Чип, растянувшийся поперек лестницы и опирающийся локтем на последнюю ступеньку площадки четвертого этажа, преграждал ей путь. Поношенные джинсы плотно облегали бедра и ту часть тела, которая выставляла напоказ его мужские достоинства; распахнутая кожаная куртка мотогонщика открывала мощную мускулистую грудь. Сильные пальцы Чипа сжимали два шлема: один блестящий, из позолоченного пластика, второй — серебристый.

— Убери с дороги свои ножищи! — Сэмми смотрела ему прямо в лицо, пряча за спиной руку со свертком. — Мне нужно пройти.

— Я подумал: вдруг тебе захочется совершить маленькую прогулку, любовь моя, — как ни в чем не бывало предложил он. — Где ты была? Я жду на этой проклятой лестнице почти час. — Беззастенчивые темные глаза одобрительно скользнули по блузе и джинсам, подчеркивающим фигуру. — Прекрасный денек, чтобы выбраться на прогулку, подышать свежим воздухом. Тебе нравятся мотоциклы?

Сэмми настороженно смотрела на мощную фигуру Чизуика, оценивая ситуацию. Перекусив с Брукси, она поспешила в магазин хозяйственных товаров недалеко от «Гранд-опера», а потом по улице Капуцинов бросилась домой, так что до сих пор не могла отдышаться после этой гонки. И вот — пожалуйста! — здесь, прямо на ступеньках Дома моды Лувель, разлегся Чип, поджидая ее! А она-то думала, что уже отделалась от него.

— А в чем дело? Кто-то из твоих приятельниц испортил тебе настроение?

Не успели эти слова слететь с губ, как она пожалела о сказанном. Сегодня Чип, похоже, не имел никаких далеко идущих планов, несмотря на то, что произошло между ними. От одного воспоминания щеки Саманты залились предательским румянцем. Неужели ей придется вечно страдать из-за одного неверного шага?

— Поднимайся, — потребовала она. — Мне нужно пройти.

— Мм-мм, — промычал он, даже не думая пошевелиться. Закинув ногу на ногу, Чип смотрел на нее снизу вверх из-под густых черных ресниц. — Знаешь, любовь моя, мне хотелось бы увидеть тебя однажды в юбке, в чем-нибудь легком и женственном. Хотя бы один разочек! Брюки тебе очень идут, у тебя прекрасная фигура и удивительно длинные ноги, но и в платье ты была бы очаровательной. А что это ты прячешь за спиной? — ласково продолжал он. — Можно взглянуть?

— Я хочу, чтобы ты убрался с дороги, — процедила сквозь зубы Саманта. Рука, в которой она держала сверток, начала затекать. — Я ничего не прячу, и вообще это не твое дело.

Не успела Сэмми перешагнуть через обутую в тяжелый ботинок ногу, держась поближе к стене, как Чип, резко выбросив вперед одну руку, схватил ее за колено и уселся на ступеньках.

— Саманта, — сказал он изменившимся вдруг голосом. — Давай прокатимся. Я хочу с тобой поговорить.

— Отвяжись от меня, черт возьми! — Она воинственно вскинула подбородок. Теперь их глаза оказались приблизительно на одном уровне: она стояла несколькими ступенями ниже, чем сидел Чип. Сэмми опустила руку со свертком, так что он оказался на виду. — Я тебя не боюсь. И если ты, клоун, попытаешься что-нибудь предпринять, поверь, я заставлю тебя об этом пожалеть!

Он внимательно смотрел на Саманту, по-прежнему цепко держа ее за колено.

— Ты думаешь, я собираюсь напасть на тебя? — В голосе Чипа послышались ехидно-ласковые нотки. — Я уже проводил в твоей постели большую часть ночи, любовь моя, и что-то не слышал жалоб! — Не сводя с нее глаз, он спросил: — А это что? Интересно знать, что тебе приглянулось в парижских магазинах…

Прежде чем Сэмми успела отскочить в сторону, Чип ухватился за сверток. Она еще пару секунд пыталась удержать пакет, но Чип оказался гораздо сильнее.

— Отдай, — потребовала Саманта. — Говорю тебе, отдай! Я добьюсь, чтобы тебя арестовали за вторжение в чужие владения, даже если это последнее, что я успею сделать в жизни!

Он отпустил Сэмми, разворачивая плотную бумагу, и через мгновение уже держал в руках ее приобретение: великолепные стальные кусачки с деревянными ручками. Черные крылья бровей Чипа удивленно и насмешливо вскинулись вверх.

— И как же ты собиралась это использовать, голубушка? Решила заняться небезопасным бизнесом — воровать велосипеды?

— Иди к черту, ты слышал? — Она ухватилась за одну из ручек инструмента, в то время как Чип держал другую. Сэмми совершенно безрезультатно пыталась вырвать кусачки. — Я сказала, отдай! Это не мое, это собственность мастерской!

Чип наконец поднялся во весь рост и, легко разжав ее пальцы, отобрал кусачки.

— Не глупи. Не будешь же ты сама это делать? Да у тебя и силенок не хватит, чтобы сломать тот добротный замок. Все, чего ты добьешься, — это повредишь свои нежные ручки, глупышка.

— Отдай! — Саманта не слишком уверенно шагнула ему навстречу, сжав кулачки, но пока не очень представляя, что собирается сделать. — Я взяла их напрокат, а не купила! Отдай!

Он поднял руку с кусачками так, чтобы Сэмми не смогла до них дотянуться.

— Спокойно, спокойно, не делай глупостей, любовь моя. Что ты надеешься найти на этом складе, Саманта? Что бы ты хотела там обнаружить?

— Послушай, ты… — начала было Сэмми, но остановилась. Инструмент находится у Чипа, и он совершенно прав: необходима большая физическая сила, чтобы сломать замок. Если бы Чип захотел, он, возможно, сумел бы это сделать.

Правда, в следующее мгновение Сэмми решила, что иметь с ним дело — сумасшествие, ни больше ни меньше. Явившись сюда под предлогом прогулки на этом дурацком мотоцикле, он наверняка добивался лишь того, чего хотел от любой женщины, которая когда-либо позволяла ему дотронуться до себя, того же, что получал от Соланж Дюмер и ее дочери!

— Там должны быть платья, — принялась вдруг объяснять Сэмми. — Те, которые демонстрировали и которые не удалось продать. Я смотрела эскизы, но очень хочется увидеть их в натуре. Думаю, они могут представлять определенную ценность.

Он все еще держал кусачки в высоко поднятой руке.

— Ценность?

— Для меня, ты, невежда! — прошипела Сэмми. — Я модельер! Там… там может быть множество платьев разных лет, и это очень важно!

— Господи Иисусе, — вздохнул Чип. — Ведь ты не оставишь эту затею, правда?

— Тебя вообще не спрашивают! — взорвалась Саманта. — Дом моды Лувель принадлежит теперь корпорации Джексона Сторма, и я ни за какие коврижки не откажусь от этого склада! Именно поэтому я здесь и нахожусь!

Чип долго и пристально смотрел на Саманту.

— Пойдем, удовлетворим твое чертово любопытство, — резко согласился он, повернулся и перемахнул через последние несколько ступенек.

— Подожди! — окликнула Сэмми, торопливо шагая следом. Он направлялся прямо к дверям склада. — Подожди! Я вовсе не уверена, что хочу твоей помощи!

Саманта понимала: нельзя рассчитывать, что Чип ничего не скажет Соланж Дюмер. Неужели он и впрямь собирается собственноручно взломать замок?

Сэмми бегом преодолела последние несколько метров, но Чип уже успел вставить кусачки в петлю висячего замка. Бросив на нее быстрый взгляд, молодой человек крепко сжал руки. Она подошла к двери в тот момент, когда раздался характерный звук — и кусачки перерезали металл. Замок открылся и упал в его подставленную ладонь.

Чип склонил голову, изучая срез.

— Чистая работа! Потом можешь просунуть петлю в ушки и оставить замок на двери, словно он закрыт. — Чип показал, как это сделать. — Снизу никто не сможет обнаружить следы взлома.

Саманта прижалась спиной к стене, глядя на этого человека со смесью ужаса и любопытства.

— И как часто тебе приходится заниматься подобным?

Он одарил ее язвительным взглядом.

— Ну и подозрительная ты особа, любовь моя. Какая разница? Я сделал, что ты хотела. Ну что, собираешься заглянуть внутрь?

Сэмми посмотрела на ручку двери и после минутного колебания взялась за нее. Ручка повернулась легко, но дверь не поддалась.

— Вот как надо.

Чип приложил мощную ладонь к двери и сильно толкнул. Дверь медленно распахнулась.

— Где же выключатель? — Сэмми слышала, как он пытается что-то нащупать, водя рукой по стене. Раздался щелчок. — Лампочки, видимо, перегорели. Хочешь, я принесу фонарик? Он внизу, в сумке на мотоцикле.

Сэмми не ответила. Она уже вошла в комнату.

Неяркий послеполуденный солнечный свет пробивался сквозь застекленный проем в крыше где-то над их головами, освещая небольшую часть помещения. Саманта увидела закрепленные на низком потолке горизонтальные железные перекладины, на которых ряд за рядом висели на плечиках бесчисленные платья. Воздух был затхлым, однако совершенно не чувствовалось неприятного запаха плесени. Она затаила дыхание. Перед ней были творения Дома моды Лу-вель! Ей показалось, что она обнаружила спрятанные сотни лет назад сокровища.

Чип прислонился к дверному проему, внимательно наблюдая за Самантой.

— Это то, что ты хотела найти?

Трудно сдержаться, даже если это всего-навсего отвратительный Чип.

— Да! О, да! Они все здесь! — Сэмми задыхалась от радости.

От переполнивших ее чувств она закружилась в узеньких проходах между рядами платьев, длинные волосы закрыли ее лицо, ладонями она поглаживала восхитительные ткани — больше всего это напоминало танец безудержной радости. Она поднесла к свету подолы нескольких нарядов.

— Какое чудо! Здесь, должно быть, сотни платьев! — Просунув голову между вешалками, Саманта пробормотала: — Тут трудно что-то рассмотреть, но я чувствую, какие здесь ткани! Атлас, шелк, креп, вышивка бисером, блестки и, как мне кажется, аппликации из мелкого жемчуга. Это, должно быть, свадебные или бальные платья.

Ее взлохмаченная головка вынырнула из-под одежды, в руке Сэмми держала нечто, сотканное из блесток. Замерев на секунду, она постаралась освободить запутавшийся в бусинах локон. На лице ее внезапно расцвела восторженная улыбка.

— Ты не понимаешь, что это значит! Ты не видел эскизов, но Клод Лувель была ничуть не хуже Бальмана или Шипарелли, клянусь! Мне просто необходимо было найти… ой-ой! — взвизгнула она, выдрав прядь волос. — Найти оригиналы!

Слова замерли у нее на губах. Стоя в дверях, Чип смотрел на нее с таким выражением, что она застыла, все еще сжимая в руках кусочек блестящей голубой ткани. Спрашивать, в чем дело, не было необходимости. Ответ ясно читался на его лице, в опушенных густыми черными ресницами глазах, мрачно устремленных прямо на нее.

— Ты прекрасно смотришься в окружении этих блесток, — прозвучал тихий голос. — Впервые вижу тебя счастливой.

«Если бы он не был так чертовски привлекателен!» — подумала вдруг Сэмми. Все, о чем она хотела забыть, ожило в памяти: крупное, сильное тело, сжимающие ее в объятиях руки, ненасытные жгучие поцелуи и даже животные звуки, вырывающиеся из его горла, когда он овладевал ею. Да, Чип провел в ее постели большую часть всего одной ночи, и она ответила ему взрывом такой исступленной страсти, что не хотела об этом вспоминать. Вспоминая же, она начинала дрожать, а ладони становились влажными — точно так, как сейчас.

— Саманта… — начал Чип.

При звуке этого низкого голоса она выпустила из рук расшитую ткань и бросилась к двери. Сэмми попыталась проскользнуть мимо Чипа, но он ухватил ее за руку.

— Подожди, любовь моя, — торопливо проговорил он. — Саманта, мне необходимо поговорить с тобой.

— Забудь об этом! — закричала она. Ну как можно было дойти до такого безумия с Дешевкой Чипом? Да ей противно даже думать о нем! — Оставь меня в покое!

Она оттолкнула его и ринулась к лестнице. По звукам, раздавшимся за спиной, Сэмми поняла, что он закрыл дверь и повесил на место сломанный замок. Она бегом пересекла лестничную площадку, но Чип уже почти догнал ее, звук его тяжелых ботинок глухо отдавался на мраморном полу.

— Саманта, остановись, — услышала она раскатистый голос.

Едва не споткнувшись о шлемы, которые он оставил на верхней ступеньке, Сэмми бросилась к дверям своей квартиры, нащупывая в сумочке ключи.

— Убери свои ручищи! Мне от тебя ничего не нужно. Возвращайся к своим подружкам и не трогай меня!

Унизительно было ощущать, что тело само отвечает на призыв этого красивого и доступного самца. Чип превратился в ловушку для ее чувств — фантастическое тело, горящий и зажигающий взгляд, сумасшедшее желание, которое пробуждает один его вид. Совершенно необходимо найти способ навсегда убрать его из Дома моды Лувель!

Когда он догнал ее, схватил за запястье и вынул из ладони ключ, Саманта сжалась от страха. Чип отпер замок и распахнул дверь.

— Я не войду вместе с тобой! — Саманта повернулась было к лестнице, но Чип удержал ее.

— Входи, — приказал он, повелительно кивнув. — Я хочу с тобой поговорить.

— Иди к черту!

Она проскочила мимо него и попыталась захлопнуть дверь, однако Чип быстро просунул в щель тяжелый башмак.

— Саманта, — повторил он, отворяя дверь пошире и делая шаг вперед. — Успокойся.

«Успокойся?» Ну как можно успокоиться, если, находясь сейчас в той же самой комнате с ним наедине, она начинает испытывать такое? Сэмми сделала шаг назад и, словно защищаясь, подняла сжатые кулаки.

— Не вздумай прикоснуться ко мне! Ты — ничтожество, слышишь? Ты низкопробное, самое обычное ничтожество, такой же, как люди, с которыми я…

«Выросла», — собиралась она закончить фразу, но замолчала, понимая, что это чистая правда. Сердце ее бешено забилось: высокий, симпатичный и одновременно противный Чип был точь-в-точь таким, как мужчины, среди которых она выросла, — все до единого бездельники, бродяги и опустившиеся негодяи, как ее отец и братья. Пьяницы, не заботящиеся ни о женах, ни о детях. Мужчины, от которых большую часть жизни ей приходилось спасаться бегством.

Он захлопнул за собой дверь и, прислонившись к ней, скрестил руки на груди.

— Ничтожество? — В черных глазах сверкнули молнии. — Так вот что ты обо мне думаешь? А если я скажу, — мягко продолжил Чип, — что не сплю ни с Софи, ни с ее матерью, ты мне поверишь?

— Нет! — крикнула она.

Он пожал плечами.

— Ну, тогда это твои проблемы, правда? — Он сделал шаг от двери. — Саманта, когда ты возвращаешься в Нью-Йорк?

Она резко повернулась.

— Что?

— Сколько времени ты собираешься здесь пробыть?

— Это не твое собачье дело! — Она снова показала ему спину. — Ты не имеешь права даже находиться здесь в субботу. Не хочу, чтобы ты вокруг меня крутился. Отдай ключ и убирайся.

— Нет.

Саманта лихорадочно осматривала гостиную: она оказалась один на один с этим человеком в совершенно пустом доме. Его взгляд, устремленный на нее, внимательный и полный страсти, не оставлял ни малейшего сомнения в том, что сейчас произойдет.

— Я никуда с тобой не поеду, — громко проговорила она. — У меня нет времени раскатывать на мотоциклах. Глупее ты ничего не мог придумать!

— Я хочу тебя, Саманта, — тихо сказал Чип. Не успела она и рта раскрыть, чтобы что-то возразить, как он продолжил: — Послушай, любовь моя, давай не будем притворяться, что ты не понимаешь, о чем я говорю. Только не после того, как ты так смотрела на меня всего несколько минут назад…

Сэмми пересекла комнату.

— Послушай, ты, — прошипела она, — не хочешь ли ты сказать, что это я за тобой увиваюсь?

— И не говори, что не помнишь, — продолжал он, следуя за ней, — что ты испытала, когда мы были вместе. Я замечаю, как в твоей прелестной головке проскакивают одни и те же воспоминания всякий раз, когда ты на меня смотришь. Я рад, что ты не можешь этого забыть. — Легкими шагами он приблизился к ней вплотную. — Я пришел сказать тебе, что чувствую то же самое. Я хочу тебя точно так же, как ты хочешь меня.

— Нет. — Она сделала еще несколько шагов, наткнулась на диван, обогнула его. — Ты сошел с ума? Ты совершенно чокнутый, ты… не так уж неотразимо твое тело!

— Это единственное, что тебе нравится? Мое тело? — Чип открыто провоцировал ее. Саманта прошла в гостиную, а оттуда направилась в спальню. — А разве тебе не нравится то, что я делаю, что я заставляю тебя испытывать?

— Ты не заставляешь меня испытывать ровным счетом ничего, — взвизгнула Саманта, ударившись плечом о дверь спальни и поморщившись. — Ты — последний, с кем мне хотелось бы лечь в постель. Ты — жалкий, низкий, грязный… — Ей не хватало слов, и она только гневно сверкала глазами.

Чип остановился, свысока глядя на Сэмми.

— Со сколькими мужчинами ты занималась любовью, Саманта? — спросил он слегка изменившимся голосом. — С одним? С двумя? Их не могло быть много: совершенно очевидно, что никто не подарил тебе возможности почувствовать себя счастливой.

Он возвышался над ней, и она ощутила себя совершенно подавленной его физической близостью, одно его присутствие вызывало у нее головокружение. Чип очень медленно стянул с себя кожаную куртку и бросил ее на пол.

— Ничтожества тоже бывают разными, любовь моя. — Широкой ладонью он погладил ее по щеке и откинул назад растрепавшиеся белокурые волосы. Саманта вздрогнула, словно от боли. — Кстати, я ведь не обзывал тебя, правда?

Сэмми замерла. Ей стало трудно дышать, когда сильная ладонь медленно обхватила ее затылок.

— Поверь, я такой же упрямый, как и ты, любовь моя. Ты появилась, — он приблизил свой рот к ее губам, — в чертовски неподходящее время. Но, похоже, я ничего не могу с собой поделать.

Когда Чип приник к ее рту, Саманта застонала, ощутив уверенный теплый поцелуй. Слегка шершавые, мягкие губы прижались к ней, заставляя открыться навстречу прикосновению его языка, почувствовать загадочный, таинственный вкус. Он медленно проникал все глубже и глубже, чувствуя, как дрожит ее прильнувшее к нему тело. Вдруг Чип резко привлек ее к себе и стал целовать грубо и неистово, не в силах справиться с охватившей его страстью. Этот поцелуй сжигал их обоих. Пальцы Чипа зарылись в ее растрепавшиеся волосы, он сжимал Сэм все крепче, его мрачное лицо пылало.

Эта животная страсть заставила ее задрожать. Сэмми, все еще сопротивляясь, попыталась оттолкнуть его.

— Та ночь, — сказала она задыхаясь, — была одной большой ошибкой.

— Да, я знаю. — Сильные руки обвились вокруг ее тела.

Она изогнулась, из-за чего его мускулистое бедро оказалось зажатым между ее ногами, и Сэмми почувствовала, как под джинсами напрягается мужская плоть.

— Я на самом деле не хочу ложиться с тобой!

— Да-да… я знаю, любовь моя.

Он целовал волосы Сэмми, его теплые ладони скользили по ее плечам, поглаживая спину, медленно спускаясь на ягодицы. Чип подтянул Саманту к себе так, словно хотел вдавить ее в себя.

Она задрожала. Ей казалось, что это мощное тело охватывает ее, завоевывает, вовлекает в водоворот страстного желания. От него исходил чистый и в то же время немного терпкий мужской запах с примесью одеколона или цитрусового лосьона после бритья. Вопреки собственному решению она до боли прижалась бедром к его твердой мужской плоти, груди буквально вдавились в его широкую грудную клетку.

— Ты мне даже не нравишься! — выкрикнула Сэмми.

— Да, радость моя, я знаю. — Его рот нежно прижался к ее лицу, ладони медленно накрыли груди, и большие пальцы подобрались к соскам, так что они сразу же затвердели. — Ты такая прелесть, что я не могу удержаться и не дотрагиваться до тебя. Ты помнишь, что чувствуешь, когда я внутри тебя, Саманта? — прошептал он вкрадчиво. — Твои длинные великолепные ноги сжимают мое тело, а ты дрожишь и стонешь, желая меня, да, любовь моя?

Тихий голос с хрипотцой разжигал в ней огонь. Она смутно осознавала, что его руки, его сильные пальцы слегка дрожат, расстегивая и стягивая блузу с ее плеч. И сразу же требовательный рот впился в шелковистую кожу ее грудей. Большими ладонями он захватил их, словно в чаши, нежно покусывая губами розовые кончики сосков. Язык ласково облизывал и посасывал кожу. Она затрепетала в его руках, волны сладострастия пронизывали ее груди, прокатывались по коже и сжимали живот.

— Я ненавижу себя за то, что позволяю тебе это делать, — простонала она, впиваясь ногтями в его плечи в то время, как его рот, перебравшись от одной груди к другой, всасывался в нее, а зубы грубовато покусывали напрягшийся сосок.

— Нет, не раскаивайся, милая моя. — Он уже расстегнул ее джинсы. — Позволь мне любить тебя, дорогая. Я сделаю тебе приятно, обещаю.

Чип осторожно спустил с нее джинсы, потом избавил ее от туфель, а она все не могла оторвать руки от его широких плеч. Сэмми переступила через упавшую на пол одежду, посмотрела вниз и увидела лицо Чипа, серьезное и какое-то отсутствующее, прижавшееся к белому животу над шелковым треугольничком бикини. Он нежно потерся губами о ее кожу.

Она только покачивалась, когда его пальцы осторожно стянули к коленям, а потом к ступням голубой шелк трусиков. Саманта перешагнула через них, а Чип, сидя на корточках, горящим взглядом пожирал ее светлые, растрепаннйе волосы, жаждущие поцелуев губы, высокие и упругие небольшие груди с набухшими розовыми сосками. Сэмми тяжело дышала. Темные глаза Чипа заскользили по белой коже живота, слегка раздвинутым ногам и светлому курчавому треугольнику. Саманта стонала и трепетала, подстегиваемая сладостной истомой, когда его сильные руки поднялись от коленей к бедрам и пальцы осторожно пробежали по шелковистым волоскам, проникая внутрь.

При этом прикосновении все тело Саманты внезапно пронзило острое желание принадлежать ему, рассудок помрачился, ногти впились в его широкие плечи. Пульсирующие ласки возбуждали ее все сильнее. Словно сведенная судорогой наслаждения, она медленно уступала ему. Сэмми почти не могла дышать, почти не могла двигаться. В следующее мгновение показалось, что мир вокруг них взорвался.

Чип обхватил Сэмми сильными руками, поддерживая, чтобы она не упала, и она буквально повисла на нем, словно тряпичная кукла, обвив руками его шею. Он быстро подхватил ее на руки, отнес в спальню, уложил на постель и принялся стягивать рубашку, ботинки и джинсы.

— Видела бы ты себя на фоне этого черного шелка, — прошептал он.

Чип подошел к кровати и, обнаженный, склонился над Самантой. Его сильное красивое тело слегка подрагивало от возбуждения, черные глаза блестели.

— Саманта, ты — самое большое искушение в моей жизни… Неудивительно, что я схожу с ума, — бормотал он.

Одной рукой Чип подтянул к своему боку ее колено, заставив Сэмми обвить его ногой. Он смотрел сверху вниз прямо ей в лицо, видя только прикрытые глаза, опушенные черными ресницами, за которыми прятались серебристые огоньки, и влажный розовый рот, открытый навстречу поцелую. Чип резко опустил голову.

— Прекрати, — попросил вдруг он. — Посмотри на меня.

Сэмми широко открыла глаза и удивленно взглянула на Чипа.

— Не представляй себя в объятиях другого. Я на это не согласен. — Теплый рот накрыл ее губы безжалостным поцелуем, зубами покусывая нижнюю губу.

Сэмми шептала что-то нечленораздельное, пытаясь снова оттолкнуть его, но он заставил ее замолчать, целуя все сильнее и сильнее. А потом Чип проник в нее, огромный и сильный; его мощное тело дрожало от почти злобной страсти, содрогалось снова и снова, словно он никак не мог остановиться.

— О, Саманта! — задыхался он. — Ответь мне… Я хочу чувствовать всю тебя… такую близкую и горячую! Впусти меня глубже, дорогая моя!

Сэмми извивалась под ним, от его тяжести, его мощи, напора она приходила в исступление. Он желал ее, и она никак не могла поверить в то, что желание может быть таким страстным. Чип тяжело и прерывисто дышал, кончики ее пальцев скользили по его гладким плечам, покрывшимся потом, он властвовал над нею, приподнимая в порыве страстного обладания над постелью. Она обхватила его ногами, крича и стеная без слов, пальцы сами вцепились в его черные кудри.

— Скажи, что хочешь меня, — потребовал он.

Саманта сдалась:

— Да, да! Я хочу тебя!

Где-то в глубине помутившегося рассудка замаячило ощущение того, что она и впрямь доверяет этому великолепному, мощному телу и хочет, чтобы Чип унес их обоих в пучину горячего забвения. Они одновременно достигли вершины. Разноцветные круги и яркие искры запрыгали у Сэмми перед глазами, и в тот же момент она словно издалека услышала хриплый стон. Наконец Чип вздрогнул в последний раз и замер, упав поверх ее хрупкого тела и крепко сжимая ее в объятиях, глаза его были плотно закрыты. Прошло несколько минут, прежде чем он смог их открыть.

— Саманта? — Губы почти не слушались его.

Она с усилием открыла глаза и посмотрела снизу вверх. Над ней склонилось покрывшееся испариной лицо, глаза сузились, влажные кудри прилипли ко лбу, рот сжался в жесткую прямую линию.

— Тебе хорошо?

Она смотрела на Чипа, не в силах до конца сосредоточить на нем взгляд, витая где-то в облаках, уносясь на волнах теплого тумана, спустившегося на нее. Сэмми никак не могла унять пробегавшую по телу дрожь.

Чип что-то бормотал, и она ощущала на губах его дыхание.

— Кажется, это превращается в привычку. — Он внимательно вглядывался в ее лицо. — Саманта, прости, мне было слишком хорошо. А ты… ты…

Она вздохнула, наблюдая за ним сквозь ресницы. Сэмми не смогла бы точно выразить, что чувствовала. Скорее всего она была ошеломлена; тело расслабилось и млело от удовольствия, так же как в прошлый раз. Она знала, что ей следует немедленно вскочить и потребовать, чтобы он убрался вон. Она злилась на себя за то, что позволила этому произойти вновь, но не находила сил даже пошевелиться.

Необъяснимо, размышляла Сэм, упиваясь ощущением тяжелого тела Чипа, придавившего ее к кровати, его рук, обхвативших ее ягодицы и крепко прижимающих ее к себе. Его обеспокоенный вид, хмуро сошедшиеся над удлиненным прямым носом брови вызвали у Саманты прилив жалости. Боже праведный, он действительно хочет меня! Это невольно тронуло Саманту, она поняла, что окончательно теряет рассудок.

Кончиком языка Сэмми нежно провела по влажной гладкой коже его плеча, почувствовав на губах привкус соли, вдыхая крепкий мужской запах. Может быть, самым странным было именно то, что в его объятиях она ощущала себя счастливой. «Но тогда я мало что понимаю в сексе». Мысли Саманты путались. Она дотронулась до его кудрей, стряхнув с них несколько капелек пота, едва не попавших ему в глаза. Но почему именно Чип? И если это просто секс, отчего ей кажется, что происходящее означает для нее нечто большее? Чип поцеловал кончики ее пальцев.

— Ведь это просто секс, правда? — прошептала она.

— Нет, черт возьми, это не просто секс, — рявкнул он. Потом замолчал, не решаясь что-либо добавить, и в конце концов ограничился сказанным.

Чип подтянул ее к себе, медленно перекатился вместе с ней на кровати, провел большим пальцем по щеке и нежно поцеловал в губы. Забросив поверх ее тела длинную ногу, он зажал Сэмми, словно в клещи.

— Ты замечательная, — прошептал он, зарывшись губами в ее волосы. Сэмми почувствовала дразнящую смесь запаха дорогих духов, любовных утех и своего тела.

— Ты все еще хочешь меня, — прошептала она. — Я чувствую это.

— Я могу подождать.

— Я не могу продолжать заниматься этим с тобой, — сказала Саманта, безрезультатно пытаясь пробудить в себе хотя бы каплю протеста. — Это безумие. Это ничего не значит ни для тебя, ни для меня.

Чип лишь удовлетворенно хмыкнул в ответ, его теплые губы прижались к ее щеке. Саманта предприняла еще одну, хотя и не слишком убедительную попытку.

— Это решительно должно стать последним разом.

Сэмми резко приподнялась на локте и посмотрела на него. Соломенного цвета волосы пышным облаком обрамляли его лицо, в глазах светились серебристые искорки, рот был все еще влажен от поцелуев.

Чип смотрел на нее и размышлял, насколько она очаровательна. Наверное, сама она об этом и не догадывается. На гладкой шее цвета слоновой кости остались красноватые отметины от его зубов. Да, она довела его до исступления. Чип не смог припомнить, когда в последний раз терял контроль над собой, занимаясь любовью. Он так страстно желал Сэм, что торопился овладеть ею, словно свихнувшийся мальчишка. Чип нежно провел пальцами по оставленным его грубоватыми ласками отметинам.

— Как долго тебе обычно приходится ждать? — прошептала она.

Он закрыл глаза.

— Мне не нужно ждать, Саманта. Я просто пытаюсь считаться с тобой.

— Не обманывай. — Она погладила его по боку и, застенчиво скользнув ладонью чуть ниже, сразу же почувствовала, как напряглось все его тело.

— Так и есть, я не обманываю, — едва сдерживая себя, ответил Чип, ощутив, что ее пальцы сомкнулись на его плоти. — Потому что я… хм… похоже, теряю голову, когда оказываюсь рядом с тобой… — Он задрожал. — О боже, ты хоть понимаешь, что со мной делаешь?

— То же, что ты — со мной. И ты это знаешь, правда? — Она опустила голову, прижавшись к нему лицом. — Ты ведь приехал сюда именно для этого, а прогулка на мотоцикле — просто выдумка, да?

— Нет, о-о… — Он открыл глаза. — Ты такая красивая, Саманта. Ты чертовски красивая и страстная, и мы… о, черт возьми, где ты этому научилась?

— А это всегда так бывает? — нежно прошептала она. — Я имею в виду, как у нас с тобой?

— Я, по крайней мере, никогда прежде не испытывал такого. — Его черные глаза смотрели прямо на нее. — Ты ведь тоже меня очень хочешь, правда?

— Ну, поскольку, как ты знаешь, это в последний раз… — Сэмми притянула Чипа к себе и почувствовала, как его сильное тело вжало ее в кровать. — Да, я хочу тебя, — почти не дыша призналась она.

Послышался глубокий смех Чипа.

— Это просто секс, Саманта, — напомнил он.

Чип сжимал ее в объятиях, пока она спала. Стоило ему пошевелиться, и Сэмми прижималась к нему, по-детски посапывая и не размыкая рук. Им стало жарко на бархатном покрывале, пот выступил на коже мелкими бисеринками, Чип начинал ощущать боль там, где их тела соприкасались. Но каждый раз, когда он пытался осторожно отодвинуться хотя бы на миллиметр, женщина, спящая в его объятиях, снова придвигалась вплотную и что-то протестующе бормотала.

Ладно, решил Чип, хоть во сне она знает, чего хочет.

Он повернулся так, чтобы Сэмми перенесла на него часть веса своего тела, ее длинная нога проскользнула между его ногами, тела их снова переплелись. Свободной рукой Чип откинул с ее лица спутавшиеся волосы.