Обрученная с ветром

Джером не мог вмешиваться в ее жизнь, но ему нравилось думать, что это не так. Он сам подбирал ей кандидатов в мужья по собственному разумению — и они ей не нравились.

В сущности, это было одной из причин, почему она испытывала к Розе Вудбайн определенную симпатию. Теперь, после смерти старшего лорда Брайанта, официальным опекуном девушки стал Джемисон Брайант. А Джемисон всегда заставлял ее поежиться. Джером всегда говорил, что ей следует быть польщенной — Джемисон выделял ее из всех женщин. Но в нем было нечто, что ей не нравилось. Джемисон был хитрец и интриган. Она чувствовала, что каждый раз, глядя на нее, он раздевает ее взглядом. Если ему представится случай, он не преминет им воспользоваться — в сущности, он уже пытался это сделать.

Может быть, они с Пирсом тянули слишком долго, будучи настолько свободными, насколько это возможно. Родителей Пирса уже не было в живых, а два его брата умерли, не дожив и до года. Он ни перед кем не должен был отчитываться, не считая, пожалуй, короля, а король этого не требовал. И все же, ради нее, он тщательно скрывал их отношения.

Анна улыбнулась, торопливо шагая через зал к его комнате. Достигнув двери, она оглянулась и скользнула внутрь. Совсем скоро, на следующей неделе, они назначат день свадьбы.

Она закрыла за собой дверь. Он сидел в ванне, спиной к ней, колени торчали из воды, его темная голова с роскошными вьющимися волосами едва возвышалась над краем ванны.

— Это ты, Питер? Мне не помешает еще один чайник воды. Я рассказал тебе, что сделала эта маленькая ведьма? Она бросила грязь мне в лицо! Жалкая маленькая простолюдинка! Потри-ка мне спину!

Анна, усмехаясь, подкралась поближе к ванне. Жалкая маленькая простолюдинка, хм-м? Надо признаться, ей самой Роза нравилась. Может, девушка и колонистка, и поэтому немножко слишком независима, но она очень смелая. Анна восхищалась ею, несмотря на то, что слегка ревновала.

— Питер, дай же воду, пожалуйста! Да говори же. Проглотил язык, что ли?

Она встала около него на колени, дотронулась пальцами до плеча и прошептала:

— Я подумала, что тебе сначала, может быть, захочется, чтобы потерли спину. Но, конечно, если сейчас придет Питер…

Его рука накрыла ее пальцы, прижав их к телу.

— Запри дверь! — хрипло попросил он.

Она так и сделала. Когда она вернулась, он, очевидно, решил отказаться от мытья спины. Он стоял в ванне, и она с минуту полюбовалась его наготой. Шрамы на его плечах и спине не лишали его мужественной привлекательности. Пирс был великолепно сложен. Широкие плечи, крепкие, словно литые, мускулы, узкие бедра, длинные и мощные ноги. Сердце ее дрогнуло.

— Послушайте, милорд…

Она с визгом оборвала фразу, потому что он шагнул из ванны и притянул ее в свои объятия.

— Ты — ужасный! — прошептала она.

— Нет, я — удивительный. Дай мне возможность доказать это.

— Я хочу сказать, что ты…

— Развратник? — сказал он, нахмурившись. — Очень ревнивый. Вы, миледи Добродетель, гуляли с королем.

— Он был очарователен, — невинно произнесла Анна.

— Я буду еще очаровательней.

— Трудно поверить, зная, как ты обошелся с мисс Вудбайн.

Она была удивлена, как внезапно потемнел его взор.

— Она — скандалистка, — просто сказал он, — в то время как ты, любовь моя… Я просто очарую тебя!

— Докажи! — подзадорила она.

На лице его появилась волчья ухмылка. Не успев опомниться, она оказалась раздетой, ощутила могучее прикосновение его рук и жаркий пламень губ. Обжигающий кончик его языка скользил вдоль ложбинки между ее грудями. Ниже. Снова, обжигая, вверх. Вниз. Вниз. Ах!

Она ахнула, откинувшись назад. Он отнес ее на, кровать, ласкал ее, и потом они оказались одним целым, и она наполнилась жаркой сталью его тела, словно воспарила. Будучи сама себе хозяйкой, она знала нескольких мужчин, все они были прекрасные и храбрые. Но ни один из них не шел в сравнение с Пирсом. Ни один не был столь чувственным, ни с одним она не взлетала так высоко, что это было близко к смерти…

После, лежа рядом с ним долгие, долгие минуты, она думала, что ни за что на свете не хотела бы лишиться всего этого. Она почувствовала новый приступ ревности к Розе Вудбайн. Ей захотелось, чтобы Джемисон безумно влюбился в свою новую подопечную и женился на ней.

Руки Дефорта обвились вокруг Анны.

— В чем дело?

Она прильнула щекой к его бронзовой груди.

— Я хочу, чтобы ты извинился перед мисс Вудбайн сегодня вечером, — серьезно сказала она.

— Что?

— Пирс, ты очень знатен. Близкий друг короля. Ты должен подавать пример при дворе. И я никогда не видела, чтобы ты вел себя так скверно! Пожалуйста, извинись перед ней!

Она слышала, как он скрипнул зубами. Она поняла, что он не собирается извиняться. Он готов ради нее почти на все, это она знала. Кроме того, чтобы идти против своей совести. Девушка по-настоящему разгневала его.

Что ж, это хорошо, не так ли? И в самом деле, ей вовсе незачем ревновать.

Но от этого все, о чем она собиралась просить его, становилось гораздо более сложным.

— Пирс…

— Анна, она своенравная маленькая скандалистка, и, насколько я могу судить, она нуждается в хорошей порке.

— Она слишком взрослая для хорошей порки, — тихо вздохнув, произнесла Анна. — Она своевольная…

— Она вполне могла кого-нибудь убить, Анна, она была так безрассудна, и…

— Она действительно великолепно ездит верхом.

— И абсолютно уверена в собственных способностях. Она заслуживает, чтобы ее побили…

— Ты побил ее сегодня днем.

— Я не скакал наперегонки…

— Скакал.

— Так хотелось Бевульфу, — оправдываясь, сказал он.

Анна рассмеялась и легонько притронулась к его носу.

— Ты превзошел ее. Прояви некоторое милосердие.

Он потряс головой, странно нахмурившись.

— Не думаю, чтобы кто-нибудь когда-нибудь превзошел ее, Анна. Потому что не думаю, что она в состоянии понять, что ее превосходят. Нет, я не стану извиняться перед ней.

— Но…

Он шевельнулся, пылко глядя на нее и прижимая к себе.

— Миледи, я не стану извиняться перед ней, и я не позволю ей снова встать между нами!

— Но, Пирс… — начала Анна, довольная.

— Но, Анна!

— Право, тебе следует пожалеть девушку.

— А в чем дело?

— Ну, ее отец когда-то был очень близким другом лорда Виктора Брайанта, и он доверил ему опекунство над Розой на то время, пока она живет в Англии.

Пирс нахмурился.

— Но Виктор Брайант в прошлом месяце умер. Поэтому она осталась на попечении Джемисона Брайанта.

Анна вздохнула:

— Он действует мне на нервы. Он один из ближайших друзей моего брата, и он всегда… о, я не знаю! Он очень привлекательный мужчина…

— Ага! — поддразнил Пирс.

Она бурно затрясла головой.

— Привлекательный, но неприятный. Я благодарю Бога, что я — совершеннолетняя и полноправная наследница, иначе бы я боялась, что Джером попытается вручить меня — тело, титул и состояние! — именно Джемисону. Честно говоря, я боюсь за девушку.

Пирс пожал плечами.

— Ее отец еще жив. Не думаю, чтобы молодой Джемисон на самом деле обладал какими-либо правами на нее.

— Возможно, нет. Но все же…

— Кроме того, — сказал Пирс, — она, может, и заслуживает брака с каким-нибудь неприятным, но привлекательным мужчиной. — Он перевернулся, ухмыляясь и нежно проводя пальцем вокруг ее груди. — Знаешь, ее отец хочет заполучить меня.

Анна лениво улыбнулась в ответ, приглаживая его темные волосы.

— Я слышала об этом.

— И что же? — Он изогнул бровь.

— Ну, ты явно задет за живое. Это одна из причин, по которой она беспокоит меня. Ей нужен супруг, но не Джемисон Брайант!

— Ну, не беспокойся за нее. Это все равно что волноваться из-за тигрицы. Что ж, хорошо, любовь моя! Присматривай за ней, как, я полагаю, ты уже решила поступить.

— Да. Но, Пирс, я очень хочу, чтобы ты использовал ради нее свое влияние.

— Мое влияние! Анна, я не знаю…

— Тебе следует просто поставить всех в известность, что ты заинтересован в девушке, что, может быть, она — под твоим покровительством. Это может обеспечить ее безопасность.

— А кто ей угрожает?

— Такие, как ее опекун! — сказала Анна. — Джемисон и Джером — очень хорошие друзья. И хотя в нем течет моя кровь, мой милый братец иногда способен на определенные… — она заколебалась. — Он любит интриги и хитрости, Пирс. И иногда он может быть злым.

Пирс засмеялся.

— Злым, а?

— Его хитрости…

— В наши дни все при дворе плетут интриги. Твой брат, может быть, и злобный. И Джемисон Брайант — эгоистичный и незрелый. Что же касается Розы, она — маленькая ведьма. Она получает по заслугам.

— Пирс, Роза Вудбайн действительно очень добрая и храбрая.

— Откуда ты знаешь?

Анна колебалась.

— Только несколько дней назад, любовь моя, Джемисон поймал меня в западню, — беспечно сказала она.

Это было куда хуже, чем она хотела показать, но, зная нрав Пирса, она удержалась от рассказа о том, что произошло, когда она имела несчастье очутиться наедине с другом своего брата. Все они сопровождали короля в поездке на юг, и Джемисон почти вынудил ее лошадь сойти с тропы — намеренно, в этом она была уверена. Но Роза Вудбайн наткнулась на них и мгновенно почувствовала, что Анна попала в беду. Роза настолько великолепно владела лошадью, что с легкостью притворилась, будто не справилась с ней, почти растоптав Джемисона, и позволила Анне удрать.

Анна тронула его подбородок.

— Она превосходная наездница, любовь моя. Словно удивительный маленький рыцарь, она налетела вихрем и прогнала этого гадкого парня.

— Что делал этот гадкий парень?

Она помахала рукой в воздухе.

— В сущности, ничего. Просто я была в неудобном положении. И Роза была очень храброй и доброй, спасая меня от этой неприятности. Так что, Пирс, ради меня, не предложишь ли ты ей свое покровительство?

Он вздохнул.

— Анна, для тебя я готов почти на все. Она под моим покровительством. И оно будет для нее исключительно щедрым — если ты сможешь держать ее подальше от меня.

Анна поцеловала его в нос.

— Непременно. А теперь…

— А теперь я не хочу больше о ней слышать!

Она подняла на него глаза, но он начал целовать ее.

— Пожалуйста, хоть немножко побудем вместе! — хрипло сказал он.

Она хранила молчание, снова вкушая его поцелуи. Через несколько мгновений она полностью забыла о мисс Вудбайн.

К великому неудовольствию Пирса, он не мог отвлечься. Даже лежа с Анной, он видел перед собой лицо Розы Вудбайн. Фантастическое богатство ее волос, их цвет! Изгиб ее губ, ощущение ее тела, прижатого к нему, изумрудная зелень ее глаз, сверкающих…

Он внезапно вздрогнул, изумленный желанием и последующей волной неловкости, овладевшей им. Она была всего лишь девочкой. Хорошенькая простолюдинка, ни больше, ни меньше. Хорошо, она красива. И все же…

Не было никакой необходимости, чтобы Анна когда-либо узнала, что он находит в девушке нечто неотразимое. Нечто, что преследовало чувства, что манило, что волновало…

Его охватило чувство вины. Он занимался любовью с Анной, думая при этом о девице Вудбайн. Желая ее. Она приводила его в совершенное бешенство.

Он почти застонал вслух.

Он слышал, что девушка хочет уехать домой. Очень. Она не хочет иметь ничего общего ни с кем из мужчин, она просто хочет вернуться в свою драгоценную Виргинию.

И пусть она сумеет сделать это!

ГЛАВА III

«Мне следовало бы быть счастливым», — думал Джемисон Брайант. Он был молод и красив, с очень светлыми голубыми глазами, прекрасными светлыми волосами и худым мускулистым телом. «Да, мне следует быть счастливым», — решил он, разглядывая комнату, которая так недавно была комнатой его отца, а теперь принадлежала ему. Это была богатая комната. Тяжелые расшитые драпировки свисали с огромной дубовой кровати. В изысканном резном камине ярко пылал огонь. Весь особняк, дом Брайантов из Хершира, был элегантным, теплым и пышным. И теперь он принадлежал ему.

И каким-то образом, подумал он со вздохом, слегка поглаживая мягкое белое тело Бет, он сбился с пути. Он всегда терпеть не мог своего отца. Его мудрые учителя надоедали ему до слез. Он удирал с уроков, чтобы устраивать шалости, вроде поджигания небольших поленьев и привязывания их к хвостам несчастных кошек.

Он не совсем понимал, что делало его таким, каким он был, и в юности было время, когда это беспокоило его.

Но потом он стал старше и узнал, что многие в этом мире имеют изъяны. И многие из этих личностей с изъянами были гораздо более интересны, чем остальные.

— Ты задумался, — сказала ему Бет.

Он кивнул, улыбаясь ей. Она была пухленькой девушкой, и ему это нравилось. Абсолютно все в Бет, от широких бедер до обширной груди, выдавало в ней девушку с фермы.

Но она не была простушкой, его Бет. Она смотрела на мир с изрядной проницательностью, чрезвычайно его забавлявшей. Он наслаждался ею, потому что она знала его, знала о всех его маленьких жестокостях и даже радовалась им. Она знала, что ему никогда не приходило в голову наградить ее хотя бы титулом своей «любовницы», и до самой смерти он будет называть ее не иначе, как шлюха. Это не имело значения. Когда он преуспевал, то заботился, чтобы она преуспевала тоже. Она любила дорогие вещи. Он, не возражая, давал их ей. Она знала, что он постоянно думает об Анне, и с радостью пошла бы на что угодно, чтобы помочь ему в его домогательствах. Она знала, что всегда будет щедро вознаграждена.

— Это гнусная жизнь! — сказал он устало, лежа на спине рядом с ней.

— Потому что ты не можешь заполучить леди Анну? — осведомилась Бет.

Он состроил гримасу, положив голову ей на грудь, с некоторым неудовлетворением заметив, что она еще больше расплылась в талии. Он ущипнул ее, и она вскрикнула. Потом он перевернулся на спину, сплел пальцы под головой и уставился в сторону окна невидящими глазами.

— Я всегда хотел Анну, — сказал он, и это было правдой. Что-то было в ее белокурой красоте. Она напоминала маяк чистоты — даже если всему двору было прекрасно известно, что она спит с Дефортом. Чертов Дефорт. И его дружба с королем. И его репутация солдата, и строителя кораблей, и все, черт побери, остальное.

Но Анна…

Он обожал ее. Он боготворил самую землю, по которой она ступала. Больше всего на свете он хотел Анну. Если когда-нибудь в нем и была хоть капля порядочности, если было хоть что-нибудь, что действительно могло направить его на верный путь, это была мысль об Анне.

Анна была той, до кого он никогда в жизни не сможет дотянуться, независимо от его положения и унаследованного титула.

И потом, была еще Роза.

О, да! В Розе тоже это было. Его элегантная, упрямая, своевольная маленькая американская кузина. Она всегда была холодной, держалась так прямо, говорила таким тоном! Это было в ее глазах, ее жестах, ее платье. Он не знал, что именно. Это было нечто непостижимое.

Да, думал он. Он был страшно разочарован. Существует величественная элегантная леди Анна, которую он желал всю свою жизнь, а теперь еще Роза, предмет обсуждений всего двора, американская красавица. И он так чертовски близок к ним…

И все же он лежит здесь с Бет.

— Они все сегодня на охоте, — сказал он, поднялся, направился к окну и выглянул, словно мог видеть тех, о ком говорил. — Это должна быть совершенно исключительная компания. Король, Дефорт, леди Анна, моя кузина Роза и только несколько других!

— А тебя среди них нет. И поэтому ты несчастен.

Он поколебался.

— Ничто не могло бы расстроить меня, если бы у меня была Анна.

Раздался стук в дверь. Джемисон услышал, как старый слуга его отца, Кроули, прочистил горло.

— Черт побери, в чем дело? — проревел Джемисон. Старый Кроули не ответил. Джемисон услышал взрыв низкого смеха и затем голос своего лучшего друга, брата Анны, Джерома.

— Старик не виноват, лорд Брайант. Это я, Джером. И мне совершенно наплевать, какими извращениями ты сейчас занят, у меня есть превосходная идея!

Бет собралась вскочить.

— О, лежи, — раздраженно велел ей Джемисон. Конечно же, не один раз мужчины видели ее в постели. Он потянулся к ногам кровати за собственными бриджами, влез в них, пересек комнату, и распахнул дверь.

Джером широко улыбнулся ему и шагнул в комнату. Его внешность всегда поражала Джемисона своей странностью. В некотором отношении он походил на Анну. Глаза у него были очень синие, волосы — светлые. Он был изящен, с красивыми чертами лица. Но улыбка его была совершенно другой, холодной и злобной, тогда как у Анны — теплой.

— Милая Бет! — насмешливо произнес Джером, низко кланяясь.

Бет сердито посмотрела на него. Джемисон нахмурился.

— Сожалею, что помешал, — сказал Джером.

— Да уж.

Джером не смутился. Он подлетел к столу, на котором Джемисон держал свое лучшее виски, налил себе фужер и сел, закинув ноги на бесценный инкрустированный стол.

— У меня великолепная идея, — сказал он. Джемисон приподнял бровь.

— Умоляю — расскажи!

Джером тихо хихикнул.

— Вот, так слушайте, милорд! Я полагаю, что вы лежали здесь с бедной Бет, оплакивая тот факт, что знаменитый и заслуживающий осуждения Пирс Дефорт спит с моей удивительной сестрой. Так что подумаем об этом. Определенно, с твоим острым умом наверняка можно что-то спланировать.

Бет застонала.

— Замолчи! — резко произнес Джемисон. — Ты о чем? — спросил он Джерома.

Джером наградил Бет улыбкой.

— Бет, нам понадобится твоя помощь, но я знаю, что Джемисон позаботится о том, чтобы ты получила хорошую награду за любую свою помощь.

Бет приподняла бровь.

— Расскажи мне о своем плане, — настаивал Джемисон.

Джером усмехнулся, глотая виски.

— В сущности, это чертовски просто! С одной стороны, у нас есть прелестная Роза. Она по закону обязана по крайней мере платить тебе некоторым вниманием. Затем мы имеем объект твоих сокровенных желаний — Анну. Затем, конечно, знаменитого Дефорта и, наконец, тебя, мой друг. Две женщины, двое мужчин. Мы только должны позаботиться, чтобы распределить их как следует!

— И как нам это сделать? — спросил Джемисон.

— Мы все заодно? — осведомился Джером.

Бет кивнула. Джемисон колебался. Ради Анны он был готов на все. Желание овладеть ею стало навязчивой идеей.

— Да, мы оба играем, — наконец сказал Джемисон. Джером с ухмылкой начал рассказывать.

* * *

Роза совершенно не осознавала, что могла являться в этот момент средоточием чьих-то злых замыслов. Ее собственный гнев разыгрался в бурю, и она была слишком занята, неистовствуя по поводу Дефорта, чтобы думать о своем дальнем родственнике.

— Ну, послушайте, не может он быть таким чудовищем! — успокаивающе сказала Мэри Кейт, проводя щеткой по длинным волосам Розы. Только что вымытые и слегка надушенные длинные волосы напоминали в руках горничной скользящий шелк. Хотя Мэри Кейт делала все, что было в ее силах, чтобы голос ее звучал серьезно, в глубине души она изрядно веселилась. Она состояла при Розе с тех пор, как умерла ее мать, и они были очень близки. Между ними было гораздо большее, чем просто отношения хозяйки и служанки, и поэтому Роза могла свободно бушевать и неистовствовать сейчас перед Мэри Кейт из-за бури в своей душе — и все это было направлено в адрес лорда Пирса Дефорта.

— Говорю тебе, Мэри Кейт, Господь не создал более ужасного человека на этой земле! Можно подумать, что я намеренно устроила ему засаду! И, говорю тебе, он специально окунул меня в воду! Я никогда, никогда в жизни не сталкивалась с более грубым человеком! — Она тяжело задышала, крутясь на стуле перед туалетным столиком. Ее глаза пылали изумрудным огнем. — Он отвратительный!

Мэри Кейт уложила темно-рыжие волосы Розы в гладкий узел на затылке.

— Весь Лондон повально увлечен им, знаете ли, — сказала она Розе.

— Весь Лондон может взять его себе.

— Он один из ближайших друзей короля.

— Даже такой великолепный монарх может ошибиться в выборе друзей!

— Я также полагаю, что ваш отец считает его самым подходящим женихом в Англии.

Роза нетерпеливо махнула рукой.

— Ты же знаешь отца, Мэри Кейт! Он просто не понимает. И он определенно никогда не встречал Пирса Дефорта! Если бы не так, он никогда бы не считал его подходящим претендентом в мужья! Я не могу поверить, что он поставил меня в такое унизительное положение, — словно ценную скаковую лошадь, пытающуюся привлечь лучшего жеребца.

— Роза! — в ужасе воскликнула Мэри Кейт.

— Но это же правда! — закричала она, глаза ее все еще пылали зеленым огнем, влажные от гнева и чуть-чуть от слез.

Она очень любила отца, и события сегодняшнего дня действительно напомнили ей о ее неприятном положении здесь. Он хотел, чтобы она вышла замуж в Англии. А она хотела только одного — вернуться домой!

— Он не имеет права! — внезапно заявила она, глядя на Мэри Кейт. — Он провел все эти годы, обращаясь со мной, как с равной! Рассказывал мне о кораблях и плантациях, слугах и урожаях! И после этого он отправляет меня в школу, а потом ко двору, где меня помещают под «милостивое око» лорда Брайанта, чтобы «удачно» выдать замуж. И, похоже, весь свет знает, что на самом деле он хочет, чтобы я вышла замуж за этого ужасного человека, с которым столкнулась сегодня.

Мэри Кейт покачала головой.

— Роза, я знаю, что отец вас любит. Я уверена, он не хочет, чтобы вы были несчастны. Он слышал, что король очень любит Дефорта, и поэтому…

— Король — дурак! — воскликнула Роза.

— Тш-ш! Это же почти измена, — сказала Мэри Кейт, расстроенная и уже больше не ощущавшая такого веселья. Роза могла быть очень буйной и порывистой, и в своем гневе вполне могла причинить себе весьма серьезные неприятности. Роза вздохнула.

— О, это смешно! Мне бы не пришлось ненавидеть Дефорта и говорить глупости о короле, если бы я просто могла уехать домой!

Мэри Кейт нахмурилась. Розе никогда ни в чем по-настоящему не отказывали. Теперь же, похоже, ей предстоит столкнуться с твердой волей отца, так как Ашкрофт вряд ли собирался позволить Розе самой выбрать себе мужа. Это огорчало Мэри Кейт, потому что она любила свою хозяйку.

— Ну, в настоящий момент у вас есть о чем подумать, помимо отца, — напомнила горничная.

Роза мгновенно поняла, на что ссылается Мэри Кейт. Лорд Джемисон Брайант. Вдобавок ко всему остальному, добрый отец Джемисона умудрился умереть именно теперь, в самое неподходящее время. И теперь ей в опекуны достался Джемисон. Хотя он был довольно красивым — высоким, худым и всегда безупречно одетым, — что-то в нем настораживало ее.

— Джемисон, — невыразительно сказала она Мэри Кейт. — Не думаю, чтобы он имел надо мной настоящую власть, — пробормотала она немного неуверенно и слегка приподняла подбородок. — Я не позволю ему помыкать мною. Он опекун, а не отец. Предполагается, что он должен позаботиться о моей добродетели, и ему никогда ни в коей мере не придется об этом беспокоиться.

Покончив с прической, Мэри Кейт отступила назад, чтобы критически осмотреть свою молодую хозяйку. Совершенство. Волосы были аккуратно зачесаны в узел на затылке, отдельные локоны огненных и золотых оттенков мягко обрамляли лицо. Глаза, определенно ее главное великолепие, пылали изумрудным огнем, резко контрастируя с глубокой темной рыжиной волос. На ней было платье из роскошного синего бархата с закругленным, на шнуровке, лифом, юбка присобрана в двух местах. Говорили, что она самая красивая из всех, кому приходилось предстать к королевскому двору, и Мэри Кейт считала, что это так и есть. Также поговаривали, что прелестная простолюдинка может найти себе титулованного мужа и жить счастливо.

— Я думаю, вы готовы, радость моя, — сказала ей Мэри Кейт.

Роза кивнула все еще с отсутствующим видом, потом она выпалила:

— Правда, Мэри Кейт, видела бы ты его! Он такой неуклюжий!

— Мы говорим сейчас о лорде Брайанте или о лорде Дефорте?

Роза усмехнулась, наморщив нос.

— Мы могли бы говорить об обоих. Но я имела в виду лорда Дефорта.

— Ну, я попытаюсь взглянуть на него сегодня вечером, — заверила Мэри Кейт. — Он похож на чудище?

— Нет, — пробормотала Роза. Она с удивлением почувствовала, как у нее зарделись щеки. Нет, он не был похож на чудище. Его речи были чудовищны, но внешность прекрасна. Его черные как смоль волосы и серебристые глаза производили исключительное впечатление. Когда он дотрагивался до нее, она ощущала избыток силы в нем. Ей пришлось признать, что его внешность вполне могла вызывать восхищение, которое, похоже, выпадало на его долю.

— Нет, он не похож на чудище, но как только он открывает рот и начинает говорить, сразу понимаешь, что он именно таков! — сказала она Мэри Кейт.

— Ну, я буду смотреть во все глаза.

Роза взглянула на прелестные французские часы, стоящие на туалетном столике.

— Пора идти обедать. Король скоро спустится, и вся компания должна сидеть, когда он войдет.

— Я провожу вас вниз, в зал, и останусь обедать со слугами. Я буду рядом, если понадоблюсь вам, — сказала Мэри Кейт.

Они вышли из комнаты Розы и направились по длинному коридору. Роза шагала впереди, погруженная в свои мысли, когда услышала вскрик. Она быстро обернулась и увидела, что Мэри Кейт споткнулась о трещину в каменном полу.

Она пошла назад и увидела высокого человека в очень модном длинном камзоле и рубашке в оборках, остановившегося около Мэри Кейт.

— Вам больно, добрая женщина? Вы можете встать?

Мэри Кейт заволновалась, глядя на мужчину.

— Я… мне не больно, милорд. Я могу встать.

Мужчина помог ей подняться. Мэри Кейт продолжала с благоговением Смотреть на него.

А Роза заскрипела зубами, увидев, что их добрый благодетель — не кто иной, как ненавистный человек, который прежде был так груб с нею. Он еще не увидел ее.

— У вас все в порядке? — спросил он Мэри Кейт.

Мэри Кейт молча кивнула. Он снова направился в сторону зала и тут заметил Розу. Его бровь с любопытством приподнялась, а губы изогнулись в насмешливой улыбке.

— О, мисс Вудбайн? — Он отвесил ей низкий поклон. — Какая радость!

— О, несомненно, — любезно пробормотала она. Что угодно, только не радость — она очень хорошо осознавала, что он чувствует на самом деле. И все же они были при дворе, где необходимо сохранять хорошие манеры.

— Если вы направляетесь в столовую, почту за честь сопровождать вас, — сказал он.

Роза почувствовала, как напряглась ее спина. Похоже, она не могла найти слов.

Мэри Кейт пришла ей на помощь.

— О да, именно, — радостно воскликнула Мэри Кейт. — Пожалуйста, проводите ее!

Роза наградила Мэри Кейт суровым взглядом, но, казалось, та была совершенно заворожена этим мужчиной, чтобы обратить на это внимание. В раздражении Роза глубоко вздохнула, не сводя глаз с Дефорта. Он не стал дожидаться ответа, очевидно, сам теперь раздраженный тем, что снова оказался у нее в западне. Он взял ее под руку, и они быстро пошли по коридору.

К своему удивлению и гневу, она обнаружила, что начинает задыхаться.

— Милорд Дефорт, — прошептала она. — Я понимаю, что мы спешим, но ведь не у всех ноги, как у лошади!

Он замедлил шаг.

— Но вспомните! Вы скачете лучше, мисс Вудбайн. Прошу меня извинить. В глубине души я был уверен, что вы, должно быть, и пешком передвигаетесь с величайшей скоростью. И как вы добры! Вы сравнили меня с лошадью! Я так боялся, что вам на ум может прийти другое животное.

— По правде говоря, я думала о некоем родственнике лошади, и этот родственник — осел, — произнесла она любезным тоном. — Но мой отец учил меня, что следует быть доброй.

— А ваш отец никогда не учил вас хорошим манерам? — серьезно осведомился он, склонив свою темноволосую голову к самому ее уху.

В присутствии этого человека гнев Розы разгорался. Она задрожала.

— Вряд ли мой отец стал бы ожидать от меня вежливого отношения к вам, если бы был знаком с вашими манерами.

— О, но ваш отец знает меня.

Презирая себя, она почувствовала, как яростно запылали ее щеки.

— Боюсь, лорд Дефорт, что благодаря бесконечной доброте короля по отношению к вам, вы — известная личность. Большинство англичан, в Англии и за границей, осведомлены о вашей близости к Карлу.

— К Карлу, а? Вы упоминаете нашего монарха просто как Карла?

Она старалась справиться со своим гневом. Однажды он уже сравнил ее поведение с поведением ребенка, она не позволит ему сделать это еще раз.

— К его величеству королю Карлу, — сказала она спокойно.

— Понятно. Так что ничто, кроме моей дружбы с королем, не может сделать меня привлекательным? — осведомился он.

Она помолчала, отдернула руку и мило улыбнулась.

— Что же может быть еще? — вежливо спросила она.

Он улыбнулся, забавляясь.

— Ну, у меня есть титул.

— Он есть у многих дураков! — любезно ответила она.

Они достигли дверей большого банкетного зала, где король и его гости собирались к вечерней трапезе. Вокруг них двигалась толпа людей. Самые знатные в стране должны были присоединиться к королю за главным столом, чуть в стороне — графы, герцоги и бароны, за ними — рыцари со своими женами, а потом те, кому коммерческие способности и толстые кошельки обеспечивали вход в любое собрание. Розе было пора расставаться с лордом Дефортом. Она с удивлением обнаружила, что испытала краткое горькое чувство, осознав, что этот человек, с которым она вела непонятную войну, вскоре покинет ее, чтобы присоединиться к равным себе, среди которых была красивая леди Анна, а ей придется поспешить вдоль длинных столов, чтобы сесть с богатой, но все же обычной знатью.

— Если вы извините меня, — начала она, но прежде чем смогла сказать что-либо еще, обнаружила, что лишена возможности легко покинуть этого человека. К ним присоединились другие.