- Ты уверен, друг мой? Пригласит ли вообще?
      - Подозреваю, примерно недели через две или около того. Сред нему человеку, страдающему манией величия, нужна только неделя, чтобы проглотить недовольство. Но даже Венандакатре не потребуется больше месяца. Что бы о нем ни говорили, он не дурак, и я сделал уже немало намеков. К этому времени он уже разработал свой план, который еще не начал претворять в жизнь. Не может он определиться окончательно, пока с нами не поговорит. Со мной. Так что - да, две недели.
      И на самом деле через тринадцать дней из шатра Венандакатры, вскоре после того как караван остановился на ночлег, прибежал курьер. Он принес послание от хозяина, написанное на прекрасном греческом. Венандакатра вежливо приглашал Велисария составить ему компанию на "скромном ужине".
      - Ни меня, ни Эона не пригласили, - заметил Гармат. Старый советник посмотрел на Велисария, затем поклонился.
      - Я восхищен, Велисарий. Ты на самом деле великий стратег. Признаюсь: до этой минуты я скептически относился к твоему плану. Не думал, что он сработает.
      Велисарий пожал плечами.
      - Давай не будем ничего предполагать. Как обычно напоминает мне мой старый учитель Маврикий: никогда не рассчитывай на то, что враг поведет себя так, как ты ожидаешь.
      Гармат кивнул.
      - Прекрасный совет. Но он не включает всю военную мудрость. Время от времени, знаешь ли, враг все-таки делает то, на что ты рассчитываешь. В таком случае ты должен быть готов нанести безжалостный удар.
      - Именно это я и говорю Маврикию! - весело воскликнул Велисарий. Он бросил послание в костер, который только что развел Усанас.
      Давазз выпрямился и повернулся.
      - Час пробил? - спросил он. Губы расплылись в улыбке.
      Велисарий снова пожал плечами.
      - Какое-то время мы не будем знать. Но думаю: да. Ты готов?
      Улыбка его напоминала Александрийский маяк.
      Через три часа после появления в шатре Венандакатры Велисарий уверился, что все идет как надо. С минуту он раздумывал, не подать ли сигнал Усанасу, затем отказался от этой идеи. Бесполезное беспокойство. Зачем подавать сигнал о приближении добычи приготовившемуся к броску льву?
      На самом деле полководец обрел уверенность уже час назад. После обычных ничего не значащих приветствий и обмена любезностями подали еду и разлили вино. Венандакатра сразу же принялся обсуждать любовные дела. "Пытается выведать секреты", - подумал Велисарий. Но вскоре стало очевидно: нет секретов, которые бы не знал Венандакатра. Кроме одного, который он знал, но неправильно интерпретировал. Именно так, как думал Велисарий.
      Как говорил Усанас в свое время, дичь следует ловить, поняв ее душу.
      - Теперь мне все ясно, - сказал Венандакатра и захихикал. - А то я думал: почему он выбирает только сук из маратхи для путешествия? После того как он попробовал все национальности, которые только есть в Индии, в Бхаруче. - Венандакатра опять засмеялся.
      Велисарий не мог ответить таким же похотливым смехом, но решил: его грубый хохот для этого случая сойдет.
      - Это правда. Он любит покоренных женщин. Чем меньше времени прошло после покорения, тем лучше. Они самые покорные. Такие как раз в его вкусе. Еще один грубый смешок. Велисарий специально пустил струйку вина вниз по подбородку. - Его солдаты рассказывали мне, как они ходили в Гумхурию*. [Гумхурия - современный Судан.] Аксумиты покорили ее, а парень - ему тогда было только семнадцать - перетрахал весь...
      Велисарий поведал почти невероятную историю - но только не для Венандакатры. Хотя почему бы и не поверить в способности Эона? После того, что он вытворял в Бхаруче? А об этом Венандакатра явно знал в подробностях. Как и предполагал Велисарий, шпионы высокопоставленного представителя малва допрашивали женщин, которые делили постель с принцем. Конечно, всех, кроме маратхи.
