Звезды бессмертия (Книга 1)

      Вот они уже превратились в едва заметные точки и одна за другой бесследно растаяли на юго-западе, в том месте, где непривычно темная в этот час земля сливалась с таким же непривычным для глаз непроглядно черным небом.
      Землянин повернулся и не спеша двинулся вверх по дороге. Туда, где неподалеку от скалы Ау ярко светился в темноте выплавленный в толще скал вход в вестибюль подземного тоннеля. Вскоре он достиг цели. Что-то глухо, раскатисто хлопнуло там, и последний этот огонек на Земле тоже погас. Только еще сильнее завыли вокруг, надрываясь, захлебываясь, словно стараясь перекричать друг друга, мощные насосы, закачивая в подземные резервуары остатки воздушной оболочки планеты.
      Но к утру следующего дня смолкли и они. Омертвевшая, покинутая, наполненная могильной тишиной, Земля застыла в покорном ожидании своей участи, протягивая в немой мольбе побелевшие пики своих горных кряжей...
      ГЛАВА ВОСЬМАЯ
      Они прилетели в Сантьяго-де-Куба ранним майским утром на огромном транспортном самолете, чрево которого вместило не только гондолу и поплавки "Семена Гарькавого", но и еще четыре довольно громоздкие по виду на суше одномачтовые парусные яхты типа "Дракон". В самолете были и их команды, участвующие в малой регате вокруг острова Свободы, и весь комплект советских восьмерок, каноэ, двоек и других гребных лодок, на которых в дни фестиваля советским спортсменам предстояло бороться за мировое первенство в гонках на гребном канале.
      Все складывалось удачно в эти весенние дни для теперь уже полностью укомплектованного экипажа тримарана. Его первым - "старым" - пассажиром стал экс-капитан знаменитого "Друга" Александр Павлович Винденко, а вторым - детским - тринадцатилетний Сережа Аксенов. Старшего Аксенова по рекомендации федерации водного спорта СССР оргкомитет фестиваля и жюри утвердили одним из своих комиссаров.
      Как водится, не обошлось без происшествий. Совершенно неожиданно для большинства пассажиров воздушного лайнера на борту тримарана, когда он еще пересекал Атлантический океан по воздуху, был обнаружен пятый член экипажа - маленький, добрый и ласковый Джек породы пинчер-любимец и воспитанник Сережи Аксенова, с которым мальчик не расставался вот уже четыре года. Даже в пионерский лагерь из-за него не ездил ни после четвертого, ни после пятого класса.
      Предстоящая долгая разлука с четвероногим другом очень огорчала Сережу. Парень себе места не находил, все время ласкал собаку, давал ей лакомые кусочки. Джек в свою очередь в последние дни не отходил от хозяина ни на шаг. На рассвете в день отлета Сережа незаметно посадил Джека в свою просторную спортивную сумку и, закрыв застежку, повесил себе ее через плечо.
      - Там мой спортивный костюм и разные мелочи,- как-то странно глядя в окно, сказал он отцу.
      На аэродроме во время подготовки тримарана к погрузке на самолет Сережа, улучив момент, забрался в кубрик и спрятал Джека в шкафчике для постельного белья. Сумку он так и не снял с плеча, набив ее в буфете фруктами.
      Словно понимая необходимость такой конспирации, Джек больше шести часов ни единым звуком не выдавал своего присутствия. Но в полдень,- надо сказать, что это был весьма условный полдень по московскому времени, так как солнце, огромное, красное, все эти шесть часов так и не поднялось выше горизонта, а лишь на несколько сантиметров оторвалось от него, посылая вслед быстрокрылому самолету все это время свои "первые" лучи,-именно в этот условный полдень, когда пассажиры самолета и часть его экипажа были приглашены в столовый отсек на завтрак, именно тогда звонкий собачий лай перекрыл гул мощных двигателей "Антея-14".
      Выбравшись каким-то непостижимым образом из кубрика на корму гондолы и увидев прибежавшего на лай хозяина, Джек сломя голову бросился почти с трехметровой высоты под ноги Сереже и, завизжав то ли от радости, то ли от страха, стал теребить мальчика за брюки, всем своим видом и поведением показывая, что ему давно пора "гулять", что он очень хочет пить и что завтракать без него просто предательство.
