Глава 30

Больше всего его волновал не сам пожар.

Стремительно преодолевая короткую дистанцию между квартирой Линкольна Райма и шапито «Сирк фантастик», Эдвард Кадески думал о том, что благодаря новым пожарным нормам и применяемым материалам даже в самом плохом цирке пожар будет распространяться относительно медленно. Нет, реальная опасность — это паника, когда тонны человеческих мускулов крушат все на своем пути. Сломанные кости, раздавленные легкие, удушье...

Если в цирке случается какое-то несчастье, то для спасения людей необходимо вывести их наружу до возникновения паники. По традиции, для того чтобы предупредить клоунов, акробатов и прочих работников цирка о начале пожара, инспектор манежа подает дирижеру оркестра незаметный сигнал, и музыканты начинают играть энергичный марш Джона Филиппа Соусы «Да здравствуют звезды и полосы!»[17]. Работники цирка должны тогда занять свои посты и спокойно провести публику к заранее намеченным выходам (если, конечно, они еще не сбежали с тонущего корабля).

За прошедшие годы эта процедура сменилась более эффективными мероприятиями по эвакуации зрителей, но что произойдет, если зажигательная бомба взорвется, разбрызгивая во все стороны пылающую жидкость?

Толпа тут же ринется к выходу, задавив насмерть не одну сотню людей.

Вбежав в палатку, Эдвард Кадески увидел две тысячи шестьсот человек, которые, сидя на своих местах, с нетерпением ожидали начала представления.

Его представления.

Шоу, которое он создал. Много лет Кадески выступал в интермедиях, поднимал и опускал занавес во второразрядных театрах, торговал билетами в пропахших потом провинциальных цирках. Он всю жизнь боролся за то, чтобы создать такое шоу, которое поднимется выше среднего уровня, превзойдет привычную рутину. И однажды он этого добился — в цирке Хасбро и братьев Келли, уничтоженном Эриком Вейром. Потом Кадески проделал это снова с «Сирк фантастик», создав прославленное шоу, которое серьезно повысило престиж его профессии, до недавнего времени игнорируемой даже зрителями телеканалов «Е!» и Эм-ти-ви, не говоря уже о тех, кто любит ходить в театр или в оперу.

Ему вдруг вспомнилась волна обжигающего жара во время того пожара в Огайо. Зола, похожая на хлопья смертоносного серого снега. Чудовищный гул пламени, на глазах пожирающего его творение.

Существовало, правда, одно отличие — три года назад палатка была пуста. Сегодня же тысячи мужчин, женщин и детей могли оказаться в самом очаге сильнейшего пожара.

Его ассистентка, молодая брюнетка Кэтрин Танни, до того как попала к Кадески, сделала неплохую карьеру в системе диснеевских тематических парков. Заметив своего начальника, она сразу подошла к нему. Одно из достоинств Кэтрин состояло в том, что она каким-то образом угадывала его мысли.

— Что случилось? — шепотом спросила Кэтрин.

Кадески рассказал ей о том, что узнал от Линкольна Райма и полиции. Глаза Кэтрин мгновенно обшарили сооружение, выискивая бомбу и ее жертв.

— Что же мы должны делать? — спросила она.

С секунду подумав, Кадески отдал ей точные инструкции, после чего добавил:

— А потом ты уйдешь.

— Но вы-то останетесь? Почему вы...

— Приступай! — отчеканил он, но тут же сжал ее ладонь и уже более мягким тоном сказал: — Встретимся снаружи. Все будет хорошо.

Кадески чувствовал, что Кэтрин хочет обнять его. Но его взгляд предупредил, чтобы она не делала этого. Их было видно почти отовсюду, и Кадески опасался, как бы кто-то из публики не заподозрил, будто что-то не так.

— Двигайся не спеша. Все время улыбайся. Помни, что мы прежде всего актеры.

Кивнув, Кэтрин направилась к осветителю, затем к дирижеру оркестра и передала им инструкции Кадески. После этого она встала возле главного входа.

Поправив галстук и расстегнув пиджак, Кадески посмотрел в сторону оркестра и кивнул. Раздался барабанный бой.

Представление начинается, подумал он.

Пока Кадески, широко улыбаясь, выходил на середину арены, публика постепенно замолкала. Когда он оказался в центре манежа, барабаны умолкли. Мгновение спустя его ярко осветили два луча прожектора. И хотя Кадески велел Кэтрин передать осветителю соответствующее распоряжение, он все же невольно ахнул, когда на него упал яркий свет — ему показалось, будто вспыхнула зажигательная бомба.

Однако улыбка Кадески не погасла, и он быстро овладел собой. Поднеся к губам беспроволочный микрофон, Кадески заговорил.

— Добрый день, леди и джентльмены, добро пожаловать в «Сирк фантастах». — Спокойно, любезно, повелительно. — Сегодня мы покажем вам замечательное представление. Но сначала прошу вашего снисхождения. Не хотелось бы причинять вам неудобства, но надеюсь, результат стоит того. Сейчас мы покажем вам один уникальный номер, но для этого вам придется выйти из палатки. Приношу вам свои извинения... Мы хотели поместить сюда отель «Плаза», но его дирекция нам отказала, опасаясь, что постояльцы будут недовольны.

Пауза для смеха.

— Итак, прошу вас, сохранив свои билеты, выйти в Центральный парк.

Публика перешептывалась, недоумевая, что представляет собой этот странный номер.

— Найдите место неподалеку, — улыбнулся Кадески. — Если перед вами будут здания, находящиеся к югу от Сентрал-парк, то вы прекрасно увидите представление. — До него донесся смех радостно возбужденных людей. Что же все это значит? Может, какие-то бесшабашные смельчаки решили пройтись по проволоке между небоскребами? — А теперь, пожалуйста, выходите по рядам, начиная с самых нижних. Используйте для этого ближайший выход.

Огни прожекторов поднялись вверх. Кадески увидел стоящую возле выхода Кэтрин, с улыбкой приглашающую зрителей выходить на улицу. Ну пожалуйста, подумал он, выходи. Беги!

Поднявшись с мест, зрители громко переговаривались друг с другом — в ослепительных лучах прожекторов Кадески едва мог разглядеть их. Сначала люди осматривались по сторонам, прикидывая, куда лучше идти. Потом взяли детей, подобрали сумочки и мешочки с воздушной кукурузой, проверили наличие билетов.

Улыбаясь, Кадески наблюдал, как зрители устремляются к выходам — туда, где они будут в безопасности. Однако его не покидали тяжелые мысли.

Чикаго, штат Иллинойс, декабрь 1903 года. Во время дневного представления в Театре ирокезов, при исполнении Эдди Фойем знаменитого номера, внезапно загорелся один из прожекторов; огонь быстро распространился с арены в зрительный зал. Находившиеся в помещении две тысячи человек бросились к выходам, при этом так плотно закупорив их, что пожарные не могли пробиться внутрь. Более шестисот человек погибли ужасной смертью.

Хартфорд, штат Коннектикут, июль 1944 года. Еще одно дневное представление. В цирке «Братья Ринглинг, Барнум и Бейли» как раз в тот момент, когда знаменитая семья Уол-ленд начала ходить по проволоке, в юго-восточной части палатки возник небольшой пожар, который, однако, быстро добрался до тента, пропитанного водоотталкивающими веществами: газолином и парафином. За считанные минуты 167 человек сгорели заживо, задохнулись или были задавлены насмерть.

Чикаго, Хартфорд и множество других городов, тысячи ужасных смертей во время пожаров в театрах и цирках. Что же будет теперь? Чем запомнится «Сирк фантастик», чем запомнится его шоу?

Палатка постепенно пустела. Тем не менее внутри находилось еще много людей. А некоторые, похоже, вообще собирались остаться и пропустить представление в парке. Когда большинство зрителей выйдут, придется сообщить оставшимся о том, что происходит на самом деле.

На какое время поставлена бомба? Возможно, не на самое начало представления. Вейр даст опоздавшим шанс добраться до своих мест, чтобы пострадавших было как можно больше. Сейчас 14.10. Может быть, он установил взрыватель на круглую цифру: на 14.15 или 14.30.

И где, интересно, он заложил бомбу?

Сам Кадески не имел представления о том, в каком месте такая бомба нанесет наибольший ущерб.

Посмотрев в сторону главного входа, он увидел там силуэт Кэтрин. Она махала ему рукой, призывая уйти.

Но Кадески остался. Он сделает все, чтобы эвакуировать зрителей, даже если придется выводить их за руку или выталкивать силой. Он будет возвращаться за ними и тогда, когда все вокруг запылает. Он выйдет отсюда последним.

Широко улыбаясь, Кадески покачал головой, поднес к губам микрофон и вновь начал рассказывать публике о том, какое замечательное представление ждет всех снаружи. Внезапно его речь перебила громкая музыка. Он посмотрел на оркестровую эстраду. Все музыканты ушли, как и приказывал Кадески, однако дирижер все еще стоял возле компьютерной консоли, иногда проигрывавшей заранее записанную музыку. Их глаза встретились, и Кадески одобрительно кивнул. Дирижер, старый ветеран цирка, прибавил громкости. Под куполом цирка гремело «Да здравствуют звезды и полосы!»

Пробившись сквозь толпу зрителей, покидающих «Сирк фантастик», Амелия Сакс выбежала на арену, где ревела маршевая музыка, а Эдвард Кадески с микрофоном в руках призывал всех выйти наружу и посмотреть какое-то необыкновенное представление — как поняла Сакс, для того, чтобы избежать паники.

Прекрасная мысль, решила она, вообразив ужасную давку, которая начнется в том случае, если публика беспорядочно устремится к выходу.

Из всех полицейских Сакс явилась сюда первой. Приближающийся вой сирен свидетельствовал о том, что на подходе спасательные службы, но она, не дожидаясь других, немедленно начала осмотр помещения. Куда же Вейр мог поместить зажигательную бомбу? Пожалуй, для нанесения максимального ущерба он должен был оставить ее на трибуне, где-нибудь поближе к выходу.

Устройство — или устройства должны быть объемистыми. В отличие от динамитных шашек или пластиковой взрывчатки зажигательную бомбу изготавливают большой — иначе она не причинит особого ущерба. Ее можно спрятать в картонной коробке или же в бочке для нефтепродуктов. Вот стоит пластмассовый мусорный ящик, довольно большой; такой, пожалуй, вместит около пятидесяти галлонов[18] зажигательной смеси. Находится он как раз возле главного входа, и сейчас мимо него медленно проходят десятки людей.

Таких темно-зеленых контейнеров в палатке штук двадцать или двадцать пять, и все они представляют собой идеальное место для размещения бомб.

Подбежав к ближайшему ящику, Сакс остановилась. Эксперты уже дали заключение, согласно которому Вейр собирался использовать часовой механизм, так что от простого механического воздействия бомба не должна сработать. Достав из заднего кармана небольшой фонарик, Сакс осветила им дурно пахнущее содержимое ящика. Он уже был почти до половины заполнен газетами, обертками от воздушной кукурузы и пустыми чашками; дно не просматривалось. Сакс слегка подвинула ящик; судя по весу, он не мог вмещать даже одного галлона газолина.

Она снова осмотрелась. В помещении все еще находились сотни людей, медленно двигавшихся к выходу.

И десятки других мусорных ящиков, которые предстояло проверить. Сакс направилась к следующему.

Внезапно она остановилась. Под главной трибуной, немного правее южного выхода, находился какой-то предмет площадью около четырех квадратных футов, прикрытый черным брезентом. Сакс сразу вспомнила о том, как Вейр использовал кусок ткани для того, чтобы спрятаться. То, что находилось под тканью, было почти незаметно, но этот предмет мог вместить сотни галлонов бензина.

Большая толпа была от него всего в шести метрах.

Снаружи вой сирен усилился, а затем постепенно стих — очевидно, машины одна за другой остановились возле палатки. В помещение начали входить пожарники и полицейские. Сакс показала свой значок тому, кто оказался к ней ближе всех.

— Взрывотехники еще не приехали?

— Должны быть через пять-шесть минут.

Кивнув, она велела полицейским тщательно осмотреть мусорные ящики, после чего направилась к покрытой брезентом коробке.

Тут все и произошло.

Нет, бомба не взорвалась. Возникла паника, распространившаяся быстрее пожара.

Сакс не знала, что ее вызвало — возможно, кого-то встревожили стоящие снаружи машины аварийных служб и пробирающиеся в помещение пожарники. Затем Сакс услышала, как возле главного входа раздались хлопки; она сразу узнала звук — это хлопал на ветру плакат с Арлекином из комедии дель арте.

Однако зрители приняли это за выстрелы и сразу же повернули назад в поисках другого выхода. Внезапно послышался глухой шум, все ахнули от испуга.

А потом накатился настоящий мощный вал.

Закричав, зрители бросились к дверям. Крики нарастали, до Сакс доносились возгласы о пожаре, бомбах, террористах.

— Не толкайтесь! — воскликнула она, но никто не слышал ее. Натиск толпы было невозможно остановить. Сотни человек стали одним целым. Кое-кто пытался сопротивляться, но под нажимом сзади они снова сливались с толпой, которая превратилась в многоликого зверя, отчаянно рвавшегося к выходу.

