роббинс ревет:
      - Моя аппаратура откалибрована!
      "Роббинс, кричать на офицера?" - в отчаянии подумал Питер.
      - Что случилось? - спокойно спросил он затем.
      Три красные физиономии и черное лицо ар-Рашида разом повернулись к нему. На всех в разной форме выражалась мольба.
      - Ваш заместитель упорно Гивенсу летать не дает, - прорычал командир эскадрильи Шелдон. - И уверяю вас, никакой особой поломки тут нет. Просто у нее на мониторе какой-то подозрительный "пик" выскочил.
      - Если спросите меня, коммандер, то этот пик у нее в голове выскочил. Потому что там и впрямь ситуация пиковая. Просто она по какой-то причине меня не любит. - Гивенс перевел огненный взор с Редера на Роббинс.
      "Ого, - подумал Питер. - А я и не подозревал, что этот юнец умеет так словами жонглировать. И все же это прямое оскорбление". Он бросил на Шелдона многозначительный взгляд, призывая его приструнить своего парня.
      - Следите за своим языком, Гивенс, - без особой охоты пробормотал Шелдон. - Мы все здесь в Космическом Отряде служим.
      - Прошу прощения, сэр, - вежливо откликнулся Гивенс и тут же скроил гнусную гримасу лейтенанту Роббинс, очевидно, считая, что ей и такая форма принесения извинений сойдет. - Но в те два раза, когда с моим "спидом" было что-то не так, на диагностике все было чисто. Всякий раз, как мне по какой-то загадочной причине не разрешали старт, все было совершенно нормально, даже после того, как мою машину по винтикам разбирали. Так что если инстинкты и всякие диагностические фокусы лейтенанта мало меня впечатляют, думаю, вы не вправе сильно меня винить.
      Затем оба пилота обратили обвиняющие взоры на Редера, а Роббинс просто уперлась глазами в палубу, явно ожидая, что ее решение сейчас отменят.
      "Вот здорово, - подумал Питер. - Я совсем как отец-одиночка, двое сыновей которого на свою сестренку окрысились. А раз Роббинс их игрушки на части разбирает, то тут, похоже, еще и проблема мужской психологии замешана. Ну и дела".
      - Лейтенант поднял важный вопрос, коммандер, - сказал Шелдон. - В шести из восьми раз, когда Гивенсу было отказано в пользовании его "спидом", полный разбор машины не выяснил никаких неполадок ни в техническом, ни в программном обеспечении. И все это дело становится еще более странным, если вспомнить, что загадочные проблемы всякий раз возникают за полчаса до вылета на задание. Так что, - тут Шелдон расправил плечи, не спуская глаз с Редера, - я бы сказал, что здесь что-то не так. Могу лишь добавить, что вряд ли проблема тут механическая.
      Редер оказался захвачен врасплох. Гивенс явно был ослом, но Шелдон представлялся ему нормальным человеком с устойчивой психикой. Таким, который не станет делать опрометчивых заявлений, да еще перед лицом ненужных свидетелей.
      - Нам, безусловно, есть что обсудить, - согласился Редер. - Но я не думаю, что сейчас для этого подходящее время.
      Командир эскадрильи медленно закрыл глаза, словно бы отчаянно стараясь взять себя в руки.
      - Вы совершенно правы, коммандер Редер. Сейчас очень мало времени для дебатов. Так что я их устраивать не стану. Но если Гивенс сегодня с нами не летит, я не вижу, как мы вообще сегодня вылететь сможем.
      - Что? - Редер не мог поверить своим ушам. Шелдон заходил слишком далеко; он не мог лететь всей эскадрильей только из-за того, что один "спид" был задержан. Это было все равно как добровольно под трибунал идти! "Это что, - подумал Питер, - что-то вроде проверки?" Такого он тоже от Шелдона не ожидал - такой вот продиктованной мужским максимализмом глупости, которая вынуждала кого-то выбирать из двух зол.
      - Я серьезно, - тихо произнес Шелдон. И вид у него был тоже серьезный. А вот Гивенс у него за спиной смотрелся как рыба на остроге.
      - Ну что ж, командир эскадрильи, - начал Редер, делая шаг вперед, - я намерен устроить тщательную проверку этой машины. И если с ней хоть что-то не так, она не полетит. Что вы собираетесь по этому поводу предпринять, это уже ваше дело. А моя совесть будет чиста. - Шелдон сжал губы, но промолчал. - Покажите мне, в чем там неполадка, лейтенант, - попросил он Роббинс.
      Та немедленно взобралась по узкому и крутому трапу, который вел внутрь "спида". При взгляде на то, как эти изящные, обтекаемой формы машины маневрируют в космосе, начисто забывалась та угрожающая громада, какой они казались вблизи. Этот "спид" был только-только с завода, и керметовую синтетику его обшивки еще не покрывали миниатюрные вмятинки, которые возникали от высокоскоростных маневров в "грязном" вакууме возле больших кораблей с их неизбежными множественными протечками.
      - Это в кабине, - через плечо бросила Роббинс.
      Редер последовал за ней вверх по трапу, присел рядом с сиденьем пилота, в котором она непринужденно устроилась, и постарался подавить острый приступ зависти. Этой боли вряд ли суждено было когда-то пройти.
      - Похоже, это в главном бортовом компьютере, - продолжила Роббинс, доставая свой диагностический блок. - Когда я установила условную боевую ситуацию, какая в полете возникнет у Гивенса... - она продемонстрировала ему выбранную программу имитации и после одобрительного кивка ее запустила, - я получила вот это.
      Редер взял протянутый ему блок, и на одном из его экранчиков возник пик в той области, где никаким сигналам быть не полагалось. Через весь экранчик прошла ровная линия, а пик выскочил в виде яркой искорки, которая исчезла чуть ли не раньше, чем он успел ее заприметить. Редер почти не сомневался, что пропустил бы ее, если бы Роббинс его не предупредила.
      - А бортовой компьютер что говорит? - спросил он.
      - Он никаких неполадок не фиксирует, - ответила Синтия. - Но вы ведь знаете, каковы эти компьютеры - разум у них только в узком смысле слова присутствует.
      "Как у некоторых моих знакомых", - мрачно подумал Редер.
      - Честно говоря, - продолжила Роббинс, - я думаю, что здесь программная неполадка, которая должна проявиться при определенном наборе обстоятельств. Поскольку я не знаю, что может значить этот пик, я склонна трактовать его как опасный. - И она выжидательно на него посмотрела.
      "Такое ощущение, - подумал Редер, - что она почти забыла про осторожность. Ведь это самая длинная ее тирада за все время нашего знакомства. Или, быть может, это меня она старается заставить про осторожность забыть? Хотя она всегда ведет себя более уверенно, когда речь о "спидах" заходит. Что ж, уж кто-кто, а я это очень даже понимаю. И тем не менее. Это не та Синтия, которую я до сих пор знал и пытался изучать".
      - А ваш прибор вы проверили? - спросил он.
      - Это не мой прибор, - ответила она, и в голосе ее снова прозвучала жесткая бдительность. - Это блок старшины. Я первым делом провела с ним перекрестную проверку.
      Редер поморщился. Столько дел было на этой неделе. Он хотел распорядиться, чтобы машины, на которых калибровали диагностические блоки, были проверены, но времени уже не оставалось.
      - Я вот о чем подумал, - сказал он Роббинс. - Если главный блок, на котором мы их проверяем, испорчен, тогда все они одинаково косят. Вполне возможно, то, что мы здесь наблюдаем, это сбой в наших блоках, а не в "спидах" или их деталях.
      Девушка пару раз покачала головой, а затем вдруг застыла и уставилась на него. Явно собираясь заговорить, она все никак не могла начать.
      - Если вы пошлете Гивенса на этом "спиде", сэр, - наконец разродилась Роббинс, - я требую записать в протокол, что это было сделано вопреки моему протесту.
      Редер аж вздрогнул. "Круто забирает, - подумал он. - Это со всеми так сегодня? По всему получается, это решающий день в моей карьере, а меня даже никто не предупредил. - Тут по спине у Питера поползли мурашки. - А может, она что-то знает? Может, она даже что-то такое сделала? Вот теперь дело и впрямь серьезное. Будь у меня возможность послать Гивенса в другом "спиде", я бы тут же это сделал и даже думать не стал, но у меня такой возможности нет. Взлет будет общий, и у каждого "спида" есть свой пилот. Но только будет ли этот взлет? По тому, как все развивается, это еще вопрос".
      - Принято к сведению, - резко сказал Редер. - Однако, основываясь на одном-единственном пике, который вроде бы ни к чему конкретному не ведет, я санкционировать задержку этого "спида" не могу. Будьте любезны прислать сюда ар-Рашида. Я хочу сам все проверить, причем вашим блоком. - С этими словами он неловко поднялся в тесноте "спида" и чуть-чуть отодвинулся в сторону, пропуская Роббинс. Как только она проскочила мимо, Питер мигом забрался в кресло пилота.
      Ожидая старшину, он в темпе прогнал внутреннюю диагностику "спида", и даже его правая рука выполнила знакомые движения без единой помарки.
      - Сэр? - вопросительно произнес ар-Рашид, пристраиваясь рядом с Редером на корточках в тесной кабине.
      - Вы видели тот пик, который нашла лейтенант? - спросил Питер.
      - Так точно, сэр.
      - И что вы о нем думаете?
      Старшина пожевал нижнюю губу, затем покачал головой.
      - Честно говоря, не знаю, сэр. Как говорит лейтенант, возможно, здесь программная неполадка, но опасна она или нет... - С озадаченным лицом он развел руками. - Пока мы ее не проверим, мы так ничего и не узнаем.
      Редер пристроил подбородок на левую ладонь и задумался. Не была ли эта предельная осторожность всего лишь проявлением той общей паранойи, которую он наблюдал со дня своего прибытия, особенно в отношении к компьютерам? Учитывая весьма прискорбную кончину его предшественника в результате ошибки бортового компьютера, это было вполне понятно, однако это уже чертовски мешало жить.
      - Скажите, старшина, а раньше вы что-то подобное видели?
      - Гм... так точно, сэр, видел.
      Редер выжидательно на него посмотрел.
      - И что? - вскоре пришлось спросить ему.
      - И там оказался всего лишь мелкий дефект, который и давал сбой в диагностике, - признал ар-Рашид. - Это случалось всякий раз, как мы условную боевую загружали. - Тут он ухмыльнулся. - Вообще-то я думаю, это был адреналиновый пик, - добавил он.
      - Старшина, но это уже...
      - Наделение компьютера человеческими чертами. Да, я знаю. Но тот "спид" очень возбудимая девушка водила. И я вроде как думаю, что бортовой компьютер ее имитировал.
      - Вы думаете, Гивенс настолько возбудим? - Питер с сомнением поднял бровь.
      Шеф потер подбородок и покачал головой.
      - Ну, он, конечно, не газель, но и не верблюд. И в любом случае это не значит...
      - Что у этих пиков одинаковое происхождение, - докончил за него Питер. - И все же мы проверили его на двух диагностических блоках, мы проверили бортовой компьютер, мы прогнали внутреннюю диагностику машины - и по-прежнему у нас один только этот маленький скачок. Он нетерпеливо забарабанил пальцами по подлокотнику. - Кроме капитального осмотра, вы что-то еще можете предложить?
      - Никак нет, сэр, - ответил старшина.
      - Я тоже. - Редер сжал губы. Настала пора принимать решение.
      Похоже, никаких существенных неполадок в этой машине не было. "Существенных, черт возьми, - подумал он. - Да в ней вообще вроде бы никаких неполадок". С другой стороны, Синди явно чего-то опасалась. А с третьей стороны, было очень похоже на то, что вся эскадрилья взбунтуется, если он по этой причине не разрешит лейтенанту старт. И Питер практически не сомневался, что дальнейшие проверки никаких неполадок не выявят. Как, по словам Гивенса, всякий раз и бывало. Быть может, таким образом Роббинс показывала, что этот парень ей нравится? Редер подавил смешок. Вообще-то ему казалось, что у этой девушки вкус получше. Нет, ее интересовал не лейтенант, а его "спид".
      - Пусть Гивенс его получит, - решил он и соскользнул с сиденья пилота.
      Шелдон и Гивенс стояли у подножия трапа с вызывающе-угрюмыми лицами людей, намеренных поступить по-своему. Редер немного помедлил. "Ах, как хочется их разочаровать", - подумал он.
      - Итак? - ледяным тоном осведомился Шелдон.
      - Там определенно что-то не в порядке, - сказал им Редер. В немом возбуждении Гивенс закатил не только глаза, но и всю голову. - Похоже, дефект в программировании бортового компьютера. - Питер буквально сверлил Гивенса взглядом. - Но без фундаментальной проверки мы не сможем сказать, что это значит.
      - А-а! Проклятье! - возопил Гивенс. - Приятель, да она сама все это устроила!
      - Не орите на меня, лейтенант! - рявкнул Редер. - И на тот случай, если вас никто не проинформировал, нет ни одного рода войск, где лейтенант мог бы обращаться к старшему по званию как к "приятелю".
      Голова Гивенса дернулась словно от пощечины.
      - Горячность, - пробормотал Шелдон.
      - Недостаток дисциплины, - педантично возразил Редер. - То, что я тоже был пилотом, не означает, что я намерен забыть про свой чин. И прямо здесь и сейчас я вам обоим кое-что скажу. Будь у меня ниточка, за которую я смог бы ухватиться, я бы этот "спид" отсюда не выпустил. Но у меня ее нет. Однако даже в этом случае он вылетает вопреки протесту лейтенанта Роббинс. Я вам очень серьезно советую этот "спид" придержать, - сказал он командиру эскадрильи.
      - Но это же смехотворно! - воскликнул Шелдон. - Вы, трое экспертов, его осмотрели и никакой поломки найти не смогли. Разве не так?
      Редер неохотно кивнул.
      - Ну, тогда вполне вероятно, что, как и во всех случаях мнимых неполадок у этого конкретного "спида", тщательная проверка ничего такого не выявит. Короче, он полетит, - сказал Шелдон и упрямо выдвинул вперед подбородок.
      - Если что-то пойдет не так, это будет на вашей совести, Шелдон, сказал Редер. - И на вашей, - добавил он, повернувшись к Гивенсу.
      Шелдон лишь смотрел на него в ответ. Губы его были плотно сжаты.
      - Все пойдет именно так, как надо, сэр, - ровным голосом отозвался Гивенс. Проходя мимо Редера, он ядовито ухмыльнулся Роббинс, которая стояла рядом с коммандером.
      - С этим "спидом" действительно что-то не так, - импульсивно сказала девушка, и взгляд ее карих глаз умолял Редера ей поверить.
      - С этим "спидом" и впрямь кое-что не так, лейтенант. Он летит, когда вы этого не хотите. - Гивенс на прощание наградил ее полным отвращения взором, после чего забрался внутрь своей машины.
      - Не слишком достойно, - сверкая глазами от гнева, обратился к Редеру Шелдон, - бичевать своего брата-офицера в присутствии одного из его подчиненных.
      "Верно, - подумал Редер, - хотя вряд ли я готов это признать".
      - Это мы позднее обсудим, - холодно произнес коммандер и тут же подумал: "В тот день, когда у тебя дурь из башки вылетит". - Когда с работой будет посвободнее, - многозначительно добавил он затем.
      Шелдон кивнул Редеру, удостоил Роббинс огненного взора и припустил к своему "спиду".
      - Спасибо, что поддержали меня, сэр, - явно смущаясь, сказала Роббинс.
      Редер мгновенно сделал каменное лицо, не желая, чтобы там выразилось его потрясение.
      - Будь у нас больше доказательств, лейтенант, я бы ему старт не разрешил, - сказал он и тут же с удивлением понял, что он это серьезно. Тем не менее Гивенс был прав. Все время, кроме двух случаев легких неисправностей, когда вы, основываясь на чем-то смутном, его задерживали, осмотр ничего не выявлял. А учитывая его уверенность в том, что вы это делаете, чтобы его наказать... - Питер развел руками. - В таком виде дело уже для следственной комиссии созрело.
      Оглядев деловитую суматоху в громадном ангаре, он покачал головой.
      - Этот раунд мы проиграли, но здесь, безусловно, не ваша вина.
      - Я очень надеюсь, что ошиблась, - с грустным видом пробормотала Роббинс. - Но только вряд ли я ошиблась.
      От того, как она это сказала, у Редера чуть руки-ноги не затряслись.
      - Так или иначе, - бодро сказал он, - прямо сейчас у нас масса другой работы. Но при первой же возможности мы диагностическими машинами займемся.
      - Так точно, сэр.
      Зазвучал клаксон, объявляя, что пора очистить палубу для старта, и все еще пуще засуетились, устремляясь к аварийным выходам и волоча за собой переносное оборудование.
      Затем все исчезли, и громадное помещение словно бы затаило дыхание, а массивные машины, над которыми славно потрудились мужчины и женщины Космического Отряда, замерли перед стартом. Прозвучал еще клаксон, и гигантские ворота в борту "Непобедимого" медленно раскрылись, открывая главную палубу космическому пространству. Когда пилоты включили электропитание, стоящие рядами "спиды" задрожали в каком-то предвкушении, точно чистопородные кони у стартовых ворот.
      Световые дорожки замерцали на палубе. Магнитные поля схватили и толкнули, и первая волна из трех "спидов" метнулась вперед так стремительно, словно выпущенная из катапульты. За какое-то мгновение все три машины уменьшились до размера светящихся точек, а затем и вовсе исчезли. Вторая волна, третья, четвертая... беззвучные и оттого еще более пугающие. Слезы стояли в глазах у Редера от всего этого великолепия, а еще от воспоминания об ускорении, вжимающем тебя в кресло, и о вселенной, что разворачивается перед тобой в холодном сверкании разноцветных звезд.
      ГЛАВА ШЕСТАЯ
      Питер наблюдал, как "спиды" стартуют. Был выбран условный режим атаки, запуск проходил на аварийных скоростях, и все должно было пройти просто идеально. О последствиях малейшего сбоя в последовательности аварийного запуска и подумать было страшно. На таких скоростях даже бортовые компьютеры не успели бы отреагировать вовремя, чтобы предотвратить катастрофу.
      - Неплохо, - вслух прокомментировал Редер, позволяя команде это услышать. - Чертовски неплохо... для пробного прогона. В бою, разумеется, надо будет гораздо лучше работать.
      "Черт, последний раз я так волновался, когда младшую сестренку в церкви по проходу вел", - подумал он. Питер тогда замещал своего отца, с которым Дебби даже разговаривать отказывалась. Во всей церкви не было ни одного человека, которого бы он всю жизнь не знал; но он все равно трясся как осиновый лист. "Хотя, - подумал Питер, - тогда все могло быть просто из-за того, что мои тетушки явно к той жуткой речуге на тему "Яблоко от яблони" готовились".
      Он вошел в кабинет инструктажа бортинженерного отдела. Все главы секторов уже были там, прикованные к событиям на экране. В комнате, которую заполнили тридцать человек, слышен был только голос диспетчера из отдела управления полетами да шумное дыхание.
      Когда последний "спид" покинул полетную палубу и наружные ворота стали закрываться, все взорвались непроизвольными восторгами.
      - Как будто вы сомневались, - с улыбкой заметил Редер. - Ладно, поработали на славу. И передайте мои поздравления войскам; они отменную работенку проделали.
      Последовал краткий всплеск аплодисментов, и Редер оказался совершенно к этому не готов. Не привык он, чтобы его замечания с таким энтузиазмом встречали. "Ничего, - подумал он, - сомневаюсь, что они с таким же энтузиазмом мои дальнейшие замечания встретят".
      - Но сегодня мы действовали слишком медленно, и нам определенно требуется над этим работать. - Все с серьезным видом закивали, и Питер рад был это увидеть. Теперь уже ему вдруг аплодировать захотелось. Хуже всего было, когда тебе приходилось убеждать твоих подчиненных в том, что они могут работать лучше, прежде чем ты мог реально начинать учить их работать лучше.
      Перед тем, как вернуться на свои рабочие места и начать готовиться к возвращению эскадрильи, они провели небольшое совещание. Учения "спидов" должны были занять примерно четыре часа. Один час из этих четырех был отпущен на транзитное время, и Питер решил разобрать утреннюю работу, пока ее подробности были еще свежи у всех в головах. Так что первый час вынужденного простоя они провели в бурном обсуждении своих недавних действий.
      По завершении плодотворного совещания Редер почувствовал себя страшно довольным и готовым ко всему.
      Спешно прибыв в свой кабинет, Питер настроил аудиосистему и один из мониторов на учебную схватку эскадрильи. Вообще-то он не собирался этого делать. Он убеждал себя, что это будет чистой воды мазохизм. Он слишком хорошо себя знал, чтобы не понимать, что на каком-то подсознательном уровне ему будет больно там отсутствовать и не быть в гуще событий.
      Но затем Питер решил, что просто должен узнать, каков Шелдон как командир эскадрильи. Он предположил, что Шелдон окажется блестящим командиром, основываясь на его стойкой поддержке Гивенса. Питер знал, что будь он под началом у командира, который так его поддерживает, он бы за этим человеком хоть на край света пошел. Но обоснованно ли было такое суждение? Так ли Шелдон хорош был в "спиде", как на земле? Между двумя этими вещами существовала колоссальная разница.
      Эскадрилья уже улетела слишком далеко и была слишком разрознена, чтобы судовые мониторы реально ее демонстрировали. Компьютеры создавали имитационную карту, где с края указывалась скорость "спидов", их направление и расстояние от "Непобедимого". На капитанском мостике это была громадная голокарта, демонстрировавшая их передвижение в трех измерениях, где изогнутые конуса показывали возможный курс каждого "спида". В тесном кабинете Редера этот комплексный дисплей был сжат под плоским экраном монитора, давая ему запутанную массу сигналов и их опознавательные номера.
      Для обычного человека экран был почти неразборчив, но Питер давно набил себе руку по части распутывания всей этой сумятицы и извлечения из нее смысла. Для учений эскадрилья разбилась на две части, голубую и зеленую, и точки на экране были именно этих цветов.
      Увидев эти точки, Редер ухмыльнулся. В свое время всем непременно хотелось быть в "красной эскадрилье". Отношения из-за этого так испортились, что в конце концов начальство решило вообще устранить красный цвет из подобных игр. "Нехарактерно мудрое решение", - одобрительно подумал Питер. Впрочем, его всегда выбирали в красные, так что он мог позволить себе быть великодушным.
      Внимательно наблюдая за экраном, Питер прислушивался к резким командам и откликам пилотов. В голове у него тем временем создавался тот самый трехмерный образ, на который экран только намекал. Его мысленное око видело искорки горящих на отдалении звезд, ощущало присутствие вокруг него братьев-пилотов точно так же, как это делали Шелдон и все остальные.
      Тут Питер покачал головой. "Ну-ну, парень, - предостерег он себя, - не стоит так уж в это влезать". Тогда он заставил свой разум просто оценивать ползущие по монитору отметки. И был просто заворожен. Они блестяще работали! Шелдон был потрясающим командиром эскадрильи, а его люди - фантастическими летчиками. Даже Гивенс, к перспективам которого, основываясь на его излишней самонадеянности, Редер относился прохладно, оказался превосходным пилотом. "Неудивительно, - подумал Питер, - что Шелдон так хотел иметь его при себе".
      Он устроился поудобнее, чтобы насладиться учениями со вкусом подлинного ценителя. В "спиде" ты был быстрее всех в космосе, или, по крайней мере, самым маневренным, не считая самонаводящейся ракеты, лазерного луча или плазменного разряда. Идущие на тебя ракеты ты еще мог зафиксировать, а вот гостинец из энергетического оружия прибывал раньше, чем датчик успевал дать тебе нужное показание. Тебе требовалось чуять, что должно случиться, делать то, чего не мог ни один бортовой компьютер; вот почему присутствие пилотов оправдывало дополнительный вес систем жизнеобеспечения, несмотря на тот факт, что столько "жэ", сколько бортовой компьютер, они, разумеется, не выдерживали.
      Гивенс поглубже осел на сиденье, что было для него тайным знаком удовлетворения происходящим. Его привлекательное лицо было почти безмятежным от сосредоточения, пока он выполнял плавный поворот на крыле своего партнера по звену. "И это меня они хотели до полетов не допустить", - саркастически ухмыльнулся он.
      С такой усмешкой лицо его стало менее привлекательным. Впрочем, видеть этого все равно никто не мог; в скафандре Гивенс представлял собой всего лишь продолговатую фигуру с плавными очертаниями, подобную глиняной модели человеческого существа, да и эта фигура была почти скрыта под похожими на лепестки ремнями безопасности.
      Гивенс позволил своим мыслям самую малость задержаться на этом нелепом лейтенанте Роббинс. Пожалуй, она была очень даже мила в своей эксцентричности. "Может, она так мое внимание привлекает? - подумал он и самодовольно улыбнулся. - Напрасно, она совсем не в моем вкусе. А может, дать этой дурочке шанс? Или доложить куда следует о ее сексуальных домогательствах? - Гивенс осклабился. - Крутой выбор".
      - Эй, братишка, - обратился к Гивенсу Апач, его партнер по звену. Чего там такого смешного?
      - Я просто лейтенанта Роббинс и ее невероятную сбой-машину вспомнил.
      Апач рассмеялся.
      - Ага, эта милашка на тебя ее навострила. Тишина по моей команде. Тишина.
      Гивенс и Апач одновременно заглушили моторы, кладя свои машины в дрейф. План заключался в том, чтобы позволить "голубой эскадрилье" их обогнать, а потом ударить по голубым сзади; без включенного мотора, источающего ионизированные частицы, "спид" поразительно слабо распознавался на датчиках. Классический ход - и голубые наверняка будут его ожидать. Вот почему два "спида" держались так близко друг к другу, надеясь одурачить датчики "противника" и заставить их искать "другой" "спид" до тех пор, пока не будет уже слишком поздно. Гивенс лежал в зловещей тишине, и ничто, кроме звезд и светящихся графико-схематических проекций пассивного блока датчиков, не просачивалось через бортовой компьютер.
      "А вот и они, - удовлетворенно подумал Гивенс. - Вперед, ребята, еще шажок к преждевременной отставке". Чистая мальчишеская радость пронизывала лейтенанта, пока добыча неслась к нему, совершенно не сознавая об опасности.
      И тут его мотор вдруг завелся.
      - Ты что, Гивенс? - проревел Апач, когда к ним с победными криками устремилась "голубая эскадрилья".
      - Это не я! - Не веря своим глазам, Гивенс водил ими по приборному щитку, наблюдая, как там творится что-то совершенно невероятное, немыслимое. Выдернув пальцы из лунок, он принялся тыкать вспомогательные клавиши, но компьютер оказался там раньше него и отключил ручное управление. Желудок его сжался в комок, когда Гивенс внезапно понял, что происходит.
      - Боже мой! Он в автоматический боевой режим перешел! Апач, я отрезан от управления, а этот "спид" взбесился!
      Гивенс наблюдал за монитором, пока там разворачивались "мысли" бортового компьютера, и то, что он там прочел, мигом повергло его в дикий ужас.
      - "Голубая эскадрилья", - закричал он, - мой "спид" неисправен. Повторяю, этот "спид" неисправен. Он опознает в вас мокакских истребителей. Выходите из боя, повторяю, выходите из боя.
      Его пальцы порхали по пульту управления, снова и снова пытаясь обезвредить орудия, но его личный код раз за разом отвергался.
      - Отличная попытка, Гивенс, - сказала командир "голубой эскадрильи". Но сегодня твоя очередь пинок под зад получить. - Ее торжествующая улыбка мгновенно испарилась, когда компьютер сообщил ей о том, что орудия Гивенса уже наготове и нацелены на ее "спид". - Гивенс, - прорычала женщина, высылая маяк опознавательной системы "друг-враг".
      Гивенс в ужасе наблюдал, как его сбрендивший компьютер без малейших колебаний отвергает маяк голубого командира.
      - Он тебя не опознает! - завопил он. - Катапультируйся!
      Было просто поразительно, как быстро может лететь самонаводящаяся ракета, когда два корабля разделяют не более четырех километров. Гивенс почувствовал, как его "спид" слегка тряхануло, когда магнитная установка с термоядерным приводом буквально с астрономической скоростью выпустила оружие. Голубой командир тут же поняла, что у нее уже нет времени на маневр, а потому последовала отчаянному совету Гивенса. Когда ракета нашла ее "спид", она уже была на достаточном от него расстоянии, стойко перенося стремительный полет, который обеспечила ей катапульта.
      Гивенс в немом ужасе наблюдал, как его энергетическая пушка лениво отслеживает траекторию голубого командира. Затем на выпуклом голоэкране появился прицельный сегмент.
      - Нет, - взмолился Гивенс к монстру, в нутре у которого он летел. Пожалуйста, не надо.
      Предательский "спид" дернулся; выстрелил он всего-навсего какую-то пригоршню атомов меди, но атомы эти были разогнаны до скорости света. От плазменного удара голубой командир вспыхнул как факел, сублимируясь в облако одноатомного водорода, кислорода и углерода плюс следовые примеси от катапультированного кресла. И обе эскадрильи разом вскрикнули от того ужаса, который у голубого командира уже не было времени выразить.
      Редер сидел как громом пораженный, широко раскрыв рот и глаза от шока. По всему "Непобедимому" звенели сигналы тревоги, люди кричали... и никто ничего поделать не мог. Если "спид" не откликался на команды сидящего внутри Гивенса, он безусловно не стал бы реагировать на трансляцию. В тесном кабинете сильно пахло потом.
      "Этого не может быть, - продолжал думать Питер. - Просто не может. Для таких вещей существует целая система мер безопасности при аварии. Их там больше дюжины. Гивенс должен быть способен что-то сделать, - с уверенностью заключил он. - По крайней мере один из вариантов обязан сработать". А где-то у него в затылке снова и снова продолжал вспыхивать фантомный пик Роббинс. Столь ничтожное предостережение о такой капитальной поломке.
      Силясь вернуть себе управление "спидом", Гивенс с необычайной изобретательностью матерился. Как будто этими словами он мог принудить машину к подчинению.
      - Нам выходить из боя, сэр? - спросил один из пилотов.
      - Нет, - мрачно ответил Шелдон. - Я напомню вам, Конан, если вы об этом забыли, что следующим пунктом заранее запрограммированного меню боевых действий, загруженного в этот проклятый бортовой компьютер, является атака ближайшего боевого корабля противника. А раз компьютер Гивенса считает всех нас мокаками, могу себе представить, что этим кораблем должен стать сам "Непобедимый". Впрочем, всем нам здесь находиться смысла нет. - И он отбарабанил перечень имен, посылая двадцать семь пилотов своей эскадрильи домой.
      Редер понял, что Шелдон оставил при себе лучших пилотов, тех, кто мог со своими "спидами" чудеса творить, кого бы ничто врасплох не застигло.
      К несчастью, бортовые компьютеры были запрограммированы на обучение у пилотов. К своему загруженному набору они добавляли ходы человеческого фактора, которые лучше всего было использовать, если пилот был ранен или убит в бою. "А Гивенс один из лучших среди всех, кого я видел, - подумал Питер. - Он почти так же хорош, как я".
      Он протянул руку к интеркому, желая обратиться к капитану, но Каверс нашел его первым.
      - Коммандер, - произнес капитан голосом, похожим на замерзшую сталь, вы уже в курсе сложившейся ситуации?
      - Так точно, сэр. Я как раз собирался запросить капитанский мостик, чтобы узнать, нельзя ли связать меня с лейтенантом Гивенсом. Возможно, я что-то смогу ему предложить.
      - Коммандер! - Темноволосый смерч ворвался в кабинет Редера и смущенно замер, когда тот поднял руку. Поняв, что опять нарушила протокол, Синтия побледнела.
      - Судя по звуку, это лейтенант Роббинс, - сухо заметил Каверс.
      - Так точно, сэр, - подтвердил Редер. - Это она.
      - Тогда слушайте оба. Разберитесь с этим, если сможете. По вполне понятным причинам я хочу спасти этот "спид". Но с другой стороны, вечно держать под огнем людей я не могу. У вас есть десять минут, а потом нам придется его уничтожить.
      - Все понятно, сэр, - серьезно ответил Питер.
      - Хорошо, сейчас мы вас свяжем. Не разочаруйте меня, Редер.
      - Попробую, сэр.
      - Постарайтесь.
      - Сэр! - сообщил Гивенс Шелдону. - Он себе задачу ставит. - Напрямую читая разворачивающиеся на экране "мысли" бортового компьютера, Гивенс имел ощутимое преимущество перед товарищами по эскадрилье. - Он намерен выйти из боя и направиться к "Непобедимому". Он собирается капитанский мостик долбануть! Вы были правы, сэр! Он думает, что "Непобедимый" - это вражеский корабль-носитель!
      - Тогда нам просто придется хорошенько его занять, чтобы у него не было возможности нас покинуть. Так? - спокойно сказал Шелдон. - Продолжайте следить за ним, Гивенс, - добавил он. - А мы ему сейчас кое-что устроим.
      - Есть, сэр.
      Откровенно говоря, лейтенант был удивлен тем, что он по-прежнему мог поддерживать связь с товарищами. Бортовой компьютер должны был знать, что он это делает.
      - А что, если компьютер мне рацию отключит? - нервно спросил он, ни к кому конкретно не адресуясь.
      - Не волнуйтесь, Гивенс, - ответил ему Редер. - У этой системы тройная защита. А кроме того, ваш бортовой компьютер сейчас куда более важными вещами занят.
      - Где вас, приятель, черти носят? Вы знаете, что тут творится?- От напряжения Гивенс только что не пищал.
      - Именно потому я здесь, - сказал Редер, игнорируя жалобного Гивенсовского "приятеля" на месте "сэра". - Расскажите мне, что вы предприняли.
      Лейтенант так и сделал. Большую часть этих ходов Питер как раз и собирался ему предложить, но пара вариантов все же осталась.
      - Теперь нужно, чтобы вы набор инструментов вскрыли, - сказал Редер.
      - А где он?
      - Вытяните правую руку перед собой, - с легким возбуждением в голосе сказала Роббинс. - Она как раз такого выдвижного ящичка коснется.
      - Понял, - отозвался Гивенс. Затем он потянул ящичек на себя, и тот раскрылся. Там было несколько инструментов и масса пустого места. - И что мне с этой ерундой делать? - поинтересовался он.
      - Достаньте лазерный резак, - проинструктировал его Редер.
      - Тут его нет, - сказал Гивенс.
      Редер оглянулся на нависшую у него над плечом Роббинс. Та лишь пожала плечами и горестно скривила губы.
      - В диагностике указывалось, что весь набор инструментов на месте. Она сняла с пояса диктофон и сделала заметку. - Отныне только непосредственные проверки.
      - Тогда возьмите кусачки, - продолжил Редер.
      - Их тоже нет, - отозвался Гивенс, и в голосе его ясно прозвучало растущее нетерпение.
      - А что у вас там есть? - спросил Редер. "Теперь, - подумал он, - ты, наверно, уже понял, что нам режущий инструмент требуется".
      - У меня есть набор ювелирных отверток и какая-то штука вроде миниатюрного ломика.
      - И все? - хором вскричали Редер и Роббинс.
      - Что вы, Гивенс, с вашими инструментами сделали? - гневно вопросила Роббинс. Глаза ее подозрительно сузились, как будто она решила, что он их за большие деньги спекулянтам загнал.
      - Ничего! Я даже не знал, что они тут есть! А что вы с ними сделали, лейтенант? Что вы, кстати говоря, с моим "спидом" сделали?
      - Успокойтесь, Гивенс! - рявкнул Редер. - Так мы далеко не уйдем. Теперь возьмите этот ломик и постарайтесь вскрыть панель, которая вашу электронику закрывает. Не спорьте, делайте, что говорят.
      - Эти инструменты должны были там лежать, - злобно пробурчала Роббинс.
      - Лейтенант, вы бы не заткнулись? - зашипел на нее Редер. Гивенс не был на сто процентов уверен, к кому из них рбращается коммандер, так что он молча просунул плоский конец инструмента в щель и нажал. Там были еще четыре щели, и панель слегка подавалась в каждой, после чего свободно отплыла вверх. Гивенс раздраженно ее оттолкнул.
      - О Боже, - простонал он затем.
      - Что там такое? - резко спросил Редер.
      - Это я вас хотел спросить. - Перед Гивенсом развернулся головокружительно сложный набор лампочек, соединений и ярких разноцветных панелей примерно одного и того же устройства. Про все эти панели рассказывали на ознакомительных лекциях, но с тех пор Гивенс их и в глаза не видел. Он считал, что ими должны заниматься специалисты, а у него своя нелегкая работа имеется. В результате у него обо всем этом не было даже примерного представления, и паника тисками сжала ему грудь. Как же ему со всей этой мешаниной разобраться предполагалось?
      - Ничего, лейтенант, не пугайтесь, - подбодрил его Редер. - Ничего там страшного нет.
      - Вам легко говорить, - с толикой отчаяния в голосе отозвался пилот. А я с такой неразберихой в жизни не сталкивался.
      - Неандерталец, - пробормотала Роббинс.
      Редер бросил на девушку ядовитый взор, и она, скрестив руки на груди, отвернулась.
      - Не обращайте внимания на сложность, - посоветовал Питер Гивенсу. То, что вам требуется проделать, проще пареной репы. Считайте панели справа налево, а когда дойдете до четвертой, остановитесь. Она должна быть красного цвета.
      - Есть такая.
      - Эта панель вашим оружием управляет. Выдерните ее.
      - Есть, сэр! - Сердце Гивенса воспарило, когда он протянул руку к панели. Ему казалось, это будет несложно.
      ТРЕСЬ!
      - Ай! - Он отдернул руку и ухватился за кисть. - Ч-черт!
      - Что там? - крикнул Редер. - Что случилось? Ответьте, лейтенант Гивенс!
      Гивенс тем временем прикидывал, не горит ли его перчатка изнутри, поскольку ему явственно так казалось.
      - Силовое поле, - наконец выдохнул он. - Эту дьявольскую панель чертово силовое поле защищает.
      Редер и Роббинс переглянулись.
      "Похоже, она не меньше моего удивилась", - подумал он. Роббинс так прижимала руку к груди, словно ее сердце пыталось наружу выскочить, а глаза ее заметно выпучились от изумления.
      - Могли бы предупредить, - прорычал Гивенс.
      - Ситуация нестандартная, лейтенант. Этого поля там никоим образом быть не должно. - "Это откровенная диверсия, - подумал он. - А генератор этого поля как пить дать внутри и, следовательно, вне досягаемости". - Если до электроники не дотронуться, мы ничего сделать не можем.
      - В таком случае, Гивенс, - произнес капитан голосом мучительно монотонным, - как мне ни жаль вам это приказывать, катапультируйтесь. Командир эскадрильи, как только лейтенант окажется в безопасности, этот "спид" должен быть уничтожен.
      - Есть, сэр, - отозвался Шелдон.
      Гивенс нажал пусковую кнопку, которая должна была сорвать крышку кабины и запустить его в космос. Никакого эффекта. Он снова нажал - и снова безрезультатно.
      "Боже, - подумал Питер. - Этого не может быть. Но черт побери, эта мысль у меня уже рефреном идет!"
      - Ничего, - сказал он вслух. - Есть вспомогательная система. Пошарьте правой рукой внизу. Там должен быть рычаг.
      - Да, конечно, - в полном обалдении пробормотал Гивенс. - Вот он, нашел.
      - Дерните его, - приказал Редер.
      Гивенс прикусил губу и повиновался. ЩЕЛК! Отскочивший рычаг остался у него в руке.
      - Черт, черт, черт! Будь оно все проклято! - В полном расстройстве Гивенс швырнул рычаг в переборку, и только когда тот отскочил назад и полетел прямо в него, до него дошло, что лучше бы он этого не делал. - Вот блин! - вскрикнул пилот и пригнулся.
      - Он не сработал, - негромко заключил Редер. "Проклятье, - подумал он, - тот, кто это устроил, явно хотел Гивенса совсем из генофонда исключить".
      - Что случилось? - крикнула Роббинс. - Прекратите ругань и объясните нам, что происходит!
      - Да я швырнул этот чертов рычаг, и он теперь по всей кабине летает!
      - Ну так поймайте его! - воскликнула девушка. - Вы должны его обратно приделать!
      Гивенс горестно рассмеялся.
      - От него все равно никакого толку, - с презрением отозвался он. - Даже если я идеально его присобачу, он работать не будет. До вас что, еще не дошло?
      - Нет, будет! - рявкнула Роббинс.
      - Лейтенант, - негромко вмешался Редер. - Вы уже заметили, что все наши аварийные меры отказывают?
      Сначала девушке явно не по себе стало, но затем она кивнула.
      - Что же нам делать? - тихо спросила она.
      - Кому "нам"? - проревел Гивенс.
      - Итак, лейтенант, - обратился к нему Редер, - у вас только один вариант остался. Надо, чтобы вы выбрались из кресла, подползли к люку и вручную его открыли.
      - Вы с ума сошли? Вы хотите, чтобы я в боевой ситуации из "спида" выпрыгнул?
      - Поймите, Гивенс, - терпеливо произнес Редер, - стреляет только ваш "спид".
      - А вы видели, что он с голубым командиром сделал? - хрипло вопросил Гивенс.
      - Поэтому не включайте поисковый маяк, пока эскадрилья о вашем "спиде" не позаботится.
      На той скорости, с какой они перемещались, Гивенс должен был за считанные секунды остаться в сотнях километров позади. В горле у него от таких мыслей совсем пересохло. Он попытался заговорить, ответить коммандеру, но ничего, кроме каких-то сдавленных хрипов, не издал. Пока он реально с этим не столкнулся, Гивенс даже не представлял себе, как пугает его перспектива затеряться в бескрайнем просторе космоса.
      - Коммандер прав, лейтенант, - вмешался капитан. - Это ваш единственный шанс. Другим вариантом будет остаться в машине и погибнуть. Ибо я не собираюсь позволять этому "спиду" наносить удар по нашему кораблю. Сегодня я уже потерял одного пилота, лейтенант Гивенс. Не заставляйте меня терять еще одного.
      Гивенс хрипло вздохнул и отстегнул ремни.
      - Есть, сэр, - сумел вымолвить он и пополз к люку. Его заранее пугало то, что рычаг разблокирующего механизма тоже отвалится. Лейтенант почти видел, как это происходит, а его ладонь уже чувствовала вес сломанного рычага, хотя до люка ему еще оставалось ползти три метра. Гивенс был до глубины души потрясен, и не только жуткими событиями последнего часа, но и пониманием того, что кто-то из тех, кого он знал, ненавидел его и хотел его смерти. Вообще-то он всегда беспечно считал себя славным парнем и не сомневался, что все окружающие хотят с ним дружить. А те, кого он отвергал, понятное дело, ревновали Гивенса к его ближайшему окружению. Но он никогда не представлял себе, что кто-то действительно способен его ненавидеть. Тут он не смог удержаться от мыслей о Роббинс. Вот кто не только обладал нужными знаниями и возможностями, но и никогда не делал секрета из своей неприязни к нему. Гивенс всегда считал, что эта женщина разочарована в жизни и способна на все. Но против голубого командира у нее ничего не было. Можно сказать, они даже ладили. В случае Роббинс это означало то, что она просто тебя игнорировала. А пуститься во все тяжкие и вот так замысловато попытаться его убить - это уже было чистое безумие! Но раз уж на то пошло, Роббинс всегда отличалась странностями. Возможно, ее странности представляли собой всего лишь тонкий покров над тяжелым помешательством.
      Гивенс добрался до люка и, сорвав кожух разблокирующего механизма, пробормотал краткую, но предельно страстную молитву. Затем он ухватился за рычаг и осторожно его повернул. Рычаг сработал как положено, и будь там гравитация, Гивенс тут же рухнул бы на колени от огромного облегчения. Со вторым рычагом тоже все вышло как нельзя лучше. Однако успех только еще больше насторожил Гивенса, так что, переходя к третьему и последнему рычагу, он уже испытывал почти невыносимое напряжение. Если третий запор не откроется, он погиб.
      Он стал поворачивать рычаг, и тот замер на полпути. Хотя он почти этого ожидал, Гивенс тем не менее ощутил приступ нелепого возмущения.
      - Мать твою, - просто вымолвил он.
      - Что там такое? - тут же спросил Редер и подумал: "Только не говори мне, что с люком тоже похимичили".
      - С люком тоже похимичили, сэр, - сказал Гивенс.
      Это уже было слишком! Питер устало прикрыл ладонью глаза.
      - Третий запор заклинило, - пропыхтел Гивенс, давя на рычаг. Однако ему даже не удалось вернуть его в исходное положение.
      - "Ну и дела, - подумал Редер. - До этого механизма можно добраться, только если весь люк распатронить".
      - Вернитесь и возьмите ломик, - предложила Роббинс. - Когда вы его возьмете, вы можете попытаться вскрыть...
      - Отставить, - сказал Питер.
      - Ломик? Вы хотите, чтобы я ломик взял? - заверещал Гивенс. - Да откуда я, черт побери, знаю, где эта чертова хреновина?
      "По тому, как он изъясняется, - подумал Редер, - могу предположить, что если бы Роббинс и ломик были достаточно близко друг к другу, для Синтии это бы плохо кончилось".
      - Разве вы его назад не положили? - В голосе Роббинс прозвучали нотки ужаса и отчаяния.
      - Нет, не положил! Я заперт в сбрендившем "спиде", который через четыре минуты расстреляют, а вы хотите, чтобы я пошел и какой-то чертов инструмент поискал? - Гивенс орал как резаный. Чувствовалось, что у него уже пена у рта.
      - Я сказал отставить, - рявкнул Питер. - Гивенс, возьмите себя в руки и пинайте этот сволочной люк, пока он не откроется. - "Валяй, парень, подумал он. - Представь себе, что это задница Синтии Роббинс".
      - Пинать? - Голос у пилота был какой-то странный, как будто не вполне знал, что это слово означает. - Ага, сейчас! - тут же прорычал он.
      Ухватившись за торчащие по обе стороны от люка ручки, Гивенс обеими ногами долбанул его как раз над заклинившим запором. Его отбросило назад, но благодаря крепкой хватке за ручки у пилота ушла всего секунда на то, чтобы ударить ногами еще раз. И еще раз. И еще. С краю показалась тонкая полоска космоса, но дальше люк не пошел.
      - Он... не... подается, - выдохнул Гивенс.
      - Конечно, не подается! - возбужденно рявкнула Синтия. - Эти запоры из особого материала изготовлены...
      - Мы знаем, лейтенант, из чего они изготовлены, - сквозь зубы процедил Редер. - Разве я вас не попросил...
      - Заткнуться? Есть, сэр. - Роббинс ухитрилась принять что-то вроде сидячей стойки "смирно". Смотрела она прямо перед собой.
      "Эх, Синда, - подумал Питер, - а наполовину у тебя ничего не бывает? Когда ты кого-то достаешь, то до упора; а когда удила закусываешь, то ты прямо как та формочка, в которой тебя отлили".
      - У меня ничего не выходит, - отчаянно-жалобным голосом произнес Гивенс. - Он не подается.
      - Подастся, - настаивал Редер.:- Непременно подастся. Бейте еще, ободрил он молодого пилота.
      - Да-да. Надо бить, - пробормотал Гивенс и снова обрушился на люк.
      Он был не на шутку потрясен, когда могучие удары наконец сломали непокорный запор. И изумленно воззрился на звезды.
      - Ур-ра! - заорал Гивенс и прыгнул. Он тут же закувыркался в пустоте, и звезды вихрем закружились на его лицевой пластине; "спид" тоже закружился, сохраняя свое относительное положение, а затем исчез в газовой вспышке, когда свихнувшийся бортовой компьютер резко изменил курс, уклоняясь от своих оппонентов.
      - Я выбрался! - крикнул Гивенс.
      - Понятно, - прозвучал прямо у него в ухе голос Шелдона. И где-то вдалеке вдруг расцвела яркая вспышка, которая затем так же внезапно и погасла. Тогда Гивенс включил поисковый маяк и стал дожидаться спасательной команды. Ему вполне хватило времени ощутить и грусть, и страх и сожаление и растущий гнев.
      Крошечная красная точка заискрилась на мониторе у Редера, и Роббинс радостно вскочила со стула.
      - Ура, он спасен! - воскликнула девушка. Неподдельный восторг в ее улыбке изумил Питера.
      - А мне казалось, он вам не очень нравится, - заметил он. Синтия остановила свою победную пляску и с разинутым ртом на него уставилась.
      - Конечно, мы не друзья, - наконец сказала она, - но я бы не хотела, чтобы он умер или что-то в таком роде.
      Редер лишь уставился на нее в ответ. "Не друзья, - подумал он. - Я так чувствую, сдержанность в выражениях - один из многих твоих талантов. А ведь прямо сейчас ты идеальной подозреваемой в явной диверсии смотришься. И когда Гивенс вернется, лучше бы тебе быть там, где он тебя не найдет".
      - Теперь мне от вас, лейтенант Роббинс, вот что потребуется. Я хочу, чтобы вы пошли к себе в кабинет и написали обо всем этом инциденте подробный рапорт. Затем я хочу, чтобы вы прилежно освободили свой стол от всей бумажной работы, какая там могла накопиться. При этом вам следует запереть дверь кабинета и не выходить оттуда, пока я за вами не приду. Вы меня понимаете?
      Девушка озабоченно нахмурилась.
      - Никак нет, сэр, не понимаю, - возразила она. - Через двенадцать минут сюда поврежденные "спиды" прибудут. Мне нужно быть на главной, палубе, а не у себя в кабинете.
      - Видите ли, как только лейтенант Гивенс вернется, он обязательно станет искать, кого бы ему обвинить. А поскольку вы с ним не друзья, то на вас он, скорее всего, и ополчится.
      Синтия оцепенела и медленно приняла стойку "смирно".
      - Вы правда так думаете, сэр? Что я это сделала? - От изумления и недоверия ее карие глаза стали совсем огромными.
      Редеру показалось, что по лицу ее промелькнула настоящая боль. "Хотя, подумал он затем, - если она виновна, она хочет, чтобы я ее невиновной считал. Быть может, она просто отличная актриса".
      - Поймите, лейтенант, - сказал он, - дело не в том, что думаю я, а в том, что подумают Гивенс и все остальные. Предстоит расследование этот инцидента. И тогда выяснится, что у вас были и необходимые знания, и удобный случай, и возможный мотив для...
      - Мотив? Какой у меня может быть мотив убить Гивенса? Людей не убивают только за то, что они самодовольные придурки! В этом случае их просто избегают. - Тяжело дыша, Роббинс взглянула прямо в глаза коммандеру. - Вы же слышали меня, сэр. Я просила не брать этот "спид". Я нянчила эту машину как больного ребенка, и все в эскадрилье это знают. Как вы могли обратить мою заботу в вину?
      - Хороший вопрос, - признал Редер. - Не знаю, но... - Он немного помолчал. - Думаю, будет лучше, если вся команда, ответственная за этот "спид", будет допрошена отделом контрразведки, прежде чем мы еще чем-то займемся.
      Синтия, если это только было возможно, еще больше оцепенела.
      - Меня обвиняют, сэр?
      - Нет, - терпеливо ответил Редер. - Но вы и вся команда обслуживания будете допрошены. Учитывая случившееся, это и неизбежно, и необходимо. Имейте в виду, лейтенант, что допуск на этот "спид" дал я, а следовательно, мне также придется ответить на некоторые тяжелые вопросы. Чем раньше мы позволим их задать, тем скорее сможем вернуться обратно к работе. - Он посмотрел девушке в глаза, пока она явно пробивала себе дорогу через трясину противоречивых эмоций.
      - Так точно, сэр, - наконец сквозь зубы ответила Роббинс. Затем она развернулась и зашагала прочь из кабинета. Ее напряженная спина словно бы ожидала удара сзади.
      ГЛАВА СЕДЬМАЯ
      "Уже можно почувствовать разницу", - думал Редер, обходя громадную светлую полость главной палубы, общаясь с командами обслуживания и всячески напоминая о своем присутствии. Впрочем, мое уверенное поведение поднятию морального духа моих людей, похоже, не очень способствует, - пробормотал он себе под нос.
      - Как скоро мы с этим справимся? - спросил затем Редер у ар-Рашида.
      - Вы про этот "спид", сэр? - Отвечая, ар-Рашид продолжал внимательно изучать участок крыла. - Минут через двадцать. Может, через полчаса. Старшина пожал плечами. - А если вы, сэр, про то, как все себя чувствуют, тут он взглянул на коммандера, - то понятия не имею. Я даже не знаю, можно ли вообще с этим справиться.
      - Не темните, старшина, - сухо попросил Питер. - Скажите мне откровенно, как вы на самом деле себя чувствуете.
      - Чертовски скверно, сэр. - Он серьезно взглянул на Редера. - Как будто меня предали, побили. И еще мне очень тоскливо. Вам не довелось знать лейтенанта Лонго, но она была чудесной женщиной и прекрасным пилотом. Ар-Рашид покачал головой. - Это очень больно меня ударило, сэр. С тех пор, как вы сюда прибыли, все шло так хорошо, и людям уже стало казаться, что никаких "инцидентов" больше не будет. - В голосе старшины прозвучала неподдельная горечь.
      Редер сжал губы. Он знал, что капитан Каверс рассчитывал на то, что он спасет их всех от напастей. Но он и представить себе не мог, что кто-то еще тоже видел в нем рыцаря-спасителя "Непобедимого". Питеру даже вообразить было страшно, что теперь скажет Старик.
      "Впрочем, ему не придется ничего говорить, - подумал он. - Ему достаточно будет посмотреть на меня своими холодными серыми глазами, и я тут же почувствую себя трехлетним мальчишкой, который в штаны напустил".
      - Коммандер Редер, - произнес Уильям Бут. Приближаясь к ним с ар-Рашидом, шеф контрразведки имел устрашающе-официальный вид.
      - Будьте так любезны оставить нас наедине, старшина. - Глаза Бута с неприязнью и подозрением ползали по ар-Рашиду. - Нам с коммандером надо кое-что конфиденциальное обсудить.
      - Простите, мистер Бут, но вы бы минутку не подождали? - неискренне заулыбался Редер. - Нам со старшиной нужно здесь кое-что закончить. Почему бы нам в моей каюте не встретиться?
      - Безусловно, коммандер, - с застывшим лицом отозвался шеф контрразведки. - Я как раз собирался это предложить. - Бут отдал честь и, когда Редер ему ответил, круто развернулся и зашагал к выходу с главной палубы.
