Райм и Сакс - Голубое Нигде

Так делай же...

Бишоп взглянул на распечатку жуткой фотографии Лары Гибсон.

...что-нибудь.

Детектив подошел вплотную к фотографии, внимательно рассмотрел ее.

— Смотри, — обратился он к Шелтону.

Пухлый мрачный коп присоединился к нему.

— Что такое?

— Что ты видишь?

Шелтон пожал плечами.

— Не знаю. А ты что?

— Я вижу улики, — ответил Бишоп. — Другие вещи на фотографии — на полу, на стенах... Они могут рассказать, где Фейт убил ее, спорим?

Джилет подошел поближе и взглянул на ужасную картину.

На распечатке бедная девушка оказалась на переднем плане. Бишоп указывал на то, что еще открыл снимок: пол, покрытый зеленоватой плиткой. Там же находился квадратный оцинкованный металлический провод, идущий от бежевого кондиционера или батареи. Стена представляла собой бетонную плиту. Возможно, котельная в подвале, где имелась кое-какая мебель. Еще виднелась часть двери и рядом нечто, похожее на мусорный бак, наполненный до краев.

Бишоп сказал:

— Мы отошлем фотографию в ФБР. Пусть взглянут специалисты.

Шелтон покачал головой:

— Не знаю, Фрэнк. Думаю, он слишком умен, чтобы рубить сук, на котором сидит. Слишком рискованно. — Он кивнул на снимок: — Он привез ее куда-то в другое место и убил. Здесь он не живет.

Но тут возразила Нолан:

— Не согласна. Вы правы, он умен, но видит все в другом свете.

— То есть как?

Джилет, казалось, сразу понял.

— Фейт не думает о реальном мире. Он пытается скрыть все компьютерные улики, но не обращает внимания на физические доказательства.

Бишоп кивнул на фотографию.

— Подвал выглядит довольно новым и батарея тоже. Или кондиционер. В ФБР могут выяснить, есть ли определенная строительная компания, использующая в работе именно такие марки или материалы. Мы сузим зону поиска.

Шелтон пожал плечами:

— Слегка притянуто за уши. Но почему бы не попробовать?

Бишоп позвонил другу из бюро. Рассказал о фотографии и их предположении. Они поспорили пару минут, и детектив положил трубку.

— Он собирается загрузить картинку из сети самостоятельно и послать ее в лабораторию, — сообщил Бишоп.

Потом он взглянул на ближайший стол и заметил большой конверт, адресованный ему. По штемпелю выходило, что его отправило центральное полицейское отделение подростковой преступности штата Калифорния. Наверное, пакет принесли, когда он находился в мотеле «Бэй вью». Детектив открыл конверт и просмотрел содержимое. Судебное досье на Джилета, которое он запросил после побега хакера прошлым вечером. Бишоп уронил пакет на стол, посмотрел на пыльные настенные часы. Десять тридцать.

— Думаю, нам всем следует отдохнуть, — предложил Бишоп.

Шелтон не вспоминал о жене, но напарник чувствовал, как он хочет вернуться домой, к ней. Пухлый детектив вышел, кивнув партнеру.

— Увидимся утром, Фрэнк, — улыбнулась Нолан. Джилет не удостоился ни кивка, ни прощального жеста.

Бишоп повернулся к Джилету:

— Мне бы не хотелось провести тут еще одну ночь. Я еду домой. И ты со мной.

Патриция Нолан, услышав слова детектива, мигом рванулась к хакеру. И небрежно заметила:

— У меня в отеле достаточно места. Компания платит за номер люкс. Если хочешь ко мне в гости, добро пожаловать. Там потрясающий мини-бар.

Но детектив усмехнулся и проговорил:

— С этим делом я и так на огромной скорости несусь к увольнению. Думаю, будет лучше, если он поедет со мной. Заключенный на поруках, понимаешь.

Нолан хорошо восприняла поражение — Бишоп решил, что она уже почти оставила попытки сделать из Джилета своего поклонника. Женщина взяла сумочку, стопку дискет, ноутбук и вышла.

Когда Бишоп и Джилет направились к выходу, хакер спросил:

— Не возражаешь, если мы остановимся по пути?

— Остановимся?

— Я хочу кое-что купить, — объяснил Джилет. — И кстати, не одолжишь мне несколько долларов?

Глава 00011100/двадцать восемь

— Вот и приехали, — объявил Бишоп.

Они остановились возле дома, маленького, но окруженного великолепным садом, наверное, в пол-акра величиной — громадный участок для Кремниевой долины.

Джилет спросил, как называется город. Бишоп ответил, что Маунтин-вью[19]. Потом добавил:

— Конечно, горами тут и не пахнет. Единственное, что мы видим, — дом моего соседа, Доджа, а в ясный день — тот большой ангар на Моффет-Филд.

Он показал на север, в сторону автомобильных огней, бегущих по шоссе №101.

Они пошли по изгибающейся дорожке, сильно потрескавшейся и выгнутой. Бишоп сказал:

— Смотри под ноги. Я никак не соберусь ее подправить. А виновата во всем авария в Сан-Андреас. Он всего в трех милях, вот там. Вытри ноги, пожалуйста.

Он открыл дверь и пригласил хакера внутрь.

Жена Фрэнка Бишопа, Дженни, оказалась хрупкой женщиной лет тридцати пяти. Ее приплюснутое лицо нельзя было назвать красивым, только в общих чертах привлекательным. Если Бишоп — с налакированными волосами, бачками и белыми рубашками с коротким рукавом — напоминал путешественника во времени из пятидесятых, его жена ничем не отличалась от современных домохозяек. Длинные волосы во французской косичке, джинсы, рабочая рубашка. Приятная и спортивная, хотя Джилету, вышедшему из тюрьмы и окруженному загорелыми калифорнийцами, она показалась очень бледной.

Дженни не выразила никакого неудовольствия — или даже удивления — оттого, что муж привел домой на ночь преступника, и Джилет решил, что ее предупредили о госте заранее, по телефону.

— Ели? — спросила она.

— Нет, — ответил Бишоп.

Но Джилет протянул бумажный пакет, где лежало то, ради чего они останавливались по дороге из ОРКП.

— Мне хватит этого.

Дженни не смущаясь взяла у него пакет, заглянула внутрь. Засмеялась:

— Вы же не собираетесь ужинать тартинками. Вам нужна настоящая еда.

— Нет, правда...

С улыбкой на лице и сожалением в душе Джилет проследил, как выпечка исчезает в кухне.

Так близко и все же так далеко...

Бишоп развязал шнурки, стащил ботинки и надел шлепанцы. Хакер тоже снял ботинки и в носках прошел в холл.

Комната напомнила Джилету о доме его родителей. Белый нуждающийся в замене ковер от стенки до стенки. Мебель от Дж. С. Пенни или Сеарса. Дорогой телевизор и дешевая стереосистема. Щербатый кухонный стол, сегодня вечером разложенный, как письменный, — кажется, у них день оплаты счетов. Дюжина конвертов аккуратно сложена для последующей отправки. «Пасифик белл», «Мервинс», «Мастер-Кард», «Виза».

Джилет присмотрелся к нескольким фотографиям на камине. Там их стояло около четырех-пяти десятков. Еще больше на стенах, столах и книжных полках. Свадебная фотография показывала молодого Бишопа, такого же, как и сейчас, не исключая налакированные волосы и бачки (хотя белая рубашка под смокингом твердо держалась на месте).

Бишоп заметил, что Джилет заинтересовался фотографиями.

— Дженни называет нас — Мир Фотографий. У нас больше снимков, чем во всех домах района, вместе взятых. — Он кивнул в сторону заднего двора. — Еще есть в спальне и даже в ванной. А сейчас ты смотришь на моих отца с матерью.

— Он был копом? Стой, ты не возражаешь, если я буду называть тебя копом?

— Ты не возражаешь, когда тебя называют хакером?

Джилет пожал плечами:

— Нет. Мне подходит.

