Глава 23

Дорогие Памелла и Ханна,

Я не могу найти слов, чтобы сообщить вам о случившемся, сохранив хоть малую толику достоинства и самоуважения. Сегодня я стала жертвой обстоятельств, которые сами по себе, уверяю вас, совершенно невинны, но которые вынуждают меня выйти замуж. Виконт Раскин сделал мне предложение. Однако, несмотря на то, что он человек достойный, общение с ним меня изматывает, и я не предвижу любви в нашей будущей совместной жизни. Приготовления к свадьбе ведутся в просто непристойной спешке. К сожалению, отложить бракосочетание не представляется возможным, поскольку через месяц виконтесса ждет гостей из Сереминии.

Можете себе представить, как мне не хватает вашей поддержки, милые мои подруги. И не только по той причине, о которой вы уже знаете. Дело в том, что я посмела бросить виконту Раскину совершенно немыслимый вызов, и боюсь, он вынужден будет его принять, чего бы ему это ни стоило…

Раньше Шарлотта спокойно проходила по сумрачной галерее, увешанной портретами давно почивших чопорных дам и господ. Однако после вчерашней сцены на лестнице она немного нервничала. Себе-то она могла признаться: причиной тревоги служило изображение Винтера, гордо взиравшего на нее с портрета. Раньше девушка не обращала особого внимания на эту картину. Теперь же, спеша к себе после встречи с Адорной, она посматривала на нее с опаской.

Утром виконт Раскин уехал в Лондон, но его юный двойник продолжал ее преследовать. Случись ей бывать в этом зале раньше, Шарлотта никогда не задумывалась, какие тайны скрываются за дверьми боковых комнат. Но сегодня она не могла избавиться от ощущения, что ее подстерегает какая-то опасность. И надо же — одна дверь действительно приоткрыта…

Девушка невольно замедлила шаг. Свет одинокой свечи не мог рассеять темноты. И как она ни всматривалась, разглядеть, что там, внутри, было невозможно. Но Шарлотта не страдала болезненным воображением. Она могла привести десяток разумных причин, по которым дверь могла оказаться открытой. Горничные забыли закрыть ее после того, как убрали в комнате. Либо дети играли в прятки. Либо…

— Мисс леди Шарлотта!

Девушка вскрикнула. Раньше она никогда не кричала от испуга. Но голос Винтера, сидевшего в тени прямо перед ней, вселил в ее сердце такой ужас…

— Что вы там делаете?.. Здесь? В такое время? — Шарлотта прижала руку к груди.

Он грациозно встал, выпрямившись во весь свой рост, словно змий из садов Эдема.

— Я думала, вы в Лондоне, — дрожащим голосом протараторила Шарлотта.

— Был. Но вернулся, — Винтер поймал ее за руку. — Неужели ты думаешь, что я смогу прожить в разлуке с тобой больше одного дня?

Да, она на это надеялась. Лишь его отсутствие позволит ей обрести душевное равновесие. Но, увы, он отсутствовал недостаточно долго. И, похоже, уже неважно, станет ли он в будущем надолго покидать дом. Былой твердости духа Шарлотте не вернуть. Какой ужас! Разве могла она подумать, что когда-нибудь одной мысли о мужчине будет достаточно, чтобы потерять всякую способность мыслить и поступать здраво?

Этот златокудрый хищник, этот одержимый вожделением бронзовый змей медленно стягивал вокруг нее свои кольца. Только не молчать!

— Милорд, до свадьбы нам не следует оставаться наедине.

— Тебя послушать, так и после свадьбы не стоит, — голос Винтера звучал игриво, но, несмотря на тусклое освещение, было видно, что он не улыбается. — Или ты забыла о своем обещании?

— Нет.

— Значит, передумала? И в первую брачную ночь будешь ждать меня в своей постели?

