Через минуту он вернулся со старой запыленной бутылкой, которую спер из запасов своего босса.
      — Это тебе, — сказал он. — Поздравляю. Старик не заметит пропажи. Он заказывает это пойло ящиками из-за границы, а в год открывает всего бутылку или две.
      Я сдул пыль с этикетки, но там все было написано на непонятном языке.
      — Что это? — спросил я.
      — Виски. По крайней мере, мне так сказал старик. Здесь он никогда его не открывает. Забирай бутылку домой и забудь обо всем. Я закрываюсь.
      И я пошел домой.
      Я поставил пластинку с душещипательным блюзом, открыл пробку и кинул в бокал пару кубиков льда. Я наклонил бутылку, но оттуда ничего не вылилось. Я уже совсем пал духом, как вдруг — что я вижу, — из горлышка высунулись маленькие пальчики. Потом оттуда вырвался клуб дыма и вылезла крохотная девушка. Этакая голенькая крохотулечка.
      — Я Джинна, — сказала эта маленькая куколка.
      — А я сошел с ума, — ответил я. И тут она стала расти, как Алиса в Зазеркалье, пока не превратилась в аппетитную красотку лас-вегасского типа. Высокая, ногастая, с умопомрачительным верхним ярусом. А глаза — цвета янтарного виски. В тон волосам.
      Я так понял, что тут какой-то фокус с зеркалами или что-то вроде этого. То есть, я хочу сказать, — кто может ожидать, что из бутылки вылезет такая роскошная куколка. Минуту она стояла на кофейном столике. Вид у нее был заспанный.
      Но выглядела она, как настоящая. И пахла, как настоящая — терпко и сексуально, с ароматом выдержанного виски. Может, это и рекламный трюк, но меня это мало волновало.
      — Давай помогу тебе сойти, — сказал я, протягивая ей руку.
      Сонное выражение слетело с ее лица, и глаза расширились. Вскрикнув, она соскочила со стола, столкнув при этом бутылку, и помчалась в ванную. Я догнал ее прежде, чем ей удалось захлопнуть дверь. Схватив полотенце, она обмотала его вокруг бедер.
      — Не прикасайся ко мне, — сказала она и выскочила из ванной. Полотенце размоталось, обнажив ее роскошную попочку с симпатичными ямочками. Ямочки прыгали вверх-вниз, когда она бежала в гостиную. Там она села на диван и накрылась полотенцем.
      — Я буду кричать, — предупредила она.
      Решив, что сдержанность мне не помешает, я уселся в противоположном углу комнаты. В конце концов, мы еще не познакомились. А Джинна, судя по всему, отличалась застенчивостью.
      — Привет, — неуверенно начал я.
      — Привет, — настороженно ответила она.
      Я понял, что так у нас ничего не выйдет.
      — Ты всегда обитаешь в бутылках из-под вина?
      — Почти всегда, — ответила она, начиная успокаиваться. — Я всегда сижу в бутылке, пока кто-нибудь не откроет пробку. — Тебе раньше уже приходилось выходить из бутылки?
      Ее глаза мечтательно затуманились.
      — Да.
      А я и сам витал в облаках.
      — И что произошло в тот раз?
      Она слегка нахмурилась и ответила:
      — Не помню.
      Мне показалось, что она врет. Я попытался разыграть другой гамбит.
      — А в лампе ты когда-нибудь жила?
      Она оскорбилась.
      — Я? В старой вонючей лампе? Господи, никогда. Моя семья живет в бутылках из-под самых изысканных напитков. Конечно, кроме дяди Чарли. Он жил в ужасной керосиновой лампе. — Она слегка зарделась и добавила: — Но мы никогда не поддерживали с ним отношений.
      Тут меня осенило.
      — Значит, ты настоящий джинн, и, раз я выпустил тебя из бутылки, ты — моя рабыня. Ты должна выполнить все, что я прикажу.
      — Ничего подобного.
      — Что значит, ничего подобного? Я ведь сам читал об этом в книжках.
      — Ну… — задумчиво потянула она, — это не совсем так.
      — Ага! — воскликнул я. — Значит, я прав. — Мысленно я уже перебирал возможности, и, наверное, в моих глазах появился блеск, потому что она быстро сказала:
      — Тебе положено только три.
      — Три желания?
      Она кивнула.
      Имея в своем распоряжении всего лишь три волшебных желания, мне следовало хорошенько их обдумать, но ее тело, прикрытое полотенцем, выглядело так заманчиво, что я тут же выпалил:
      — Отдайся мне.
      — Сейчас? — спросила она. И ее глаза снова округлились.
      — Сейчас.
      — Ты должен произнести магические слова.
      — Какие?
      — Фокус-покус.
      — Что?
      — Тот, кто запрятал меня в бутылку, отличался чувством юмора.
      — А… — глупо улыбнулся я. — Клоун, значит.
      Она тоже улыбнулась, но ее улыбка не была такой глупой, как моя. Полотенце чуть сползло вниз.
      — Фокус-покус, — тяжело дыша, произнес я. — Отдайся мне.
      И тут ее глаза цвета виски стали совсем янтарными, и она откинулась на спинку дивана. Волосы заструились по плечам, а полотенце упало на пол.
      Я мигом оказался рядом и принялся осыпать ее поцелуями. Ее губы были мягкими и горячими, и все шло так хорошо, как вдруг она стала уменьшаться в размерах.
      — Какого черта? — завопил я. Теперь она лежала вся из себя голая размером не больше восьми дюймов.
      Она снова улыбнулась — такая хитренькая улыбочка — и опять выросла.
      — Ну и что теперь? — поинтересовался я.
      Она схватила полотенце.
      — Я тебе отдалась, — невинно ответила она.
      И тут она заплакала. Я имею в виду, действительно заплакала. Можете себе представить? И, всхлипывая, сказала:
      — Это у меня типа защитной реакции. Понимаешь?..
      Я ничего не понимал, но ее слезы подействовали на меня.
      Она вытерла глаза уголками полотенца и, шмыгнув носом, сказала:
      — Ты мне нравишься, Дэнни, на самом деле нравишься. Но я не смогу отдаться, пока… — Тут она снова зарыдала. — Пока рядом со мной не будет бабушка.
      Я молчал. Что я вообще мог сказать?
      — Бедняжка. Ей так одиноко сейчас. Ее заставили выйти из ее любимой бутылки из-под ликера, и теперь она живет в какой-то дешевой посудине из-под вина в магазине «Шурмер Деликатессен». Похлопывая своими ресницами, она добавила: — Я знаю, что у нас все будет хорошо, когда мне удастся вызволить оттуда свою бабушку. Ты поможешь мне?
      Что мне оставалось делать. Я пошел в «Шурмер Деликатессен» и купил эту бутылку. Я узнал ее по пробке. Джинна сказала, что она должна быть голубого цвета.
      Я протянул бутылку Джинне и отвел глаза в сторону, пока она откупоривала ее. Неловко как-то смотреть, когда оттуда станет вылазить ее голая бабушка.
      Я услышал хлопок откупоренной пробки, а затем низкий мужской голос:
      — Моя крошка!
      А Джинна ответила:
      — Гарольд, золотце!
      Никакой бабушки там и в помине не было.
      По комнате разгуливал здоровенный голый парень, а Джинна висела у него на руке и влюбленно заглядывала в глаза.
      Затем она посмотрела на меня и сочувственно сказала:
      — Извини, Дэнни. Это, конечно, нечестно, но, думаю, ты поймешь. Мы с Гарольдом любим друг друга.
      И этот здоровяк расхохотался. Я сразу мог сказать, что ее любовь не взаимная. В его глазах была только похоть и никакой душевной чистоты.
      — Джинна, — воскликнул я. — Ты просто слепа. Этот парень тебя не стоит.
      Гарольд налил себе в бокал мой бурбон и зажег одну из моих сигарет.
      — Как ты не понимаешь, — горячо сказала Джинна, — у нас с Гарольдом душевная близость.
      Тут я чуть не взбесился. Надо же, Джинна втрескалась в этого бугая, который накачивается моей выпивкой.
      — Фокус-покус, — сказал я Гарольду. — Сгинь отсюда.
      Гарольд налил себе еще бурдона, а Джинна сказала:
      — Ничего не выйдет. Ведь это я освободила его, а не ты. Так что твои желания не исполнятся.
      — Не на такого нарвались, — спокойно ответил я ей. — Фокус-покус. Засади Гарольда обратно в бутылку.
      — О-о-о! — запричитала она, но желание мое выполнила.
      Гарольд превратился в облачко дыма и залетел обратно в бутылку. Всхлипывая, Джинна закупорила бутылку пробкой.
      — Джинна, любимая, — пытаясь утешить ее, сказал я, — не плачь.
      Она слегка подернула плечами, и бутылка с Гарольдом принялась раскачиваться на столе. Вдруг она раскололась на две половинки. И опять этот голый здоровяк принялся расхаживать по моей комнате, а Джинна с виноватым видом что-то рассказывала мне про защитную реакцию и про душевную близость.
      Это было просто невыносимо. А этот бугай Гарольд нагло лыбился на грудь Джинны. Я посмотрел на Джинну, которая не сводила с Гарольда глаз.
      Я понял, что меня может спасти только третье желание.
      — Фокус-покус. Полюби меня.
      Джинна еще смотрела на Гарольда. Но смотрела так, будто бы перед ней стояло какое-то чудовище или что-то в этом роде. Затем она повернулась ко мне, ее глаза затуманились, и она сказала.
      — Дэнни, дорогуша. Гарольд здесь лишний.
      — Раз ты так считаешь, — как можно безразличнее ответил я. — Но ведь его бутылка разбилась.
      — Он может залезть в мою, — ответила она. — Мне-то бутылка уже не понадобится. — Подойдя к Гарольду, она что-то прошептала ему на ухо. Превратившись в сизый дым, Гарольд исчез в бутылке из-под виски.
      — Бедняжка, — сказала Джинна, закупоривая пробку. — Ему там так тесно.
      — Ничего. Привыкнет. — Тут я подумал, а не вернуть ли мне бутылку владельцу «Файв-О-Клок-Клаб». Вот потеха будет, когда вместо красотки перед ним появится этот голый тип.
      Но мысли быстро вылетели у меня из головы, когда я увидел, какими влюбленными глазами смотрит на меня Джинна. Сердце бешено заколотилось. Она тихо сказала:
      — Я люблю тебя, Дэнни.
      И я покорно ответил:
      — Я тоже тебя люблю.
      — Мой защитный механизм, — хихикнула она. — Ты должен меня любить.
      Но я ничуть не возражал.
      Я обнял ее одной рукой и поцеловал. А другой рукой я взял бутылку с Гарольдом и выбросил ее в корзину для бумаг.
      Джинна мечтательно улыбнулась и сбросила полотенце.
 
       (Перевод с англ. С.Коноплева)