      Сережа, виновато опустив голову, поглядывал то на отца, то на Олега Викторовича.
      - Да отведи ты его наконец куда следует! Только убрать за ним потом не забудь,- с нарочитой строгостью сказал Андрей Иванович сыну.- Я ведь еще дома заметил его проделку,- повернулся он к Олегу, когда Сережа вместе с Джеком скрылся в маленьком дальнем отсеке.- Решил - пусть летит собачонка. Она умная и веселая. Замечательно чуткий сторож. Экипажу в море помехой не будет. Еще и полезную службу сослужит... А вот сказать об этом, предупредить, простите, запамятовал... Закрутился с погрузкой. Да и Сережка на глаза не попадался. Виноват однако, не обессудьте,- заморгал он правым глазом.
      - Да что это вы, право, Андрей Иванович,-потянулся к нему Олег.- Мы ведь тоже все очень любим животных, особенно собак, да еще таких крошечных. И я, и Таня, и Александр Павлович, конечно,-повернулся он к Винденко, как бы приглашая его подтвердить свое доброе отношение к четвероногим друзьям людей.
      - Сущая правда, капитан,- серьезно ответил старый моряк. В голосе его зазвучали теплые нотки.- У нас на "Друге" одна овчарка двенадцать лет прожила... Как-то случилось - в длительный штиль попали. Пресная вода на исходе. Людям в страшную жару по норме всего стакан в день выдавали. Так курсанты ей из своего пайка выделяли до полной потребности. Хороший пес был. Ты ведь, наверное, помнишь его, Андрюша. Туманом звали... А сейчас вот уже пятый год плавает с нами общая любимица всей команды и стажеров, великолепная северная лайка по кличке Ветер. Нам ее канадские индейцы подарили совсем крошечной.
      Он вдруг замолк и отвернулся к иллюминатору, весь уйдя в свои воспоминания. Видимо, они были приятны, потому что глаза капитана блестели необыкновенно молодо, а в уголках его губ время от времени зарождалась тёплая улыбка.
      Весело лая, в столовый отсек прибежал Джек. Он внимательно обнюхал ноги поочередно у всех сидящих за столиками спортсменов и летчиков, обошел каждый угол, а потом уселся возле Тани, выжидательно глядя на нее и время от времени облизывая свой маленький черный носик красным язычком.
      - Ну вот, и хозяйку признал,- засмеялся Аксенов-старший.- Ты уж покорми его, Танюша, поддержи свой авторитет.
      - А что ему можно дать, Андрей Иванович? - спросила девушка.- Мяса-то сырого у нас нет.
      - Это не беда. Дома он ел все, что и мы.
      Джек действительно оказался не переборчивым.
      С одинаковым усердием отдал он должное и весеннему салату из молодой редиски с зеленым луком, и котлете с гречневой кашей, и сгущенному молоку. Насытившись и попив воды, он улегся у ног Тани, положив голову на передние лапы и тихонько повиливая в знак благодарности обрубком хвостика.
      Но вдруг собака насторожилась, подняла длинную лисью мордочку, навострила уши. В руках у Тани была конфета в яркой малиновой обертке. Как только зашелестела разворачиваемая бумага, Джек вскочил, фыркнул, тряхнул головой и... встал на задние лапы. Передние он развел в стороны, опустив вниз их кончики. Мордочку склонил влево и замер в таком положении неподвижно, то подобострастно и просительно заглядывая в глаза новой хозяйке, то умильно глядя на ее руки, которые уж очень медленно освобождали так чудесно пахнущую конфету сначала от яркой наружной обертки, затем от золотистой фольги и наконец от тоненькой нижней бумажки.
      Но что это? Конфета освобождена полностью от своей одежды. Джек это видит собственными глазами, но добрая хозяйка, так щедро накормившая его недавно, делает что-то совсем не то! Она не замечает стараний Джека, даже не смотрит в его сторону!..
