Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Свеча в окне (№2) - Непокорная невеста

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Додд Кристина / Непокорная невеста - Чтение (стр. 2)
Автор: Додд Кристина
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Свеча в окне

 

 


— Настолько старый, что от него уже никакого проку.

Этот приговор был произнесен с таким видом, словно мужчина был наделен всеми правами судьи и сюзерена. Заметив, что Джулиана вжала голову в плечи, незнакомец подлил ей еще вина и мрачно пообещал:

— Ничего, я об этом позабочусь.

— О чем?

Он сунул ей кружку прямо под нос.

— Ради Бога, не говорите сэру Джозефу, что я на него жаловалась, — испугалась Джулиана. — Если он об этом узнает…

Она не договорила.

— Что тогда? — поинтересовался мужчина.

— Сэр Джозеф весьма неприятен в гневе, — пробормотала она и, уже в который раз, мысленно пожелала злобному старику, чтобы он сгорел в адском пламени. Нехорошая, не христианская мысль. Рука Джулианы непроизвольно коснулась отметины на щеке, потом стала теребить короткую косу. Чуть ниже уха был еще один шрам, длинный, с неровными краями.

— Залезайте на постель и допивайте вино, — сказал мужчина.

— Вы шутите?

Он молча откинул с кровати меховую шкуру.

— Ни за что!

Ведь он так и не объяснил ей, кто он такой и зачем притащил ее сюда. Вроде бы проявляет заботу о ее безопасности, однако не такая она дура, чтобы ему верить.

Мужчина нетерпеливо ждал, но от вина Джулиана осмелела.

— Я с вами в постель не лягу! Я знаю, что похищать женщину, а потом жениться на ней — это самый верный путь к богатству и могуществу, но у вас ничего не выйдет. Со мной уже пытались поступить подобным образом, но я все равно отказала. Откажу я и тебе, мерзкий червяк!

Он двинулся на нее с таким устрашающим видом, что Джулиана в ужасе закрыла лицо руками.

Однако удара не последовало.

— Сядьте на кровать, — процедил он с холодной яростью.

Она медленно опустила руки, все еще ожидая удара. Он был таким высоким, могучим, но в его глазах уже не было гнева — лишь отвращение. Должно быть, моя трусость ему омерзительна, подумала Джулиана и послушно уселась на постель.

Мужчина молча укутал ее меховой полстью, а вместо подушки положил гладкое полено, накрыв его ворохом тряпья.

Джулиана сама не понимала, откуда в ней столько упорства, однако, несмотря на страх, сдаваться не собиралась. Она боялась и этого чужака, и саму себя, и той странной власти, которую он над ней приобрел. Силы ее были на исходе. Но она все же посмотрела с вызовом в его ледяные глаза и прошептала:

— Не буду я с вами спать! Лучше уж броситься в пламя или жить на цепи, как последний раб.

Его зеленые глаза вспыхнули пламенем, он грубо уложил ее в постель и пробурчал:

— Не говорите таких слов, миледи. Не желайте подобного ни себе, ни другому. Вряд ли цепь будет вам к лицу.

— Зато она будет в самый раз негодяю, который надеется поживиться за счет моего состояния и титула.

Он отдернул руки, словно обжегшись.

— Если мне когда-нибудь доведется встретиться с Жоффруа-Жаном-Луи-Раймондом, графом Авраше, я посоветую ему привязать вас покрепче к брачной постели и как следует поучить вежливости. Ваш язычок достоин лучшего применения.

2

Жоффруа-Жан-Луи-Рай-монд, граф Авраше, был собой недоволен. Казалось бы, простая вещь — похитить женщину, а он устроил из этого какой-то балаган.

Леди Джулиана — богатая наследница, владеющая двумя приличными замками и завидными угодьями. Король Генрих отдал ее Раймонду в жены, но она под всякими надуманными предлогами тянула время и сделала графа Авраше посмешищем.

