SAS (№19) - Циклон в ООН

Дипломат-великан оставил груди своей партнерши и схватил ее двумя руками за бедра под замшевой юбкой. Когда до него дошло, что на ней не было никакого нижнего белья, он издал рев. Настоящий первобытный боевой клич. Он откинулся назад на подушки, приподнял девушку и усадил на себя так грубо, что та закричала. Затем, держа девицу за талию, начал подкидывать ее тело ударами своего с таким бешенством, что очень быстро получил свое удовольствие. Он откинулся набок, увлекая за собой партнершу.

* * *

Крис Джонс облизнул свои пересохшие губы, перевел дыхание и сказал себе, что это будут чертовски великолепные кадры для ЦРУ. Он чувствовал себя необычно. Его взволновал спектакль с этим негром-гигантом, которого он встретил в коридорах ООН, чопорного и сурового, занимающимся любовью с первобытной и эгоистичной необузданностью. Всего в нескольких метрах от него. Он слышал стоны, похрюкивания, шуршание материи.

Напрасно он говорил себе, что находится при исполнении: ему не хватало душевного спокойствия. Его пуританское воспитание выходца со Среднего Запада противилось этому. Если бы его жена узнала, что он присутствовал при таком спектакле, даже при исполнении служебных обязанностей, она бы просто выставила его за дверь.

Он сдержал возглас отвращения, увидев то, что происходило в самом дальнем углу комнаты. Один из чернокожих дипломатов, сидевших на канапе, рассеянно гладил вьющиеся волосы очень юного негра, присевшего у его ног и расточающего ему виртуозные ласки. Юноше было не более шестнадцати лет. Иногда ЦРУ использовало Ральфа Миллса для подобной работы. Ему ничего не было противно. В возрасте семи лет на какой-то крыше Гарлема его изнасиловали два гомосексуалиста. И с двенадцати лет он приставал к мужчинам на 42-й улице, предлагая им свои услуги за суммы от одного до пяти долларов.

ЦРУ платило много больше и незаметно вмешивалось, когда у Ральфа возникали неприятности с каким-нибудь клиентом, которого он кусал до крови. Его маленький грешок.

Крис начинал дремать перед шестью экранами внутреннего телевидения, когда все включилось без предисловий. До этого ничего особенного не происходило. Он находился в квартире, смежной с той, которую занимал Малко, также принадлежавшей ЦРУ. Исключительно в качестве наблюдателя на тот случай, если произойдет непредвиденное событие, требующее вмешательства извне. Все, что происходило за стеной, снималось, записывалось и отображалось на телеэкранах внутренней сети.

Малко выбрал семь глав делегаций из тех, которые имели больше шансов быть чувствительными к «давлению». Исходя из значительности их стран, их семейного положения, финансового состояния и отсутствия политических убеждений.

Было лишь четыре девушки: Гейл, Кэти, Клаудиа и Ло-нин. Кэти оказалась еще более рослой, более светлой, более сексуальной, чем Гейл. Из тех, которые способны свести мужчину с ума, еще не раскрыв рта. Клаудиа была немного поменьше, с завитыми волосами и очень выразительными грудью и ягодицами. На Ло-нин была черная вышитая туника.

Вначале все сидели на подушках, прислоненных большому канапе, перед телеэкранами. Временами появлялся чудесно вышколенный высокий силуэт Кризантема с подносом.

Крис зевал от скуки.

В конце концов, все эти рассказы про оргии – вранье. Можно было подумать, что находишься на Среднем Западе.

Но затем поднялась Гейл и потянула за руку черного дипломата. На ней была ультракороткая бежевая туника с глубокими разрезами. Она подвела мужчину к стене, где было свободное пространство, теоретически предназначенное для танцев.

– Черт побери!

Крис не смог не выругаться. Гейл только что преспокойно расстегнула «молнию» и сбросила свою тунику на пол. В своей ослепительной наготе она обвила дипломата в страстном танго.

Крис забыл про свой сон. В свою очередь, Кэти только что подняла второго дипломата. Но она разделась еще до того, как встать, и начала нежно раздевать своего партнера. Начиная с туфлей. Когда он остался в трусах в цветочек, Крис разразился нервным смехом. Все это казалось нереальным.

Затем ему стало не до смеха. Гейл больше не танцевала. Она медленно соскользнула вдоль тела дипломата. Стоя на коленях на полу, она расточала ему прекрасно рассчитанные ласки, чтобы довести его до истерики. Крис увидел, как глаза мужчины вылезли из орбит, тогда как тот сжимал русые волосы, прижимая голову к себе.

Вдруг она распрямилась и немного отпрянула от него, затем принялась насмешливо танцевать вокруг него.

Реакция не заставила себя ждать. Черный дипломат набросился на нее, опрокинув на подушки. Она покорно раскрылась под ним, пока он бешено боролся с ремнем своих брюк. Гейл немного зашевелилась, будто для того, чтобы убежать от него, повернувшись на сорок пять градусов. Мужчина последовал за ней с досадным ворчанием. Не подозревая, что Гейл переместилась лишь для того, чтобы получше предстать перед камерами. Для крупного плана.

Она грациозно обвила свои длинные ноги вокруг тела негра, блокировав его в какой-то степени. Он был настолько возбужден, что ничего не заметил бы, даже если бы вокруг него было установлено четыре камеры.

До Криса вдруг дошло, что его дыхание стало таким же прерывистым, что и у дипломата, и от этого он залился краской.

Увы! Его моральные мучения только начинались.

Кэти стояла перед вторым дипломатом, которого она раздела. Рассеянно двигаясь под звуки музыки, она не спеша ласкала его, глядя в глаза и нашептывая ему ужасающие непристойности, тем более шокирующие, что у нее было ангельское лицо. Мужчина неровно задышал, пытаясь высвободиться, чтобы взять ее, но она крепко держала его. Ему так и не удалось высвободиться.

Его сморщенное лицо также будет неплохим эпизодом.

Крис Джонс промокнул свой лоб. Он больше не осмеливался смотреть на то, что происходило на подушках на заднем плане. Это напомнило ему тот день, когда он застал Малко в пикантной ситуации в Стамбуле. Он испытывал ту же смесь возбуждения и стыда. Действительно, ремесло агента имело странные побочные обстоятельства. Взвесив все «за» и «против», он подошел к шестому телевизору и включил его.

Чтобы увидеть, как гигантский посол двинулся на свой последний штурм.

* * *

– Останьтесь со мной, – прошептала Ло-нин Малко.

Как только она увидела, что Гейл раздевается, то подкралась к нему и обняла. С самого начала вечеринки представитель африканского микрогосударства пожирал ее глазами. К счастью, пока им занялась Клаудиа, и так, что он забыл про Ло-нин.

Молодая китаянка сама настояла на своем участии в этом несколько необычном вечере. Не только по профессиональным причинам, как подозревал Малко.

Ло-нин нежно ласкала его. Он заметил, что она исподтишка расстегнула застежку на своей тунике. Она поцеловала его, и он ответил на ее поцелуй. В глубине души он был счастлив, что она была здесь. Ее привлекали не доллары.

Он, в свою очередь, снял свое кимоно. Ло-нин скользнула под него как маленькое надушенное животное, осыпая его тело поцелуями. Она была теплой и шелковистой и почти не двигалась, прижимая его к себе изо всех сил.

Но у него было такое впечатление, что Ло-нин всасывала его своим хрупким телом с силой вакуумного насоса.

На несколько минут Малко потерял чувство времени. Когда он пришел в себя, все вокруг него занимались любовью. Это был целый концерт, состоящий из стонов, криков, странных звуков. Вдруг русая Кэти с лицом мадонны начала кричать. Хриплые вскрики, прерываемые неразборчивыми словами, которые росли, росли, сверлили уши.

Вопреки своей воле Малко обернулся.

Чернокожий колосс в звании посла оставил Клаудиу и перешел на Гейл. Он обрушивался на нее с равномерностью поршня с блестящим от пота телом. Гейл, открыв рот, прислонившись к тахте, тяжело ухала при каждом толчке, вытаращив глаза и дрожа всем своим телом.

Движения негра ускорились. Теперь Гейл кричала непрерывно, разметав русые волосы по лицу.

Наконец, они оба упали, истощенные. Гейл осталась с закрытыми глазами, тяжело дыша. Посол поднялся, чтобы выпить. Кризантем заперся в своей кухне, в совершенном ужасе. Если бы он мог, то заткнул бы уши. Можно быть убийцей и в то же время пуританином.

В течение нескольких минут ничего не происходило. Ло-нин прижалась к Малко, удерживая его под собой.

Вдруг Гейл направилась к Кэти, туда, где находилась так называемая танцплощадка, теперь загроможденная подушками. Она взяла Кэти за руку и хотела привлечь к себе. Кэти, сидя, мягко оттолкнула ее.

Гейл нахмурила брови.

– Ты меня больше не любишь?

Кэти улыбнулась и погладила ей щеку своими длинными пальцами.

– Нет, люблю – с нежностью ответила она. – Но я устала.

Обе русые головки сблизились. Язык Гейл впился в рот Кэти, ее руки схватили грудь девушки, ущипнули темные соски. Гейл прикрыла глаза. Малко отвернулся. Это было шоу, финальный штрих фильма. Дипломаты зачарованно расположились кружком. Не подозревая, что камеры находились прямо перед ними.

Гейл приблизилась и принялась тихо и нежно целовать подругу. Она продвигалась но лицу Кэти маленькими резкими движениями языка, чрезвычайно чувственными.

Кэти начала реагировать.

Она вдруг сжала молодую женщину и страстно поцеловала се. Ее полное и гибкое тело прекрасно контрастировало с телом ее партнерши, более тонким.

Гейл нежно привлекла Кэти, нока та не вытянулась перед ней. Малко видел лишь спину и поясницу Кэти. И руки другой, которые ласкали ее. Гейл укусила губы Кэти, и та вскрикнула. Обеих блондинок больше не интересовало то, что их окружало. Судя по всему, одного лишь Малко парализовал ужас, когда он подумал, какие грязные уловки шли в ход в политике.

Теперь Кэти встала на колени. Гейл целовала ее, вцепившись руками в ее волосы. Затем ее рот начал опускаться, целуя груди, задерживаясь на сосках. Кэти дышала прерывисто, запрокинув голову назад.

Ее партнерша неумолимо спускалась. Кэти откинулась на спину, выгнувшись мостиком. Гейл развела ей ноги и закопалась головой в ее животе.

Кэти вскрикнула.

В комнате царила полная тишина, не считая постанываний обеих девушек. Они еще немного поизвивались друг подле друга.

Поскольку это выступление задержало гостей, дипломаты начали извиняться один за другим. Будто находились в раздевалке спортивного клуба. Все одевались с невозмутимым спокойствием. Малко надел свое кимоно. Он торопился, чтобы все поскорее закончилось. Никогда больше он не согласится оказать подобную услугу ЦРУ. Это унизительно.

Послы начали исчезать по одному, очень учтиво целуя руку тем, которыми они только что воспользовались.

Хорошая вечеринка для ЦРУ. Разные камеры должны были отснять три или четыре тысячи метров пленки. В свою очередь оделись и три девицы из агентства «Джет Сет». Они целомудренно поцеловали Малко в щеку и улизнули. Ло-нин подтянулась к его уху, чтобы спросить:

– Я могу остаться?

Малко был счастлив, что она у него об этом спросила. И он увлек ее в свою комнату, подальше от камеи ЦРУ.

С другой стороны перегородки Крис Джонс, погасив экраны, вышел из квартиры, будто за ним гнались черти.

В вестибюле здания он украдкой посмотрелся в зеркало, убежденный, что на нем навечно запечатлелись следы бесчестья.

Глава 12

Посол склонился над столом к полковнику Танаке и сказал тихим голосом:

– Мой дорогой, если бы вы видели эту блондинку. Я хочу сказать, этих блондинок... Королевская вечеринка, совершенно королевская.

При воспоминании о них у него еще текли слюнки. Очевидно, в Конго было очень мало рослых блондинок в стиле Гейл... Японец слушал его рассеянно. Он пригласил дипломата в ресторан делегатов, святая святых ООН, где иногда собственной персоной появлялся Генеральный секретарь, чтобы немного развлечься.

Посол являлся составной частью плана. Не подозревая, разумеется, о том, что Танака играл в нем не последнюю роль. Впрочем, для него акция начнется лишь через двадцать четыре часа.

Негр вдруг пробормотал:

– Смотрите, вот и наш хозяин.

Когда Малко прошел мимо стола, он послал ему ослепительную улыбку каннибала. Признательность нижней части живота. Полковник Танака застыл от удивления. Человек, который причинил им столько неприятностей, который работал на ФБР, также был блондином. И глаза: Джейда говорила о золотистых глазах.

Японец с трудом проглотил свой бифштекс. Он не мог отвести глаз от стола, за которым, кроме блондина, сидели еще четверо.

– Расскажите-ка мне еще раз об этой вечеринке, – попросил он.

Посол не заставил себя просить. Чем дальше продвигался его рассказ, тем более холодел полковник Танака. Он недооценил своих противников. Совпадения быть не могло. Человек, который организовал эту «вечеринку», и тот, который связался с Джейдой, был одним и тем же лицом. Под прикрытием должности в Объединенных Нациях, агент ФБР или ЦРУ. Полковник Танака скорее подумал о ЦРУ. Это больше походило на их методы. Его теснили с его собственной территории. Он бросил подозрительный взгляд на своего визави, еще пребывавшего в блаженстве от приключения накануне. Ему придется дорого заплатить за участие в оргии. Это был трюк, старый, как мир. Если не из-за жены, то боялись общественных или профессиональных последствий.

Он отодвинул от себя тарелку: есть больше не хотелось.

До голосования оставалось четыре дня. Одному богу известно, какие махинации мог провернуть этот блондин за оставшееся время! Танаку пробрала дрожь: он избежал катастрофы. Он почувствовал мимолетную признательность к сидящему напротив него человеку.

– Прошу вас извинить меня, – сказал он. – Я совершенно забыл о комиссии, в которой я должен заседать. Мы увидимся позже.

Он ушел, подписав счет и оставляя посла наедине с его русоволосыми мечтами. Полковнику Танаке требовалось походить, поразмышлять, прежде чем принять решение. Розарий, обрамляющий. Ист-Ривер, показался ему подходящим для раздумий местом. Он всегда любил природу. Но уже на эскалаторе он понял очевидность: его противника требовалось устранить. И чем быстрее, тем лучше. В секретной войне люди невзаимозаменяемы. Его не успеют своевременно заменить. И на этот раз за операцию возьмется он лично.

Так будет надежнее.

* * *

Малко находился в убийственном настроении. Не хватало самой малости, чтобы он вылетел в Австрию с Кризантемом. Эл Кац попросил его самого оказать давление на участников вечеринки... От их спора тряслись стены. Малко уже сожалел, что ввязался в подобные вещи. Никогда больше он не станет этим заниматься. Это противоречит его принципам.

Что же касается его участия в шантаже несчастных, которых он помог застигнуть врасплох, то Малко предпочел бы лучше задушить Эла Каца собственными руками. Услуга, которую, впрочем, стихийно предложил Кризантем.

Он оглядел толпу черных, желтых, белых лиц делегатов, занятых оживленными разговорами. Они так скучали на заседаниях комиссий и многочисленных подкомиссии. Даже дебаты по красному Китаю многих не увлекали. Все заранее знали результат, и нескончаемые речи членов коммунистического блока были лишь обманчивой внешностью.

ООН лопалась. Пространства не хватало. Несчастным делегатам даже некуда было всем присесть в этом баре, а офисы представительств были рассеяны по всему Нью-Йорку.

Шум разговоров перекрыл голос одной из дикторш. Малко просили к телефону. Он покорно поднялся, Эл Кац, должно быть, готов к извинениям. Смуглокожая дикторша неопределенной национальности указала ему на будку № 3. Малко вошел в нее и снял трубку.

– Вы князь Малко Линге из австрийского представительства?

Человек говорил по-английски с ярко выраженным азиатским акцентом, и Малко он был не знаком.

– Я хотел бы встретиться с вами через четверть часа, на двенадцатом этаже, – сказал мужчина. – В кабинете 1184. У нас есть новости.

Прежде чем Малко спросил, кто он, тот повесил трубку. Малко вышел из будки, заинтригованный. Двенадцатый этаж был вотчиной китайских националистов. Союзников Эла Каца, Ло-нин и других. Голос должен был принадлежать доктору Шу-ло. Он посмотрел в баре, не было ли поблизости Ло-нин, но в такой толпе было невозможно что-либо увидеть. Он спокойно отправился на двенадцатый этаж.

Вестибюль напротив зала Совета по опеке гудел от разговоров. Делегаты расхаживали взад-вперед или сидели на диванах без спинки под отеческим взглядом охранников в синем.

Малко взошел на эскалатор.

* * *

Этаж был пуст. Перерыв на обед. Малко прошел в большой кабинет под номером 1183. Зал каллиграфов. На каждом столе – их было десятка два – разложены листы, покрытые старательно выписанными иероглифами. Удивительно.

В глубине одна дверь вела в другую комнату. Кабинет № 1184. Малко вошел.

Там находился лишь один стол, на котором стоял какой-то странный аппарат, напоминавший кран и пишущую машинку. Малко вспомнил, что о нем ему говорила Ло-нин. Это была пишущая машинка для письма по-китайски. Мандаринское наречие состояло из тридцати пяти тысяч иероглифов, из которых отобрали семь тысяч. В распоряжении оператора их находилось четыре тысячи в большом плоском ящике с перегородками. Лист бумаги пропускали через валик, как в обычной пишущей машинке. При помощи шарнирных щипцов оператор выбирал один из иероглифов, прикладывал его к листу бумаги, на котором он отпечатывался. Некоторым удавалось напечатать несколько сотен иероглифов в час.

Это было так же занимательно, как детская игра. На валике был лист белой бумаги, будто кто-то тренировался. Малко посмотрел в окно. Маленький кабинет выходил на Первую авеню. Поскольку других сидений не было, он присел на металлический стул напротив каллиграфической машины.

На столе принялся звонить телефон. Сначала Малко не отвечал. Затем, поскольку звонки не прекращались, он снял трубку. Говорил человек, назначивший ему встречу. Голос звучал намного менее загадочно, даже тепло.

– Я немного опаздываю, – сказал он. – Не хотите ли присесть и подождать меня? (Он издал смешок.) Займитесь написанием вашего имени.

Он повесил трубку. Малко склонился над машинкой. Каждый иероглиф имел размер в несколько миллиметров. Он попытался разобраться, как работает машина. Это было одновременно кропотливым и архаичным трудом. Противоположность машине ИБМ со сферической головкой. Нужно было обладать такой же хорошей памятью, как у него, чтобы запомнить расположение четырех тысяч иероглифов в ящике. Он заметил, что на некоторых из них были нанесены красные или зеленые метки. Возможно, наиболее используемые.

Он вдруг осознал, что умирает от желания немного позабавиться.

* * *

Полковник Танака неподвижно стоял в помещении на двенадцатом этаже, где располагалось электрооборудование. Он воспользовался им, чтобы выполнить несколько дыхательных упражнений по системе йогов. Применяя политику взвешенного риска, во время своих раздумий в розарии он пришел к заключению, что лучшим местом для устранения его противника оставалась все же ООН. Именно здесь он чувствовал себя в большей безопасности и именно здесь меньше всего агентов ФБР.

Разумеется, устранение Малко имело известный риск, но его выживание было бы еще большим риском. Полковник Танака не стал бы так стараться, если бы его не обставили в самую последнюю минуту. Пространства для маневра было слишком мало. Достаточно было трех или четырех голосов, дрогнувших в последний момент, чтобы свести на нет усилия японца.

Он рассмотрел контрольно-измерительные приборы перед собой. У него было образование инженера. Иногда это помогало. Стрелки перед ним сообщат ему о смерти его противника. Ему останется лишь расставить все по своим местам перед тем, как вернутся китайцы, отправившиеся на обед. Он кропотливо организовал ловушку, зная о связях Малко с китайцами, благодаря Джейде. И перебрав варианты, которые предоставляло здание ООН, он остановился на сложном, но эффективном решении.

Им оказался просто-напросто принцип электрического стула. Полковник Танака соединил каллиграфическую машину со стояком электропроводки напряжением в две тысячи вольт при помощи переносного кабеля. Другое ответвление кабеля он подключил к металлическому стулу, на который должен был сесть Малко. Накануне вечером он выполнил предварительные подключения, просверлил отверстие в стене при помощи дрели, купленной после полудня. Никто ничего не спросил у него. В здании работали днем и ночью, особенно когда не было служащих.

Танака был доволен своим планом. Играя с машиной, Малко замкнет цепь. Через несколько секунд все будет кончено. Японцу останется лишь убрать соединительные провода. За время своей карьеры он уже ликвидировал несколько человек подобным образом. Достаточно было обнаружить линию высокого напряжения, иметь нужный инструмент и некоторое понятие об электричестве.

Наиболее деликатная часть плана состояла в том, чтобы завлечь Малко в комнату в тот момент, когда она будет пуста. Но на звонок и итоговое подключение у Танаки ушло ровно восемь минут. Он говорил из кабинета № 1183.

Когда Малко притронется к проводам, стрелка вольтметра отклонится вправо. Достаточно выждать одну минуту. Танака заперся в клетушке и опасался лишь неожиданного прихода рабочего-ремонтника. Что было маловероятно в обеденный час.

Он заканчивал свою дыхательную гимнастику по системе йогов, когда стрелка вдруг качнулась, затем скакнула вправо. Она бешено качалась несколько секунд, затем одним махом вернулась в левый угол. Человек замкнул цепь, сопротивлялся, чтобы высвободиться, затем упал со стула, пораженный электрическим током, разомкнув цепь.

Японец тотчас же отключил кроссовый провод пассатижами с изолирующими рукоятками. Оставалось лишь вернуться в ресторан делегатов, где его ожидал один из японских коллег. Не имело никакого значения, что провода обнаружат. Во всяком случае, станет известно, что работал профессионал.

Танака открыл дверь и быстро закрыл ее. Это был единственный рискованный момент в его операции. Поскольку ему нечего было делать в этой комнатушке.

– Что вы ищете?

Холодный голос заставил его вздрогнуть. Он разом обернулся. Какая-то китаянка с сэндвичем в руке рассматривала его, нахмурив брови. Женщина с седыми волосами, собранными в пучок, очень худая.

– Я ошибся дверью, – отозвался Танака с самой идиотской улыбкой.

Он не мог знать, что мадам Цо, правая рука доктора Шу-ло, постоянно сокращала свои обеды, страдая болями в желудке. И что она была недоверчивой по роду службы.

– Вы не могли ошибиться, – сухо сказала она. – Для того, чтобы открыть эту дверь, нужен специальный ключ. Кто вы?

На секунду полковник Танака подумал, что пора удирать. Но он не мог исчезнуть из ООН, а эта женщина могла его опознать. Мгновенно к нему вернулось все его хладнокровие. Он и не такое видывал.

– Я не знаю, – любезно сказал он, – дверь была открыта.

Он сделал шаг вперед будто для того, чтобы пройти, но китаянка преградила ему путь с враждебным выражением на лице.

– Кто вы? – повторила она.

Это было единственной вещью, которую не мог сказать Танака. С минуты на минуту мог кто-нибудь появиться, и эта мегера всполошит весь этаж.

– Я не понимаю, – медленно сказал он, – я не делаю ничего дурного.

– Вы находитесь в китайском отделе, – сухо отозвалась его собеседница. – Вы лжете, вы не заблудились.

Она взяла его за руку. Японец почувствовал, как в его мускулы впились стальные пальцы.

– Вам придется объясниться с охранником, – сказала китаянка.

Полковник отреагировал с быстротой змеи. Не пытаясь разжать ее хватку, он резко повернулся вокруг себя, выведя китаянку из равновесия. Они находились как раз напротив двери женского туалета. Он грубо толкнул ее, и они оба ввалились вовнутрь.

Китаянка поднялась первой, открыла рот, чтобы закричать. Танака со всего размаху ударил ее, отчего она полетела к противоположной стене. Но его нога поскользнулась на сэндвиче, упавшем на пол, и он оказался на коленях. Раскрыв рот, китаянка переводила дух. Она вскрикнула, но слишком слабо, чтобы привлечь чье-то внимание. Теперь она знала, что это серьезно. Либо сумасшедший, либо еще хуже.

Ее рука нащупала стальную булавку в пучке волос. Кончик был смазан сильнодействующим анестезирующим средством растительного происхождения. Хватит на то, чтобы усыпить слона. Она выставила ее горизонтально перед собой, сжав кулак у груди так, чтобы ее противник напоролся на нее.

Танака сморщился от неудовольствия: он нарвался на профессионалку. Необходимо немедленно избавиться от нее. Каждую секунду кто-нибудь мог войти в туалет и поднять тревогу.

Согнувшись вдвое, он пошел вперед; затем, когда до нее оставался один метр, обе его ноги распрямились в горизонтальной плоскости, пока руки упирались в плитки.

Его ноги ударили китаянку на уровне колен. Потеряв равновесие, она замахала в воздухе руками и, падая, выпустила иглу. Танака ринулся на нее, схватил за горло. Но она обладала удивительной силой. Она вновь увернулась от него, кинулась к двери, вопя на этот раз как сирена.

Он поймал ее за талию, приподнял над полом и бросил на дверку одной из кабинок, которая от удара открылась. Танака бросился за ней и закрыл дверку пинком. Он согнул китаянку пополам и, держа ее за волосы, начал ударять лбом о фарфоровый унитаз. Она снова закричала.

Полковник Танака надежно выполнил свой захват. Кожа на лбу лопнула, и струя крови забрызгала пол и белый фарфор. Танака едва успел отпрянуть. Китаянка отбивалась уже слабее. Японец наносил удары все сильнее и сильнее: нужно, чтобы она умерла.

В отчаянном рывке китаянка ухватилась за его волосы и вцепилась в них, чтобы распрямиться.

Танака перевел дух, не сопротивляясь, и с силой обрушил ее голову на унитаз. На этот раз хрустнула теменная кость слева. От дальнейших ударов слышался почти мягкий, отвратительный звук. Китаянка больше не кричала. Она была без сознания. Танака безжалостно продолжал молотить ее разбитый череп о треснувший фарфор унитаза. Он остановился, лишь когда увидел, что из ноздрей китаянки потекла кровь.

Для большей надежности он приподнял тело мертвой и погрузил голову в унитаз. Для того, чтобы она захлебнулась, если в ней еще оставалась искра жизни. Затем он вышел из узкой клетушки, захлопнув за собой дверку.

Проходя мимо зеркала, он проверил свой внешний вид и быстро причесался. Слава богу, крови на одежде не было. Он мог благопристойно отправиться в ресторан делегатов.

Коридор был пуст.

Полковник направился к лифтам. Ему пришлось подождать всего лишь несколько секунд, прежде чем подошел один из них, который, по счастью, оказался пустым.

* * *

Малко склонился над каллиграфической машиной. Сотни иероглифов казались совершенно чарующими. Он протянул руку, чтобы поймать металлический стержень, позволявший брать маленькие кубики, и его рукав зацепился за линейку, которая упала на пол.

Малко наклонился, чтобы поднять ее, и его взгляд упал на ножку стула, на котором он сидел. К ней черным лейкопластырем был прикреплен металлический провод.

В его голове сработала сигнализация. Он уже заметил, что к машине был подключен провод, который шел вдоль стены, и это его не удивило. В наше время все машины электрические. Он встал и осмотрел провод от стула. Он шел вдоль стены и исчезал в отверстии. Малко нагнулся и увидел известковую пыль. Отверстие было свежим. Он выпрямился, испытывая неприятное покалывание в кончиках пальцев.

Осторожно подойдя ближе, он уронил линейку так, чтобы она одновременно коснулась стула и пишущей машинки.

Раздалось потрескивание, и проскочила короткая синяя искра. Линейка упала на пол. Против своей воли Малко отскочил назад. Он поднял линейку. В тех местах, которыми она коснулась металла, остались две черноватых метки.

Он только что избежал хитроумного способа поражения электрическим током. Ждать собеседника больше не стоило.

Дернув за стул, он вырвал провод. Затем вызвал по телефону электриков, попросив их прийти немедленно. Написал «Опасно» на листе бумаги и положил его на провод.

Еще сильно взволнованный, он вышел из комнаты. Надеясь, что в баре делегатов найдется русская водка. В кистях рук еще покалывало. Легко отделался. Оставалось лишь предупредить Эла Каца об этом неожиданном повороте. Одно было несомненно. Их враг находился внутри ООН. «Мэд Догз» были лишь исполнителями. Нажав на кнопку вызова лифта, Малко заметил, что его правая рука слегка дрожала.

* * *

Клок черных волос был тщательно разложен на слое ваты в пластиковом пакете. Его внимательно рассматривал доктор Шу-ло.

– Нужен микроскоп, – сказал он, – но я почти уверен, что эти волосы принадлежат какому-то азиату.

Эл Кац покачал головой.

– То же самое говорят и в лаборатории полиции.

Было восемь часов вечера. Тело мадам Цо уже покоилось в морге. Его обнаружили через несколько минут после того, как Малко покинул этаж. Уже целый час трое мужчин обсуждали создавшееся положение. Доктор предложил:

– Я готов взять на анализ волосы всех членов моего представительства и отделов переводчиков. И сопоставить их с этими.

Эл Кац одобрил. Уже не раз красные внедрялись в службы Формозы.

– Это дает нам шанс распознать нашего противника, – сказал он. – Это азиат, работающий в ООН. Ему известны привычки служащих и расположение кабинетов.

– Я полагаю, мы можем добавить, что это жестокий человек, – добавил доктор. В его устах эти слова имели особый привкус.

Эл Кац опустил голову, взбудораженный фотографиями, которые ему показали. Туалет был заколочен. Во всяком случае, служащие-женщины на этаже поклялись, что ноги их там больше не будет. Полковник МакКарти, ведавший безопасностью в ООН, был ошеломлен. Подобное происходило впервые. Официально речь шла о садистском преступлении. В конце концов, ежедневно здание посещали тысячи туристов. Один мог заблудиться.

Китайский отдел не счел нужным сказать полковнику МакКарти о маленькой ловушке, подстроенной Малко. Лучше стирать свое грязное белье дома.