      Не меняя позы, собака легонько переступает лапками, становится прямо напротив Тани. Но та - отворачивается. И, мало этого, она откусывает от конфеты сперва один кусочек, затем второй...
      Еще несколько секунд Джек продолжал стоять в той же позе. Но когда он увидел, что его старания остаются незамеченными, а такая желанная конфета тает в Танином рту у него на глазах, он вытянул свою лисью мордочку вверх и... запел! Да, да, запел старательно, громко, зажмурив при этом от полноты чувств глаза. Тонкая, похожая на завывание вьюги и шакалий вой, его песня была жалобной и прерывистой, но слушатели высоко оценили талант певца. Раздались дружные аплодисменты, под аккомпанемент которых Джек на лету ловко подхватил зубами желанное лакомство, .быстро расправился с ним, а потом снова улегся у Таниных ног, положив голову на лапы и сторожко поводя черными ушами.
      Час проходил за часом. Слепящее солнце уже почти на метр сумело все же оторваться от горизонта, когда во всех отсеках воздушного лайнера призывно зазвучал условный сигнал. Под самолетом показалось наконец удлиненное зеленое тело Острова Свободы, купающегося в нежных лазурных волнах.
      С десятикилометровой высоты им был виден через иллюминаторы только один, сначала восточный, а потом южный берег. Остров Куба с востока на запад тянулся на тысячу двести километров, а в поперечнике с севера на юг-почти на четыреста. Но они знали: это остров. И он казался им с высоты плывущим по волнам океана чудесным зеленым кораблем.
      ...Качается Куба на карте.
      Зеленая длинная ящерица
      С глазами, как влажные камни...
      Это - Таня. Ей, как и многим другим в самолете, вспомнились в эти минуты известные всему миру строки замечательного кубинского писателя и поэта Николаев Гильена.
      Самолет медленно снижался. За светлой прибрежной полосой песка стали различимы тонкие свечи пальм с ветвистыми кронами, напоминающими перья диковинных птиц в экзотических головных уборах индейских вождей, темно-коричневая, с красноватым отливом, земля под ними, серый серпантин дороги, вьющейся, словно виноградная лоза, вдоль неповторимо прекрасных лагун и бухточек, которыми щедро изрезан берег.
      Далеко справа, на восточной оконечности острова, в голубоватой туманной дымке проступали, словно тянулись навстречу восходящему солнцу, горные гряды Сьерра-Маэстры, Сьерра-де-Моа, Сьерра-де-Кристаль.
      Те самые горы, где в декабре далекого теперь 1956 года нашли приют оставшиеся в живых двенадцать смельчаков повстанческого отряда во главе с Фиделем Кастро Рус, высадившегося с яхты "Гранма" у берегов провинции Орьенте. Столицей ее - колыбелью революции - и являлся город Сантьяго-де-Куба.
      Под крылом засеребрилась в солнечных лучах просторная гавань, похожая сверху на огромное озеро с протокой, обрамленное двумя грядами гор, как бы протягивающих навстречу друг другу крепкие мускулистые руки для дружеского пожатия. Вход в гавань сторожит небольшой остров, словно плавающий в теплой бирюзовой воде. В его пышную сочную зелень вкраплены пятнышки черепичных крыш уютных домиков, в которых живут рыбаки.
      Прямо у трапа их встретил внушительный, человек в сто, отряд молодежи в алых футболках с фестивальной ромашкой на груди. Член Национального Комитета Союза молодых коммунистов Кубы Антонио Эрнандес Саласар, он же - и представитель спортивной секции оргкомитета фестиваля - без лишних церемоний горячо расцеловал Александра Павловича Винденко, которого, по-видимому, давно и очень хорошо знал, а всем остальным по-дружески крепко пожал руку, каждый раз приговаривая при этом по-русски:
      - Здрастуй, товарьиш!
      Он повернулся к ребятам в фестивальных футболках и громко, чтобы слышали все, заговорил.