Однако злость его сразу же прошла, когда он увидел свою непокорную невесту. Сначала Раймонд хотел как следует наказать ее за строптивость. Однако она, несмотря на страх, защищалась так храбро, что гнев его поутих. К тому же не к лицу рыцарю воевать со слабой женщиной, даже если она ловко орудует поленом.

Теперь, когда она лежала в постели, беспомощная и притихшая, Раймонд впервые обратил внимание, какая она тонкая и хрупкая. Избавленная от нескольких слоев верхней одежды, леди Джулиана оказалась изящной и почти невесомой. Раймонд снимал все ее бесчисленные одежды со сладостным предвкушением паши, любующегося новой наложницей. Теперь на леди Джулиане осталось только нижнее платье, такое же грубое, как куртки и балахоны, однако уже не скрывавшее стройной талии, а также прелестных округлостей груди и бедер. Лицо у леди Лофтс было не узкое, что считалось модным при королевском дворе, а округлое, но нежный рот и огромные глаза, казалось, так и упрашивали: поцелуй и приласкай меня. Любопытно было бы посмотреть, как упрямство этой недотроги растает, уступив место страсти.

Порывшись в седельной сумке, Раймонд достал печатку со своим фамильным гербом. Пальцы нащупали знакомый рельеф: вздыбленный медведь с угрожающе занесенной лапой. Где уж слабой женщине справиться с этим чудищем? И все же Раймонд понял, что не воспользуется предоставленной возможностью.

Он сердито спрятал печатку обратно. Легендарный основатель их рода повел бы себя иначе — он был безжалостным, сильным, отчаянно храбрым. Такой в два счета справился бы с женщиной, как медведица с расшалившимся медвежонком.

Сняв отсыревшие чулки, Раймонд повесил их к огню сушиться. Запасную пару он отдал леди Джулиане. Одно слово — слюнтяй…

Итак, выясняется, что кто-то уже ее похищал.

И она все-таки отказалась выйти за этого человека замуж? Может быть, этим и объясняется происхождение шрама на щеке. Похоже на след удара кованой рыцарской рукавицей.

Раймонд опустился на колени возле огня, подбросил дров. Угли пылали так же жарко, как пламень у него в груди.

Отныне леди Джулиана никогда и никуда без вооруженной охраны не отправится. Какое безрассудство! Ведь любой проходимец мог ее похитить, насильно жениться на ней. Ведь это так просто — женщину можно избить, посадить на цепь, изнасиловать.

А он, Раймонд, ее, можно сказать, и пальцем не тронул.

Какой же он после этого воин? А ведь было время, когда Раймонд несся по жизни огненным смерчем, сметая все на своем пути. Ристалища, сражения, убийство были его хлебом и водой. Он жил за счет боевых трофеев и не задумывался о том, сколько горя причиняет людям. Побывал он и в аду, о чем леди Джулиана уже знает. Побывал — и вернулся, Да только старая его оболочка сгорела в адском пламени.

Он действительно участвовал в крестовом походе, попал в плен, бежал, прихватив с собой сарацинский корабль.

Все это так, но леди Джулиана не знает, сколь жалкое существование влачил он в годы плена.

А может быть, знает? Уж не поэтому ли она так упорно противилась воле короля? Вдруг весь христианский мир знает, какому унижению подвергся Раймонд Авраше? Не исключено, что по королевству ходят слухи о проявленном им малодушии…

Должно быть, именно поэтому она назвала его «червем».

Раймонд грел руки над огнем, от мокрых рукавов поднимался пар. На кровати спала молодая женщина, и рыцарь мог разглядывать ее сколько заблагорассудится. Наверно, у нее страстная натура. Добрая, щедрая, готовая допустить будущего супруга и к своему очагу, и к своему телу. Так воспользуйся своим правом, сказал он себе. Еще не поздно. Залезай к ней на кровать, раздвинь ей ноги, пока она еще не пробудилась, и сделай ей ребенка. Раз королевский приказ тебе не помог, помоги себе сам.

Он встал и накрыл спящую женщину шерстяным плащом, чтобы она не мерзла. Затем, не удержавшись, сунул руку под мех и коснулся ледяными пальцами мягкого тела. Отблески огня придавали белоснежной коже фарфоровый блеск. Эта нежная леди определенно волновала ему кровь…

Раймонд принюхался. Пахло паленым. Что такое? Может быть, загорелись его чулки, сушившиеся над пламенем? Вроде бы нет. Что тогда? Он вскочил и увидел, что на нем тлеют штаны. Рыцарь запрыгал и заскакал самым неподобающим образом, гася огонь на столь важном предмете своего туалета.

Джулиана вздрогнула и села на постели. В хижине было темно, лишь ярко алели угли в очаге. За окном завывала метель, сквозь все щели тянуло холодом, и тщетны были жалкие потуги костра обогреть убогую избушку.

Мужчина спал на скамье, положив голову на руку. Колени он подогнул к груди, укрывшись драным одеялом. Конь, стоявший у двери, тоже был накрыт одеялом, но поплотнее, чем у хозяина.

Даже во сне мужчина выглядел собранным и решительным. И тем не менее он не воспользовался беззащитностью своей пленницы. Выспавшись и отдохнув, Джулиана подумала, что, пожалуй, отнеслась к своему похитителю чересчур уж сурово. Сейчас голова у нее работала лучше, и она попыталась понять, что это за человек.

Речь у него грамотная, по всем повадкам он похож на дворянина. Однако отпрыск знатного семейства не стал бы в ненастный зимний день подстерегать благородную леди с целью похищения. Правда, сапоги у него потрепанные, а плащ, хоть и из тонкой материи, но сильно обветшал. Возможно, на нее напал обедневший аристократ, решивший таким отчаянным способом поправить свое положение. Возможно и другое: это рыцарь, одевшийся победнее, чтобы одурачить разбойников, которыми кишели леса и дороги.

Итак, если он не злодей и не бродяга, что он делает на ее земле? Может быть, это странствующий рыцарь или вольный человек, ищущий службы? Не исключено также, что его постигло какое-то несчастье, он лишился всего своего состояния, но стесняется об этом говорить. Нужно проявить обычную женскую изобретательность (не забыла же она, в самом деле, как обвести вокруг пальца мужчину), и тогда он сам все ей расскажет, а не расскажет напрямую, так она выведает у него все обиняком, постепенно.

Нужно будет как следует его разговорить, расспросить, а главное — установить такие отношения, в которых не будет и тени игривости. Это вполне возможно. Ведь три года назад были мужчины, которых она считала своими друзьями, принимала дома, шутила с ними, доверялась им. Теперь Джулиана предпочитала не общаться с лицами противоположного пола. Однако, если этого требует ее безопасность, можно сделать исключение. Самое главное, что незнакомец не попытался учинить над ней насилия.

Они провели целую ночь под одной крышей, а он ни разу не подступился к ней с грязными намеками и низкими домогательствами. Джулиана отлично знала: если мужчина очень захочет, женщине перед ним не устоять. Ведь это не какой-нибудь замухрышка, расхрабрившийся от алчности, а могучий, решительный мужчина, твердо знающий, чего он хочет. В нем по меньшей мере восемнадцать пядей роста, а руки просто невероятной силы, в чем она уже имела возможность убедиться. Уже одно то, что незнакомец проявил похвальную сдержанность, свидетельствует в его пользу. Конечно, это все равно не оправдывает сам факт похищения, но, может быть, все еще не так ужасно, как ей казалось вчера.

Джулиана решительно скинула с себя покрывало, и в ту же секунду незнакомец открыл глаза. Как воин, в любое мгновение готовый к бою, он огляделся по сторонам, устремил взгляд на Джулиану, и глаза его блеснули таким голодным блеском, что Джулиана вновь затрепетала от ужаса. Сейчас ей больше всего требовалась храбрость, а она умирала от страха.

— Хотите пить? — спросил мужчина.

Она кивнула, в который уже раз поразившись тому, что он каким-то чудодейственным образом умеет угадывать ее желания.

— Подогрею вина.

Он сел, потер глаза.

Какие странные у него перчатки — без пальцев. Старые, потрепанные. Почему-то эта деталь придала Джулиане мужества.

— Только не вина, — охрипшим голосом попросила она. — Если можно, воды.

Он встал.

— Я сейчас соберу снега, который намело из-под двери.

Пока он набивал снегом котелок, Джулиана окончательно осмелела и спросила:

— Уже утро?

Мужчина разворошил пепел, нашел тлеющий уголек, стал раздувать пламя.

— Возможно. Нас так завалило снегом, что…

— Мы не сможем отсюда выбраться?

— Да, все засыпало снегом.

Джулиана показала на потолок, куда устремилась струйка дыма.

— Занесло, но не до крыши. Ничего страшного, зато снег защищает нас от холода, с ним теплее.

— Теплее? — невесело усмехнулся незнакомец. — Пожалуй, это слишком смело сказано.

Он налил ей в чашку холодной воды, и Джулиана подумала, что он из-за нее всю ночь мерз. Она вовсе не хотела быть перед ним в долгу, а потому, осушив чашку, встала с постели и накинула ему на плечи шерстяное покрывало.

— Вот, укройтесь.

Он с благодарностью укутался, и Джулиана увидела, что кожа у него синеватого оттенка — совсем закоченел.

— Сядьте на постель, я приготовлю поесть. Какие у вас запасы?

— В деревне я купил каравай хлеба.

— Я его подогрею.

— А в хижине есть сыр, овес, немного лука, вяленое мясо, сушеный горох, сухие фрукты и даже эль.

Она замахала руками:

— Горячего хлеба будет вполне достаточно. — Он взглянул на нее так печально, что Джулиана сжалилась. — Сказать по правде, я тоже ужасно голодна. Пожалуй, можно сварить овсянку с сухофруктами.

— И все? — вздохнул мужчина.

Сейчас он был так похож на ребенка, что Джулиана, не удержавшись, рассмеялась. Это было так неожиданно, что она сама себе поразилась. Ведь она давным-давно не смеялась и даже не улыбалась. Слишком давно. Ей тут же стало не по себе, как будто она совершила какую-то непростительную оплошность. Молодая женщина подошла к сумке, лежавшей на столе.

— Где хлеб? Здесь?

Он выдернул у нее сумку и подтолкнул Джулиану к полкам, висевшим на стене.

— Все съестные припасы, предназначенные для путников, лежат вон там.

— Может быть, нам нужно расходовать пищу осторожнее? Вдруг мы застрянем здесь надолго?

— Мне кажется, ветер стихает. Когда метель закончится, я попробую открыть дверь.

— Правда? — Джулиана молитвенно сложила руки. — Я бы ничего не пожалела, лишь бы поскорее оказаться у себя в замке, в безопасности.

— О какой безопасности вы говорите? Кого вы боитесь?

Я боюсь тебя, хотела она сказать, но не хватило храбрости. Джулиана отвернулась и уставилась на горшки и мешочки с провизией, аккуратно расставленные на полках.

— Здесь, в снежном плену, под моей защитой, вы в полнейшей безопасности, миледи, — насмешливо сказал мужчина.

— Ну разумеется. Я вовсе не имела в виду… Она запнулась, искоса взглянула на незнакомца. Пожалуй, ее предположение справедливо: с этим человеком недавно случилась какая-то беда. Он хорош собой, но уже не первой молодости. На подбородке густая черная щетина, смуглая кожа обожжена солнцем. Вокруг глаз морщинки, в уголках губ — скорбная складка.

Надо попытаться его разговорить, но сначала не мешало бы успокоиться и взять себя в руки. Было бы хорошо завести отвлеченную беседу на какую-нибудь из тем, которые интересны мужчинам. А потом попробовать между делом выяснить, что собой представляет ее похититель.

— А где находился королевский двор, когда вы его покинули? — выпалила Джулиана и тут же обругала себя за излишнюю прямолинейность.

