6

В дверь постучали, и Джордана так быстро вскочила с дивана, что споткнулась о медвежью шкуру, лежавшую перед камином. Прежде чем повернуть ручку, она спросила:

— Кто там?

— Это я, — ответил шепотом ее отец.

Джордана впустила его и радостно улыбнулась.

— Наконец-то тебе удалось сбежать!

— А здесь и в самом деле тихо, — заметил Флетчер, когда дверь за ним закрылась и шум вечеринки перестал проникать в комнату.

Джордана подошла к камину и остановилась перед оскаленной пастью медвежьей шкуры.

— Выпить хочешь?

— Нет.

Флетчер уселся в свое любимое кресло и откинулся на подушки. Взрыв хохота донесся в кабинет даже сквозь толстый слой звукоизолирующего материала, и на лице хозяина дома появилось недовольное выражение.

— А ведь ты устал, отец, — заметила Джордана, внимательно на него посмотрев, и снова уселась на диванчик около камина, аккуратно расправив складки длинной юбки.

— Нет, дорогая моя, это не усталость. Это старость, — криво усмехнулся Флетчер.

Но Джордана не смогла выдавить из себя улыбку.

— Ты бы не стал так говорить, если бы не поссорился с Ливви перед самым началом приема.

— Откуда ты знаешь?

— Догадалась…

Было глупо признаваться, что она стояла у дверей и подслушивала. Девушке не хотелось, чтобы отец знал, что она оказалась свидетельницей их разговора.

— Что ж, в этом нет ничего удивительного, — неожиданно произнес Флетчер. — Если учесть все то, что ты видела и слышала в течение многих лет…

Отец впервые приоткрывал завесу над их с женой отношениями, и Джордана удивленно взглянула на него. До сих пор такого рода проблемы ни разу не обсуждались ни с ней, ни с братом. Но Флетчер не стал продолжать: очевидно, ему до сих пор было тяжело говорить об этом.

— Ты бы включила какую-нибудь тихую музыку, что ли? Устроим свою собственную вечеринку — назло всем! — предложил он.

Джордана подошла к книжной полке с вмонтированным в деревянную панель стереомагнитофоном и вставила в него свою любимую кассету. Затем она вернулась к диванчику и прилегла на подушки. Отец, вслушиваясь в мелодичные звуки, прикрыл глаза.

Поначалу ей показалось, что он задремал, но, когда пленка кончилась, он открыл глаза и выбрался из кресла.

Расправляя пиджак, он наткнулся на небольшую коробочку у себя в кармане и извлек оттуда бархатный футляр изящной формы. Повернувшись к Джордане, Флетчер Смит грустно улыбнулся.

— Вот, хотел подарить тебе эту штуковину до начала приема — и совсем забыл.

— Что это? — Джордана нетерпеливо вскочила, наступила на край длинного платья, и «молния» на спине разошлась.

— Черт! — тихонько выругалась девушка и направилась к столу, рядом с которым стоял Флетчер Смит.

— Будь добр, застегни платье, — попросила она отца.

Стены давили на него все сильнее и сильнее, а воздух, казалось, сгустился до того, что его можно было резать ножом. Бриг оглядел всех этих беспрерывно болтающих людей и понял, что не в состоянии больше находиться здесь.

Неожиданно откуда-то повеяло прохладой, и Бриг заметил, что штора рядом с ним колышется, временами приоткрывая широкую стеклянную дверь, которая вела в садик, разбитый на крыше мансарды.

Бриг незаметно для окружающих шагнул в узкий просвет между шторами и выбрался наружу. Звуки вечеринки сразу смешались с уличными шумами, доносившимися снизу, но у Брига по крайней мере появилось ощущение открытого пространства. Теперь у него было место, чтобы двигаться и дышать.

Однако стоило ему подойти к парапету, дверь в гостиную снова открылась, и оттуда выскользнула какая-то парочка, причем девушка громко что-то говорила противным визгливым голосом. Бриг с досадой поморщился: ему вовсе не нужна была подобная компания. Неслышно свернув за угол, он отправился на поиски более уединенного места.

Рядом с ним оказалась еще одна стеклянная дверь, сквозь которую струился свет, образуя на поверхности крыши яркий четырехугольник. Поскольку дверь не была занавешена, Бриг машинально без особого интереса заглянул туда.