      - Друзья! Ваш девиз, это хорошо знает сегодня вся страна,- "В дождь и без дождя, под солнцем и без солнца-выполним все!" Уже несколько месяцев вы не расстаетесь с ним и свято, как и подобает комсомольцам, его придерживаетесь,- почти синхронно, без видимых усилий переводила товарищам Таня, с несказанным облегчением и радостью почувствовав, что все ее опасения и переживания были напрасны и что Леля Яловенко, эта славная маленькая девчушка, сумела не только сама сберечь в памяти, но и передать ей, Татьяне, яркий колорит и удивительный темперамент прекрасного испанского языка.
      - Вы, лучшие молодые представители города революции Сантьяго-де-Куба часть стотысячного отряда кубинской молодежи, который с гордостью носит имя "Всемирный фестиваль", замечательно потрудились во время сева и прополки сахарного тростника, потом - на ударной стройке новой фестивальной деревни и одного из его спортивных комплексов. Только что, несмотря на частые и сильные ливни, вы на неделю раньше срока и на четыре дня раньше данного вами обязательства первыми в стране закончили уборку сладких стеблей на выделенных вам плантациях самой крупной из сахарных сентралей на востоке Острова Свободы - имени героя революции Хулио Антонио Мельи. Вы действительно выполнили все! Вы настоящие герриерос! То есть повстанцы,поправила себя Таня.- Это высшая похвала сегодня на Кубе,-быстро добавила она и продолжала перевод.
      - Вы по-праву заслужили два дня отдыха. Но сегодня прилетели наши братья - советские спортсмены, участники Регаты Свободы и малой регаты. Прилетели со своими кораблями и лодками. Их надо доставить на стоянку в гавань, а весь грузовой транспорт, как вы хорошо знаете, занят на перевозке тростника. Именно поэтому мы прервали ваш заслуженный отдых. От имени оргкомитета фестиваля я прошу ваш отряд выполнить сегодня эту нелегкую, но почетную задачу.
      -Подняв высоко вверк правую руку со сжатым кулаком, размахивая ею в такт словам, он призывно прокричал что-то слушающим его парням и девушкам.
      - В дождь и без дождя, под солнцем и без солнца,так же громко и выразительно переводила Таня страстные слова Антонио.
      - Выполним все!
      - Выполним все!
      - Выполним все!
      Дружным многоголосым хором, словно клятва, прозвучали эти слова. Оживленно переговариваясь, юноши и девушки в алых футболках направились к самолету, огромный задний люк которого был уже опущен и превратился в надежный трап.
      Антонио Саласар подошел к экипажу тримарана, внимательно посмотрел на Таню.
      - Вы переводчик? - спросил по-испански.- Конечно, бывали на Кубе и здесь проходили практику. У вас чисто гаванское произношение.
      - Нет,- почему-то смутившись, ответила девушка.-Я член экипажа "Семена Гарькавого". А язык учила сама... Последние четыре месяца... Очень боялась, что вы меня не поймете. Правда, мне помогала одна девушка. Она в детские годы больше шести лет прожила в Гаване вместе с родителями. Я очень рада, что смогла усвоить ее манеру речи... А если что не так, то поправляйте меня, пожалуйста.
      - Вы прекрасно говорите на моем родном языке. Если я мок так рюськи, быль пы ощень щастя! - попробовал он выразить свою мысль на языке гостей и смущенно заулыбался, сверкнув двумя рядами ровных, ослепительно белых зубов.
      - Для начала совсем не плохо, Антонио! - похвалил Винденко.- В прошлом году ты и трех слов связать по-нашему не мог.
      - Переведите, Таня, пожалуйста, и капитану Александре, и командиру "Семена Гарькавого" Алексо, и уважаемому контрольному комиссару большой регаты Анрио Аксеноф, что в три часа дня экипаж вместе с обоими пассажирами и, конечно, комиссар должны быть в Гаване, чтобы зарегистрировать свое прибытие на фестиваль для участия в Регате Свободы и получить письменные инструкции. Самолет отсюда,- выразительно показал Саласар пальцем в серый бетон взлетно-посадочной полосы,летит ровно в тринадцать ноль-ноль. Время полетасорок минут. До Гаваны по прямой всего восемьсот километров... И еще переведите - пусть товарищи не беспокоятся. Наши герриерос действительно сделают все! А вы тем временем посмотрите город. Он заслуживает внимания, поверьте мне, поклоннику и уроженцу Гаваны.
