Она взглянула на Мередит – густые золотисто-каштановые волосы, гладкая кожа, стройная фигурка и сияющие глаза. Почему она не допускает мысли, что Гастон может полюбить эту милую девушку? Разве найдется мужчина, который устоит перед этой жизнерадостной, сердечной красавицей? Разве можно в это поверить?
– Рада за тебя, Мерри. Я ошеломлена, но рада. Расскажи мне все подробно.
Девушка взволнованно вздыхала. Шеннон мысленно бранила себя. Ты считаешь, что это невозможно потому, что Колин Марсалис не сделал тебе предложения? Ты высокомерна, Шеннон Клиэри. Колин никогда не любил тебя. Честно говоря, ты была просто девушкой на уик-энд. А Гастон проводит с Мередит много времени. И я уверена, в семнадцатом веке ни один молодой человек не станет делать предложение богатой изнеженной непорочной девушке, если не собирается жениться на ней.
В противном случае, его просто пристрелят. Он знает, Мередит может во всем признаться матери, и все же сделал предложение. Он не соблазнял ее… Гастон такой же тщеславный фанатик, как Колин. Но на этом их сходство кончается.
Шеннон часто думала, как бы сложилась ее жизнь, если бы Колин полюбил ее. Был бы их брак счастливым? Сохранял бы он ей верность? Ответ всегда был одинаковым: если бы он любил ее, он бы женился на ней и не изменял никогда. Брак был бы прочным. Возможно, отношения не были бы такими прекрасными, как с Джоном Катлером. Такое случается только раз в каждом веке. Допустим, Гастон любит Мередит… Если, конечно, такие люди, как Гастон и Колин умеют любить…
– Рада за тебя, – повторила Шеннон тихо. – Предвижу, тебя ждут большие неприятности с Джоном и твоей матерью. Если смогу, помогу тебе.
– О, Шеннон! – девушка бросилась ей на шею. – Я так боялась, что Гастон не понравится тебе. Но ты его полюбила.
– Мужчина, который любит тебя, не может быть плохим человеком. Думаю, мы найдем в нем хорошие качества. – «Конечно, все, кроме Джона. Его ждет удар!» – подумала она.
* * *
Когда два дня спустя Питер и Элейн попросили Шеннон спуститься в гостиную, она не усомнилась, что им известно о помолвке и приготовилась к худшему. Конечно, она страдала от разлуки с Джоном, но мысли о Мередит и Гастоне тоже не давали ей покоя. Сейчас Шеннон была убеждена, что если бы Гастон пришел в дом и заявил о своей любви и честных намерениях, ему бы позволили ухаживать за влюбленной девушкой. Ей было больно думать о грядущем столкновении.
– Присядь, дорогая, – в голосе матери Джона звучала искренняя любовь. – Питер и я хотим тебе сообщить кое-что. Обещай сохранять спокойствие и рассудительность.
Шеннон вздохнула с облегчением. По крайней мере, им неизвестно, что она давно обо всем знает.
– У тебя слишком серьезный вид, – Элейн заботливо протянула ей чашку чая.
– Обещаю не волноваться. Что стряслось?
– Джонни задерживается. Неожиданно…
– Что? – Шеннон вскочила, опрокинув чашку с чаем на бургундский ковер. – Задерживается? Вы хотите сказать, что получили известие? Я считала, он приедет сегодня вечером, или, в крайнем случае, завтра!
Питер обнял ее за плечи и заставил сесть.
– Он задерживается не больше, чем на день-два. Успокойся, дитя, нет причин для тревоги, иначе я бы сам отправился за ним.
– Джон прислал записку? Могу я взглянуть на нее?
– Конечно, – Элейн протянула ей листок бумаги и наклонилась над ее плечом, чтобы помочь прочесть неразборчиво написанные слова.
«Дорогая Шеннон. Маршана нет в Ренселервике. Он едет на север. Мне кажется, было бы логично последовать за ним. Посылаю записку, чтобы ты не беспокоилась, я не задержусь надолго. Обязательно вернусь до первого июня. Я люблю тебя. Оставайся с мамой. Верь мне. Любящий тебя Джон».
– Уже девятнадцатое мая, – в ужасе простонала Шеннон. – Дни летят все быстрее и быстрее! Он не осознает опасности.
– Несомненно, осознает, – уверенно сказала Элейн. – Слышала бы ты его перед отъездом. Его мучают все эти сложности, Шеннон, и откровенно говоря… – она умолкла и взглянула на Питера. Тот укоризненно покачал головой.
– Что «откровенно говоря?» – Шеннон испытующе смотрела на них. – Вы думаете, я неверна Джону? Я не давала повода так думать, Элейн. – В ее изумрудных глазах застыли слезы разочарования и безысходности. – Я знаю, я – самое худшее, что могло встретиться Джону в жизни. Но я также знаю… – У нее перехватило горло. – Верно то, что мне ничего неизвестно. Просто я стараюсь поступать так, как нужно. И хочу проводить с Джоном как можно больше времени. Если я кажусь вам эгоисткой… – Она наклонилась и стала стирать носовым платком чай с ковра. – У вас нет повода.
– Никто не называет тебя эгоисткой, – твердо сказал Питер. – Элейн, как и я, полагает, что пока твое состояние не улучшится, тебе следует позволить нам решать за тебя. Это в твоих интересах, дорогая.
– Знаю, – Шеннон еще раз прочла записку Джона.
День или два… значит, он вернется не раньше двадцать первого мая, но, скорее всего, двадцать пятого, в день, который она назвала «Днем паники». Она была бы довольна, вернись он к тому времени, но первого июня? Могла ли она предоставить судьбе столько времени на возможные ошибки?
– Со мной все в порядке, – печально улыбнулась Шеннон, – извините, я так расстроилась. Пожалуй, пойду прогуляюсь. Вернусь к ужину.
– Мне кажется, не стоит делать этого, – поспешно сказал Питер.
– Как? Почему? О! Я возьму с собой Принца.
– Если ты подождешь пару минут, я закончу проверять счета и прогуляюсь с тобой.
– Вряд ли в этом есть необходимость, – взгляд Шеннон стал необычайно холоден. – Вы хотите сказать, что мне нельзя пойти на прогулку без сопровождения?
– Предпочел бы, чтобы ты не ходила одна.
– Шеннон не пленница, Питер, – Мередит встала напротив отчима. – Ты обращаешься со мной подобным образом, потому что ты – мой опекун. Шеннон взрослая женщина, и если ей хочется на прогулку, она пойдет.
– Мередит Катлер, – голос Элейн стал строг и сух. – Иди в свою комнату.
– Не пойду! – в глазах девушки горела решительность. – Вы запрещаете мне встречаться с друзьями, Гастоном, которого я люблю! Мы здесь, словно заключенные…
– Замолчите, юная леди!
– Шеннон, защищай свои права! Они тебе не опекуны!
Шеннон смотрела Питеру прямо в глаза.
– Я хочу знать, вольна ли я поступать, как хочу. Обещаю, что не убегу. Мне хочется прогуляться одной и подумать. Вспомнить Джона.
– Ты можешь вспоминать о нем и в своей комнате, – Питер поморщился. – Я обещал Джону, что не позволю тебе отправиться за ним вслед.
– А я даю слово… – Шеннон криво усмехнулась. – Впрочем, мое слово ничего не значит для вас. Вы это хотели сказать?
– Если бы ты была в здравом уме, дорогая, – проворковала Элейн, – все было бы по-другому.
– Понятно. Прошу извинить меня. Я иду в свою комнату.
– Тебе не обязательно сидеть там целый день… И Питер сходит с тобой на прогулку.
– Спасибо, не надо. Мне неплохо и в моей комнате.
– Тогда встретимся за обедом.
– Нет, – Шеннон резко повернулась и бросилась в свою комнату. Она понимала их положение.
Джон просил присматривать за ней. Он помнил о побеге из саскуэханнокской деревни. Возможно, они правы, что не доверяют ей. Однако чувство клаустрофобии, дурное предчувствие и беспомощность были нестерпимы. Вернется Джон и это недоразумение забудется, или…
Или он не приедет вовремя.
– Нечестно! – сетовала Мередит спустя несколько часов, услыхав план Шеннон. – Почему ты не хочешь, чтобы я попросила Гастона? Он такой умный! Он поможет тебе бежать.
– Он ненадежен. Извини, Мерри, но это правда. Я желаю вам счастья, но довериться Гастону не могу. Мне нужен Бен Шиллер. Он предан Джону. У него умная голова. Пригласи его на обед.
– Не могу.
– Нет, можешь, – настаивала Шеннон.
– Если Гастон узнает…
– Ты все расскажешь Гастону, после того, как Бен поможет мне. Можешь даже представить его героем. Пусть он первым обнаружит, что я пропала.
Мередит предложение понравилось.
– Думаю, это лучше, чем ничего. Боюсь, только, маме покажется подозрительным, если я попрошу пригласить на обед Бена Шиллера.
– Она будет в восторге и ничего не заметит. Мама поймет, что ты ничего против него не имеешь и даешь шанс Бену, пусть даже любишь Гастона.
– Мне нравится твой план. Но мне надоело все время слышать, что Бен Шиллер будет хорошим мужем, станет заботиться обо мне всю мою жизнь, – девушка крепко обняла Шеннон. – Ты не забыла о своем обещании? Я помогу тебе, ты поможешь нам с Гастоном, когда мы объявим об обручении. Договорились?
– Помогу, если буду здесь, – Шеннон лгала.
Она была уверена, что уйдет далеко от них. На расстояние в триста лет.
* * *
В первую встречу, Бен Шиллер очаровал Шеннон. Этим вечером он поразил ее. Элейн и Питер явно сожалели о разладе с Шеннон, но радовались перемене отношения дочери к избранному ими претенденту на ее руку. Бен, не подозревавший о коварстве девушек, был околдован любезностью Мередит.
Снова вспомнился роман с Колином. Тогда Шеннон совсем забыла об остальных представителях мужской половины населения Земли, и, особенно, о мальчиках из своего класса. Возможно, хоть один из них напоминал Бена. Был косноязычен, неловким, робко бродил незамеченным вокруг нее. А она мечтала о придуманном идеальном герое.
Мередит повезло. У нее был выбор. Речистый фанатик, льстящий и возбуждающий ее… или честный молодой джентльмен, который утешит ее, если роман окажется неудачным, как у нее с Колином.
После обеда Шеннон, играя роль компаньонки юной девушки, отправилась с молодыми людьми в гостиную. Мередит следила за родителями, чтобы предупредить невесту брата, когда Элейн и Питер захотят присоединиться к ним.
– Бен, извините меня за смелость, – осторожно начала разговор Шеннон. – Могу я попросить вас оказать мне любезность?
Юноша застенчиво улыбнулся.
– Просите что угодно, Шеннон. Я к вашим услугам, пока Джон в отъезде.
– Мне необходимо срочно поехать к Джону.
– Простите, не понял?
– Он отправился на север вслед за этим знаменитым врачом. Мне необходимо увидеть его. Я в отчаянии, – Шеннон пустила в ход самую обольстительную из своих улыбок. – И я в здравом уме.
– Всегда рад услужить вам, Шеннон, но… – Бен вспыхнул.
– Дело неотложное. Клянусь, Джон будет благодарен вам. Он сказал, что вы его друг.
– Это правда, – глаза Бена сузились. – Почему вы обращаетесь ко мне, а не к Питеру?
– Потому что Питер плохой! – прошипела Мередит. – Бен Шиллер, ради всего святого, сделай, что тебя просят. Или ты не слушаешь, что тебе говорят? Дело безотлагательное!
Слова юной леди обеспокоили Бена. Он смутился, закашлялся. Шеннон с сочувствием смотрела на него. Молодой человек мог отказать белокурой модели, но не девушке с золотисто-каштановыми волосами.
– Хорошо, я поеду к Джону, но поеду один, – сказал Бен.
Мередит гневно уставилась на него.
– Не годится, Бен Шиллер. Ты разобьешь сердце Шеннон.
Юноша огорчился. Несомненно, ему хотелось сказать, что она разбивает его сердце. И Шеннон торопливо произнесла:
– Дело в том, Бен, что мне необходимо быть рядом с Джоном. Опасен каждый день разлуки. Для него, для нашего будущего.
– Я уговорю его вернуться. Отказаться от погони за врачом. Это все, что я могу сделать для вас.
Несмотря на разочарование, Шеннон восхищалась Беном. Ему только девятнадцать, но он такой сильный, надежный, решительный. Поистине, Мередит или слепа, или глупа.
– Окей. Мне нравится ваше предложение, Бен. Скажите Джону, что я боюсь. Он мне нужен. Скажите, я отказываюсь от врача, лечения. Не стоит искать его. Скажите, что это вопрос жизни и смерти.
– Я ему все передам. Мы вернемся к концу недели. Прошу вас, не волнуйтесь. Я заставлю его все понять.
– Спасибо, Бен, – она бросила взгляд на Мередит. – Мы обе благодарны вам.
Мередит фыркнула и двинулась к двери.
– Пойду скажу маме, что мистер Шиллер уходит.
– Она слепа, – тихо произнесла Шеннон. – Наберитесь терпения.
Бен скорбно улыбнулся.
– Не тратьте попусту слова, Шеннон. Когда миссис Ван Хорн пригласила меня и сказала, что таково желание Мередит, у меня появилась надежда. Теперь я вижу, она пошла на это ради вас, – он поднял руку, чтобы не дать ей извиниться. – Все в порядке. Мне было тяжело видеть ее с французом. Я должен выдержать и это. Она не интересуется мною, даже если вокруг нет ни одного другого парня.
Бедный Бен. Шеннон встала на цыпочки и поцеловала его.
– Бен Шиллер, вы – мой герой. Приведите побыстрее Джона и, кто знает, может быть, это произведет впечатление на Мередит.
– Достаточно, что я на вас произвел впечатление, – Бен прикоснулся пальцем к своей щеке. – Мы не задержимся, Шеннон.
С ласковой улыбкой она смотрела вслед юноше. И тут на нее налетела Мередит и выпалила раздраженным тоном:
– Мне все ясно. Теперь он влюблен в тебя! Вот и прекрасно, вот и прекрасно… – обиженно бормотала девушка, взбегая по лестнице.
А Шеннон думала, что через несколько дней Джон будет здесь, и этот дом снова наполнится романтикой и любовью.
ГЛАВА 21
Наступило двадцать пятое мая. Шеннон старалась не поддаваться панике. Снова и снова она напоминала себе, что Бен и Джон скоро приедут. Они с Джоном встретятся через несколько часов. Но часы растянулись в дни… и ночи…
Шеннон – пленница в доме Ван Хорнов. Ей нельзя выйти без сопровождения даже во внутренний дворик. Она жалела Мередит, с которой так жестоко обращались. Теперь ее отношение к ежедневным визитам девушки к «Энн» изменилось. К тому же, Мередит убедила ее, что Гастон довольствуется только поцелуями и беседой. Ей не стоит судить слишком строго. «Если Элейн и Питер ведут себя как тираны, им следует подготовиться к неожиданностям», – мрачно подумала золотоволосая модель. Она бы давно убежала, если бы была возможность выйти из города незамеченной.
По ночам Шеннон мучила мысль, что время потеряно из-за Джона. Днем она считала и пересчитывала, сколько осталось дней, и можно ли успеть предупредить Кахнаваки. Бойня произошла шестнадцатого июня. Спасшийся солдат добрался до ирокезов через пять дней после нападения саскуэханноков. Значит, встреча с французами состоялась или десятого вечером или, в крайнем случае, одиннадцатого июня.
Допустим, она передумала и решила предупредить Кахнаваки. Чтобы добраться до деревни, понадобится две недели. Следовательно, нужно уходить не позднее двадцать восьмого мая. Кроме того, тайная встреча могла состояться не в деревне, а в форте неподалеку от канадской границы…
Нет, Шеннон не собиралась менять свое решение. Однако в последние дни стало невыносимо находиться в доме Ван Хорнов. Опять она бесправная жертва, пешка в чужих руках! Великий Дух, или как его там, вырвал ее из привычной жизни – из-за какой-то там зажженной спички! Взвалил на ее плечи непосильную ношу, от которой она не в силах избавиться из-за крошечного существа по имени Coutea u Noik.
Шеннон горела желанием увидеть малыша, подержать его на руках, шепнуть молитву, попросить прощения. Должно быть, он прелестный и шустрый! Хитрый, с мгновенно вспыхивающей улыбкой отца и подозрительностью матери. Шеннон наблюдала, как саскуэханнокские женщины пеленали младенцев, привязывали их к доскам. Джон говорил, у них вместо пеленок мох… Их младенцы редко плачут… Но они плакали и кричали шестнадцатого июня. Воздух дрожал от их жалобного плача…
«Мазохистка, – сказала Шеннон себе вечером двадцать седьмого мая. – Перестань! Если кто и виноват, так это Кахнаваки. Вспомни: он напился и убил возлюбленного сестры и его товарищей. Узнай Джон о помолвке Мередит и Гастона, он устроил бы собственную резню».
Как брат, как брат, звенело в мозгу. Шеннон взяла сумку и стала искать свои записи. Надо прочесть обо всех грехах и ошибках Кахнаваки. Это ослабит ее чувства вины. Но придется читать и о погибших детях… Может, не стоит… Она нахмурилась: кто-то писал в ее записной книжке. Какой ужасный, неразборчивый почерк… Почерк Джона…
Понадобилась целая ночь, чтобы разобрать его каракули. Шеннон села поудобнее и стала читать.
«Шеннон, любимая».
Мне хочется, чтобы за время моего отсутствия ты хорошо отдохнула. Постарайся не мучить себя думами о прежней жизни и окружении. Сейчас ты моя. Мой мир теперь и твой. Мама и Мередит любят тебя. И саскуэханноки терпеливо ждут твоего возвращения.
Они хотят обнять тебя, когда ты будешь готова к встрече с ними. Я чувствую сердцем, что ты, как и я, заодно с ними. Кахнаваки говорит, что в тот день не надо было резать тебе руку и смешивать твою кровь с саскуэханнокской. Он считает, что, когда ты смешала пепел своего отца с прахом его отцов, ты связала свою судьбу с его судьбой. Он хотел бы стать тебе братом, если ты позволишь ему. Ты скучаешь по своему брату Филиппу. Клянусь, если он жив, мы найдем его. Но сейчас я предлагаю тебе своего брата, и сестру, и мать… и свое сердце.
Преданный и любящий тебя Джон».
С трудом разбирая почерк, Шеннон прочла письмо первый раз. Потом читала снова и снова. Когда она, наконец, закрыла глаза, перед ее мысленным взором всплыли слова: «Когда ты смещала пепел своего отца… ты связала свою судьбу…»
Шеннон полагала, что ей навязали это тяжкое бремя. Все не так. Она сама связала свое прошлое с прошлым саскуэханноков, добровольно изменила свою судьбу 16 июня 1656 года – бесславный день в истории. Но ее собственная судьба была решена в другой день, в другом веке, когда восьмилетняя девочка развеяла пепел своего отца и пожелала ему «покоиться с миром». Именно тогда Шеннон Клиэри связала желание покоя и мира для себя с неотомщенными мающимися душами, ожидавшими ее на священной земле.
Несколько недель назад Джон рассказал ей, что разжигать огонь запрещено.
– Думаю, тебе хотелось познать… себя… или могущество духов…
Шеннон получила ответ: невероятный подарок судьбы.
Мощной волной нахлынуло чувство безграничной власти над жизнью и смертью. К рассвету у нее кружилась голова от облегчения и отчаяния, волнения и безотчетного страха. Нужно уходить сию же минуту; еще была надежда своевременно предупредить Кахнаваки. Шеннон переполняла уверенность, что ее ждет удача.
Она тосковала по Джону Катлеру. Он обезумеет от горя, не застав ее в Нью-Амстердаме. Помчится за ней вслед, вовремя нагонит или не успеет ее догнать…
«Прощания прелестны», – говорила Шеннон зеркалу, надевая джинсы и футболку. Но настали другие времена и дорога каждая минута. Мы с Джоном никогда не теряли ни секунды, когда были вместе. Ты не могла любить его сильнее, физически и эмоционально. И он не мог быть более совершенным любовником и рыцарем. Все время он старался дать тебе это понять. Только сейчас ты осознала все.
Теперь Шеннон уверена в себе, как никогда. Ей нужны припасы и лошадь, и можно отправляться в путь.
Мередит поможет. Слава Богу, они встретились, когда девушка взбунтовалась против родителей… На рассвете Шеннон вошла в комнату Мерри. Зажав ей рот рукой, вдруг испугается и закричит, прошептала:
– Хватит смотреть сны о Гастоне. Просыпайся.
– Шеннон, что случилось? Джонни приехал? – сонно спросила та.
– Мне нужна твоя помощь. Успокойся и слушай.
– Моя помощь? Который час? На улице темно!
– Ш-ш! Уже утро. Я ухожу, и мне нужна твоя помощь.
– О, Шеннон! – услышав новость, Мередит проснулась окончательно. – Ты отправляешься на поиски Джонни и Бена? Как интересно!
– Мне нужно увидеть Кахнаваки. Сейчас не могу сказать, зачем. Я напишу тебе подробно… о путешествии и… о занятиях любовью. Обещаю тебе. Я всегда выполняю свои обещания.
Глаза девушки сузились.
– По твоим словам выходит, что мы никогда не встретимся.
– Возможно. Мы встретились случайно. Главное, что мы встретились и подружились. Правда?
– Конечно, – Мередит задумчиво смотрела на Шеннон. – Тебе нельзя отправляться в путь одной. Хочешь, я поеду с тобой?
Шеннон взволновало предложение сестры Джона.
– Мне нравится твоя идея, но трудно и для меня одной добыть пропитание по дороге. Конечно, Принц поможет… но лучше мне пойти одной.
– Как ты думаешь, Гастон не мог бы помочь тебе? – Мерри выпрыгнула из постели. – У него есть карта, оружие и две прекрасные лошади. Он, как и Джонни, путешественник. Он будет охотиться для нас…
– Почему «нас»?
– Гастон и я убегаем, – девушка рассмеялась. – Это решено. Разве не романтично? Мы поможем скрыться тебе и найти Кахнаваки. – Она беспокойно нахмурилась. – Объясни мне подробно. Гастон захочет все узнать. Он любит точность.
Шеннон колебалась. Лгать не хотелось, но правда настолько невероятна, что Мередит могла испугаться и броситься к матери.
Девушка почувствовала, что невеста брата в сомнении.
– Я тебе верю. Мы ведь друзья? Ты странная, у тебя необычные туфли… я их померила. Они ужасно удобные! Ты не ешь мясо… С этим я тоже согласна. Варварство – убивать животных. Доверь мне свою тайну.
– Окей, – Шеннон глубоко вздохнула и выпалила: – Джон говорит, что у меня бывает бред. Дело в том, что он иногда сбывается. Я видела во сне, что у Кахнаваки родился сын. И действительно, он родился в ту же ночь.
– Как волнительно! А теперь тебе нужно идти к нему, потому что ты видела еще один сон? Малыш в опасности?
– Да, – Шеннон почувствовала облегчение, что сказала полуправду, а не ложь. – Младенцу грозит страшная опасность. Необходимо предупредить Кахнаваки.
– Мы непременно предупредим его, – Мередит стала поспешно одеваться. – Надо спешить. Я незаметно выскользну из дома и побегу к Гастону.
– Ну, не знаю…
– Тихо. Дай подумать, – девушка сжала виски ладонями. – Спустись вниз и отвлекай маму и Питера, до моего возвращения. Я велю Гастону передать Энн, чтобы она пригласила меня на урок шитья. Потом уговорю маму отпустить тебя со мной. Скажу, что это развлечет тебя. Питер проводит нас к Энн и вернется домой. И к тому времени, как он придет за нами, мы будем уже далеко.
Способность девушки сосредоточиться и быстро найти выход из сложного положения, поразила Шеннон. Проанализировав план, она нашла только два недостатка.
– Не опасно ли тебе идти к Гастону в такой ранний час?
– Конечно, нет. Я и раньше ходила к нему, – Шеннон задохнулась от неожиданности. – Я напишу тебе подробно в своем письме.
– Мередит Катлер, ты очень дорога мне. И ты еще так молода. Как только подумаю, что тебе могут причинить боль…
– Мне нужно идти. Скоро проснется Питер.
– Постой. Я должна захватить свои вещи. Питер может догадаться.
– Оставь их здесь. Гастон достанет все, что необходимо. И поверх этого надень платье. А вместо деревянных башмаков надень свои туфли. Дождя не было несколько дней.
– Нам понадобится Принц, Он знает дорогу. И по том, он хороший защитник.
– Невозможно. Шеннон, не беспокойся. У Гастона есть карты… но думаю, он немного боится собак, – Мередит умильно улыбнулась, очарованная эксцентричностью своего жениха. – Джонни выдрессировал Принца так хорошо, что он может потащить тебя к Питеру, когда поймет, что ты делаешь.
– Может, и так. Ты хорошо придумала. В моем мире ты была бы величайшей разведчицей, – девушка довольно улыбнулась. – Не хотелось бы обидеть тебя, но тебе лучше остаться. Гастон и один может проводить меня и показать дорогу. Потом он вернется. А ты прикроешь нас.
– Ну, уж нет. Мы убегаем. Я не отпущу вас одних. Совсем не хочу, чтобы ты путешествовала с моим женихом наедине. Понимаешь? Ты поцеловала Бена Шиллеpa, хотя он пришел из-за меня. Я отнеслась к этому снисходительно. Гастон – любовь всей моей жизни. И я не допущу этого.
– Прелестно, – Шеннон весело рассмеялась. – Окей, но у меня еще одно условие. Не для передачи Гастону. Я буду следить за вами день и ночь, пока вы не поженитесь официально. Никаких интимных отношений.
– Поцелуй – тоже «интимные отношения?»
– В данном случае, да. Конечно, вы можете позволить себе целомудренный поцелуй. Когда вы поженитесь, целуйтесь, сколько захотите. Ты согласна?
Девушки торжественно пожали руки, но улыбки были озорными. Потом Мередит надела простое платье из шотландки и исчезла за окном.
* * *
С того злополучного обеда Шеннон не видела Гастона, и неблагоприятное впечатление о нем постепенно сглаживалось. Однако, увидев его елейную улыбку и похотливый взгляд, она забеспокоилась. Захотелось отвести Мередит в сторонку и отказаться под каким-нибудь предлогом от его помощи. Но начинать все заново было поздно. Уже двадцать восьмое мая, полдень.
Гастон сделал все, что обещал. Но провизия оказалась в каком-то коттедже в десяти милях к северу от города. К Шеннон снова вернулись дурные предчувствия. Трое беглецов ехали в фургоне француза, который тащила пара серых в яблоках лошадей.
– Как интересно! – в сотый раз, с тех пор как они покинули дом Энн, восклицала Мередит.
– Было бы интереснее, если бы мы ехали к Кахнаваки, – пробормотала Шеннон. – Пока что мы от него удаляемся.
– Терпение, – Гастон небрежно погладил ее по колену. – Мы вовремя предупредим вождя и спасем его сына. Он будет благодарен мне и разрешит изучать его.
«Ну и дела», – с тревогой подумала Шеннон, но вслух сказала:
– Не обижайтесь, Гастон. Я ценю вашу помощь, но очень беспокоюсь. Когда мы будем на пути в деревню, мое общество станет, возможно, более приятным.
– Вы и сейчас изумительная спутница. Почти такая же милая, как моя невеста. Вот там, за деревьями, моя лаборатория. Ваше терпение вознаграждено, cnerie?
– О! Мне все время хотелось побывать в лаборатории. Здесь Гастон проводит эксперименты, – Мередит задыхалась от волнения.
– Ты говорила мне об этом. Осмотришь лабораторию в другой раз. Не забывай, Мерри, мы спешим.
– Моя невеста отдохнет и осмотрит лабораторию, пока я буду грузить фургон. Шеннон, вы вполне сможете составить ей компанию.
– Спасибо, я лучше погуляю, разомну ноги и помогу вам грузить вещи.
Шеннон спрыгнула на землю. Она устала сидеть на тесной скамье, терпеть «случайные» и «невинные» прикосновения Гастона. И все же, ей казалось, он обожал Мередит. Шеннон осталась на улице, а француз прошел в дом вслед за девушкой. «Пять минут ему хватит, – подумала она, – чтобы похвастаться лабораторией и поцеловать невесту». Потом она пойдет и поторопит их.
