Вполне естественно, что в бытность наркомом обороны Ворошилов хорошо знал начальников главных и центральных управлений РККА, подчиненных ему лично. Таких, например, как Инженерное, Санитарное, Химическое, Ветеринарное и др. Обязанности начальника Химического управления РККА до 5 июня 1937 года исполнял коринженер Я.М. Фишман. Судили его дважды: в 1940 году от Военной коллегии он получил десять лет ИТЛ и второй раз от Особого Совещания в 1949 году – ссылку в Красноярский край.

В 1954 году, возбудив ходатайство о реабилитации, Фишман обратился за поддержкой к своему бывшему начальнику. Вот фрагмент этого письма. «В течение 17 лет на мне лежит позорное пятно государственного преступника. Я не раз писал, еще будучи в заключении, о своей полной невиновности, но безрезультатно. Все предъявлявшиеся мне обвинения были лживы от начала до конца…

В настоящее время дело о моей реабилитации находится в Главной военной прокуратуре (ул. Кирова, 14), но лежит уже 8 й месяц и неизвестно, когда пересмотр будет закончен.

У меня есть ряд научных трудов по химии, часть которых внедрена в нашу промышленность, накоплен большой опыт за 40 лет работы по специальности, есть незаконченные научные работы, но я не имею возможности вести научную работу, так как не имею для этого необходимых условий…

Я ни в чем не злоупотреблял Вашим доверием. Я ни в чем не провинился ни перед нашей Великой Коммунистической партией, ни перед нашей Советской Родиной. Я прошу Вас только об одном – Вашей помощи в ускорении пересмотра моего дела и в восстановлении моего честного имени»^[581].

Письмо дошло до адресата. Через десять дней после его отправки Ворошилов наложил на нем следующую резолюцию: «Тов. Руденко Р.А. Очень прошу ускорить рассмотрение дела гр. Фишмана, которого очень хорошо знаю и всегда сомневался в его виновности».

Вот так – «очень хорошо знаю и всегда сомневался в его виновности»! А как же быть с его санкцией на арест Фишмана? А как объяснить безответные заявления Якова Моисеевича, которые он за долгие годы своего заключения десятками направлял руководителям партии, государства, прокуратуры и лично Ворошилову? Ответ один – в те годы Климент Ефремович побоялся заступиться за человека, которого, как он говорит, хорошо знал и высоко ценил. Боялся, видимо, запачкаться, ходатайствуя за политзаключенного. Хотя сделать это в отношении Фишмана было гораздо легче, нежели относительно кого-либо другого – Яков Моисеевич с 1937 года трудился в так называемой «шарашке» – Особом техническом бюро. Кстати, вместе с выдающимися конструкторами: самолетов – А.Н. Туполевым, минометов – Б.И. Шавыриным, двигателей для ракет – В.П. Глушко и др. И свои десять лет заключения Фишман пробыл от звонка до звонка.

Бывший секретарь Ворошилова корпусной комиссар Иван Петухов, отбывая наказание в ИТЛ, умер в конце мая 1942 года. Вдова Петухова в 1954 году обратилась к Ворошилову с заявлением о посмертной реабилитации мужа. На этом заявлении, как и в случае с Фишманом, маршал отписал Генпрокурору СССР: «Прошу рассмотреть, помочь. Петухова лично знаю (работал у меня в секретариате), уверен, что пострадал без вины и во всяком случае невиновен в предъявленных ему преступлениях»^[582].

