Окольный путь (Велисарий - 1)

      Наблюдая за полководцем, Кунгас опять поразился несоответствиям, о которых уже знал.
      "Самый странный полководец, которого мне доводилось видеть. Слишком молод, раза в два моложе, чем должен бы быть, и в два раза смертоноснее, чем любой полководец, которого мне когда-либо довелось встретить на жизненном пути. Этот человек просто сеет смерть мечом".
      Мысли о смертоносности заставили Кунгаса перевести взгляд на сопровождающих полководца лиц. Они стояли в нескольких футах от своего командира.
      Кунгас вначале оглядел того, что слева, не такого крупного, как второй.
      "Этот внешне кажется самым устрашающим человеком, которого мне только довелось видеть в жизни. Похож на самого жуткого в мире мангуста".
      Затем Кунгас перевел взгляд на стоявшего справа телохранителя огромного по размерам.
      "Легенды имеют под собой реальную основу. Гималайский великан-людоед все-таки живет среди нас. И его лицо высечено из камня великих гор".
      Полководец заметил его. Казалось, Велисарий слегка напрягся, но Кунгас не был уверен. У полководца было одно из тех лишенных выражения лиц, которые практически невозможно прочитать. Кунгас подошел к нему. Вспомнил те немногие греческие слова, которые знал.
      - Ты - полководец Велисарий? Посланник из Рима?
      Полководец кивнул.
      - Меня зовут Кунгас. Я - командир... э... группы кушанов господина Венандакатры. Кушанских сил. У господина Венандакатры... э... как бы это сказать?..
      - Я говорю по-кушански, - объявил полководец.
      Кунгас мысленно вздохнул с облегчением.
      - Спасибо. Я очень плохо говорю по-гречески. Нам приказали сопровождать вас по пути в Ранапур.
      И снова Кунгас понял, что не в состоянии прочитать выражение лица полководца. Да, он казался немного напряженным. Словно был не рад видеть кушана. Кунгас не мог найти причину, почему это так, но был практически уверен в правильности своей догадки.
      Однако полководец вел себя дружелюбно. И определенно хорошо говорил по-кушански. На самом деле великолепно - даже без акцента.
      - Очень приятно, Кунгас, - произнес он сочным баритоном.
      Полководец помолчал немного, потом добавил:
      - Пожалуйста, пойми меня правильно, Кунгас. Но я удивлен видеть тебя. Нам не нужны сопровождающие. У нас не было эскорта по пути сюда из Бхаруча. Мы вполне способны постоять за себя.
      На лице Кунгаса промелькнула легкая улыбка.
      - Да, я видел. Однако наш господин настаивает на эскорте.
      - А, - протянул полководец и отвлекся на мгновение, отмахиваясь от мухи, севшей ему на шею. Однако Кунгас заметил, что внимательные карие глаза иностранца постоянно наблюдали за ним. Постоянно, даже когда Велисарий убивал муху.
      Разделавшись с мухой, полководец лениво заметил:
      - Я предполагал, что вас отправят в погоню за принцессой и ее спасителями. О, прости, похитителями.
      Железное лицо стало более жестким.
      - Мой господин почему-то перестал доверять нам. Не понимаю, почему. Принцессу не спас... э, украли, пока мы ее охраняли.
      Кунгас подумал, что полководец старается скрыть улыбку. Но не был уверен. Этого человека трудно понять.
      - Кроме того, господин Венандакатра уже отправил сотню раджпутов-кавалеристов, а также более тысячи других людей в погоню. Нет необходимости отправлять еще и нас.
      Иностранный полководец на мгновение отвернулся. Когда он повернулся назад, казался особенно напряженным.
      - А как ты оцениваешь шансы, Кунгас? Ты же профессионал. Как ты считаешь, принцесса и ее... э... похитители будет пойманы?
      - Только один похититель, полководец.
      - Один? - полководец нахмурился. - Как я слышал, дворец атаковала целая банда головорезов. Судя по слухам, дворец стал местом жуткой бойни.
      - Бойни? О, да. На самом деле бойни. Дворецкого, трех высокопоставленных священнослужителей и двух охранников-махамимамсов задушили. Одиннадцать жрецов и махамимамсов зарезали в своих постелях очевидно, им перерезали горло бритвой. Жреца и махамимамсу убили в большом зале. Голыми руками. Трех махамимамсов зарезали перед входом в покои. Жреца и шестерых охранников-махамимамсов - в прихожей перед спальней. В основном ножом. Еще двоих махамимамсов непосредственно в спальне принцессы. Работа наемного убийцы, хотя...
      - Хотя?
      Кунгас сделал быструю оценку. Частично оценка основывалась на воспоминаниях о воплях Венандакатры, недовольного полководцем. Но в основном - на тонком юморе в голосе полководца, когда он использовал слово "похитители".
      - Ну, так получилось, что я сам осматривал место... э, преступления. По приказу господина Венандакатры. Поэтому я и сказал "один похититель". Всю операцию провел один человек.
      - Один человек? - переспросил полководец, но не казался особо удивленным.
      Кунгас кивнул.
      - Да. Один человек. Не группа лиц. Судя по оставленным следам. Один, без помощников. Его зовут Рагунат Рао. Пантера Махараштры - так его иногда называют. Или Ветер Великой Страны. Есть и другие имена. Это был он. Я уверен. Известна его личная привязанность к принцессе. В Индии не более трех - может, четырех наемных убийц такого класса. И ни один из них так не владеет голыми руками и ступнями.
      Кунгас чуть не скорчил гримасу.
      - Никто так не умеет дробить кости и корежить тела. Двое махамимамсов, убитых в спальне принцессы, были также убиты голыми руками. Но удары, хотя и умелые, не наносились с той звериной яростью, свойственной Пантере.
      Полководец нахмурился.
      - Но... ты же сказал: один человек...
      - Принцесса. Их убила она. Понимаешь, ее обучал сам Рагунат Рао. По крайней мере я так считаю. Я много раз видел, как она танцует, в те долгие дни, когда охранял ее. Она прекрасно танцует, но... в ее движениях всегда было что-то... запах, привкус наемного убийцы. А в Амаварати, в конце осады, она убила нескольких йетайцев, которые набросились на нее у нее в покоях. Одного из них после того, как ее разоружили.
      Глаза полководца округлились. Слегка.
      Кунгас склонил голову и уставился в землю. Когда он заговорил вновь, его голос был таким же твердым, как и лицо.
      - Что касается твоего первого вопроса - поймают ли их. Да. Поймают. Их положение безнадежно.
      - Почему ты так уверен?
      Кунгас пожал плечами и поднял глаза.
      - Она только девочка, полководец. Принцесса. Да, не такая принцесса, как все остальные. Принцесса из легенды. Но тем не менее на нее никогда не велась охота. У нее нет опыта, подготовки и умения. Она не сможет убежать от тысячи мужчин, преследующих ее по лесам и горам.
      Кунгас покачал головой, предупреждая следующий вопрос полководца.
      - Это не играет роли. Даже если Рагунат Рао будет помогать ей и вести ее, она... - он замолчал. - Я уверен: ты когда-то принимал участие в охоте, в большой группе.
      Полководец кивнул.
      - Поэтому, если бы Рагунат Рао был один, не сомневаюсь: он бы обхитрил преследователей и ушел от них. Но даже для него задача была бы чрезвычайно сложной - когда за ним по пятам идет такое количество охотников. А тут его обременяет принцесса, - Кунгас снова пожал плечами. - Это просто невозможно. Нет, их поймают.
      Кунгас заметил, как полководец глянул в сторону. Казалось, он слегка напрягся. Возможно.
      Кунгас проследил за направлением его взгляда. Последние члены группы иностранцев приближались к паланкину. Молодой чернокожий принц из Аксумского царства со своими женщинами.
      Кунгас слышал рассказы о принце. О его неуемной похоти и безжалостности в отношении наложниц. Кунгас по большей части не обращал внимания на такие рассказы. В основе слухов об особах королевской крови и знатных господах часто лежала злоба и зависть. Поэтому Кунгас относился к ним с недоверием.
      Но, наблюдая, решил, что в рассказах есть доля правды. Женщины определенно боялись его. У всех были закрыты лица, смотрели они в землю. Казались очень покорными, робкими и несчастными созданиями. Начисто отсутствовали веселые возбужденные любопытные взгляды молодых девушек или женщин, отправляющихся в путешествие.
      Одно женское лицо Кунгас все-таки рассмотрел. Она тихо плакала, ее успокаивала вторая, обнимавшая ее. Вторая вела ее. Принц внезапно дал подзатыльник одной из других женщин в группе. Потом последней в группе. Заставил женщин поторопиться, просто сорвав на них свое недовольство и нетерпение. Но, очевидно, молодой принц не очень сердился. Он был крепко сложен, если и не отличался гигантским ростом. Широкоплечий, с мощной грудной клеткой, очень мускулистый. С таким телом он мог бы ударить так, что девушки не удержались бы на ногах. А тут создалось такое впечатление, что они даже не почувствовали удара.
      Одну девушку подняли в паланкин. Ей помогал чернокожий солдат, явно служивший погонщиком слонов. Затем подняли другую, плачущую.
      - Насколько я понимаю, они все - маратхи, - заметил Кунгас, чтобы просто поддержать разговор.
      Полководец кивнул.
      - Да, принцу Эону нравятся представительницы этой народности. У него целая группа этих созданий. - Легкий смешок. - На самом деле я точно не знаю, сколько их у него. Никто не может уследить за их количеством.
      Третья девушка, та, которая успокаивала плачущую, приготовилась забираться наверх. Маленького роста. Гораздо более смуглая, чем средняя маратха. Очень гибкая. Кунгас восхитился грациозностью, с которой девушка взялась за руку погонщика и стала взбираться на огромного слона. Вытянула голую ножку...
      "Великолепная танцорка. Такая невероятная грациозность. Гибкая, плавная. И меня всегда поражали ее ноги. Самые красивые ножки, которые мне довелось видеть. Очень живые и подвижные. С высоким подъемом, узкой пяткой, идеальной формы".
      Девушка скрылась в паланкине. За ней последовали четвертая и пятая.
      Принц залез последним и задернул шторки.
      Кунгас застыл на месте, как столб. Он не мог ничего с собой поделать. С телом и лицом. Его лицо всегда напоминало железную маску перед лицом опасности.
      Он почувствовал напряжение полководца, стоявшего рядом. За своей спиной услышал движение телохранителей. Они придвигались к нему. Со спины.
      "Это может оказаться самым опасным моментом в моей жизни".
      У него была трудная жизнь, и часто приходилось принимать решения. В эту секунду Кунгас принял самое легкое решение из всех, которые когда-либо принимал. И, думал он, возможно, самое лучшее - определенно самое чистое - в общем-то зря потраченной жизни. Он также немного гордился тем, что его собственное выживание не играло никакой роли в принятии решения.
      "Что не решает моей главной проблемы на этот момент. Не дать перерезать себе горло. Нет необходимости притворяться - о, только не с этим полководцем. Не с этими людьми за моей спиной. Кроме того..."
      Его лицо озарила редкая улыбка. (Она могла считаться улыбкой только для Кунгаса. Никто другой так бы ее не назвал.)
      - Сколько женщин! Нам, конечно, придется удостовериться, что они хорошо защищены. Я дам указания своим людям, чтобы никому не позволяли беспокоить наложниц принца. Даже подходить к паланкину. Или шатру по ночам. В конце концов он же принц. Уверен: он придет в ярость, если кто-то положит глаз на его женщин.
      Кунгас чувствовал, как быстро пролетали мысли в голове у человека, стоявшего рядом с ним. Мгновение спустя полководец заговорил. В его голосе все еще слышались колебания.
      - Думаю, прекрасная идея. Конечно, твои люди...
      Кунгас отмахнулся.
      - О, я прикажу им самим тоже держаться подальше от паланкина. И сам буду держаться подальше.
      На лице полководца появилась странная хитроватая ухмылка. Если он и колебался раньше, теперь все сомнения ушли.
      - Представляю, как будет трудно тебе и твоим людям. В смысле контролировать себя, когда рядом женщины. - Он виновато кашлянул. - Учитывая репутацию кушанов.
      Кунгас слегка нахмурился.
      - Репутацию?
      Полководец рассмеялся.
      - О, Кунгас, прекрати! Не надо этого отрицать. Она хорошо известна. Нельзя доверять кушанам, если рядом женщины. В особенности молодые. В особенности девственницы. Правда, в этом паланкине девственниц нет, полководец рассмеялся.
      Кунгас все еще хмурился.
      - Ты готов пойти на такие жертвы! - восхитился полководец. - Но в этом нет необходимости, Кунгас. Уверяю тебя. Не в нашей компании. Помню, как мы сидели с Венандакатрой и болтали на эту тему по пути из Бхаруча. Развлекали друг друга разными историями. Хотя теперь, вспоминая это... Боюсь, память меня подводит. Я сильно напился в тот вечер. Но... хорошо подумав, я кое-что помню. Помню, как рассказывал анекдоты. Мне показалось странным, что великий господин раньше не слышал про репутацию кушанов.
      Теперь все согласились бы, что на лице Кунгаса появилась улыбка. Слабая, едва заметная - да. Но нельзя было сомневаться в том, что это улыбка.
      - Жаль. Наконец о нашей репутации стало известно. А мы так старались, чтобы о наших талантах не узнали. Все эти месяцы. - Он уныло покачал головой. - Ну что ж, ничего нельзя поделать. Теперь о ней узнают все. Черт побери! Мужья станут следить за женами. Отцы за дочерьми.
      - Принцы за наложницами.
      Кунгас посмотрел на телохранителей полководца.
      - Солдаты за женщинами, следующими за войском.
      Полководец почесал подбородок.
      - Предвижу скандал. Разговоры в караване. Они, вероятно, дойдут и до господина Венандакатры. Предвижу сцену. Кушанские солдаты - хулиганы, их одолевает похоть, с которой они не в состоянии справиться - постоянно окружают паланкины и шатры иностранцев, в которых столько красивых девушек. Налетают на них, как мухи на мед. И, конечно, грубо обходятся со всеми мужчинами, оказывающимися поблизости.
      - Да, мы очень быстро и жестоко разделываемся с конкурентами, согласился Кунгас. - Когда дело касается женщин.
      Он осторожно коснулся рукоятки меча, потом сжал ее и вынул меч из ножен где-то на дюйм, затем с лязганьем вернул его в ножны.
      - Да, да, - продолжал полководец. - Жаль несчастных малва, если они вдруг подойдут близко, проявляя любопытство. Захотят глянуть на женщин.
      Кунгас содрогнулся.
      - Дрожу, думая о несчастных. Что с ними станется!
      Уголком глаза он заметил, как улыбаются телохранители полководца. Ну и улыбка у похожего на мангуста типа! Самая жуткая, которую доводилось видеть Кунгасу. Это точно.
      - Конечно, если какой-то предприимчивый малва проникнет сквозь ряды кушанского эскорта и проберется к...
      - О, ужасно! - воскликнул полководец. Прищурился. Его огромная рука легла на рукоятку меча. - Его зарежут. Внимательные катафракты или сарвены всегда находятся настороже, чтобы отбивать бесконечные, безжалостные, настойчивые попытки пробраться к их женщинам, которые предпринимают эти ужасные, похотливые кушаны. Жаль, если они перепутают кушанов с малва.
      Полководец развел руками.
      - Но господину Венандакатре грех жаловаться. В конце концов это он велел вам сопровождать нас. - Тут полководец улыбнулся и никто в мире не смог бы сказать, что это не улыбка. - Вероятно, он как раз преследовал эту цель. Я имею в виду: сделать нас несчастными.
      Кунгас кивнул с серьезным видом.
      - Да, великий господин раздражен. Из-за вас. Сильно недоволен. Не могу понять, почему.
      Караван начал движение. Звуки донеслись до его конца. Кунгас посмотрел вперед, правда, начало каравана не увидел. Оно было слишком далеко.
      - Лучше я пойду. Соберу своих людей и объясню им, что от них требуется. Очень осторожно. Проверю, как они поняли то, что должны понять, а не то, что не должны. Мы не хотим - как бы мне выразиться? Можно ходить на кончиках пальцев, пока удерживаешь равновесие.
      - Хорошо сказано, - заметил полководец. - Ты мне нравишься. А ты не ожидаешь...
      - От моих людей? Нет. Все будет в порядке. Если я прикажу им покрасить лица в голубой цвет и весь путь до Ранапура ехать с закрытым левым глазом, то они, черт побери, выкрасят лица в голубой цвет и не будут открывать левый глаз весь путь до Ранапура. Причем сделают это быстро и не будут ничего комментировать и задавать лишних вопросов. Приказ есть приказ. Подчиняйся. Просто делай, что сказано. - Лицо опять стало железным. - Я не терплю неповиновения.
      - Представляю, - сказал полководец.
      Очень симпатичная у него хитроватая усмешка, подумал Кунгас. Он сам улыбнулся (если это можно было назвать улыбкой) и ушел.
      * * *
      Когда кушан скрылся из виду, Валентин прошептал Велисарию.
      - Ты ходил по лезвию бритвы.
      Велисарий покачал головой.
      - Нет, Валентин, не ходил. Не могу представить страну, где угодно, когда угодно, при любом повороте колеса, когда этот человек принял бы другое решение.
      Полководец отвернулся и направился к лошади.
      Уходя, что-то пробормотал себе под нос.
      - Ты его слышал, Анастасий?
      Гигант улыбнулся.
      - Конечно. И ты бы услышал, если бы твои уши были настроены на философские мысли, как им и следует. Вместо того чтобы...
      - Просто ответь на вопрос, черт тебя побери! - рявкнул Валентин.
      - Он сказал, что в конце концов роль играет только душа.
      Принц и принцесса
      Принц расслабился. Его пальцы, судорожно сжимавшие занавеску, отпустили ее. Ткань, отодвинутая на четверть дюйма, вернулась на место. Эон открывал лишь щелочку.
      - Он ушел, - тихо сообщил Эон. Принц откинулся на шелковые подушки, устилавшие внутреннюю часть паланкина. И с облегчением выдохнул воздух.
      Четыре женщины-маратхи, находившиеся в паланкине, по-разному отреагировали на новость. Пятая женщина, не из народности маратхи, внимательно следила за их реакциями. Ее учили наблюдать за людьми, расслабляющимися после стресса. Таким образом можно многое о них узнать. И обучал ее эксперт по стрессовым ситуациям и реакциям на них.
      Одну девушку она знала много лет. Теперь эта девушка еще крепче вцепилась в нее. Но впервые с момента их новой встречи, при самых неожиданных обстоятельствах, прекратила плакать. Ее звали Джиджабай и она лишилась рассудка после пережитого ужаса. Но, возможно, думала Шакунтала скорее надеялась - страх уйдет и разум вернется. Ужас. Для этой девушки начался, когда ее оторвали от принцессы. Теперь принцесса вернулась и, не исключено, Джиджабай тоже станет прежней.
      Но в эти минуты Шакунтала ничего не могла сделать для Джиджабай, только держать ее в объятиях. Поэтому Шакунтала посмотрела на других.
      Девушка, сидевшая справа от принца, выдохнула воздух, широко улыбнулась и склонилась к плечу Эона. Принц нежно обнял ее. Она закрыла глаза и потерлась носом о шею мужчины.
      Шакунтала немного знала об этой девушке из разговора с принцем в предыдущий день. Ее звали Тарабай и она считалась любимицей принца. Эон предложил ей поехать вместе с ним к нему домой, когда он вернется в Аксумское царство, и стать там одной из его наложниц. Тарабай с радостью согласилась.
      Принца этот ответ явно обрадовал. Почти удивил - как мальчика у которого сбылась мечта.
      Шакунталу заинтересовала его радость. Ее учил наблюдать за людьми самый наблюдательный человек из всех, кого она знала. Человек с острым и тонким восприятием. И способу восприятия людей Шакунтала тоже научилась у него.
      Поэтому, с одной стороны, ее забавляла радость принца. Какая женщина в положении Тарабай - плененная маратха, оказавшаяся в адской дыре, рабском борделе, - не воспользуется шансом стать наложницей особы королевской крови? Настоящей наложницей, в почетном и традиционном смысле, а не одной из жалких презренных существ, которых малва именуют этим словом. Женщиной с признаваемым и уважаемым статусом в доме особы королевской крови. Ее дети не смогут претендовать на престол, но точно получат высокие должности, дающие власть и престиж.
      Но Шакунтала не смотрела на принца высокомерно или надменно. Как раз наоборот. Она зауважала принца за его радость. Ее учили уважать этот тип несамонадеянной скромности. Не говорили прямо, а учили примером. Примером человека, который никогда не хвастался, хотя ему было чем похвастаться, больше поводов, чем у любого другого живущего в Индии с времен, описанных в "Махабхарате" и "Рамаяне"*. ["Махабхарата" - эпос народов Индии. Состоит из 18 книг. Эпические сказания фольклорного характера. "Рамаяна" - др.-инд. эпическая поэма на санскрите. Посвящена подвигам Рамы.]
      Эта мысль принесла боль, но Шакунтала отогнала ее.
      Действия Тарабай и принца сказали Шакунтале и многое другое. У ее собственного отца, императора Андхры, было много наложниц. Шакунтала часто наблюдала за ними в присутствии отца. Ее отец всегда хорошо относился к наложницам. Но ни одна из них не осмелилась бы так интимно и непосредственно прикоснуться к нему в присутствии остальных. Ее собственная мать, императрица, не стала бы так делать. И даже, как подозревала Шакунтала, не стала бы так вести себя, когда они с отцом оставались вдвоем в императорской спальне.
      Ее отец был холодным, жестким и необщительным человеком. Император до мозга костей. Он не терпел фамильярности ни от кого, ни от мужчины, ни от женщины. И, насколько знала принцесса, он ни к кому не проявлял ни малейшей нежности. Уж точно не к ней самой.
      Однако от этой мысли не стало грустно. Всю жизнь отца занимала угроза малва. Шакунтала поняла, что много лет назад отец по-своему любил ее. Он отдал ее на воспитание наемному убийце из маратхи - презрев все обычаи и традиции - только по одной причине. Он ценил девочку и дал ей самый большой подарок в своей власти. Этому подарку Шакунтала обязана жизнью.
      Однако воспоминания снова принесли боль. Но принцесса заставила себя вернуться к текущему моменту.
      Значит, мягкий и нежный принц, к тому же еще и скромный. Отзывчивый, участливый, душевный.
      И находчивый!
      Шакунтала сдержала смешок. Ребенок в некоторых вещах. Хватит!
      Она с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Принцесса обладала великолепным чувством юмора. Оно особым образом проявлялось, когда ее не выводили из себя. И, несмотря на всю напряженность той ситуации, эпизод-то был комичным.
      Принц обнаружил ее в шкафу, где ее спрятал Рагунат Рао. Как и планировалось заранее. На полке, на которой девушка едва умещалась вместе с кувшином воды, небольшим количеством еды и - ее нос сморщился от воспоминания - ночным горшком. На ней лежала стопка простыней.