Однако мужчина ответил как ни в чем не бывало:

— Как обычно, король путешествует по Франции, переезжая из замка в замок. Он резв и стремителен, как в юности, хотя молодость его уже прошла. Увы, не находится смельчаков, готовых ему это объяснить. Королевские слуги жалуются, но терпят. Генрих надежно держит власть в своих руках. Никто не знает, куда король пожелает отправиться назавтра.

Просеивая овсяную муку и выбирая из нее камешки, Джулиана прошептала:

— Я вижу, вы неплохо осведомлены о короле, сэр.

— Что вы сказали, миледи?

— Я спросила, какие сухофрукты вы любите. Она сунула руку в кожаный мешок, предусмотрительно завязанный, чтобы в него не забрались мыши.

— Яблоки. После возвращения я все никак не могу досыта наесться добрых английских яблок.

— А разве на том берегу яблоки не растут?

— Не такие, как здесь.

Улыбка его была такой обезоруживающей, что у нее потеплело на сердце. Джулиана бросила в кашу пригоршню сушеных яблочных долек. Запахло так аппетитно, что у нее моментально подвело живот, и Джулиана вспомнила свои давешние опасения по поводу совместной трапезы с дьяволом. Глупости, сказала она себе. Это было помутнение рассудка от голода и страха.

— Я слышала, что королева Элинор вернулась в Англию, — сказала она.

— Это правда, — кивнул мужчина.

— И еще я слышала, что она в ссоре с королем.

— Подобные сплетни распространяются быстрее ветра.

Он взял ложку и помешал кашу. Джулиана ждала, не скажет ли он чего-нибудь еще, а мужчина все помешивал и помешивал.

— Генрих — дурак, — внезапно заявил он.

Джулиана изумленно воскликнула:

— Вы слишком дерзко отзываетесь о государе!

— Я служу Генриху, он мой король, но это не означает, что я не вправе обругать его, когда он глупо себя ведет. — Мужчина скривился. — Разве вы никогда не ругали своего отца или мужа?

— Мои отец и муж не владели всей Англией и половиной Франции, — парировала Джулиана. Взяв каравай хлеба, она огляделась по сторонам:

— А где нож?

Мужчина забрал у нее хлеб, быстро ответив:

— Нет уж, нож останется у меня.

Она вспомнила, как вчера пыталась проломить ему голову, и, смутившись, принялась расставлять тарелки, а мужчина тем временем нарезал хлеб и нанизал ломти на ветку.

Держа ветку над пламенем, он сказал:

— Ни ваш отец, ни ваш муж не обладали такой властью. Генрих способен многое создать и многое разрушить. Еще чуть-чуть, и Генрих мог бы объединить все свои владения в единое государство. Представляете? Все земли, доставшиеся ему от отца, матери и жены. А что делает Генрих? Он заводит любовницу и портит отношения с королевой, с гордой Элинор. А ведь она ради него развелась с королем Французским.

— Любовь… многое изменяет. Изменяется она и сама. Проходит время, и она под влиянием обстоятельств ослабевает.

Джулиана считала себя женщиной опытной, хорошо разбирающейся в вопросах любви. Чтобы не смотреть на собеседника, она сделала вид, что очень увлечена помешиванием.

— Любовь? Я не знаю, была ли меж ними любовь. Но страсть определенно была, во всяком случае, со стороны Элинор. Она была замужем за Людовиком, а он со своим богоугодием пренебрегал супружескими обязанностями. Поэтому, когда Элинор увидела молодого, мужественного Генриха…

— А королева старше, чем король?

— Да, и потому его поведение выглядит особенно некрасиво.

— С этим согласится любая женщина, — кивнула Джулиана.

— И любой мужчина тоже, — рявкнул он. В свете пламени его лицо казалось несказанно прекрасным и словно источало некую волшебную силу. Как уверенно, даже надменно он держится, подумала Джулиана. Этот человек явно из породы господ. Поймав ее взгляд, он вопросительно приподнял брови, и она поспешно сказала:

— Каша готова.

Джулиана разложила еду по тарелкам, взяла кусок поджаристого хлеба и села на постель.

— Говорят, что у короля всегда были связи на стороне, — сказала она, чтобы проверить, насколько он сведущ в делах королевской семьи. — Генрих никогда не слыл верным супругом.

— Верным супругом? Ха!

Джулиана, зажмурившись от удовольствия, отправляла в рот кашу ложку за ложкой, а когда открыла глаза, то увидела, что мужчина на нее смотрит. На его губах играла странная полуулыбка. То ли он потешался над ее хорошим аппетитом, то ли над неверностью Генриха. В сердце Джулианы вновь шевельнулось подозрение. А вдруг перед ней все-таки князь тьмы? Что, если она обрекла себя на вечное проклятье, разделив с ним трапезу? Мужчина отбросил с плеч длинные волосы, и она вновь увидела в его ухе серьгу.

Это была странная, массивная серьга из грубо кованного золота. Должно быть, проделать такую дырищу в ухе — процедура не из приятных. Зачем он таскает на себе это нелепое украшение?

Чтобы заполнить паузу, Джулиана сказала:

— Еще мне рассказывали, что дворяне прячут от короля своих жен и дочерей.

— Разве что хотят услужить королю. Но эта девица, Розамунда, — другое дело. Генрих гордится ею, она всегда сопровождает его в поездках.

Джулиана размышляла, имеет ли смысл поделиться с ним сплетнями, которые сообщил ей странствующий менестрель. Однако искушение было слишком велико.

— Говорят, что осенью королева Элинор заехала в Вудсток и наткнулась там на Розамунду.

— В Вудстоке? — Мужчина отложил ложку. — В любимой резиденции королевы?

— Так мне рассказывали.

— Неужели Генрих думает, что Элинор смирится с таким унижением? Ведь она не только королева Английская и королева Французская, но еще и графиня Пуату и Аквитанская. Ее владения — это добрая половина земель Генриха.

Джулиана доскребла остатки каши.

— А что она за женщина?

— Восхитительная женщина, — улыбнулся незнакомец. — Элинор не из тех королев, которых используют в качестве ширмы. Она прекрасно разбирается во французской и английской политике. Без ее помощи Генриху ни за что не удалось бы добиться таких успехов.

С этими словами мужчина подложил Джулиане еще каши из котелка.

— Но ведь она, с вашей точки зрения, принадлежит к презренному женскому полу. Мужчина пожал плечами:

— Она заткнет за пояс любого представителя сильного пола. Элинор родила Генриху семерых детей — из них трех здоровых мальчиков, а к Рождеству должна родить снова.

Джулиана была полна сочувствия к несчастной королеве.

— Так она беременна?

— Да, и король настаивает на том, что родить ребенка она должна на английской земле.

— Так, может быть, его величество не понимает, до какой степени оскорбительны королеве его амуры с Розамундой?

— Прекрасно понимает, уж можете в этом не сомневаться. Но Генрих озабочен не столько отношениями с супругой, сколько усилением своей власти. Рождество он намерен встретить в Пуатье, родном городе королевы. Хочет представить своего старшего сына Генриха местным сеньорам. А между тем Элинор намеревалась завещать земли в Пуату и Аквитании своему второму сыну, Ричарду. Так нет же, король непременно хочет настоять на своем. — Мужчина сердито отставил тарелку. — Наш сюзерен — блестящий политик, ничего не скажешь.

Он произнес эти слова таким тоном, что Джулиана недоуменно нахмурилась:

— Неужели жители Пуату могут отказаться признать в принце Генрихе своего властелина?

— Жители Пуату вероломны и непостоянны. Стоит Генриху покинуть их земли, как тут же начинается мятеж. Если королева вернется в родные края и обратится к своим подданным за помощью…

— Они с готовностью взбунтуются, — закончила за него Джулиана. — И начнется междуусобица. Значит, я правильно делаю, что укрепляю свой замок.

Мужчина с интересом спросил:

— Укрепляете замок? Каким же образом?

Сказать ему или нет? На него наверняка произведет впечатление ее предусмотрительность. А вдруг, наоборот, он решит, что замок пока укреплен недостаточно, и захочет этим воспользоваться?

— Я решила достроить внешнюю стену, — осторожно сказала Джулиана.

Мужчина наклонился вперед, в глазах его зажегся неподдельный интерес:

— А что, внешняя стена обветшала?

— Мне рассказывали, что крестоносцы почерпнули на Востоке немало новшеств в искусстве строительства крепостей, вот я и решила перестроить свой замок.

Мужчина с довольным видом кивнул:

— Это правильно. Я могу вам помочь. Я хорошо разбираюсь в замках.

— Вот как?

Незнакомец подошел к двери, сгреб снег в кучу. Сделав из нее некое подобие холма, он продолжил:

— Вот гора, на которой стоит ваш замок, — тут он провел с трех сторон на полу волнистую линию. — Вот река, защищающая вас отсюда, отсюда и отсюда. На самой вершине — донжон[1]. В донжоне — рыцарский зал, кладовые и, должно быть, колодец — ведь река близко.

Он воткнул в снег веточку.

— И еще там расположена кухня, — с вызовом сказала Джулиана.

— Где, под донжоном? — Мужчина недоверчиво захлопал глазами. — Не может быть!

— Слугам так удобнее. Они готовят пищу и относят ее вверх по лестнице. Да и воду кипятить проще — ведь там колодец.

— Неужели вы и в самом деле расположили кухню в главной башне, а не где-нибудь во дворе? — Он пожал плечами. — Впрочем, это дело женское. Я в жизни не слыхивал о подобном безумии, однако вы хозяйка замка, вам и решать.

Джулиана не поверила собственным ушам. Ни один мужчина не воспринял бы так равнодушно ее новшество — им до сих пор возмущаются и сэр Джозеф, и Хью, и Феликс.

— А пожара не боитесь? — полюбопытствовал незнакомец.

— Нет. — Джулиана была рада объяснить смысл своей затеи внимательному слушателю. — Мы устроили очаг в земле, подальше от деревянных колонн, на которых держится пол рыцарского зала. Сделали дымоход, в который попадают все искры.

— Дымоход?

— Да, но он расположен так высоко, что снаружи осаждающим до него не добраться. Зато пища поступает к столу, не успев остыть, — торжествующе объяснила Джулиана.

— Вечно женщины придумают что-нибудь такое, от чего жизнь становится удобней, — покачал головой мужчина. — Зато в военные дела вам лучше не соваться. — Он ударил себя кулаком в грудь. — Лучше положитесь на меня. Смотрите-ка, вот где находится ваша нынешняя стена. Здесь донжон, здесь внутренний двор, здесь сад, здесь конюшня.

Джулиана не верила собственным глазам. Этот человек в доскональности знал устройство ее замка! Конечно, ничего уникального в ее родовом гнезде не было, если не считать необычного расположения кухни, но все же откуда такая осведомленность? Он выяснил все заранее о ее замке, словно зодчий или каменщик. Или же тот, кто собирается этот замок захватить.

Джулиана взглянула на оживленно жестикулирующего незнакомца, и во рту у нее пересохла. На каменщика он никак не был похож.

— Вы хотите построить еще одну стену, так? — нетерпеливо повторил свой вопрос мужчина.

— Нет. — Она откашлялась.

Пусть лучше он говорит, а она послушает. Тогда, возможно, удастся выяснить, что он затевает.

— Я хочу укрепить нынешнюю стену. Хотя она, конечно, и так достаточно крепкая, — поспешно добавила Джулиана.

— Какого же рода изменения вы замыслили?

Она поняла, что от ответа уклониться не удастся.

— Сейчас лучники, стреляющие со стены, почти не защищены. Я хочу добавить каменные зубцы с узкими бойницами, а также башню и надвратное укрепление. — Она вспыхнула. — Что вы все головой качаете?!

Он улыбнулся:

— Чушь. Вам нужна еще одна стена.

— Да зачем она мне? — И Джулиана с нажимом сказала: — У меня уже есть стена, да такая, что надежней не бывает.

— Замку нужно несколько линий обороны. Причем каждая последующая крепче предыдущей.

— Но стена опоясана рвом. — Джулиана ткнула пальцем в кучу снега. — Изобразите на вашем плане ров.

Он так и сделал, однако не преминул заметить:

— Ров, должно быть, вырыт еще во времена, когда Вильгельм завоевал Англию.

Возмущенная его снисходительным тоном, она тем не менее была вынуждена признать его правоту.

— С тех пор сто лет прошло, миледи! Сейчас крепости строят по принципу концентрических кругов: осаждающим приходится брать штурмом несколько стен, и с каждой их засыпают градом стрел.

Охваченный энтузиазмом, он стер с плана «ров», выложил веточками линию на склоне «холма» и с той стороны, где не было «реки», вырыл еще один «ров».

— Вот смотрите. Ваш замок станет просто неприступным. Можно даже строить вторую стену не сплошной, а только между двумя берегами реки, с той стороны, где к замку легче подобраться. Вот здесь и здесь (он воткнул с двух сторон ветки) нужно построить башни. Тогда ваши воины смогут просматривать окрестности на много миль вокруг.

— С тем же успехом можно построить башни и на нынешней стене, — с достоинством возразила Джулиана.

— Хорошо, там мы тоже построим башни. Но сначала — второй ряд стен. И непременно с крепкой надвратной башней.

Он возбужденно потер руки и показал, где именно должны располагаться ворота.

Глядя на массивную щепку, воткнутую в снег, Джулиана почувствовала, что совсем запуталась. Почему этот бродяга так бесцеремонно распоряжается ее замком? Да еще рассуждает с таким видом, словно ему уже поручено руководить строительством!

— Зачем такая большая надвратная башня?

— Ваши нынешние ворота — самое слабое место в обороне. Просто дыра в стене, и больше ничего.

— Без этой дыры, между прочим, не обойдешься.

— Естественно. Я ведь не призываю вас заложить ее камнем. — Он раздраженно взмахнул Рукой. — Но если над воротами построить крепкую башню, то враг, даже прорвавшись, ничего не выигрывает, а, наоборот, попадает в капкан. Сверху в него кидают камни, льют кипящую смолу, а если еще установить тут подъемный мост, то нападающие вообще обречены. Хорошая надвратная башня — это ключ к победе.

Джулиана перестала перечить. К чему упрямиться. Обычно, споря об устройстве замка с сэром Джозефом, она отстаивала всяческие новшества, а старый рыцарь ратовал за старину. Нынешний ее собеседник судил обо всем здраво, говорил со знанием дела. Его слова — бесценный кладезь сведений. Лишь опытный зодчий, мастер по строительству крепостей, может так досконально разбираться в тонкостях фортификационного искусства.

Эта мысль не давала ей покоя. Только крепостных дел мастер способен на такое. А строитель замков — это человек опытный, уверенный в себе, привыкший распоряжаться. Ей ведь с самого начала показалось, что незнакомец не из тех, кто подчиняется. Тогда она была испугана, мысли у нее путались, но теперь… Джулиана внимательно посмотрела на план замка. Может быть, все гораздо проще, чем она думала? Тщательно подбирая слова, Джулиана сказала:

— Я вижу, вы хорошо разбираетесь в крепостях.

Он пожал плечами, махнул рукой на нелепый снежный сугроб, утыканный щепками и ветками.

— Если б я плохо разбирался в устройстве замков, не видать бы мне свободы как своих ушей.

Итак, он человек свободный, заключила Джулиана. Должно быть, оказал своему лорду столь неоценимые услуги, что тот предоставил ему волю. Теперь Джулиана уже не сомневалась, что ее догадка верна:

— Я знаю, кто вы! Вы — королевский зодчий, за которым я посылала!

3

Местами снег доходил Раймонду до пояса, но рыцарь упорно двигался вперед, расчищая дорогу для своей новоиспеченной госпожи. Все произошло так неожиданно, как бы само собой — и граф Авраше превратился в королевского зодчего, прибывшего послужить леди Джулиане Лофтс.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21