      "У этого идиота так в заднице и свербит", - подумал Редер. Затем он встретился взглядом со старшиной и не смог удержаться от улыбки, поскольку прочел в его глазах ту же самую мысль.
      - А вы с шефом контрразведки, похоже, не очень ладите, - небрежно заметил Редер.
      Старшина задумчиво сморщил губы.
      - Скорее похоже на то, что мистер Бут считает своим долгом расценивать всех тех, кто ниже определенного ранга, как от природы подозрительных.
      - То есть, он к вам придирается, - заключил Редер.
      - Никак нет, сэр, я бы так не сказал. Я склонен думать, что мистер Бут просто сверх меры добросовестен. - Ар-Рашид иронично глянул на коммандера.
      Губы Редера дернулись, но улыбку он все-таки сдержал. "Да, - подумал он, - нельзя сказать, чтобы Бут обладал блестящим умом или талантом, зато он сверх меры добросовестен. Даже страшно становится".
      - Если между вами, старшина, какая-то история вышла, даже если это был спор по чьему-то еще поводу, мне лучше об этом знать.
      Ар-Рашид кивнул.
      - Историей, сэр, я бы это не назвал. Просто он пару наших людей за драку на гауптвахту посадил, а я подумал, что он слишком круто с ними обошелся.
      - И, - подстегнул его Редер.
      - И я ему об этом сказал, а он ответил, что это не мое дело. Но так получилось, что капитан со мной согласился и приказал этих людей отпустить. Нет-нет, - быстро добавил он, предвосхищая следующий вопрос Редера, - со Стариком я об этом не разговаривал.
      - Но Бут об этом не знает, - задумчиво произнес Питер.
      - Вообще-то ему бы следовало, - возмущенно заметил ар-Рашид. - Не очень похоже, что мы с капитаном в близких отношениях. Или что кто-то из нас станет так субординацию нарушать.
      Тут Редер все-таки рассмеялся. Для кадрового военного из сержантского состава вроде ар-Рашида субординация была вещью священной... но, так сказать, регулируемой.
      - Ладно, мне лучше выяснить, что ему нужно. Продолжайте работу, старшина.
      - Есть, сэр.
      Старшина вернулся к осмотру "спида", а Редер направился к своей каюте.
      Бут расхаживал взад-вперед перед запертым кабинетом коммандера Редера. Такая роскошь была возможна лишь на крупном боевом корабле, хотя и тут ему временами приходилось уклоняться от тех, кто также был вынужден воспользоваться этим коридором. Бута в равной мере раздражало и само ожидание, и то, в какое невыгодное положение это ожидание его ставило. Важно было поддерживать определенный статус, определенный баланс. Особенно когда ты проводил расследование.
      Если же, как сейчас, кому-то удавалось ставить тебя в подчиненное положение, подрывая тем самым твой авторитет, следовало в дальнейшем отплатить этому человеку той же монетой. "Око за око, зуб за зуб", пробормотал Бут себе под нос, прикидывая, ждать ему дальше или нет. Коммандеру наверняка очень пошло бы на пользу, если бы он в конце концов соизволил появиться и обнаружил, что шеф контрразведки уже ушел.
      Бут собрался было уходить, но тут из-за угла вывернул Редер.
      - Прошу прощения, мистер Бут, - стал извиняться он, качая головой и разводя руками. - Всякий раз, как я собирался идти, меня кто-то задерживал. Как вы легко можете себе представить, там сейчас порядочный хаос творится. "Честно говоря, - думал тем временем Питер, - я хотел заставить тебя подождать, но не так долго". Его возмутило то, как Бут обошелся со старшиной, и теперь он хотел малость его помучить. Однако все это непредвиденно затянулось; прошло уже почти тридцать минут.
      - Как вы легко можете себе представить, - холодно отозвался Бут, - в моем ведомстве тоже сейчас порядочный хаос творится. - Он понаблюдал, как Редер прикладывает большой палец к замку, отпирая дверь, а затем первым туда прошел. Сразу за дверью он оглянулся на коммандера, после чего снова двинулся вперед, чтобы все-таки впустить в каюту ее хозяина.
      - Пожалуйста, присаживайтесь, мистер Бут, - невозмутимо предложил гостю Редер, как будто только что чуть не наткнулся на этого психа, когда он вдруг замер в проходе. - Итак, что у вас ко мне?
      - У меня к вам вопросы, - сказал Бут, исподлобья глядя на Редера.
      "Отлично, черт возьми, - подумал Питер. - У меня тоже".
      - Так вы уже действительно что-то выяснили? - спросил он.
      - Я бы так не сказал, - скромно запротестовал шеф контрразведки. - Я сказал "у меня есть вопросы".
      Внезапно до Редера дошло, что шеф контрразведки живет в детективном романе, являясь там к тому же обложенным со всех сторон врагами героем. "Отлично, - подумал он, - это именно то, что требуется. Разновидность твердолобого цинизма, согласно которой все на свете в чем-то виновны. Теперь дело пойдет. Кроме того, подобное отношение подразумевает, что все детали, не соответствующие текущей фабуле, должны быть отброшены в сторону. Этот парень бесед не ведет - он лишь готовые диалоги цитирует. - Тут Питер позволил себе мысленный вздох и откинулся на спинку стула. - Пожалуй, мы успешней продвинемся, если я в роль войду".
      - Начнем, - предложил он.
      Бут сузил глаза и небрежно закинул ногу за ногу.
      - Расскажите мне все, что вы знаете о лейтенанте Роббинс, - напористо произнес он.
      - Все, что я о ней знаю, достаточно полно представлено в ее личном деле. Если вкратце, она прекрасный специалист и не слишком человечная персона. - Редер развел руками. - Я здесь совсем недавно, мне нужно было массу всего нагнать, а лейтенант Роббинс откровенностью не отличается. В целом, однако, она произвела на меня благоприятное впечатление. Просто она не из тех, кто умеет с людьми обращаться. - "Про это тебе даже двое самых пылких ее приверженцев расскажут, - подумал он. - А я при этом ни в чьи ряды не встаю".
      Так ему казалось уместным.
      Внимательно изучая коммандера, Бут правым указательным пальцем постукивал по столешнице.
      - А как насчет остальной команды обслуживания? - спросил он.
      Редер пожал плечами.
      - С ними я в том же положении. Просто не было времени по-настоящему кого-то узнать. Черт возьми, мне и с вами хотелось поговорить практически с тех самых пор, как я сюда прибыл, но шансы у меня были только на то, чтобы на капитанском обеде поздороваться.
      Глаза Бута сверкнули, и он энергично подался вперед.
      - Вы хотели меня видеть? - Он искоса глянул на Редера. - Зачем?
      - У меня были вопросы в связи со смертью коммандера Окакуры. Например, что именно выявило расследование. Я слышал, что несчастный случай произошел из-за дефектного бортового компьютера. - Питер тоже подался вперед, уперев локти в стол и сложив перед собой ладони. - Учитывая этот последний инцидент, я был бы вам очень признателен, если бы вы поделились со мной той информацией, которой вы, возможно, располагаете. Мне нужно знать, чего именно следует опасаться!
      Бут склонил голову, прищурился и поджал губы.
      - Голые факты, которые вам изложили, - это, по сути, все, - сказал он и развел руками. - Бортовой компьютер вышел из строя. Случай, разумеется, был не такой серьезный, как сегодня.
      "Уверен, что Окакура бы с этим поспорил", - подумал Редер.
      - А сбой был технический или программный? - спросил он вслух.
      - Мне сказали, что программный, - ответил Бут, явно испытывая неловкость. - Хотя в этом, разумеется, пришлось положиться на слово лейтенанта, поскольку главным экспертом по делу была она. Нам вроде как пришлось вынести вердикт о несчастном случае. Понимаете, что я имею в виду?
      Редер неуверенно хмыкнул. "Неудивительно, - подумал он, - что капитан захотел, чтобы я провел расследование. Этот обалдуй явно палец о палец не ударил".
      - Так когда я смогу получить обратно своих людей? - спросил он. Лишние руки мне бы сейчас не помешали.
      - Мы все еще их допрашиваем. Команду обслуживания я, вероятно, завтра отпущу. Но лейтенанта я намерен оставить под арестом.
      - Вы действительно кого-то из команды обслуживания подозреваете? спросил Редер, морща лоб. "Даже если Роббинс отличной подозреваемой выглядит, - подумал он, - это ведь не обязательно должно распространяться на всех, кто того "спида" касался".
      - Вовсе нет, - ответил Бут, и уголки его рта тронула самая что ни на есть снисходительная улыбка. - Но они могут что-то знать. Если мы подержим их в изоляции и хорошенько допросим, мы можем помочь им вспомнить такие подробности, которые могут стать ключом ко всей картине преступления.
      - А что лейтенант Роббинс? - спросил Редер.
      - А по поводу лейтенанта Роббинс, - Бут конфиденциально подался вперед, - я вам, коммандер, вот что скажу. Это не может стать достоянием гласности, но вчера поздно вечером ее видели возящейся в "спиде" лейтенанта Гивенса. - Шеф контрразведки сжал губы и многозначительно сдвинул брови. Все это, на мой взгляд, не очень хорошо выглядит. Понимаете, что я имею в виду?
      - Мне говорили, что в вечер перед вылетом она всегда последнюю проверку всех "спидов" проводит, - сказал Редер. - А кто ее видел?
      - Это несущественно, - жеманно ответил Бут.
      - Напротив. Для меня это очень существенно. И я настаиваю, чтобы вы мне сказали. Ведь вы задержали моих людей, и фиаско случилось в мою вахту. Мне совершенно необходимо знать все про этот инцидент и про предыдущий, чтобы я смог помочь вам до сути дела добраться. - "Потому что я вижу, - мысленно добавил он, - что ты даже собственный поход в сортир расследовать не сумеешь".
      Шеф контрразведки неловко заерзал на стуле.
      - Я не вправе, - пробормотал он. - Идет расследование.
      - Вы хотите сказать, я под подозрением? - недоверчиво спросил Редер. Даже несмотря на то, что данный персонал начал работать задолго до того, как я сюда прибыл, и на то, что я едва его знаю?
      - Нет-нет, коммандер, конечно же нет.
      - Тогда скажите мне то, что мне необходимо знать, чтобы вам помочь. Редер уже едва сдерживался. "Могу себе представить, как сейчас Роббинс бесится, - подумал он. - По сути дела, у нас на гауптвахте сейчас не иначе как сверхновая зреет".
      - Квартирмейстер был на главной палубе. Как он сказал, он вас там искал.
      - Меня? - удивленно переспросил Редер. - И во сколько это было?
      - В двадцать четыре ноль-ноль, - несколько раздраженно ответил Бут.
      - Поздновато, не правда ли? - заметил Редер. "И что ему от меня понадобилось? - подумал он. - За завтраком он даже об этом не упомянул".
      - Для лейтенанта тоже, - огрызнулся Бут.
      - Как я уже сказал, она исключительно своей работе предана. - Теперь Редеру нужны были от шефа только две вещи. Во-первых, чтобы он оставил его в покое, а во-вторых, чтобы он вернул ему всех его подчиненных.
      - Вот что, мистер Бут, - сказал он, вставая. - Боюсь, мне придется настаивать, чтобы вы либо предъявили моим людям обвинение, либо всех их отпустили. Мы можем приказать им ничего ни с кем не обсуждать, но если вы всю ночь их продержите, это будет выглядеть так, как будто вы считаете их виновными. Учитывая нынешний моральный дух на главной палубе, я бы их такому подозрению подвергать не стал. Прежде всего, это несправедливо. А кроме того, я более чем уверен, что это незаконно, даже учитывая те разделы устава Космического Отряда, которые посвящены военному времени. И последнее, но не самое маловажное, это окажет в высшей степени вредное влияние на нашу работу. Как вам известно, этот корабль предполагается срочно довести до состояния боевой готовности.
      Тут Бут, который уже готов был запротестовать, с громким хлопком закрыл рот.
      - Пожалуй, вы правы, - мрачно пробурчал он.
      - И капитану это вряд ли понравится.
      - Вряд ли, - еще более мрачно согласился Бут.
      - Так когда мне их ожидать? - спросил Редер, обходя вокруг стола.
      Шеф контрразведки с тяжелым вздохом поднялся.
      - Немедленно, полагаю. Если я не могу их задержать, я вполне могу прямо сейчас их отпустить. Однако, - тут он поднял палец и погрозил им Редеру, не позволяйте им обсуждать это с кем-то, кроме меня.
      - И меня, разумеется, - с улыбкой добавил Редер.
      - Да, - угрюмо согласился Бут. - И вас.
      - И лейтенанта Роббинс, - продолжил Редер. "Хотя гауптвахта для нее сейчас, пожалуй, самое безопасное место", - тут же подумал он.
      Но Бут помотал головой.
      - Нет, - твердо возразил он и развернулся к двери, - сэр, - добавил он, уже уходя.
      "Интересно, на этом корабле все такие эксцентричные? - задумался Питер. - Нормальные люди тут вообще есть?"
      Внезапно дверь каюты распахнул лейтенант Гивенс, за которым виднелся командир эскадрильи. В глазах у обоих горел праведный гнев.
      "Ага, - подумал Редер, - а вот и нормальные, пожаловали".
      Прекрасные карие глаза Синтии Роббинс буквально метали искры, пока она, выпрямив спину и аккуратно сложив руки на столе, сидела и в очередной раз отвечала на вопросы шефа контрразведки.
      - Как я уже сказала, я провожу последнюю проверку каждого "спида", который подготовлен к полету. Я всегда так делаю. - Закрыв рот, она упрямо воззрилась на Уильяма Бута.
      - И что вы...
      - Я краткую диагностику прогоняю, - ответила Синтия, предвосхищая вопрос Бута. - Смотрю, все ли инструменты на месте, убеждаюсь в том, что все герметично - ну и все в таком роде. Возможно, мистер Бут, если бы вы это записали или еще как-то зарегистрировали, вам бы не стоило таких трудов это запоминать.
      - Не считая "спида" лейтенанта Гивенса, - подчеркнул Бут, игнорируя ее саркастическое замечание и одаривая девушку предельно подозрительным взором. - С ним вы долго провозились.
      - Так точно, сэр, провозилась. У нас с этим "спидом" была масса мелких неполадок, и мне казалось, что ему требуется особое внимание.
      - Стало быть, именно так вам случилось обнаружить тот незначительный сбой в диагностике? - осклабился Бут.
      - Обнаружить его, зарегистрировать и порекомендовать, чтобы "спид" лейтенанта Гивенса был отстранен от учений, - с обманчивым спокойствием произнесла Синтия. - Однако мое решение было отменено.
      - Но разве вы этого не ожидали, лейтенант? - поддразнил ее Бут. - Разве вы именно это не запланировали?
      - Что? - Роббинс подалась вперед, словно желая лучше слышать, и на лице у нее появилось озадаченное выражение.
      - Всякий раз, как этот "спид" задерживали и разбирали, там ничего не находили. Все те ложные тревоги к сегодняшнему дню регулярно накапливались. - Теперь Бут уже явно набирал обороты, обвинения из него так и сыпались. - Кричи про волка почаще, и никто тебе не поверит. Не так ли, лейтенант? Ведь лейтенант Гивенс вам не по вкусу?
      - Не в большей степени, чем я ему, мистер Бут. Возможно, он сам свой "спид" искалечил, только чтобы меня в плохом свете выставить. Об этом вы не подумали? - "Ты вообще когда-нибудь думаешь?" - мысленно спросила она.
      - Лейтенант Гивенс сегодня чуть не погиб. Он, черт побери, оказался заперт в сбрендившем "спиде" и едва оттуда выбрался! - Бут аж весь раскраснелся от раздражения. Ему не очень нравилось, если его кормили новыми идеями, когда он уже свое мнение составил.
      - Это он так говорит. А нам всего лишь приходится ему на слово верить. А все доказательства теперь до размера дрейфующих атомов уменьшены. Роббинс взглянула шефу контрразведки прямо в глаза, требуя, чтобы он к ней прислушался.
      - Так вы предполагаете, он умышленно убил старшего пилота Лонго? Когда до Бута дошел весь смысл, глаза его стали большими. - Но зачем ему это понадобилось?
      - Я понятия не имею, какие у него со старшим пилотом были отношения, сдержанно произнесла Роббинс. "И ты, могу спорить, тоже", - мысленно усмехнулась она. - Я только знаю, что мой категорический протест по поводу использования того "спида" был запротоколирован. Как было запротоколировано и категорическое требование лейтенанта Гивенса и командира эскадрильи не принимать мой протест во внимание.
      - Вы теперь и командира эскадрильи готовы обвинить?
      Бут сознавал, что теряет контроль над допросом, но ему уже было все равно. Новые идеи выглядели так заманчиво. Черт побери, он был совсем не прочь завалить зверя покрупнее. Несколько секунд он наслаждался глянцем, который это придаст его репутации. С другой стороны, Роббинс была нелюбима и одинока, тогда как командир эскадрильи и лейтенант Гивенс были харизматичны и очень любимы.
      - Я, мистер Бут, никого не обвиняю. Я просто указываю на то, что есть и другие люди, кого вы могли бы обвинить. - "И обвинил бы, - подумала Синтия, - не будь ты таким олухом царя небесного".
      - Да, но из всех членов команды "Непобедимого" именно у вас имелись и специальные познания, и широко известная нелюбовь к лейтенанту Гивенсу. Кроме того, вчера ночью вас видели таящейся на главной палубе. И эти три вещи делают вас идеальной подозреваемой, лейтенант. Именно поэтому я вас арестую. - От побуждения крикнуть "Взять ее!" у Бута аж губы задергались.
      Подаваясь вперед, Роббинс процедила:
      - Единственное, в чем я виновна, это в преданности своей работе! И я нигде не таилась, - сквозь зубы добавила она.
      Бут встал и медленно прошел к двери.
      - У меня на сей счет иное мнение, - мрачно сказал он. Прежде чем Синтия успела что-то ответить, он уже вышел из комнаты.
      Мокак пристроил стальной прут на полу и, молитвенно сложив перед собой руки, опустился на него коленями.
      - Помилуй меня, о Всемогущий, за мою неудачу. Сегодня я думал привести на Твой суд этого хвастливого прелюбодея. Прости мне мою гордыню, о Всемогущий, и позволь мне и дальше представлять себя твоим орудием для приведения грешников к правосудию. Будь это так, та мерзкая свинья сегодня валялась бы пред твоим троном, моля о милосердии, готовая к вечному пламени погибели. Помилуй меня, о Всемогущий, за мой своекорыстный гнев, который ослепил меня к моим обязанностям. Вместо того чтобы руководствоваться их невниманием и пренебрежением к Тебе, о Всемогущий, я гневался на их безразличие и презрение ко мне. Помилуй меня, о Всемогущий, а чтобы загладить мое эгоистичное небрежение обязанностями, я предлагаю Тебе мою боль. Сегодня я заново посвящаю всего себя служению Тебе, о Всемогущий. На коленях я прошу Тебя услышать мою мольбу и принять мое недостойное приношение. Аминь.
      Мокакскому лазутчику предстояло четыре часа оставаться в этой болезненной позе. Для Толкователей Праведного Пути - время совершенно недостаточное. Однако безусловным императивом здесь было то, чтобы агент не пострадал. Таким образом, это же самое наказание требовалось повторять еще четыре ночи подряд.
      -Я слабый и ничтожный сосуд, - прошептал мокак, чувствуя, как руки его уже начинают дрожать от усталости, - и все же я добьюсь своего, ибо цель моя справедлива, а Всемогущий направит меня и защитит.
      Агент попытался утешиться тем фактом, что диверсия достигла определенных успехов. Один из безбожных пилотов погиб, два "спида" были полностью уничтожены, и больше они никогда Конгрегацию не потревожат, а множество других "спидов" получили тяжелые повреждения. Вдобавок жалкие существа, чьи умы не укреплялись мыслями о Праведном Пути, претерпели серьезный моральный урон.
      Агент стыдливо выложил эти успехи на алтарь искупления, надеясь сделать приношение более весомым.
      - Пусть сердца их разорвутся, - нараспев произнес мокак, - пусть умрут они от отчаяния, пусть утонут в горечи. - Ненависть мощным потоком прорвалась сквозь оболочку стыда, точно кипящая лава сквозь треснувшую корку планеты. И мокак узнал помилование, понял, что приношение боли принято.
      - Благодарю Тебя, о Всемогущий, - забормотал агент, когда его слезы, ничуть не холоднее горящего у него внутри гнева, закапали на пол. Благодарю!
      ГЛАВА ВОСЬМАЯ
      Неделей позже "Непобедимый" вернулся на базу "Онтарио" для дозаправки и неизбежного заседания следственной комиссии. Питер Редер стоял и смотрел, как могучая конструкция растет в головиде офицерской кают-компании, мрачно примечая роящиеся точки света, что ее окружали, сигнальные флажки роста и нового строительства. Новые корабли и новые команды. Содружество нешуточно снаряжалось к войне... а "Непобедимый" по-прежнему не являлся достойной частью этих усилий.
      Прием у стыковочных платформ тоже поднятию настроения не способствовал. Вообще-то всякий раз, как Редер сходил с корабля, все это замечали и наблюдали за тем, как он проходит. Сейчас вышло то же самое. Но дело было вовсе не в нем. Вся команда уже нервничала от той трепетной тишины, которая воцарялась везде, куда бы они ни направились. А офицеры вскоре обнаружили, что им трудно найти себе хорошую компанию, поскольку братья-офицеры с других кораблей или со станции держали их на расстоянии или, хуже того, донимали оскорбительными вопросами.
      Мозг Питера лихорадочно работал, и то же самое происходило с его пульсом по мере приближения того часа, когда должно было состояться заседание следственной комиссии. Он не очень жаждал давать показания. Мысль о том, чтобы сидеть там перед братьями-офицерами, а также членами комиссии и прилюдно рассказывать им о том, как позорно он напортачил, сжимала ему сердце.
      К тому же масса работы была на "Непобедимом", и оставалось еще немало мест, где Питеру следовало побывать. В тот же самый день у него была назначена встреча с квартирмейстером Базового склада, которого ему требовалось убедить в том, что потребности "Непобедимого" заслуживают приоритетного статуса.
      Редер знал, что у него есть отличные доводы. Он также знал, что они имеют очень мало общего с тем, получит ли он в конечном итоге необходимые запчасти и запрошенные им "спиды". "Традиция", - с горечью подумал Питер. А если заседание комиссии затянется, встречу придется отменить. Тогда уже ни Дева Мария и святые угодники, ни даже сам Господь Бог не помогут ему вытрясти из загребущих рук складского квартирмейстера что-то больше минимально положенной нормы. Так, по крайней мере, Питеру инстинкт подсказывал.
      Чуть позже в тот же день должны были состояться похороны старшего пилота Лонго. Которых он так страшился. Питеру не слишком улыбалось приносить соболезнования ее мужу и десятилетней дочурке. Видеть их боль заранее казалось ему невыносимой тяжестью, и он бы лучше чем угодно другим занялся. "Особенно потому, что они будут меня в ее смерти винить, - подумал он. - И с немалыми на то основаниями".
      Питер никак не мог выбросить из головы взгляд капитана, с которым он выслушивал его объяснения на предмет того, каким образом неисправный "спид" был допущен к учениям. Принимая тогда рапорт Редера, Каверс сделал только одно-единственное замечание: "Разумеется, будет следственная комиссия, коммандер Редер. Будьте готовы давать показания". Питер мысленно поежился от воспоминаний. Было очевидно, что ожиданий Каверса он не оправдал - и как следователь, и как бортинженер.
      Кроме того, Питера, как и всю команду, крайне угнетала безвременная и ненужная смерть Лонго, однако его положение не позволяло ему это показывать. А для человека с такой эмоциональной кельтской кровью, как у Редера, сокрытие своих чувств означало предельное снижение функциональных способностей.
      Но кто мог такое предположить... Тут Питер резко остановил поток тягостных мыслей. Из печального опыта он знал, что они лишь могут ходить по кругу. И самобичевание ничего не решит. Так же как и не разрешил он до сих пор ни одной из загадок, что окружали два убийства на "Непобедимом". Но с Божьей помощью он непременно их разрешит. А сейчас было время подумать о текущих делах.
      Питер уселся и оглядел залу суда, с легким удивлением думая: "Она именно такая, как я ожидал".
      Стены были покрыты панелями или очень хорошей виртуальной панельной обшивкой - возможно, гологенерированным изображением роскошного красного дерева, резного, со множеством прожилок. Во главе залы стоял длинный дубовый стол, а за ним - шесть обтянутых зеленой кожей стульев.
      На стене у него за спиной висела величественная картина, где изображалась битва при Чун-Кво, состоявшаяся после того, как группа излишне амбициозных горнорудных консорциумов призвала к себе на службу наемников и взбунтовалась против Содружества. Космический Отряд наголову их разбил, а также вызволил шахтеров и их семьи из фактического рабства, в которое их обратили консорциумы, обеспечивая наемникам и их хозяевам массу самых разных поводов для горького сожаления.
      Усеянный звездами флаг Содружества висел справа от картины, сине-черный флаг Космического Отряда - слева. Перед столом комиссии располагался меньший стол с единственным стулом для свидетелей. Небольшая зала имела изящный и официальный вид. И пахло там восковой полировкой; наверно, это все-таки было настоящее красное дерево.
      "Очень редко бывает, чтобы вещи оправдывали ожидания, - подумал Питер. - Почему же такой вещью должна была оказаться зала суда?" Он взглянул на свои сложенные на коленях руки, чувствуя угнетение и неловкость. "Все, сказал он себе, - хорош. Хватит уже этой ерунды с бедным маленьким Редером".
      И Питер выпрямил спину. "Подумай о Синтии, - сказал он себе. - Бедная девочка единственная из всех хотела этот "спид" в ангаре удержать. И теперь за это в тюрьме сидит. Кроме того, я просто не вижу, как она кого-то убивает. Зато я прекрасно вижу, как ее убивают за то, что она до смерти всех достала. На самом деле люди для нее не настолько важны. Что они говорят, что делают... все это для нее просто несущественно".
      В самом первом ряду в одиноком великолепии сидели капитан Каверс и старпом Ван Чунь-мэй, мерцая медалями и регалиями. Редер сидел в следующем за ними ряду. Рядом с Питером расположился ар-Рашид, а через два свободных сиденья от него - Джон Ларкин. Вид у квартирмейстера "Непобедимого" был необычно торжественный. За ними сидели командир эскадрильи Шелдон, лейтенант Гивенс и вся остальная эскадрилья. Редер чувствовал на себе их обвиняющие взоры, но сопротивлялся искушению оглянуться.
      В задней части залы послышалось какое-то шевеление, как будто вперед продвигалось немалое число народа. Оглянувшись, Редер увидел Уильяма Бута, лейтенанта Роббинс в наручниках, а также двух охранников.
      - Прошу нас извинить, - хрипло сказал Бут, показывая, что Редеру со старшиной неплохо бы подвинуться, так чтобы они с пленницей могли занять два крайних сиденья.
      Капитан обернулся, оглядел компанию шефа контрразведки и жестом подозвал Бута к себе. Когда тот к нему нагнулся, капитан что-то тихо шепнул ему на ухо. Редер наблюдал, как шея Бута медленно розовеет, затем багровеет, а затем становится такой красной, какой он еще никогда в жизни ни одну шею не видел.
      - Есть, сэр, - вымолвил Бут. Когда он выпрямился, лицо его было мокрым от пота. Шеф контрразведки отдал честь, и после краткой паузы капитан ему ответил.
      - Продолжайте работу, - прорычал Каверс. Повернувшись к Роббинс, Бут завозился с ее наручниками.
      Наконец ему удалось нужным образом приложить туда большой палец, и наручники открылись. Тогда он отдал их своим подручным и угрюмо их отпустил.
      Ар-Рашид сдвинулся на одно сиденье, и Редер затянул Синтию на свободное место рядом с собой. Бут сверкнул на него глазами, после чего перебрался через неподвижного ар-Рашида на сиденье между старшиной и Ларкином.
      Тут из двери в передней части залы вышел судебный пристав.
      - Встать, суд идет! - рявкнул он.
      Все присутствующие как один встали по стойке "смирно". "Славное наследие Академии", - подумал Питер. Шестеро мужчин и женщин тихо вошли и заняли места за дубовым столом. Трое членов следственной комиссии были бортинженерами, как Редер и Роббинс, один был командиром эскадрильи, один числился в администрации и еще один был квартирмейстером. Председателю полагалось быть старшим по рангу офицером.
      - Дамы и господа, прошу садиться, - предложила всем привлекательная женщина с волнистыми седоватыми волосами и легким датским акцентом. - Я вице-адмирал Пола Андерсон, глава этой комиссии. Мы сегодня собрались здесь установить, имеются ли доказательства преступного небрежения обязанностями или диверсии со стороны коммандера Питера Редера и второго лейтенанта Синтии Роббинс, достаточные для того, чтобы отдать их под трибунал. - Она оглядела залу суда, и ее ледяные серые глаза задержались на Каверсе, Редере и Роббинс. - Выдвинутые обвинения весьма серьезны, и я заверяю вас, что данная комиссия изучит этот инцидент со всей тщательностью и оперативностью. - Тут вице-адмирал стукнула по столу молотком и сказала: - Заседание можно считать открытым.
      - Лейтенант Адольф Гивенс, займите свидетельское место, - скомандовал судебный пристав.
      - Адольф? - с недоверием пробормотала Синтия.
      Редер скосил на нее глаза. "Пожалуй, лейтенант, я на твой счет заблуждался", - подумал он, наслаждаясь ее сочувственной реакцией.
      Гивенс так неуклюже подобрался к свидетельскому столу, словно вдруг до подросткового возраста омолодился. Там он долго валандался со стулом, и в конце концов вице-адмиралу лишь с легким намеком на суровость пришлось сказать:
      - Будьте любезны сесть, лейтенант Гивенс.
      - Есть, сэр, - выдавил из себя Гивенс и плюхнулся на стул как мешок с картошкой.
      - Первоначально, лейтенант, в день инцидента ваш "спид" был исключен из списка. Будьте добры нам об этом рассказать.
      Гивенс рассказал, а потом продолжил полным описанием самого инцидента: как его "спид" сбрендил, как произошло невероятное убийство старшего пилота Лонго, как он в итоге спасся. Поведал он и про то облегчение, которое он испытал по возвращении на "Непобедимый", узнав о том, что лейтенант Роббинс взята под стражу.
      - Но согласно вашим же показаниям, лейтенант, она единственная твердо настаивала на том, чтобы этот "спид" на учения не брали, - заметил один из бортинженеров, пожилой мужчина с гладкими темными волосами и тяжелым подбородком.
      Гивенс немного растерялся.
      - Но не кажется ли вам это подозрительным, сэр? Два других квалифицированных эксперта ничего серьезного в этом маленьком сбое не находят, и все же лейтенант Роббинс настаивает на том, чтобы ее сомнения были запротоколированы. - Он нервно махнул рукой. - Для меня все это просто попахивает попыткой обеспечить себе прикрытие. - Он пожал плечами. - Это подозрительно, только и всего. По моему мнению.
      - Спасибо, лейтенант, но нас больше интересуют ваши непосредственные наблюдения, нежели ваше мнение. Следующий свидетель.
      - Как и лейтенант Гивенс, - заявил командир эскадрильи Шелдон, усевшись за стол, - я нахожу предусмотрительность лейтенанта Роббинс слишком странным совпадением, чтобы в него можно было поверить. - Он с сомнением покачал головой. - Нет, слишком уж это кстати. Кто знает, но если бы Гивенс улетел на том "спиде" в один из предыдущих разов, когда она решала его придержать, машина могла бы еще раньше выйти из строя. А если бы над плечом у Роббинс старший офицер не стоял, мы бы могли также и Гивенса потерять.
      - Но зачем ей это понадобилось, сэр? - спросил входящий в состав комиссии квартирмейстер. - Чего она этим могла добиться?
      Шелдон издал краткий смешок.
      - Что до этого, сэр, то я понятия не имею. Человеческая психика - не мой конек. Однако тут много о чем задуматься можно. - Он развел руками. Наши "спиды" для лейтенанта вроде суррогатных детей; возможно, чтобы добиться внимания и симпатии, она их "болеть" заставляет. Хотя персонаж она все равно не особенно симпатичный.
      - Черт побери! - пробурчала Роббинс, обращаясь к Редеру. - Слава Богу, что он не фрейдист. А то он бы сейчас рассуждал о том, что "спид" очень на пенис похож и что я отождествила "спид" Гивенса с неверным любовником, у которого роман с лейтенантом. Тогда я в припадке ревности решила их обоих угрохать. Тьфу! - Уголком глаза глянув на Редера, она затем посмотрела еще раз, изучая его предельное изумление.
      "Вот спасибо, Синди, - подумал Питер. - С такими мыслями в голове мне будет куда легче показания давать".
      - Есть выбор, - вслух заметил он. - Медея или Клитемнестра.
      Роббинс как-то странно на него глянула, и то же самое вице-адмирал Андерсон, так что Питер заткнулся, сел прямее и обратился лицом к комиссии.
      - Что вы можете сказать в ответ на обвинения, выдвинутые против вас лейтенантом Гивенсом и командиром эскадрильи? - спросила вице-адмирал у Синтии, прежде чем спрашивать что-то еще у Шелдона.
      Роббинс задумчиво опустила взгляд и заговорила, не поднимая его, словно читала по написанному.
      - Полагаю, они теперь сожалеют о силе своих аргументов, которая имела результатом отмену моего решения о том, чтобы отстранить "спид" лейтенанта Гивенса от учений. И они хотят, чтобы это стало чьей-то еще виной, чьей-то еще ошибкой, а не их собственной.
      Редер услышал свистящее шипение, когда вся эскадрилья разом втянула в себя воздух, то ли от ярости, то ли от изумления - он толком не смог разобрать. "А по-моему, - подумал он, - ответ чертовски толковый".
      Когда настала очередь Редера, он сел за стол и постарался как можно четче и полнее отвечать на вопросы комиссии, при этом постоянно отбиваясь от чувства вины, которое не оставляло его со времени инцидента.
      - Почему вы не поддержали своего заместителя? - спросила его Андерсон.
      - Потому что, сэр, мы прогнали всю диагностику, какую только было возможно, и не получили никакого негативного отклика. Бортовой компьютер легко справлялся со всем, что мы ему подбрасывали. Там совершенно определенно не было никаких признаков серьезной поломки.
      - Так там совсем никакого предупреждения не было? - спросил один из бортинженеров.
      Глядя прямо перед собой, Редер покачал головой.
      - Лишь легкая аномалия на одном из диагностических экранов и сверхъестественно острое чутье лейтенанта Роббинс, сэр.
      Вице-адмирал Андерсон удивленно приподняла брови.
      - Сейчас вы превозносите чутье лейтенанта, коммандер Редер, и тем не менее в тот день вы отменили ее решение.
      - И сейчас я мучительно сознаю, как я тогда ошибался, - сказал Редер. Я читал в личном деле лейтенанта Роббинс, какой сверхъестественно чуткой она может быть в ликвидировании подобных проблем. Но боюсь, тогда мне это показалось преувеличением.
      Не было нужды спрашивать, раздражала ли его эта ошибка; всем присутствующим было очевидно, что раздражала.
      День вышел долгий и трудный, и члены комиссии всех их подробно допросили. Вопросы были умными, глубокими и, к великому облегчению Редера, совершенно, как ему показалось, беспристрастными.
      Однако, как обещала вице-адмирал Андерсон, они работали не только тщательно, но и оперативно. К 14.00 допросить осталось только Джона Ларкина.
      "Хотя я не очень понимаю, - подумал Питер, - зачем они хотят еще и квартирмейстера допросить. К программам он никакого отношения не имеет. Он только запечатанную упаковку вручает, а ведь почти определенно неполадка здесь именно программная".
      У членов комиссии тоже особых вопросов к Ларкину не нашлось. Формальности ради они все-таки о чем-то его спросили, после чего подробно узнали о том, какие идеальные детали выходили из его рук, становясь совершенно непригодными в руках лейтенанта Роббинс, и как он об этой аномалии не раз в письменном виде докладывал.
      - Спасибо, квартирмейстер, - наконец сказала вице-адмирал. - Можете сесть на место.
      - Вице-адмирал, - произнес Ларкин, и лицо его тут же стало образчиком беспокойства, - я бы хотел сделать заявление для протокола.
      Брови Андерсон удивленно приподнялись, однако она кивнула.
      - Я сожалею о том, что мне приходится это говорить, - продолжил Ларкин, - но чувствую, что долг повелевает мне воспользоваться этой возможностью высказаться. - Тут он сделал паузу и, не отрывая глаз от пола, немного пожевал нижнюю губу. - После приблизительно двух месяцев работы с лейтенантом Роббинс я пришел к глубокому убеждению, что она является весьма нестабильной и опасной личностью. Она способна таить обиду на самые невинные замечания, она угрюма и мстительна, она способна жестоко оскорбить человека только за то, что его мнение не совпадает с ее мнением. И я определенно считаю, что она способна соответствующим образом оснастить чей-то "спид", чтобы преподать кому-то жестокий урок.
      Тут Ларкин бросил быстрый взгляд на Редера, а затем покраснел и отвернулся.
      - Таким образом, я призываю уважаемую комиссию отдать второго лейтенанта Синтию Роббинс под трибунал. Я допускаю, что эта молодая женщина остро нуждается в психологическом консультировании, а потому достойна сочувствия. Тем не менее ее поведение в целом указывает на то, что она потенциально опасна и способна на все. Я глубоко убежден в том, что ради безопасности всей команды "Непобедимого" она должна быть как можно скорее отстранена от исполнения своих обязанностей.
      Андерсон вопросительно на него глянула, затем кивнула.
      - Благодарю вас, квартирмейстер, за высказанное мнение. Уверяю вас, оно будет удостоено такого внимания, какого заслуживает.
      Редер встал.
      - Вице-адмирал, - сказал он, - могу я также сделать заявление для протокола?
      Андерсон слегка поморщилась, будто чего-то кислого попробовала.
      - Безусловно, коммандер, - ровным голосом ответила она. - Продолжайте.
      - Я совсем недолго проработал с Синтией Роббинс, сэр. Но за это время я нашел ее необычайно компетентным бортинженером, страстно преданным своему делу. Откровенно говоря, сэр, я считаю, что если бы лейтенант Роббинс захотела на кого-то напасть, она при этом постаралась бы не причинить ни малейшего вреда "спиду".
      Брови вице-адмирала опять немного приподнялись, а глаза стали еще более заинтересованными.
      - Благодарю вас, коммандер. Мы, безусловно, примем во внимание и ваше заявление. - Тут она взглянула влево-вправо на своих коллег по комиссии. Когда каждый из них кивнул, она объявила: - Поскольку все свидетели выслушаны, комиссия удаляется на совещание. Мы встретимся в этом зале завтра в тот же самый час. - С этими словами он стукнула по столу молотком и встала, а все остальные встали лишь на секунду позже нее. Затем члены комиссии вышли, и судебный пристав закрыл за ними дверь.
      Редер повернулся к Роббинс, желая ее ободрить, и был поражен, увидев на лице девушки взрывоопасную смесь гнева и изумления.
      - Спасибо вам, сэр, за поддержку, - сказала Синтия. - Без нее меня бы, наверное, душевнобольной признали.
      - Идемте, Роббинс, - сказал Бут, беря ее за руку. - Вам лучше пойти со мной.
      Редер открыл было рот, но тут же его закрыл. "В ее словах есть смысл, сказал он себе. - Но черт побери, меня тут совершенно врасплох застигли. Никогда бы не ожидал, что веселый, милейший квартирмейстер будет способен на такой резкий выпад. Впрочем, если это его глубокое убеждение..." Нет, все равно это ему категорически не понравилось. Редер огляделся, но Ларкин уже ушел.
      - Неприятный сюрприз, не правда ли, сэр? - спросил ар-Рашид. На лице его словно бы застыла маска, под которой скрывался гнев. - Он так мало с лейтенантом общался, что мне просто интересно, когда у него такое резкое мнение успело сформироваться.
      - Мне тоже, - отозвался Редер. "И раз уж на то пошло, - подумал он, мне также интересно, что он так поздно вечером перед учениями делал на главной палубе".
      - Питер!
      Колебания Редера были скорее моральными, нежели физическими. Он не остановился, продолжая проталкиваться сквозь толпу матросов Торгового Флота, на лицах у которых ясно читалось, что это их первое увольнение после какого-то очень крутого рейса. Один из них пытался удерживать на бритой голове бокал пива, одновременно жонглируя тем, что сильно смахивало на яйца...
      - Точно, яйца, - пробормотал Питер, когда одно из них с хлюпаньем разбилось о пол коридора рядом с его ногой.
      - Эй, Редер, погодите!
      Рука ухватила Питера за локоть; он замер и опустил на нее глаза. Его невозмутимое лицо лишь слегка помрачнело.
      - Эй, приятель, зачем вы так? Позвольте, я все объясню. Ладно? Серьезное лицо Ларкина выглядело еще невинней обычного.
      Редер сжал губы и просто взглянул в голубые глаза квартирмейстера, сам не зная, что он там выискивает.
      - Вы хотите мне что-то сказать? - ровным голосом осведомился он.
      - Послушайте, - ломая руки, начал Ларкин, - я не мог вас предупредить, потому что сам не знал, что собираюсь это сделать.
      - Очень проницательно с вашей стороны, Джон, - задумчиво склонив голову набок, отозвался Питер. - Вы сразу попали пальцем в одну из причин, почему меня от вас так воротит.
      - Просто вы не так долго с ней работали, - вставил в свою защиту Ларкин. - Вы думаете, когда детали ко мне дефектными возвращаются, я просто их в коробку собираю и на полку кладу? Знаете, у меня тоже бюджет имеется. Я подошел к Окакуре и спросил: "Что нам с этим поделать?" А он предложил, чтобы мы с его заместителем посмотрели, что нам удастся выяснить. Я пытался что-то делать, приятель, действительно пытался! Я совещания организовывал, я дважды весь свой персонал проверил, я всех своих людей допросил. - Теперь Ларкин уже выглядел воинственно и даже немного дулся. - А знаете, что она делала? Она или опаздывала, или вообще совещания пропускала, продолжала все от меня скрывать, жаловалась, что я ее преследую, и все в таком духе. Черт возьми, Окакура как-то на меня напустился, на меня, как будто мы с ним оба не офицеры, а все из-за какой-то ее дурацкой жалобы по поводу моей агрессивности. Моей агрессивности, Редер! Она четыре совещания пропустила! Ни объяснений, ни извинений, ничего. Я из кожи лез, а она со мной как с каким-то ничтожеством обращалась. А у вас на моем месте в конце концов терпение бы не лопнуло? - Он встал перед Питером, уперев руки в бока и тяжело дыша. - И никто, кроме меня, этого делать явно не собирался. Это было нелегко, и я вовсе этим не горжусь, но это было необходимо!
      Редер переложил свой портфель из одной руки в другую.
      - Так это извинения или как? - спросил он.
      - Это не извинения за то, что я сказал то, что должен был сказать, спокойно произнес Ларкин, глядя Питеру прямо в глаза. - Но это извинения за то, что я не смог по-честному вас предупредить. - После некоторых колебаний он протянул ему руку.
      Питер посмотрел на нее, немного поразмыслил, затем пожал. "Черт с ним, - подумал он. - Конечно, я им недоволен, но если это его честное мнение, основанное на прошлом опыте, который мне не случилось с ним разделить, тогда мне будет не слишком комфортно зло на него таить. В конце концов, честный квартирмейстер - птица просто редчайшая. Пожалуй, такую породу следует всячески хранить и оберегать".
      Ларкин заулыбался как ребенок, которому на день рождения подарили сверкающий велосипед.
      - Я тут пришел свой голос к вашему прибавить, - сказал он, указывая на коридор, ведущий к Базовому складу. - Я также собираюсь рапорт по нашей проблеме с неисправными запчастями передать.
      - Отлично! - от души порадовался Редер. "Только никаких неожиданных разоблачений на предмет моей натуры, ага? - мысленно добавил он. - Этого я уже не прощу". Его самого на Базовом складе, скорее всего, ожидал предельно холодный прием. Складские работники обычно не слишком прикипали сердцами к тем, кого вот-вот могли под трибунал отдать. "Если у них вообще сердца имеются", - подумал Питер. - Ради всего святого, попробуйте их за вымя пощупать, - сказал он Ларкину. - У меня такое впечатление, что меня там совершенно не любят.
      - Это потому, что вы тайного рукопожатия не знаете, - с ухмылкой объяснил квартирмейстер. - Я вас потом научу.
      "Ну вот, хоть этот камень с души долой, - подумал Питер, шагая дальше. - Только сомневаюсь, что лейтенант Роббинс тоже этому порадуется".
      ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
      Редер с поникшей головой вошел в ресторан Паттона. Он не заметил ни латунных горшков с неярко светящимися цветами, что сползали вниз точно живой огонь, ни фальшивого дерева и штукатурки, придававших этому заведению облик "старой доброй пивной". Так и не подняв головы, Питер просто доплелся до метрдотеля. Ресторан был полон, так что он оставил метрдотелю свою карточку и прошел в менее людный, роскошно-архаический бар. Там в глазах рябило от форменной одежды, и облаченные в нее люди в основном обменивались чем-то радостным и откровенно оптимистическим. Содружество выиграет войну - в этом мало кто сомневался, - а продвижения по службе станут тем временем более частыми и резкими.
      Питер с тяжким вздохом устроился на табурете. "Терпеть не могу похорон, - подумал он, подзывая к себе бармена. - Даже когда кого-то знакомого хоронят. А уж когда незнакомого..." Чужое горе ощущалось острее, когда у тебя не было собственного, чтобы на него отвлечься. Питер всегда чувствовал себя таким беспомощным и пристыженным перед болью осиротевших незнакомцев.
      "И ведь нет ни одной банальности, - подумал он, - которой ты можешь хоть как-то утешить родных абсолютно здоровой молодой женщины, которая погибла вот так, без всякой на то причины".
      - Ich hatt ein kamerad, - пробормотал Питер себе под нос. Старинная армейская поговорка, много старше космических полетов: "Был у меня товарищ".
      Ты скверно себя чувствовал, когда это случалось с кем-то из твоих приятелей, но уж такая у них была работа. В этом была своя логика, разумное зерно.
      Редер даже не мог сказать: "Ну что ж, она не страдала" - или, того хуже: "Не волнуйтесь, она так ничего и не успела понять". Тут вышла даже не потеря в бою, а глупый несчастный случай... или подлое убийство.
      Дочка Лонго вложила маленькую ладошку в его ладонь и с вызовом сказала:
      - Я хочу стать пилотом. Как мама.
      - Элли! - тут же предостерег ее отец. Затем он взглянул на Редера, и глаза его были мертвыми от усталости и боли утраты. - Мы ее в этом не поощряем, - твердо сказал он.
      "Еще бы, - подумал Питер. - Очень даже понимаю". Затем он перевел взгляд обратно и понял, что смотрит прямо в серьезные и решительные глаза Элли. "Но только если бы вы пытались солнечный луч в консервной банке хранить, - тут же решил он, вам бы и то больше удачи светило". Ибо если была на свете девочка, обреченная реализовать свою детскую мечту, то этой девочкой была Элли Лонго.
      Затем вдовец, поняв, судя по всему, кто перед ним стоит, умышленно проигнорировал протянутую руку Редера и вместо этого обменялся рукопожатием с кем-то за спиной у коммандера.
      Редер медлил ровно столько, чтобы вся эскадрилья успела облить его холодным презрением. Затем он ушел. "Ладно, - подумал он. - Это я тоже очень даже понимаю". Но радости от всего этого он, мягко говоря, не испытывал. Более того, это уже начинало его злить.
      "Черт возьми, - думал Питер, - я знаю, что я невиновен. Я чертовски уверен, что Роббинс тоже невиновна и что ар-Рашид чист как стеклышко. Что оставляет мне весьма широкое поле выбора". К примеру, не было ли все это, как уже предположила Синтия, "жизнью втроем" или какой-то более простой формой вражды между Гивенсом и Шелдоном?
      Тут Питер с отвращением поморщился. "Проклятье, - подумал он, - от таких мыслей все мозги грязными кажутся. Гивенс, конечно, фрукт еще тот, но на холодного убийцу он никак не тянет. Шелдон тем более. А марать репутацию Лонго вообще дело последнее. Пусть даже это только у меня в голове происходит. Итак, отбросим этих троих, и тогда останется... Ларкин. Ларкин?"
      Редер сел прямее. "Точно, - подумал он. - Его имя нигде не фигурировало. Он все время был где-то с краю, ничего такого вроде бы не делая, но тем не менее постоянно присутствуя. К примеру, на полетной палубе в полночь..." Питер немного поигрался с этой идеей, находя в ней определенные перспективы. "Надо бы мне в связи с квартирмейстером небольшое расследование провести, - подумал он. - Вообще-то Джон мне нравится, но... Откровенно говоря, он единственный, кого мне подробно изучить осталось. А значит, с него вполне можно начать..."
      - Боже мой! - сказала какая-то женщина бармену, садясь на табурет. - А здесь сегодня людно.
      - Да, сегодня много работы, - отозвался бармен, протирая перед ней стойку в ожидании заказа. - Только что два штурмовых транспорта прибыли. Вокруг действительно была масса народу в зеленой десантной униформе.
      - Джин-тоник с лимоном, - сказала женщина. - Вообще-то я голодна. Надеюсь, долго ждать не придется.
      Редер окинул ее взглядом. Высокая, стройная, с тонким интеллигентным лицом и кудрявыми рыжеватыми волосами, коротко подстриженными. "Где-то я ее видел, - подумал он. - Должно быть, на "Непобедимом". База "Онтарио" родной для нее не кажется". А на авианосце, с другой стороны, шесть тысяч с лишним человек находилось.
      "Да, похоже на то", - подумал Питер, слегка недовольный собой, после чего впервые взглянул на ее знаки различия. Женщина оказалась капитан-лейтенантом, пилотом, и имела нашивку разведки. "Скорее всего, она нашими "психами" командует", - решил он. Название разведывательного подразделения ПСИХИ расшифровывалось как Проникновение, Слежение, Исследование и Хранение Информации. Более неподходящую аббревиатуру даже при желании придумать было сложно. И тем не менее всем очень нравилось их так называть. Возможно, потому, что пилоты "психов" на самом деле никакими психами не были. Напротив, они были исключительно выдержанными людьми, рядом с которыми пилоты "спидов" просто маньяками казались. И с их машинами тоже было куда меньше проблем. Прежде всего потому, что пилоты "психов" сами же их обычно и ремонтировали.
      - Я уже довольно давно метрдотелю свою карточку оставил, - сказал Редер женщине. - Так что очень скоро столик получу. Если вы не против, присоединяйтесь.
      Капитан-лейтенант обратила на него серьезные карие глаза и удивленно приподняла брови.
      - Мои родители всегда меня насчет приглашений от незнакомцев серьезно предупреждали, - сухо отозвалась она.
      Питер рассмеялся.
      - Я вовсе не предлагаю вас угостить, - сказал он, - я лишь предлагаю разделить столик. Мне неприятно будет думать, как вы тут голодаете, пока я буду себе живот набивать. Особенно когда решение... - Тут он развел руками.
      - Разделить столик, - подсказала она.
      - Разделить столик, - согласился Питер, - такое простое и очевидное. Обратив на нее свои синие глаза, он улыбнулся.
      Капитан-лейтенант какое-то время просто на него смотрела, а затем вдруг тоже улыбнулась.
      "Улыбка у нее просто убийственная", - подумал Редер, совершенно очарованный.
      - А что, этот взгляд потерявшегося ребенка обычно работает? поинтересовалась она.
      Редер вздрогнул и почти почувствовал, как щеки его заливаются краской. "Ого! - подумал он. - А она леди хоть куда. И язычок у нее острый". Тогда он положил искусственную руку себе на сердце.
      - Но я и правда потерявшийся мальчик-певчий из церковного хора, жалобно протянул Питер. - Один тут среди звезд. Таким вот верзилой вырос, но невинность так и не потерял. - Тут он выдал ей взгляд, который его матушка обычно "щенячьими глазками" называла.
      Женщина прыснула, а затем махнула на него рукой.
      - Прекратите! Перестаньте на меня так смотреть! Я не выдержу. - Смеясь, она отвернулась.
      - А если я не буду на вас так смотреть, вы со мной столик разделите? спросил Питер, принимая идиотично-умоляющий вид.
      Закрыв глаза, она воскликнула:
      - Да, конечно! Только прекратите! Хорошо?
      - Хорошо, - сказал он, садясь прямее и ухмыляясь.
      Капитан-лейтенант открыла один глаз, а затем, убедившись, что все в порядке, открыла другой и заметно расслабилась. Она глотнула джин-тоника, но стоило ей опять повернуться к Редеру, как на лице у него появилось выражение потерявшейся и страшно удрученной гончей. Брошенной под дождем. В глухую полночь. В свой день рождения.
      - Не-ет! - простонала она, отворачиваясь и безудержно хохоча.
      - Ладно, - сказал он, тоже смеясь. - Я больше не буду. Обещаю.
      - Коммандер Редер, - вдруг объявил надменный голос. - Ваш столик готов. - Метрдотель в смокинге ожидал у двери, что вела в ресторан.
      - Ну так как? - спросил Редер, соскальзывая с табурета. - Мы идем?
      Но женщина теперь уже совсем по-другому на него смотрела, настороженно и почти шокированно.
      - Идемте, - тихо сказал он. - Я не кусаюсь. И обещаю - никаких больше щенячьих глазок.
      Тут она слегка улыбнулась.
      - Вы так это называете? Знай про это мокаки, они бы нас за неделю раскатали.
      - Да, но это бы от них чувства юмора потребовало, а они его начисто лишены. - Он подал ей руку.
      Капитан-лейтенант сжала губы, тщетно пытаясь спрятать улыбку, и спрыгнула с табурета, чтобы вместе с Редером направиться вслед за явно нетерпеливым метрдотелем в ресторан.
      Когда они остались наедине, капитан-лейтенант подалась вперед над столиком и негромко сказала:
      - Послушайте, коммандер, вам кое-что следует знать.
      - Что вы на "Непобедимом" служите? - спросил Редер и кивнул. По-моему, я уже вас встречал. Но вот вашего имени я, к сожалению, не припомню.
      Она подняла брови и задумчиво склонила голову набок.
      - Я Сара Джеймс, - сказала она. - У меня под командой все семь "психов", которые у нас на борту.
      - Мне так неловко, - отозвался Редер. - Я должен был это знать. - Тут он вздохнул и покачал головой. - Но на капитанском обеде вас не было.
      - Верно, - кивнула Сара. - Меня в тот вечер вообще на борту не было. Я ускоренный курс по новому инфракрасному визору заканчивала. - Она взволнованно подалась вперед. - Пока вы эту штуковину не увидите, вы просто не поверите. Какой диапазон! А чувствительность! - Сара восхищенно покачала головой. - Я ни с чем подобным никогда в жизни не работала. - Туг она вздохнула. - Но я понятия не имею, когда мне это чудо на борт поставят.
      Редер улыбнулся ее энтузиазму.
      - А вид у вас голодный, - заметил он. - Но не для обеда.
      Сара уморительно оскалилась и зарычала, затем рассмеялась.
      - Да я своего первенца отдам, только бы эту систему заполучить.
      - Не будьте так уверены, - предостерег ее Редер. - К тому же я сомневаюсь, что здесь когда-то станут брать тех первенцев, которые еще из подгузников не вылезли. Здесь обычно берут лет девятнадцати или около того. - Она хихикнула, и звук этот необычайно Питера порадовал. - Впрочем, мы здесь на границе; возможно, высокое начальство как раз нам эту штуку и предназначило.
      - Бросьте, - возразила Сара. - Когда высокое начальство такую классную игрушку получает, ему всегда приятно какое-то время самому с ней понаслаждаться. - Она добродушно пожала плечами. - Остается только надеяться, что к тому времени, как она ко мне в руки попадет, я не забуду все, что про нее узнала.
      Инженерное образование Питера и непосредственно связанная с техникой работа Сары обеспечили им солидную общую почву, так что на протяжении всего обеда они от души наслаждались разговором. По обоюдному согласию они избегали обсуждать недавние неприятности, которые раньше времени вернули их на базу "Онтарио".
      Когда обед был закончен, а счет оплачен, Редер спросил:
      - Не позволите ли проводить вас на борт "Непобедимого", мэм?
      Сара поежилась.
      - Уже очень давно никто меня до дому не провожал, - с улыбкой отозвалась она.
      - Вообще-то, как потерявшийся мальчик-певчий, на самом деле я вашей защиты ищу. Надеюсь, вы меня не бросите, - сказал он и предложил ей руку.
      - Послушайте, - несколько озабоченно заметила она, - я не знаю, как капитану понравится, что мы с вами под руку идем.
      "Вот те на", - подумал Редер.
      - Извините, - сказал он вслух. - Просто мне на мгновение показалось, будто я штатский. Так всякий раз бывает, когда я шоколадный мусс ем. Лучше мне от него воздерживаться.
      - По крайней мере, пока вы в отставку не уйдете, - согласилась Сара. Затем она кивком головы предложила ему выйти на "улицу".
      Ресторан Паттона располагался в гражданском секторе станции, в коридоре, который явно знавал лучшие времена и в процессе военного бума еще не был толком заново заселен. Превосходная еда и обслуживание Паттона по-прежнему привлекали клиентуру, в основном военных, однако яркие огни ресторана оставались единственным ярким маяком в ночи станции. Большая часть в прошлом шикарных и процветающих магазинов была закрыта или превращена в военные склады. Даже когда станция находилась в своей дневной фазе, эта зона была практически безлюдна.
      Редер сдержал отрыжку. Каждое отдельное блюдо, от супа до десерта, было превосходного качества, но взятые вместе... Пожалуй, ему следовало заказать семь унций деликатесной грудинки, а не двенадцать. С другой стороны, с завтрашнего дня ему опять предстояло перебиваться корабельной пищей.
      - Прогуляемся? - предложил он.
      - Давайте, - согласилась Сара.
      Так поздно "ночью" на станции даже их шепот гулко отражался от стен, пока они шли вперед, а шаги вообще звучали как продвижение небольшой армии. Время от времени мимо проплывали магнитные тележки - некоторые из них были пилотируемыми, но большинство автоматическими. Маленькая машинка всякий раз бесшумно их огибала и вскоре исчезала на отдалении. Чем дальше в сторону военного сектора они уходили, тем темнее становились коридоры.
      - Что-то здесь совсем лампы не горят, - заметила Сара, глядя на потолок. - Пожалуй, нам стоило такси вызвать.
      - Ага, - с неловкостью согласился Редер. - Не помню, чтобы раньше здесь так темнело.
      Сара недовольно хмыкнула, и легкие морщинки отметили ее высокий лоб. Затем она с хрустом наступила на битый стеклопластик. По его форме было понятно, что это кусок колпака от неработающей лампы верхнего света. Хруст прилетел обратно откуда-то издали, но уже совсем на другой ноте, почти как рычание.
      В одном из боковых коридоров послышалось какое-то шарканье. Похоже, там кто-то был.
      - Как у вас с навыками самообороны? - спросил Редер, когда они с Сарой инстинктивно встали спина к спине. Затем они продолжили двигаться к контрольно-пропускному пункту, вглядываясь в темноту, которая словно бы сгущалась по мере их приближения к цели.
      - Довольно неплохо, - небрежно бросила Сара. "Это, полагаю, как "просто блестяще" переводится, - подумал Редер. - А вот как у меня - не знаю". В свое время он был очень хорош; реакция и координация у него были природные, и тренировками он всегда наслаждался. Но все это было до того, как он руку потерял. Теперь Питер даже не очень себе представлял, станет это в драке преимуществом или помехой. У врачей он как-то забыл об этом спросить. Ему просто сказали, что рука "достаточно прочна для нормального использования". Питер представил себе, как он кого-то бьет, а рука взрывается искрами и огнем. "Порой я свое богатое воображение просто ненавижу", - скорбно подумал он. Слева, примерно с высоты двух метров послышался глухой смешок, а потом словно бы хлопок крепкой мозолистой ладони по куску водопроводной трубы, тогда как справа донеслось негромкое, но активное шарканье.
      - Вы ведь безоружны, не так ли? - спросил он.
      - Точно, - согласилась Сара. - Зато вы наверняка вооружены.
      - Только в том смысле, что словарь у меня побогаче, чем у этих парней.
      Наконец бандиты выступили из тьмы в мутный свет главного коридора. Их было четверо. Все они обладали такими выпуклыми мышцами, которые даже высокого мужчину заставляют казаться приземистым. Никакого энергетического оружия у них, похоже, не имелось. "И шей тоже", - подумал Питер. В руках они держали полуметровые куски водопроводных труб, а один лениво крутил длинной цепью, явно намекая на то, что в совершенстве ею владеет.
      "Черт побери, - подумал Питер, - где эти громилы такую оснастку раздобыли? Тут что, специальный магазин открылся? Лично у меня, когда надо, никогда под рукой хорошего куска трубы не оказывается".
      - Плохи наши дела, - пробормотала Сара.
      - Не так плохи, как я думал, - отозвался Редер. - Всего двое вам и двое мне.
      - Так вы и их разделить хотите? - проворчала она.
      - Мама меня всегда делиться учила, - ответил он.
      Компания молча на них надвигалась. Ни угроз, ни насмешек, ни требования денег. Они подходили осторожно, но без малейших признаков того зловещего уголовного заигрывания, которое так часто по видику показывают.
      На одно мгновение в голове у Редера мелькнула недостойная мысль о том, что этих людей могли нанять Гивенс или Шелдон. Но он тут же ее отбросил. Оба они были слишком прямодушны, чтобы таких качков нанимать. Если бы они захотели пересчитать Редеру ребра, они оставили бы эту привилегию себе.
      "Так, быть может, это вовсе не направлено на меня? - подумал он. Может быть, это просто случайность?"
      Надвигающиеся на них бандиты приняли решение. Тот, что с цепью, и один с трубой явно выбрали Редера, а двое других стали подбираться к Саре, но один из них держался чуть позади, тоже поглядывая на коммандера.
      Это была ошибка. Сара увернулась от мужчины, который стоял к ней лицом, а затем быстро шагнула вбок. Ее длинная нога резко взметнулась, и ботинок попал бандиту точно по горлу. Ударила она не в полную силу, поскольку шея не сломалась, зато бандит, задыхаясь и отплевываясь, осел на пол.
      - Сука! - рявкнул другой мужчина и замахнулся куском трубы.
      - Плохо работаешь, - спокойно сказала Сара и еще раз ударила ногой, но уже пониже. Каблук ее ботинка мягко вошел ему в пах. Мужчина упал на колени, боль так его скрутила, что он даже ни звука не издал.
      Редер наблюдал за своей парочкой, пока она приближалась. Бандит с цепью по-прежнему ее крутил, ловко перебрасывая из одной руки в другую. "Вот черт, - подумал Питер. - Хорошая цепь может даже тяжелого дегенерата опасным сделать. И раны от нее скверные. Надо бы мне оружие раздобыть".
      - Привет, оружие, - сказал он, бросаясь на мужчину с куском трубы. Неловкий удар трубой дал Питеру возможность захвата, и его искусственная рука отлично с этим справилась. Даже лучше, чем отлично; тот самый приток силы, который нещадно бил стаканы, быстро размолол мелкие кости в кашицу. Физиономия бандита побагровела, и он онемел от боли. Продолжая движение, Редер упер подошву ботинка в подмышку раненому мужчине и резко толкнул, одновременно отпуская его запястье.
      Обезоруженный бандит полетел прямо на своего товарища. Тот мигом бросил свои фокусы с цепью, попытался увернуться, но безуспешно - и они единой грудой покатились по полу, а цепь словно бы сама собой вовсю их хлестала.
      Редер спокойно подошел к стянутой цепью парочке, схватил обоих бандитов за волосы и со всего размаха столкнул лбами. В коридоре аж посветлело от искр.
      "По видику это всегда очень эффектно выходит, - подумал Питер, желая убедиться, как это в реальной жизни получится. - В точном соответствии с рекламой", - радостно заключил он, когда двое мужчин вяло растянулись на полу.
      Он повернулся посмотреть, что там поделывает Сара, и очень вовремя, ибо в тот самый миг носок ее ботинка изящно соприкоснулся с подбородком стоящего на коленях бандита. Глаза у того совсем потускнели, и он с красивой неспешностью опрокинулся навзничь.
      - Блестяще, мэм, - от души похвалил Редер.
      - Спасибо на добром слове, - отозвалась Сара.
      Сара взглянула на лежащего перед ней мужчину, затем подошла к другому, которого она вырубила первым. Она склонилась к нему, затем ахнула и резко выпрямилась.
      - О Боже! Он мертв! - в ужасе выдохнула она. Редер присел и проверил пульс у мужчины на горле.
      - Да, действительно, - сказал он, вставая. - И мы тоже будем мертвы, если в темпе отсюда не уберемся. - Живые бандиты уже начинали шевелиться.
      Сара перевела дыхание и оторвала глаза от убитого ею человека.
      - Да, - мрачно согласилась она.
      Питер взял ее под руку и повлек за собой. По-прежнему хмурясь, Сара окинула всю сцену последним взором, покачала головой и позволила ему себя увести.
      Она какое-то время молчала, затем сказала:
      - На меня уже пару раз нападали.
      - Прискорбный факт, - отозвался Редер, разглядывая ее задумчивое лицо.
      - Но здесь было совсем по-другому. Обычно бывает масса всяких заходов типа "эй, крошка" и тому подобного. Они вроде как друг друга подначивают. Потом ты делаешь им бо-бо, и они отстают. - Она покачала головой. - А эти ничем таким не занимались. Они как будто работали. Словно бы им дали задание, и они его выполняли. - Сара взглянула на Редера, пытаясь понять, что он по этому поводу думает.
      - У меня тоже такое впечатление создалось, - согласился он. - Вот только я не могу придумать никого, кто бы на это решился.
      - А ведь они за вами пришли, - сказала Сара, подталкивая его в бок. Вы тут главный злодей.
      - Да, это мои позывные, - с удовольствием согласился Редер. - Как вы догадались?
      - Так вы пилот? - Она явно удивилась.
      "Очевидно, капитан-лейтенант до сегодняшнего вечера знала обо мне не больше, чем я о ней, - подумал Питер. - Надо бы как-то этот пробел восполнить".
      - Ага, - подтвердил он. - Еще год назад я на "спиде" летал. Потом я был ранен. - Он показал ей искусственную руку. - Пришлось переквалифицироваться.
      На лице у Сары появилось выражение человека, которому его знакомый только что свою любимую жабу представил.
      - А что такое? - спросил Редер, чувствуя неловкость.
      - Да нет, ничего, - быстро ответила Сара. - Просто мне... обычно я с пилотами "спидов" не лажу.
      - В самом деле? - откликнулся Редер.
      - Да, - сказала она, по-прежнему стараясь быть вежливой. - Они от нас, от "психов", очень отличаются. Совсем другая порода.
      Все время, пока она говорила, Питер чувствовал ее отчуждение и был этим не на шутку смущен и раздосадован.
      - Но, капитан-лейтенант, - осторожно возразил он. - Меня самым капитальным образом усмирили. Я физически неспособен на "спиде" летать. Чего вам еще нужно?
      - Бросьте! - вдруг огрызнулась Сара. - Нечего приписывать мне слова и мысли, которых у меня и в помине нет. Если хотите себя пожалеть, я вам тут не помощница.
      "Мои поздравления, Редер, - подумал он, глядя, как она уходит. Твой мальчишеский шарм еще одно чудо сотворил".
      Он пустился следом, и через несколько мгновений ее догнал. Но Сара смотрела прямо перед собой, и глаза ее искрились гневом. Да и Редер вдруг понял, что слишком устал для продолжения разговора. "День был длинный и напряженный, - напомнил он себе. - Возможно, ты просто что-то не то сболтнул".
      Хотя глубинный инстинкт подсказывал ему, что молчание тоже может быть неверно истолковано.
      "О Господи, - подумал Редер, - все это так запутанно. Я просто хочу лечь в постель. А мир с его проблемами пусть куда подальше катится".
      Редер сбросил второй ботинок и ненадолго присел на край койки, слишком усталый, чтобы так сразу снять носки. Они с Сарой доложили о нападении на гражданской стороне КПП, после чего со всем подобающим сочувствием оказались втянуты в тот самый бюрократический кошмар с заполнением всевозможных бланков, который так часто в художественных фильмах о дегуманизации человечества показывают.
      Сотрудники гражданской службы безопасности казались так искренне расстроены инцидентом, что без конца продолжали извиняться и восклицать. Однако Редер поверил в их искренность, только когда они сказали:
      - Здесь такого просто не бывает. Сами подумайте, куда им отсюда сбежать?
      "Действительно, - устало подумал Питер, - куда?"
      Они с Сарой приняли любезное предложение проводить их до корабля, после чего расстались с измученными пожеланиями доброй ночи, кривыми улыбками и неловкими жестами. Спать им до очередной вахты оставалось совсем немного.
      "Ладно, - подумал Питер, - она уже взрослая девочка. И наверняка не нуждается в моей помощи, чтобы свою койку найти". Но все же компания Сары очень ему понравилась. И он искренне сожалел, что между ними вдруг такая кошка пробежала. "А, к черту, - подумал он затем. - Мне что, больше подумать не о чем? - Тут Питер потер лоб. - Если бы я только мог думать".
      Тут затрезвонил интерком. Он опустил стол и нажал на кнопку. На тонком стенном экране появилась одна из сотрудниц службы безопасности станции, и Питер подавил мучительный стон.
      - Простите, что так поздно вас беспокою, - сказала она, - но я подумала, что вы захотите это узнать. Убитый человек работал здесь грузчиком. Его документы оказались очень хорошей подделкой, иначе, уверяю вас, его бы на станцию не допустили. Хотела бы я вам больше рассказать. Женщина развела руками. - Но не похоже, что он с кем-то связан. Компания, на которую он работал, как раз должна была его уволить. А отсюда вытекает, что он автоматически отправился бы домой. Домой в данном случае означает - на Каттавасию. - Холодный маленький аванпост, прежде всего известный своей заброшенностью.
      - Когда ему предполагалось отбыть? - спросил Редер.
      - Завтра, - с мрачным видом сообщила женщина.
      - А вы не могли бы...
      - Проверить, нет ли на борту кого-то из его компаньонов? Да, сэр, мы об этом подумали, - натянуто кивнула она.
      - Извините, - сказал Редер. - Я слишком устал, чтобы кому-то советы давать.
      - Доброй ночи, сэр. Надеюсь, завтра мы сможем больше вам рассказать.
      Он лишь махнул рукой и нажал кнопку отмены. А потом боком повалился на койку и заснул раньше, чем его голова шлепнулась на подушку.
      - Дебилы! - орал человек в маске. - Идиоты, кретины! Еретики! Что было в ваших жалких мозгах?
      - Мы хотели как лучше, Приближенный, - сказал Ступе Грехобор. Он злился на себя за низкопоклонство, но его страх одолевал злость. Приближенный мог приказать ему покончить с собой, и он был бы вынужден это сделать - или вечно страдать от адовых мук. - Нам представлялось, что смерть этого офицера была бы в высшей степени деморализующей.
      - Верно, была бы, - подтвердил Приближенный. - Но она также была бы в высшей степени подозрительной! - Последнее слово он уже просто проревел. Наши враги далеко не такие безмозглые! - Подразумевалось, что Грехобор именно такой. - Когда они видят, что два офицера с одного и того же корабля, занятые на одном и том же посту, буквально один за другим встречают смерть, они об этом крепко задумываются. Не так ли, Ступе?
      Высвеченная экраном фигура в маске и плаще с капюшоном сделала паузу, и Грехобор обиженно пробормотал:
      - Так точно, Приближенный.
      - Большое спасибо, что согласились, - оскалился Приближенный. Темная фигура взяла еще одну паузу, а затем прошипела: - Этот офицер - моя забота. Так же как и "Непобедимый" - моя задача, а не ваша. Эту задачу я должен выполнить так, как сочту нужным. Вам понятно?
      - Так точно, Приближенный.
      - Хо-ро-шо. Разумеется, об этом инциденте будет доложено Толкователям.
      Грехобор лишь охнул и умоляюще поднял руки.
      - Результаты, а не намерения - вот что приводит нас в рай, наставительно заметил Приближенный. - Вы должны молиться, Грехобор. И если ваши молитвы будут услышаны, наказание несомненно будет легким. Но отныне и вовек, Ступе, не попадайтесь мне на глаза.
      Экран потемнел, а Грехобор остался стоять, весь дрожа, нижняя его губа неуправляемо дергалась. Наконец он не выдержал и упал на колени, горько рыдая о том наказании, которое теперь ему полагалось. В любом случае оно должно было стать ужасным. И куда большим, нежели он заслуживал.
      - Покарай меня, о Всемогущий, - пробормотал он, проводя языком по вдруг пересохшим губам в смятении чувств, которое его разум отказывался распознавать. - Сделай меня достойным. Покарай меня, покарай!
      Редеру казалось, что он дрожит, но когда он украдкой взглянул на свою левую руку, никаких признаков дрожи он там не увидел. Тем не менее под кожей ощущалось какое-то неприятное подрагивание. Он оглядел залу суда. Все здесь настолько не изменилось, что прошедшая ночь могла показаться кошмарным сном.
      Не считая, правда, того, что теперь Питер узнал капитана-лейтенанта Сару Джеймс, которая встретила его взгляд с холодным профессионализмом и лишь едва заметно улыбнулась, прежде чем отвести глаза. Тогда он снова повернулся к передней части залы и со вздохом подумал: "Краткая идиллия закончилась".
      - Встать, суд идет! - рявкнул судебный пристав. Все немедленно встали по стойке "смирно". Тренированные нервные системы откликались еще раньше, чем мозги распознавали команду.
      Комиссия вошла в залу и торжественно расселась. Дальше последовала краткая пауза, как будто никто не хотел говорить. Затем вице-адмирал подняла на аудиторию холодные глаза.
      - Ввиду недостатка неопровержимых доказательств какого-либо должностного преступления, - осторожно произнесла она, - настоящая комиссия вынуждена сделать заключение о существовании обстоятельств, неизвестных в связи с расследованием данного инцидента. Заключенную, второго лейтенанта Синтию Роббинс, приказывается освободить из-под стражи. Она может вернуться к исполнению своих обязанностей. Благодарим всех за данные показания. - Она стукнула молотком по столу. - В заседании настоящей комиссии объявляется перерыв. - Члены комиссии дружно встали, вид при этом имея такой, как будто только что смертный приговор вынесли, и молча вышли из залы.
      Редер, как и все остальные, встал вместе с комиссией, но был во многих световых годах от всего окружающего. А до того момента он представлял собой почти идеальное записывающее устройство. Туманную фразу про "неизвестные обстоятельства" он перевел как "мы знаем, что вы виновны, но не можем этого доказать". И счел той черной меткой, которая ставила жирный крест на его карьере.
      "То есть, - подумал он, - если только я не сумею выяснить, кто эту диверсию со "спидом" Гивенса провернул, - все, игра закончена". Он чувствовал на себе глаза Роббинс, но в данный момент ему было не до нее. А сзади на него давили враждебные взоры эскадрильи. "Невиновен, ваша честь, мысленно воскликнул Питер. - И я это докажу. Или умру".
      "Непобедимый" закончил свой пробный полет при обстоятельствах, которые в мирное время привели бы его обратно в док. Но теперь время было военное, и никто не собирался позволять готовому боевому кораблю стоять в бездействии. Так что Редер вполне мог попытаться кому угодно что-либо доказать. Он также запросто мог умереть - если только все его попытки отыскать тех людей или того человека, который решил стать для "Непобедимого" злым гением, оказались бы безуспешными.
      ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
      - Наша боевая задача, дамы и господа, ведет нас к системе ХНО-67, сказал капитан Каверс, оглядывая сидящий за столом старший офицерский состав "Непобедимого". - А это означает, что данная система представляет собой непригодный для колонизации кошмар.
      Места, которые топографические команды оставили без названий, в целом встречались. Даже внешне неисчерпаемая земная мифология и история не могла обеспечить названием каждую звезду.
      Капитан тронул несколько клавиш, и в центре стола ожил голографический дисплей. Перед ними крутилась планета с восемью спутниками и тонким экваториальным кольцом, составленным из таких крупных кусков камня и льда, что некоторые казались крупнее отдельных спутников.
      Планета представляла собой газовый гигант намного крупнее Юпитера. На самом деле она была пограничной протозвездой, затянутой ярко-алыми и оранжевыми облаками, где временами попадался кобальтово-синий грозовой центр, по краям светлеющий до цвета электрик.
      "Не иначе пицца, про которую время забыло", - подумал Редер.
      - Система расположена между Содружеством и территорией мокаков. На самом деле она немного ближе к нам. Некоторое время тому назад нам стало известно, что это передовой подслушивающий пост, и, откровенно говоря, несколько сочных кусков дезинформации мы через него все-таки мокакам скормили.
      Голос капитана ярко продемонстрировал достойную оценку успехов в этом деле контрразведки Содружества. Космический Отряд пока что выигрывал в этой войне все непосредственные сражения, а вот в теневой шпионской войне удачи и провалы делились примерно поровну.
      - Но, как говорится, хорошего понемножку. На этих проклятых кораблях прорыва блокады они запускали в наш космос своих агентов. Хуже того, есть серьезные основания полагать, что независимые пираты, которые грабят наши конвои, тоже там базируются. - Каверс снова оглядел всех сидящих за столом. - Можете себе представить, какое у кораблей прорыва блокады в таком окружении привольное житье.
      "Да, - подумал Редер, - так они могут массы лишних транзитных прыжков избежать. А каждый избегнутый прыжок означает избегнутый таможенный крейсер. Хотя их там не так много и осталось. Ровно столько, чтобы заставить врага задуматься. Таможня никогда солидного бюджета не имела, а последний Конгресс Содружества урезал даже то, что она получала до войны. Идея была в том, что кратковременная строгость скорее к долгосрочному миру приведет".
      - Вот тот спутник, который нас интересует, - сказал Каверс. Компьютер тут же выбрал один из спутников и увеличил его в размере, тогда как весь остальной дисплей сжался. Ниже появился небольшой параграф текста, где констатировался размер спутника, его гравитация и примерный состав, а также давалась ссылка на разреженную атмосферу из азота, водорода и синильной кислоты. "Мерзлый кусок грязи размером с Марс", - подумал Редер.
      - Разумеется, вся наша информация получена с весьма далекого расстояния, - объяснил капитан. - Однако в целом нам удалось зафиксировать расположение мокакской базы. - На серовато-коричневой поверхности спутника вспыхнул огонек. - Но это почти все. Мы зарегистрировали местные транспортные потоки, которые за последние несколько месяцев заметно возросли. Но поскольку мы никак с этими потоками не пересекались, мы не знаем, что идет туда, что наружу, а что остается на базе.
      Сложив руки перед собой, он в очередной раз оглядел сидящих за столом, и глаза его скользнули по Редеру.
      - Нам предписано сопровождать десантный транспорт "Неутомимый", капитаном которого является Марион Нил. Ее десантникам предстоит взять базу. Нас будут поддерживать два истребителя, "Радклиф" и "Метьюрин". - Он ухмыльнулся, заметив, как его подчиненные заулыбались при упоминании этих двух любимых имен из классической английской литературы. - Под командой капитанов Игоря Каминского и Терри Хьюза соответственно. Нашей задачей-минимум является нейтрализация вражеской базы и сбор разведданных. Нашей задачей-максимум является взять базу и сохранить ее для дальнейшего использования Космическим Отрядом.
      Я хочу подчеркнуть, что данное задание станет решающим экспериментом по опробованию новых легких авианосцев класса "Непобедимого". Содружество нуждается в этих кораблях, а потому жизненно важно, чтобы этот эксперимент удался. Мы быстроходнее флотских авианосцев, мы меньше подвержены риску, а также, что сейчас самое главное, мы потребляем меньше горючего. Следовательно, это задание должно быть выполнено идеально.
      На сей раз его глаза намеренно нашли Редера и задержались на нем.
      - Никаких несчастных случаев, никаких сбоев. Иначе эта программа будет закрыта прежде, чем у нее появится шанс.
      "Ну вот, - подумал Редер, - теперь я знаю, что стоит на кону. И что все наши успехи во многом лежат на моих хрупких плечах. Вот спасибо, капитан. Но это также означает, что черная метка, полученная на базе "Онтарио", не только мне адресована. Я должен найти диверсанта.
      Но как можно выделить одного человека из пятисот с лишним подозреваемых? Или здесь целая команда работает? Ох, прекрати, Редер, так и с ума сойти можно".
      - Есть вопросы? - прорычал Каверс. Все дружно замотали головами.
      - Тогда идите и подготовьте ваших людей. Перед точкой Транзита будет еще одно совещание. Все свободны, - сказал капитан.
      Внешне на главной палубе все шло как надо. Работа делалась, люди ходили туда-сюда, пусть даже с какой-то неловкой скованностью. В следующие двое суток два новых "спида", затребованные на базе "Онтарио", прошли тщательный осмотр. Их проинспектировали все соответствующие команды обслуживания, включая и те, что занимались "психами". Затем их заново осмотрели команды, которые уже знали, что другие команды их проверили. И, разумеется, после каждой нештатной инспекции Редер лично их изучал. Пока ему не пришла в голову блестящая идея поставить на каждый люк предохранительную печать, с большой неохотой предоставленную Уильямом Бутом. Эта печать гарантировала, что доступ туда дозволяется только коммандеру, лейтенанту Роббинс и пилоту.
      Эта мера, похоже, несколько успокоила людей, поскольку, согласно самописцам печатей, никто больше не предпринимал попыток с этими "спидами" похимичить.
      "Но мне очень не нравится тот факт, что все команды обслуживания друг другу не доверяют, - размышлял Редер. - Паранойя тут у нас просто невероятная. Целые романы можно писать".
      Синтия оставалась все такой же блестящей и непостижимой, ар-Рашид спокойным и деятельным, а Ларкин - шутливым и дружелюбным как никогда.
      Когда Питер спросил квартирмейстера, что он делал той ночью на главной палубе, Ларкин ответил, что как раз его, Редера, там и искал.
      - Мне показалось, - объяснил он, - что вы там совсем зарапортовались и что неплохо бы вас на кружечку пивка пригласить.
      - На кружечку пивка? - недоверчиво переспросил его Питер. - В ночь перед учениями эскадрильи?
      - Тогда на чашечку кофе. Идея была в том, чтобы вы прекратили так выматываться и смогли хоть немного отдохнуть. - И он с совершенно искренней улыбкой закивал своей блондинистой головой. - Я так прикидывал, что вы откажетесь от всего, что я предложу, но это поможет вам от стола оторваться. А то вы себе ни отдыху, ни сроку не давали.
      "А он ни на что не намекал? - задним числом задумался Редер. - Скажем, что, в свете последовавшей катастрофы, я слишком уж от исполнения своего долга уклонялся? Или это просто встряска, чтобы мне уверенности в себе добавить? Которой у меня прямо сейчас не так чтобы в избытке, - с горечью подумал он и вздохнул. - Так или иначе, на поверхности у квартирмейстера никаких трещин не видно: он все такой же веселый, добродушный, отличный малый".
      По крайней мере, проблема неисправных запчастей на данный момент практически отпала. Нет, разумеется, дефектные детали по-прежнему попадались, но в разумных количествах. "С этим уже можно жить", - подумал Редер.
      А вот с чем нельзя было продолжать мириться, так это с тем фактом, что все приказы лейтенанта Роббинс проходили перепроверку у ар-Рашида. Старшина посетовал на это Редеру, и он уже потихоньку начал намекать командам, что это против правил, процедуры и здравого смысла.
      Те, с кем он переговорил, больше не отправлялись к старшине за подтверждением. Вместо этого они консультировались друг с другом, с другими командами или просто оттягивали выполнение приказов Роббинс до самого последнего момента. Добиваясь вполне предсказуемого результата в виде того, что работа все замедлялась и замедлялась.
      "Это просто вопрос времени, когда у Синтии по этому поводу пробки вылетят, - размышлял Редер, прикидывая, что же из упущенного им на курсах переподготовки могло привести к такому безобразию. - Не будь идиотом, укорил он себя. - С тебя просто-напросто обвинений не сняли. И с Роббинс тоже. - Он сжал губы. - Ну ладно, в чистюль больше не играем".
      Прежде чем он смог себя от этого отговорить, Редер нажал кнопку интеркома, и его голос заполнил весь гулкий простор главной палубы.
      - Слушайте все! Говорит коммандер Редер. Я бы хотел сказать пару слов по поводу одной загвоздки, которую я заметил и которая никак не исчезает. У нас на главной палубе существует проблема взаимоотношений. И я информирую нас, что начиная с этого момента с ней будет покончено. Итак, некоторые из вас подвергали сомнению приказы своего командира.
      Редер выдержал длинную паузу.
      - Кем вы, люди, себя возомнили? И где вы, раз уж на то пошло, по-вашему, находитесь? Лейтенант Роббинс - ваш командир. Она также командир старшины ар-Рашида. А вы - военнослужащие Космического Отряда. И сейчас военное время. Я не должен был вам на это указывать. Поймите, люди, это самые элементарные вещи. Далее, подвергать сомнению приказы надлежащим образом уполномоченного офицера при исполнении его служебных обязанностей в мирное время является серьезным проступком. А в военное время это бунт и государственная измена! Далее, из-за тех страшных, трагических событий, о которых вам всем известно, я дал вам, люди, очень большую слабину. С этим покончено. Я больше не потерплю нарушения субординации и не потерплю разгильдяев. Советую вам меня в этом не испытывать.
      Еще одна пауза.
      - Лейтенант Роббинс - один из лучших инженеров всего флота. Она предъявляет к вам высокие требования, но сама делает вдвое больше, и вы это знаете. Вы также знаете, что она скорее откусит нос капитану, чем подвергнет диверсии "спид". Вы все это знаете. Я требую, чтобы вы вспомнили, что вы это знаете, и прекратили прикидываться. Всякий, у кого с этим проблема и кто хочет ее обсудить, запишитесь ко мне у старшины. Это все. А теперь опять за работу.
      Он откинулся на спинку стула, чувствуя полное опустошение. "Я должен преодолеть этот комплекс публичных выступлений", - подумал Питер. Отныне он намерен был постоянно вот так обращаться ко всем своим подчиненным и чувствовал, что это может его раньше времени состарить.
      Затем Питер снова обратился к экрану и возобновил просмотр донесений. "Интересно, что Синтия об этом подумает", - мелькнула у него мысль.
      Тут раздался стук в дверь, и Редер довольно нетерпеливо сказал:
      - Входите.
      Синтия Роббинс бочком проскользнула в кабинет - так, словно дверь дальше не открывалась.
      - Спасибо, сэр, что вы этим занялись. Я пыталась выяснить, в чем проблема, - она пожала плечами, - но все это делалось так скрытно, что я никого не могла за этим застать. Когда шеф сказал мне, что происходит, я поговорила с соответствующими индивидами и объяснила им, что они нарушают субординацию. Они сказали, что они очень сожалеют и что они не хотели. Сказали, что они просто плохо поняли приказ и лишь все для себя проясняли. Девушка робко стояла перед столом, и вид у нее был слегка озабоченный. - Они откровенно лгали, сэр. Но я знала, что в прошлом моя прямота вызвала немало сложностей и обид, так что я попробовала... более мягкий подход. - Синтия нахмурилась. - Но это тоже не помогло.
      Редер некоторое время просто сидел, положив подбородок на ладонь, а потом сказал:
      - Сядьте, Роббинс. - Она села, и ее легкая озабоченность переросла в заметную тревогу. - Вид у вас немного встревоженный, - заметил он.
      Роббинс выпрямилась на стуле, и лицо ее превратилось в застывшую маску, хотя слабый румянец все же окрасил ее щеки.
      - Прошу прощения, сэр, - раздельно произнесла она.
      "Черт, - подумал Редер, - как некстати я это заметил. Но мне вдруг показалось, что ты человек".
      - Вот что, лейтенант, - начал он, сложив руки перед собой, - по моему глубокому убеждению, тот факт, что вы достигли вашего нынешнего ранга, это дань вашему таланту и работоспособности. Но насколько я понимаю, никаких командных навыков у вас нет. Будь они у вас, вы бы наверняка в таком положении не оказались. Не знаю, какие обстоятельства очертили стиль вашего поведения, Роббинс, но отныне вам придется обучиться иному стилю. Руководить людьми не значит просто рявкать направо-налево свои приказы. Вы должны понимать людей, которыми вы руководите, должны знать, как их мотивировать. Большая часть этих навыков приходит с опытом, определенный объем которого у вас уже есть. Я вижу вину ваших предыдущих командиров в том, что они позволяли подобному положению дел сохраняться. Но теперь этому будет положен конец. Нам с вами придется вместе над этим работать, потому что из-под моей команды вы не выйдете до тех пор, пока не получите хотя бы самое приблизительное представление о том, как работать с людьми. - Он повернулся к полке у себя за спиной и достал оттуда небольшой кожаный футляр.
      - Вот превосходный учебник для начинающих, - сказал Редер, вручая его лейтенанту. - На следующей неделе, когда вы его прочтете, мы его обсудим. Он сверился с календарем. - Пусть будет тот же день и час, - пробормотал он, делая пометку. - Если, конечно, чего-то непредвиденного не случится. - Питер одарил ее краткой ободряющей улыбкой. "Бедная девочка просто контуженной выглядит", - подумал он. - А теперь нам обоим пора опять за работу.
      - Есть, сэр, - сказала Роббинс. На лице у нее сложно было что-то прочесть, зато в голосе звучало откровенное изумление. - Еще раз спасибо вам, сэр, - добавила она и, приняв стойку "смирно", порывисто отдала честь.
      Редер по такому случаю даже встал и как полагается ответил. Затем Синтия четко развернулась и вышла из кабинета.
      "Пожалуй, она просто застенчива", - подумал Редер. Он уже замечал, что люди, совершенно неспособные внятно выразить свои чувства, часто прибегают ко всяким экстравагантным и неловким жестам, чтобы все-таки дать окружающим понять, что они имеют в виду. Или хотя бы то, что они вообще имеют что-то в виду. Питер покачал головой. "Надеюсь, она не диверсантка, - подумал он. - А то мне даже подумать страшно о сглаживании ее острых углов, если она таковой окажется. С другой стороны, именно острые углы убеждают меня в ее невиновности. Ведь эта девушка просто как бельмо на глазу. Вряд ли успешный шпион обладает таким качеством. Хотя была Мата Хари... Но ее вряд ли можно успешной шпионкой назвать... Ладно, Редер, за работу!" - скомандовал он себе и снова сел, чтобы погрузиться в донесения.
      После недельного перелета небольшой конвой уже приближался к точке Транзита. Возглавлял процессию истребитель "Радклиф".
      Старшина Донна Ямарильо сидела за пультом, отслеживая сигналы в непосредственном окружении конвоя. Она с головой ушла в запутанные потоки данных, которыми в форме красочных сигналов и колонок текста кормил ее голоэкран. Внезапно ее внимание привлек один особенный эхосигнал, очень похожий на отправку капсулы с донесением через точку Транзита.
      "Черт возьми", - подумала Ямарильо, и пальцы ее заплясали на гладкой поверхности пульта, снова запрашивая данные.
      - Сэр? - настойчиво обратилась она затем к своему непосредственному начальнику.
      Лейтенант Барри Слейд тут же к ней подошел.
      - Что у вас, Ямарильо? - спросил он. Она воспроизвела для него сигнал.
      - Не знаю, сэр. Похоже на капсулу с донесением. Но когда вокруг столько кораблей, это вполне могло быть разогревочным эхом Транзита... вот, видите?
      - Да, похоже на капсулу. Можете сказать, откуда пришел сигнал?
      Ямарильо виновато помотала головой.
      - Никак нет, сэр. Могу только сказать, что он пришел откуда-то сзади.
      - Ладно, - сказал Слейд. - Я доложу капитану. Продолжайте работу. - Он улыбнулся. - Она у вас ладится.
      Затем лейтенант сделал четыре шага по узкому кругу капитанского мостика истребителя и нагнулся, чтобы шепнуть несколько слов в ухо своему командиру. Капитан Каминский озабоченно потер щеку, не отрываясь от своего дисплея; способность фокусироваться сразу на нескольких вещах входила в число необходимых командных навыков.
      - Закодируйте эхосигнал и пошлите его капитану Каверсу лично, - велел Каминский, а затем пожал плечами. - Больше мы ничего сделать не можем. "Если это действительно капсула с донесением, - подумал он, - и если она тоже направляется в систему ХНО-67, к тому времени, как мы туда прибудем, от нее уже никаких следов не останется. И если она несет в себе какой-то ущерб, там уже будут готовы нам его нанести".
      Каверс молча вошел в кабинет для инструктажа и тихо сел у самой двери. Капитан-лейтенант Сара Джеймс при этом даже бровью не повела, но Каверс ни секунды не сомневался, что она все заметила. Его также порадовало, что ей хватило проницательности распознать его нежелание прерывать инструктаж.
      - ...особое внимание, по возвращении на "Непобедимый", нужно будет уделить кольцу вокруг газового гиганта, - сказала Сара, очерчивая его лазерной указкой на голокарте. - Есть серьезное подозрение на то, что как минимум корабли прорыва блокады, а также некоторые пиратские суда попытаются скрыться именно здесь, пользуясь преимуществом того, как эти камни, льдины и прочее способны загрязнять детекторные лучи. - Она взглянула на часы. - В Транзит мы входим в одиннадцать сорок. Выходим в двенадцать ноль-ноль. Есть вопросы?
      Никто не откликнулся. Тогда Каверс встал и прошел вперед.
      - Капитан желает к нам обратиться, - сказала Джеймс. Все ее небольшое звено из двадцати одного человека разом встало по стойке "смирно". Затем Сара отдала капитану честь, и он ей ответил.
      - Благодарю вас, капитан-лейтенант, - сказал Каверс, обращаясь лицом к аудитории.
      Все сели, готовя свои блокноты на тот случай, если у капитана окажутся для них какие-то новые сведения.
      - Я только что получил новую информацию от капитана истребителя "Радклиф" Каминского, которую вам, на мой взгляд, следует знать. Их компьютер зафиксировал эхосигнал, соответствующий сигнатуре капсулы с донесением, запущенной в Транзит.
      Каверс оглядел помрачневшие лица своих подчиненных.
      - Об этом эхосигнале они знают только то, что он пришел откуда-то сзади. А это означает, что он мог прийти с "Метьюрина", с "Неутомимого" или... - тут он сделал паузу, и гнев заискрился в его глазах, - с "Непобедимого". Отсюда я заключаю, что существует высокая вероятность того, что враг предупрежден о нашем приближении. Следовательно, вы должны действовать с предельной осторожностью. Сознавая при этом, что мы приближаемся не просто к грозному врагу, а к врагу, который предупрежден об опасности.
      Оглядев сидящих перед ним мужчин и женщин, капитан перевел дыхание. "Психи" были так уязвимы. Они были фактически безоружны, больше полагаясь на свою скрытность и маневренность. Посылать их такими беззащитными навстречу врагу всегда очень ему не нравилось. А сегодня Каверс чуть ли не палачом себя чувствовал.
      - Выше головы, - приказал он разведчикам. И тут же ухмыльнулся. - Нет, лучше ниже. Вернитесь живыми и невредимыми.
      Затем Каверс принял стойку "смирно" и отдал честь. Все встали, чтобы достойно ответить. Наступила одна из тех редких минут, когда и Каверс, и Джеймс, и все остальные в кабинете инструктажа в глубине души осознавали, что составляют часть чего-то неизмеримо большего, нежели просто они сами. Наконец Каверс резко опустил руку.
      - Все свободны! - рявкнула Джеймс, разрушая волшебные чары.
      Когда люди быстро задвигались, она добавила:
      - В одиннадцать ноль-ноль всем быть на главной палубе для проверки машин.
      - Есть, сэр! - хором откликнулись все. Каверс поднял брови.
      - Не рановато ли, капитан-лейтенант?
      - Считаю, сэр, лучше помучить себя тщательной проверкой, чем думать об этом потом, когда надо будет о многом другом задумываться, - с улыбкой ответила Сара.
      Капитан грустно кивнул, размышляя о том, как бедный Редер пытается в такой вот безнадежной ситуации поднять моральный дух своих подчиненных.
      - Полагаю, вы правы, - согласился он. Затем он подал ей руку. - Удачи, капитан-лейтенант. Верните их домой живыми и невредимыми.
      - Есть, сэр, - ответила Сара Джеймс, обмениваясь с ним рукопожатием.
      - Привет, - произнес негромкий голос у нее за спиной, пока Сара расписывалась в ведомости. Обернувшись, она обнаружила, что коммандер Редер ей улыбается. "Что-то он застенчиво улыбается", - подумала она.
      - Вот, пришел вам удачи пожелать, - сказал Питер, подавая ей руку.
      На секунду Сара задумалась, не правдив ли тот слух. Быть может, Редер и впрямь какой-то главный шпион, явившийся на помощь диверсантке Синтии Роббинс? Она обменялась с ним очень кратким рукопожатием.
      - Спасибо, коммандер, - сказала она. Питер с прищуром взглянул на свою ладонь.
      - Я ее мыл, - с жаром произнес он. - Честное бортинженерское.
      Сара улыбнулась - просто не смогла удержаться. Слишком уж убедительно этот человек оскорбленную невинность разыгрывал. Тут вмешался механик:
      - У меня здесь еще, капитан-лейтенант. - Он протянул ей ручку и блокнот.
      - Хорошо, Хафф, я сам об этом позабочусь, - сказал Редер, забирая у него перо с блокнотом.
      "Все равно пилоты "спидов" мне не по вкусу", - мысленно проворчала Сара, когда он подал ей блокнот и она там расписалась. Редер не сказал ни слова, но она чувствовала, что он на нее смотрит.
      - Ну что, коммандер, хотелось бы с нами полететь? - дерзко спросила она.
      - Нет, мэм, - с жаром отозвался он. - Оказываясь лицом к лицу с мокаками, я бы хотел оружие иметь, а не просто набор датчиков. Чего мне по-настоящему хочется, это чтобы с вами можно было несколько "спидов" послать. Чтобы они вам, простите, тыл прикрыли.
      - Нет уж, спасибо, - сказала Сара. - "Спиды" чересчур резкие. Меня вполне маскировка наших "психов" устраивает. - Возвращая перо, она подняла на него глаза. - Мы в полном порядке вернемся, - заверила она коммандера.
      - Хорошо бы. - Редер энергично кивнул. Пряча улыбку, Сара взглянула на часы.
      - Ну что ж, мне пора идти готовиться. - Она снова подняла взгляд. Спасибо за добрые пожелания, коммандер. - Затем Сара повернулась и пошла к помещению для дежурных экипажей, чувствуя, что он за ней наблюдает, и испытывая желание оглянуться и проверить свою догадку. "А если он уже ушел что тогда с моим самолюбием станется?" - подумала она и мысленно хихикнула.
      Так что Сара почти с вызовом смотрела прямо перед собой и так и не узнала о том, что Редер всю дорогу неотрывно за ней наблюдал.
      Редер смотрел, как "психи" вихрем вылетают из стартового порта авианосца. В груди у него было очень странное чувство. Его сердце определенно билось быстрее, чем для него было предусмотрено.
      "Что-то тяжело у меня от этой картины на душе, - подумал Питер. - После всего случившегося слишком мало надежды, что эта миссия пройдет без сучка и задоринки. Да и закон подлости еще никто не отменял. Но что касается моей палубы, то я просто не знаю, что там еще можно было поделать".
      Последние несколько суток Редер зверски себя изматывал, по несколько раз проверяя все, что только можно было проверить.
      Наложив предохранительные печати на все "спиды" и "психи" на главной палубе, он до самого последнего момента их не снимал. И черт побери, как же из-за всего этого ныл Бут, как он зудел про ненужные расходы, про дурацкие идеи, как без конца напоминал: "Мы все и так знаем, коммандер, кто преступник". Пока наконец Редер ему не сказал:
      - Что ж, этот запрос я вполне могу оформить и через капитана. Мне только кажется, что так проще.
      После этого у всех необходимых печатей словно бы выросли крылья и они как бы сами собой прилетели на главную палубу.
      "Вернись целой и невредимой, Сара Джеймс", - в сотый раз пожелал Редер, прежде чем окончательно обратить свои мысли на подготовку "спидов" к старту.
      Можно было забыться в работе. И наконец-то, наконец-то он вот-вот должен был снова ударить по врагу. Редер взглянул на свою искусственную руку и мрачно улыбнулся.
      Сара вполне могла докладывать о чистом коридоре до базы мокаков. Никаких враждебных действий, никаких признаков перемещений судов... "Что-то здесь не так, -нервно подумала она. - Слишком тихо". Поняв, насколько это затасканное клише, Сара улыбнулась.
      Руки ее вовсю работали в управляющих лунках. Огоньки и символы пробегали по голоэкранам, что поднимались перед ее перегрузочным креслом: нейтринные сигнатуры, термальные сигнатуры и все прочее включая оптику и радар.
      - Что-то здесь не так, - сказал у нее за спиной Йот, стрелок, словно бы эхом откликаясь на ее мысли.
      Отсек управления "психа" имел два узких прямоугольника для оператора датчиками и стрелка, оставляя совсем узкий клинышек для пилота. Все трое лежали, заключенные в лепестки своих кресел, которые могли подниматься и поворачиваться на магнитных подвесах, обращая своих седоков лицом к тому или иному прибору. Вокруг царила мертвая тишина, если не считать фонового гула силовых установок и вентиляторов; шлемы у всех троих на данный момент были расстегнуты.
      - Да, - согласилась Сара. - На этой базе, похоже, ничего, кроме нескольких грузовых кораблей и пригоршни мокакских "спидов". - "С другой стороны, - подумала она, - здесь может быть такая наземная оборона, что чертям тошно станет. В таком случае они тут под непроницаемым колпаком сидят".
      И Сара покачала головой.
      - Пора лететь назад, - сказала она Дэвису, пилоту. Затем она нагнулась над приборным щитком, хмурясь так напряженно, словно только так она могла заставить приборы выдать ей необходимую информацию.
      Питер Редер сидел в темноте, наблюдая за тем, как десантники с "Неутомимого" предпринимают штурм базы мокаков. Пользовался он при этом как общим видом, так и экранными врезками с их нашлемных камер. Строго говоря, это было против правил, но все же он сделал несколько модификаций. Взгляд его метался туда-сюда. На самом деле сигнал тревоги дал бы ему знать в тот самый момент, когда от бортинженерного отдела действительно бы что-то потребовалось, но это ожидание было просто невыносимо. Теперь он мог лишь наблюдать. Капитану Каверсу тоже оставалось только наблюдать - ждать и молча молиться, пока мужчины и женщины из Космического Отряда реально сталкивались с врагом. Оставалось следить за изображением...
      ...Медленно покачивающийся мокакский "спид" попал в прицел орудийной установки одного из "спидов" эскадрильи "Непобедимого", и та тут же его отоварила. Изображение было мутным от радиации, но все же достаточно отчетливым, чтобы увидеть, как обломки "спида" разлетаются в вакууме... а потом сгорают в сильно разреженной атмосфере спутника газового гиганта. "Пилот мертв или выведен из строя", - подумал Питер. Руки его в бессознательном жесте сжали подлокотники кресла, словно даже сейчас под ними располагалась управление "спидом". "Бортовой компьютер накрылся, - мелькнула мысль. - Убрать блокировку... Господи!" Стремительно несущийся "спид" превратился в огненное копье; термоядерные движки работали на максимуме, за красной чертой. Такая работа должна была начисто сжечь сопла. Либо рванет бак реактора, либо вспыхнут сопла, либо его долбанет жуткое накопление "дельта-вэ".
      Все эти три вещи случились одновременно. Огненное копье, летящее сквозь атмосферу спутника, обратилось в титанический болид, вздувающийся от беловатой поверхности, когда "спид" столкнулся с нею на скорости примерно в одну сотую "цэ". Кинетический эквивалент удара достиг мультимегатонного уровня, после чего камни, лед и замерзший метан жуткой рвотой выплеснулись к небесам. Изображение спутника завертелось, когда пилот Космического Отряда задал машине победную качку, а затем вовсе выскользнуло из поля зрения, когда эскадрилья потянулась обратно во тьму.
      ...Канонерки и штурмовые транспорты струились вниз с "Неутомимого". В их сторону вспыхивали лучи, розовато-лиловые и бледно-красные в разреженной атмосфере. Самонаводящиеся бомбы неслись вниз по ионизированным дорожкам, и невыносимо яркие вспышки пламени отмечали те точки, где сгорали зенитные батареи. Затем волна тяжелых антикорабельных ракет поднялась над горизонтом, устремляясь к приземляющимся десантным судам и кораблю-носителю по курсам, проложенным их встроенными компьютерами. Они входили в штопор, виляли и уворачивались, пока по ним барабанили тяжелые плазменные орудия и лазеры, но все же одна за другой вспыхивали и гасли. Что-то завихляло перед глазами Питера, направляясь от "Неутомимого" к месту расположения ракетных установок. Что-то очень крупное, достаточно крупное, чтобы иметь свои собственные автоматические средства защиты, что попыхивали лучевым огнем, пока массивная штуковина направлялась к укрепленному пункту мокаков дальше на номинальном западе.
      - Я и не знал, что у них такое имеется... - начал Питер, а затем вздрогнул, когда над западным горизонтом словно бы взошло солнце.
      В определенном смысле это и впрямь было солнце; бомба "солнечный феникс", которая запускала самоподдерживающуюся термоядерную реакцию, длящуюся не одну минуту - скорее миниатюрная звезда, нежели взрыв. Питер надеялся, что в радиусе двух тысяч километров от нее ничего ценного нет.
      "Неутомимый" со своим роем приземляющихся десантных судов пробивал защиту базы. Ему помогали "спиды", которые уже уничтожили все свои цели в космосе и теперь были свободны для заходов на бомбометание. Питер переключил точку обзора на нос штурмового транспорта, чьи трубчатые орудия сыпали огнем, а термоядерные движки работали на пределе, пока он уверенно шел вперед. Наконец изящная как капля слезы форма приземлилась и раскрылась точно цветок в ускоренной съемке. Орудия продолжали бить, пока люди и машины вытряхивались наружу. За точкой приземления располагался загадочный комплекс труб и скелетообразных башен. Оттуда начался ответный огонь, и десантники залегли. Металл сублимировался в пар, и башни падали. Команды саперов устремились вперед, безликие в своих скафандрах из керметной брони.
      Рука Питера слегка дернулась, и теперь он уже получал обзор через нашлемную камеру десантного сапера. Картинка колебалась и прыгала, пока солдат топал вперед; перед Питером маячил ствол тяжелого штурмового ружья, которое с тренированной осторожностью ходило влево-вправо, минуя какие-то полурасплавленные силуэты, густые черные тени и тягачи с гигантскими колесами, брошенные прямо на дороге в самом начале штурма. Затем над сапером нависло здание, невыразительный каменный куб с большими дверями для грузовых рольгангов, теперь надежно закрытыми. Несомненно, это был пункт доступа к подземной базе. Фигура в разодранном мокакском скафандре свисала с края блокгауза рядом с тем местом, где что-то словно бы откусило здоровенный кусок каменной стены, которая все еще светилась красно-черным. Аудиоканал гудел от приказов и сообщений, в которых преобладал десантный жаргон, кодовые слова и позывные.
      Десантники достали из своего боезапаса взрывпакеты и прикрепили их к двери.
      - Круши ее! - выкрикнуло визгливое от напряжения сопрано.
      Картинка дернулась и перекосилась, когда десантник отскочил в укрытие. Затем стало темно, когда он обхватил шлем руками и подтянул колени к груди. Затем все заколыхалось от взрыва. Наконец солдат вскочил и бросился вслед за саперной командой сквозь искореженный металл, который прежде был дверью. Навстречу им летели лучи и гиперскоростные дротики.
      - Мы побеждаем, - пробормотал Питер Редер. - Но почему мне от этого не легче?
      - Первая фаза завершена, повторяю, первая фаза завершена, - произнес чей-то голос, совершенно спокойный, если не считать легкой одышки. Переходим к следующей.
      Автосалазки стремительно заскользили назад, забирая раненых. Другие, напротив, устремлялись вперед, груженные амуницией, баллонами с воздухом, блоками питания. Питер переключил монитор на глазок робота. Тот проплывал по интерьеру блокгауза, мимо неисправных аэросаней и орбитальных челноков, затем мимо толстых дверей, смятых, точно виноградина, проткнутая ножом для колки льда. Дальше - вниз по идущему под уклон коридору под оболочку спутника, по лестнице без пролета. Один последний взгляд на что-то длинное и тонкое, что вращалось и следило, и эта часть экрана погасла.
      Раздался тот же спокойный голос:
      - Дайте уточненную диспозицию.
