Мини-коллекция - Железный замок (Дипломированный чародей, или Приключения Гарольда Ши, книга 3)

      Оружейник оказался приземистым, коренастым типом с коротко подстриженными черными волосами и черными же глазами. Ши решил, что он, наверное, баск, как и Эшгерей, но изъяснялся тот в чисто мусульманской манере:
      -- Не соблаговолит ли чудо столетья немного приподняться? Хэ-хм. И впрямь найдется у меня кольчуга, что впору будет Свету Востока, но вот чем вооружишься ты -- задача, хэ-хм. Вне всяких сомнений, великолепию твоему потребна и сабля?
      -- Если у тебя отыщется небольшая прямая шпага с острым кончиком, это будет самое то, -- сказал Ши. Медор, похоже, тем временем задремал, обиженно надув губы.
      -- О шах Гарр, -- молвил оружейник, -- может, и найдется клинок такой средь трофеев наших после Канфрано, но не открою я тайны великой, ежели замечу, что у сабель этих франкийских лезвия нету острого для рубки!
      -- Во всяком случае, взгляни. Если не найдешь, сгодится самая длинная и прямая сабля, которая только отыщется. Да -- и обязательно с заостренным кончиком.
      -- Да поразит меня Аллах до смерти, если не из тех ты, кто уколом коварным противника поражает! Отец мой, что кузнецом был у властителя хиндского, рассказывал о диковинах подобных в тех краях, но мои глаза никогда не просвещались созерцанием зрелища столь редкостного!
      Медор приоткрыл глаза, хлопнул в ладоши и приказал своему денщику
      -- Другую лютню, и повару вели немедля яства нести гостю моему для вечерней трапезы.
      -- А сам-то что, есть не будешь? -- поинтересовался Ши.
      -- Стеснилась грудь моя. Сыт буду я пищею размышлений собственных.
      Взяв новую лютню, он пару раз брякнул по струнам и испустил продолжительную, скрипучую ноту вроде той, что производит палец, когда им проводят по стеклу. Кузнец все суетился и кланялся.
      -- Открылось мне, о владыка века, -- трещал он, -- что потребна кольчуга крепости необычайной и для плеча, и для правой руки...
      Медор отложил лютню.
      -- Проваливай! -- взвизгнул он. -- Властитель шума и гама, чья мать была возлюбленной борова! Тебе надо, ты и делай эти поганые доспехи, а потом неси сюда, но только молча!
      Когда кузнец выкатился из шатра, а слуга принялся расставлять перед Ши разнообразные блюда, молодой человек вновь углубился в пение и аккомпанемент. Для принятия пищи это было далеко не лучшее музыкальное сопровождение. Ши размышлял, как управиться с поданной ему клейкой массой без вилки. Вдобавок она оказалась зверски приправлена, но он так проголодался, что это не доставило ему особого беспокойства. Принесли кофе, все той же умопомрачительной приторности, что и на постоялом дворе. Медор оторвался от музицирования, дабы тоже принять чашечку. Когда он деликатно подносил ее к губам, Ши спросил:
      -- Да что тебя так гложет, в конце-то концов? Ты ведешь себя так, будто только что потерял лучшего друга.
      -- О нет, -- ответствовал Медор, -- лишь обрел я его, но...
      Он отставил чашечку, снова взялся за лютню и пропел:
      Ах, горечь в сердце разлилась -- Любви изгнанья близок час! Солнце зайдет, и с последним лучом Покатятся слезы из глаз!
      Хоть Ши особо и не потряс пафос автора, Медор уронил лютню и принялся всхлипывать.
      -- Ну, ну, возьми себя в руки, приятель, -- принялся утешать его Ши. -Это ведь про твою подружку Бельфебу... Бельфегору то есть?
      -- То правда-а! Истину ли ты молвил, что супруга она тебе? Иль хитрость то была, чтоб повелителю моему воспрепятствовать, владыке Дардинелю?
      -- Ну, -- замялся Ши, -- вообще-то это очень долгая и запутанная история...
      -- Нет, не опасайся душу свою распахнуть товарищу своему по хлебу и соли! Истинная дружба превыше демона ревности, как философ говорит Ифлатун!
