Рыцарь надежды

— Нет, миледи, мой дом здесь.

Острая боль кольнула ее, и она подняла глаза на шатры вокруг них.

— Кажется, мой тоже.

Почувствовав в ее словах печальную нотку, Уинкен поторопился ободрить ее, как умел:

— Люди здесь добрые, миледи, а у лорда все самое превосходное.

Уортон поднял черную трубку чулка, которую держал в руке, чтобы ей было лучше видно.

— А я покажу вам, как чинить чулки, если вы ко мне будете добры, миледи.

— Большое спасибо, Уортон, но я уже умею это делать.

Уортон тут же попытался передать работу ей, но она поспешно отскочила на безопасное расстояние.

— Нет-нет, я полностью доверяю твоему умению.

Она быстрыми шагами направилась в сторону монастыря, но Уортон окликнул ее:

— Миледи, это чулок вашего мужа.

— Ну и что же? Ведь он оставил их тебе для починки? Ну и чини! — заявила она, криво усмехнувшись на грубое слово, которое он бросил ей в ответ.

Она приближалась к хранилищу осторожно, заранее чувствуя себя навсегда отрезанной от этого места, где она была нищей, целомудренной и боролась с собой, пытаясь обрести смирение. Все окна были распахнуты настежь, а дверь зияла широким проемом. Из дома слышалось чье-то бормотание. Она постучала по косяку, и все стихло.

— Да? — раздался сильный нетерпеливый голос, который она легко узнала.

Эдлин переступила через порог и тут же почуяла знакомый тяжелый запах влажного древесного угля, а потом увидела короба и пучки трав, в беспорядке сваленные на столах.

— Леди Невилл, что вы здесь делаете?

Вдовая графиня возилась с чем-то, стоя у печи, и яростно взглянула через плечо на Эдлин.

— Стараюсь разжечь огонь. А на что, по-вашему, похоже то, что я делаю?

— Он погас? — Эдлин подошла и заглянула в маленькое отверстие топки. — Почему бы вам не поручить это своей служанке?

— Потому что раньше, когда огонь догорал, вы благополучно разводили его сами. Так что я подумала, так ли уж трудно это будет сделать и мне?

Очевидное раздражение леди Невилл заставило Эдлин рассмеяться.

— Поверьте, мне потребовались долгие месяцы, чтобы научиться это делать. Это совсем не так просто, как кажется со стороны. Если бы у меня была служанка, эту работу я охотно поручила бы ей. Главное, что я поняла на своем опыте, это не давать углю догорать.

Заглянув в печь, она выгребла пепел, смяла пригоршню гнилушек.

— Подгнившее дерево работает как трут, — объяснила она. — Мне никогда не удавалось разжечь огонь чем-нибудь еще. — Взяв кресало из неопытных рук леди Невилл, она стала ударять им по кремню. Искры разлетались во все стороны, но от них наконец занялся трут из гнилушек. Осторожно раздув огонь, она поднесла его к лучинкам и держала трут, пока они не запылали ярким пламенем.

Леди Невилл торопливо схватила огниво и кремень, лежавшие рядом с Эдлин, и переложила их на стол.

— Остальное я могу сделать сама, — отрезала она.

— Я знаю, что вы все сумеете, — успокаивающе ответила Эдлин. — Я вам только немного помогла.

Они переглянулись. И тут леди Невилл сдалась и рассмеялась.

— Меня прочат на ваше место, поскольку вы уезжаете. Как вы думаете, почему леди Корлисс так решила?

— Наверное, по той же самой причине, по которой в свое время назначили и меня. У меня не хватает терпения на мужчин вроде барона Сэдинтона с их надуманными болячками и пустяковыми жалобами. Я имею дурную привычку говорить это им прямо в лицо.

— Вполне возможно, — согласилась леди Невилл. — Кстати, после вашей свадьбы вчера он нарвался на кулак, к моему большому удовольствию.

Эдлин испуганно спросила:

— Это вам пришлось его ударить?