      - Не имеется, - ответил кто-то. - Все еще под прикрытием. Вернем компьютерную экстраполяцию, как только вы нам данные обеспечите.
      - Большое спасибо. - В голосе прозвучал тяжелый сарказм. - Ладно, мальчики и девочки. Давайте покажем, за что нам тут деньги платят.
      Питер вздохнул.
      - Черт, мы их бьем, - пробормотал он себе под нос. - Через пару часов база будет наша.
      И он ощутил бешеную, мрачную гордость. Только покажите Космическому Отряду объект, а уж он так его возьмет, что будьте-нате.
      Тут подлокотник кресла не выдержал неистовой хватки его протеза и с резким щелчком сломался. Питер едва это заметил.
      ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
      Сара Джеймс внимательно смотрела на разворачивающиеся перед ней показания, игнорируя краткие приливы псевдогравитации, когда движки "психа" корректировали курс. Голошлем чуть ли не целиком состоял из показаний. Гистограммы, линии статуса, колонки цифр; за всем этим потерялось даже ледяное великолепие газового гиганта. Сара озадаченно нахмурилась.
      - Просто не верится, - сказала она оператору на "Непобедимом", - но все к тому, что множество льдин в этом кольце под оболочкой из обычного льда почти целиком состоит из дейтерия и трития. Это как шуга из тяжелой воды. Конфета с начинкой из термоядерного горючего.
      - Вижу, о чем речь, - отозвался интерком. - Ко мне уже ваши показания приходят. - Последовал удивленный свист. - Такое редко где встретишь.
      - Такое вообще нигде не встретишь, - сказала Сара. - Я даже не представляю, какой природный процесс мог это чудо создать.
      - Ничего, Топографическая Служба в свое время разберется, - заметил голос с "Непобедимого". Вселенная была полна загадок. Этих загадок было куда больше, чем ученых, чтобы их разгадывать. - Что-то еще?
      - Еще я нейтринные сигнатуры получаю, - добавила Сара. "И что-то наводит меня на мысль, - подумала она, - что они не естественного происхождения".
      - Они фоновые? - спросил "Непобедимый". - Есть данные, что это солнце временами рыгает.
      Слушая, Сара качала головой.
      - Здесь не то, - сказал она. - По-моему, они больше на сигнатуры от силовой установки похожи. - "Но они слабые, - подумала она. - Может, они от выключенной силовой установки?"
      - Передайте данные.
      Зазвучало басовое чириканье, когда терабайты поплыли из одного компьютера в другой.
      - Командир, они не соответствуют паттерну ни одной термоядерной установки из тех, которые есть в нашем досье. Но эта планета действительно ими плюется. Есть что-нибудь на микролуче или в глубоком сканировании?
      - Ничего нет, - ответила Сара. "Ты ждешь, что я в такой куче мусора что-нибудь откопаю? - подумала она. - Чертовски сомнительно". Она снова обратила глаза к показаниям приборов и стала их изучать, временами добавляя свой комментарий к той информацию, которая пересылалась на "Непобедимый".
      И вдруг...
      - Я регистрирую резкий рост нейтринного выброса, асимптотическую кривую, - спокойным голосом сообщила Сара. "Боже мой!" - мысленно воскликнула она, пока ее пальцы машинально плясали по незримым клавишам, выдаивая нужную информацию из потока данных.
      - Я определенно регистрирую корабельные силовые установки. Выключенные, но теперь активируемые. Быстро выходят на уровень. Высокомощные моторы. Лоб Сары начал покрываться бусинками пота. - Это силовые установки военного корабля. - сообщила она затем. - "Непобедимый", вы это получаете? поинтересовалась она, когда тишина стала действовать ей на нервы.
      - Да-да, капитан-лейтенант, - с запинкой отозвался оператор "Непобедимого". Его молодой голос был так же напряжен, как и у нее. - Я передавал ваше донесение по инстанциям.
      - Даю сигнатуры корпуса. Они ушли на активные датчики, - торопливо сообщила Сара, а затем нахмурилась. - Очень хитро замаскированные термальные сигнатуры, - пробормотала она.
      Внезапно почти у нее под носом один из вражеских кораблей принялся вытряхиваться из окутывавшего его льда. По астрономическим стандартам это было совсем рядом; детекторы затуманились, когда кусочки льда полетели наружу, а водородная шуга сублимировалась в газ.
      - Черт меня подери, - сквозь сжатые губы пробормотала Сара.
      - Капитан-лейтенант?
      - Тихо! Я занята!
      "Псих" дернулся вбок, а затем поплыл в нулевом "жэ", когда пилот предпринял уклонный маневр и вырубил эмиссию. Боковая планка в голошлеме Сары вспыхнула красным; стрелок выбирал огневое решение.
      - Отставить, Йот! - рявкнула Сара.
      Все в разведывательной машине испугались и отреагировали именно так, как реагируют люди испуганные, но при этом отважные и тренированные, - они сосредоточились на поставленных перед ними задачах. Задачей Сары было скоординировать их действия. Однако оружие "психа" было просто хлопушкой по сравнению с тем, которое она отслеживала.
      - Не думаю, что они могут нас видеть, - сказала Сара. "По крайней мере, пока", - мысленно добавила она.
      Три пары глаз расширились от напряжения. Бортовой компьютер "психа" сложил воедино сведения, поступающие от корабельных датчиков, и представил визуальную картину происходящего. Энергия забила ключом, и прямо перед ними появился корабль. Отдельные части отливали зеленью - так компьютер указывал на свои сомнения, - однако общий контур был вполне отчетлив. Форма его сильно отличалось от молотка с двумя головками, характерного для кораблей Космической Команды, а также и для мокаков, поскольку их флотская архитектура в точности копировала архитектуру Содружества. Здесь же был с одной стороны сплющенный, а с другой выпуклый диск, подобный механистической версии панциря черепахи, с двумя кривыми остроконечными выступами, тянущимися вперед точно жвалы у насекомого. Восемь тяжелых ракетных установок окольцовывали его корму, а вся поверхность топорщилась от датчиков, пусковых труб, фокусирующих зеркал и лучевых направляющих механизмов для плазменных орудий.
      - Судя по силовой установке, класс эсминцев, - пробормотала Сара. - Две тысячи тонн. Примерная классификация вооружения прилагается.
      - Считать задание выполненным, сэр? - тревожно спросил пилот.
      - Пока еще нет, - ответила она. - Но я хочу, чтобы вы дали сигнал всей остальной эскадрилье возвращаться на базу.
      Вновь переключив свое внимание на блок датчиков, Сара аж вздрогнула.
      - "Непобедимый", у нас тут три, четыре... шесть корветов класса эсминцев. Все во льду прятались. Подчеркиваю - именно внутри. До сих пор высвободился только один. Неизвестной конфигурации.
      Тут Сара в ужасе затаила дыхание. Что-то еще билось в ледяном астероиде дальше по кольцу, барабаня по нему изнутри. В очень крупном ледяном астероиде. Она отважилась на активное сканирование; теперь они уже и сами испускали массу частиц, производя краткие, четко отмеренные залпы из своих орудий, высвобождаясь при этом из маскировочной неволи, но зато не принимая на себя губительную энергию.
      - Они сопровождают очень крупный корабль, ориентировочно пятьдесят килотонн, данные указывают на... - Сара сделала быструю прикидку. Нейтринная сигнатура дала ей общую мощность; если взять грубый эквивалент эффективности двигателя, то соотношение мощности и массы давало... - Линейный крейсер. Повторяю, они сопровождают линейный крейсер. Неизвестной конфигурации. Компьютер соответствия не находит.
      - Принято, капитан-лейтенант. Возвращайте ваших людей на базу.
      - Принято, - отозвалась Сара. - А вот теперь задание можно считать выполненным, - сказала она пилоту. - Домой, Джеймс.
      - Уже летим, сэр.
      - Слава Богу! - с жаром прошептал стрелок.
      На капитанском мостике "Непобедимого" слегка попахивало старым кофе. Жидкость в чашке, которую сжимал в руке Каверс, была горькой и маслянистой как вычищенные из выхлопной трубы остатки сгорания, но он все равно раз за разом ее потягивал.
      - Как дела, майор? - спросил он десантника, который в настоящий момент пробирался по коридорам мокакской базы на плывущей под кораблем планете.
      Голос майора Хаджи был жестким и напряженным, хотя его нашлемная камера не показывала никакой активности в коридоре, по которому он стремительно продвигался.
      - Все идет как запланировано, сэр. Кое-где было отчаянное сопротивление, но в основном мы его уже подавили. Нам удалось захватить мокакские спиды и... - тут в его голос внезапно проскользнула веселость, небольшую делегацию повиан.
      - Повиан? - воскликнул Каверс.
      - Так точно, сэр. - Хаджи повернулся вбок, и его камера нацелилась на четырех гигантских... нет, не то чтобы совсем насекомых. Насекомыми они людям только казались.
      Цвета повиане были тускло-красного, со скудной растительностью и хитиновым панцирем из грубых чешуек. Восемь глаз образовывали ромбовидный узор на их лицах, тускло поблескивая в резком свете коридора подобно затянутым пеной прудам. От узких талий тянулись длинные и тонкие, увенчанные ядовитыми жалами хвосты. Концы гибких трубок, посредством которых они разговаривали, были закрыты, напоминая при этом сфинктеры.
      "Возможно, я придаю этим чужакам человеческие качества, - подумал Каверс, - но мне кажется, вид у них сейчас не очень довольный". Вид у них также был абсолютно невозможный. Одно дело было знать, что они существуют в природе, но совсем другое - реально их видеть. Плавные движения их восьми "ног" просто завораживали. Где-то в затылке у Каверса упрямо сидела мысль, что повиане не существуют на самом деле, а лишь представляют собой какой-то блестящий спецэффект.
      "Эти твари станут бесценным приобретением для контрразведки, - подумал он. - Они сами по себе всего этого рейда стоят".
      - Любой целой доставьте этих пленников на "Неутомимый", майор.
      Внезапный огонь вырвался из бокового коридора, и нашлемная камера майора запрыгала и закачалась, так что изображение, которое она выдавала нервным наблюдателям на капитанском мостике "Непобедимого", превратилось в какие-то смутные пятна. Все успокоилось, когда десантники вернулись в коридор, из которого они только что вышли.
      - Мы тут уже, можно сказать, сцену подметаем, капитан, - сообщил майор. В голосе его чувствовалась легкая одышка, пока он трусил вперед. - Но есть еще несколько очагов упорного сопротивления.
      "Или где-то под базой есть самоубийственная бомба, - с болью подумал Каверс. - Которую один из этих фанатиков счастлив будет взорвать. Или майора Хаджи гонят в засаду. Хотя мокаки достаточно безумны, чтобы просто уничтожить делегацию своих союзников, которой крайне нежелательно попасть в плен".
      Датчики, размещенные на десантниках, позволяли компьютерам "Непобедимого" следить за их продвижением, сразу же нанося на карту коридоры, по которым они проходили. В данный момент майор Хаджи и его люди оторвались от своих и двигались взад-вперед в неразмеченном белом секторе.
      - Можете вы вернуться назад тем же путем, которым пришли? - настойчиво поинтересовался Каверс.
      - Перспективы туманные, сэр. Приличное число мокаков кружит позади нас, а все те, что на этой базе нами еще не охвачены, как раз впереди.
      - Лейтенант Слейтер! - рявкнул Каверс. Назвав фамилию лейтенанта, он автоматически приказал компьютеру связать его с ней.
      - Слушаю, сэр? - почти тут же отозвалась Слейтер.
      - Майор Хаджи и его отряд находятся в шестнадцати градусах к северу от вас. Они окружены. Я хочу, чтобы вы со своими людьми их освободили. Майор Хаджи, вы слышали?
      - Так точно, сэр.
      - Если вам нужна еще помощь, запрашивайте. Ваши пленники являются высшим приоритетом. Вы слышите?
      - Так точно, сэр.
      Каверс повернулся к старпому, когда она к нему подошла.
      - Что-то еще от "психов"? - спросил он. Отсутствие каких-либо кораблей прорыва блокады или хотя бы пиратов уже начинало его нервировать.
      - Капитан-лейтенант Джеймс докладывает о нейтринном потоке, - ответила Ван, приложив изящный палец к наушнику.
      - Ч-черт, - прорычал Каверс. - Это может быть от планеты. Она почти как солнце, и эти бури...
      - Капитан, - перебила его Ван, - капитан-лейтенант докладывает... - Тут она словно оцепенела. - Шесть корветов класса эсминцев в эскорте... и линейный крейсер, - отчеканила она. - Неизвестной конфигурации, и компьютер не находит соответствия.
      - Это наверняка повиане, - напряженно заключил Каверс. - Если только мокаки себе других союзников не нашли.
      Мерзкая кислятина древнего кофе бурлила у него в желудке. Быстроходного авианосца и двух истребителей было вполне достаточно для обеспечения космического превосходства над небольшой базой с легкой обороной... но теперь на них целая боевая группа надвигалась.
      Теперь, когда все "спиды" и "психи" вылетели, Редеру и его людям нечего было делать, кроме как готовиться к их возвращению, а что касалось самого Редера, наблюдать, что они там делают. Особое внимание он уделял приключениям Сары Джеймс, пока она обыскивала рассеянные камни и льдины в кольце газового гиганта. Он слушал, как ее ровное контральто докладывает о вражеских кораблях.
      При этом известии кровь отхлынула от его лица.
      "Боже, - подумал Питер, - и ведь я ничем не могу помочь". Ему просто требовалось быть в "спиде", хоть что-нибудь делать.
      - Будь оно все проклято, - прошептал он. - Сидишь тут в конторе как привязанный.
      Редер испытал лишь легкое облегчение, когда Сара доложила о том, что корабли чужаков почти наверняка их не видят.
      "Пока что, - добавил предательский разум. - Дело плохо, - подумал Питер, более масштабно оценив ситуацию. - Есть только два варианта: бросить все и бежать - или сражаться. У нас всего два истребителя против их шести. Да у них еще и линейный крейсер". А это означало, что им противостоял корабль вдвое больший по размеру, более тяжеловооруженный и почти такой же быстроходный, как "Непобедимый". Дело действительно было табак
      - Думаю, они могли нас засечь, - спокойно произнес голос Сары. Курс... - рявкнула она затем пилоту. А вскоре тем же спокойным голосом сообщила: - Да. Они нас засекли.
      "Беги, Сара! - мысленно подстегнул ее Редер. - Беги! Не дай им тебя достать". Его самого удивила сила того покровительственного чувства, которое вдруг его обуяло. Еще более страстно он желал пристегнуться к сиденью "спида" и полететь к ней на выручку.
      - Возвращайте ваших людей на базу, - говорил тем временем Каверс.
      - Принято, - четко сказала Сара.
      Тут ее голос внезапно оборвался, а на пульте у Редера вспыхнула красная лампочка. Затем загудел характерный сигнал, означавший, что капитан срочно созывает селекторное совещание.
      Каверс сидел в своем капитанском кресле, а экран перед ним делился на квадратики, и они один за другим заполнялись лицами его старших офицеров.
      - Итак, выбор прост, - начал он. - Мы можем бросить войска и бежать к точке Транзита. Или мы можем принять бой. - Глаза у Каверса были полузакрыты, точно у сонного ястреба. - Десантное командование прикидывает, что ему потребуется приблизительно два часа, чтобы вернуть всех людей обратно на "Неутомимый". Какие будут предложения? - негромко произнес он.
      - "Непобедимый" гораздо меньше линейного крейсера, сэр, - заметил Труон Ле, начальник тактической группы. - Зато мы значительно быстроходнее и в обычном космосе, и в Транзите, и у нас есть поддержка "спидов". У повиан их нет, поскольку десантники захватили весь флот мокаков.
      - Мы также гораздо слабее вооружены, - указал квартирмейстер.
      - "Спиды" возместят этот фактор, - задумчиво произнесла Ван. Затем она покачала головой. - Если бы не те шесть корветов.
      - Может ли кто-то из десантников на мокакских "спидах" лететь? спросила Ашли Люрман, астронавигатор.
      - Они еще не взяли контроль над базой, - отозвался Каверс. - Я бы не хотел уменьшать их ряды.
      - Но если мы не сделаем этого, сэр, может статься, нам придется их бросить, - сказал Труон Ле. Взгляд его темных глаз был почти умоляющим.
      Наполовину разум Питера по-прежнему оставался зациклен на улетающих от врага "психах" и Саре. Но в затылке у него сидело что-то еще. Сара что-то такое сказала. Что-то насчет...
      - Капитан, - сказал Джон Ларкин. - Поверьте, сэр, я испытываю глубокое уважение к способностям наших людей. Но у нас два корвета, практически безоружный штурмовой транспорт и мы сами. Хотя у нас и есть "спиды", продолжил он, невзирая на протестующие возгласы остальных, - мы должны быть реалистами. Мы не чета линейному крейсеру и шести корветам класса эсминцев, пусть даже им очевидно поддержки "спидов" недостает. Думаю, нам следует отступить.
      - А как насчет наших десантников? - спросил капитан. Голос его ничего не выдавал - ни согласия, ни осуждения.
      - Сэр, десантники и их транспорт уже фактически потеряны, - скорбно произнес Ларкин. - Как мы можем их спасти, если мы даже себя не в силах защитить?
      Лицо Каверса вдруг как-то заострилось, а взгляд стал как у орла.
      - Если мы побежим, - прорычал он, - вся концепция легких авианосцев будет дискредитирована. Те, кто утверждают, что мы слишком легки для какой-то полезной работы и что наша скорость хороша только для отступления, получат все карты в руки. Не говоря уж о непростительных потерях в живой силе. Предлагайте еще, люди, вы способны на лучшее!
      Питер ненавидел саму идею о том, чтобы вот так кого-то бросать, проверяя тем самым представления мокаков о милосердии.
      Судя по выражениям лиц, глядящих на него с экрана, так же думали все остальные, включая Ларкина, который это предложил.
      - Мы не можем позволить запугать себя до такой степени, чтобы забыть о тех тактических преимуществах, которые реально у нас есть, - высказался Труон Ле.
      - Капитан! - с жаром вмешался Редер. - Наша главная трудность линейный крейсер. А согласно донесениям капитан-лейтенанта Джеймс, он запакован в лед в кольце планеты. Так?
      - К чему вы клоните, коммандер? - холодно поинтересовался Каверс.
      - Почти весь тот лед, сэр, тяжелый, с дейтерием вместо водорода. Позвольте "спидам" атаковать, пока повиане все еще в него закованы. Если они будут наносить из своих орудий скоординированные удары пучками частиц, они смогут сжать дейтерий настолько, чтобы запустить термоядерную реакцию.
      - Бога ради, Редер. Вы думаете, повиане будут просто так там сидеть и позволят нашим "спидам" это проделать? Вы с ума сошли! - воскликнул Ларкин. - Сэр, - обратился он к капитану, - я взываю к вашему благоразумию. Я понимаю, что очень тяжело отступить и бросить двадцать две сотни людей. Но у вас есть еще свыше шестидесяти шести сотен жизней, которые вы можете спасти. Прошу вас, не делайте эти жизни ставками в подобной безумной игре. В этом плане есть слишком много "если" и "может быть".
      - Они смогут подойти ближе обычного, - настаивал Питер, - потому что орудия повиан будут затянуты льдом. Их капитан, скорее всего, посчитает, что лед защитит их от любого ущерба со стороны "спидов". Но мы будем бить прямо в лед! - Он умолк, но глаза его словно бы продолжали говорить, пока он глядел с экрана на Каверса. "Пожалуйста, - умоляли они, - позвольте нам попытаться".
      - Это реально, - в своей неподражаемо-лаконичной манере заметил Оджи Скиннер.
      Каверс внимательно изучил сосредоточенное лицо старшего механика.
      - Вы так думаете? - спросил он.
      - Так точно, сэр, - твердо сказал Оджи.
      - А чем в это время будут те шесть корветов заниматься? - с жаром спросил Ларкин.
      - Изо льда выкарабкиваться! - рявкнула Ван, старпом. На ее тонком лице выражалась предельная свирепость. У Редера даже возникло впечатление, что, не будь совещание селекторным, квартирмейстеру бы прямо сейчас на орехи досталось.
      - Если план Редера выведет из строя линейный крейсер, - медленно произнес Каверс, - тогда корветы уже такой проблемы не составят. - Капитан немного помолчал, дергая себя за верхнюю губу. - Мы это сделаем. Всем спасибо за участие. Командир эскадрильи...
      Лица исчезли с экрана Редера, и он запросил диаграмму, которая должна была показывать перемещения "спидов", когда они устремятся к вражескому линейному крейсеру. Пока машины шли на первый заход, Редер слушал, как Шелдон обсуждает со своим заместителем возможные точки удара. Тогда он тоже одну-другую предложил, и Шелдон сказал:
      - Так вы, коммандер, тоже в этом деле заняты?
      - Еще как, командир эскадрильи. Идея была моя.
      - Мне она чертовски по вкусу, - восторженно заметил Шелдон. - Был бы рад, если бы вы с нами полетели.
      - Я бы тоже, - печально отозвался Редер. - Слишком близко не подходите, - предупредил он. - Взрыв будет нешуточный.
      - Поучите бабушку щи варить.
      Редер рассмеялся. "Интересно, что такое щи", - задумался он. Теперь у него нашлось занятие. Эскадрилье предстояла серьезная работенка, и ей требовалась вся поддержка, какую он мог ей обеспечить.
      Последовало еще ожидание. На сей раз Редер решил держаться полетной палубы и пристроился за одним из крупных пультов - достаточно крупных, чтобы обеспечить ему полиэкран из целых тридцати восьми мониторов, по одному на каждый "спид". Он провел языком по пересохшим губам, не просто видя сквозь монитор Шелдона, а непостижимым образом чуя все, что он делает...
      - Они не ожидали, что мы так быстро откликнемся, - сказал Шелдон. Делай "альфу".
      Ускорение давило на него, прижимая к сиденью. Повианские истребители вырывались из своих ледяных футляров, два из них уже приближались от кольца газового гиганта в ослепительном сиянии выхлопа. Эффектно, ничего не скажешь; впрочем, истребители всегда так выглядели. К ним отделилось звено "спидов", курсовые конусы накладывались друг на друга в дисплеях его голошлема. Слева и справа от него плавной дугой расходилась эскадрилья, а позади шли два истребителя Космического Отряда.
      - Заглотим их с головы, как вепрь со змеей делает, - отрезал Шелдон.
      Точки света поползли по дисплеям. Повианские истребители выпускали тяжелые ракеты, сами по себе небольшие автоматизированные корабли. Метки для "спидов" мигали в его голошлеме, пока они стреляли - как из лазерных, так и из скорострельных плазменных пушек. Затем слепящий белый свет засиял в голошлеме, мгновенно приглушенный системой всего лишь до раздражающей глаза серятины. Прочтя на планке статуса сигнатуру эмиссии, Питер мысленно присвистнул. Уничтоженная "спидами" ракета имела антиводородную боеголовку так что тот белый свет порождался не обычным термоядерным взрывом, а полной аннигиляцией материи. "Черт возьми, - подумал Питер, - а эти сикарахи к нам со всем уважением".
      Дистанция сокращалась с пугающей стремительностью. Из плавной дуги боевое построение эскадрильи превратилось в глубокую чашу, которая стремилась втянуть в себя Повианские истребители. Плазменные разрывы искрились и пылали на фоне защитных полей. Бортовой компьютер прочертил курсы ракет, и огоньки беззвучно мигнули там, где взорвались боеголовки.
      - Чересчур агрессивно, - с мрачным удовлетворением резюмировал Редер. "Скверная тактика, - подумал он. - Не нужно было им втягиваться, пока все их товарищи не освободились". - Бейте их, парни!
      Чаша превратилась в шар, который тут же начал сжиматься. "Спиды" двигались по высокоскоростным курсам, уклоняясь и выходя из радиуса обстрела.
      - Страдай молча, Редер, - пробормотал Шелдон себе под нос, когда пришла его очередь.
      Пальцы его шевелились в лунках, оставаясь едва ли не единственной его частью, которая в данных условиях могла шевелиться. Ускорение давило на него, прижимая к сиденью точно мягкая, но невероятно сильная ладонь какого-то непостижимого гиганта. Случайные перемены курса тянули его в направлениях, которые его внутреннее ухо трактовало как вверх, вниз, вбок и все это через случайные промежутки времени. Шелдон не обращал на это внимания, а лишь пристально наблюдал за диаграммой вражеского истребителя, растущей на дисплее голошлема. Теперь они быстро сближались. Будь у него время, он смог бы увидеть истребитель невооруженным глазом - как яркую точку, волочащую за собой плазменный выхлоп. Но времени у него не было.
      - Огонь! - прохрипел Шелдон.
      Целая россыпь паразитных бомб вырвалась с верхней палубы "спида", разлетаясь веером и устремляясь к истребителю. Шелдон резко развернул "спид" и загнал движок за красную черту, пока плазменные разрывы и лазерные лучи тщетно старались его нащупать. Паразитные бомбы были выпущены слишком с близкого расстояния, чтобы защитные системы повиан успели их остановить. Затем они взорвались, а перед этим каждая еще и вонзила в недра вражеского боевого судна острый шип лазерного луча.
      На "Непобедимом" твердый пластик вовсю хрустел под искусственной ладонью Редера. Мысленным взором он видел результат: неудержимые сгустки энергии прорывают абляционные панели, вгрызаются в корпус, опаляют коридоры, сжигая членов команды, проникают в чувствительное электронное сердце истребителя.
      - Трам-тарарам, - прошептал Питер. - Поле удержания прорвано.
      Целостность термоядерных реакторов двигателя повианского истребителя оказалась нарушена, и противоаварийные системы уже не успевали погасить реакцию. Бортовой компьютер "спида" позволил Редеру увидеть последствия: сплющенный диск дергался, кувыркаясь в пространстве, от него ежесекундно отлетали сверкающие куски.
      Другой повианский корабль отрывался от преследования, устремляясь к газовому гиганту в надежде затаиться там в фоновой неразберихе и подождать, пока остальные суда его флотилии смогут вступить в бой. Истребители Содружества "Радклиф" и "Метьюрин" только этого и ждали. Они были не так маневренны, как "спиды", зато невероятно быстры. Быстро зажав повианский корабль в клещи, они принялись хлестать его тяжелыми антикорабельными ракетами. Повианин еще резче ускорился, скользя к газовому гиганту...
      - Слишком близко, - пробормотал Редер.
      Вражеский корабль ворвался в наружную кромку атмосферы планеты на такой бешеной скорости, что мгновенно превратился в ослепительный болид. Этот болид затем нырнул в бури столь дикие и колоссальные, что он почти сразу же там затерялся.
      Голос Шелдона с треском вырвался из интеркома, заглушая возгласы "Ур-ра!" и "Получи, гад!".
      - Дальнейший курс, - рявкнул он. - А ну за работу!
      - Слейтер! - воскликнул Хаджи. - Да где вы там, черт возьми?
      - Мы идем к вам, сэр, но столкнулись с упорным сопротивлением. Эти люди, похоже, готовы любой ценой нас остановить. - Голубые глаза лейтенанта оторвались от груды трупов, наваленной поперек коридора. Мокаки использовали эту груду как баррикаду, прячась за ней и поминутно высовываясь, чтобы пальнуть в десантников.
      Слейтер уже приказала своим людям перестать палить из лазеров, потому что живым мокакам вреда от этого почти не было, зато беспомощные трупы черт знает во что превращались. Не то чтобы метательное оружие было ей больше по вкусу, но оно по крайней мере трупы не поджигало.
      Слейтер раздраженно покачала головой.
      - Все без толку, - пробормотала она. - Давайте сюда зале-пушку, приказала она своему заместителю. - Это должно быстро все упростить.
      Майор Хаджи понимал, что выбор у него с каждой минутой становится все более ограниченным. Его отряд попал в безвыходное положение. Они оказались в открытом коридоре, а враги смыкались с обоих концов. Повсюду были двери, но их никак не удавалось открыть. Они не поддавались лазерному огню, оставаясь прохладными даже после длительного выплеска. Пули от них только отскакивали, а от пинков у всех уже ноги болели. Явно инопланетная технология.
      Хаджи повернулся к повианам.
      - Открой дверь, - велел он одному из них.
      Чужак поднял хобот, что болтался между ромбовидным набором его глаз, и десантники вскинули оружие в автоматическом отклике на потенциальную угрозу. Чужак поколебался, затем произнес:
      - Почему мы должны вам помогать? - Голос его был совершенно разборчивым, но очень высоким и странно вибрирующим. - Наши союзники скоро придут и всех вас убьют. Тогда мы будем свободны.
      Майор поднял свой именной пистолет и нацелил его твари точно между глаз, почти касаясь тускло-красной головы.
      - Будь уверен, когда они придут, ты будешь мертв. А теперь открой дверь.
      - Ты меня не убьешь, - возразил повианин. - Я слышал, как командир приказал тебе любой ценой сохранить нам жизнь.
      - К несчастью для тебя, его сейчас здесь нет, - сказал ему Хаджи. Зато я есть. - И он приставил пистолет прямо к хитиновой голове твари. - А если ты эту дверь не откроешь, очень может быть, что кто-то из твоих приятелей откроет ее после того, как я тебя пристрелю. Трое пленных повиан почти то же самое, что четверо, а двое мало чем хуже троих. На худой конец нам и одного вполне хватит.
      - Это бессмысленно, - заспорил повианин. - Сдавайся, и мы замолвим за тебя словечко. Наше слово для них закон.
      - Ты очень плохо знаешь своих союзников, приятель, если так думаешь. Пойми одну простую вещь: если нам конец, тебе тоже. Мне определенно нравится идея, чтобы мы тут все вместе за правое дело полегли. - Хаджи наклонил голову, пряча мимолетную улыбку. - Это вроде как романтично. Тебе так не кажется? Так что чем успешней мы будем себя защищать, тем дольше ты проживешь. Ты хорошо меня понял? - спросил майор.
      - Да, - сказала тварь и повернулась к двери. Четырежды она прикладывала свою странную трехпалую лапу к щели между дверью и косяком. Когда повианин закончил, дверь бесшумно скользнула в сторону.
      Десантники и их пленники поспешили войти внутрь.
      - Закрой ее, - приказал Хаджи, и повианин повиновался. Майор оглядел помещение. Других дверей там не имелось.
      Очевидно, это была какая-то лаборатория. Там даже находился большой вентилятор для всасывания дыма. Хаджи подошел к нему и заглянул под зонт. Оттуда вела приличных размеров дымовая труба. Для него, разумеется, слишком узкая.
      - Куда ведет эта труба? - спросил он у одного из повиан. Майор так и не смог понять, тот же это самый, которому он угрожал в коридоре, или нет.
      - К установке для кондиционирования воздуха, полагаю, - ответил тот. Мы такими мелочами не интересовались.
      Хаджи мог бы поклясться, что в дрожащем голосе твари прозвучала толика обиды.
      - Бенгер! - рявкнул он. - Выйди из строя.
      - Есть, сэр! - отозвался совсем юный голос.
      - Как думаешь, сможешь там пролезть? - спросил Хаджи.
      - Так точно, сэр, - ответила девушка, и голос ее был полон незаданных вопросов.
      - Сейчас мы тебя туда запихнем. Есть воздуховод достаточно широк, мне нужно, чтобы ты по нему проползла, нашла Слейтер и ее людей и привела их к нам.
      - Но, сэр, - возразила Бенгер, - я не могу вот так уйти и вас бросить.
      - Верно, - сказал Хаджи. - Ты можешь остаться здесь и погибнуть. Короче, сержант, лезь туда и приведи нам подмогу. Имей в виду, что наша жизнь и наша честь куда менее важны в сравнении с необходимостью доставить этих пленников в контрразведку. Все ясно, Бенгер?
      - Так точно, сэр! - откликнулась девушка и поставила ботинок в сложенные чашечкой ладони капрала Дэвиса.
      Капрал подбросил ее как пушинку, и она с глухим кряхтением залезла в воздуховод.
      - Я могу пробраться, сэр, - гулко сообщила девушка. - Здесь тесно, но я пролезаю.
      - Тогда двигай! - рявкнул ей Хаджи. Ответом ему было тихое шуршание.
      Затем он посмотрел на чужаков. "Что они знают такое, чего я не знаю? задумался майор. - Или у меня просто воображение разыгралось?" И самом деле, что можно было прочесть на физиономии паука из белогорячечного кошмара? Тем не менее он мог поклясться, что повиане думают, будто у них есть какой-то туз в рукаве. В том, как они держали свои жвалы, определенно было что-то самодовольное.
      - Марси подбит! - крикнул кто-то.
      - Катапультируйся!
      Редер вздрогнул, когда зеленый маячок запульсировал красным. Еще один "спид" пропал - то ли сразу превратился в облако ионизированного газа, то ли мертво закувыркался, рассыпаясь на части. "Радклиф" и повианский истребитель стремительно неслись к северному полюсу газового гиганта, кружа друг вокруг друга по бешеным спиралям и вовсю работая энергетическими орудиями. Ракеты у них давно кончились. "Метьюрин" парил невдалеке от все еще закованного в лед повианского линкора, отбиваясь от трех оставшихся вражеских истребителей; корабль терял воздух, и треть его отсеков, судя по планкам статуса, были уже задраены. Впрочем, опять-таки судя по показаниям, повианские корабли находились еще в более худшем состоянии. Один из них едва маневрировал, однако все три истребителя продолжали наседать, обращая свои орудия против "спидов".
      А "спиды" теперь сделались более легкими мишенями, поскольку их траектории были четкими и регулярными, пока их энергетические пушки палили в одни и те же точки, как можно скорее наращивая там температуру и давление. Диаграмма повианского линейного крейсера показывала, что его уже окружала раскаленная почти как солнце плазма.
      - Еще чуть-чуть, - прошептал Редер, - самую малость...
      Сержант-десантник Рубин Коэн пристроил изящную залепушку у себя на плече и подождал, пока компьютер выберет оптимальную мишень. Объявляя о своей готовности, компьютер издал тонкий писк, и Коэн нажал на спусковой крючок.
      - Жрите, фанатики, - пробормотал он.
      С негромким пшиком залепушка выпустила крошечную ракетку и другой конец коридора взорвался в пламени, потоках крови и густом дыму.
      Они немного подождали, чтобы посмотреть, что предпримет враг. Затем, когда воздухочистки всосали дым, а никакого отклика так и не последовало, Слейтер дала команду двигаться. Сперва она сама сделала несколько шагов, а затем жестом послала вперед сержанта Баярд, своего заместителя.
      Баярд настроила свою нашлемную камеру на полное увеличение и задала ей сканирование лежащего впереди коридора. Компьютер в ее шлеме начал интерпретировать визуальные данные, выискивая какие-либо аномалии или специфические объекты - такие, к примеру, как дистанционная камера, выглядывающая из одного из боковых коридоров. Заключение "проход свободен" оранжевыми буквами высветилось в левом верхнем квадранте ее визора. Тогда сержант размотала собственную дистанционную камеру, свернутую в виде съемной катушки под главной камерой, и аккуратно отпустила тонкий провод в конец коридора. Специальный объектив предоставил ей обзор проходов направо и налево.
      - Ничего, кроме трупов, - сообщила Баярд в интерком. Лейтенант Слейтер продвинулась вперед и встала рядом с ней.
      Оглядывая тела, она увидела, что там нет даже ни одного раненого.
      - Мокаки, - горестно пробормотала она. Бывали случаи, когда слова "идиоты" оказывалось совершенно недостаточно и даже выражение "полные кретины" не вполне подходило. В таких случаях слово "мокаки" говорило обо всем.
      Она выглянула в правый коридор, куда им предстояло идти, и увидела труп, лежащий перед закрытой дверью. Подойдя к нему, Слейтер внимательно его осмотрела. Судя по тому, что виднелось под обрывками его одежды, это был никакой не мокак. Под одеждой у этого человека имелись тончайшие нательные доспехи, тоже в лохмотьях. Примерно такие доспехи носили полицейские, однако в боевой ситуации, когда использовалось по-настоящему эффективное оружие, они были бесполезны. Носком ботинка Слейтер перевернула труп.
      Перед изящного костюма с дорогой вышивкой остался нетронут. Толстая золотая цепь окольцовывала одно запястье, а на средних пальцах обеих рук имелось по массивному золотому перстню с самоцветом. В ухоженной ладони все еще был зажат крошечный игломет.
      Люди Слейтер двинулись мимо нее по коридору. Баярд остановилась рядом с лейтенантом.
      - Что этот в пух и прах разодетый бандюган на мокакской базе забыл? спросила сержант.
      - Не знаю, - медленно ответила Слейтер, глядя на запертую дверь, которую мертвец, очевидно, охранял. - Но если там что-то такое есть, мне бы хотелось кусочек.
      Затем Слейтер ухватила за руку одного из своих людей и что-то шепнула ему на ухо. Мужчина подошел к закрытой двери и постучал.
      - Сэр, - уважительным тоном произнес он. - Нам придется отсюда уходить.
      Дверь открылась, и Слейтер тут же сунула свой пистолет под подбородок человеку, который за ней стоял. "Хотя он скорее на медведя похож", - тут же подумала она. Одетый примерно как тот, что лежал на полу, мужчина был просто огромен. Но при этом совсем не мягок. Слейтер усилила давление на рукоятку своего пистолета.
      - Руки за голову, - скомандовала она, - и без резких движений.
      Баярд принялась обыскивать здоровяка, избавляя его от всевозможного оружия. Всю изъятую амуницию она бросала тому самому десантнику, который постучал в дверь. Затем она куском особого провода связала ему руки за спиной.
      - Извините, сэр, - бросил пленник через плечо. - Они меня захомутали.
      - Такого дуболома кто не захомутает! - ответил ему гневный голос. Только я с этими людьми никуда не пойду.
      - Это ваше законное право, сэр, - вежливо сказала Слейтер. - Но вам следует знать, что мы планируем взорвать базу, как только взломаем все компьютеры. Выбор за вами, но я рекомендую вам пойти с нами, сэр.
      - Это еще кто? - Владелец гневного голоса оттолкнул своего тяжеленного телохранителя в сторону, точно мешающую ему занавеску, и уставил огненный взор на Слейтер. Мужчина был невысокий и пузатый, с аккуратным носиком, который как-то нелепо смотрелся на его жирной физиономии. - Сейчас я тебе, девочка, кое-что объясню, - выкрикнул он, агрессивно тыча в нее пальцем. - У меня есть влияние! У меня есть друзья! Лучше со мной не связывайся!
      Застигнутая врасплох Слейтер удивленно заморгала. На мокака этот толстяк ни в малейшей степени не походил.
      - Гм... а кто вы такой, сэр? - осведомилась она.
      - Я Майк Флит, дура безмозглая!
      Медленная улыбка расползлась по лицу лейтенанта, когда она припомнила, где она уже слышала это имя. Флит был одним из главарей преступного мира. Очень большой шишкой. И по слухам у него была самая тесная связь с пиратами.
      - Ах, как замечательно, - сладким голосом протянула Слейтер. - А у нас для вас, сэр, уже и местечко приготовлено. Уверяю вас, вам там будет как дома. Не будете ли вы так любезны с нами пройти? - Затем она взяла его за руку и повела по коридору.
      - Лейтенант! - раздался вдруг у нее над головой голос. Все они тут же вскинули оружие и прижались к стенам. Слейтер резко оттолкнула пленника, закрывая его своим телом и керметной броней. Пленник был необычайно ценный.
      Флит затрепыхался у нее за спиной.
      - Сука, ты меня толкнула, - заныл он. - Вот сука...
      - Заткнитесь, сэр, - приказала ему девушка.
      За решеткой воздуховода смутно виднелось чье-то лицо.
      - Меня майор Хаджи послал, - быстро сказал голос. - Он приказал мне вас к нему проводить. Отряд заперт в комнате неподалеку отсюда. Отойдите, я себе дорогу прожгу.
      Слейтер передала пленника Баярд и жестом велела ей догонять остальных. А сама она с другим десантником отодвинулась назад, по-прежнему внимательно наблюдая за воздуховодом.
      Их лицевые пластины потемнели, когда они стали наблюдать, как лазер прорезает тонкий металл воздуховода. Затем пара маленьких рук в перчатках ухватилась за край, и девушка спрыгнула на пол.
      - Рядовой Бенгер, - отрекомендовалась миниатюрная десантница и отдала честь. - Майор Хаджи приказал мне вас к нему проводить, - повторила она.
      - А почему он свой маяк отключил? - спросила Слейтер, жестом веля ей показывать дорогу.
      - Он решил, что мокаки используют этот маяк, чтобы за нами следить, сэр. У нас там четыре повианских пленника, и мокаки, похоже, намерены сделать все, чтобы не дать нам уйти. - Бенгер перешла на трусцу. - Сюда, сказала она, направляя их в боковой проход.
      Слейтер пришлось позвать своих людей обратно, чтобы все они последовали за молодой десантницей. После еще одного неожиданного поворота им стали попадаться мертвые тела - как мокаков, так и десантников. Затем Бенгер подняла руку, и вся колонна резко остановилась.
      - Вот в этом коридоре, - сказала Бенгер и нахмурилась. - Но здесь тихо.
      Тут, словно по команде, дальше по коридору раздался взрыв, за которым последовали легко узнаваемые вспышки лазерного оружия и пронзительное шипение сублимирующегося металла...
      Слейтер набрала код на интеркоме.
      - Полный ажур, только головы пониже, - сказала она. - Давай, - бросила она через плечо.
      Короткое, неказистое оружие кашлянуло. На таком расстоянии оно было вполне безопасно; кристаллошрапнель быстро теряла скорость... а вблизи была точно мириады миниатюрных циркулярных пил. Слейтер и ее десантники высыпали в коридор, их оружие содрогалось, ловя атакующих мокаков в ужасающем перекрестном огне, поскольку осажденные во взломанной комнате десантники тоже стреляли.
      - Бросайте оружие! - проревел Хаджи. - Сдавайтесь!
      На самом деле никто не ожидал, что они сдадутся. Хотя последний мокак все же поднял руки, словно бы собираясь сдаться.
      - Ложись! - рявкнула Слейтер, бросаясь на пол.
      Весь отряд с заученным автоматизмом последовал ее примеру. Окровавленные куски мокака заляпали стены коридора. Что-то звякнуло по задней пластине керметных доспехов Слейтер, и она испустила тяжелый хрип...
      ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
      На капитанском мостике началась бурная радость. Она распространялась по всему "Непобедимому", пока образ миниатюрного солнца, что расцветало на орбите газового гиганта, перескакивал с экрана на экран. По коридорам разносился волчий вой триумфа и облегчения.
      Питер Редер мгновенно ко всему этому присоединился, причем его ликование было приправлено законной гордостью. "В конце концов, это была моя идея", - с легким самодовольством думал он.
      Тут Питер вдруг понял, что расцветающее солнце может значить для "спидов", которые довели плазму вокруг линейного крейсера повиан до температуры выше критической.
      - Ведь это как рядом с бомбой "солнечный феникс" оказаться! воскликнул он.
      Редер влетел на полетную палубу в тот самый миг, когда завыли тревожные клаксоны. Оказавшись там, он пристегнул шлем своего дезактивационного скафандра; гигантская камера за переходным шлюзом уже приобрела ту яркость и отчетливость, которая означала, что оттуда выкачан воздух. Когда громадные ворота в космос распахнулись, воздуха там хватило лишь на то, чтобы запустить несколько случайных клочков бумаги и кусочков фольги в медленное межзвездное путешествие. Безымянный газовый гигант покачивался снаружи, прекрасный и жуткий в красно-сине-зеленых тонах, а его кольцо казалось мостом через небеса. Расширяющийся шар перегретого газа, в который теперь превратился повианский корабль, для невооруженного глаза был едва различим.
      Редер и все его люди ожидали в дезактивационных скафандрах. Он провел языком по соленым от пота губам; туман частиц большой энергии расползался по всей округе от работы орудий и моторов, а также остатков боевых кораблей, что отправились в Эйнштейнов Рай. Как только последний "спид" притащился домой и громадные наружные ворота закрылись, Редер отключил предохранительный клапан, который держал бы всех в ожидании перед главной палубой до тех пор, пока не выровнялось бы давление воздуха. Системы его скафандра отозвались треском, когда поля сцепки отключились. Новая порция частиц большой энергии.
      "Впрочем, мы все в скафандрах, - подумал Редер, - так что это неважно".
      А вот что действительно было важно, так это как можно скорее вызволить пилотов из машин и доставить их в лазарет. "Спиды" могли подождать, хотя их истерзанный вид сжимал Редеру сердце. В абляционном покрытии были прожжены дорожки, которые ярко блестели в тех местах, где металл сплавился с керамикой под пульсирующими ударами плазменных разрывов или более острыми уколами лазерных лучей. Рамы были покорежены, заметно выгнуты там, где их повредили близкие промахи. Математически точные пунктирные повреждения от высокоскоростных кинетических снарядов маскировали расплавленный хаос под ними. А поверх всего шло зудящее предупреждение детекторов радиации. Тот чудовищный термоядерный взрыв выкачал в космос невероятное множество квантов большой энергии. Не остановленные на такой близкой дистанции защитными полями, они буквально исхлестали "спиды", прорываясь сквозь ткань и производя настоящую бурю вторичной радиации там, где они натыкались на металл.
      Помогать были призваны все те, кто имел хоть минимальные навыки первой помощи, включая Редера. Потребность в неотложной медицинской помощи оказалась даже выше той, что планировалась в самых пессимистичных прогнозах, и оставались большие сомнения, хватит ли всем пострадавшим регенерационных резервуаров.
      "Что ж, - подумал Редер, - не так сложно будет опознать тех, кому они больше всего потребуются. Тяжелые радиационные ожоги вроде как сами за себя говорят". Он оскалился в какой-то пародии на ухмылку, стоило ему только увидеть "спид" Гивенса. Половина правого крыла там вообще отсутствовала, и из-под растерзанного покрытия торчали детали; от правого сопла словно бы какой-то гигант зубами кусок отхватил. "Как он эту развалину вообще лететь заставил? - подивился Питер. - Этот человек - потрясающий пилот", - с глубоким уважением подумал он, запуская вперед команду обслуживания.
      Сам Гивенс, очевидно, не смог опустить трап, так что Редер набрал код у себя на пульте, а потом как можно скорее запрыгнул на борт.
      Гивенс развалился в кресле, уронив облаченную в шлем голову на грудь. Питер стал аккуратно поднимать голову пилота, пока ему наконец не удалось заглянуть под лицевую пластину. И он тут же об этом пожалел. Гивенс медленно открыл глаза и секунду спустя понял, кто над ним стоит. Лейтенант охнул.
      - Убить меня хотите? - подозрительно вопросил он.
      - Нет, - сказал Редер. - Я всего лишь хочу доставить вас в лазарет. Крепитесь. Двигаться будет больно, но мы как можно скорей постараемся. "Слава Богу, у нас теперь регенерационные резервуары имеются", - от души порадовался он. Лет тридцать тому назад человек в состоянии Гивенса неизбежно умер бы через двое мучительных суток.
      Гивенс потерял сознание раньше, чем его спустили по трапу. "Это даже к лучшему", - подумал Питер. Ведь перед тем, как погрузить Гивенса в специальную ванну для транспортировки, его еще требовалось избавить от шлема и скафандра. Страшно было подумать, что ему при этом пришлось бы перенести, будь он еще в сознании. Вопил бы для начала как резаный. Клочья кожи отходили бы вместе со скафандром, а времени на особые нежности у санитаров уже не оставалось.
      Ожоги были обширными. Редер быстро огляделся. Похоже, каждый "спид" принес в себе раненого, однако большинство из них все же были способны пусть с посторонней помощью, но идти. Они закончили с Гивенсом и закупорили емкость жизнеобеспечения, которой предстояло его поддерживать, пока пилота не перегрузят в регенерационный резервуар.
      - Удачи, лейтенант, - пробормотал Редер, когда один из санитаров покатил ванну в лазарет. А затем он целиком переключил свое внимание на следующий "спид" и следующего раненого.
      - В целом, - заключил капитан-лейтенант медицинской службы Голдберг, все вышло не так скверно, как казалось вначале. Нам удалось использовать два наших подразделения для оказания помощи не столь тяжело раненным, никак не ограничивая при этом потребности тех, кто нуждался в более интенсивном уходе. У всех наблюдается нормальный прогресс. И несмотря на вполне понятную скорбь по погибшим товарищам, моральный дух в целом оказался гораздо выше, чем ожидалось. Я рассчитываю уже к концу этой недели выписать первых двоих. - Доктор сложил перед собой руки и одарил капитана лучезарной улыбкой, напоминая при этом смышленого школьника, точно знающего, что он заслуживает одобрительного хлопка по спине.
      - Блестяще, доктор Голдберг. Благодарю вас и весь ваш персонал за превосходно выполненную работу, - с теплой улыбкой сказал Каверс, оказывая медикам ту поддержку, которой они, несомненно, заслуживали. Капитан не знал, какие именно материально-технические чудеса доктор Голдберг извлек из рукава, чтобы теперь сделать столь утешительно-обнадеживающий рапорт, зато он точно знал, что они случились. Спецификации с трудом допускали то число тяжелораненых, которое им реально пришлось лечить. Менее способный корабельный врач оказался бы попросту завален работой.
      Голдберг определенно поднял настроение другим членам старшего офицерского состава. Теперь они даже выглядели не такими усталыми, включая Редера, от которого капитан ожидал получить самый малоприятный рапорт.
      Правда, было весьма прискорбно, что Голдберг не смог спасти последнего уцелевшего повианина.
      - По чужаку вы что-то можете доложить? - спросил Каверс.
      Доктор Голдберг покачал головой.
      - Мне очень жаль, сэр, - со всей серьезностью произнес, - но времени для вскрытия у нас пока не нашлось. Самой очевидной причиной смерти является рана в области грудной клетки. - Доктор указал на соответствующий участок своей груди- Мы не сумели ее заштопать, и пока что мы не знаем, какой ущерб был нанесен внутренним органам.
      - И он так ничего и не сказал, кроме... - Каверс сверился со своим блокнотом, - "вы меня убили, вам отомстят, вы за это заплатите"?
      - По крайней мере, больше мы ничего не поняли, - ответил Голдберг. Похоже, он порой на своем языке разговаривал. Звуки, которые он издавал, для стонов или еще чего-то такого кажутся слишком упорядоченными. У нас есть запись всех звуков, которые он произвел. Передать вам копию, сэр?
      - Да, пожалуйста, - сказал капитан.
      - Они искренне ожидали, что их спасут, - медленно произнес майор Хаджи.
      Каверс бросил на него взгляд. Вообще-то майор должен был все еще оставаться в лазарете, но он настоял на том, чтобы ему позволили принять участие в совещании.
      - Что заставляет вас так думать, майор? - спросил Редер.
      - Когда мокаки взорвали дверь, повиане попытались сбежать. В конце концов они отбились от охранников и бросились к своим союзникам. Но мокаки их просто покрошили. По сути, я бы даже сказал, что именно за этим они там так долго и оставались. Им хотелось любой ценой убить повиан. - Хаджи покачал головой. - Они на них весь огонь сосредоточили. Наверно, только из-за этого я до сих пор жив.
      Капитан задумчиво кивнул.
      - А повиане это поняли?
      - Тот, которого мы пытались спасти, понял, - уверенно ответил майор. Он слегка изменил позу, но больше никаких признаков неудобства себе не позволил.
      - Раньше я склонен был считать сообщения о том, что толкователи отдают "предателей Конгрегации" на корм повианам простой пропагандой, - сказал Редер. - Но если это правда, то очень в духе мокаков восставать по этому поводу против повиан, а не против своих вождей.
      Было очевидно, что все сидящие за столом с этим согласны, и, судя по задумчивым выражениям их лиц, они прикидывали, как этот инцидент может отразиться на отношениях мокаков с повианами.
      Каверс сжал губы.
      - Если повиане каким-то образом узнают, что произошло с их собратьями, - заметил он, - вполне вероятно, что они это одобрят. Вряд ли им хочется, чтобы мы кого-то из них в плен захватили.
      - Но это действительно в духе мокаков, как верно заметил коммандер Редер, бояться этих тварей и одновременно их презирать, - сказал доктор. Меня с самого начала удивляло, как мокаки вообще смогли с повианами в союз войти.
      - Я к ним тоже любовью не проникся, - пробормотал майор Хаджи.
      - Коммандер Редер, - произнес капитан. - Ваш рапорт, пожалуйста.
      - Дезактивационные процедуры уже завершены, - объявил Питер. - И я рад доложить, что все прошло очень гладко. Никаких несчастных случаев, никто из моих людей не пострадал, все зараженные материалы надежно запечатаны и ожидают удаления. Мы с лейтенантом Роббинс разработали план, благодаря которому мы сможем спасти семь из одиннадцати наиболее тяжело поврежденных "спидов" путем утилизации четырех, которые ремонту не подлежат. Таким образом, в целом у нас остается двадцать шесть более или менее функционирующих машин, хотя наш резерв запчастей едва ли не исчерпан. Редер сжал губы. - Эта победа дорого нам обошлась, сэр.
      - И все же я убежден, - сказал Каверс, оглядывая сидящих за столом, что начальство будет удовлетворено проведенной операцией. - Тут он улыбнулся майору Хаджи. - А в особенности его маленький триумф лейтенанта Слейтер порадует. Майк Флит имеет для нас ценность еще более непосредственную, чем могли бы иметь повиане.
      "Ага, - подумал Питер. - Потому что он "бизнесмен". А с "бизнесменами" всегда можно договориться".
      - Далее, сэр, - продолжил Редер. - Мокакские "спиды", захваченные десантниками, имеют несколько незнакомых компонентов. Мне нужно ваше разрешение на то, чтобы я или лейтенант Роббинс допросили взятых нами в плен инженеров.
      - Разрешение дано, - сказал капитан. - Мистер Бут, вам предписано обеспечить коммандеру и лейтенанту приемлемый доступ к пленным.
      - Есть, сэр, - отозвался Бут. Глаза его сверкнули, когда он взглянул на Редера.
      - Еще вопросы имеются? - спросил Каверс. Все дружно помотали головами. - Тогда совещание можно считать закрытым.
      Колени Комптона Духовидца вовсю дрожали, и он благодарил Духа Судьбы за то, что роскошная серая ряса скрывала их столь унизительное предательство. Впрочем, насколько он знал, жалкие повианские выродки могли видеть все его голое тело под одеждой. Духовидец аж передернулся. Последняя казнь, на которой он присутствовал, была слишком свежа в его памяти, и в пищеварительных сумках повиан тогда что-то такое было. Он очень старался слишком пристально на них не смотреть.
      Впрочем, для мокакских охранников, что стояли у входа в апартаменты повианского посла, лицо Толкователя несло на себе выражение надменного спокойствия, и весь его облик был для них совершенно непроницаем. Так что они распахнули для него двери, даже не удосужившись постучать. Все двери должны были открываться перед Толкователями Праведного Пути.
      - Ну вот, - обращаясь к своему секретарю, сказал на повианском посол За'асат. - А я все думал, когда же они кого-то пришлют.
      Двое повиан следили за приближением Толкователя, благодаря расширенному диапазону своего зрения видя, какой эффект страх мокака оказывает на температуру его тела.
      - Непохоже, чтобы он нам добрые вести принес, - заметил секретарь по имени Д'рил.
      - Да, действительно. По-моему, он ожидает, что мы его прямо сейчас на куски разорвем и съедим, - довольным тоном отозвался За'асат. - Знаешь, Д'рил, некоторые из наших братьев по клану на самом деле людей не любят. Но только не я! Я их просто обожаю. Несравненный деликатес!
      В полном восторге от остроты посла, Д'рил аж хвостом по полу щелкнул, а человек резко остановился в нескольких метрах от них, и его причудливо раскрашенная плоть стала еще бледнее.
      Духовидец едва сдержал свой мочевой пузырь, когда чужак, явно ему угрожая, зловредно щелкнул хвостом. "И все же, - напомнил он себе, - раз уж такова воля Духа Судьбы, что я должен страдать... - тут Толкователь с трудом сглотнул слюну, - то я должен все это вынести". Он поклонился монстрам скорее из страха, нежели из уважения.
      - Добро пожаловать, Толкователь, - сказал мокаку За'асат. Он понятия не имел о том, кто был этот курьер. Несомненно, кто-то не слишком значимый или даже кто-то, заслуживающий наказания. Этим мокакам, похоже, ничто так не нравилось, как без конца друг друга унижать. За'асат просто не понимал, как вид, одержимый такой жизнеотрицающей чепухой, вообще мог выжить, не говоря уж о том, чтобы развиться до возможности выхода в космос. Конечно, повиане тоже друг с другом боролись. За территорию, за власть, за добычу, за возможности роста для своего клана. Но за такую... бессмыслицу? Нет, он решительно этого не понимал, и даже не мог найти в своем языке подходящее слово.
      За'асат решил дождаться, пока курьер заговорит.
      - Я... я принес скорбные вести, посол, - сумел наконец выдавить из себя Духовидец.
      - Как вам не повезло, - сочувственно отозвался За'асат.
      Духовидец закрыл глаза и мысленно прочел быструю молитву.
      - Посол, четыре представителя, которых вы послали в наш передовой подслушивающий пост... - Толкователь умолк, явно неспособный продолжить.
      - Слушаю вас, Толкователь, - подбодрил его За'асат.
      - Они были убиты, а ту базу захватили наши враги, - закончил Духовидец. Испытывая отчаянную нехватку кислорода, он аж закачался.
      - Да, я знаю, - сказал посол. - Подойдите ближе, - предложил он мокаку. - Я вам кое-что покажу.
      Невесть как Духовидец заставил себя приблизиться к двум... тварям, которые так жадно за ним наблюдали. "О Дух Судьбы, - отчаянно взмолился он, - помилуй меня. Тогда я смогу послужить тебе и искупить мои ничтожные грехи".
      Посол повернул к трясущемуся мокаку монитор и запустил просмотр.
      - Это было снято одним из наших представителей, - объяснил За'асат.
      Духовидец уставился на экран. Поначалу там трудно было что-либо различить. Цвета были совершенно не те, а камера двигалась слишком стремительно. Мокак увидел то, что напоминало мелькающие человеческие конечности, а также повианские "руки" и "ноги". Затем камера слегка повернулась и с невероятной быстротой понеслась к дверному проходу. Сквозь дым он различил мокакских солдат. "Нет!" - мысленно воскликнул Духовидец, слишком потрясенный, чтобы заговорить. Солдаты выстрелили, и запись оборвалась.
      За'асат наблюдал за до смерти перепуганным человеком, наслаждаясь его неподдельным ужасом. Затем он все же решил снять напряжение и не дожидаться, пока это существо обделается. Это было, пожалуй, единственным, что ему в них не нравилось. Они так мерзко воняли. Хотя была у него одна знакомая повианка, которая это просто обожала. С другой стороны, она была столь же сумасбродна, сколь и красива.
      - Они были разменной монетой, ничем больше, - пренебрежительно заметил посол. - Ваши люди очень правильно их убили. Мы не хотим, чтобы наших представителей забирали в плен. - Хотя За'асат сильно сомневался в том, что мокаки действовали в интересах повиан, когда открывали огонь.
      - Всем нам суждено умереть, - с запинкой произнес Духовидец. - Но бомбы почему-то так и не взорвались. Те наши люди, кто был захвачен в плен, будут прокляты, их имена будут вычеркнуты из списка благословенных.
      За'асат нашел предложение мокака довольно трогательным. И не смог удержаться от мысли, что эти существа просто обречены стать добычей. Очень скоро так и случится.
      - Они до безумия суеверны, - сказал ему на повианском Д'рил.
      - Зато невероятно вкусны, - ответствовал За'асат.
      Хвост Д'рила задрожал, но он все же удержался от щелчка.
      - Мы вполне удовлетворены, - вежливо сказал За'асат Толкователю. Больше об этом инциденте сказать нечего. Хотя, разумеется, - вкрадчиво продолжил он, - забыть его тоже никак нельзя.
      - Да, - прохрипел Духовидец, чей страх не уменьшился ни на йоту.
      - Впрочем, мы слишком долго отрывали вас от исполнения ваших обязанностей, Толкователь. Пожалуйста, не позволяйте нам и далее вас задерживать. - Несомненно, где-то были подчиненные, которых следовало бить и унижать. Что казалось повианину главным времяпрепровождением этого странного народца.
      - Благодарю вас, посол, - забормотал Духовидец, кланяясь и торопливо пятясь. - И... еще раз благодарю.
      - Всегда рады вас видеть, Толкователь, - произнес За'асат в адрес захлопнувшихся дверей и белой от страха физиономии, которая за ними исчезла.
      - Быть может, - заметил Д'рил, - нам следовало ему какую-либо закуску предложить?
      - Быть может, - откликнулся За'асат, - нам следовало его самого нашей закуской сделать?
      От восторга оба тут же хвостами щелкнули. Д'рил открыл буфет. Оттуда послышались писк и мяуканье. Биология людей и родственных им форм жизни таила в себе множество приятных сюрпризов. Эти мелкие хищники были почти так же вкусны, как и доминантный вид, но куда более проворны.
      - Десерт! - воскликнул Д'рил, открывая дверцу клетки. - Давайте его поймаем!
      "Это дело небольшое, - думал мокакский лазутчик. - Серьезного вреда никому не будет". Что было определенным поводом для сожаления. Но даже самый ничтожный шажок вперед на службе Конгрегации был очередным шагом к благодати. Так что даже эта мелочь ложилась приятным теплом на сердце. "Но дальше будет дело покрупнее, - подумал лазутчик. - День ожидается напряженный. И это станет хорошим его началом".
      Мокак был облачен в дезактивационный скафандр. Лучшей маскировки ему и не требовалось. Она не только защищала его от токсичных веществ, которые здесь хранились, но и сохраняла его анонимность, поскольку все появлялись в этой зоне только в скафандрах. Толстые складки и непрозрачная лицевая пластина скрывали пол, телосложение и характерные черты носителя скафандра; звался один только рост. Но даже он мог быть обманчив.
      Лазутчик держал в руке небольшой тепловой пистолет, скрыты в объемистой перчатке скафандра. Этот пистолет он рассчитал использовать для размягчения пломб на цилиндрах с зараженными отходами, что прибыли с главной палубы и теперь ожидали удаления. Сейчас здесь хранился поразительный объем опасных веществ. Идеи и мечтания проплывали в голове агента, лопаясь как мыльные пузыри, пока мокак оценивал соотношение риска и возможной выгоды.
      "Этого вполне хватит, - со вздохом подумал агент. - Мелочи зачастую не менее полезны. Ага, вот где эти цилиндры - славно запечатанные, аккуратно составленные. Примерная работа. Какая жалость, что вся она теперь насмарку".
      Стараясь поскорее с этим закончить, лазутчик потянулся и провел тепловым пистолетом по пломбе самого дальнего цилиндра. Затем агент двинулся дальше по ряду и обработал пистолетом еще два контейнера.
      "Достаточно, - с неохотой подумал мокак. - Я не должен потворствовать своим желаниям. Это уже к реальному подозрению приведет". Которого, разумеется, и так следовало ожидать - по крайней мере, в некоторых отсеках. Однако целью здесь было заставить простых содругов сомневаться в себе и в своих товарищах. "Если эти маловеры так свои мысли к раю и не обратят, подумал лазутчик, - пусть потом горько раскаиваются".
      Второй лейтенант Синтия Роббинс шагала по коридору к кабинету, в котором ей предстояло допросить пленных мокакских инженеров. Кислое выражение ее лица вполне соответствовало той кислятине, что бурлила в ее желудке. Сегодняшний завтрак - яичница с ветчиной, анчоусы и то, что отдел гидропоники со смехом именовал зеленым горошком, - сидел у нее внутри как комок плохого титана в баке термоядерного реактора.
      Синтия была очень недовольна тем, что ей поручили заняться этими допросами. Коммандер Редер очень хорошо знал, что она едва способна даже своих подчиненных разговорить. Как же ей тогда, черт побери, предполагалось вызвать на откровенность врага - мокаков то есть? С другой стороны, имелось в виду, что инженеров только инженер мог толково допрашивать.
      "Надо было нашего идиота, шефа контрразведки, этим занять, - подумала девушка. - Пусть бы хоть раз, придурок, в чем-то помог. К тому же это бы его отвлекло, и нормальные люди, у кого работа есть, могли бы спокойно ее делать".
      Но больше всего Синтия была недовольна недоумком-охранником, который тенью за ней следовал. Он был приставлен к ней "для ее защиты", как заверил ее назойливый офицер контрразведки, в ведомости у которого она расписалась. Кто знает, может, он ее и впрямь защищал. Но почему-то его присутствие казалось Синтии оскорбительным. Хотя под мудрым руководством Бута половина всех контрразведчиков так произносила "с добрым утром", что всех их после этого хоть на дуэль вызывай.
      Наконец они добрались до двери кабинета, где должен был проходить допрос, и Синтия встала перед ней в ожидании. Ничего не произошло. Коридор оставался нейтрально-серым в обоих направлениях. Эта серятина нарушалась только черными контурами дверей и легкими выпуклостями пультов управления у каждой. Тогда Синтия повернулась и посмотрела на Канси, своего охранника. Он тоже на нее уставился. Они смотрели друг другу в глаза, и девушке при этом не приходилось задирать голову. "Это, наверно, потому, - подумала она, - что у него шея напрочь отсутствует".
      - Не будете ли так любезны ее открыть? - наконец спросила Синтия.
      - У меня нет ключа, сэр.
      "И мозгов тоже", - мысленно добавила она. Впрочем, это была не вина охранника; она сама не потребовала ключ, а дежурный сержант выдать его не догадался. "Обычный недосмотр, - подумала девушка, - ничего больше".
      - Тогда вы бы лучше сходили и взяли его у сержанта, - ровным голосом предложила она.
      - Мне поручено быть возле вас, сэр. Это приказ.
      - Если вы хотите сказать, что я должна идти обратно к дежурному сержанту, то вы зря время тратите. Вы пойдете и возьмете ключ, а я вас здесь подожду. - Она сделала паузу. Канси не двинулся с места. - У вас пять минут. - Лицо его так и осталось каменным. "В башке у него, наверное, тоже камень", - заключила она.
      - У меня есть приказ, сэр, - объяснил Канси, и в его светло-голубых глазах промелькнуло отчаяние.
      "А я-то Гивенса неандертальцем считала", - подумала Синтия.
      - Я лейтенант, если вы не в курсе. Я рангом выше сержанта. А следовательно, мой приказ в данном случае имеет при... - она чуть было не сказала "приоритет", - старшинство, - закончила она, подобрав более понятное слово. - Поэтому вы должны поступить так, как я вам приказываю. - Тут девушке показалось, что Канси вот-вот зарыдает. - Часы, между прочим, тикают.
      - Но я... мне...
      - Поймите, я здесь взаперти, - произнесла она так ласково, как только могла. - Мне тут просто нечего больше делать, кроме как вас дожидаться. Охранник открыл было рот, словно собираясь заговорить, но тут же снова его закрыл. - А ну пошел, Канси, или я тебя живо на гауптвахту упеку! - заорала Синтия.
      На тупой физиономии охранника выразилось чуть ли не облегчение, он тут же рявкнул "Есть, сэр!", откозырял и потопал прочь.
      "Где они только такого откопали, - подумала девушка. - Хотя известно, какой там у них там отбор. Дышите, не дышите - наши поздравления, вы сотрудник военной полиции". Она была рада, что все-таки нашла верный способ его мотивировать. С некоторыми людьми ласка только все усложняла.
      Он вернулся через добрых восемь с половиной минут. "Поскольку идти тут минуты две, - подумала Синтия, - надо полагать, там много всякого шума и суеты поднялось". Честное лицо Канси сильно раскраснелось.
      Он молча открыл дверь и отошел, чтобы ее пропустить.
      - Вы войдете? - спросила она.
      - Никак нет, я у двери посторожу.
      - Тогда внутри сторожите, - прорычала Синтия, взглядом своих карих глаз вызывая его на спор.
      Затем она села на специально поставленный там стул, а Канси принял стойку "вольно" у двери.
      Кабинет оказался серый и маленький, что было вполне ожидаемо. Кроме того, его ровно пополам делила толстая пластиковая стенка. Там слабо пахло озоном, как, впрочем, и на любом звездолете, и еще слабее краской и вакуумной замазкой. "Непобедимый" по-прежнему оставался новым кораблем, хотя он стремительно обретал непропорционально богатый опыт. По эту сторону пластиковой стенки был стол и стул, а по другую - стол с тремя стульями. Причем по ту сторону ни души не наблюдалось.
      Синтия решила подождать. Через пять минут она спросила:
      - А где пленные?
      - Не знаю, сэр. - Судя по его тону, Канси тоже об этом задумывался.
      - Идите и скажите, чтобы привели пленных, - твердо приказала Синтия. Затем она оглянулась на Канси. Тот неуверенно заморгал. - Нет смысла торчать тут и наблюдать, как я на пустую комнату таращусь. - Он опять заморгал. Капитан приказал мистеру Буту разрешить нам поговорить с пленными.
      Это подействовало. Упоминание о капитане, да еще вкупе со словом "приказал", сработало безотказно.
      - Пойду посмотрю, сэр, в чем там проблема, - сказал Канси и отдал честь.
      Синтия энергично ответила, и он вышел. Тогда она повернулась, чтобы кисло воззриться на пустую половину кабинета.
      Пеноплоть и парик вызывали у мокака непривычные ощущения; ему было немного душно и жарковато. Агент тревожился насчет пота; существовал предел тому, что могла впитать пена. Тогда это стало бы заметно, и могло сойти только в том случае, если никто не обратил бы внимания. Лазутчик был замаскирован под феноменально тупого военного полицейского по имени Канси.
      "Надо ни на секунду не забывать, что ходить я должен как обезьяна", саркастически подумал мокак. Представляя себе весь комизм ситуации, когда настоящему военному полицейскому, практически лишенному и шеи, и головного мозга, придется отвечать на разнообразные вопросы по поводу того, что должно было вот-вот случиться, агент едва от смеха удерживался. "Да не впадешь в легкомыслие", - тут же мысленно процитировал он, укоряя себя.
      Попасть в зону гауптвахты оказалось удивительно легко, как только позади остался контрольно-пропускной пункт. А там дежурный сержант попросту проигнорировал "Канси", когда тот прошел мимо. Пальцевый сканер еще несколько недель назад был согласован с индивидуальным капиллярным образцом агента и включен туда как пропуск для "Канси". Позднее, когда дело будет закончено, останется только удалить имя и образец.
      "Эти содруги глупы, слабы и недисциплинированы, - думал лазутчик. - Мы дадим им отпор. Мы их отбросим, и они с воплями и стонами полетят к своим жалким планеткам. Возможно, в изоляции они найдут дорогу к истинному пути". Агент в этом сомневался, и по тому, как все шло, никакой надежды на спасение у содругов не оставалось.
      "Ага, - подумал агент. - Вот мы и на месте. Дверь номер тринадцать. Согласно суеверию, - мысленно усмехнулся он, - самое несчастливое число. И в данном случае так оно и есть". Агент пробежал пластиковой карточкой по ключевой щели. Дверь щелкнула и раскрылась. Войдя в комнату, фальшивый Канси прикрыл за собой дверь.
      - Кто ты, черт побери, такой? - вопросил Майк Флит. Он лежал на койке, но, когда незваный гость вошел, тут же сел и скинул ноги на пол.
      - Я ваш связник, мистер Флит. Вы не против, если я сяду?- Агент вытащил стул из-под небольшого столика у стены и сел, не дожидаясь приглашения.
      - Чушь какая-то. Я тебя знать не знаю, - презрительно отозвался Флит. Присылают сюда какого-то дуболома, который одну тарабарщину бормочет, и думают, что я на это куплюсь. Вы что, совсем за идиота меня держите?
      Агент достал пачку сигарет и зажигалку. Положив их на столик, он сделал замысловатый жест.
      Брови Флита мигом подскочили. Он ответил жестом еще более затейливым и получил надлежащий отклик.
      - Будь я проклят, - пробормотал Флит. "Это тебе гарантировано", подумал агент.
      - Как вы сюда проникли? - изумленно поинтересовался агент. - И какого дьявола вам здесь нужно?
      - Мне нужно только, чтобы вы знали, что мы по-прежнему печемся о вашем благополучии, - сказал агент. - В данный момент мы, очевидно, ничем помочь вам не можем, но будьте уверены - долго томиться в лапах содругов мы вам не позволим. Мы считаем ваши услуги слишком ценными, чтобы портить наши отношения.
      Флит с довольным видом отвалился к стене.
      - Так вы меня отсюда вызволите? - спросил он.
      - Безусловно, мы не допустим, чтобы один из наших важнейших союзников гнил у содругов в тюрьме, - заверил его мокак и взглянул на часы. - Сейчас я должен идти. Может статься, мы больше не увидимся. Но помните, я буду за вами присматривать.
      - Нечего за мной присматривать, - раздраженно огрызнулся Флит. - За мной тут и так куча народу присматривает. Вызволите меня отсюда. - Его маленькие глазки сузились. - Или мои люди заставят вас, Толкователей, пожалеть о том, что вы вообще на свет родились.
      - Поверьте, мы все сожалеем о том, что родились, - ласково отозвался мокак. - Низвергнуться из царства духа в царство плоти - великое наказание. - "Кто знает, - подумал он, - быть может, он прислушается и в конечном итоге поймет".
      - Нечего меня всякой бредятиной потчевать, - презрительно рявкнул Флит. - Лучше сделайте так, чтобы я здесь не парился!
      - Непременно. У ваших людей не будет повода для недовольства. А теперь я должен идти. - И агент привел свои слова в действие, аккуратно прикрывая за собой дверь.
      Флит буквально прыгнул к пачке в высшей степени нелегальных сигарет, которую мокак оставил на столике. Он уже много дней не курил, и тяга была почти неуправляемой. Закурив сигарету, он сделал глубокую затяжку, с наслаждением ощущая, как горячий дым заполняет легкие. "Ах, какой кайф! радостно подумал Флит. - Эти чертовы содруги последнюю пачку у меня реквизировали, а эти вонючие мокаки на своей драгоценной базе тоже курить не давали. Даже в моей паршивой комнатенке". Тут Флит замер и взглянул на сигаретную пачку у себя в руке. "Дым какой-то не такой", - подумал он.
      Воротила преступного мира попытался выдохнуть - и не смог. Тогда он стал скрести ногтями глотку и бить себя в грудь, но тщетно. Немота волной покалывания распространялась по его телу, и Флит упал на колени. Он уже не мог даже руки поднять. От страшного удушья лицо его напряглось, а глаза выпучились.
      "Помогите! - подумал Флит, но выговорить этого уже не смог. - Помо... гите..."
      Один из самых опасных криминальных тузов Содружества упал ничком, несколько секунд подергался, а потом застыл. Глаза его были широко распахнуты, губы густо покраснели, и лишь тонкая струйка крови вытекла из раскрытого рта.
      Дверь щелкнула, и мокакский лазутчик вошел. Проверив у Флита пульс и не найдя его, он забрал сигареты с зажигалкой и вышел. Дверь при этом он намеренно оставил распахнутой.
      - Ты проститутка.
      "Едва ли, - подумала Синтия. - На этом корыте ни с кем не переспать, даже если сама деньги заплатишь". Допрос был совершенно бесполезен. Не считая времени ожидания, она здесь уже почти час мучилась, а эти мокакские инженеры только тем и занимались, что ее половую жизнь критиковали. "Если б она у меня была", - с тоской подумала девушка.
      - Пустая трата времени, - наконец заключила она. - Понятия не имею, зачем меня попросили с вами переговорить. Нам следовало знать, что вы все равно ничего дельного не поведаете.
      - Тебе, блудница, мы очень много дельного можем поведать, - сказал самый главный мокакский инженер. - Но у тебя нет ушей это услышать.
      - Это точно, - согласилась Синтия. - Я не так сексуально озабочена.
      Челюсти инженеров мгновенно отпали, а глаза выпучились. Они вдруг на выводок совят стали похожи. Девушка едва от смеха удержалась.
      - Всего хорошего, господа, - попрощалась она. Затем она встала и молча вышла из кабинета, а Канси держался позади.
      Дальше по коридору была открытая дверь, и Синтия невольно туда заглянула. Она никогда не могла просто так мимо открытой двери пройти. Там лежало тело.
      Девушка действовала без раздумья. Она мгновенно подлетела к лежащему мужчине, хотя по жуткому выражению его лица сразу поняла, что сделать тут уже ничего нельзя.
      - Он мертв, - сказала она, оглядываясь на своего охранника. Канси уже обращался к кому-то по наручному интеркому.
      Синтия услышала, как кто-то в ответ говорит: "Оставайтесь там и ничего не трогайте".
      "Вот это номер, - подумала она. - Похоже, я никогда на главную палубу не вернусь".
      Бут ворвался в дверь, грубо отталкивая беднягу Канси в сторону.
      - О Господи! - в ужасе воскликнул он, глядя на Флита. - Голдберга сюда, Голдберга!
      - Пульса нет, - заметила Роббинс.
      - Вы! - проревел Бут. - Вы это сделали!
      У Синтии аж челюсть отпала.
      - Я это не делала! Зачем мне этого человека убивать? Я даже не знаю, кто он такой.
      - Прекрасно вы все знаете, - осклабился Бут, сужая глаза. - Вы, деточка, мокакский лазутчик. Я понял это в тот самый миг, когда впервые вас увидел.
      Идиотизм происходящего Синтию просто потряс, особенно после всех утренних передряг.
      - Но рядом со мной почти все это время кто-то был, - запротестовала она, указывая на Канси.
      - Почти все это время, - со значением повторил Бут. - Что онаа имеет в виду? - спросил он у охранника.
      - Ну, сэр, мне пришлось сходить за ключом от кабинета, и минут восемь не было. А потом пленных не привели, и лейтенант послала меня выяснить почему. На это еще минут десять-двенадцать ушло. - Вид у несчастного Канси был совсем жалкий.
      "В муках вспоминать, что больше часа тому назад происходило, для него, наверное, просто кошмар", - не без сочувствия подумала Синтия.
      - Вот так! - театрально произнес Бут. - У вас был мотив и удобная возможность.
      - Никакого мотива у меня не было. - "Ну ты и дубина", - подумала она. Я здесь только потому, что мне приказали сюда явиться. Вы с таким же успехом можете Канси обвинить.
      Охранник явно был до глубины души потрясен.
      - Нет-нет, сэр, - отчаянно запротестовал он. - Я этого не делал.
      - Конечно, сынок, не делал, - успокоил его Бут. - Это все вот эта вот Мата Хари провернула. А потом вот так вот картину преступления исказила. Она ее с головой выдавала.
      - Вы с ума сошли? - спросила Роббинс, в душе не сомневаясь, что так оно и есть. - Я увидела лежащего на полу человека, и моим естественным побуждением было подбежать к нему и помочь.
      - То, что он мертвый, было за километр видать, - прорычал Бут.
      - Ну да. Но это когда вы на него хорошенько посмотрите, а я действовала непроизвольно. Мне по роду работы не так часто трупы попадаются.
      - В самом деле? - негромко произнес Бут, придвигаясь и буквально нависая над хрупким бортинженером. - Похоже, лейтенант, у нас тут все больше трупов накапливается. И все ниточки к вам ведут.
      - От него ко мне ничего не ведет, - уверенно заявила Синтия, указывая на Флита. - Я его первый раз в жизни вижу.
      - И тем не менее вы его убили, - сказал Бут. - Чертовски хладнокровно. Лейтенант арестована, - бросил он Канси. - Оформите ее и поместите в соседнюю камеру. Пусть она подальше от других мокакских пленных сидит.
      - Я требую, чтобы вы коммандера Редера проинформировали, - сказала Синтия.
      - О, разумеется, - осклабился Бут. - Лично.
      ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
      - Что? - недоверчиво переспросил Редер. - Что вы сделали?
      - Я второго лейтенанта Синтию Роббинс арестовал, - самодовольно заявил Бут.
      Питер в полном недоумении глазел на шефа контрразведки. Ему потребовалось отчаянное усилие, чтобы наладить работу мозгов, до предела загруженных многотрудными задачами приведения в док спидов "Непобедимого". Слава Богу, они теперь шли прямиком к базе "Онтарио", но это все равно срочно требовалось проделать. Из-за постоянного недосыпа и перебора стимуляторов глаза у Питера были полны песка и страшно воспалены; существовал предел тому, как долго это могло продолжаться.
      - А что она сделала? - осведомился он. - На кого-то из пленных набросилась?
      - Можно и так сказать, - протянул Бут.
      Редер зримо представил себе, как Синтия Роббинс с диким визгом перепрыгивает через стол и, подобно недорослей валькирии, по всем правилам отделывает трясущихся от страха мокакских инженеров. "Просто класс, Синтия, - подумал он. - Ты, наверно, просто-напросто решила этим фанатикам нравы средневековой инквизиции показать".
      - Она Майка Флита убила.
      - Она кого? Что? Что она сделала? - Питер ушам своим не верил. Пытаясь хоть как-то связать услышанное с реальностью, он оглядел беспорядок в своей каюте.
      "Общаться с Бутом, - подумал он, - это всегда что-то за гранью реальности. То есть Синди криминального туза укокошила? Нет, это чистое безумие!" Тут Питер постарался вспомнить, с кем он разговаривает.
      - Тому, разумеется, есть свидетели, - сухо сказал он.
      - Святая правда, - уверенно кивнул Бут. - Нашему охраннику, который за ней присматривал, пришлось дважды ее покинуть. Времени у нее было вполне достаточно.
      Редер сжал губы.
      - Давайте напрямую. Кроме лейтенанта и этого охранника, там никого не было?
      Бут подозрительно сузил глаза.
      - Гм, да. Какое-то время, по крайней мере. Потом там был еще один охранник, который привел пленных в кабинет для допросов и сторожил снаружи, пока они не закончили.
      - Так-так. А как долго лейтенант и тот первый охранник были по отдельности? - спросил Питер.
      - В первый раз восемь минут, во второй - около двенадцати, - ответил Бут. - Как я уже сказал, время вполне достаточное. Если вы достаточно хладнокровны.
      - Но разве тот факт, что охранник отсутствовал, а следовательно, не может сказать, чем в это время занималась Роббинс, не означает, что он вообще не свидетель?
      Лицо Бута застыло, а потом он шумно вдохнул.
      - Он свидетель того, что у нее было достаточно времени, чтобы действовать, - сквозь зубы процедил шеф контрразведки.
      - Мне также интересно, мистер Бут, почему вы не подозреваете и охранника.
      - Я его не подозреваю, потому что я нутром чую, что она виновна! рявкнул Бут.
      "В самом деле? - подумал Редер. - А вот я нутром чую, что в твоем нутре, кроме дерьма, никаких откровений".
      - Кто обнаружил труп? - поинтересовался он и подумал: "Кажется, этот вопрос я должен был раньше задать".
      - Так она и обнаружила. Они с охранником закончили допрос и уже уходили из зоны гауптвахты, но затем заглянули в открытую дверь и увидели Флита. Ваша Роббинс сразу к нему бросилась и исказила картину преступления. Вас до сих пор удивляет, что я ее подозреваю? - Бут удостоил коммандера сияющей ухмылки.
      - А охранник заметил открытую дверь, когда шел назад к лейтенанту? спросил Редер.
      Улыбка шефа контрразведки исчезла, но удивленным он не выглядел. Скорее он выглядел так, словно не слышал вопроса.
      - Мистер Бут? - Редер подался вперед. - Так заметил или нет? - Никакого ответа. - Если она была открыта...
      - Он не сказал, - быстро и как-то виновато ответил Бут.
      - Понятно. А спросил я об этом потому, что если, когда он там проходил, дверь была закрыта и если они с лейтенантом были вместе до тех самых пор, как вышли из кабинета для допросов и увидели открытую дверь, то... - тут Питер как бы наивно развел руками, - я бы сказал, это указывает, что тут кто-то третий работал.
      - Соучастник, - задумчиво произнес Бут. Затем он кивнул. - Да, коммандер, возможно, в этом что-то есть.
      Редер с подозрением на него взглянул. "Мать моя женщина, - мысленно вздохнул он. - Если в сценарии у Бута написано, что Синди виновна, стало быть, ничто на свете не может на ее невиновность указывать. Пожалуй, пока дело совсем далеко не зашло, пора к нему главного корабельного сценариста привлечь".
      - А что по этому поводу капитан сказал? - спросил Редер.
      - Я хотел Старику какие-то реальные результаты представить, ухмыльнулся Бут. - А не плохие новости и массу вопросов.
      - Так вы ему не сказали? - недоверчиво спросил Редер. - Вы мне раньше, чем капитану, об этом сообщили? - "Да ты совсем спятил", - подумал он.
      - Я же сказал - я хотел ему результаты представить. - Бут с какой-то надеждой воззрился на коммандера.
      "О Боже, - подумал Питер. - Теперь он думает, что я мокакский лазутчик. Он рассчитывал, что я расколюсь, когда он мне сообщит, что мое "орудие" практически на месте преступления поймано. Или рядом с местом преступления. Что для него одно и то же".
      - Вот что, мистер Бут, - твердо произнес он. - Мы должны проинформировать капитана. Таков порядок. - Прежде чем шеф контрразведки успел что-то сказать или сделать, Питер уже нажал красную кнопку, которая обеспечивала ему немедленную связь с капитаном.
      - Слушаю вас, коммандер, - сказал с экрана Каверс.
      - Сэр, мистер Бут желает сообщить вам нечто, имеющее чрезвычайную важность.
      Редер встал и поманил Бута в освободившееся кресло. Шеф контрразведки медленно поднялся, обошел вокруг стола и осторожно сел. Рот его образовал букву О, а желтоватое лицо чуть ли не позеленело.
      "Мое бы тоже позеленело, - подумал Редер, - если бы мне предстояло Старику о чем-то таком рассказать. Хотя этому надутому полудурку сочувствовать ох как тяжело. Бедная Синтия. Ее репутации только этого не хватало".
      Капитан сверкал глазами на экран и на изображенную там физиономию Бута, попеременно испытывая то страстное желание, чтобы Бут и впрямь от него на расстоянии вытянутой руки находился, то благодарность за то, что его там нет. Каверс задумывался, чем же он так прогневил Всевышнего, что ему вот этого вот Бута подсунули. Многие годы контрразведка была местом, где находили себе пристанище самые неспособные выпускники Академии с влиятельными связями. Именно там они могли причинить меньше вреда и уберечь генеральный штаб Космического Отряда от страшной мороки, связанной с выбрасыванием их со службы. Но теперь, когда им пришлось в дело вступить...
      - Кто был тот охранник? - спросил капитан, потирая ладонью лицо. Он был измотан не меньше остальных офицеров "Непобедимого", у кого была реальная работа. А вот Бут... Бут смотрелся очень даже щеголевато.
      - Канси, сэр, - ответил шеф контрразведки. - Очень честный сотрудник.
      - Канси? А, понятно.
      Человек из прежней команды Бута. Каверс всегда подозревал, что Бут настоял на том, чтобы притащить с собой этого конкретного сотрудника только по одной-единственной причине - рядом с ним шеф безопасности просто кладезем премудрости представлялся. Впрочем, Канси действительно был честен. Ни на что другое ему просто мозгов не хватало.
      - Полагаю, мистер Бут, вы были вполне полномочны допросить лейтенанта Роббинс. Однако, учитывая явный недостаток доказательств ее причастности к убийству, вы были совершенно не вправе ее арестовывать. Я требую, чтобы вы немедленно ее отпустили.
      - Но, сэр! - запротестовал Бут. - Я убежден, что эта женщина опасна.
      - Надо же, как вы с квартирмейстером солидарны, - мрачно произнес Каверс.
      Можно было предположить, что после последнего фиаско Бут будет куда более осторожен с клеветой в адрес лейтенанта Роббинс. Пожалуй, у нее уже было достаточно оснований для капитального судебного процесса по поводу незаконного ареста и клеветы, и Каверс в таком случае непременно стал бы свидетелем в ее пользу. Но, разумеется, не в военное время. Теперь было не до подобных процессов.
      - Подозреваю, она согрешила куда меньше, чем согрешили против нее, добавил капитан.
      Тревожный огонек вспыхнул у Каверса на интеркоме.
      - Верните лейтенанта Роббинс на ее рабочее место, - велел он Буту. - И больше без моего особого разрешения ее не арестовывайте.
      Затем Каверс прервал связь с каютой Редера, и Бута немедленно сменило другое лицо. Оно принадлежало меднокожему человеку примерно пятидесяти стандартных лет с черными глазами и волосами.
      - Сэр, это старшина Манкиллер.
      - Из отдела хранения токсических материалов. Да, я знаю вас, старшина. В чем дело?
      Если Манкиллер и был удивлен, что капитан знает его по имени, то ничем этого не выдал; он лишь перешел к своему рапорту.
      - В складском помещении номер восемь обнаружено нарушение герметичности, - сообщил старшина. - Никакого вреда не нанесено, мы вовремя это заметили и тут же все вычистили. Система фиксации на этом корабле просто изумительная, - с энтузиазмом заметил он. - Однако порядок таков, что я должен в срочном порядке вас проинформировать.
      - В срочном порядке означает немедленно, - недовольно пробурчал Каверс.
      - Я так и делаю, сэр. Мелкие утечки были надлежащим образом зафиксированы нашей системой аварийного предупреждения. Так что пока я с вами разговаривал, мои люди уже починили соответствующие пломбы и проверяют остальные. Как я уже сказал, сэр, с такой превосходно отлаженной системой я еще не работал. - Лицо старшины наглядно демонстрировало его неподдельное восхищение.
      - Очень хорошо, старшина, - сказал капитан. - А какие контейнеры протекли?
      - Те, что поступили с главной палубы, сэр. И это очень странно, потому что мои люди дважды их проверяли, прежде чем поставить на хранение, и тогда никаких признаков утечки обнаружено не было.
      "Почему я даже не удивлен?" - возмущенно подумал Каверс.
      - Спасибо за информацию, старшина. Благодарю вас и ваших людей за своевременные и быстрые действия. Я также читаю нужным приказать вам и вашим людям ни с кем этот инцидент не обсуждать. Вы также не вправе обсуждать его друг другом за пределами вашего отдела. Вы меня понимаете?
      - Так точно, сэр, - отозвался Манкиллер, хотя он не вполне понимал. Впрочем, понимать ему требовалось только то, что ему и его людям был дан приказ придержать языки и что его долг - обеспечить его выполнение.
      - Выполняйте, - кивнул ему капитан. Отключившись от Манкиллера, он тут же соединился с Редером. - Вы там одни, коммандер? - спросил он, как только на экране возникло лицо бортинженера.
      - Так точно, сэр. Мистер Бут ушел, как только вы отключились.
      - Приходите ко мне в кабинет, коммандер. Надо поговорить.
      От усталости и расстройства Редер чуть не плакал.
      - Сэр, - медленно произнес он, - когда эти контейнеры покидали главную палубу, они были в порядке. Я сам каждый из них проверил. Лично. Если они протекли, к моим людям это отношения не имеет.
      - А я и не думал, что имеет, - сказал Каверс.
      "В последнее время я такие воспаленные глаза частенько наблюдал, подумал Редер. - В зеркале. Всю эту неделю сплошные взлеты и падения. Мы победили мокаков, но потеряли повиан. Мы схватили крупного дельца в преступном мире, но он был убит на нашей же гауптвахте. А теперь еще и это. Пожалуй, я даже рад, что я всего-навсего коммандер".
      - Когда вы только прибыли на борт, коммандер, - с непроницаемым лицом произнес Каверс, - я дал вам задание. Теперь я бы хотел услышать ваш рапорт.
      - Сэр, пока что я по больше части подозреваемых исключал. К своему удовлетворению.
      Капитан недовольно поморщился.
      - Что ж, это тоже в своем роде прогресс. - Его серые глаза впились в Редера. - Так есть у вас подозреваемый?
      Редер немного подумал.
      - Так точно, сэр, есть. Но это всего лишь подозрение. И для этого подозрения у меня нет почти никаких реальных оснований. Так что на данный момент я бы предпочел больше ничего об этом не говорить.
      Каверс поднял брови.
      - Даже мне?
      - Сэр, я не хотел бы предубеждать вас против кого-то, кто может оказаться совершенно невиновным. Не думаю, что я даже наедине с собой решился бы вслух его имя назвать. Все это слишком туманно.
      Капитан со вздохом откинулся на спинку кресла.
      - Хорошо, коммандер. Я уважаю вашу прямоту. Но все же... - Он подался вперед, складывая руки перед собой. - Скажите мне по крайней мере, кого вы исключили из списка подозреваемых?
      - Сэр, я не считаю, что наша проблема находится на главной палубе.
      Каверс опять поднял брови.
      - Что ж, поскольку это разом устраняет около пятисот подозреваемых, мне остается лишь сделать вам комплимент за столь быструю работу, - сказал он. Но как вы к такому заключению пришли?
      - Для начала я изменил порядок распределения запчастей. Всякий, кому требуется какая-либо деталь, за нее расписывается, и она тщательно осматривается при передаче. Если деталь после этого портится, мы знаем, с кем конкретно по этому поводу говорить. Я также стал бригады перемешивать. Ни одна бригада не работает в одном и том же составе больше недели, так что если кто-то недолжным образом исполняет свои обязанности, это гораздо скорее может привлечь внимание остальных. Но мои люди действительно делают свою работу как полагается, сэр. Они наблюдают друг за другом и дважды проверяют каждую мелочь. Они сознают важность того, чем занимаются, и горды за свою работу. - Редер развел руками. - Я просто не представляю себе шпиона, действующего в такой атмосфере.
      Капитан кивнул.
      - Да, основания у вас серьезные. Ну ладно. Я оставлю вас в покое... на какое-то время. Но все же подумайте, нельзя ли как-то ускорить процесс. Хорошо? Спасибо, что зашли, коммандер.
      Редер встал и отдал честь. Капитан ему ответил, и Питер повернулся к двери.
      - Да, кстати, Редер, - позвал его Каверс, когда коммандер уже закрывал за собой дверь.
      - Слушаю, сэр?
      - Постарайтесь мячик не уронить.
      - Есть, сэр.
      Протягивая руки перед собой и жалобно рыдая, мокак опустился коленями на стальной прут. Боль была велика, но он все равно чувствовал, что ее недостаточно.
      - О Дух Судьбы, о Всемогущий, прошу Тебя, услышь мою молитву. Нижайше прошу у Тебя снисхождения за столь неразумный риск со столь ничтожными результатами. - Насколько он смог понять, никто даже не заметил поврежденных пломб на контейнерах с зараженными отходами. Или они так быстро это обнаружили, что никакого вреда нанесено не было. По сути, вся его миссия, похоже, наносила очень мало вреда, учитывая приложенные усилия. Мокак сглотнул слюну. Эта мысль была для него крайне неприятна.
      - О Дух, направь мои неверные стопы. Укрепи меня, чтобы я смог лучше Тебе послужить. Не дай мне поколебаться в моей решимости, не дай мне потерпеть неудачу с моей миссией. - Невозможно было воспользоваться хлыстом, хотя агенту страстно хотелось это сделать. К несчастью, хлыст наверняка оставил бы предательские следы.
      Еще в Конгрегации агент славился своей строжайшей дисциплинированностью. Многие приближенные с гордостью носили на себе отметины от хлыста. Но никто не мог сравниться с агентом ни по глубине, ни по числу отметин. Те дни были по-настоящему славными.
      Но задача агента казалась столь колоссальной. Еще бы - ему в одиночку предполагалось провалить программу Содружества по использованию легких авианосцев! Толкователи, в их беспредельной мудрости, страшились этих кораблей, чувствуя, что они могут склонить чаши весов в пользу ненавистного Содружества.
      - О Дух, пусть же этого не случится. На их стороне столько всего. И судостроительные верфи, и военные заводы, и вся остальная промышленность. А на нашей стороне только истина.
      "Истина и горючее". Агент поразился собственной мысли. Она была так нехарактерна, что мокак распознал в ней непосредственный контакт с самим Духом.
      - О, я недостойный, - в благоговейном экстазе прошептал агент. Затем он упал ничком и снова зарыдал, но на сей раз уже от радости. - Мы их одолеем! О Всемогущий, с Твоей помощью мы победим!
      Через двое суток, когда Редер и лейтенант Роббинс заканчивали одно из своих занятий по отработке командных навыков, Синтия нарушила уже привычный ритуал, когда она забирала подобранную для нее Редером литературу, смущенно его благодарила и вылетала из кабинета как пугливая лань, спасающаяся от лесного пожара. На сей раз она так и осталась сидеть.
      Язык лица и тела девушки был таким откровенным, что Редер тут же понял - она или страшно нервничает, или чем-то очень расстроена.
      - Как там у вас с мистером Бутом? - поинтересовался он. - Оставил он вас в покое?
      Вопрос, похоже, Синтию удивил - брови ее слегка приподнялись.
      - Да, сэр. Он меня совсем в покое оставил.
      И она снова погрузилась в молчание, с некоторым ожиданием поглядывая на коммандера.
      "Да говори же!" - подумал Питер.
      - Лейтенант, - наконец сказал он вслух, - вам было бы совершенно позволительно задать вопрос или сделать заявление, не вынуждая меня их из вас клещами вытаскивать. - Он немного подумал. - Если, конечно, вы не собираетесь спросить что-то действительно личное или сказать что-то предельно жестокое. Но ведь вы же этого делать не собираетесь?
      - Нет-нет, сэр, - сказала Синтия и доверительно подалась вперед. Знаете, мне кажется, я могу найти способ разрешить вашу проблему, сэр.
      - Мою проблему? - спросил Питер. "Какую проблему? - подумал он. Целлюлит, дурной запах изо рта, раннее облысение? Так или иначе, я в серьезной беде, если мне помощь Синтии потребовалась".
      - Я имела в виду вашу проблему с пилотированием, сэр. - Сказав это, девушка, похоже, испытала великое облегчение.
      А у Редера, напротив, внутри все сжалось. "Кажется, я тут что-то насчет предельной жестокости сказал? Нет, только не это", - подумал он, заметив, что Синтия, не замечая его дискомфорта, собирается продолжать.
      - Я больше не летаю, лейтенант, - лаконично заметил он.
      - Только потому, что нынешнее оборудование не соответствует вашим потребностям, - с жаром откликнулась девушка. - Но оно может соответствовать, и этого будет не так сложно добиться.
      - Лейтенант, - сквозь зубы процедил Редер, - мне сказали, что нет никакой возможности...
      - Честно говоря, сэр, это потому, что на данный момент, быть может, вы один такой. Поэтому они просто не хотят тратить на эту проблему время и деньги. Но, сэр, эта война только еще разгорается, и в дальнейшем масса людей будет страдать от ранений, подобных вашему. - Синтия уже выглядела порядком разгоряченной. - А решение такое простое!
      "Черт тебя подери, - подумал Питер. - Как же ты не понимаешь, насколько это болезненная для меня тема? Дерево бы уже сообразило, что я не желаю об этом говорить. Камень бы сообразил. Даже Бут бы сообразил!"
      Он развел руками.
      - Что вам от меня нужно? - спросил он чуть громче, чем следовало.
      - Тут проблема обратной связи, - заметила Синтия, словно его не слыша.
      "Я бы тоже так сказал", - с горечью подумал Редер.
      - Этот протез не может с компьютером "спида" взаимодействовать, продолжила девушка. - Но с вашим запястьем это никак не связано! Сухожилия в вашем запястье почти так же чувствительны к движениям, которые вам нужно делать, как и ваши пальцы, да и химический компонент безусловно там есть. Синтия с надеждой посмотрела на коммандера, глаза ее горели энтузиазмом. Все, что на самом деле нужно, это протяжение, - заключила она.
      Редер беспомощно ощутил, как челюсть его отпадает. "Боже, - подумал он. - Она права. Решение должно быть совсем простое".
      - Так что вам от меня нужно? - снова спросил он.
      Девушка сжала руки у себя на коленях.
      - Мне нужно четыреста долларов, - призналась она. - Для оплаты расходов на разработку.
      Редер потер пальцем под нижней губой.
      - Если я дам санкцию на выделение средств, - заметил он, - ваше изобретение будет принадлежать Содружеству.
      - На самом деле, раз уж на то пошло, мне третья часть валовой прибыли причитается. И мне этого более чем достаточно. - Синтия пренебрежительно махнула рукой. - Я инженер, а не бизнесвумен.
      Редер ушам своим не верил. Его наивная маленькая Синтия совсем как настоящая бизнесвумен вещала. "А что до меня, - подумал он, - то я-то уж точно инженер, а не богатый спонсор. И все-таки мне этого страшно хочется. Но как я могу это оправдать?"
      Питер машинально принялся выстукивать пальцами правой руки ритм, которому учил его физиотерапевт. Несколько секунд спустя он это понял и прекратил.
      - Ладно, - сказал он Синтии. - Я дам санкцию на выделение средств.
      Мрачнее тучи, Редер сидел в баре у Паттона, испытывая очень слабую жалость к себе. Он не обращал внимания на радостные голограммы, что покрывали почти все стены пляжами, пальмами и смеющимися людьми с прекрасным загаром и неправдоподобным минимумом одежды. Он даже не обращал внимания на шелест волн, накатывающих на пляж, а также на предельно реалистичный запах океана и водорослей. День вышел тяжелый. Вспоминая первую его половину, Питер аж зубами заскрипел.
      - Семь "спидов"? - переспросил завскладом. - Вы говорите - семь?
      У него был тот же певучий акцент, что и у капитана Бетаб, но на этом, если не считать цвета лица, их сходство заканчивалось. Мужчина был приземистый, очень пухлый, и всем своим обликом напоминал того, кем, собственно, и являлся: армейского бюрократа. Кабинет его тоже выглядел в точности как должен был выглядеть кабинет заведующего складом военного имущества. Не лишенный известной роскоши, со множеством сувениров. Ковер на полу напоминал настоящий кашмирский. "Мне за такой ковер три года ишачить", - подумал Питер.
      - Да, - подтвердил он, титаническим усилием воли выскребая из себя последние остатки терпения. - Знаете, лейтенант, там такая штука бывает бой называется. Вещи в ней страшно изнашиваются. Мы только что крупное сражение с целой вражеской эскадрой провели. Это на тот случай, если вы не в курсе.
      - Семь "спидов", - снова заныл мужчина. - Ах, я полагаю, это в высшей мере избыточно.
      Редер вздохнул и устроился поудобнее, собираясь поторговаться.
      Складские работники почему-то всегда вели себя так, словно то, что они считали возможным выдать, использовать вообще не предполагалось. А что до потери "спидов"! Как будто "Непобедимый" только тем и занимался, что бессовестно "спиды" транжирил. А оружие, запчасти и горючее там щедрой рукой разбрасывались налево-направо без всяких мыслей о стоимости военного имущества или о том, что другие того же самого дожидаются.
      Редер знал, что запросы "Непобедимого" имеют приоритет, и складские работники знали, что он это знает. Но даже при всем при том игра требовала того, чтобы он, метафорически выражаясь, со шляпой в руке на коленях к ним подползал и униженно клянчил то, что они и так без вариантов должны были ему выдать. А им полагалось вести себя так, словно каждая волновая направляющая или генератор поля из их личных пенсионных фондов поступали.
      - Ладно, я получил, что хотел, - пробормотал Питер себе в стакан, стараясь изгнать из памяти свидание с завскладом, точно кошмарный сон.
      Затем он позволил себе краткое мечтание, в котором он снова вел эскадрилью, а общение с гнусными скрягами на складе военного имущества не было даже легким облачком на его горизонте. Питер нежно улыбнулся.
      "Может статься, это реально, - подумал он. - Как знать, быть может, Синтия все это провернет". По крайней мере, Питер в это верил. Ее идея имела определенные достоинства, а схемы, которые она ему набросала, выглядели многообещающе. "Как бы это было чудесно", - подумал он.
      Тут Питер взглянул в зеркало и увидел там вторую причину того, почему день сегодня вышел тяжелый. Он пригласил капитан-лейтенанта Сару Джеймс пойти с ним пообедать, а она ему отказала. Дескать, другие у нее планы имелись. И теперь она сидела позади него за столиком вместе с несколькими другими офицерами с "Непобедимого".
      "Могла бы и меня пригласить", - подумал Питер. Впрочем, он заметил, что в ее компании не было ни одного пилота "спида". "Интересно, - с неудовольствием подумал он, - как далеко у нее этот антиспидовский предрассудок заходит".
      Питер также заметил, что их глаза довольно часто встречаются в зеркале. "По крайней мере, она помнит, что я существую", - подумал он и глотнул из стакана. Никак он не мог эту женщину понять. Его еще никогда не отвергали только на том основании, что он когда-то пилотировал "спид". Раз уж на то пошло, то, когда он летал на "спиде", это скорее было определенным социальным преимуществом. Слава, доблесть, "а я на таком черном летаю", "ух, как мы им вчера врезали" и все такое прочее.
      "Хотя быть отвергнутым - тоже занимательный опыт, - подумал Питер. - Но только никому его не рекомендую". Снова поймав в зеркале глаза Сары, он подмигнул. Она тут же опустила голову и притворилась, что не заметила. "Эх-ма", - вздохнул Питер и сделал еще глоток.
      Сара так и не подняла глаза, и его внимание вскоре рассеялось. Еще одной причиной, почему день вышел тяжелый, была его перепалка с Джоном Ларкином. Тот радостно ему сообщил, что по станции ходит хохма, будто "Непобедимый" переименовали в ККС "Каверза" с позывными "Не бей лежачего!", после чего Редер устроил квартирмейстеру словесную порку, за которую теперь себя корил.
      "И все-таки, - размышлял Питер, - офицеру следует сто раз подумать, прежде чем такую дурацкую шутку про свой родной корабль распространять. Это все равно как собственную мать публично позорить". Редер не горел желанием видеть Ларкина за завтраком. "Но будь я проклят, - подумал он, - если знаю, кому из нас теперь извиняться. А, черт с ним. - Он вздохнул. - Каждому дню свои заботы, как мой папаша говаривал".
      Питер встал с табурета, кивнул Саре и прошел в ресторан. "Поесть, что ли, на радостях?" - мрачно подумал он.
      В местном грибном меню даже лоханутые торчки имелись. Причем свежие.
      ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
      - Ко мне идет торпеда с донесением, - холодным, профессиональным голосом сообщила Луиза Хайфер. - Транслируется тревожный код Космического Отряда "а-семь". Готовлюсь принять сброс данных. Принимаю.
      Центр коммуникаций и транспорта базы "Онтарио" представлял собой большой круглый зал в самом сердце всей гигантской конструкции с пультами управления по всем стенам, кроме входных дверей в задней его части. Еще немалое число полукруглых пультов покрывало пол, смыкаясь вокруг дежурного старшины за столом в самом центре. Зал был неярко освещен голубым свечением многочисленных телеэкранов на пультах, а слышался там лишь негромкий шелест голосов.
      В зале тут же появился вахтенный офицер. Торпеды с донесениями обычно посылались с кораблей, по той или иной причине терпящих бедствие. Подойдя к центру, он встал рядом с рабочим местом старшины Хайфер.
      - Военный код, сэр, - сказала Луиза. Капитан-лейтенант Поттс стоял, нетерпеливо похлопывая по своему наушнику, пока запись наконец не прошла.
      - ззз... ККС "Неу... ззз... уходим от мока... ззз...
      - Очистить никак нельзя? - рявкнул капитан-лейтенант.
      - Никак нет, сэр, - спокойно отозвалась старшина Хайфер. - Слишком далеко. И я не могу изменить законы физики, даже если мне этого очень хочется.
      - Откуда оно идет? - спросил Поттс, обшаривая глазами ее пульт в поисках нужных ему ответов.
      - Транзитная точка номер два, сэр. - Луиза повернулась к вахтенному офицеру. - Та, что на границе с мокаками.
      Командующий базой Монтгомери внимательно слушал доклад капитан-лейтенанта, мысленно уже прикидывая, кого ему придется послать.
      - Капитан Каверс, - сдержанно кивнул он человеку, стоящему перед ним по стойке "вольно". - "Неустрашимый" возвращается с рейда на перерабатывающие заводы мокаков, и у него полный трюм антиводорода. Его преследуют три мокакских истребителя и легкий ракетоносец повиан. В бою "Неустрашимый" потерял все свои "спиды" и потерпел серьезный урон. Как мы понимаем, наших товарищей так плотно преследовали на момент отправки торпеды с донесением, что они сомневались в том, что им удастся оторваться от врага даже в Транзите. Впрочем, не нужно быть гением, чтобы прикинуть, куда они направляются. Кроме как на базу "Онтарио", им деваться просто некуда. Надеюсь, вы поняли мою дилемму, капитан Каверс, - добавил Монтгомери.
      - Я предлагаю послать "Дифенбакера" и "Маккензи", командующий, уверенно сказал Каверс. - Мы еще толком не восстановились.
      Монтгомери погрузился в раздумья. "Нам явно что-то посерьезней потребуется", - решил он. К несчастью, все крупные боевые корабли эскадрильи Антареса были в космосе, упреждая возможную атаку мокаков - как теперь становилось ясно, ложную. Так что "Непобедимый" становился очевидным выбором. Но его "спиды" пострадали в последней стычке, и он еще только пополнял боекомплект...
      - Очевидным выбором для этой операции, сэр, будет "Каверза", - не долго думая, ляпнул капитан-лейтенант. А потом замер как вкопанный, когда лицо командующего стало наливаться краской, а глаза его засверкали. Что касалось лица Каверса, то оно было словно из стали вырезано.
      - Я не потерплю подобных вольностей в своем присутствии, капитан-лейтенант! - проревел Монтгомери, привставая из кресла и стремительно подаваясь к столу. - Терпеть не могу кличек, в особенности столь неподобающих, а если вы и дальше будете ими злоупотреблять, то я дам вам хороший повод изменить ваше поведение. Я достаточно ясно выразился, капитан-лейтенант?
      - Так точно, сэр. - Капитан-лейтенант стал искать спасения в стойке "смирно", этом армейском поведенческом эквиваленте защитного камуфляжа. "Просто не верится, что я такое сморозил!" - думал он.
      - Капитан Каверс - один из лучших офицеров во всей армии, капитан-лейтенант. Нам повезло, что мы вместе с ним служим. И я не потерплю, чтобы какой-то нахальный младший офицер, который еще даже на палубу боевого корабля не ступал, не говоря уж о том, чтобы участие в настоящем бою принимать, пробавлялся шуточками на счет капитана Каверса или его команды. Это вам ясно, капитан-лейтенант?
      - Так точно, сэр. - Вышло еще громче, чем раньше.
      - Впрочем, так уж получается, что вы правы. "Непобедимый"... - тут Монтгомери сделал паузу, чтобы сверкнуть взором на теперь уже окончательно униженного капитан-лейтенанта, - представляется единственным кораблем, который мы можем послать. Мои извинения, капитан, - обратился он к Каверсу. - Других просто нет. Сделайте все от вас зависящее, чтобы как можно скорее их отправить, - рявкнул он несчастному капитан-лейтенанту. Свяжитесь с "Дифенбакером" и "Маккензи" и оповестите их. А связь с "Непобедимым"... - еще одна ядовитая пауза, - оставьте мне. Все, вы свободны.
      - Благодарю вас, сэр. - Пожалуй, никогда еще ни один подчиненный так не радовался тому, что командир его отпустил. Капитан-лейтенант отдал честь, четко развернулся и как на параде промаршировал за дверь кабинета командующего базой, до смерти обрадованный тем, что сумел пережить знаменитую вспышку гнева генерала Монтгомери.
      - Еще раз мои извинения, капитан Каверс, - сказал командующий базой. Это действительно не задание для легкого авианосца. Будь у меня пара крейсеров или, еще лучше, линейный корабль...
      - Но их у вас нет, сэр. Так что "Непобедимый" будет рад с честью выполнить это задание.
      Каверс решил сэкономить время и провести совещание по интеркому. Ознакомив своих офицеров с создавшимся положением он перешел к получению ответной информации.
      - Коммандер Редер, - сказал капитан, - что у нас на главной
      - К полету готовы двадцать пять "спидов", сэр. Четыре были уничтожены в бою с повианами, четыре мы распатронили, поскольку они были слишком тяжело повреждены для ремонта, два ожидают запчастей, и у нас по-прежнему два пилота в лазарете. - Редер немного подумал. - Горючего у нас хватит, сэр. А вот запчастей явно недостает. Если что-то существенное выйдет из строя, еще один пилот окажется не у дел.
      - Принято к сведению, коммандер. - Каверс повернулся к Ларкину. - Есть возможность исправить ситуацию с запчастями? - спросил он. - У нас только три часа, однако командующий базой заверил меня, что работники Базового склада будут как никогда готовы к сотрудничеству.
      - С вашего разрешения я немедленно за это примусь? - Ларкин в ожидании приподнялся.
      - Вам известны потребности коммандера Редера, квартирмейстер? - спросил капитан.
      - В вашем компьютере, Джон, есть копия моего списка, - сказал Редер. И, разумеется, Базовый склад тоже должен таковой располагать. Без списка в руках я вам с ними разговаривать не рекомендую.
      - Не беспокойтесь, коммандер, их привычки мне знакомы, - слегка натянуто отозвался Ларкин.
      Редер ладонью прикрыл лукавую улыбку. Квартирмейстер уже двое суток так дулся. "Совсем как школьник", - подумал Питер.
      - Нет нужды вам объяснять, - продолжил Каверс, отпустив Ларкина, - что нам придется нешуточно подсуетиться, чтобы подготовить "Непобедимый" к старту за тот короткий срок, который у нас есть. Так что, полагаю, самое время за это взяться.
      - Капитан, - вмешался Редер, поднимая руку. - Раз нам не хватает "спидов" до полного комплекта, быть может, сделать запрос на небольшую эскадрилью из местных машин, которую мы бы у себя разместили?
      - Отличная мысль, коммандер. А насколько небольшую?
      - На главной палубе есть место для восьми "спидов", капитан, - сказал Редер.
      - Но при этом, - вмешался командир эскадрильи, - у нас сидят без дела шесть пилотов, так что для дополнения эскадрильи нам придется только двоих занять.
      "Если ты сможешь найти двух пилотов, желающих лететь в незнакомом "спиде" на боевое задание под командой человека, которого они первый раз в жизни видят", - подумал Питер. С другой стороны, у "Непобедимого" теперь возникала постоянная нужда в четырех пилотах. Редер поежился при мысли о том, что именно его идея привела к их гибели. "Так или иначе, все это будет первым долгом расцениваться как практическая демонстрация их способностей, подумал Питер. - Гнусно, но ничего не поделаешь". Между пилотами всегда существовало жесткое соперничество, а "Непобедимый" был желанным местом службы.
      - Я подумаю, - сказал Каверс.
      Редер испытал облегчение. "Поначалу все будет очень тяжело - подумал он. - Ожидаются бои за территорию между пилотами и даже между командирами эскадрилий. Но только до того момента, как они в настоящий бой вступят. А потом все они вдруг обратятся в самые безотказные военные машины, какие только на свете бывают". Он уже раньше такое наблюдал.
      "Но будет столько пререканий, - подумал Питер, - что в тот момент, когда это случится, это покажется настоящим чудом. По крайней мере, так до сих пор бывало", - мысленно добавил он, постукивая по своему деревянному бруску.
      - Не понимаю, почему мои люди должны свои "спиды" передвигать, пожаловался Шелдон, наблюдая, как одну из больших машин катят вперед.
      - Ваши люди их не передвигают, - отозвался Редер, наблюдая за тем, как сигнальщик направляет "спид" на новую стоянку. - Этим техники занимаются. "И весьма неуклюже", - мрачно подумал он.
      Поскольку все техники как можно тесней прижимались к "спиду", компьютеризированные направляющие механизмы, встроенные в пол главной палубы, были в данном случае бесполезны. В свое время, только еще обучаясь, все усвоили навыки старомодной работы, но поскольку с тех пор утекло много воды и никто не ожидал, что эту процедуру придется выполнять вручную, шла она мучительно медленно.
      Шелдон нетерпеливо хмыкнул.
      - Не цепляйтесь к словам, коммандер. Разумеется, меня интересует, почему те пилоты не могут свободные стоянки занять.
      "Тебя, Шелдон, сейчас две вещи тревожат, - подумал Редер. - Во-первых, эта ерунда с территорией. Они еще сюда не прибыли, а ты уже опасаешься, как бы лицо не потерять. Что же до второй вещи, то это чистое суеверие. Никто из твоей эскадрильи, включая тебя самого, не хочет "стоянку мертвеца" занимать, потому что все до смерти сглаза, проклятия или еще черт знает чего боятся. Но я всей этой чепухе потворствовать не намерен". Хотя, чтобы быть до конца честным, если бы Редер все еще летал, он вполне мог бы испытывать совсем иные чувства.
      - Прежде всего, командир эскадрильи, здесь вопрос уважения. Не думаю, что вы и впрямь хотите незнакомым пилотам эти стоянки предложить. - Тут Редер заметил, как Шелдон неловко ежится. Такая мысль ему, очевидно, никогда в голову не приходила. "Один-ноль в мою пользу", - удовлетворенно подумал Питер. - Во-вторых, мы еще не знаем, что именно мы получим. А некоторые из старых моделей заметно крупнее современных. Я так прикидываю, что готовиться надо к худшему. Мы также не знаем, какой опыт посадки на авианосец будут иметь эти пилоты. - Он пожал плечами. - С этим можно будет при необходимости по ходу дела разобраться, но место нам нужно прямо сейчас освободить.
      - Да, конечно, - задумчиво произнес Шелдон. - В таком ракурсе я об этом не думал.
      Что касалось ракурса, то Редер прекрасно знал, что командир эскадрильи имеет в виду те четыре злосчастные стоянки, а вовсе не относительные размеры "спидов" разных поколений или возможную неопытность пилотов. "Но у меня уже на все это времени нет, - подумал он. - И терпения тоже".
      - Где вы собираетесь тех людей разместить? - спросил Редер. Установка "спидов" была его проблемой, а вот все, связанное с пилотами, ложилось на Шелдона.
      - Боже мой! - воскликнул Шелдон. - Я даже об этом не подумал!
      Редер удостоил его взора, в котором ясно читалось: "Так иди и подумай". Затем, оглянувшись на оживленную палубу, он рявкнул в нашлемный микрофон:
      - Голову ниже, Соуза!
      Один из техников, что направляли "спид" к новому месту стоянки, резко пригнулся, едва не вписавшись головой в край припаркованной рядом машины.
      Редер настроил свой интерком на общую трансляцию.
      - Всем в оба смотреть. Машины сейчас не на своих местах, так что потом без претензий. - Тут он заметил, как ар-Рашид чуть ли не под руки провожает двух растерянных техников к их "спиду".
      - Ладно, - проворчал Шелдон, - я лучше пойду. У меня масса работы.
      "Быть не может", - с насмешкой подумал Редер.
      - Тогда не позволяйте мне долее вас задерживать, - сказал он вслух. Благодарю вас, командир эскадрильи, что нашли время со мной поговорить.
      - Ничего-ничего, коммандер. Был очень рад. Желаю успешно поработать. И Шелдон все-таки поплелся заниматься своими делами.
      Питер с искренней и доброй улыбкой посмотрел ему вслед. Непомерно высокое самомнение, которое даже помешало ему расслышать в голосе Редера явную иронию, только делало командира эскадрильи человечнее. А следовательно, и симпатичнее. Затем Питер развернулся обратно и с головой ушел в бурлящий на главной палубе водоворот, надеясь разобраться с ним до появления на борту "Непобедимого" новых членов команды.
      Питер, Синтия и ар-Рашид бок о бок стояли у окна в стене кабинета Редера, оглядывая главную палубу. Наружные ворота были раскрыты, и голос компьютерного диспетчера направлял подлетающую эскадрилью.
      Редер настоял на развертывании магнитных грейферов, прекрасно понимая, что прибывающих пилотов возмутит такой откровенный намек. "Но лучше лишняя предосторожность, чем горькие сожаления", - сказал он себе.
      Грейферы в основном использовались при обучении. Они обладали способностью хватать или отталкивать "спид", приводя его куда следует даже против воли пилота.
      Первый из вновь прибывших летчиков явно в такой помощи не нуждался. Он сел с таким блеском, что ему даже сам Редер позавидовал. Особенно принимая во внимание древность той машины, на которой ему приходилось летать.
      - О Господи, - негромко произнес ар-Рашид. - Это же вторая модель.
      - Я думала, их теперь только в музее можно увидеть, - завороженно выдохнула Синтия.
      Редер оценил выражение ее лица и улыбнулся. Девушка просто сияла. Она явно не могла дождаться того момента, когда эти машины можно будет руками потрогать. Формально они уже на вооружении не состояли, но фактически были допущены для работы с фиксированных баз и орбитальных оборонительных фортов.
      - Помните, - негромко сказал он ей, - они к нам только с визитом.
      - Так точно, сэр, - ответила Синтия, но было совершенно очевидно, что ни на чьи слова она уже никакого внимания не обращает.
      Вторая, третья и четвертая машины прибыли без изящества первой, но вполне компетентно. Редер отвернулся от окна и принялся просматривать отчет о полученных запчастях. "Раз я их все-таки вытребовал, - подумал он, - могу на всякий случай и изучить".
      - Семь штук есть, - сказал ар-Рашид. - Как удачно, что мы там гайки закрутили.
      Синтия утвердительно хмыкнула.
      - О Господи! - вдруг вырвалось у старшины. Редер вскочил на ноги и развернулся к окну раньше, чем успел набрать воздуха для естественного вопроса, в чем дело.
      Последний из вновь прибывших "спидов" шел по такой траектории, что неизбежно должен был врезаться в борт "Непобедимого". Компьютерный диспетчер это сознавал и пытался заставить пилота либо изменить траекторию, либо сделать новый заход.
      - Ваши приборы дают ошибочные показания, - сказал диспетчер. - Опустите нос на два пункта. - Последовала пауза, никакого изменения траектории Редер не заметил. - Отмените причаливание и зайдите снова, - сказал диспетчер.
      Однако летчик все упорствовал. Либо упорствовал, либо оцепенел от страха и работал на автопилоте.
      - Хорошо, что вы настояли на том, чтобы грейферы развернуть, - тихо произнес застывший, как статуя, ар-Рашид.
      - Я приказала команде настроить их на максимальный охват, - сообщила Роббинс.
      - Хорошо, - похвалил ее Редер. - А я приказал включать их при первых же признаках неувязки.
      - Отмените причаливание, - настойчиво повторил диспетчер, хотя теперь было бы чудом, сумей пилот это проделать.
      "Там, где любой нормальный человек уже от страха бы трясся, - подумал Питер, - компьютерный диспетчер лишь слегка голос повышает".
      - Мы ведь сообщили диспетчеру, что магнитный грейфер задействуем? спросил он.
      Синтия и старшина переглянулись, затем посмотрели на Редера. И дружно помотали головами.
      "Вот те на, - подумал Питер. - А "спид" совсем рядом".
      - Я уже начинаю сомневаться, дали мы грейферной команде отмашку или нет, - пробормотал он затем.
      Роббинс и ар-Рашид медленно повернули к нему головы, их широко раскрытые глаза были полны страха.
      - Я думал... вы им сказали, сэр, - с запинкой произнес старшина.
      - Я т-тоже, - еле-еле выдавила из себя Синтия.
      - Ладно, не тряситесь, - успокоил их Редер. - Я сказал. Хотя... ага, вот теперь они его зацепили.
      "Спид" по крайне опасной траектории уже подходил к самому борту "Непобедимого" - но тут вдруг словно бы на мягкую стенку наткнулся. Пилот попытался отвернуть и заскользил вбок, по-прежнему стараясь вырваться из грейферной хватки.
      - Чем это он там, черт возьми, занимается? - в гневном изумлении вопросила Синтия.
      - Сомневаюсь, что он хочет грейфер одолеть, - качая головой, отозвался ар-Рашид.
      "Интересно, - хмурясь, подумал Редер, - сможем мы его потом назад отослать, а "спид" себе оставить?" Боевая машина по-прежнему вовсю силилась высвободиться, пока грейфер тащил ее на себя и разворачивал вбок, к главной палубе.
      И тут из интеркома у себя за спиной Редер услышал нечто такое, чего он никогда в жизни услышать не ожидал.
      - Выруби мотор! - вдруг проревел компьютерный диспетчер. Все трое разом повернулись и в полном изумлении воззрились на панель. А когда они повернулись обратно, то увидели, что пилот наконец-то повиновался, и грейферная команда принялась аккуратно заводить его "спид" на посадку. Огромные ворота начали закрываться. Без единого слова все трое вышли из кабинета и с одинаковыми выражениями плохо сдерживаемой ярости на лицах торопливо направились к главной палубе.
      Питер уже готов был зубами прогрызть себе дорогу, когда давление наконец выровнялось и внутренние ворота начали подниматься. Прошмыгнув под ними, они с Синтией и старшиной по четкой прямой устремились к той машине, что прибыла последней.
      Пилот уже поднял верх кабины и как раз оттуда выбирался.
      Лейтенант Роббинс вдруг остановилась как вкопанная, насупившись и уперев подбородок в грудь.
      Редер же продолжал идти бок о бок со старшиной. К тому времени, как они добрались до "спида", пилот уже спустился на палубу и снимал шлем.
      - Вы когда-нибудь на авианосец садились? - свирепо вопросил Редер.
      - Много раз, коммандер, - отозвался невысокий, худощавый мужчина. - На тренажере.
      - Паршивый это был тренажер, - прорычал ар-Рашид.
      - Вы понимаете, лейтенант, что чуть было в этот корабль своим "спидом" не врезались? - ровным голосом поинтересовался Редер.
      - Только в самом конце понял, - ответил пилот. - Я понятия не имел, что с моей машиной творится, когда вы меня прихватили, а приборы показывали, что все как нельзя лучше идет.
      - Как нельзя лучше? И вы им поверили? Даже когда диспетчер приказал вам осадить назад и еще раз зайти? - изумленно спросил коммандер.
      - Честно говоря, - сказал пилот, выглядя немного смущенным и порядком измотанным, - чем ближе я к "Непобедимому" подходил, тем хуже диспетчера понимал.
      - Но ведь вы выключили мотор, когда он вам велел, - заметил Редер.
      - Это потому что он заорал. Тогда я его мигом понял. А так мне его по пять раз переспрашивать приходилось. - Пилот сердито глянул на коммандера. Во всей этой неразберихе "Непобедимый" виноват, - добавил он.
      - "Непобедимый"? - Питер ушам своим не поверил. - Мы виноваты в том, что вы, черт побери, пилотировать ни хрена не умеете? - Он с огромным трудом сдержал свою ярость. - Не потрудитесь ли объясниться, лейтенант? - с пугающим спокойствием предложил он пилоту.
      - Никто даже не упомянул о том, что вы магнитный грейфер развернете, коммандер, - ответил тот. - Если бы меня предупредили, я бы сразу же попросил его отключить. Он мне все приборы запорол и компьютер загадил.
      Редер какое-то время просто на него смотрел, слишком ошарашенный, чтобы заговорить. Затем он привел в порядок свою осанку и в конце концов сумел вымолвить:
      - Магнитные грейферы не могут на приборы влиять. Там защита от электромагнитного импульса работает.
      - На первой модели не работает, - сказала Синтия. Питер и ар-Рашид медленно переглянулись. Затем они так же медленно повернулись и посмотрели на "спид". Он был процентов на двадцать больше "спидов" четвертой модели, которыми был укомплектован "Непобедимый". Их опытные глаза тут же переметнулись к узлам датчиков и оружейным гнездам.
      - Я должен был сразу это понять, - сказал старшина. - Ведь это последняя машина, из которой пилот должен был вот так выкарабкиваться.
      - А что этот раритет за стенами музея делает? - в благоговейном ужасе спросил Редер.
      - Вообще-то нам постоянно новые обещают, - оптимистично отозвался пилот. - Но пока что вы, ребята, все себе прикарманиваете.
      Питер вздрогнул. "Да, похоже, так оно и выходит", - подумал он. Оглянувшись, он увидел, что к ним торопливо приближается Шелдон. Остальные пилоты со станции уже кружком вокруг них собрались.
      - Это командир эскадрильи Шелдон, - громко объявил Питер, когда тот подошел. - Он и его люди о вас позаботятся. А когда вы обустроитесь, я буду рад вас познакомить с командами обслуживания. - Широко улыбаясь пилотам, он от всей души надеялся, что все они сейчас умотают на долгий инструктаж и дадут ему, Роббинс и ар-Рашиду шанс вдоволь поползать по этой классике.
      Питер всегда мечтал летать на первой модели.
      ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
      "Неустрашимый" вышел из Транзита в тридцати астрономических единицах от Антареса и базы "Онтарио". Капитанский мостик был сплошь залит сине-красным перемигиванием лампочек тревожной сигнализации и переливчатым мерцанием вышедших из строя компонентов; давление там по-прежнему было, но персонал командной палубы работал в скафандрах с открытыми лицевыми пластинами и без перчаток. Точно так же поступали и члены аварийных бригад контроля за повреждениями. Попеременно молясь и ругаясь, они выдергивали неисправные компоненты и ставили на их место запасные. Они также без конца латали, паяли и клеили, лихорадочно импровизируя в неистовстве организованного хаоса. В разреженном воздухе сильно пахло озоном, а от темных пятен на нескольких пультах тянулись менее приятные ароматы.
      Индикатор скорости в нормальном космосе упорно держался на отметке в две сотых "цэ". Ровно столько же было перед тем, как они сделали последний отчаянный бросок в Транзит.
      - Падди, - рявкнула капитан Монтойя в свой интерком. - Нам прямо сейчас эти моторы нужны!
      - Ничего не выйдет, капитан, - отозвался инженер-механик.
      В его низком голосе с сильным новоирландским акцентом звучала неподдельная озабоченность. Вглядываясь в экран голодисплея, Монтойя видела у него за спиной, в обширных полостях машинного отделения, хаос еще почище, чем на капитанском мостике. Когда защитные поля получили перегрузку, они дали откат через системы поддержки; там предполагалось быть стопорам и механизмам аварийной работы, но они порой тоже перегружались. Массивные сверхпроводящие магистрали разлетались точно картечь, когда выбросы энергии давали зашкал за красную черту, сея разрушение в самом сердце корабля. В одном углу под какой-то рогожей лежал ряд тел, а судовой капеллан, чье лицо наполовину скрывала окровавленная повязка, совершал над ними похоронный обряд. К несчастью, в том ряду находились почти все офицеры машинного отделения. Уцелевшие члены команды были в белых изолирующих скафандрах, и дуговой разряд, то и дело мелькавший между кабелями, наглядно демонстрировал, почему.
      - Третий и четвертый реакторы пришлось заглушить, сэр. Баки получили страшную трепку при последнем выбросе, когда нас плазменным разрядом долбануло. С работающими первым и вторым нам столько "дельта-вэ" из реакционной массы просто не выжать. И мне очень не нравятся флуктуации полей в первом баке. Он не сдюжит, если я еще хоть чуть-чуть тяги добавлю.
      - Сотворите мне чудо, Падди. Меньшего я от вас не приму. Все, конец связи.
      Прервав связь, капитан Монтойя откинулась на спинку кресла и стала наблюдать за тем, как работают ее люди. Урон был нанесен очень серьезный. Удивительно было, как они вообще через Транзит проскочили, но она знала, что мокаки и их союзники по-прежнему сидят у них на хвосте. Внезапно интерком опять ожил.
      - Сэр, я принимаю сообщение! - воскликнула молодая связистка. В ее хриплом от изнеможения голосе прозвучала надежда.
      - Дайте, пожалуйста, послушать, - спокойно сказала Монтойя.
      - Капитан-лейтенант Сара Джеймс с ККС "Непобедимый" запрашивает ККС "Неустрашимый". Вы на приеме?
      - На приеме, капитан-лейтенант. Говорит капитан Кэтрин Монтойя.
      - Капитан, я передовой разведчик с "Непобедимого". Он в двух часах позади нас. Каков ваш статус, сэр?
      Прежде чем ответить, Монтойя поморщилась, словно что-то очень невкусное попробовала.
      - Как вы можете судить по той скорости, которую мы развиваем, капитан-лейтенант, наш статус очень скверный. Два мотора заглушены, полетная палуба не действует... - Она с трудом сглотнула. - Все наши "спиды" потеряны. Мы также потеряли девять лазерных гнезд. У нас серьезная пробоина в корпусе, и треть отсеков разгерметизирована. Еще у нас тяжелые потери в живой силе.
      Это был один из способов сказать о том, что одна треть твоей команды мертва, а другая треть ранена.
      - В последние несколько минут перед транзитным прыжком мы получили два прямых попадания из тяжелых плазменных орудий. Откат поля вывел из строя половину всей электроники на корабле. Кроме того, капитан-лейтенант, менее чем в двух часах позади нас идет слишком много вражеских судов. - Тут Монтойя перевела дыхание, сдерживая страх за своих людей и за свой корабль. - Мы также везем с собой шестимесячный запас антиводорода. Поэтому мы такая желанная мишень.
      - Ясно, капитан, - четко сказала Сара. - Мы привели с собой два истребителя и тридцать шесть "спидов". Так что мы сможем дать им по рукам, если они слишком загребущими станут. Впрочем, уверена, сэр, вы их и сами уже по первому разряду обработали, - добавила она.
      - Сделали, что смогли, - сухо сказала Монтойя.
      - Я запросила у капитана Каверса эскадрилью для вашего сопровождения, сэр, - сообщила Сара. - Они доберутся до нас гораздо раньше, чем мы встретимся с "Непобедимым".
      - Это хорошо, - отозвалась Монтойя. - А то те, что за нами, явно без тормозов. Они, судя по всему, любой ценой намерены наш груз уничтожить.
      Она не стала добавлять, что если они сойдутся достаточно близко для серьезного боя и антиводород рванет, враг также будет уничтожен. Они тогда превратятся в небольшую, но очень активную звезду. Всем было известно, какие мокаки фанатики. Кроме того, насколько они знали, повианский корабль мог перенести взрыв.
      - Вам лучше предупредить своих коллег, что эти повиане - первоклассные стрелки. И их орудия бьют дальше, чем можно ожидать.
      - Принято, капитан. Благодарю вас. Конец связи.
      - Добыча истекает кровью, Мастер Охоты, - сказал повианский техник своему командиру. - Она хромает и еле тащится. - В резком вибрирующем голосе звучала злобная радость.
      - И все же она убегает, - мрачно заметил Мастер Охоты. Тва'амат был крайне недоволен тем, как все развивается. У него не было ни малейшего желания умирать, а их человеческие союзники явно вели дело к тому, чтобы все они дружно погибли.
      - Мы должны предложить врагу условия сдачи, - высказался его заместитель.
      Тва'амат утвердительно щелкнул жвалами. Если не считать чуда, для всех них это была единственная надежда на спасение.
      - Я буду говорить с мокакским командиром, - сказал он.
      У него на пульте тут же вспыхнула лампочка интеркома, показывающая, что звонок принят на мокакском корабле. Однако, прежде чем капитан мокаков ответил, повианину пришлось подождать несколько тревожных минут.
      - Ну что там еще, Твоюмать? - недовольно вопросил капитан, прекрасно зная, что выраженное у него на лице презрение повиане различить не способны. - Мы заняты.
      Тва'амат понимал, что его оскорбляют. Об этом ему говорило как намеренное искажение его имени, так и грубые манеры капитана мокаков. "Ладно, человек, - подумал он, - я тоже в эту игру сыграю". И Мастер Охоты так расположил свои педипальпы, чтобы они выражали четвертую степень уважения - гораздо ниже той, какую требовал статус капитана.
      - Ваш народ понесет колоссальный урон от потери трех кораблей, - начал он. - Уничтожение того судна, которое мы преследуем, принесет вашему народу великую скорбь. Я почтительно предлагаю, чтобы мы объявили врагу условия сдачи.
      - Условия? Той мрази?
      - Нам вовсе не требуется предлагать столь отвратительным существам почетные условия, - стал успокаивать его Тва'амат. - Но безусловно лучше будет вернуть обратно нас самих и антиводород, чем погибнуть здесь и потерять все.
      - Я не стану лгать даже ради спасения своей души! - выкрикнул мокак, настолько рассерженный, что это даже повианам стало заметно. - Не говоря уж о том, чтобы лгать ради спасения всей твоей ничтожной команды! Тебе приказано преследовать этот корабль и любой ценой его уничтожить. Не докучай мне больше своими трусливыми предложениями. Конец связи!
      Какое-то время на капитанском мостике повиан царила мертвая тишина.
      - Почему мы должны умереть из-за того, что они такие идиоты? - спросил наконец Тва'амата его заместитель.
      - Мы должны умереть, потому что наша Владычица препоручила нас послу, чтобы он использовал нас, как сочтет нужным. И еще потому, что я скорее умру в бою, чем на столе у бюрократа.
      Заместитель щелкнул жвалами в знак согласия. Такая смерть была куда более предпочтительной.
      - Мы рождены, чтобы умереть, - заметил он.
      - Таков закон, - согласился Тва'амат. - Так умрем же.
      "Жми, Падди, - подумала Кэтрин Монтойя. - Делай все, что можешь".
      Поврежденные внутренние компенсаторы "Неустрашимого" зловеще мерцали. Монтойя бесстрастно ждала; если компенсаторы сдадут, все люди на борту будут раздавлены до консистенции клубничного джема. "Как странно, - подумала она. - Мы тормозим, чтобы оторваться". Они должны были согласовать курс с "Непобедимым", который на полном ходу несся в их направлении; в какой-то точке, однако, два корабля должны были пойти с одинаковой скоростью и в одном направлении, иначе они бы лишь бессмысленно друг мимо друга промелькнули.
      "Неустрашимый" тихо прошел сквозь целое облако "спидов", выпущенных наконец с легкого авианосца, и они поприветствовали его россыпью маяков опознавательной системы "друг-враг", после чего исчезли. Затем корабль проплыл между "Дифенбакером" и "Маккензи", направляясь к "Непобедимому" и долгожданной помощи.
      - Транзитная сигнатура, - сообщил дежурный у панели датчиков. Этому младшему технику в данный момент приходилось выполнять работу десяти погибших товарищей. - Еще. И еще. Четыре. Тяжелые следы, капитан. Это вражеская тактическая группа. Прут за нами вовсю - семь сотых "цэ". Судя по столбу частиц, поднимаются.
      Враг прошел Транзит и быстро приближался, но это уже была забота той тактической группы, что вылетела ему навстречу. А у капитана Монтойи и ее команды имелись свои заботы, более непосредственные.
      - Машинное на связи.
      - Давайте плохие новости, старшина.
      - Тут с антиводородными баками проблема, капитан. Когда нам досталось, их направляющие механизмы набрали перегрузку. Один из них, гад, уже рвануть собирается, - сообщил инженер-механик Патрик Кейси - или попросту Падди. От страшного напряжения его акцент еще больше усилился.
      - Спускайте его!
      Это означало провести процедуру, обратную той, при помощи которой антиводород по специально подогнанным магнитным "трубам" закачивался в баки. Мера воистину отчаянная, ибо вещество это было невероятно опасным. Но если бак лопнет... впрочем, тогда все произойдет очень быстро. И разумные вещества на всем этом витке спирали увидят свет разрушения, пока он столетиями и тысячелетиями будет нестись среди звезд.
      - Невозможно, капитан. Тот же самый перегрузочный выброс дренажную систему на этом баке запорол.
      - Сколько у нас еще времени, старшина? - спросила капитан Монтойя. Обменявшись взглядом со старпомом, она жестом приказала ему подключиться к ее интеркому.
      - Если я только не смогу найти какой-то способ это остановить, капитан, больше полутора часов мы вряд ли продержимся. - Голос Кейси звучал рассеянно и нетерпеливо, ему сейчас явно больше хотелось работать, чем говорить. Глаза его то и дело поглядывали в сторону от экрана, снимая какие-то показания, а веснушки коричневыми маячками темнели на коже еще более молочно-бледной, чем обычно. Монтойя прикусила губу.
      - Дайте нам все время, какое только сможете, Падди. Я начинаю эвакуацию, а раненых у нас больше, чем здоровых, так что время нам точно понадобится. А моторы пусть работают, только внутрисистемный курс отмените. Теперь уже их беречь незачем.
      - Есть, капитан. Я постараюсь. Конец связи.
      Монтойя с тяжелым сердцем отвернулась от монитора и стала оглядывать продолговатый капитанский мостик корабля, из которого она выжала сто процентов его возможностей, и членов команды, которые отдали еще больше. Губы ее словно бы онемели, и лишь невероятным усилием воли ей удалось заставить их образовать слова.
      - Приготовьтесь покинуть корабль.
      По разбитым коридорам "Неустрашимого" завыли клаксоны. Бригады контроля за повреждениями бросили свой сизифов труд по восстановлению функций умирающего корабля и обратили ноющие мышцы и одурелые от усталости мозги на задачу проламывания по аварийному проходу к спасательным шлюпкам, расположенным вдоль стержня, что соединял две головки условного молотка. Офицеры и сержанты сбивали здоровых и ходячих больных в бригады для переноски тяжелораненых. Среди них сновали санитары, залатывая раны, раздавая анальгетики и стимуляторы, всеми силами стараясь поддержать жизнь в обожженных, избитых, облученных телах до тех пор, пока им не будет оказана настоящая помощь.
      Капитан Монтойя дождалась, когда последние члены команды покинут капитанский мостик, затем церемонно подошла к главному компьютеру и извлекла оттуда пакет данных, который ей в дальнейшем предстояло представить следственной комиссии. Дальше последовала долгая минута молчания, после чего Монтойя захлопнула лицевую пластину своего скафандра и направилась прочь.
      - Ого, кому-то они очень не по вкусу пришлись, - пробормотал пилот "спида", когда бортовой компьютер выдал ему данные о состоянии врага.
      Утечка атмосферы; это означало торопливо залатанные пробоины в корпусе. Температура выхлопа значительно ниже оптимальной; это означало потери энергии. Визуал демонстрировал, что несколько размещенных на стабилизаторе у кормы повианского корабля гнезд либо вовсе отсутствуют, либо представляют собой светящиеся, оплавленные руины. Пустые орудийные установки на поверхности гантелеобразных мокакских судов показывали, что их дальнобойное оружие уже исчерпано.
      Один Бог знал, какие условия были внутри, сколько систем было выведено из строя, какие пробелы зияли в блоках датчиков и узлах обороны с рубежа непосредственного соприкосновения.
      - Давайте-ка мы, ребята, это выясним! - сказал он остальной эскадрилье. - Вперед!
      Питер поднял голову из-за перегородки. Теперь, когда все "спиды" в полном составе вылетели на задание, полетная палуба "Непобедимого" выглядела совсем просторной и немного одинокой. Команды обслуживания напряженно ожидали, готовые к дозаправке и перевооружению, если боевые условия позволят.
      - Коммандер Редер. - В ровном голосе капитана Каверса чувствовалось сдерживаемое напряжение. - Приготовьтесь принять спасательные шлюпки. Рабочие подробности направлены к вам вместе с санитарами для выноса раненых. - Дальше последовало быстрое и точное резюме упомянутых подробностей, которое загрузилось в потрясенный разум Редера, точно массив данных в компьютер.
      - Есть, сэр, - четко произнес Редер. "Спасательные шлюпки? - подумал он. - Раненые?"
      Это было первым указанием на то, что у "Неустрашимого" возникли такие серьезные проблемы. Впрочем, не совсем так. Проблемы возникли у команды. А корабль уже умирал.
      Питер быстро подозвал к себе лейтенанта Роббинс и ар-Рашида.
      - Спасательные шлюпки с "Неустрашимого", - сообщил он. - Команда покидает корабль. Много раненых.
      Ар-Рашид большими глазами на него посмотрел.
      - Вся команда, сэр? - От волнения его низкий голос поднялся чуть ли не до писка. - Сэр, это же три тысячи человек.
      - Уже меньше, - мрачно произнес Редер. - И половина из уцелевших ранены. - Затем они снова разошлись и проинструктировали команды обслуживания. Редер опять приставил бригаду к магнитному грейферу, а затем они подготовили палубу к приему спасательных шлюпок.
      - Порядок, люди, - объявил он в командирский рупор. - Они будут прибывать в темпе, а управлять шлюпками будут дилетанты и компьютеры. Шлюпки будут прибывать одна за другой. Нам нужно будет как можно быстрее готовить полетную палубу для дальнейшей работы. Так что ушами не хлопать. Давайте все как надо проделаем.
      В шкафчиках вдоль стен полетной палубы хранилась масса всякой всячины. В основном там были медицинские принадлежности: носилки, средства для оказания первой помощи. Редер прошел вдоль шкафчиков, открывая их пальцевым кодом, а команды обслуживания "спидов" тут же стали вынимать вещи и готовить их к эксплуатации.
      - Отлично! - внезапно сказал за плечом у Редера начальник медицинской службы Голдберг. - Нам все это пригодится. По сведениям капитана, там немалый процент тяжелораненых. - Он бросил тревожный взгляд на Редера. Похоже, по сравнению с этой работой наш последний аврал мирным чаепитием покажется.
      - Радиационных ожогов там немного, - ободрил его Питер.
      - Это правда, - сказал Голдберг тоном человека, который минуту назад потерял все, кроме именного пистолета. - Только обычные раны и декомпрессия.
      Ожидалась сорок одна спасательная шлюпка.
      - Диспетчер, мне нужна связь с прибывающими, - объявил Редер. - Общая трансляция на все спасательные шлюпки.
      - Есть, сэр... уже готово.
      - Слушайте меня все, - сказал он. - Места у нас хватит, но только-только. Поэтому постарайтесь с вашими судами не застревать.
      Для посадки на авианосец спасательные шлюпки были, мягко говоря, неуклюжи. По сути они представляли собой снабженный самым примитивным мотором и направляющей системой пузырь, который почти все время оставался всего лишь структурным элементом на корпусе судна. А кроме того, некоторые из них наверняка были повреждены.
      - Просто следуйте по курсу, который вам даст "Непобедимый", и предоставьте грейферному полю сделать все остальное. Помните, мы никого не сможем высадить, пока все не прибудут.
      Пожалуй, для такой роскоши, как переходной шлюз, спасательные шлюпки вообще не годились.
      - Мы всех вас примем. А теперь сделайте все как следует.
      Включать насосы не требовалось; они уже держали полетную палубу безвоздушной. И вот створки громадных ворот медленно заскользили в специальные пазы в корпусе. За ними ярко засияли звезды. И на фоне бархатной черноты двигались точечки бледно-голубого пламени. Спасательные шлюпки старались так согласовать свою скорость со скоростью авианосца, чтобы грейферы "Непобедимого" смогли захватить их и втянуть на борт.
      - Рискованная будет операция, - заметил Редер, облизывая соленые от пота губы.
      Роббинс мрачно кивнула.
      - Небольшая ошибка в расчетах - и они генераторы поля прямо из корпуса вырвут, - пробурчала она, лишь самую малость преувеличивая.
      Наконец все они это почувствовали - легкую зыбь и крен под ботинками скафандров. Первые четыре бледно-голубых огонька развернулись и направились к ним, напоминая неподвижное созвездие, становящееся все ярче на фоне черноты. Выплески бело-голубого пламени быстро расширились от пятнышек света до продолговатых гало, а потом все они вдруг погасли.
      - На этих спасательных шлюпках горючее строго ограничено, прокомментировал Редер. Взгляд на планки статуса справа и слева в его шлеме заставил его облегченно вздохнуть.
      Грейферные поля их уже зацепили.
      Спасательные шлюпки росли, словно бы набухая, пока пятнышки света не выросли окончательно и не сделались даже больше "спидов" - безликие продолговатые штуковины, по форме вроде тыквенных семечек, лишь с несколькими вентиляционными отверстиями на корме, только благодаря которым и можно было сказать, что это в своем роде космические корабли. Яркие световые узоры вспыхнули на панелях полетной палубы, но не привычные ориентиры для "спидов", а новые, подогнанные под размеры спасательных шлюпок. Редер хмыкнул от удивления.
      - Я с ними поработала, сэр, - сказала Роббинс. - Подумала, что это время сэкономит.
      - Отлично, лейтенант, - похвалил Питер.
      Спасательные шлюпки коснулись палубы - или, скорее, почти ее коснулись, удерживаемые грейферными полями над самой поверхностью. Фактически они были невесомы, но это не отменяло их многотонной инерции. Запуск их в движение требовал серьезной работы - то же самое и остановка.
      - Ну, народ, за работу! - воскликнул Редер.
      Мужчины и женщины бросились вперед с носилками и волокушами, а некоторые сидели в тягловых тележках. Самые предусмотрительные прихватили с собой стяжные крюки и эпоксидку. Стесненный скафандром, Редер тяжело проковылял вперед, схватил дозатор и принялся наносить мазки связующего реагента на "подбородки" спасательных шлюпок. Таким образом тягловые тележки могли прицепиться и тащить шлюпки дальше на борт.
      - Рано! - крикнул Питер. - Сперва они остановиться должны!
      Голос Питера по командному каналу заставил водителя тележки быстро поставить ногу на тормоз. И тележка из тягловой мигом превратилась в толкательную, когда многотонная инерция спасательной шлюпки неотвратимо поперла ее к дальней переборке полетной палубы. Редер вздрогнул, когда она боком уперлась в обшивку, слегка ее деформируя, а затем остановилась, переворачиваясь.
      - Живей, живей!
      Еще спасательные шлюпки, и еще - некоторые в такой тесноте, что они, садясь, аж друг о друга терлись, а одна вдруг перевернулась, точно большегрузная цистерна, и, лишенная трения, пошла крутиться колесом по просторной полости.
      - Держи ее! - рявкнул Питер, хватаясь за дозатор со связующим.
      Затем он как можно выше подпрыгнул с кабелем в одной руке и дозатором в другой, а вес скафандра тянул его вниз. Оба-на - и блямба реагента размером с кулак уже притягивала кабель к корпусу спасательной шлюпки. Сразу полсотни рук схватили кабель, а одна необычайно умелая пара прикрепила другой его конец к пиллерсу на палубе, к которому обычно привязывали "спиды". Пиллерс держался, хотя Питер ступнями чувствовал, как стонет его композитный материал; будь на полетной палубе воздух, от этого звука могли бы барабанные перепонки полопаться. А так ему был слышан только нестройный гомон в интеркоме скафандра, свист системы жизнеобеспечения, обдувающей холодным воздухом его потный загривок, да его собственное затрудненное дыхание.
      Наконец Питер заковылял дальше, следя за огромным окном в космос и чувствуя ужас, что предательски крался по его позвоночнику при виде того, как массивные спасательные шлюпки буквально расталкивают друг друга на скате у самого входа... а потом великое облегчение, когда он понял, им там так тесно только потому, что все они уже внутри. Вся сорок одна штука.
      - Давай, давай! - Питер не был уверен, чей голос он услышал, когда огромные створки наглухо захлопнулись и воздух ураганом ворвался на полетную палубу. Очень может быть, что и свой.
      Благодарение Богу, спасательные шлюпки были сконструированы так, чтобы выгружаться как можно стремительней. Выпуклости их верхних палуб раскрывались точно цветки, а днища просто расщеплялись посередине, и две их половинки обвисали по бокам. Это мигом сгрузило раненую команду "Неустрашимого" на палубу. Люди с "Непобедимого" бросились вперед, загружая носилки и тут же волоча их к теперь уже открытым переходным шлюзам. Санитары бежали рядом с носилками, прилаживая дозаторы с кровью и делая инъекции. Временами кто-то из них останавливался, изрыгал проклятие или просто качал головой, после чего переходил к следующему пациенту. Питер открыл лицевую пластину шлема и тут же об этом пожалел. Множество ожогов и свежих ран даже огромную полость полетной палубы наполнили жутким запахом склепа.
      Питер как раз направлял группу людей с носилками, которым, судя по их виду, самим бы носилки не помешали, когда Ван Чунь-мэй, старпом, тронула его за плечо.
      - Простите, вы капитана Монтойю не видели? - спросила она.
      - Она была в номере сорок первом, сэр, - ответил ей один из санитаров. - В самой последней шлюпке.
      - Тогда она должна быть вон там, - сказал Редер, указывая и сразу же направляясь к наружной двери. - А что случилось, сэр? - спросил он, когда Ван торопливо зашагала бок о бок с ним.
      - Один из шести баков с антиводородом на "Неустрашимом" совсем плох, сказала она. - Поле теряет.
      - Ч-черт, - только и вымолвил Редер.
      Его словно в поддых ударили. Предполагалось, что у "Неустрашимого" команда из трех тысяч человек. Если бы он вообще об этом задумался, на что у него, понятное дело, не было времени, он бы сообразил, что означает такое множество раненых. "И капитан с ними, - подумал Питер, чувствуя себя идиотом. - Тысяча погибших".
      Это было несправедливо. Несправедливо было терять все то, за что те люди погибли. "Должен найтись какой-то способ спасти тот антиводород", подумал он.
      Капитан Монтойя, когда они до нее добрались, раздавала указания кучке своих подчиненных. Она сумела захватить с собой несколько регенерационных блоков. Все они, как заметил Питер, были заняты. И эти тяжеленные штуковины было чертовски неловко передвигать.
      - Мы их сперва отсюда уберем, - как раз говорила Монтойя. - А уже потом позаботимся о том, куда их судовой врач захочет доставить.
      - Капитан Монтойя? Я Ван Чунь-мэй, старпом "Непобедимого". Капитан Каверс посылает вам свой привет и приглашает присоединиться к нему на капитанском мостике, как только ваши люди будут устроены.
      - Мой привет капитану Каверсу, - немного задыхаясь, сказала Монтойя. Я почту за честь присоединиться к нему на мостике. - Тут она огляделась. Но боюсь, в скором времени не получится.
      - Понимаю, капитан. Это коммандер Редер, наш бортинженер. Когда вы будете готовы, он выделит вам сопровождающего.
      - Очень приятно, - вставил Редер.
      - Тогда до скорого, капитан, коммандер, - сказала Ван Чунь-мэй. Затем она отдала честь и торопливо направилась прочь.
      - Мой старший механик, похоже, отсутствует, - сказала Монтойя. Наверное, он пытается тот бак с антиводородом починить. - Она прикусила губу. - Спасательные шлюпки там еще есть, но он такой чертовски упрямый, что, боюсь, он вовремя до них не доберется.
      - А что именно там случилось, капитан? - спросил Редер.
      - Что именно? - Монтойя испустила короткий смешок. - Мне надо быть старшиной Кейси, чтобы вам рассказать. Я только знаю, что поле удержания в шестом резервуаре стало выдавать флуктуации. - Она покачала головой. - Нам очень серьезно досталось, коммандер. Вероятно, там что-то погнулось или закоротилось - после множества плазменных ударов чего не бывает. Я не знаю. - Она устало на него взглянула.
      - Нам нужно поскорее эти блоки в коридор вынести, - быстро сказал Редер. - Мы должны очистить палубу на тот случай, если сюда прибудет поврежденный "спид". - Он подозвал одного из своих подчиненных. - Покажите этим людям, где пятый коридор, - приказал он. - А теперь прошу прощения, сэр, - сказал он капитану Монтойе, и та кивнула. Тогда Питер двинулся дальше.
      Это было невероятно, но у выходов с полетной палубы никаких пробок не возникало. "Они как на тренировке это проделывают, - подумал Питер, испытывая прилив отчаянной гордости за свой корабль. - ККС "Каверза", будьте-нате!"
      Куда за меньшее время, чем он мог предполагать, спасательные шлюпки опустели.
      - Проверьте их! - гаркнул Редер практически одновременно с дюжиной своих подчиненных, отдававших тот же самый приказ. - Не полагайтесь на индикаторы - все своими глазами осмотрите! Каждую спасательную шлюпку, черт бы их всех побрал!
      "Славную мы работенку проделали", - подумал Питер, когда несколько бессознательных тел - или просто трупов - было вынесено в переходные шлюзы. Он лично провел последний осмотр, убеждаясь, что никого, кроме его людей в скафандрах, там не осталось.
      - Готовность к вакууму, - произнес приятный женский голос компьютерного диспетчера. Много лет назад какой-то теоретик решил, что люди будут уделять компьютеру куда больше внимания, если он будет разговаривать как мечта шестнадцатилетнего пацана. - Готовность к вакууму. Отмена аварийного доступа.
      - Держитесь! - рявкнул Редер по своему командному каналу, засовывая ногу под скобу и хватаясь за верхний поручень. Насосы еще работали, но наружные ворота их ждать не стали.
      Они начали открываться, как только компьютер перестал говорить, и пока они полностью не раскрылись, все происходящее очень напоминало взрывную декомпрессию через пробоину в корпусе. Легкие инструменты и сотни подушек из спасательных шлюпок закувыркались в сторону быстро расширяющейся щели, и туда же, оторванный от поручня, устремился было один из членов команды. Трое его товарищей мгновенно ухватили его за специальные зацепки на скафандре и стали удерживать. Мужчина парил, вытянув руки в ту сторону, куда уходил воздух. Когда же давление упало до нуля, он плавно и беззвучно опустился на палубу.
      - Давайте их на пусковые дорожки, - сказал Редер. - Гоните со смещением и о центровке не беспокойтесь.
      Это необходимо было указать. Пилот, чей "спид" запустили бы со смещением, вернулся бы потом, мягко говоря, разгневанным. Но сейчас им просто требовалось как можно скорее убрать с дороги весь мусор. Не прошло и двух минут с тех пор, как ворота раскрылись, а первые две шлюпки уже были запущены в чернильную черноту. Удалялись они медленней обычного большинство пускачей было рассчитано на самоходные летательные аппараты, а не на мертвый и вдобавок немалый груз. Тем не менее к тому времени, как следующая четверка оказалась на рожках и была прихвачена полями, те две шлюпки уже превратились в невыразительные пятнышки среди звезд.
      - Последние две оставьте, - распорядился Редер. - И по местам. "Спиды" сейчас в бою, и возвращаться они будут подбитые или голодные. Всем внимание! Снимайте показания о комплектах оружия, которые они будут запрашивать. По местам по местам, не спать.
      Активность медленно угасала. Все команды в полном составе ожидали у мониторов и заправочных точек, держа наготове свежие комплекты ракет, чьи смертоносные боеголовки с цветным кодом выглядывали из цилиндров. Наконец Редер перевел дыхание.
      "Так-так, - задумался он. - Неисправность антиводородного бака. Но ведь только одного бака". Впрочем, этого могло оказаться достаточно. "Неустрашимый" вез с собой столько антиводорода, что его вполне бы хватило, чтобы на шесть месяцев весь флот Содружества энергией обеспечить. Столько им пока что за всю эту войну из мокаков выжать не удалось. Да, одного бака из шести будет вполне достаточно, и когда он жахнет, все остальные тоже рванут. Каждый грамм антиводорода встретится с граммом нормальной материи и со стопроцентной эффективностью превратится в энергию. Взрыв будет длиться до тех пор, пока все до единого атомы антиводорода не встретятся со своими противоположностями. Энергии примерно такого уровня требовались, чтобы корабли через Транзит проталкивать.
      - Е равно эм цэ в квадрате, - пробормотал Питер. - Лучше и не скажешь.
      Содружество нуждалось в этом антиводороде. Отчаянно нуждалось. Коммандер нырнул в переходной шлюз, а затем стал пробираться по коридорам, где на тюфяках лежали раненые с "Неустрашимого"; остальных либо направляли помогать, либо указывали им, где расположиться на отдых. Прижимаясь плечом к стене, Редер пробрался сквозь толпу к своему кабинету.
      - Капитан Каверс, это бортинженерия беспокоит. Срочное дело.
      "Ты опять, Редер, какую-то страшную глупость затеваешь", - сказал ему рассудок. Голос рассудка почему-то был точной копией голоса его матери. Ладно, раз уж на то пошло, он и в прежние времена особого внимания подобным предупреждениям не уделял. "Надо попробовать", - твердо решил Питер. План у него в голове все еще был крайне расплывчатый. Это могло оказаться попросту невозможным. Он лишь надеялся, что так не окажется.
      - Слушаю вас, коммандер. - Каверс выглядел страшно занятым и измотанным. Ван Чунь-мэй нагнулась что-то сказать ему в ухо, и капитан отвернулся от экрана.
      - Сэр, - начал Редер, перебивая старпома, - у меня есть идея по поводу одной новой процедуры, которая, вполне возможно, будет способствовать решению наших текущих проблем. Мне бы хотелось получить ваше разрешение эту идею развить. - Тут он перевел дух, дивясь собственной изворотливости.
      Капитан нетерпеливым жестом попросил Ван подождать.
      - Да-да, коммандер. Проявляйте инициативу. Конец связи. - И экран опустел.
      - Есть контакт! - воскликнул Редер и пулей вылетел из кабинета. Теперь ему надо было найти Монтойю и узнать у нее кое-какие подробности.
      "Минутку, - подумал Каверс через две секунды после отключения. - Ведь я только что Редеру полный карт-бланш предоставил".
      - Сэр, - мягко, но очень настойчиво произнесла Ван Чунь-мэй.
      - Да, слушаю вас, - отозвался Каверс, и тема Редера тут же вылетела у него из головы.
      - Если капитан меня спросит, - сказал Питер Синтии и старшине, - просто скажите ему, что не знаете, где я.
      Те только заморгали и закивали, бормоча: "Есть, сэр". Коммандер отсутствовал примерно двадцать минут и снова появился с герметичным ранцем и несколько виноватым выражением лица.
      - Ну вот, - продолжил Редер. - Вы тут за главного, лейтенант, пока я не вернусь. А теперь уберите всех отсюда, чтобы грейферная команда могла проделать свою работу.
      - Пока он не вернется? - прошептала Синтия ар-Рашиду, уходя от коммандера.
      - Лучше не спрашивайте, - глядя прямо перед собой, отозвался старшина.
      Синтия сильно помрачнела, но больше ничего не сказала и вернулась к своей работе.
      Доставить спасательную шлюпку к одной из пусковых дорожек оказалось достаточно легко; грейферные команды теперь уже здорово насобачились. Изучая незнакомый для него пульт управления, Редер почувствовал резкий спуск и поворот. "В этих штуковинах явно защита от дурака предусмотрена, - подумал он. - Все предельно просто - всего несколько кнопок на панели. И я уверен, что эта спасательная шлюпка не маневренней бегемота в пустыне". Тут Питер почувствовал, как грейфер хватает шлюпку и начинает легонько ее потряхивать. Внутри этого космического автобуса все казалось как-то не так. Питеру отчаянно не хватало привычной как собственная кожа защитной оболочки "спида". Считанные мгновения спустя жестокое ускорение вжало его в примитивное и не очень ему подходящее перегрузочное кресло. Во рту у него тут же появился соленый привкус крови, а в глазах потемнело. Никакой специальный костюм не сжимал ему конечности, никакой полужидкий гель не служил подушкой. "Или я просто практику потерял", - подумал Редер.
      Его ладони плясали на примитивном пульте управления. Рой брошенных спасательных шлюпок был далеко впереди, и в равной степени примитивная система датчиков показывала его лишь в виде секундных промельков на экране. "Непобедимый" тормозил, его корма и мощное облако сияющей плазмы тянулись в противоположную сторону. "Неустрашимый" тоже тормозил, его бортовой компьютер по-прежнему старался согласовать скорости с "Непобедимым". Ему это уже не требовалось, а вот спасательная лодка при определенной удаче еще могла попытаться.
      ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
      Редер присвистнул, когда "Неустрашимый" приблизился на расстояние, достаточное для визуального наблюдения. Одно дело было услышать фразу "тяжелые повреждения", а совсем другое - воочию увидеть крупный боевой корабль, который выглядел как "спид", вернувшийся из ближнего боя с достойным противником. Целые секции корпуса были ободраны аж до шпангоута, а ведь обшивка сама по себе составляла важнейший структурный элемент корабля. Оставалось только гадать, как вся эта штуковина не сложилась подобно гармошке, когда они попытались врубить главные моторы. Местами Редер запросто мог заглянуть внутрь и увидеть каюты экипажа или машинные помещения, как будто это была модель или компьютерная имитация. В других секциях виднелись характерные звездчатые воронки и выжженные узоры от ядерных боеголовок направленного разряда, корявые оплавленные дыры от плазменных выплесков и длинные резаные отметины тяжелых лазеров. Когда он подобрался еще ближе, моторы как раз вырубились, и стало видно, как жутко ободраны выхлопные раструбы и как от них все еще отлетают куски, чтобы, крутясь и поблескивая, медленно отправиться в собственный полет по вселенной.
      Тут Редер опять присвистнул - или, скорее, попытался. Во рту у него совсем пересохло, и не без причины - корабль мог в любую минуту взорваться. "Как же мне тогда не повезет, - подумал он. - Не говоря уж о том, что день окончательно будет испорчен". Как, впрочем, и вся его жизнь. Хотя, если вдуматься, никакой разумной причины пугаться больше, чем в любой другой опасной ситуации, у Редера не было. Если бы антиматерия все-таки рванула, он бы даже ничего понять не успел. Но подсознание все равно отчаянно сжимало некоторые его жизненно важные органы в предчувствии взрыва масштабов столь чудовищных.
      Не отрывая глаз от приближающегося корабля, Редер поражался не столько степени нанесенных ему повреждений, сколько той невероятной удаче, которая держала его на ходу. Попади хоть один из пяти главных ударов, которые ему пришлось принять, на метр дальше или ближе, его бы сейчас тут не было. "И если мы не уладим ту маленькую проблемку с антиводородным баком, - подумал Питер, - его тут тоже вот-вот не будет".
      Он направил спасательную шлюпку к открытым воротам полетной палубы, но тут же понял, что сесть там будет непросто. Сами ворота получили жуткие повреждения, толстый металл был покорежен и порван подобно дешевой игрушке. Местами он вообще испарился и снова частично затвердел, образовав причудливые узоры наподобие сплавившихся снежинок. "Прямое попадание из плазменной пушки, - понял Питер. - Похоже, и сама палуба тоже проломлена. Весело будет тут садиться". К счастью, он захватил с собой аварийные средства, так что вполне способен был здесь передвигаться.
      Редер вырубил моторы, худо-бедно припарковал шлюпку и принялся надевать скафандр. Скафандр этот был ядовито-оранжевый и очень легкий. Но даже при всем при том неделю жизни в абсолютном вакууме он железно обеспечивал. "Только бы не пришлось в этом на него положиться", - горячо пожелал Редер. Он быстро переоделся, пристроил катетер и все такое прочее, после чего аккуратно загерметизировал шлем и вернулся в кресло пилота. "Еще одна из многих оказий, - подумал он, - когда я благодарю Бога за то, что он меня мужчиной создал".
      И "Неустрашимый", и маленькая шлюпка понемногу дрейфовали, так что Питер теперь оказался чуть дальше от того места, куда он прибыл. "Нет, так не пойдет, - сказал он себе, задумчиво оглядев открывшуюся перед ним гигантскую дыру в корпусе. - Надо на главной палубе счастья попытать. Вокруг любого из этих проломов все будет задраено. А вот если с внутренними воротами порядок, тогда я с главной палубы запросто куда надо доберусь". Зона хранения антиводорода располагалась одной палубой ниже, и туда легко было попасть при помощи лифта. Если же лифты не работали, Питер мог воспользоваться одной из аварийных лестниц.
      Он поиграл пальцами над клавишами панели, точно пианист перед исполнением виртуозной симфонии. Внезапно раздался какой-то тонкий вой. Спасательная шлюпка начала опрокидываться - медленно-медленно, с легким покачиванием, она поворачивалась вокруг своей длинной оси. Редер недоверчиво посмотрел на главный экран. В левом верхнем углу вспыхивала красным маленькая иконка с гироскопом.
      Тут голова у него кругом пошла. "Как кораблем без гироскопов управлять?" - задумался Питер. Ответ был поразительно прост: следовало использовать движки корректировки положения для уравновешивания основного мотора и одновременно удерживать нос на нужном тебе курсе... а эти две вещи друг другу противоречили.
      Редер с трудом сглотнул слюну.
      А, ладно. Виртуозы мы. Ща исполним.
      Его пальцы ловко и нежно застучали по клавишам. Движки корректировки испустили визгливый вой. Краем глаза Питер следил за уровнем горючего, который уже был низок и все понижался. Спасательные шлюпки не обладали ничем таким капитальным, как плазменные токи от главного мотора; там попросту использовался сжатый газ. Причем очень ограниченный запас сжатого газа, который Питер расходовал весьма расточительно, пока маленькое суденышко дергалось, виляло и угрожало опрокинуться, судорожными рывками приближаясь к открытым воротам главной палубы. Сила Кориолиса терзала его внутреннее ухо, настойчиво убеждая Питера в том, что он на самом деле плывет на маленьком паруснике по бурному морю. И такое использование движков корректировки до предела затрудняло контроль за направлением... В чем он наглядно убедился, когда попытался увернуться от зазубренного куска металла, прямиком на который шла его шлюпка, и без всякого результата.
      Впрочем, нельзя сказать, чтобы без всякого результата. Результатом стало то, что громадный выступ в форме варежки отколупал от шлюпки хороший кусок крыши, после чего направил ее прямо на занесенное копье разодранной палубы.
      "Мать моя женщина!" - раздраженно подумал Питер, чувствуя себя полным идиотом. Это была последняя мысль, что мелькнула у него в голове, прежде чем навык взял свое. Выключив два движка по правому борту, он зарядил на полную левый борт. Лодка нырнула вперед, поворачиваясь на ходу. Тогда он совсем отрубил энергию, понимая, что идет слишком быстро и что столкновение неизбежно. Зубы его рефлекторно издавали громкий скрип.
      "Но если повезет, внутренние ворота я не проломлю", - подумал Питер. Поскольку если бы он это сделал, корабль автоматически отреагировал бы на подобную пробоину задраиванием всей зоны главной палубы. "И отнял бы у меня много времени, - подумал он. - Не говоря о жизни".
      Столкнувшись с одной из боковых стенок, суденышко отскочило, крутясь точно гигантская тарелка "фрисби". Привязные ремни, что притягивали Питера к креслу пилота, напряглись, не сдюжили, когда шлюпка врезалась в дальнюю стенку, после чего обрушилась на идеально ровный участок палубы и беспомощно заскользила к пролому. "Что ж, - подумал Питер, - вот и ответ на тот вопрос. Гравитация на корабле все еще есть". Тут тарелочное кручение перешло в беспорядочное кувыркание. Шлюпка словно бы головокружительно завертелась вокруг пилота. "По крайней мере, в некоторых местах корабля", - добавил он к своему заключению о гравитации.
      Наблюдая, как его несет назад к звездам, Питер мысленно проклинал даром потраченное время и прикидывал, как ему теперь развернуть чертову шлюпку и снова попасть на корабль. Кровь текла у него из носа и изо рта. Система жизнеобеспечения вовсю гудела, всасывая алую влагу.
      Небольшая зазубренная кромка вокруг взорванного участка зацепила нос спасательной шлюпки и тем самым почти ее остановила, на тихом ходу отправляя ее в кучу какого-то непонятного мусора.
      Редер немного подождал, убеждаясь, что маленькое суденышко впрямь утихомирилось. Затем он отпустил привязные ремни. "Акции этой компании я тоже куплю", - подумал он, отталкивая ремни в сторону.
      Затем он схватил ранец и открыл люк. Подошвы ботинок скафандра липли к палубе, указывая на то, что гравитационная функция в этой зоне нарушена. "Ничего удивительного", - подумал Редер. Картина вокруг него была просто сюрреалистическая. Казалось немыслимым, что люди сперва построили такую грандиозную конструкцию, а потом взяли ее и разрушили. Царящий кругом хаос был в своем роде прекрасен, как хорошие сценические декорации. Если люди здесь и погибли, никаких признаков этого не наблюдалось. А вот над самим "Неустрашимым" нависла отчетливая угроза немедленной гибели. Оторвавшись от созерцания величественного зрелища, Питер направился прочь от пролома.
      Его не на шутку раздражало то, что люди ради какого-то эзотерического верования готовы разрушать, да еще в таких чудовищных масштабах. "Каково будет этим мокакам, - задумался Питер, - если мы, плохие парни, как они заявляют, совсем наплюем на райские перспективы, заявимся к ним и всех их к чертовой матери разбомбим? Впрочем, ничего другого они от "бездушной мрази", Космического Отряда то бишь, и не ждут. А, ладно, - подумал он затем, "люди везде есть", как моя матушка выражалась". И он потащился к аварийному выходу; над этим переходным шлюзом все еще горели зеленые огоньки. Стало быть, по ту его сторону по-прежнему оставался воздух...
      Сразу за переходным шлюзом Редер избавился от скафандра. "При гравитации в нем нормально работать не получится, - решил он. - И цвет этот меня уже до упора достал".
      После жутких разрушений на главной палубе целехонький коридор казался почти зловещим; кроме низкого гула системы жизнеобеспечения, ничего примечательного там не было. Впрочем, не совсем так. Из-за угла тянулась широкая полоса подсохшей крови, где кого-то волокли к спасательным шлюпкам. Лифты не работали, а на их контрольных панелях мигали однообразные сообщения "ПОЖАЛУЙСТА, ВОСПОЛЬЗУЙТЕСЬ АВАРИЙНОЙ ЛЕСТНИЦЕЙ". Которая на самом деле представляла собой вертикальный трап в узкой трубе. Закинув ранец за плечо, Питер стал спускаться. "А я еще думал, что я в приличной форме, пробормотал он себе под нос. Когда он наконец добрался до подножия трапа со вздохом облегчения зашатался на ровном полу, его колени ныли, икры горели, а левая рука только что не отнималась. Пожалуй, мне стоит что-то подобное в свой моцион включить, - подумал он, поднимая взгляд, - а то потом еще раз, да к тому же вверх... просто жуть".
      У выхода с аварийной лестницы имелась общая карта зоны которую данная шахта обслуживала. Обширный белый квадрат был обозначен как "ЗОНА ВЫСШЕЙ СЕКРЕТНОСТИ. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН". Редер снял с плеча ранец и направился в ту сторону.
      Он без труда эту зону нашел, но световой знак предупредил его о том, что без стерильной спецодежды туда никого не пропускают. При обращении с антиводородом любая пылинка могла представлять смертельную опасность. Питер поднял взгляд. В потолок были встроены датчики, которые легко определяли, кто стерильный, а кто не совсем.
      Редер подосадовал на задержку. Впрочем, все было вполне разумно. Если бы хоть частичка его перхоти встретилась с молекулой антиводорода, результаты стали бы необыкновенно захватывающими.
      Он устремился вдоль ряда шкафчиков, выдергивая оттуда белые комбинезоны и с досадой бросая их на пол. "Черт побери! - раздраженно думал Питер. - На этом "Неустрашимом" все техники какие-то недорослые". Наконец он нашел подходящий комбинезон и в темпе его натянул. Он был не таким объемистым, как скафандр, без катетера и тому подобного, но тоже покрывал его целиком, от темной макушки до мозолистых пяток.
      Гладкая белая ткань спецодежды и прозрачная лицевая маска были изготовлены из материалов, к которым попросту ничто не липло. К тому времени, как Питер вернулся к двери, все, что он оставил на ткани, уже с нее соскользнуло. За этой дверью должны были последовательно располагаться еще четыре, и каждая из них вела в более чистую среду.
      В конце концов он попал в зону хранения антиводорода. Это было одно длинное помещение, сплошь серовато-белого цвета, не считая труб с цветной кодировкой. Массивные силовые трубопроводы бежали под потолком, а сами баки тянулись вдоль одной стены, совсем как гигантские двухэтажные термосы. Высматривая бак номер шесть, Питер перешел на трусцу. "Интересно, - подумал он, в темпе продвигаясь по проходу, - здесь ли еще механик капитана Монтойи".
      Он был там. Перед одним из антиводородных баков, скрестив ноги, сидел очень крупный мужчина. В руках он держал силовую муфту, соединенную с еще одной такой же. Редер проследил за электрическими шнурами. Один из них вел к баку номер шесть, другой забирал энергию из соседнего.
      - Похоже, у вас тут неприятности, - заметил Питер. Сидящий на полу мужчина вздрогнул и поднял взгляд.
      - Кто вы, черт побери, такой? - вопросил он с сильным новоирландским акцентом. На Земле так уже много столетий не говорили. Новая Ирландия была основана реликтовыми националистами, а общепланетным гимном там был "Восход Луны".
      Питер поставил свой ранец на пол и нагнулся его расстегнуть.
      - Редер моя фамилия, и я в инженера играю, - беззаботно ответил он. Ну, и еще полетной палубой на "Непобедимом" командую, - продолжил он. - А вы кто?
      - Падди Кейси, - представился мужчина. - Старший механик. Кристально-голубыми глазами он внимательно разглядывал Редера. - Я бы отдал вам честь, сэр, но, как видите, это может небольшие проблемы создать. Так что, надеюсь, вы простите мне мою фамильярность, когда я скажу, что ваш цветущий вид для моих больных глаз - сущая отрада.
      - Я тоже чертовски рад с вами познакомиться, - сказал Питер. - Я так понимаю, вы эту штуковину никак не можете отпустить?
      - Не могу, сэр. Видите вот эту вот сцепочку между муфтами? - Падди постучал указательным пальцами по металлу. - Сломалась она, вот в чем загвоздка. И надо же - впервые за многие годы такая вот фигулечка прямо у меня в руках поломалась. Я даже ни о чем таком не задумывался и всех техников отсюда отослал. Прикидывал, скоро за ними последую. И только я ее закрепил, она возьми да и тресни. - От досады он аж языком прищелкнул. Теперь все шаляй-валяй делают. Не то что в прежние времена.
      Редер ухмыльнулся.
      - Вы совсем как моя покойная матушка говорите, - заметил он.
      - Значит, мудрая она была женщина, Господь ее благослови, - отозвался Падди.
      - А почему вы туда другую сцепку не вставите? - поинтересовался Питер.
      - Вся штука в том, сэр, что в детстве у меня только две руки отросли. И обе они, как видите, всю эту ерундовину держат. Если б я ее отпустил, чтоб за другой сцепкой потянуться, она бы мигом развалилась, шестой номер бы рванул, а я бы тут же выяснил, где на самом деле те небеса, про которые в книжках написано. И надевают ли там на тебя золотые короны за то, что ты овощи кушаешь, как меня матушка всегда уверяла.
      - Теперь понятно, - сказал Редер. Затем он сунул руку в свои ранец и вытащил оттуда моток изоленты.
      - Эй, это чего у вас там такое? - спросил Падди, удивленно приподнимая брови.
      - Изолента, - подходя к нему, ответил Питер. - Та самая сила, на которой вся вселенная держится. Слышали про такое?
      - Слышал, - без энтузиазма отозвался Падди. - Такая философия мне знакома. Только я не очень понимаю, как изолента в стыке с антиводородом будет работать. Хоть скажите, что я совсем из ума выжил.
      - Вы, приятель, совсем из ума выжили, - любезно сообщил ему Редер, обматывая треснувшую муфту изолентой. Он так старательно этим занимался, словно растянутое сухожилие лечил. - Вот, теперь порядок.
      - Господь да благословит вас, сэр! - воскликнул Падди и с кряхтением стал вставать. Он все вставал и вставал - пока Редеру не пришлось задрать голову чуть ли не к потолку.
      "Ну и ну, - подумал он. - Вот это верзила". Падди был по меньшей мере два ноль пять - а может, и того выше. А поскольку Новая Ирландия была планетой с немалой гравитацией, 1,12 от стандартной, то в ширину он был ненамного меньше, чем в вышину. Руки у него были как деревья, а ладони как лопаты. Эти ладони заметно дрожали, пока он осторожно отпускал пальцы. Редер представил себе, каково здесь сидеть, сжимая в руках неисправное соединение и ожидая когда слабеющее поле прорвется...
      - Нам лучше отсюда уходить, - сказал Падди и направился было к выходу.
      - А по-моему, рановато. - Редер опять нагнулся и залез в свой ранец. На сей раз он вытащил оттуда самопальный магнитный спускач, который он сварганил из акселератора "спида". "Будем надеяться, что наш диверсант хоть тут свинью нам не подложил", - подумал он.
      - Это еще что за хреновина? - поинтересовался Падди, морща курносый нос при взгляде на механического недоноска в руках у Редера.
      - Вот этого вот урода, - объяснил Питер, - я намерен для опорожнения вон того бака использовать. - Он указал на номер шестой.
      - Идея что надо, - похвалил механик. - А из чего вы его смастерили?
      - Из спидовского акселератора.
      - А! Теперь понятно. Просто блестяще! Нам всего-то и надо, что его опорожнить, - сказал Падди, кивая на бак. - Но только в темпе. Из номера пятого все время энергия сочится, и с ним уже тоже мало хорошего.
      - Тогда за работу, - отозвался Редер. Переходя от слов к делу, он обогнул антиводородный бак и встал у того его бока, который был ближе к космосу.
      - А, вижу, в чем тут проблема.
      - Проблема тут мировая, не иначе, - заметил Кейси.
      Никакой обычной материей антиводорода касаться было нельзя.
      К счастью, в его очищенной форме - ионизированной, ободранной до электронных оболочек - им некоторым образом можно было манипулировать. При этом использовались лазерные охлаждающие системы, чтобы поддерживать его плотность, и сильнейшие магнитные поля, чтобы тщательно контролируемыми потоками двигать его на аннигилирующую встречу с обычной материей. Резервуары, подобные этому, также имели аварийный шунт, чтобы в случае крайней необходимости выбрасывать антиводород в вакуум. Теперь Питер увидел, что именно произошло с этим конкретным шунтом. Впрочем, примерно это он и предполагал. Одна секция в форме колена почернела и покоробилась, ее внутренний направляющий механизм был выведен из строя тем же силовым выплеском, что повредил и сам бак.
      - Давайте-ка мы эту секцию вынем, - сказал Питер, доставая ручной лазерный резак. - Моя замена должна подойти. - "Поверить не могу, что все будет так просто", - подумал он, собираясь приладить импровизированную секцию. Он попытался приладить ее. И не сумел.
      - Она слишком большая! - изумленно воскликнул Редер. - Но, согласно спецификации, она должна идеально подойти. - Тем не менее она никак не подходила, хотя и на какую-то малую долю. Давить было бессмысленно и опасно. На металле могла остаться царапина, которая потом прореагировала бы с частичкой антиводорода. Или полевая направляющая просто не стала бы работать.
      - Эта спецификация, про которую вы толкуете, - лениво произнес Падди, она ведь для четверки, верно?
      - Верно, - медленно отозвался Редер.
      - Эх-ма. Новенький корабль, этот "Непобедимый". Все самое лучшее, самое современное. Тут тройки, а не четверки, - объяснил Падди, протягивая свою лапищу к детали в руках у Питера. - Мастерская тут рядом. Идемте. - И он направился к выходу из антиводородного хранилища. Редеру пришлось вприпрыжку его догонять.
      - Откуда вы знаете, сколько надо будет снять? - спросил он.
      - Да тут на волосок-другой всего-то и разницы, - сказал Падди. - Почти что и никакой. Просто чтобы детали взаимозаменяемы не были. Вам никогда не казалось, что парни, которые все это дело разрабатывают, с квартирмейстерами заодно? Они от этого нужными себя чувствуют. Получается добрый десяток разных деталей, которые одно и то же делают. Только соединения у них разные.
      Они вошли в небольшую мастерскую, и Падди вставил один конец штуковины из акселератора в зажим здоровенного станка. С беззаботной на вид торопливостью он настроил машину. Затем он запустил станок, и лазер с басовым гудением принялся отхватывать лишние слои молекул. Через считанные секунды процесс был закончен, после чего Падди перевернул деталь и обработал другой конец.
      - Готова, родная, - подытожил он. - Пойдемте ее приладим.
      Когда они вернулись в зону хранения антиводорода, там уже звучал тревожный клаксон. Бак номер пять громко протестовал по поводу утечки энергии из своего источника. Шестой бак, дестабилизируясь, вытягивал ее все больше и больше, так что и пятый был уже у красной черты.
      - Вот и отлично, - сказал Редер и выхватил свою самопальную деталь из могучих ладоней новоирландца. Затем он опять обогнул бак и вставил ее в пустую муфту. - Подошла! - воскликнул он, активируя магнитное поле. Отличная работа, старшина!
      - Спасибо, - поблагодарил его Кейси, но вид у него был такой, словно ему очень хотелось послать Редера зрителем куда-нибудь на галерку и самому, как старшему механику "Неустрашимого", довести дело до конца.
      Редер пустил струю антиводорода.
      - Какое сладостное чувство утраты, - заметил он, подключая свой переносной диагностический блок. Этот блок по крайней мере прекрасно с любым интерфейсом совмещался. Затем Питер стал наблюдать, как стремительно набегают показания. - Я сейчас каждую минуту валовой национальный продукт целой планеты выбрасываю. - И он тут же почувствовал себя сказочно богатым.
      - А вы сюда подойдите, - предложил ему Падди. Затем он подвел Редера к экрану и нажал кнопку.
      Они стали наблюдать, как антиводород вытекает колоссальным огненным столпом. Реагируя по пути с обычной материей, утечками воздуха с "Неустрашимого" и его обломками, он создавал мощный хвост плазмы. Инерция уносила его прочь от корабля, и громадная истерзанная масса корпуса скрипела и стонала под боковым нажимом.
      "Спиды", "Дифенбакер" и "Маккензи" должны были находиться где-то далеко на обратном пути к "Непобедимому", так что истекающий антиводород никак им не угрожал.
      "Надеюсь, впрочем, что они его видят, - подумал Питер. - Он сейчас как символ победы".
      Затем коммандер склонил голову набок. "Или как хвост кометы без кометы", - подумал он.
      - Подозреваю, Рождественская звезда могла примерно так выглядеть, пробормотал Падди.
      "Если так, - подумал Питер, - то она чью-то большую беду означала". Но вслух он говорить этого не стал. Падди был слишком велик. А что еще важнее, он был человеком, способным шутить, сидя возле антиводородного бака с неисправной муфтой в руках.
      Редер вздохнул, чувствуя, как напряжение во всем теле начинает спадать.
      - У нас все получилось. Когда шестой бак опустеет, со всеми остальными будет полный п...
      Тут громко и настойчиво зазвучали клаксоны. Один за другим остальные баки замигали красными тревожными лапочками.
      Питер взглянул на Падди, вид у которого был такой, словно он только что лучшего друга лишился.
      - Он умирает, - скорбно произнес новоирландец. - Последний термоядерный мотор глушится.
      - Почему? - быстро спросил Питер. - Повреждение в бою?
      Падди покачал головой.
      - Перегрев, - сказал он. - Кристаллизация в фокусных витках. Последние несколько часов два мотора за шесть работали. Больше им было не вынести.
      - Тогда закачаем энергию от транзитных моторов, - предложил Редер.
      - Там нет горючего. Мы использовали последнее, прорываясь через Транзит, чтобы сюда добраться. Рассчитывали на базе "Онтарио" дозаправиться.
      - Горючего у нас навалом, - сказал Редер, обводя рукой ряд антиводородных баков. - Пока еще, - оговорился он, бросаясь к шунту на номере шестом.
      Быстро перекрыв поток, он крикнул Падди:
      - У вас есть переноска?
      - Еще бы у меня переноски не было, - пробурчал старшина и побежал ее доставать.
      Когда Редер выбрался из-за бака, Падди уже исчез, так что Питеру осталось только переминаться с ноги на ногу и слушать вой клаксонов. "Чудесный одноконный фаэтон, - подумал он, припоминая прочтенный в далеком детстве рассказ. - Превосходно сработанный, не хуже любого боевого корабля Космического Отряда. Ничто там не барахлило. А потому, когда напряжение достигло определенной точки, все разом к чертовой матери полетело".
      Падди вернулся через считанные мгновения, волоча за собой что-то очень похожее на трубу от старинного парохода. Питер ухватился за ручку на другом конце и помог механику завести переноску в узкое пространство позади бака. Это было трудновато, но вполне осуществимо; в конце концов, переноска и была рассчитана как раз на такие моменты, когда требовалось откачать из бака аварийную порцию антиводорода. Хотя, разумеется, как и столь многие другие системы "Неустрашимого", она тоже могла получить повреждения...
      Питер отсоединил свой с таким трудом сымпровизированный шунт. Падди одной рукой поднял переноску повыше, освобождая коммандеру место для работы, и тот с бесконечной аккуратностью направил ее куда следует. Сбоку тут же загорелась панель. Показания подтверждали, что система работает и что она надлежащим образом совмещается с вентиляционными полями.
      - Поехали, - сказал Редер.
      Клаксоны продолжали свой злонамеренно надсадный вой.
      Краем глаза он видел, как один индикатор за другим на дисплеях антиводородных баков меняет свой цвет с красного на янтарный. Панели верхнего освещения замерцали; им вот-вот предстояло перейти на аварийное питание, энергия для которого хранилась в сверхпроводящих змеевиках. Для поддержания работы этих панелей ее вполне хватало, но бакам требовалось гораздо больше. Редер предпринял непривычную попытку помолиться. Кейси тем временем пробегал весь список святых угодников.
      Закачав емкость до упора, они побежали к лифтам, двигаясь при этом так ловко, как будто годами тренировались аварийные переноски таскать.
      - Минутку, - вдруг сказал Питер. - Минутку! - гаркнул он, когда Падди не остановился. - Это на другом уровне?
      - На другом, - подтвердил Падди, подтягивая к себе переноску. - Это на один ниже.
      - Лифты не работают.
      Какое-то мгновение Падди тупо смотрел на Редера. Затем он так же тупо положил свой конец переноски, повернулся и прошел несколько шагов в обратную сторону.
      - Ничего, это поправимо, - вдруг осенило новоирландца. Он вернулся и снова подобрал свой конец. - Лестница-то на что?
      Питер представил себе, как они спускают не слишком тяжелую, но страшно неудобную переноску по вертикальному трапу, и аж передернулся.
      - А веревки никакой нет?
      - Веревки, говорите? - переспросил Падди. - На черта мне тут веревка. Альпинизмом, что ли, заниматься?
      - Тогда шнур. Или хоть леска какая-нибудь.
      - Коммандер Редер, - нежно произнес Падди, - мы тут не рыбу ловим. И времени лазать по кладовкам уже нет. Ситуация аварийная, сами понимаете.
      Редер щелкнул пальцами и побежал назад. Он вернулся с радостной ухмылкой на физиономии и мотком изоленты в руке, Падди тоже заулыбался.
      - Еще немного, и у теории изоленты на одного сторонника больше станет, - сказал он.
      Новоирландец держал моток на верху лестницы, пока Питер тащил вниз висящую на изоленте переноску. Так было медленней, чем ему хотелось, но намного быстрей, чем того требовала безопасность. "А стало быть, - подумал Питер, - темп как раз тот, что нужно". Предположительно переноску было намного здоровее вот так вот сдавливать, чем просто сбрасывать в шахту. Проверять, так это или нет, Питер никоим образом не собирался. Запах собственного пота бил ему в ноздри. "По крайней мере, это всего лишь пот, подумал он. - Пробу на сухость подгузника я пока что выдерживаю".
      Когда Редер вытянул переноску из шахты, Падди только что не слетел вниз, попадая примерно лишь на каждую десятую ступеньку.
      "Кожа у него на ладонях, наверно, как у слона на подошвах", - подумал Питер, наблюдая за верзилой и четко зная, что его ладони мигом стерлись бы до мяса от подобного обращения.
      Когда они добрались до транзитных моторов, все превратилось в такой вихрь стыков, шунтов и перекрестных соединений, что наблюдай за этим инспектор по технике безопасности, он бы дико завопил, вырвал на себе все волосы и подал в отставку. Тем не менее все вышло как нельзя лучше.
      - Жаль, пришлось систему жизнеобеспечения отключить, - посетовал Падди. - Мне эта старая дева вроде как нравилась.
      - Да, вообще-то она была ничего, - с ухмылкой согласился Редер. - Но в последние несколько минут руки то и дело не туда совала.
      Падди лишь хмыкнул в знак согласия.
      - Нам лучше какие-нибудь скафандры найти, прежде чем отсюда воздух уйдет и зима наступит, - предложил он.
      - Если тут под рукой спасательная шлюпка найдется, скафандры нам ни к чему, - заметил Редер.
      - Да нет тут под рукой никаких спасательных шлюпок, - отозвался Падди. - Все, до которых можно было добраться, как пить дать ушли. В задраенных зонах какие-то наверняка остались, потому что там некому было их забрать. Но что толку? - Он развел своими огромными ручищами. - Нам тоже туда не залезть. - Тут Падди нахмурился. - А вы как сюда попали? И почему нам тем же путем не отбыть?
      - Вообще-то я в спасательной шлюпке прилетел, - с неловкостью ответил Редер. - Но она, гм... разбилась.
      - Вы спасательную шлюпку расколотили? - недоверчиво спросил Падди. - А я думал, там защита от дурака стоит.
      - Я не дурак, - прорычал Редер. - И вообще я тут ни при чем. Стабилизаторы полетели, понятно?
      Падди поднял руки и расплылся в примирительной улыбке.
      - Но рация там есть, - сказал Питер. - Давайте все-таки скафандры найдем.
      Закончив аккуратное скольжение, "псих" замер рядом с пробоиной в наружных воротах главной палубы, и Редер поежился от такого зрелища. "Господи, - подумал он. - Нет, только не она". У них на запястьях имелись маленькие магнитные диски для аварийной сцепки, опять-таки с защитой от дурака. Нужно было всего-навсего прицелиться и выстрелить. Диски вылетали, схватывались с мишенью и автоматически начинали подтягивать тебя как рыбу на крючке.
      Они с Падди выстрелили, дождались, пока диски надежно зацепятся, а потом хорошенько оттолкнулись, не желая ждать, пока мотовила сделают всю работу. В конце концов, они же были астронавты, не кто-нибудь. А кроме того, по другую сторону корабля по-прежнему тянулся гигантский огненный столп реагирующего антиводорода.
      - Коммандер Редер, - сказал ему в ухо голос Сары, - это вы там с таким шумом сюда ползете?
      - Так точно, капитан-лейтенант, - устало ответил он. - я это. - "А еще, - подумал Питер, - я только что пятимесячный запас антиводорода, крупный боевой корабль и почти такого же крупного механика для Содружества спас. Хотя и не особенно ожидаю, что на вас, капитан-лейтенант, это хоть какое-то впечатление произведет".
      - Обычно мы, господа, попутчиков не берем, но для вас, так и быть, исключение сделаем. Держитесь крепче, коммандер, - звонким от сдерживаемого смеха голосом сказала Сара. - Мы вас в лучшем виде домой доставим.
      - Премного благодарен, капитан-лейтенант. Ничего другого я от вас и не ожидал. - "Ничего другого, кроме издевательств, - мысленно добавил Питер. И ведь как все это унизительно! Липнешь тут как морская уточка к ее изящному кораблю, руки-ноги по сторонам болтаются..." Затем он задумался, не произведет ли он и на капитана Каверса такое же впечатление, как на Сару Джеймс. Еще его интересовало, кто же все-таки Сару такой стойкой неприязнью к пилотам "спидов" обеспечил.
      Еще более по-дурацки Редер себя почувствовал, когда они вернулись к "Непобедимому" и его гравитационному полю. Как только наружные ворота стали закрываться, он отключил магнитный диск и камнем грохнулся на пол. Падди дал поработать мотовилу и опустился куда грациознее. Индикаторы давления воздуха просигналили зеленым, и новоирландец открыл шлем.
      - Что, не хотелось и дальше рядом с этой зловредной гарпией болтаться? - спросил он, кивком указывая на "псих".
      - Да, не особенно, - ответил Питер.
      - Так-так, а это что за маленький ангелочек? - поинтересовался Падди, указывая на стремительно несущуюся к ним Синтию Роббинс.
      "Вид у нее просто безумный, - подумал Редер. - И счастливый".
      - Это мой заместитель, - сказал он Падди. - Второй лейтенант Синтия Роббинс.
      - Лейтенант, - вздохнул тот. - Вот незадача.
      - Сэр, - выговорила Синтия, останавливаясь перед Редером и отдавая честь. - Вы нам не сказали.
      - Да, лейтенант, не сказал, - ответил Редер, в ответ отдавая ей честь. - Не хотел вас в неприятности впутывать. - Тут ар-Рашид тоже прибыл и встал рядом с Роббинс. - Вас обоих.
      - Капитан желает вас видеть, сэр, - с мрачным видом сообщил ар-Рашид.
      "Вообще-то, - подумал Питер, - я и не ожидал, что меня на руках понесут. Но все-таки очень бы хотелось, чтобы все прекратили вести себя так, словно я только что первую леди нашего государства изнасиловал".
      - Это Падди Кейси, - сказал он Синтии и ар-Рашиду. - Старший механик "Неустрашимого" в чине главного старшины. Вы бы его тут где-нибудь не пристроили, Роббинс?
      Синтия вздрогнула и подняла взгляд на улыбающуюся красную физиономию огромного старшины.
      - Есть, сэр, - отозвалась она. - Добро пожаловать на борт, - сказала она Падди.
      Тот, еще пуще лучась улыбкой, отдал ей честь.
      - Благодарю, лейтенант.
      Губы Синтии дернулись, словно бы в ответ на его улыбку, но затем она нахмурилась.
      - Будьте любезны следовать за мной, - сухо сказала она и направилась к выходу с главной палубы.
      - По-моему, я малышке нравлюсь, - шепнул Падди Редеру. - Сэр, - добавил он с небольшой задержкой, после чего подмигнул и устремился вслед за Роббинс.
      Питер и ар-Рашид смотрели, как они уходят. А затем переглянулись и снова обратили взоры на колоритную парочку. Падди что-то сказал, и Синтия, глядя ему прямо в глаза, ответила.
      - Очень может быть, что он прав, коммандер, - задумчиво пробормотал ар-Рашид.
      - Вот и хорошо, - отозвался Редер. - Настоящий друг ей не помешает.
      - Вы бы лучше к капитану пошли, сэр, - сказал ар-Рашид. - На главной палубе мы еще какое-то время управимся.
      "Без вас", - мысленно вставил за него Редер.
      - Ладно, - сказал он вслух. Трап Сариного "психа" опустился. "Куда угодно, - подумал Питер, - только бы подальше от ее острого язычка. Хотя у Каверса вряд ли язык тупее". - Пожалуй, самое время за все ответить.
      Каверс заставил Редера подождать. Что было совершенно неудивительно и, скорее всего, вовсе не рассчитано на то, чтобы хорошенько его промариновать и дать дозреть. Просто они только что вышли из боя, и капитан был феноменально занят.
      "Пожалуй, я должен быть рад, что он нашел время со мной повидаться", думал Редер, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Хотя он бы предпочел поскорее вернуться к работе. Питер знал, что Синтия и старшина способны отлично со всем справляться. Но дело было не в этом. Дело было в том, что он не занимался своей работой в тот самый момент, когда каждая пара рук была на счету.
      - Коммандер Редер, капитан готов вас принять, - негромко объявил секретарь.
      Редер вошел, отдал честь и встал по стойке "смирно".
      Капитан отдал ему честь в ответ, а затем окинул коммандера огненным взором.
      "Классно у него этот огненный взор выходит, - подумал Редер. - Надо будет долго практиковаться, пока у меня такой получится".
      - Коммандер Редер, - негромко начал Каверс, и голос его был подобен рокоту далекого грома. - Не потрудитесь ли рассказать мне, какой такой дьявольщиной вы все это время занимались?
      - Сэр, я увидел возможность действовать и тем самым спасти "Неустрашимый".
      - Ваш пост здесь, сэр, и ваш долг быть на "Непобедимом". Пока этот корабль находится в бою, вы не вправе его покидать. - Каверс понемногу раскочегаривался, и рокот грома становился все громче.
      - Сэр, вы сами велели мне проявлять инициативу, - напомнил ему Редер.
      Тут Каверс вскочил на ноги и подался вперед над столом.
      - Не пытайтесь подлаживать мои приказы под свои потребности, коммандер! Имей я хоть малейшее представление о том, что вы собираетесь покинуть корабль... короче, вы прекрасно знаете, что я бы ничего подобного не сказал. У нас на корабле недостаточно проблем, а теперь я даже не могу ожидать от своих офицеров разумного поведения, не говоря уж об ответственности! Капитан обошел вокруг стола и встал вплотную к Редеру, глядя ему прямо в глаза. - Я должен доверять своим офицерам, коммандер. Я должен наверняка знать, что когда я призову их к выполнению долга, вдруг не окажется, что они отправились выкидывать один из самых дурацких и безответственных фортелей, какие мне в жизни довелось наблюдать!
      Вконец разъяренный, капитан тяжело дышал, и Редер почувствовал, как его шея тоже наливается кровью. "Черт побери, - с тоской подумал он, - да что же тут нужно такое сделать, чтобы тебя по достоинству оценили?"
      - Что вы имеете сказать в свою защиту, коммандер? - тихо-тихо прошипел Каверс.
      - Сэр, я спас пятимесячный запас антиводорода, "Неустрашимого" и его старшего механика.
      - Только по этой причине я вас немедленно под трибунал не отдал! проревел капитан. - Почему вы не рассказали мне, что у вас на уме? - гневно вопросил он.
      - Я подумал, что вы мне откажете, сэр!
      - Конечно, черт побери, я бы отказал, - согласился Каверс. - Я бы лично вам этим заниматься отказал. Но совсем не обязательно кому-то менее ценному.
      Редер удивленно заморгал.
      - Вы ведь об этом не подумали, коммандер? - спросил Каверс. - Да, таково бремя ранга. Порой вам приходится посыпать кого-то еще проделать то, что вы сами наверняка проделали бы гораздо лучше. Если эта реалия, коммандер Редер, до вас не доходит, можете считать, что вы занеслись слишком высоко и выше уже не подниметесь. Все, вы свободны.
      Редер с трудом сглотнул слюну, затем встряхнулся и как полагается откозырял.
      Каверс отступил назад за свой стол, отдал ему честь в ответ, затем сел и сразу же взял в руки блокнот.
      Редер круто развернулся и зашагал к двери.
      - Коммандер! - прорычал Каверс.
      - Слушаю, сэр, - гаркнул Редер, развернувшись обратно.
      - Отличная работа. А теперь вон отсюда.
      Редер с улыбкой вышел.
      ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
      Кряхтя от удовольствия, Питер Редер поднял к губам бокал. Пиво было холодное, мелкие капельки заманчиво туманили ледяное стекло. Он улыбнулся в радостном предвкушении. А потом ему еще и долгожданное свидание с одним знакомым пилотом "психа" предстояло...
      Зеркало за стойкой в действительности было куда хитрее, чем казалось на первый взгляд. Прежде всего потому, что компьютерная обработка заставляла всех, кто в нем появлялся, выглядеть моложе, симпатичней и счастливей, чем на самом деле. Хотя нельзя было сказать, что собравшаяся в баре толпа смотрелась недостаточно счастливой; за спиной у Питера непрерывно гудела восторженная болтовня, а какое-то неблагоразумное контральто, жутко перевирая мотив, пыталось спеть что-то этакое из классики. Как только губы Редера коснулись ободка бокала, зеркало вдруг полыхнуло красным, а затем на нем загорелась эмблема Космического Отряда.
      Дружный хор стонов и проклятий стал раздаваться из всех уголков бара, с табуретов, из-за столов, из кабинок, из коридора, ведущего в туалет, и из уютной комнаты отдыха, где играли в дротики и на бильярде. Эта эмблема могла означать только одно - чрезвычайные обстоятельства, причем такие чрезвычайные обстоятельства, которые железно отменяли увольнение на берег. Расстроенными и озабоченными в такой ситуации не выглядели разве что уцелевшие члены команды "Неустрашимого", которым назначение еще не пришло. Их корабль стоял в гравитационном доке и еще много месяцев должен был там простоять.
      - Всему личному составу ККС "Непобедимый" немедленно прибыть на борт. Повторяю, немедленно. Всему личному составу...
      Еще стоны - искренние от членов команды авианосца, насмешливо-сочувственные от персонала станции и экипажей других судов. Пока люди, спешно допивая свою выпивку и выкрикивая слова прощания, двигались к выходу, кто-то из зевак пробормотал: "Давай-давай, "Каверза", нечего тут волынить". Тут же двое мотористов схватили своего приятеля, невысокого крепыша, заводного на вид, и вывели его за двери раньше, чем он успел выдать насмешнику на орехи. Редер воспользовался своей офицерской привилегией и поймал первый же мотор, который проплывал мимо.
      - Почему опять мы? - пробормотал он. - Это же просто несправедливо.
      - Жизнь вообще штука несправедливая, - радостно и без малейшего сочувствия к подчиненным заявил капитан Каверс, оглядывая сидящих за столом членов своего офицерского состава. - И служба тоже, особенно в военное время. А награда за славно проделанную работу - новая работа.
      Офицеры негромко погудели, но согласились. Затем капитан включил на голостене карту звездного неба - схему, где показывались транзитные точки и маршруты.
      - "Неустрашимый" там не только антиводород подобрал, - сообщил Каверс.
      Вид у капитана был самую малость самодовольный. Примерно так же выглядели и некоторые офицеры за столом для совещаний; это было чем-то вроде пера в шляпе "Непобедимого". Редер позволил себе слегка понежиться под одобрительными взорами. К своим многочисленным подвигам он добавил приглашение на борт "Непобедимого" главного старшины Падди Кейси. Человека таких достоинств грех было не использовать. "Неустрашимый" определенно мог какое-то время без него обойтись.
      - Он также принес с собой кое-какие разведданные, - продолжил Каверс. Мокаков явно начинает не на шутку тревожить тот факт, что мы регулярно, гм, реквизируем антиводород с отдельных перерабатывающих заводов в их секторе.
      Раздалось несколько смешков. Пока что, особенно учитывая тот груз, который при активном содействии "Непобедимого" доставил "Неустрашимый", Космический Отряд получал почти столько же антиводорода, сколько он покупал у энергетических компаний до войны... а мокаки от всех своих трудов праведных ничего, кроме расквашенных носов и отбитых задниц, не заимели.
      - Поэтому они консолидируют свои действия, перемещаясь в ряд лучше защищенных точек. А как вам известно, перемещение антиводорода - задача для специалистов. - И чертовски при этом опасная; десятая часть полностью автоматизированных кораблей не завершала своей миссии. - Разумеется, им значительно дороже будет переправить его в ограниченное число перерабатывающих заводов, зато, как они рассчитывают, нам он тогда будет еще дороже обходиться.
      - Верховное главнокомандование, - продолжил Каверс, - считает, что мы должны вывести их из этого досадного заблуждения... и что если мы нанесем удар сразу же после вторжения "Неустрашимого", то сможем захватить мокаков врасплох. Их собственная тактика достаточно консервативна, так что они не будут ничего ожидать.
      Какое-то время все молчали. Одну существенную причину этого молчания составляло то, что у мокаков было меньше крупных кораблей и они могли позволить себе потерять их исключительно в наиважнейших или неизбежных стычках. У Космического Отряда Содружества был простор для риска, потому что у него имелось больше кораблей... но для команд этих самых кораблей потеря каждого из них была страшно досадной и убийственно окончательной.
      - Таким образом, мы направляемся к одному из новых, лучше защищенных перерабатывающих заводов, чтобы наглядно продемонстрировать мокакам, что это не очень удачная мысль. Как и в прошлый раз, нас будут сопровождать "Радклиф" и "Метьюрин". Я загружаю в ваши компьютеры первоначальный план операции, но это всего-навсего шаблон. Мы стартуем от базы "Онтарио" завтра в девять ноль-ноль, и через тридцать шесть часов после этого проходим в Транзит. Итак, дамы и господа, давайте всерьез за работу приниматься. Нам очень много чего предстоит сделать.
      - Готовность к Транзиту. Готовность к Транзиту.
      Питер Редер откинулся на спинку кресла в своей каюте, потирая воспаленные глаза. Во рту у него словно бы сгнило кофейное дерево, в корнях у которого несколько крыс запуталось.
      - Мы готовы, - пробормотал он. - Мы и правда готовы, только что после крупной операции, еще одной чертовски крупной операции - и опять в рейс. Но полетная палуба готова.
      - Сэр...
      Редер поднял взгляд. "Тут тебе сразу и длинное, и короткое", - подумал он. В дверях каюты стояли лейтенант Роббинс и старшина Кейси с чем-то вроде сервировочного столика.
      - Сэр, вот он, - сказала Роббинс. - Па... а-а, старшина Кейси мне тут кое-какую серьезную помощь оказал. С микроманипулятором он просто артист.
      Глядя на могучие лапы Кейси, Редер недоверчиво прищурился; они казались куда более подходящими для завязывания узлом древних подков. А затем вся его усталость мигом улетучилась, стоило ему только заметить на сервировочном столике рядом с какими-то электронными устройствами искусственную руку. Выглядела она не так изощренно, как та, которую он носил; на корабле просто не было тех суперсовременных пластиков, которые в точности имитировали вид и структуру человеческой кожи, а также ногти и волоски. А вот что было под этой бежевой гладью, внутри...
      Падди выразительно кашлянул.
      - Э-э, лейтенант, почему бы нам не дать коммандеру самому попробовать? А мы потом вернемся и все тесты прогоним, - со слоновьим тактом предложил он.
      Роббинс непонимающе на него посмотрела. Тогда Падди еще раз кашлянул, затем подмигнул со значением. Наконец слегка коленом ее подтолкнул.
      - Ах, да, старшина, конечно, - сообразила девушка. - Сэр, мы скоро вернемся.
      Дверь с шипением за ними захлопнулась. Редер тут же про это забыл. Забыл он и про свое отчаянное смущение при мысли о том, чтобы прямо на глазах у кого-то снимать свой протез. Он медленно к нему потянулся, но затем отдернул левую руку. Вместо этого он мысленно подал команду, которой его обучили за битую неделю занятий по обратной биосвязи. Все ощущения в правой руке тут же пропали, не считая фантомного зуда у основания большого пальца. Даже после долгих и нудных регулировок врачи и инженеры так и не сумели его устранить. Питер подал еще одну мысленную команду - это было все равно как приказывать мышцам сокращаться - и волосяная трещинка появилась на его правом запястье, как раз над тем местом, где должен был быть сустав. Раздался глухой щелчок.
      Редер взял правую кисть в левую и закрыл глаза, стараясь при этом уменьшить всю причудливость ощущения, когда хватаешь одной рукой другую и чувствуешь при этом только одну. Быстрый рывок - и искусственная рука отсоединилась. Культя имела гладкую поверхность с четырьмя разъемами для подключения и двумя крепкими зубчатыми выступами, которые поддерживали кисть, когда она оказывалась под нагрузкой. Он положил первую руку на столик и взял оттуда ту, которую разработала и вместе с Кейси изготовила Роббинс. Она была чуть тяжелее первой - вероятно, к самым лучшим материалам у них просто не было доступа, но четыре разъема выглядели абсолютно идентичными. Еще один негромкий щелчок - и кисть встала на место.
      "Пока полный порядок", - подумал Редер и снова дал ту же самую мысленную команду. По кисти мгновенно разлилось тепло, и чувствительность с легким покалыванием вернулась. Он пошевелил пальцами, коснулся каждого из них по очереди, затем погладил ими поверхность клавиатуры. Ощущения были...
      - Сложно сказать, - пробормотал он.
      Затем Редер поднес кончики пальцев к губам.
      - Да, определенно более чувствительна, - заключил он. - Впрочем, лакмусовая бумажка под рукой.
      На столике среди прочей аппаратуры имелся дубликат панели управления "спидом", тестовый блок, используемый для калибровки бортовых компьютеров. Редер потянул к себе столик и сунул обе ладони в углубления. Затем подождал...
      Считанные секунды стоящие неподалеку от двери Роббинс и Кейси уже наблюдали, как Питер Редер выталкивает столик в коридор.
      - Она работает! Работает! - восклицал коммандер.
      - Транзитные сигнатуры. Недавние. Данные прилагаются...
      Услышав трансляцию с капитанского мостика, Редер изрыгнул глухое ругательство. Схожие звуки раздавались по всей полетной палубе, где пилоты уже загерметизировали свои "спиды".
      - Да сколько же у этих восьмилапых сикарах всего кораблей? - возмутился Кейси, вытаскивая голову из панели доступа к "спиду". - На этой плазменной пушке, сэр, вторичная волновая направляющая барахлит, ручаюсь.
      - Дело не в кораблях, а в горючем, - отозвалась лейтенант Роббинс, спускаясь по трапу. - Это из-за него они могут держать больше постоянно барражирующих патрулей, чем мы, - даже там, где это не слишком необходимо.
      - Ну что, разве я не прав? - спросил Падди.
      - Верно, это волновая направляющая. Проклятые штуковины вечно сдают.
      - Еще бы, ведь они плазменный поток направляют, - философски заметил старшина. - Там без конца через край.
      - Ладно, давайте вытащим весь блок и пока что запасной вставим. С волновыми направляющими проще на верстаке работать.
      Они пригнали туда подъемник и прихватили им всю массивную плазменную пушку по левому борту "спида". Тут по просторным недрам полетной палубы зазвенел усиленный динамиком голос:
      - Готовность к Транзиту. Общая готовность к Транзиту.
      - Еще чуть-чуть, и нашему начальнику в офицерской столовой лафа настанет, - ухмыльнулся Падди. - Потом опять назад, откуда пришли, двухдневный Транзит, и будем новый маршрут пробовать. Вот только горючее у нас скоро кончится.
      Мотор подъемника взвыл, и затейливой формы пушка стала приподниматься. Падди мысленно изготовился к нелегкой задаче. Ему предстояло просунуть свою мощную ручищу в сравнительно небольшую щель и отсоединить рукав подачи топлива, что тянулся к орудию от плазменного бака "спида".
      - Давайте я, - предложила Роббинс.
      Падди кивнул, а потом удивленно заморгал, когда девушка подтянулась к щели и просунула туда весь свой торс. Нижняя ее половина очень увлекательно ходила из стороны в сторону, пока она работала с соединением.
      - Готово!
      Падди включил подъем, и пушка свободно закачалась; затем могучий новоирландец непринужденно отвел ее чуть в сторону, опуская на тележку. Та тут же затарахтела и устремилась к верстаку в одной из мастерских полетной палубы. Другая тележка тут же подкатила с запасной пушкой, свеженькой, только-только с конвейера, и услужливо приподняла ее до уровня рабочей платформы, что окружала боевую машину. Негромко гудя себе под нос, Кейси зацепил новую пушку и подвел ее к "спиду".
      - Сейчас я ее подсоединю, - сказала Роббинс.
      - Знаете, лейтенант, - заметил Падди, наблюдая за ее работой, - я еще ни одной живой души не встречал, которая могла бы это вот так, не вслепую делать. Вы первая. Знай об этом разработчики, уверен, они бы все волосы на себе выдрали.
      - Да, самые важные детали они почему-то всегда как можно дальше засовывают, - согласилась Роббинс. - Чтобы с этой линией работать, надо быть или очень маленьким, или руки как у гиббона отрастить.
      Они закрыли панель доступа и дружно посмотрели на Редера.
      - Сэр, вы контрольную проверку не проделаете? Чтобы члена эскадрильи лишний раз не разыскивать?
      Редер охотно кивнул. "Надо же, как тактично, - подумал он. - Она ведь не "настоящего пилота", а "члена эскадрильи" сказала. Пожалуй, наша Синтия совсем человеком становится".
      Он сжал на пробу свой новый кулак и поднялся по трапу; гидравлика с шумным вздохом закрыла за ним дверцу, после чего раздалось негромкое чпоканье, когда пломбы встали на место. "Спид" нежно сомкнулся вокруг него, до боли знакомый. Устраиваясь в синеватом полумраке за панелью управления, Редер ухмыльнулся себе под нос от удовольствия с привкусом горечи. Заботиться о ремнях он не стал, а просто сунул руки в специальные перчатки, и голошлем сам опустился, накрывая его голову и плечи.
      - Магистральное электропитание отключено, - сказал он. - Включить бортовое питание.
      Планки статуса зазеленели справа и слева, а прямо перед глазами возник полный обзор палубы.
      - Три-шестьдесят.
      Наружный обзор тут же сжался до сектора в сто двадцать градусов. Непривычному наблюдателю такая картинка показалась бы причудливо искаженной, но для пилота это была вторая реальность, едва ли не реальнее первой.
      - Пробный прогон, плазменная пушка, левый борт, - четко произнес Редер. Бортовой компьютер дал ему иконку, кольцо с красной полоской, показывая, что орудие на самом деле стрелять не будет. Оно и так не могло стрелять без подачи от главного термоядерного бака, который в данное время был отключен от электропитания... но лучше лишняя предосторожность, чем горькие сожаления. Особенно на людной полетной палубе.
      - Лейтенант Роббинс, Кейси, прошу прямое подтверждение за пушку.
      Редер наблюдал, как сплюснутые на вид фигурки возятся с плазменной пушкой, напрямую загружая туда данные. Затем Кейси проделал непосредственную проверку, засунув маркер между двумя компонентами, которые должны были соприкасаться, чтобы орудие функционировало.
      "До чего же этот парень толковый", - подумал Редер. Такой же толковый, как Роббинс, которая тем временем что-то ему говорила. Падди сделал это не глядя, как если бы навязчивым неврозом страдал. Было просто удивительно, как человек с его способностями за десять лет так слабо продвинулся по службе. Впрочем, удивление это быстро пропадало, стоило только в его личное дело заглянуть. Незаменимый в рутинной работе, блистательный в экстремальных ситуациях, Падди обладал весьма странными понятиями о том, как человеку следует развлекаться. Чаще всего он просто заходил в бар, облюбованный по большей части Торговым Флотом, бросал на пол свой форменный китель и подначивал кого-нибудь на него наступить. То, что происходило дальше, никакому описанию уже не поддавалось. Постоянно слетая в самые низы служебной лестницы, он все-таки дважды добирался до чина главного старшины. "Черт побери, - подумал Питер, - и как ему только удалось кенгуру из Лунапортского зоопарка вызволить, а потом еще чуть ли не до самого корабля его дотащить?" А когда береговой патруль все-таки эту парочку задержал, оказалось, что в дым пьян не только Кейси, но и кенгуру.
