Донор

      Командовал the vanity fair Пал Палыч. Сидя в кресле БД, он принимал подношения, сортировал прибывающую публику и исхитрялся поддерживать порядок, если можно говорить о порядке в чердачных помещениях старинного дома, год назад выставленного на продажу и замотанного с фасада зеленой сеткой, чтобы уберечь прохожих от падающих плиток облицовки.
      Утолив алкогольный голод и наскоро перекусив привычным микстом из целофановых мешков, прибывающая публика, игнорируя деликатесы, в изобилии расставленные на командирском столе, по команде Пал Палыча, подходила к БД, чтобы поздравить с подарком, о котором знала вся Рига, и затем растворялась с подружками в закраинах чердачного пространства, спеша поскорее заняться свальным грехом, поскольку девок, как всегда, не хватало. Возраст партнерш не играл существенной роли... БД давно догадался, что коллективный секс не только повышает либидо участников, но резко увеличивает потенцию, потому как подобная группа - не просто объединение людей, занятых общим делом, но эротический монстр с огромным сексуальным потенциалом, который циркулирует между партнерами, поддерживая эрекцию.
      Марфа сидела с прямой спиной подле БД, в одном из его шейных платков, прикрывающим щеку с темно-красной сырой котлетой, и молча наблюдала. По тому, как раскраснелось ее лицо, как широко и часто раздувались ноздри вздернутого носа, БД понял, что она сильно возбуждена и что ее гормоны давно бушуют в крови и скоро погонят ее в один из темных чердачных закутов, куда она потянет за собой БД, крепко вцепившись пальцами в край замшевой куртки...
      - Давайте выпьем, господа! - невнятно произнес Нилс. - И пусть эта эпатажная гулянка запомнится нам своим шиком и блеском!
      - И с-следующая тоже, - добавил БД, косясь на пьяного художника.
      Take her, BD! Let us be candid: it will be late in ten minutes, сказал Пал Палыч, глядя на Марфу.
      - Love is like the mercury: you may hold it in the open palm but never in the clenched fist... Moreover, where, pal? What a load of rubbish. Put that stupid idea out of your head. It's ridiculous. I doubt if I can in such concourse...
      "Сейчас за меня примется праведник Нилс, склоняя к публичному сексу с монашкой", - успел подумать БД и увидел двух грузин с усами, носами, дорогими дублеными шубами желтой кожи и огромными, всегда вызывающими улыбку, фуражками, на пошиве которых специализировались десятки тбилисских ателье. Грузины стояли особняком, перешептывались и поглядывали на Марфу.
      - Do you happen to know who are those Georgian guys? - БД склонился к уху Пал Палыча, кивнув на грузин, и почувствовал надвигающуюся опасность.
      - It feels like they are the fruit-sellers at the Central market, сказал Пал Палыч. - Don't waste time to maintain friendly relation with them... They won't stay too long there I think, - и отвернулся к подошедшему бродяге с гитарой.
      Между тем тревога вперемежку со страхом придавливала БД, как каток, что раскатывает горячий асфальт... В привычные серо-голубые цвета нынешней бездомной жизни стал настойчиво пробиваться фиолетовый цвет опасности. Он оглянулся по сторонам, словно угроза успела реализоваться зримо, но ничего не увидел. Чердачная публика привычно гуляла, как гуляет любая вечеринка, независимо от статуса и финансового положения приглашенных.
      - To tell the truth I believe that the Houston cardio-surgeon parties, the diplomatic or business parties as well as the today's carousal of tramps are the same thing that sound good. - Пьяный БД погладил, лежащий на коленях COMPAQ, поборол страх, встал и направился к грузинам, улыбаясь и протягивая руки:
      - Гамарджоба, б-бичебо! Картвели хар? Ме т-тбилисели вар... был когда-то, - добавил он, не находя нужных грузинских слов. - Здравствуйте, джентльмены. Я т-тоже когда-то жил в Тбилиси...
      - Ми из Сагареджо... Кахетиа, - гортанно произнес один из них.