      Ши просчитал свой ответ со снайперской точностью.
      -- Эту девушку я знаю уже довольно давно. Что же до остального, то ее нынешний статус как раз тот, в котором ты ее встретил в Каренском замке. Ну что, успокоился малость?
      Когда Медор лишь горестно вздохнул. Ши прибавил:
      -- В общем, я уверен, что если мы наймем адвоката или как там его зовут...
      -- Воистину, шах Гарр, -- перебил его Медор, -- бредешь ты во тьме неведенья. Знай же, что казий наверняка признает законным желание владыки Дардинеля овладеть этой девицей. Коли не произнесешь ты формулу развода, вынудит он ее саму произнести! О, что же сотворил я такого, что обыкновенная женщина повергает меня в такую бездну печали? Ведь ясно, что с волосами столь огненно-рыжими является она предвестницей беды. Горе мне! О, лишь откладывается неизбежный для меня час пресловутым очищением трехдневным!
      Ши проговорил:
      -- Во всяком случае, могу тебя заверить в одном: кто попытается овладеть этой девушкой без ее согласия, потом в жизни никем овладеть не сможет.
      Но слезы у Медора хлынули вновь. Ши откинулся на подушки, лихорадочно размышляя. Толку от этого кисляя, как от третьей ноги, хотя справедливости ради Ши не мог не признать, даже несмотря на свое ревнивое отношение к нацеленному на Бельфегору либидо Медора, что этот юнец, собственно говоря, спас ему тогда жизнь на постоялом дворе. Кроме того, Медор разбирался в местных законах, и оставался еще один ресурс, который он пока не использовал -- свое собственное знание магии.
      -- А где ее могут держать? -- спросил он.
      -- Нигде, кроме как в гаремном шатре владыки Дардинеля!
      Ши продолжал:
      -- А ты не знаешь, Руджер -- ну этот, который из Карены, он уже присоединился к войску?
      Угрюмое выражение на физиономии юного сарацина переменилось на откровенно презрительное.
      -- Донеслось до ушей моих, что этот незаконнорожденный сын блудницы и впрямь среди нас.
      -- Так ты его не особо жалуешь?
      -- Аллах свидетель -- если чашка воды спасла бы его от ада, дал бы я ему огня напиться! Недавно совсем в замке Каренском, когда декламировал я свои стансы в память Феррау, что самой лучшей и самой длинной из всех поэтик моих являются, вырвал он лютню у меня из рук!
      Впервые за все время Ши ощутил к драчливому племянничку Атланта нечто вроде симпатии. Однако сказал:
      -- Ладно, Руджер мне нужен для одного дела. А конкретнее, я хочу его похитить и вернуть обратно в Карену. Поможешь мне это проделать -- думаю, тогда я тебе покажу, как вызволить Бельфегору из неволи.
      Красивое лицо исказил страх.
      -- О Гарр, Руджер столь силен, что не устоять против него и вдесятером! Аллах защитит нас, но вдвоем мы против него, что мышь против орла!
      -- Решай сам, -- холодно заметил Ши. Чего ему действительно очень хотелось, так это попросту вызволить отсюда Бельфегору и навсегда позабыть об этом маленьком происшествии. Но шансы восстановить память его жены Бельфебы по-прежнему оставались бы крайне невысокими, если бы ее не удалось доставить к Чалмерсу с его куда более солидными познаниями как в области психиатрии, так и магии. Если Медор пойдет на попятный, может, и удастся еще дать задний ход в последний момент.
      От двери шатра донесся чей-то жалобный призыв. Слуга выскочил наружу и тут же вернулся со свертком, в котором, как оказалось, были готовые доспехи. Пока Медор оставался погруженным в мрачные раздумья. Ши их изучил. Сабля хоть и была все-таки кривоватой, с основным весом, сосредоточенным на дальнем конце, но оказалась несколько прямее обычного, а оружейник мастерски отковал острый, как игла, кончик. Имелась здесь и остроконечная стальная шапка с коротким кольчужным занавесом для защиты затылка, кинжал, небольшой круглый щит тонкой работы и кольчуга. Ши отложил все это добро и повернулся к Медору.
      -- Ну?