— То же самое для меня коп. Нет, отцу принадлежала издательская компания в Окленде. «Бишоп и сыновья». Только про сыновей не совсем точно, потому что вместе с большинством моих братьев ею управляют еще две сестры.

— Две сестры? — переспросил Джилет, подняв бровь. — Большинством братьев?

Бишоп рассмеялся.

— Я восьмой из девяти детей. Пять мальчиков и четыре девочки.

— Большая семья.

— А еще у меня двадцать девять племянников и племянниц, — гордо поделился детектив.

Джилет взглянул на фотографию подтянутого мужчины а такой же непослушной рубашке, как у Бишопа, стоящего перед одноэтажным зданием, на фасаде которого красовалась надпись: «Бишоп и сыновья, набор и полиграфия».

— Ты не захотел заниматься бизнесом?

— Мне нравится идея оставить компанию в руках семьи. — Он взял фотографию и принялся ее рассматривать. — По-моему, семья — самое главное в жизни человека. Но знаешь, я ничего не смыслю в полиграфии. Скучно, понимаешь. Работа копа, она... как бы так сказать? Она бесконечна. Всегда случается что-то новое, каждый день. Как только ты думаешь, что постиг мышление преступника, тут же показывается совершенно другая перспектива.

Послышался шорох. Они повернулись.

— Смотрите, кто к нам пришел, — улыбнулся Бишоп.

Мальчик лет восьми заглядывал в зал из коридора.

— Заходи, молодой человек.

Мальчик с крошечными динозаврами на пижаме вошел в гостиную, глядя на Джилета.

— Поздоровайся с мистером Джилетом, сынок. Это Брэндон.

— Здравствуйте.

— Привет, Брэндон, — отозвался Джилет. — Ты поздно ложишься.

— Мне нравится желать папе спокойной ночи. И если он приходит домой не за полночь, мама разрешает мне его дожидаться.

— Мистер Джилет пишет программы для компьютеров.

— Вы пишете скрипты? — с энтузиазмом воскликнул малыш.

— Да, — засмеялся Джилет, подивившись, как легко с языка мальчика сорвался термин программистов.

Брэндон продолжил:

— Мы пишем скрипты в компьютерной лаборатории в школе. На прошлой неделе заставили мячик прыгать по всему экрану.

— Наверное, выглядело забавно, — согласился Джилет, отмечая круглые, горящие глаза мальчика.

Он больше походил на мать.

— Нет, — возразил Брэндон. — Жутко скучно. Нам пришлось использовать «Бейсик». Я собираюсь выучить «ООП».

Объектно-ориентированное программирование — последняя тенденция, использующая сложный язык «C++».

Мальчик пожал плечами.

— Потом «Ява» и «HTML» для сети. Вот их просто обязан знать каждый.

— Значит, ты хочешь заниматься компьютерами, когда вырастешь?

— Нет, я собираюсь играть в бейсбол. Просто хочу знать «ООП», потому что сейчас все происходит именно там.

Перед ним стоял ученик младшей школы, который уже устал от «Бейсика» и положил глаз на последние разработки в области программирования.

— Почему бы тебе не показать мистеру Джилету свой компьютер?

— Вы играете в «Расхитительницу гробниц»? — спросил мальчик. — Или в «Червяка Джима»?

— Я нечасто играю в игры.

— Я вам покажу. Пойдемте.

Джилет последовал за мальчиком в комнату, набитую книгами, игрушками, спортивными принадлежностями, одеждой. Романы про Гарри Поттера стояли на столике рядом с приставкой «Гейм-Бой», двумя дисками «Н-Синк» и дюжиной дискет. «Ну вот оно, отражение нашей эры», — подумал Джилет.

Посредине комнаты стояли «IBM» и десяток руководств по софтверу. Брэндон сел, с быстротой молнии включил машину и загрузил игру. Джилет вспомнил, что в его детстве произведением искусства в компьютерных технологиях считался «Трэш-80», который он взял, когда отец предложил выбрать себе подарок в «Радиорубке». Крошечный компьютер будоражил его воображение, но, конечно, по сравнению с этой дешевой, домашней машиной, стоящей перед ним, был недоделанной игрушкой. Тогда — всего несколько лет назад — только горстка людей во всем мире владела настоящими компьютерами, а Брэндон Бишоп сейчас спокойно управлялся с машиной похожей мощности, заставлял красивую женщину с пистолетом в руке бегать по зеленой долине.

