Комната на самом деле была великолепна, но не потому, что в ней было что-то необыкновенное — ни резных украшений, ни импортных изразцов. Красоту этой комнате придавали ее пропорции и окна по всей длине, выходившие в небольшой сад Подойдя к ним, Эйми посмотрела на сад и поняла, что он был отделен стеной от обширной игровой зоны, расположенной за главной частью здания.

— Вот это да! — вырвалось у нее. — Это частный сад?

— Разумеется. Ты же не думаешь, что Абернети намеревались играть с городскими детьми, не так ли?

— Они были одинокими людьми, — заметила Эйми, потом повернулась к Джейсону и протянула руку, чтоб взять Макса. — Давай его мне. Он стал тяжелым.

Джейсон не удостоил ее ответом. Вместо этого осторожно уложил Макса на пару подушек из лежавших горкой на полу и укрыл его одеялом с вышитым на нем Шалтай-Болтаем.

— Похоже, ты приготовился на тот случай, если придется укладывать детей спать, — отвернувшись, сказала Эйми, чтобы не смотреть на Джейсона со своим сыном. Макс порой смотрел на мужчин как на создания, явившиеся с другой планеты, и это заставляло Эйми с горечью думать о том, что он рос без отца.

— Да, — проговорил Джейсон, открыв дверь и пропуская вперед Эйми Дверь он не закрыл, чтобы можно было услышать, когда проснется Макс. — Я превратил эту комнату в детский читальный зал, — объяснил он. — У нас будут сказочники и столько детских книг, сколько уместится в этой комнате. — Джейсон не задал вопрос, но глаза его спросили сказать, нравится ли ей эта идея.

— Детям Абернети очень повезло, — сказал Эйми.

— М-м, да, — пробормотал Джейсон, как ей показалось, смущенный, но довольный.

— Итак, где я должна начинать?

— Что? — спросил он, пристально глядя ей в глаза.

— Да фрески же. Ты что, забыл? Те самые, которые не ждут.

— Ах да, — спохватился Джейсон. — Фрески. Я не знаю. А ты как думаешь?

— Мне нужен головной проектор, несколько помощников, и…

— Вот он я.

— Прошу прощения…

— Я. Я — твой помощник.

— Послушай, я уверена, что ты способен полностью перестроить целый город, но не думаю, что ты можешь нарисовать верблюдов. Кроме того, у тебя масса других дел. В конце концов, ты же готовишься к свадьбе, не так ли?

— Свадьбе? О да, вот именно. Послушай, Эйми, я в самом деле должен объясниться.

Какая-то часть ее требовала молчать и слушать, другой же до смерти хотелось услышать только то, что он должен был сказать. Ей хотелось сказать людям, что она была бы счастлива выйти замуж, но правда состояла в том, что сама мысль о браке, а может быть, даже и просто о связи, пугала ее до смерти.

— Нельзя ли с этим подождать? — нервно спросила она. — Я имею в виду, нельзя ли подождать с тем, что ты собираешься мне сказать? Я действительно должна… позвонить Арни. Он беспокоится обо мне.

— Разумеется, — сказал Джейсон и повернулся к ней спиной. — Можешь воспользоваться телефоном в моем кабинете.

— Это междугородный разговор.

— Думаю, что могу себе это позволить, — сказал Джейсон, возвращаясь в комнату, где спал Макс.

— Между мной и Джейсоном происходит нечто ужасное, — говорила Эйми по телефону с Милдред. — Действительно ужасное. И я не знаю, как долго смогу выдержать этот фарс. — Она замолчала, чтобы выслушать Милдред. — Нет, он не просил меня выйти за него замуж. Он женится на Дорин, помните?

— Да не смейтесь же вы надо мной. Это серьезно. Нет, с Максом все прекрасно. Он спит в «Комнате Абернети». Джейсон собирается превратить ее в детский читальный зал…

Нет! Дело не в том, что я не слушаюсь вас. Просто мне никогда не удавалось хитрить, обманывать и интриговать. — Пауза. — Да, если бы все было так… Погодите, вы никогда не догадаетесь, кто пришел… Верно, но как вы узнали?.. Вы сами ее послали? И вы купили ей это платье? Милдред, разве это по-дружески? Алло! Алло!

Недовольно хмурясь, потому что Милдред положила трубку, Эйми швырнула свою, разозлившись на свекровь. Еще больше ее злил вид Дорин в коротком подростковом платье, видимо, из ангорской шерстяной ткани, которое, как только что выяснилось, купила этой женщине ее свекровь. На чьей же стороне Милдред?

— Дорин, вы прекрасно выглядите! — сказала Эйми, выходя из кабинета. И скрипнула зубами, увидев, как блондинка вертится около Джейсона. Но, обнаружив, что тот смотрит на нее, а не на Дорин, Эйми широко улыбнулась. — Итак, когда же мы начнем искать дом для вас обоих и покупать мебель?

— Думаю, что сначала нам нужно сделать фрески, — строго сказал Джейсон. — Дорога каждая минута.

— Давайте пообедаем, — бодро предложила Эйми. — И почему бы заодно не заехать в мебельный магазин? Или, еще лучше, что вы скажете об антикварном?

— Подержанная мебель? — разочарованно протянула Дорин. — Я хочу новую.

— Настоящий антиквариат ценится гораздо выше, на случай если вам когда-нибудь придется продать мебель, — заметила Эйми, сверля Дорин взглядом. — Я говорю не о том, что вам когда-нибудь захочется ее продать, но если вы купите новую, то уже через шесть недель вы не поучите за нее того, что заплатили. Цена антиквариата со временем растет. Его всегда можно продать с выгодой.

Дорин кивнула с серьезными видом.

— Антиквариат, — тихо проговорила она, потом снова кивнула.

И в этот момент между Эйми и Дорин возникла некая связь. Эйми не была уверена в том, что Дорин знала, что происходит, как и в том, что она все знала об этом сама, но обе они что-то знали. Женщины обменялись взглядами, говорившими: «вы поможете мне, а я помогу вам». Дорин не была настолько тупа, что бы не понимать, что всего через несколько дней она потеряет работу из-за своей полной некомпетентности, так почему бы не взять то, что можно, если представляется случай?

— О, Джейсон понятия не имеет о том, сколько времени отнимают эти свадебные хлопоты. Он даже не хочет уделить время, чтобы взглянуть на составленный мною список сладостей. — Дорин нахмурилась и разочарованно покачала головой.

— Уверена, что вы уже присмотрели столовое серебро, не так ли?

Дорин улыбнулась во весь рот.

— Я знала, что вы хороший человек. Не правда ли, Джейсон?

— Послушайте, — заговорил Джейсон, отрывая руки Дорин от своего плеча, — полагаю, что нам следует перекусить прямо здесь, и не откладывая. Я не…

— О Господи! Время-то идет! — перебила его Эйми. — Может быть, мы все-таки примемся за работу? И, Джейсон, мне очень хотелось бы, чтобы ты помог мне. И я воспользуюсь этим временем, чтобы рассказать об Арни.

Лицо Джейсона помрачнело.

— Дай мне список необходимых помощников и материалов, я позабочусь о том, чтобы все это было вам предоставлено. — С этими словами он повернулся и вышел из библиотеки.

Эйми и Дорин несколько мгновений молча смотрели друг на друга, потом Дорин вздохнула.

— Вечером? — спросила она. — Вы не хотите пройти со мной по магазинам?

Эйми кивнула, и лицо Дорин расплылось в улыбке.

Это оказалось, подумала Эйми, потягивая кофе и надкусывая булочку, началом одного из самых необычных дней в ее жизни. Оглядываясь на этот долгий день теперь, она не могла решить, кто был загадочнее всех — Макс, Дорин или Джейсон.

Эйми, улыбаясь, снова уселась на подушки и попыталась разобраться в своих мыслях. Первым делом Макс. Она могла понять его протест, когда попыталась оставить его с бабушкой и няней: в конце концов обе женщины были для него чужими. А кроме того, они с Максом провели порознь не больше каких-то трех часов с того дня, как он родился, и поэтому неожиданная разлука на целый день не могла не травмировать их обоих.

Но под конец Макс причинил ей боль, привязавшись к Джейсону и Дорин. Я рада, что ему нравятся люди, твердила она себе, хотя и чувствовала некоторую ревность.

Все началось в художественном салоне, куда их отвез Джейсон и где она купила все необходимое для работы. Макс, как обычно в магазине, принялся все обследовать, и Эйми приходилось говорить ему, чтобы он оставил в покое то, не сломал это, не взбирался на то-то или слез с того-то.

— Он говорит? — спросил Джейсон.

— Когда захочет, — снимая сына с большого деревянного мольберта, ответила Эйми.

— Понимает сложные предложения? Эйми отбросила с глаз прядь волос и посмотрела на Джейсона.

— Ты спрашиваешь, достаточно ли умен мой сын? — Эйми готова была полезть в драку, если бы Джейсон позволил себе хотя бы намекнуть на то, что, поскольку его отец был алкоголиком, Макс, возможно не был таким умным, как следовало бы.

— Я просто спрашиваю о том, что двухлетний ребенок может делать и чего не может, и… О, черт возьми! Макс, иди сюда! — Эти слова были произнесены властно, и Эйми не понравилось, что Макс тотчас повиновался. Даже когда она запрещала ему что-то самым резким тоном, это вызывало у него лишь улыбку и он продолжал свое.

Джейсон опустился на колено, чтобы посмотреть в глаза уже поросшему мальчику.

— Макс, ты хотел бы так рисовать, как рисует твоя мама?

— Не говори ему это! — запротестовал Эйми. — Он тут же испачкает краской все вокруг и устроит такой беспорядок, что… — Она прервалась, встретив взгляд Джейсона, сказавший ей, что ее комментариев не требуется.

Джейсон поправил воротник Макса, и мальчик, казалось, стал выше.

— Не хочешь ли немного порисовать? Макс кивнул, но был настороже: обычно ему позволяли лишь потрогать мамины краски.

— Хорошо. Макс, старина, как бы тебе хотелось разрисовать комнату, в которой ты спал утром?

При этих словах глаза у Макса расширились. Потом он повернулся, чтобы посмотреть на мать.

— Не смотри на меня! Мне сказали, чтобы я держала рот на замке, — скрестив руки на груди, ответила на его взгляд Эйми.

Джейсон коснулся рукой щеки Макса и повернул его к себе.

— Это наше дело, мое и твое. Мужское. Без женщин.

Услышав эти слова, Макс с таким восторгом посмотрел в лицо Джейсону, что Эйми едва не закричала. Ее дорогой маленький мальчик еще не должен превратиться в мужчину!

— Итак, Макс, — продолжал Джейсон, — ты хочешь разрисовать эту комнату или нет?

На этот раз Макс не стал смотреть на мать, а решительно кивнул в ответ.

— Отлично. Первым делом тебе нужен план того, что ты будешь рисовать, верно?

Макс снова кивнул, и его детское личико было абсолютно серьезным.

— Ты знаешь, что будешь рисовать? Макс кивнул.

Джейсон ждал, но когда ребенок ничего не сказал, посмотрел на Эйми.

— Это не моя идея, — сказала она. — После этого сам будешь его отмывать.

Джейсон оглянулся на мальчика и улыбнулся.

— Скажи мне, что ты хочешь рисовать.

— Обезьян! — выкрикнул в ответ Макс так громко, что Джейсон слегка попятился.

— Отлично, — смеясь, согласился он. — Обезьян так обезьян. А ты знаешь, как рисовать обезьян?

Макс кивнул так энергично, что даже закачался.

Джейсон взял мальчика за плечи и проговорил:

— Теперь я хочу, чтобы ты меня послушал, хорошо?

Когда Макс полностью сосредоточил свое внимание на Джейсоне, тот заговорил снова:

— Я хочу, чтобы ты пошел вместе с этой леди, ее зовут Дорин, и взял все необходимое, чтобы рисовать твоих обезьян. Больших обезьян и маленьких обезьянок. Целую комнату обезьян. Понимаешь?

Макс кивнул.

— Есть вопросы?

Макс отрицательно покачал головой.

— Хорошо. Мне нравится мужчина, умеющий выполнять приказания. Теперь иди с Дорин, а я пока поработаю с твоей мамой. Хорошо?

Последовал очередной кивок. Джейсон встал и посмотрел на Дорин. Она протянула руку Максу, тот взял ее, и они скрылись в глубине магазина.

— Ты не понимаешь, что натворил, — упрекнула Джейсона Эйми. — Нельзя предоставлять двухлетнему ребенку свободу в магазине. Одному Богу известно, что он накупит и…

Взяв Эйми за руку, Джейсон потянул ее в другом направлении.

— Пойдем, возьмем все, что тебе нужно, и уйдем отсюда. При таких темпах президент появится здесь раньше, чем начнется работа над фресками.

— Тогда, наверное, тебе нужно было заказать все необходимое до моего приезда. Я же выслала Милдред список всего, что должно было быть подготовлено.

— Все это куплено, — буркнул Джейсон. Эйми остановилась.

— Но тогда почему мы пришли сюда покупать что-то еще? Джейсон вздохнул.

— Ты просила акварельные краски, а Дорин заказала наборы акварельных красок в маленьких коробочках.

— Но я имела в виду галлоны… О Боже! И много таких наборов она заказала?

— Можно считать, что у каждого школьника в штате Кентукки теперь есть новый набор акварельных красок.

— О, — улыбнулась Эйми, а потом, не удержавшись, рассмеялась. — Не хочу даже спрашивать насчет головного проектора.

— Дорин купила три десятка разных моделей проекторов, но не смогла найти ни одного, который можно было бы закреплять на голове.

— Понятно. — Эйми безуспешно пыталась подавить желание громко расхохотаться. — Хорошо, что ты женишься на ней, иначе ты разорился бы за пару недель.

— Эйми, мне нужно поговорить с тобой об этом.

— Да неужели? — удивилась она. — Надеюсь, ты не станешь говорить мне ничего плохого, потому что, когда я узнаю плохие новости, работа валится у меня из рук. И Арни… о! За что?

— Прости, я не хотел причинять тебе боль, — сказал он, отпуская ее руку. — Может быть, ты отберешь то, что тебе нужно, и мы сможем уйти отсюда?

Последовавшие полтора часа Эйми сосредоточенно отбирала все необходимое для гигантского художественного проекта, который ей предстояло реализовать, и не могла прогнать мысль о том, как чудесно, когда в деньгах нет отказа. Было восхитительно получить возможность закупить краски лучших марок, самые лучшие кисти, самые лучшие…

— Это выльется в огромную сумму, — заметила она, глядя на Джейсона, но тот лишь пожал плечами.

— Что тебе нужно еще? — спросил он, с озабоченным видом глядя на часы и явно желая поскорее покончить с покупками.

— Мужчины, — ответила Эйми, что заставило Джейсон оглянуться на нее. — Или женщины, — Она наградил его самой невинной улыбкой. — Мне нужны в помощь, по крайней мере, трое.

— Меры для этого уже приняты.

— Быстро.

— Ты, может быть, слышала о том, что я часто принимаю нужные меры быстро.

— Да? Полагаю, что кое-что слышала об этом. Тогда почему же?.. О нет, ничего, — умолкла она, не закончив свою мысль.

По проходу магазина к кассе шел Макс, а за ним Дорин. Макс был похож на маленького принца, ведущего за собой слона: Дорин сгибалась под тяжестью трех корзин с покупками, а во рту у нее была кисть, торчащая в сторону дюймов на восемнадцать.

Дорин прошла мимо Джейсона и Эйми, выплюнула на прилавок кисть, потом туда же свалила все три огромные корзины. И только после этого повернулась к Эйми со словами:

— Ваш мальчик какой-то чудной, — и тут же ушла.

— Макс, что ты натворил? — спросила Эйми, но Макс засунул руки в передние карманы и сжал губы в манере, в которой Эйми узнала свою привычку.

Но Джейсон тоже узнал ее и расхохотался.

— Вы желаете купить все это или нет? — спросил озабоченный продавец.

— Разумеется, — ответил Джейсон одновременно с «нет», сказанным Эйми.

— Так как же?

— Мы берем все, — ответил Джейсон, доставая из бумажника платиновую карточку «Америкэн экспресс».

Но Эйми уже просматривала все, что выбрал ее сын, начиная соглашаться с Дорин в том, что, может быть, если не он сам, то его выбор действительно был чудной.

— Макс, милый, ты выбрал по одной из всех имеющихся в магазине кистей? — спросила она сына.

Макс кивнул.

— А как насчет красок для твоих обезьян? — продолжала она. — Какими красками ты будешь рисовать обезьян? А как быть с джунглями? Ты собираешься поселить их в джунглях?

Прежде чем Макс смог ответить, вновь появилась Дорин с четырьмя банками, по галлону каждая, черной акриловой краски и с лестницей.

— Не смотрите так на меня. Он хочет только черную.

Джейсон смеялся все больше, глядя на мальчика, стоявшего, засунув руки в карманы и с вызывающим выражением на лице.

— Не поощряйте его! — вспылила Эйми. — Макс, дорогой, я думаю, что тебе понадобиться и какая-нибудь другая краска, кроме черной, не так ли?

— Нет, — ответил вместо него Джейсон. — Он хочет черную, вот пусть и берет ее. А теперь идемте. Нам нужно уйти отсюда до того…

— ..как приедет президент, — в один голос закончили Эйми и Дорин и рассмеялись в ответ на сердитый взгляд Джейсона. Через пятнадцать минут «рейндж-ровер» Джейсона был забит до отказа, и они поехали обратно в библиотеку.

И именно здесь Эйми впервые встретила Рафаэля. Ему было примерно лет семнадцать, и в глазах его полыхал гнев на весь мир, сочетавшийся с незалеченной ножевой раной на лице.

Она бросила на юношу один только взгляд, потом схватила сына за руку и бросилась к двери, но Джейсон преградил ей путь.

— Не смотри на меня так, — проговорил он. — Он — все, что я мог найти за такое короткое время. Другой художник привел своих помощников, а этому парню нужно выполнять общественные работы.

— Нужно? — пронзительным голосом переспросила она. — Нужно? Или ты имеешь в виду «приговорен»?

Когда Джейсон с виноватым видом пожал плечами, Эйми оттащила Макса в сторону.

— Ты не можешь меня покинуть, — проговорил Джейсон. — Уже по той простой причине, что мальчику довелось увидеть маленького драчуна…

— Драчуна? Да он выглядит как на фотографии «разыскивается полицией». Как ты мог даже подумать о том, чтобы оставлять с ним Макса?

— Я не буду оставлять вас наедине с ним. Я буду здесь все время. И буду ходить с ружьем.

— О, это очень успокаивает, — саркастически заметила Эйми. Она больше ничего не сказала, так как Рафаэль за ее спиной стал подниматься по библиотечным ступеням. Когда Джейсон взял юношу за руку, тот сказал что-то на языке, которого Эйми не поняла, а потом, к ее удивлению, Джейсон ответил ему на том же языке.

— Послушай, Эйми, ты задела его чувства, и теперь он хочет уйти. Но, если он уйдет, ему придется провести несколько месяцев в тюрьме. Хочешь, чтобы это осталось на твоей совести?

Эйми готова была разрыдаться, потому что поняла, что потерпела поражение.

— Нет, разумеется, нет.

К ее ужасу, Рафаэль широко улыбнулся, а потом направился в библиотеку.

— Он вовсе и не собирался уходить, — переведя дух, сказала Эйми. — Он просто манипулировал мной.

Услышав такое, Джейсон рассмеялся, подхватил Макса и унес в библиотеку.

«И это было только начало», — думала Эйми, доедавшая свою булочку, не отрывая глаз от огня в камине. Все было слишком сумбурно, чтобы обращать особое внимание на какое-либо одно событие. Когда она принялась переносить рисунки на стены, ей было не до мыслей о том, как ее испугал Рафаэль. Целый день нескончаемый поток девушек в смешных коротких юбчонках вливался в библиотеку и выливался из нее, и все они так рисовались, чтобы Рафаэль мог их видеть. Но Эйми пришлось сделать юноше замечание — он сосредоточил внимание на своей работе и больше не отвлекался.

Чего нельзя было сказать об Эйми, поскольку ей казалось, что она не узнает своего сына. Он прошествовал в комнату, которую Джейсон назвал его комнатой, в сопровождении Дорин, тащившей полные мешки кистей, и закрыл за ними дверь.

Весь остаток дня Эйми его не видела. Ее беспокоило, как бы ее сын не был травмирован отсутствием при нем матери в течение больше трех часов, но она при этом думала и о том, что ему хотелось выйти из-под надзора матери в свою собственную маленькую жизнь.

— Не ревнуй, — раздался позади Эйми голос Джейсона. — Макс, вероятно, осознает, что Дорин является его интеллектуальной ровней.

— Я не ревную! — вспылила Эйми. — И перестань говорить гадости о женщине, которую любишь.

Тогда, чтобы усилить раздражение Эйми, Джейсон не стал высмеивать недостатки Дорин, а только заметил:

— Есть и другие вещи, которые могут ее рекомендовать, — и постарался, чтобы Эйми услышала эго. Когда он это говорил, Дорин вышла в вестибюль, и все мужчины в библиотеке остановились, чтобы посмотреть на нее.

— Умереть можно! — задрав нос, сказала Эйми и ушла, не заметив усмешки Джейсона ей вслед.

Но Макс, казалось, вовсе не скучал по Эйми. Фактически они не виделись весь день, потому что в качестве своего эмиссара он использовал Дорин.

— Он хочет знать, что едят обезьяны, — сообщила Дорин при своем первом появлении из Страны Тайн, как Эйми прозвала его комнату сразу же посте того, как Макс велел Дорин никого в нее не пускать, даже свою мать.

— Откуда мне знать? — бросила через плечо Эйми. — Я всего лишь его мать.

— Растительную пищу. Они травоядные, — сказал Джейсон. — Траву трилистник.

Дорин пошла обратно в комнату, но почти сразу же снова вышла оттуда.

— Он просит картинки с изображением того, что едят обезьяны.

Едва Эйми отрыла рот, чтобы что-то сказать, ее опередил Джейсон:

— Позволь мне. — Он подошел к книжным полкам и вернулся обратно с несколькими книгами про обезьян. Одна из книг была японской.

Дорин унесла книги в комнату, но и на этот раз вскоре появилась снова, держа в руках одну из книг.

— Он говорит, что хочет много других таких книг, как эта. Я не знаю, что он имеет в виду, потому что мне они все кажутся одинаковыми.

— Японское искусство, — заметил Джейсон, вновь исчезнув между полок, и вернулся с целой охапкой книг.

— Чудной ребенок, — сказала Дорин, забирая их.

В четыре часа появилась Милдред с тремя корзинами, полными еды, и объявила, что забирает Эйми на «ленч».

— Время ленча давно прошло, — ответила Эйми, изучая оттенок краски на морде одной из лошадей, которых она пыталась изобразить.

— Ты что-нибудь ела? — спросила Милдред. Эйми не ответила, и тогда Милдред взяла ее за руку и потянул к входной двери.

— Но я…

— Одни мужчины. Они не будут работать, если есть еда, таким образом, у нас есть тридцать семь минут, чтобы поесть одним.

— Но Макс…

— Похоже, что он влюбился в Дорин, как я вижу.

Лицо Эйми исказилось гримасой.

— Долго вы следите за нами?

Милдред не отвечала, пока они не уселись в кабинке кофейного магазина, расположенного через дорогу от библиотеки, где перед ними поставили напитки.

— Я здесь всего несколько минут, но Лайза Холдинг была в библиотеке раньше, чтобы сдать какую-то книгу по аномальной психологии… Вообще-то она занимается с сыном банкира, но приносит горячую еду Рафаэлю и пришла к нему. Она-то и рассказала своей кузине, которая передала моей парикмахерше, а та сообщила мне о…

— ..обо всем, что происходит, — закончила за нее Эйми.

— Вот именно. Нам до смерти хочется знать, что происходит между тобой и Джейсоном.

— Ровным счетом ничего, действительно ничего. Все мужчины здесь так воспылали к Дорин, что вся работа останавливается всякий раз, когда она входит или выходит. Даже мой собственный сын… — Эйми помолчала, чтобы перевести дыхание.

— Ревность, — кивнув, заметила Милдред. — Мне знакомом это чувство.

— Я не ревнива. Может быть, вам всем пора перестать это говорить?

— Джейсон говорил тебе, что ты ревнива? Эйми отпила кока-колы, ничего не ответив свекрови.

— Когда Билли был ребенком, мы никогда не разлучались в первый год его жизни; потом моя сестра однажды после обеда взяла его к себе, а вечером Билли не дал мне уложить его спать. — Когда Эйми опять ничего не ответила, Милдред спросила:

— Как дела у вас Джейсоном? Он еще не сделал предложение?

Эйми ничего не сказала, опустив взгляд на только что поставленный перед нею «клубный» сандвич.

— Я знаю, для вас это просто игра, но я не хочу повторять ошибку, которую допустила в прошлый раз.

— Ты не хочешь поговорить со мной? — мягко спросила Милдред. — Я — хорошая слушательница.

— Я хочу как следует узнать Джейсона. Хочу проводить с ним время. Когда я вышла замуж в первый раз, я совершила большую ошибку и не хочу ее повторять.

Она смотрела на Милдред умоляющими глазами. Ей хотелось с кем-то поговорить, но она слишком хорошо знала, что эта женщина была матерью Билли.

— Я не хочу думать о том, на что будет похожа моя жизнь, если я по-прежнему буду считаться женой Билли. И немногое из того, что мне известно о Джейсоне, это то, что он хороший лжец. Он лгал мне, говоря, что он гей, лгал о том, почему хотел остановиться у меня, и о том, почему ему нужен дом. Фактически все, что я знала о нем, было ложью. — Эйми перевела дыхание. — И вот теперь мне говорят, что он искал меня два года, но что он в действительности знает обо мне, о моем сыне? И что он за человек на самом деле? Может он выкинуть какую-нибудь шутку, вроде той, которую он однажды уже сыграл? Милдред улыбнулась Эйми и сказала:

— При таких деньгах, как у Джейсона, кого волнует его чувство юмора?

— Меня. Меня и вашего внука.

— Ты женщина, которой трудно угодить.

— Нет, просто я хочу на этот раз поступить правильно. На этот раз я должна думать о мужчине, который будет хорошим отцом моему сыну. Я не хочу, чтобы Макс привязался к человеку, который его покинет, если что-то не заладится.

— Ты повзрослела, правда? — улыбнулась Милдред.

— Может быть. За последние два года я, как мне кажется, сумела понять, кто я такая и на что способна. Если понадобится, я сама смогу позаботиться и о себе, и о своем сыне. Фактически могу сделать нашу с ним жизнь вполне сносной. И горжусь и счастлива тем, что осознала это.

Милдред дотронулась до руки Эйми.

— Я рада, что ты не гонишься за мужчиной из-за его денег. Так расскажи мне о Джейсоне и Дорин. Расскажи мне все.

Было уже почти шесть часов, когда Эйми вернулась в библиотеку, где ее встретил разъяренный Джейсон.

— Ты каждый день будешь тратить на ленч два часа?

— Если мне так захочется, — глазом не моргнув ответила Эйми.

— Она разговаривала по телефону со своим любимым женихом, — заявила Милдред. — Любовь требует времени. Я думаю, что ему удастся навестить ее на следующей неделе.

Джейсон еще более помрачнел.

— Впредь, пожалуйста, занимайся личной жизнью в свободное от работы время. А теперь не приступить ли нам к работе?

Эйми взглянула на свекровь, не зная, то ли принять за шутку ее слова, то ли рассердиться на нее.

Милдред, казалось, не чувствовала двусмысленности ситуации.

— Не беспокойся, — сказала она, — ты еще скажешь мне спасибо. — С этими словами она повернулась и ушла из библиотеки.

Эйми снова взялась за работу и работала вплоть до великолепного обеда, который принес Чарльз.

— Я всем обязан вашему сыну, населенному вкусом настоящего гурмана, — сказал он Эйми через плечо.

Она оглядела всех сидевших за обеденным столом. Макс устроился в середине, за тарелкой, полной еды, и лишь изредка поглядывал на мать. В девять часов Эйми решила, что ему пора спать, хотел он того или нет, но тут вдруг обнаружила, что дверь из «Комнаты Абернети» заперта, чтобы не дать никому уйти. Разозлившись, Эйми принялась стучать в дверь, и на стук отозвалась Дорин.

— Ребенку пора спать, — сказала Эйми. — Уже слишком поздно, и он не может здесь оставаться.

— Хорошо, я спрошу его. — И Дорин снова захлопнула дверь перед самым носом Эйми.

Тут к ней подошел Макс, потирая уже сонные глаза, и Эйми почувствовала себя виноватой, что позволила ему оставаться здесь так поздно. Выйдя наконец на улицу, она пристегнула на нем ремни детского автомобильного сиденья в машине, присланной Милдред, и отвезла домой.

Здесь-то и начались неприятности, потому что Макс не желал ложиться спать. Обычно добродушный, в тот вечер Макс превратился в сущего демона. Он кричал во всю силу своих легких, а когда Эйми взяла его на руки, он так напрягся, что уложить его в постель Эйми не смогла.

В одиннадцать он все еще боролся с нею, и Эйми не могла понять, что с ним происходит — он лишь пронзительно кричал свое «нет».

— Я позвоню Джейсону, — перекричала Милдред Макса, хватаясь за телефон.

— Что это даст? — прокричала в ответ Эйми. — Пожалуйста, пожалуйста, Макс, скажи маме, что у тебя болит, — в тысячный раз спрашивала она сына, но тот лишь продолжал плакать и визжать.

— Незачем звонить, незачем, — твердила Эйми, пока Милдред набирала номер.

Через несколько минут приехал Джейсон, и по нему было видно, что он все еще работал. Он даже не принял душ, а на его одежде были пятна краски.

Но даже присутствие Джейсона не повлияло на Макса.

— Бедняга, — пробормотал Джейсон, пытаясь забрать мальчика у измученной Эйми, но Макс не хотел признавать и его.

— У меня есть идея, — сказал в конце концов Джейсон. — Отвезем его домой.

— Домой? — переспросила Эйми. — Ты думаешь, что мы сможет попасть на самолет в такой час?

— Нет, я имею в виду его настоящий дом. — Джейсон даже не дал Эйми времени что-то сказать, а просто взял из ее рук боровшегося даже с ним Макса, вынес к машине и привязал к сиденью. Малыш слишком устал, чтобы продолжать борьбу, но плакал по-прежнему.

Эйми села на заднее сиденье и с изумлением смотрела на Джейсона, который уверенно вел машину через весь город к… поначалу она не поверила глазам своим. Джейсон свернул в подъездную аллею к старому заброшенному дому, принадлежавшему когда-то ей и Билли. Уезжая отсюда, Эйми понимала, что недвижимость должна была перейти к Милдред, подписавшей закладную, и потому она об этом доме даже не думала. Эйми допускала, что Милдред его давно продала, может быть, на слом, так как ни для чего другого он уже не годился. Но теперь перед нею стоял прекрасно отремонтированный дом — такой его великолепный вид превосходил всякое воображение Эйми. Джейсон явно сделал его своим домом.

Когда они вошли внутрь, у Эйми не было времени осмотреться, так как Джейсон нес уставшего, но все еще подвывавшего Макса по мраморному полу вестибюля через гостиную, в комнату, когда-то бывшую детской Макса. Она была сохранена в неприкосновенности, как два года назад, все в ней было чисто и прибрано, словно живший в ней когда-то ребенок мог вернуться в любую минуту.