Огонь (№2) - Неистовый рыцарь

— Что-нибудь еще?

Дамьен не спеша отпил глоток вина, будто не решаясь говорить.

— Дамьен, черт бы вас побрал!..

— Не смейте чертыхаться, милорд. Я все-таки священник, хотя и привык к необузданной дерзости ваших родителей.

— Я такой же необузданный, как и они, только возмутительнее вдвойне, — сказал Брет. — Ради Бога, если вы хотите сказать что-нибудь еще…

— Только одно. Вы должны пойти к королю и убедить его разрешить вам набрать воинов и взять приступом крепость Дальнего острова. И поскорее.

— Зачем такая спешка?

— Сейчас леди Аллора очень сблизилась со старыми друзьями. Там есть один молодой человек, Дэвид Эдинбургский, который всегда готов взять на себя управление островом.

Брет медленно встал, допил вино, стараясь совладать с охватившей его яростью. Он верой и правдой служил королю, отодвигая собственные проблемы на второй план, и терпеливо ждал. Но теперь у него родилась дочь, а его жена скоро оправится после родов и будет готова завести любовника. Несмотря на гнев к ней, который он вынашивал все эти долгие месяцы, он был охвачен безумной ревностью примысли о том, что она может быть с другим мужчиной. Он хотел вернуть ее себе. Хотел снова увидеть ее. И даже если гордость и гнев не позволяли ему по-прежнему желать ее, он не мог допустить, чтобы кто-нибудь другой занял его место.

— Дамьен, если вам известно что-нибудь еще…

— Больше сказать нечего, — заверил его священник. Он встал и, подойдя к Брету, заглянул ему в глаза. — Клянусь, молодой милорд, если бы случилось что-нибудь еще, я предупредил бы. Я лишь советую вам поторопиться. Уверен, что леди не нарушила брачных обетов — пока.

— Откуда вам известно? Неужели вы умеете видеть сквозь крепостные стены?

— Нет, но я умею читать в сердцах людей и, кажется, не давал вам повода усомниться в моих словах.

— Что правда, то правда, — признался Брет.

Дамьен вдруг усмехнулся.

— Правда также и то, что тамошний священник, отец Джонатан, прослужил на Дальнем острове не менее двадцати лет. А до этого, когда он еще был бедным юношей, которому нужна была поддержка, чтобы продвинуться по церковной иерархической лестнице, я сумел оказать ему эту поддержку, и ваш отец тоже во многом способствовал этому. Людская благодарность иногда вдруг проявляется многие годы спустя. Как говорится, кинь хлеб-соль за лес…

— Вот это здорово! — воскликнул явно довольный Брет. Ведь у него появилась возможность узнать, что происходит внутри крепостных стен. — Спасибо за добрые вести. А теперь я, не теряя ни минуты, отправляюсь к Вильгельму.

— Я еду с вами. И буду рядом до тех пор, пока мы не возьмем Дальний остров.

— Давно пора. Я возьму то, что принадлежит мне по праву, что мне было обещано лаэрдом Айоном перед лицом Всевышнего. Клянусь, я возьму эту крепость, даже если потребуется превратить ее в развалины. И мою графиню тоже…

— Брет… — начал было обеспокоенный Дамьен.

Но Брет уже выбежал из палатки и вскочил на коня. Он спешил к Вильгельму.

Брайане исполнился месяц, и мать не могла нарадоваться на свою дочь. Однажды, когда Аллора, передав ребенка на руки Мери, сидела у камина, дверь распахнулась и вошел дядюшка, за которым по пятам следовали Дэвид и Дункан. За ними вошел сэр Кристиан в окружении нескольких самых лучших отцовских рыцарей.

— Надо подготовить жителей и весь остров к осаде, мадам. До нас дошли сведения, что Брет д’Анлу обратился к королю с просьбой дать ему воинов. Он намерен стереть с лица земли наш замок, а нас всех перерезать. И тебя тоже, как мне сказали, — заявил Роберт.

— Он собирается прийти сюда и уничтожить нас всех? — переспросила она, чувствуя, как закипает гнев. — Я этому не верю.