Перестройка совсем не означает, что надо становиться лицемером. Однако в случае с Ворошиловым происходит именно такое превращение – в зависимости от обстановки и политического климата оценка одного и того же человека у него меняется на прямо противоположную. Сравните слова приказа № 96 от 12 июня 1937 года: «Мировой фашизм и на этот раз узнает, что его верные агенты Гамарники и Тухачевские, Якиры и Уборевичи и прочая предательская падаль, лакейски служившие капитализму, стерты с лица земли…»

И строки его небольшого очерка в юбилейном сборнике «Ян Гамарник», изданном к 80 летию со дня рождения последнего: «Вся сравнительно короткая жизнь Яна Борисовича Гамарника – это трудовой и ратный подвиг… Ян Гамарник на любом посту работал с полной энергией. Он показывал пример простоты и скромности, органически не терпел кичливости и зазнайства. Он был настоящим большевиком-ленинцем. Таким он и останется в сердце тех, кто знал его лично…»^[583]

Ворошилов многие годы являлся пособником Сталина. И следует согласиться с генерал-лейтенантом юстиции Б.А. Викторовым, бывшим заместителем Главного военного прокурора, отдавшим немало сил и времени работе по реабилитации жертв политических репрессий, который резонно ставит вопрос о том, чтобы объявить преступником, наряду со Сталиным, и его многолетнего соратника К.Е. Ворошилова. Несмотря ни на какие заслуги в прошлом…

Послесловие

Репрессии против кадров Красной Армии ведут свое начало от «красного террора» времен Гражданской войны. Ее окончание совсем не означало прекращения репрессий – классовая борьба продолжалась и это нашло отражение в соответствующих партийных документах. Так, в резолюции ХII Всероссийской конференции РКП(б) (август 1922 года) отмечалось, что репрессии диктуются революционной целесообразностью, особенно когда дело идет о подавлении тех отживающих групп, которые пытаются захватить старые, отвоеванные у них пролетариатом позиции^[584].

Если рассматривать межвоенный период истории Советских Вооруженных Сил в качестве полигона для отработки масштабов, форм и методов репрессий против их командных, политических, инженерно-технических кадров (а оно, по существу, так и было), то вывод напрашивается один: достигнутые результаты превзошли все ожидания известных нам и неизвестных творцов этой беспримерной Варфоломеевской ночи, растянувшейся на десятки лет. Что получилось в итоге, мы частично показали на примере 1937–1938 годов. Знал ли вероятный противник об изменениях качества командно-начальствующего состава Красной Армии? Безусловно, знал. Мы уже приводили примеры работы спецслужб ведущих стран Западной Европы и в первую очередь Германии по детальному отслеживанию событий в СССР и Красной Армии. Это также можно увидеть, обратившись к докладу исполняющего обязанности военного атташе Германии в СССР полковника Кребса, вернувшегося из Москвы в Берлин в начале мая 1941 года: «Русский офицерский корпус исключительно плох (производит жалкое впечатление), гораздо хуже, чем в 1933 году. России потребуется 20 лет, чтобы офицерский корпус достиг прежнего уровня…»^[585]

В данном случае устами противника глаголет суровая (суровее и быть не может!) истина. Вот одна из весомых причин, лишний раз подтолкнувшая Гитлера к принятию окончательного решения о военном нападении на СССР в 1941 году. Выступая на совещании в ставке вермахта 9 января 1941 года, фюрер, исходя из оценки состояния СССР и Красной Армии, сделал такое заявление: «Поскольку Россию в любом случае необходимо разгромить, то лучше это сделать сейчас, когда русская армия лишена руководителей»^[586].

Говоря о репрессиях против кадров РККА в 1937–1938 годах и их трагических последствиях для Вооруженных Сил СССР и страны в целом, нельзя пройти мимо «Открытого письма Сталину», написанного 17 августа 1939 года бывшим послом СССР в Болгарии Ф.Ф. Раскольниковым, членом партии большевиков с 1910 года. В дни Октябрьской революции Федор Раскольников входил в состав Петроградского ВРК. После революции он назначается комиссаром Морского генерального штаба, а затем членом коллегии морского комиссариата. Далее мы видим его среди руководителей знаменитого «Ледового похода» кораблей Балтийского флота из Гельсингфорса и Ревеля в Кронштадт, среди организаторов потопления Черноморского флота в 1918 году (чтобы тот не достался немцам). Пробившись в Царицын с отрядом матросов-черноморцев сквозь занятые белоказаками районы, Раскольников вскоре назначается членом РВС Восточного фронта, а через некоторое время командующим Волжской военной флотилией. Затем он служил на Балтике, был в плену у англичан и сидел в лондонской тюрьме. Обмененный Советским правительством, снова командует Волжской, а потом Каспийской флотилиями. За боевые подвиги и личное мужество дважды удостаивается ордена Красного Знамени.

Такая справка о жизненном и боевом пути Раскольникова понадобилась нам с единственной целью – показать, что он для Красной Армии был человеком совсем не чуждым, вложившим в ее строительство немало своих сил, энергии и таланта. А посему его «Открытое письмо Сталину», особенно в части, касающейся РККА и ее командиров, звучит тревожным набатом. Страстные слова обвинения в адрес Генсека ВКП(б) буквально кровоточат, они взывают к живым и павшим, сообщая всему миру о вопиющем беззаконии, творимом «вождем народов», о попрании в СССР элементарных прав человека. Вот только некоторые фрагменты этого письма, относящиеся к обороне страны и Красной Армии. Публично еще никто – ни до, ни после – не говорил Сталину таких беспощадных слов. Разве что Троцкий из его далекого и близкого зарубежья. Однако всем было известно, что Лев Давидович являлся давним соперником Сталина, а точнее его недругом и поэтому критические выступления Троцкого воспринимались людьми совершенно по-иному, нежели обвинения Раскольникова, не имевшего отклонений от генеральной линии партии. Правда, обращение группы Рютина в 1932 году обладало не меньшим зарядом обличений в адрес Сталина, но с его содержанием был знаком лишь небольшой круг членов партии. А здесь!..

«…Никто в Советском Союзе не чувствует себя в безопасности. Никто, ложась спать, не знает, удастся ли ему избежать ночного ареста. Никому нет пощады. Правый и виноватый, герой Октября и враг революции, старый большевик и беспартийный, колхозный крестьянин и полпред, народный комиссар и рабочий, интеллигент и Маршал Советского Союза – все в равной мере подвержены ударам вашего бича, все кружится в дьявольской кровавой карусели…

Накануне войны вы разрушаете Красную Армию, любовь и гордость страны, оплот ее мощи. Вы обезглавили Красную Армию и Красный Флот. Вы убили самых талантливых полководцев, воспитанных на опыте мировой и гражданской войн, во главе с блестящим маршалом Тухачевским.

Вы истребили героев Гражданской войны, которые преобразовали Красную Армию по последнему слову военной техники и сделали ее непобедимой.

В момент величайшей военной опасности вы продолжаете истреблять руководителей армии, средний командный состав и младших командиров…

Для успокоения взволнованных умов вы обманываете страну, что ослабленная арестами и казнями Красная Армия стала еще сильнее…

В созданной вами гнилой атмосфере подозрительности, взаимного недоверия, всеобщего сыска и всемогущества Наркомвнудела, которому вы отдали на растерзание Красную Армию и всю страну, любому «перехваченному» документу верят – или притворяются, что верят, – как неоспоримому доказательству…»^[587]

Федор Раскольников писал эти строки во Франции, далеко от Москвы, обвиняя Сталина в создании атмосферы тотальной подозрительности, недоверия, шпиономании и доносительства. Если подобное чувствовали граждане СССР, находившиеся в Париже и других французских городах, то что тогда говорить об обстановке внутри Советского Союза. Примерно в то же время начальник артиллерии РККА командарм 2-го ранга Н.Н. Воронов, говоря о крайне отрицательных последствиях творимого НКВД произвола для боеспособности войск, в своей докладной записке наркому обороны откровенно отмечал: «В армии создалась такая обстановка (после 1937 г.), что командир как-то не чувствует себя уверенным в своих действиях: любой подчиненный может в любой момент поднять шум по любому его мероприятию по партийной и комсомольской линии, по линии органов, пойти пожаловаться политруку или военному комиссару, и командир никогда не может быть гарантирован, что немедленно не начнется разбор дела…»^[588]

Воронов здесь имеет в виду последствия массового избиения кадров Красной Армии, случившегося в 1937 м и в последующие годы, что самым негативным образом сказалось в ходе финской кампании, особенно первой ее половины, продемонстрировавшей многие слабые места в боеспособности советских войск. В неудачах, имевших место в конце 1939 – начале 1940 года, Сталин, Молотов, Ворошилов, Берия и Мехлис поспешили обвинить командный состав этих войск, обрушив на него новую волну жестоких репрессий. То же самое повторится и летом 1941 года, когда вину за крупные поражения Красной Армии на центральном направлении Сталин взвалит на командование Западного фронта (генералы Д.Г. Павлов, В.Е. Климовских, А.Т. Григорьев, А.А. Коробков, Н.А. Клич, А.И. Таюрский). Тогда же необоснованно был репрессирован ряд генералов и старших офицеров других фронтов и управлений наркомата обороны.

Как известно, нарком Ворошилов в 1937–1940 годах неоднократно, в целях успокоения общественного мнения в стране и армии, утверждал, о пользе «чистки» кадров, заявляя, что в результате ее Красная Армия только крепнет. Все это ложь от начала и до конца, попытка оправдания тех репрессий, что обрушились на комначсостав РККА. И снова тот же вопрос – что получила в результате Красная Армия, какой она предстала в суровую годину испытаний? Как проявилась эта самая «крепость кадров» в первые месяцы войны? Именно такие мысли обуревали уже упомянутого нами комбрига А.В. Горбатова в то время (июнь 1941 года) – заместителя командира 25-го стрелкового корпуса:

«Сводки Информбюро приносили только печальные вести: 25 июня мы узнали, что противник занял города Каунас и Вильнюс. На восточном берегу Днепра появились беженцы, целыми селениями уходящие с Правобережной Украины. Считалось, что противник продвигается столь быстро из-за внезапности его нападения и потому, что Германия поставила себе на службу промышленность чуть не всей Европы. Конечно, это было так. Но меня до пота прошибли мои прежние опасения: как же мы будем воевать, лишившись стольких опытных командиров еще до войны? Это, несомненно, была, по меньшей мере, одна из главных причин наших неудач, хотя о ней не говорили или представляли дело так, будто 1937–1938 годы, очистив армию от «изменников», увеличили ее мощь»^[589].

И далее: «Мне, только что вернувшемуся в армию (из лагеря на Колыме. – Н.Ч.), все это казалось плохим сном. Не верилось тому, что видели глаза. Я пытался отогнать навязчивую мысль: «Неужели 1937–1938 годы так подорвали веру солдат в своих командиров, что они и сейчас думают, не командуют ли ими враги народа?»^[590]

Действительно, откуда же было взяться опытным кадрам, если необоснованные репрессии, которым подвергся комначсостав РККА, причинил ему тяжелый, непоправимый урон. А последовавшее, начиная с 1939 года, значительное увеличение численности практически всех родов и видов войск, повлекли за собой большие изменения в качестве командных, политических и инженерно-технических кадров. В результате к руководству военными округами, армиями, корпусами, дивизиями и полками пришло много новых людей, зачастую не имевших достаточного опыта работы в занимаемой должности. Об этом свидетельствуют следующие данные, характеризующие названные выше категории комначсостава РККА накануне Великой Отечественной войны.

Из таблицы видно, что в среднем 75% командиров и 70% политработников имели незначительный (до одного года) стаж работы в занимаемых должностях^[591].

Бумеранг, как известно, возвращается и поражает своих при неправильном его использовании, при неверном расчете траектории. Репрессии против кадров армии и флота в 1937–1938 годах и явились таким бумерангом, в чем можно убедиться на событиях финской кампании и первых лет Великой Отечественной войны.

Приложение 1

Репрессии против членов семей высшего комначсостава РККА в 1937-1938 гг. (Звено Маршал Советсткого Союза – командарм 1-го и 2-го ранга – комкор и км равные)

(продолжение таблицы Приложение 1)

(продолжение таблицы Приложение 1)

(продолжение таблицы Приложение 1)

(продолжение таблицы Приложение 1)

(продолжение таблицы Приложение 1)

(продолжение таблицы Приложение 1)

(окончание таблицы Приложение 1)

Приложение 2

Фотографии репрессированного комначсостава РККА (1937 – 1938 гг.)

Маршал Советского Союза М.Н.Тухачевский

Командарм 1-го ранга И.Э. Якир

Командарм 1-го ранга И.П. Уборевич

Командарм 2-го ранга А.И Корк

Комкор В.М. Примаков

Комкор В.К. Путна

Комкор Б.М. Фельдман

Комкор Р.П. Эйдеман

Маршал Советского Союза В.К. Блюхер

Маршал Советского Союза А.И. Егоров

Командарм 1-го ранга И.П. Белов

Армейский комиссар 1-го ранга Я.Б.Гамарник

Армейский комиссар 1-го ранга П.А. Смирнов

Командарм 2-го ранга Я.И. Алкснис

Командарм 2-го ранга И.Н. Дубовой

Командарм 2-го ранга П.Е. Дыбенко

Командарм 2-го ранга Н.Д. Каширин

Армейский комиссар 2-го ранга Л.Н. Аронштам

Армейский комиссар 2-го ранга Г.А.Осепян

Армейский комиссар 2-го ранга И.Е. Славин

Армейский комиссар 2-го ранга А.Л. Шифрес

Армейский комиссар 2-го ранга Я.К. Берзин

Армейский комиссар 2-го ранга А.С. Булин

Флагман 1-го ранга К.И. Душенов

Комкор Е.И. Горячев

Комкор С.А. Туровский

Комдив Ю.А. Саблин

Комбриг М.О. Зюк

Комдив Д.А.Шмидт

Комдив Ф.Ф. Рогалев

Комдив К.Ф. Квятек

Комкор А.Я. Лапин

Генерал армии А.В. Горбатов

Комкор Э.Д. Лепин

Комдив А.Г. Орлов

Комдив С.И.Венцов-Кранц

Комдив И.А. Ринк

Дивизионный комиссар И.И. Зильберт

Комдив Д.К. Мурзин

Комкор С.А. Меженинов

Комкор В.В.Хрипин

Комдив Я.Я. Алкснис

Комдив А.А. Свечин

Комдив И.А. Онуфриев

Комдив К.П. Ушаков

Комкор С.Н. Богомягков

Комкор Н.В. Лисовский

Комкор И.И. Гарькавый

Комкор М.И. Василенко

Комкор Я.П. Гайлит

Генерал-майор авиации И.И. Копец

Генерал-майор авиации С.П. Денисов

Комдив Д.А. Кучинский

Г.Д. Гай

Комдив Н.В. Ракитин

Комкор Е.И. Ковтюх

Комкор И.С. Кутяков

Дивинтендант Р.А. Петерсон

Комдив П.П. Ткалун

Комкор М.П. Магер

Корпусной комиссар И.П. Петухов

Комдив Я.З. Покус

Комдив В.К. Васенцович

Комкор А.И. Тодорский

Примечания

1

Куманев Г.А. В огне тяжелых испытаний. // История СССР. 1991. № 2. С. 7.

2

Там же

3

Коммунист. 1988. №. 9. С. 88.

4

Военно-исторический журнал. 1993. № 5. С.48.

5

Российский государственный военный архив (далее – РГВА), ф. 31983, оп. 3, д. 152, л. 151.

6

Военные кадры Советского государства в Великой Отечественной войне. 1941–1945 гг. М.: Воениздат, 1963. С. 11.

7

Правда. 1989. 22 июня.

8

Военно-исторический журнал. 1993. № 1. С. 56–59.

9

Военно-исторический журнал. 1993. № 1. С. 60–61.

10

Там же. С. 62.

11

Известия ЦК КПСС. 1989. № 4. С. 45.

12

Вопросы истории. 1993. № 9. С. 23, 27.

13

Военные архивы России. 1 выпуск. 1993. С. 13.

14

Там же. С. 63.

15

Известия ЦК КПСС. 1989. № 4. С. 53.

16

Там же. С. 54.

17

Источник. 1994. № 3. С. 76.

18

Там же. С. 78–79.

19

Там же. С. 79.

20

Там же. С. 80.

21

Дубинский И.В. Особый счет. М.: Воениздат, 1989. С. 217.

22

Мерецков К.А. На службе народу. М.: Политиздат, 1968. С. 166–167.

23

Бобренев В.А., Рязанцев В.Б. Палачи и жертвы. М.: Воениздат, 1993. С. 203–204.

24

Правда. 1937. 13 июня.

25

РГВА, ф. 4, оп. 15, д. 13, л. 187.

26

Источник. 1994. № 3. С. 85.

27

РГВА, ф. 4, оп. 15, д. 13, л. 196.

28

Якупов Н.М. Сталин и Красная Армия // История СССР. 1991. № 5. С. 172.

29

Там же.

30

Там же.

31

Архив Главной военной прокуратуры (далее – АГВП). НП 16210–37. Л. 166–167.

32

Якупов Н.М. Сталин и Красная Армия. С. 171.

33

Подсчитано автором по материалам РГВА.

34

Якупов Н.М. Сталин и Красная Армия. С. 170–171.

35

Известия ЦК КПСС. 1989. № 4. С. 59.

36

Там же. С. 58.

37

Там же. С.57.

38

Военные архивы России. 1 выпуск. С. 54–55.

39

Там же. С. 51.

40

Там же. С. 55–56.

41

Там же. С. 56–57.

42

Там же. С. 45.

43

Там же. С. 43.

44

Там же. С. 38.

45

Московский городской военный комиссариат (далее – МГВК). Личное дело Е.И. Горячева. Л. 31.

46

Военно-исторический журнал. 1994. № 1. С. 16, 17.

47

Там же. С. 18.

48

Там же.

49

Там же. С. 19.

50

РГВА, ф. 4, оп. 11, д. 54, л. 19.

51

Там же. Л. 21.

52

Там же. Л. 23.

53

Там же. Л. 25–26.

54

Там же. Л. 25–26.

55

Там же. С. 76.

56

Там же. С. 98–100.

57

АГВП. НП 48462–55. Л. 7.

58

Там же. Л. 8.

59

Источник. 1994. № 1. С. 94, 95, 103.

60

АГВП. НП 19273–55. Л. 38.

61

Военно-исторический журнал. 1993. № 2. С. 74.

62

Там же.

63

Там же. С. 74–75.

64

Там же. 1994. № 1. С. 18.

65

АГВП. НП 56167–55. Л. 44.

66

Военно-исторический журнал. 1993. № 2. С. 76.

67

Там же.

68

Там же. С. 77.

69

РГВА. ф. 4, оп. 15, д. 14, л. 308–309.

70

Военно-исторический журнал. 1993. № 2. С. 77.

71

Там же. № 5. С. 59.

72

Там же. № 2. С. 76.

73

Архивно-следственное дело (далее – АСД) Я.И. Алксниса. Том 11. Л. 83–84, 86.

74

АГВП. НП 8067–37. Л. 10.

75

ЦА ФСБ АСД Я.И. Алксниса. Том 11. Л. 149.

76

Там же. Л. 76.

77

АГВП. НП 8067–37. Л. 3.

78

Там же. Л. 42.

79

Военно-исторический журнал. 1993. № 2. С. 75.

80

Там же.

81

АГВП. НП 40007–54. Л. 143.

82

ЦА ФСБ АСД И.П. Белова. Л. 647.

83

АГВП. НП 40007–54. Л. 159.

84

ЦА ФСБ АСД Н.Н. Федорова. Том. 1. Л. 121, 161.

85

Там же. Том 11. Л. 224.

86