Мысли Шеннон путались. Перед глазами, как живые, стояли Джон и его маленький тезка. Малышу уже несколько недель. Глаза у него не зеленые, как ей снилось. Она представляла черные волосики, маленькие ручки, сжатые в кулачки. Он похож на куклу. Скоро Шеннон возьмет его на руки, расскажет ему о времени – слишком ценном, чтобы его терять, но и не совсем необратимом, как привыкли считать. Благодаря таким людям, как Джон и Кахнаваки, Мэтью Клиэри и малыш Черный Нож, всегда остается надежда…
– Влюбленные, ваше время истекло. Перед нами восемь часов пути, Мерри! – «Должно быть, это один из «тех» поцелуев», – подумала Шеннон, и решительно отворила тяжелую дубовую дверь. – Мередит Катлер, пора ехать.
– Мы в следующей комнате, cnerie.
Как всегда, Шеннон поморщилась, уловив в его голосе ласку. Гастон рискует вызвать ревность Мередит. В глубине души она хотела, чтобы за это время долгой поездки обручение расстроилось. Нельзя допустить, чтобы такое случилось в самом начале путешествия.
– Гастон, где вы?
– Входите, cherie.
Шеннон прошла через огромную кухню с громоздкой мебелью и вошла в комнату. Она обвела глазами комнату, ожидая увидеть лабораторию семнадцатого века. Конечно, без микроскопов и электронных ламп, но со сложным оборудованием, например, перегонным кубом, или совсем простым, как маятник. И наконец, увидела эксперимент Гастона: привязанную к стулу красавицу с золотисто-каштановыми волосами и кляпом во рту. По пылающим щекам Мередит струились слезы.
– Ублюдок! – гневно выдохнула Шеннон. – Что ты наделал? О, Мерри… – Она бросилась на колени, горестно обняла девушку. – О, Мерри, что случилось? Я убью его! Клянусь. – Глаза Шеннон яростно пылали. Она вскочила на ноги, метнулась к Гастону. Пальцы вытянутых рук метили прямо в маленькие злобные глазки. – Подонок! Сейчас же отвяжи ее!
Схватив Шеннон за руки, Гастон с силой отбросил ее к каменной стене. Не успела она подняться, как в воздухе сверкнул нож. Спокойно и хладнокровно француз приставил его к горлу Мередит. Его губы кривились в безжалостной улыбке.
– А вот теперь мы с тобой поговорим.
В угрожающем тоне слышались нотки отчаяния. И Шеннон вдруг поняла, что все предыдущие действия Гастона всего лишь прелюдия к жестокому насилию. Этот человек одержим сильными страстями. Да этот алхимик – философ – исследователь жизни и смерти… просто сумасшедший!
– Ответы? – пробормотала Шеннон, с трудом приходя в себя после удара о стену. – Ты об этом говорил во время обеда? Тебе нужны ответы…
– Ты еще спросила, почему я считаю, что они у тебя есть, – воспоминания об обеде доставляли ему удовольствие. – Я сказал тебе, cherie, что жажду знаний и правды.
– Тебя интересует мой бред? Окей. – Мысли прояснились. Шеннон поднялась на ноги. – Отпусти Мередит, и я в твоем распоряжении.
– Хотелось бы верить тебе, cherie, но я не поверю. Моя милая Мерри останется привязанной. – Он погладил по щеке бывшую невесту и весело рассмеялся, когда ее передернуло от отвращения. – Ты больше не любишь меня, дорогая? Как жаль!
– Нет необходимости держать ее здесь, – Шеннон подошла к ним поближе. – Отпусти ее, и я расскажу тебе много интересного. О будущем. – Его зрачки расширились. – Изобретения. Открытия. Чудеса в медицине. Прочти надпись на рубашке. Понимаешь, о чем речь? Я могу научить тебя всему, что знаю сама. Ты станешь волшебником. Сможешь совершать чудеса.
Мередит столь испуганно смотрела на нее, будто убедилась, что Шеннон сошла с ума. И ей стало жаль девушку. Бедняжка полагала, что ее спасение в руках сумасшедшей. Гастон, напротив, поверил каждому слову. Он указал на грубый стол.