— Хотите поиграть?

Но предложение напомнило Джилету о жуткой игре «Доступ» и цифровой фотографии убитой девушки от Фейта (ее имя, Лара, такое же, как и у главной героини игры Брэндона). Он на данный момент не собирался иметь ничего общего с насилием, даже двухмерным.

— Может, позже.

Уайетт несколько минут наблюдал, как горящий взгляд мальчика пляшет по экрану. Потом из-за двери показался детектив.

— Гаси свет, сынок.

— Пап, смотри, на каком я уровне! Еще пять минут!

— Нет. Время ложиться спать.

— Но, пап...

Бишоп удостоверился, что мальчик почистил зубы и сложил в рюкзак тетрадки с домашним заданием. Поцеловал сына, пожелал ему спокойной ночи, отключил компьютер и погасил свет, оставив ночник — космический корабль из «Звездных войн» — единственный источник освещения в комнате. Потом обратился к Джилету:

— Пошли. Я покажу тебе кое-что.

— Что?

— Пошли.

Бишоп провел Джилета через кухню, где Дженни готовила сандвичи, и через заднюю дверь.

Хакер резко остановился на крыльце, открывшаяся картина поразила его до глубины души. Он засмеялся.

— Да, я фермер, — объявил Бишоп.

Ряды фруктовых деревьев — возможно, около пятидесяти — заполняли двор.

— Мы переехали восемнадцать лет назад — как раз когда в Кремниевой долине только начинался рассвет. Я занял достаточно денег, чтобы купить два участка. Здесь оставалось кое-что от естественного ландшафта. Абрикосы и вишня.

— И что вы с ними делаете, продаете?

— Большей частью отдаем. На Рождество, если ты знаком с Бишопами, обязательно получишь варенье или сушеные фрукты. Люди, которые нам нравятся, получают вишню в коньяке.

Джилет осмотрел поливальную машину и горшки для окуривания сада.

— Ты серьезно им занимаешься, — сделал вывод хакер.

— Он не дает мне сойти с ума. Я возвращаюсь с работы домой, и мы с Дженни приходим сюда и ухаживаем за садом. Это каким-то образом перекрывает всю грязь, с которой я имею дело в течение дня.

Они прошлись между рядами деревьев. Сзади размещались пластиковые трубы и насосы, оросительная система детектива. Джилет кивнул на них.

— Знаешь, ты бы мог сделать компьютер, работающий на воде.

— Я мог бы? О, ты имеешь в виду водопад, запускающий турбины для получения электричества.

— Нет. Я имею в виду вместо тока, бегущего по проводам, ты мог бы использовать воду, текущую по трубам, с клапанами, чтобы перекрывать поток. Знаешь, именно так ведь и работают компьютеры. Перекрывают или освобождают поток.

— Правда? — спросил Бишоп.

Казалось, он искренне заинтересовался.

— Компьютерные процессоры — всего лишь маленькие переключатели, пропускающие или задерживающие электричество. Все картинки, появляющиеся на экранах, вся музыка, фильмы, редакторы, таблицы, браузеры, поисковые системы, Интернет, математические вычисления, вирусы... все, что выполняет компьютер, можно свести к этому. Здесь нет магии. Просто переключатели.

Коп кивнул, потом окинул Джилета всезнающим взглядом.

— Только сам ты так не думаешь, правда?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты считаешь, что компьютеры — чистая магия. Через мгновение Джилет засмеялся.

— Да. Я так считаю.

Они оставались на крыльце несколько минут, разглядывали блестящие ветки деревьев. Потом Дженни Бишоп позвала их ужинать. Мужчины пошли на кухню.

Дженни сказала:

— Я иду спать. Завтра трудный день. Приятно было с вами познакомиться, Уайетт.

Она твердо пожала ему руку.

— Спасибо, что приютили меня. Большое спасибо.

Она обратилась к мужу:

— Мне назначили на одиннадцать, на завтра.

— Хочешь, я поеду с тобой? Я могу. Боб подменит меня на пару часов.

— Нет. У тебя полно дел. Все будет хорошо. Если доктор Уилистон обнаружит что-нибудь не то, я позвоню тебе из больницы. Но ничего не случится.

— Я возьму с собой мобильный.

Она направилась к двери, но затем повернулась с серьезным видом.

— О, все-таки завтра ты можешь кое-что сделать.

— Что, любимая? — спросил, встревожившись, детектив.

— "Гувер".

Она кивнула на пылесос в углу, передняя его панель лежала сбоку, пыльный шланг свисал рядом. Еще несколько деталей разложены на газете.

— Отнеси его.

— Я посмотрю, — пообещал Бишоп. — Просто мусор попал в мотор или еще что-нибудь.

Она возразила:

— У тебя был месяц. Теперь пришло время специалистов.

Бишоп повернулся к Джилету.

— Ты умеешь обращаться с пылесосами?

— Нет. Извини.

Детектив посмотрел на Дженни.

— Я займусь им завтра. Или послезавтра. Понимающая улыбка.

— Адрес мастерской на желтом листке, вон там. Видишь?

Бишоп поцеловал жену.

— Доброй ночи, любимая.

Дженни исчезла в полутемном коридоре.

Коп встал и подошел к холодильнику.

— Думаю, я не заработаю еще больше неприятностей, чем у меня уже есть, если предложу арестанту пиво.

Джилет покачал головой.

— Спасибо, но я не пью.

— Нет?

— Так со всеми хакерами. Мы никогда не пьем ничего, что действует как снотворное. Зайди когда-нибудь на любой форум хакеров. Половина сообщений о том, как обмануть коммутатор «Пасифик белл» или взломать компьютеры Белого дома, вторая половина — о содержании кофеина в последних новинках среди безалкогольных напитков.

Бишоп налил себе пива. Взглянул на руку Джилета, татуировку чайки и пальмы.

— Довольно уродливо, скажу честно. Особенно птица. Почему ты ее сделал?

— Я учился в колледже в Беркли. Занимался хакингом около тридцати шести часов без остановки и потом пошел на вечеринку.

— И что? Сделал татуировку на спор?

— Нет. Заснул без нее, а проснулся с ней. Так и не узнал, кто надо мной подшутил.

— С ней ты похож на бывшего моряка.

Хакер огляделся — чтобы удостовериться, что Дженни нет рядом, и подошел к шкафчику, куда она убрала тартинки. Открыл пакет, взял четыре печенья, предложил одно Бишопу.

— Нет, спасибо.

— Ростбиф я тоже съем, — кивнул Джилет на сандвичи, приготовленные Дженни. — Просто я мечтал о печенье в тюрьме. Самая лучшая еда для хакера — полно сахара, можно покупать от случая к случаю, и они не портятся.

Он проглотил сразу два.

— Возможно, в них даже есть витамины. Не знаю. Они составляли мое основное меню, когда я занимался хакингом. Воздушные тартинки, пицца, «Маунтин-вью» и «Джолткола».

Через мгновение Джилет спросил шепотом:

— Твоя жена в порядке? Она упомянула о встрече с доктором...

Хакер заметил, как слегка задрожала рука детектива, когда он поднимал бокал с пивом.

— Ничего серьезного. Пара тестов.

Потом, будто чтобы сменить тему разговора, он сказал:

— Пойду проведаю Брэндона.

Когда детектив вернулся через несколько минут, Джилет держал пустой пакет из-под тартинок.

— Тебе не осталось.

— Ничего страшного, — засмеялся Бишоп и снова сел.

— Как сын?

— Спит. Вы с женой хотели детей?

— Нет, вначале не хотели... то есть, надо сказать, я не хотел. К тому времени, как захотел, все уже кончилось. Мы развелись.

— Значит, ты хочешь детей?

— Ода.

Он пожал плечами, смахнул крошки от печенья в руку и высыпал на салфетку.

— У моего брата двое. Мальчик и девочка. Мы неплохо веселимся вместе.

— У брата? — переспросил Бишоп.

— Рикки, — пояснил Джилет. — Он живет в Монтане. Смотритель парка, хочешь — верь, хочешь — не верь. У них с Каролиной — его женой — огромный дом. Что-то вроде бревенчатой хижины, только очень большой. — Он кивнул на задний двор Бишопа. — Тебе бы понравились их овощные грядки. Каролина — прекрасный садовник.

Бишоп уставился на крышку стола.

— Я читал твое досье.

— Мое досье? — переспросил Джилет.

— Из отдела подростковой преступности. Ты забыл его уничтожить.

Хакер медленно свернул и развернул салфетку. — Мне казалось, оно запечатано.

— Только от публики. Не от полиции.

— Зачем? — холодно спросил Джилет.

— Потому что ты сбежал из ОРКП. Я заказал копию, когда узнал, что ты исчез. Подумал, там будет информация, которая поможет тебя найти.

Детектив продолжил монотонным голосом:

— К нему прилагался отчет социального работника. О твоей семье. Или отсутствии оной... Скажи мне — почему ты всем врешь?

Джилет долгое время ничего не отвечал.

«Почему ты врешь?» — подумал он.

Врешь, потому что можешь.

Врешь, потому что в Голубом Нигде можно придумать все что угодно и никто не узнает, что ты говоришь неправду. Можно залезть на любой чат и рассказать миру, что ты живешь в роскошном доме в Санивейл, или Менло-парке, или Уолнат-Крик. И твой отец — юрист, врач или пилот, а мама — дизайнер или управляет цветочным магазином, а брат Рик — чемпион штата но легкой атлетике. И можно продолжать бесконечно, поведать миру, что вы с отцом соорудили компьютер из конструктора за шесть ночей, когда он пришел с работы домой, и именно тогда ты подсел на машины.

Какой он славный парень...

Можно сказать, что, даже несмотря на трагическую смерть матери от сердечного приступа, ты все еще в отличных отношениях с отцом. Он путешествует по миру, работая нефтяником, но всегда возвращается домой на выходные, проведать тебя и брата. А когда отец в городе, ты каждое воскресенье заходишь в гости на обед к нему и его новой жене, очень приятной женщине. Вы иногда вместе отправляетесь в его берлогу и пишете скрипты или играете в многопользовательские игры.

И представляете? Мир верит вам. Потому что в Голубом Нигде единственное, по чему люди в состоянии судить, — это байты, которые ты выбиваешь немеющими пальцами.

Мир никогда не узнает, что ты просто лжешь.

Мир никогда не узнает, что ты единственный ребенок разведенной матери, работающей три или четыре ночи подряд и гуляющей с «друзьями» — всегда мужчинами — в остальное время. И убил ее не сердечный приступ, а печень и темперамент, сдавшие почти одновременно, когда тебе исполнилось восемнадцать.

Мир никогда не узнает, что твой отец, мужчина без определенного рода деятельности, совершил единственный поступок, в чем, вероятно, и состояло его предназначение, — бросил вас с матерью, когда ты пошел в третий класс.

И домом тебе служил ряд сменяющих друг друга бунгало и трейлеров в беднейших районах Кремниевой долины, а единственным твоим сокровищем был дешевый компьютер, и вовремя оплачивался только один-единственный счет — за телефон, потому что ты сам его погашал на деньги, полученные за разное почты. Только чтобы оставаться на связи с тем, что не давало сойти с ума от одиночества и боли: Голубым Нигде.

Ладно, Бишоп, ты меня поймал. Ни отца, ни братьев. Эгоистка и наркоманка мать. И я — Уайетт Эдвард Джилет, один в комнате со своими друзьями — «Трэш-80», «Эппл», «Кайпро», «PC», «Тошиба», «Сан-спарк стейшн»...

Наконец он поднял голову и сделал то, чего не делал никогда — даже наедине с женой: рассказал всю свою историю другому человеческому существу. Фрэнк Бишоп не двигался, только всматривался в мрачное, изможденное лицо Джилета. Когда хакер закончил, Бишоп заметил:

— Ты тренировался в социальном инжиниринге все детство.

— Да.

— Мне было восемь, когда он ушел, — продолжил Джилет, сжимая банку с колой, мозолистые пальцы отбивали дробь по холодному металлу, будто нажимая клавиши. М-н-е б-ы-л-о в-о-с-е-м-ь...

— Мой отец служил в воздушных войсках. Его распределили в Трэвис, и, уволившись, он там и остался. То есть время от времени стал там останавливаться. Большей частью он пропадал с друзьями по службе или... можешь догадаться где, когда не приходил домой по ночам. В день, когда отец бросил нас, мы в первый раз поговорили серьезно. Мать где-то гуляла, он зашел в мою комнату и сказал, что ему надо пройтись по магазинам и почему бы мне не присоединиться. Я очень удивился, потому что мы никогданичего не делали вместе.

Джилет глубоко вздохнул, попытался успокоиться. Пальцы яростно и бесшумно стучали по банке.

М-ы-с-л-и... м-ы-с-л-и...

— Мы жили в Барлингейме, рядом с аэропортом, сели с отцом в машину и поехали в торговый центр. Он купил пару вещей в аптеке, потом повел меня обедать рядом с железнодорожной станцией. Принесли еду, но я слишком нервничал, чтобы есть. Он даже не заметил. Внезапно отец отложил вилку, посмотрел на меня и рассказал, как он несчастлив с моей матерью и как ему необходимо уйти. Я помню точные слова. Он сказал, что все его мысли перепутались и ему придется уехать, чтобы продолжить свой личностный рост.

М-ы-с-л-и...

Бишоп покачал головой.

— Он говорил с тобой как с приятелем в баре. Не как с маленьким мальчиком, не с сыном. Плохо.

— Он жаловался, что решение уйти далось ему непросто, но так будет лучше всего. Потом спросил, рад ли я за него.

— Он таки спросил?

Джилет кивнул.

— Я не помню, что ответил. Потом мы ушли из ресторана, прогулялись по улице. Он, наверное, заметил, что я огорчен, увидел тот магазин и предложил: «Слушай, сынок, давай зайдем и купим все, что захочешь».

— Утешительный приз.

Джилет засмеялся и кивнул:

— Кажется, действительно так. Магазином оказалась «Радиорубка». Я просто вошел и стал там, оглядываясь. Я ничего не видел, так было больно и обидно, я пытался не заплакать. И показал на первую попавшуюся вещь. «Трэш-80».

— Что?

— Один из первых персональных компьютеров.

В-с-е ч-т-о з-а-х-о-ч-е-ш-ь...

— Я принес его домой и начал играть той же ночью. Потом услышал, как пришла домой мать, они с отцом устроили грандиозный скандал, и он ушел, вот и все.

Г-о-л-у-б-о-е н-и-г...

Джилет слегка улыбнулся, пальцы продолжали печатать.

— Помнишь мою статью? «Голубое Нигде»?

— Да, — ответил Бишоп. — Киберпространство.

— И еще кое-что, — медленно добавил Джилет.

Н-И-Г-Д-Е...

— Что?

— Мой отец служил в воздушных силах, как я уже сказал. И когда я был совсем маленьким, он приводил домой своих армейских товарищей, они напивались и орали военную песню: «То дикое голубое». Ну и после его ухода у меня в голове все крутилась эта песня, снова и снова, только я сменил «то» на «нигде», «Дикое Голубое Нигде», потому что он исчез. Канул в никуда. — Джилет тяжело сглотнул. Поднял голову. — Глупо, правда?

Но Фрэнк Бишоп, казалось, вовсе не видел тут ничего глупого. С искренним сочувствием он спросил:

— И ты больше не видел его? И не знаешь, что с ним случилось?

— Нет. Не имею ни малейшего представления, — засмеялся Джилет. — Время от времени мне кажется, что надо бы поискать его.

— В сети ты сможешь найти кого угодно.

Джилет кивнул.

— Но не думаю, что возьмусь.

Пальцы яростно мельтешат. Кончики настолько онемели от мозолей, что он не чувствует прохлады от банки, по которой барабанит.

И м-ы у-х-о-д-и-м в...

— Все даже обернулось к лучшему. Я изучил «Бейсик», язык программирования, когда мне исполнилось девять или десять, и часами сидел за написанием программ. Самые первые заставляли компьютер разговаривать со мной. Я набирал: «Привет», и машина отвечала: «Привет, Уайетт. Как дела?». Я писал: «Хорошо», и она спрашивала: «Что вы сегодня делали в школе?». Я пытался придумать для компьютера такие фразы, какие бы подходили настоящему отцу.

В-с-е ч-т-о з-а-х-о-ч-е-ш-ь...

— Все электронные письма предположительно от моего отца к судье и факсы от брата с приглашениями пожить с ним в Монтане, отчеты психологов о моей замечательной семье, о лучшем в мире отце? Я сам их написал.

— Извини, — проговорил Бишоп.

Джилет пожал плечами.

— Эй, я же выжил. Ничего не случилось.

— Может, и случилось, — мягко возразил Бишоп.

Они сидели молча несколько минут. Потом детектив встал и принялся мыть тарелки. Джилет присоединился к нему, началась ничего не значащая беседа — о саде Бишопа, о жизни в Сан-Хо. Когда закончили вытирать посуду, Бишоп допил пиво и смущенно посмотрел на хакера:

— Почему бы тебе не позвонить ей?

— Позвонить? Кому?

— Жене.

— Слишком поздно, — запротестовал Джилет.

— Так разбуди ее. Она не станет ругаться. В любом случае, мне кажется, вам двоим уже нечего терять.

Бишоп подтолкнул телефон к хакеру.

— Что я скажу?

Он неуверенно поднял трубку.

— Придумаешь.

— Но я...

Коп спросил:

— Ты знаешь номер?

Джилет набрал по памяти — быстро, боясь передумать.

Что, если ответит ее брат? Или мать? Или...

— Алло.

У него перехватило горло.

— Алло? — повторила Элана.

— Это я.

Пауза, она явно смотрела на часы. Никаких замечаний о позднем часе, однако, не последовало.

Почему Элана ничего не говорит?

Почему молчит он?

—Просто захотелось позвонить. Ты нашла модем? Я оставил его в почтовом ящике.

Она пару минут молчала. Потом сказала:

— Я в постели.

Мгновенная мысль: однав постели? Или рядом с ней Эд?

В родительскомдоме? Но Джилет отбросил ревность и мягко спросил:

— Я разбудил тебя?

— Что тебе нужно, Уайетт?

Он взглянул на Бишопа, но коп только смотрел на него, подняв бровь, в нетерпении.

— Я...

Элана перебила его:

— Я собираюсь спать.

— Можно мне позвонить завтра?

— Лучше тебе не звонить мне домой. Кристиан видел тебя прошлой ночью, и ему это вовсе не понравилось.

Ее двадцатидвухлетний брат, студент с экономического факультета — отличник с темпераментом греческого рыбака, на самом деле на суде пригрозил Джилету расправой.

— Тогда позвони мне сама, когда останешься одна. Я буду по тому номеру, который оставил тебе вчера.

Молчание.

— Ты нашла его? — спросил он. — Номер?

— Нашла, — затем: — Спокойной ночи.

— Не забудь позвонить адвокату насчет...

Трубка ответила короткими гудками, и Джилет отключился.

— Не слишком хорошо у меня получилось.

— По крайней мере она не бросила трубку сразу же. Уже что-то.

Бишоп кинул пустую пивную бутылку в мусорное ведро.

— Ненавижу работать допоздна — не могу поужинать без пива, но тогда приходится подниматься в туалет по десять раз за ночь. Наверное, старею. Ну, завтра у нас трудный день. Надо немного подремать.

Джилет спросил:

— Ты снова меня к чему-нибудь пристегнешь наручниками?

— Два побега за один день — уже слишком, даже для хакера. Думаю, мы можем положиться на браслет. Комната для гостей там. В ванной найдешь полотенца и новую зубную щетку.