Когда Линнет проснулась, сквозь вощеную бумагу на окнах уже просачивался солнечный свет, и ей потребовалось некоторое время, чтобы восстановить в памяти события прошлого вечера. При дневном свете лицо Фетны выглядело еще ужаснее: туго натянутая, обезображенная кожа придавала женщине какой-то карикатурный вид, и Линнет поняла, почему ей пришлось жить так далеко от других людей. Великодушия жителей Спринг-Лик никогда не хватит на то, чтобы допустить в свои ряды кого-то, не соответствующего их стандартам и представлениям.
      Миранда все еще продолжала спать: последствия вчерашнего угара.
      Линнет повернула голову к Девону и улыбнулась его невинной обнаженности – в сравнении с другими частями тела гладкие упругие ягодицы казались очень светлыми. Волдыри на спине Девона вновь покрылись коркой. Линнет встала, взяла два ведра и тихо вышла, чтобы набрать свежей воды.
      – Линнет…
      Линнет подняла глаза и улыбнулась господину Сквайру.
      – Доброе утро. Он ответил улыбкой.
      – Не знаю, настолько ли уж оно доброе. Похоже, что скоро будет небольшой дождь. А как.., он?
      – Девон пока держится. – Она стала рассматривать свою юбку. – По правде говоря, я не знаю, что сказать. По словам Фетны, все станет ясно через несколько дней. Или он.., или он сумеет справиться, или нет.
      – Вам удалось поладить с Фетной? Я знаю, что временами она бывает сварливой. Линнет нахмурилась.
      – А я нахожу ее приятной. Мы с ней нашли общий язык.
      – Должен признаться, жители Спринг-Лик ее недолюбливают, они…
      Линнет о явным неудовольствием взглянула ему прямо в глаза.
      – Только не я, конечно! Хотя, если быть честным до конца, смотреть на ее лицо каждый день мне было бы вряд ли приятно. Однако жители городка имеют к ней некоторые претензии. Несколько лет назад также случился пожар, и в нем выгорела целая семья, однако людей удалось вынести из огня. Когда же прибыла Фетна, все они были уже мертвы.
      Линнет удивленно подняла одну бровь.
      – Уж не хотите ли вы сказать, что они обвиняют Фетну в гибели тех людей?
      – Не знаю, обвиняют они ее или нет, но они были крайне недовольны ею. И дело здесь не только в ее внешнем облике, но и в том, как она держится с людьми. Стала им приказывать, чтобы помогли. Вот если бы она просто попросила…
      – Попросила! – гневно воскликнула Линнет. – Точно так же, как я просила четырех мужчин перенести Девона в мой дом? Я попросила, но они отказались!
      – Отказались! – воскликнул Сквайр. – Кто такие? Кто осмелился отказать вам?
      – Теперь это уже не имеет значения. Мне помогла семья Нетти, а относительно Фетны я больше ничего не желаю слышать. Она добра ко мне и помогает ухаживать за Девоном.
      Господин Сквайр принял у Линнет ведра с водой, и они продолжили путь.
      – Я не хотел вас расстраивать, Линнет. Я просто хотел предупредить вас на тот случай, если вам будет сложно найти с ней контакт.
      – Ничего сложного, – фыркнула Линнет. – Мне надо идти: необходимо обмыть ожоги Девона.
      Господин Сквайр открыл перед ней дверь и замер при виде обнаженного Девона. Его лицо побледнело.
      Линнет едва смогла сдержать улыбку.
      – Фетна считает, что его ожоги нуждаются в свободном доступе воздуха.
      – Ну конечно, она, безусловно, права. – Он никак не мог заставить себя взглянуть на изуродованную шрамами женщину. – А нельзя ли.., э-э-э.., накрыть его хотя бы частично?
      Фетна издала характерный для нее крякающий смешок, чем вынудила господина Сквайра обернуться в ее сторону. И даже заранее приготовившись к предстоящему испытанию, он все равно почувствовал, как у него свело от ужаса живот.
      Линнет заметила выражение его лица и спешно забрала у него ведра.
      – Мне надо приниматься за дело, – холодно оказала она, – так что уж, пожалуйста, извините.
      Однако господин Сквайр намеревался настоять на своем.
      – Линнет, я действительно считаю, что вам следует хоть чуть-чуть накрыть его. Подумайте о Миранде.