      Юный сарацин хитро посмотрел на него.
      -- Нет бога, кроме Аллаха, и сказано в книгах, что никто не умрет, покуда не грянет назначенный час. Говори, и повинуюсь я тебе, словно был бы я мамелюком твоим!
      -- Руджер придет сюда, если ты за ним пошлешь?
      -- Нет, скорее прогонит он слугу моего кнутом от дверей своих!
      -- Придется нам тогда самим к нему пойти. Ты в курсе, где он устроился?
      -- Воистину так.
      -- Отлично. Тогда немного погодя. Мне нужно обдумать план. Каким весом ты тут пользуешься?
      -- О шах, под началом владыки Дардинеля предводитель я восьми десятков стражников.
      Ши подумал, что дела в сарацинской армии обстоят, видно, не лучшим образом, коли приходится полагаться на предводителей вроде этого томного сердцееда, но в данный момент голова его была слишком занята, чтобы развить рассмотрение этого вопроса.
      -- Можешь вызвать их сюда, по три-четыре человека за раз?
      -- Слушаю и повинуюсь, -- отозвался Медор, прижав руки к груди, и стал подниматься.
      Ши, которому не очень-то понравилось непроходящее выражение испуга в глазах Медора, остановил его.
      -- Погоди-ка. Давай для начала одного. Испытаем волшебство на нем, чтобы лишний раз убедиться. Медор опустился на место и хлопнул в ладоши.
      -- Вели Тарику Аль-Марику явиться да не задерживаться, ежели дорога ему голова его! -- приказал он слуге.
      Подхватив лютню, он принялся опять терзать струны. В свете греческой масляной лампы, которую им принесли вместе с обедом, ярко сверкали драгоценные камни на его браслетах.
      -- Дай-ка на минуточку браслетик, а? -- попросил Ши.
      Когда воин вошел. Ши велел Медору приказать ему сесть и расслабиться, после чего поставил перед солдатом лампу. Пока юный сарацин продолжал пощипывать струны. Ши поднес к глазам воина браслет, поводя им в разные стороны, и тихим голосом принялся нашептывать все, что ему удалось припомнить из того снотворвого заклинания, которое Астольф применил против него самого.
      С точки зрения как магии, так и гипноза, этот метод никак нельзя было отнести к особо ортодоксальным, но он, похоже, сработал. Глаза воина подернулись туманной поволокой, и он неминуемо свалился бы, если бы не оперся спиной о матерчатую стенку шатра. Ши тут же произнес:
      -- Слышишь ли ты меня?
      -- О да!
      -- Будешь ли повиноваться моим приказаниям?
      -- Как приказаниям отца своего!
      -- Эмир желает устроить лагерю сюрприз. Нужно подтянуть дисциплину. Ясно?
      -- Как скажет повелитель мой!
      -- Как только завершится вечерняя молитва, ты вытащишь свою саблю, пробежишь по лагерю и перережешь веревки шатров.
      -- Слушаю и повинуюсь!
      -- Ты перережешь абсолютно все веревки, которые попадутся тебе на глаза, что бы тебе там кто ни говорил.
      -- Слушаю и повинуюсь.
      -- Ты позабудешь об этом приказании до той поры, пока не придет время действовать.
      -- Слушаю и повинуюсь, -- повторил воин.
      -- Пробудись!
      Воин заморгал и очнулся, заерзав так, словно во сне потерял опору. Когда он поднялся. Ши спросил:
      -- Какие были тебе отданы приказания?
      -- Как следует наблюдать за дверями шатра владыки Дардинеля этой ночью. Насколько помню я, владыка Медор не отдавал мне никаких других.
      -- Он просто забыл. Тебе нужно привести сюда еще четырех воинов. Верно, Медор?
      -- О да, поистине так оно и есть, -- вяло подтвердил Медор. Воин переступил с ноги на ногу.
      -- А вот...
      -- Больше ничего, -- твердо сказал Ши. Он бросил взгляд на Медора, который отложил лютню и таращился вслед подчиненному.
      -- Поистине, шах Гарр, -- пролепетал он, -- это словно как пророки вновь очутились на земле! И в самом деле перережет он веревки у шатров, как ты ему повелел?
