Звезды бессмертия (Книга 1)

      Он минуту помолчал.
      - Пойдем кильватерным строем за одним из катеров охраны. Замыкающим новый буксир. Скорость предельно возможная для катеров.
      Через четыре минуты они уже мчались вперед, оставляя за собой широкий пенный след. Не вызвав никаких подозрений, разминулись с многочисленной флотилией катеров и взятых на буксир лодок, спешащих встретить "летающий" тримаран. Вслед за катером Гарькавого без всяких помех вошли в ожидающий их открытый шлюз, а еще через двадцать минут, уже в нижнем бьефе, двинулись дальше, строго соблюдая принятый раньше четкий кильватерный порядок.
      И только далеко за Кременчугом, в пятнадцати километрах от устья Ворсклы, выбрав глубоко ушедший в берег полноводный и пустынный залив, увел Олег туда весь отряд и объявил восьмичасовый привал.
      - Здесь будет наш отдых. С ухой, шашлыками, кинофильмом и соревнованиями по волейболу,- сойдя на берег, сказал он во всеуслышание Гарькавому и добавил, стараясь быть как можно более серьезным: - Свободные от наряда по кухне и не имеющие намерений вступить в олимпийскую сборную по волейболу могут сразу же уйти в тень и приступить к сдаче экзамена на пожарника...
      Шутку приняли дружным смехом, но уходить в тень деревьев никто не захотел. Два катера остались дежурить у входа в залив. Для всех других участников этой своеобразной экспедиции нашлось дело на берегу. Одни собирали валежник, другие разводили костер, третьи натягивали между деревьев волейбольную сетку. Нашлись и охотники порыбачить. Благо крючки любители всегда имели при себе. А у кое-кого был и спиннинг. Только бы рыба хорошо ловилась.
      Место было раздольное, красивое. Широкая луговина занимала все подходы к заливу, а метрах в полтораста от берега начинался чудесный смешанный лесмолодые ели, березы, дубы, клены, ольха, ясень. Лес был негустой, с зелеными полянками, ягодниками, орешником. Кругом весело щебетали птицы. Справа по заливу луговина уступала место камышовым зарослям, откуда то и дело взлетали дикие утки. Камыш вплотную подступал к лесу, сливаясь с ним в единый зеленый массив.
      Всю прелесть этого первозданного уголка уже успел оценить прапорщик Юрий Макашев, пока одевал свой белоснежный поварский халат и отлично накрахмаленный высокий колпак. Несколько полноватый для своих тридцати лет, он не без труда вытащил из кладовки в катере-камбузе медный котел и теперь подвешивал его на железной триноге над костром. Холеные длинные усы его сердито топорщились. Трехведерный котел был довольно тяжеловат даже для его мощных бицепсов, довольно заметных под легкой курткой, которую он не хотел испачкать преждевременно.
      Привычным жестом пригладив усы, Юрий подозвал к себе на помощь двух ребят.
      - Куртку жалко,- пояснил им.- Дорога-то длинная, а постирать и покрахмалить практически негде. Вы уж подвесьте его, окаянного, а я пойду взгляну, как там рыбка наклевывается.
      Он отошел на несколько шагов, но, встретив ребят с валежником, нахмурил брови и повысил голос:
      - Что это вы за сырость несете? Не могли найти ничего другого? Посуше, посуше давайте, чтобы огонька было побольше, а копоти и дыма - поменьше! А этот сырой хлам выбросьте! Сучья сухие на деревьях обламывайте. Вон их сколько! И для костра хорошо, и для леса польза. А от этого гнилья только дым коромыслом. Нам он сейчас ни к чему. Комаров теперь нет.
      Команда "Юлии" быстро собрала тримаран в единое целое. Олег занялся опробованием отдельных узлов корабля. Аксенов с помощью специального шланганасоса заполнял опустевшие резервуары днепровской водой, предварительно пропуская ее через портативную установку, служащую одновременно и фильтром, и хлоратором.