      Как только принц занял гостевые апартаменты в углу дворца, Эон поспешил открыть шкаф и вызволить Шакунталу. На приемлемом маратхайском принц начал объяснять детали плана. Шакунтала старалась отводить взгляд. Принц торопился, смывая кровь и грязь с тела. (Принцесса совсем недавно слышала звуки битвы на подступах ко дворцу, ей очень хотелось выбраться из шкафа и посмотреть, что там происходит.)
      Пока Эон раздевался, еще один человек - его называют давазз, должность у него такая, несколько странная - наполнил для принца ванну прямо в спальне. Шакунтала один раз позволила себе взглянуть на него, не столько от девического любопытства, сколько для того, чтобы оценить принца. Очень впечатляющее тело. Но на нее гораздо большее впечатление произвело отношение к нему - принц небрежно, не думая о крови и следах, оставленных вражеским оружием, просто смывал с тела жуткую память о сражении.
      Так. Смелый принц. Опытный и умелый в битве, несмотря на молодость. Такими принцы и должны быть в новом мире, созданном малва. Шакунтала его одобрила. Очень одобрила.
      Из-за дверей донеслись звуки голосов - раджпуты ругались с иностранцами. Человек принца тут же схватился за огромное копье. Но принц прошипел указания на своем языке. Давазз поставил копье к стене и направился к двери, причем с такой широкой улыбкой, какую Шакунтале не доводилось видеть никогда в жизни.
      Принц мгновенно бросился к шкафу и убрал все следы пребывания там Шакунталы. Прятать было почти нечего - там стояли пустой кувшин из-под воды и наполовину заполненный мочой ночной горшок. Принц поставил оба предмета на видном месте, после того как вылил мочу в окрашенную кровью воду.
      Затем, до того как Шакунгала успела понять, что происходит, Эон схватил ее и толкнул на кровать. Мгновение спустя принц - все еще голый - лежал на ней. Он набросил на них простыню и сразу же стал активно работать ягодицами. Шакунтала оказалась полностью закрыта - частично простыней, частично принцем. Он был ненамного выше ее, но в два раза шире в плечах и груди. Девушка чувствовала себя, как котенок под тигром. Она ничего не видела, кроме голой груди принца.
      Мгновение спустя голоса уже звучали в комнате. Вошедшие продолжали спорить. Теперь она понимала язык раджпутов. С опозданием господин Венандакатра приказал обыскать весь дворец и прилегающую к нему территорию. Офицер-раджпут, командующий отрядом, извинялся. Он не сказал прямо, но дал понять: считает занятие идиотским. Просто детская прихоть великого господина. Ясно же, что преступники давно покинули дворец. Разве трех йетайских собак, охранявших ворота, не нашли убитыми наутро после бойни? С тех пор прошло почти целых два дня. Абсурдно предполагать, но... Приказ есть приказ.
      Тогда принц Эон поднял голову, чуть-чуть. И закричал в ярости. Как разгневанная особа королевской крови. Но ягодицы так и ходили взад и вперед и его пах терся об ее собственный. Конечно, она все еще была одета. Но раджпуты не могли этого видеть. Единственное, что они могли видеть, - это волосы принцессы. Длинные черные волосы, ничем не отличающиеся от волос большинства индийских женщин. А затем, мгновение спустя, маленькую ручку, которая обхватила принца за шею с очевидной страстностью. Очевидной, судя по стонам, издаваемым неизвестной девушкой. Шакунтала не была абсолютно уверена, что издает правильные стоны. Но как и все умненькие девочки, живущие в большом и густонаселенном месте, таком, как дворец, она не брезговала подслушиванием в те времена, когда жила в Амаварати.
      Раджпуты старались не обращать внимания на принца, занятого вполне определенным делом, и быстро осмотрели покои. Затем, многократно извинившись, ушли.
      Как только за ними закрылась дверь, Эон мгновенно слез с Шакунталы. Долго извинялся, объясняя, что его действия вызваны необходимостью. Подчеркнул глубину своего уважения к царственной особе и достоинству принцессы. Снова и снова повторил...
      Шакунтала отмахнулась от его извинений. Ответила достойно - на самом деле по-королевски - признавая искренность его извинений. Произнесла подобающие слова, уверяя принца, что понимает необходимость и оценивает быстроту его ума и сообразительность. Добавила дальнейшие заверения: она не сомневается в его благочестии, хороших манерах, воспитании и монаршем достоинстве.
      Но затем - не в силах удержаться - скромно заметила:
      - Боюсь, принц, что одна из твоих провинций восстала.
      Темная кожа принца не позволяла судить с полной уверенностью. Но Шакунтала подумала, что он покраснел. В особенности после того, как давазз добавил со своей потрясающей улыбкой:
      - На самом деле! Совершенно наглое восстание! Принцу надо бы постараться и разобраться с восставшим! - А затем сделал широкий жест рукой: - Попробуй взять мое копье!
      * * *
      Вспоминая и улыбаясь, Шакунтала встретилась взглядом с принцем. На его лице тоже появилась улыбка, затем ее сменило другое выражение - улыбка стала извиняющейся, глаза слегка закатились, он пожал плечами и сделал приглашающий жест рукой. Левой рукой, той, которой он не обнимал Тарабай.
      Шакунтала поняла его и прижалась к нему с левого бока. Он обнял ее. Принцесса уткнулась лицом в его мускулистую шею. Мгновение спустя почувствовала, как Джиджабай пристраивается у ее собственного левого плеча, дрожа от страха, что принцесса ее покинет. Шакунтала обняла девушку, прижала ее голову к себе и тут же почувствовала, как Джиджабай перестает дрожать.
      Шакунтала вздохнула про себя. Будет трудно, муторно и неудобно путешествовать много дней и даже недель в таком положении. Но она безжалостно прогнала эту мысль. Они находятся в состоянии войны, а для ведения войны требуется различная тактика. Эта тактика сработала раньше. Она - испытанная и проверенная. Если кто-то заглянет в паланкин, то не увидит ничего, кроме соответствующим образом прославившегося аксумского принца, как и всегда окруженного покорными женщинами. Конечно, их лица практически никто никогда не видит, ведь они его так боятся. Он же такой жестокий.
      Она встретилась взглядом с Тарабай через грудь принца. Маратха робко улыбнулась.
      Тарабай все еще испытывает благоговение, поняла Шакунтала. Какое-то время маратхи знали, что иностранцы, в руках которых они оказались, заняты некой странной активностью. И даже почувствовали, что активность каким-то образом направлена против ненавистных малва. Но они не знали точных целей активности до сегодняшнего утра. Прямо перед отправлением каравана девушек завели в комнату, и его люди представили им Шакунталу и объяснили план.
      Услышав имя, Джиджабай подняла голову и заплакала от удивления. Плач заглушила сама Шакунтала, обняв свою бывшую служанку. С того самого момента и пока они не забрались в паланкин, девушка не прекращала плакать. Шакунтала все время оставалась рядом с ней. Вначале от любви и жалости. Потом также поняв, что сложившаяся ситуация идеально подходит для их целей.
      Три другие маратхи оказались слишком сильно поражены, чтобы сделать что-то, кроме как выполнить все от них требующееся в полубессознательном состоянии. На самом деле получилось даже лучше, чем планировалось.
      Тарабай больше не удивлялась. Как поняла Шакунтала, присутствие Эона восстановило смелость девушки. Но она все еще находилась в благоговении. Судя по всем признакам, она родилась в простой семье. Несомненно, из низших каст, вайшиев или шудров. Маратхи всегда серьезно относились к происхождению, но эта мысль, как и всегда, показалась Шакунтале болезненной, и она отмахнулась от нее. Не время думать о сословиях. Тарабай никогда в жизни не могла предположить, что окажется в паланкине - да и еще и на одной мужской груди - с особой королевской крови!
      Теперь Шакунтала посмотрела на двух девушек, которых не знала. Они также глядели на нее округлившимися глазами. Но в этих глазах она заметила не только благоговение. Две маратхи практически дрожали от страха. Затем, заметив, что принцесса глядит на них, опустили головы. И стали дрожать сильнее.