      Тем не менее Венандакатра почувствовал фальшь. Почти почувствовал. Ведь Велисарий рассказал не только о сексуальных возможностях принца, но и о его жестокости.
      - Странно, но у меня сложилось впечатление... - осторожно заметил Подлый после того, как отсмеялся над рассказом. - Ты понимаешь, сам я ничего не знаю, но ведь слухи об иностранцах всегда распространяются... Так вот, говорят, ни одну из женщин, прошедших через постель Эона, не избили. Ну если только его членом!
      Венандакатра опять захихикал, Велисарий ответил грубым смехом. Потом пожал плечами.
      - Как я понял из слов советника, парень себя сдерживает. Он все-таки находится в чужой стране. - Полководец легко махнул рукой. - Ведь есть же законы.
      Он отхлебнул еще вина. Рыгнул.
      - Поэтому в конце концов парень пришел в отчаяние. Ну не может он все время сдерживаться! Эон велел своим людям найти рабынь. - Велисарий рыгнул еще раз. - С рабами можно обращаться так, как захочет хозяин. В любой стране.
      (Велисарий врал. Дела обстояли совсем не так в большинстве цивилизованных стран, где доводилось бывать Велисарию, по край ней мере в современном мире. Определенно не так по римскому праву. Но он считал, что Венандакатра этого не знает. Рабы и их права считались ниже даже презрения великого Венандакатры. В любой стране и, конечно, его собственной.)
      - Да, да. - Взгляд Подлого опять стал похотливым. - На самом деле ходит слух, что одна из рабынь-маратхи не поладила со своим новым хозяином.
      Велисарий сдержался от резкого ответа, и выражение его лица осталось тем же. Ему было нетрудно контролировать отвращение или презрение. У него имелось достаточно опыта после стольких недель - даже месяцев! - в компании Венандакатры. Но не показать, что ему стыдно, оказалось труднее.
      Секунду его взгляд бесцельно блуждал по комнате, осматривая богатые гобелены, покрывающие шелковые стены шатра. Глаза остановились на подсвечнике, стоявшем в центре стола. Несмотря на блеск золота, прекрасный дизайн и работу, подсвечник казался гротескным. Сделан он был в форме пляшущего божка с мерзкой ухмылкой, с эрегированным членом, в четырех руках божество держало серебряные черепа, в которые и вставлялись свечи.
      Велисарий оторвал взгляд от подсвечника и снова посмотрел на Венандакатру. И даже смог изобразить на лице похотливое выражение.
      Он отправил владельца гостиницы в комнату несчастной под каким-то дурацким предлогом и дал определенные указания девушке, ухаживающей за ней. Сиделка должна позволить владельцу гостиницы войти в комнату (что она с неудовольствием сделала - в конце концов она ведь рабыня). Но Велисарий не стал заранее предупреждать принца, поскольку знал: Эон загородит вход своим телом.
      Конечно, задумка сработала. Владелец гостиницы увидел девушку и, судя по презрению у него на лице, все понял. Или думал, что понял. А Венандакатра определенно интерпретировал увиденное владельцем гостиницы так, как надеялся Велисарий, - после того как допросил владельца гостиницы. Полководцу было даже стыдно вспоминать о случившемся.
      Велисарий считал, что принц набросится на него - позднее, когда Эон узнал о случившемся. И набросился бы, если бы его не сдержали Эзана с Вахси.
      "Боже, а я ведь полюбил этого парня, - думал Велисарий. - Эона нисколько не волновало, что о нем подумает владелец гостиницы.
      Только то, что из-за меня девушка подверглась новым страданиям. Пусть мой сын Фотий вырастет таким же, как он"
      Но Велисарий был полководцем, великим полководцем, а этой породе людей никак не обойтись без безжалостности. Поэтому ему и удалось удержать на лице похотливую ухмылку. И пустить еще одну струйку вина по подбородку.
      Венандакатра лично наполнил ему кубок. В отличие от всех предыдущих совместных ужинов, на этот раз Венандакатра выгнал из шатра всех слуг после того, как они с Велисарием закончили трапезу.
      - Как я заметил, принц спокойно делится своими женщинами с солдатами, сказал Венандакатра. - Обычно особы королевской крови этого не делают.
      Велисарий рыгнул.
      - А почему бы и нет!? Это же не жены и даже не наложницы. Они же просто шлюхи и рабыни. - Он снова рыгнул. - Я сам делюсь кушанскими шлюхами со своими солдатами. И много раз так делал во время кампаний.
      Велисарий многозначительно посмотрел на Венандакатру и подмигнул - как один бывалый опытный солдат другому (хотя, конечно, высокопоставленный представитель малва не мог считаться не только опытным солдатом, но и солдатом вообще, хотя и мнил себя неизвестно кем).
      - Знаешь, это помогает поддерживать популярность в войсках. Такая мелочь, а простые люди это любят. И ведь шлюх всегда хватает. В особенности после того, как возьмешь город. - Полководец изобразил похотливую улыбку. Боже, как я люблю брать города! Осада - полная дрянь, но потом. О, да!
      Венандакатра захихикал.
      - И я! - закричал он.
      "А ведь на самом деле Подлый. Сомневаюсь, что он хоть раз в жизни подходил к осажденному городу ближе, чем на дальность полета стрелы. Но уверен после захвата врывался первым, выбирая трофеи и женщин".
      Велисарий снова боролся с собой, чтобы не показать отвращение: он ненавидел разграбление покоренных городов. Делал все от него зависящее, чтобы избежать этого, конечно, кроме проигрыша кампании. Практически невозможно держать войска под контролем в захваченном городе после долгой осады, за исключением элитных подразделений, как его катафракты. Нет ничего ужаснее, чем город, подвергающийся разграблению. Это ад на земле. Царство Сатаны. Тогда совершаются самые жестокие и зверские преступления, на которые только способны люди. Причем совершаются с радостью и дикостью, которая бы опозорила даже демонов ада.
      Но Велисарий сдерживал ярость. Он - полководец, и великий полководец, чья жестокость всегда имеет цель. Придет время сражаться - и он будет жестоко сражаться. Но жестокости нет места в мирное время.
      - А ты сам, кажется, предпочитаешь кушанок, - с беззаботным видом заметил Венандакатра. - И, как я слышал, и твои катафракты.
      "Пришло время нанести удар".
      - О, да! - воскликнул Велисарий. - Когда я узнал, что в Бхаруче есть кушанские шлюхи, тут же отправил Валентина с Анастасией, чтобы разыскали нескольких. - Хохот. Хохот. Хохот. - И парни полетели, как ветер, хочу тебе сказать - а это нечто: с весом Анастасия!
      Хихиканье.
      - Представляю! Это тот, самый большой из ваших? - Хихиканье.
      Велисарий ждал. Самое важное при установке капкана - правильно рассчитать время. Поймать момент.
      Он подождал, пока Подлый не нахмурил лоб. Затем осторожно заговорил:
      - Кушанки - самые сладострастные женщины в мире. И все кушаны - самые сладострастные люди. Мужчины даже больше, чем женщины. - Он закашлялся, словно подавился вином. - Только пойми меня правильно! - воскликнул он, руками отмахиваясь от возможной интерпретации его слов. - Меня мужчины в этом смысле не интересуют. Но это так, поверь мне. Именно поэтому я избавился от всех наемников-кушанов в своей армии. Нет вопроса - они способные воины. Но с ними слишком много беспокойства. Не могут оставить в покое ни одну женщину в пределах досягаемости. Даже стали косо поглядывать на мою жену!
      Подлый нахмурился еще сильнее. Глубоко посаженные глаза окружила паутина морщинок.
      - В самом деле? - переспросил он. - Я не знал, что ты имел дело с кушанами.