      - Нельзя ли чистенькой водички для ухи набрать? - спросил Юрий у стоящего на палубе со шлангом в руках тренера.
      - Можно даже готовый кипяток,- весело ответила за Андрея Ивановича Таня, выглянув из открытого иллюминатора.-- Сейчас спущу вам трап.
      Макашев подошел поближе к носу судна, готовясь принять обычные катерные сходни, и вдруг с удивлением увидел, как из боковой части палубы, почти посередине левого борта, поползла широкая серая лента, превращаясь у него на глазах в высокие ступени, похожие на эскалатор метро.
      "Одна... Две-Три... Семь... Десять..."-механически-считал он.
      С обеих сторон ив центре под лестницей,-это хорошо видел Юрий,-через пазы в угловых роликах проходили три тонких троса, которые, видимо, и преобразовывали ленту в лестницу, фиксируя ее сегменты в нужном положении.
      Вот уже первый из них, стоящий не под прямым, как все остальные, а под острым к поверхности углом и напоминающий большой гребень, легко вошел своими острыми зубьями в береговой грунт, а следующая за ним горизонтальная площадка ступеньки плотно легла на берег. Движение ленты прекратилось.
      - Прошу,- довольная замешательством прапорщика, улыбалась Таня.- Вот вам и кипяток,- поставила она на верхнюю ступеньку белое эмалированное ведро, над которым клубился густой пар.-Может быть, еще надо?
      Макашев поднялся на самый верх, взялся за ручку ведра.
      - Если вас не затруднит. У нас трехведерный котел.
      - Приходите прямо в кубрик. Это как раз напротив внутреннего трапа.
      Юрий пришел сразу же. Таня успела достать из центрального холодильника, расположенного над блоками "памяти" ЭВМ между двумя боковыми проходами, объемистый бидон из пищевого пластика, где в уксусе, приправленная специями, второй день лежала баранина, порезанная на куски.
      - Это на шашлыки,- сказала Таня.- Бидон увесистый, думаю, хватит на всех.
      Макашев только улыбнулся, чуть дотронувшись до усов кончиками пальцев.
      - Вот только шампуров у меня всего двенадцать,вздохнув, пожаловалась девушка.- Никак не предполагали, что нас столько окажется.
      - Эка беда, право,- весело откликнулся Юрий.-Нет шампуров - будут шомпола. У меня их для чистки оружия добрых два десятка припасено. В самый раз подойдут. А для солдата это даже романтично. Ведь раньше, говорят, для такого дела ими и пользовались в походах.
      Пока наполнялось кипятком ведро, обрадованная Таня вынимала из холодильника и шкафчиков над кухонным столом свежие ярко-красные помидоры, зелень, консервированные фрукты, лук, зеленые, в мелких росинках, будто только что с грядки, нежинские огурчики, различные соусы и горчицу в тюбиках с пестрыми этикетками.
      - Шашлыки обжарим в электрошкафу. Это очень быстро. А вкусные и сочные будут - не хуже, чем на кавказском мангале,- оживленно говорила Таня, выкладывая продукты на стол.- Только помогите мне нанизать их на шампуры. Да и ваши шомпола принесите. Их, наверняка, еще почистить надо, прокипятить. А я вам рыбу потом помогу разделывать. У меня это очень быстро получается. Много уже ребята наловили?
      - Пока только два окунька и одну красноперку... Да вы не волнуйтесь! поймал Макашев разочарованный взгляд Тани.- До вечера еще далеко, наловят.
      В крайнем случае консервы откроем. Есть у меня в запасе "Уха рыбацкая". Добавим к свежей рыбке, никто и не догадается, что ушица из баночек.
      - Ну уж нет! - решительно выпрямилась Таня.- Есть на Днепре консервированную уху? Да нас просто все засмеют!
      Она достала из холодильника две плоские коробки с кубиками концентрата куриного бульона, открыла и высыпала их содержимое в наполненное кипятком ведро. Потом нагнулась, вынула из столика какой-то темно-серый пластиковый предмет. Удлиненным конусом он напоминал микрофон, каким раньше часто пользовались артисты эстрады. Сходство это еще больше усиливал темный шнур, выходящий из более тонкой части конуса. На свободном конце его была укреплена небольшая плоская коробочка с двумя десятками маленьких кнопок, похожая на миниатюрный пульт дистанционного управления приемником или телевизором.
      В шкафчике над застланной постелью, закрытой занавесью, Таня взяла аккуратный метровый рулон чего-то тонко сплетенного, напоминающего волейбольную сетку. Как оказалось, это был бредень.
      - Пошли,- наконец сказала она Макашеву.- Гарантирую настоящую "архиерейскую" уху. Из свежей рыбы. Берите пару ведер и несколько помощников.
      Юрий пожал плечами.
      Они двинулись вправо вдоль берега залива, где над камышами беспечно кружились утки. Метрах в двухстах от стоянки тримарана Таня решительно сбросила с себя "олимпийку" и вошла в воду, держа в руке загадочный "микрофон".
      - Разверните бредень и станьте с ним под прямым углом к берегу,негромко сказала она, стоя уже по горло в воде.
      Потом с силой бросила "микрофон" далеко вперед, на всю длину шнура. Минуту поколдовав над кнопками коробочки, девушка застыла, прижав указательный палец левой руки к губам, требуя тишины и внимания.
      Предупреждение было понято. Двое парней и две девушки-радистки молча застыли, кто по колено, кто по грудь в воде.
      Прошло около пяти минут. Таня стала медленно, без единого всплеска пятиться к берегу, тихонько подтягивая за собой шнур. Вот она уже на берегу. Осторожными плавными движениями правой руки девушка тянет шнур к берегу и аккуратно сматывает его на левую руку в маленькую бухту. А на зеркальной поверхности залива, в том месте, где должен находиться "микрофон", появляются странные пузырьки. С каждым взмахом руки девушки их становится все больше, и трудно понять-то ли дождь хлещет с чистого неба в это место, то ли неведомо отчего закипает здесь вода.
      А она уже просто бурлит. На ее поверхности то и дело мелькают то темные глянцевые спинки, то рыбьи носы, то хвосты. И вся эта бурлящая, клокочущая волна с каждой секундой ближе и ближе подкатывается к берегу. До него осталось всего пять, нет, уже только три, даже два метра.
      Таня больше не тянет к себе шнур.
      "Окружайте!" - руками показывает она ребятам, держащим бредень. А тем - палец в рот не клади - мгновенно соображают, что к чему. Споро и точно они заводят бредень. Двое, что по краям, уже в метре от берега. Двое других в трех метрах от него.
      - Быстро! Рывком! - азартно кричит Таня и спешит на помощь четверке.
      Макашев вслед за ней хватается за тонкую сеть.
      И вот уже тяжелый кошель, дружно подхваченный шестью парами рук, на берегу. Он весь переливается, трепещет, как живой, бьется о песок.
      - Девочки, бегом давайте ведра! - восторженно командует Макашев.Несите еще два ведра!
      Рыбы много. Тут и несколько судаков, и шесть больших, каждая по полметра, щук с позеленевшей чешуей. Ловят воздух широко раскрытыми ртами серебристые лещи, выскальзывают из рук и скачут, изгибаясь, к воде по траве и песку радужные красавцы окуни, колют пальцы щетинистыми иглами плавников непослушные ерши.
      - Мелочь в воду! Пусть подрастает - на обратном пути выловим,-звонко смеется Таня и швыряет одну за другой подальше от берега скользких трепещущих рыбешек.
      Тяжело нагруженные богатым уловом, мокрые, веселые, довольные идут ребята к костру, где кипит в казане сдобренная концентратом вода. Аромат от нее разносится далеко.
      - Ох и вкуснятина будет! - замечает один из парней.- Да еще с такой добавочкой! - легко поднимает он над головой ведро, доверху наполненное все еще трепещущей рыбой.
