Чумп деланно вздохнул.

— Главное чтобы другие гоблины в это до конца верили. А то на дележе добычи еще оделят как эльфа.

— Это как — как эльфа?

— Ну, как, как — несправедливо! Со всеми поровну. Это ж выходит не дележка, а чистая демократия. За то ли боролись?

Эльфийка нервно взлохматила шевелюру.

— Знаешь, а мне пожалуй жаль, что ты не эльф. Такого бы в наш род — ох бы папу и поколбасило! Выйти, разве что, за тебя замуж?

— Э-э, при Хастреде такого не ляпни! Он ребенок впечатлительный, одним топором обоих упупит. А нет ли у тебя часом сестренки, со щеками и…

— Ах ты гаденыш!!!

— Да ладно, просто же спросил! Давай ребят очухивать. Ты бери Вово и волоки его в деревню, а я пока что…

— Я? Вово? Вот этого — в деревню???

— Ну, не здесь же оставлять, — Чумп озадаченно пожал плечами. — Хотя да, это ты права, в деревню далековато, да и смысл какой?… волоки к ведьме.

— Да я ж его с места не сдвину!

— Из принципа?

— Из тяжести! В нем одного дерьма больше, чем я за раз могу с места сдвинуть!

— Вот блин, бабы пошли, — огорчился Чумп не на шутку и присел на спину поверженному Искателю.

— Слабые? — окрысилась эльфийка, подумала и, чтобы не стоять столбом, примостилась рядом.

— Не, умные. Вот, говорят, раньше были гоблинши — ух! Скажешь ей — сверни гору, а она ж тупая, не знает, что гора слишком тяжелая и к тому же к земле прикручена… Раз-два, глядь, и свернула.

— А троллям, поди, и сейчас хорошо.

— Просекаешь, ага. Слушай, может, я все-таки немножко эльф? Мыслим похоже. И спеть хочется. Давай, нежными голосами, с третьего такта? Авось Кижинга примчится. Драку прохлопал, хоть таскать поможет. Запевай!

— Про гзурского паладина?

— Не, за эту зарубит не глядя. Давай про ежика.

…А ветер гнал себе равнодушные облака на север, в сторону Хундертауэра…

А меж тем и осень подкралась, призадумался генерал, наблюдаючи за планирующим из кроны близрастущей липы листиком.

Или не осень. Может, всего лишь белка какая-нибудь паршивая.

Лежать было больно. Удерживал на месте только опыт, бархатно нашептывающий на ухо, что ежели попробовать встать или хотя бы повернуться, то вовсе света не взвидишь. А свет и так мерк, но медленно. Интересно, это возрастная слепота подкрадывается или просто сумерки подступают?

— Мы уж не ждали, что вообще очухаешься, — проскрипело совсем рядом голосом Зембуса. — После такого поди встань.

— Давно лежу? — выдохнул генерал. В груди затрещало, словно на нее набили бочечных обручей и теперь склепывали их, сводя концы. От боли замутило, однако была в этой боли и приятное: смертельные раны, слышал генерал не раз, не болят. Хотя, слышал порой от таких откровенных вралей, что впору усомниться.

— Давно. Почитай, с полудня. Думали, совсем уж не выживешь. Но как ведьма поднесла своего отварчику, оборотах так о весьмидесяти, ты у нее баклажку отобрал и выжрал до дна. Тут уж ясно стало, что должен оклематься.

— Откуда ясно?

— А у нее еще баклажка есть. Чтоб ты да оставил?

Мир стал поярче, а обручи несколько ослабли. Панк даже решился повернуть голову на друидский голос. Зембус, заложив руки за голову, лежал рядом с ним на охапке лапника. Взор его, хоть и был устремлен в заурядное небо, похоже, проник в какие-то неочевидные генералу пространства, ибо друид мечтательно улыбался. За ним виднелся Хастред — этот валялся еще вольготнее, пристроив под обмотанную тряпками голову чей-то мешок и закинув вытянутые ноги на груду черных доспехов. Вот это молодцы, не зря, стало быть, пострадал. Страшно подумать, каких зверей набрал в команду! Собравшись всею кучей, чего доброго и с ним, генералом, справятся. Особенно если Вово… А, кстати, Вово!

