Напомню, что была марки восемнадцать, самой последней марки для флагманского корабля Флота серии "Исследование и развитие". И что ж, пять лет – это стандартный галактический возраст. Но я заботился о ней, делая все, что в моих силах, и в общем "Оцелот", учитывая нормальный космический износ, все еще на плаву, не считая повреждения кончика крыла, откушенного халианской железкой на второй год моего командования, в той заварушке, когда Хет и я прорвали пиратскую блокаду на FCD 122/785.
      Конечно, это легковооруженное судно, и не может похвастаться вдобавок к маневренности и скорости еще и защищенностью – у меня всего четыре плазменных пушки: на носу, корме, по борту и с вращающейся сферой поражения. При этом я полагаюсь, скорее, на скорость и верткость – моя легкокрылая шалунья очень шустра, а я, черт побери, неплохой пилот. Могу поклясться в этом, поскольку уже доказал. Пять стандартных галактических лет назад при назначении на должность, и докажу еще не раз.
      Я прибавил скорость, и Флот быстро исчез в черноте космоса, лишь слабое сияние оставалось там, где они еще палили, пытаясь вырезать проход в этой проклятой пыли, но и оно быстро исчезло. Предательское излучение могло стать очень опасным. Если бы халиане проследили за ним. Космос велик, а конвой медленно и осторожно пробирается через плотное шаровое скопление ASD, выходя на свою окончательную орбиту вокруг ASD 836/934. Пыль заполняла все это молодое скопление и, несмотря на свою ничтожную величину, представляла серьезную опасность для навигации.
      Флот конвоировал так много кораблей через сектор по соседству с контролируемой халианами областью, по нескольким причинам. Во-первых, было необходимо расширить и укрепить колонию на Персвазии 836/934 и, во-вторых, усилить оборону двух ближайших планет Альянса – водного мира Персеполиса, океаны которого кишели съедобными морскими формами, источником позарез необходимого как гуманоидам, так и хорькоподобным халианам протеина, а также сказочных лесов Пуанцетти, более великолепных и бесценных, чем земные массивы секвойи, тиковых и красных деревьев. В секторе ASD у Халии имелось только три планеты, абсолютно никчемных, которыми можно было воспользоваться только как плацдармами для вторжения на более богатые миры под эгидой Альянса. Стараясь уменьшить эту вероятность, Альянс и послал войска и вооружение в этом конвое. И против него выступала Цель, главная халианская база в пространстве Альянса, великое наступление на которую составляло генеральный план Альянса.
      Потеряв свою громадную скорость, конвой стал уязвимым для любого халианского мародера на протяжении целых шести месяцев, необходимых для маневра. Прыжок в гиперсвет, конечно, самый быстрый способ передвижения, но торможение занимает слишком много времени (ныряем и выныриваем, туда – обратно, и так всю жизнь). Поэтому Высшее Командование Альянса и провернуло несколько диверсий в секторах BRE и BSD, атаковав две достаточно важные планеты Халии и бросило огромные силы Флота в отвлекающий маневр в секторе KSD – стратегия, по-видимому сработавшая, судя по отсутствию поблизости видимых признаков активизации халианских сил. В гиперпространстве все смутно – где свои, где чужие? Но в обычном пространстве корабли очень легко обнаружить по этим расширяющимся конусам, создаваемым их излучением. Вдобавок ко всему, большое число кораблей в нашем конвое увеличивало опасность обнаружения любым судном, пересекающим этот остающийся хвост. К счастью, подобные конусы невозможно засечь с поверхности планеты, чего не скажешь о вспышках плазмы – в случае, конечно, если на Вифезде установлены нужные приборы.
      Если бы мы смогли избежать дальнейших непредвиденных инцидентов, конвой имел бы хороший шанс выручить Персвазию и другие миры до того, как эти проклятые хорьки стянут ударные силы в область ASD.
