Дилбия (№2) - Космическая Лапа

Однако Билл не имел никаких шансов ответить, поскольку Холмотоп шагал быстро, величественно игнорируя суматоху вокруг, словно аристократ, шагающий среди крестьян, замечать которых было выше его достоинства. Билл пытался подражать невозмутимости почтальона. Холмотоп наконец остановился в дальнем конце улицы у более крупного и более современно выглядевшего бревенчатого здания, несколько в стороне от деревни. Билл, внимание которого обострилось из-за всех событий, случившихся после приземления на этой планете, заметил, что входная дверь этого здания имела достаточный размер, чтобы через нее мог пройти такой высокий дилбианин, как Холмотоп. Однако окна здания находились достаточно низко — из них мог выглянуть человек.

— Ну вот, мы на месте, — сказал Холмотоп, останавливаясь. — Слезай, Кирка-Лопата, и бери все, что тебе нужно. Потом ты сможешь узнать обо всем от самой Красотки, и мы отправимся в Разбойничью Долину и посмотрим, как нам заставить Костолома отпустить Грязные Зубы.

Билл соскользнул с широкой мохнатой спины, с облегчением ощутив, что снова стоит на твердой поверхности. Он увидел залитое приятным солнечным светом некое подобие холла с дилбианских размеров скамьями вдаль стен и довольно большим пустым пространством посредине. Полуоткрытая дверь явно вела дальше, в глубь здания.

— Что? — переспросил он, когда до него дошел смысл последних слов Холмотопа. — Подожди минуту. Я не думаю, что я пойду куда-либо прямо сейчас. Я должен оставаться здесь, пока не поговорю с Представителем и его... я имею в виду, с другим Коротышкой, который находится здесь.

— Ты что, глухой, Кирка-Лопата? — раздраженно пробасил Холмотоп.

Билл удивленно повернулся к нему.

— Ты что, не слышал, что я тебе только что сказал? — спросил Холмотоп. — Ты не можешь просто сидеть здесь и ждать Грязные Зубы или Хитрого Учителя. Вы что, Коротышки, ничего не знаете друг о друге? Можешь сидеть здесь сколько хочешь, но ни один из них здесь не появится.

Билл уставился на высокого дилбианина. В его перемешавшихся мыслях наконец всплыла гипноинформация о том, что Хитрый Учитель — это дилбианское имя Представителя, Лейфа Гринтри, а Грязные Зубы — это имя, которое местные жители дали девушке, его стажеру-ассистенту, видимо после того, как однажды заметили, как она чистит зубы, и сделали из этого очевидный вывод, что тот, кто регулярно чистит зубы, должен испытывать в этом крайнюю необходимость. Но даже при всем при этом последние слова Холмотопа не имели никакого смысла.

— Почему? — наконец спросил Билл.

— Да потому, что Хитрый Учитель несколько дней назад сломал ногу, и ящик вроде того, что всегда сваливается с неба, чтобы привезти вас, Коротышек, или увезти обратно, забрал его, чтобы вылечить! — раздраженно сказал Холмотоп. — За него здесь осталась Грязные Зубы, и, конечно, она отправилась в Разбойничью Долину и ввязалась в ссору между Красоткой и Костоломом — просто как женщина. И, конечно, с тех пор как она оказалась в долине Костолом держит ее там, чтобы заставить Красотку быть более благоразумной. Что ж, вы, Коротышки, позволяете разбойнику вроде Костолома держать в плену одну из ваших женщин и думаете, что здешние фермеры обратят хоть какое-то внимание на вас, когда вы попытаетесь учить их всяким штучкам с вашими кирками, лопатами, плугами и прочим, что вы с собой привезли!

Он замолчал и посмотрел на Билла с высоты своего десятифутового роста.

— Так что первое, что ты должен сделать, — это сейчас же отправиться в Разбойничью Долину и забрать оттуда Грязные Зубы. Теперь, когда Хитрого Учителя нет, сделать это больше некому, — сказал Холмотоп. — И нам лучше выйти сразу же, как только ты поговоришь с Красоткой, если мы хотим попасть туда сегодня. Разбойники запирают ворота в долину с заходом солнца, и любого, кто попытается войти или выйти, превращают в котлету. Ну, что тебя удерживает? — зарычал Холмотоп на Билла, который продолжал неподвижно стоять на месте. — Ты же не собираешься позволить разбойнику из Нижних Земель держать в плену одну из ваших женщин и ничего не предпримешь? Идешь или нет?

3

— Нет, — машинально ответил Билл.

Это был чисто инстинктивный ответ. Из лавины странных имен и фраз, которую только что обрушил на него Холмотоп, Билл понял лишь, что его просят сделать нечто, выходящее за рамки обучения дилбиан пользованию сельскохозяйственными орудиями. Похоже было, что Лейф Гринтри сломал ногу и его забрали с планеты для лечения, оставив Аниту Лайм одну. И, судя по всему, она ввязалась в какие-то местные делишки, чего вовсе не следовало делать, и угодила в плен.

Холмотоп издал рык, вновь привлекая к себе внимание Билла.

— Нет? — недоверчиво прорычал Холмотоп. Билл с некоторым облегчением — он уже приготовился было бежать дальше — понял, что в голосе его звучит не столько ярость, сколько оскорбленное чувство. — Он говорит — нет! Женщина-Коротышка находится в плену, а ты говоришь, что не пойдешь за ней! Да если бы я знал, что у тебя нет ничего общего с Пол-Пинты, я бы никогда не позволил себе взяться за это дело! У меня бы даже и мысли такой не возникло!

— Пол-Пинты? — переспросил Билл, когда дилбианин сделал паузу, чтобы набрать в грудь воздуха.

— Конечно! — рявкнул Холмотоп. — Он тоже был всего лишь Коротышкой, но разве он хоть немного колебался, вызывая на поединок Ужас Стремнины? Я тебя спрашиваю!

— Не знаю, — ответил Билл, полуоглохший от голоса собеседника в замкнутом пространстве. — Кто такой Ужас Стремнины?

— Самый известный скандалист Горных Земель от деревни Хамрог до Дикого Леса! — сказал Холмотоп. — Да он бы этого самого Костолома на завтрак сожрал... — Холмотоп внезапно понизил голос, и тон его стал более рассудительным. — Я, конечно, не говорю, что Костолом легкий противник. Просто он привык сражаться со своим мечом и щитом в своей изнеженной нижнеземельской манере. Без оружия, могу поспорить, Ужас запросто бы его победил. А Пол-Пинты победил Ужаса.

Эта дополнительная, невероятная информация буквально ошеломила Билла.

— Ты хочешь сказать, что этот Коротышка — человек, такой же как я, — сказал Билл, — сражался с этим Ужасом Стремнины, о котором ты говоришь, без оружия?

— Разве я не сказал? — спросил Холмотоп. — Голыми руками и один на один. Более того, возле горного ручья — в любимом месте Ужаса. И Пол-Пинты победил его.

— Откуда ты знаешь... — начал Билл, но Холмотоп прервал его.

— Откуда я знаю? — оскорбленно прорычал Холмотоп. — Разве не я нес Пол-Пинты на собственной спине, пока мы не встретились с Ужасом? Разве не я стоял рядом и наблюдал за их поединком? Ты спрашиваешь меня, Кирка-Лопата, — меня, официального почтальона между деревней Хамрог и Диким Лесом?

— Нет... конечно, нет, — сказал пораженный Билл. — Я просто ничего до сих пор об этом не слышал.

Он лихорадочно размышлял: вероятно, Холмотоп сказал далеко не все, было нечто такое, из-за чего поединок не превратился неминуемо в чистую расправу над человеком.

Кроме того, возникла новая мысль: если Гринтри действительно улетел, а его ассистентка действительно попала в беду, тогда он обязан сделать все возможное, чтобы вытащить ее из беды. Для начала нужно пойти поговорить с захватившим ее — очевидно, весьма важной персоной среди разбойников, если не их вожаком. Со всем прочим можно и подождать до возвращения Представителя. Обычный перелом ноги, как правило, не отрывает человека от работы больше чем на три-четыре дня, необходимых для полета на госпитальный корабль и обратно.

Билл пытался найти подходящие слова, чтобы объяснить свой первоначальный отказ отправиться в Разбойничью Долину на помощь Грязным Зубам. Сочинять он не умел, а готовых оправданий не было. К счастью, он вспомнил, что здесь, на Дилбии, как это ни удивительно, существовала организация — проект «Космическая Лапа»; самое мудреное предприятие, когда-либо размещавшееся за пределами земной орбиты, официальной системой субординации и правил.

— Теперь послушай меня! — сказал он Холмотопу. — Я ничем не хуже этого Пол-Пинты или других Коротышек, с которыми ты встречался, и я вовсе не намерен допустить, чтобы мою соплеменницу против ее воли держали в плену, если я могу ей помочь. Но ты должен помнить, что я здесь не главный Коротышка. Прежде чем я отправлюсь в Разбойничью Долину, мне нужно узнать, не оставил ли мне Хитрый Учитель какого-либо послания, где говорится, что я должен делать. Если так, то мне придется выполнять то, что он сказал. Если нет — я смогу поступать по собственному усмотрению. Тебе нужно лишь подождать, пока я выясню, не оставил ли он мне такого послания.

— Что же ты сразу не сказал? — с явным облегчением спросил Холмотоп. — Вовсе незачем объяснять дважды официальному почтальону, когда речь идет о чем-то вроде письма. Если Хитрый Учитель оставил тебе письмо, чтобы ты его прочитал, тогда это важнее всего. Хотя ему следовало бы отдать его мне, чтобы я доставил его тебе. Он мог быть уверен, что ты письмо получишь. Конечно, — сказал Холмотоп после паузы, — если подумать, он не мог этого сделать, потому что я пришел сюда только вчера, и он уже улетел; и, вероятно, он не хотел доверять письмо кому-то из этих нижнеземельцев. Они способны уронить письмо в колодец или уйти и оставить его валяться где-нибудь...

Холмотоп снова замолчал.

— Так или иначе, иди и прочитай послание, Кирка-Лопата, — сказал он, — а я пойду и притащу сюда Красотку.

Он направился к двери.

— Погоди минуту, — крикнул вслед ему Билл. — Кто такая эта Красотка?

— Я думал, ты знаешь, — удивленно ответил Холмотоп, открывая дверь. — Естественно, дочь Еще-Варенья; Еще-Варенья — это хозяин здешней гостиницы. Она вполне разумная женщина, но, как и любая нижнеземельская женщина, заговорит тебя до смерти, даже если бы она не слушала сумасшедших заявлений Грязных Зубов. Ладно, увидимся через несколько минут...

Когда он вышел, Билл повернулся и направился к полуоткрытой двери в жилые помещения Представительства.

Он знал, что искать в первую очередь. Где-то в этом здании должен был находиться официальный журнал проекта — и вероятнее всего, в помещении, где располагались оборудование внепланетной связи и архив.

Ему потребовалось четыре-пять минут на открывание дверей, прежде чем он нашел то, что искал. Это было квадратное помещение с белыми стенами, с двумя группами пультов, которые по отдельности управляли компьютерами Представительства и оборудованием внепланетной связи. На одном из двух столов он увидел тяжелую книгу в черном переплете, которая, судя по всему, была журналом проекта. Он поспешно сел за стол и раскрыл ее в поисках самых последних записей.

Он нашел их за несколько секунд, но они оказались удивительно бедны информацией — в них перечислялось оборудование, переданное фермерам, и сообщалось время и содержание встреч Гринтри или Аниты Лайм с местными жителями. В записях не было никакой свойственной дневникам болтовни, которую пребывающие в одиночестве участники проекта обычно добавляли к записям в журнале. Три дня назад сделана короткая запись прямым, резким почерком Гринтри:

«...упал с лестницы, ремонтируя трещины в крыше Представительства над северной стеной. Сломал ногу. Вызвал медицинскую помощь».

На следующий день запись сделана наклонным, явно женским почерком:

«08.00 местного времени.

Представитель Гринтри эвакуирован на челноке с ближайшего курьерского корабля, для транспортировки на ближайший доступный госпитальный корабль, для лечения сломанной ноги.

10.30. Ухожу на встречу с Костоломом в Разбойничью Долину.

Анита Лайм, стажер-ассистент».

Это была последняя запись в журнале, два дня назад. Нет никакого послания для Билла ни от Гринтри, ни от Аниты, что крайне необычно. Разве что девушка искренне предполагала вернуться в тот же день.

Билл закрыл журнал, поднялся из-за стола и направился к оборудованию связи. Это был стандартный пульт, предназначенный для связи с релейной станцией на орбите планеты, которая, в свою очередь, должна была передать сообщение на скорости, во много раз превосходящей скорость света, в пункт назначения. Билл умел им пользоваться, так же как и прочим оборудованием, применявшимся во внеземных проектах. Он щелкнул выключателем питания и нажал кнопку микрофона.

Тихо. Лампочка на панели не загорелась. Микрофон не издал гудения, сигнализировавшего, что он готов к работе.

Передатчик не работал.

Какое-то мгновение Билл тупо смотрел на него, затем быстро пробежал пальцами по пульту, щелкая переключателями и пытаясь найти неисправность. Но — никакой реакции. Его пальцы пробежали по винтам, удерживавшим панель на месте. Где-то в здании должно быть тестовое оборудование, с его помощью, при наличии времени, можно отыскать причину молчания передатчика.

— Кирка-Лопата!

Это из холла ревел Холмотоп. Мгновение спустя послышался женский дилбианский голос, тоже звавший его. Билл опустил руки и угрюмо покинул пульт. С ремонтом оборудования связи придется подождать.

Он быстро вышел из комнаты и направился по коридору в холл, где обнаружил Холмотопа в компании дилбианки; она первой увидела Билла в дверях.

— Наконец-то, Кирка-Лопата! — сказала Красотка, поскольку эта невысокая, крепко сложенная незнакомка могла быть только той самой дилбианкой, за которой отправился Холмотоп. — Тебе давно пора было появиться здесь, в Мокром Носу!

— Вы знали о моем прибытии? — спросил Билл во внезапно наступившей тишине, когда Холмотоп успокоился и добродушно кивнул Биллу.

— Естественно, знали! — резко сказала Красотка. — Разве Она не говорила, что Она посылает за тобой? Конечно говорила. Она знала, как поступать, даже если этого не знал никто другой. Как Она сказала, пришло время побороться за наши права. Она сказала, что...

— Дай же ему хоть слово вставить! — прорычал Холмотоп, глядя, как Билл доблестно пытается что-то сказать в ответ на это словоизвержение.

— Кто такая Она? — поспешно спросил Билл в момент тишины, последовавшей после реплики Холмотопа.

— Она? — удивленно переспросила Красотка. — Грязные Зубы, естественно! Та, кто наконец подняла нас на борьбу за свои права против тех, кто постоянно говорил нам, что мы должны делать!

Холмотоп фыркнул.

Красотка фыркнула тоже.

— Подождите... — быстро сказал Билл, прежде чем ситуация не переросла в спор между двумя дилбианами. — Я хотел бы сперва знать, почему Костолом держит Грязные Зубы в плену?

— Да потому что Она — чемпион среди нас, женщин! — вспыльчиво ответила Красотка. — Это все из-за того, что он наслушался Толстяков, вот из-за чего! Костолом хочет заставить меня жить в этом его разбойничьем логове. А я этого не хочу! Можешь так ему и сказать. Даже если он изрубит Грязные Зубы на кусочки на корм рыбам, я своими принципами не поступлюсь!

Нос Красотки снова уставился в потолок.

Биллу стало несколько не по себе при упоминании о том, что Грязные Зубы могут изрубить на корм рыбам. Положение, видимо, серьезнее, чем он думал. Какое отношение к этому имели Толстяки — так дилбиане называли гемноидов, — было еще одной загадкой. Но, не придавая этому пока значения, Билл решил придерживаться главной линии поведения.

— Ты имеешь в виду единственное, что спасет Грязные Зубы, — это если ты пойдешь жить в Разбойничью Долину? — спросил Билл.

— Нет, конечно! — возразила Красотка. — Все, что ты должен сделать, — это пойти и забрать у него Грязные Зубы. Почему, по-твоему, Она послала за тобой?

— Ну, собственно...

Билл замолчал. Он уже хотел было возразить, что вовсе не Грязные Зубы ответственна за его появление здесь. Однако вовремя сообразил, что ситуация уже и без того достаточно усложнилась. Трудно сказать, какие последствия вызовут его слова о том, что вызывала его вовсе не эта девушка, которая, похоже, стала кем-то вроде местной героини для Красотки, если не для всех женщин Мокрого Носа.

— Ты говоришь, я просто должен пойти и забрать ее?

— Что ж, я намерена преподать ему урок, пока ты будешь им заниматься — Костоломом, я имею в виду, — сказала Красотка. — Представь себе саму идею — держать в плену Грязные Зубы! Что возьмешь с паршивого разбойника! Скажи ему, что один раз ты его стукнешь и за меня!

— Стукну один раз... не понимаю... — начал Билл, прежде чем Красотка снова разразилась потоком слов.

— Не вижу, что здесь непонятного! — яростно закричала она. — Я все время объясняю и объясняю, и даже Коротышка вроде тебя должен был бы сообразить. Я не выйду замуж за Костолома, пока он не оставит свои разбойничьи занятия и не станет фермером здесь, в Мокром Носу, — так же, как, по вашим словам, должен поступить каждый нижнеземелец. Это все чушь насчет того, что девушка должна поступать так, как велит ей муж. Это только женщины вроде Штучки-или-Две делают вид, что верят, будто мир рухнет, если изменится хоть какой-то из старых обычаев. Ха! Она горой стоит за старые обычаи, надеясь заставить меня покинуть гостиницу и на правах ближайшей родственницы занять мое место хозяйки. Она за неделю сведет моего бедного старого отца с ума! Нет, нет, — Грязные Зубы все это нам объяснила! У нас столько же прав выбирать, где нам жить, сколько и у мужчин! Костолом ничем не лучше остальных, но он совершил ошибку, забрав Грязные Зубы с собой в долину. Хотела бы я видеть его лицо, когда ты сделаешь это!

— Сделаю что? — ошеломление спросил Билл.

— Вызовешь его на поединок, конечно! — бросила Красотка, поворачиваясь и открывая дверь на улицу. — Естественно, он не отдаст тебе Грязные Зубы, пока ты не сразишься с ним за нее и не победишь, как сделал Пол-Пинты с тем горцем, который сбежал с женщиной-Коротышкой. Так что отправляйся лучше в долину и сделай это. Я достаточно долго ждала Костолома, и совершенно ясно, что во всей округе больше нет никого с достаточно крепкими нервами, чтобы справиться с ним.

Она вышла, захлопнув за собой дверь.

Мгновение спустя дверь открылась снова, и она сунула нос внутрь.

— Не беспокойся, что застанешь его не в духе, перед тем как вызвать на поединок, — добавила Красотка. — Он уже знает, зачем ты придешь. Несколько дней назад я сообщила ему, чтобы он ждал тебя.

4

Нос Красотки исчез. Дверь снова захлопнулась. Билл уставился на нее; в голове у него творилось нечто неописуемое. Чего он в любом случае не собирался делать, так это вызывать на поединок вожака разбойников, или кем бы он ни был, вроде тех, от кого он убежал и скрылся во дворе Жестяного Уха.

— Что ж, как видишь, — пробасил позади него Холмотоп. Билл обернулся, чтобы взглянуть на почтальона, и Холмотоп кивнул в сторону закрытой двери: — Она сумасшедшая, словно весенняя гроза. А с отцом, который больше думает о собственном брюхе, чем о собственной дочери, она скорее проникнется этими сумасшедшими идеями Коротышек...

Он замолчал, виновато глядя на Билла.

— Конечно, я ничем не хотел тебя обидеть, Кирка-Лопата, — прогремел он. — Что касается идей Красотки...

— Погоди минуту, — поспешно прервал его Билл. — Разве жители деревни не могут собраться и помочь кому-то вроде Жестяного Уха...

— Мог бы и сам догадаться! — возмущенно сказал Холмотоп. — Действительно, если сосед взывает о помощи, ты можешь протянуть ему руку — когда ты слышишь его зов. Но ввязаться самому и всей своей семьей в кровавую вражду с кем-то, кто тебе вовсе не родственник? Что ж, можно быть достаточно, сумасшедшим для этого. В конце концов, есть уважаемые разбойники. Костолом, пожалуй, принадлежит к таким. Они забирают свою дань из того, что жители Мокрого Носа могут им дать, — они не берут ничего из того, что необходимо местным жителям, чтобы остаться в живых. Если бы они это сделали, жители Мокрого Носа выступили бы против них, временно объявив себя кланом. Мы должны попасть в долину, прежде чем ворота закроются. — Он повернул свои массивные мохнатые плечи к Биллу и присел. — Забирайся, Кирка-Лопата.

Секунду поколебавшись, Билл забрался в седло на спине почтальона. Слушая Красотку, он пришел к выводу, что так или иначе ему не избежать путешествия в долину и разговора с вожаком разбойников. В отсутствие каких-либо распоряжений от начальства у него просто не было выбора. Но он вовсе не собирался вызывать на поединок Костолома, что бы там ни думала Красотка. Что он мог и должен был сделать, так это затянуть переговоры до возвращения Гринтри, максимум на четыре-пять дней.

— Конечно, — неожиданно сказал Холмотоп, когда деревья сомкнулись вокруг них, — теперь понятно, почему Хитрый Учитель не добился особых успехов, пытаясь научить нижнеземельцев пользоваться всеми этими орудиями и штуками, которые привезли вы, Коротышки.

Билл начал уже привыкать к неожиданностям дилбианского мышления. Он сообразил, что Холмотоп продолжает разговор, начатый внутри Представительства после ухода Красотки.

— Почему? — с интересом спросил Билл.

— Потому что нет никакого смысла учить крестьян всем этим новшествам, чтобы они могли выращивать больше еды, — ответил Холмотоп. — Разбойники все равно забирают все излишки. Чем богаче урожай они вырастят, тем больше они будут обеспечивать разбойников.

— Как далеко до долины? — спросил Билл.

— Пара шагов, — лаконично ответил Холмотоп.

Однако «пара шагов» в представлении Холмотопа казалась несколько большим расстоянием, чем можно было предположить человеку. Добрых полчаса Холмотоп быстро шагал по пересеченной местности. Дилбианское солнце почти касалось вершин холмов впереди, когда Холмотоп наконец резко свернул и начал круто спускаться по узкому ущелью, из которого внезапно открылся вид на напоминавшую парк зеленую долину, окруженную отвесными голыми скалами высотой от пятидесяти до ста футов. Покрытая мягким зеленым ковром травы, долина сияла в лучах вечернего солнца, освещавших черные бревенчатые стены строений в ее дальнем конце.

Солнечный свет падал и на сложенную из бревен стену высотой футов в тридцать, примерно в пятидесяти ярдах впереди. Тяжелая деревянная дверь в ней была открыта, а по сторонам ее стояли двое дилбиан, не только вооруженных мечами, которые Билл видел у разбойников на ферме Жестяного Уха, но и с тяжелыми квадратными деревянными щитами на левом плече. В мозгу Билла всплыли слова Красотки о поединке с Костоломом, оставив неприятный осадок.

Холмотоп, однако, явно не испытывал перед ними никакого страха. Приблизившись к воротам, он проревел двоим стражникам:

— А ну, с дороги! У нас дело к Костолому!

Стражники не двинулись с места. Их фигуры ростом в девять футов и весом, вероятно, в три четверти тонны продолжали загораживать дверь. Холмотоп вынужден был остановиться перед ними.

— Отойдите в сторону, я сказал! — рявкнул он.

— Кто это — я? — спросил стражник повыше ростом.

— Я — это я! — прорычал Холмотоп. — Не притворяйтесь, будто не знаете, кто я. Официальный почтальон имеет право входить в любой город, деревню или лагерь! Так что освободите проход и пропустите нас!

— Сейчас ты не почтальон, — возразил тот же дилбианин. — Сейчас ты не более чем обычный горец, который хочет войти в частные владения. Тебя кто-нибудь звал сюда?

— Звал меня? — Голос Холмотопа превратился в яростный рев, и Билл почувствовал, как могучие мускулы дилбианина напряглись. — Это Коротышка Кирка-Лопата, который намерен сразиться с Костоломом, сели это потребуется!

— Он? Сразиться с Костоломом? — Стражник расхохотался. — Хо, хо, хо!

Его напарник присоединился к нему.

— Ты считаешь это забавным? — прорычал Холмотоп. — Сегодня днем ваши друзья-грабители имели весьма глупый вид на ферме у Жестяного Уха. К счастью для них, этим все и кончилось... — Голос Холмотопа приобрел зловещий оттенок. — Помните, что Коротышка, такой же, как и он, победил Ужаса Стремнины!

К удивлению Билла, это напоминание произвело впечатление на стражников. Если Билл не верил, что Коротышка может победить дилбианина, эти двое так не считали. Их смех оборвался, и они бросили тревожный взгляд через плечо Холмотопа на Билла.

— Ха! — сказал один, делая слабую попытку ухмыльнуться. — Ужас Стремнины. Горец!

Билл почувствовал, как седло под ним приподнялось, когда Холмотоп набрал в грудь воздуха. Но, прежде чем он успел что-либо сказать, стражник внезапно отошел в сторону.

— Впрочем, какая разница? — прорычал он. — Давай пропустим их, Трехпалый. Костолом сам с ними разберется!

— Самое время! — рявкнул Холмотоп.

Не тратя времени на дальнейшие разговоры, он направился к воротам и мгновение спустя уже шагал по травянистому склону к видневшимся вдали бревенчатым строениям, красным в лучах заходящего солнца.

Когда они подошли ближе, Билл увидел, что строения различны по размеру — нечто вроде лыжной базы с разбросанными вокруг коттеджами для гостей. Главное здание, длинное, одноэтажное, стояло поперек дороги: его большие двойные двери были широко открыты, и за ними скрывалось черное, неосвещенное нутро. Когда Холмотоп приблизился к зданию, Билл почувствовал запах жарившегося мяса и каких-то овощей. Очевидно, наступал ужин, который, как было известно Биллу из гипноинформации, подавался у дилбиан примерно в это время. Холмотоп вошел внутрь и остановился, давая глазам привыкнуть к царившей там темноте.

Глаза Билла тоже привыкали к темноте. Постепенно из мрака возникли очертания длинного узкого помещения с голыми балками над головой и каменным очагом в стене справа. В нем потрескивали поленья, хотя день был теплым. Возле очага стоял небольшой квадратный стол, четыре табурета, дальше тянулись длинные столы со скамьями. Взгляд Билла словно магнитом потянуло к столу перед камином — его заинтересовал не высокий дилбианин с угольно-черной шкурой, сидевший на табурете, а его собеседник напротив.

Этот второй не был дилбианином. Закутанный в темные блестящие одежды, он был на полголовы ниже дилбианина — чуть меньше восьми футов роста. Лицо покрыто складками, напоминавшими жир. Но Билл знал, что это не так. Собеседник черного дилбианина был представителем инопланетной расы, которая серьезно конкурировала с человечеством в борьбе за влияние на планеты типа Дилбии и вообще за жизненное пространство в космосе.

Существо, с которым разговаривал черный дилбианин, было гемноидом, а его кажущийся жир — мощной мускулатурой, необходимой расе, развивавшейся на планете с гравитацией в полтора раза выше земной.

Слишком поздно Биллу стало ясно, что имела в виду Красотка, когда упоминала о совете, полученном от Толстяков. Где-то внизу живота он ощутил неприятный холодок.

Очевидно, Костолом воспользовался советом Толстяков — или, в частности, этого Толстяка. Неожиданно Билл оказался лицом к лицу с гемноидом в щекотливой ситуации, ради избежания которой и было подписано соглашение между землянами и гемноидами о невмешательстве в дела Дилбии. Он понял, что ввязался в инцидент, который мог разрешить лишь человек ранга Представителя Дипломатической службы. А не ассистент-стажер — будущий инженер-механик, которого, словно вытащенную из воды рыбу, бросили на сельскохозяйственный проект. Тем более он не в состоянии был связаться со своим начальством и действовал без какого-либо разрешения по собственной инициативе.

— Поворачивай обратно! — неистово прошипел Билл в ухо Холмотопу. — Мне нужно немедленно убираться отсюда!

— Убираться? Почему? — удивленно спросил Холмотоп. — Впрочем, все равно уже поздно.

— Поздно?..

Билл так и не договорил.

Прямо из-за двери позади него донесся звук, несхожий на удар металлического гонга. Чей-то голос прокричал:

— Солнце село! Закрыть ворота!

Последовала пауза в секунду-две, а затем из долины, во всю мощь дилбианских легких, донесся ответный крик:

— Ворота закрыты!

5

Едва стих протяжный крик от ворот, Холмотоп направился к столу перед очагом. Билл открыл было рот, пытаясь протестовать, но тут же осекся, разглядев, что помещение заполнено дилбианами, и стоявшими, и сидевшими на скамьях. Сначала вся эта толпа не заметила в дверях Холмотопа и Билла, но, когда они двинулись к квадратному столу перед очагом, все взгляды обратились к ним. Тишина распространилась по комнате, словно круги от брошенного в пруд камня. Когда Холмотоп подошел к столу, где сидели гемноид и черный дилбианин, тишина стала абсолютной.

Холмотоп остановился и с высоты своего роста глянул на сидящих гемноида и дилбианина.

— Добрый вечер, Костолом, — сказал он дилбианину и перевел взгляд на гемноида. — Добрый вечер, Брюхо-Бочка.

— Добрый вечер и тебе, Почтальон, — ответил Костолом.

Его невероятно низкий бас отдавался эхом, от которого, казалось, все вокруг звенело. Вожак разбойников почти настолько же превосходил размерами среднего дилбианина, как и Холмотоп. Возможно, он был и не столь высок, но более мощного телосложения и определенно шире в плечах. По спине Билла пробежала холодная дрожь. В самой внешности этого дилбианина, отличавшегося от других представителей той же расы, которых Билл встречал до сих пор, чувствовались ум и авторитет. Глаза, глядевшие на него из полуночной черноты мохнатой морды, внимательно, пронизывающе изучали его. Мог ли такой держать в плену человека — по причинам, которые приписывала ему Красотка?

Но у Билла не было возможности подумать над этим вопросом. Гемноид уже обращался к нему, глядя поверх мохнатого плеча Холмотопа; голос его, хотя и не столь низкий, как у дилбиан, был тягучим и густым, словно тяжелое масло, вытекающее из огромного кувшина.

— Мюла-ай, к вашим услугам, — пробулькал гемноид с каким-то зловещим весельем.

Он говорил по-дилбиански, и это заставило Билла, проявив бдительность, ответить на том же языке — и не совершить ошибку, заговорив на языке людей или языке гемноидов, который он изучил под гипнозом.

— Или Брюхо-Бочка, как меня здесь называют наши друзья, — продолжал Мюла-ай. — Я журналист и нахожусь здесь, чтобы написать серию статей об этом очаровательном народе. Что привело сюда вас, мой юный друг-человек?