– Убивать тысячами невинных аборигенов, разрушать их общество из-за злобы на нас, тогда как мы представляем угрозу разве что для разбойничающих варваров? Флот не просуществовал бы тысячу лет, будь он карательной машиной.
      – Высшее командование придет в ярость, но им придется принять fait acompli , – добавил Джайо. – Пока мы остаемся в системе солнца Прокруста, мы в безопасности.
      – От всего, кроме Прокруста, – усмехнулся мужчина.
      Так все и продолжалось, туда и обратно, взад и вперед. У штатских это превратилось бы в сущую неразбериху. У моряков было больше дисциплины и чувства локтя. Тем не менее, начинало казаться, что каждый следующий говорит что-то свое. Я пробиралась среди кружащих, толпящихся, толкающихся тел и записывала. Когда представлялась возможность, я вставляла вопросы.
      – И мы станем Верховными Властителями? Мне это не нравится.
      – Кто знает; что произойдет? – ответил Торсков – Бесспорно, люди будут в Сируину особой кастой. А позже и везде на планете. Но я не вижу нас, как правителей аборигенов. Мы и они слишком разные.
      – Что, черт побери, можем мы делать, кроме как воевать за них?
      – Быть учителями, предпринимателями, соседями и друзьями, – произнес Торсков. – Вам не придется скучать или чувствовать свою бесполезность, обещаю.
      – …изгнание.
      – Не навсегда. Мы станем… гражданами… Сируину, суверенного государства, заключившего в прошлом договоры с Альянсом. Со временем нас простят. Удачливых повстанцев всегда прощают. Я не рассчитываю, что нам вернут имущество или звания, но к тому моменту мы добудем новые и сможем снова жить среди людей. Фактически, мы станем героями.
      – Если сможем прожить так долго.
      – Что для вас лучше, – отпарировал Торсков, – гнить или рискнуть?
      Расспросы, ссоры, ниспровержения, споры Дважды я заметила, как возникали потасовки, но окружающие тут же разнимали дерущихся. Луны начали заходить. Тень от планеты поползла по ее обитателям.
      Наконец.
      – К порядку! Внимание! – Многократно усиленный голос Джайо перекрыл шум. Я протиснулась сквозь толпу. Отовсюду разило потом. С записями своих мини-схваток я вскарабкалась на сцену Похоже, наступал решающий момент.
      Когда прохладный воздух наполнила тишина, Джайо заговорил:
      – Мы слишком много попусту мелем языком Уже некогда объяснять прописные истины. Сколько хочет вернуться на Прокруст?
      Я прикинула, что поднялось сотни две рук.
      – Слишком мало, – сказал Джайо.
      Поднялось еще и еще.
      – Четыреста – тот минимум, который, я считаю, необходим. Если столько не набирается, все что нам остается – вернуться в Алисон и ждать военных кораблей.
      Взлетели еще несколько рук. С каждой секундой колебание все нарастало. Над головами проносились метеоры. Их число – одно из чудес Беллегарда, но сегодня они были как начертанные вопросительные знаки.
      – Мы проиграли?.. А-а, нет, теперь у нас набралось нужное число.
      Сразу же присоединились еще тридцать или сорок рук.
      Те, кто не согласился, затравленно оглядывались по сторонам. Увидев себе подобных, они устремились друг к другу, до тех пор, пока собрание еще пестрило островками предательства. Дилледа и его жена были почти единственными, излучавшими радость. Для большинства решение, каким бы оно ни оказалось, далось не легко. Невозможно безболезненно рвать десятилетние связи, будь то с Флотом или со своими товарищами.
      Торсков шагнул вперед.
      – Мы отправляемся! – радостно провозгласил он. – Я уверен, что решившие остаться будут сохранять молчание пока мы не окажемся уже далеко.
      – Будут ли? – Мой лейтенант протиснулся в первый ряд. Его образ на экране бросал быстрые взгляды вправо, влево, назад. – И могут ли? Если он так поступят, то станут соучастниками.
      – Никто не должен знать, что они сегодня здесь, – сказал Восмайер. Он обратился ко всем: – Вы понимаете нас, не так ли? Вот поэтому вы прибыли сюда. Вы выбрали не присоединяться к нам, и это ваше право, но вы не предадите тех, кто вам доверился.
      Я заметила, как сжались губы майора.
      – Когда мы стартуем? – донеслось из толпы, и остальные подхватили: – Когда? Да, когда, когда?
      – Чем скорее, тем лучше, – ответил Торсков. – Этой же ночью." Вспомогательные челноки доставят нас на корабль.
      – Нет, нет, постойте, – вмешался лейтенант.
      Ропот вокруг него перерос в общий шум. Конечно, это было слишком неожиданно. Направив микрофон, я уловила несколько протестующих голосов. У лейтенанта осталась девушка в Алисоне, не имевшая физических недостатков и поэтому не оказавшаяся среди недовольных, но он должен был увидеться с ней напоследок, разве нет? Кто-то еще должен был уплатить или получить долги. У каждого были какие-то пожитки, которые хотелось взять с собой. И… не стоит бросаться очертя голову, надо немного все обдумать… Мы не станем подчиняться Бригадиру Джайо, лучше выберем собственных офицеров… Да, Народная Республика Прокруста… Неужели мы все должны остаться на этой проклятой планете? Я знаю, на астероидах есть минералы…
      – К порядку! Внимание! – крикнул Джайо.
      – Да пошел ты…
      – Эй, погоди, ты не можешь так обращаться к командиру.
      – А кто сказал, что он мой командир? Мы должны стать свободными.
      – Тише, тише, – попросил Торсков. – Если не будем заодно, мы все обречены. Доверьтесь вашим вождям.
      – Доверьтесь… – глаза Джайо сузились. Внезапно его палец уперся в меня. – У нас посторонний.
      Стоявший внизу Диледда услышал.
      – Постойте, сэр, – осмелился он возразить. – Вы знаете, кто она. И она согласилась оставаться с нами, пока… ух…
      Возникшее столкновение на помосте, проецируемое на экран, привело собравшихся в чувство Постепенно восстановилась тишина. Я ощутила, как ночной бриз прополз по моей коже.
      – Это смешно, – отчеканил Восмайер. Но тут же засомневался: – Хотя… у нас нет ничего, кроме ее слова.
      Торсков шагнул ко мне.
      – Давайте быстро разберемся с этим, – потребовал он. И вполголоса добавил: – Это должно утихомирить их, показать, что мы владеем ситуацией. Иначе они будут препираться до рассвета и ничего не решат.
      – Боюсь, они вас не послушают, – печально заметил Восмайер.
      Торсков обратился ко мне:
      – Извините, миледи Монье. Придется через все это пройти.
      Он громко произнес, перекосив лицо в усмешке:
      – Итак, вы собираетесь поведать нашу историю.
      Взгляды снизу из толпы давили на меня, почти с физической силой. Я кивнула.
      – С вашего позволения, – ответила я. – Я хочу записать и представить правду о вас и ваших делах.
      – Нам бы могло это пригодиться. Надеюсь, это действительно будет правдой.
      Я изобразила улыбку.
      – Тогда я надеюсь на ваше исчерпывающее интервью.
      – Может быть, позже. На кого вы работаете? Объединенные новости? Гильдия?
      – На себя. Я свободный художник.
      – И надеетесь продать свои творения большому дистрибьютору. Ясно. Как вы услышали про нас?
      – Новость о вашем прибытии обошла весь Беллегард. Я приехала в Алисон по горячим следам.
      – Вот как? Не думал, чтоб слух прошел вне этой планеты. Разве какое-нибудь маленькое сообщение. А вы из внепланетарной системы?
      – Нет, нет, – вмешался Восмайер. – Миледи сказала мне, что она из Вестландии.
      Торсков поднял брови:
      – О? Откуда позвольте узнать?
      – Ну, ну… – Моя улыбка сделалась натянутой. – Я не люблю оседлую жизнь. Я бродяга.
      – Но ведь вы где-то родились и выросли, – вкрадчиво проговорил Торсков. – В каком городе? Я хорошо знаю многие.
      Тишина и подозрительные взгляды сосредоточились на мне.
      – Уануотер! – выпалила я.
      После секундной паузы он покачал головой и промурлыкал:
      – Уануотер, а? Странно. Судя по выговору, вы не оттуда, или из любого другого места в Вестландии – да и вообще на Беллегарде. Что на это скажете, миледи?
      Я отступила на шаг. Темное лицо Восмайера застыло. Прыгнув, он схватил меня сзади за руки. Омниграф со стуком упал на сцену.
      Шум в толпе напомнил мне столкновение арктических льдин.
      Джайо жестом усмирил толпу.
      – Надо расследовать это, – сказал он. – Нет ли среди нас женщины, готовой произвести обыск?
      – Я служила в военной полиции, – заявила одна, присоединяясь к нам.
      Обыск был быстрым и умелым. Передатчик находился в медальоне на моей шее. Она вытащила его и раздавила каблуком.
      – Я не пользовалась им. – Голос прозвучал неожиданно пискляво. – Это только для безопасности. Чтобы вызвать помощь, если… ситуация выйдет из-под контроля.
      – Ну, разумеется, – ядовито заметил Восмайер.
      – Вы записывали нас, – сказал Джайо. – И в уме и своим устройством. Теперь они будут точно знать, кто и что намерен делать.
      – Постойте, вы не можете с ней расправиться! – рявкнул Дилледа.
      – Конечно, нет, – ответил Торсков. – Мы не толпа линчевателей.
      Это замечание утихомирило гневные выкрики Его перекосило.
      – Но вы создали нам проблему, миледи.
      – На кого вы шпионите? – резко спросил Восмайер.
      – На… на Совет, – запнувшись, призналась я. – Они подозревали…
      – И наняли… свободного детектива. – Торсков остался невозмутим. – Откуда вы на самом деле, Монье?
      – Терренев, – сдавленно проговорила я.
      – Да это, в общем, не важно. Важно, что мы под подозрением. И виновны в заговоре и подстрекательстве к мятежу. Правительства не склонны позволять отдельным личностям заниматься внешней и военной политикой. Когда завтра вас не будет на связи, Совет поднимет Флот и нас арестуют для расследования.
      Торсков обернулся. И выкрикнул в перепуганное скопище.
      – Если только мы не отправимся немедленно! Это наш единственный шанс. Вы со мной?
      Первые робкие отклики окрепли. Вскоре они ревели.
      Восмайер отпустил меня. Понурив голову, я стояла под зимней стужей их ненависти и искала убежище в своих воспоминаниях.
 
      Прерия вздымалась серебристо-зеленым морем под весенним ветром, когда мы, держась за руки, вновь вышли из Обурга и прогуливались около реки. Там росли деревья с синими плодами, ронявшие на нас лепестки.
      – Я скучала по тебе, – призналась я.
      – А я – по тебе, – ответил Торсков. – Я все чаще подумывал вернуться сюда.
      – Пока практические соображения не решили дело.
      – Я приехал бы в любом случае.
      – Вероятно, со временем, Джерик, не будем притворяться. Я рада, что нужна тебе для дела, которое способна исполнить. После будет видно.
      Улыбка его получилась вымученной.
      – Боже милостивый, ты способна дать отпор кому угодно. – Он глубоко вздохнул. – Ну, ладно. Я прибыл с планеты, о которой упоминал в последний раз, с Прокруста. Там вот-вот может случиться беда. Я разговаривал с людьми, включая одного из высших офицеров. Мы с ним нащупали подход к тому, что следует предпринять. Но нам потребуется помощь извне, от агента, которого нельзя расшифровать. Сдается, ты, именно то, что надо.
      – Достаточно сумасшедшая, а? – Мурашки пробежали у меня по позвоночнику. – Ну, давай рассказывай.
      …Позже, в комнате моего отеля в Алисоне, когда подступившие к окнам сумерки скрадывали беспорядок:
      – Их будет несколько сот, Валя. Слишком много, чтобы сохранять тайну. Ты – журналист и знаешь, что утечка абсолютно неизбежна. Кто-нибудь окажется против или захочет получить награду, и донесет на нас. Но даже, если этого каким-то чудом не случится, как нам справиться с организацией дела, как обуздать прирожденных буянов, не привлекая внимания?
      – Разве что собрать их вместе, под предлогом обсуждения их жалоб, неожиданно дать им шанс, и сразу же спровоцировать кризис так, чтобы не оставалось выхода, кроме немедленного бегства.
      В моей кабине есть маленький проекционный экран. Сидя на койке, рассматриваю Прокруст, пока мы облетаем его. В свете ослепительного солнца планета выглядит бело-голубой, как раскаленная сталь. Тут и там из облаков выступают чернеющие вершины гор.
      Открывается дверь. Войдя, Джерик закрывает ее.
      – Время идти, – устало говорит он.
      Я вскакиваю на ноги.
      – Уже? – вырывается у меня.
      Мы прижимаемся друг к другу, на что не осмеливались за время перелета.
      – Боюсь – что так, – шепчет он мне на ухо. – Нас вызвал корабль Флота. Встреча произойдет через час. – Он пытается улыбнуться. – И нам больше не придется охранять недовольных, наблюдая как они поедают наши запасы.
      Недовольные… – понадобилось несколько рейсов, чтобы доставить всех этих людей на орбиту. Любой, кто тем временем садился бы в очередной вагон в сторону города, мог сообщить в полицию, что это вовсе не сбор растений для ботанического сада в другом мире, как заявил сын Землевладельца при составлении плана операции. Да и не один сообщил бы – из страха, алчности или со злости. Так что большинство заставило меньшинство следовать с ними, добавив к своим преступлениям еще и похищение. Джерик запрограммировал свой домашний телефон так, чтобы известить командование о случившемся через три дня, когда нам предстояло оказаться вне пределов досягаемости. Послание заканчивалось просьбой прислать транспорт за нашими пленниками. И, естественно, за шпионом правительства.
      Я вздрагиваю в его объятиях:
      – Ты уверен, что это не военный корабль, который откроет огонь после совершения обмена?
      – Я же уже сказал тебе, дорогая трусишка Наши отряды на планете. Уничтожить корабль было бы бессмысленным злом и настроило бы против весь Альянс. Старина Джайо знает психологию Флота. – Джерик делает паузу. – Ты бы лишний раз повторила в уме историю, которую должна рассказать.
      Я на самом деле осуществляла наблюдение, получала деньги, изображала детектива, делая вид, что работаю на Совет Магнатов, хотя в действительности меня нанял другой младший сын Землевладельца, создавать себе политический имидж. Кузен Джерика не возражает, чтобы его считали глуповатым. Чего он хочет по-настоящему, так это заняться антропологическими и ксенологическими исследованиями, и Прокруст даст ему уникальную возможность.
      Я прижимаюсь к мускулистой груди:
      – Мне действительно нужно ждать два года, прежде чем вернуться?
      – Минимум. – Губы Джерика прижимаются к моей щеке. Его руки стискивают меня, пока мне не становится больно. Я не жалуюсь.
      – Когда они заняты, недовольство почти забывается. Потом они смирятся с тем, что адмирал Торсков не может выбросить из головы прекрасного врага и, наконец, после обмена письмами, ее пригласят с визитом, а потом… – он снова усмехается, немного жалобно. – Пусть будущие исследователи выясняют, какими негодяями были мы с тобой.
      Мой взгляд скользит поверх его плеча, к миру, который дрожит от страха в ожидании. Это не мой мир. И существа, его населяющие – люди и нелюди – это не мой народ. Буду ли я счастлива здесь остаток моих дней? А он?
      – Береги себя, дорогой, дорогой мой, – умоляла я его. – Останься в живых.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Энн Маккеффри
ДОЛГ ЗОВЕТ