Дверь открыл священник.

— А вот и ваша хорошенькая невеста, Майлс, — произнес он. — Проходите, я знаю, как вам не терпится скорее покончить с формальностями.

Не обращая внимания на Элизабет, Майлс двинулся вперед, а она засеменила следом, ухватившись за его руку. Когда же она увидела, какими глазами он посмотрел сначала на свою руку, а потом ей в лицо, у нее перехватило дыхание. Она выпустила руку Майлса.

— Может, побеседуем, когда все закончится? — прошептала Элизабет.

— Хорошо, если это не займет много времени, — холодно ответил он. — Меня ожидает брат.

— Конечно, — согласилась она, пытаясь сохранить достоинство. — Я не задержу тебя слишком долго. — Она приподняла края юбки и пошла впереди.

Обряд бракосочетания занял несколько минут. Свидетелей не было ни с одной из сторон, присутствовали лишь несколько знакомых священника. Судя по чувствам, с которыми участники церемонии произносили свои слова, можно было подумать, что они ведут переговоры о купле-продаже зерна.

Когда их объявили мужем и женой, Майлс повернулся к Элизабет. Она замерла.

— Думаю, мы можем поговорить в ризнице. Это было все, что он произнес. Вздернув подбородок, Элизабет вышла первой.

Когда они остались в комнате наедине, Майлс лениво прислонился к стене:

— Теперь у тебя появилась возможность высказаться.

Ее первым желанием было послать его куда подальше, но она сдержалась.

— Я понятия не имела о том, что король приказал нам пожениться, но если бы и знала — не отказалась. Я бы многое сделала, чтобы положить конец вражде между нашими семьями.

— Даже стала бы спать со своим врагом? — с издевкой спросил он.

Элизабет стиснула зубы.

— Роджер обезумел, узнав о смерти Брайана. — На мгновение ее глаза вспыхнули.

Ноздри Майлса затрепетали от гнева.

— Возможно, ты не слышала, что Рейн едва выжил после того, как твой брат пытался отравить его.

— Отравить! — в ужасе воскликнула Элизабет. — В чем ты обвиняешь Роджера?

— Не Роджера, — пояснил Майлс. — Твой брат Брайан подсыпал яд Рейну.

— Что ж, Брайан заплатил сполна за свой поступок. Но, как я слышала, Рейн рослый и сильный мужчина… Неужели ему доставило удовольствие разорвать на части моего слабосильного брата? Неужели он наслаждался, слыша хруст костей Брайана? Взгляд Майлса стал более жестким.

— Вижу, ты в очередной раз выслушала лишь одну сторону. Разве Роджер сказал, что Брайана убил Рейн?

— Не так определенно, но… Майлс отошел от стены.

— Тогда спроси его об этом. Пусть твой прекрасный братец поведает тебе всю правду о том, кто убил Брайана Чатворта. А теперь, если у тебя больше нет обвинений, я должен покинуть тебя.

— Подожди! — попросила Элизабет. — Пожалуйста, расскажи мне последние новости. Как дела у сэра Гая?

Глаза Майлса потемнели.

— Какого черта! Неужели тебя интересует еще кто-то, кроме твоего вероломного брата? Сэр Гай чуть не умер от его стрел. Не мешало бы Роджеру больше практиковаться в стрельбе. Еще один дюйм, и он попал бы сэру Гаю прямо с сердце.

— А Кит? — прошептала Элизабет.

— Кит! — процедил Майлс сквозь зубы. — После того как ты ушла. Кит проплакал три дня, а теперь даже няню Филиппа не впускает к себе в комнату, няню по имени Элизабет.

— Я никогда не хотела… — начала она. — Я люблю Кита.

— Нет, Элизабет, ты не любишь его. Мы ничего для тебя не значим. Ты всем нам здорово отплатила за то, что мы удерживали тебя против твоей воли. Ты, несмотря ни на что, была и остаешься леди Чатворт.

Накопившаяся в Элизабет ярость прорвалась наружу.

— Я не собираюсь больше выслушивать твои грязные обвинения! Что я должна была делать, когда

Роджер приставил к твоему горлу меч? Мне что, надо, было остаться рядом с тобой? Он бы тогда убил тебя! Неужели ты не можешь понять, что я уехала с ним ради спасения твоей жизни, неблагодарный?

— Предполагается, я должен этому поверить? — тихо спросил Майлс. — Ты стоишь предо мною, усыпанная жемчугом, с рубином на груди, который стоит больше, чем все мое состояние, и говоришь, что последовала за братом только чтобы спасти меня? Ты считаешь меня круглым дураком?

— Тогда подскажи, — резко сказала она, — как я должна была поступить? Майлс сощурил глаза.

— Раз уж ты заявляешь, что твой брат так сильно Любит тебя, надо было сказать ему, что ты хочешь остаться со мной.

Услышав его слова, Элизабет всплеснула руками.

— Ну да, конечно, это бы подействовало, Роджер, без сомнения, спрятал бы свой меч в ножны и послушно пошел домой. Своим темпераментом Роджер уступает только тебе. И, кстати, Монтгомери, откуда мне было знать, хотел ты, чтобы я осталась с тобой или нет?

Некоторое время Майлс хранил молчание.

— Мои желания всегда были яснее ясного. Слышал, последнее время ты напропалую спишь с разными мужчинами. Думаю, что положение замужней женщины не снизит твоей активности… Впрочем, по крайней мере, на какой-то период мой будущий ребенок обуздает твою страсть.

Совершенно спокойно, размеренным шагом, Элизабет подошла к Майлсу и… залепила ему пощечину.

Голова Майлса дернулась в сторону, а, когда он снова взглянул па Элизабет, его глаза сверкали. Быстрым, резким движением он схватил ее за обе руки и прижал спиной к каменной стене. Его твердые, властные губы отыскали губы девушки.

С неиспытанной доселе страстью ответив на этой поцелуй, Элизабет еще крепче прижалась к Майлсу.

Его горячие губы скользнули вниз по шее Элизабет, обдав ее жаром.

— Ты правда любишь меня, Элизабет?

— Да, — еле слышно отозвалась она.

— Как сильно? — прошептал Майлс, касаясь кончиком языка мочки ее уха.

— Майлс! — простонала она. — Пожалуйста… — Ее руки были прижаты к стене над головой, но ей страстно хотелось обвить ими его шею. — Пожалуйста… — повторила она.

Неожиданно Майлс резко отпрянул от Элизабет и отпустил ее руки.

— Как тебе понравилось быть отвергнутой? — холодно спросил он, однако было заметно, как пульсирует вена у него на шее. — Нравится тебе любить и быть отвергнутой? Я умолял тебя остаться со мной, но ты выбрала своего брата. Теперь же решай сама, сможет он тебе дать то, в чем ты нуждаешься. До свидания, Элизабет… Монтгомери. — И Майлс вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Довольно долго Элизабет чувствовала себя слишком обессиленной, чтобы тронуться с места, но наконец ей удалось добраться до стула и сесть. Она все еще сидела, словно в тумане, когда вошел чем-то явно возбужденный священник.

— Лорд Майлс был вынужден уехать, но у дома вас ожидает эскорт. А это просили передать вам. — Заметив, что Элизабет никак не реагирует на его слова, священник взял ее руку и вложил в нее что-то холодное и тяжелое. — Не торопитесь, дорогая, охрана подождет.

Прошло еще несколько минут, прежде чем Элизабет собралась с силами и поднялась. Из руки что-то выпало и, ударившись о каменный пол, звякнуло. Нагнувшись, она подняла тяжелое золотое кольцо, маленькое, как раз по ее пальцу, украшенное большим изумрудом с выгравированными на нем тремя леопардами рода Монтгомери.

Поддавшись первому порыву, она хотела швырнуть кольцо в дальний угол ризницы, но затем с выражением смирения на лице надела его на палец левой руки и, покинув комнату, проследовала к дожидавшейся ее охране.

Роджер встретил Элизабет в полумиле от поместья в окружении вооруженных рыцарей с обнаженными мечами. Пришпорив лошадь, она рванулась вперед, чтобы поскорее поравняться с ним.

— Смерть всем Монтгомери! — выкрикнул Роджер.

Схватив за уздечку и удерживая коня Роджера, поднявшегося на дыбы, Элизабет чуть не вывихнула себе руку. Некоторое время им обоим пришлось успокаивать своих лошадей.

— Почему ты едешь в сопровождении рыцарей Монтгомери? — взревел Роджер.

— Потому что я — Монтгомери! — прокричала Элизабет в ответ. Ее слова достигли цели и заставили Роджера замолчать. — Как ты посмел скрыть от меня приказ короля выйти замуж за Майлса! — орала Элизабет что было мочи на Роджера. — В чем еще ты солгал мне? Кто убил моего брата Брайана?

Лицо Роджера побагровело от гнева.

— Монтгомери… — начал он.

— Нет! Я хочу услышать правду! Роджер окинул сопровождавших ее рыцарей таким взглядом, словно собирался их всех убить.

— Ты скажешь мне правду прямо здесь и сию же минуту, или я поворачиваю назад в Шотландию. Я только что вышла замуж за Монтгомери, и мой ребенок имеет все права воспитываться как Монтгомери.

Роджер дышал так глубоко, что казалось, у него разрывается грудь.

— Я убил Брайана! — закричал он и вдруг затих. — Я убил своего собственного брата. Ты это хотела услышать?

Элизабет ожидала какого угодно ответа, но только не такого. Она вдруг почувствовала себя опустошенной.

— Поехали домой, Роджер. Там и поговорим. Когда они остались одни в комнате на верхнем этаже замка, Элизабет потребовала, чтобы Роджер рассказал ей всю правду о вражде между кланами Чатвортов и Монтгомери. Нелегко было слушать, но еще труднее было заставить Роджера непредвзято поведать ей истину. Взгляд Роджера на события был чересчур эмоционален.

В Шотландии Роджер задумал жениться на Бронуин Мак-Арран, которая была для него отличной партией. Он действительно слегка приврал ей, чтобы предстать перед этой женщиной в более выгодном свете, но что такое несколько приукрашенных историй, если вы ухаживаете за женщиной! Затеяв какую-то интригу, он вынудил Стивена Монтгомери драться за Бронуин. Когда Стивен с легкостью победил в поединке, Роджер впал в ярость и нанес ему удар в спину. Роджер не мог вынести такого унижения. Он похитил Бронуин и Мэри только с одной целью — показать всем Монтгомери, что он обладает силой, с которой надо считаться. Он никогда и не помышлял о том, чтобы причинить этим женщинам зло.

— Но ведь ты причинил зло Мэри, — с негодованием сказала Элизабет.

— Брайан хотел на ней жениться! — принялся защищаться Роджер. — После всего, что я выстрадал из-за Монтгомери… После всего Брайан захотел жениться на их старой, бесцветной, вялой дочери. Никто больше в Англии не позарился на нее. Ты только представь, как бы все смеялись над Чатвортами!

— Меня тошнит от твоей гордыни. Вместо того чтобы жениться, Брайан лежит мертвым. Ты добился, чего хотел?

— Нет, — прошептал он.

— И я тоже. — Она села. — Роджер, я хочу, что — бы ты выслушал меня и очень внимательно. Вражде между Монтгомери и Чатвортами пришел конец. Я теперь Монтгомери, и мой ребенок также станет одним из Монтгомери. Войн больше не будет.

— Если он только еще раз попробует увезти тебя… — начал Роджер.

— Увезти меня! — Она так резко встала, что опрокинула стул. — Сегодня утром я умоляла Майлса Монтгомери взять меня с собой, но он отказался. И я не виню его! Из-за тебя его семья потеряла одного из горячо любимых отпрысков, и все же они не убили тебя, а, наверное, должны были сделать это.

— Брайан…

— Ты убил Брайана! — закричала Элизабет. — Все случилось из-за тебя, и поэтому, клянусь Богом, если ты еще хоть раз косо взглянешь на кого-нибудь из Монтгомери, я сама подниму на тебя меч!

Элизабет вышла из комнаты, чуть было не споткнувшись об Элис, которая, как обычно, подслушивала.

Прошло три дня, прежде чем Элизабет сумела усмирить свой гнев и сосредоточиться на обдумывании своего положения. Поразмыслив, она пришла к выводу, что ей необходимо серьезно взвесить все за и против и принять какое-то определенное решение. Она не допустит, чтобы ее ребенок рос в тех же условиях, что и она. Скорее всего, ей никогда не удастся соединиться с Майлсом, поэтому из мужчин самым близким для ее ребенка человеком может стать Роджер, который и должен заменить ребенку отца.

Элизабет нашла задумчивого Роджера у камина. Если бы она была мужчиной, то стащила бы его со стула и отшлепала по одному месту.

— Роджер, — произнесла она елейным голосом, — я никогда раньше не замечала, но у тебя начинает округляться животик.

Удивленный, он пощупал свой плоский живот.

Элизабет подавила улыбку. Роджер был очень красивым молодым мужчиной, привыкшим, что женщины обращают на него внимание.

— Конечно, может, в твоем возрасте, — продолжала она, — мужчина должен чуть-чуть полнеть, а мускулы начинают ослабевать.

— Я не так уж стар, — возразил Роджер, вставая и втягивая живот.

— Это как раз то, что мне нравилось в Шотландии. Тамошние мужчины — такие аккуратные и подтянутые.

Склонив голову набок, он посмотрел на сестру:

— К чему ты клонишь, Элизабет?

— Я пытаюсь удержать тебя от того, чтобы остаток своих дней ты провел, жалея себя. Брайан мертв, и, даже если ты до конца своей жизни каждую ночь будешь напиваться и валиться на кровать в бесчувственном состоянии, ты все равно не сможешь вернуть его. А теперь ступай и заставь своих ленивых рыцарей приняться за работу.

В глазах Роджера блеснуло некое подобие улыбки.

— Возможно, мне действительно надо немного размяться, — сказал он, прежде чем выйти из комнаты.

Шесть недель спустя Элизабет разрешилась от бремени крупным здоровым младенцем, которого она назвала Николасом Роджером. Сразу было видно, что ребенок унаследовал высокие скулы Гевина Монтгомери. Роджер привязался к малышу, словно тот был его собственным сыном.

Поднявшись с постели после родов, Элизабет принялась создавать уют для Николаса. Первым делом она приставила к малышу круглосуточную охрану, так как Элис, казалось, серьезно считала, что ребенок родился у Джудит с Гевином, и Элизабет не могла доверять сумасшедшей.

Едва Николасу исполнился месяц, как прибыло первое письмо от Джудит Монтгомери. В сдержанных выражениях в нем спрашивалось о ребенке и говорилось, что Джудит сожалеет о том, что ей не довелось встретиться с Элизабет, однако Бронуин всячески восхваляет ее. О Майлсе не упоминалось ни слова.

Элизабет тут же написала ей, восторженно рассказывая о маленьком Нике, сообщив попутно, что он похож на Гевина, а также попросила Джудит дать ей некоторые советы и рекомендации как молодой матери.

Джудит ответила тем, что прислала дорожный сундук, полный изысканной детской одежды, из которой вырос ее десятимесячный сын.

С некоторым вызовом Элизабет показала детскую одежду Роджеру и объяснила, что начала переписываться с Джудит Монтгомери. Роджер, обливавшийся потом после тренировки, ничего не ответил. Зато много чего сказать нашлось у Элис, правда, никто не обратил на нее никакого внимания.

Только в пятом письме Джудит упомянула о Майлсе, и то вскользь. Она написала, что Майлс живет с Рейном, причем оба они без жен и оба выглядят несчастными. Узнав эту новость, Элизабет целую неделю чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Весело посмеиваясь над колыбелью Ника, она рассказывала ему об отце и сводном брате Ките.

В сентябре Элизабет отправила Джудит цветочные луковицы для сада, засунув в посылку дуплет, собственноручно сшитый ею для Кита. Джудит ответила, что Кит полюбил этот дуплет, но и он, и Майлс —оба полагают что это работа Джудит, чем здорово рассмешили Гевина — Джудит постоянно слишком занята, чтобы иметь хоть чуточку времени и терпения для шитья.

Сразу после Рождества Джудит прислала длинное, серьезное письмо. Рейн воссоединился со своей женой, и, прежде чем вернуться в свое поместье, Майлс нанес визит Джудит и Гевину. Перемена в Майлсе потрясла Джудит. Он всегда любил уединение, но теперь от него вообще редко можно было услышать хоть слово.

И, хуже всего, его пристрастие к женщинам, казалось, совсем исчезло. Женщины все еще тянулись к нему, но он лишь подозрительно поглядывал на них, не проявляя ни малейшего интереса. Джудит пыталась побеседовать с ним, но единственное, что он смог вымолвить, звучало, примерно, следующим образом:

«Я женат, не забывай об этом. Муж и жена должны хранить верность друг другу». Затем рассмеялся и ушел. Джудит умоляла Элизабет простить Майлса, а также предупреждала ее, что все мужчины Монтгомери безумно ревнивы.

Элизабет ответила длинным, очень длинным и сердитым письмом. Майлс был единственным мужчиной и ее жизни; после венчания она умоляла его взять ее с собой, но он отказался. Элизабет написала, как и почему она уехала тогда с Роджером: только ради спасения жизни Майлса. Не одну страницу она посвятила описанию, как сожалеет (вот дура!), что так слепо поверила своему брату… И все же именно Майлс, а не она, виноват в том, что они живут отдельно друг от друга.

Едва отправив письмо с гонцом, Элизабет тут же пожалела об этом и захотела вернуть его назад. По правде сказать, она ни разу не встречалась с Джудит Монтгомери, и, если хоть малая толика того, что Элис болтала об этой женщине, — правда, то Джудит — просто чудовище. Она могла уничтожить все надежды Элизабет на воссоединение в будущем с Майлсом.

Месяц в ожидании ответа чуть не свел Элизабет с ума. Роджер то и дело приставал к ней с вопросом, что произошло. Элис пошла еще дальше — она тайком пробралась в комнату Элизабет, нашла письма Джудит и, прочитав их, представила полный отчет Роджеру. Однако Роджер не воспринял ее слова всерьез, что привело Элис в состояние такого бешенства, что потом она целый день не могла прийти в себя.

Ответ Джудит на письмо Элизабет был краток:

«16 февраля Майлс разобьет лагерь в двадцати милях от поместья Чатвортов, прямо у деревни Уэстермор. Сэр Гай горит желанием любым возможным способом помочь Элизабет».

Элизабет ложилась спать с этим письмом, повсюду таскала его с собой и, наконец, спрятала за камином. Несколько дней она витала в облаках, а затем снова опустилась на землю. Почему она считает, что Майлс снова захочет ее? Что бы ей такое предпринять, чтобы заставить его захотеть ее? «Ты принадлежишь мне, Элизабет, — говорил он. — Тебя мне подарили». У Элизабет в голове начал созревать план. «Нет, нет, я не смею, — думала она. Затем хихикнула:

Да у меня просто не хватит смелости… А что, если… я в очередной раз „подарю" себя Монтгомери?»

Пока Элизабет, находясь в комнате наверху, рисовала в своем воображении шаловливые сцены, Элис, бесшумно двигаясь, обыскивала ее комнату. Найдя последнее письмо Джудит, она отнесла его Роджеру. На этот раз он не отмахнулся от нее. Следующие несколько дней три человека в доме Чатвортов строили планы — каждый свой собственный и в корне отличающийся от планов других.