— Как наш бугай? Живой?

Зембус нехотя выпростал из-под головы одну руку, потыкал ей куда-то через генералов торс и вернул конечность на место. Панк осторожно, чтобы не свернуть от усердия шею или, еще не хватало, не показаться перед молодежью суетливым шмыгалем, повернул голову в том направлении и издал озадаченное хрюканье: Вово, которого он совсем недавно наблюдал в совершенно несовместимом с жизнью состоянии, высился непоколебимой горой над костром, разведенным шагах в тридцати от лежбища, и помешивал длинной лопаткой в установленном на уголья котле.

— Вот же зараза, — только и произнес генерал, вложивши, однако, в это слово немалую речь о пределах допустимой прочности и природной расточительности на всяких кобольдов и их детищ, в то время как бедные-несчастные чистокровные гоблины остаются ни с чем и обижают их все, кому не лень. И даже те, кому лень — давешний черный рыцарь вроде не горел желанием лезть в драку, но будучи в нее втянут, уже не постеснялся…

Вово обернулся, заметил очухавшегося командира, бросил свою лопатку и вприпрыжку бросился к Панку. Как взаправдашний зверь собака, друг хуманса, к хозяину — несолидно! постарался нахмуриться генерал, но вышло плохо, морда сама расплылась в добродушной ухмылке. Вово и двигался как щенок — большими радостными скачками. На широкой роже гобольда никаких следов давешней травмы, кроме неестественной бледности, не было заметно. Хотя нет, когда присел рядом на корточки, обнаружился свежий багровый шрам на виске. Вместо вдрызг расколотой башки! Генерал вспомнил напор ручищи черного латника и покрылся холодной испариной. Да, воистину прав был друид, не иначе как с адамантином перековывали кости на гобольдов череп! Уж кому как не гоблину знать толк в прочности черепа, ведь много поколений их только и занималось, что селекционным отсеиванием недостаточно крепкоголовых.

— Щас суп будет! — невпопад, но радостно сообщил Вово. — Ты как, совсем оклемался, или опять только чтоб настойки стрескать?

— Волоки настойку, а там видно будет, — просипел генерал, пораженный в душу надеждой на халявную выпивку.

— Настойку тетка спрятала, — признался Вово виновато. — Сказала, что она три года ее не для того настаивала, чтоб полудохлые гоблины… — осекся, пожал плечами. — В общем она еще много всякого грубого наговорила. Злая, прямо как наша эльфа. Только с орком добрая, он ей, наверно, дрова колет, запыхался весь, голый почти что бегает. Я сказал — давай я тоже дрова поколю, если лишнего топора нету, так я и руками, мама всегда говорила, что я горазд дров наломать, а она смеется, мал ты, говорит, небось еще не умеешь!

— Нет бы научить дите, — подал слабый, но язвительный голос Хастред.

— А я сказал, я умею! А она — иди, мол, говорит, отдохни, утомился. А я взял деревяшку, какая попалась, и показал что умею. А она раскричалась, вот сказала вредитель, это, сказала, был идол ейного бога, в хозяйстве полезный исключительно, а ты иди, сказала, отсюда и ничего руками не трогай. Ну, не нужны дрова, так и сказала бы, я бы воды натаскал или еще всякого…

— М-дя, — генерал сморщился. — Чувствую я, не будет мне настойки. Знаючи, сколько всего полезного ты способен переломать, твоя тетка еще с нас самих последние штаны сымет в счет репараций.

— Нехай орка насовсем забирает, — предложил книжник. — Толку от него, как я погляжу, все равно чуть. Где-то он был со своим молниеносным, гхым, мечом, пока мы с той черной гадью ратоборствовали?

— Да и я не больно-то отличился, — приуныл генерал. — Эх. Прошло, видать, мое время. И не таких ведь клал в одно рыло! А тут ничего, почитай, не успел, как вынесли вчистую…

— Что не таких — верим, а таких не клал, — уверил Хастред.

— Ну уж и не успел! — Вово старательно сделал круглые глаза. — Да ты его удавил чуть ли не насмерть! Потом стали с него броню стаскивать — башку отрубить пришлось, ибо горло панцирное так смято, что я его потом распрямить не смог, как ни старался!

— Правда? — генерал в изумлении покосился на гобольдовы пальцы. Да если уж Вово чего двумя перстами не распрямит, того ему, генералу, в три руки не согнуть!

— Врет, — удостоверил честный Хастред. — Распрямил, будто ворот из мягкого золота, и не заметил. Утешает, стало быть. Да ты не тушуйся, генерал, Искатель — редкая зверушка, его не каждый день встретишь, и драку с ним тоже только мы, гоблины, да по вопиющему незнанию могли затеять. А уж чтобы тебя совершенно утешить, сообщу что это первый известный мне случай, когда Искателя таки отметелили. Да еще и без потерь.

— Суп пригорает, — ахнул Вово. — Пойду мешать. Вы мне потом расскажите, почему этот дядька к Фанте полез и меня по башке стукнул, как будто я ему сделал чего! Я б ведь кабы знал, что он гад такой, я б его сам первый огрел! А то подошел по-доброму, спросил кто тут спрайтиху обижает, а он как развернется, как даст мне дубиной! Ажно земля с небом в глазах кувырком пошли, а потом…

Вово сокрушенно махнул лапой, угрозил кулаком груде черного железа и вприскочку же вернулся на свой боевой пост.

— Скоро будет! — крикнул оттуда. — Хороший супчик, наваристый! Вы подымайтесь, кушать будем, быстро поправитесь!

— Из врага? — заинтересовался генерал.

— Неа, тетка ведьма грудинки свежей дала и трав еще всяких.

— А ты говоришь — злая.

— По-моему, злая. Мне ничего не дала, ни настойки, ни еды, но Чумп сказал, что просить надо уметь. А если просить не умеешь, то думать, а если и думать ты слишком гоблин, то хотя бы прыгать. Я, правда, не понял, но, видимо, он хорошо прыгал и тетка ему за это мяска дала. А может, попросил хорошо, и она поэтому дала. Чумп, он худой и жалобный, я б ему тоже дал пожрать, если б у меня было. Ему поди не дай!…

Тут Вово чему-то своему вздрогнул и, умолкши, с удвоенным усердием заворочал в котле лопаткой.

— А я вот помню, как в Мариого партизанили, от части отбившись, — припомнил Панк. — В армейском деле первое — фуражировку наладить, а тут, ясное дело, никаких тебе вариантов. Либо жуй шишки, либо ноги протягивай, либо, сами понимаете…

— Либо покупай на рынке колбасу? — предположил Хастред заинтересованно.

— О. Гм. Ну, это еще одна аккредитива.

— Альтернатива?

— Или так. А собрался там народ простой, куча гоблинов, причем двое лесных, а один ажно из потомства Рего — эх, и предприимчивый же был парень, посейчас вспоминаю с умилением! Ну и еще всякий народ без комплексов. Так тамошние мариогские власти, поди, до сих пор гадают куда в тех краях люди пропадали! Хотя, думаю, все свалили на местных крестьян. Потому как мяса больше всех оказалось на тамошних сборщиках налогов…

Генерал осторожно поднял руки, переждав вспышку мучительной боли в смятых ребрах, и сцепив пальцы пристроил по примеру собратьев руки под голову. Оказалось, что под нее тоже кто-то пристроил что-то вроде подушки — кожаное и пружинящее. И на том спасибо.

— А вот судья был невкусный, ну то есть совершенно. Наверное, страдал от разлития желчи или еще какой пакости. Это я вообще к чему? Кто тут судья?… А, ну да. Чего ж того увальня в суп не пристроили?

— Ты б его видал, — брезгливо покривился Зембус. — Сам себе до конца жизни эльфом-красавцем бы казался.

— Так эльфом или красавцем?

— Да, на тебя глядя не поймешь, до кого тебе дальше. Но, в общем, вид у парня совсем неаппетитный был. Подозреваю, что даже и при жизни, а уж после того как его разве что спрайтиха не пнула, стал вовсе…

— Как есть верно, — подтвердил Хастред. — Хоть в глазах у меня и двоилось и плыло, но и то два раза вывернуло. Зато ведьма его башку выпрашивала, чуть ли не в ногах ползая.

— Чего не покажется, на земле-то валяясь, — расхолодил его друид. — Подошла, пальцем ткнула, орк башку-то и отчекрыжил, и в мешок. Да, в общем, кому она еще нужна-то? А вон панцирь можно было бы на генерала приспособить, однако ж ты его проломил будь здоров как, вредоносный жук.

— Так я вам и полез в эту скорлупу, придумщики! Мало ли, какая парша по этому уроду бегала, что ему приспичило ту мелочь крылатую молотить! А ну-ка, кстати, кто таков этот Искатель, и нельзя ли было его вместо умерщвления приспособить, скажем, для лупления гномов в хвост и в гриву?

— При его-то непрошибаемости да на такую мелочь? — Зембус выдохнул, смешно раздув щеки, — Да он тебя крепче приложил, чем на первый взгляд показалось. Сам посуди, ежели ты даже кого ангажируешь, то что мешает гномам нанять таких два десятка?

— Таких два десятка в мире просто и не найдется, — сообщил Хастред. — Даже какое-то пророчество на эту тему было, точно не помню, но «когда Искатели соберутся вокруг искомого и найденного»… Там еще много всяких интересных условий было. Все касаемо кучкований. Когда орки соберутся и постигнут магию, гномы соберутся и пожертвуют денег на благие цели, гоблины соберутся и не подерутся целых полчаса… Что-то еще про эльфов было, тоже маловероятное — то ли колбасы навернут, то ли в носах поковыряются.

— Я даже знаю, чем гзурам придется в таком раскладе пожертвовать, — буркнул генерал. — А что, собственно, они ищут? И на кой все же хрен он башню валил? Неужто все для того, чтоб до той мелкой летучей пакости дотянуться?

— Ктопакостьктотутпакость? Самтыпакостьбольшаязеленаятолстаядохлаяпакость!

Панк закатил глаза под лоб и обнаружил Фантагурку, зависшую над ним со стороны макушки. Судя по тому, что сверкающие праведным гневом глазенки спрайты отделяли от унылых глаз гоблина каких-нибудь полфута — фея, очевидно, стояла на земле, нагнувшись, уперев пухлые лапки в крутые бока и заглядывая в лицо злослову с искренним возмущением. Ярко-красная шапочка волос разметалась над генеральским лицом гневным костерком.

— Пааашла, — посоветовал Панк и, насколько хватило помятых легких, дунул спрайте в круглую рожицу.

— Айайайайай! — взвизгнула Фанта и одним прыжком унеслась из поля генеральского зрения куда-то назад. — Такойбольшойамаленькихобижаешькакойнегодяйнегодяйкакой! Жуйкоружуйжуйчтобпахлолучшеизортахочешьпринесукорыпогодисейчаспринесулежитутнеуходиникудаждипринесукорысейчас!

И увесисто затопотала маленькими ножками в неизвестном направлении.

— Умеют Искатели одну штуку интересную, — лениво известил Хастред. — Способны они магию обращать. Не то что обращать совсем, но… отшибать, скажем так. Понятия не имею, как оно делается, но что-то он такое сотворил, что она теперь летать не может. Хотя, вроде бы, и близко не подходил. Если бы подошел — небось бы уже не бегала.

— Крыла пооборвал?

— Да нет, крыла еще при ней, но разве ж такими крылишками этот жбанчик поднимешь? Нет, летала она магически, сродни, я полагаю, заклинанию Levitate, которым наверняка здорово владеет наш приятель Альграмар, раз уж он у нас воздушный маг. Только ему колдовать приходится, а у нее все как бы само собой. Вот как на Вово заживает все, так она летает, без усилий, тренировок и обучения.

— Ты глянь, и тут нашего брата обделили! Кому ж не хочется, чтобы задурно?…

— Так ты зато вон какая репа, можешь теперь в корчме хвастаться, что тебя Искатель не добил, а с ней — видал какая беда? Отдиспеллил он ей летательную магию, теперь бегает, болезная, на ходу спотыкается, хочет полететь, а не может.

— А тебе уже и подсобить лень? Дал пинка, и будет летать до морковкиного заговения.

— Кабы все так просто решалось! И вообще, чего я? Я пострадал почище тебя! Тебе всего лишь ребра помяли, это разве потеря? А меня вот по башне хватили, да как здорово! А я в нее читаю, между прочим. Если вдруг отвалится — большая потеря. Останется разве что проситься к тебе в прапорщики.

— Без башки не возьму. Башка даже воину страсть как необходима. И не только шлем на нее напяливать да жрать втудыть, но и для многих иных полезных нужд. К примеру, на нее удары отвлекать очень способно. Пока лупят тебя по тыкве, не соображая с кем связались, ты всех успеешь оприходовать. Таки что, говоришь, это была за черная зараза?

— О, генерал, это сложно. Откуда взялись — мне не докладывали, бытует на этот счет целая куча мнений. Одни возводятся к Айс-Эйсу, которому источник Черного Света нужен был для каких-то его колдовских нужд. Другие ажно в Страну Храмов нацеливаются, то бишь подразумевают едва ли не божественное происхождение.

— Видали мы таких богов, — хрюкнул генерал возмущенно. — Бог должен быть, как бишь его? Ну не добр, вестимо, этого еще не хватало, но вот как Занги!

— Пьян, задирист и невнятен?

— Тьфу на тебя, богохульник! Могуч и величествен! Хотя в могучести тому гаду было не отказать, а величие где, что даже мимохожий книгочей ему сразу в бубен вдвинул?

— Так я ж на то и книгочей, от многих знаний — всея беды, почитай два шага до еретика. Вот приличный священник или там друид, — Хастред с некоторым недоверием покосился на соседа, словно заподозрив его в служебном несоответствии, — тот сразу должен распознавать божественную мощь и на колени ухаться. А не пырять аватара в самые что ни на есть причиндалы. Где оно, спрашивается, благочестие?

— Это вам еще Лего по укурке не являлся, — успокоил его друид, и даже перекосился весь от каких-то потаенных воспоминаний. — Он и нашему-то брату не всякому… Меня полдня с кедра снимали, потом сам не мог представить, как на такую высоту по ровному стволу без веревки да лесенки. После такого хрена с два какой чернокованный запугает. Да и не было в нем никакой божественной мощи.

— В нем и нормальной хватало, — генерал поморщился, — Теперь знаю, каково приходится тем, кто на меня так же налетает, как мы на него. Эх. Ну, ладно, будем надеяться богов особо не прогневили — только их участия нам и не хватало. А откуда он последи леса взялся, да еще в таком виде непотребном? В лес в доспехах не ходят.

— Это ты не ходишь, а Искатель из лат не вылезает никогда. Это у него такая рабочая форма одежды.

— Дык же и у меня такая! Я виноват, что вы, олухи, ее растеряли всю? Но по лесу — да мы ж с вами уже пробовали! — она утомляет чрезвычайно. Какая польза от доспеха, коли ты его таскать не способен?

— Что-то незаметно, чтоб он неспособен был. Силенок ему не занимать. А что до снять, так не очень бы он в бездоспешном виде тебя порадовал. Латы и так местами пришлось от мяса отдирать, — книжник болезненно сглотнул, — шкуры нету, одни шрамы на голом мясе, кровоточных сосудов ведьма не нашла, хотя тыкала его ножиком с азартом, а уж что внутри творится — я смотреть не стал. А то еще башка лопнет от многих знаний!

— Удумают же, — отплюнулся генерал. — Хотя пакостей таких видывал, нечего мне. Вот только в латах они не ходят, ибо боли не чувствуют и самую плоть прочнее железа имеют, а зовутся големами. Понял, нет?

— Я уж тоже подумал, — согласился книжник. — Читывал про самых различных чудищ, и похож весьма… Вот только никогда не слышал про голема умничающего. Но вот с другой стороны это их вечное болтание по миру в поисках такой чепухи, как какой-то особый свет, очень даже похоже на обычное големское существование. А что до спрайтов, то похоже что зачем-то он их целеустремленно выносил. Нашли мешок его, так там ни пожрать ничего, ни выпить, ни даже штанов запасных… одни спрайтовые крылья.

— Сильнейший магический реагент, — пояснил друид. — Не скажу, для каких нужд оно ему было надо, если уж на то пошло, то спрайты время от времени крылья сбрасывают, мог бы попросить — небось поделились бы. В старых, как и в драконьей чешуе, магии куда больше, а нужды в них никакой самим спрайтам нету — все равно выбрасывают.

— С такой силищей просить плохо получается, — проворчал генерал со знанием дела. — Уж я-то знаю. Откроешь бывало рот, чтоб вежливо или даже униженно попросить, а кулак сам собою — бац в рыло! А там проси не проси — не доорешься.

— Суп готов! Налетайте!

Вово сдернул котел с угольев, отставил на пару шагов от кострища и блаженно окунул рожу в клубящийся пар. Выдернул чуть покрасневшую, обремененную благостной гримасой.

— Хороший супец сросся! Подымайтесь, лежебоки! Подумаешь, по шеям надавали, что ж теперь — и не жрать вовсе?

— Легко говорить, — обиделся генерал. — Повезло с прочной репой, так теперь всем на тебя равняться? Годы мои не те — порхать как та крылатая! Положено отлеживаться опосля каждого чиха, утешаться отварами и целебной магией, а чуть какой чирей, так и завещание сочинять.

— Вово и сам был не в лучшем виде, — наябедничал друид. — Я когда из кустов вылез — он лежал как дохлый, хоть и не там где раньше. Орк прибежал с ведьмой, он все лежал. Свернуть его не вышло, уж и Хастреда на ветки уложили и оттащили сюда, и тебя — волочь пришлось всею толпой, горазд ты брюхо набивать! Вернулись за ним, по пути все на свети прокляли, думали уж гноллов звать на подмогу… А он глаза открыл, башкой покрутил, встал да как пойдет своим ходом — ажно ведьма челюсть уронила ниже пояса. Не бывает, говорит, такого! Да я и сам знаю, что не бывает, я уж если падаю, то поди подними, а этот… Чудо то еще.

Чудо тем временем пожало плечами, примостилось возле костра и вытащило солидных размеров ложку, даже скорее черпачок. Генерал ощутил рядом с собой некоторое напряжение и покосился на соседей. Хастред, приподнявшись на локте, впился ревнивым взглядом в источающий аппетитные запахи котел. Зембус по-прежнему таращился в пространство, но носом задергал тоже обеспокоено. Да и собственный желудок, хотя и помещался в отбитых напрочь недрах, внезапно о себе напомнил.

— А вот знавал я изобретение, стыдно сказать — эльфийское, но оттого полезности своей крайней не утратившее, — заявил генерал, старательно повысив голос, чтобы Вово расслышал и озадачился, — зовется лазаретом, а то порой еще госпиталем, и во многих армиях принято по сию пору для обязательного походного применения.

Вово, если и расслышал, виду не подал. Он снимал пробу со своего супа. Конечно, вышел он водянист и жидковат, все-таки не так уж много было мяса, а травки вообще массы не создают, и даже небольшой котелок клубней, добытый все тем же опытным Чумпом, не исправил ситуации — воткнутая ложка упорно не желала стоять торчком, заваливалась. Но на вкус оказалось приемлемо, особенно с голодухи и после жестоких побоев, перемежаемых несусветными нервными переживаниями.

— А лазарет тот служит для размещения в нем раненых, — еще повысил голос Панк. Так как гобольд и ухом не повел, генерал с негодованием повернулся к соседям и пояснил для особо тупых: — Таких как мы.

— Да-да, совсем таких! — поддержал Хастред.

— Ну уж будто бы, — вяло возразил самопогруженный друид, но на него никто не обратил внимания.

Вово задрал голову к небу, покатал языком во рту кусочки мяса и комья разварившихся корнеплодов.

— Круче посолить надо было, — пояснил он в пространство. — Хотя еще не поздно.

Вытащил из-под пончо небольшой кулек, осторожно его развернул и обильно подсыпал в варево грязно-серых кристаллов.

— Так вот в лазарете раненых кормили! — совсем уж громогласно проревел генерал, глядя на Вово с практически откровенной ненавистью. — Наварят, бывало, супца, и ну потчевать пострадавших в сражении!

— Прям как у нас, — отозвался наконец гобольд, благодушно ухмыляясь.

От такой наглости генерал аж задохнулся, но вовремя спохватился, что юнец дурной до крайности, неученый жизнью, сарказма не разумеет все равно, так что вряд ли издевается, и объяснил с бесконечным терпением:

— Приносили пожрать прямо в койку!

— Я тоже слышал, что так! — поддакнул книжник. — И про санаторий еще.

— Прямо в койку? — недоверчиво переспросил Вово, даже ложку до пасти не донес, будучи некстати застигнут мыслью. — Это, стало быть, суп в миску наливают и каждому лично по миске в лапы?

— Во-во!

— Ну, эльфы! Ну, удумают, честное слово. Хоть стой хоть падай. И смех и грех!

Вово и правда немножко потрясся в приступе неудержимой веселости, потом перестал, еще разок отведал супца, удовлетворенно кивнул и, завернув снова тряпицу с солью, спрятал ее обратно под пончо.

— Хлебушка у вас нету? Хотя, откуда…

И смолк, заправив рот очередной ложкой супа.

Хастред скрипнул зубами.

— Интересно, а азуредж его башку возьмет? Если уж полдюйма хорошей стали развалил, вроде бы вполне может.

— А хлебушка у нас есть, — мстительно объявил генерал.

— Ы? — вскинулся Вово, жестами показал, что очень бы хотелось хлебушка к супчику, а то это ж разве трапеза, когда преломить нечего.

— Ну, точнее знаю где взять.

— А-а, — Вово проглотил, отмахнулся ложкой, — знаю я такие шуточки. Пойди прямо до большой сосны, а оттуда еще сотня миль на восход, и будет булочная… Недосуг мне на сто миль пробежки устраивать. У меня тут вот… лазарет. Хотя раненые жрать и отказываются, но все равно заботы требуют.

Генерал решительно хватил кулаком по земле. Вышло слишком глухо, чтобы считаться успешным жестом, но Вово все-таки сообразил обратить внимание на буйствующего пациента.

— Во-первых, отставить инсвинуации! Раненые жрать хочут, однако ж раненым прописан похмельный синдром…

— Постельный режим, — перевел Хастред.

— И тебе не хворать. Во-вторых, волоки сюда котелок, кобольдов сын! В-следующих, Стремгод помнит что там после во-вторых, хлебца эльфийского малость было в той корзинке, что мы в деревне оставили. А ну, живенько, одна нога тут, другая печеная с подливой… тьфу, довел до искушения, олух! В общем, особо не задерживайся.

— Да корзинка-то тут, рядом, за ней Чумп уже сбегал. Он много чего принес! По-моему куда больше, чем у нас с собой было.

Вово поднялся, подхватил котелок и подтащил его к лазарету. Поставил в головах, чтоб далеко не тянуться, и утрюхал на поиски корзины. А пациенты собрались с силами и враз повернулись к котлу, даже Зембус вывалился из своей полупрострации и выхватил ложку быстрее, чем когда-либо ухитрялся извлечь меч.

— А вот Чумпа не мешало бы прояснить, — простонал генерал, с трудом умащиваясь на боку, чтобы не наваливаться на пострадавшее место. — Был я в той деревне — там и взять-то нечего, ну хоть обыщись. Чем же это он там разжиться ухитрился? Разве что последние штаны с шерифа снял?

— Прояснили его давно, — печально проинформировал Хастред. — И продолжают время от времени до сих пор. Не помогло ни разу. Однажды, он сам рассказывал, даже в каталажку посадить ухитрились. Я не поверил, так он и кольцо судьи с печаткой показал, и медальон стражника, и ключи от темницы, и два золотых зуба, которые выиграл у сокамерников, и даже кипу допросных протоколов, которые прихватил, чтобы завернуть селедку, с тюремной кухни подтибренную … Давайте-ка трескать быстрее, пока Вово не вернулся. За ним и здоровый-то с ложкой не поспеешь!

— Да ладно, нашелся тут больной, — Зембус слегонца стукнул его ложкой в лоб. — Долгие мыслительные упражнения здорово укрепили твою тыкву. Другого бы убили, а ты даже не подхватил выпадения памяти.

— Все равно пострадавший. С нашим-то атаманом когда еще полежать удастся?

— Вот отхватим Хундертауэр — отпущу на постой, — пообещал генерал. — А до тех пор даже и не надейтесь. Это я старый, больной, пуще всех изметеленный, так что вам меня на руках, возможно, тащить еще придется.

— Тебя? — не на шутку струхнул книжник. — Вот еще. Ты такой старый и больной, что тебя дешевле добить, чтоб не мучался.

— Дешевле не выйдет, — с тоской заметил друид. — Я на него толику целительных сил потратил, да и ведьма поучаствовала. Его теперь с два шиша доколотишь.

Запустили ложки в котел, налегли, и как-то ненавязчиво выяснилось, что не так уж безнадежно и искалечены, по крайней мере аппетита не отшибло ни одному. К тому моменту, как вернулся Вово с корзиной и еще охапкой всякой всячины, котел ополовинился, Зембус уже отвалился и снова, уставившись в небо, провалился в незримые эмпиреи. Генерал же обнаружил под головой своей ранец Тайанне, и почему-то задался целью его открыть — видимо, обзавидовался чумповой славе. Пряжка хоть и выглядела не сложнее, чем та, какой замыкалась генеральская перевязь, но Панк и с той-то обращаться особо не умел, так что дергал и тянул золотую рамочку и замкнутый в ней ременный хвостик в разные стороны, свирепо сопел, кривил рожу, даже о боли под ребрами забыл напрочь. Один Хастред еще продолжал прихлебывать, но и то уже нагрузился под горло, тяжело отдувался и ехидно посматривал на изнемогающего в неравной борьбе генерала.

— Вот принес, — отрапортовал Вово. — Ого, как же вы жрете, а еще раненые! Когда вы здоровые, хоть вовсе с вами не садись. Вот, Чумп сказал, сторговался с гноллами, малость оружия и других полезностей у них выкупил.

— Только бы не догнали, — с тоской пожелал Хастред. — А небось будут пытаться. Чумп, он такой, небось много лишнего дал взамен. Вот сейчас обнаружат, и прибегут возвращать. Честные они, гноллы-то, по своей дикости!

— Ну, мы откажемся, нам ведь не жалко! — Вово сгрузил добычу и плюхнулся рядом с котлом, — Тем более, ведьма сказала, что спровадит нас отседова как только темнота ляжет. А до темноты недолго уже!

— Куда это мы пойдем в таком непотребном виде? — насторожился генерал, не прекращая борьбы с застежкой. — Нет уж, хоть и слышал я про мобильные лазареты, но на телегах же, не своим ходом! Или Чумп там заодно и арбу пригнал?

— Кого? Неа, никаких телег. Пешком, я так разумею. Судя по тому, как жрешь, ты и ходить можешь, и даже прибить что-нибудь некрупное. Вроде мамонта.

Вово решительно вытащил ложку, из корзины достал лепешку и, подтащив котел к себе, приступил к трапезе. Хастред свою ложку облизал, затолкал ее за пазуху и поднялся. Ноги держали вполне сносно, правда ломило в голове (ну и что, а кого другого бы убило напрочь) и слегка тяготило желудок (ненадолго, а жаль). Огляделся, заметил в некотором отдалении домик, с лежачего ракурса скрытый за высоким кустарником.

— А где наши остальные?

— Эльфа с ведьмой спелись, какие-то бумажки рассматривают с картинками, — охотно пояснил Вово. — Я тоже хотел, так по лапам дали обе сразу. Злые! Орк тоже недовольный, его тоже по лапам, наверное. А Чумп опять ушел куда-то. Очень он неугомонный, все хочет как лучше. Однажды надорвется!

— Или надорвут.

Хастред ногой копнул кучу принесенного. Были тут два лука — не сказать, чтоб очень мощные, обычные охотничьи, но сделанные добротно, с умением и любовью. Была парочка толстых, мягко пружинящих кожаных тючков без пояснений, но какому же гоблину, пусть даже и грамотному, надо особо представлять переносные комплекты для ночевки?