Как Алёшка жил на Севере

      Наконец папа навёл в упряжке порядок, а Олешек тем временем догнал нарту. Но как только двинулись в путь, оленёнок снова стал отставать. И опять всё повторилось сначала. Упряжка перепуталась, потому что Пират начал поворачивать назад, а папа велел собакам ехать вперёд.
      Папа тогда рассердился и сказал:
      — Нет, так у нас ничего не выйдет. Олешека нам с собой брать нельзя! Надо его отвести домой, а то мы и до ночи никуда не доедем.
      Он повернул нарту назад, к дому. Так они в этот раз никуда и не поехали.
      А дядя Миша, когда они вернулись, сказал папе:
      — Ну, чего ты сердишься? Если подумать, это даже лучше, что так получилось. Теперь все видят, какие они у нас настоящие друзья. Друг без друга никуда. Молодцы!
      Папа подумал и перестал сердиться. И он ещё сказал:
      — На будущий год, когда Олешек подрастёт, надо его приучить к нарте. Пусть Алёшку возит.

Сколько в тундре ягод

      В наших местах ягоды бывают летом. Это все знают.
      А на Севере по-другому. Там лето короткое, и ягоды до конца созревать не успевают. Поэтому летом они ещё кислые. Зато, когда выпадет первый снег и ягоды под ним полежат, они становятся совсем сладкие. Можно, конечно, их и на будущий год собирать, когда снег сойдёт. Но кто же захочет такое весёлое дело откладывать на будущий год?
      Алёшка тоже не любил надолго откладывать интересные и приятные дела. Поэтому он часто ходил в тундру, разгребал снег и искал сладкие ягоды.
      Однажды за обедом кто-то из полярников спросил Алёшку:
      — А что, Шпунтик, знаешь ли ты, сколько в тундре ягод? Все уже собрал или что-нибудь ещё осталось?
      — Да нет, там ягод много, — ответил Алёшка.
      — Ну, а сколько всё-таки — пять, или сто, или, может, тысяча?
      Алёшка умел подряд считать только до ста. А самое большое число, которое он знал, было тысяча. Но мальчик не представлял себе, сколько это. Знал только, что много. Поэтому он так и ответил, что ягод в тундре много.
      — Тысяча раз по тысяче, — снова сказал Алёшка. — Вот сколько в тундре ягод.
      За столом все засмеялись. А Алёшка рассердился. Он не любил, когда над ним смеялись. Самое обидное было, что громче всех смеялся дядя Миша. А ещё называется друг! Алёшка показал ему язык и сказал:
      — Дурак ты, вот что!
      — Фу, гадость какая! — сказала мама. — Совершенно испортили мальчишку.
      А папа сказал:
      — Выйди из-за стола, Алексей! Останешься без сладкого!
      — Подумаешь! — сказал тогда Алёшка. — Не нужно мне вашего компота, сами ешьте!
      Все молча смотрели на Алёшку, и ему стало обидно и стыдно. И сразу защипало в носу и захотелось плакать. В коридоре мальчика остановил старенький повар Степаныч.
      — На-кось, внучек, я тебе шоколадку припас, — шёпотом сказал он. — Поешь там…
      — Не хочу я твоей шоколадки! — Алёшка оттолкнул старика и выбежал из дому.
      Он совсем расстроился. И за столом провинился, и Степаныча обидел ни за что, и без сладкого остался.
      «Наверно, мама правильно говорит, что характер у меня неустойчивый, — подумал Алёшка. — Никак не могу я устоять, чтобы не натворить чего-нибудь!»
      Мальчик сел на крылечко и задумался. Подошёл Олешек, ткнулся мягкими губами в шею. Наверно, утешить хотел: «Не грусти, мол, брат!»
      — С чего ты взял? Я и не грущу вовсе! — ответил ему Алёшка. И ещё добавил: — Очень надо! — и вздохнул.
      Потом прибежал Пират, сразу лёг и задышал часто-часто.
      — А сколько всё-таки в самом деле в тундре ягод? — вслух подумал Алёшка. — Надо бы сосчитать.
      Он подтянул меховые штаны и хлюпнул носом.
      — Пошли! — строго сказал он Пирату.
      Пёс пошёл за ним, а следом побежал и Олешек.

Северное сияние

      Тут я обязательно должен ненадолго прервать рассказ. Когда наши друзья отошли от дома, в небе неожиданно вспыхнуло и начало переливаться всеми красками северное сияние. Это так интересно и красиво, что я просто не могу не рассказать вам про него. А потом мы снова поведём речь про Алёшкины приключения. Ладно?
      Ну так вот — про северное сияние. Его ещё иногда называют полярным сиянием.
      Когда Алёшка перестал думать о неудачах этого дня, он увидел, что вокруг стало заметно светлее. А надо тебе сказать, что зимой в Арктике почти всё время ночь. Но полярники к этому давно уже привыкли и не обращали внимания. И Алёшка тоже привык.
      Так вот, он заметил, что стало светлее. И сразу же мальчик увидел, что через всё тёмное звёздное небо выгнулся дугой огромный разноцветный серп. Как радуга. Но это была не радуга, а сияние.
      Оно ярко горело в сумраке полярной ночи, переливалось всеми цветами. И с каждой минутой сияние становилось всё ярче, всё больше и сильнее.
      Сначала оно было ещё зелёное, переливающееся, как будто в солнечный день по морю волны бегут. Потом в вышине сияние стало гореть сильнее, а ближе к земле потемнело, налилось глубокой синью.
      И вдруг сверху побежали по разноцветной дуге красные огоньки. Они смешивались с зелёным и синим цветом, и это было удивительно. Как будто на твоих глазах совершалось чудо, красивое и непонятное.
      А потом края северного сияния, которыми оно как будто держалось за землю, поднялись вверх, и тогда получилось, что уже не мост, а огромная лента развернулась по небу.
      Сияние долго ещё переливалось и дрожало в холодном воздухе. И Алёшке показалось, что от этого как будто музыка где-то заиграла. Так было кругом красиво.

Окольно в тундре ягод (продолжение)

      Ну вот, я рассказал тебе про северное сияние, а теперь опять буду рассказывать про Алёшкины приключения. Вконец разобиженный, Алёшка вместе со своими друзьями — Пиратом и Олешеком — ушли довольно далеко от дома.
      Здесь, в тундре, Алёшка нашёл место, где было много морошки. И он решил всю её сосчитать, чтобы больше над ним не смеялись.
      Ягоды росли на кочках. Когда снег с такой кочки собьёшь, то кажется, что вся она покрыта красным ковриком. А это вовсе не коврик, а ягоды.
      — Раз! — сказал Алёшка и положил в рот крупную морошку. — Два! — сказал он и съел другую.
      Так он сосчитал до десяти и остановился. Чтобы не сбиться, мальчик даже загнул на руке палец. А потом начал считать сначала.
      — Раз! — ягоду в рот. — Два! — и съел другую.
      Очень скоро Алёшка уже столько раз насчитал до десяти, что больше не осталось на руках пальцев, чтобы загибать их. Обе руки были сжаты в кулачки. Даже ягоды брать стало нечем. Вот какая неприятность! Но, откровенно говоря, ягоды собирать Алёшке уже не хотелось. Он их так много съел, что во рту стало кисло и зубы будто посыпали сухим колючим порошком. И тут Алёшка подумал, что ведь он сосчитал ягоды только на нескольких кочках. А сколько же их всего тогда в тундре?!
      «Нет! — решил Алёшка. — Никто не может сосчитать всех ягод в тундре. Их просто много. Много, и всё».
      Алёшка повеселел и решил идти домой. Но тут случилось такое… Тут случилось такое ужасное, что даже название следующего рассказа мне приходится давать страшное.

Снова волки!