      - Нет,- решительно возразил Олег, едва Таня перевела сказанное Антонио.- Мы сами должны удостовериться в полной готовности и безопасности судна. И, конечно же, участвовать в его транспортировке к гавани, спуске на воду. А потом, в оставшееся до отлета время, с большой радостью посмотрим город.
      - Я полностью согласен с молодым капитаном,поддержал Олега Аксенов.- И еще, Танюша, спроси у Антонио, нельзя ли нам вылететь в Гавану на часикдва раньше, чтобы успеть там зарегистрировать еще кое-что...
      Таня перевела вопрос и только после этого поняла истинный смысл слова "зарегистрировать", который вкладывал в него Андрей Иванович. Лицо ее вспыхнуло.
      Антонио удивленно повернулся сначала к Аксенову, потом к Винденко.
      - Вы привезли какой-то специальный груз?
      Он спросил это по-русски, мило коверкая слова.
      - Да,- выразительно кивнув головой, усмехнулся Андрей Иванович.-Мы доставили на Остров Свободы один экземпляр очень хорошего... жениха,- с трудом подбирая слова, говорил он по-испански, от чего даже Таня, раскрасневшаяся, смущенная до слез Таня и та заулыбалась.-И один непревзойденный образец невесты... Причем оба они-и капитан "Семена Гарькавого", и его прекрасная помощница полны единодушным желанием заменить звонкие титулы жениха и невесты на более прозаические и вместе с тем более надежные мужа и жены. Они мечтают сделать это в городе Всемирного фестиваля и обязательно до старта регаты. У нас это называется зарегистрировать брак.
      - О! У нас это тоже так называется,- весело рассмеялся Антонио.- Это всегда прекрасно - свадьба. Но особенно хорошо делать это в Гаване! Вы просто... как это? Вы молотца! - вспомнил он нужное русское слово и поднял вверх большой палец.- Я сердечно поздравляю вас, дорогие друзья! И сейчас же все улажу.
      Он побежал к зданию аэровокзала.
      К Тане подошел Александр Павлович.
      - Полтора десятка лет назад,- тихо проговорил он, тепло пожимая руку вконец смутившейся девушке,известная всему миру мореходка из Болгарии Юлия Попазова в своем интервью корреспондентам журнала "Техника молодежи" пожелала каждой читательнице этого журнала "переплыть в спасательной шлюпке океан (не обязательно Тихий) вместе с мужем (обязательно любимым)". Нам, Танюша, предстоит с севера на юг, а потом с юга на север пересечь поочередно сразу два океана. И хотя судно наше гораздо надежнее спасательной лодки "Джу" Юлии и Дончо Попазовых, тем не менее я очень рад, что в это трудное и опасное путешествие, ограниченное сроками и обусловленное огромной ответственностью перед Родиной, вы с Олегом Викторовичем отправитесь мужем и женой.
      Из самолета одну за другой выносили лодки. Кубинские ребята по трое, по двое или в одиночку шагали по бетону взлетной полосы к автостраде, водрузив на плечи изящные, поблескивающие полировкой, легкие восьмерки, двойки, каноэ. Рядом с ними шли девушки с веслами и чехлами. Словно муравьи, облепили молодые кубинцы корпуса более тяжелых яхт, подхватив их на специально приготовленные алюминиевые трубы.
      А вот и гондола тримарана. Многотонная, полностью снаряженная,- на ее борту было все, кроме запаса пресной воды,- она, как и оба поплавка, еще в Киеве была установлена на специальной тележке-платформе с надувными колесами, оборудованной кран-балкой с тельфером ['Тельфер - передвигающийся по монорельсу, компактный электрический грузоподъемник с дистанционным управлением.] грузоподъемностью до тридцати тонн. Теперь оставалось только перетянуть тележку к берегу и спустить тримаран на воду в удобном для этого месте.
      От аэровокзала по бетону взлетной полосы мчался тяжелый бензозаправщик. Около "Антея" он остановился. С подножки соскочил Антонио. Он открыл дверцу и помог выйти из кабины молодой черноволосой женщине в форме летчиков кубинского аэрофлота.
      - Знакомтесь, товарищи,- заговорил он по-испански, подводя девушку к Тане.- Это Каридад Марреро - радистка нашего самолета и секретарь Союза молодых коммунистов здешнего авиационного отряда.
      И уже тише - Тане:
      - Она поможет тебе достать все, что нужно для регистрации. Платье, туфли, цветы, фату.
      - У меня есть все это... На тримаране,- зардевшись, прошептала Таня.Надо только достать.
      - Не надо! - возразила Каридад.- Ваше не подойдет. Разве только кольца. Иначе вы не сможете уехать из Гаваны. Во всяком случае завтра. Тысячи гаванцев соберутся к вашему коттеджу петь свадебные песни. Не выпустят! - мягко улыбнулась она.- Нужно все наше, кубинское. И тебе, и ему. Мы достанем. Самое красивое. Ты не беспокойся. Найдем у ребят и девушек в нашем поселке. Пошли! Как раз успеем на автобус.
      - Одну минуточку подожди, я скажу ему,- кивнула на Олега Таня.- Пусть кольца достанет в тримаране. Она тут же вернулась к Каридад.
      - Пошли.
      - Стойте,- остановил их Антонио.- Переведи товарищам: начальник аэропорта все-таки выделил бензозаправщик. Вполне подойдет вместо тягача. На целых два часа. Понял наш батя всю важность задачи,- улыбнулся он лукаво в сторону Олега.- Так что составляйте поезд из тележек, грузите на них все и - вперед.
      Через тридцать минут они уже были на авениде, ведущей через центр города в порт. Антонио предложил доставить поезд прямо туда, к погрузочным кранам.
      Но уже через десять минут пути Олег остановил необычный караван.
      Широкая авенида подступала здесь очень близко к воде, почти вплотную подходя к берегу. От кромки прибоя дорогу отделяла всего двадцатиметровая полоса светлого песка и гальки.
      - Давайте попробуем в этом месте спустить тримаран на воду. А потом яхты и лодки можно будет на тележках довезти до места их базирования.
      Аксенов одобрительно кивнул головой.
      - Правильно, капитан. И во времени выигрыш, и для безопасности судна надежней. Ты скажи ему, Саша,- кивнув в сторону Антонио, взял он под руку Вмнденко,- надо бы охрану на "Гарькавом" организовать, пока мы в Гавану и обратно слетаем. Мало ли что... Сейчас сюда всякого народу понаехало.
      Бензозаправщик в это время, тяжело пыхтя, уже подобрался к самой воде. Подъезд был отличный - песок с крупной галькой вперемешку с крошкой ракушек. Олег и Аксенов вместе с десятком бойцов отряда быстро установили на опорах монорельс, не без удовольствия окунувшись несколько раз в теплую лазурную воду. Конечная опорная штанга в двадцати метрах от берега показала вполне подходящую для осадки гондолы глубину. Еще несколько минут - и тримаран вместе с поплавками легко закачался на спокойной глади Карибского моря.
      Молодежь бурно приветствовала завершение первой - самой трудной половины поставленной перед отрядом задачи. Но Антонио быстро успокоил ребят.
      - В аэропорту ждет бензозаправщик. Если не хотите все тащить на себе, скорее грузите тележки и к гребному каналу! Клименте, Эвелио, Игнасио, Марио, Бартоло, Франсиско, ко мне! - позвал он.- Пойдем на тримаране к месту его стоянки. Командира отряда я предупредил.
      Они скромно стали за доброй сотней изящных, расцвеченных флагами всего мира, яхт почти в самом дальнем углу причала, ничем не вызвав понятного в данном случае любопытства. Шли сюда без парусов, с зачехленными поплавками и покрытой брезентом палубой гондолы, на которой весело тянули бесконечную ковбойскую песню четверо юношей в алых футболках.
      Два их товарища находились внутри судна. Все шестеро были секретарями Союза молодых коммунистов различных предприятий Сантьяго-де-Куба. Все охотно согласились провести сутки на борту "Семена Гарькавого", не подпуская к нему никого, кроме членов его экипажа и сеньора комиссара регаты. Согласились тем более охотно, что получили возможность присутствовать при старте Регаты Свободы, в которой, по словам Антонио, уже готовы были принять участие сто пятьдесят девять парусников из ста тридцати четырех стран мира.
      Здесь же доверху заполнили баки пресной водой.
      - Теперь жажда нам не угрожает,-широко улыбнулся смуглый стройный юноша по имени Бартоло - самый молодой из шестерых.- А вот об обеде надо подумать,- смущенно добавил он.
      - У нас это очень просто,- ответил Олег.- Сережа, покажи ребятам, где взять продукты и как пользоваться камбузным оборудованием.
      - Нет, нет,- живо запротестовал Антонио.- Каридад принесет им все, что нужно. Она знает. Я только что говорил с ней по телефону. Вместе с Таней они уже едут сюда, в порт. У вас дальняя дорога впереди, друзья, да и по обычаю мореходов нельзя перед отходом корабля уносить с него пищу и воду. Правда, капитан? повернулся он к Винденко.
      Тот промолчал, пряча улыбку.
      - А зачем нам здесь дежурить? - вдруг спросил неугомонный Бартоло.Порт охраняется. По пирсу ходят патрули. Вон какие здоровяки,-показал он рукой на трех высоких парней с красными повязками на руках.- Оргкомитет это дело строго поставил. Товарищ Саласар может подтвердить.
      - Кто не разводит котов, разводит мышей,- обняв за плечи парня, серьезно сказал Антонио.-Так говорит кубинская народная мудрость... Судно это особое, малыш. Единственное пока в своем роде. Его начинка и команда весьма интересуют боссов судостроительных монополий разных капиталистических государств, в первую очередь, наших северных соседей. Даже имя корабля подтверждает это. Подполковник Семен Гарькавый погиб девять месяцев назад.
      Наступила долгая пауза. Ребята подтянулись, стали серьезными.
      - А если кто-то под водой? - спросил Марио.
      - Вот экран подводного локатора,- показал на прибор Александр Павлович.- Он будет включен, как и сейчас. Если к привычному контуру дна, пирса и подводной части стоящих рядом судов добавится какойлибо инородный предмет достаточно большого размера, чтобы походить на человека или, скажем, торпеду, вы сразу увидите на экране его отчетливый контур. Одновременно прозвучит тревожный сигнал в рубке.
      К тому же за подводную часть опасаться нечего - у "Гарькавого" сейчас включен блок подводной охраны корабля. Его электроника в нужный момент задействует двигатели и успеет отвести тримаран в сторону даже от залпа нескольких, одновременно пущенных под водой торпед с расстояния в пятьдесят метров. Совсем другое дело - надводная часть. Берег, пирс, люди... На лицах людей, проходящих мимо корабля, не написано друзья они или враги. Тут надо быть исключительно внимательными, я бы сказал -бдительными. Надо суметь распознать не в меру любопытного гостя заранее.
      - Да, капитан, вы правы,- отозвался Антонио.- Среди прибывших на фестиваль безусловно есть и наши лютые враги. Они сейчас внешне любезны, почтительны, даже милы. Но кубинская мудрость говорит: не верь спящему зверю. И каждому из нас следует об этом помнить... А вот и наши девушки! Как раз вовремя.
      Таня, Каридад, а с ними еще две ее подруги подошли к стоянке "Семена Гарькавого". У каждой в руках - полные сумки.
      - Две - ребятам, а в остальных трех наше свадебное одеяние,- сказала Таня Олегу.- Замечательные здесь люди! Радушные, сердечные. Последнюю рубашку готовы отдать русским камарадо. Кольца ты не забыл? - вдруг вспомнила она.- Конечно, забыл! Собирайтесь быстрее. У въезда в порт ждут две машины.
      У нас в запасе почти два часа до отлета. Каридад обязательно хочет показать нам город. Ведь старт завтра в десять утра, а финиш в Гаване. Мы вернемся домой, так и не увидев Сантьяго.
      Нет, Каридад зря времени не теряла. За два часа она успела не только побывать вместе с Таней в молодежном поселке и найти все до мелочей для невесты, жениха и, конечно же, для дружки, то есть для себя, не только купить ребятам, остающимся на "Гарькавом", запас продуктов, но и забежать в городской Национальный комитет Союза молодых коммунистов Кубы, чтобы выпросить там на пару часов автомашину. Ведь такой редкий случай: гости фестиваля - советские друзья, участники Регаты Свободы - решили пожениться здесь, на кубинской земле! Не могут же они, в самом деле, отправиться в плавание, не посмотрев прекрасный город революции!
      Вторую машину - черную "Волгу" - она выпросила у начальника порта Луиса Серрада, которого все в городе уважительно называли Синим Мавром. Его темная кожа, продубленная ветрами и просоленная всеми морями и океанами мира, действительно отливала синевой. Однако на прозвище свое он откликался так же охотно, как и на имя. Если тебя так называют пять десятков лет, поневоле привыкнешь. К тому же он отлично знал, что никто из друзей ничего обидного в эти слова не вкладывает. Просто это одна из традиций порта, отражающая склонность кубинских моряков и докеров к меткому слову. А традиции Луис уважает. Можно даже сказать.что он стал здесь, в порту, их главным хранителем. Что ж, годы и здоровье выходить в море больше не позволяют, а оторвать душу от моря он сможет только вместе с жизнью. Вот и стал он не просто начальником, но и наставником молодых, судьей в возникающих порой житейских спорах между его подчиненными, человеком, свято берегущим законы морского братства и взаимовыручки, живой историей порта, отцом и воспитателем целой плеяды молодых капитанов.
      Каридад не вошла - влетела к нему в кабинет, ворвалась, словно штормовой ветер. Быстро объяснила, в чем дело. Луис Серрада очень обрадовался, что среди советских моряков находится и его хороший знакомый, капитан "Друга" Александр Павлович Винденко.
      - Скажи, где я могу увидеть капитана Александре? - спросил он Каридад.
      - Завтра перед стартом регаты. Сегодня некогда. Ему еще в Гавану лететь,- крикнула Каридад уже из дверей.
      Конечно, за два часа они не успели осмотреть весь город. Но главное все же увидели. С волнением подошли все вместе к приземистому розоватому зданию, на фронтоне которого крупными буквами выведено: "Первая казарма, превращенная в школу". Надпись свежая.
      Каридад сказала, что ее обновляют несколько раз в год: к началу школьных занятий, к Первому января - национальному празднику освобождения и обязательно к 26 июля. Потому что это розоватое здание не просто символ революции, превратившей казармы в школы.
      Оно - сама Революция, ее история. Здание, где теперь расположился школьный городок имени 26 июля, и есть та самая бывшая казарма Монкада, у стен которой пролилась кровь первых героев революции.
      Неподалеку от нее высится суровый монумент в память погибшего здесь во время штурма Абеля Сантамария - одного из верных соратников-единомышленников Фиделя Кастро.
      Посмотрели они и старинный дом возле кафедрального собора, который считается самым древним во всей Южной Америке. Несколько минут побродили среди .старинных улочек, то сбегающих вниз, то карабкающихся на горную крутизну, пролегающих между великолепными парками и величественными соборами. А потом Каридад повезла их в новый жилой массив имени Хосе Марти.
      Четко спланированные, утопающие в зелени, улицы, современные дома, выкрашенные в веселые тона, огромные магазины, детские комплексы, многочисленные уютные кафе-все здесь радовало глаз, поднимало настроение. И совсем уже не верилось, что район этот вырос на этом самом месте, где прежде ютились лачуги, слепленные от отходов опалубки, кусков старой жести, фанеры. Даже старое название бывших трущоб Мансана-де-Гомес-мало кто теперь помнил. Его бы и вовсе забыли, если бы под развесистыми кронами деревьев не стояло причудливое ярко-голубое здание, вокруг остроконечной крыши которого весело мигали разноцветные неоновые буквы.