— Придется поверить, леди. Ведь ты сама едва не убила его…

— Я?!

— Кто же еще? Ведь это ты отравила вино.

— И сама же выпила его, — напомнила ему Аллора.

— Видно, ты хочешь, чтобы за тебя расплачивались мы все? — раздраженно спросил Роберт.

Аллора с ненавистью посмотрела на него.

— Некоторые уже давно расплатились за это, дядюшка, — сказала она и, обернувшись к остальным, добавила: — Мой отец подписал с тем человеком соглашение, и, если ему придется с боем брать то, что принадлежит ему по праву, многие поплатятся за это жизнями. Мы можем сдать ему крепость добровольно…

— Аллора, а как же ты? — прервал ее Дэвид, и голос его прозвучал спокойно, рассудительно. — Что будет с тобой, с нашими землями за стенами крепости? Люди восстанут против правления норманна. Они будут сопротивляться, потому что норманны убили твоего отца. Они не сдадутся без боя и потребуют, чтобы ты тоже дала отпор.

Она молчала, обдумывая ситуацию.

— Ладно, я буду бороться, дядя, — сказала она наконец. — И возможно, это обернется самым большим предательством против моего народа. — С этими словами Аллора вышла из комнаты.

Король отпустил Брета и разрешил не только взять с собой своих людей, но и набрать добровольцев из числа других рыцарей. Однако сначала он должен был вместе с Вильгельмом принять участие в штурме города Манта.

Гарнизон Манта не раз делал вылазки на территорию Нормандии, и Вильгельм потребовал от короля Франции Филиппа, чтобы тот отдал ему так называемые спорные территории на границе. Филипп категорически отказался, и Вильгельм перешел в наступление.

Город взяли штурмом и с присущими Вильгельму коварством и жестокостью подвергли разграблению. Затем по приказу Вильгельма подожгли. Брет, видя зверские разрушения вокруг и не желая участвовать в них, решил отправиться домой вместе с отцом и братьями. Проезжая по улице объятого пожаром города, он вдруг увидел впереди короля. Неожиданно с крыши одного из домов сорвалась горящая балка и, пролетев в нескольких дюймах от Вильгельма, упала перед ним.

Конь шарахнулся и встал на дыбы, Вильгельма бросило вперед, и он ударился виском об острый металлический выступ на седле.

— Боже мой, Вильгельм! — в ужасе воскликнул Брет, посылая Аякса вперед. Он подъехал к королю одновременно с отцом.

Раненого Вильгельма отвезли в монастырь Сен-Жерве. Два священника, известные как превосходные эскулапы, тщательно осмотрели его и печально сообщили, что надежды нет. Вильгельм готовился предстать перед судом Всевышнего.

Он умер не сразу и, находясь на смертном одре, спешил завершить свои земные дела. Вокруг него собрались сыновья, Вильгельм Руфус и Генри, а также его брат Роберт, граф де Мортейн.

Старший сын Вильгельма, Роберт, находился во Франции с королем Филиппом.

Вильгельм, умирая, даровал прощение своему мятежному сыну Роберту — за него просили самые знатные бароны Нормандии. Затем он щедро одарил церковь. Несмотря на то что всю свою жизнь король воевал, он был благочестивым монархом и остался таковым на смертном одре.

Далее он приказал отпустить на волю тех людей, которых заточил в тюрьмы за годы своего правления, и даже брата Одо, с которым крепко поссорился много лет назад и за которого теперь просил и Роберт де Мортейн, и некоторые бароны.

Вильгельм вдруг усомнился в своем праве отдавать Англию, которую захватил огнем и мечом. Он отписал Ланфранку в Англию, что отдает своему сыну Вильгельму Руфусу скипетр, меч и корону, и отправил его в Англию, надеясь на помощь Всевышнего. Вильгельм Руфус повиновался отцу и уехал.

Третьему сыну, Генри, Вильгельм завещал пять тысяч фунтов серебром и посоветовал проявить терпение и надеяться на Господа.

Потом Вильгельм протянул руку Аларику и с неожиданной силой сжал пальцы старого друга.

— Помнишь, как мы с тобой встретились, Аларик? В бою, всегда в бою. И так всю жизнь. Мы поклялись взять то, что принадлежит нам по праву, и крепко держать это в своих руках. Я подтверждаю твое право на титул графа Хейзелфорда и надеюсь, что ты до конца своих дней будешь крепко держать в руках то, что тебе принадлежит, и что Робин, когда придет его время, будет поступать так же. Тебе, Брет, я дал разоренную, бесплодную землю, но даровал и титул, который получают избранные. Подтверждаю твое право на этот титул и хочу, чтобы ты поклялся служить моему сыну так же преданно, как служил мне.

— Клянусь, — сказал Брет.

— А теперь ты можешь взять столько воинов, сколько тебе потребуется, и вернуться в Англию. Возьми В свои руки Дальний остров, как я того желал, потому что Вильгельму Руфусу необходимы крепкие границы.

— Будь уверен, Вильгельм, я его возьму.

— Да поможет тебе Господь, — произнес Вильгельм.

Завоеватель уже исповедался, и архиепископ Руанский сделал рукой знак, чтобы все вышли, ибо королю следовало отдохнуть.

Король закрыл глаза. Монах начал читать отходную молитву. В соседнем помещении собрались приближенные короля. Все они ждали конца.

Вильгельм Нормандский и Английский, которого называли Завоевателем, умер на рассвете 9 сентября 1087 года от Рождества Христова.

Услышав, как священник печально и торжественно объявил присутствующим о смерти короля, Брет перекрестился и встал вместе с остальными на колени. Ему не верилось, что этот человек, полный жизненной силы и упорства, мог умереть. Король был известен сокрушительной напористостью в достижении своих целей, но также и своим благочестием. И если он иногда оказывал нажим на церковь, то он же и поддерживал ее. Он проявлял милосердие ко многим своим врагам, а порой демонстрировал не только терпимость, но и доброту.

Он был разным, но, каким бы он ни был, теперь он принадлежал истории, и только история будет его верховным судьей.

Брет положил руки на плечи отца, зная, что тот искренне скорбит по королю, которому верой и правдой служил большую часть своей жизни.

Король умер.

И он, Брет, был свободен в своих дальнейших действиях.

Глава 16

— Он умер! Умер! — с этими словами раскрасневшийся, возбужденный Дэвид вбежал в зал главной башни, где Аллора вместе с управляющим Тимоти занималась делами: подсчитывала число обученных владению оружием воинов, поголовье овец и крупного рогатого скота, оценивала запасы вина, эля и соленой рыбы. После суровой зимы лето выдалось погожее, и осенью можно было ждать богатого урожая.

Услышав слова Дэвида, она чуть не лишилась чувств.

— Кто умер, Дэвид? Говори же наконец, кто умер?!

— Вильгельм. Умер король Вильгельм.

— Вильгельм… — с облегчением выдохнула Аллора. Она испугалась. Ей показалось, что он имеет в виду Брета. Дэвид, налив себе вина, уселся за стол.

— Он был убит во время штурма одного французского городка. Но его сразила не стрела, а, похоже, рука самого Всевышнего, потому что говорят, будто конь его в испуге встал на дыбы, и король, не удержавшись в седле, разбил голову, и его, умирающего, увезли в ближайший монастырь. Вильгельм умер, Аллора!

— Умер Вильгельм Первый, — сказала Аллора, — за ним придет следующий. Англию получит Вильгельм Руфус, король так решил еще при жизни, — Дэвид кивнул:

— Да, Англию получит Вильгельм Руфус, а у него вряд ли появится наследник, так что в конце концов Англия, возможно, достанется его брату Генри.

Трудно было поверить, что Вильгельм умер. Аллора еще помнила ощущение силы и власти, исходивших от него, когда сидела рядом с ним за столом. Но все люди смертны.

— Ты, надеюсь, понимаешь, что это означает? — спросил ее Дэвид. — Это означает, что твой муж будет здесь. Со дня на день.

Брет не приехал ни на следующий день, ни через день. Аллора ждала дальнейших вестей, и они пришли. Но касались они не Брета, а покойного короля.

Пришел Роберт и, злорадно усмехаясь, рассказал о похоронах короля:

— Представляешь? Все его титулованные приближенные собрались там, словно стая стервятников, ожидая, когда он испустит дух. Но вдруг здание загорелось, и они запаниковали, забеспокоились только о себе, а тело его бросили, оставив с ним лишь слуг. Так он и лежал, полуголый, прямо на полу, пока какой-то бедняк не сжалился над ним и не отвез, прикрыв чем попало, в пригород Кана. Подумать только, как посмеялась над ним судьба, племянница! — продолжал злорадствовать Роберт. — Когда-то пожар чуть не помешал коронации Вильгельма. А теперь заставил в панике разбежаться тех, кто собрался на его отпевание!

Несмотря на свое непростое отношение к Вильгельму, Аллора не могла радоваться тому, что столь могущественный при жизни человек подвергся такому унижению после смерти.

— Значит, Вильгельм Руфус сейчас в Англии? — спросила она.

— Еще бы! Его 26 сентября короновали в Вестминстерском аббатстве.

— А о Брете ты что-нибудь знаешь, дядюшка?

— Почти ничего. После смерти короля он вернулся в Англию и был в Лондоне, чтобы присягнуть Вильгельму Руфусу. Больше пока ничего не известно, но… Лондон ближе, чем Нормандия.

— Да уж, — согласилась она.

И они снова стали ждать.

Внушительная армия Брета, пройдя через всю страну, добралась наконец до холмистой местности на подходах к Дальнему острову.

С тех пор как Брет принял решение идти сюда, прошла, казалось, целая вечность.

Рассвело. Он уже мог разглядеть величественное каменное сооружение, будто поднимающееся из моря. Прошло очень много лет с тех пор, как он впервые побывал здесь и испытал благоговейный трепет, увидев скалистую стену которая делала неприступным южный берег острова.

— Красота, а? — раздался за его спиной нежный женский голосок, и Брет едва удержался, чтобы не вспылить.

Рядом с ним возникла Элайзия. Если Брету удалось отговорить отца и братьев сопровождать его в этом походе после коронации Вильгельма Второго вполне можно было ожидать беспорядков, и там они были нужнее, а здесь была его земля и его жена, — то с Элайзией все обстояло по другому.

Поцеловав его в Лондоне на прощание и пожелав счастливого пути, Элайзия нашла себе надежных сопровождающих в лице нескольких монахинь, направлявшихся в Йорк, которых уговорила проводить ее до Уэйкфилда. Увидев ее там, Брет рассердился и категорически запретил ехать с ним, не желая, чтобы она находилась там, где, возможно, будет бой. Зная ее характер, он для верности даже посадил ее под замок в одной из комнат весьма неблагоустроенной уэйкфилдской усадьбы. Но она обвела вокруг пальца дворецкого, упросив его открыть дверь, и удрала. Когда она появилась среди воинов, Брет решил, что лучше, пожалуй, не спускать с нее глаз, и строго-настрого приказал Элайзии всю дорогу ехать позади него, глядя ему в затылок.

Прищурив глаза, Брет взглянул на сестру.

— Красота, — согласился он. — Ну ладно. Раз уж ты побывала там, внутри, то расскажи мне, как там все устроено.

Элайзия вздохнула:

— Я мало видела: просторный двор, потом внутренний дворик. Там есть несколько башен, и даже внутри крепости много возделанной земли и много людей, которые живут и работают там. Стены очень толстые. Даже ворота такие массивные, что их, уверяю тебя, трудно сжечь или сломать.

Брет кивнул, пристально вглядываясь через луга и долину в остров. Начинался отлив, и вокруг острова постепенно появлялась из-под воды песчаная полоса.

— Как ты собираешься брать его? — спросила Элайзия.

— С осторожностью, — сдержанно ответил он. — Чтобы воины могли перелезть через стены и открыть ворота, обычно возводят леса. Но на это нужно время, а с наступлением сумерек начинается прилив, и все леса унесет в море. Я намерен применить для осады таран…

— А прилив? Ведь он все равно смоет в море все приспособления.

— Вот именно. Я учел это и разработал специальное приспособление. Мой таран крепится на платформе из бревен, а ее мы поставим на якорь. Если верить строителям, за ночь наша работа не пропадет, и мы просто дождемся отлива и начнем штурм.

Серебристые глаза Элайзии сверкнули.

— О, Брет, надеюсь, твоя затея увенчается успехом!

— Моя дорогая сестричка! Не верится, что тебя так сильно заботит моя проблема. Похоже, ты сама жаждешь мести.

— А ты?

Он снова пристально взглянул на поблескивающие в первых лучах солнца стены крепости.

— Угадала, я хочу отомстить! — произнес он слегка дрожащим голосом.

Брет попросил отца Дамьена отслужить молебен за победу в праведном деле, затем приказал разбить лагерь и не откладывая готовиться к штурму.

Получив приказ, воины оживились. Они воевали вместе с Бретом много лет. Среди них были саксы, норманны.

Некоторые, как и он, были смешанного происхождения. И все они жаждали славы… и земли.

Ну что ж, он добудет для них землю. Этого мгновения он ждал, обуздывая гнев, давно.

И взял штурмом уже немало крепостей. Многому на учился.

Дальний остров падет.

Аллора видела, как развеваются на ветру синие с золотом боевые знамена Брета.

— Пусть приходит! — возбужденно воскликнул Роберт. — Пусть сделает свое черное дело! Но мы ему никогда не подчинимся.

— Смотрите, смотрите! — воскликнул Дэвид, указывая на песчаную полосу, вдоль которой по направлению к крепости мчался одинокий всадник.

Остановившись в сотне футов от ворот, всадник крикнул:

— Граф Уэйкфилд, лорд Дальнего острова, предлагает сдать без боя крепость, принадлежащую ему по праву!

— Передай ему, что он скорее сгорит в аду, чем дождется этого! — заорал в ответ Роберт. Он поднял копье и, не обращая внимания на протесты Аллоры, метнул его в рыцаря.

Он немного промахнулся, и копье вонзилось в песок возле конских копыт. Конь осадил назад.

— Ладно, я передам ваш ответ! — крикнул рыцарь и, повернув коня, галопом поскакал назад вдоль песчаной полосы.

— Как ты посмел напасть на гонца, дядя? — сердито набросилась на Роберта Аллора. — Неужели мы все забыли, что такое честь?

— Аллора, началось сражение, и тебе здесь нечего делать! — сердито заявил Роберт.

— Ошибаешься, мое место здесь. Я хозяйка Дальнего острова дядя! Острова, принадлежавшего Айону…

— Моего брата нет в живых, леди.

— Отец умер, но память о нем живет в моем сердце. И я помню, что слово «честь» было для него не пустым звуком. Тебе не удастся предать память о нем.

— Я не желаю сдаваться какому-то норманну!

— Аллора, Роберт, посмотрите! — прервал их Дэвид. Воины Брета, чтобы не рисковать жизнью, медленно продвигались вперед под прикрытие массивных деревянных щитов и волокли за собой какую-то невиданную конструкцию.

— Лучникам изготовиться! — заорал Роберт.

По его знаку лучники выпустили по противнику первый залп стрел. Аллора видела, как, описав плавную дугу, стрелы вонзились в щит.

— Огня! — крикнула она. — Подожгите стрелы, и они подожгут щит!

Второй залп был выпущен горящими стрелами, которые действительно в нескольких местах подожгли защиту. Но продвижение вперед продолжалось.

Стрелы сыпались дождем. Роберт приказал носить наверх кипящую смолу и поливать ею атакующих.

Неожиданно один из щитов подняли. Под ним оказался большой отряд лучников. Норманны дали ответный залп. Их тонкие стрелы перелетали через стены и падали на внутренний двор и галерею вдоль стен. Послышались крики раненых.

Наступающих снова облили кипящей смолой, среди них тоже раздались крики. Аллора почувствовала, как Дэвид обнял ее одной рукой, пытаясь увести с парапета.

— Я не могу бежать, когда здесь гибнут мои люди! — воскликнула она.

— Ты — душа острова, Аллора! Ты не должна погибнуть. И подумай о Брайане. Ты не можешь покинуть ее.

Мысли о дочери заставили Аллору поколебаться. Позволив увести себя, она вернулась в главную башню и стала наблюдать за битвой сквозь узкое окно на самом верху башни.

Бой продолжался целый день, а к вечеру Аллора стала молить Бога, чтобы прилив подольше не начался, ведь на песчаной полосе было много норманнов и среди них мог быть Брет…

Она снова взглянула на песчаную полосу и увидела его среди воинов. Подняв меч, он вел за собой отряд всадников. Брет был в блестящих доспехах, на голове — удивительный шлем, украшенный рогами, и, хотя лицо его прикрывали защитные пластины, она сразу узнала его. Она увидела, как его воины притащили волоком к воротам массивный таран. А следом волокли бревна, чтобы с их помощью перебраться через крепостные стены, если не удастся проломить тараном ворота.

«Но ведь все это смоет приливом в море», — подумала она, с ужасом вглядываясь в чудовищные орудия.

Солнце клонилось к закату. Вода начала прибывать. Раздались команды. Всадники развернули коней и поскакали прочь, оставив на песке массивные приспособления.

Аллора ждала, что приспособления опрокинутся и затонут. Но они остались на месте — Она не знала, что они были установлены на плотах, которые якорями удерживались на месте.

— Господи, помоги нам! — взмолилась Аллора, представив себе, что произойдет дальше.

В дверь громко постучали. Вошел дядюшка, и по его лицу она поняла, что он потрясен военной хитростью противника.

— Мы должны покинуть крепость. Я уведу своих людей, Дэвид и Дункан — своих. Мы ускользнем с южной стороны и спрячемся в лесах на склоне. Там мы подождем, когда нам доставят из деревень коней и оружие. Мы нападем на графа Уэйкфилда с тыла. — Он подошел к ней и схватил за плечи. — Ты не веришь мне, племянница, я это знаю, но все-таки послушай, что я скажу: пообещай ему сдать крепость, а сама незаметно выскользни за ворота и приходи на южный склон, где я тебя встречу. И не возражай. Ты еще не знаешь, какую месть тебе готовит твой норманн. Норманны — кровожадные звери. Что с тобой будет, Аллора? Этот человек избавится от тебя, женится на другой и заберет у нас все! Надо бежать. Пока ты жива и свободна, есть надежда. А теперь мне надо идти. Молись за нас, племянница! — И он ушел.

Солнце село, стало темно. Когда Аллора спустилась в главный зал, Роберт, Дэвид и Дункан, а с ними и рыцари уже ушли. На крепостных стенах остались только ее люди, которых сэр Кристиан успел обучить владению оружием.

Брайана капризничала и плакала. Аллора взяла дочь на руки и ходила по комнате, пока не обессилела. Отец Джонатан уговорил ее лечь поспать, но она знала, что не заснет.

Малышка наконец успокоилась, и Аллора прилегла рядом. Она прикоснулась к нежной щечке дочери, погладила ее черные кудряшки и закрыла глаза, думая об отце Брайаны. Аллора долго молилась, сама не зная толком, то ли за свой народ, то ли за своего мужа-норманна. В глубине души она надеялась, что произойдет чудо и Брет простит ее.

Аллора не заметила, как уснула. Разбудил ее страшный шум рукопашного боя. Быстро натянув мужскую одежду и прихватив отцовский меч, Аллора направилась на крепостную стену, крикнув на ходу Лилит, чтобы присмотрела за ребенком.

Она взбежала по ступенькам на галерею как раз в тот момент, когда Дэвид вывел из леса отряд и атаковал норманнов на песчаном полосе, но тут же сам был атакован стыла еще одним отрядом норманнов. Услышав звон металла и испуганное ржание лошадей, Аллора зажала уши и опустилась на деревянный пол галереи. Среди пограничных рыцарей, оказавшихся в этой ловушке, был и Дэвид, милый, добрый Дэвид, который так ее любил.

— Леди; бой закончился. Наших людей взяли в плен, — сказал, подходя к ней, Гевин.

— А Дэвида?

— Кажется, и его тоже.

Набравшись смелости, Аллора вновь взглянула на песчаную полосу. Норманны снова поволокли таран к воротам. Поодаль опять завязался бой, но часть пограничных рыцарей попала в плен, а остальным пришлось спасаться бегством, и они укрылись в лесах.

— Гевин, пойдешь со мной и подождешь, пока я напишу бумагу о сдаче крепости. Тебе придется отвезти его туда, у меня нет выбора. Сама я приготовлюсь к бегству. Не беспокойся, все будет хорошо.

Аллора выбросила белый флаг, чтобы обеспечить Гевину безопасный выход из крепости. Когда он уехал, она окинула взглядом людей на крепостных стенах и тех, кто собрался на внутреннем дворе.

Глубоко вздохнув, Аллора громко сказала:

— Я только что отправила Гевина, чтобы сообщить о сдачи крепости. — Ее слова были встречены криками, и она, подняв руки, призвала всех к спокойствию. — Я не могу допустить, чтобы понапрасну гибли люди. Вы должны понять следующее: во-первых, нас преследовал не Брет д’Анлу и не он убил моего отца. Когда мы бежали из Лондона, его даже не было в стране. Во-вторых, не забудьте, что мой отец лично подписал с ним соглашение, по условиям которого он становится здешним лаэрдом после смерти Айона. Айон подписал соглашение, а этот норманн не из тех людей, которые отказываются от того, что им принадлежит по праву. И он не отступит, пока не возьмет крепость. Я просила его, чтобы остров не подвергался разграблению и разрушению и чтобы не трогали ваших жен и дочерей. Присягните ему на верность, и я уверена, что он поступит с вами справедливо.

— Леди, о себе мы не беспокоимся, но что будет с нами? Если этот норманн вздумает причинить вам зло, мы поднимемся все как один и будем бороться до последнего вздоха, — сказал, выражая общее мнение, кузнец Дейл.

— Обо мне не беспокойтесь, — с улыбкой ответила Аллора. — Я покину крепость. Мой дядя скоро приедет за мной на лодке. Лилит постарается задержать графа Уэйкфилда, а Мери с ребенком поедет со мной. Через некоторое время мы проведем переговоры, и я вернусь. Умоляю вас, не бойтесь! Граф Уэйкфилд не замышляет ничего плохого против вас. — Она помедлила, а потом добавила: — Все вы любили моего отца. Отец уважал графа Уэйкфилда, и теперь вы должны поступить так же.

Она посмотрела, как расходится толпа, потом сбежала вниз по ступенькам.

Они будут в безопасности под защитой Брета.

Только не она.

В бою один из пограничных рыцарей оказался достойным противником Брета.

Брет лично возглавлял отряд норманнов, напавших с тыла на пограничных рыцарей, которые атаковали его людей, устанавливающих таран.

Сначала они скрестили мечи, не спешившись с коней, потом конь рыцаря оступился, однако опыт, приобретенный в многочисленных сражениях на службе у Вильгельма, сыграл решающую роль. Мощным ударом Брет выбил меч из рук рыцаря, и когда его оружие вонзилось в землю в двадцати футах от них, рыцарь пошатнулся и упал на колени.

Тяжело дыша, он снял шлем и гордо взглянул в глаза Брету.

— Окажите мне честь, милорд, убейте меня!

Брет воткнул собственный меч острием в землю и пристально посмотрел в светло-карие глаза молодого белокурого рыцаря.

— Я не привык казнить своих врагов на поле боя. Вы проиграли в честном бою, но останетесь живы. Поднимайтесь, присоединяйтесь к остальным пленникам.

Брет повернулся и пошел прочь. Он был насторожен, ожидая, что рыцарь тут же подберет свой отброшенный меч и нападет на него сзади, однако пограничный лорд поднялся на ноги и направился к группе пленников. Подозвав свистом Аякса, Брет вскочил в седло и, увидев, что Джаррет и Этьен уже построили пленников, жестом приказал вести их в лагерь. Но не успели они дойти до лагеря, как Брет с удивлением заметил собственную сестру, которая, пробежав мимо, как фурия набросилась на его необычного пленника.

— А-а, вот ты и попался! — в ярости воскликнула Элайзия, молотя его в грудь кулачками.

Пленник схватил ее за запястья и, стиснув зубы, поглядел на Брета, который в недоумении уставился на них обоих.

— Милорд, умоляю вас, остановите ее! — взмолился рыцарь.

— Элайзия…

— Это и есть тот самый Дэвид Эдинбургский, который держал меня в плену всю дорогу на север!

Брет напрягся, услышав это имя, но было в этом рыцаре что-то такое, что помогло ему сдержать гнев. Он спешился.

— Сэр, прошу вас отпустить руки моей сестры. А ты, Элайзия, отправляйся в палатку и жди нас там. Мне нужно поговорить с этим рыцарем.

Гневно сверкнув глазами на Дэвида, Элайзия ушла в палатку.

— Значит, вы Дэвид Эдинбургский? Вам следовало назвать себя.

— Я не предполагал, что вам известно мое имя.

— Ошибаетесь, оно мне известно. И мне, черт возьми было бы желательно узнать кое-что о вас… и о моей жене.

Рыцарь был спокоен.

— Вам нечего узнавать обо мне и Аллоре, милорд. Когда-то, еще до ее поездки с отцом в Лондон, предполагалось, что мы с ней поженимся. Но она вышла замуж за вас. Больше сказать нечего.

— Я слышал другое.

— Значит, вас умышленно ввели в заблуждение, милорд.

— Вы к ней не прикасались?

— Нет, милорд.

— Брет жестам пригласил пленника в палатку.

— А как насчет моей сестры? — спросил он.

Элайзия, стоявшая у него за спиной, тихо охнула.

— Можете спросить у нее самой, милорд. Айон не собирался брать с собой эту леди, но обстоятельства вынудили нас к этому. Стеречь ее поручили мне. Однако клянусь — я не тронул ее и старался ничем не оскорбить.

Молодой рыцарь произнес это с таким чувством, что Брет без труда представил себе, на какие адские муки обрекала его всю дальнюю дорогу эта ведьмочка с ярко-рыжими волосами. Брета, возможно, позабавила бы эта ситуация, не окажись он сам в щекотливом положении.

— Вы, оказывается, настоящий образец добродетели, молодой человек, — пробормотал он.

— Не такой уж я добродетельный, милорд, — признался Дэвид. — Аллора… — Он помедлил, потом решительно расправил плечи и взглянул в глаза Брету. — Ей и без того выпало на долю много страданий, не хватало, чтобы я их добавлял. А ваша сестра… — Он снова помедлил, взглянув через плеча Брета на Элайзию. — Откровенно говоря, мы все время находились у всех на глазах и ни разу не оставались вдвоем.

Брет опустил голову, понимая, что если он сейчас улыбнется, Элайзии захочется вцепиться ему в горло.

— Вы должны верить своей жене, — вдруг сказал Дэвид. — Если она что-нибудь решит, то никакая сила не заставит ее изменить решение. Поверьте, не она, а пограничные лорды отвергают вас.

Брет подошел к Дэвиду.

— Вижу, вы человек чести, Дэвид Эдинбургский. Но согласитесь, ведь никто в этой крепости не выступил бы с оружием в руках против меня, если бы им не приказала моя жена. Вы сами видели…

В этот момент его внимание привлек какой-то шум снаружи. Брет, а следом за ним Элайзия и Дэвид вышли из палатки.

Этьен, указывая на всадника, только что во весь опор прискакавшего из крепости, обратился к Брету:

— Он привез вам послание, милорд!

Послание, адресованное лорду д’Анлу, графу Уэйкфилду, было подписано Аллорой, леди дальнего острова. Прочитав его, Брет задержался на нем взглядом. Ветерок играл его волосами. Потом, подойдя к гонцу, он сказал: