Зато какой приятный эротический сон наяву последовал за этим кошмаром! Почувствовав, что краснеет, она быстро опустила глаза. Неподалеку от нее сидели за столом Джаррет и сэр Кристиан, и ей совсем не хотелось, чтобы они заметили ее волнение. Она тосковала по Брету. Еще не прошло и дня с тех пор, как он уехал, однако… Без него ей было так одиноко. Без него здесь было пусто и уныло. Он не верит ей и, наверное, никогда не будет доверять! Он не любит ее, поклялся, что не полюбит, однако… ведь она-то его любила. И ей вдруг безумно захотелось снова сказать ему об этом, уютно устроиться в его объятиях и прошептать ему, что он ей нужен, что она обожает его, что хочет его, и пусть бы он поддразнивал ее, если пожелает.

Брайана, забавлявшаяся с игрушечным ягненком, которого собственноручно смастерил для нее сэр Кристиан, беспокойно заерзала в колыбельке. Подошла Мери, чтобы отнести малышку наверх и уложить спать.

Отдав ребенка, Аллора снова уставилась на огонь. С каким бы удовольствием она сейчас убежала отсюда, но приходилось быть очень осторожной. Как раз в это время она могла бы стоять привязанная к столбу и ее наказывали бы плетью, а получив свои положенные сорок ударов, могла бы оказаться под замком в северной башне.

Никто не напоминал ей о событиях вчерашнего дня. А сама она, избави Бог, не собиралась затрагивать эту тему.

Когда она спустилась сегодня утром, Джаррет был с ней, как всегда, любезен и, как обычно, улыбнулся ей ободряющей улыбкой. Сэр Кристиан был несколько печален, но тоже, как всегда, почтителен. Ни тот, ни другой не запретили ей спуститься из комнаты и посидеть в зале.

Но она пока еще не пробовала выйти за порог…

Аллора задумчиво поглядела на дверь, которая именно в этот момент неожиданно распахнулась. Вошла Элайзия. Она украдкой взглянула на Аллору, потом мило улыбнулась Джаррету и сэру Кристиану.

— Ах, какой сегодня чудесный день! Воздух холодный, свежий, а небо синее-синее!

— Верно, миледи, день замечательный, — вежливо согласился Джаррет.

Элайзия снова улыбнулась и обратилась к Аллоре:

— Ты должна выйти на воздух и хотя бы прокатиться по песчаной полосе.

— Элайзия… — предостерегающе начал Джаррет.

— Успокойся, Джаррет. Пожалуй, не стоит выезжать за ворота. Пойдем со мной, Аллора, прокатимся верхом внутри крепости.

Никто не сделал попытки остановить их. Джаррет не сказал ни слова, и Аллора с замирающим сердцем поднялась на ноги и улыбнулась Элайзии.

— Ладно, пойдем, полюбуемся на этот чудесный денек.

Мгновение спустя обе они были за порогом башни на крепостной площади.

— Скорее! — шепнула Элайзия и, взяв ее за руку, помчалась к конюшням.

Аллора быстро огляделась вокруг. Вдоль крепостной стены, как обычно, выстроились стражники. Ворота крепости, готовые закрыться при первых признаках опасности или с наступлением сумерек, стояли сейчас нараспашку, как это всегда бывало в мирное время. Роберту теперь не скоро удастся собраться с силами, чтобы напасть на крепость, это было известно каждому. У него не хватило бы людей, чтобы предпринять осаду, а для того, чтобы взять крепость приступом, у него в отличие от Брета не хватило бы знаний и опыта.

— Элайзия, объясни мне, что происходит?

Элайзия подошла к ней поближе и заговорщически зашептала на ухо:

— Дочь мельника попросила Мери кое-что передать тебе. Мери не рискнула заговорить с тобой в зале, на глазах у Джаррета и сэра Кристиана, и обратилась ко мне. Дэвид просит прощения за случай с Дунканом. Он и понятия не имел, что ты хочешь с ним встретиться, но поклялся, что сегодня придет, чтобы узнать, чем может тебе помочь. Он будет ждать тебя на опушке леса на южном склоне.

Аллора закусила губу и остановилась.

— Прошу тебя, Аллора, — умоляла Элайзия. — Ты поедешь не одна, я буду с тобой. А Брет сейчас уже на полпути к Уэйкфилду. О, Аллора, я должна увидеться с Дэвидом! Если он любит меня, то должен просить руки у Брета, как только брат вернется, иначе все заметят мое положение.

— Но как нам это устроить? — с сомнением спросила Аллора.

— Неужели это спрашивает женщина, которая нырнула с башни в ледяное море? — чуть насмешливо спросила Элайзия.

— Да, женщина, которую потом с позором вынули из воды, — напомнила Аллора.

Элайзия рассмеялась и тряхнула головой.

— Мы просто сядем на коней и выедем за ворота. Брета сейчас нет. А когда он вернется, то ни Джаррету, ни сэру Кристиану не захочется сознаться в том, что позволили тебе ускользнуть.

«Пожалуй, Элайзия права», — подумала Аллора.

— К тому же, — продолжала Элайзия, — если нам с Дэвидом удастся пожениться, Брет перестанет изводить тебя своей ревностью.

«И в этом она, пожалуй, права», — снова подумала Аллора.

— Так, значит, решено? — тихо спросила Элайзия.

— Ладно, будь по-твоему.

Элайзия снова схватила ее за руку, и они помчались к конюшням, перед входом в которые Аллора замедлила шаг и с присущим ей чувством собственного достоинства приказала стремянному оседлать их коней. Молодые женщины, как ни в чем не бывало, болтали о чудесной погоде, и когда мальчик привел Брайар, Аллора, поблагодарив его, вскочила в седло. Потом вывели чалую кобылку Элайзии, и Аллора сказала, что они прокатятся вдоль стены внутри крепости, потому что ей хочется, чтобы Элайзия полюбовалась несравненным искусством построивших крепость древних мастеров.

Они поскакали вдоль стены, и когда оказались перед воротами, у Аллоры бешено заколотилось сердце. С опаской взглянув наверх, она увидела, что на посту стоит пожилой стражник, которой служил не только Айону, но даже и ее дядюшке. Ей здорово повезло. Она радостно помахала ему рукой.

— Будьте осторожны, миледи, — предупредил он. — Сумерки и прибой никогда не опаздывают.

— Постараемся! — крикнула она в ответ.

Аллора ударила коленями по бокам Брайар и помчалась вперед. Элайзия не отставала от нее ни на шаг. Они быстро покрыли довольно большое расстояние и, запыхавшись, спешились на опушке леса.

Их никто не остановил. Значит, Брет не давал своим людям никаких указаний относительно ограничения ее свободы.

— Пока все идет гладко, — сказала Аллора, — но беда в том, что подобные приключения всегда начинаются без сучка, без задоринки, но заканчиваются весьма печально, как это было в прошлый раз.

— Ничего не случится. Брет ничего не узнает, — уверенно сказала Элайзия, с трудом переводя дыхание после бешеной скачки, и добавила: — Я тебе очень благодарна за все, что тебе пришлось вынести из-за меня.

Они прошли немного вперед.

— Положим, это не всегда было из-за тебя. Я, кажется, и сама умею давать Брету поводы для недовольства, тихо заметила Аллора.

— Если хочешь знать, — сказала Элайзия, — я тебе полностью доверяю. Я верю, что ты любишь моего брата. Думаю, что этот упрямый бык и сам это понимает, но, Аллора, ты действительно испытываешь его терпение!

Аллора кивнула в знак согласия и в это мгновение заметила направлявшегося к ним всадника. Кажется, он был не один, хотя трудно было сказать наверняка. Солнце стало клониться к горизонту, и она обрадовалась, что он наконец появился, потому что до прилива осталось мало времени.

— Это Дэвид! — радостно воскликнула Элайзия и хотела было помахать рукой, но Аллора ее остановила:

— Скачи домой, Элайзия. Это не Дэвид, а Дункан. Он, кажется, еще тебя не заметил, так что возвращайся назад, пока не поздно.

— Мы вернемся вместе…

— Нет. Сначала ты. Он не сможет поймать нас по отдельности.

— Аллора, бежим вместе!

— Он, возможно, не один, и если мы побежим вместе, нас обеих поймают. Тогда не останется надежды позвать на помощь.

— Я уговорила тебя приехать сюда, так что ты беги первая, — настаивала Элайзия. — Мне он ничего не сделает…

— Ты еще не знаешь Дункана, — сказала Аллора. Элайзия, ради Бога, не спорь со мной. Я постараюсь выиграть время. Беги, Элайзия! Брет никогда не простит мне, если с тобой что-нибудь случится.

— Но, Аллора…

— Обещаю, что я тоже убегу.

— Хорошо, — согласилась Элайзия, но не двинулась с места. Аллора подтолкнула ее в спину, и Элайзия наконец, спотыкаясь, помчалась по снегу к деревьям, где они оставили лошадей. Аллора дала своей золовке возможность скрыться, а сама стала махать рукой всаднику, как будто приняла его за Дэвида. Когда всадник приблизился настолько, что притворяться было бесполезно, она бросилась к своей лошади, вскочила в седло и помчалась, вздымая снежную пыль.

Брайар была резвой кобылкой, но разве могла она быть мощнее боевого коня Дункана? Аллора, прижавшись к спине лошади, мчалась, словно, ветер, к лесу.

— Она уходит! — крикнул Дункан, и Аллора поняла, что он действительно пришел не один.

Но это уже не имело значения. Она нырнула в заросли и помчалась по извилистой тропе, но Брайар вдруг шарахнулась в сторону и встала на дыбы, потому что дорогу преградил один из верных воинов Дункана, Брюс Уиллоуби. Сзади ее нагнал Дункан.

Она остановилась, переводя взгляд с одного на другого.

— Ну, миледи, сегодня вам придется отправиться со мной, — сказал Дункан.

— Что случилось с твоим братом на этот раз? — насмешливо спросила она.

— Он занимается крестьянским хозяйством, словно простолюдин, — презрительно ответил Дункан. — А если вздумает вмешаться, то и сам поплатится за это как предатель.

— Как ты смеешь?!

— Тридцать человек были убиты или взяты в плен, леди. И их кровь на ваших руках.

— Ошибаешься. Их кровь на твоих руках.

— Те, кто остался в живых после боя; будут вашими судьями, леди.

— Но мой дядя…

— Я как раз и собираюсь отвезти вас к вашему дяде, миледи! — самодовольно фыркнув, сказал Дункан. — Ты хотела высмеять и унизить меня, принцесса Дальнего острова? Ты совершила большую ошибку, и теперь пришло время расплатиться за все твои грехи.

— Если ты сейчас же не отпустишь меня, на мои поиски бросится все войско.

— Не бросится, потому что половину войска взял с собой твой муж, а те, кто остался, плохо знают нашу местность. Никто не придет вам на помощь, миледи, и вам наконец придется ответить за свое предательство!

Несмотря на отчаянное сопротивление Аллоры, ему все же удалось стащить ее с Брайар и посадить на своего коня, связав руки шнуром от собственной туники.

— Полегче, Дункан, — сказал ему седовласый Брюс. Она все же дочь Айона и, пока мы не вынесем приговор, останется хозяйкой Дальнего острова.

— Помолчи, Брюс. Лучше придержи ее лошадь, чтобы не ускакала в крепость. Нам надо выиграть время.

Они помчались прочь. Дункан, не разбирая дороги, врезался в заросли, и Аллора, руки которой были связаны, боялась упасть с коня и оказаться затоптанной копытами.

Она знала эти места. Судя по всему, они направлялись к Каменному городу, где из камней был выложен крест, а в центре креста — огромный круг. Это было древнее сооружение, и некоторые камни вывалились из кладки и располагались в кругу, словно скамьи, специально приготовленные для собрания совета. Насколько помнила Аллора, именно здесь пограничные лаэрды и лаэрды Дальнего острова собирались для обсуждения важных вопросов.

Дункан спешился и снял ее с коня. В глазах его поблескивал недобрый огонек, и Аллора подумала, что, наверное, он давно и очень сильно ненавидит ее. Она гордо вскинула голову и посмотрела мимо него.

В центре каменного круга восседал ее дядя, смотревший на нее тяжелым взглядом. Вокруг него сидели и стояли пограничные лаэрды. Одни чистили доспехи, другие точили ножи и мечи. И все они одновременно посмотрели на нее.

С высоко поднятой головой Аллора вошла в круг и остановилась перед Робертом Кэнедисом.

— Чем объяснить твое недостойное поведение, дядюшка? С каких это пор ты науськиваешь своих псов на близких родственников?

— Ты спрашиваешь, с каких пор, племянница? — отозвался Роберт, обходя вокруг нее и останавливаясь передней. — А с тех самых пор, как ты стала предательницей! — рявкнул он.

Аллора покачала головой:

— Ошибаешься, дядя…

— Дункан сказал мне, что тебе стал известен наш план нападения. Мы могли бы схватить нормандского ублюдка, но вместо него погибли наши люди.

— Я хотела помешать кровопролитию…

— Помешать? Скажи это тем, кто истекает кровью в застенках крепости. Скажи это тем, кто погиб в бою, оставив вдов и сирот.

— Дядя и все остальные! Запомните: я боролась, насколько хватило сил, когда вы бросили меня и скрылись в лесах. У меня не осталось иного выбора, кроме как сдаться…

Дункан вскочил на ноги:

— У нее был шанс! Еще вчера она могла бы пойти со мной и присоединиться к нам. Но она помчалась к нему и погубила бы меня, если б я не успел укрыться в лесу! Она предпочла выдать нас своему проклятому норманну и позволила пролить кровь своих соплеменников!

— Ты признаешься, что отказалась вчера поехать с Дунканом?

— Я отказалась бы даже пять шагов пройти с ним вместе, — презрительно ответила Аллора.

— Ага! Она призналась в предательстве! — крикнул Дункан.

Роберт поднялся на камень.

— Здесь действуют древние законы наших предков. Мы все знаем, какое суровое наказание ждет предателя.

— Знаем, его ждет смертная казнь! — заорал Дункан. — А она хотела бы уничтожить нас всех или превратить в рабов нормандского хозяина!

Аллора обвела взглядом собравшихся, которые, судя по всему, были готовы вынести ей суровый приговор. Да, Роберт и Дункан умели разжечь ненависть у людей, если это было им выгодно.

— Все вы ошибаетесь, — спокойно и с достоинством сказала она. — Я, как и мой отец, противница кровопролития и убийства. Люди, которые живут в крепости, стали на сторону моего мужа, потому что увидели, что он не какое-то чудовище и не собирается ни убивать их, ни обращать в рабство.

— Племянница, — перебил ее Роберт, и она поняла, что он не намерен позволить ей высказаться, — ты обвиняешься в самом страшном предательстве: ты предала свою семью и своих соплеменников. За это, согласно нашим законам, ты приговариваешься к смерти.

Аллора снова окинула взглядом древнее каменное судилище. Она была уверена, что на этих людей было оказано мощное давление. Дункан и Роберт постарались вовсю.

Собравшиеся один за другим выражали согласие кивком головы, хотя, кажется, ни один из них не был доволен тем, как обернулось дело.

— Как глава семейства Кэнедисов и пограничных лаэрдов, я поддерживаю единогласный приговор, который тебе вынес клан. Тебя как предательницу сожгут на костре, привязав к позорному столбу. Казнь состоится на рассвете на склоне за песчаной полосой.

— Как ты осмелился! — закричала Аллора срывающимся от негодования голосом. — Я вышла замуж за норманна, чтобы спасти твою жизнь! Из-за этого погиб мой отец и многие другие! Ты пытался отравить Брета и чуть не отправил меня на тот свет! Ты не можешь остановиться и продолжаешь войну…

— Да! Я продолжаю войну, — ответил Роберт, пылая гневом. — И буду продолжать, пока не схвачу твоего нормандского рыцаря. Теперь тебя может спасти одно: его жизнь в обмен на твою жизнь. Иначе сгоришь на костре!

— Бог тебе судья, дядя, — тихо сказала она. Ей очень хотелось ударить его за то, что после всех своих мерзких поступков он имеет наглость судить ее и выдвигать условия. Но руки ее были связаны. Она плюнула ему в лицо и гордо выпрямилась, ожидая, что он ударит ее в ответ.

Но он не ударил ее, а лишь утер лицо. В этот момент кто-то крикнул:

— Сюда едет всадник!

Это был Дэвид. Осадив коня в самом центре сборища, он крикнул:

— Что, черт возьми, здесь происходит?

— Тебя это не касается, Дэвид! — со злостью ответил Роберт.

Дункан, шагнув вперед, схватил за поводья его коня.

— Она нас предала, Дэвид, и теперь приговорена к смерти.

— К смерти? — изумился Дэвид, но, окинув взглядом присутствующих, понял, что они не шутят. — По какому праву вы вынесли ей приговор? Она хозяйка Дальнего острова и прямая наследница Айона! Я не позволю вам…

— Приговор вынесен, приятель, — сказал Роберт. — Ты нас не остановишь.

— Ни за что, — добавил Дункан.

— Ошибаешься, черт возьми, я вас остановлю… — начал было Дэвид.

— Хватайте его! Только осторожно, — приказал Роберт.

Дэвида моментально стащили с коня. Он сопротивлялся изо всех сил, но, навалившись на него всем скопом, ему связали за спиной руки и поставили рядом с Аллорой.

— Ты совсем спятил, Роберт! — заорал Дэвид.

— Выбирай выражения — или тебе тоже не поздоровится, — угрожающе предупредил Роберт.

— Ты что же, собираешься всех нас перебить? — спросил Дэвид.

— Замолчи, Дэвид, прошу тебя, — сказала Аллора. Они и тебя могут приговорить к смерти. Разве не видишь, что они похожи на стадо баранов, которых дядя ведет на бойню?

— Хватит! — заорал Роберт. — Все слышали приговор? Он будет приведен в исполнение на рассвете.

— Норманн придет за ней!

— Не придет. Он сейчас скачет на юг. А если бы и пришел, то мы и его приговорили бы к сожжению. Аллора проведет ночь в моем поместье. Пусть напоследок попробует вина и хлеба, а также, если пожелает, исповедается в грехах.

Он взял ее за плечо и повел из круга, а остальные либо потянулись за ними следом, либо удалились на ночевку в лес. Роберт посадил ее на своего коня и сам сел позади нее. В сопровождении нескольких всадников они отправились по лесной дороге в его поместье.

Добравшись до места, Роберт ссадил Аллору с коня, приказал людям выставить посты и повел ее в дом. Она поискала глазами Дэвида, но его, видимо, отвели куда-то в другое место.

— Поднимайся наверх, Аллора. Сегодня ты здесь гостья, но не забывай, что ты пленница и приговорена к смерти.

— У меня нет желания быть твоей гостьей, Роберт, — холодно сказала Аллора, которая все еще не могла поверить, что дядя, ради освобождения которого она когда-то была готова пожертвовать собой, приговорил ее к сожжению.

Она поднялась по лестнице, чувствуя, как он, поторапливая, подталкивает ее в спину. Потом оказалась в темной комнате, а он ушел. Аллора услышала, как дверь снаружи заперли на задвижку.

Когда глаза привыкли к темноте, Аллора, поняла, что находится в спальне. Нащупав рукой коврик у кровати, села, прислонившись спиной к стене. Ей все еще не верилось, что это происходит с ней на самом деле. Можно было допустить, что Дункан был способен похитить ее, изнасиловать или даже убить в припадке ярости и ненависти. Но чтобы родной дядя приговорил ее к смерти!

На глазах ее выступили слезы. Ей нет спасения. Брет уехал. Если бы пришли на помощь Джаррет и сэр Кристиан со своими людьми, то крепость осталась бы без защиты. Да и местность они знали гораздо хуже, чем люди Роберта…

Дверь открылась. Это явился Роберт собственной персоной. Он принес поднос с вином и свежеиспеченным хлебом. На подносе горела свеча. Поставив поднос у ее ног, он нагнулся, чтобы развязать ей руки.

Она внимательно взглянула на него и вдруг встрепенулась, как будто кое-что вспомнив.

— Ты не можешь казнить меня, — сказала она.

— Могу. Тебя судили и вынесли приговор.

— Я жду ребенка. Не станешь же ты убивать невинное дитя!

— Лжешь. Ты тоненькая, как тростинка.

— Не лгу.

Роберт схватил ее за плечи и поставил на ноги, пристально глядя в лицо.

— Если ты действительно носишь ребенка, Аллора, то это исчадие ада должно умереть вместе с матерью. У тебя есть единственная возможность спастись: заплати за свою жизнь жизнью своего мужа.

— Брет, как тебе известно, уехал в Йорк, так что даже если бы я захотела, то не смогла бы этого сделать.

— Можно было бы что-нибудь придумать…

— Хочешь, чтобы я совершила еще одно предательство, дядя? Не выйдет, милорд Роберт, можешь больше на меня не рассчитывать. Потому что всякий раз, когда мы причиняли ему зло, он отвечал милосердием. Ты прав, дядя, я сделала свой выбор.

— Твой отец перевернулся бы в гробу, услышав твои слова!

— Да уж, он перевернулся бы в гробу, узнав, до чего довела тебя твоя злоба! Я не предам Брета!

— Значит, ты готова предавать только свою родню? — прошипел Роберт. — Тогда черт с тобой! С первым криком петухов тебя отведут на место казни, и я увижу, дорогая племянница, как ты сгоришь в огне.

Он вышел из комнаты, с грохотом захлопнув и заперев за собой дверь.

Аллоре стало холодно. Она выпила залпом бокал вина.

Вино не помогло.

Она долго смотрела на пламя свечи, вспоминая, как впервые поняла, что нет ничего лучше, чем сидеть рядом с Бретом и смотреть на огонь. Ей вспомнился также недавний страшный сон о зловещем пламени, языки которого тянулись к ее телу.

Она поднесла палец к пламени свечи, обожглась и быстро отдернула руку.

Господи, что будет с ней завтра?