Можно заказать в номер проститутку, благо предложение поступает каждый вечер, но не любил Павлов проституток. Что ж так Тинка его зацепила? Ведь не лучше проститутки, хуже даже, шалава! Но как посмотрит с экрана своими невинными глазами, как закусит губу, имитируя экранный оргазм, так и падает сердце Павлова, как говорят студентки "с хрустальным звоном об асфальт". Ах Тина, Тина… Словно накликал Павлов, раздался зуммер мобильного телефона.
      – Павлов слушает, – сказал он, немного послушав молчание.
      – Добрый вечер, Павлов, – насмешливо проговорила трубка Тинкиным голосом.
      – Тина… – от неожиданности Павлов закашлялся.
      – Так рады меня слышать? – хихикнула Тина, и Павлов вдруг подумал, что она пьяна.
      – Рад. Очень рад, – заторопился Павлов. – Я, Тина, хочу вас попросить забыть, что я наговорил вам в беседке. Очень прошу.
      – Много "очень", – забраковала его речь Тина, но смилостивилась. – Я простила.
      Звоню узнать, как прошла встреча.
      – Без взаимопонимания. Не доверяют мне девушки, – пожаловался Павлов. – Может, вы мне поможете?
      – Может и помогу, – Тинкин смех колокольчиком забился в виске Павлова.
      – Как бы нам увидеться? – наудачу спросил он.
      – Экий вы скорый, ночь на дворе, – ответила на его просьбу Тина.
      – Кому это мешает, мы взрослые люди, – Павлов шел напролом, плевать на все, только бы уговорить ее встретиться. – Где я могу вас найти? Или может у меня? Я подъеду за вами.
      – Павлов, Павлов… – вздохнула Тина, и, напомнив Павлову его ошибку, спросила.
      – Вы по делу?
      – Тина, вы же простили, – умоляюще воскликнул Павлов.
      – Простила, – снизошла веселая Тина, и снова рассмеявшись на предсказуемость Виктора, сказала. – До завтра, Павлов. До завтра.
      Гудок полоснул Павлова по уху, и он в расстройстве бросил трубку. Сорвалось. А как могло быть! Видение слегка пьяной, полураздетой Тины так взволновало Павлова, что он рухнул на кровать в одежде, зарылся головой в подушку, и долго так лежал, пока не отпустило, пока смог соображать и вспомнил, что до завтрашнего утра осталось немного.
      Давид сидел напротив Лады и наблюдал, как она расчесывает волосы. Она позвала его в гостевую спальню для серьезного разговора. Начала рассказывать, как они жили в Москве, но гипнотическое действие взмахов массажной расчески и роскошные волосы Лады отвлекли его, и он давно перестал слышать ровный голос девушки.
      – Давид? Ты слышишь?
      – Да, да… – очнулся от мыслей Давид.
      – Я убила его.
      Давид потряс головой, не соображая:
      – Бог мой, кого?!
      – Ты не слушал меня? – Лада перестала расчесывать волосы и придвинулась ближе к Давиду.
      – Прости, я задумался… – Давид взял ее пальцы и поднес их к губам.
      – В Москве я познакомилась с итальянцем, он оказался большой сволочью! – Лада сократила свой рассказ до минимума.
      – И за это ты его убила? – непонимающий Давид решил, что Лада разыгрывает его.
      – Он вдруг вздумал торговать мной… – выдавила Лада.
      – Как это? Ни с того, ни с сего и вздумал торговать? – горько усмехнулся Давид.
      – Ну… он был моим… любовником… – призналась она.
      – Любовником? – хмуро переспросил Давид. – Не сутенером?
      – Давид!
      – Извини, – он выставил вперед ладони, голос его звенел яростно, – но продажной любовью торгуют только сутенеры.
      – Я не проститутка! – возмутилась Лада. – Поэтому я и зарезала его!
      – Час от часу не легче, – вздохнул Давид, по его лицу было видно, что он совсем запутался. – Хорошо, ты его зарезала, и дальше?
      – Я сбежала из ресторана, прихватила Виолетту, и мы направились в Ангельск, – доложила обиженная Лада.
      – Сбежала, – повторил Давид, резко повернулся к Ладе и спросил. – Свидетели есть?
      – Не было, до сегодняшнего дня.
      – То есть?
      – Объявился какой-то помощник того ресторатора, ну, где я зарезала Джованни… – путано объясняла Лада.
      – Джованни… – Давид почти прошептал имя ее любовника.
      – Джованни Ризио, – утвердительно кивнула девушка. – Этот помощник увязался за нами от самой Москвы, говорит, послал сам покойный ресторатор.
      – Покойный?
      – Ныне покойный, – поправилась Лада. – Он приходил к нам, плел какую-то чушь.
      – Кто, покойник? – уставился на нее Давид.
      – Помощник! Но мы с Веткой не верим ему.
      – Господи! Я ничего не понимаю. Давай я буду задавать вопросы, а ты отвечать на них, но конкретно.
      – Хорошо, – согласилась Лада.
      – Кому пытался продать тебя Джованни? – задал он первый вопрос.
      – Ресторатору, господину Браско, – четко ответила Лада и добавила, – я сама слышала.
      – Как я понял, ты зарезала Джованни в ресторане, при этом никого из свидетелей не было.
      – Да, – кивнула Лада и на глаза навернулись слезы. – Он, подлец, хотел заставить меня, начал бить, ударил два раза.
      – Так это была самооборона? – схватился за соломинку Давид.
      – Ну… да, – неуверенно ответила она. В ее руках был нож, у Джованни были только кулаки, вряд ли он стал бы убивать ее. Была ли это самооборона?
      – Ты убежала, а ресторатор обнаружил труп? – продолжал расспрашивать Давид.
      – Так и есть! – воскликнула Лада.
      – Почему же за вами не милиция гонится, а всего лишь какой-то "помощник" и то с уговорами? – удивился Давид.
      – Итальянцы не хотели скандала, – поникла точеными плечами Лада. – Труп спрятали в холодильник.
      – Ясно, – протянул Давид, которому ясно еще не было, – а вы им зачем понадобились? Дело замять?
      – Вроде того, рот заткнуть, – предположила девушка, – для пущей убедительности спрятали в сейф видеокассету, где я выбегаю из ресторана в окровавленном платье.
      – Итальянцы хотят замять, вы тоже не хотите в тюрьму, так в чем проблемы? – спросил ее Давид.
      – Ресторатор скончался, – ответила, что знала Лада. – Милиция в холодильнике нашла труп, а в сейфе кассету!
      – Тут не только милицией пахнет, – Давид заходил взад вперед по комнате, кусая нижнюю губу и бормоча что-то себе под нос. Наконец, он остановился, посмотрел на упавшую духом Ладу и сказал. – Знаешь, родная, надо срочно связаться с помощником!
      Роман Израилевич распекал своего референта. Распекал долго, по отечески. Давид стоял, немного наклонив голову, всем своим видом показывая, что он не только внимательно слушает, но и "мотает на ус". Речь шла о новом фильме, о проходящих съемках на киностудии, о Тине. Не успевал за всем уследить лично Роман Израилевич, вот и загружал до предела референта.
      – Костюмерная не чешется, костюмы к съемкам не готовы, я, конечно, понимаю, что наши актеры в основном снимаются неглиже, но нужно сохранить дух времени, надо показать зрителю, что мы не халтурщики какие-нибудь, что наша Наташа одета не хуже чем Одри Хепберн, или, спаси господи, Людмила Савельева. А уж как Тина разденется, то никакая Грета Гарбо или даже сама Мэрилин Монро ей в подметки не годится!
      Давид согласно кивал головой. Герр Миллер на днях продемонстрировал Давиду промо-версию "Властелины колец" и сообщил, что порно версии блокбастеров сейчас идут на ура, зато мы постараемся задавить их классикой.
      – Сара Абрамовна прислала улучшенный, согласно вашим замечаниям, сценарий, – доложил Давид. – Оставить на столе?
      – Некогда мне Давид, оставь редактору, пусть сначала он взглянет, а я уж потом…
      Давид записал в ежедневник все задания Романа Израилевича и сейчас терпеливо ожидал, когда же тот его отпустит, ему очень хотелось позвонить Ладе.
      – Давид, Тина Андреевна выглядит довольно странно – блуждающая улыбка, блестящие глаза… Уж не произошло ли то, о чем я не знаю?
      – Роман Израилевич, беспокоиться не о чем. Тина Андреевна отдала документы на зачисление в вечернюю школу. Я лично сопровождал ее, она хочет получить среднее образование, и ей просто не терпится.
      – Что ж мне ничего не сказала? Секреты все… – покачал головой Бернс.
      – Мелочь, – легко сказал Давид.
      – Мальчик, – вздохнул мудрый Бернс, – когда женщина стала утаивать от тебя такие "мелочи", жди беды, большие "секреты" не за горами.
      Давид подумал, а ведь прав Роман Израилевич, Тина утаила от него приезд своих подруг и строго настрого запретила Давиду признаваться в этом Бернсу, как посмотрит Роман Израилевич на то, что Давид оказал им гостеприимство и даже не сказал дяде ни словечка? "Большие секреты" Тины могут обернуться большим скандалом в еврейском киносемействе.
      – Тина Андреевна в павильоне, сегодня запланировано шесть часов съемок, прошу тебя, съезди, посмотри. Федьку иногда зашкаливает, а Тина взрывная, ты же знаешь, так что урегулируй, а вечерком вместе поужинаем, развлечемся.
      – Будет исполнено, Роман Израилевич.
      Давид покинул кабинет Бернса и отправился на киностудию, где в одном из арендуемых "Венусом" павильонов, снимался очередной эпизод порно-шедевра Федора Клюкина, по прозвищу Федерико.
      На площадке, как всегда в перерывах между сценами, царила неразбериха.
      Ассистенты курили в неположенном месте, ответственный за пожарное состояние ругался по матушке и грозил штрафами. Статисты в замызганных халатах поедали пиццу, в спешном порядке светотехник устанавливал свет, фильтры, штативы и экраны, рабочие меняли декорации и реквизит, в гримуборных гримеры закрашивали дефекты на коже актеров, принявших душ после отснятой сцены. Перерыв заканчивался, а директор картины тщетно пытался вытащить Федерико из буфета.
      Деньги за аренду павильона таяли как весенний снег на солнце. Давид схватил за рукав директора картины, рвавшего волосы на плешивой голове, и велел сказать режиссеру, что он, Давид Коткин, будет лично наблюдать за соблюдением технологического графика съемок. Директор облегченно вздохнул и бросился в буфет, припугнуть распустившегося Федерико появлением на площадке референта Бернса. Не прошло и пяти минут, как мэтр появился в павильоне, на ходу дожевывая салями.
      – А, Давид, – пробасил Клюкин, двигая мощными челюстями. Не смотря на свою "ботаническую" внешность Федерико производил впечатление охотящейся акулы. Он крепко пожал руку, протянутую для приветствия, и пригласил Давида занять свободное место у монитора, рядом с собой. Давид принял приглашение и сел в пластиковое кресло. Длина кабеля от камеры до монитора составляла приблизительно десять метров, это позволяло убрать режиссерский монитор за частью декораций, что бы не мешать актерам и в тоже время иметь возможность руководить съемочным процессом.
      – Ну что там, Михалыч, готовы? – спросил Федерико в головной микрофон.
      – Минуточку, – шаркнул ножкой директор и, проконсультировавшись у ассистентов, доложил, – готовы, Федор Иванович!
      – Посторонние, покинуть площадку! – скомандовал ассистент.
      – Готово, – отозвались на площадке.
      – Актеры готовы? Мизансцена установлена? – снова пытал ассистент режиссера.
      – Готовы, Федор Иванович – доложил оператор.
      – Работаем. Мотор, – дал старт Клюкин, и камера ожила, и все задвигалось в заданном режиссером темпе.
      Давид впервые присутствовал при съемках фильма, тем более что именно сейчас снималась хард-сцена. Он с интересом наблюдал за действиями актеров на экране монитора и удивлялся отсутствием своей реакции на обнаженные тела. Он слышал анекдотичные случаи от присутствующих на самых тяжелых съемках, но все они в голос твердили, что происходящее на их глазах нисколько не возбуждает. Лишь при окончательном монтаже фильма приходится делать перерывы через каждые час-два, что бы успокоиться и прийти в себя.
      Тина появилась на площадке в следующей сцене, но перед этим Давид снова пережил Содом-и-Гоморру перерыва, смену декораций, стерилизацию мебели хирургическим раствором, выдачу актерам средств индивидуальной защиты и очередную порцию "Блэк Рашн" Федерико. Однако в назначенное время все стихло и потекло своим чередом.
      Тина была восхитительна, гибкая, как ивовый прутик, волосы как расплавленное золото, ее профессионализм был достоин восхищения, и не потребовалось ни одного режиссерского замечания или комментария. Партнер не подкачал, и сцену сняли с трех дублей, более не понадобилось. Снова перерыв, от однообразной суеты у Давида закружилась голова, и он обреченно побрел с Федерико в буфет, понимая, что подобный график может любого выбить из колеи. В буфете дородная барменша уже ждала Федерико, фужер с "Блэк Рашн" выставлен на стойку, на мелком блюдечке колбасная нарезка. Клюкин запрыгнул на высокий стул и по-свойски бросил хозяйке:
      – Дорогуша, еще один "Блэк Рашн" для нашего гостя…
      – С непривычки как уморился сердешный, – пожалела Давида барменша.
      – Да уж, тут надо закалку иметь, – покачал головой Федерико, медленно высосав содержимое фужера и подхватил пальцами кусочек салями.
      В буфет сунулся директор картины, протирая платком вспотевшую плешь.
      – Федор Иванович, мы готовы, – доложил он, заискивающе глядя на порозовевшего от коктейля Давида.
      – Да идем уже… – нехотя отозвался Клюкин. – Ну что, Давид, пойдемте сеять разумное, доброе, вечное…
      Домучившись до конца съемок, но, оставшись довольным, что поручение своего дяди он выполнил на отлично, то есть съемки укладываются в график, лишних денег на превышение времени аренды павильона не будет потрачено, Давид остался дождаться Тину.
      Тина вышла из гримерной навстречу Давиду, но внезапно остановилась, будто споткнулась о невидимую преграду. У расположенного во всю стену окна стоял темноволосый, атлетического сложения мужчина и наблюдал за ними. Тина направилась к нему походкой топ модели, растянув алые губы в приветственной улыбке.
      – Павлов, вы что, шпионите за мной? – весело спросила она. Давиду показалось, что Тина очень рада встрече с этим незнакомцем, и сам неизвестный, сделав шаг навстречу Тине, имел вид влюбленного мужчины. Может быть, влюбленный Давид подсознательно распознавал другого мужчину находящегося в аналогичной ситуации.
      – Тина, вы обещали, что мы увидимся сегодня, но вот уже конец дня… и я был вынужден… – он бодро начал, но потом видимо понял, что речь его напоминает детский лепет, сбился и закончил достаточно агрессивно, – вы обещали помочь.
      Тина расхохоталась:
      – Ну, Павлов, я, видите ли, занята, – она развела руками, показывая ему, что таковы обстоятельства. – Но, если я обещала, то привыкла выполнять свои обещания.
      – Когда? – резко спросил Павлов, чувствуя себя просителем.
      – После ужина я отправлюсь домой, позвоните мне… номер вы знаете.
      – Я позвоню, – обещал Павлов.
      – До двенадцати, – ограничила его Тина.
      – Хорошо, я позвоню до полуночи.
      Тина развернулась на тоненьких каблучках, взметнулся подол коротенькой юбочки, и Давид тревожно подумал, что незнакомец уже погиб. Словно живой мертвец, он будет слоняться по городу, ожидая полуночи. А как же дядя? Свидание с незнакомцем – очередной "секрет" Тины? Бернс не одобряет ее связей с посторонними мужчинами, даже к Нолину, ее отчиму, Бернс испытывал чувство необъяснимой ревности. Давид с видом собственника положил Тинкину ладошку на свой локоть и повел ее к выходу из киностудии. Павлов смотрел им в след.
      Бернс организовал сегодняшний ужин в ресторане со странным, для кавказской кухни, названием "Ярославна", но кормили там хорошо, дорого и публика была приличная.
      Давид наблюдал за Тиной, не выкажет ли та своего нетерпения перед встречей с незнакомцем? Но Тина твердо знала, что ни в коем случае нельзя давать Бернсу шанс засомневаться в ее открытости. Она активно участвовала в разговоре, пила ледяное шампанское из больших хрустальных бокалов, чем заслужила напоминание Бернса о завтрашнем ее похмелье. Тина отмахнулась, и Давид с тревогой подумал, не наломала бы дров! Бедному Давиду предстояло сделать выбор – встать на сторону Тины или же доложить дяде о готовящихся проделках его любимой звезды. Тогда придется распрощаться с горячими объятьями Лады, Тина Андреевна не простит измены. А отказаться от нечаянной любви Давид не мог. В общем, Давид молчал, а Тина ничем не выдала своих планов на свидание после ужина.
 

Глава тринадцатая