      Если честно, я никогда близко не сталкивался с халианами. Может быть, это удалось моему декоративному компаньону. Мне хотелось расспросить ее как можно быстрее, едва только мы ляжем на курс. Кончик ее хвоста продолжал едва заметно подрагивать даже когда мы достигли предельной скорости "Оцелот". Запрограммировав данные полета к Вифезде, я снова появился в нормальном пространстве с темной стороны в трех планетарных радиусах от нее. Проверил вычисления, а затем, предупредив Гра, снова запустил гиперпространственные двигатели – и мы исчезли из этого мира!
      Отстегнув ремень, Гра с наслаждением потянулась, гордо задрав свой шикарный хвост. Слава Богу, она не видит, как я смотрю на нее. Заявлю без ложной скромности, что если на корабле-разведчике такой классный пилот, он в состоянии использовать гиперзвуковые двигатели и между планетными системами, там где огромному Флоту, если он хочет удержать свои многочисленные суда в каком-то подобии порядка, не стоит и пытаться.
      – Билл, если вы выведете на экран область космопорта Вифезды, я расскажу вам о задании, – предложила она, наклонившись к терминалу. Я вызвал соответствующую карту. Она протянула когтистую лапу, отметив место посадки. – Мы сейчас движемся к северу от космопорта, ниже, там, где за нами не следят. Прямо под нами множество каньонов и ущелий, и беспорядочное нагромождение вулканических осколков, некоторые из которых превосходят Вашу "Оцелот". Прикиньтесь старым обломком, а я в это время быстро проберусь в поселок повидаться с нашим энэм.
      – А когда высоко поднимется солнце и осветит мой, с позволения сказать, холмик, я окажусь тут, как на ладони.
      Ее ответное хихиканье больше напоминало счастливое рычание.
      – Солнце-то поднимется, ну так вы же будете замаскированы, – ответила она, указывая левой ручкой под кресло, туда, где валялся ее сверток.
      – Замаскирован? – Вновь закудахтав, приоткрыла нижние зубы в своей невозможной рабенианской улыбке. – Как и я.
      – Да ну? Вы бы уж полегче.
      – Ничуть. Вам известно, почему многие создания развили столь необычный внешний вид и расцветку? Пестрота и цвет помогают стать невидимыми как для естественных врагов, так и для естественных жертв. Кстати, прекрасный пример, в вашем собственном мире я вполне сойду за кошку. – Она вздернула свои утонченные усики, снисходительно удивляясь бедным обделенным умом недорослям. – Тигры полосаты, потому что они обитают в джунглях, у львов испещренный мех, скрывающий их в степи или в саванне, пантеры черны и поэтому незаметны в ветвях деревьев или в полутени зарослей. Окраска их жертв также служит выживанию рода, отводя глаза хищнику, если они не делают никаких движений. В самом конце мы прихватим нескольких пленников. Биологические исследования халиан показали, что они, предположительно, не видят некоторых цветов и оттенков. – Она указала на свою пятнистую шкурку: – То, что сейчас на мне, позволит мне стать совершенно невидимой для врага.
      – Ах, продолжайте, Гра, я не слышал ничего подобного!
      – Выслушайте меня. – Ее рука поднялась вверх, а большие блестящие глаза сверкнули искоркой изумления, определенно вызванного моей покорностью. – Кроме того, мы определили, что, хотя халиане превосходно видят ночью, на рассвете и при заходе солнца они страдают куриной слепотой. Мой теперешний камуфляж идеально подходит для этой планеты. Я могу без всякого вреда для себя передвигаться на рассвете и в сумерках, оставаясь невидимой в течение всего светового дня, даже если халианин выйдет прямо на меня. Несомненно, мой внешний наряд абсолютно подходящ, а между тем, это только часть, и самая первая, тренировки рабениан. А мы, рабениане, умеем еще и совершенно неподвижно и тихо лежать в течение долгих и долгих часов. – Она ухмыльнулась на мое скептическое фырканье.
      – Добавлю к этой врожденной способности и то, что Халия потеряла большую часть своего изначального чутья, когда стала все больше и больше полагаться на технологию, и я сомневаюсь, что они вообще заметят меня. – Ее ноздри раздувались, а усы слегка топорщились, подрагивая от отвращения. – Я могу унюхать халиан более чем за пять кликов. А они и у себя под носом не обнаружат мой след, бестолочи. Не используют, либо совсем потеряли почти все свои бесценные естественные способности. Не могут даже бегать на четвереньках. Нам хватило мудрости сохранить и отточить наши природные данные. И этот-то примитивизм, отказ от технических новшеств и даст перевес в этой войне. Мы уже доказали, что древние возможности сделали из нас незаменимых бойцов.
      – У вас, рабениан, черт возьми, хорошая репутация, – великодушно согласился я. – Вы уже побывали в сражении? – тактично осведомился я так, для поддержания беседы, – новобранцы, как правило, избегают столь бурных излияний. Гра не казалась совсем взрослой и, скорее всего, впервые позволила себе впасть в такой экстаз.
      – Часто, – сухая краткость одного этого слова убедила меня, что она, действительно, была временным бойцом. Гра быстро забарабанила "пальчиками" своей левой руки. – Халия, несомненно, грозный противник. Очень. – Она вытянула руку, на минуту выставив свои опасные коготки. – Встретиться нос к носу с этими недомерками опасная затея. Совершенно взрослый халианин размером мне по грудь – а эти их жутко мощные руки-обрубки, не хотелось бы увидеть их снова.
      – Эти "короткопалые" шуточки по всем стандартам вызывают ужас – вот уж действительно юмор чокнутых! И между тем, вопреки отвращению, вы вдруг обнаруживаете, что жадно повторяете самый свежий анекдот.
      – Халия, по-видимому, предпочитает использовать преимущества своей техники в воздухе, – продолжала Гра. – Но они не любители встречаться лицом к лицу. Я как-то раз видела, как халианин сграбастал одного нашего прямо под коленки и, подставив подножку, в три секунды порвал сухожилия. Иногда они бросаются на грудь, жуткими тисками сдавливая легкие, и перегрызают яремную вену. Однако, – добавила Гра с понятным высокомерием, – мы уловили весьма примечательную тенденцию в их войсках избегать встречи с рабенианами. К счастью, мы не возражаем против смешанных компаний.
      Я выслушал несколько невероятных побасенок о похождениях смешанных компаний, вызвавших у меня даже некоторую гордость за то, что так много непохожих особей Альянса могли забыть ничтожность своих различий во имя великой Цели. А вдобавок к этому и несколько ужасных историй о том, что проделывает Халия с пленниками из этих смешанных компаний – у нас быстро вошло в привычку не оставлять своих тяжелораненных на милость врага. Конечно, подобные истории всегда ходят в войсках. Мне иногда кажется, что наших доблестных воинов поощряет к жестким мерам желание притупить этот ужас, заранее пережив его.
      – Не следует полагаться на животную силу, чтобы победить их – это дело высшего разума. Мы, рабениане, надеемся, что с нашим чутьем к маскировке мы способны проникнуть в расположение их войск. – Она опустила руки вниз, и крепко уперлась, мышцы напряглись. – И я собираюсь это доказать.
      – Побольше сил вам, – пожелал я, пряча иронию по поводу ее упований на свое раскрашенное тело. И правда, будучи настоящим военным пилотом, я достаточно разбирался в стратегии, чтобы понимать, что судьба сражения решается в космосе, и война выиграна тогда, когда планеты застрахованы от вторжения. – Еще одно. Вы можете обмануть этих глупых хорьков, но не людей, не людей на Вифезде. Вы сознаете, что совершенно беззащитны перед ними?
      Гра хихикнула.
      – Халия установила непрерывный комендантский час с рассвета до сумерек на захваченных планетах. Посадите корабль в незаселенном районе. Ни один из побежденных не отважится туда отправиться, а халианские воздушные патрули под маскировочной сеткой для нас неопасны.
      Надеюсь, что так, хотя лично я их не боюсь ни в воздухе, ни на земле. "Оцелот" гораздо быстрее любого их самолета или космического корабля. Халиане предпочитают летать на малых кораблях – на всем известном нам пространстве у них нет ничего крупнее крейсера. И в этом есть свой смысл – с такими короткими руками и ногами они не смогли бы более эффективно управляться на борту. Их рубки управления набиты до отказа. Не поработать ли им еще и пальцами ног?
      – Да, но вы должны вступить в контакт с агентом, а он живет в человеческой резервации. Как вы собираетесь оставаться невидимкой и там?
      Она пожала узкими плечами.
      – Буду осторожней. Нет, в самом деле, неужели сейчас на Вифезде все только и ждут какого-то рабенианина? – Ее губы дрогнули, и искорка изумления вспыхнула в больших карих глазах. – Люди, особенно несвободные люди, видят только то, что хотят видеть. Поэтому необычное или необъяснимое ими просто не воспринимается. Если они и заметят что-то, то не придадут этому значения и уж тем более не побегут докладывать халианам.
      Гра сладко потянулась, захрустев суставами.
      – Сколько нам до повторного входа, Билл? Я успею немного вздремнуть? – откинув крышку капсулы глубокого сна, она усмехнулась, выставив рабенианскую челюсть.
      – Смотря сколько ты собираешься проспать. Неделю, две? – Разведывательные корабли достаточно быстры, но и они подчинены законам гиперсветовой физики. Я вынужден притормаживать точно так же, как и наш конвой, только я могу погасить скорость быстрее, используя гравитационное влияние материнской, звезды Вифезды.
      – Веди нас к системе. У нас будет куча времени для обмена шутками, только, чур, не поедать друг друга, – сказала она, сделав два шага к длинному отсеку, туда, где находилась капсула глубокого сна.
      Вытащив ее, она наблюдала как я завожу часовой механизм и тщательно отмеряю дозу газа. Одобрительно кивнув, она удобно устроилась на койке, и привычно подсоединила трубки жизнеобеспечения. Подмигнув напоследок, закрыла крышку, а затем и глаза, и ее худенькое тело мгновенно обмякло, как только поток газа заполнил отсек.
      По-видимому, с присущей ей тонкостью Гра почувствовала неизбежность возникновения беспричинной раздражительности у двух особей, вынужденных довольствоваться обществом друг друга в столь стесненных условиях и столь долгое время и при почти полном бездействии. Мы, пилоты, мозг корабля, привыкли довольствоваться собственным обществом, но я первый обратил внимание новичков нашего Корпуса Элиты, что первые несколько месяцев далеко не сахар. Мы были поставлены в такие вот условия задолго до того, как попали в компанию с этим крупногабаритными опасными штуками на наших военных кораблях. И все-таки быть человеком стоит хотя бы из-за нашей невероятной приспособляемости. А, может быть, это просто необходимость. У нас, живущих, есть альтернатива: если мы, имеющие тела и хоть какое-то понятие о стиле жизни, и не столь совершенны, как наши корабли, но все же ведем себя как положено людям – из нас будет толк. И я, несмотря ни на что, полюбил эту нашу новую жизнь.
      "Оцелот" нырнул вниз к невидимой еще планете навстречу своей судьбе. Я включил внешний сигнал тревоги и впал в забытье воспоминаний. Когда "Оцелот" приблизился к цели, к этим нежнейшим, приятнейшим для глаз переливам темно-голубого и зеленого, пересекаемого тонким облачным слоем, мы оба разом пробудились. Гра четко отреагировала на сигнал, как и следует заправскому бойцу. Схватив контейнер с укрепляющим питьем, она села в кресло, просматривая вместе со мной доклады автоматики "Оцелот". Датчики зафиксировали лишь обычный набор – спутники связи, информационные передатчики, солнечные батареи, но ничего такого на орбите вокруг Вифезды, что смогло бы обнаружить конвой. Единственный способ остаться в живых или умереть – это проверить все уже внизу на поверхности. Гра согласилась со мной. Береговая линия океана была испещрена полукругами, более похожими на жерла кратеров, чем на естественные осадочные образования – здесь, на Вифезде, много следов вулканической активности.
      – Как ты собираешься здесь садиться, Билл? Халиане могли уже засечь нас, даже если поселенцы и понастроили много всего.
      – Не здесь. – Я выровнял "Оцелот" вдоль траектории, по которой двигался весьма подходящий рой метеоритных осколков. Смотри, сколько на планете кратеров. Для нас это просто находка. Даже если у них и есть прибор, достаточно чувствительный, чтобы уловить слабый след "Оцелота", скорее всего, они примут его просто за крупный метеоритный осколок.
      – Я взглянула на данные Хета по этой планете, – заметила Гра. – Службы космопорта Вифезды вполне могут принять любой транспорт. Последние зарегистрированные полеты, перед тем, как колония была захвачена, приходились на небольшие торговые корабли, но порт способен принять и самые крупные халианские крейсеры и истребители, не говоря уже об этих чертовых катерах преследования.
      – Что говорил Хет о военных планах халиан?
      Гра пожала плечами.
      – Неизвестно. Это входит в нашу задачу. – Она скривилась, а я с сомнением хмыкнул.
      – Ладно, может быть, они заняты другим. Ты ведь знаешь привычку халиан мгновенно реагировать, если что-то им показалось не так, а затем забыть об этом лет на десять.
      – Будем надеяться, что эти лет десять не кончатся, пока мы там находимся. Ты слышал о…
      К тому моменту, когда я приготовился вывести корабль на нужную траекторию, Гра уже щедро поделилась со мной всем, что ей было известно. Я подстроился к рою метеоритных осколков, а она продолжила свои геологические наставления. Я подумал, что либо вижу эти куски мрамора в последний раз, либо выиграю этот поединок, даже если придется сесть на самый хлипкий утес. Гра держала пари, что эти обломки свалятся на северную пустыню до того, как мы выровняем последний отрезок пути. Интересно, кто прав?
      Вынырнув под легким облачным покровом, я перебросил корабль на малой высоте к космопорту и маленькому городку обслуживающего персонала. У Халии была непередаваемая манера оставлять в неприкосновенности маленькие островки человеческого населения планеты, оставляя за собой право заводить нечто вроде ночного патруля.
      – Вот наша цель, Гра, – констатировал я, когда все наконец закончилось, и вызвал на экран изображение. Она смежила веки, бормоча и мурлыкая, стараясь запомнить приметы местности. Городок выстроен вдоль побережья и выглядел как нагромождение верфей и пирсов, хотя не было никаких признаков морского транспорта или больших судов. Прямо позади него, на плато, плохо приспособленного для посадки больших кораблей, находился внушительных размеров космопорт с башнями, антеннами радиосвязи и какими-то помещениями, напоминающими ремонтные ангары. Инфракрасное сканирование показало на земле два медленно охлаждающихся круга, но это едва ли нам что-нибудь говорило. Я быстро нацелил прибор на сопла и крылья нескольких кораблей, но, по-видимому, ни один не поднимался с площадки последние двадцать четыре часа. Хотя у меня не было времени проверить их тип и номер до того, как мы оказались за прибрежным холмом. Уловка с метеором пришлась кстати и дала возможность переключиться на гравитационный двигатель, и мы не рухнули, образовав еще один кратер на этой планете.
      – А вот здесь, – я провел пальцем по гряде на экране, – мне предстоит изобразить скалу. Ты окажешься всего в пяти кликах от города.
      – Хорошо, – отозвалась она, с ворчанием приспосабливаясь к гравитационному ускорению, и, сузив глаза, уставилась на картинку. Ее хвост свернулся. – Можно мне еще раз взглянуть на устройство порта? – Кивнув, я прокрутил изображение помедленней.
      – Ни в атмосфере, ни в космосе никто не может схватить меня, Гра, – бесстрастно ответил я. Затем сделал обычные копии магнитофонных лент нашего совместного путешествия для черного ящика. Капитан Хет собирает новости до последней капли, и прямо как бесценный питьевой запас. – Пристегнись, Гра, я запускаю двигатели. Хет указал мне точный путь через эту расщелину, и я воспользуюсь им.
      А вот и еще кое-что об "Оцелоте", он может служить и глайдером. Подумать только, я уже был готов в любой момент врезаться в эти чертовы вздыбленные слои, но Хет не позволил мне потерять гордость за выбранное место. Мы заскользили, внимательно следя за обшивкой "Оцелота", стараясь не повредить корпус в этом нагромождении вулканических осколков. Некоторые, как и предполагала Гра, были такими же крупными, как и наш корабль. Мы еще не опустились на землю, а она уже вытащила свой сверток, взвалила его на спину и двинулась к шлюзу, который я предупредительно открыл. Запечатанный в своей камере, я уже не мог ничем ей помочь, когда она набрасывала маскировочную сетку, но она умудрилась проделать это очень быстро и ловко.
      – У тебя есть передатчик, Билл? – спросила она, немного запыхавшись. Прошла позади консоли в маленькую камеру и вытащила запас воды. – Хорошо, тогда ты так или иначе получишь главную информацию. Она сделала глубокий глоток. – Отличная вещь. Импортная?
      – Ха, ни Хет, ни адмирал не признают повторного цикла, – я засмеялся. – Понимаешь, звание все-таки кое-что значит.
      Нимало не смутившись, она прихватила и вторую чашку.
      – Нужно же мне как-то поддержать себя, если я вынуждена лежать еще целый день. Здесь ведь сейчас лето. – Защелкнув застежку сумки с продуктами, она нажала кнопку, наморщив носик. – Ненавижу полевой рацион, но он действительно помогает продержаться. – Уложила по порядку несколько плиток сухой смеси протеина с карбогидратным наполнителем. Я наблюдал за тем, как все это складывалось в то, что, по-видимому, было мускульной сумкой, но заботливо маскировалось карманами на передних конечностях.
      – Что еще ты прячешь? – удивление пересилило тактичность. В ответ она неподражаемо хихикнула. – Кое-какое полезное оружие. – Она взяла передатчик, который я положил на консоль. – Исправный? Какого радиуса?
      – Пятнадцать кликов.
      – Я с легкостью впишусь в эти рамки, Билл. – Она приладила крошечную мушку к голове за левым ухом, металлическая пластинка терялась в пушистом мехе – Благодарю, сколько здесь длится рассвет?
      Я сказал ей время между ложным и истинным восходом местного солнца. Бодро отсалютовав, она покинула "Оцелот". Я слышал мягкий шорох ее ног, пока его улавливали внешние датчики, а затем закрыл шлюз. Она, скорее всего, побежит на всех четырех. Вспомнив старые учебные фильмы о древних земных кошках, я представил себе, как ее гибкое тело стелется по неровной земле. В какой-то момент я позавидовал ей. А затем начал всерьез беспокоиться.
      Я пробыл с. Гра дольше, чем с многими случайными пассажирами, и мы не подкалывали друг друга с тех пор, как я разбудил ее на корабле. Ее сдержанный юмор пришелся мне по душе: Эх, если бы она была гуманоидом, а я больше походил на себя прежнего… да ладно! Что есть, то есть – недостаток такой у меня и у моей колымаги – с нами действительно все проявляется очень явно, но обычно слишком уж недолго.
      Гра убедительно описывала надежность этого ее плана маскировки. Не говорить себе, что ты считаешь это убедительным, но быть уверенной, что не будет никаких проблем. По мне предпочтительней что-нибудь более существенное, чем на всякий случай несусветно перекраситься. И потом, я определенно продукт высокотехнологической цивилизации, хотя Гра абсолютно уверена в своих естественных преимуществах и инстинктивных талантах. Ладно, если собираешься внести свой бесценный вклад в дело Альянса, то сначала следует просчитать этих халианских бандитов!