      - Господи! - воскликнул БД. - Я бывал там т-тыщу раз. Мой аспирант Ираклий Склифасовский оттуда. Ч-черт! Забыл его настоящую фамилию... Но вы д-должны знать их с-семью, мальчики, - суетился БД, чувствуя, как страх начал выжимать пот из грязного тела, ставшего холодным и липким... - Его отец один из н-начальников на в-винодельческом заводе...
      Грузины, невозмутимо наблюдавшие за мельтешением БД, заулыбались.
      - Ме вицы Иракли да Иракли мама, батоно - сказал по-грузински один из парней. - Ми знаим Иракли и иво атца...
      - Сычас иво атэц - дыректар на винзавод! - гордо добавил второй и продолжил, стараясь обнять БД за плечи:
      - Ми тожэ знаком вас, батоно Бориа! Рогора хар, генацвале?
      - Ме к-каргата вар. Что привело вас в Ригу, джентльмены?
      - Ми хочым начат бизнес здэс Рига, батоно Бориа. - Тот, что повыше и постарше, помолчал, разглядывая БД. Другой отошел к главному столу.
      - Если я м-могу быть ем-нибудь п-полезен... - сказал БД. - С-сегодня мои возможности ограничены, но кое-что еще могу... если сообщите о своих п-планах... Честно говоря, не п-предполагал, что с-стану испытывать душевное с-смятение и т-такую радость при виде грузин... Здесь н-номер моего т-телефона... А как течет грузинская жизнь? По тем с-сведениям, что доходят до меня, вы п-пока не катаесь, как с-сыр в масле. Это п-правда? Скажите, алеет восток?
      Парень непонимающе уставился на БД.
      - Я хотел с-спросить, п-появилась ли надежда на лучшую жизнь?
      - Грузыны сычас живут кхарашо! - заученно ответила желтая шуба.
      - Да, - поддержал шубу БД. - Денег вам хватит до к-онца жизни, если т-только не захотите к-купить что-нибудь на ужин...
      Он посмотрел по сторонам: публика сдержанно продолжала вечеринку, а Пал Палыч заряжал бурбоном граненый стакан в руке второго грузина...
      - Не жалеет снарядов Пал Палыч для бывших моих... - БД не успел додумать эту мысль до конца, потому что увидел, как прямая Марфина спина неуверенно движется к выходу. - Куда это она?...
      - Ми пастроил трубаправод пэрэкачиват нэфт из Азэрбаджан в Батум и Поты, батоно Бориа! Нэфтэдолляри патыкут скоро рэкой! - разговорилась желтая шуба, взрываясь на согласных и ударяя каждую гласную букву...
      При слове Поти по коже БД пробежал мороз, и он подумал, что угроза может исходить от этих заносчивых парней, странным ветром занесенных на любимый чердак... Фиолетовый цвет густел, оседая на лицах грузин...
      - Ваш с-сосед Азербайджан не т-только т-транспортирует нефть, он д-добывает ее... Это более п-прибыльный бизнес. Он должен быть б-огатым, как Кувейт или Катар. Надеюсь, вы п-понимаете это. Однако нищета ваших южных братьев-азербайджанцев кажется п-просто ужасающей... как, кстати, и п-поразительная б-бедность бывшей солнечной Грузии.
      - Обыжаэш, батоно Бориа! - сказал грузин, белея лицом.
      - Нет, г-генацвале, к-констатирую. П-правительства двух ваших стран ведут себя, как...с-саранча, - стал заводиться БД и увидел второго грузина, который пропускал Марфу в открытую дверь, чуть придерживая за тонкую талию, легко угадываемую под старым мужским драповым пальто...
      - М-м-марфа! - не обращая внимания на шум, тихо произнес БД.
      Девка дернулась, замерла и стала медленно поворачиваться. Мужская рука напряглась на ее талии, стараясь подтолкнуть монашку к выходу. БД мощно просигналил владельцу шубы. Тот резко опустил руку, будто кто ударил по ней, и замер. Марфа удивленно оглянулась и вернулась к столу, села подле Пал Палыча.
      Вскоре БД забыл о грузинцах, неведомыми путями попавшими на гулянку, и погрузился в мутную пучину вседозволенного тяжелого и надрывного чердачного веселья:
      - Поехали! - сказал БД, придвигая банку с выпивкой бывшему офицеру КГБ. - П-первый станет п-последним, а п-последний - первым...
      - Да! - поддержал Пал Палыч. - Почти в каждом из присутствующих здесь спит гений...
      - ...И с каждым днем все крепче, - подытожил БД, понял, что давно и сильно пьян, и перестал интересоваться окружающим миром. Сейчас ему были дороги две вещи: зачехленный Compaq, висящий на плече широким ремнем, и Марфа, за бедро которой он цеплялся изо всех сил.
      Он проспал минут тридцать. Кто-то тряс его за плечо:
      - Слышь, БД! Просыпайтеся, значит...
      Он поднял голову и почувствовал, как нестерпимо болит шея, натруженная висящим на груди компьютером.
      - Там... это... вашу бабу грузиныебутну! - маленький мужичонка в драном ватнике и зимней солдатской шапке-ушанке с красной звездой нервно переминался перед ним.
      - Не г-гони... Что?.... Что ты сказал, п-придурок?! - сознание медленно возвращалось к БД...
      Чердак представлял собой жалкое зрелище: неподвижные, всхрапывающие, темные фигуры на полу, неотчетливое копошение по углам, бормотание, перебранки и отвратительный запах рвотных масс, человеческих испражений и немытых тел.
      За командирским столом рядом с БД, уткнув головы в сложенные руки, спали Пал Палыч и Нилс. Натыканные в еду окурки и пролитая выпивка усиливали густой дух отгулявшего праздника.
      - БД! Вашу бабублядьэти черножопые...! - надрывался красноармеец.
      - Идем! - БД резко встал, отшвырнув Compaq. - Куда?!
      - Погоди шуметьблядь! - придержал мужик. - Пал Палыча будить надо, в натуре... Вам одному не сладить. Здоровые мужики оне... эти с Кавказа...
      - Идем! - настаивал БД.
      - Нуихуйстобой! Пожалеешь. - Красноармеец, не оглядываясь, зашагал в дальний угол чердака.
      Чердачная публика, сидевшая тесным кругом на корточках, расступилась, завидя БД. Две горящие свечи, вставленные в граненые стаканы на полу, странно подсвечивали средневековую по своей иезуитской изощренности картину: Марфа, белея стройным телом, стояла с закинутым высоко на плечи пальто, согнутая пополам меж двух грузинцев в смешных фуражках и желтых шубах-дубленках. Мужчины тяжело дышали. Раскрасневшиеся, почти фиолетовые, лица блестели от пота... С какой-то исступленной жестокостью и остервенением, не приспустив штанов, лишь раздернув молнии, они хаотично всаживали с двух сторон свои члены в рот и влагалище женщины..
      Он увидел, как Марфа от стыда или наслаждения вжимает такое же красно-фиолетовое потное лицо в джинсовый пах того, что повыше и постарше, обхватив его бедра руками, и пригибает каждый раз попку к полу, чтобы избавиться от второго или лучше почувствовать его в себе, стоящего сзади, по-хозяйски расположив смуглые волосатые руки на тонкой белой талии послушницы... Он вспомнил слова, которые любил повторять когда-то Лабораторной публике, не особенно вдумываясь в смысл: "То, что другие называют грехом, у себя мы считаем экспериментом".
      БД смотрел не отрываясь, вбирая в себя шумное частое дыхание и стоны спаривающейся группы, в каком-то мазохистком желании поистязать собственные душу и плоть, но с удивлением обнаружил, что не чувствует ни ревности, ни жалости к Марфе, корчившейся перед ним в судорогах оргазма, такого яркого и яростного, что хотелось участвовать самому...
      "Все можно познать, кроме себя," - вспомнил он Стендаля, продолжая удивляться и не испытывая злобы к двум грузинцам прямо в фуражках трахавших Марфу на потеху чердачной публике, чтоб унизить его или вынудить совершить что-то непотребное... Мужичек-красноармеец, что привел его сюда, мастурбировал неподалеку тонкий, похожий на огрызок карандаша, пенис.
      "Цена свободы - вечная грязь," - подумал БД и увидел на Марфе сапог с расстегнутым голенищем на полу, почему-то один, и улыбнулся... Постоял немного, сосредоточено глядя перед собой, повернулся и зашагал прочь...
      - Падажды, дарагой! Куда спэшиш?! - ударил вслед оглоблей гортанный голос того, что повыше. - Мы эсчо нэ кончыл! Скоро забэреш свой баба...
      Похахатывая и часто дыша, грузин продолжал выкрикивать злые, горькие слова, но БД не слышал ничего, кроме ненавистной мелодики гортанного голоса, взрывавшегося на согласных. Он повернулся и пошел обратно, наливаясь с каждым шагом всепоглощающей ненавистью к самому себе, старому, беспомощному и жалкому; к вечно несправедливым к нему грузинам, к страстотерпице Марфе уличной девке; к вольному рижскому чердачному народцу, оторопевшему от его непривычного вида, пока наконец не подошел вплотную к трахавшемуся трио, похожему на кентавра, занятого любовью с самим собой...
      Близко завидя БД, грузинцы остановились. Тот, что повыше, попытался высвободиться из плотного кольца Марфиных рук, но она продолжала удерживать его, дергаясь телом и глухо постанывая в затянувшемся оргазме или пароксизме стыда, уткнув лицо в неподвижный мужской пах...
      БД несильно толкнул Марфу руками в голый бок, и она упала, перекатившись на спину, некрасиво растопырив от неожиданности ноги. БД повернулся к тому, что повыше: мужчина равнодушно заталкивал в штаны скользкий фиолетовый член, не желавший возвращаться на место... Тренированным, без замаха, коротким ударом ноги БД ткнул его в нижнюю треть голени: мужик согнулся и побелел лицом от боли, смешная фуражка упала, обнажив большую лысину в капельках пота, пересеченную несколькими полосками длинных волос. БД отступил на шаг, отвел ногу и со всей силой направил ее в ненавистный пах, туда, где слизисто поблескивал пенис, только что извлеченный из Марфиного рта... Грузин коротко взвыл и рухнул подле девки, придерживая руками мошонку, раздувающуюся гематомой прямо на глазах.
      "Если бы месть не была такой сладкой, прощать было бы гораздо легче..." - успел подумать БД и почувствовал, как что-то холодное и острое, скользнув сзади по ребру, легко прошло сквозь плевру и, проникнув в легкое,остановилось, сделавшись горячим...
      "Средняя доля, - промелькнуло в мозгу. - Совсем не больно... Я ошибся, Господи! Самая сладкая месть - прощение... Сейчас станет трудно дышать... Нет... Сначала я просто не смогу сделать глубокий вдох из-за пневмоторакса... Почему так холодно?... Легочная ткань не кровоточит сильно... Я плыву куда-то... значит нож... длинный... и проник в магистральный сосуд... или камеру сердца... и изливается кровь в плевру... сейчас разовьется гемоторакс... развился уже... надо ставить дренаж... нет... никакой анестезии... маленький разрез... вставляйте трубку скорее... нечем дышать... сам не могу... тогда пункцию... на войне... как на войне... надо успеть повернуться... поглядеть на этого сукиного сына из... Кахетии... с таким холодным... горячим ножом... война закончена... когда похоронен... последний солдат... Суворов... генералиссимус... здравствуй Кузяша... как я рад... похоже получилось Учитель... живой рудимент организма грядка-матка Маня с самоперфузией... высокими адаптивными свойствами... и полиморфизмом... смесь генетики... экспериментальной хирургии и биотехнологий... вызрела чтоб выращивать органы-клоны... записей нет... Марфа... прости... виноват я... закрывал глаза... не помыкал... думал каждая личность... вселенная.... надо сохранять... целостность ... только не говори мальчикам... как я умер... Даррел... для них я... на другой... планете... чудовищная закономерность... нет... не набор хромосом... просто набор случайностей... никем не стал до конца... так жаль... дайте дописать только... только дайте дописать... то что начал... до конца... написать... написать только... на Господа... уповаю... пусть избавит...пусть спасет... спасет... если угоден Ему... Be not far from me... for trouble is near...
      Глава 3. Фрагмент
      Он плыл быстро и сильно, не чувствуя усталости, изредка больно цепляя стопой красно-белые жесткие поплавки. Он не знал ни названия бассейна, ни города... и помнил лишь эту бесконечную водную дорожку с царапающими поплавками, начало и конец которой тонули в сумерках...
      Его не особенно беспокоили временные несоответствия бесконечного плавания в бассейне без границ. Он знал: для Мирозданья хронология событий не имеет значения... Что-то подсказывало, что однажды он уже проделывал этот путь, мучительно прекрасный и бесконечно странный, наделивший его чем-то важным, напрочь стертым из памяти, как стирали из нее все или почти все, добытое в прежних путешествиях с Этери, будто что-то или кто-то препятствовал всякий раз реализации очередной ипостаси БД, в которой тот чувствовал бы себя счастливым, умелым и способным делать дело лучше других.....
      - Кто сказал, что сила человеческой абстракции бесконечна? Что в каждый конкретный момент, что угодно может означать что угодно еще? - БД уже давно покинул пределы бассейна и плыл теперь, по-прежнему не чувствуя усталости, в большой соленой воде без красно-белых пластмассовых дорожек.
      - Значит это море, - подумал он. - До океана так быстро не добраться...
      Его память стала подсовывать события того путешествия по Мирозданью, когда забитый насмерть прохожими-бандитами во главе с грузином, он умирал в предместье Риги на грязном и мокром от тающего снега асфальте. Любимая бабка, очень красивая и интеллигентная; домоправительница Манька, мудрая и распутная, как большинство старых дев; бедный Пол с искусственным желудочком сердца, работающим от волшебного привода с вечным двигателем; лабораторная публика, оталкивающая друг друга локтями, чтобы поскорее выложить ему последние тбилисские новости, такие печальные и страшные одновременно, что казалось вся Грузия - перессорившийся Ноев ковчег, бесцельно плывущий в мутных водах очередного потопа...
      Вскоре он понял, что перестал существовать как физическое тело, ограниченное привычными правилами социального поведения и биологическими законами. Он стал нематериален, перестав видеть себя в воде, и смог проникнуть в Мирозданье. Остался лишь Дух, который в совершенстве владел технологиями беспрепятственных пространственных и временных перемещений, поскольку сам был информацией: сообщением или репликой... Дух, наделенный неземной силой, способной не только воздействовать на события, но моделировать, вызывая их...
      И не надо прилагать усилий для постижения знаний, сокрытых в Мирозданье... Не потому, что их там нет. Он сам стал фрагментом Мирозданья и его целым... Он стал знанием... И чем сильнее и глубже проникался этой мыслью, тем больше миров открывалось перед ним, и сам он становился этими мирами, каждым по отдельности и всеми вместе... Дивясь и восхищаясь информационным могуществом, ставшим его сутью, позволяющим легко реализовывать любые идеи и желания, выходящие за рамки человеческих представлений. БД, как всякий землянин, мог только собой поверять их.
      - Это значит, джентльмены, - переводил бестелесный БД самому себе, что надев, к примеру, горнолыжные доспехи, я смогу с мастерством земного профессионала одолеть трассу гигантского слалома... Или, взяв скрипку, с блеском сыграть самый сложный каприс Паганини... Или, - он привычно свернул на хорошо знакомую теперь дорогу, ведущую к придуманному модулю, в котором в отростках матки-грядки, зрели органы-клоны, похожие на белые грибы, - встать наконец к нормальному операционному столу в хорошей лаборатории и, пригласив Учителя и медицинскую публику, продемонстрировать удивительную надежность и жизнестойкость трансплантатов, что извлекаются не из агонирующих пациентов и не подвергаются изнуряющей консервации, а легко и просто рождаются умницей Маней... - БД вспомнил, как эта мысль впервые пришла к нему на жарком сочинском базаре много лет назад, где вместе с Осей он пил настоящее кахетинское вино, поглядывая на ранние белые грибы молодой, сильно похожей на Марфу, торговки, знавшей место на горе, где они растут...
      - Ну, Рыжая курва! Долго же ты собирался в гости к лучшему друганублядь... По-прежнему, больше всего увлекаешься собственной персоной, забывая обо всем... Сколько раз заезжал к Барби, мудила? Сколько раз побывал на кладбище, где я валяюсь? Молчишьблядь? Подойди! Не трусь. Обнимемся...
      Кузьма сидел в удобном кресле с широкими подлокотниками, радостно улыбаясь, привычно положив на низкую табуретку босые ноги с толстыми крошащимися ногтями и знакомой татуировкой на стопах.
      - Кузяша! Здравствуй! Хорошо, что мы встретились... - БД неуверенно смотрел на друга, толстого, с выпирающим, как всегда, из одежд животом и початой бутылкой виски в руке. - Где ты... обитаешься здесь?
      - Где, где?! Впизденагвозде! И не рад ты вовсе, Рыжий пес. Вижу. Компаса простить не можешь, что ли? Это только у тебя - ответственность перед самим собой. Нормальные люди ответственны еще за многое другое, чуждое и непонятное тебе... Знаю, что ты знаешь, но, все равно, перечислю. Не мешай самоутверждаться. Есть жена, дети, родители, друзья и враги, о которых надо заботи...
      - Ты ко мне несправедлив.
      - А ты хотел беспристрастности?!
      - Хотел... Но не той, с которой шофер-дальтоник глядит на светофор... Ты совсем зачах, Кузян... Для банальностей, мне кажется, здесь не место...
      - Это вечные ценности, Рыжий, которых ты так и не постиг, погрязнув в фарисействе и себялюбии...
      - А беспризорная публика с которой я теперь... дружу, говорит, что я святой. Ну, почти святой...
      - Какой ты нахуйсвятой, если развратничаешь с девкой порочной Марфой, что пьет горькую посильней меня...
      - Святость, Кузяша, тоже соблазн. Когда занимаешься любовью, верность партнеров не имеет значения... Что до Марфы, раньше ты был терпимее...
      - Здесь нет понятия "раньше"... У него совсем другой смысл... Обычный интервал между двумя поездами метро - целая жизнь, потому как в этом мире нет ничего темпорального. Век - это миг, и оба они едины. Понял, Рыжая курва?
      - Кузя! Не будем говорить о вечном... Пожалуйста. Не перебивай, не укоряй и не старайся укусить меня за яйца. Задам тебе несколько вопросов.
      - Несколько - очень много. Один...
      - Хорошо. Два. Начну со второго, чтоб ты не мог открутиться от первого... - БД оглянулся по сторонам: что-то похожее на бывший кабинет Кузьмы в институте, где делали "наводилки" для баллистических ракет, только без стен, и дальше - ряды станков, которые уходят за горизонт, мерно шуршат двигателями и пахнут озоном и смолой...
      - Меня постоянно преследуют напасти, иногда просто идиотские, но тем не менее всякий раз кем-то спланированные и исполненные...- БД задумался, разглядывая давно покойного приятеля.
      - Давай вопрос, Рыжий. Хватитпиздеть! - Кузьма задвигался в кресле, устраиваясь удобнее, и протянул бутылку БД. - Хлебнешь?
      - Нет, спасибо. Не думаю, что мне показан алкоголь... Меня хотят убить или подтолкнуть к каким-то действиям, пугая убийствами... Теперь-то я знаю, чего хотят эти люди, то ли исследователи-маргиналы, то ли менеджеры-уголовники... Помнишь наши беседы на эту тему, пока ты... был жив? - неуверенно сказал БД. - Раньше я умирал от страха в ожидании очередного покушения... Теперь попривык будто... Вот сегодня опять атаковали... - Он потянулся к бутылке и, поколебавшись, сделал глоток.
      - Чего хотят от меня барышни-реплики, что ошиваются окрест и помыкают мной: Этери, Компасова жена, Арта, эта удивительная женщина-реаниматор в плохих одеждах и со спортивной сумкой, придурочный старик, который никак не может попасть в меня из ружья, два смешных и страшных грузинца, что насиловали Марфу сегодня... Может, их гораздо больше?
      - Так не бывает, Рыжий, чтобы вынь да положь... С бандитами ты ведь разобрался...
      - Они сами выложили все, - перебил БД. - Я подозреваю, что визит двух грузинцев, отправивших меня к тебе, тоже связан с уголовно-академическими интересами ростовской публики.
      - Ты, наверное, давно понял, что отличаешься от других...
      - Чем?!
      - Это твой второй вопрос?
      - Нет. Продолжай.
      - Если ты отличаешься от большинства, с тобой и поступают иначе... "Подталкивают" - хорошее слово. Пусть это будет подталкивание, чтоб не сбился с дороги... Предполагается, ты сам все поймешь и сделаешь то, чего от тебя ждут...
      - Что ждут?
      - Чтоб ты сделал то, что требуется... Только так ты сможешь выполнить свою миссию... или предназначение, не помню, как ты это называешь... Перестань суетиться и расспрашивать всех... Никто лучше тебя не знает ответа, раз так неукротимо живешь... Если тебе терминологически нравится сочетание Вечный Жид, О'кеу... Эти два слова могут уместить в себе, что угодно... Погоди, еще скажу... Ты, Рыжий, - сложная аддитивная система с хорошей наследственностью и прекрасными адаптивными свойствами, позволяющими приспосабливаться к любым обстоятельствам... Нет, нет... Не обижайся, это не коллаборационизм... Я толкую про биологию... Они объединились, девки-реплики и уголовники, для успешного выполнения своих миссий: часть гоняется за текстами книги, запрятанной в твоем COMPAQ, другие - за решением проблемы органов-клонов... Странный союз, на первый взгляд... Поскольку ты многофункционален в их понимании, ты не отделаешься одним заданием... К тому же у тебя есть и свои приоритеты на этот счет, как я понимаю...
      - Пока я понял одно: меня подталкивают к тому, чтоб я стал курицей, которой все равно - свадьба или поминки.
      - События не происходят, если нет воздействия, если их не подталкивают... Как ты узнаешь, дурень, будучи курицей, хотят ли тебя зажарить, как цыпленка-табака, или сварить, чтоб приготовить сациви? Хватит, Рыжий. Я устал... Задавай первый вопрос.
      - Я согласен быть курицей... Я почти стал ей и несу яйца, и стараюсь научить этому остальных... - БД поглядел на вереницу станков, пахнувших озоном, и вспомнил, что хотел попросить Кузьму сделать еще один модуль для второй грядки-Мани и сказал:
      - Не будет первого вопроса. Ты по второму ничего не сказал...
      - Но как блестяще не сказал! - Кузьма рассмеялся и покатил вместе с креслом, скамеечкой под ногами и шеренгами шуршащих станков за спиной, тая вместе с запахами... - Тебе не нужны ответы и новые модули, Рыжий, - слова Кузьмы едва долетали. - Ты сам и правильные ответы, и новые модули...
      БД почувствовал себя беспризорным щенком, попавшим в большую дорогую квартиру, полную незнакомых предметов. От обилия запахов и вещей кружилась голова, и мучительно хотелось встретить хоть что-то отдаленно знакомое... Он напрягся, стараясь сосредоточиться на окружающем, и тут же был выдернут из ставшей почти привычной квартиры и вновь вброшен в Мирозданье...
      - Пожалуй, в этот раз я перемещаюсь слишком быстро, - подумал он. Вряд ли это пойдет на пользу... Кто у них ответственен за темперации... Любопытно, много ли успевает понять об окружающем мире теннисный мяч, посланный сильным драйвом на половину соперника?
      Он начал нервничать, догадываясь, что путешествие зашло слишком далеко и слишком затянулось...
      - Здравствуйте, Борис! - Элегантный Оскар, во фраке, лакированных туфлях, с цилиндром в руке и теннисной сумкой в другой, стоял перед входом в Латвийское посольство в Вашингтоне, а рядом негр-шофер в ливрее и спортивных туфлях протирал чистые стекла здоровенного черного "Крайслера".
      - Ося?! Что вы тут делаете? Этот мир не для живых...
      - Я умер неделю назад... Знаете, что сказал Дайнис, когда я встретил его?
      БД теперь знал, но говорить не стал.
      - Он сказал, - продолжал Ося, безуспешно стараясь поменять местами сумку и цилиндр, - что я постарел... Прошло десять лет. Мы иногда играем в теннис. Он всегда выигрывает. Постоянно ходит с синей птицей на плече, которую вы первым приметили на дереве возле его могилы...
      - Мне очень жаль, Ося, - сказал БД, разглядывая родственника, который в последние годы делал головокружительную карьеру, все больше возвышаясь над опускавшимся БД, пока не возвысился так, что встречаться стало неудобно и неловко. А когда Босс выставил БД, встречи совсем прекратились...
      - Вы так внезапно исчезли, что мы подумали, вы перебрались к родителям в Москву или вернулись в Тбилиси. Я рад нашей встрече, - невнятно говорил Ося. - Здесь все по-другому. Разгул свободы. Нет правил, все можно, а ничего не хочется... Было трудно. Теперь привык.. Иногда наведывается Этери. Очень красива. Я с ней встречался однажды на вечеринке в Тбилиси. Это она взяла меня сюда. Правда, что вы здесь... - он помедлил, - что-то вроде топ-менеджера. Я слышал слово "навигатор", в связи с вашим именем... - Он говорил, взвешивая каждое слово, что было так похоже на сдержанного и всегда немногословного Оскара.
      - Я знаю, - продолжал он, - что виноват перед вами... Я избегал встреч... В том мире были совсем другие ценности: ясные и понятные, впитанные еще со времен комсомола и членства в партии...
      - Не дурите, Ося! Меня это не трогало. В нашей латышской стране начальники привычно надрываются, воруя напропалую, надувают щеки и пылят. Незадолго до того, как стать бродягой, я ужинал с министром транспорта одной из стран Бенилюкса... Знаете, что потрясло меня? Не то, что красива, хорошо одета, молода и сексуальна, что прекрасно знает литературу, живопись и, наверное, свою работу... Она ни разу ни разу не дала понять, что она министр благополучной европейской страны и все присутствующие за столом ниже рангом... Прощайте...
      То, что оставалось от БД, взмахнуло рукой и, на мгновенье задержавшись, взглянуло сверху на Старую Ригу: от Католической церкви, что рядом с Парламентом, медленно двигалась траурная процессия. Дорогой дубовый гроб на лафете, запряженный шестеркой рыжих лошадей, по две в ряд... Солдаты в смешных, скошенных назад, зеленых фуражках с козырьками и винтовками на плече... А дальше, сколько хватало глаз, несметные толпы людей в черном, с белыми цветами в руках...
      - Ося! - сказал БД, вернувшись к родственнику перед входом в Посольство. - Это правда? Когда вы успели втянуться в... этот губительный бизнес?
      - Правда... - он понурился и, посинев губами, теребил цилиндр...
      - Если бы вам своевременно показали статую Венеры Милосской и напомнили, что она лишилась рук из-за того, что грызла ногти и мастурбировала, вы вели бы себя не столь опрометчиво, - улыбнулся БД, но Ося не слушал.
      - Давайте сыграем пару сетов, Борис... Здесь прекрасный теннисный клуб поблизости... Моей экипировки хватит обоим...
      - Маккиавели говорил, что чужие доспехи либо широки, либо тесны, либо слишком громоздки...
      - Значит отказываетесь? - расстроился Ося
      - Хорошо! - неожиданно согласился БД, и они начали разминаться, перекидывая с задней линии новенькие ярко-желтые мячи без маркировки... Потом поочередно выходили к сетке, несколько минут подержали мяч в воздухе, затем перешли к смэшам и подачам...
      При счете 5:3 в первом сете в пользу Оси, он вдруг присел на скамью и, посерев лицом, сказал:
      - Даже здесь сердце колет, - и, отпив из металлической бутылки, вытер потное лицо краем майки и продолжал монолог, начатый у дверей посольства: