17

Солнечные зайчики от хромированного бампера белого «ровера», стоявшего у крыльца, на мгновение ослепили Кит, когда, проехав мимо, она остановила свой джип. Она даже закрылась рукой от их режущего глаза света, но угол отражения уже изменился, и зайчики исчезли.

– У нас гости, – заметила Пола.

– Это Джон.

Увидев, как он легко сбегает с крыльца им навстречу, Кит улыбнулась – впервые с тех пор, как они с Полой выехали из Аспена.

Джон распахнул дверцу джипа, не дожидаясь, когда Кит выключит зажигание.

– Ты кстати, Джон, – приветствовала его Пола с заднего сиденья. – Поможешь внести в дом мои покупки.

– За какие-нибудь три часа Пола успела причесаться у парикмахера и побывать в половине всех магазинов Аспена. – Перекинув через плечо ремень сумки, Кит вышла из машины. – Поражаюсь, как это ей удается.

– Практика, моя дорогая, всего лишь практика, – ответила Пола. Вынув из машины одну из многочисленных сумок с покупками, она, не дожидаясь Кит, направилась к дому.

– Я помог бы тебе, Пола, – крикнул ей вслед Джон, обхватив Кит ниже талии и медленным взглядом окидывая повернутое к нему лицо. – Но, боюсь, мои руки заняты.

– Так уж заняты, Джон? – съязвила Кит и, упершись ладонями в его грудь, откинула назад голову.

– Это бесспорный факт, дорогая, и очень приятный для меня. – Он попытался поймать ее губы.

Она почувствовала, как его руки скользнули вверх по ее спине, и теперь он уже с силой прижал ее к себе, чувствуя одновременно и податливость, и сопротивление ее тела. Протянутые губы были нежными и теплыми. Кит, выпростав руки, обвила его шею.

Джона обожгло жгучее желание не только властвовать над ее телом. Его влекли к Кит ее неистраченная энергия, живой талант, жажда жизни и редкое умение радоваться ей.

Кит безотчетно отдалась его сильным рукам, подчиняясь почти интуитивному желанию быть обласканной и любимой.

Когда первые страстные поцелуи ослабели, Кит просто уютно устроилась в объятиях Джона, согретая его теплом.

– Я соскучилась, Джон Ти, – шепнула она, легонько целуя его в шею.

– Я тоже, – просто признался он и потерся подбородком о шелковистую макушку. Ее волосы пахли свежим вечерним ветерком. – Нолану и мне необходимо слетать в Лос-Анджелес по кое-каким делам. Собери вещички, я беру тебя с собой.

– Надолго? – спросила Кит, отодвигаясь.

– На четыре или пять дней. Самое большее на неделю.

– Очень заманчивое предложение. – Кит откинула со лба спутанные волосы. – Но у меня назначено интервью, и к тому же...

Закончить фразу ей помешал недовольный голос Полы с крыльца:

– Мне очень жаль прерывать воркование голубков, но тебя, Кит, просят к телефону.

– Кто? – спросил Джон, не отпуская Кит.

– Мори.

– Скажи, что Кит перезвонит ему.

– Нет-нет, скажи, что я сейчас приду. – Кит с упреком посмотрела на Джона и сняла его руки со своих плеч.

– Забудь о Мори, – сказал ей Джон, как только Пола скрылась в доме. – В Лос-Анджелесе я познакомлю тебя с Сидом Грэмом...

– Нет. – Кит закрыла ему рот поцелуем. – Разговор окончен. А теперь отпусти меня, я хочу знать, зачем я понадобилась Мори.

Джон неохотно отпустил ее. Кит, сделав несколько шагов, вдруг повернулась и посмотрела, идет ли он за ней.

Он стоял на месте.

– Разве ты не зайдешь?

– Меня в аэропорту ждет Нолан, – резко ответил Джон и, повернувшись, направился к машине. – Я позвоню тебе.

Он знал, что зол и груб, но что он мог поделать. Его бесила ее непонятная верность Мори Роузу. Благородно, но глупо. Почему она не слушается его советов? Ведь он только хочет помочь ей.

Сев в машину, он с силой нажал на стартер и, разбрасывая колесами гравий, резко развернул «ровер» и выехал за ворота.

Глядя, как оседает поднятая колесами пыль, Кит провела рукой по волосам и вдруг почувствовала, как она устала и недовольна собой. Словно и не было всего того приятного и таинственно волнующего, что она испытала несколько мгновений назад. Вздохнув, она медленно поднялась по ступеням крыльца, сознавая, что ей совершенно безразлично, что скажет ей сейчас Мори.

– Почему ты не звонишь мне? – услышала она его упрек, как только взяла трубку. – Не мешало бы время от времени справляться, как идут дела. Как прошло интервью с «Папи»?

– Отлично. – Кит опустилась на диван.

– О чем они тебя расспрашивали? Сказали, когда напечатают интервью?

– Я не спросила.

– Хорошо, я сам узнаю. Не забудь, к тебе в субботу наведается репортер из Денвера и журналистка из Аспена...

– У меня все записано, Мори. Мы с тобой все уже обговорили. Ты что, забыл?

– Я все помню. Я просто хочу лишний раз тебе напомнить, сама понимаешь. Реклама свое дело делает, Кит. Я каждый день получаю сценарии для тебя. Собралась уже целая пачка, отправлю тебе сегодня же. Помяни мое слово, Кит, у тебя будет новый контракт еще до того, как ты закончишь съемки. В городе о тебе уже говорят. И говорят нужные нам люди.

– Замечательно, Мори, – механически улыбнулась Кит, вертя в пальцах провод телефона.

– Что-то не слышу особой радости, – упрекнул ее Мори.

– Что ты, я рада. – Она оставила в покое телефонный провод. – Ты же знаешь, Мори, как я люблю свою работу. – Хоть здесь-то она могла не кривить душой. А что касается прессы, рекламы, интервью, общественного мнения, интриг и политиканства, то все это начинало вызывать у нее отвращение, и Мори следовало бы это знать.

– Ты и здесь справишься, детка. Кстати, я сумел всех убедить. Я уверен, мы справимся. Я верю в тебя, всегда верил.

– Постараюсь.

– Мне пора. Разговор с одним типом из «Парамаунта», он будет звонить. Я еще сделаю из тебя звезду, вот увидишь. – Он повесил трубку.

Все последующие дни Кит была занята делами. Она постаралась загрузить себя как только можно, чтобы ни о чем не думать.

Скрестив ноги, она сидела на полу перед шкафом с охотничьими ружьями отца, вытаскивая из нижних ящиков старые журналы, коробки с патронами, приспособления для чистки ружей, промасленные лоскутья, охотничьи ножи и уже совсем непонятный мусор в виде старых оберток от жевательной резинки. Она не переставала удивляться тому, как отцу удавалось находить что-то нужное в этом беспорядке. Впрочем, посторонних также удивлял беспорядок в ее собственных вещах, вспомнила Кит.

Когда она бросила три последних журнала в общую груду на полу, из одного из них выпали грязные отцовские носки.

– Наверное, он так и не заметил их исчезновения, – пробормотала про себя Кит, отбрасывая их подальше, к тряпью, и на всякий случай отвернув нос.

– Что ты сказала? – Пола неподвижно лежала на диване с питательной маской на лице – на голове тюрбан из полотенца, одна нога еле прикрыта полой бирюзового халатика. Пилочкой она подправляла ногти, покачивая обнаженным коленом под медленную джазовую мелодию, журчавшую из проигрывателя.

Не собираясь сообщать ей о носках, Кит сказала, что, пожалуй, все эти журналы надо сдать в макулатуру, если это удастся.

– Похоже, последние три года отец выписывал все выходящее здесь.

– Там есть что-нибудь интересное?

– Нет, если, конечно, тебя не интересуют журналы для охотников и любителей рыбной ловли. Хочешь полистать?

Кит улыбнулась, представив себе Полу листающей журнал для охотника.

– Пожалуй, нет, – пробормотала Пола изменившимся голосом. Очевидно, маска уже достаточно застыла.

– Чип сказал, куда он приглашает тебя сегодня вечером? – Кит потянула за край журнала в углу полки, и вся стопка рухнула на пол. Недовольно поморщив нос и осознав, что все это придется убирать ей самой, Кит мрачно продолжила: – Это может быть «Гордон» или «Пиньонс».

И вдруг с досадой вспомнила, что именно эти рестораны с иронией упомянул Гарт.

– Нет, не сказал, – не успела ответить Пола, как в входную дверь кто-то громко постучал. – О Боже, – в панике воскликнула она, – кто-то пришел!

Сорвавшись с дивана, Пола мигом взбежала по лестнице наверх, одной рукой придерживая тюрбан из полотенца, а другой пытаясь запахнуть узкие полы халатика.

Кит поднялась и, неторопливо перешагивая через разбросанные журналы и давая Поле время скрыться в спальне, наконец подошла к двери.

На крыльце стоял незнакомый человек лет за тридцать в легких брюках цвета хаки, спортивных матерчатых туфлях на резиновой подошве и во фланелевом пиджаке. На губах его было подобие вежливой улыбки, взгляд, которым он окинул Кит, был цепким и все подмечающим.

– Вы – Кит Мастерс, – утвердительно произнес он.

Кит сначала посмотрела мимо него во двор на автомобиль, скорее всего взятый напрокат, и лишь потом опять взглянула на гостя.

– Вы угадали. – Она улыбнулась, увидев торчащий из его кармана край блокнота, и по вздутию того же кармана определила, что в нем также портативный магнитофон.

– Я – Клэнси Филлипс.

– Репортер, не так ли?

А про себя подумала, что, кажется, уже научилась узнавать эту братию по одному внешнему виду.

– Независимый репортер, – уточнил гость, продолжая пристально разглядывать ее. Он, несомненно, уже заметил ее растрепанные волосы и почти полное отсутствие косметики.

– Вас прислал Мори?

Кит нахмурилась: в ее записях этот визит не был предусмотрен.

– Да... Если я не вовремя, то могу зайти в другой раз.

– Нет, ничего, – ответила Кит, предпочитая поскорее отделаться. – Только Мори, очевидно, забыл меня предупредить о вашем визите сегодня.

Однако Кит открыла дверь пошире, пропуская его.

– Входите. Извините за беспорядок.

– Ничего, не беспокойтесь.

Наконец Кит удобно уселась в отцовском кресле, магнитофон стоял рядом на столе, а Клэнси Филлипс расположился на тахте.

Интервью началось с банальных вопросов о ее детстве, родителях, школе и наконец коснулось того, ради чего репортер и пожаловал. Конечно же, Джон Тревис.

– Вы можете что-нибудь сказать о вашем романе с Джоном Тревисом? – спросил репортер, и его до того спокойные глаза оживленно заблестели.

Кит вполне искренне рассмеялась.

– Значит, у нас с ним уже роман, не так ли?

– И в полном разгаре, насколько я наслышан.

– А вы всегда верите всему, что слышите? – спросила Кит насмешливо.

– Вы часто появляетесь вместе. Ведь вы не станете этого отрицать?

– Конечно, не стану, – ответила Кит, решив чрезмерно не развивать эту тему.

– Скажите, что вы чувствуете, встречаясь с мужчиной, ставшим своего рода символом сексуальности?

– Джон Тревис считает себя прежде всего актером.

– Это его дело, но для женщин Америки он прежде всего сексуально привлекательный мужчина. Кажется, это Робин Лич назвал его воплощением чувственной пульсации.

– Возможно.

Попытки репортера направить беседу в явно определенное русло стали раздражать Кит. Но она и виду не подала. У этой игры свои законы, и надо сыграть свою роль до конца, решила она.

– Когда вы с ним появляетесь вместе, вас не беспокоит повышенное внимание женщин к вашему спутнику или, возможно, даже их попытки флиртовать с ним?

– Почему это должно меня беспокоить?

– Многие женщины испытывали бы ревность.

– Я не отношусь к ним. Я сама по себе.

– Значит, не в этом причина ваших размолвок?

– Каких размолвок? – спросила Кит ледяным тоном. – Назовите.

– Вы хотите сказать, что между вами и Джоном Тревисом никогда не возникали разногласия и вы никогда не ссорились?

– Именно это я хочу сказать. – Кит изменила тон. – Откуда вы взяли, что мы ссоримся?

Он неопределенно пожал плечами.

– Вы прилетели сюда с Тревисом в одном самолете, остановились в его доме... А потом вдруг переселились сюда. Сейчас он в Лос-Анджелесе, а вы здесь...

На мгновение Кит потеряла дар речи. Неужели на основании таких пустячных фактов можно сделать далеко идущие выводы? Она была потрясена.

– У Джона дела в Лос-Анджелесе, а у меня здесь назначены интервью, которые нельзя отменить.

– Их можно было бы дать в Лос-Анджелесе.

– Не все. Речь идет о репортерах местной прессы.

Кит почувствовала, что не выдержит и вот-вот сорвется, и постаралась взять себя в руки.

– Продолжим нашу беседу, – сказала она.

– Вам известно, что Джон Тревис встречался во время этого приезда в Аспен с Кэтлин Тернер?

– Ну и что из того? – постаралась как можно безразличней ответить Кит.

– Она хотела получить вашу роль в его фильме.

– Вы этим собираетесь удивить меня, мистер Филлипс? – парировала Кит. – Многие хотели бы получить роль Иден. Я не знаю ни одной актрисы, которая не мечтала бы об этом.

– А как вам удалось получить ее? – Намек был совершенно ясен.

– Знаете, мистер Филлипс, отбор на роли – процедура всем известная и стара, как сам театр, – сказала Кит, не скрывая презрения.

– И как самая старая из профессий?

– И то и другое давно не шокирует общество. – В голове давно уже звенел колокольчик, предупреждающий об опасности. – Какое издание, простите, вы представляете? Я не расслышала.

– Я ничего не говорил.

– Если вы будете откровенны до конца, то окажется, что и с моим агентом об интервью вы тоже не договаривались, не так ли, мистер Филлипс?

– Так.

– А кому вы продадите эту статью, мистер Филлипс? Или я должна вам перечислить все возможные издания?

– «Информатор» проявил интерес к подобного рода материалу, – признался репортер.

– В надежде, конечно, что вам удастся раздобыть что-нибудь эдакое, сенсационное, не так ли?

– Я этого не утверждаю, – улыбнулся он с усилием.

– Но и не отрицаете. Интервью закончено, мистер Филлипс. – Кит выключила магнитофон и встала. – Прошу вас уйти.

– Вы не очень любезны.

– Вам это только кажется.

Кит, прихватив магнитофон, направилась к двери. Открыв ее, она стояла и ждала с магнитофоном в руке, когда репортер наконец поднимется с тахты.

– «Информатор» имеет колоссальный тираж. О вас узнают по всей стране, – попытался было убедить ее Филлипс.

Он все еще сидел и не спеша засовывал в карман блокнот и ручку. Наконец он встал.

– Вам следует подумать об этом, мисс Мастерс.

– Я уже думала, и много раз. В сущности, каждый раз, когда читала в таких листках искаженные факты, коварно использованные цитаты, явную ложь, выдаваемую за правду. – Кит распахнула дверь. – Прощайте, мистер Филлипс.

– Мне говорили, что вы очень доброжелательны и прессе с вами легко работать, мисс Мастерс. Неужели слава так изменила вас?

Кит оставила без внимания его замечание.

– Вот ваш магнитофон.

Репортер, взяв его, с сожалением посмотрел на Кит и вышел. Кит, все еще сохраняя спокойствие, закрыла за ним дверь. Она прислушивалась к тому, как он завел машину и наконец уехал. Только потом она почувствовала, как от крепко стиснутых зубов у нее онемели щеки.

Резко повернувшись, она вернулась в гостиную и беспокойно заходила из угла в угол. Он все же достал ее.

Зачем она впустила этого типа в свой дом? Не предвестник ли он того, что ждет ее теперь?

Кит в растерянности посмотрела на груды журналов на полу и беспорядочно разбросанные повсюду вещи.

Впервые ей не удавалось заставить себя сосредоточиться на чем-то. Недовольство собой не оставляло ее.

Опустившись в кресло, она обхватила руками колени и тесно прижала их к груди. В этой позе нашла ее Пола два часа спустя, когда, одетая в бутылочного цвета костюм из панбархата, появилась в гостиной, готовая ехать на обед с Чипом.

– Интервью, судя по всему, было коротким, – заметила она, на ходу вдевая в уши длинные, с подвесками сережки.

– Да, недолгим, – коротко ответила Кит, не вдаваясь в подробности.

Взгляд Полы остановился на беспорядке на полу.

– Ты не далеко продвинулась в этой разборке, дорогая.

– Я задумалась.

Пола, бросив на нее пристальный взгляд, опустилась на диван.

– Будь осторожна. Чем больше задумываешься, тем сильнее опасность наделать глупостей. – Она закинула ногу на ногу.

– Возможно, я их уже наделала, – заметила Кит с несвойственной ей откровенной иронией.

– Ну, небольшое грехопадение не такая уж беда, – успокаивающе заявила Пола, но когда это не вызвало ни тени улыбки на лице подруги, она внимательно посмотрела на нее. – Что беспокоит тебя, Кит?

– Так, разные вещи, – пожала плечами Кит.

– Это может означать все что угодно, дорогая.

Кит внезапно вскочила с кресла и подошла к камину.

– Понимаешь, когда я была просто актрисой, снимавшейся в мыльных операх, все было иначе. Я была Кит Мастерс, делала и говорила что хотела, не следила за каждым своим словом и не боялась, что если скажу что невпопад, то этим тут же кто-то воспользуется. Я была нормальным человеком. А теперь отношение ко мне изменилось.

– Ты не ждала этого? – осторожно и мягко спросила Пола.

– Нет! – воскликнула Кит, решительно тряхнув головой. – Я была слишком занята работой, поисками ролей, которые хотела сыграть, поэтому ни о чем другом не думала. Неожиданно я стала Кит Мастерс, кандидаткой в звезды, и тут всё, вернее, все ко мне переменились и, кажется, готовы поверить любому недоброму слову обо мне.