За стеклом оказался кабинет — судя по обилию голов диких животных, развешанных по стенам, личное гнездышко Флетчера. Бриг увидел, как высокий седой человек подошел к столу, обернулся и что-то сказал: в комнате явно находился кто-то еще Прежде чем Бриг попытался разрешить эту загадку, к Флетчеру подошла женщина с волосами цвета меди и повернулась спиной, чтобы он помог ей застегнуть платье.

Губы Брига изогнулись в циничной усмешке. Если у него прежде и оставались сомнения, то теперь стало совершенно ясно, что за отношения связывают Флетчера с рыжеволосой дамой. Тем временем Флетчер Смит, застегнув «молнию» на платье женщины, достал из небольшого футляра ожерелье и надел ей на шею. Казалось, женщина обрадовалась подарку и поблагодарила Флетчера быстрым поцелуем Бриг решил, что у красавицы отличные актерские данные и ей самое место на сцене.

— Какое красивое, папочка! — воскликнула Джордана, любуясь кулоном в форме креста, приятно холодившим ее ладонь. — Но по какому случаю подарок? Мой день рождения только через полгода.

— Неужели требуется какой-то особенный повод, чтобы сделать подарок родной дочери? — улыбнулся Флетчер Смит. — Я увидел красивую вещь, подумал о тебе и купил его — вот и все.

— Мне нравится. Спасибо, папочка.

Ничего подобного Флетчер Смит прежде не делал.

Джордана была удивлена, слегка озадачена и очень довольна.

— Боюсь, мне нужно вернуться к гостям. Ты идешь со мной?

Джордане, честно говоря, идти не хотелось.

— Нет, побуду здесь еще немного.

— В таком случае я запру дверь, чтобы тебя не беспокоили. Когда соберешься уходить, тоже не забудь закрыть ее на ключ, — добавил он.

— Не забуду, — пообещала Джордана.

Проводив отца, она повернулась к большому окну, через которое можно бы выйти в садик на крыше. Сквозь стекло она заметила огонек — было похоже, что кто-то чиркнул спичкой. Решив разглядеть получше, она распахнула окно и вздрогнула: в комнату шагнул высокий человек, которого Джордана сразу же узнала. Это был тот самый мужчина, который не так давно беседовал с матерью.

— И долго вы там стояли?

В ее голосе звучало искреннее возмущение: ей совсем не нравилось, что кто-то за ней шпионил.

Густые темные брови незнакомца насмешливо приподнялись — видно было, что вся эта ситуация казалась ему чрезвычайно забавной.

— Не очень долго, — последовал ответ, голос у него был низкий, с хрипотцой. — Если вам хотелось укрыться от посторонних взглядов, то следовало поплотнее задернуть шторы, — он потянулся к шнуру, дернул за него и опустил шторы.

— Мне не приходило в голову, что кто-то способен подглядывать в окна!

Ее гневная отповедь только еще больше развеселила незнакомца.

— А разве вы не знали, что в доме вечеринка и люди бродят повсюду? — Словно фокусник, он вынул из-за спины руку и продемонстрировал ей стакан с кусочками льда. — Впрочем, должен признать, что вы нашли себе отличное убежище, где можно укрыться и от толпы, и от шума.

— Да, здесь очень спокойно, — согласилась Джордана и удивилась про себя, что до сих пор не велела ему убираться вон. Очевидно, дело было в том, что человек этот показался ей большим оригиналом.

Поскольку он стоял совсем близко, ей удалось хорошо его рассмотреть. Взгляд его небольших карих глаз опалял, словно ветер пустыни. Привлекательное лицо было выдублено солнцем и носило несомненный отпечаток непреклонности, а темные густые усы скрывали твердую линию рта. В нем чувствовалась сила дикого животного, которая притягивала и пугала одновременно. Но более всего в этом человеке завораживала властность и привычка первенствовать, проглядывавшие в каждом его движении.

Трудно было подобрать ему какое-то определение:

Джордана попыталась было, но бросила эту затею. Слово «мудрый» не подходило, поскольку, по ее мнению, он жил, повинуясь скорее инстинктам и животной хитрости, нежели разуму. «Опытный» — тоже не годилось, хотя девушка была уверена, что он отлично умел избегать всякого рода ловушек и учиться на собственных ошибках. В костюме и галстуке он чувствовал себя вполне комфортно, но было заметно, что это всего-навсего камуфляж, отражавший его способность приспосабливаться к окружающей среде. Это была своего рода овечья шкура, под которой скрывался матерый волк.

Когда незнакомец отвел от нее глаза и принялся осматривать комнату, Джордана испытала некоторое облегчение.

— Да здесь настоящая выставка трофеев! — Он со всех сторон оглядел голову леопарда, скалившую страшные белые клыки. Джордана могла с полным правом сказать, что это ее добыча, но сомневалась, что это будет ему интересно, и только пожала плечами, Почему же все-таки она не гонит его? Неужели он произвел на нее такое сильное впечатление?

Незнакомец между тем отвернулся от стены, распустил узел галстука и только потом спросил:

— Вы не возражаете?

Джордана подумала, что, даже если бы она и стала возражать, это скорее всего не имело бы для него никакого значения — Делайте, как вам удобно, — снова пожала она плечами, и незнакомец немедленно снял галстук, небрежно скомкал его и сунул в карман.

Затем он расстегнул две верхние пуговицы у себя на рубашке, и Джордана тут же пожалела о своих словах Она прошла к столу, на котором стоял графин с виски, и плеснула себе в хрустальный стакан.

— Хотите выпить? — исключительно из вежливости осведомилась она. — Только льда у меня нет.

— Зато у меня есть, — незнакомец тут же с готовностью протянул ей свой стакан. — Не успел растаять.

Джордана взяла у него стакан, стараясь не прикасаться при этом к его пальцам, хотя и сама не знала почему.

— Побольше или поменьше? — спросила она, наклоняя горлышко графина.

— Побольше.

Девушка отмерила ему щедрую порцию виски, взяла оба стакана и повернулась к гостю. Выяснилось, однако, что он уже подошел и теперь стоял прямо перед ней. Встретившись глазами с его чувственным взглядом, Джордана ощутила дрожь вожделения и страшно рассердилась на себя. А незнакомец уже успел снять пиджак, на нем оставалась одна только белая рубашка. Видимо, он чувствовал себя совершенно непринужденно.

— Ваше виски, — сделав над собой усилие, сказала Джордана, протягивая ему стакан.

Он тоже протянул руку, но интересовал его, однако, вовсе не стакан. Его пальцы коснулись крестика у нее на шее, но не успела Джордана возмутиться подобной бесцеремонностью, он опустил руку чуть ниже и охватил ее полную грудь. Его действия настолько были неожиданными и оскорбительными, что бурно выражать негодование как-то уже не имело смысла.

— Красивая вещица и дорогая, — как ни в чем не бывало произнес он и посмотрел на нее в упор, но девушка не отвела глаз.

— Да, это так, — ей удалось придать голосу спокойное и даже уверенное звучание — Не могли бы вы убрать руку с моей груди и взять наконец стакан?

Его глаза насмешливо прищурились; казалось, он раздумывал.

— Боюсь, что не могу.

Это был уже откровенный вызов, своего рода брошенная перчатка, и Джордана поняла, что ей придется ее поднять.

— Если вы не уберете руку, я буду принуждена вылить виски вам на голову, чтобы охладить ваш пыл, — спокойно и серьезно произнесла она.

— Лучше вам этого не делать.

Его утверждение заключало в себе куда более основательную угрозу, чем ее предыдущие слова. Джордана поняла это, когда его пальцы ухватились за цепочку и сильно стянули ее под подбородком.

Движение было чисто инстинктивным, золотая цепочка же оказалась тонкой, но прочной, и Бриг понял: еще одно движение пальцев — и она превратится в удавку.

Ему даже на мгновение стало страшно: ведь он мог не рассчитать. Как бы то ни было, но своей цели Бриг достиг: она оказалась в его объятиях и не сопротивлялась.

Все-таки это была чертовски красивая женщина! Бриг не мог винить Флетчера за то, что он сделал ее своей любовницей: такая красота — по его глубокому убеждению — не могла долго оставаться без ценителя и покровителя.

Он заглянул ей в глаза. Она, разумеется, не доверяла ему, но почему-то совсем не была напугана. У нее имелось мужество, что и говорить… и какая-то особая-, свойственная только ей одной сила. Бриг подумал о тех женщинах, которых он укладывал в постель в течение последних двадцати лет, и решил, что ни одна из них не сравнится с этой. У него в руках была сейчас настоящая женщина, женщина до мозга костей! Если бы он еще не знал о том, что она — любовница Флетчера..

Бриг взглянул на ее губы и понял, что не может не попробовать, каковы они на вкус. Как ни странно, ее губы оказались прохладными, а не горячими, хотя до его появления в комнате находился человек, который должен был бы их согреть… Но они были упругими, мягкими и очень нежными. Бриг не отрывался от них, пока хватало дыхания.

Джордана не сопротивлялась, но и не демонстрировала никаких проявлений страсти, когда он начал ее целовать.

Потом, правда, ее пассивность стала постепенно превращаться в свою противоположность. Его густые усы щекотали ей кожу, теплые мужские губы исследовали каждый изгиб ее рта. Джордана чувствовала, что у нее на шее, как сумасшедшая, пульсирует жилка, выдавая ее с головой.

Словно по своей собственной воле, ее губы стали отвечать на его поцелуи.

Когда Бриг наконец поднял голову и заглянул в ее глаза, в них застыло озадаченное выражение. Казалось, она хочет, но не отваживается задать какой-то вопрос. Он молча взял у нее стаканы и поставил их на стол.

Когда взгляд Джорданы снова встретился с его глазами, она почувствовала, что этот странный мужчина прекратил всякие попытки ею овладеть. На лице была ничего не выражавшая маска, она не могла понять, о чем он думает Ясно было одно: выбор предоставлялся ей. Он давал ей возможность уйти до того, как начнется игра всерьез. Но Джордана не уходила, поскольку этот человек, не похожий ни на одного мужчину, которых она знала прежде, все больше и больше ее заинтриговывал.

Он протянул руку и коснулся ее волос цвета меди в том месте, где их удерживал гребень.

— У тебя красивые волосы Это была просто констатация факта, в которой не заключалось ни малейшей попытки ей польстить. Отвечать на эти слова не требовалось, и девушка промолчала. Она продолжала смотреть на него в упор и молчать, хотя ее сердце билось как бешеное. Но вот его руки легли ей на плечи и стянули вниз тонкие бретельки платья.

Ресницы Джорданы затрепетали и опустились. За мгновение перед тем, как его губы соприкоснулись с ее губами, она ощутила у себя на лице его теплое дыхание. Уже не размышляя, она сжала его плечи и тут же почувствовала, что ее груди оказались в ловушке его больших шершавых ладоней. Она вбирала в себя кончиком языка вкус виски у него во рту и горечь никотина на губах, впитывая как губка исходивший от него зов и запах мужчины.

Его загрубевшие большие пальцы надавили на розовые верхушки ее грудей, отчего соски сразу обрели твердость. Джордана снова почувствовала слабость в коленях и едва не упала, но он сильной рукой прижал ее к себе.

Исходивший от его тела жар пронизал ее плоть, и тот внутренний огонь, словно пожар в засуху, в одно мгновение охватил все ее существо.

Оставляя за собой огненный след, его губы двигались по ее лицу — от подбородка до впадинки за ухом, — а потом по стройной длинной шее спустились к самому основанию горла. Джордана закинула голову от охватившего ее всепоглощающего желания.

Такой жаркой, беззаветной страсти она никогда прежде не испытывала. Душа ее пребывала в смятении, а тело трепетало под его руками. Каждый раз, когда ее кожу опаляло пламя его ласк, она желала остановить этот момент, заставить его длиться вечно. Но ласки возобновлялись, открывая в ней же самой какую-то новую, невиданную грань. И Джордана оказывалась перед трудным выбором — то ли замереть, впитывая в себя жар его поцелуев, и до конца раствориться в нем, то ли требовать новых, еще более неожиданных проявлений любви и громко стонать: «Еще, еще, еще!»

Прижимаясь к нему всем телом, она отчаянно пыталась перебороть пронизывающую ее острую пульсирующую боль. И будто бы в ответ на ее немой призыв он легко, словно ребенка, подхватил ее на руки, разом освободив от длинного вечернего платья и скрывавшихся под ним трусиков.

Сцепив руки замком на его загорелой шее, Джордана всматривалась в карие глаза, вдруг лишившиеся былого тусклого оттенка и блиставшие огнем желания. Она не пыталась укрыться от его победительного взгляда — с этим человеком ей все было легко. Не нужно было притворяться жертвой, девственницей или разыгрывать любую другую подобную роль.

Он отнес ее к камину и уложил на мохнатую шкуру.

Медвежий мех щекотал ее обнаженную кожу, но это было удивительно приятное ощущение. Следя за тем, как он раздевается, она думала, что на свете не существует более удобного ложа.

Он снимал одежду неторопливо, без лишней суеты, превращая тем самым ситуацию, в которой они оказались, во вполне естественную и даже обыденную. Когда же он подошел, чтобы лечь с ней рядом, кровь зашумела у нее в ушах, а в висках эхом стали отдаваться удары пульса.

Теперь ее обнаженное тело соприкасалось с его телом, а пальцы ощущали твердые мышцы его плеч, перекатывающиеся под кожей, словно каменные ядра. Его губы были прижаты к ее губам, Джордана чувствовала, как каждая клеточка ее тела отзывается на его ласку.

Желание, зародившееся в самой сокровенной глубине ее плоти, становилось невыносимым; из ее горла вырвался стон, но он не обращал внимания на молчаливые призывы помочь ей избавиться от этого сводившего с ума напряжения. Никто прежде не занимался с ней любовью с такой медлительностью — а этот Человек делал вид, что в их распоряжении целая вечность.

И тут Джордана поняла, что ему требовалось от нее нечто большее, нежели просто удовлетворение собственной страсти. Ему нужно было, чтобы она тоже целиком отдавала себя, всей душой участвовала в этом действе, и подобное требование эмоционального отклика было непривычным и пугающим. Прежде мужчины ничего такого от нее не хотели.

Но вот он опрокинул ее на спину и оказался сверху Джордана ожидала грубого вторжения, но вместо этого почувствовала, что воспаряет все выше и выше, пока мир не раскололся для нее на тысячу ярких сверкающих искр.

Когда любовная буря утихла, она не сразу пришла в себя, а, открыв глаза, с удивлением обнаружила, что он смотрит на нее с каким-то странным смущением. Шершавые пальцы коснулись щеки, отодвинули влажные, налипшие на лицо прядки растрепавшихся волос. Нагнувшись, он нежно поцеловал ее и негромко спросил:

— Когда ты последний раз занималась любовью ради удовольствия?

— Я… я… Я не знаю.

Ну разве она могла сказать: «Никогда»?

На лице незнакомца появилось мрачное выражение, и Джордана с удивлением взглянула на него: она не могла понять, отчего ее ответ так ему не понравился. Ей было ясно одно: никогда и ни с кем она не испытывала ничего подобного. Но ему вовсе не нужно было этого знать: большинство мужчин на его месте — стоило сказать им об этом — сразу же стали бы задирать нос.

Неожиданно в тишину кабинета вторглись громкий смех и голоса. Мужчина усмехнулся и отодвинулся от нее. Джордана сразу же ощутила прохладу — его тело больше не согревало ее. На его непроницаемом лице ничего невозможно было прочесть.

— Пожалуй, нам пора, — коротко заметил он и начал одеваться.

— Да, пора, — согласилась Джордана.

Она никак не могла преодолеть смущение и растерянность Приходилось признать, что человек этот относится к ней весьма и весьма странно. Эта мысль продолжала ее мучить, когда она влезала в черное платье и натягивала на плечи тонкие лямки. Застегнуть «молнию» на талии ей кое-как удалось, но верхний крючок опять не желал поддаваться.

— Застегните, пожалуйста, — попросила она.

Ее просьба была исполнена в полном молчании, и Джордана с удивлением взглянула на него через плечо.

Его пальцы делали свое дело, а глаза хранили при этом циничное и мрачное выражение.

— У тебя уже были неприятности с этим крючком сегодня вечером, правда? — В его голосе можно было безошибочно угадать насмешку.

Джордана не сразу вспомнила, что не так давно подобную услугу ей оказывал отец Незнакомец наверняка видел это, когда стоял у окна кабинета на крыше. Странно только, что ему это так не понравилось…

Внезапно в дверь кабинета постучали.

— Джордана? Ты там? — услышала она голос брата.

Крючок к тому времени был уже застегнут, и Джордана, на ходу торопливо приглаживая рукой волосы, поспешила к двери.

Кристофер со смущенной улыбкой стоял на пороге.

— А я тебя искал, заглянул, во все укромные уголки, — начал было он, но замолчал, заметив мужчину у нее за спиной.

— Извините, — прозвучал низкий хрипловатый голос, и Джордана автоматически повернулась на его звук.

Незнакомец находился достаточно далеко от нее, его бронзовое лицо было лишено какого-либо выражения и походило на маску. — Благодарю за приют, тишину… и виски. — Он несколько театральным жестом отсалютовал ей стаканом и, пройдя мимо брата и сестры, направился в гостиную.

— Кто это? — удивленно спросил Кристофер.

Только теперь Джордана поняла, что не знает даже имени этого человека. У нее вырвался короткий нервный смешок. Интересно, что сказал бы Кит, если бы она поведала ему, как несколько минут назад с полнейшим самозабвением отдалась совершенно незнакомому человеку? А ведь она только несколько часов назад уверяла брата, что мужчины перестали ее интересовать.

Тем не менее Джордана чувствовала, что человек этот оставит — пусть и мимолетный — след в ее жизни. Самое поразительное, ее ощущения в момент близости с ним оказались именно такими, как их описывал в разговоре с ней Кристофер. Ей очень хотелось сообщить брату, что он в своих рассуждениях о любви был прав, но их отношения были не настолько доверительными, чтобы она отважилась заговорить с ним на подобную тему.

— Это один гость отца, — сказала наконец Джордана. — Мы с ним поболтали немного, но до представлений дело так и не дошло.

— Отец сказал мне, что ты скорее всего уединилась здесь.

— Я тут пыталась… хм… расслабиться, — заявила она на случай, если ее слегка встрепанный вид возбудил в брате подозрения — Мне стало не по себе в этой толкотне…

Кристофер пытливо вглядывался в лицо сестры.

— Ты действительно выглядишь отдохнувшей… и даже посвежевшей, особенно если учесть, в каком состоянии ты находилась в начале вечера, — сообщил он, продолжая пристально ее разглядывать Джордане стало неуютно под его взглядом — она и без того чувствовала себя растерянной после недавно пережитого.

— Боюсь, мне придется присоединиться к гостям, чтобы меня не сочли невоспитанной, — сказала она, притворно поморщившись, но брат не спешил посторониться, чтобы ее пропустить.

В его глазах заблестел насмешливый огонек.

— В таком случае тебе следовало бы обуться.

От этих слов краска бросилась ей в лицо, но она пересилила смущение и рассмеялась.

— Жаль, что нельзя появиться в гостиной босиком…

Бриг поставил свой стакан на первый попавшийся ему в гостиной столик. Кровь его кипела, он страшно злился на себя. То, что началось с обыкновенного поцелуя, превратилось во вспышку бесконтрольной страсти, а он привык держать свои эмоции под контролем. И дело было не только в том, что он получил удовольствие, удовлетворяя свою потребность. У него не проходило ощущение, что он продолжает сжимать ее в объятиях. Черт, какой же удивительной женщиной она оказалась! Когда возведенная ею стена, отгораживавшая ее от мира, рухнула, он был поражен, хотя сам же сделал все, что было в его силах, дабы сокрушить этот невидимый барьер.

Кто-то нечаянно толкнул его в плечо, возвращая к реальности, и Бриг рассеянно оглядел комнату, набитую людьми. В дальнем ее конце он заметил Флетчера Смита и сразу же отвернулся, обругав себя последними словами.

Его переполняло отвращение к самому себе. Ведь еще совсем недавно он с презрением наблюдал за шашнями Макса с Оливией Смит. Он осуждал своего кузена, который явно готовился не только отобрать у своего знакомого деньги, но и увести у него жену. И только что он сам совершил подобный поступок…

Бриг решительно направился к кузену.

— Я ухожу, — коротко сообщил он Максу.

— Так скоро? — нахмурился Макс.

— Скажи Смиту, что я с ним свяжусь завтра.

— А почему ты сам ему об этом не скажешь? Во-о-он он стоит!

Но Бриг ничего не ответил: он уже был на полпути к двери. В эту минуту он терпеть себя не мог — не только за то, что совершил дурное дело, но и за удовольствие, которое получил, совершая его.

Когда Джордана под руку с братом вернулась к гостям, ее глаза невольно попытались отыскать незнакомца, но его нигде не было видно. Целый час она ходила из комнаты в комнату, но тот как сквозь землю провалился. Неужели он ушел, даже не простившись с ней? Это было досадно, да что там говорить — просто оскорбительно!