Генерал Панк (№2) - Хундертауэр

— Не при свете же, — хмуро ответствовал ущельник. — Странный ты, анарал, даже делая поправку на частое битье по кумполу. Кто ж лазает на стены белым днем? Ты еще найди такого дурня, который драться пойдет грудь в грудь. Вот стемнеет, и первым делом слазаю. Даже сувенир тебе принесу из родного дома. Клок из бороды верховного гнома не обещаю, из меня тот еще брадобрей, но чего-нибудь символичного притащу.

— Я с темнотой рассчитывал уже и на штурм пойти, — огорчился генерал. — Что мне твои разведданные? Белым днем атаковать заставишь? Утративши единственное наше перед хумансами преимущество?

— Я заставлю? Ты меня с кем-то путаешь. Вон эльфа подтвердит, я с самого начала был против этой затеи вообще. Чего такого может быть в Хундертауэре, что за века не растащили братья гоблины и вот теперь гномы еще?

Генерал сокрушенно махнул рукой, и Чумп, воспользовавшись попустительством, живо развернул одну из трофейных гнолльих охотничьих палаток-шалашей. Он давно уже, несмотря на редкую выносливость, клевал носом. Это лоботрясы типа генерала весь прошлый день продрыхли как убитые, вернее как побитые, можно даже без «как», а ему пришлось носиться между хижиной ведьмы и гнолльим поселком, свесив язык на плечо и в поте лица изымая полезный в походе инвентарь. А ведь генерал тот еще любитель покататься на таких, как он, безответный Чумп, осликах! Это сейчас он охотно принимает Чумпа за ценного кадра-разведчика, а стоит дойти до драки — небось мигом назначит в воины, и остается только молиться, чтобы ему звездочет не воспонадобился.

— Ну и кадры подобрались, — насупился генерал. — Смотри, рыжая, и запоминай: гоблин должон занимать в каждой концессии положение сугубо главенствующее. Потому как на подхвате толку с правильного гоблина — один вред, только и умеет что жрать, спать, гадить и… ну, этот дефективный не в счет, второго такого и на пиво не приманишь.

Дефективный Хастред, привалившийся было почитать на сон грядущий страничку-другую из своего спеллбука (в который, помимо заклинаний, записывал еще и занятные анекдоты и познавательные истории, которые впоследствии охотно перечитывал) сердито отвернулся от хулителя и яростно зашелестел страницами.

— А какой прок от гоблина-руководителя? — почти что деликатно уточнила Тайанне. — Помимо того же самого вреда?

— А пинательные способности ты не учитываешь, дурила? Кто лучше потомственного гоблина построит таких как ты раздолбаев, предотвратит разброд и смятение умов, выдаст ценные указания и проследит за их соблюдением?

Эльфийка озадаченно засопела, ища подвох.

— Вообще-то кто угодно. Разброд у тебя творится полный, да и смятение умов было бы нешуточное, кабы нашелся хоть один ум помимо моего, и так уже смущенного донельзя.

Генерал обиженно хрюкнул и сделал вид, что по примеру компании тоже отбыл ко сну, хотя судя по надсадному пыхтению и раздраженному хождению желваков под кожей — предался измышлению достойного ответа на злую критику. Что, в принципе, вывело его из строя ничуть не менее надежно. Через пару минут размышлений Панк сменил позу, улегшись на спину и закинув руки за голову, еще через пару потерял нить рассуждений, а под конец неразборчиво пробурчал что-то вроде «бабы дуры» и впрямь начал героически похрапывать.

Тайанне засчитала себе очередную победу над гоблинским родом и гордо оглядела поле разгрома. Проигравшие валялись в произвольном порядке, Хастред уткнулся физиономией в раскрытую книгу, ноги Чумпа торчали в отдалении из-под кожаного полога, и даже Кижинга, долго крепившийся в своем нежелании вылезать из доспеха, наконец улегся прямо в нем. Для него, как и для Чумпа, прошлый день был наполнен трудами — не столь неправедными, но ничуть не менее утомительными. А из опыта общения с генералом орк давно вынес, что надо пользоваться любой возможностью отдохнуть, потому что никогда не знаешь, предоставится ли подобная возможность в обозримом будущем. И расслабляться при этом не стоит! Хоть после сна в железной скорлупе и проснешься с затекшими суставами — но это куда лучше, чем вылезать из нее и потом в спешке влезать по новой, рискуя плохо застегнуть ремни и пряжки и потом осыпаться, подобно осенней липе, тяжеловесной стальной листвой посреди битвы. Все, что паладин себе позволил — это снять и поставить рядом шлем, а также уложить вынутые из-за пояса мечи. В общем, вся ударная мощь отряда обратилась в мирное сонное царство, прямо и не поверишь, что вскорости поднимутся, поворчат по поводу отсутствия завтрака и, на ходу почесываясь и переругиваясь, отправятся жестоко дубасить безобидных маленьких гномов. И стыдно им ни разу не будет. Гоблины!

Прямо завидно.

Обозрев лежбище и посетовав на эльфийскую свою природу, ввиду которой даже спать не нужно, Тайанне подобрала свой посох, лениво ткнула им в ближайшее дерево, поставив арканную метку — а то искать потом стоянку до скончания веков — и неспешно отправилась, насколько хватило умения ориентироваться в лесу, в сторону от замка. Охранять гоблинов от кого бы то ни было показалось ей унизительным, охранять кого-либо от гоблинов, пусть даже дрыхнущих — бесполезным, а рассиживаться среди храпящих туш — попросту скучным. Хоть пройтись по знаменитому своими магическими оказиями Злому Лесу! Сколько времени проторчала в башне, но за магическими изысканиями так и не удосужилась хоть раз высунуть нос наружу. Даже встречу с лепреконом и то застала краешком, причем не впечатлил лесной карлик совершенно! Всего и было в нем занятного, что побрякушка на шее, так и излучающая непонятную силу, да выдающиеся способности к регенерации. Амулет, кстати, почти совсем заглох по мере удаления от Злого Леса, а сейчас, оказавшись в нем снова, ожил в кармане у эльфийки и энергично пульсировал, прокачивая через себя чудовищные токи природной мощи. Пожалуй сам папа-архимаг позавидовал бы энергиям, которые скручивались вместе с этим причудливым корешком в тугой узел… Но как ими пользоваться, Тайанне при всем своем высоком магическом образовании понимала слабо. Внутренние силы во все времена заменяли эльфам умение усваивать и ставить себе на службу силы внешние, заемные, коими никогда не брезговали хумансы и иже с ними. Отобрала же амулет у изметеленного бедолаги больше затем, чтобы тот, очухавшись, не припустился сразу в погоню. Теперь хоть друиду отдавай, тому оно если и не нужно, то хотя бы не настолько чуждо.

Лес впечатления злого, надо сказать, не производил. Не выпрыгивали из-за деревьев зубастые чудовища, не валились на голову древесные стволы, низко опущенные ветви, хоть и цеплялись за волосы, вовсе не норовили обратиться в разящий клинок и в коварном броске лишить глаза, на что в хрониках неоднократно жаловались именитые эльфийские витязи. Ну да, и среди эльфов бывают коровы, которым и черепаха скакун, и муха коршун, сумрачно догадалась Тайанне, отмахиваясь от очередной ласковой еловой лапы. Или лес тоже порой переходит на военное положение, возможно даже по прямому сговору-пакту с гоблинами. Тогда как еще до сих пор не пророс внутрь города и не вымел из него гномов с прихвостнями?… Генерал вон как разбухает, все живое на лигу вокруг проникается к гномам неприятием. Уж небось окрестные елки не тупее гоблинов!

Где-то очень далеко угадывалась сильная, хотя и застарелая аура магии более близкой, сильно смахивающей на ту, что пропитывала некромантскую башню; а гораздо ближе и куда свежее ощущался след магии мощной, но не по-эльфийски скроенной. Вспомнились экскурсы в историю — о многочисленных магах-изгоях, уходивших в Злой Лес воздвигать там свои бастионы. Не будь генерал столь тороплив и не кидай судьба его вкупе со всем предприятием, как предвыборную программу гулгита-политика, из огня да в полымя — можно было бы по одним этим башням собрать такое грозное наследие, что гномы в преддверье неприятностей вылетят из замка, как пробка из бутылки с шипучим сидром, да еще и новых гоблинов завезут и определят на постоянное местожительство. Но нет, все у этих зеленых через пень-колоду, через стучание кулаками по головам, а победа без того, чтобы самому похлюпать разбитым носом, вовсе не в радость. Зато не заскучаешь. Не тому ли завидовала много лет, томясь веками отточенным эльфийским рационализмом? На звук это гоблинское варево, конечно, булькает странновато, можно даже сказать преотвратно, но начав его прихлебывать, быстро обнаруживаешь, что есть своеобразная прелесть и в его вкусе, замысловато свитом из грубой свободы, первобытной правильности, варварского понимания дружбы и… и желания врезать от души какому-нибудь неподобно эпохе и обстоятельствам разряженному хумансу. В берете с лихим пером и расшитым серебром камзоле. Вроде вот этого, что торчит между деревьями.

Хуманс и впрямь высился между двумя стволами — дородный дядька с лихими усами и с разукрашенным луком в руках, вытаращивший на эльфийку преисполненные охотничьей удали воловьи очи. Стрела, наложенная на тетиву, смотрела оголовком в землю, но сам уже факт дядькиной вооруженности заставил Тайанне сурово нахмуриться. Пусть-ка попробует теперь доказать, что он тут безобидный грибник, а почти к самой к гоблинской стоянке его вывели причудливые извивы мицелия.

Недоуменная серость прибалдевшего хумансового взора скрестилась с неумолимым напором горящих воинственной зеленью эльфийских очей и отлетела, как отлетает клинок легкой сабли от умело подставленного клеймора.

— Эээ, нимфа?… — пролепетал хуманс благоговейно.

— Да ни хрена! — энергично огорчила его рыжая бестия. — Даже и не дриада. И не олень, так что убери-ка свою пулялку. Чего стоим, кого ждем?

— Приношу свои… — хуманс поспешно сдернул стрелу с тетивы и не глядя сунул через плечо в колчан (промахнулся, но этого не заметил). — Позвольте представиться — барон Булверт, окрестных лесов, мнэээ, единовластный владыка… У ваших, так сказать, ног, сударыня.

Эльфа озадаченно покосилась вниз, на свои ноги. Да, нарядные сапожки перепачканы, на папины бриджи налипли трава и хвоя, но видел бы этот велеречивец, на что похожи ноги гоблинов! Особенно босые пятки Вово, на которых вполне можно сажать зерновые культуры и снимать по три урожая в год, если, конечно, обеспечить мягкий климат и должный уход.

— Что значит — «так сказать»? Чем тебе мои ноги не угодили? И что за такой владыка лесов? Видела я намедни одного владыку, так он, не в обиду будь сказано, куда основательнее выглядит. Мордой хоть гвозди забивай, причем даже бить не надо — сами от страха вдвинутся по шляпку. Зовут Лего, хотя ума не приложу, кому придет в голову призывать этот кошмар в лаптях по имени. Знаешь такого?

— Гнусные претенденты, — не потерялся барон и так энергично закрутил ус, что тот издал тихий протестующий звон, как ущипнутая струна мандолины. — Спят и видят, как бы лапу наложить на мои владения. Никак нет, прекрасная дама, земли тутошние впрямь все мои. У меня на то есть даже особливая грамота, каковая мои права подтверждает.

— Да, вот грамоты у того претендента явно не было, — признала эльфа рассудительно. — А если бы даже и была, то знать не хочу, для каких надобностей он бы ею пользовался. Это кто же, любезный мой барон, раздает такие полезные грамоты? Я такую же хочу, давно мечтала о собственных лесах и, возможно, даже городе Хундертауэре в личном пользовании.

— Вот насчет города не скажу, а земли окрест мне пожалованы Орденом Гулга в счет великих заслуг, — загудел второй ус, потревоженный столь же экстремальным образом. — Вот буквально второго дня я и прибыл со всея своею свитой, челядью, приживалами и прочими нахлебниками, воспользовавшись услугами того же Ордена Гулга по магическому переносу нас в пространстве! Так что, о прекрасная незнакомка, встретивши окрест иных претендентов на владычество над сими краями — смело подвергайте поношению!

Эльфийка досадливо сморщилась.

— Ты б его видел, чудо в перьях… ну, пусть чудо с пером. Этот не посмотрит, что дама, и на прекрасную ему забить большой кувалдой, он из кейджиан, по слухам, так что даст в лоб за поношение — уши осыплются. Думаю, и грамота твоя его не впечатлит. Можно я его, если опять увижу, к тебе пошлю? А вы подеретесь, и пусть победит достойнейший.

— Гм, — озадачился владетельный барон таким обилием свежей информации. — Почему-то об этих обстоятельствах меня не предупредили, мнэээ… Нет, упомянули, что возможны некие беспокойства, предложили разбираться по собственному разумению, посулили некий карт-бланш — это, видимо, право безоговорочного выигрывания в карты на своих землях? — и при надобности поддержку воинской силой из Хундертауэра, благо недалеко. Кабы я знал, что такие дела, я б еще трижды подумал! А что, в этих краях достойнейший из претендентов определяется по итогам баталии?

— Какой к Стремгоду баталии? По итогам заурядного мордобоя, безо всякой поддержки прихлебателями. Тот малый тебя, конечно, порвет как волчара безответный гриб-боровик, но ты не переживай, сердцем я буду на твоей стороне. Уж больно тот кейджианин на морду отвратителен.

Барон закручинился, усы его, оставленные в покое, подрожали какое-то время крутыми завитками и начали тихонько обвисать, разворачиваясь по пути в вислые плети. На обширном лике лесовладельца проступила откровенная досада.

— Да, не хотелось бы в неподготовленном виде… — испустил печальный вздох. — Я-то, как видите, вышел охотой позабавиться по лесам окрестным, пока челядь моя обустраивается на новом месте. Просили магов Ордена, чтоб вместе с замком перенесли, так те поленились, там, сказали, есть где разместиться. А что там есть? Одни руины!

— Телепортом отправляли? Да замок бы рассыпался вдребезги!

— Вот-вот, они тоже под такими наивными предлогами отказались. А Вы, прекрасная дама, сведущи в магии? А сами — из Хундертауэра?

— Ну, практически, — эльфийка вздернула нос. — Приглашена лично его без пяти минут владельцем, если ты, человек с волосатым лицом, понимаешь о ком я.

— О да, — многозначительно протянул барон, но предположения своего не озвучил и, судя по тому что не начал сразу улепетывать с воплями — в нем сильно ошибся. — Конечно же, я… А не опасно ли Вам одной гулять по этим лесам, моя леди? Смею ли предложить Вам свое общество, исключительно в целях протекции и сопровождения в безопасное…

— Да где ж тут найдешь безопасное, — оборвала эльфийка тоскливо. — Не поверишь, какие кошмары по лесу шляются. А что, любезный барон, не покажете ли, где тут Ваша новая резиденция? Станем друг к другу в гости наведываться, когда оба устроимся. С Вас дичь, с меня жарка. А еще могу со своими приятелями познакомить, они отбивные здорово делают.

Барон расцвел, сделал ногой загребающий жест, в котором Тайанне наметанным глазом распознала упрощенную до неузнаваемости производную от эльфийского приветственного па, и предложил руку колесом. Эльфа озадаченно пожала плечиками. Все надежнее будет увести этого соискателя от лежбища гоблинов, а то генерал треснет спросонок, не просекши толком ситуацию, а потом на поиски барона сбежится помянутая челядь… тут с гномьими-то воинствами непонятно как разбираться, не хватало еще дополнительных нагрузок. Но каково же гномье коварство, что начали тайком прихватизированную землю раздаривать! Интересно бы послушать троюродного дядюшку, специалиста по земельному праву, да где ж его взять в этой глухомани, учитывая что обретается он безвылазно в самой Новой Брулазии, непонятно какие вопросы там разрешая… В общем, эльфийка с протяжным вздохом перехватила посох под мышку и надежно уцепилась за предложенную баронскую руку.

— Ведите, сударь, — повелела она совсем уж чопорно. — Надеюсь, что у Вас как у самого записного аристократа даже при лежащем в руинах замке есть хорошие вина, расторопные слуги и придворный менестрель.

— Нууу, — отозвался барон слегка огорошено, словно бы налетел на незримую стену, да так хорошо налетел, что не только все себе отшиб, но и вызвал обрушение стены себе на голову. — Был у меня менестрель, светлая госпожа, это Вы верно подметили. Вот только как прознал, бестия, что отправляться нам в самые Северные Земли, так скрылся в неизвестном направлении… — владетель лесов замялся, подбирая подобающее выражение.

— Паскуда, — ласково подсказала Тайанне. — Все они такие, эти сучьи богемные потроха. Ничего, что я по-эльфийски? Беда с ними, говорю, с людьми искусства, вечно то голос от холода садится, то елки дум не возбуждают. Знавала я одного скульптора, так тот свои шедевры лепил исключительно с голых баб, а здесь такой разве выживет? Пока бабу по лесам найдешь, пока с нее доспехи посдираешь…

— Воистину! — подобострастно поддакнул барон. — Я и сам огорчаюсь по этому поводу, ибо являюсь верным ценителем искусства, имею дюжину гобеленов, три особо редких вазы и портрет своего дедушки, также барона Булверта, славного изобретением особого навершия для мечевой рукояти и тем увековеченного в истории…

— Не надо про мечи, — эльфийка нервно закатила глаза. — А что с толковой прислугой? Я в челяди ценю прежде всего шустрость, знаете ли, а то такие попадаются!… Папа одного послал в гномий банк с распиской, под которую получить надобно было приличную сумму, так до банка тот дошел, деньги получил, а обратно папа его уже лет восемьсот ждет. Так что, не вам в упрек, бывают средь хумансового рода те еще медлители.

— Самые шустрые успели сбежать вместе с менестрелем, — покаянно признался барон.

— И бочки с вином укатили?

— Только с самым дорогим и выдержанным, — барон испустил унылый вздох. — Остальное не успели. Оно в подвалах… того, старого замка. Там и осталось.

— Нуууу, — эльфийка выразительно нахмурилась, повергнув барона в панику. — Ну, а хотя бы верный дворецкий, охотничьи трофеи и красавица жена?…

— Дворецкий! — расцвел хозяин тайги. — Есть дворецкий, старый, верный, правда хромой, но оно и к лучшему, ибо поспевай он со всеми наравне — тоже бы небось за тем менестрелем намылился. Что же до жены, то она, увы, хромотой не страдала, так что…

— Так что охотничьи трофеи у Вас тоже имеются, да еще какие раскидистые! Эх, барон, барон, ну на кой Вам хрен этот лес, ежели все что было — в прошлой жизни осталось?!… — с совершенно искренней жалостью охнула Тайанне. — Я б еще поняла, если б Вы там были абы какой шушерой, но аристократ же, ценитель искусства, внук изобретателя ценной фиговины? Проиметь замок, семью и запасы вина — ради чего? Власти над елками?!

— Так там один замок, — стесненно признался барон. — А тут — ух какие края! Кроме того, решать предложили быстро, мол не нужна такая честь — другому отдадим… А кто ж в своем уме откажется от владений размером побольше иного королевства? Жена же да замок — дело наживное! А еще я из старых краев прихватил бальные наряды, руководство по разведению карасей в пруду и пиво. Так что жизнь вроде бы обещает наладиться.

— А квашеную капусту прихватить не забыл?

— Целую кадушку!

— Эх, ну что делать? Всегда была падка на истинную аристократию. Ведите, властелин леса. Хорошо бы еще по пути на Лего не нарваться…

Барон крупно содрогнулся, но честь подлинной аристократии не уронил — уронил только лук, да тот поспешно подхватил. По тому, как уверенно он выбрал направление, Тайанне было заподозрила за ним недоброе; но подозрения вскоре рассеялись, когда острый эльфский взгляд выцепил целую дорожку, составленную заломленными по-живому ветками. Да, этому недолго владеть лесом! Кто ж потерпит монарха, который походя ломает своим подданным пусть даже самые мелкие косточки?… Впрочем, чего доброго, генерал проснется раньше, чем кончится терпение у деревьев, кинется искать свою отрядную артиллерию, с помощью друида легко отыщет, и уж тут-то начнется буча еще та! Так что надо быстренько убедить барона не покидать отведенных ему Орденом Гулга руин, отметить для себя их положение и поспешно возвращаться к своему магическому маячку, не дожидаясь, пока гоблины прибудут по ее следам обижать записную аристократию. Если удастся прихватить баронскую грамоту на владение землями, совсем хорошо — будет что официально предъявить гулгитскому магистру в Хундертауэре в промежутках между битьем.

— Что ж, барон, рассказывайте последние новости, — потребовала эльфа капризно. — И не упускайте подробностей. Мне очень интересно, за какие такие заслуги гномы нынче раздают гоблинские земли! С великим удовольствием сама выслужусь.

«И выделит мне генерал шесть соток где-нибудь в Тролльхейме», — пронеслось в голове. — «Какая-то неправильная ныне пошла мода раздаривать чужие владения. О времена, нравы и неизменное желание проехаться за чужой счет!»

— Началось все с дедушки, — начал барон охотно. — Он изобрел особую форму навершия для рукояти меча, очень неудобную для воинов, но чрезвычайно красивую и церемониально ценную…

Эльфийка мрачно кивнула своим мыслям. Вот так всегда! На ее памяти трижды гранты Академии Высокого Волшебства доставались не тем, кто их действительно заслужил или хотя бы в них нуждался, а абы кому по мотивам, которые и политическими-то назвать язык не поворачивался. То дали хумансу, потому что хумансам давно уже не давали. То разработчику заклинания «вызов сковородки», которое и впрямь призывает сковородку и оттого признано было наиполезнейшим заклинанием тысячелетия, хотя требовало такого вложения сил, что зачитано могло быть только архимагом, а показательно его сколдовавший архимаг так и не понял, что за щит с ручкой появился в его руках. А самый последний грант вовсе ушел в руки хитровану вроде Чумпа, который обманом пробрался на консилиум и наповал поразил высокую комиссию карточным фокусом, который те сочли заклинанием нового поколения, не оставляющим арканного отпечатка в астрале и таким образом положившее начало новому направлению в магии. Потом был ужасный скандал, и комиссии, дабы снять с себя обвинения в некомпетентности, пришлось спешно разработать указанное направление, которое тут же и закрыли за явной бесперспективностью.

Барон увлеченно вещал и порывался рисовать в воздухе художественные комментарии к своим россказням. Хороший человек. Жалко будет, если гоблины пришибут. Он разве ж виноват, что дедушка эдак отличился? Но так генерал и станет разбираться. Как услышит про неудобную для боевого применения рукоять — упупит поистине варварским способом…

Надо будет самой прибить, быстро и по возможности безболезненно.

Зембус вернулся со своего обхода мрачноватым, хотя не сказать, что с пустыми руками. Вокруг замка росло великое множество трав, полезных от самых различных хворей, а также нашлась делянка, видимо разбитая в гоблинскую эпоху, а ныне сильно заросшая, но все же подарившая друиду дюжину толстых сочных корешков женьшеня. Так что половину пути Зембус проделал, скобля на ходу кинжалом кусочки редкой добычи и тщательно их жуя. На этом полезные итоги его экспедиции и окончились. Остальные наблюдения оказались сплошь печальными.

Во-первых, никакой Морт Талмон со свитой ему не повстречался, не повстречалось даже и следов оного. Причем здесь, в родном лесу, друид голову готов был прозакладывать, что проезжай барон тут хоть бы и неделю назад — он, Зембус, непременно бы это обнаружил. Лес знает, от кого хранить свои тайны, а кому и все начистоту вывалить. Даже проезжай Морт не собственно чащей (да и не проехать по здешней глухомани верхами), а по одной из трех подходящих к Хундертауэру дорог — лес бы непременно его запомнил. На всякий случай друид прошелся немного по всем трем, прислушиваясь к доверчивому шуму придорожных деревьев. Широкий, но за многие десятки лет неиспользования сильно заросший кустарником и буйной сорной травой тракт, ведущий на север, в Земли Вечного Холода, вообще давно уже никем не топтался. На узенькой тропке, тянущейся с заката, из Гиблой Топи, безошибочно сохранился отпечаток до боли знакомого, неудержимо прущего бесшабашного и уверенного в собственной несокрушимости… друид аж досадливо плюнул — сам насмотрелся на генерала, воочию, не хватало еще его лесной проекции. А вот от обилия образов, подаренных Южным Трактом, у Зембуса сперва разболелась голова, а потом подступило откровенное кишечное возмущение, и едва ли от торопливо сожранного немытого корешка.

Потому что — и это, пожалуй, можно посчитать как во-вторых — в город, согласно этой достовернейшей для умеющего видеть информации, в город уже прошествовала целая куча войск. Лес, конечно, не фиксировал и не мог просветить друида насчет точного их количества и вооружения: железо он вообще воспринимает только когда оно обращено в ненавистную ему форму топоров, а из доспехов распознает только те, что состряпаны из шкур его, леса, обитателей. Шкуры же такие, какие можно снять со злолесских зверушек, на доспехи для рядовых воинов пускать жирновато будет. Так что картинки вышли смутные, но количеством давящие; Зембус озадаченно поскреб в загривке и поздравил себя с тем, что не вывел отряд прямо к воротам. Генерал, поди, не удержался бы и скомандовал штурм с ходу, тем более что сотня олухов-ополченцев, будучи не собрана прямо пред воротами, а рассеяна по городу, большой опасности компактной группе опытных бойцов не представляет. Если не одолеть, то уж сбежать всегда можно, неспроста толковые учителя боевых искусств начинают свои уроки с тренировок в беге и тактики отступления. Но что годится против сотни в красках описанных генералом неумех — не факт, что будет хорошо против куда большей толпы совершенно непредсказуемого народу. Даже и среди хумансов попадаются неплохо подготовленные, а поединков ситуация не предполагает; чего доброго, придавят одной массой.

В-третьих же, попытки заглянуть собственно в замок успехом не увенчались. В стенах Хундертауэра по традиции было проделано четверо ворот — на все стороны света, даже на восток, откуда никаких дорог к городу не примыкало; трое из них оказались наглухо заперты. В северные друид даже не поленился поскрестись, не особо, впрочем, усердствуя — просто проверил на прочность. Прочность оказалась внушительной, и друг природы приуныл. Про заклинание, которое позволяет изменять изделия из дерева по своему желанию, он только слышал, но сам им не владел; вышибить же эти ворота иначе как тараном показалось ему нереальным. Конечно, всегда оставался вариант, что злобная рыжая стерва на раз испепелит эту добротную поделку из толстенных сосновых брусьев, но выносить ворота насовсем было бы явно ошибочно со стратегической точки зрения. Ведь в городе предстояло еще укрепиться и наладить оборону, а с зияющими дырами на месте ворот линия обороны обычно выглядит слегонца нелепой. Как генерал Панк с вязанием. Правда, южные ворота оказались отперты, более того, широко открыты, но в них, как подметил друид из кустов, торчала не пара вялых копейщиков, а не менее полудюжины добросовестно парящихся в кольчугах верзил строевой выправки. Прорываться мимо таких боем было бы не то чтобы накладно, но приятного мало, к тому же неизвестно, сколько еще таких же скучает с той стороны под стеночкой. Народная вредоносность потянула руку Зембуса в потайной карман, куда спрятан был полученный от копошильского мага камушек — пальцы, как и следовало ожидать, сомкнулись на пустоте. Обложив про себя ущельного клептомана до пятого колена, друид осторожно перетек под прикрытием дружественных деревьев поближе к стражникам и, прилепившись на древесный ствол как гриб-нарост, попытался наслать на них для начала безобидный чох. Правильно сделал, что не начал сразу с чего посерьезнее — заклятье не только бессильно стукнулось о незримый магический щит, прикрывающий стражу, но и отразилось от него столь точно, что пришлось зажимать переносицу пальцами и отчаянно дышать через рот, дабы не привлечь ненужное внимание к чихающему вязу. Стражники атаки не заметили — уже и то хорошо, что маг, ставивший защиту, не торчит среди них. А то к воротам было бы и не подойти! Эльфа с собой таскает столько магического инвентаря, что даже аколит-двоечник заметит на дальних подступах.

Друид осторожно отклеился от древесного ствола и беззвучно отступил в лес. Можно и возвращаться к генералу с неутешительными известиями. Пусть его неумолимость сам башку ломает над тем, как взять город. Тем более что начало вечереть, а в темноте гоблинам обычно приходят самые мудрые их мысли. Вроде «а недурно бы положить мясо в пиво» или «мы, гоблины, затем сами не летаем, что для чего ж тогда были бы нужны драконы?». Последняя мысль, невзирая на некоторую сложность и запутаность, а может быть, именно благодаря им, стяжала своему автору, легендарному горному гоблину Бингхаму, славу видного философа и эколога. Хотя позже и выяснилось, что исторические слова Бингхам произнес (действительно под покровом темноты) в знак категоричного отказа выпрыгивать в окно башни, где проводил время с некой дамой, даже несмотря на гулко громыхающие по лестнице шаги невовремя вернувшегося мужа. Башня была высока, а Бингхам настолько жизнелюбив, что согласился даже мудрость изречь, лишь бы не подчиняться закону земного притяжения. По некоторым сведениям, вместо себя он выкинул в окошко добравшегося таки до покоев дамы супруга. А по другим — саму даму, и, когда муж появился на сцене, инкриминировать гоблину ему было решительно нечего.

Сонное царство, обнаруженное друидом среди деревьев, никак не отреагировало на его появление — только Чумп нервно дернулся, когда Зембус через него перепрыгнул. Вот она, сила Леса! В городе вскинулся бы за неделю до того, как друид к нему подкрадется, а тут — пожалуйста… Может быть, имеет смысл все-таки вместо этих дубоголовых попробовать договориться о военной помощи с другими, истинно деревянными? Деревья при желании можно уговорить прорасти прямо в черте города, да с такой скоростью, что никто не поверит. Вот только куда их девать потом? Вырубить? Не поймут, да и кто бы понял?… Подставлять свое честное имя и весь Круг Друидов во имя вожжи, попавшей под хвост генералу — уж лучше мечом помахать.

— Подъем! — гаркнул друид в пространство и слегка шлепнул генерала кувалдой по пятке. — Проспите свою удачу, дрыхунги! Или неудачу, это смотря откуда смотреть.

Чумп всполошено подскочил на месте, приземлился на ноги, дико огляделся.

— Вот так я и в прошлый раз тут ночевал, — прохрипел он севшим со сна голосом. — Без задних ног! Стремгод знает кто мимо шлялся! То-то снились мне кучи сокровищ, а проснулся чуть ли не без штанов.