      Линнет взглянула ему в глаза.
      – Благополучие Девона гораздо важнее детской восприимчивости, если вообще можно говорить о таковой в ее возрасте. Я не собираюсь лелеять хрупкий цветок, который готов завянуть при виде обнаженного зада больного человека.
      Господин Сквайр свирепо посмотрел на нее и, повернувшись, с силой хлопнул дверью.
      Фетна продолжала крякать, а звук хлопнувшей двери разбудил Миранду. Девочка перевернулась на спину и стала оглядываться по сторонам, как бы удивляясь произошедшим в доме переменам.
      Линнет заметила, как мгновенно отреагировала Фетна на пробуждение Миранды: она отвернула в сторону свое лицо, не желая, чтобы ребенок увидел его.
      Линнет, глубоко вздохнув, решила про себя: сейчас или никогда.
      – Фетна, мне нужно заняться Девоном. Пожалуйста, не могли бы вы поухаживать за Мирандой? Ее немедленно надо вывести за дверь, если она уже не обмочилась.
      – Нет, не могу, – с отчаянием в голосе ответила Фетна.
      Линнет продолжала свое дело, медленно и нежно обрабатывая волдыри на спине Девона.
      – Я тоже не могу ее вывести, мне еще долго.
      – Но я не могу вывести ее во двор. На улице они!
      Линнет повернулась к женщине.
      – Наверняка вы имеете в виду жителей Спринг-Лик, и точно так же я уверена, что вы, конечно, правы, однако есть вещи поважнее, чем чье-то искалеченное шрамами лицо.
      Фетна мигнула, при этом одно ее веко сильно натянулось.
      – А как же она, твоя маленькая? – Фетна по-прежнему упорно не оборачивалась к девчушке.
      – Миранда, – позвала Линнет, протягивая к ней руки. – Иди сюда. Должна вам признаться, что Миранда за свою короткую жизнь уже успела побывать под опекой множества людей. Пока ей не исполнился годик, она вообще не знала толком, кто ее мать. Я прибыла в Кентукки в караване из нескольких фургонов, и, если кто-нибудь заболевал, – а это почему-то случалось постоянно, – я работала в качестве няньки, и тогда за Мирандой присматривал кто-нибудь другой. В Спринг-Лик, когда у меня были занятия в школе, о Миранде обычно заботилась Нетти. Миранда такой человечек, для которого не существует незнакомцев. Миранда!.. – и она повернула ребенка лицом к Фетне. – Это… Я не знаю вашей фамилии.
      – Столько прошло времени, что я и сама запамятовала. – Женщина с неохотой взглянула на гладкое, совершенное личико ребенка.
      – Миранда, это тетя Фетна. Она поживет у нас. Пожалуйста, подойди к ней, она выведет тебя на улицу.
      К большому огорчению Линнет, Миранде лицо Фетны не понравилось. Оно напугало девочку – так бывало, когда кто-то из мальчишек строил рожи, и тогда девчушка возвращалась к матери и начинала хныкать.
      – Я же предупреждала: не надо этого делать. Не понимаю, как ты сама-то умудряешься глядеть на меня, но заставлять маленького ребенка делать тоже самое нет никакой надобности. – Женщина замолкла, поскольку Линнет сунула Миранду в костяные объятия Фетны.
      – Миранда, взгляни на меня. – Девочка послушно уставилась на мать, опасаясь снова увидеть Фетну.
      – Послушай, Миранда, тетя Фетна выглядит немного необычно, но в этом нет ничего страшного. – Линнет коснулась своего глаза. – Смотри, это глаз. А это глаз Миранды. – Линнет взяла ручку ребенка и дотронулась ею до глаза Миранды. – Где у мамы глазик? – Миранда улыбнулась и дрыгнула голой ножкой. Она была игривым ребенком. – Теперь покажи, где глазки у Миранды. – Миранда дотронулась до собственного глаза. – А теперь покажи, где глаз у тети Фетны.
      Фетна оторопела, когда ребенок ткнул ее своим розовым пальчиком прямо в обезображенный шрамом глаз.
      – Смотри-ка, Миранда, – продолжала Линнет. – Мамин нос, носик Миранды, а это нос тети Фетны. – Малышка рассмеялась, и Линнет обернулась к Фетне. – Еще несколько минут – и она освоится с вашим видом. Почему бы вам не позволить ей коснуться вашего лица, пусть убедится в том, что вы не хотите ее испугать.
      Фетна была буквально ошеломлена. С тех пор как она получила ожоги – а это случилось двенадцать лет назад, – она никому не позволяла дотрагиваться до своего лица. По правде говоря, она и сама предпочитала не прикасаться к нему, чтобы лишний раз не убеждаться в том, что у нее нет уха, что по ее щеке и шее проходят толстые рубцы, что губы ее обезображены шрамами… Миранда была еще слишком мала, чтобы составить собственное мнение о вещах поистине безобразных. Фетна вынесла ребенка во двор, и Линнет осталась наедине с Девоном.
      Она нежно обмывала его, а когда оказывалась близко от его лица, наклонялась и целовала теплую щеку.
      – Все будет в порядке, правда, Девон? Скоро ты опять встанешь на ноги и, как всегда, начнешь спорить.
      Она продолжала обмывать его, беседуя с ним и подбадривая. Линнет не стеснялась выказывать свою нежность и ласку, поскольку знала, что он не слышит ее. Этот беспомощный мужчина был так не похож на прежнего Девона, на того, кому всего день назад она сказала, что больше никогда не сможет его любить…
      Фетна вернулась в дом, Миранда держалась за ее перепончатую руку, и за их спинами Линнет разглядела начинающийся дождь. Улыбка еще больше исказила изуродованное лицо Фетны.
      – Мне показалось, что нам лучше вернуться, чтобы переждать ливень. Сквайру нелегко будет скакать через такой ливень.
      – С какой стати господину Сквайру надо сегодня выезжать куда-то?
      – Сегодня мы начнем его подкармливать. – Женщина кивком показала в сторону Девона. – А у меня в доме остались плоды шиповника. Надо напоить его чаем с шиповником. У меня был с собой мешочек, однако по пути сюда лошадь Сквайра взбрыкнула, мешочек упал, и эта глупая тварь втоптала его копытами в землю. Сквайр обещал, что сегодня он вернется туда, чтобы привезти еще, но пока я его не видела.
      Линнет сразу же вскочила на ноги.
      – Пойду постараюсь его найти. – Схватив платок, она накинула его на голову и выскочила из дома. Шел холодный дождь, и Линнет сразу же промокла, однако продолжала торопливо идти по направлению к дому господина Сквайра. Сколько она ни стучала в дверь, никто не отзывался.
      Линнет вовсе не хотелось идти к Джули Ярнолл, однако другого выхода у нее нет, если она действительно хочет выяснить, куда исчез господин Сквайр.
      Когда на стук Линнет Джули открыла дверь, на ее лице блуждала самодовольная улыбка, как бы утверждающая: «А я что говорила!..» Джули не пригласила молодую женщину зайти в дом, оставив ее мокнуть под дождем.
      – Что тебе? Не знаю, сумею ли тебе помочь.
      – Вы не скажете, куда подевался господин Сквайр?
      – Перво-наперво он отправился сегодня утром на охоту вместе с моим мужем. Подозреваю, что сейчас он прячется от дождя в какой-нибудь дыре. А что тебе от него нужно?
      – А он не говорил, что ему нужно заехать к Фетне? – спросила Линнет, преодолевая свою гордость.
      – Какого рожна ему надо в доме этой старой ведьмы? Нам не нравится, когда такие люди крутятся в Спринг-Лик. Эта женщина – дьяволица.
      – Дьяволица? – изумилась Линнет, чувствуя, как вода струйками катится по ее лицу. – Она добрая женщина, только изуродованная шрамами. И ничего дьявольского в ней нет.
      – Тебе этого не понять, это не для таких, как ты. Однако предупреждаю, ей лучше было бы убраться отсюда как можно скорее или…"в общем, ей лучше уехать, помяни мои слова.
      Линнет молча развернулась и пошла прочь, а женщина все стояла в дверном проеме.
      – Заруби мои слова себе на носу! – взывала Джули за ее спиной.
      Линнет с наслаждением вошла в свой теплый домик.
      – Не могу его найти. По словам Джули, он уехал на охоту. Как вы считаете, неужели он забыл? Фетна фыркнула.
      – Вопрос не в том, что он забыл, а в том, хотел ли он помнить. Судя по тому, с каким видом он смотрел на сына Слейда, он вряд ли бросится доставать что-то, что поможет мальчику встать на ноги.
      – Вы правы.
      Линнет протянула руки к ярко горящему огню.
      – Сколько отсюда до вашего дома?
      – Уж не думаешь ли ты поехать туда одна, а?
      – Так сколько? – снова спросила. Линнет.
      – Послушай, ты достаточно давно живешь в Кентукки и знаешь, как тут опасно. Это тебе не Восток. Правда, индейцы теперь реже нападают на целые селения, как это было, когда я была девочкой. Однако почему, по-твоему, люди стараются жить вместе, поближе друг к другу? Потому что индейцы просто обожают уединенные фермы, а еще больше – молоденьких девчонок, разгуливающих без провожатых. Знаешь, что они сделают, если сцапают тебя?
      – Да, знаю, – тихо сказала Линнет. – Прекрасно знаю, что они делают в таких случаях. Может быть, я смогу найти плоды шиповника где-нибудь еще?
      – Нет. – Фетна покачала головой. – Для июньских роз еще слишком рано.
      – Тогда, стало быть, нужные запасы находятся в вашем доме и нам без них не обойтись. Фетна уставилась на Линнет.
      – Ты говорила, что готова все сделать для этого мальчика, но мне и в голову не приходило, что ты готова даже рискнуть ради него собственной жизнью.
      – А почему вы считаете, что это так опасно? Ведь вы сами живете там в полном одиночестве.., и вы тоже женщина.
      Откинув голову, Фетна рассмеялась резким, отрывистым смехом, который так подходил к ее виду.
      – Между тобой и мной существует большая разница. Чаще индейцы стараются держаться подальше от меня, однако восемь лет назад они привезли ко мне одного из сыновей своего вождя. Он получил ожоги. Так, пока я ухаживала за ним, они меня охраняли. Парень выздоровел, и с тех пор индейцы присылают мне подарки. Не проходит и дня без того, чтобы я не нашла какой-нибудь провиант, лежащий на ступеньках у двери моего дома. Изредка они приводят с собой еще кого-нибудь, чтобы я осмотрела его, и иногда ко мне заходит сын их вождя. Вот почему я могу там оставаться, но ты.., ты станешь хорошей наградой какому-нибудь юному храбрецу.
      Линнет встряхнула перед очагом влажный платок, и пламя зашипело.
      – Не думаю, что у меня есть выбор. Девону нужен шиповник, и я единственный человек, который может забрать его из вашего дома.
      Фетна поняла, что спорить бесполезно.
      – Ты всегда такая упрямая? Некоторое время Линнет серьезно размышляла над ответом.
      – Полагаю, что да. Существуют вещи, которые просто нельзя не сделать, и если кто-то подводит, я должна занять его место. Думаю, это у меня от моего отца. – Линнет улыбнулась. – А теперь расскажите мне, как добраться до вашего дома.
      Она внимательно выслушала, как ей идти: семь миль туда и столько же обратно. Ей нужно поспешить, иначе ее задержит усиливающийся дождь. Когда Линнет вышла из дома, дождь лил сплошным потоком, поэтому, закрывая дверь, она не слышала, как Девон попытался заговорить, сказать ей: «Нет!» – то была его попытка не позволить ей пускаться в столь опасное путешествие.
      Грязь на узкой тропинке доходила ей до лодыжек, налипала на ботинки до самого верха, попадала внутрь и стекала по ногам, между пальцев хлюпала жижа, смешанная с песком. Вода стекала по лицу Линнет. Ее шерстяной платок вымок до такой степени, что весь пропах сыростью. Ее длинные густые волосы потяжелели от дождя и давили на шею – ей даже пришлось опустить голову.
      Заметив наконец небольшую хижину, Линнет возликовала. Она с радостью толкнула тяжелую дубовую дверь и села перед холодным пустым камином. Линнет едва могла перевести дух, мускулы на ее ногах напряглись и одеревенели от долгого пути, во время которого ей пришлось постоянно сражаться с вязкой грязью, которая превращала каждый шаг в мучение. Линнет вытащила из волос шпильки, распустив густые пряди по плечам, затем стала выжимать их над каменным очагом.