Шарлотта знала: вырваться силой ей не удастся. Винтер обнял ее так крепко, словно одной его близости было достаточно, чтобы сломить ее волю. Чтобы видеть его лицо, девушке пришлось запрокинуть голову. Он был намного выше нее и несравнимо сильнее. Шарлотта прекрасно понимала, что пройдет совсем немного времени, Винтер станет ее мужем и получит законное право обращаться с ней и ее телом как пожелает. Он сможет ее избить или посадить под ключ… До такой жестокости он, конечно же, не опустится, это девушка знала твердо, но свои супружеские права будет отстаивать до конца. Правосудие в этом мире вершат мужчины, и если она вздумает жаловаться, они только пожмут плечами и отвернутся. Более того — сотни женщин, которым куда меньше повезло с мужьями, ополчатся против нее и заставят смириться. Итак, пути к спасению нет. Он получит то, чего хочет.

Оставалось надеяться, что если она откажется от своих слов, Винтер оставит ее в покое, по крайней мере, до свадьбы. Но по доброй воле переступить через себя? Отдать ему на растерзание свое тело? Нет, даже мысль об этом невыносима. Заранее зная, что потерпит поражение, она будет сражаться, иначе погибнет некая жизненно важная составляющая ее души, и как личность она просто перестанет существовать.

Будучи уверенной, что Винтер ее не поймет, Шарлотта сказала, как думала:

— Если бы на свете была любовь, мы могли бы доверить другу свои тела и души. Но настоящей любви нет, ведь так? Вы сами говорили… Поэтому от меня вы ничего не получите. Ничего!

Он лишь крепче сжал ее в объятиях. Его ярость была почти осязаема.

— Как ты можешь отвергать меня? Если я захочу, я могу убить тебя одним движением. И все же ты, задрав нос, смеешь говорить мне «нет».

— Если бы я чувствовала, что вы горите желанием меня убить, я бы повиновалась из страха перед вашей жестокостью. Но для осуществления ваших замыслов я нужна вам целой и невредимой.

Губы молодого человека изогнулись в усмешке:

— В этом ты права, о свет моих очей и звезда моего счастья. Словно в безумном вальсе, он ловко развернул ее и втолкнул в открытую комнату, тут же захлопнув ногой дверь. Внутри было тихо и прохладно. Кромешная тьма окутала их, словно некая живая субстанция.

Нет, Шарлотта не боялась темноты. Только глупым, слабохарактерным людям ночь внушает страх. Но обстановка ей совершенно не была знакома. Она не могла шагу ступить без Винтера. Сейчас она всецело зависела от него. Должно быть, именно на это он и рассчитывал. Она бросила вызов искушенному воину, который шел к своей цели, продумывая каждое движение, уверенно загоняя противника в ловушку.

Судя по всему, молодой человек хорошо ориентировался в темноте. Шагнув в сторону, он сел и привлек Шарлотту к себе, так что ноги девушки оказались у него между колен.

Не столько надеясь, что от слов будет какой-то толк, сколько из чувства долга перед самой собой, девушка решила выразить свое недовольство:

— Милорд, мне неприятно, что мы здесь совсем одни. Руки Винтера легли на ее талию.

— Нет, моя королева, не наше уединение смущает тебя, — он прижал ее к себе, — а твоя зависимость от меня, моя ясноокая.

Он был бы рад услышать, что не только смущение испытывала сейчас Шарлотта. Маленькая, уютная комната, темнота, окружившая их, рождали в ее душе ощущение безопасности, словно здесь они оказались вдали от повседневной жизни, и, что бы ни произошло, это навсегда останется между ними. Девушка поняла, что устала все время быть на виду. Эта тихая комната подарила ей ощущение интимности, о своей потребности в которой она даже не подозревала.

Как обычно, на Шарлотте было скромное темно-синее платье, украшенное сколотым брошью белым воротничком. Молодой человек вздохнул, и от его теплого дыхания, коснувшегося ее шеи, удевушки по коже побежали мурашки. Бороться было бессмысленно, и Шарлотта вся сжалась и напряглась, решив хотя бы таким образом противостоять соблазнителю.

— Что это за комната?

— Спальня для гостей, — одна рука поднялась к ее груди, но не коснулась ее, а лишь повисла в воздухе, как ястреб над добычей. — Горничные сегодня привели ее в порядок, здесь поселят гостей, приглашенных на свадьбу.

В комнате и правда пахло воском и мылом. Но не этот запах волновал Шарлотту. Здесь пахло Винтером, его свежим телом. Пахло обманом и коварством.

— Стоит нам захотеть — чистая постель ждет нас, — вкрадчиво добавил он.

— Вы говорили, что у меня есть время до первой брачной ночи, — запаниковала девушка.

Винтер усмехнулся, и новая горячая волна коснулась щеки Шарлотты.

— Говорил. Но я готов снизойти к твоим мольбам уже сейчас.

— Не дождетесь, — взяв на вооружение презрительный тон, отрезала она.

— Дождусь, — выдохнул Винтер в самое ухо девушки.

И его рука легла ей на грудь. Пальцы нашли сосок и стали нежно его массировать. Девушка поднялась на носки. Всматриваясь в темноту, она искала, на чем бы сконцентрировать внимание, лишь бы отвлечься от ритмичных движений его пальцев. Но в комнате было совершенно темно, движения становились все более настойчивыми, и Шарлотта почувствовала, как на нее нахлынуло ощущение беспомощности. Хотя нет, «беспомощность» — не совсем подходящее слово. Скорее, беспокойство. Волнение, Отчаяние.

Она попыталась вырваться. Но Винтер надежно удерживал ее в объятиях.

— Уже пытаетесь сбежать? Ах, мисс леди Шарлотта, я ведь только начал.

— Мне неприятны ваши прикосновения, прекратите немедленно! — она изо всех сил старалась говорить с достоинством, а вместо этого задыхалась от волнения.

— Как велишь, о моя прекрасная сирена! — и его рука скользнула к воротничку и занялась брошью, скреплявшей его.

Шарлотта расслабилась и мысленно даже порадовалась — пусть попытается расстегнуть ее одной рукой! Ей это никогда не удавалось, а у нее за плечами долгие годы практики… Но… Ворот раскрылся, а брошь упала на пол, Как ему это удалось?

Девушка схватилась за воротничок, но он выскользнул из рук и полетел вслед за брошью.

— Что вы делаете?

— Мне не нравится это строгое украшение.

Только теперь Шарлотта поняла, с каким ловким противником имеет дело, и попыталась схватить его за руку. Напрасно — пуговички расстегивались одна за другой. Самая искушенная кокотка могла позавидовать такому проворству.

— Прекратите! — взмолилась девушка.

— Слушаюсь и повинуюсь, моя повелительница!

Он действительно ее послушался, но лишь потому, что успел расстегнуть платье до самой талии. Шарлотта напрягла все силы, пытаясь его оттолкнуть, но, сжав ноги, Винтер удержал ее на месте. Он распахнул лиф ее платья, и холодный воздух коснулся обнаженной груди девушки. Она замахнулась, в темноте целясь туда, где должна была бы находиться его голова, то есть где-то на уровне ее груди. Она угадала: удар пришелся в цель — как раз в челюсть Винтера.

Молодой человек зарычал, а Шарлотта, сморщившись от боли, прижала к себе ушибленную ручку. И не успела она опомниться, как Винтер толкнул ее, и девушка поняла, что падает. Она беспомощно расставила руки, не представляя, куда приземлится, но Винтер поддержал ее и медленно опустил на мягкую матерчатую поверхность. Наверное, диван. Но без спинки. Изголовье слегка приподнято. Понятно, она лежит на кушетке.

Он склонился над ней всем телом, исполненный угрозы и вожделения.

— Шарлотта, — прошептал он, приподняв на руке ее голову.

Где находилась его вторая рука, оставалось только догадываться. Девушка попыталась освободиться, но обнаружила, что юбка надежно прижата к кушетке коленом молодого человека, Она была пленницей Винтера. Но что кроме физической силы противника заставляло ее оставаться на месте? Влечение? Ожидание? Она лишь знала, что впервые так близка с мужчиной, и новизна ощущений будила в ней совершенно непозволительное желание исследовать приоткрывшийся перед ней мир чувственных наслаждений.

Если бы только она чувствовала себя в безопасности! Если бы Винтер сумел остановиться, когда она уже не сможет контролировать себя! Но нет, этот человек не знает сострадания, он будет стремиться вперед, увлекая ее за собой слишком далеко, слишком быстро. Она должна остановиться сейчас. Сохранить ясность сознания и не прислушиваться к его голосу, с чарующим акцентом произносившему ее имя. Между тем его пальцы гладили кожу у ворота ее нижней сорочки.

— Шарлотта, — его голос прозвучал совсем близко. Девушка изо всех сил сжала губы, когда Винтер попытался ее поцеловать. И тогда его поцелуй лег на ее обнаженную грудь.

— Нет! — вскрикнула она, пытаясь оттянуть его за волосы. — Грубое животное!

Его губы сомкнулись на ее соске, и он с наслаждением втянул его в себя, лаская языком. Шарлотта задохнулась. Ее пальцы разжались. Спина выгнулась. На одно сказочное мгновение все мысли куда-то пропали. Чувственность и животный инстинкт, торжествуя, заключили ее в свои двойные объятия, и девушка сдалась, упиваясь наслаждением.

Внезапно снова включилось сознание. Шарлотта поняла, что прижимает к себе голову Винтера. Извивается под ним, как последняя шлюха. Она стонет… Неужели она настолько забылась, что даже позволила себе стонать? Шарлотта знала ответ. В ее ушах еще звучало эхо собственного голоса, а где-то в недрах ее плоти горячей волной пульсировало желание.

Вот что он имел в виду, когда говорил, что она будет умолять его. Он будет навязывать ей близость, пока она не потеряет рассудок и всякую гордость. Она этого не допустит. Но что это? Ее рука гладит его по волосам? И… как ему удалось заставить ее желать близости?!

— Хватит, Винтер, — ее голос прозвучал на удивление ровно для женщины, охваченной жаждой плотской любви. — Думаю, ты своего добился.

Волны его горячего дыхания накатывались на влажную грудь девушки. Не ослышалась ли она? Он смеется! И ее тело отозвалось: налились соски, задрожали колени.

— Я лишь начал добиваться, Шарлотта, — он произнес ее имя так, как будто говорил о самом ценном сокровище во вселенной. — Ты еще многого не знаешь.

— Это правда, я не блещу познаниями в этой сфере, — его пальцы легонько массировали ее голову, заставляя признать свое поражение. Разве могла она предположить, что мужчина может доставить женщине такое удовольствие, просто прикасаясь к волосам? Она готова была мурлыкать, как кошка, прислушиваясь к его прикосновениям. — У меня просто нет опыта.

Не удосужившись посмеяться над ее откровениями, как они того заслуживали, Винтер лишь ласково проговорил в ответ:

— Ты — самая яркая звезда из всех, что сияют на черном бархате неба, — он убрал колено с юбки. — Только я могу достать тебя и удержать в своих руках.

Оседлав девушку, Винтер нависал над ней, словно Зевс-соблазнитель. Его губы касались ее щек, губ, век, одаривая ее изголодавшуюся чувственность все новыми ощущениями.

Шарлотта замерла. Как Алкменаnote 10, она позволила околдовать себя, радуясь его тихой ласке. Глаза закрылись, и, глубоко дыша, девушка прислушивалась лишь к этим нежным прикосновениям.

Вот почему последовавшее за ними действие Винтера застало ее врасплох. Нырнув рукой под юбку, он согнул ее колено и, просунув под ним руку, обхватил бедро, удерживая ее, в то время как его пальцы легли поверх панталон на то, самое интимное, место.

Она хотела подняться, сбросить его с себя, но он не пускал, придавив ее своим телом.

— Ш-ш… — прошептал он, отыскав разрез в ее нижнем белье. — Не двигайся.

— Не двигаться?! — К своему удивлению, девушка тоже говорила шепотом, но это был гневный, возмущенный шепот, в то время как она пыталась освободить из плена свои ноги. Не тут-то было! Мешала его вторая нога.

— Это возмутительно! Разве можно трогать меня вот так, где вздумается?

— Я хочу тебя, — Винтер едва прикасался к ней, как тогда, целуя ее лицо.

Но на этот раз его рука касалась волос Шарлотты там, внизу!

— Это совершенно непозволительно! — пыталась протестовать девушка, но как же неуверенно звучал ее голос!

— Но приятно, правда? — почти с любопытством спросил он. Как будто он не слышал, как она дрожит, не чувствовал, как налилась ее сокровенная плоть, как жаждало его ее лоно. Какого еще подтверждения он мог требовать?

Шарлотта облизала пересохшие губы.

— Пожалуйста, Винтер.

Его пальцы открыли ее и продолжали нежно поглаживать, пока ее плоть не стала горячей и влажной. Девушка застонала… И неизвестно, как, но она твердо знала, что он… улыбается. Как же Шарлотте хотелось размазать эту улыбку у него по лицу! Вот только руки почему-то не слушались.

Поглаживая ее кончиком носа за ухом, Винтер сказал:

— Мисс леди Шарлотта, то, что я делаю, вам приятно. — Он прикоснулся к самой чувствительной точке. И это касание заставило ее снова застыть в его объятиях. — А подумайте, как будет приятно, если я поцелую вас здесь, — его палец скользнул вниз и слегка проник в нее, — и мой язык побывает там, где побывал сейчас палец.

Девушка старалась не слушать его, силилась подавить стон, готовый вырваться из груди. Но это поглаживание в сочетании с его словами снова заставили ее лоно налиться, и желание грозило вот-вот выплеснуться через край. Палец Винтера уверенно скользил по ее ножной плоти, с каждым разом ныряя все глубже. Судорожно задрожали ноги и Шарлотта вцепилась в края кушетки, словно боясь, что какое-то страшное землетрясение может сбросить ее на пол Но молодой человек по-прежнему прижимал ее своим телом.

— Подумай, — страстно шептал он, — как это будет в нашу первую брачную ночь, когда мы сбросим стесняющие движения одежды и сольемся в одно целое, нагие, как Адам и Ева. Ты примешь меня в свои объятия, раздвинешь ноги, и я медленно войду в тебя, — движением пальца он словно иллюстрировал свои слова. — И ты…

Он прижал к ней всю ладонь, и она ощутила его давление именно там, где больше всего нуждалась в этом. Что случилось потом, Шарлотта не поняла… Нижняя часть ее тела… нет, все тело устремилось к нему. Руки нашли его плечи.

— Винтер! — воскликнула девушка. Все ее естество словно сосредоточилось в той точке, где был его палец… нет, глубже… Боже, еще глубже… Накатывались все новые и новые спазмы, поощряемые его прикосновением, его голосом, тяжестью его тела.

Когда напряжение, наконец, ушло, Шарлотта осознала, что лежит на кушетке, глубоко дыша. Молодой человек убрал упавшие ей на лоб волосы и тихо сказал:

— Я буду делать это с тобой снова и снова, пока ты не признаешь и не поклянешься, что любишь меня.

Непонятно, откуда взялись силы, ведь даже голову невозможно было оторвать от кушетки… Но Шарлотта сумела прошептать:

— Нет.

Он тихо засмеялся, одобряя ее ответ:

— Правильно, о цветок моей души. Сражайся со мной. Борись изо всех сил. Тем слаще покажется мне победа.

— Шарлотта, я привез тебе подарок.

Девушка как раз наливала гостям чай. Услышав голос Винтера, она подняла глаза и увидела его в дверях галереи. В дорожном костюме и ботинках (что само по себе казалось непривычным), а в руках — резная деревянная шкатулка.

Гости, числом в дюжину, принялись вдохновенно перешептываться. Инстинктивно Шарлотта потрогала широкую ленту, которую она повязала вокруг шеи. Она скрывала хорошую отметину, оставленную Винтером накануне вечером. Огромный фиолетовый синяк выглядел ужасно, но в тот момент Шарлотта не отдавала себе отчета в том, что он с ней делает. Все ее внимание было направлено на борьбу с его руками, которые спешили разделаться с ее нижним бельем. Так что теперь у нее на шее красовалась лента, и девушка надеялась, что Винтер не пустит в ход свои проворные руки и не отстегнет брошь, скреплявшую ее, иначе нового позора не избежать.

Адорна сидела, расслабившись, в удобном кресле, своим праздным видом выражая уверенность в способностях Шарлотты как хозяйки дома.

— Мальчик мой! Я-то думала, зачем ты отправился в Лондон? А ты решил сделать невесте сюрприз! Вы — прекрасная пара, — добавила она, обернувшись к Шарлотте, сидевшей у чайного столика. — Я очень довольна выбором сына.

Девушка знала, что виконтесса говорит правду. Сейчас, спустя неделю после оглашения помолвки, Адорна ни словом, ни жестом не выражала своего недовольства. И слава Богу, ведь без поддержки виконтессы Шарлотта наверняка сбилась бы с ног со всеми этими приготовлениями и бесконечными приемами гостей.

— Можно, мы посмотрим? — оживилась Адорна.

Конечно, можно. Шарлотта могла бы догадаться, что следующим тактическим ходом Винтера будут драгоценности. Он из кожи вон лез, стараясь устроить из их свадьбы настоящее представление. Ему хотелось, чтобы никто не усомнился в том, что он обладает Шарлоттой всецело, и никто не посмел оспаривать его права.

Поставив чайник на поднос, девушка улыбнулась, дабы ублажить многоуважаемых зрителей.

— Как мило, милорд, я просто трепещу от волнения.

Девушка рассчитывала, что такой жеманный и глупый ответ заденет Винтера, но он так тепло посмотрел на нее, что при виде его искренней радости ей стало за себя стыдно.

— Именно такой я мечтал вас увидеть, мисс леди Шарлотта. Кто-то тихонько ахнул. Миссис Бертон спрятала в ладонь улыбку.

Приподняв столик вместе с чайными принадлежностями, Винтер отставил его в сторону и опустился на колени перед Шарлоттой, прижавшись бедрами к ее коленям. И через его плечо она увидела, что дамы замерли в предвкушении душещипательной сцены.

И похоже, их ожидания не напрасны. Преследуя ее, Винтер не знал меры. Днем и ночью, где бы она ни находилась, что бы ни делала, он был рядом. Если в доме были гости, он гладил ее по спине или брал ее ручку в свои и страстно целовал ее пальцы. И, несмотря на все усилия Шарлотты, он ухитрялся то и дело застать ее одну, и тогда дело принимало серьезный оборот. Он прижимал ее к себе, предоставляя своим рукам полную свободу, целовал ее всю и иногда, лишь иногда заставлял ее содрогаться, испытывая то неодолимое, всеобъемлющее и поэтому постыдное удовольствие. Но неважно, что он делал с ней и как часто, и насколько страстно она ему отвечала, — признания в любви он пока от нее не добился.

Шарлотте казалось, что он уже находится на грани отчаяния. Она надеялась, что ее отказ разделить с ним ложе охладит его пыл. Так и произойдет…

А пока, стоя перед ней на коленях, Винтер открыл шкатулку. Блистательный дуэт янтаря и золота заиграл перед девушкой в лучах заходящего солнца. Оправившись от первого потрясения, она невольно залюбовалась лежавшими в шкатулке колье, браслетом, серьгами и перстнем. Только вот кольцо показалось ей слишком большим. Впрочем, все предметы выглядели громоздкими и отличались почти средневековой пышностью. И все же… Все же каждое изделие, казалось, таило в себе некую чудодейственную силу, притягивало и завораживало взор. Шарлотта, как зачарованная, коснулась пальцем одного камня в колье. Гладкий и холодный на ощупь, в глубине он горел, переливаясь, тонами шафрана и терракоты.

— Да, — тихо, чтобы услышала только она, произнес Винтер, — я знал, что тебе понравится. Каждый камень я выбирал сам, так, чтобы он напоминал цвет твоих волос. Мне хотелось, чтобы каждое украшение было таким же, как ты — совершенным, и с каждым новым мгновением неузнаваемым… И таким же горячим, как ты, Шарлотта. Как же ты горяча!

Зачарованная его страстным шепотом, девушка подняла глаза. Что она наделала! Он тут же завладел ее взглядом, сделал своей пленницей и, не отпуская, медленно приблизил свое лицо к ее лицу. Забытая хозяйкой, шкатулка тихонько скользнула с колен. Его губы приоткрылись. Он собирается поцеловать ее прямо здесь, на глазах у соседей… И она ему это позволит.

В одном Винтер, несомненно, преуспел. Он научил ее тело загораться желанием при первом прикосновении. Их губы встретились, ресницы Шарлотты дрогнули и опустились в блаженной истоме. Со стороны их поцелуй мог сначала показаться невинным. Но язык Винтера тут же раскрыл губы девушки, скользнул внутрь, наполняя ее уже знакомым вкусом. Молодой человек настойчиво прижимал ее губы к своим, пока голова Шарлотты не коснулась спинки стула. Недозволенные переживания охватили девушку, страсть хлынула в вены. Соски… Ее соски! До недавних пор она даже мысленно не произносила это слово. Они набухли, едва не до боли упершись в корсет. Руки девушки взметнулись и легли на отвороты дорожной куртки Винтера. Его длинные пальцы хозяйничали у нее в волосах, испортили тщательно уложенную прическу, но в ту минуту она всецело предалась наслаждению, помнила лишь о его близости. Когда, наконец, он отстранился, глаза Шарлотты открылись, и она постепенно пришла в себя.

В зале стояла тишина. Никто не шелохнулся. Ни единый звук не отвлекал Шарлотту от созерцания Винтера — его глаз, пылающих вожделением, от его губ, еще влажных после поцелуя, таких сочных и свежих, словно созданных для ласк, от его дрожащих пальцев, скользнувших по ее щекам.

Возможно, он выставлял их страсть напоказ, чтобы таким образом утвердить свое право на обладание ею. Но когда в ней просыпалось желание, он и сам сходил с ума. Шарлотта знала: как только он уйдет, ей станет ужасно неловко оттого, что свидетельство их взаимного влечения стало достоянием посторонних глаз, а пока… Пока ей хотелось спрятаться с Винтером в каком-нибудь укромном местечке, чтобы он снова трогал ее там…

Похоже, его план удался: он постепенно завоевывал ее. Шарлотта отпустила его куртку и руки упали на колени.

— Отпусти на волю свои великолепные волосы, сделай это для меня. — Винтер осторожно потянул за высвободившуюся из строгого узла прядь, и волосы рассыпались по плечам девушки. — Они у тебя похожи на огненный водопад, а на ощупь — словно шелк. Я не дождусь нашей первой ночи, когда я расстелю их на подушке и окунусь в их сказочный аромат.

Наклонившись, Винтер поднял с пола украшения. Застегнув браслет на запястье Шарлотты, он скрепил его поцелуем. Она хотела отобрать у молодого человека серьги, но он дал ей понять, что намерен самостоятельно вдеть их ей в уши. Поцелуй, запечатленный на каждой из них, едва коснулся нежной кожи девушки, но все же у нее на какое-то мгновение перехватило дыхание, а по спине побежали мурашки.

Вот и колье легло на шею, а вслед за ним — новый поцелуй. Руки Винтера, словно руки возлюбленного из ее тайных фантазий, двигались легко и уверенно: нырнули под волосы, щелкнули застежкой, осторожно повернули голову Шарлотты, открыв поцелуям шею… Она едва не застонала, когда его губы снова коснулись ее кожи, скользнули ниже, замерли у самой ключицы. Интересно, если бы не ее благочестивый воротничок, где бы он остановился?

Словно опьянев от их взаимного наслаждения, Винтер потянулся за последним украшением — кольцом. Ободок скользнул по тонкому пальцу девушки и плотно сел у основания. Янтарь заиграл огненными красками, словно символ мужской власти над ней. Смотрите все, вот Шарлотта, женщина Винтера. Собственность Винтера. Слишком поздно Шарлотта попыталась отнять руку. Сжав ее ладонь обеими руками, он поднес ее к губам. Поцелуи посыпались на перстень, на кончики пальцев, на кисть руки. Но они ничуть не походили на те, другие, сладострастные поцелуи. Он без слов давал ей понять, что не отступится и возьмет ее, хочет она того или нет. Закрыв в ее ладони последний поцелуй, Винтер сжал ее своей рукой:

— Сохрани мой поцелуй до сегодняшней ночи, когда я останусь один в своей спальне, а ты будешь лежать одна в своей девичьей постели. И тогда возьми его и помести туда, куда пожелаешь, и представь, как мои уста будут упиваться тобой, когда я, наконец, сожму тебя в своих объятиях и буду ласкать до беспамятства.

Винтер грациозно поднялся, все еще сжимая ее ладонь. Потом, словно повинуясь порыву любви, запечатлел на пальцах девушки еще один, последний поцелуй, и лишь после этого отпустил ее руку. Шагнув назад, он поклонился дамам. А уже на пороге — Шарлотте. Он ухитрился наполнить и этот обычный знак внимания желанием, страстью, обожанием. Когда он вышел, Шарлотта подумала, что последним, что он видел, были ее вспыхнувшие ярким румянцем щеки.

Щелк! Дюжина вееров распахнулась и запорхала перед раскрасневшимися лицами присутствовавших в комнате дам.

— Как мило! — Адорна промокнула лоб кружевным платочком. — Здесь душновато, вам не кажется?

Шарлотта удобно устроилась в постели, взбив подушку и постаравшись выбросить из головы мысли о Винтере. Ей хотелось спокойно уснуть, не думая о нем, о его внезапных появлениях и невыносимых пытках. Пытках, которые против ее воли выжимали из нее предательские крики и стоны. Ведь до сих пор она гордилась тем, что никогда не позволяла себе вспылить или обронить в разговоре фразу невпопад. Конечно, Винтер посмеялся бы над ее страхами, пояснив, что стоны, которые она издает во время занятий любовью, вовсе не слова, а лишь звуки, отражающие то, что она в этот момент чувствует. Но как раз Шарлотте этого и не хотелось. Неужели женщине не дозволено хотя бы душу свою сохранить неприкосновенной?

Видимо, нет. Вот и сейчас она не может освободить свое сознание от мыслей о нем. Как вдруг… Шарлотта подскочила. На балконе что-то звякнуло. Раздался звук, напоминающий скрежет металла по дереву. Всмотревшись, она увидела на дощатом полу балкона крюк с четырьмя зубьями, от которого, свешиваясь через перила, тянулась веревка. Винтер! Он решил взобраться по веревке прямо к ней в спальню.

Сердце девушки бешено заколотилось, как это обычно случалось с его появлением. Боже праведный! Неужто он вздумал взять ее здесь, сейчас? Или это лишь очередная уловка? Шарлотта изо всех сил сжала ноги, стараясь остановить сочившуюся из лона влагу. Все, как он обещал: он сделал так, что она не представляет себе жизни без его прикосновений. И ко дню свадьбы она будет умолять его, чтобы он ее взял. Как сейчас она была готова умолять его, чтобы он оставил ее в покое…