      - Скажите, Кейси, как вам удалось кенгуру напоить?
      На какое-то время повисла неловкая тишина.
      - Честно говоря, сэр, - отозвался затем Падди, - я ему виски предложил. С пивом. Оказалось, кенгуру ерш предпочитают.
      "Может статься, - подумал Редер, - Роббинс даст ему стимул на офицерские курсы пойти". Космический Отряд отчаянно нуждался во всех лидерах, каких только можно было собрать, особенно учитывая потери в живой силе и новые расширенные программы.
      - Подтверждаю статус имитации на плазменную пушку по левому борту, сэр, - сказала Роббинс, украдкой поглядывая на Кейси. По ее вопросительно шевелящимся губам Редер ясно прочел слово "кенгуру".
      Голошлем выдал орудийную панель. Руки Редера машинально сунулись в перчатки, и он ощутил едва ли не торжество, когда пушка вышла из углубления и плавно заскользила на турели. Визир поплыл по сводчатому интерьеру полетной палубы, пока пшка выполняла полный разворот на триста шестьдесят, а затем выходила на вертикаль.
      - Отлично, - прошептал Редер. И тут же явственно услышал голос инструктора летного училища, жуткого солдафона с холодными серыми глазами по имени Арнольд Швайн. Величайшим триумфом было получить от него хоть слово одобрения - до тех пор, пока Редер его в учебной схватке не одолел. Арнольд потом подошел к Редеру и сказал ему всего два слова: "зер гут". В данном случае они как нельзя лучше подходили. - Просто отлично.
      - Плазменная пушка в норме, - сказала Роббинс. - Спасибо вам, сэр.
      - Это вам спасибо, - отозвался Редер. - Вам обоим.
      - Настал момент принятия решения, - сказал Каверс, глядя на стол перед собой. - Мы наконец-то нашли транзитный маршрут, который враг не проверяет и не патрулирует. К несчастью, запасы антиводорода у нас уже на критическом уровне. Если операция пройдет успешно, все будет в порядке. Если же она провалится, мы можем попасть в ловушку за пределами контролируемого Содружеством космоса, и совершить транзитный прыжок обратно на базу нам уже не удастся. Дамы и господа, жду ваших комментариев.
      - Это важный объект, но он не стоит корабля, - с энтузиазмом высказался Джон Ларкин, рассеянно постукивая перстнем Академии по столу. У Каверса был такой же. - Сэр, я бы рекомендовал, чтобы мы вернулись для дозаправки, а потом снова попробовали найденный нами маршрут.
      Шелдон нахмурился.
      - При всем уважении к квартирмейстеру, сэр, - начал он голосом, который сразу же выдавал полное отсутствие этого самого уважения, - должен заметить, что окошко у нас здесь очень узкое. Враг бдительно патрулирует транзитные маршруты к зоне нашего объекта и в любой момент может их перекрыть. Таким образом, мы потеряем две недели без всякой гарантии, что прямо здесь, когда мы сюда вернемся, нас не будет поджидать тактическая группа или по крайней мере разведывательный корвет. Следует также учесть расход горючего.
      Каверс удостоил его того же учтивого кивка, какой у него нашелся для Ларкина. Военный совет военным советом, но никакой демократии на "Непобедимом", разумеется, не было; капитан мог поинтересоваться чьим-то мнением, но вся ответственность лежала на нем.
      Он взглянул на капитанов истребителей. Один из них развел руками.
      - Мы бы, конечно, лучше уж за горючим отправились бы, сэр.
      Редер откашлялся.
      - Сэр, даже если горючее упадет ниже критического уровня, мы всегда сможем совершить транзитный прыжок в какую-то промежуточную точку и там дождаться заправщика. Таким образом, приоритет нашего задания по-прежнему сохраняется.
      Шелдон одобрительно кивнул Редеру. После инцидента с "Неустрашимым" он был уже к нему куда более расположен. "Никуда тут не денешься, - лукаво подумал Редер. - Можно вынуть пилота из "спида", но нельзя вынуть "спид" из пилота". И пилотское братство брало свое.
      Теперь уже Ларкин нахмурился.
      - Наш приоритет, коммандер... - тут он сделал паузу, подыскивая эвфемизм, - реквизировать антиводород.
      - Вовсе нет, квартирмейстер, - вмешался капитан. - Наш приоритет захватить или уничтожить антиводород. Или в любом случае разрушить новую, лучше укрепленную перерабатывающую мощность, прежде чем враг начнет строить другие подобные. И это задание имеет чрезвычайно высокий приоритет. Оно должно опровергнуть тот факт, что горючее и мощности для врага так же важны, как их захват для нас.
      Все поняли, что это означает. Сперва задание, потом товарищи, а уж потом ты сам. Неписаный девиз Космического Отряда Содружества.
      - Транзитный прыжок к системе объекта назначен... - Каверс взглянул на часы, вшитые в его форменную манжету, - на одиннадцать ноль-ноль. Прошу вас, старпом.
      Ван Чунь-мэй прошла к стене; там тут же вспыхнул дисплей.
      - Наше первоначальное тактическое построение будет следующим... начала она.
      Редер почувствовал, как кровь его быстрей потекла по жилам. Скоро тактическая группа двинется в неведомое - вероятно, навстречу еще одному смертоносному сюрпризу. Тут он почувствовал, как на лице его расцветает улыбка, и быстро ее подавил. Негоже было выглядеть как ребенок под Рождество, когда речь не иначе как о жизни и смерти шла.
      "Пилота из "спида" вынуть можно", - напомнил себе Питер, сосредоточиваясь на инструктаже.
      - Ну что, - сказал Падди, - разве не славно, что они пустились во все тяжкие, только бы достойно нас поприветствовать?
      Разглядывая тот же самый тактический дисплей на своем ручном блоке, Редер хмыкнул. В этой системе не было никаких нормальных планет; только куча всякого мусора, но мусора, богатого антиводородом. Так часто бывало. То, что обогатило этот сектор антиматерией, было с ней довольно расточительно, результаты всего этого стали довольно красочными. Все, что осталось, было тщательно перемешано, и на орбитах, где в ином случае находились бы планеты, красовались пояса астероидов. Звезда была спектрального класса F5, довольно горячая и переменная - так что тумана из солнечных частиц здесь тоже хватало. Короче, кошмар пилота и мечта партизана.
      - Но пасаран, - пробормотал Редер, запрашивая спецификацию перерабатывающего завода, которую во время своего потайного полета составили "психи".
      Сам завод представлял собой обычную неразбериху всевозможных модулей, приблизительно в центре которой располагались жилые здания и конторские блоки. Все это было снабжено солидной броней - тысячи метров сплава железа с никелем, добытого на в изобилии имевшихся вокруг астероидах, а сверху еще и слой силикатного реголита. Такую защиту можно было пробить ядерным оружием, но это отнимало много времени, а для лучевого оружия, которое высвобождало всю свою энергию на поверхностных слоях, она была практически неуязвима. Огромная масса также служила превосходным поглотителем тепла для установки по-настоящему крупных лучевых защитных орудий - куда крупнее тех, что можно было установить на корабль. Вся зона вокруг перерабатывающего завода также была напичкана минами-ловушками, замаскированными под дрейфующие осколки камня и льда. Они оставались таковыми, пока ты не попадал в радиус действия, а потом взрывались, давая такой рентгеновский лазерный выплеск, что мало не казалось.
      Все это само по себе было достаточно скверно. А кроме того, к условному северу и югу от завода находились два форта с таким же вооружением, только еще более изобильным, - а также, на закуску, с целыми роями противокорабельных ракет и чудовищной мощности "рельсовыми пушками". Поскольку вся эта роскошь располагалась совсем рядом с заводом по переработке антиводорода, вряд ли можно было сомневаться в том, что энергии ей хватает.
      - Что ж, по крайней мере, тут никаких вражеских боевых кораблей нет, стоически заметила Роббинс.
      "С таким арсеналом они им без надобности", - подумал Редер.
      - Это точно, - сказал он вслух.
      Командир эскадрильи Шелдон явно пытался сдерживать свои эмоции, но выглядел при этом так, словно ему страшно хотелось сорвать с себя шлем и зафутболить его куда подальше. Редер вполуха прислушивался к его разговору со старпомом; девять десятых его внимания по-прежнему оставались сосредоточены на командах обслуживания, которые в этот самый момент лихорадочно работали с вернувшимися "спидами". Два не вернулись, но одного пилота удалось подобрать. Другой пилот разделил участь своей машины, превратившись в ионизированный газ.
      - Сэр, это все равно как свою жо... простите, как свою руку под лазерный резак совать, - горячо объяснял Шелдон. - Вот, пожалуйста...
      Он коснулся своего нашлемного монитора. Кейси не так давно специально для Редера очень классную пиратскую оснастку достал. Она давала превосходную картину первого захода "спидов" на цель, а Шелдон тем временем комментировал запись из своего голошлема.
      - Эта часть отлично прошла...
      Корабль радиолокационного дозора был переоборудованным торговцем; орудия и блоки датчиков выглядели откровенно туда пришпандоренными. А секунду спустя они уже вместе со всем кораблем выглядели как расширяющийся шар белого света. Редер без труда расшифровывал сложное переплетение курсовых конусов и дисплеев с данными; половина "спидов" отделилась, чтобы занять работой орбитальные форты, остальные, виляя и покачиваясь, отправились позаботиться о перерабатывающем заводе, а истребители, выбрав защитное построение типа "солнце-планета", обеспечивали их дальнобойной поддержкой в виде ракет широкого радиуса действия и огня из мощных лучевых установок.
      - А вот тут все к черту полетело, - с негодованием вымолвил Шелдон.
      Один "спид" взорвался, рассыпаясь на молекулярный порошок после удара мультигигаваттного пучка частиц. Мины-ловушки рвались по всему сектору, который проходили силы Космического Отряда. Затем картинка в голошлеме стала ухудшаться, планки статуса дошли до янтарного цвета неопределенности, а отмеченные позиции "спидов" эскадрильи Шелдона сделались совсем смутными.
      - Капитан, мы справились с дозорными кораблями; мы справились с базировавшимися в фортах "спидами". Но для самих этих фортов нужна целая боевая группа - дюжина дредноутов, пять флотских авианосцев и грузовые корабли, чтобы постоянно подпитывать их бомбами "солнечный феникс" и тому подобным. Тут одни меры электронного противодействия уже убийственны; их глушители выкачивают слишком много ватт, а врубить маркерный лазер равносильно смертному приговору, если те мины-ловушки его зацепят. Точный удар мы нанести не можем, а просто швыряться в них всей этой ерундой бесполезно. Они от этого, похоже, только крепчают.
      Капитан Каверс нахмурился.
      - А может, они все-таки немного размягчились и второй заход сработает? - спросил он.
      - Сэр, теперь нас там уже ждут. Если эскадрилья пойдет на второй заход и мы начнем шуровать там по округе, пытаясь что-то важное долбануть, они угрохают всех нас до одного, а мы так ничего существенного и не раздолбаем. Нам, быть может, удастся один-единственный проход через зону мишени на действительно высоких скоростях, потому что их датчики не так хороши, как огневая мощь. Но это все - и наши шансы, черт бы их побрал, поднимутся от нуля сотых до нуля десятых. Такие дела, сэр.
      Редер взглянул на суровое лицо командира эскадрильи. "Это классический парень типа "могу", - подумал он. - Если он считает, что не стоит и пытаться, тогда точно не стоит. Хотя... минутку. Шелдон такой храбрец, какими вообще-то львов считают. С другой стороны, мыслит он довольно прямолинейно. Он делает то, что должен, делает это просто идеально, но всегда одним и тем же старым способом".
      "Сложим-ка вместе две вещи, про которые он упомянул, - решил Редер. Сложим их так, как он этого не делал".
      - Думаете, это сработает? - спросила Роббинс.
      - А чего ради я тогда этим, по-вашему, занимаюсь? - поинтересовался в ответ Редер. - Давайте номер седьмой.
      Силовой кабель был тяжеловат. Забравшись под оболочку ракеты, где вообще-то располагались направляющие системы и боеголовка, Питер пытался подключить туда трансляционный секвенсер. Заковыристая задачка развернуться в такой тесноте, да еще с оборудованием, абсолютно для этого не предназначенным. К тому же...
      - Ни хрена не годится! - выругался Редер. - Падди! Ну что в конце концов за дела? Не стыкуются эти муфты, хоть тресни!
      - Конечно, сэр, но разве они от этого плохи? - отозвался Падди. Затем его похожая на массивный металлический захват рука сунулась внутрь ракеты и изъяла у Редера муфту. - Мы ведь не обращаемся с ним так, как хотели бы Великие Боги запчастей, вот они нам и мстят. Вы мне только размеры предохранительного кольца скажите, и я вам все в лучшем виде организую. А лейтенант Роббинс потом все смонтирует. Для вас, сэр, больше умственная работа подходит. Вы бы лучше ей занялись.
      Вытирая потные ладони о комбинезон, Редер с неохотой повиновался. Ракета сидела в люльке специального поплавка, чтобы можно было подстраивать высоту... но способ забраться в нутро "ястреба" четвертой модели был только один. Снаружи ракета выглядела как яйцо в комнате смеха - в тот самом зеркале, где все предметы раз в пять растягиваются и легкими канавками покрываются. Еще она выглядела как зеркало - идеально отражающее и в то же самое время абсолютно черное. Казалось бы, вещи несовместимые, но Содружество вкладывало в подобные штуковины уйму денег как раз для таких оказий.
      - Должно сработать, будь оно все проклято! - прорычал Редер.
      Капитан Каверс стоял неподалеку, всем своим видом выражая полное спокойствие. Но когда Редер внимательней пригляделся к коже под его правым глазом, то заметил там легкий тик. "В конце концов, я ведь здесь только свой номер с песнями и плясками проделываю, - подумал он, внезапно посрамленный. - А вот Каверс здесь начальник. Это его ответственность. Тысячи людей, корабли, задание... кто знает, как эта стычка может ход войны повернуть?"
      Если все пойдет не так, никто не обвинит коммандера Питера Редера, бывшего пилота "спида", едва ли не первого аса Мокакской войны, малоизвестного и безответственного бортинженера с полетной палубы "Непобедимого".
      Обвинят Каверса. И самым худшим здесь было то, что Каверс с высокой вышки плевал на то, что про него кто-то где-то подумает; он тревожился исключительно за свой корабль, своих людей и свое задание.
      - Сэр, - сказал Редер капитану, - мы делаем все, что можем, и это, черт побери, должно сработать. Я не выделываюсь.
      Каверс лукаво ухмыльнулся, и тонкие морщинки у его глаз протянулись почти до ежика седых волос.
      - Мистер Редер, черта с два вы не выделываетесь. За время нашего краткого и волнующего знакомства я пришел к определенной уверенности, что вы только тем и занимаетесь, что такие вот возмутительные номера откалываете. Затем, уже не таким формальным тоном: - Как идут дела?
      - Знаете, сэр, поначалу я думал, что здесь кому-то в скафандре придется проехать, - с энтузиазмом сказал Редер. - Но потом Падди.... старшина Кейси то есть... припомнил одну старинную методику. Нужное оборудование у нас есть. Это хорошие новости.
      Каверс вздохнул.
      - Не томите.
      - А плохие новости в том, что такой вот импровизированный план вполне может...
      Сара Джеймс подвела "псих" еще ближе. Длинная медленная траектория из внешних пределов этой не вполне солнечной системы привела к тому, что ее комбинезон под скафандром пах достаточно скверно. Скверно пахла и вся маленькая треугольная кабинка; для таких дальних полетов разведывательный корабль попросту не предназначался. Разумеется, они могли бы гораздо скорее сюда примчаться... но даже самый замаскированный корабль в мире не сумел бы этого сделать без выброса квантов энергии. И эти кванты даже несовершенные датчики мокаков запросто бы обнаружили.
      Внутри голошлема пучок тянущихся через корпус микролучей казался крылом какой-то упорно рыщущей птахи, что с нежной смертоносностью махало перед лицом у Сары. Даже для самого лучшего пилота все это было слишком тонко. Зато моторы "психа" работали в точной синхронизации с пятнами, роящимися на горячем солнце спектрального класса F5, прикрываясь также выбросами радиации и отходов с мокакского завода по переработке антиводорода. Позади нее тише мыши сидел Редер. Он молчал всю дорогу, то проводя имитационные проверки, то погружаясь в тревожную дрему.
      "Быть может, он все-таки не такой уж пилот "спида", как вся эта публика", - подумала Сара.
      - Подходим, - едва слышно сообщила она. Особой разницы это не составило, но она ничего не могла с собой поделать. - Пока никаких признаков, что их активные датчики нас застукали.
      Редер одарил ее улыбкой - вовсе не безжалостной улыбкой пилота, а просто улыбкой - и вложил пальцы в пару импровизированных перчаток управления, размещенных на подлокотниках кресла, где обычно сидел стрелок.
      Если Сара ошиблась или если мокаки засекли их пассивными сканерами, первым признаком этого станет плазменный разряд или лазерный луч, который их долбанет. И если им очень не повезет, у них даже будет время понять, что случилось.
      - Готово, - без выражения произнес Редер. Пока он натягивал шлем, Саре бросился в глаза черный локон, мокрый от пота, что прилип к его высокому лбу. Затем он обратил лицо к ничего не отражающему шару. - Даю отсчет. Три. Два. Один.
      Внутри корпуса "психа" раздался слабый звон. Сара переключила свой голошлем, и корабль вокруг нее исчез. Модифицированная ракета "ястреб" уплывала от корабля-разведчика подобно любому другому куску космического мусора, которые обильно наполняли окрестности звезды вместо планет. Она еще больше приглушила моторы "психа", доводя их до минимальной эмиссии, холодной и невыразительной пылинкой дрейфуя среди множества световых крапинок, что ползли меж неподвижных звезд. Одной из этих крапинок был орбитальный форт, который и представлял собой их мишень...
      Ну вот. Краткий десятисекундный поджиг, и двигатель "ястреба" на мгновение заполнил поле зрения лучистым туманом - бортовой компьютер переводил эмиссию в видимый свет. По дуге уходя от "психа", ракета тянула за собой незримый отрезок волоконно-оптического кабеля. Это давало ей связь с кабиной "психа", неразрывную и нераспознаваемую; на войне подобная методика уже многие поколения не использовалась. Скорости в современном военном конфликте бывали слишком высоки, стычки слишком скоротечны, чтобы что-то столь громоздкое и неуклюжее могло работать. Если не считать вот этого, одного-единственного, уникального случая.
      "Похоже, идея все-таки хорошая", - мысленно проворчала Сара. Благодаря шлему она могла наблюдать за питанием ракеты. Час за часом проходил, и лишь периодический подсос из водяной трубки отмечал их прохождение. Редер включал двигатели ракеты почти на минимальный уровень сигнатуры и через случайные промежутки времени. Наконец "ястреб" согласовал свою скорость с мишенью. А ею служил искусственный спутник из сплава меди с никелем и кремнезема, все еще зазубренный и пенящийся от конструкционного процесса, в котором для расплавления материала и придания ему формы использовалась термоядерная энергия. Поверхность из камня и шлака вполне могла бы показаться естественной, не будь она такой свежей... и не будь она густо усеяна различными установками. "Рельсовые пушки" торчали наружу, плазменные орудия высились на турелях, а в черных пещерах таились противокорабельные ракеты. Вот он, форт.
      Сара восхищалась деликатностью, с какой "ястреб" выдвинулся на позицию в считанных километрах от критически важных точек. "Интересно, а другой так же прекрасно справился?" - спросила она себя. С уверенностью об этом судить было сложно. Никакой суматохи не фиксировалось - только это и можно было сказать.
      - Готово, - произнес Редер. Голос его был грубовато-хриплым от усталости и напряжения. - Отсоединяю линию. Перехожу на автоматику.
      - Даю сигнал, - отозвалась Сара, посылая закодированную вспышку жесткого излучения. Рискованно, но необходимо. - Сигнал пошел.
      - Теперь несите нас отсюда подальше! - воскликнул Редер, буквально корчась под ремнями, что притягивали его к сиденью стрелка. "Ага, - подумала Сара. - Вот оно, его долготерпение".
      Она с легким сочувствием улыбнулась.
      - Прошу прощения, коммандер Редер. У нас, у "психов", все по-другому. Мы сначала дожидаемся отвлекающего удара, а уж потом ускользаем.
      - Но... - Тут он с трудом заставил себя замолчать и осел на спинку сиденья. - Ладно, лейтенант, это ваша птичка.
      - Лиха беда начало, - пробормотал сидящий рядом навигатор.
      При дрейфе с нулевым "жэ" конические дорожки, прочерченные на схематике голошлема, выглядели обманчиво мирными. На самом же деле они изображали то, как целая эскадрилья "спидов" на полном ходу несется к вражеским опорным пунктам, причем с максимальным уклонением - такими маневрами, которые напрягали пилотов и их машины на все сто процентов их возможностей. Позади них "Радклиф" и "Метьюрин" тоже вовсю разгонялись. Намного тяжелее "спидов", разгонялись они, разумейся, медленней, зато их мощные моторы и инерциальные компенсаторы гарантировали им более высокую скорость в дальнейшем, впрочем, удары лучевых орудий никто из них перегнать не мог.
      Внезапно картинка в шлеме расплылась в хаос, туман, статику. Руки Сары напряглись на панели управления. Все "спиды" запускали контрмеры: визжачи, генераторы ложных сигналов опознавательной системы "друг-враг", бомбофуки, маяки, мнимые корабли. Все поле роилось призрачными судами, голосами, выкрикивающими команды с мокакскими кодами и тому подобным.
      Информационные капсулы несли с собой вирусы, которые должны были посеять панику в системах управления и контроля если им удалось бы прорвать оборону мокаков.
      - Лейтенант, это ваша птичка, но я все же предлагаю вам поскорее нас отсюда уносить. Мы не узнаем, сработало ли оно, пока оно не сработает, а тогда лучшее прикрытие и придумать будет сложно.
      - Вас поняла, будет исполнено, - отозвалась Сара.
      В конце концов, она не была пилотом "спида", который мог рисковать своей шкурой без хорошей на то причины. Хорошей причины у нее уже не имелось; так что Сара запустила моторы "психа" и в осторожном, но достаточно быстром темпе начала удаляться от орбитального форта мокаков. Форт бил почти наугад, и огонь был таким бешеным, что ее детекторная система пылала и переливалась как рождественская елка. Однажды все лампочки на корабле вспыхнули, когда мимо проревел тяжелый плазменный удар, а сразу за ним последовал буквально сантиметровый промах рентгеновского лазера от мины-ловушки. Оставшийся позади них модифицированный "ястреб" должен был проделать то же самое, что и мины - выстрелить одномегатонную термоядерную боеголовку, чтобы генерировать чудовищной мощности лазерный укол. Этот укол, однако, должен был иметь другую длину волны и нести с собой нечто большее, нежели обычное разрушение на том конце. Причем в неразберихе разрывов большой энергии и обманных контрмер этот ущерб должен был пройти незамеченным.
      "Спады" не несли с собой ничего, кроме целого вороха помех и всевозможных уловок. Истребители были затарены огневой мощью под завязку, но они приближались слишком стремительно для точного прицеливания. Впрочем, при определенной удаче их ракеты "солнечный феникс" могли оказать определенный эффект...
      Голошлем отключился после мига чистейшего белого света, ярче тысячи солнц. Сара сорвала его; фиксированные дисплеи на пульте демонстрировали то, как защитные экраны выжигаются под воздействием облака частиц и гамма-радиации, которое не уменьшалось, как это бывает после взрыва обычной боеголовки. Это воздействие все длилось и длилось, подобно излучению с поверхности новорожденной звезды.
      - Газовая оболочка, - напряженно пробормотал Редер.
      В условиях, минимально похожих на нормальные, они бы беспокоились о радиации, что пронизывала "псих" и их тела. Но теперь у них были более непосредственные заботы. Бомба типа "гостинец" преобразовывала миллионы тонн массы в стремительно расширяющуюся газовую оболочку. Не считая очень близкого радиуса, взрывы в космосе ударного эффекта не оказывали. А вот самоподдерживающаяся термоядерная реакция с такой колоссальной массой для толчка создавала свою собственную, хоть и скудную, но все-таки атмосферу, и если они были в пределах досягаемости...
      Кромешный мрак.
      ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
      Синтия Роббинс проверяла весь контрольный список вместе с одним из старших пилотов, прежде чем дать добро на вылет его отремонтированного "спида". Пилот, мягко говоря, был не в восторге от того, как нешуточно она в этот процесс погрузилась, и всячески ей это демонстрировал. На самом деле лейтенанту Роббинс вовсе не требовалось этим заниматься. Это была работа для простого техника.
      Но Синтия логично рассудила, что если она не заставит этих пилотов как-то с ней взаимодействовать, они легко приобретут привычку совсем ее игнорировать и работать мимо нее, что наверняка понизит ее эффективность. "А мою эффективность, - размышляла она, - ничто понижать не должно". Кроме того, Синтия получала массу удовольствия от того, что она вынуждала пилотов это делать. Пусть даже мелкая месть за их гнусные подозрения была теперь отложена в сторону. Впрочем, не для таких дуболомов, как этот Фридрих. Небольшой, но приятный триумф на мокакской базе очень всему этому поспособствовал.
      Задача проверки контрольного списка также могла проделываться компьютером, но коммандер Редер решил, что, занимаясь ею непосредственно, пилоты смогут избежать лишней самоуспокоенности. "А кроме того, - мысленно добавила Синтия, - так они меня не смогут избежать".
      - Магистраль главного блока датчиков? - спросила она.
      - Ажур, - усталым, раздраженным голосом отозвался пилот. Затем он кашлянул.
      - Готовность орудий, - продолжала Синтия поверх кашля пилота, который теперь уже стал постоянным. - Дозиметрический контроль. - Теперь пилот заходился громким сухим кашлем, практически ее заглушая. Именно это, как ей казалось, он и пытался делать. - Подсистемы?
      - Аж-жур, - выдавил он между приступами.
      - С вами все хорошо? - спросила она.
      - Помогите, - вымолвил пилот, совсем задыхаясь. Затем наступила тишина.
      Трап был поднят, так что Синтия воспользовалась своим пультом, но безрезультатно. Тогда она подбежала к аварийной панели и набрала код. Трап неохотно опустился. Синтия подняла взгляд на "спид". Не увидев там никаких движений, она поднялась по трапу.
      Пилот обмяк в кресле, а лицевая пластина его шлема помутнела от влаги. Синтия сломала пломбу и сняла с него шлем.
      - Боже ты мой, - выдохнула она затем и сделала невольный шаг назад. Каким бы газом ни кормила его система жизнеобеспечения, чистым воздухом он определенно не был. У нее и у самой глаза заслезились, и Синтия вырубила подачу. Затем она проверила его пульс. Пульс казался слегка ускоренным, но главное, он там был. Кроме того, лицо пилота было совсем не того цвета, какой можно было в подобной ситуации ожидать.
      Тут трап начал подниматься.
      - Эй! - заорала Синтия, бросаясь к выходу, но слишком поздно. - Эй! крикнула она снова, уже в закрывающуюся дверцу. "Надеюсь, хоть кто-то меня услышал", - подумала она, когда дверца наглухо захлопнулась.
      В ушах у нее загудело. Это могло означать только то, что "спид" откачивает воздух, готовясь к старту. "Вот те на, - подумала Синтия, кидаясь к панели управления. - В системе жизнеобеспечения только слезоточивый газ, а в кабине вообще ничего". Она попыталась заставить "спид" прекратить откачивать воздух, но он на ее команды не откликался. Он вообще ее игнорировал. "Остался только один вариант", - подумала Синтия. Припомнив прошлый раз, когда со "спидом" случилась подобная заморочка, она даже не попыталась добраться до его внутренностей. У нее не было никаких сомнений, что от ее вмешательства они будут защищены. Натянув себе на голову шлем пилота, она включила рацию и дунула в микрофон.
      - Внимание, помогите, - сказала она. Уже становилось трудно дышать.
      - Роббинс. - Это был голос Редера.
      - Сэр, я заперта в "спиде" Фридриха. Воздух откачивается, а трап не открывается.
      - Уже иду, - откликнулся Редер и ткнул кнопку интеркома. - Весь персонал на полетной палубе, кто ближе к "спиду" Фридриха, ситуация аварийная. Опустите его трап. - Затем он рванулся к двери.
      Синтия ухватила пилота за подмышки и поволокла его к трапу. Хорошо, конечно, что коммандер уже на подходе, но и самой себе помочь тоже не помешает. Роббинс была девушка тренированная, но тащить тяжесть Фридриха оказалось труднее, чем она ожидала. Она стиснула зубы и поволокла, упираясь пятками во всевозможное оборудование. Кровь забарабанила у нее в ушах, и она почти сразу же стала задыхаться. Не одолев и полдороги, Синтия рухнула на колени, жадно хватая скудный воздух и чувствуя себя будто в дурном сне, когда со всех ног куда-то бежишь, но так никуда и не добираешься. Легкие работали вовсю, но воздуха почти не находили. "Так не пойдет", - подумала она. Грудь ее все сильнее ныла, а перед глазами поплыли белые круги.
      И тут Синтия кое-что придумала. Мера была довольно опасная, но могла сработать. Бездействие же равнялось смерти.
      У нижнего края дверцы трапа имелся выключатель; дотянуться до него было очень тяжело, если только полностью обшивку не отодрать, но ее миниатюрная ладонь вполне могла протиснуться туда и нажать... Синтия змеей корчилась на полу, пока не смогла привести руку в нужное положение. Это было страшно неудобно. Затем она надавила на небольшой затвор, и трап стал опускаться. Роббинс опускалась вместе с ним, стараясь не отпускать руку.
      "Лучше всего скатиться с трапа, - подумала она. - Так я у спасателей Фридриха на дороге не окажусь, да и держать затвор будет удобней".
      Люди протопали мимо нее и подняли пилота, а затем быстро вынесли его по трапу и положили на палубу.
      - Дайте кислород! - крикнул Редер. - С вами все хорошо, лейтенант?
      - Так точно, сэр, полный порядок.
      - Отличная работа, Роббинс, - похвалил он. - Листер, давайте сюда носилки.
      Синтия отпустила затвор, и трап резко пошел вверх. Она попыталась выдернуть руку, но не успела, и кисть застряла. Девушка выругалась и попыталась протолкнуть руку обратно к затвору. Найти его уже не удалось. Трап сомкнулся на ее запястье. Дальше все казалось уже совершившимся, словно в воспоминании; она наблюдала за происходящим, не веря своим глазам и в то же время четко понимая, что это абсолютно неизбежно.
      - Нет! - воскликнула Синтия еще раньше, чем почувствовала боль. С жуткой неотвратимостью трап сломал мелкие кости ее запястья, и она закричала от шока, падая на колени. Самым худшим во всем этом показалось ей то, что больно не было - по крайней мере, в начале. Она почувствовала, как ломается кость, даже это услышала, ощутила, как натягиваются и рвутся мышцы и сухожилия. Трап наглухо захлопнулся, обрезая остатки плоти, которые держали ее в вертикальном положении, и Синтия без чувств распростерлась на палубе. Кровь била из обрубка ее запястья как из перебитого гидравлического шланга.
      Все произошло так стремительно, что никто даже толком понять ничего не успел. Вообще-то трапы так быстро не поднимались.
      Редер метнулся к ней, и один взгляд на кровь, струящуюся по борту "спида", все ему рассказал. Прямо на бегу он выхватил свой ремень. Затем он затянул его у нее на руке, используя как жгут.
      - Голдберга сюда! - заорал он. - Живо!
      Синтия очнулась в темноте, тишине и медицинском запахе лазарета. Она подняла веки, которые почему-то показались ей очень тяжелыми, и вздохнула.
      - Вот вы и проснулись, - сказал низкий голос возле нее. Роббинс удивленно вздрогнула и повернула голову. Ей улыбался Падди Кейси. - Как вы, милая?
      - Мм, - произнесла она, затем облизнула губы и попыталась снова. - Вы должны звать меня лейтенант, - велела ему Роббинс стараясь выглядеть холодно и неприступно.
      - Как вы, милый лейтенант? - повиновался Падди.
      Как Синтия ни пыталась, улыбки она сдержать не смогла. А затем она кое-что вспомнила. Рука казалась слишком тяжела на подъем. Тогда она повернула голову и посмотрела. Культя была в повязке, но она различала контуры дооперационного блока нервной регенерации. Этот блок должен был заботиться о том, чтобы нервы ее запястья оставались функциональными и восприимчивыми, а также блокировать болевые импульсы. Без него такая синтетическая рука, как у коммандера Редера, была бы невозможна.
      Глаза ее наполнились слезами. Тогда Синтия их закрыла, силясь взять себя в руки, но рыдания все-таки поднялись из ее груди и вырвались наружу. Падди мигом присел к ней на койку. Огромными лапищами он взял ее за плечи, а потом нежно погладил по волосам.
      - Как славно поплакать, - сказал новоирландец. - Сейчас для вас самое то. Поплачьте, милая. - Он уронил поцелуй на ее макушку. - Вот и хорошо.
      Синтия так удивилась, что даже перестала рыдать и вместо этого заикала. Затем она шмыгнула носом и жалобно произнесла:
      - Вы не должны...
      - Милый лейтенант, - тут же исправился Падди. Ослабив хватку, он широко ей улыбнулся. - Буря была, но недолгая, - добавил он.
      Синтия сперва растерялась, затем взяла себя в руки.
      - Не последняя, надо думать, - сказала она, отстраняясь. Тогда Падди встал с койки и сел рядом на стул. - Что вы здесь делаете, старшина?
      - Падди, - поправил он.
      - Старшина Падди, - с легким намеком на улыбку сказала Синтия.
      Кейси ухмыльнулся.
      - Вы потрясающая женщина, лейтенант. Я здесь вот почему. Просто мне показалось, вам сейчас может захотеться, чтобы рядом был друг.
      Она какое-то время его поразглядывала. Полные надежды голубые глаза, кудрявые рыжие волосы, курносый нос, заразительная улыбка и... какой же он все-таки огромный!
      - Да, - сказала Синтия. - Мне и правда этого хочется.
      - У меня уже создается впечатление, будто наш диверсант сам желает, чтобы его поймали, - сказал Редер капитану. - Лейтенант Роббинс была его лучшей защитой. Пока все думали, что она диверсантка, он мог гораздо свободнее свои делишки обделывать.
      Каверс сжал губы и сложил руки домиком.
      - Кое-кто сможет вам возразить, что мокаки - фанатики, способные практически на все. - Он внимательно оглядел Редера; неделя в регенерационных резервуарах прекрасно позаботилась о радиационном заражении. Теперь он всего лишь выглядел лет на десять старше, чем ему полагалось, но это должно было скоро пройти.
      - Калечить себя без необходимости и тем самым устраняться от возложенных на тебя обязанностей, сэр, никакой не фанатизм, а предельная глупость, - мрачно заметил Редер. - И я совершенно убежден, что если бы шпион знал о механизме открывания дверцы трапа, этот механизм тоже бы не работал. Нет, просто наш приятель все кровожаднее.
      Каверс подался вперед.
      - Похоже, вы знаете, кто это, - медленно заключил он. - Или так вам, по крайней мере, кажется.
      Редер кивнул.
      - Когда Синтия окончательно вышла из-под подозрения, осталась только одна персона. Но поймать эту персону с поличным будет непросто.
      - И все-таки у вас есть план, - предположил капитан.
      - Так точно, сэр. Проблема должна быть в ведомстве квартирмейстера. Мои люди слишком пристально друг за другом наблюдают; никто ни на секунду наедине ни с одной деталью не остается. А если и остается, то эту деталь потом берут на инспекцию. Следовательно, мои люди этих деталей не ломали.
      - Так проблема с дефектными запчастями решена? - спросил Каверс, удивленно приподнимая брови.
      - Сэр, уже довольно долгое время нам ни одной не попадалось.
      - Тогда почему вы решили, что проблема в ведомстве Ларкина? Быть может, диверсант - кто-то из ваших людей, но он просто не хочет на какой-то мелкой проделке попадаться. Как вы уже сказали, наш приятель все кровожаднее.
      - Верно. Но наши самые серьезные проблемы всегда были связаны с искаженными программами. Доступ к которым может быть получен только путем прямого подключения к компьютеру "спида".
      - Но с камерами слежения... - начал Каверс.
      - Сэр, их легко одурачить. По-настоящему толковый шпион, как этот, будет к ним готов.
      Капитан кивнул. Более бдительный шеф контрразведки мог бы установить что-то лучше защищенное от постороннего вмешательства. Но Бут был слишком далек от служебного соответствия; только и мог, что гоняться за теми, кого он с самого начала преследовал.
      - Что у вас на уме, коммандер? - наконец спросил капитан. - Вы бы сюда не пришли, если бы чего-то от меня не хотели.
      - Так точно, сэр. Мне нужно, чтобы вы собрали совещание всего персонала квартирмейстера, включая его самого.
      - И что? - спросил Каверс, разводя руками.
      - Зал заседаний будет оборудован прибором ультрафиолетового излучения. Он высветит порошок, который я распылил по всему компьютерному интерфейсу того самого "спида". В этом самая суть нашей проблемы. Когда ультрафиолетовый свет загорится, шпион будет у нас в руках.
      - А как насчет ваших людей? - резонно спросил Каверс. - Они все это время должны были касаться тех же самых поверхностей. А кроме того, что, если диверсант просто руки помоет?
      - Все поверхности, к которым нужно получить доступ, чтобы изменить программу, находятся внутри панели управления, - сказал Редер. - Для этого есть специальная клавиатура, и она находится под замком. Этот замок можно открыть отмычкой, я вас уверяю. Но все же доступ туда совсем не так прост. И законным правом этого доступа располагают всего четыре человека: я сам, лейтенант Роббинс, старшина ар-Рашид и Ларри Тоу, наш компьютерщик. Ни у кого из нас на руках этого порошка нет.
      - Даже у вас? - недоверчиво спросил Каверс.
      - Даже у меня, сэр. Я всякий раз перчатки надевал. Я также ни с кем этим планом не делился.
      Каверс отхлебнул немного кофе.
      - А откуда у вас такой порошок? - поинтересовался он. - Сложно себе представить, чтобы он в обычном порядке был квартирмейстером заказан.
      Питер улыбнулся.
      - Разумеется, сэр. Я его на базе "Онтарио", в "Шпионской лавке" приобрел.
      Каверс сплюнул кофе обратно в чашку.
      - Вы шутите! На базе "Онтарио" есть шпионский магазин?
      - Лавка, сэр, - поправил Редер. - Она в основном для тех, у кого развилась паранойя в отношении своих супругов или коллег по работе и кто хочет по-тихому их на чем-то застукать. А товар там действительно первоклассный.
      Каверс с кислым видом покачал головой.
      - Сомневаюсь также, что у нас на складе прибор ультрафиолетового излучения имеется, - сказал он.
      - Представьте, сэр, я тоже об этом подумал. - Редер поставил перед капитаном небольшой саквояжик. - Вот этот к любому стандартному разъему подойдет. Но он у меня только один... - Питер благоразумно решил дальше не продолжать.
      - То есть, будьте с ним осторожны или готовьтесь тратить время на то, чтобы еще один такой смастерить. - Каверс улыбнулся. - Ладно, согласен. - Он открыл саквояжик и достал оттуда прибор, затем положил обратно. - И все-таки. Что, если он руки помоет?
      - Порошок такой мелкий, что он впитается в кожу. Ни в чем, кроме ультрафиолетового света, он не проявится, и смыть его невозможно. Его можно только постепенно сносить.
      Улыбаясь, Каверс покачал головой.
      - Как-то все слишком просто, - сказал он. - Впрочем, ладно. Тут капитан встал. - Я позабочусь об этом, коммандер. Вы хотите там быть?
      - Если вы не против, сэр.
      - Не против. Я прикажу секретарю в нужное время вас вызвать.
      - Благодарю вас, сэр. - Редер отдал честь, и капитан ему ответил. Затем Питер повернулся и вышел из кабинета.
      - Знаете что, коммандер, - заявил Падди, - по-моему, вы и все прочие о нашем милом маленьком лейтенанте очень неверно судили.
      Редер чуть из штанов не выпрыгнул. Для здоровенного мужчины Падди двигался неслышно, как кот.
      - О каком это вы милом маленьком лейтенанте? - поинтересовался Редер.
      - Черт побери! Да знаете вы, сэр, о каком. Я о лейтенанте Роббинс толкую.
      - И в чем же мы о ней неверно судили, старшина? - Лицо у Падди было очень серьезное и озабоченное, так что Питер перестал его изводить.
      - Она ведь из Димонова Дома, сэр. Знаете, что это такое?
      Питер немного подумал, затем покачал головой.
      - Это ужас что за место, сэр. Если хотите знать, ошибкой было вообще его колонизировать. Люди там в битком забитых бараках теснятся. Единственный способ вести там хоть какую-то личную жизнь - это держать свои мысли при себе. Нет-нет, вы понимаете, о чем я, сэр, - подчеркнул он, хотя Редер и не думал возражать. - Лицо как маска, предельно ровный голос и сдержанные жесты. Не все так могут. Уровень самоубийств там очень высок.
      - Стало быть, когда лейтенант такой холодной становится... - задумчиво начал Редер.
      - Она просто вежливость проявляет. И я вам еще кое-что скажу, сэр. Она вас жуть как уважает.
      - Правда? - Это его немного смутило. "Но как этот прямолинейно-агрессивный здоровила из Новой Ирландии все это выяснил? мысленно подивился Питер. - Я тут о ее самообладание чуть башку себе не расшиб, и все без толку. А он здесь без году неделя, и она уже с ним вовсю откровенничает". С другой стороны, разве можно было поверить, что Падди настоящий артист с микроманипулятором, если просто взглянуть на его огромные лапищи со шрамами от матросских зубов на костяшках?
      - Ну да. До этого никто не пытался ей помогать. У нее никогда много друзей не водилось, но с тех пор, как она на военную службу поступила, у нее их вообще не было. Она такая одинокая была. Но вы ей помогли, и она вам жуть как благодарна.
      - В самом деле? - спросил Питер, очень польщенный.
      - Она чудесная девушка, сэр, - сказал Падди, и в глазах его появилась задумчивость. - Такая чудесная, что я из-за нее даже решил на офицерские курсы поступить.
      Редер мысленно представил себе Падди в офицерском мундире. "Хотя вообще-то он может еще каким офицером сделаться, - подумал он. - И их дружба им обоим на пользу пойдет. Он сгладит ее острые углы, а она - его".
      - Я попозже обязательно зайду с ней повидаться, - сказал Питер.
      - Вот и хорошо, - отозвался Падди.
      Он так и стоял там, глядя перед собой в палубу, пока Редер наконец его не спросил:
      - У вас что-то еще, старшина?
      - Так точно, сэр. Спасибо, что спросили. Я тут прикинул, пока "Неустрашимый" какое-то время в доке будет стоять, да и малышка-лейтенант тоже... - Он прикусил губу и перевел дыхание. - Как бы вы посмотрели, если меня тут придержать, чтобы я ее работу делал? - Падди с надеждой взглянул на Редера. - Я опытный, - заверил он коммандера. - И я тут особо распоряжаться не стану. А то ведь один дьявол знает, кого этот отдел личного состава из своей колоды выдернет и сюда пришлет.
      "Да уж, - подумал Редер, - Бута какого-нибудь".
      - Хорошо, Падди, я посмотрю, что тут можно сделать. Но никаких обещаний.
      - Понятное дело, сэр, - лучась улыбкой, отозвался старшина. - Вы не пожалеете.
      "Надеюсь, черт побери, - подумал Редер, провожая его глазами. - Хотя сущим наказанием ты тоже бываешь".
      Нечаянно столкнув саквояж со стола, Стюарт Семпль тут же услышал досадный звон разбитого стекла. Капитан велел своему секретарю ценой собственной жизни этот саквояж охранять. "Ведь ничто никогда с моего стола не падало и не разбивалось, - горестно подумал Стюарт. - И надо ж такому случиться. Ну за что мне такое наказание?"
      Был только один выход. Он нажал клавишу на интеркоме.
      - Ларкин на связи. А, здравствуйте, старшина. Чем могу служить?
      - Нет ли у вас такой вещи, как прибор ультрафиолетового излучения? спросил Семпль. - Я только что капитанский разбил, и мне бы очень не хотелось, чтобы он об этом узнал.
      - Даже не знаю, - медленно произнес Ларкин. - А зачем капитану этот прибор?
      - Он не сказал, сэр. Он только велел мне ценой собственной жизни его сберечь.
      Ларкин ухмыльнулся.
      - Попробую вам помочь, - пообещал он. - Не хочу, чтобы вы за такую мелочь жизнью расплачивались.
      - Благодарю, вас, сэр, - с глубокой признательностью отозвался Семпль.
      Квартирмейстер отключил связь и не на шутку задумался. Зачем капитану прибор ультрафиолетового излучения понадобился? Кое-кто его во время очень своеобразного секса использовал, но с личностью Каверса это никак не вязалось.
      "А как еще ультрафиолетовый свет действует? - спросил себя Ларкин. И тут его осенило. - В нем некоторые вещества светятся". Он встал из-за стола и вышел из кабинета.
      Так уж получилось, что прибор ультрафиолетового излучения у него был. Квартирмейстер хранил его у себя в каюте, и именно туда он теперь направлялся. Войдя в каюту, Ларкин достал прибор из шкафа и настроил его. Затем он выключил верхний свет и включил ультрафиолетовую лампу. Его ладони тут же стали ярко-зелеными.
      Да падет на них проклятие! После той славной работенки с компьютером Фридриха он уже несколько раз мыл руки. "Печать греха, - в тупом ужасе подумал Ларкин. - Их греха!" Все это не могло так закончиться. Он не мог допустить, чтобы его взяли как агнца, когда он был подлинным воителем за свою веру. Стыд его просто убьет. А провал навлечет на него вечное проклятие.
      Ларкин упал на колени и опустил голову на ладони. "О Дух Судьбы, мысленно простонал он, - испытание столь тяжело!" Впрочем, в его силах было позаботиться о своем спасении, даже ценой собственной жизни. Квартирмейстер перевел дыхание и выпрямился. "Что бренная жизнь рядом с вечной жизнью души? - спросил он себя. - Ничто, миг, мимолетный сон на пороге вечности". Он не мог снести жуткой платы за провал.
      "Следовательно, провала быть не должно", - решил Ларкин.
      Сдача в плен считалась провалом.
      Они по-прежнему были на обратном пути к базе "Онтарио", так что избегнуть содругов было никак невозможно. Ларкин знал, что как шпиона и диверсанта его ждет смертная казнь. "Следовательно, - подумал он, - победа лежит в выборе способа и момента смерти".
      И, если будет возможно, приведении погрязших во зле тварей вместе с собой на суд праведный.
      - Где квартирмейстер? - спросил Каверс. Не знаю, сэр, - ответил заместитель Ларкина. - Уже час его никто не видел.
      Каверс нахмурился. Смысла ждать не было - они с таким же успехом могли продолжить. Хотя он подозревал, что никто из этих людей отметку Редера на себе не носит.
      - Мистер Семпль, где прибор ультрафиолетового излучения? - спросил он.
      Семпль громко сглотнул слюну.
      - У меня его нет, сэр. Я... я его разбил.
      Каверс пристально посмотрел на своего подчиненного. Семпль был хорошим секретарем, но у Каверса возникли сильные подозрения, что он только что совершил роковую ошибку.
      - А вы случайно не попытались у мистера Ларкина другой прибор получить? - спросил Редер.
      - Так точно, сэр, попытался, - ответил Семпль.
      Ошибка секретаря так же безошибочно направила обвиняющий перст на Ларкина, как если бы все они сейчас видели пятна на его ладонях. Проблему составляло лишь то, что эта ошибка также развязала диверсанту руки.
      - Выключите лифты, сэр, - сказал Редер, - и заприте все двери на аварийную лестницу.
      Ларкин услышал надсадный вой тревоги. "Слишком поздно, - подумал он. Я достигну своей цели. Я заберу этот корабль, это вместилище зла в кромешную ночь".
      Он нырнул в колодец аварийной лестницы. Разумеется, они станут его здесь искать, но тогда уже будет слишком поздно. К тому времени он принесет бомбу в зону реактора и взорвет ее, обрекая пять тысяч врагов на ту позорную смерть, которой они безусловно заслуживают.
      "Вот тогда они узнают, каково это на самом деле, - подумал Ларкин. - И будут бесконечно страдать".
      Бомба была небольшая, но ей только всего и требовалось, что проделать небольшую пробоину в баке реактора. "Тогда украденный ими антиводород сделает свое дело", - радостно подумал квартирмейстер. Впрочем, радость его улеглась так же быстро, как и возникла. Вообще-то он планировал взорвать антиводород, когда корабль будет поблизости от основных мощностей. "А, ладно, - подумал Ларкин, - даже этой малости наверняка хватит, чтобы избавить меня от вечных мук". Сунув адскую машину себе под китель, он приступил к длинному спуску.
      Добравшись до подножия лестницы, Ларкин подумал: "Надо бы прямо сейчас запустить часовой механизм. Не стоит откладывать на потом; я не хочу, чтобы ее у меня отобрали и обезвредили". Опустившись на колени, он стал молиться, одновременно устанавливая таймер на самый короткий промежуток. Чтобы добраться отсюда до зоны реактора, требовалось всего две минуты - не больше. Ларкин был неплохим бегуном, а кроме того, уже несколько ночей ему не приходилось вставать коленями на железный прут.
      Он представил себе взрыв. Это будет очень красиво и приятно Духу Судьбы. Возясь с таймером, Ларкин негромко напевал псалом. Там преобладали слова вроде "бичевать" и "искоренять". Когда он закончил, таймер исправно затикал.
      Тогда он встал и протянул руку к отпускному рычагу. Снаружи раздался щелчок, и когда он попытался повернуть рычаг, тот не двинулся с места.
      Ларкин забарабанил по рычагу, но проклятая штуковина даже не шевельнулась. "Они меня заперли, - подумал он, все еще в это не веря и бешено стуча по клавишам панели рядом с люком. Та методично отвергала его коды. - Эти сукины дети меня заперли!" Что ему было делать - стучать в дверь, звать на помощь? Теперь все уже знали, что он шпион, так что это было равносильно сдаче. Ларкин взглянул на бомбу. Оставалась минута и тридцать секунд.
      "Максимум, что я еще могу сделать, это забрать с собой несколько нечестивых подонков", - разочарованно подумал он. Затем квартирмейстер вздохнул и постучал в дверь.
      - Эй! - крикнул он. - Есть там кто-нибудь? Я заперт! Выпустите меня отсюда!
      Кроме тревожной сирены, в ответ Ларкин ничего не услышал. Похоже, там никого не было. Тогда он стал дергать за ручку, пинать дверь и орать во всю глотку, стараясь перекричать сирену.
      - Эй! Кто-нибудь! Откройте!
      Осталось всего пятьдесят секунд, и верхняя губа квартирмейстера покрылась капельками пота.
      - Мать твою за ногу! - смачно выругался он, а затем опустился на колени и осмотрел бомбу. Надо было как-то переставить таймер. "Не хочу умирать один", - подумал мокак.
      Он нажал на кнопку, которая вроде бы отключала часы. Но таймер продолжал отсчитывать секунды. Их уже оставалось всего тридцать девять.
      - Эй! - завопил Ларкин на случай, что кто-то пройдет мимо. - Выпустите меня отсюда! - Затем он попытался вскрыть бомбу, чтобы добраться до источника питания, но это была современная бомба, цельная и неразъемная. А никаких инструментов он с собой не захватил, думая, что они не понадобятся.
      "Дух Судьбы, - взмолился мокак, - помоги мне. Не дай мне как последнему идиоту погибнуть".
      Найдя какое-то подобие шва, он стал за него цепляться, но вскоре зверски сломал себе ноготь, вскрикнул от боли и бросил бомбу. Снова ее подобрав, он увидел, что осталось всего пять секунд. Тогда Ларкин быстро вскочил и стал подниматься по лестнице. Когда бомба рванула, он даже на три метра от нее не ушел.
      - Итак, все кончено, - грустно сказал Каверс.
      - Так точно, сэр, - согласился Редер.
      Урон судну был причинен незначительный. Колодцы аварийных лестниц сооружались достаточно капитально, особенно на уровне реактора, так что взрыв лишь вынес дверь и покорежил металл.
      А вот Ларкин практически испарился.
      - Черт его побери, - выругался по этому поводу Каверс.
      - Он потерпел крах, сэр, - сказал Редер.
      - Я бы так не сказал, - кисло отозвался капитан. - Я бы скорее сказал, что он был чертовски удачлив. Ему чуть было не удалось расстроить программу использования легких авианосцев.
      - И все-таки он провалился, - настаивал на своем Редер. - У мокаков всегда так. Неважно, сколько раз тебе что-то удалось. Они только провалы считают.
      - Это псих убил немало славных людей, коммандер. Мне горько это говорить, но я надеюсь, что мерзавец очень страдал.
      - Он страшно страдал, сэр. Он был уверен, что прямиком в ад отправляется.
      - Хитроумно, - прокомментировала Сара, выслушав рассказ Редера о его плане поимки квартирмейстера.
      - Сердечно благодарю, - отозвался Питер. Затем он помолчал, наблюдая за игрой света на ее лице. Стол освещала свеча. "Она ее немного смягчает", подумал он.
      Сара схватила свечу и поднесла ее ближе к себе. Темные тени, которые появились под этим углом, заставили ее казаться вампиршей. Питер рассмеялся. Сара с улыбкой поставила свечу на место.
      - Что же все-таки вынудило вас насчет моего приглашения передумать? спросил он.
      Сара огляделась.
      - Просто мне у Паттона очень нравится, - ответила она.
      - Какая жалость. А я было возомнил, что вы решили бывшему пилоту "спида" еще один шанс предоставить. - Питер многозначительно поднял бровь.
      - А кто говорит, что вы бывший пилот "спида"? - парировала Сара.
      Питер сначала не понял, затем ухмыльнулся. "Я ей нравлюсь!торжествующе понял он. - Я ей и правда нравлюсь!"
      Этого было вполне достаточно, чтобы забыть, что война еще далеко не окончена. Забыть хотя бы на время.