      - Кушанами? Конечно. Их можно встретить в любой части римской империи. В основном солдаты и шлюхи. Два ремесла, в которых они преуспели. Сражаться и трахаться. В особенности трахаться.
      Венандакатра в задумчивости потягивал вино.
      - Как только ты их упомянул, я вспомнил: ты ведь говоришь на прекрасном кушанском, - Венандакатра пожал плечами. - Конечно, я считал это ложным слухом. Мне казалось, у тебя не было возможности...
      Венандакатра не закончил предложение. Хотя он и выпил немного вина, но ни в коей мере не был пьян (в отличие от римского пьяницы). Но представитель малва понял, что чуть не раскрыл слишком многое из раздобытого его шпионами.
      "Ты, тщеславный идиот, - думал Велисарий, правильно истолковав внезапное молчание. - Я всегда предполагал, что ты все знаешь, и исходя из этого и строил свои планы".
      Велисарий заполнил паузу целой серией веселых рассказов. Заканчивал один и тут же начинал другой. Именно таким образом старый развратник обычно развлекает другого. Другой человек мог бы задуматься, почему все рассказы касаются только кушанов. И мог бы задуматься, почему в этих рассказах говорится о сексуальных подвигах лишь кушанских мужчин.
      - О, какие подвиги они совершают! Просто неудержимая похоть! Какие странные способы совращения! Просто мистическая способность раздвинуть женские ноги, в особенности молодых женщин. И девственниц! Неважно, кто эти женщины, где они, что происходит вокруг. Если девушка - девственница, ни один кушан не может устоять. Он обязательно примет вызов. О, да! Ни один мужчина на земле не имеет такого опыта в дефлорации, как кушаны. В особенности среднего возраста, ветераны. Мистика, абсолютная мистика.
      На протяжении всех рассказов Венандакатра не произнес ни слова. Но не казался усталым или скучающим. Нет, совсем нет. На самом деле он слушал очень внимательно.
      "У каждого хорошего меча две заточенные стороны. Пора нанести еще один удар".
      - Ну, достаточно! - воскликнул полководец. И протянул кубок. - Не изволишь?..
      Венандакатра наполнил кубок Велисария. Велисарий снова поднял его.
      - Но я - плохой гость. А ты - слишком скромный хозяин. До меня самого время от времени доходят слухи. И как я слышал, ты заполучил один очень аппетитный экземплярчик, - Велисарий дико расхохотался. - Великий экземплярчик, если простишь мне такое выражение. Королевский!
      Он выпил вино одним глотком.
      - Мои поздравления!
      Венандакатра с трудом сохранял спокойствие. В нем боролись негодование из-за наглой фамильярности грубого иностранца и гордость новым приобретением.
      Конечно, выиграло желание похвастаться. Капкан для дичи нужно выставлять, поняв ее душу. Прав был Усанас.
      - Да! - воскликнул он. - Принцесса Шакунтала. Самой благородной крови и очень красивая. Ее называют черноглазой жемчужиной Сатаваханы.
      - А ты сам ее не видел?
      Венандакатра покачал головой.
      - Нет. Но мне ее описывали. Она великолепна!
      И Венандакатра пустился в пространное описание отличных качеств принцессы Шакунталы. Как он их сам представлял.
      Велисарий внимательно слушал. Во-первых, преследуя свои цели. Но также и потому, что переживал самый странный опыт. Подобно ментальному - если так можно сказать - двойному видению. Полководец никогда в жизни не встречался с девушкой в реальности. Но один раз смотрел на нее в видении, глазами другого человека. Человека, отличного от Венандакатры так, как день отличается от ночи, а пантера от кобры.
      После того как Венандакатра закончил говорить, Велисарий вновь поднял кубок, как бы приветствуя им гостя, выпил до дна и снова наполнил. Как он заметил, Венандакатра прекратил пить какое-то время тому назад.
      Полководцу было трудно не рассмеяться. Затем, подумав, он все-таки засмеялся - как смеются пьяные. Бессмысленно. Он выпил кубок, налил себе еще один. Уголком глаза заметил легкую улыбку, играющую на губах Подлого.
      "Ты, козел, я ведь из Фракии. В душе я - простой деревенский парень. Я вырос в сельской местности, где нет развлечений, кроме пьянки. Я смог бы тебя перепить и в возрасте десяти лет".
      - Значит, ты вскоре ее увидишь, - воскликнул Велисарий - Счастливчик!
      Он сделал попытку встать, потом неуклюже плюхнулся назад, схватившись за край стола, чтобы не упасть. Половина вина выплеснулась из кубка на великолепный ковер, покрывающий землю. Подсвечник в центре стола закачался. Венандакатра быстро поправил его, но не успел удержать одну из свечей. Она упала.
      - Прости, - пробормотал Велисарий.
      На какое-то мгновение на лице Венандакатры промелькнула ярость. Но он ничего не сказал. Он просто поставил упавшую свечу на место и легко махнул рукой, словно отмахиваясь от незначительного инцидента.
      Велисарий выпил остававшееся в кубке вино. Венандакатра тут же добавил ему еще.
      Полководец пьяно улыбнулся представителю малва. Затем похотливо сказал:
      - Конечно, она - девственница. Должна быть. Ведь принцесса же! - Хохот. Хохот. - Боже, никто не может сравниться с девственницей! Обожаю, как они визжат, когда ты им вжахаешь!
      Затем он словно бы с трудом придал лицу серьезное выражение и потряс указательным пальцем перед лицом Венандакатры, как бы предупреждая его. Выглядело это так, словно один педофил дает советы другому.
      - Но ты должен ее хорошо охранять! Такой подарок! Ха! Я бы, например, окружил ее евнухами или священниками, давшими обет безбрачия. А еще лучше священниками-евнухами. - Хохот. Хохот - А потом бы сам запустил руку им под рясу. Сам бы проверил, что у них там!
      Он подавился следующим глотком вина, откашлялся и добавил:
      - У нас в Риме есть одна поговорка. Quis custodiet ipsos custodes?
      Венандакатра нахмурился.
      - Боюсь, я не знаю латыни.
      - А. Я предполагал... Прости. Греческий-то у тебя идеален. - Он рыгнул. - Ну, перевести можно примерно так: а кто будет охранять охранников? Это означает, как...
      - Я прекрасно понимаю, что это означает! - рявкнул Венандакатра.
      "О, Боже! Какой он вспыльчивый! Пора вынимать клинок. И нанести еще один удар. В другое место. Пока он не понял, что истекает кровью и дело может закончиться смертью".
      - Но достаточно о женщинах! - пророкотал Велисарий. - Все они ничтожные шлюхи. Недостойны нашего внимания. Только когда мы впадаем в настроение потрахаться. Мы - деловые люди, ты и я. Важные люди.
      Он протянул руку за графином с вином, не удержался на стуле и рухнул на пол.
      - Суки все они! - пробормотал, с трудом поднимаясь на ноги. Предательницы. - С трудом снова занял свое место. - С ними хорошо потрахаться. И все, - проворчал полководец, гневно глядя в стол.
      Венандакатра налил ему еще вина. Уголком глаза Велисарий снова уловил выражение лица Венандакатры. Презрение, наложенное на беспокойство.
      "А теперь мне нужно, чтобы беспокойство поселилось у него в сердце, надежно там устроилось, и он ни в коем случае не заподозрил меня. Он должен подозревать других..."
      - Да, деловые люди, - повторил он, по-пьяному растягивая слова. Важные люди. - Он сжал зубы. - Важные.
      Венандакатра ответил:
      - Да, мой друг. Только, - немного колебаний, небольшая пауза. Возможно, нас не всегда ценят.
      Велисарий еще крепче сжал челюсти.
      - Черт побери, это правда! Разве это справедливо? Я сам...
      "Осторожно! Он не дурак".
      Велисарий махнул рукой.
      - Неважно, - пробормотал он.
      Подлый глотнул из своего кубка. Как заметил Велисарий - впервые за час разговоров. ("Никогда нельзя недооценивать противника. Кто знает, может, римлянин и не так пьян, как прикидывается?")
      - Мне в этом плане повезло, - небрежно заметил Венандакатра. Император Шандагупта всегда оценивает мои усилия во имя него. Всегда справедлив в своей критике. Только мягкой критике, конечно, никогда ничего серьезного. И он мне полностью доверяет.
      Велисарий подозрительно посмотрел на него. Но было очевидно: подозрение нацелено на утверждение, а не на говорившего.
      - О, это правда, уверяю тебя.
      - С трудом верится, - с негодованием пробормотал Велисарий. - Мой опыт...
      Он снова замолчал.
      - А, какой смысл? - проворчал он. - Императоры - это императоры, и этим все сказано. - Казалось, он погрузился в собственные мысли. Мрачные, горькие мысли. Черные мысли пьяного человека.
      "Время. Как говорит Валентин, усилия нужно расходовать экономно".
      Он поднялся на ноги, уперся ладонями о стол, пытаясь стоять прямо.
      - Мне пора, - объявил он и рыгнул. - Извини. Боюсь, я выпил лишку. Ты меня простишь?
      Венандакатра благородно кивнул.
      - Со мной тоже это случалось, друг мой. - Потом его посетила счастливая мысль: - Мы же деловые люди. Сам знаешь. Столько всего на нас висит. Со столькими вопросами приходится разбираться. Нам нужно напиваться время от времени.
      - Да, ты прав! - Велисарий улыбнулся Подлому. Никогда в истории пьяный не одаривал товарища такой веселой улыбкой. - Очень приятно с тобой общаться, Венандакатра, - произнес он, стараясь тщательно артикулировать слова. Сильно пьяный человек, старающийся показать свою искренность. - Очень приятно. Жаль, мы начали не совсем удачно, тогда... - полководец неопределенно махнул рукой в направлении, где по его прикидкам находилось море. Рыгнул. - Тогда, в начале. На корабле.
      - Забудь об этом! Я уже давно забыл, уверяю тебя. - Венандакатра встал. - Мне позвать слуг? Чтобы тебе помогли добраться...
      Велисарий отмахнулся от предложения.
      - Не нужно! - рявкнул он. - Я сам... без проблем. Дойду. Без проблем.
      Он поклонился Венандакатре, утрированно, осторожно, напряженно. И направился к выходу из шатра. Там отвел в сторону украшенную вышивкой портьеру, закрывающую вход. Наблюдая за осторожностью его движений, можно было решить: он пытается не порвать драгоценную ткань. Перед тем как выйти в ночь, Велисарий остановился, ухватившись за один из шестов, удерживающих шатер, чтобы самому удержаться на ногах. Потом повернулся к Венандакатре.
      Несколько секунд Венандакатра и Велисарий смотрели друг на друга. Выражение лица представителя малва изображало радушие, правда, несколько туманно. Широта души отсутствовала. На лице римского полководца выражалась старая скорбь, которая вылезла наружу после нескольких часов пьянства.
      Мрачные, горькие мысли. Черные мысли. Пьяные мысли.
      Велисарий отвернулся, покачал головой и шатаясь вышел в ночь.
      Ему не требовалось оглядываться. Он знал, что увидит на лице Подлого. Расчет, наложившийся на презрение. Презрение, наложившееся на беспокойство. Беспокойство, червем пролезающее в червивую душу.
      Велисарий с трудом сдерживал улыбку, пока шел в свой шатер. Кругом шпионы. Он удержался и даже не смотрел на лес, окружающий караван. Шпионы везде. И в любом случае смотреть было бессмысленно, поскольку он все равно ничего бы не увидел. В этой темноте не увидишь ничего, кроме белозубой улыбки. А охотник никогда не улыбается, когда идет за дичью.
      Добравшись до шатра, Велисарий шатаясь зашел внутрь и уже там выпрямился. Шатер был сделан из хорошей римской кожи. Сквозь нее ничего не видно.
      - Ну? - спросил Гармат.
      О своих словах Велисарий жалел несколько лет, поскольку сам ненавидел хвастовство. Но не особо жалел. Он не смог удержаться.
      - Смертельны удары Велисария, - сказал полководец.
      * * *
      С утра пораньше на следующий день - даже до восхода солнца - от каравана отделилась группа жрецов Махаведы и "очистителей" махамимамсов. Они поехали на лошадях, сопровождаемые отрядом раджпутов. Их отправили впереди каравана, во дворец, со специальным заданием господина Венандакатры.
      Им не пришло в голову проверять, не следует ли кто-то за ними, - ведь они находились в сердце империи малва. Но если бы они и посмотрели назад, это бы не сыграло роли. Того, кто шел за ними по следу, обучали львицы и пигмеи, самые лучшие и великие охотники в мире.
      Глава 22
      Он был в отчаянии. Если только так можно сказать об этом человеке.
      Однако ни один наблюдатель не понял бы, в каком он находится стоянии. Потому что человек казался абсолютно спокойным и сидел неподвижно, скрючившись в густом кустарнике, над которым нависали деревья. Заросли заканчивались в нескольких футах от стен дворца Венандакатры.
      Да, наблюдатель мог бы задуматься, что там делает этот человек. Среднего роста, черноволосый, чернобородый. Судя по небольшому количеству седых волос, он приближался к среднему возрасту. Босой, из одежды ничего, кроме грязной набедренной повязки.
      В общем, судя по внешнему виду: ничтожество, из одной из низших каст.
      У наблюдателя и мысли бы не появилось об опасности. Человек явно беден, у него опущены плечи после многих лет нищенского тяжелого существования, безоружен. В грязной, порванной, тонкой набедренной повязке нет места, чтобы спрятать хоть какое-то оружие.
      Однако, если бы такой наблюдатель приблизился, он стал бы сомневаться в своих первоначальных предположениях. Вблизи у прячущегося в лесу человека можно было заметить и кое-что другое, не совсем соответствующее его общему внешнему виду.
      Во-первых, он был слишком неподвижен. На самом деле он вообще не шевелился. Ни один ничтожный представитель низших каст не в состоянии удержаться от почесывания и перемены позы.
      При ближайшем рассмотрении мускулатура приводила в замешательство. Да, плечи опущены, но это могло быть сделано и преднамеренно - ведь он же прячется в зарослях. И хотя человека никто бы не назвал мускулистым, по крайней мере накачанным, все мышцы были определенно великолепно разработаны. По виду - железные. Таких мышц не увидишь у ничтожных представителей низших каст.
      А плечи и руки! Очень длинные руки для такого роста. Длинные и сильные. И кисти очень большие - в пропорции к телу. Сильные. В шрамах и мозолях, и эти шрамы и мозоли появились совсем не в результате какого-то простого крестьянского труда.
      И наконец глаза. Светло-карие, почти желто-оранжевые. Необычные для человека, явно относящегося к маратхи. И если бы наблюдатель подошел достаточно близко, чтобы заглянуть в них, он обратил бы внимание еще на одну странность. Глаза не смотрели так мрачно и без выражения, как смотрят представители низших каст. Нет, эти глаза скорее подобны глазам...
      Наконец наблюдатель поймет. Человека, скрывающегося в лесах, называли по-разному. В одном случае он получил прозвище из-за цвета глаз и взгляда, который так походил на взгляд хищника.
      У наблюдателя бы не нашлось времени, чтобы предупредительно крикнуть. Он бы просто умер в течение двух секунд. Пантере не нужно никакое оружие, кроме того, каким ее обеспечила природа. На самом деле наблюдатель имелся. Но Пантера не стал его убивать, поскольку не заметил. Этот наблюдатель сам не в первый раз оказался в лесу и давно познакомился с хищниками. И, конечно, он не был дураком, чтобы приближаться к этому человеку. Не в эти минуты. Не тогда, когда человек, если бы он в самом деле был пантерой, бил бы в ярости хвостом.
      Нет, лучше подождать. Наблюдатель уже нашел лежбище Пантеры. Он будет ждать его там и поймает его тогда, когда Пантера меньше всего настроен убивать. Наблюдатель знал, как поймать хищника в его норе. Ему доводилось делать это раньше, бессчетное количество раз, и он сделает это вновь.
      Наблюдатель исчез, скрылся в лесу, не издав ни звука. Если бы Пантера оглянулся в этот момент, он бы заметил наблюдателя. Нет, не самого наблюдателя, поскольку тот был мастером. Просто странную, быстро мелькнувшую вспышку чего-то белого, сверкнувшую в темно те листвы, подобно маяку. Только на мгновение.
      Но Пантера не обернулся. Он слегка пошевелился. Скрытая часть его разума пыталась передать сигнал. Но это был неопределенный, путанный, неуверенный сигнал, и сознательная часть разума Пантеры его подавила.
      Уже на протяжении двух дней он на бессознательном уровне получал сигналы. Кто-то за ним наблюдает. В первый день он отнесся к ним очень серьезно. Но не смог ничего определить. Ничего - а он редко не определял, откуда исходит опасность. На второй день человек отмахнулся от сигналов, списав их на нервное напряжение. В конце концов нелогично столько времени наблюдать за ним в лесу и не предпринимать никаких шагов. Враг дал бы о себе знать. Каким-то образом.
      Стали бы малва кого-либо опасаться? Здесь? В самом центре подвластной им территории? Когда рядом стоит целая армия?
      Пантера снова отмахнулся от сигнала.
      * * *
      Два часа спустя его остававшееся без движения тело напряглось. Что-то происходило.
      Группа раджпутов на лошадях заехала во двор и остановилась перед главным входом во дворец Подлого. Это оказался отряд сопровождения полудюжины жрецов Махаведы и более двадцати махамиамсов, проклятых любителей падали.
      Дверь во дворец открылась, и вышел дворецкий - полный мужчина невысокого роста. Одет он был в прекрасные одежды и великолепный тюрбан, как и следовало по рангу. Оставаясь слугой, он занимал самое высокое положение в своем низшем классе. Причем достаточно высокое, так как йетайцы, проживавшие во дворце, не демонстрировали неуважения, с которым обычно относились ко всем слугам.
      И, кстати, ко всем остальным. Как только йетайцы заметили раджпутов, у них словно шерсть встала дыбом, как у дворовых котов, встретившихся на улице с незнакомыми собаками. Раджпуты, люди более благородного происхождения, игнорировали йетайцев.
      Дворецкий рявкнул, призывая к порядку. Последовал обмен слов. Несколько мгновений спустя жрецы и махамимамсы спешились и их проводили во дворец. Перед тем как войти внутрь, один из жрецов остановился и сказал несколько слов старшему в отряде раджпутов. Раджпуты развернули лошадей и выехали со двора. Им вслед неслись насмешки йетайцев. Но раджпуты не оглянулись, не отвечали и даже не подали знака, что вообще слышали йетайцев.
      После того как раджпуты уехали, йетайцы неспешно вернулись во дворец. Естественно, не преминули сказать что-то оскорбительное слуге, придерживающему им дверь.
      Примерно в течение получаса стояла тишина. Тишина, за исключением обычных звуков, доносящихся из дворца - звуков, которые ожидаешь услышать из здания, населенного целой армией слуг.
      Очень занятых слуг. Ожидалось скорое появление хозяина. Это было хорошо известно, причем не только слугам, но и жителям всех соседних деревень. Узнав новость, слуги демонстрировали сумасшедшую активность. А жители деревень в страхе сидели по домам, выходя только по необходимости.
      Человек в лесу был в отчаянии. Но об этом не свидетельствовало ничего, кроме, пожалуй, легкой дрожи длинных, сильных пальцев. Он надеялся, он молился, он шпионил, он строил планы - а теперь время вышло.