Сакс с усилием вырвала руку, зажатую между двумя подростками, чьи лицах отражали страх. Чуть подавшись вперед, она увидела на полу что-то раздавленное. Вскрикнув от ужаса, Сакс решила, что это ребенок, но нет — это были остатки лопнувших воздушных шариков. Под ногами толпы превращались в труху обрывки зеленой ткани, бутылочки с детским питанием, хлопья воздушной кукурузы, маска Арлекина... Если бы сейчас кто-нибудь упал, он умер бы за считанные секунды. Сама Сакс, едва держась на ногах, опасалась свалиться на пол.

И тут ее ноги вдруг оторвались от пола, зажатые между мужчиной, держащим на плечах плачущего мальчика, и потерявшей сознание женщиной. Вопли стали громче, паника нарастала. Было нестерпимо жарко, дышать становилось все труднее. Грудь сжало так, что казалось, будто сердце вот-вот остановится. Клаустрофобия — то, чего боялась Амелия, охватила ее. Со всех сторон Сакс сжимали влажные тела, уже не вполне человеческие. Они сдавливали ее все сильнее, не позволяя дышать.

«Пожалуйста, не надо! Ну пожалуйста, дайте мне высвободить руку. Дайте сделать хоть один вдох».

Сакс казалось, что она видит кровь и чью-то разодранную плоть.

Возможно, это были ее собственные кровь и плоть.

От страха, боли и удушья сознание Амелии Сакс помутилось.

"Нет! Не падай им под ноги. Не падай!

Ну пожалуйста!"

Но она уже совсем не могла дышать. Воздух не поступал в ее легкие. В нескольких сантиметрах от своего лица она увидела чье-то колено, которое в следующую секунду вдавилось ей в щеку. Амелия чувствовала запах грязных джинсов, видела стоптанный ботинок.

Только бы не упасть!

Но тут она поняла, что, вероятно, уже упала.

Глава 31

Иллюзия, почтеннейшая публика, старается идти в ногу с техническим прогрессом.

Часовые механизмы, магниты, порох включались в представления сразу, как только становились общедоступными — иногда даже еще раньше. Великий иллюзионист Роберт-Удэн использовал в своих фокусах электрический свет еще до того, как Томас Эдисон довел до совершенства свою лампу накаливания.

Вскоре после изобретения огнестрельного оружия иллюзионисты начали использовать его в своих фокусах. Самым популярным и душераздирающим был номер, в котором ассистент стрелял из ружья в исполнителя, а тот ловил пулю руками или зубами.

В Европе этот весьма распространенный трюк исполняли в различных вариациях: когда ружей было несколько, в исполнителя стреляли добровольцы из публики.

Сейчас мы попробуем воссоздать номер Уильяма Элсуорта Робинсона — когда-то всемирно известного иллюзиониста, выдававшего себя за китайца и выступавшего под сценическим псевдонимом Чун Лин Су. Именно этот трюк с пулями и вознес его на вершину славы.

Существует много методов, позволяющих обмануть публику, заставить ее поверить в подлинность трюка. Наиболее смелые исполнители используют настоящие ружье и пулю: лишь после проверки кого-то из зрителей они заменяют настоящий патрон холостым. В XIX веке иллюзионисты-индейцы использовали настоящие ружья, а пули делали из сушеного ила, окрашивая их серебристой краской. Элсуорт предпочитал заранее подготовленные ружья, заряжающиеся с дула. Это были двустволки, и в одном из стволов действительно находилась настоящая пуля. Однако использовали не ее, а холостой патрон в потайном стволе, что производило большой шум.

О, почтеннейшая публика, кажется, я вижу на ваших лицах недоумение? Вы не понимаете, с чего это я вдруг проболтался, как сказали бы иллюзионисты. Я ведь рассказал вам, как сделан трюк Робинсона, то есть раскрыл метод.

Так можно ли ожидать чего-то интересного от нынешнего представления? Где же тут тайна?

Так вот, 23 марта 1918 года, в самый разгар представления, один из ассистентов Робинсона нацелил на исполнителя два мушкета и выстрелил. Иллюзионист схватился за грудь и упал на сцену. Вскоре после этого он умер. Оказалось, что в одном из ружей порох по ошибке засыпали в настоящий ствол, в результате чего ассистент выстрелил, поразив пулей незадачливого иллюзиониста.