8

— Ты что, девушка, совсем рехнулась?

— Вот как раз сейчас-то я вполне в своем уме. — Ею действительно, впервые после того, как она совершила этот свой прыжок со второго этажа прямо на шпалеры сухих, шипастых розовых кустов, овладело какое-то безмятежное спокойствие. — Алекс хочет выдать меня замуж за Роджера…

— Что? — Лок даже поперхнулся. — За этого осла?

— Вот именно. И для моего же собственного блага, конечно, для блага этой дурочки. Так он, по крайней мере, думает.

Выражение ее лица вдруг изменилось. Лок даже отшатнулся, уловив какой-то почти звериный огонек, сверкнувший в ее глазах.

— Ну, он скоро изменит свое мнение, клянусь богиней Пеле! Моя жизнь — это моя жизнь, и ничья больше. Я не позволю кому бы то ни было ею распоряжаться.

— Я так понимаю, что тебе этот его план не особенно нравится?

— Да уж! — Она швырнула недоеденное яблоко обратно в бочку.

— Я вообще-то не думала, что Алекс может дойти до такого. Вот Роджер — он разве только на мокрое дело не пойдет, чтобы стать главой компании, лизоблюд поганый!

— Ты все-таки сумасшедшая! — Лок покачал головой. — Выходить замуж за меня, только чтобы расстроить их планы, — это глупо.

— Глупо? Получить половину «Латэм и К°»? — Это глупо?

— Что ты за хреновину порешь?

— О, мой дедушка хитер как сам сатана, но на этот раз он сам себя перехитрил.

Старый мошенник так составил бумагу, чтобы я на это клюнула, а я его самого посажу на крючок! Можешь сам справиться у судьи Фрейделя. Да еще притворился умирающим, чтобы я дала клятву остаться в Бостоне и выйти замуж, как он хочет.

— Знакомо — твой дед любит ставить капканы, — сухо отозвался Лок. — Попалась ты.

Констанс как-то по-кошачьи улыбнулась — чувствовалось, что хищница готовится к прыжку.

— Понимаешь ли, я ведь не уточнила, за кого я выйду замуж.

— И ты решила, что я самый подходящий кандидат? Принцесса, ты не в себе. — Лок устало скрестил руки на груди.

Она слегка покраснела, но не сдавалась.

— Пойми меня правильно. Это чисто деловая сделка — нам обоим она даст то, что мы хотим.

— Ну, после вчерашнего я бы сказал, что наши желания не… вполне совпадают, а? — пробормотал он.

— Ты получишь обратно своего «Одиссея», да еще уведешь внучку у любящего деда, которого ненавидишь. Тебе этого мало? — спросила она надменным тоном.

— Теплее… — после некоторого раздумья как-то лениво откликнулся он.

— Прекрасно! — Она облизала пересохшие губы и посмотрела ему прямо в глаза. — Я буду спать с тобой, если ты это имеешь в виду. Тогда твоя месть Латэмам будет полной.

— Боже! И ты еще называешь Алекса неразборчивым в средствах.

Она пожала плечами.

— Конечно, это будет связано с определенными осложнениями. Эти отношения… ну, интимные, сделают невозможным объявление брака недействительным. Ну, это тебе решать. Во всяком случае, не бойся — я уеду из Бостона сразу же после того, как мы утрясем все эти дела с фирмой.

— Так что же — я один буду пожинать плоды этого, э… урегулирования? — сказал он каким-то напряженным голосом.

— Ну, не вполне. Я буду пользоваться твоим именем и твоим обществом, покуда я здесь, плюс какой-то суммой, которую ты мне выделишь. Я буду учиться и, поверь, не очень обременю тебя своими расходами. Если захочешь потом развестись, я не буду против.

— Ты, я вижу, все продумала.

— Как замысел, а? — Улыбка, которую Констанс изобразила на своем лице, как-то увяла под суровым взглядом Лока. Она отвела глаза. Вздохнув, расправила плечи, собираясь с силами.

— Алекс получит то, что заслуживает. Узнает, что я ему не игрушка.

— А ты уверена, что я буду соблюдать условия нашего договора?

— Ну, насколько я знаю, для тебя честь превыше всего и, к тому же ты, в общем-то, хорошо ко мне относишься, хотя и не хочешь в этом признаться. Думаю, мы можем быть союзниками, по крайней мере, на время и, во всяком случае, — она проглотила комок в горле, — я скорее доверю свою судьбу тебе, чем Роджеру.

— Ну, это вряд ли комплимент, дорогая. Нет, знаешь, я, пожалуй, не приму твоего щедрого дара, хотя все это и соблазнительно, но попахивает не очень…

— А как насчет «Одиссея»?

— Есть и другие пути.

— Ты можешь назвать хоть один? — нетерпеливо прервала она. — Я тебе даю все, что тебе нужно, на серебряном блюдечке, а ты отворачиваешься! Дурак, что ли?

— Ну уж не настолько, чтобы не видеть, куда все это может завести! — сказал он яростно и взял ее под руку. — Пошли. Хозяйка Джедедии даст тебе комнату на ночь, а завтра…

— А завтра Алекс наверняка найдет способ добиться своего! — воскликнула она почти в отчаянии; в душе ее поднимался страх. Опять ловушка? — Тогда я вообще что-нибудь ужасное натворю!

— А выходить замуж вот так — за человека, которого совсем не знаешь, — это лучше?

— Я тебя знаю лучше, чем ты думаешь, — сердито пробормотала она.

— Отнюдь! — Лок схватил ее за вторую руку, повернул к себе, злясь скорее сам на себя. — Думаешь, со мной можно обращаться как с каким-то евнухом?

Она прижала свои израненные ладони к груди.

— Я… я этого не говорила…

— Ну, а к чему тогда все эти рассуждения? Думаешь, мне станет так противно, что я не потащу тебя в постель?

— Он заметил неуверенность в ее глазах и засмеялся, слегка дотронувшись губами до ее уха. — Не нужно играть со мной в эти игры. Месть сладка сама по себе.

От тепла его дыхания и прикосновения его губ у нее по коже пробежали мурашки. Она вздрогнула — какой он все-таки сильный мужчина. Наверное, действительно, все это глупости, что она придумала, но другого пути нет. Она решила идти напролом.

— Ну, так что же ты медлишь? Может, насмешек боишься — еще бы, брать в жены островитянку какую-то! Но ведь это только на время, и есть определенные плюсы, а? Поверь мне, они будут!

— Черт тебя подери с твоими дьявольскими штучками! Знаешь ведь, что мне на это плевать!

— Я знаю, что тебе не наплевать на свою репутацию, но почему ты тогда не хочешь воспользоваться этим планом, чтобы отомстить за своего отца и снять пятно с памяти матери?!

Пораженный ее словами, он отпустил ее.

— Что ты хочешь этим сказать, черт побери!?

— Я кое-что знаю! — Она сунула руку за пазуху, вытащила свой медальон, открыла его так, чтобы он мог увидеть два портрета в нем.

— Боже мой! — Он дотронулся до миниатюр дрогнувшим мизинцем. — Мама!

— И мой отец. Тебя никогда не интересовало, что там, в действительности произошло? Партнеры расстались явно не только из-за разногласий по вопросам бизнеса. Ты уже был тогда достаточно взрослый и должен помнить весь этот скандал, слухи и тому подобное…

— Там не было ни на цент правды! — Лицо Лока стало мертвенно-бледным! — Ни на цент!

— Вот это трудно сказать. Я знаю только, что у Джеймса Латэма, должно быть, были какие-то чувства к Элизе Мак-Кин, если он хранил у себя на груди ее портрет. — Глаза Констанс затуманились слезами, и она сжала в кулачке серебряный овальчик. — И Алекс, должно быть, в наказание выгнал его, то есть заставил, вынудил исчезнуть — как сейчас и меня.

— Так вот почему тебе пришло в голову все это безумие!

— Да, Алексу за многое предстоит ответить. А ты лишаешь и меня, и себя возможности насладиться местью! Такой утонченной, сладкой местью! Ну почему ты это не хочешь понять? Боишься? — Она презрительно скривила губы.

Лок снова рывком притянул ее к себе, ладонью приподнял ей подбородок. Она сводит его с ума, переворачивает ему все внутри, вызывает такое разнообразие чувств и ощущений, что он даже не способен рационально в них разобраться, — короче, вносит в его размеренную упорядоченную жизнь больше хаоса, чем самое настоящее землетрясение. Да, она у опасной черты…

— Я не трус, черт тебя возьми!

Она храбро поднялась на цыпочки и слегка дотронулась своими губами до его.

— Докажи!

В нем вспыхнул какой-то первобытный огонь. Одной рукой он обнял ее за талию, а второй, которая была у ее подбородка, он слегка сжал ей горло. Она не шевельнулась. Скулы Лока заострились, морщинки в уголках глаз стали глубже. Губы дернулись, на лице появилось выражение невольного почтения перед этой хулиганкой.

— Будь ты проклята!

— Очень может быть, что проклята, — отозвалась она с каким-то непонятным для Лока подтекстом, от которого у него, тем не менее, сжалось сердце. Сзади вдруг скрипнула дверь.

— Извините меня, сэр! — сказала Мегги. — Мы тут хотели узнать, ой!

Мэгги и Тип замерли как вкопанные; Лок и не думал выпускать Констанс из объятий — немая сцена явно затянулась.

Наконец Тип, пробормотав неловкое «извините», потянул Мэгги назад.

— Не уходите! — повелительным тоном сказал Лок, не спуская глаз с Констанс. — Мисс Каллаген, не могли бы вы одолжить Констанс платье?

— Да, да, конечно! — не слишком уверенно залепетала Мэгги. — То есть, я думаю…

— Хорошо. — Наклонив голову, Лок одарил покорную Констанс коротким, жестким поцелуем собственника, обозначающего свое право на владение. Когда он снова поднял голову, он был уже хозяином положения — при всей его необычности и странности. Констанс же, наоборот, выглядела робкой и нерешительной.

Лок повернулся к, все еще не вполне пришедшим в себя, Типу и Мэгги.

— Мисс Латэм согласилась стать моей женой. Где у вас тут… это… сочетаются?

Все устроилось очень легко и быстро. Отец Прилоу только что закончил вечернюю службу. Лок наплел ему что-то насчет сиротства, пылкой любви и ее непредвиденных последствиях, в результате чего пастор согласился обойтись без полагающихся в таких случаях объявлений о намерении таких-то вступить в законный брак и совершил брачный обряд без особых формальностей. Он одолжил Локу маленькое золотое колечко, которое тот торжественно надел на палец невесты. Мэгги и Тип были свидетелями и даже выпили за здоровье молодых на импровизированном свадебном пире в пансионе миссис Пибб, — на этом настоял Лок.

Все это время Констанс чувствовала себя так, как будто это то ли какой-то спектакль, то ли это никак к ней не относится; по-настоящему она с ужасом поняла, что произошло, только после того, как поднялась вместе с Локом по скрипучей лестнице в его квартиру, — там, над офисом компании. Вот и пришла пора заплатить за сладкое чувство мести… Лок, повозившись с ключом, открыл дверь, пропустил ее вперед, зажег лампу. Констанс неловко поеживалась в своем взятом взаймы платье и шарфике — было прохладно. Он снял с себя пальто, добавил угля в печку и начал растапливать ее. Было так странно видеть, как он занимается обычными домашними хлопотами.

— Наверное, нам придется подыскать себе квартиру побольше, — сказал Лок, орудуя кочергой. — В зависимости от того, конечно, сколько все это продлится. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя удобно.

— Здесь вполне нормально. Не надо тебе лишних забот. — Она сама почувствовала, каким напряженным тоном она это сказала.

Он захлопнул дверцу печки и сдул пепел и сажу с рук.

— Ну, я всегда думал, что обязанность молодожена — всячески угождать своей избраннице.

— У нас не вполне обычный брак…

— Верно. — Глаза Лока светились какой-то глубокой, загадочной голубизной. Он подошел к ней поближе. — Мы могли бы снять номер, например, в Тремонт-отеле, но, пожалуй, не стоит привлекать лишнего внимания…

— Я понимаю. — Сердце у нее билось как птица в клетке, было трудно говорить. — Как лучше оповестить Алекса, что в «Латэм и К°» появился новый партнер?

— Я поговорю со своими юристами. Личных встреч лучше пока не надо, как ты считаешь?

— Представляю себе его физиономию!

— Так значит, хочешь встретиться?

Она гордо подняла подбородок, стараясь не обращать внимания на то, как ее тело реагирует на его прикосновения.

— Может быть.

— Ты кровожадна…

— Просто потому, что я хочу справедливости? У меня на это есть право.

— Не спорю. Ну ладно, у тебя сегодня был слишком трудный день — не пора ли в постельку? — Он открыл дверь в спальню. Она проглотила комок в горле, отвела глаза.

Он снял с вешалки на двери спальни богато расшитый ярко-алый халат и подал его Констанс. Она с восхищением начала рассматривать изящную вышивку на мотивы восточной мифологии.

— Как красиво!

— Память о Кантоне. — На лице у него промелькнуло что-то ностальгически-тоскливое. — Подарок от женщины.

Он отвернулся, откинул одеяло, переменил постельное белье.

— Вода вон там, в кувшине. Спокойной ночи, Констанс!

Она удивленно уставилась на него.

— Ты… ты будешь спать там?

— Думаю, это целесообразно.

Она не знала: смеяться от облегчения или плакать от разочарования. Вот и этот халат, который она прижимает к себе, — и тот, похоже, смеется над ней. Почему ей раньше даже в голову не приходило, что Лок может любить другую? Именно поэтому он, наверное, такой холодно-недоступный кроме тех случаев, когда ей удавалось его разозлить или… расшевелить как мужчину. Но она должна до конца выполнить условия договора; она со страхом и трепетом сумела вымолвить:

— Ну, зачем это, Лок? Я же говорила тебе, что ты можешь…

Он остановился в двери, обернулся с посуровевшим лицом.

— Благодарю за предложение. Я помню, но я подумал, что ты права. Лучше пусть наши отношения останутся чисто деловыми.

— Если ты так хочешь…

— Нет, — откликнулся он неожиданно резким тоном. — Я хочу тебя и, думаю, ты знаешь, как сильно, но я уже научен — желания надо подчинять разуму. Так что лучше перестань пялиться на меня с видом невинной жертвы и ложись спать, покуда я, черт возьми, не передумал!

Он с силой захлопнул за собой дверь, и в этом звуке прозвучал окончательный, не подлежащий обжалованию приговор. Слезы навернулись ей на глаза. Ну что она за дурочка! Конечно, даже мысль о близости с таким мужчиной, как Лок Мак-Кин ее пугала: он такой большой, он вызывает в ней такие неконтролируемые эмоции, а как это будет их — по крайней мере, ее — связывать, если этот их брак перестанет быть просто фиктивным… А с другой стороны, она никак не могла подавить в себе какого-то сладкого предчувствия, которое ей подсказывало воображение — а как было бы здорово… Поэтому его воздержанность непонятным образом уязвила ее …

Бормоча про себя что-то напоминающее жалобные причитания, Констанс принялась за нелегкую работу по высвобождению себя из скромного платьица Мэгги. Господи, сколько же здесь всяких застежек, крючков, пуговиц! Наверняка предполагалось, что любящий и заботливый муж должен был помочь справиться со всем этим изобилием. Ей стало так жалко себя, слезы заволокли глаза, и оставшиеся шпильки ей пришлось вытаскивать уже на ощупь. Свернувшись клубочком на постели Лока, она словно провалилась куда-то…

Она еще не успела погрузиться в настоящий глубокий сон, как вдруг ей ясно представилось, что она опять дома, в Лахайне, на пляже, бежит, преследуемая какими-то тварями, распевающими гимны. Ноги у нее проваливаются в песок, они ее догоняют. Барабаны бьют все громче и громче как на языческом празднике…

Тяжело дыша, она села в кровати, не понимая, что с ней, где она: прямо на нее смотрели два горящих драконьих глаза — так это не сон?! Она в ужасе вскрикнула, бросилась к двери, запутавшись в длинных полах халата — вот он песок на этом лахайнском пляже! Где эта чертова дверная ручка? Ага, вот она! Констанс повернула ее, распахнула дверь и ворвалась в соседнюю комнату, пытаясь крикнуть: «Лок».

Но она не издала ни звука, слова замерли у нее на устах при виде неожиданной сцены — в проеме входной двери виднелись фигуры Алекса и Роджера — оба в цилиндрах и пальто, а голый по пояс Лок загораживал им вход в комнату. На блюдечке у камина дымилась его трубка, похоже было, что он еще не ложился. Она запахнула поплотнее полы своего халата; наверное, барабаны во сне — это их стук в дверь…

— Вот она, дядя! — Роджер, поднявшись на цыпочки, указал пальцем на босую, с дикими глазами женскую фигурку, зябко переступавшую с ноги на ногу. — Я так и думал! Я знал, что она к нему побежала!

— Посторонись-ка, Мак-Кин! — резко бросил Алекс. — Я пришел забрать свою внучку.

Лок полуобернулся и нахмурился — сколько же отчаяния у нее на лице! Наверное, не только из-за этого неожиданного визита. Он сделал шаг в ее сторону.

— Конни? Что случилось?

Она с рыданьем прильнула к нему, уцепившись за него крепко-крепко и вся дрожа. Лок успокаивающе положил ее руку на плечи и бросил жесткий взгляд на Алекса.

— Моя жена явно не хочет, чтобы ее забирали.

— Твоя кто?! — Алекс, казалось, был на грани апоплексического удара. — Констанс, что это за безумие?

Констанс закрыла глаза и еще крепче прижалась к груди Лока. Запах его кожи и трубочного табака действовал успокаивающе; его объятия казались надежной гаванью, защитой от всех опасностей — реальных и воображаемых.

— Вы больше не имеете на нее никаких прав, Латэм. Мы поженились сегодня, в церкви Святой Агнессы.

— Боже мой! — взорвался Роджер. — Дядя, ты понимаешь, что это означает?

— Констанс, ну зачем ты продала себя этому обормоту? Я все устрою, все прощу. Начнем все заново, с чистого листа…

— В следующий раз запрешь не только двери, но еще и окно? — Лок ухмыльнулся, но совсем не весело. Он показал Алексу ладонь Констанс — всю в ссадинах и следах от шипов. — Она пошла на это, чтобы убежать от вас. В следующий раз она пойдет на самоубийство. Ты этого хочешь?

— Не твое дело, Мак-Кин! — заорал Алекс. — Я сам знаю, что хорошо, что плохо для моей внучки! Ты соблазнил это невинное дитя, чтобы отомстить мне. Я лишу ее наследства — и у тебя все равно ничего не выйдет!

Лок засмеялся.

— Поздновато — и благодари сам себя за все. Мои юристы сразу с утра займутся делами с наследством моей невесты, нет, жены! Вроде бы ей причитается кругленькая сумма. И, кстати, чтобы не задерживать спуск на воду «Одиссея», начнем с того, что все права собственности на него отныне переходят к Констанс Латэм Мак-Кин.

— Это… это мерзко! Немыслимо! — как-то уже тише выдавил из себя Алекс.

— Я знал, что эта сучка что-то замышляет, — плачущим голосом вставил Роджер. — Разве я тебя не предупреждал, дядя Алекс? И что Мак-Кин — тоже участник заговора? Теперь видишь, что они сделали!

— Заткнись, ты, ничтожество! — рявкнул Алекс. — Не беспокойся, им это не удастся!

— Уже удалось! — деловито заметил Лок.

— Констанс! Ты должна быть разумной, девочка! — Алекс протянул, было к ней руки, но Лок быстрым движением усадил ее в кресло и схватил Алекса за высокий воротник.

— Только дотронься пальцем до моей жены, я тебя на куски разорву! — Лок отбросил Алекса как бульдог крысу. — Это вас обоих касается. И катитесь из моего дома, а не то я полицию вызову — вы нарушаете неприкосновенность моего жилища.

— Боже, это уж слишком! — свекольно-красный от бешенства Алекс пригнулся и замахал кулаками.

Лок легко отразил нападение и отшвырнул Алекса в сторону Роджера.

— Выведи его отсюда!

— Ну, ты еще о нас услышишь, Мак-Кин! — процедил Роджер, увлекая все еще изрыгающего проклятия Алекса к двери. — Я найду способ расплатиться с тобой!

Лок с нескрываемым удовлетворением захлопнул за ними дверь, потом опустился на колени у кресла и коснулся ледяных рук Констанс.

— Ну, как ты?

— Это было ужасно. — У нее стучали зубы от озноба, она не сопротивлялась, когда он встал, поднял ее и прижал к себе.

— Месть, оказывается, не так сладка, как ты думала?

— Верно. — Она все еще дрожала, и он погладил ее по спине и плечам, чтобы согреть.

— Уже жалеешь?

Что ей на это ответить? Одно дело хладнокровно разрабатывать план, другое — быть свидетелем его осуществления, свидетелем конфликта в своей собственной душе. Конечно, Алекс заслужил все это, но ей было как-то неспокойно. Мучали какие-то угрызения совести. Вот и Лока она сюда втянула. А действительно ли плюсы перевесят минусы?

— Поздно жалеть. — Мы заключили сделку, и я выполню ее условия.

— Ты уж не такая железная, как хочешь казаться. Она засмеялась как-то неуверенно.

— Ты тоже, но мне понравилось, как ты ринулся на мою защиту.

— Супружеские услуги фирмы Мак-Кин, мадам! — Он прикоснулся губами к ее виску, вдохнул сладкий аромат ее волос. — Теперь снова бай-бай.

Она вся напряглась, вспоминая…

— Я не могу. Не могу здесь спать. Тебя с твоей собственной постели выгнала…

— Глупости, принцесса! Что случилось?

— Ты подумаешь, что я совсем дурочка… — пробормотала она, пытаясь вырваться.

— Скажи мне.

— Я что-то увидела! — Она ткнула пальцем в сторону спальни. — Там.

— Давай посмотрим.

— Нет, Лок! — Она остановила его рукой. — Я спала, и этот стук меня разбудил и там что-то было…

— Ну, ты же знаешь, со мной тебе нечего бояться…

Она хотела, было что-то сказать, но так и не решилась. Неожиданно для самой себя, она поняла, что верит ему. «Господи, помоги мне! — подумала она. — Как же легко полюбить такого мужчину».

Нет, нет, нельзя! 'У них есть твердая договоренность. Лок никогда не простит ей, если она ее нарушит по слабости. Он же не знает, что она, помимо прочего, еще и преступница. Уехать, быстрее уехать отсюда! А если она даст волю своим чувствам, то это будет еще тяжелее.

Лок протянул ей руку. Слегка вздрагивая, Констанс переплела свои пальцы с его. Он ободряюще улыбнулся и вошел с ней в спальню.

— Ну? Ты что-нибудь видишь? — спросил он. Подвинул стул, заглянул под кровать.

— Может, эта мышка снизу, но они безвредные. Она задумчиво подошла к краю кровати, вспоминая.

— Я села и сразу увидела — ой!

Лок повернулся на ее испуганный вскрик.

— Иисусе Христе! Что ты?

— Дракон! — шепнула она, указывая на покрытую лаком и орнаментом ширму в углу. — И глаза у него горят!

— Да, это жуткий зверь! И ты его испугалась? — Лок слегка улыбнулся, но Констанс продолжала с испугом смотреть на искусно выполненное изображение.

— Да! — Она лихорадочно вздохнула. — Убери его! Пожалуйста!

Удивленный и заинтригованный, Лок аккуратно сдвинул ширму так, что голова дракона уперлась теперь в стену.

— Все, он ушел.

— Не обращай на меня внимание. — Она опустилась на край постели — губы ее слегка вздрагивали. — У меня иногда бывают плохие сны.

— Так это был сон?

— Да, кошмарный. — Констанс вздрогнула и бросила на него взгляд из-под своих густых ресниц.

Лок уселся рядом с ней, успокаивающе положил руку на плечо.

— Неудивительно — тебе сегодня досталось! Но для меня убить дракона — раз плюнуть! Видела?

Констанс прижалась щекой к его обнаженному плечу — от него исходила такая умиротворяющая сила, такое ощущение надежности, безопасности.

— Не говори так, не надо… — В ее шепоте неожиданно послышались слезы.

— Почему?

— Я так устала бороться…

Лок пальцем смахнул слезинку у нее со щеки, подвинулся так, чтобы ей было поудобнее.

— Может, я поборюсь вместе с тобой? Ну, немножко?

— Это нечестно с моей стороны…

— Думаю, это сегодняшнее наше действо вроде как объединило наши проблемы…

— Это было, правда, безумие. Я не подумала, какие осложнения это принесет тебе. — Она погладила вышивку на халате. — Не подумала, что ты, может быть, связан с кем-то еще…

Лок нахмурился, потом догадался, что она имеет в виду, и прикрыл ее ладонь своей.

— Будь спокойна, принцесса. Я обо всем подумал — все в порядке.

— Но ведь ты говорил… — Она запнулась. — Извини. Я не собираюсь лезть к тебе в душу.

— Полагаю, что для супруги такое любопытство простительно. Ее звали Су Линь. Она была из знатной кантонской семьи — что ей там был какой-то залетный морячок! С начала до конца глупость.

— Но ты любил ее? Лок пожал плечами.

— Да, я узнал, как дорого приходится платить за глупую влюбленность, за потерю самоконтроля. Тяжко было. Чтобы такое повторилось — ни за что, никогда! Так что не беспокойся. Наша договоренность вполне меня устраивает, и я не против провести парочку битв за тебя, если дело стоящее.