Ближе к полудню они въехали в Ельск. Утреннего тумана как не бывало, но, несмотря на яркое солнце, город выглядел сонным. Грязные голуби бросались под ноги понурых прохожих, школьники уже устали от продолжительных каникул и с ленцой бросали друг другу мяч. Парковые деревья обвисли запыленными листьями и обреченно ожидали близкой осени. У здания телеграфа кипение жизни выражалось в визгливом скрипе входной двери с короткими интервалами минут на пять. Автомобиль на полупустой стоянке не привлекал внимания, сапфировую синь скрыла дорожная грязь.
      – Ну и глушь… – протянула Лада, из-за отсутствия допинга ее настроение становилось все хуже и хуже.
      – Нормальный город, избаловала тебя Москва.
      – Соскучилась в Италиях по таким милым индустриальным пейзажам? – с иронией проговорила Лада. – Любуйся, а я сбегаю Тинке отзвонюсь.
      Лада вышла из автомобиля и направилась к музыкальной двери. Виолетта догнала ее, свистнув брелком сигнализации.
      – Я с тобой.
      Замучено скрипнув, дверь толкнула ее в спину. Ойкнув, Виолетта замерла на пороге просторного помещения телеграфа. Мелкие частицы пыли без движения стояли в солнечных лучах, пронзающих прорехи вертикальных жалюзи, лишь хлопок двери внес дуновение ветра, и пыль завихрилась смерчевым столбом, но через секунду вновь замерла в ярких пятнах. Мебель сего заведения сохранилась еще со сталинских времен и отличалась основательностью и помпезностью. Служащие за массивными стойками красного дерева и оконцами в потемневших латуневых ободках смотрелись детьми, усевшимися поиграть в увлекательную игру. Но вместо ожидаемых кассовых монстров с чугунными боками и клавишами в виде кнопок на длинных ножках, кассиры нажимали клавиши современных компьютеров и близоруко щурились в экраны мониторов.
      – Девушка, междугородний разговор нужно заказывать? – спросила Лада, наклонившись к ближайшему оконцу.
      Девушка лет пятидесяти ловко порхала пальцами по клавиатуре, издавая звуки похожие на стук кастаньет. Она подняла голову и приветливо улыбнулась.
      – Куда будете звонить?
      – Ангельск, на мобильный.
      – Областные звонки из пятой кабины, – сверкнула золотым зубом кассирша, – счет пробьют в Президентской кассе.
      – Президентской?
      – Слева, у портрета Путина.
      – А! Спасибо.
      Шаги девушек гулко раздавались в огромном полупустом зале. Старушка со смешной летней шляпкой на голове старательно водила ручкой по телеграфному бланку.
      Вместо перьевых ручек в пустых массивных чернильницах торчали шариковые, устремив в высь острые колпачки. Пятая кабина. Тяжелый воздух непроветриваемого помещения.
      – Фу, не закрывай дверь, – попросила Лада Виолетту.
      – Что бы все слышали, как ты будешь рассказывать Тинке о зарезанном итальянце?
      – Что ж я сумасшедшая, что ли? Лишь договорюсь о встрече, – сердито ответила Лада.
      – Ну-ну.
      Лада набрала номер и в ожидании ответа нетерпеливо постукивала легкой теннисной туфелькой по деревянному настилу пола кабины.
      – Тинка! – вдруг радостно завопила она, и не выдержавшая Виолетта прикрыла дверь кабины. – Тинка, родная, мы так соскучились, вот и Ветка здесь!
      – Вы откуда, сумасшедшие? – смеялась в трубку Тина.
      – Тинка, мы в Ельске. Через несколько часов будем в Ангельске, но…
      – Здорово! – перебила ее Тина. – Чур, сразу ко мне!
      – Тина, ты недослушала. Мы не можем просто так появиться в городе. У нас обстоятельства, да и машина паленая.
      – Что? – прокричала трубка Тинкиным голосом.
      – Короче, – потеряла терпение Лада. – Ты не могла бы встретить нас?
      – У моста через Аймугу, – подсказала Виолетта.
      – Ветка говорит, что у моста через Аймугу, мы машину бросим, и будем ждать тебя там.
      – Я понимаю, что глупо сейчас вас расспрашивать, – снова закричала Тинка, – но я умираю от любопытства!
      – Через четыре часа, у моста через Аймугу, на противоположном от Ангельска берегу, – повторила Лада.
      – Хорошо, постараюсь ускользнуть от Бернса, хоть это и нелегко, – хмыкнула Тина.
      – Ревнивый черт. Все подозревает меня в неразборчивых сексуальных связях.
      – Зная твой род занятий, никому и на ум бы не пришло заподозрить тебя в таком грехе, – серьезно сказала Лада.
      – Не бесись, Ладка. Я все поняла, увидимся через четыре часа, – Тина напоследок чмокнула трубку и Лада вздрогнула от громких гудков.
      Она повесила трубку и многозначительно посмотрела на Виолетту.
      – Остался последний этап.
      – Не будем медлить.
      Они вышли из кабины, оплатили счет и, скрипнув задремавшей дверью, разбудили старушку в смешной шляпке.
      Виктор наклонился к окошку, кассир, не отрывая пальцев от клавиш, взглянула на посетителя.
      – Здесь только что были две девушки? – спросил Виктор с чарующей улыбкой.
      – Были, шумные такие, – добродушно ответила кассир.
      – Я вижу, вы женщина опытная и ничто не укроется от вашего проницательного взгляда, но вот на этих ветрениц абсолютно невозможно положиться! – пожаловался он доверительно. – Дело-то подотчетное и надо же потерять счет. Помогите, пожалуйста, на вас одна надежда.
      – Ну что ж, такому интересному мужчине надо помочь, – с удовольствием выслушав комплименты, она тут же обратилась к коллеге. – Анна Ивановна! Сделайте дубликат счета за разговор с Ангельском. Подойдите к Президентской, – слегка кокетливо сказала кассир.
      – Большое вам спасибо, и не откажите в любезности, примите небольшое подношенье, чаю попьете с Анной Ивановной – Виктор просунул в окошко плитку московского шоколада.
      – А вы, наверное, москвич? – спросила зардевшаяся от удовольствия кассир.
      – Поражаюсь вашей интуиции, но вы немного не угадали.
      – У вас московский выговор.
      – Долго работал в столице, – быстро ответил Виктор.
      Он еще раз поблагодарил женщину и направился к портрету президента. На квитанции об оплате междугороднего разговора, поданной ему любезной Анной Ивановной, был пробит номер вызываемого абонента. Еще одна ниточка, на непредвиденный случай.
      Виктор, скрипнув телеграфной дверью, кинулся догонять беглянок, уже двигавшихся к окончательному пункту своего путешествия.
      Маурицио Камилиери сидел в кабинете владельца ресторана "Джоконда" и терпеливо ожидал возвращения Джеронимо Браско. Камилиери нервничал. Творятся странные вещи, думал он, исчезла Виолетта, на его настойчивые звонки равнодушный голос отвечает, что она недоступна и просит перезвонить позднее. Вечерний караул около дома, где она проживала со своей подругой, закончился нервным срывом. В бешенстве оттого, что с ним поступают подобным образом, Камилиери разбил боковое зеркало своего автомобиля. Он почти смирился с ее изменой, но тут его начали осаждать звонками деловые партнеры Джованни Ризио. Джованни не явился на важную встречу, Джованни не перевел крупные суммы на счет своей миланской компании. Где Джованни? В последний раз, когда его компаньоны беседовали с ним, он упомянул, что ужинает со своей русской любовницей у Джеронимо Браско. Не мог бы любезный сеньор Камилиери, как лицо, пользующееся доверием хозяина "Джоконды", узнать некоторые подробности этого ужина, состоялся ли он? Он не мог отказать, да и самому стало интересно, куда делась эта троица, в уме он уже связал исчезновение Виолетты, Джованни и Лады. Джеронимо Браско принял Камилиери с обычной сердечностью, но испросил десять минут на небольшое дельце, велел принести молодому бизнесмену мартини, и, извинившись, оставил его в своем кабинете. Камилиери ждал.
      – Прошу прощения, как всегда дела отвлекают от дорогих гостей, – любезно проговорил вернувшийся Браско.
      – Моя настойчивость может показаться навязчивой, но у меня есть причина, по которой я смею отвлечь вас, многоуважаемый сеньор Браско, от ваших неотложных дел.
      – Я весь внимание.
      – Джованни Ризио, мой земляк и приятель…
      – Приятель? – не совсем вежливо перебил его Браско. – Насколько мне известно, у него в приятелях московские наркодилеры весьма низкого пошиба.
      – Ну, знакомый, – поморщился Камилиери, подобный ход разговора не нравился ему.
      Выходит он хлопочет за торговца наркотиками?
      – И что же Ризио? – спросил смягчившийся Браско, видя терзанья Камилиери.
      – Он исчез. Пропал. Никто его не видел, не разговаривал с ним с тех пор, как он отужинал у вас три дня назад.
      – Еще никто не умирал, попробовав моей стряпни, – пошутил Браско.
      – Уважаемый Джеронимо, это важно, Ризио пропустил важную встречу с российскими компаньонами, не перевел крупные суммы, его разыскивают, в конце концов…
      – Я не понимаю, почему это так важно для вас, пусть компаньоны разыскивают его, пусть расспросят моих официантов, если нужно, я не против. Я не советовал бы вам принимать участие в судьбе этого Ризио.
      – Сеньор Браско, я откроюсь вам. По странному стечению обстоятельств вместе с Ризио исчезла моя девушка Виолетта и ее подруга, которая по признанию самого Ризио была его любовницей. К тому же утром следующего дня меня разбудил странный звонок, кто-то, разыскивая Джованни, просил дать номер телефона его подруги, причем просящий обратился ко мне от вашего имени.
      – Припоминаю, но я не усмотрел в этой просьбе ничего странного, будь я на месте Ризио, я тоже бы не вылезал из ее постели, но бизнес не должен страдать из-за наших привязанностей. Это всего лишь номер телефона, Маурицио.
      – Я беспокоюсь за девушек.
      – Слушайте, Маурицио. В тот вечер они действительно ужинали здесь. Я подошел к их столику, исключительно ради того, что бы поздороваться с Ладой, они вскоре уехали, и больше я их не видел. Но вашей девушки с ними не было.
      – Да, в тот вечер мы были вместе, – подтвердил Камилиери, – затем я проводил ее домой. Все было как всегда, тем более мне стало непонятно ее молчание и нежелание встречаться со мной. Что-то случилось, но что?!
      – Давайте расспросим Карло, он обслуживал их, может, он заметил что-нибудь стоящее нашего внимания?
      – Да, да. Я ваш должник Джеронимо.
      Браско вызвал управляющего и попросил его на время заменить Карло. Официант появился в дверях, держа в руках тесемки длинного белоснежного фартука, не зная снять его или оставить до распоряжений хозяина.
      – Карло, подойди ближе, – сказал Браско и официант, наконец, отпустил тесемки, – расскажи сеньору Камилиери о последнем ужине сеньора Ризио. Вспомни все подробности, не торопись.
      – Я хорошо помню. У сеньора Ризио красивая девушка, – осмелился сказать официант.
      – Продолжай, – попросил Браско.
      – Они заказали спагетти "Болоньезе", Кьянти…
      – Нас не интересует их заказ, – оборвал его Браско.
      – Нет, нет, прошу тебя Карло, – вскрикнул Камилиери, испугавшись, что официант замкнется или, отсеивая некоторые подробности, не упомянет важных, – вспомни все до мелочей.
      – Ну, значит, "Болоньезе", Кьянти, – Карло прикрыл глаза, словно восстанавливая картинку, – для нее – салатные листья и авокадо, взбрызнутые лимонным соком. Она одета в легкое цветное платье, он – в кремовой рубашке. Да… ему позвонили, я принес телефонную трубку.
      – Что-нибудь из разговора слышал? – спросил Камилиери.
      – Ничего толком, – ответил Карло, – он чему-то возмущался, потом сказал, что приедет, и попросил счет. Сеньор Браско принес счет сам.
      – Да, я говорил уже, что хотел поздороваться с Ладой, – торопливо напомнил Браско.
      – Что-нибудь еще? – снова спросил Камилиери.
      – Сеньор Ризио оплатил счет, и они уехали.
      – И все?
      – И все, – уверенно ответил официант.
      – Спасибо Карло, можешь возвращаться в зал, – разрешил Браско.
      – Хорошо, сеньор Браско.
      Карло еще раз поправил фартук и покинул кабинет хозяина. Камилиери откинулся на спинку кресла, и устало развел руками.
      – И что?
      – Ничего, – резюмировал Браско, – кроме того, что Ризио чему-то возмущался и куда-то поехал.
      – Немного. В любом случае, вас, уважаемый сеньор Браско, мы беспокоить не будем, Ризио покинул ваш ресторан по собственному желанию, живой и здоровый.
      – Я же говорил вам, что не мои "Болоньезе" убили Джованни, – сказал Браско, внутренне содрогнувшись, представив Ризио в огромной морозильной камере, как в коконе завернутого в хрупкий, примерзший к обледеневшей окровавленной одежде, полиэтилен.
      – Сеньор Браско, почему вы решили, что Джованни убит?
      Холодный вечерний воздух ворвался в приоткрытое окно "Альфа Ромео". Виолетта поежилась и, встав на колени в водительском кресле, попробовала открыть большую дорожную сумку. Ногти, блестя облезлым в кое-каких местах лаком, старались зацепить бегунки молнии.
      – Дьявол!
      Она открыла дверь автомобиля и шагнула на влажный гравий поселковой дороги.
      – Холодуха! Вставай, Ладка! – она пнула кроссовкой грязный бок "Альфа Ромео".
      В чреве автомобиля что-то зашевелилось, и сонный Ладкин голос глухо зароптал:
      – Чего пинаешься?
      Виолетта открыла заднюю дверь и, рванув молнию, стала вытаскивать на свет божий разные дамские тряпочки. Лада, разбуженная ударом по кузову и прохладой, пробиравшей до костей, повернула к Виолетте всклокоченную голову.
      – Хватит спать, соня. Уже приехали. Холод дикий, сразу ясно, что мы дома. Надо переодеться, бросить машину да идти. Тина уже ждет.
      Лада сбросила теннисные туфли, надела теплый джемпер, даже сделала несколько взмахов массажной щеткой, перебросив тяжелые волосы на грудь.
      – От твоих "чикен наггетс" у меня изжога, – заявила она Виолетте.
      – Могла бы и не есть, ты же на диете.
      – Уж очень хотелось. Но надеюсь, это в последний раз.
      – Не зарекайся. Давай, сумку бери, и пойдем, здесь недалеко.
      Виолетта закрыла дверь "Альфа Ромео", потрепала его за антенну. Прощай. Швырнула ключи в ближайшие кусты и, перебросив сумку в другую руку, шурша гравием, зашагала в сторону моста через реку Аймугу. Лада подхватила забинтованной ладонью свою сумку, закинула длинные лямки на плечо и направилась следом за Виолеттой. Они шли в наступающей ранней мгле, вдали в небе виднелись сполохи света и были слышны лишь звуки их шагов и шум ветра теребящего кроны деревьев.
      Выйдя из пролеска, они увидели огни шоссе и вереницы машин, двигавшихся в противоположных направлениях. Держась ближе к обочине, они продвигались к большой бетонно-металлической конструкции моста.
      Пробить номер телефона неизвестного абонента для Виктора дело пустяшное. Немного сложнее установить его местонахождение в данное время. Но и это с его связями возможно. Не далее как через два часа после отбытия из Ельска он направлялся по широкому проспекту города Ангельска к продюсерскому центру "Венус", где согласно полученной информации и находилась искомая им некая Валентина Град, двадцати четырех лет, рыжая, рост сто семьдесят пять. Сам продюсерский центр представлял собой современное пятиэтажное здание, включающее в себя три съемочных павильона.
      Народ сновал туда и обратно, из чего Виктор сделал вывод, что продюсерский центр процветает. Он помахал перед носом охранника красною книжицей и беспрепятственно вошел в вестибюль. На стенде с объявлениями, красовался большой портрет Тины Гранд и Виктор с любопытством взглянул в красивое лицо, обрамленное огненными прядями. Пробежав глазами список кабинетов, находящихся на этажах здания, он еще немного прошелся по первому этажу и вышел в начинающиеся ранние сумерки ожидать, когда Тина направится на запланированную (а в этом он был уверен) встречу.
      Тина покинула центр через полчаса в сопровождении похожего на студента брюнета.
      Она сама повела автомобиль и, несмотря на явное нежелание "студента", высадила его у ближайшего перекрестка.
      – Отлично, – сказал вслух Виктор, – все идет по плану.
      Тина уверенно вела "Гранд Чероки" и была отличной целью для преследования. Перед мостом, у железнодорожного переезда, образовалась небольшая пробка. Вереница машин ожидала проезда пассажирского поезда. Состав громыхал блинами колес по серебряным полосам рельс, за немытыми стеклами вагонов мелькали бледные пятна лиц пассажиров и дешевые ситцевые занавески. Издав напоследок протяжный сигнал, состав резво ушел в даль. Полосатый шлагбаум медленно, как деревенский колодезный журавль, потянулся вверх, и нетерпеливо ожидавшие автомобили начали движение одновременно, в хаосе гудков и матерных выкриков, но затем упорядочились и, наконец, караван пересек неширокую северную реку Аймугу. "Гранд Чероки" перевалил на другой берег, сделал почетный круг вокруг стелы извещающей путешественников, что они пересекают границу города Ангельска, и направился в обратный путь. Виктор двигался в отдалении "Гранд Чероки", но вовремя заметил, что тот остановился на обочине перед въездом на мост и берет пассажиров. Слегка притормозив, чем вызвал возмущение в рядах, Виктор все же дождался, когда шарабан, так он окрестил про себя "Гранд Чероки", двинется, и пристроился справа и чуть сзади. Шарабан взял направление на Ангельск.
 

 
      Браско готов был откусить себе язык, но сейчас главное не показать своего замешательства. Он широко улыбнулся и потрепал Камилиери по плечу.
      – Мой юный друг, никому не позволено отпускать шутки о моем бизнесе, но себе я разрешаю. Так что прошу не путать мою шутку с оговоркой.
      – Вы так серьезно сказали об убийстве…
      – Еще бы, я отлично играю в покер, может, составите компанию? Мы играем по пятницам с одиннадцати вечера, приглашаю.
      – Спасибо сеньор Браско, извините меня, эта история выбила меня из колеи.
      Камилиери встал, крепко пожал протянутую Браско руку и вышел из кабинета. Браско сел в кресло, ладонью руки охватил лоб и закрыл глаза. Черт. И надо такому было случится, именно с ним, Джеронимо Браско, и именно тогда, когда невероятно удачно складываются дела и налажены связи, урегулированы все финансовые потоки.
      Счета Браско пополняются день ото дня, но по иронии судьбы, в один прекрасный миг эта пирамида может рухнуть и погрести Джеронимо Браско под своими обломками.
      Сокрытие преступления, соучастие, пусть и косвенное, в убийстве, хранение трупа и укрывательство преступника и улик. Витторио предупредил его о том, что перед убийством Ризио был задержан дорожной инспекцией за превышение скорости, имел неосторожность предложить взятку, но так презрительно, что разозленные его наглостью инспектора составили акт о попытке дачи взятки должностному лицу. Как некстати, теперь Ризио пришлют повестку в суд, и за неявку объявят розыск.
      Придется подтирать за этим говнюком! Подключать высшие чины и заминать дело.
      Пока не поздно. Витторио ежедневно докладывает о его преследовании сумасшедших девиц. Молодец, ни разу не ошибся в своих выводах, сразу предсказал их маршрут.
      Осталось лишь принудить их заключить договор. Или… Может, вернее будет… "Ах, как не хочется пачкать руки! Да и девица хороша, жалко в расход, люблю строптивых!" В дверь кабинета постучали. Сердце Браско сделало скачок, и тревожно забилось.
      Надо привести себя в порядок. Кроме Витторио, никто не знает о соучастии Браско, бояться нечего.
      – Сеньор Браско! – послышался голос управляющего.
      – Да-да, – ответил Браско.
      Управляющий приоткрыл дверь, и приглушенно сообщил:
      – К вам полиция.
      "Гранд Чероки" плыл по широким проспектам Ангельска. Тина выслушивала криминальную историю с участием ее закадычных подруг. Виолетта старалась не перебивать Ладу, ведь главным действующим лицом была она, но иногда вносила поправки, чтобы история стала похожей на правду. Ладу слегка заносило – по ее версии, итальянец был безумно в нее влюблен, но тогда какого же черта он хотел расплатиться ее телом со своим кредитором?
      Лада живописно рассказывала, как она чуть было не умерла от страха, когда Джованни обнаружил ее в кухне. Как не ожидала от любовника боксерских хуков, но когда дело дошло до убийства, Лада смешалась, сказала, что все происходило как во сне, что не помнит, как ударила его ножом, как порезала руки, видела только расплывающееся пятно алой крови на рубашке Джованни и кровь, капающую с порезов на ладонях.
      – Боже мой! Бедная Ладка! – ахала Тина. – Как ты это все пережила?
      – Говорю же, была как во сне!
      – Да еще и под кайфом, эта сволочь Джованни, царствие ему небесное, пристрастил ее к кокаину, – вставила Виолетта.
      – Шутишь? – переспросила удивленная Тина.
      – Нет, всю дорогу проспала, а когда не спала, трясло как осиновый лист, и брюзжала как старый дед.
      – Ветка, хватит представлять меня как законченную наркоманку! – вскипела рассерженная Лада.
      – Я на тебе крест не ставлю, но считаю, что курс лечения ты пройти должна, – твердо ответила Виолетта.
      – Уж лучше курс лечения, чем твоя геологическая экспедиция, – зло рассмеялась Лада. – Представляешь, Тин, наша супермодель убеждена, что лучшим прикрытием для нас будет экспедиция.
      – Она не так уж и не права, – ответила Тина.
      – И ты? – злилась Лада и вдруг предложила. – Может, бросишь свое кино и рванешь вместе с нами?
      – Я бы с удовольствием, в качестве смены обстановки. Но у меня школа, с первого сентября начинаю занятия в девятом классе.
      – Не поздновато ли? – ехидно спросила Лада.
      – Учиться никогда не поздно. Вет, – обратилась Тина к Виолетте, – а у нее и в правду характер испортился. У нас есть частная клиника, недешевая, но ради здоровья подруги и собственного спокойствия никаких денег не жалко, да и те я из Бернса вытрясу.
      – Подумаем над этим, Тина, а сейчас мы куда направляемся? К тебе нельзя.
      – Не ко мне. К одному молодому человеку. Живет он правда далеко от центра, но в данном случае это удача.
      Тина вырулила на широкую улицу, среди пятиэтажек которой высилась современная жилая высотка, окруженная узкими стрелами кованой изгороди, во въездных воротах шлагбаум и будка охраны. Тина опустила стекло и обратилась к охраннику:
      – Вас должны были предупредить, мы к Давиду Коткину, пятьдесят девятая.
      Охранник нажал несколько кнопок на пульте, поднял шлагбаум, и Тина проехала на стоянку.
      – Выходим, – скомандовала Тина. – Лада, твою сумку возьму я, спрячь ладони в рукава джемпера.
      Лада кивнула в ответ. Быстро темнело. На стоянке зажглись фонари на невысоких тонких ножках, стилизованные под старину. Парадное сияло чистотой, а зеркало лифта отразило уставшее лицо Виолетты и сосредоточенное Лады.
      – Мы похожи на уродин, – буркнула Лада, поправляя пряди волос.
      – Отродясь не проводила за рулем столько времени, – пожаловалась Тине Виолетта, – кажется, усну на ходу.
      – Не спать, – подбодрила их Тина, – еще душ и ужин.
      – Слава тебе, господи! – воскликнули путешественницы.
      Она бежала узкими улицами какого-то неизвестного ей старинного города, расстояние между растрескавшимися стенами древних строений становилось все меньше и меньше и вскоре превратилось в щель, и острые края разрушенных веками камней цепляли одежду и царапали кожу. Дикий страх толкал ее дальше, она задерживала дыхание в надежде протиснуться сквозь западню к свету, тонкому как игла, прошивающая края каменных одеяний. Она становилась такою же узкой, вытянутой вверх в своем стремлении, и не чувствовала своих членов, лишь высокий навязчивый звук, напоминал ей, что плоть ее на грани разрыва. Она перевела дыхание и снова устремилась вверх, дальше от того ужаса, что настигал ее и звучал в ушах диким фальцетом. Голова ее на жирафьей шее протиснулась сквозь острые, как ячейки терки, края плоскости и вынырнула на поверхность.
      Лада открыла глаза, скинула с себя колючий плед, отмахнулась от надоедливого комара, мучившего ее своим писком, и, опустив ноги на пол, села на постели.
      Постелью для нее послужил диван в гостиной. Как человеку, проведшему за рулем много часов и не сомкнувшему глаз, Виолетте определили более удобную постель в гостевой спальне. Она нащупала ступнею вельвет мужских тапочек, окунула туда озябшие ноги, стянула со стула мужскую рубашку, пахнущую утюгом и едва различимым запахом мужского одеколона. Запах ей понравился. Пошаркав в полумраке гостиной и раскрыв шторы, она увидела редкий горящий свет окон дома напротив и решила, что на дворе уже ночь. Этот ужасный сон! Вряд ли получится снова уснуть, но поймать назойливого комара надо обязательно! Счастливая Ветка, дрыхнет и не заботят ее никакие проблемы, а тут! Надо бы поискать хозяйскую аптечку, вдруг повезет?