— Ну, что вам в голову взбрело, конечно, не мне, — недоуменно улыбнулась леди Невилл. — Это ваш муж оказал ему честь. Я только громко выразила свое мнение, сочтя вполне справедливым, что он должен валяться в грязи на площади и утирать кровь из носа, пока она не остановится.

Эдлин с восхищением взирала на эту аристократку самых благородных кровей, похожую сейчас на кошку, которой предложили жирную мышь.

— Вы мне всегда нравились, — неожиданно для самой себя сообщила Эдлин.

Саркастичная и резкая, леди Невилл обладала крутым характером и нелегко сходилась с людьми. Она сразу насторожилась, услышав столь доверчивое признание. Но, как умная женщина, она быстро поняла, что Эдлин говорит совершенно искренне. Леди Невилл оттаяла и с удовлетворением заявила:

— А вы нравились мне. И, наверное, вы правы насчет причин, приведших меня сюда. Именно после моего замечания настоятельница предложила мне зайти к ней в кабинет и поручила мне это дело.

С притворной серьезностью Эдлин сказала:

— Уверена, что теперь все пациенты сразу поправятся.

Леди Невилл прикусила нижнюю губу, чтобы подавить презрительный смешок.

— Мне кажется, у вас есть полное право подшучивать, в том числе и надо мной. Но и я, слава Богу, уже в таком возрасте, что могу сама говорить все, что мне вздумается, и никакая тряпка в мужском обличье вроде этого барона меня не остановит.

Она сунула в разгорающийся огонь еще несколько веток и выпрямилась.

— Мне известно, что вы не хотели выходить замуж за этого лорда, но это лучший выход для вас и ваших детей.

Эдлин от неожиданности опешила. Неужели теперь каждый мужчина и каждая женщина думает, что имеет полное право высказываться по поводу ее личных дел?

— Наверное, мои слова задели вас, но, поскольку у меня нет пациентов, которых я могу обижать, я должна была отыграться хотя бы на вас. — Леди Невилл будто не обратила внимания на смех пораженной таким оборотом дела Эдлин. — Когда вы отсюда уедете, вспоминайте меня время от времени и лишний раз покувыркайтесь со своим мужем под одеялами в мою честь.

— Но ведь вам самой не было никакой необходимости непременно принимать монашеский обет после смерти мужа, — заметила Эдлин.

— У меня не было детей. Я не получила вдовью часть наследства. У меня при этом не было никакого желания жить у родственников из милости и в качестве няньки возиться с их сопливыми отпрысками. Леди Корлисс приняла меня в монастырь без приданого, и я ей благодарна. Я стану неплохой монахиней до конца своих дней, если мне это удастся. — Леди Невилл вздохнула, оглядывая хаос коробов и пучков трав, разбросанных по всей комнате. — Скорее всего я добьюсь, чтобы мне это понравилось.

Гордость заставила леди Невилл прийти сюда, а это чувство Эдлин хорошо понимала.

— Я не могу помочь вам стать хорошей монахиней — это не по моей части, но я могу показать вам нужные травы и объяснить, для чего они применяются. Но я хотела бы взять кое-какие из них с собой в дорогу и в мой новый дом.

Лицо леди Невилл просветлело.

— Честный обмен, в самом деле!

Всю вторую половину дня Эдлин объясняла новой хозяйке хранилища ее обязанности и действие, оказываемое лекарственными травами. Теперь она вполне поняла причину, по которой леди Корлисс выбрала именно леди Невилл на это место. Быть может, графиня не умеет разжечь огонь, но она уже знает множество трав и быстро схватывает сведения о применении остальных. Наконец Эдлин выпрямилась и стала растирать затекшую спину.

Леди Невилл рассматривала ее с озорным огоньком в глазах.

— А моя барбетка на вас неплохо смотрится.

Эдлин смущенно дотронулась до желтой льняной ленты, которая проходила у нее под подбородком и удерживалась шпильками на макушке.

— Так это ваша?

— Была, но, когда тот человек пришел и предложил золото за одежду для вас, я отдала ее с радостью. Лучше уж пусть она соблазняет вашего мужа, чем будет зря гнить в моем сундуке.

Эдлин не могла подавить ощущение нетерпеливого ожиддния, в которое ее повергла мысль о любовных ласках Хью.

— Вы полагаете, что она привлечет его внимание? Никогда не думала, что головной убор имеет какое-нибудь значение.

— Для такого мужчины, как ваш муж, головной убор — это вызов. Он соберет свое оружие всех видов, разгромит ненавистный головной убор, скрывающий часть вашей красоты, и победным маршем проследует к незащищенным прядям волос в порыве возбуждения, чувствуя, что триумф близок. — Чтобы не встречаться взглядами с Эдлин, леди Невилл, столь неожиданно разразившаяся такой откровенной речью, стала расставлять короба с травами вдоль стены. — Все эти вещи мне доподлинно известны. Мой муж был упрямым дураком-рыцарем, точно таким же, как и ваш.

— Вы тоскуете по нему? — спросила Эдлин.

— Каждую ночь, — призналась леди Невилл.

Эдлин вынула пробку из глиняной бутылки и понюхала ее содержимое.

— Я по Робину отчего-то не скучаю.

— Ничего удивительного, — бесстрастно уронила леди Невилл.

Эдлин резко повернулась и вопросительно посмотрела на нее.

— Ну, посудите сами, дорогая моя. Вы думаете, его подвиги были известны только вам? Мужчина, не способный пройти даже мимо дупла на дереве, чтобы не подумать о блуде с ним. От него остались внебрачные дети по всей Англии, от края и до края, а глупые девки выстраивались в очередь, чтобы поискать свой шанс в его постели. — С хитрой улыбкой леди Невилл добавила: — Я тоже встречалась с ним однажды.

— В самом деле? — Тут уж равнодушной постаралась выглядеть Эдлин.

— Я не лезла к нему в постель, но, если бы не мой Невилл, я бы, пожалуй, не отказалась, разумеется, в том возрасте, когда желания больше, чем ума. Но теперь меня не проведешь! Я уже знала о его репутации и презирала женщин, которые щебетали вокруг него. Его шарм, его мужественность, его красивое лицо. Брр! — Леди Невилл насмешливо улыбнулась. — Взрослая женщина вроде меня должна все это понимать Правильно. Но когда я его встретила…

— Ах, я знаю. — Воспоминания леди Невилл огорчили Эдлин. — А кто из нас лучше? Когда он появился, я незадолго перед этим овдовела. Мой престарелый герцог скончался, оставив меня девственницей, далекой от того, чтобы думать о любви. Я была очень осторожной. До этого всю свою жизнь я скиталась, жила среди грубых людей. Потом боролась за свою Часть наследства, сама была грубой, никому не доверяла. — При этих воспоминаниях она грустно покачала головой. — Я прыгнула к нему в постель в первую же ночь.

Леди Невилл огляделась в поисках лавки, чтобы присесть, но, не найдя ни одной, взобралась прямо на стол.

— По крайней мере он женился на вас.

— За мной в приданое были земли.

— Чепуха! — Ноги элегантной леди свешивались, не доставая до полу, и она ими слегка покачивала. — Богатых наследниц было полно, они только и ждали, чтобы бросить свои сердца и свои богатства к его ногам. Однако он выбрал вас.

Эдлин примерилась к расстоянию от пола до столешницы. Леди Невилл была выше нее ростом, но она была и старше. Конечно, Эдлин тоже сможет влезть на стол. Положив ладони на крышку стола, она подпрыгнула, но недостаточно высоко. Смешно, но ей не удалось с победным видом усесться рядом с леди Невилл.

— Вы слабая, — заметила леди Невилл. — Такими становятся, когда не занимаются пациентами, так мне кажется.

Рассердившись, Эдлин вытерла ладони об юбку.

— Скоро и вы станете слабой, — сказала она, нахмурившись.

— Дай-то Бог. — Леди Невилл примирительно дотронулась до локтя Эдлин. — Давайте я вам помогу.

На этот раз ей удалось. Высокий стол позволил ей по-другому увидеть свой домик, который, кажется, она хорошо знала. Это навело ее на странные мысли. Не было ли, к примеру, иного взгляда и на ее прошлое замужество?