      Незадолго до восхода солнца Вифезды Гра докладывала.
      – Билл, я на месте. Буду держать передатчик включенным, чтобы ты знал обо всем, что происходит. Наш подопечный спит. Я вытянулась на ветке чего-то вроде большого дерева у его окна. Он еще не проснулся. Надеюсь, что он не псих.
      Полтора часа спустя мы оба пришли к выводу, что он не относится и к фанатам. Правду сказать, кто же мог ожидать, что будет общаться с чем-то на первый взгляд казавшимся бесплотной ухмылкой среди широких листьев, полностью затеняющих твое окно. Это определенно не то, в чем собирался участвовать Филдин Эскобат, когда пославший его передавал предупредительный код на случай неизбежного визита.
      – Что вы такое? – потребовал он после того, как Гра произнесла пароль встречи.
      – Рабенианка, – ответила она хорошо различимым шепотом. Я мог слышать скрип, когда она сделала какое-то движение.
      – Ага!
      Молчание, нарушаемое лишь несколькими горловыми звуками.
      – Что такое рабениане?
      – Раса кошачьих Альянса.
      – Человек-кошка? – У Филдина имелись некоторые зачатки образования.
      – Я замаскирована.
      – Уверен, черт побери.
      – Так что я заведомо не халианин…
      – Каждый может заявить, что он из Альянса. Может быть, вы переодетый халианин.
      – Вы когда-нибудь видели халианина, двигающегося на четвереньках? Размером с меня? С таким лицом и зубами? Или с хвостом?
      – Нет… – Неохотное согласие.
      – Говорящего на галакте?
      – Довольно, это правда, – раздраженно ответил Филдин – все порабощенные расы были вынуждены учить шепелявый, свистящий халианский язык. Уколы нервных парализаторов и удары хлыстов эффективно поощряли как скорейшее понимание языка, так и обогащение словарного запаса.
      – Ну так что?
      – Вы расскажете мне о том, что мне необходимо узнать.
      – Я не знаю ничего. Они держат все в тайне. – В голосе человека послышался нескрываемый гнев, который он слегка погасил, когда понял, что его могут услышать.
      – Кем вы были до вторжения?
      – Горным инженером. – Я почти почувствовал, как человека распирает от гордости.
      – А сейчас?
      – Подметаю улицы. И счастлив, что имею хоть это, так что не представляю себе, что я смогу сделать для вас или для Альянса.
      – Вероятно больше, чем вы думаете, – мягко ответила она. – У вас есть глаза и уши.
      – Я намерен держать их закрытыми.
      – Так и будет. Вы можете свободно передвигаться по городу?
      – По городу, да.
      – И вблизи космопорта тоже?
      – Да. – Теперь тон Филдина стал подозрительным и беспокойным.
      – Так вы бы узнали, появись здесь их новые военные корабли.
      – Нет, ни одного не появлялось.
      – Ни одного?
      – Я вам уже сказал. Хотя я слышал, предположительно, что вскоре прибудут, и много.
      – Когда?
      – Вот уж не знаю. Не хочу знать, – в его голосе звучала покорность овцы.
      – Вы сегодня работаете?
      – Мы работаем каждый день, весь день на этих проклятых хорьков.
      – Вы можете оказаться возле порта? И подсчитать, какого типа космические ракеты и сколько их находится сейчас на площадке?
      – Могу, но зачем это вам, если придет еще больше?
      – Вы уверены в этом?
      – Никто не знает что-либо наверняка. Почему? Вы считаете, что вас атакуют? И для этого вам необходимы такие сведения? – Филдинг явно сомневался в своей выгоде, оказывая помощь в Контратаке Альянса.
      – У Альянса нет сиюминутных планов относительно вашей планеты.
      – Нет? – Голос Филдина звучал сейчас оскорбление. – А почему нет? Мы недостаточно ценны для вас?
      – Напротив, Филдин, – ласково и убедительно промурлыкала Гра. – Поверьте, если вы сможете достать для меня информацию, это будет в ваших же интересах и позволит освободить планету без дальнейшего кровопролития и гражданской войны.
      Он фыркнул.
      – Не понимаю, чем это может вам помочь, даже если я и добуду ее.
      – Я тоже, – отозвалась Гра, и дрожь негодования зазвенела в ее ласкающем тоне. – Решать будут там, наверху, но Командованию нужна именно такая информация, очень важная, надо полагать, если я добываю ее с риском для жизни. Помогая Альянсу сбросить его угнетателей, вы тем самым возвращаете себе престиж и комфорт своего прежнего существования.
      Долгая пауза, когда, мне казалось, я слышал скрип шестеренок в его мозгу.
      – Мне лишь нужно узнать для вас, что сейчас находится на космодроме?
      – Только это, но я должна знать типы кораблей – разведчиков, эсминцев и всего остального – и их количество. И еще, не могли бы вы узнать, не появлялись ли здесь боевые крейсеры?
      – Ни одного, – отрезал он с отвращением. – Здесь им не сесть.
      Если уж колониальные транспорты садились на Вифезде, тем более это не проблема для халианских крейсеров, однако знать об этом ему не следует. Гра вытягивала это из него, поскольку, если здесь находились крейсеры или эсминцы, им не составит труда броситься в погоню за нашим конвоем. Беспокойство вызывал даже кроха-разведчик, который мог засветить нас и сообразить достаточно, чтобы ринуться в гиперсвет, прямехонько к Цели. Только боевые истребители и крейсеры, эскортирующие конвой, были достаточно маневренны и способны достойно ответить на атаку халиан. Но защитить наш медленно ползущий транспорт – весь этот обоз с горючим и неуклюжие корабли снабженцев – они не в состоянии. А если бросить обоз, конвой потеряет всякий смысл. На торможение тратится слишком много горючего.
      Прекращение деятельности противника – по крайней мере в этом нас уверял Филдин, – я воспринял как капельку везения, выпавшего на нашу долю. Вполне возможно, что эта тихая заводь и не вооружалась халианскими хозяевами.
      – Помните, крейсеры, эсминцы и разведчики, – повторила Гра. – Разузнайте, сколько их, Филдин, и тем самым вы передадите нам жизненно необходимую информацию.
      – Когда нас освободят?
      – Скоро. Если все пойдет хорошо, долго ждать вам не придется.
      – Если что хорошо пойдет?
      – Чем меньше вы знаете, тем лучше для вас же, Филдин.
      – А что я получу за то, что рискую своей шкурой? Вы знаете, уколы нервных парализаторов и удары хлыстов – не сахар.
      – Что является для вас эквивалентом обмена?
      – Много чего… – отвратительный голос Филдина.
      – Что составит адекватную компенсацию вашего риска?
      – Мясо. С кровью. Они держат нас, черт бы их побрал, на голодном пайке, а я, знаете ли, люблю хорошо поесть и лучше всего – мясо. – Я воочию видел, как у него текут слюнки. Да уж, у каждого свой вкус.
      – Полагаю, что это можно устроить, – промурлыкала Гра. – Я приду к вам в сумерки, добрейший Филдин.
      – Ладно, но, смотрите, чтобы вас не заметили. И не выследили.
      – Никто ничего не заметит, уверяю вас. Эй, а где… Что?.. Куда вы идете?
      Пленка зафиксировала нотки сомнения, проскользнувшие в удивленном голосе Филдина. Я услышал как резко прервалось дыхание Гра, а затем несколько быстрых вздохов. Послышался какой-то шорох, как если бы она спускалась на землю. Легкое шуршание ее ног по мягкой поверхности, и, вдруг – ничего.
      – Гра? – Я произнес ее имя скорее как раскатистый звук "гр", чем вразумительное слово.
      – Позже, – гулкое эхо из склепа. И на целый день мне пришлось с этим смириться. Иногда я улавливал ее медленное дыхание. Когда полуденная жара затопила все вокруг, я мог поклясться, что услышал, как замедлилось ее сонное дыхание.