      -- Если не перережет, я на него такое заклятье наложу, что он голову собственную съест, -- подтвердил Ши, который пришел к заключению, что при подобной впечатлительности сотрудничество с этим нытиком ничем ему не угрожает. -- Слушай, когда остальные придут, продолжай наигрывать эту восточную мелодию, а? По-моему, она на них неплохо действует.
      Глава 12.
      Когда указания были отданы последнему из восьмидесяти стражников. Ши почувствовал, что смертельно устал. Медор, прикрыв рот изящной формы ладонью, заметил:
      -- Без сомненья, сделали мы столько, что Иблиса тьма пасть должна на лагерь, так что легко захватим мы деву и скроемся с нею. Утомился я, хоть и успокоился душою от великолепия замысла твоего. Давай-ка ко сну отойдем, надеясь на милость Аллаха!
      -- Не время спать, -- отозвался Ши. -- В моих краях есть такая пословица -- на Аллаха надейся, да сам не плошай. А нам сейчас с одной вещью никак нельзя сплоховать. Я имею в виду Руджера. Вспомни -- ты обещал.
      Он поднялся, напялил на голову стальной колпак, пристегнул саблю и сунул за кушак ножны кинжала. Кольчугу он решил оставить, поскольку в предстоящем деле лишний вес был совсем ни к чему. Медор мрачно последовал его примеру.
      Снаружи, вдоль склона, на котором раскинулся лагерь, уже вытягивались вечерние тени. Хотя Ши и не знал в точности часа молитвы, но предположил, что начнется она скоро. Это означало, что им следовало поспешить, если они рассчитывали захватить Руджера так, как это предусматривалось планом операции. Стоит этому бугаю вырваться и поднять шум, как надежд подловить его вторично уже не останется.
      Но Медор едва тащился позади, словно им завладел некий могущественный демон медлительности. Ежесекундно он останавливался, дабы обменяться с кем-нибудь приветствиями, и все те, с кем он заговаривал, казалось, только и ждали случая открыть совершенно бесплодную дискуссию.
      Ши подумалось, что здесь собралась самая болтливая публика на всем земном шаре.
      -- Послушай-ка, -- рассердился он наконец, -- если ты не пойдешь как следует, я навею на тебя чары, которые заставят тебя вызвать Руджера на дуэль.
      Ши приходилось слышать о том, что зубы у людей могут стучать не только от холода, но на практике с подобным случаем столкнулся впервые. Медор торопливо прибавил шагу.
      Руджер, как оказалось, обитал в довольно спартанского вида шатре, но почти в таком же большом, как у Медора. Перед шатром расхаживали взад-вперед два бородатых, злодейского вида типа с обнаженными ятаганами.
      -- Мы хотим повидать Руджера Каренского, -- сообщил Ши тому, что оказался поближе. Другой приостановился и тут же присоединился к напарнику, внимательно изучавшему посетителей.
      Первый стражник сказал:
      -- В лагере много шатров. И пускай же владыки заглянут в какой другой, ибо все друзьями являются пред Аллахом!
      На всякий случай он поднял ятаган на уровень груди.
      Ши через плечо бросил взгляд на быстро заходящее солнце.
      -- Нам обязательно нужно встретиться с ним до вечерней молитвы, -настойчиво повторил он, стряхивая вцепившиеся ему в рукав пальцы Медора. -Мы его друзья. Мы его еще по Карене знаем.
      -- О повелитель, ужасен будет гнев правителя Руджера! И будет куда лучше, и говорится о том по-написанному, если один человек потерпит неудачу, что длиться будет лишь Аллахом назначенный час, нежели сразу двое расстанутся с жизнями своими! Знай же, что ежели побеспокоит кто владыку Руджера до часа вечерней молитвы, потеряем мы оба не больше не меньше, как головы собственные, в чем поклялся он на волосе из бороды своей!
      -- Да откуда у него борода? -- удивился Ши. Медор, однако, немедленно дернул его за рукав и зашептал:
      -- Видишь, нет теперь у нас другого выхода, кроме как оставить замысел наш ради какого-то иного, ибо вполне очевидно, что два этих добрых человека не пропустят нас. Уж не собрался ли ты сталь обратить супротив них, и пробудить таким образом позор всего ислама?
      -- Нет, попробуем по-другому, -- отозвался Ши, разворачиваясь на каблуках.
      Терзаемый сомнениями Медор следовал за ним, пока они не приблизились к соседнему шатру. Воспользовавшись кинжалом. Ши вырезал из крепежного колышка восемь длинных лучинок. Две из них он засунул под край своего шлема, так что они торчали, словно рога, а еще два вставил под верхнюю губу, как клыки. После этого оставшимися четырьмя он точно таким же образом декорировал изумленную физиономию Медора.
      Лучинкам отводилась роль того, что доктор Чад- мере именовал "соматическим" элементом колдовского процесса. А что же до вербальной части, лучше Шекспира, слегка модифицированного сообразно обстановке, просто и не придумаешь. Ши несколько раз обернулся кругом, делая руками подсмотренные у Чалмерса пассы и про себя бормоча:
      Мал ли ты, или велик, Призрак, измени наш лик, Чтоб нам немедля повезло, Зло есть добро, добро есть зло!
      -- Порядок, -- бросил он Медору. -- Пошли. Они обогнули угол шатра и лицом к лицу столкнулись со стражником, с которым только что беседовали. Тот бросил на них один только взгляд, выдохнул: "Шайтан!" -- выронил саблю и ударился в бегство. Второй стражник, которому они попались на глаза, моментально покрылся пятнами и тоже завизжал: "Шайтан!" Рухнув на землю, он зарылся лицом в траву.
      Ши откинул служивший дверью полог и уверенно ступил внутрь. Света там не было, да и снаружи уже сгущались сумерки, но среди ковров вполне отчетливо вырисовывалась громоздящаяся гора плоти. Ши направился было к ней, но в темноте обо что-то споткнулся. В результате он дернулся вперед и, не в силах остановиться, со всего маху врезался в тушу Руджера, застыв в позе пекаря, который замешивает огромную бадью теста.
      Руджер тут же пробудился и с похвальным проворством вскочил на ноги.
      -- Алла-иль-алла! -- завизжал он, срывая со стены шатра гигантский ятаган. -- Ха, никак джинн! Никогда не бился я еще с джинном!
      Сабля уже взлетела вверх для удара, а Медор испуганно съежился.
      -- Постой! -- завопил Ши.
      Ятаган замер.
      -- Погоди-ка минутку, а! -- проговорил Ши. -- На самом деле мы друзья. Сейчас увидишь.
      Он подступил к Медору, произнес противодействующее заклинание и дернул за выступающие аж за подбородок клыки, в которые превратились вставленные в рот Медора щепки.
      Ничего не произошло. Клыки не поддавались. Между ними по-прежнему проглядывала дурацкая перепуганная ухмылка Медора, а из аккуратных отверстий в шлеме молодого человека продолжала торчать пара коровьих рожек.
      Ши еще раз повторил обратное заклинание, погромче, ощупывая свою собственную голову, и обнаружил, что и сам все еще украшен рогами и клыками. Однако и на сей раз ничего не вышло.
      Где-то в отдалении разнесся протяжный крик. Очевидно, это имам, будильник которого, или что он там использовал в этих целях, несколько спешил, призывал правоверных на молитву. Вскоре этот крик подхватили и остальные. Ши обернулся к Руджеру и сказал:
      -- Послушай, давай кое-что обсудим. Ладно, так и быть -- мы действительно джинны, и нас послало сюда большое начальство, чтобы биться с искуснейшим воином мира. Правда, как понимаешь, силища у нас будь здоров, поэтому мы не хотим наваливаться двое на одного. Предлагаем уравнять силы.
      Для самого Ши это заявление прозвучало фальшивей не придумаешь, но Руджер опустил ятаган и плотоядно ухмыльнулся.
      -- Клянусь Аллахом всемогущим! Час доброй удачи пришел ко мне. Да нет для меня удовольствия большего, нежели биться с двумя джиннами сразу!
      Руджер плюхнулся на ковры, почти повернувшись к Ши спиной. Тот лихорадочно засемафорил Медору, чтоб тот садился рядом с громилой. Ши надеялся, что Медор еще в состоянии делать то, в чем единственно был силен -- а именно говорить. Этот задохлик настолько перетрусил, что вряд ли оказался бы способен на что-то иное, поскольку он прямо-таки упал рядом с Руджером со словами:
      -- Есть у народа нашего поэма о битвах с джиннами. Озаботится ли великолепие твое выслушать ее? Ежели найдется тут лютня...
      -- О джинн, прельщает она меня не больше, нежели поэма о псе, что на улице мочится! Знай же, что еще в замке Каренском развилось презрение во мне ко всякого рода поэзии, ибо посетил нас там зануднейший из поэтов -- Медор его звали.
      Ши перехватил негодующий взгляд, которым Медор апеллировал к нему из-под своей шайтанской личины, но продолжал расхаживать по шатру, не принимая участия в беседе. На стене висел большой кинжал с вычурной золотой рукоятью. Он прикинул его на руке, взявшись за ножны, и поглядел на затылок Руджера.
      -- Знай же, о владыка Руджер, -- торопливо проговорил обескураженный поэт, -- что одной лишь поэзией да песней мир окружающий мы представить можем. Ибо закон это пророка, имя коего благословенно...
      Стальной шишак, торчащий из верхушки чалмы Руджера, означал, что под тканью скрывается нечто вроде шлема. Ударь Ши по этому шлему, рукоять кинжала произведет разве что бесполезный лязг, а Руджер моментально обернется и сграбастает обидчика.
      Из Медора изливался бурный поток слов, несший в себе довольно мало смысла.
      Ши осторожно наклонился, крепко ухватился за шишак и толкнул его вперед, отчего шлем вместе с напяленной поверх него чалмой съехал на физиономию здоровяка.
      -- Хо! -- глухо выкрикнул Руджер, пытаясь подняться.
      Бац! Рукоятка кинжала соприкоснулась с бритой башкой где-то в районе мозжечка. Ши остался стоять с комбинацией из шлема и чалмы в левой руке, а бугай покатился по коврам. Снаружи доносился дружный хор воплей, призывающих на молитву.
      По подбородку Медора вдоль левого клыка сбегала струйка слюны, а руки дико тряслись.
      -- Н-нет... нет справедливости и великодушия помимо Аллаха! -пробулькал он. -- Что же, по рассужденью твоему, предпринять нам следует безопасности ради?
      -- Оставь-ка это мне, а сам давай пошевеливайся и разыщи побольше таких вот тюрбанов. Я ведь, по-моему, ничему плохому тебя не научил, а?
      Медор, хорошо знакомый с лагерным бытом, быстро нашел во внутреннем помещении несколько полос чалмовой ткани, которыми они крепко связали Руджера. Намотали они их столько, что скоро он стал похож на какой-то бесформенный кокон. Дышал он вроде нормально; Ши очень надеялся, что не проломил ему череп. Времени оставалось все меньше и меньше, поскольку совсем скоро снаружи должно было начаться заранее срежиссированное представление.
      -- О владыка Гарр, без сомненья, не в силах унести мы его отсюда... и как же насчет обличья того ужасающего, что наложил ты на нас?
      -- Заткнись, -- отозвался Ши. -- Я думаю.
      -- Имей мы ныне лишь только волшебный ковер багдадский...
      Ши щелкнул пальцами.
      -- В самую точку! Так и знал, что о чем-то забыл! Так, пойди разыщи какую-нибудь дрянь, которая огня бы давала мало, а дыма побольше, усек? Перо тут какое-нибудь найдется? Да не спорь ты со мной, черт тебя дери! Это очень важно, если ты рассчитываешь опять увидеть Бельфегору.
      Когда Медор вернулся из внутренних покоев с несколькими прутиками и плюмажем от разукрашенной чалмы, то обнаружил, что Ши уже с головой погрузился в работу. Специалист по магическим вопросам успел уже изловить пару крупных синих мух, которые гудели вокруг в изобилии, и привязать их петельками к шелковой нитке, вырванной из упаковки Руджера. Другой конец нитки он примотал к бахроме лучшего во всем шатре ковра. Мухи тут же заметались на нитке, как только он ее отпустил.
      -- Сложи веточки в кучку и разожги, -- распорядился Ши, скатывая один из ковров, дабы расчистить пространство.
      Пока Медор при помощи кремня, огнива и трута добывал огонь. Ши разделил плюмаж на отдельные перышки и принялся вплетать их в ковер, надежно ввязывая в бахрому. Снаружи, судя по всему, уже что-то начиналось. Как только вспыхнуло пламя, послышались громкие крики и топот.
      Пока ароматические палочки наполняли шатер едким дымом. Ши декламировал только что составленное заклинание:
      Будь легок... кха? -- ковер, как сухой лепесток, Как туча, летящая ввысь. Пускай понесет нас воздушный поток, Скорей от земли оторвись! И если шайтаны, и силы все зла За нами... кха-кха-кха! -- погонятся вслед, От них на тебе мы умчим, как стрела, Ковер, унеси нас от бед! Кха-кха-кха!
      Дым рассеялся. Ковер затрепетал, края его отрывались от земли и похлопывали, в то время как суматоха снаружи все нарастала. Джинн, которым был Медор, протер слезящиеся глаза.
      -- О шах Гарр, -- проговорил он, -- далеко не худший это образчик поэтики, хоть и признать следует, что многое потерял ты, на лютне себе не аккомпанируя. А кроме того, подгулял размер у тебя в строке шестой, да и концовка слабовата немного.
      -- Кончай разводить критику -- лучше помоги мне погрузить этого слона на ковер, -- перебил его Ши.
      Руджера они закатали в один из лежащих на полу ковров, прежде чем поместить его на -- как очень надеялся Ши -- летающий. Глаза тот уже открыл и поглядывал на них весьма недобро. Лицо его двигалось, насколько позволял кляп -- очевидно, Руджер молился.
      Ши откинул полог и выглянул на улицу. В сгустившихся сумерках и впрямь что-то происходило. Обитатели лагеря, вопя на все голоса, метались во всех мыслимых направлениях. Прямо на глазах у Ши огромный квадратный шатер с вымпелом на верхушке съежился и рухнул.
      -- Садись и держись! -- бросил Ши Медору. Сам он тоже влез на ковер, который, похоже, подавал признаки жизни даже под весом Руджера. Вытянувшись во весь рост. Ши рубанул саблей крышу. Из прорехи показалась густая синева вечернего неба, на которой грустно подмигивала одинокая звезда. Он присел на корточки и проговорил:
      И основой, и утком Взмой над крышей с ветерком...
      Чоп! -- врезалась чья-то сабля в одну из наружных постромок, растягивающих шатер. Чоп! -- лопнула другая постромка.
      -- Прекрати, во имя Аллаха! -- взвыл чей-то голос. Ши закончил:
      Лететь куда удобней, Чем ковылять пешком!
      Шатер рухнул, и сквозь дыру в крыше ковер взмыл вверх, треща бахромой.
      Глава 13.
      Какой-то бритоголовый тип и один из подученных Ши диверсантов-перерезателей так оживленно бранились, что даже не заметили воспарившего у них над головами ковра. В оставшемся внизу лагере Аграманта царил полный кавардак: шатры один за другим шатались и опадали. Некоторые были велики, как бродячие цирки, и рушились весьма эффектно. Под опавшей парусиной копошились какие-то бугорчатые объекты, там и сям вспыхивали стычки. Один из шатров, расположенный на склоне холма, рухнул прямо в очаг и ярко полыхнул во мраке. Вокруг забегали крошечные человечки, пытаясь сбить пламя или залить его из смехотворно маленьких бадеек.
      Ковер то нырял, то становился на дыбы, безбожно рыская во все стороны. Немного поэкспериментировав, Ши обнаружил, что управлять его движением можно, поднимая или опуская переднюю кромку с той или иной стороны. Правда, дальше выяснилось, что ковер чрезвычайно чувствителен в управлении, и следует быть поаккуратней, чтобы он не заложил мертвую петлю. Во время очередного неожиданного пикирования Руджер чуть не скатился с диковинного летательного аппарата. Медор, хоть ничего и не ел, явно испытывал некоторые трудности с удержанием содержимого своего желудка на надлежащем месте.
      -- Где это? -- крикнул Ши.
      Медор показал на один из самых больших шатров, расположенный выше других по склону, над многочисленными коньками которого реял целый рой вымпелов. Шатер Дардинеля. Ши потянул за бахрому, и ковер заложил лихой вираж.
      Шатер этот представлял собой настоящий маленький городок. По бокам от главного купола раскинулось множество палаток поменьше, соединенных с ним навесами. Между ними виднелась внушительная фигура Дардинеля собственной персоной в окружении группы военачальников на лошадях, которые пытались навести хоть какой-то порядок среди пеших.
      -- Где гарем? -- спросил Ши.
      Медор, прикрыв одной рукой клыки, дабы сдержать отрыжку, другой указал на вытянутой формы шатер, пристроенный к основному.
      Когда ковер устремился вниз, кто-то из этой компании при звуке голоса Ши поднял голову. Раздался вопль, и вся толпа задрала головы в небо. Мимо просвистел брошенный кем-то дротик. Прежде чем за ним последовали другие, они уже оказались в безопасности над лабиринтом господских шатров и подплывали к крыше гарема. Ши, не без труда управляясь с ковром левой рукой, выхватил саблю и на ходу прорезал в парусине прореху футов в двадцать длиной.
      Затем он заложил вираж, облетая вокруг шатра, и вновь подвел его к проделанной дыре.
      -- Пригнись! -- крикнул он Медору.
      Тщательно прицелясь, он зарулил в прореху, ставшую еще шире под тягой веревок. Одним из рогов Ши зацепился было за край, но ткань треснула. Они оказались внутри.
      В помещении, где они очутились, было полным-полно женщин. Толпились те прямо под ними, так что Ши, перегнувшись через край, вполне мог обменяться рукопожатием с какой-нибудь красоткой. Однако женщины, как видно, не были особо настроены жать его мужественную руку, поскольку они тут же заметались во все стороны, оглушительно визжа: "Джинны! Шайтаны!" Ши еще подлил масла в огонь, перегнувшись вниз и слегка порычав.
      Ковер плавно двинулся к ближайшей перегородке и замер, как только передняя бахрома его соприкоснулась с тканью, похлопывая боковыми краями, словно какой-то медлительный морской организм. Ши протянул руку и разрезал полотно из верблюжьей шерсти поперек. Следующая комната оказалась кухней, совершенно пустой, за исключением всевозможной утвари. В помещении за ней не оказалось никого, кроме двух евнухов, забавлявшихся игрой в кости. Те пронзительно завизжали, а один попытался пролезть под нижним краем шатра наружу. -- Чертов лабиринт, -- пробурчал Ши. Царившая в лагере суматоха была здесь едва слышна, скрадываемая многочисленными слоями толстой ткани. Еще две матерчатые преграды, которые отгораживали совершенно пустые помещения, и их лиц коснулась вечерняя прохлада. Ши мельком увидел промчавшихся мимо двух пеших воинов и всадника, силуэты которых вырисовывались на фоне пожара, что бушевал в отдалении на холме. Он торопливо развернул ковер и вновь взрезал стену шатра. Но они опять угодили в кухню, а от многочисленных прорех вся конструкция, похоже, была готова вот-вот развалиться.
      Ши, тем не менее, нацелился на единственную целую стену кухни. Взмах клинка -- и они оказались у цели.
      Комната, которую владыка Дардинель использовал для своих чисто приватных развлечений, была буквально доверху набита роскошными шмотками. У самой стены, под драпировками, из которых курился медлительный дымок ладанки, на бесценных коврах раскинулись бесценные подушки, образуя самую безвкусно-шикарную постель, которую Ши когда-либо видел. Посередине ее среди подушек скорчилась связанная фигурка.
      Ши попытался остановить ковер, потянув вверх его передний край, но в результате лишь взлетел к потолку; потянул его вниз, но чуть не врезался в пол. Тогда он решил было подхватить девушку на лету, как ковбой-объездчик подхватывает с земли платок, но отказался от этой идеи, как от чересчур рискованной. Одна рука требовалась для управления ковром, а от Медора толку не было. Заложив очередной вираж, он продекламировал: