Раймонд уставился на француза, не веря собственным глазам, а мастер Папиоль, размахивая руками, принялся описывать свои приключения. Он попал в порт слишком поздно — корабль уже отошел. Слава Богу, достопочтенный лорд Питер и леди Мод приютили страдальца. А затем всемилостивый Боже привел в этот замок королеву, и несчастному Папиолю суждено было явиться пред глазами ее величества. Повезло мастеру Папиолю и минувшей ночью, ибо его приютила в своей постели сердобольная служанка.

В общем, француз был благодарен всем и каждому — кроме Раймонда.

Когда зодчий закончил свою прочувствованную тираду, Элинор заметила:

— У тебя очень странное выражение лица, Раймонд. Что, задница болит?

Раймонд мрачно ответил:

— Да. И чем дальше, тем больше.

Элинор от души расхохоталась:

— Ты и твоя жена так вымокли, что от вас на полу остаются лужи. Идите и приведите себя в приличный вид.

Джулиана сделала реверанс и поспешно удалилась, но Раймонда Элинор удержала за рукав. Понизив голос, она сказала:

— Я получила золото и твое письмо. Надо сказать, что ты приготовил своей невесте весьма необычный подарок.

Раймонд, который начисто забыл о своей просьбе, коротко ответил:

— Благодарю.

— И ты не удовлетворишь мое любопытство? Ведь я тащила через полстраны такую тяжесть.

— Не будьте слишком любопытны, Элинор.

— Я же вижу, что у вас не все ладно. Могу ли я помочь? Мы с Генри хотели, чтобы этот брак стал для тебя наградой, а не наказанием. Хочешь, я поговорю с Джулианой?

— Нет! — рявкнул Раймонд. И, взяв себя в руки, добавил спокойным голосом: — Нет. Во всем виноват только я.

Королева всплеснула холеными руками, усыпанными кольцами:

— Но я хочу только помочь! Иной раз слово королевы значит куда больше, чем гнев мужа.

Раймонд кивнул в сторону Папиоля:

— Вы и так уже мне оказали неоценимую услугу, большое спасибо.

Элинор рассмеялась. История с зодчим явнсс доставляла ей удовольствие.

Раймонд же размышлял, что как человек благородный должен немедленно покинуть Джулиану. К сожалению, пока королева в замке, это невозможно. Добиваться расторжения брака тоже нельзя — это значило бы перечить королевской воле. Значит, Раймонд останется мужем Джулианы, но он переедет в Бартонхейл. С женой же будет встречаться на Рождество, на Пасху, во время праздника урожая и еще в Иванов день… О, это будут радостные встречи, а время, проведенное в разлуке с женой, будет для него настоящей мукой.

Тягостную кару он себе уготовил, но иного выхода нет.

Элинор прервала его мрачные мысли:

— Я заняла вашу супружескую постель, а другой в замке нет. Мой тебе совет — заведи специальное ложе для гостей королевской крови.

Раймонд не верил своей удаче. Итак, проблема сегодняшней ночи решена! Ему не придется лежать с Джулианой в одной достели, испытывая поистине танталовы муки.

— Еще одна милость, — прошептал он.

— Что-что?

Он низко поклонился:

— Вы очень милостивы ко мне, Элинор. Я непременно заведу еще одну постель.

Глядя ему вслед, королева прошептала:

— Странно. Кажется, он хотел сказать, что я не должна совать свой нос в чужие дела.

— Солнце! — объявил Кейр, распахивая двери зала. — Солнце выглянуло из-за туч!

В зале поднялся радостный гул. Всем до смерти надоело сидеть взаперти, прислушиваясь к шуму дождя.

Марджери и Элла бросились к Кейру:

— Можно нам на улицу? Можно? Ну пожалуйста!

Кейр погладил девочек и сказал:

— Спросите у отца.

Сам же опустился на колено и сказал:

— Вы приказали, ваше величество, чтобы вам немедленно сообщили о первом же луче солнца. Я выполнил ваш приказ.

— Спасибо, славный Кейр. — Королева громко объявила: — Мы желаем развлекаться. Все марш на улицу!

— Там грязи по колено, — предупредил Раймонд.

— Ничего, будем возиться в грязи. — Элинор решительно поднялась. — Заодно посмотрим на твою стену, и ты сможешь подарить жене подарок, который ты приготовил ей к свадьбе.

— Свадебный подарок, свадебный подарок! — завопила Элла, а Раймонд встревоженно огляделся по сторонам.

— Джулиана на кухне, распоряжается насчет обеда, — пояснила Элинор. — Визит монарха — страшное разорение для хозяев. Боюсь, долго таких гостей вы не выдержите. Не бойся, Раймонд, я знаю, что ты хочешь сделать ей сюрприз.

— Кто вас знает, Элинор, — пробурчал Раймонд, который так устал, что ему было не до соблюдения придворного этикета.

Королева подняла палец, и к ней подбежала фрейлина, держа наготове плащ.

— Но ты должен вручить ей подарок еще до моего отъезда. Я хочу это видеть.

— Как прикажете.

— Смотри, будь поласковей с королевой, иначе я прикажу отрубить тебе голову. — Она вздохнула. — Но ты такой бледный и усталый, что я тебя прощаю.

— Спасибо, Элинор.

Она накинула плащ на плечи.

— Не представляю, как ты намерен провести эту ночь, если я отняла у вас супружескую постель?

Раймонд с натянутой улыбкой ответил:

— Иногда, Элинор, вы бываете чересчур любопытны.

Она злорадно улыбнулась:

— Генрих тоже так говорит. Слушайте все! — повысила голос королева. — Мы отправляемся осматривать новую стену замка Лофтс.

Из двери выглянула Джулиана, и Раймонд украдкой оглядел ее.

Она тоже была бледной и усталой. Отдохнуть ей не пришлось — нужно было ухаживать за высокой гостьей. Джулиана металась из кухни в погреб, готовила развлечения для королевы. Валеска и Дагна должны были устроить акробатическое представление.

Раймонд видел, как королевские фрейлины бросают на него многообещающие взгляды, но ему была нужна лишь Джулиана.

Королева сказала:

— Кейр, распорядись, чтобы мне и моим дамам было удобно. Мы будем освящать стену.

— Будет исполнено, мадам, — поклонился Кейр и щелкнул пальцами, подзывая Марджери и Эллу. — Пойдете со мной?

Девочки запрыгали от радости.

— Хью, поручаю вам Марджери, — сказал Кейр, помогая Элле взобраться на плечи.

— Что нам лучше с собой взять, Раймонд? — спросил Кейр. — Бочку вина или бочку эля?

Решение приняла сама королева:

— И то, и другое. Устроим праздник. — Она подозвала хозяйку замка. — Джулиана, мы как следует отпразднуем строительство вашей стены. Для освящения мне понадобится золотой кубок.

— Мадам, у меня нет золотого кубка, но есть церемониальная чаша, которой на Рождество я поливаю яблоневое дерево.

— Отлично! — одобрила королева.

— Принеси, — приказала Джулиана своей служанке.

— Хорошо, миледи, но… — Файетт колебалась. — Понравится ли Яблочному Человечку, что мы используем его чашу для такого дела?

— А мы ему не скажем, — подмигнула королева.

— Вот именно, — кивнула Джулиана. — А праздник будет кстати. Всем надоело сидеть взаперти.

Раймонд раздраженно буркнул:

— Я пойду выберу вино.

— Хорошо, — согласилась Джулиана.

К ним приблизился лорд Питер:

— Пойдем вместе, Раймонд. Я помогу тебе нести бочонки.

— Ладно.

Раймонд взял со стены пылающий факел.

Вдвоем они спустились в винный погреб.

— Здесь так темно, — сказал лорд Питер. — Такие же потемки, как в женской душе. Странные они все-таки существа, не правда ли?

— Глупые существа, — отрезал Раймонд, с грохотом отодвигая засов. — А твоя Мод бывает глупой?

— Очень часто, особенно когда говорит, что я глупец. Какое вино нам выбрать?

— Все равно. Когда пьешь, сидя по горло в грязи, это не имеет значения.

Раймонд воткнул факел в скобу и огляделся по сторонам, выбирая вино.

— Неужели она не понимает, что мы должны быть вместе? Ведь сама королева этого хочет. Ее дети этого хотят, черт бы ее побрал!

— Значит, ты никуда не уедешь?

— Нет! То есть да! Что мне делать? Я думаю о ней все время! — Он открыл краник, налил в ладонь эля и обмыл им лицо, словно желая смыть мучившие его мысли. — Не могу же я ей навязываться? Она видела меня униженным, посаженным на цепь. Я знаю, она меня презирает. Дважды я впадал при ней в ярость, и теперь она меня боится.

Внезапно раздался голос Джулианы.

— Ты просто дурак! — Она сбежала по лестнице в подвал. — Несчастный идиот! С чего ты взял, что я тебя презираю?

Раймонд удивился ее внезапному появлению.

И его душу обдало теплом. Он прижался спиной к холодным камням и вспомнил страшную сцену на залитой лунным светом поляне.

— Я же видел, как ты на меня смотрела, когда Кейр сбивал цепи. Тебя чуть не вырвало.

— Меня бы тоже вырвало, если бы я увидел тебя на цепи, — вставил лорд Питер.

— Это было не отвращение, а страх, — сказала Джулиана. — Я боялась, что Кейр заденет тебя топором. Ты вспомни, что было перед этим. Беднягу Тости замучили до смерти, Деннис умер у меня на руках, вокруг валялись убитые наемники. Но, когда я увидела, что ты жив, я уже ни о чем другом не думала. Ты был прикован к дереву, а я думала, что наконец-то мне улыбнулась удача.

— Значит, ты все-таки боялась?

— Не за себя, за тебя. Я знала, что ты не сделаешь мне плохого. Но мне было страшно, что я не смогу тебе помочь. — Она всхлипнула. — Я успокаивала тебя, разговаривала с тобой, а если и испытывала презрение, то лишь к тому, кто обошелся с тобой подобным образом. Я ужасно боялась, что потеряю тебя… А ты с тех пор меня ненавидишь.

Она обернулась и выбежала вон. Наступила тягостная пауза.

— Она думает, что я ее ненавижу? — недоверчиво спросил Раймонд и откашлялся. — Я же говорю — глупые существа.

Но уверенности в его голосе не было.

— Я вот что тебе скажу, — предложил лорд Питер. — Догони ее и объясни, что у тебя нет к ней ненависти.

Джулиана еле переставляла ноги. Какая еще стена? Ей хотелось, чтобы ее оставили в покое, а теперь придется поддерживать светский разговор, выдавливать из себя улыбку. Забиться бы куда-нибудь в угол и наплакаться вволю.

Валеска и Дагна уверяли, что время на ее стороне, но это неправда. Раймонд отдалялся от неё с каждой минутой. Джулиана металась, разрываясь между кухней и донжоном, но мысли ее все время возвращались к Раймонду. Как обаятельно он улыбается, как легко разговаривает с королевой, как любят его девочки! С чего он взял, что она его презирает, что она его боится?

— Джулиана! — раздался голос королевы. — Что вы мешкаете? Приготовьтесь к церемонии.

— Слушаю, мадам.

Джулиана наскоро вы терла с лица слезы. В зале уже почти никого не было — правда, королева все еще стояла у очага, а Валеска и Дагна укладывали в большие корзины хлеб и сыр, но все дамы, рыцари и слуги уже вышли.

— Ну, вы наконец готовы? — нетерпеливо спросила королева. — Идемте скорей, монаршие особы не привыкли ждать.

Джулиана никак не могла понять, когда Элинор шутит, а когда говорит серьезно.

— Вы хоть объяснили Раймонду, какой он осел? — спросила королева.

— Ваше величество тоже считает, что он ведет себя глупо? — с надеждой спросила Джулиана.

— Подумаешь, я тоже так считаю, — подала голос Валеска. — Он очень похож на одного рыцаря, которого я когда-то знала. Бедняга вечно хотел меня облагодетельствовать, но при этом никогда не спрашивал, нравится мне его благодеяние или нет. Мужчины — жуткие тупицы.

— И что же случилось с твоим рыцарем? — спросила Джулиана.

— Я его бросила. Ни один мужчина не смеет распоряжаться моей судьбой. — Валеска закончила упаковывать корзину и усмехнулась. — Правда, сарацины заставили меня изменить мнение на этот счет.

Королева тоном, не допускающим возражений, заявила:

— Леди Джулиана не может расстаться с Раймондом. Этот брак имеет государственное значение.

Джулиана с готовностью кивнула:

— Конечно. Это же ради государственных интересов! Правда, Раймонд теперь богат, он мог бы жить при дворе. К чему ему теперь мои земли?

— Это не имеет никакого значения, — пожала плечами королева. — Ваш брак освящен церковью, а это значит, что лорд Раймонд имеет полное право забрать у вас все ваши земли, а с вами поступить как ему заблагорассудится.

Джулиана молчала. Королева, конечно, была права. Однако все последние месяцы Джулиана считала, что ее земли, ее замки привязывают к ней Раймонда крепче, чем любое чувство. Теперь же оказывается, что ее муж — один из знатнейших и богатейших пэров королевства.

— Зачем он провел здесь столько времени? — воскликнула она. — Зачем добивался любви моих дочерей? Зачем добился моей любви?

Она всхлипнула, а Дагна сказала:

— Трудно понять, как устроены мозги мужчины…

Тут королева фыркнула.

— …Но, возможно, он остался из-за того, что ему приятно ваше общество, миледи.

— Почему же он шарахается от меня теперь? Объясните мне, ради Бога!

— Потому что он осел, — отрезала королева.

Джулиана снова залилась слезами.

— Нет, он не осел! Он — чудо! Без него я завяну и умру.

— Вот и скажите ему об этом, — предложила Элинор, с любопытством разглядывая плачущую Джулиану. — Просто скажите, и все. Это приказ королевы.

Джулиана выглянула наружу и увидела, что двор превратился в сплошное болото.

— Боюсь, мадам, мы не сможем спуститься.

— Ничего страшного, — бодро заявила Элинор. — Я соскучилась сидеть взаперти. Пойду первой.

Она спустилась по лестнице, стала на землю и немедленно утонула в грязи по колено.

— Советую всем снять обувь, — сказала она и, брезгливо скривившись, сделала еще один шаг. Папиоль хотел было шмыгнуть обратно в дверь, но королева властно прикрикнула:

— Все следуют за мной!

Придворные, тяжело вздохнув, принялись разуваться. Джулиана смотрела, как королева волочит шлейф своего парадного платья по грязи.

— Мама! Мама?

Марджери и Элла вовсю прыгали по лужам, высоко задрав юбки.

— Идем смотреть стену! Мы уже и сиденья приготовили!

Джулиана вяло помахала им в ответ и спрыгнула вниз. Грязь была скользкой и холодной. Когда же Джулиана попробовала вытащить ногу, раздалось весьма неаппетитное чмоканье.

— Такое ощущение, миледи, что вы наелись гороху, — прокомментировала одна из фрейлин.

И Джулиана расхохоталась.

Впервые за долгое время в небе сияло солнце, воздух был свеж, а через двор, утопая в грязи, тащились придворные дамы и королева. Они разговаривали на изысканном французском, но каждый их шаг сопровождался малоприличным звуком.

Хохот становился все громче.

Многие, поскользнувшись, падали в грязь, от чего смех только усиливался. Из дверей башни высунулся Раймонд и крикнул:

— Вы что, с ума посходили?

Джулиана махнула ему рукой и объяснила:

— Мы выполняем приказ королевы. Иди сюда, это очень весело!

Все пересекли подъемный мост и расселись на каменных глыбах, заменивших скамьи. Недостроенная стена была как на ладони. Королева, разумеется, уселась на самую большую глыбу, а придворные поспешили занять место поближе к царственной особе. Появление лорда Питера и лорда Раймонда, тащивших бочонки с вином и элем, вызвало всеобщее лико-вание.

— Кейр, поставьте их вон туда, — приказала королева. — ты, Раймонд, отнеси вино на стену. Раз уж это твое творение, будешь совершать обряд освящения сам.

Раймонд кивнул. Его одолевали тягостные сомнения.

— Тебе поможет Джулиана, — продолжила королева и театральным шепотом добавила: — Я распорядилась, чтобы принесли подарок.

Джулиана подозрительно взглянула на лукавое лицо королевы, взяла церемониальную чашу и направилась к стене. Раймонд, широко шагая, обогнал ее. Вслед им неслись смешки и перешептывания.

Для своей жены Раймонд приготовил самый дорогой подарок. Тогда он еще надеялся завоевать ее любовь. Предполагалось, что подарок будет преподнесен наедине, вдали от посторонних глаз. Но все получилось иначе. Теперь весь двор будет присутствовать при этой сцене. Только бы Джулиана не расхохоталась ему в лицо.

Он быстро накрыл плащом громоздкий предмет, стоявший на земле.

— Это подарок к свадьбе, — пробормотал он скороговоркой. — Все решат, что я совсем свихнулся. Дарить даме такое!

Джулиана с ожиданием смотрела на него, и Раймонд совсем стушевался.

— Это мой фамильный герб. Медведь, высеченный на камне, — пояснил он. Джулиана по-прежнему молчала, и Раймонд откашлялся. — Я думал, что мы украсим этим камнем новую стену.

Джулиана сняла с камня плащ, увидела грубое иаображение медведя с оскаленной пастью.

— Медведь? — прошептала она, и у нее на глазах выступили слезы. — Ты даришь мне медведя?

Раймонд так и не понял, от чего она плачет — от радости или от разочарования. Джулиана сама разрешила его сомнения. Она бросилась ему на шею и воскликнула:

— Ах, как ты щедр!

Он с готовностью ответил на объятия, но Джулиана испуганно отпрянула, убрав руки с его шеи:

— Прости! Я совсем забыла, что ты не любишь, когда…

— Ничего, ничего страшного.

— Но ведь тебя нельзя трогать за шею!

— Да? Я совсем забыл, — удивился он. Однако момент был упущен, и они разомкнули объятия. Джулиана обошла вокруг камня.

— Ты только посмотри, какой он свирепый. Шерсть вздыблена, когти выпущены.

Она любовно погладила камень.

— Это я, готовый тебя защитить.

Джулиана присмотрелась к камню повнимательней.

— Он и вправду на тебя похож. Она хихикнула, но улыбка сразу же погасла, и, сцепив пальцы, она прошептала:

— Я буду стоять на стене, рядом с этим камнем, смотреть на дорогу и ждать, когда ты ко мне вернешься.

Раймонд подумал, что она сама не понимает, в чем ее благо, а потому сказал:

— И все же мне лучше тебя оставить.

— Для кого лучше? — ударила его кулаком в грудь Джулиана.

От неожиданности он плюхнулся прямо в грязь, и придворные разразились веселым смехом.

— Для тебя, может, и лучше, — горько произнесла Джулиана. — Ты уедешь из этого захолустья, подальше от своих семейных обязанностей. Будешь развлекаться при дворе, давать мудрые советы королю. А я буду сидеть тут одна, совсем одна. Твои любовные ласки достанутся другим женщинам, более красивым, более ласковым, более богатым, более смелым… — Она всхлипнула.

У него мучительно сжалось сердце.

— Мне не доставляет удовольствия быть королевским советчиком. А что касается других женщин, — он невесело усмехнулся, — мне теперь повсюду мерещится лишь твое лицо, твой голос…

— Почему же тогда ты отвергаешь меня? — воскликнула она и показала на медведя. — Вот в чем причина, не правда ли? Ты винишь меня во всем, что с тобой приключилось. Я не сумела вовремя дать укорот сэру Джозефу, и из-за этого с тобой произошло несчастье.

— Почему же, ты сумела поставить его на место, — возразил Раймонд. — Я видел это собственными глазами.

— Нужно было сделать это раньше, после смерти отца.

Раймонд поднялся на ноги, встревоженный отчаянием, звучавшим в ее голосе.

— Сэр Джозеф убил бы тебя.

— Вряд ли. — Она вытерла его грязную руку о подол своего платья. — Просто я избавила бы себя от многих бед. Он не сумел бы отравить своим ядом бедняжку Денниса, с Марджери ничего не случилось бы, Феликс и его люди не погибли бы, а ты не был бы унижен.

— Разве ты Господь Бог, чтобы предвидеть будущее? — сердито спросил он.

— Нет, я всего лишь трусиха. Да, и не спорь со мной. Я все время старалась уйти от открытого столкновения. Если бы не Марджери, я и на этот раз забилась бы в нору. Ты прав, что презираешь меня. — Она опустила голову. — Я не такая, как ты. Ты — бесстрашный воин, а я — жалкая плакса.

Он взял ее за подбородок, заглянул ей в глаза и проговорил:

— О, как ты ошибаешься. Знаешь ли ты, что, готовясь к бою, рыцарь дрожит от страха? Его ладони мокры от пота, колени дрожат, зубы клацают.

— Не может быть.

— Еще как может. Со мной это происходит всякий раз. Да и с лордом Питером, с Уильямом, с Кейром.

Он видел, что она ему не верит.

— Давным-давно, еще перед первым моим сражением, лорд Питер сказал, что мужественный человек — это не тот, кто идет на врага без страха. Мужество означает драться с врагом, которого ты до смерти боишься. Я не встречал человека храбрее тебя. Этот проклятый сэр Джозеф, этот твой беспомощный отец раздавили твою жизнь. Но ты преодолела страх и отчаяние, ты сумела создать новую жизнь. Я тобой восхищаюсь.

Джулиана теперь высоко держала голову, и Раймонд убрал руку с ее подбородка. На ее коже остался грязный отпечаток от его руки. Раймонд вытер грязь краем своего плаща.

— Я покорен твоим мужеством.

— Если так… то оставайся со мной.

Раймонд против воли любовно провел пальцами по ее шее. Воровато оглянувшись на зрителей, он увидел, что все с большим интересом за ними наблюдают.

— Хорошо, я останусь твоим мужем, — понизив голос, сказал он.

— И будешь жить со мной?

— Неподалеку.

— Нет, ты должен быть рядом.

— Ты искушаешь меня, как Ева искушала Адама.

— Если бы Адам упорствовал, то нас с тобой на свете не было бы.

Раймонд хмыкнул, а Джулиана наморщила лоб, пытаясь понять, как до него достучаться. Почему он так упорствует? Должно быть, дело тут не в презрении.

— Я тебя совсем не боюсь, — сказала она. — И зверь, таящийся в твоей груди, меня не пугает. Ты мне веришь?

Он неохотно кивнул.

— И я вовсе не презираю тебя из-за того, что какой-то мерзавец заковал тебя в цепи. Веришь мне?

Он молчал.

— Веришь или нет?

— Да, — едва слышно прошептал Раймонд.

— Ты для меня образец благородства и рыцарства. Веришь?

— Да.

— А если веришь, то почему разбиваешь мне сердце?

— Для твоего же блага.

Джулиана резко помотала головой.

— Да, я делаю это ради тебя и твоих детей.

Он замолчал, глядя на нее со страданием во взоре. Потом развернулся и подошел вплотную к стене, но Джулиана следовала за ним.

— Я сам в себя не верю, — признался Раймонд. — Я не могу называться рыцарем.

Джулиана поняла, что наступает самый важный момент.

— Ты сражался с восемью солдатами и победил их.

— Ну и что? — пожал он плечами.

— А когда ты догнал Денниса и Марджери, ты один напал на целый отряд.

— Я увидел, как сэр Джозеф топчет парнишку своим конем.

Джулиана сцепила пальцы, потому что ей неудержимо хотелось обнять его.

— Значит, тебе было жалко Денниса?

— Да, хотя он похитил Марджери.

Джулиана вспомнила, что обещала Деннису молиться за упокой его души.

— Мальчик совершил глупость и дорого заплатил за это.

— Бесчестье не искупишь никакой платой.

Он вынул из поясной сумки тряпку и стал протирать каменного медведя.

— Бесчестье пятнает душу навсегда.

Джулиана задумалась. Итак, Раймонд считает, что он нарушил рыцарский кодекс. Как же его переубедить?

— Скажи, лорд Питер человек мудрый?

— Во всяком случае, он это утверждает, — невесело улыбнулся Раймонд.

— Но ты его уважаешь?

— Больше, чем кого бы то ни было.

Джулиана вкрадчиво продолжила:

— Что говорит лорд Питер по поводу поражения в битве? Как должен вести себя рыцарь?

— Если не удалось одержать победу, хотя для этого были предприняты все усилия, рыцарь должен спасать свою жизнь, дабы сразиться с врагом в другой раз.

— Я знаю одного благородного рыцаря, который проиграл битву и сохранил свою жизнь. — Джулиана увидела, что при этих словах Раймонд поморщился, но тем не менее продолжила: — А когда представился случай, он обманул своих врагов, похитил у них корабль и спас жизнь еще нескольким пленникам. За это все прониклись к рыцарю уважением. Я сама слышала, как менестрели поют баллады в честь этого рыцаря.

Раймонд плеснул в чашу вина и, отведя взгляд, вздохнул:

— Но сарацины меня все-таки сломили.

— Ты мне это уже говорил. — Она взяла у него чашу. — Они пытались тебя сломить, Но им это не удалось. Ты согнулся, но не сломался. В тебе нет жестокости и беспощадности, как в других рыцарях. А главное, сарацины не сумели сломить основного твоего качества.

— Какого?

— Твоей гордости.

Он дернул плечом, и Джулиана быстро договорила:

— Твоя гордость поистине беспредельна. Ты считал, что сарацинам может покориться кто угодно: Кейр, Валеска, Дагна, прочие рыцари, — но только не доблестный Раймонд.

— Это неправда, — пробормотал он, но вид у него был сконфуженный.

Воспользовавшись моментом, она быстро схватила его за серьгу, висевшую в ухе.

— Меня возмущает, что ты упрекаешь себя за те самые качества, которыми я так восхищаюсь.

Но Раймонд еще не оправился от предыдущей атаки:

— Нет, я не считаю, что я лучше, чем Кейр, Валеска, Дагна или пленные рыцари.

— Ты полон сострадания к людям, ты любишь детей, ты любишь жизнь, любишь меня — и все из-за опыта, приобретенного тобой в Тунисе. Мне горько слышать про муки, которые ты там перенес, про цепи, про истязания, но ты остался жив, и я не допущу, чтобы ты испортил жизнь нам обоим из-за глупой гордыни. — Раймонд слушал внимательно, и Джулиана объявила: — Я прикажу Леймону, чтобы он не выпускал тебя из замка.

— Да я раздавлю его, как клопа! — взревел Раймонд.

— Нет, не раздавишь, — насмешливо сказала она. — Ты человек справедливый и не станешь убивать того, кто всего лишь честно выполняет свой долг.

Раймонд открыл рот, но не нашелся, что сказать. Он сердито огляделся по сторонам, не зная, на ком сорвать злость.

По мосту как раз спускался коротышка, перемазанный грязью с головы до ног. Мастер Папиоль наконец решил присоединиться к собранию.

Оглядев стену, он скривился и пронзительным голосом воскликнул:

— Так вот она, та самая стена, которую мы должны освятить? Ни за что на свете! Это невозможно!

Он хотел убежать обратно в замок, но Раймонд схватил его за рукав:

— Что вы хотите этим сказать?

Папиоль посмотрел на рыцаря снизу вверх. Страх боролся в нем с возмущением, и возмущение победило. Низко поклонившись, он провозгласил:

— Вы великий лорд. Первый среди лордов, а я далеко не первый среди зодчих. Согласен, не спорю. Но вы не зодчий, и я не стану участвовать в этом балагане.

— Чем это вам не нравится моя стена? — угрожающе спросил Раймонд.

Папиоль честно сказал то, что думал:

— Камни сложены неправильно. Сразу видно, что каменщики не знают своего ремесла.

Он поскреб зазор между камнями, и оттуда посыпалась пыль.

— Разве это раствор? На холоде он не схватился. Да тут даже мастерком не пользовались!

— Чем-чем? — озадаченно поинтересовался Раймонд.

— Мастерком! — всплеснул руками Папиоль. — Кроме того, стену нужно делать с уклоном, это укрепляет ее и позволяет скатывать сверху вниз камни и метательные снаряды. Нет, я ни за что не стану освящать эту, с позволения сказать, стену.

— Ах, так? Ну, посмотрим.

Раймонд размахнулся и плеснул вином на стену. Брызги полетели во все стороны, и лицо француза покрылось рубиновыми каплями.

— Варвар! — возопил он. — Английский варвар! — И с размаху пнул стену ногой. — Вот тебе, вот!

— Осторожней! — предупредил Раймонд.

Но Папиоль уже вошел в раж. Он танцевал французский крестьянский танец, вовсю пиная стену ногами.

— Вот вашей стене, вот! Еще один удар, и она развалится на кусочки.

— Ах так? Так я покажу вам!

Раймонд закряхтел и поднял свой подарок.

— Не нужно, милорд, — перепугался Папиоль. — Ради Бога!

Раймонд свирепо оскалился и с размаху опустил камень с медведем на самую низкую часть стены.

— Вы подвергаете жизнь ее величества опасности! — взмолился Папиоль.

Вид у него был такой испуганный, что Джулиана взглянула на стену с опаской. Все придворные, все слуги затаили дыхание.

Но стена стояла крепко.

Раздались смешки, облегченные вздохи.

Раймонд стоял, уперев руки в бока, и самодовольно улыбался.

— Милорд, уверяю вас, эта стена скоро развалится, — сказал побледневший Папиоль. — Фундамент никуда не годится, раствор негодный, отвес неправильный…

От стены отвалился небольшой камень.

— Без хорошего фундамента… — продолжил было Папиоль, но замолчал, в ужасе глядя на стену.

Еще один камень упал, потом еще и еще. Джулиана попятилась.

— Раймонд, отойди оттуда! — крикнула королева.

— И не подумаю. Эта стена прочна и надежна.

Папиоль заверещал:

— Осторожно, милорд!

Он с разбега толкнул Раймонда, и оба покатились по склону.

В следующую секунду камень с медведем, а вслед за ним и остальные камни обрушились. Остаток стены немного покачался и стал разваливаться на глазах. Придворные отчаянно закричали.

Раймонд подхватил одной рукой Джулиану, другой Папиоля и со всех ног припустил вниз по склону. А камни стены, еще недавно высившейся столь незыблемо, падали один за другим. Рухнул верхний ряд, потом следующий, потом следующий, и так до самого основания. Королева и ее двор отбежали на безопасное расстояние.

Когда облако пыли осело, от стены осталась лишь груда обломков. Зрители молчали, потрясенные. Потом Файетт жалобно пропищала:

— Я же говорила, Яблочному Человечку это не понравится.

Раймонд же в растерянности смотрел на жалкие остатки его надежной, крепкой, прекрасной стены.

Столько труда, столько сил, столько затрат — и все попусту. А ведь он обещал сделать замок Джулианы неприступным.

Как же смотреть ей в глаза? Бежать от сарацинов, сражаться с врагами, осаждать крепости, сидеть на цепи — все это было сущей ерундой по сравнению с новым испытанием, которое ему теперь предстояло вынести.

Джулиана ошеломленно взирала на груду камней, оставшихся от стены. Она судорожно вздохнула, и Раймонд испугался, что все закончится рыданиями, Потом Джулиана пошевелила губами, всхлипнула — и разразилась хохотом. Обессилев от смеха, она села прямо в грязь, еще развзглянула на стену и, вытирая глаза, выдавила:

— Так говоришь, ты королевский зодчий? Мастер Раймонд?

Раймонд был уже не столько напуган, сколько обижен. Потом обида сменилась облегчением. Он опустился на колени рядом с Джулианой и спросил:

— Так ты в самом деле меня любишь?