      Пират вдруг поставил уши торчком. Шерсть у него на загривке вздыбилась, верхняя губа приподнялась, обнажив огромные клыки. Пёс глухо заворчал, оскалив зубы. Олешек подбежал к Алёшке и остановился около него. Он весь дрожал от страха.
      «Чего они испугались?» — подумал Алёшка и огляделся.
      И тут он увидел, что к ним бежит большая серая собака. Она остановилась совсем неподалёку. Пират зарычал громче. Собака немного постояла и начала обходить Алёшку и Олешека с другой стороны. Она совсем не лаяла и даже не рычала. И Алёшке от этого почему-то стало страшно. Он ещё никогда таких странных собак не видел. И Олешеку тоже, наверно, было страшно. Он всё теснее прижимался к мальчику.
      Вдруг Алёшка вспомнил, как рассказывал ему папа про волков. И он тогда громко закричал:
      — Пират, это и не собака вовсе! Это волк! Волк!
      Услышав Алёшкин крик, волк (а это был, конечно, он) на миг остановился, но потом начал медленно подходить ближе. Он был худой, шерсть на боках висела клочьями, а глаза горели злым огнём.
      Алёшка кричал всё громче. Он схватил камень и кинул его в волка. Зверь быстро отскочил в сторону и щёлкнул зубами. Потом он неожиданно кинулся на Олешека. Но наперерез ему бросился Пират.
      Пёс хотел схватить волка за горло, но промахнулся. Волк повернул длинную морду, снова щёлкнул зубами и опять отскочил. У Пирата на боку выступила кровь.

      Но пёс не испугался, не отступил. Он вновь кинулся на волка и вцепился ему в шею. Собака и зверь покатились по снегу. Слышно было только страшное рычание. Борьба шла насмерть.
      Неожиданно Олешек большими скачками помчался к дому. А Алёшке было так страшно, что он упал на землю и зажал уши, чтобы не слышать ужасного рычания.

Подмога подоспела!

      Пират и волк дрались долго. И Пират всё не пускал зверя к Алёшке. Вдруг мальчик услышал папин голос:
      — Сынок! Беги ко мне!
      А папа, оказывается, сам бежал изо всех сил к Алёшке, а за ним бежали дядя Миша и другие полярники. И у всех были ружья.
      Волк услышал, как кричат люди. Он испугался и стал вырываться от Пирата. Но пёс держал его крепко, мёртвой хваткой. Но всё-таки волк как-то вывернулся, ещё раз лязгнул зубами и огромными скачками помчался в тундру. А Пират… Пират почему-то остался лежать на земле.
      В это время папа и дядя Миша подбежали совсем близко. Папа схватил Алёшку и так крепко прижал его к себе, что даже больно стало.
      И тут раздался выстрел. Это дядя Миша выстрелил. Волк подпрыгнул и упал.
      Тогда Алёшка бросился к Пирату. Он плакал, даже не стесняясь взрослых, и всё гладил верному псу морду, прижимался к нему лицом.
      Пират был весь искусан. Из ран на шее и на боках лилась кровь. Пёс тихо поднял голову и, как всегда, лизнул Алёшку в нос. Потом голова его снова опустилась на землю.
      Папа каким-то чужим, странным голосом сказал:
      — О чёрт!
      И он почему-то отвернулся, а в горле у него булькнуло.
      Потом папа опустился перед Пиратом на колени, взял его, как маленького, на руки и понёс к дому. А полярники в это время принесли убитого волка. Он тоже был весь в крови.
      — Здорово его Пират отделал! — сказал повар Степаныч.
      И тут все рассказали Алёшке, что, когда Олешек прибежал один из тундры, он всё время жался к людям и был очень испуганный. И тогда папа сказал:
      — Что-то случилось! Они всегда втроём ходят. Почему Олешек один прибежал?
      Он схватил ружьё и изо всех сил побежал в тундру. И все тоже побежали за ним.
      Вот как полярники узнали, что случилась беда.
      Пират болел долго. И за ним все ухаживали. Но Алёшка, конечно, больше всех ухаживал. Он гладил Пирата, чесал ему за ухом и целовал его. И мама теперь даже не вспоминала, что у Пирата могут быть блохи и даже глисты. И Алёшка видел один раз, как мама сама Пирата поцеловала, когда вокруг никого не было. Прямо в морду. А пёс лизнул её в щёку.
      Олешек тоже, наверно, понимал, что Пират оказался настоящим другом и не бросил его в беде. Он часто подходил к нему и тихонько тыкался в его густую шерсть. И всё подталкивал тихонько.
      А потом Пират выздоровел. Только от уха у него волк навсегда откусил кусочек. И теперь у него одно ухо было постоянно вверх, а другое всегда вниз. И ещё на носу осталась белая полоска. Папа сказал, что это шрам. А дядя Миша добавил:
      — Боевое ранение. Почётное.
      …Вот, понимаешь, какая история приключилась.

Как летит время!

      Ах как летит время, друзья! Иногда оно тянется долго-долго. Тогда кажется, будто остановились стрелки на часах. И большая и маленькая. Ты, конечно, знаешь, когда так бывает. Это если нечем заняться.
      А когда весело, тогда и не замечаешь, как дни летят, а не только часы. Верно ведь? Вот то-то…
      Ещё так случается, что в конце лета идёшь лесом… Солнышко на закат клонится, смолкают птицы. Тихо кругом… И вдруг видишь — солнечный лучик пробился сквозь чащу, и сразу золотом вспыхнули листы на белоствольной берёзке. И такой этот лучик озорной, и так он весело играет с берёзкой, что сразу хорошо делается на сердце.
      А потом подойдёшь ближе к той берёзке и видишь: нет, вовсе это не закатное солнце играет. Это осень тронула дерево мягкой своей лапкой, и сразу зазолотились листья. Только это совсем не игра. Увядают листья, кончилась их жизнь. Совсем скоро холодный осенний ветер закружит их в воздухе золотой метелью. Значит, уже отшумело, отзвенело лето. Идёт осень дождливая… А ты и не заметил, как время пролетело. Ещё и не накупался в реке вдоволь, и за ягодами не так часто ходил. Всё думал: успею ещё! А вот и не успел.
      …У Алёшки в Арктике тоже время быстро летело. За суровой северной зимой пришла весна. Потом лето промелькнуло, осень, и не успели оглянуться, как снова зима пожаловала. Так и пролетел год.
      Вырос Алёшка, стал он серьёзнее. Олешек — тот совсем уже взрослый стал. Даже день рождения его на полярной станции отмечали. Я тебе ещё об этом отдельно расскажу. Только Пират не изменился.
      Но об этом обо всём речь впереди, в следующей главе.

Глава восьмая
АЛЁШКИНА НАРТА

День рождения

      Приближался Алёшкин день рождения. И Олешеку тоже исполнилось в этот день два года. Собственно, никто не знал точно, когда у оленёнка день рождения, но отмечать решили оба праздника вместе. На этом настоял Алёшка.
      Ещё с вечера он всё думал, что бы Олешеку подарить. Но так и не придумал. В самом деле — игрушку оленёнку не подаришь. Из одежды ему ничего не надо. Но ведь совсем ничего не подарить другу в день его рождения нехорошо. Как же быть?
      Выручил Алёшку папа. Он хитро прищурился и спросил:
      — Что Олешек больше всего любит?
      — Понял! Понял! — сразу закричал Алёшка. — Надо подарить ему соль. Он её больше всего любит.
      И Алёшка побежал к повару Степанычу. Они вместе пошли в склад, где хранились продукты. Степаныч высыпал прямо на снег большую кучу соли. Потом он облил её водой. На морозе вода быстро замёрзла. И получилась большущая ледяная солёная глыба. Когда Олешека к ней подвели, он сразу начал её лизать, посматривая на Алёшку. Он будто понимал, кто ему такой подарок сделал.
      Он долго соль лизал, а потом подошёл к Алёшке и ткнулся ему головой в грудь. Алёшка почесал ему лоб и сказал:
      — Я тебя поздравляю с днём рождения. Теперь тебе два года уже. Ты совсем взрослый олень. Так папа сказал.
      А Олешек вдруг поднял голову и прямо в лицо Алёшке ткнулся. Губы у него были щекотные, и Алёшка засмеялся.