      Обед прошел, что называется, на славу. Все дружно благодарили Таню, девушек-радисток и, конечно же, Юрия Макашева, довольно поглаживавшего свои усы.
      - А что, Олег Викторович про кино в шутку или всерьез говорил? спросил Юрий у Тани, когда после обеда все было убрано, почищено, вымыто, насухо вытерто и расставлено по местам.
      - Почему же в шутку? - подняла брови Таня.- Он никогда зря ничего не обещает. К тому же на "Юлии" хорошая фильмотека.
      Она поднялась со ступеньки выдвижного трапа, на которую присела было передохнуть.
      - Сейчас принесу вам список фильмов, чтобы ребята выбрали, какой больше по душе.
      Пока она ходила в кубрик, Макашев оставался на палубе тримарана. Не спеша достал сигарету, размял ее, прикурил от изящной газовой зажигалки.
      Из верхнего люка показалась Таня.
      - Вот,- протянула ему стопку аккуратно сложенных небольших карточек.Тут не только названия, но и год выпуска, и основная тема, фамилии авторов сценария, композитора, имена героев и ведущих артистов.
      Взяв в руки стопку, Макашев присвистнул.
      - Ого! "Чапаев", "Тринадцать", "Волга-Волга", "Судьба человека", "Солдаты свободы", "Поднятая целина", "Ленин в Октябре", "Хождение по мукам", "Карнавальная ночь"...-читал он вслух, перекладывая тонкие плотные карточки.-Да тут около сотни фильмов! Где же вы храните такую пропасть кинопленки?
      - Это элементарно,- с некоторым вызовом сказала Таня.-Так сказать, наука для быта трудящихся.
      Макашев слушал с интересом объяснение Тани. Оказывается, каждый фильм записан на магнитную пластинку размером со спичечную коробку. Пластинка вставляется в специальную "читающую" приставку телевизора, который оборудован и проекционно-преобразующим устройством. Сам приемник телевизора размером в том Большой Советской Энциклопедии. Собран по схеме на плавающих и жидких кристаллах с применением электронно-акустических устройств, и его отраженный экран можно спроецировать просто в воздухе и довольно больших размеров -не меньше, чем в кинотеатре.
      - Вот здорово! - удивился Юрий. Казалось, он не находил слов, чтобы выразить свое изумление и восхищение.-Может, вам нужна какая-то моя помощь для наладки аппаратуры, вы скажите, и я все сделаю.
      - Пока нет,- ответила Таня.- Дело в том, что Олег Викторович использует приемник телевизора во время телерадиосвязи с Киевом как видеофон. А ровно в шестнадцать, то есть через семь минут,-взглянула девушка на свои крохотные часики,- у нас очередной сеанс связи. Это ненадолго,- успокоила она прапорщика, заметив досаду на его лице.- Через тридцать минут мы будем смотреть кино. Вот только какой фильм?
      - Чудесно! - явно обрадованный, воскликнул Юрий.-Пойду посоветуюсь с ребятами. Впрочем, это можно сделать и позднее. Время есть. Пожалуй, сначала следует дочистить котел. Видите, куда я его оттащил,- показал он рукой в сторону места, где они ловили рыбу.- Чтобы сажа невзначай к "Юлии" или к нашим красавцам катерам не пристала. Хлопцы часа два на них флотский блеск наводили.
      И он быстрым шагом устремился вдоль берега к котлу, раскуривая на ходу сигарету.
      В кубрике, куда вошла Татьяна, все было готово к радиотелеразговору. Олег и Андрей Иванович сидели в левом углу возле столика с аппаратурой дальней связи, как ее называли в противоположность ближней - с катерами эскорта. Плоский экран телевизора светился радужной сеткой.
      - Подсаживайся ближе, Танюша,- пододвинулся Олег, освобождая девушке место.- Ты у нас сегодня просто добрая волшебница. Устала, наверное? Да тут и спрашивать нечего. Конечно, пришлось тебе потрудиться. Еще бы, такую ораву накормить!
      - И вовсе я не устала,- улыбнулась девушка Олегу.- Ни столечки,показала она кончик своего маленького мизинца.- Мне ведь и ребята, и девушки помогали. Особенно полненький такой, в белом халате. Макашев. А вот как звать, не знаю. Сам не сказал, а спросить было неудобно.
      - Юра его зовут,- отозвался Аксенов.- Разбитной малый. Только перед начальством вьюном крутится, лебезит да на ребят покрикивает. Не люблю таких.
      - Служба у него такая, интендантская,- примирительно сказал Олег.Дедушка говорил - самая трудная и в мирное, и в военное время. Всех надо обуть, одеть, накормить, обеспечить оружием, боеприпасами, куревом, иголками, нитками, карандашами и еще бог знает чем. Вставай раньше всех, ложись - последним... В вечном наряде вне очереди. И как ни старайся, всегда первый виноват.
      - Ну уж так и первый! - воскликнул Аксенов и хотел что-то добавить, но тут в динамиках прозвучало:
      - Внимание! Московское время шестнадцать часов. В эфире - Центр связи и информации. Как слышите и видите нас? Прием.
      В тот же миг на экране возникло изображение знакомой комнаты. К удивлению экипажа "Юлии" это была не переговорная Центра. За длинным столом заседаний парткома сидели не только Кузьма Иванович Гаращенко и Алексей Скворцов, встречи с которыми в эфире они ожидали. Здесь же находились директор института, его заместители, заведующий спецотделом и какой-то незнакомый Олегу человек. Лица у всех были озабоченные.
      Аксенов узнал Василия Ерофеевича Балашова. У него он познакомился с подполковником Гарькавым, получил напутственный инструктаж о необходимости соблюдать бдительность и в сложной ситуации сделать все возможное для безопасности Олега Викторовича Слюсаренко в первую очередь. Андрей Иванович решил, что присутствие Балашова на первом сеансе телерадиосвязи-чистая формальность. Ничего не сказав Олегу о своей осведомленности относительно личности и весьма высокого поста этого человека, он только тихонько хмыкнул про себя и приготовился слушать.
      Слюсаренко четко доложил о событиях за прошедшие тридцать четыре часа. Академик молча делал пометки толстым карандашом в хорошо знакомой всем в институте голубой объемистой тетради. Не перебивал.
      - Мы тут с Андреем Ивановичем проанализировали,-тем временем говорил Олег,-и предлагаем следующее.
      Он изложил суть предложения, которое сводилось к тому, что во время эксплуатации механических двигателей и движителей нужно вместо кливера и бомкливера[ Кливер и бом-кливер-косые паруса, поднимаемые перед передней мачтой.] на усиленной фор-брам-штанге[ Фор-брам-штанга - канат или трос, крепящий переднюю мачту к бушприту или его продолжению - утлегарю] поднимать жесткий пластиковый, желательно прозрачный, парус новой конструкции - острым фиксированным углом вперед с обязательным учетом момента обтекаемости.
      Разрезая воздух, он защитит остальные паруса, особенно фок-мачты, от его встречного сопротивления, вызванного скоростью движения, и даст возможность парусам "поймать" настоящий, свой ветер.
      Конечно, сидящие там, в Центре связи и информации, понимали, о чем говорил Олег,- он в этом был уверен и продолжал:
      - Наполненные ветром паруса усилят общее давление на переднюю часть тримарана, прижмут все три его носа к воде, что в свою очередь позволит увеличить обороты винтов двигателей и довести скорость судна примерно до ста узлов в час или использовать его мощь как скоростного буксира для судов водоизмещением до тридцати тысяч тонн. Я так считаю.
      Олег взял с полки подготовленный чертеж нового паруса и листок с рассчитанными новыми данными движения, а также с исходными данными параметров нового паруса.
      - Нам бы хотелось, чтобы его срочно изготовили и самолетом доставили в Херсон или Ильичевск. Надо проверить реальность наших предположений в море. Думаю, ошибки нет,- доказывал Слюсаренко.
      - Хорошо, Олег Викторович, мы обсудим это чуть позднее,- перебил его академик.- А сейчас с вами хочет поговорить Василий Ерофеевич Балашов. Он хочет кое-что вам сказать и просит вашего внимания.
      Олег удивленно поднял брови, посмотрел на Аксенова. Но тот совершенно спокойно встретил его взгляд. Даже чуть улыбнулся и подбадривающе кивнул головой. Весь экран в это время заполнило, наплывая, изображение Балашова. Кончики его губ чуть дрогнули.
      - Здравствуйте, товарищи,- тихо молвил он, и Олег тут же увеличил громкость звука в динамиках.Прежде чем начать наш разговор, прошу вас, Татьяна Александровна, и вас, Андрей Иванович, проверить, нет ли возле "Юлии" кого-нибудь, кто мог бы нас услышать.
      Через минуту оба вернулись в кубрик и Аксенов доложил, что ни с суши, ни с воды поблизости никого нет. Два катера патрулируют вход в залив. Остальные люди из команды сопровождения отдыхают после обеда в тени деревьев, до которых от воды метров полтораста-двести.
      - Хорошо,-отозвался Балашов.-Теперь о деле. Я не намерен вас пугать, но в последние сутки возникли определенные трудности, вернее, сложности, которые мы вольно или невольно связываем с проведением государственных испытаний "Юлии".
      Он вскинул голову с седыми висками, провел койчиками пальцев по лбу и внимательно посмотрел на сидящих в кубрике удивительно молодыми, карими, с искринкой глазами.
      - Вчера в семнадцать ноль-ноль и сегодня в шесть часов двенадцать минут утра наша служба радиоконтроля перехватила три зашифрованные одним и тем же кодом радиограммы. Их расшифровали только полтора часа назад. Текст первой...
      Балашов наклонился, взял в руку какой-то листок и медленно прочитал, называя с каким-то особым ударением знаки, разделяющие отдельные слова и целые фразы:
      "Ваша догадка подтвердилась точка Объект ведет государственные испытания нового технического оснащения флота точка Управляется автоматически центрального пульта точка Предлагаю уничтожить вместе командой точка".
      - Так ведь о том, что проводятся государственные испытания, с катеров через мегафоны на весь Днепр кричали! - не удержавшись и всплеснув руками, воскликнула Таня.
      Василий Ерофеевич помолчал, словно давая время команде "Юлии" до конца осмыслить и как следует продумать услышанное. Потом не спеша продолжал:
      - Место передачи этой радиограммы, как и расшифрованного ответа на нее, нам установить не удалось. Ответ был очень коротким,-поднес он поближе к глазам второй бланк.
      "Продолжайте наблюдение точка Сообщайте все точка Мелочей нет точка".
      ГЛАВА ПЯТАЯ
      ...Они стремительно неслись над землей на высоте птичьего полета. Ветер, настоящий ветер свежей упругой струёй бил ему в лицо, теребил ворот рубахи, ерошил волосы, и Роберто то и дело откидывал их со лба привычным движением руки.
      Внизу, под ними, цвели сады. Они протянулись огромным массивом от горизонта к горизонту с запада на восток и с севера на юг, отражаясь неповторимой, чуть голубоватой белизной снежных равнин, розовея багрянцем заката, или тонули в нежных изумрудно золотистых переливах долин, а то и просто взметались пестрой радугой на холмы и горные кряжи.
      Роберто нисколько не удивляло ни обилие ярких красок, ни сам бесконечный и сказочно прекрасный этот сад, свежую зелень и красочное разноцветье которого то и дело прорезали широкие, серебрящиеся на солнце каналы, причудливые изгибы речушек, озер и искусственных водоемов. Роберто уже ЗНАЛ, что летит над зоной садов и отдыха, что так и должно быть, что зона эта простирается огромной заповедной полосой, на сотни километров, к югу и северу, вдоль всего экватора опоясывая планету.
      В той зоне не было ни одного города. Земляне жили здесь, как правило, семьями, выбрав на время отдыха уединенный домик, либо поселившись в просторной секции одного из оазисов здоровья, изумительные дворцы которых высились в самых чудесных уголках зоны.
      Особенно много было их на океанских и морских побережьях. В одночасье здесь могло разместиться все население планеты, хотя до этого, конечно, никогда не доходило.
      Разработанный и утвержденный Советом Земли еще много веков назад, Регламент предусматривал ежегодную свободу выбора времени и продолжительности отдыха только для девяти из каждого десятка работоспособных. Один из них в этот год не имел права на отдых. Случалось такое не чаще пяти-шести раз в жизни, продолжительность которой достигала, как правило, ста двадцати лет. И все были согласны с мудростью тех, кто много веков назад разрабатывал и утверждал Регламент Справедливости Землян. Десять процентов трудового населения (возраст до двадцати пяти и после восьмидесяти лет не брался в расчет) на теперешнем этапе экономического развития разумной цивилизации, населяющей планету, вполне могли обеспечить жизненное и культурное благосостояние всех остальных. Но следует сказать, что за многие века и даже тысячелетия не было случая, чтобы число работающих даже в самые благоприятные для отдыха месяцы составляло менее пятидесяти процентов. Роберто ЗНАЛ, что для всех без исключения землян труд был не только осознанной необходимостью. Он стал их насущной потребностью, их счастьем, их наслаждением, делом их жизни.
      В большинстве своем они не были однолюбами, на всю жизнь привязанными незримыми нитями к какой-либо одной работе, хотя первые свои двадцать пять лет готовили себя именно к ней, выбранной из многих еще в годы детских грез и надежд. Но, освоив ее в совершенстве, отдавая ей свое время, накопленный опыт и приобретенные знания, каждый из землян уже в более зрелые годы мог в силу общественной небходимости, в результате новых научных открытий и технических достижений, развития культуры и искусства увлечься и овладеть второй, третьей и даже четвертой профессией, постичь ее в совершенстве и затем отдавать всего себя безраздельно там, где это было наиболее нужно обществу, где его знания и устремления могли проявить себя наилучшим образом.
      Логически Роберто уже хорошо ОСОЗНАЛ всю радость трудового порыва, притягательную силу творчества, огромную гордость от сознания достигнутой в результате упорной работы цели. Но до конца осмыслить величие тех далеких землян, наделенных невиданной им раньше способностью любить труд во всех его проявлениях, ему помогла случайно подслушанная беседа. И хотя Роберто ЗНАЛ, что видит сейчас Землю и ее хозяев, какими они были почти несколько миллионов лет назад, он прекрасно ПОНИМАЛ мелодично-певучий язык этой пары, что сидела под тентом просторной террасы за соседним столиком справа от него.
      Внизу под ними ласково плескалось море. Широкая светлая полоса песчаного берега до самой террасы была заполнена загорелыми землянами. Но еще больше их было в море, откуда доносились звонкий смех, разноголосый щебет ребятишек, затеявших очередную возню с добродушными дельфинами.
      Однако Вион не замечал окружающего веселья, приподнято-радостной обстановки отдыха и покоя. Мысли его, видимо, блуждали где-то далеко, большие глаза заволокла фиолетовая дымка печали и беспокойства. Он почти не притрагивался к еде, вяло ковырял двузубой вилкой в широкой хрустальной чаше, бока которой напоминали усеченный конус.
      Вот он легонько отодвинул чашу, соединил вилку и округлый нож в испугавшее когда-то Роберто подобие предупреждающей молнии, положил сверху на чашу и виновато посмотрел в глаза жене.
      Анона приподняла веки, и в глубине ее глаз вспыхнул оранжевый огонек недоумения и легкой растерянности.
      - Тебе нездоровится, милый?
      В голосе ее звучала тревога.
      - Что ты, родная, я совершенно здоров. Пойду принесу тебе сок манго. Или ты хочешь что-нибудь другое?
      - Нет, дорогой, манго вполне подойдет. Только, пожалуйста, холодный. А ребятам принеси мороженого. С подслащенным соком граната и лесными орешками. Я им еще утром обещала.
      Вион кивнул головой и, взяв со стола все четыре чаши,-дети давно уже поели и убежали к воде смотреть на возню старших ребятишек с дельфинами,пошел в глубь террасы к белоснежной стене пищевого дозатора.
      Анона проводила его долгим внимательным взглядом. Огромные, будто бездонные озера, глаза ее светились нежностью и покоем. И пока она, выгнув лебединую шею, смотрела вслед мужу, Роберто украдкой любовался молодой землянкой.
      Стройная, грациозная, элегантная в своем серебристобелом хитоне, украшенном на высокой груди двумя гроздьями сверкающих рубинов (Знаки Материнства) и затянутом в тонкой талии вместо привычного повседневного рабочего пояса нитью розового жемчуга, она была очень женственна и красива. Смуглая кожа лица и наполовину оголенных рук выдавала в ней южанку, а тонкие золотистые перья, уложенные в замысловатый убор над высоким лбом, красноречиво говорили, что генетическая ветвь одного из ее родителей берет начало от родовых общин севера.
      Это вовсе не было модой - жениться или выходить замуж за друга с иного континента или полушария.
      Это было Законом Согласия, священные строки которого появились на Земле задолго до принятия Регламента Справедливости. Может быть, именно этот священный закон больше всего способствовал тому, что та, далекая Земля не знала разрушительных войн и кровавых междуусобиц. Никогда.
      Впрочем, кто может нынче со всей достоверностью и полной уверенностью ответить на этот вопрос.
      Обоснованно за это можно поручиться только о периоде, охватывающем последние триста веков - тридцать тысяч лет, что минули после принятия Регламента Справедливости землян. Но ведь перед этим были страшные годы Всеобщего пожара и скорби, а еще задолго до них земляне подошли к высшей цивилизации. Еще тогда они создали машины, способные летать над Землей и бороздить просторы и глубины Океана, исследовать соседние планеты, прокладывать глубокие трансконтинентальные тоннели. Они научились синтезировать белок, расщеплять атом, получать искусственные продукты питания, усваиваемость организмом, калорийность и вкусовые качества которых не уступали натуральным.
      Обо всем этом последующие поколения узнали из торопливых записей умирающих в медленной, но неотвратимой агонии сведущих в науке и технике соплеменников, а также из тех немногих микрограмм, которые случайно уцелели в карманах, папках и дорожных саквояжах оставшихся в живых землян.
      Катастрофа разразилась неожиданно. Причины ее достоверно неизвестны и поныне. Одна из научных гипотез, которую принято считать наиболее правдоподобной, предполагает, что тогда на Солнце произошел небывалой мощности взрыв, протуберанцы которого своим чудовищно вытянутым крылом "лизнули" околоземное пространство в непосредственной близости от атмосферной оболочки.
      Другая гипотеза предполагала возможность мощной атаки планеты внеземными варварами. Третья концентрировала внимание на том, что очагов взрывов и Всеобщего пожара было несколько, и по этой гипотезе не исключался случайный мощный взрыв одной из главных баз ядерного оружия с последующей за ним мгновенной цепной реакцией на других его базах и складах. Именно этим объяснялась высокая радиоактивность почти во всех точках планеты.
      Впрочем, об этой, последней, гипотезе знали очень немногие из землян. Те, кто создавал и возглавлял затем Совет Земли, делали все возможное, чтобы в новом возрожденном мире, гармония которого восстанавливалась с огромными трудностями, чтобы в этом, восставшем из пепла и мук, мире, не существовало даже понятия о возможности войн или междуусобиц, о необходимости защищаться или нападать, производить или хранить, накапливая какое бы то ни было оружие для уничтожения себе подобных.
      Свидетелей катастрофы, то есть тех, кто непосредственно видел ее источник, не осталось.