Глава 9

Брет стоял перед горящим камином. Потягивая вино, он смотрел на огонь и печально размышлял о том, что произошло. Охотничий домик был полностью готов для вечернего свидания с молодой женой. Кровать застелена свежими льняными простынями, большие мягкие подушки набиты самым отборным пухом. Теплое одеяло из белоснежных кроличьих шкурок, лежащее в изножье кровати, могло бы укрыть двух довольных друг другом любовников. Если, конечно, сегодня сюда придет радость.

Внушительных размеров ванна, стянутая сверкающими бронзовыми креплениями, была заблаговременно принесена сюда и наполнена горячей водой, от которой шел пар. Из чайника можно было добавлять кипящую воду.

На небольшом столике стояло вино, в блюде лежали сладкий виноград с берегов Средиземного моря, ярко-оранжевые апельсины, сыр и пара свежеиспеченных хлебцев, завернутых в льняную салфетку, чтобы не остыли. Аллора едва ли сможет упрекнуть в недостатке внимания тех, кто готовил эту комнату, в которой ей предстояло начать счастливую семейную жизнь. Все было хорошо, кроме разве что супруга, с которым ей по прихоти судьбы предстояло разделить счастье.

Погруженный в свои мысли, Брет наблюдал, как горит полено в середине очага. Аллора, кажется, смирилась с замужеством, хотя обеты произносила с не которой запинкой. А когда он привлек ее к себе в часовне и поцеловал у всех на глазах, она вспыхнула, как это полено в камине. Вспоминая об этом, Брет ощутил, как заиграла в нем кровь и жаркая волна прокатилась по всему телу. Он не хотел этого брака, не хотел ее огромного наследства и, конечно, не хотел иметь ничего общего с враждебно настроенными шотландцами. Несмотря на твердую решимость сделать из нее образцовую супругу — если уж ему навязали этот брак, — он хотел только одного. Ее, дочь непокоренного шотландца. С ее роскошной копной изумительных золотистых волос, с ее изумрудными глазами, в которых отражались гнев и страсть, презрение и насмешка, сожаление и печаль…

— Я попробую! — тихо поклялся он, глядя на язычки пламени в камине. — Клянусь, черт возьми, я постараюсь быть терпеливым и не позволю вывести меня из равновесия.

Но интуиция подсказывала ему, что он взваливает на себя нелегкую задачу и что клятву эту будет не так-то просто сдержать. Его мысли прервал нетерпеливый и сильный стук в дверь.

— Милорд!

Нахмурив брови, Брет пересек комнату, подумав, что такой грохот мог бы и мертвого разбудить. Он узнал голос своего верного друга Этьена и распахнул дверь.

На пороге стояли Этьен и Джаррет. Оба с трудом удерживали нечто большое, извивающееся, плотно завернутое в коричневый плащ. Брет поднял брови и с удивлением посмотрел на своих бравых воинов, явно измученных ношей.

— Этьен, я, кажется, приказал вам попросить леди поехать с вами…

— Милорд, — с тяжелым вздохом произнес Этьен, — прошу прощения, но она… — Он замолчал, еле сдерживая буйное сопротивление того, что держал в руках.

Джаррет, посвященный в сложные обстоятельства женитьбы Брета, без обиняков сказал:

— Милорд, ваша супруга отказалась добровольно поехать с нами. Она не пожелала расставаться со своими собратьями, а как я понял, вам нежелательно, чтобы кто-нибудь узнал о вашем местонахождении.

— Понятно. Значит, она не захотела ехать сюда добровольно? — тихо спросил Брет.

Расстроенный Этьен покачал головой, но потом улыбнулся, довольный, что удалось выполнить приказание.

— Главное, что теперь она здесь, милорд! И если вы…

— Все в порядке, — ровным голосом проговорил Брет. — Опустите ее на пол, друзья мои, и оставьте нас.

— Как прикажете, милорд.

С явным облегчением они подчинились приказанию и, положив ношу на пол, быстро вышли из домика.

Как только за Этьеном и Джарретом захлопнулась дверь, Брет взглянул на положенный у его ног корчившийся и изрыгающий проклятия куль и увидел, что из плотного кокона высвободились голова и руки Аллоры. Глаза ее пылали гневом, золотистые волосы взъерошились и стояли дыбом. Гордо вздернутый подбородок дрожал от ярости и возмущения.

— Как вы смеете! Как вы смеете! — задыхаясь закричала она, все еще лежа в плаще на полу. — Как вы осмелились, черт побери, сделать такое… вы, мерзкое, тупоголовое, презренное нормандское… животное! — негодующе шипела она, пытаясь выпутаться из плаща, плотно стягивающего ее ноги.

— Аллора… — Брет напомнил себе, что поклялся быть терпеливым, и старался говорить тихим, спокойным голосом, твердо намеренный в этот момент всего лишь объяснить ситуацию. — Я приказал просить вас приехать сюда, потому что… — Он наклонился, чтобы помочь ей подняться, но она, судорожно глотнув воздух, выдохнула: «Нет!» — и он замолчал.

— Не смейте прикасаться ко мне! — крикнула она.

Брет, сдержавшись, только пожал плечами. «Прекрасно. Пусть выпутывается сама», — подумал он и отошел в сторону, дожидаясь, пока Аллора освободится от плаща.

Да, судя по всему, ночь предстояла нелегкая. Следовало заранее обо всем предупредить Аллору, и, может быть, тогда она поняла бы, зачем он принял меры предосторожности. А теперь она взбешена. Нет, ничего приятного от этой ночи ожидать нельзя.

— Послушай, Аллора, позволь мне помочь тебе…

— Я сказала, чтобы ты ко мне не прикасался! — звонким голосом выкрикнула она и, наконец освободившись от плаща, встала. Но теперь она сама, видно, захотела прикоснуться к нему. — Ублюдок! — прошипела Аллора и набросилась на Брета с кулаками, на удивление сильно и ловко колошматя его. Она успела отвесить ему ощутимую оплеуху и несколько раз ударить в грудь, прежде чем он схватил ее за запястья.

— Довольно! — рявкнул он.

Она попыталась вырваться. Но затихла — очевидно поняла, что в результате своих усилий только еще плотнее прижимается к нему.

— Отпустите меня! — с расстановкой проговорила Аллора, и тон ее подсказал ему, что отпускать руки рано, даже если бы ее освобождение обещало зеленую улицу в рай.

Она изменила тактику.

— Отпустите меня… пожалуйста! — Теперь в ее голосе звучала нотка отчаяния, и, поскольку ему совсем не хотелось начинать брачную ночь со столь мучительной сцены, он ослабил хватку. В мгновение ока она оказалась у двери, словно золотая птичка, готовая улететь.

Брет поглядел на свою строптивую молодую жену с нескрываемым раздражением. Она ловила ртом воздух, грудь вздымалась под легким серебристым свадебным платьем. Вуаль с золотым обручем, соскользнув с волос, валялась на грубом шерстяном плаще. Длинные, словно из чистого золота волосы спускались волнами вдоль напряженно застывшей спины. Аллора дрожала, глаза ее лихорадочно блестели и походили на сверкающие изумруды. Она пребывала в такой ярости, что не могла найти слов, чтобы выразить все, что думает о нем. Однако едва ли это была ярость. Слезы, стоявшие в изумрудных глазах, придавали им совершенно фантастический оттенок. Она чего-то боялась. Его? До сих пор ему и в голову не приходило, что она может бояться его. Ведь какие бы грозные предупреждения он ни высказывал, она лишь норовисто встряхивала головой, показывая своим видом, что все, что он говорит, ее не касается.

— Как вы осмелились? — снова возмущенно воскликнула Аллора.

— Ах ты дурочка! — тихо произнес Брет. — Я организовал этот побег для твоего же блага. Неужели ты хотела, чтобы нам устроили публичные проводы на супружеское ложе?

Наверное, о такой перспективе она не подумала, потому что, услышав его слова, стала белой, как только что выпавший снег.

— Я щажу твои чувства, любовь моя, поэтому из самых добрых побуждений позаботился о том, чтобы мы оба ускользнули от похотливых гостей, которые бросятся помогать нам подготовиться к супружеским обязанностям.

Она была по-прежнему бледна и молчала. Возможно, даже не знала, что такое бывает, а теперь перед ее глазами возникла ужасная картина, которая чуть было не стала реальностью. Но Аллора расстроенно воскликнула, озадачив его:

— Но мы оказались не там, где должны были находиться! — Он нахмурил лоб, не понимая, какая разница, где проведут они эту ночь — здесь или в лондонском доме. Потом вдруг ему пришло в голову, что она, возможно, согласилась на этот брак по одной-единственной причине.

Она с самого начала не собиралась выполнять ни одного брачного обета.

Если было запланировано, что кто-то явится спасти ее, то теперь понятен ее решительный отказ ехать к нему с Этьеном и Джарретом — да такой эгоистичный, что этим беднягам пришлось применить насилие.

Она ждет не дождется возможности воссоединиться со своими родственниками.

Гнев ослепил Брета. А он-то уговаривал себя проявить терпение! Он решился на этот брак, отказавшись от жизни, которую для себя планировал, и — что греха таить! — даже отказавшись от другой женщины. Правда, он поступил так по своей воле, как и она, насколько ему известно, согласилась на этот брак по своим соображениям.

Но он не предполагал, что к числу своих соображений она хладнокровно относит предательство!

«Не выйдет, леди! — подумал он. — Ты стояла у алтаря и давала брачные обеты. С Божьей помощью я позабочусь о том, чтобы ты их выполнила!»

Он порадовался тому, что предусмотрительно приказал людям охранять охотничий домик всю ночь. Совсем не хотелось, чтобы ему всадили нож в спину, когда — он вознамерится получить свое… вознаграждение.

Поборов неприятные чувства, вызванные этими мыслями, Брет сжал кулаки так, что ногти врезались в ладони, и поклялся не подать и виду, что раскусил ее намерения.

— Миледи, — сказал он, — я собирался провести ночь в этом милом домике исключительно ради вашего покоя. Более того, я сделал все возможное, чтобы вам было приятно и хорошо. Посмотрите: пылает камин, в комнате тепло, душистые травы издают нежный аромат, приготовлено самое тонкое вино…

— Я не хочу вина! — оборвала его она. — Я хочу…

— Доверьтесь мне, — тихо сказал он, подходя к обитому кожей столику, на котором были приготовлены графин и бокалы. — Выпейте вина. — Наполнив бокал, он с улыбкой поднес его Аллоре. — Вам это необходимо. — В его словах не было угрозы. Он имел в виду то, что ее неминуемо ожидало.

Наблюдая за ним, Аллора испытывала такой страх, какого никогда еще не знала: словно горящая стрела пронзила ее насквозь и подожгла изнутри. Видимо, она чем-то выдала себя и поняла, что вызвала в нем гнев. Их взгляды встретились. Взгляд его кобальтовых глаз был теперь повелительным и холодным как лед. Брет стоял на не котором расстоянии от нее — широкоплечий и красивый. Но вид его был грозным. Какую глупость она сделала! Кому теперь нужны все хитроумные планы дяди Роберта, если его друзья не смогут ей помочь? от Взгляда Брета у нее замирало сердце и подкашивались ноги. Он ее предупреждал. Ей следовало прислушаться к его словам. Ее безрассудный дядюшка теперь свободен. А она осталась без помощи, и ей одной придется расплачиваться за его свободу.

Брет наверняка знает, что она собиралась сбежать от него. Его глаза, казалось, пронзали насквозь и осуждали ее. Она боялась его страсти, ярости и гнева. Но она боялась и своего отклика на его близость и того, что не сможет забыть своих ощущений. Как не могла забыть охвативших ее чувств в тот момент, когда увидела, как Брет обнимается с другой женщиной. А что будет теперь? О, дядя Роберт, что ты наделал! Глупо было надеяться обвести Брета вокруг пальца и сбежать от него. Он не отступит от своего решения. Ему ее отдали. «И даже если он меня презирает, — в отчаянии подумала Аллора, — он все равно меня не отпустит. Может быть, когда-нибудь потом появится возможность сбежать от него? Не сегодня, конечно, а после, в будущем…»

Но будет ли ей от этого лучше? Нет. Она боялась, что если ей удастся убежать, то всю жизнь она будет вспоминать сегодняшнюю ночь и будет спать с ним в своих мечтах. Она будет чувствовать прикосновение его — рук к своему телу. Она познает его, деля с ним ложе… Она будет желать его…

Аллора тихо охнула. Нет, она все делает неправильно! Надо повернуться к нему лицом и быть милой, послушной, попросить дать ей время узнать его, прежде чем… она станет его женой по-настоящему.

— Аллора!

Его тон заставил ее круто повернуться к нему. Она увидела перед собой решительное лицо человека, который стал ее мужем, и ее охватила паника. Внушительная фигура Брета, исходившая от него энергия и его пристальный взгляд вызвали в ней дрожь и неясное предчувствие опасности. Но как бы ни презирала она норманнов, он привлекал ее. Она уже ощутила его твердые, как сталь, мускулы, познала силу его воли.

— Тебе не удастся сбежать от меня, любовь моя, — очень спокойно предупредил он и невесело подумал: «Конечно, она мне не поверила».

Глаза ее обожгли Брета изумрудным огнем и уставились в стенку. Она повернулась, вся в золотистом облаке красоты, будто могла выплыть из домика через дверь. Вероятно, не понимала, что люди Брета не оставили его здесь одного и что если даже ему не удастся схватить ее, она наверняка сразу попадет в руки Этьена и Джаррета. И прежде чем она успела прикоснуться к дверной ручке, дверь распахнулась.

На пороге стоял Этьен. Он быстро перевел взгляд с Аллоры на Брета.

— Они направляются сюда, милорд!

Аллора замерла на месте и сделалась как мел. «Они? Кто — они?» — подумала она.

— Как, черт возьми, нас обнаружили? — воскликнул Брет.

Наверное, небольшой шум и суета, которыми сопровождался наш отъезд, не прошли незамеченными — графиню было довольно трудно утихомирить, милорд. Наверняка за нами бросились в погоню. Всю компанию возглавляет Руперт, и король тоже с ними. Всего не меньше двадцати человек.

Пока Этьен говорил, послышался смех веселой компании. Аллора смотрела то на одного, то на другого. И у Брета неожиданно защемило сердце от жалости к ней. Она глядела на него так, будто просила помощи. Защиты.

Ему стало стыдно. Но сейчас он не мог ничего для нее сделать.

— С дороги! — весело крикнул Роберт, и Этьена втолкнули в комнату. Аллора попятилась, озираясь в поисках какого-нибудь укрытия, но несколько женщин быстро окружили ее. Она протестующе вскрикнула, но ее крики заглушились женским смехом. Она сопротивлялась, но дамы, не обращая внимания, делали свое дело. Брет и сам оказался в окружении приближенных короля, которые стали срывать с него одежду и личное оружие.

— Тост! Предлагаю тост за великолепную пару! — крикнул Руперт и высоко поднял кубок. — Пусть их брак будет долгим, счастливым и плодотворным сразу же после этой ночи!

Люди короля — добродушные парни, которые к этому времени уже выпили слишком много крепкого вина, — подняли Брета на руки, освободив сначала от ножен и сапог, положили на кровать поверх мехового одеяла и принялись стягивать тонкую сорочку, тунику и все остальное. Он услышал тихий вскрик, и, когда его снова под одобрительные возгласы поставили на ноги, он увидел наконец Аллору, отделенную от него группой хохочущих мужчин с раскрасневшимися физиономиями и женщин с растрепавшимися прическами, в сбитых набок вуалях. А среди них стояла его жена, раздетая теперь догола, дрожащая, с мертвенно-бледным лицом и широко раскрытыми горящими глазами. Роскошные волосы свободной волной касались ее тела, лишь прикрывая ее нежные прелести. У Брета перехватило дыхание: он сам до сих пор не сознавал, насколько безупречна красота Аллоры — ее матовая белая кожа, длинные, стройные и такие соблазнительные ноги. У нее была очень тонкая талия, плоский живот и прекрасные груди — полные, твердые и округлые, с розовыми сосками, которые выглядывали из водопада золотистых волос. Когда чужие, не слишком нежные женские пальцы стянули с нее все, что было надето, она скрестила руки, прикрывая грудь, и опустилась на пол, пытаясь закрыть все остальное.

— Так дело не пойдет, леди! — воскликнула одна из женщин, леди Маргарет Монтегю, схватив' Аллору за руки и заставляя встать во весь рост. — Вы заполучили самого великолепного мужчину, дорогая! Полюбуйтесь-ка на него: в самом расцвете сил во всех отношениях, леди! Гордитесь и позвольте всем полюбоваться изяществом и красотой, которые вы ему дарите!

Эта Маргарет, близкая подруга Люсинды, была возмущена женитьбой Брета, из-за которой Люсинде пришлось уехать далеко от Лондона. Брет ей сочувствовал, но теперь дело зашло слишком далеко. Аллора была ошеломлена, потрясена и оскорблена. «Как только она придет в себя, Маргарет может не поздоровиться, — подумал Брет. — Даже если ничего не произойдет, пора положить конец столь варварскому развлечению».

Совершенно голый, он прошел сквозь толпу гостей, поднял с пола коричневый плащ и, набросив на свою жену, притянул ее к себе, стараясь прикрыть ее и свою наготу.

— Довольно, дорогие друзья! Прошу вас! — умоляющим тоном сказал он.

— Но, милорд, мы еще не уложили вас и леди на брачное ложе! — поспешил возразить Руперт.

— Довольно! — повторил Брет, и от его голоса, прозвучавшего повелительно, сразу прекратился смех.

В глубине комнаты стоял король. Он не принимал участия в увеселении, но наблюдал со стороны. В глазах Брета он прочитал настойчивую просьбу. Ну что ж, брак состоялся, проводы на супружеское ложе тоже почти завершились.

— Итак, милорды и леди, — громко сказал король, — мы весело проводили молодых в семейную жизнь. Все убедились в ее красоте и его мужских достоинствах. А теперь дадим им возможность вдвоем сделать первые шаги на этом пути.

Он повернулся и вышел из комнаты. Остальные восприняли это как приказ. Один за другим гости вышли за порог, причем каждый сказал на прощание что-нибудь ободряющее. И наконец дверь закрылась.

К большому удивлению Брета, Аллора не стала вырываться, и, когда у нее вдруг подкосились ноги, он взял ее на руки. Прихватив с собой кубок с вином, он отнес жену на широкое кресло возле камина. Она, притихшая, сидела у него на коленях, едва сдерживая слезы, и даже не отказалась от вина.

Брет вздохнул.

— Я пытался оградить тебя от этого, — напомнил он. Она вздрогнула: Потом, тихо и медленно выговаривая слова сказала:

— Я вижу, что ты пытался меня оградить. А теперь сделай для меня еще одно доброе дело: огради меня от этой ночи…