Настоящие рога

      В первую зиму у Олешека были рога совсем смешные. Как две маленькие тоненькие палочки. Они появились весной и сначала были одеты в мягкую шёрстку. Такие мохнатенькие были рожки, как бархатные. Потом они затвердели, а к концу первой зимы совсем отпали. И опять Олешек стал безрогий. Зато на второй год рога выросли уже побольше. И на каждом роге были два отростка. Как веточки на дереве.
      Но сначала и эти рога тоже мягкими были и бархатными. А перед зимой шкурка на рогах стала сама обрываться и висела лоскутками. Когда она вся оборвалась, то стало видно, что рога у Олешека твёрдые, как кость.
      Олешек очень гордился своими рогами. Они были для него, наверно, как хорошие крепкие мускулы для мальчишек или как коса для девочек.
      Олешек высоко поднимал голову, чтобы все видели, какие у него чудесные, какие великолепные у него рога! Правда, они и на второй-то год были не очень большие. Но Олешек явно был уверен, что рога у него могучие и ветвистые, как у настоящего, взрослого оленя.
      Впрочем, если подумать, так ничего удивительного тут нет. Ведь в зеркало оленёнок никогда не смотрелся. Поэтому он своих рогов и не мог видеть. Откуда же Олешеку было знать, какие у него рога на самом деле? А потом вот что случилось…
      Олешек побаивался собак. Всех, кроме, конечно, Пирата. Это потому так было, что на Севере (я уже тебе говорил про это) ездовые собаки очень злые и могут не только маленького оленя легко обидеть, но и взрослого совсем загрызть. И потом, собаки всегда напоминали Олешеку волков. А с ними, как ты помнишь, у него были свои счёты.
      Обычно, если Олешек видел, что к нему идёт собака, он со всех ног мчался к Алёшке или к Пирату. Он знал, что друзья его не дадут в обиду.
      Потом собаки на полярной станции поняли, что Олешек свой и что его нельзя трогать. И они перестали его обижать. Только чёрный пёс Нордик всё время старался подстеречь Олешека, когда рядом не было ни Алёшки, ни Пирата.
      Понятно поэтому, что оленёнок очень боялся Нордика и всегда от него убегал.
      И вот на второй год, когда рога у Олешека стали большие и твёрдые, случилось так, что чёрный пёс как-то снова подстерёг оленёнка. Он неожиданно выскочил из-за угла, когда Олешек был один, и зарычал на него.
      Но тут случилось то, чего никогда не бывало. Олешек и не подумал убегать. Он низко наклонил к земле голову и сердито топнул ногой.
      Нордик так удивился, что даже сел от неожиданности. А Олешек вдруг бросился на него и ударил. Он его рогом ударил, а потом копытом.
      Такого пёс совсем не ожидал. Он взвизгнул от боли и от испуга и побежал в свою конуру.
      А Олешек всё старался догнать его и ещё наподдать.
      Когда Нордик спрятался в конуре, Олешек остановился и гордо поднял голову. Ему хотелось, чтобы все видели, как он победил своего врага.
      И полярники от души смеялись, глядя, как Олешек расправился с Нордиком. А Алёшка кричал:
      — Так его! Наддай ему, Олешек, хорошенько, пусть знает!
      Тогда повар Степаныч сказал:
      — А что, товарищи, ведь Олешек-то наш вырос, а? Совсем взрослый стал.
      И тут все заметили, что оленёнок и правда очень изменился за это время. Он был уже намного выше Алёшки. К зиме мех у него стал густой, светло-серого цвета. И ещё рога. Ну совсем настоящий олень.
      И тогда папа сказал:
      — Да, вырос, сильно вырос наш оленёнок. Мы даже и не заметили.
      А дядя Миша прибавил:
      — Пора его в нарту ставить.

Алёшкина нарта

      Я вам уже рассказывал, что нарта — это такие сани. Когда на собаках ездят, то нарта делается пониже. А для езды на оленях нарту повыше ладят.
      У Алёшки тоже своя нарта была. Совсем маленькая, конечно. Её дядя Миша сделал. И раньше в эту нарту Алёшка запрягал Пирата.
      Но обычно она стояла без дела. Зимой Пират был всё время занят. Его папа запрягал в свою большую нарту и ездил далеко-далеко по берегу моря, чтобы измерить толщину льда. Ещё папа часто уезжал на собаках в тундру. Там у метеорологов был особый участок для наблюдений за погодой. А дядя Миша на другой собачьей упряжке тоже к морю ездил — за дровами. Он их там на берегу собирал. Когда лес по рекам сплавляют, то часть его попадает в полярные моря. А штормом потом этот лес выбрасывает на берег. Его так и называют — плавник. Потому что он по морю плавает. И повар Степаныч тоже на нартах ездил. Он возил на них лёд. В море ведь вода солёная: она не годится, чтобы пить. А если лёд растаять — вода получится пресная. Видишь, всем полярникам были нужны нарты. И для работы, и, уж конечно, для охоты. А Алёшке ездить было не на чем.
      А теперь папа сказал:
      — Ну, сынок, пришло время показать тебе наш с дядей Мишей подарок.
      Надо вам сказать, что ещё до Алёшкиного дня рождения папа и дядя Миша несколько дней делали нарту для оленя и ещё упряжь делали, чтобы его запрягать. К обеду они приходили измазанные, и мама очень сердилась. Она говорила:
      — Ну нельзя же в самом деле так пачкаться! На кого вы похожи — смотреть стыдно!
      А папа и дядя Миша смеялись:
      — Ничего, это грязь трудовая. Она нестыдная!
      Алёшка тоже помогал строить нарту. И у него, конечно, этой трудовой грязи больше всех было. И он хотел, чтобы после мытья она немножечко оставалась. Но мама этого не позволяла. Она никак не могла понять, что это не от баловства грязь, а настоящая, трудовая. Мама говорила коротко и решительно:
      — Марш перемываться!
      И ещё она папе говорила:
      — Это прямо уму непостижимо, во что вы с Михаилом ребёнка превратили!
      Но всё равно к дню рождения нарта была готова. Как её отделывали, Алёшка не видел. Последние два дня папа и дядя Миша работали без него.
      Нарта получилась замечательная. Она была повыше и прочнее старой. Сзади поставили спинку и обили её мягкой шкурой. И ещё сделали упряжь, чтобы запрягать Олешека. Это такие ремешки.
      — Теперь остаётся самое трудное, — сказал папа. — Надо приучить Олешека ходить в упряжке.
      Алёшке нарта страшно понравилась. Но мама была недовольна. Она сказала, что ничего подобного она не позволит и что Алёшка не будет в этой нарте ездить. Мама говорила, что олень, конечно, нарту перевернёт и произойдёт что-то ужасное.
      Но папа сделал Алёшке хитрющие глаза и сказал, что посмотрим и чтобы мама не волновалась.
      — И что мне только с вами, мужчинами, делать! — засмеялась мама. — Опять хотите меня перехитрить!

Олешкина школа

      Прежде всего дядя Миша сделал Алёшке хорей. Это такая длинная палка. Она нужна, чтобы подгонять оленя. Как кнут, если на лошади едешь. И ещё хореем можно тормозить, если нужно. Им тогда нужно сильно упереться в снег.
      Папа запряг Олешека в нарту.
      Но олень побежал не вперёд, а сразу рванулся в сторону. Нарта перевернулась, и папа упал.
      Мама это увидела и сказала:
      — Ты совсем голову потерял. Ни за что не позволю я Алёшке садиться на эту нарту. И даже не уговаривайте меня! Нет и нет!
      Алёшка надул губы и собирался зареветь. Но папа ему подмигнул и сказал, что всё уладится.
      Сначала никак нельзя было заставить Олешека везти нарту. Как только его запрягали, он начинал в испуге метаться и в конце концов опрокидывал лёгкие санки.
      Папа сказал:
      — Я, кажется, понял, в чём дело.
      И он объяснил Алёшке, что Олешек ведь совсем-совсем ручной. И он всё время старается к человеку подойти, а ему надо вперёд бежать.
      Тогда сделали так. Неподалёку от полярной станции жили чукчи-охотники. У них были уже обученные ездовые олени. Папа попросил чукчей дать одного такого оленя на несколько дней, чтобы учить Олешека. И вот Олешека стали запрягать вместе с обученным оленем.
      Дело пошло лучше. Олешек понял, что от него требовалось, и охотно бежал вперёд. Ему это даже понравилось. И он очень любил короткие остановки, потому что тогда его кормили самой вкусной едой на свете — хлебом с солью.
      Потом Олешека приучили, как надо поворачивать. Папа тянул за длинную вожжу, и тогда Олешек уже знал, что надо или налево, или направо повернуть. Смотря по тому, куда потянули вожжу.
      Когда Олешек совсем привык ходить в упряжке вместе с обученным оленем, его стали запрягать одного.
      И вот пришёл день, когда вместе с папой в нарту сел Алёшка. Мама в это время была на вахте и ничего не видела.
      Алёшка поднял хорей и крикнул:
      — Хош! Вперёд, Олешек!
      И олень тогда быстро побежал, только снежная пыль столбом завилась. А мама услышала, как Алёшка крикнул. Она сразу выскочила на крыльцо и стала всем говорить:
      — Что это в конце концов за безобразие такое! Взрослые люди, а не можете ребёнка поберечь!

      А все улыбались и говорили, что они не виноваты и что это всё папа. Но в это время Алёшка повернул нарту, сделал по тундре большой круг и вернулся к дому. Он остановил нарту около самого крыльца и закричал:
      — Смотри, смотри, мам! Я даже ни одного раза не упал! И Олешек меня слушается! Теперь я уже настоящий каюр!
      Алёшка был очень доволен, глазёнки у него так и сверкали от радости, а полярники говорили, что он молодчага и настоящий мужчина.
      Мама тогда махнула рукой и не стала Алёшку ругать. Она сказала, что ладно уж, пусть эти сумасшедшие делают что хотят.
      А Олешек стоял гордый и весёлый и смотрел на людей своими большими глазами. Алёшка дал ему чёрного хлеба с солью и вяленой рыбы. Да, да! Ты не удивляйся, пожалуйста. Олени на Севере не только мох едят. Они рыбу тоже очень любят.
      Так у Алёшки стала своя нарта.

Какой мех самый тёплый

      На Севере полярники одеваются в меховую одежду. Потому что в Арктике очень холодно. И рубашки из меха делают, и шапки, и штаны, и даже сапоги, чулки и варежки. Всё из меха. На полярной станции, где жил Алёшка, было много разных шкур. Были оленьи шкуры, песцовые, были шкуры нерп и волков. Была даже огромная шкура белого медведя. Его убил на охоте дядя Миша. Эта шкура лежала на полу в кают-компании, как ковёр. Папа как-то спросил Алёшку:
      — Как думаешь, сынок, какой мех самый тёплый?
      Алёшка подумал и сказал, что, наверно, от песца самый тёплый мех. Потому что он очень мягкий и пушистый. И ещё ведь песец всё время в тундре живёт и никогда не мёрзнет. Даже в самые большие морозы.
      А папа сказал, что вот и нет. Вовсе не песцовый мех самый тёплый. Белый медведь во льдах живёт и тоже не мёрзнет, и полярный волк не боится мороза, и олень. И ещё папа сказал, чтобы Алёшка как следует подумал. Алёшка долго думал. Он и когда гулял всё думал, и даже когда обедал.
      Мама спросила:
      — Ты что не ешь, Алёша? Может, заболел?
      — Нет, — ответил Алёшка. — Я всё думаю: какой мех самый тёплый?
      И мама тогда сказала, что с ума можно сойти с этим мальчишкой.
      — За обедом надо есть, а не думать бог знает о чём! — сказала мама.
      И она целую глубокую тарелку каши наложила Алёшке. С котлетой.
      Вечером Алёшка сказал папе, что он уже устал думать и всё равно не придумал, какой мех самый тёплый.
      Папа тогда закурил трубку и сказал:
      — Ну давай, сын, будем вместе разбираться. Из какого меха мы себе одежду шьём?
      — Из оленьего, — ответил Алёшка. И сразу закричал: — Знаю! Знаю! Олений мех всех теплее!
      — Правильно! — сказал папа.
      И он рассказал, почему так. Оказывается, в каждом волоске из оленьей шкуры есть пустая трубочка. Там просто воздух. А у других зверей таких трубочек в мехе нет. Воздух очень хорошо холод задерживает. Вот почему олений мех всех теплее. И поэтому из него полярники шьют себе одежду.
      И Алёшка всё это хорошо понял и запомнил. А ты?

Белый медведь и нерпа

      Про то, какой бывает белый медведь, я вам рассказывать не стану. Вы сами это знаете. И про нерпу, какая она, тоже не буду рассказывать. В первой главе нашей книжки про это есть.
      А вот про то, как они живут в Арктике, я вам немного расскажу. Слушайте…
      Прежде всего давайте сразу договоримся. Белый медведь вовсе не такой добрый, как в зоопарке. Наоборот даже — он очень хищный. Он питается только мясом и рыбой. И, если человека увидит, тоже иногда нападает. Больше всего белый медведь любит охотиться за нерпой. Но как он это делает? Ведь в воде нерпу не догонишь. Вот говорят, плавает как рыба. Но про нерпу так сказать нельзя. Она плавает лучше рыбы. Поэтому медведь рыбу может в воде поймать, а нерпу не может.
      Но нерпа, как известно, зверь, а не рыба. Она без воздуха жить не может. Она делает себе во льду такие продушины и туда приплывает, чтобы набрать воздуху. Поплавает, поплавает и приплывает подышать. А потом снова уходит в воду.
      Вот у этих продушин медведь и подстерегает нерпу. Она иногда любит вылезать на лёд. А мишка притаится неподалёку и ждёт, пока она вылезет. Долго ждёт. Иногда даже целый день.
      Нерпа вылезет на лёд, осмотрится вокруг, видит — ничего опасного нет. Тогда она успокоится и начинает отдыхать. А медведь старается к ней подползти, чтобы она не заметила. Лёд белый и медведь белый — попробуй разгляди его! Но тут вот какое дело: ведь известно, что нос у медведя, даже у белого, чёрный. Нос-то его и выдаёт иногда. Увидит нерпа, что двигается по льду чёрное пятнышко, и сразу в воду. Плюх! — и поминай как звали.
      Так что вы думаете? Научился мишка, как нерпу перехитрить. Он когда подползает, то закрывает свой чёрный нос лапой. И нерпа его не замечает. Подкрадётся мишка поближе, а потом сразу, одним прыжком хватает нерпу. Потому что медведь хотя и очень большой, но ужасно ловкий.

Как дядя Миша стал седым

      Мама как-то сказала, что надо бы для Алёшкиной нарты сделать полость. Это такой большой мех, которым можно закрываться, когда сидишь в нарте. Чтобы не мёрзнуть. И тогда решили, что для этого надо добыть на охоте белого медведя и из его большой тёплой шкуры сделать эту полость.
      Но всё медведи не попадались. А тут один раз собаки на полярной станции подняли неистовый лай. Дядя Миша сразу залез на ветряк и в бинокль увидел, что неподалёку идёт по льду белый медведь. Наверно, его привлёк вкусный запах мяса. Повар Степаныч как раз в это время готовил обед. А собаки медведя учуяли и поэтому подняли лай. Медведь это услышал и стал медленно уходить.
      Но не тут-то было! Дядя Миша быстро спустился с ветряка и стал скорее запрягать собак. Потом он схватил ружьё и помчался на собаках догонять медведя. Когда он стал уже виден, дядя Миша самых сильных собак отпряг и отпустил. И они сразу за медведем кинулись. А на остальных собаках наш охотник стал не спеша подъезжать.
      А в это время собаки, отпущенные от нарты, окружили медведя и злобно лаяли на него. Зверь прижался спиной к огромной глыбе льда и всё старался собак лапами ударить.
      Вот одна собака замешкалась, и её достал страшный удар. Она перекувырнулась через голову и, обливаясь кровью, упала в снег.
      Дядя Миша выскочил из нарты, подошёл поближе, прицелился и выстрелил из ружья. Но он только ранил медведя. Зверь страшно взревел и, уже не обращая внимания на собак, пошёл на дядю Мишу. Тот хотел перезарядить ружьё, но на морозе затвор почему-то заело. И никак не удавалось загнать патрон в ствол.

      А разъярённый медведь был уже совсем рядом. Худо пришлось бы охотнику. Но выручили верные друзья — собаки. Увидев, что хозяину грозит беда, они стали бесстрашно бросаться на огромного зверя. Медведь остановился, чтобы отогнать их, но собаки не оставляли его. Этот миг задержки и спас дядю Мишу. Он успел перезарядить ружьё. Грянул выстрел, потом ещё один — и медведь рухнул на лёд.