— Что правда, то правда, Робин мог жениться на ком угодно сколько хочешь, — признала Эдлин. — После рождения наших сыновей он меня почти не беспокоил, только и требовал что денег. Но вначале, я думаю, он любил меня.

— Он всегда любил вас, настолько, насколько его незрелость позволяла ему любить кого бы то ни было.

— У него было столько талантов, — задумчиво произнесла Эдлин.

— И он все их растратил. — Леди Невилл была непримирима.

— Да уж, он всегда стремился за чем-то лучшим, потом еще лучшим, и еще… и еще… А самое лучшее ждало его дома. К тому времени, когда люди принца пришли, чтобы выбросить нас из замка, мне уже все изрядно надоело. Моя любовь к нему пылала огнем, но он погас от недостатка внимания.

Эдлин казалось, что она сказала хорошо, но леди Невилл вдруг вскрикнула от испуга и спрыгнула со стола так быстро, что Эдлин подумала, не обидела ли она ее чем-то.

— Огонь! — вскрикнула леди Невилл и приложила руку к печке. — Я совсем забыла об огне!

— С ним все должно быть в порядке, — заверила ее Эдлин.

— О, она уже теплая, — сказала леди Невилл с надеждой. Опустившись на колени, она заглянула в топку. — Угли тлеют.

— Тогда подложите несколько веток и осторожно раздуйте. Вы увидите, как они вспыхнут ярким пламенем.

Леди Невилл вскинула голову и пристально посмотрела на Эдлин.

— Так бросьте же и вы несколько веточек в огонь ваших чувств к лорду Хью и проверьте, не вспыхнет ли и это пламя.

Эдлин скорчила гримасу. Поделом ей — первая начала говорить глупости, а леди Невилл лишь обернула их против нее же.

Леди Невилл, глядя на кислую мину Эдлин, рассмеялась.

— Да не забудьте: дуть надо нежно, — поддразнила она ее. — Это необходимое условие успеха.

— Вы неисправимая грешница! — расхохотавшись, заявила Эдлин. Взволнованные голосами, доносившиеся снаружи, заставили ее соскочить со стола. — Неудивительно, что леди Корлисс хочет, чтобы вы работали одна.

Вдруг дверь широко распахнулась, и Эдлин не смогла сдержать счастливой улыбки.

Два мальчика в миниатюрных монашеских рясах чуть не сбили ее с ног.

— Мама! — весело кричали они. — Мы дома!

11.

Увидев Эдлин поверженной на землю, Хью хотел броситься ей на выручку, но, приглядевшись, остановился. Наблюдая, с каким наслаждением она барахтается, сияя улыбкой, со своими сыновьями, сжимает их в объятиях, ерошит их волосы, покрывает поцелуями их лица, Хью удивленно покачивал головой. Эдлин наконец отпустила мальчиков, услышав их недовольное бурчание. Но все ее поведение свидетельствовало о несказанном наслаждении, которое она испытывала от долгожданной встречи с двумя своими сорванцами. Хью нестерпимо захотелось, чтобы когда-нибудь, пусть нескоро, но наступил такой день, когда, увидев его, она испытает такую же бурю восторга.

Когда все немного успокоились, Паркен начал задавать вопросы:

— Мы в самом деле поедем в замок, чтобы жить там? Мы поедем вместе с графом Роксфордом и с его боевой дружиной?

— Да… — нерешительно сказала она, — потому что…

Паркен не дожидался объяснений, вопросы сыпались из него один за другим и вовсе не требовали ответов:

— Мы тоже примем участие в сражении? И я тоже? И Аллен? Нам дадут мечи?

Эдлин обняла Паркена и, нахмурившись, сказала:

— Об этом мы поговорим позже.

Хью подошел ближе, и тень его упала на нее. Испугавшись, она взглянула вверх. Он протянул ей руку, она равнодушно посмотрела на нее и продолжала сидеть в той же позе.

Что теперь не так с этой глупышкой? Ведь он же выполнил ее желание — привез ее сыновей.

Наклонившись, он обхватил рукой ее талию и поставил на ноги. От всего сердца он улыбнулся ей.

Она не ответила на его улыбку. Да, Хью, безусловно, не так представлял их встречу.

Не многим женщинам удается принимать грозный, тем более пугающий облик, но именно такое впечатление сейчас производила Эдлин. Он не заметил этого раньше, но в косо падающих лучах заходящего солнца ее лицо виделось ему составленным из разрозненных причудливых углов и выступов. Ее подбородок казался слишком широким, вдобавок у нее вошло в привычку вздергивать его, словно бросая ему вызов. Высокие скулы придавали взгляду ее слегка раскосых глаз странное, колдовское выражение — она смотрела сейчас на него так, словно перед ней находился один из ее сыновей, которого она могла наказать.

Но тут Паркен вскочил на ноги и подлил масла в огонь:

— А мы действительно пройдем обучение и станем настоящими рыцарями?

— Нет! — резко ответила она, и Хью с чувством вины вспомнил о ее бесповоротном решении, чтобы ее сыновья никогда не брались за оружие.

— Но, мама, Хью нам обещал, — захныкал Паркен. Она с тем же выражением посмотрела на Паркена и, отметая все возражения, произнесла:

— За вас отвечает не Хью, а я.

Аллен, почувствовав неладное, тоже поднялся с земли и принялся головой толкать ее руку, пока она не обняла его и не прижала к себе. Несмотря на его восьмилетний возраст, макушка его головы уже доставала до ее плеча. Он вдруг спросил с характерной для него спокойной интонацией:

— Это правда, что, пока нас не было, ты вышла замуж за Хью?

Пораженная Эдлин не смогла вымолвить ни слова, она, словно остолбенев, уставилась на него.

Хью пришел ей на выручку:

— Да, она действительно вышла за меня замуж, хотя и против своей воли.

Аллен сосредоточил свой задумчивый взгляд на Хью.

— Почему против воли?

— Мне хотелось дождаться вас, — поспешила объяснить Эдлин и бросила предупреждающий взгляд на Хью. Тот сделал вид, что не заметил. Повернувшись лицом к Аллену, она тепло улыбнулась ему и продолжила: — Мы не могли больше ждать и поэтому вчера обвенчались.

Ревнуя к брату, Паркен прижался к матери с другой стороны. Он не был таким же высоким, как его брат. Внешне они вообще мало походили друг на друга, да и внутреннее их сходство оставляло желать большего. Но не могло быть никакого сомнения в том, что они — дети одного отца. Хью и раньше приходилось встречать таких близнецов.

— Почему вы не могли больше ждать? — спросил Паркен.

— Иногда людям приходится делать не то, что хочется, а то, что необходимо, — попытался объяснить Хью. — Когда вы подрастете, то поймете это.

— О! — Впервые с тех пор, как Хью повстречал Паркена, мальчик затих. Казалось, что он сразу повзрослел на несколько лет. — Мне это знакомо.

И Хью показалось, что он услышал мысли мальчика: «Это все равно как поступили с нами — взяли и выбросили из замка нашего отца. Наверное, это было необходимо, но нам не хотелось уходить».

Эдлин, увлекая мальчиков за собой, отошла от ограды вокруг сада лекарственных трав и окунулась в толчею на площади. И только пройдя уже некоторое расстояние, поняла, что сыновья как будто прибыли одни. Она беспокойно огляделась.

— Смотрите, мальчики, это сэр Грегори, который проделал с вами столь длительное путешествие. Давайте подойдем к нему и поблагодарим его за заботу о вас.

Ее сыновья тяжело вздохнули, и Хью подумал, что сэр Грегори, должно быть, вздыхает не менее тяжко. Когда Хью нашел его, тот еле плелся по дороге и тащил за собой обоих мальчиков. Он трогательно благодарил Хью за то, что тот предложил довезти их до монастыря.

Но монах, не собираясь поминать о трудностях пути, героически улыбнулся, когда Эдлин крепко обняла его и спросила:

— Надеюсь, они не доставили вам много хлопот?

— Совсем нет, леди Эдлин. — Он слегка поморщился, так как вынужден был солгать. — Они вели себя примерно и достойно вашего имени.

— Как вы думаете, они готовы принять послушничество?

Паркен недовольно протянул:

— Ма-а-ма!

Она в ответ дернула его за локон.

— Так они готовы? — настаивала Эдлин.

— Возможно… через несколько лет… — Сэр Грегори повернул обратно, в сторону монастыря. — Их время еще не пришло, но, может быть, в недалеком будущем это и произойдет.

Монах говорил весьма уклончиво, явно стараясь не вмешиваться в это дело.

Эдлин выглядела расстроенной, но мальчики, безусловно, вздохнули с облегчением. Хью, молча наблюдавший всю сцену, пришлось ущипнуть себя, чтобы не рассмеяться. К несчастью, Эдлин как-то почувствовала, что он обрадован, хоть и не смотрела в его сторону. Развернувшись, она заторопилась к лагерю, всем своим видом продолжая выражать недовольство.

Хью, которому удалось все же удержаться от смеха, спросил:

— А тебе не хочется поблагодарить меня?

— За одежду? Спасибо. — Она продолжала идти, не останавливаясь. Мальчики, подпрыгивая, бежали рядом.

— Нет, за то, что я привез твоих сыновей.

Она удивленно взглянула на него, затем неохотно замедлила шаг.

— Это ты их привез?

— А где, ты полагаешь, я провел целый день?

— Не знаю, твой молчаливый слуга не проронил ни слова.

— Он встретил нас на перекрестке. — И Паркен весело добавил: — Нам бы пришлось потратить еще два дня, чтобы добраться сюда, — сэр Грегори шел очень медленно.

— Возможно, он устал, — предположила Эдлин.

— Почему?

Мальчики вряд ли могли понять, какой надо обладать выдержкой, общаясь с ними, и Хью, улыбаясь, переглянулся с Эдлин. Но улыбка тут же исчезла с ее лица, словно разделенная с ним радость в некотором смысле означала предательство с ее стороны.

Хью подошел к ней вплотную и слегка толкнул ее.

— Трудно долго сердиться на меня? Не так ли?

— Ты преувеличиваешь свое обаяние. — В голосе Эдлин прозвучало раздражение. — Мои мальчики не станут рыцарями. — И она с вызовом посмотрела ему прямо в глаза.

— Увидим. — Хью так же, как и она, неплохо умел поддразнивать собеседника. — Пока что они отправятся с нами.

— А ты что, собирался их оставить?! — встревоженно воскликнула Эдлин.

Хью смутился.

— Я этого и не имел в виду. Просто если ты хочешь, чтобы их воспитанием занимались монахи, мальчишкам пришлось бы остаться здесь.

— Еще рано! — решительно ответила она. — Они еще недостаточно взрослые, чтобы покинуть меня.

— Они уже в таком возрасте, когда большинство мальчиков расстаются со своими матерями, — произнес Хью, как ему показалось, с неопровержимой логикой.

Большинство мальчиков… Она совсем уже готова была сказать резкость, но остановилась и с недоумением посмотрела на шатры, вокруг которых суетились люди.

— Что происходит? — Она оглянулась на Хью.

— Мы снимаемся с места.

— Но почему?

— Я и так задержался здесь слишком надолго, — сказал он.

— В этом нет никакого смысла. — Она пыталась говорить рассудительно, но в каждом ее слове ясно слышалось никак не покидавшее ее раздражение. — Уже вечер! Мы не успеем отъехать, как нам снова придется разбивать лагерь, тебе так не кажется? Теперь улыбнулся он.

— Я привык продвигаться вперед очень быстро.

— Но не тогда, когда обременен двумя детьми.

— О, мама! — воскликнул оскорбленный Паркен. — Мы не дети. Мы выдержим любые трудности.

Молчаливое смущение Аллена производило еще более сильное впечатление.

— Никто из-за нас не должен ничего откладывать, мама, — наконец произнес он, позволив себе даже легкий упрек.

Хью повернулся к Эдлин и самодовольно посмотрел на нее.

— Похоже, в данном случае ты заботишься только о себе, как мне кажется.

Ах, он должен был больше доверять ей! Эдлин справедливо предполагала, что ее мальчики вполне могли по неопытности переоценить свою выносливость. Но она только с ненавистью посмотрела на него, ничего не сказав. Затем она перевела взгляд и увидела Уортона, наблюдавшего за тем, как складывали огромный шатер Хью. Она тут же подобрала свои юбки и побежала.

— Подождите! Где все, что было в шатре?

Уортон большим пальцем небрежно ткнул в сторону уже груженных кладью вьючных лошадей и повозок.

— Там.

— На столе я оставляла два одеяла.

— Вы имеете в виду две тряпки, миледи? — От взгляда Уортона и молоко могло свернуться. — Я бросил их в сумку со всяким старьем.

— Это единственное, что мне удалось спасти из всего моего имущества!

— Мешок со старьем в той повозке. — Возвращаясь к своим обязанностям, Уортон громко, чтобы все оценили, произнес: — Женщины!

Любопытство обуяло Хью, и он с интересом поглядывал, как Эдлин взбиралась на повозку и копалась в ее содержимом. Что это за драгоценные тряпки, из-за которых она торговалась с таким упорством? О чем они ей напоминают? Эдлин соскочила с телеги, победно размахивая двумя выцветшими кусками материи, и ее сыновья с восторженными криками бросились к ней. Непостижимо, но каждый из них схватил кусок драной тряпки и украдкой прижал к щеке. Затем Паркен спрятал доставшиеся ему лохмотья под плащом, в то время как Аллен принялся чистить и вытряхивать принадлежавшее ему тряпье. Хью терялся в догадках. Эдлин наблюдала за ними с улыбкой матери, которая, пожертвовав многим, вознаграждена сполна.

— Что это? — наконец спросил озадаченный Хью.

— Одеяла, которые были сшиты еще до их рождения. Мальчиков в них пеленали. Потом близнецы подросли и укрывались ими. Позже они просто всегда держали их при себе, за исключением своего паломничества, и это единственное, что мне удалось унести из замка Джэггера, когда нас оттуда вышвырнули.

Хью и раньше приходилось слышать о подобных вещах, но, будучи рыцарем, он едва ли мог это понять.

— Ты спасала их одеяла? — переспросил он.

— Это связывает их с прошлым. Что-то знакомое, родное, то, что напоминает им о детстве. Такие вещи вселяют ощущение безопасности.

— Они уже достаточно выросли, чтобы перестать испытывать подобные чувства.

Она повернула голову и так посмотрела на него, что он невольно вздрогнул.

— Ты тоже давно вырос настолько, чтобы тебя не кормили грудью, однако, когда ты болел, тебе это очень нравилось, — отчеканила она, в прах разнося все его поучения.

Эдлин отошла прочь, прежде чем он, смирив свою досаду, успел прокричать:

— Это не совсем одно и то же!

Она все же услышала и насмешливо помахала ему рукой. Он понял, что на этот раз проиграл. У мальчиков останутся их одеяла.

* * *

— Этой ночью через реку я вас не повезу. — Нечесаный, одетый в лохмотья крестьянин сказал это без малейшего страха, обращаясь сразу ко всему отряду Хью. — Вы с ума сошли? Сейчас время спать, а не путешествовать.

В душе Эдлин искренне соглашалась с ним, но заметила, что Хью воспринял его отказ крайне болезненно. По каким-то своим соображениям, которыми он с ней не делился, Хью хотел побыстрее и подальше уехать от монастыря. Сейчас, глядя на вздувшуюся от весеннего половодья реку Эйвон, он понял, что ему не осталось иного выбора, кроме как переправлять своих людей и лошадей на пароме. Однако паромщик соглашался начать переправу только утром. Эдлин, внимательно прислушиваясь, тем не менее с трудом понимала их разговор, который велся на ломаном английском.

— Хозяин хочет, чтобы ты перевез нас сейчас, — втолковывал Уортон, явно надеясь, что паромщик обрадуется возможности отделаться от этого рыцаря вместе с его свитой как можно скорее.

Но сухопарому, несговорчивому паромщику, казалось, было совершенно наплевать на рыцаря, на его людей и на то, что они способны сделать с его убогим имуществом в отместку за упрямство. Передразнивая Уортона, он сказал:

— Хозяину придется подождать.

— До полной темноты еще есть время, чтобы успеть перевезти нас на ту сторону, и в твоих же интересах поторопиться. — Хью выпрямился в седле и постарался произнести это своим самым твердым командным тоном, и в его словах таилась угроза.

Нарыв на щеке паромщика побагровел.

— Ага, я отвезу вас на тот берег при свете, а мне самому придется возвращаться в темноте, да еще при таком течении, с которым и в дневное-то время не пошутишь. Я б не стал делать этого, хотя бы меня пришел умолять сам принц.

Как показалось Эдлин, Хью раздражался от затянувшегося спора с обыкновенным старым крестьянином, да еще в присутствии его жены и дружины. Спорить с рыцарем могли лишь рыцари или иные люди благородного происхождения. А крестьяне беспрекословно выполняли то, что им приказывали господа. Но… за исключением этого проклятого старика. Не привыкшая к длительной верховой езде, Эдлин соскочила с лошади, чтобы размять затекшие ноги.

Сняв перчатки, она незаметно придвинулась к ним поближе. Ей не нравился характер их препирательства.

Уортон извлек из-за подкладки плаща монетку.

— Вот тебе еще шиллинг сверху, чтобы ты перевез нас сейчас же.

— Нет! — бросил несговорчивый паромщик и захромал в сторону своей хижины. — Располагайтесь поудобнее, а завтра утром я вас перевезу.

Эдлин, к счастью, удалась заметить тот момент, когда Хью окончательно потерял терпение. Он так поспешно соскочил с лошади, что полы его плаща закружились вихрем. Затем он тяжелыми шагами подошел к паромщику, рукой развернул его к себе и, свирепо сверкая глазами, произнес:

— Ты перевезешь нас сейчас же! — Одним словом, взбешенный рыцарь, да и только.

Паромщик, свирепея от грубого обращения, процедил сквозь зубы:

— Я перевезу вас завтра утром… если соизволю. — Это была немыслимая дерзость.

Хью выхватил нож, и Эдлин бросилась к нему. Схватив его за руку, она негромко пробормотала:

— Неужели ты способен убить за это старого человека?

Хью ответил ей тоже почти неслышно:

— Нет. Я его только припугну.

Старик вновь показал свою неуступчивость. Прекрасно поняв намерения Хью, он заявил:

— Нечего пугать меня, я не боялся людей и поважнее вас.

— Я в этом не сомневаюсь. — Эдлин удалось встрять в разговор двух упрямых болванов.

Хью попытался оттеснить ее в сторону.

— Женщина, занимайся своим делом, а мне позволь как-нибудь самому уладить эту проблему.

Она ловко использовала его движение, чтобы он повернулся к ней лицом.

— Как? Избивая старика? Он же явно не собирается уступать. И в результате, когда наступит утро и будет достаточно светло, чтобы спокойно перебраться на ту сторону, мы останемся без паромщика. Ради всего святого, Хью, ведь есть вещи, которые решаются без применения силы.

Если бы самая покорная сука из его своры внезапно укусила его, своего хозяина, то и тогда Хью не выглядел бы более удивленным. Эдлин, не теряя времени, повернулась к нему спиной и тронула старика за руку. Стараясь говорить медленно и приноравливаясь к странному произношению, она сказала:

— Пойдем, я уже продрогла в ночи, а здесь горит костер. Ты не станешь возражать, если женщина просто погреется у огня?

— Вовсе нет. — Паромщик, от которого несло навозом и который едва доставал ей до плеча, бросил самодовольный взгляд на совершенно ошарашенных и встревожившихся людей Хью. — Прошло столько ночей с тех пор, как у моего огня последний раз грелась такая хорошенькая леди, как вы.