Относительно записки Белова Сталину на заседании Военной коллегии. Конкретного ее содержания мы не знаем и, по всей видимости, никогда не узнаем, но известно другое: до Сталина она не дошла, осев в бумагах Ежова. И все-таки предположим, что когда-нибудь и этот документ увидит свет и мы узнаем, о чем просил вождя народов накануне своего смертного часа командарм 1-го ранга Белов. Обстоятельства же передачи записки осветил бывший начальник 1-го спецотдела НКВД СССР И.И. Шапиро, о котором выше упоминает Федоров. Будучи арестован, Шапиро в собственноручных показаниях от 29 декабря 1938 года свидетельствует:

«Всякий материал, который каким-то образом мог бы показать отрицательные стороны руководства НКВД, тщательно скрывался… После заседания Военной коллегии Белов (бывший командующий Белорусским военным округом) подал через председателя суда Ульриха заявление на имя тов. Сталина, в котором он просил уделить ему несколько минут для передачи чрезвычайно важного сообщения государственного значения. Докладывая Ежову о том, как прошло заседание Военной коллегии я, между прочим, доложил ему и о заявлении Белова. Ежов страшно разволновался: «Зачем приняли от него заявление, поезжайте сейчас в Лефортово, возьмите у Ульриха и привезите мне это заявление». Я выполнил поручение Ежова, получил у Ульриха заявление Белова и привез его Ежову, полагая, что Ежов его направит срочно в ЦК. Заявление это тов. Сталину не было передано (я это заявление через довольно долгий промежуток времени видел среди бумаг Ежова). Сам Ежов даже не вызывал и не опросил Белова по поводу его заявления и Белов в тот же вечер был расстрелян»^[86].

Здесь все предельно ясно, кроме одного – почему это так сильно разволновался Ежов? Какие такие сведения, порочащие честь мундира НКВД и лично наркома Ежова, мог сообщить арестант Белов Сталину? Если это касается применения насилия к подследственным, так ведь ни кто иной, как сам Сталин подписал в 1937 году директиву карательным органам о возможности использования его в отношении к неразоружившимся «врагам народа». Или Белов, как и командарм Федько, хотел сообщить вождю партии о том, что в органах НКВД сидят истинные враги народа, планомерно уничтожающие его лучших представителей, в чем он мог убедиться, анализируя события целого года – от процесса над Тухачевским до суда над ним самим? Вторая версия кажется нам более предпочтительной, ибо только этим можно объяснить волнение Ежова и решимость Белова сообщить Сталину сведения государственного значения. Причем не письменно, а в устной форме при личной встрече.

В судебном заседании, которое заняло всего 20 минут. Бедов признал себя виновным и показания, данные им на предварительном следствии, подтвердил. В протоколе заседания указано, что когда подсудимому предоставили последнее слово, то он сказал, что у него есть дополнительные показания, которые он хотел бы дать в присутствии вождя народов Сталина. Получив «вышку» от Ульриха, с которым он год тому назад судил Тухачевского со товарищи, Белов подошел к своему последнему жизненному рубежу относительно спокойным, уже не надеясь на помощь со стороны Сталина. Его записка Генсеку была последней попыткой спасти жизнь, но и она оказалась тщетной. Известно, что при расстреле Белова и других военачальников, осужденных к смерти в тот же день (29 июля 1938 года), присутствовал лично Ежов. Он каждого приговоренного спрашивал, нет ли у него что сказать. Белов на подобный вопрос к себе ответил: «Нет, теперь уже здесь нечего»^[87].

Таким образом, к концу 1938 года из восьми членов Специального судебного присутствия Верховного суда СССР, рассматривавшего дело Тухачевского, Якира, Уборевича и других, физически были уничтожены в застенках НКВД пять человек, один покончил жизнь самоубийством, а на оставшихся двух (Буденного и Шапошникова) были получены показания, что и они являются «врагами народа».

В Харьковском военном округе

О том, как проходили репрессии в войсках, можно проследить на примере работы Военного совета Харьковского военного округа (ХВО) осенью 1937 года. Им в это время руководил, после ареста в августе 1937 года командарма 2-го ранга И.Н. Дубового, сподвижник Ворошилова и Буденного по гражданской войне, конармеец С.К. Тимошенко. Публикуемые документы как нельзя лучше характеризуют ту невыносимую обстановку террора по отношению к кадрам, которая сложилась в ХВО (то же самое происходило и в других округах) летом и осенью 1937 года.

Протокол № 4

заседания Военного совета ХВО от 17 сентября 1937 г.

Присутствовали: а) Члены Военного совета:

Командарм 2-го ранга Тимошенко.

Бригадный комиссар Озолин.

б) По приглашению:

Нач. Особого отдела ХВО тов. Писарев.

«О личном составе войсковых частей, штабов и управлений ХВО».

1. О бывшем вр. военкома 7-го стр. корпуса – дивизионном комиссаре Кавалерс Р.Э.

Постановили: Телеграфно просить Наркома обороны СССР об увольнении из РККА и санкции на арест.

2. О пом. комвойсками ХВО по мат. обеспечению – дивинтенданте Латсон О.П.

Постановили: Отстранить от должности, телеграфно просить Наркома обороны СССР об увольнении из РККА и санкции на арест.

3. О бывшем начполитотдела 23 стр. дивизии – бригадном комиссаре Бубличенко А.Г.

Постановили: Телеграфно просить Наркома обороны СССР об увольнении из РККА и санкции об аресте.

4. О нач. политотдела 25 стр. дивизии – полковом комиссаре Круль А.В.

Постановили: Отстранить от должности, телеграфно просить Наркома обороны СССР об увольнении из РККА и санкции на арест.

5. О нач. политотдела 9 й школы летчиков и летнабов ВВС РККА – бригадном комиссаре Орловском И.Я.

Постановили: Отстранить от должности, телеграфно просить Наркома обороны СССР об увольнении из РККА и санкции об аресте.

6. О врид нач. политотдела 5 й танковой бригады – полковом комиссаре Березине С.И.

Постановили: Отстранить от должности, телеграфно просить Наркома обороны об увольнении из РККА и санкции об аресте.

7. О военном руководителе Харьковского библиотечного института – бригадном комиссаре Багинском А.В.

Постановили: Телеграфно просить Наркома обороны СССР об увольнении из РККА и санкции на арест.

8. О пом. командира 25 стр. дивизии – полковнике Гладышеве Г.И.

Постановили: Телеграфно просить Наркома обороны СССР об увольнении из РККА и санкции на арест.

9……………

И подобным образом по списку 40 человек^[88].

Приложение

к протоколу Военсовета ХВО от 17 сентября 1937 г.

СПИСОК

лиц командного и начальствующего состава частей ХВО, подлежащих увольнению из РККА

1. Кавалерс Рудольф Эдуардович, бывш. нач. политотдела 7 ск, дивизионный комиссар, исключен из ВКП(б) за то, что работая долгое время в окружении ныне разоблаченных врагов народа Рогалева, Евгеньева и др., не только не содействовал парт. организации в разоблачении их, но своими действиями мешал парторганизации в своевременном их разоблачении. Как комиссар корпуса плохо руководил партийно-политической работой и боевой подготовкой частей корпуса, вследствие чего имели место частые случаи аморальных явлений и происшествий, особенно в 41 и 80 сд. Несмотря на указания Военсовета округа, не принимал решительных мер к ликвидации последствий вредительства. В прошлом принимал активное участие в белорусско-толмачевской оппозиции, за что привлекался к партийной ответственности.

Работая нач. политотдела корпуса, в своей практической деятельности был политически связан с ныне арестованными врагами народа Рогалевым, Евгеньевым, Саввиным, Кинжаловым, Зубок и др.

2. Латсон Освальд Петрович – пом. комвойск ХВО по материальному обеспечению, дивинтендант. Исключен из партии за связь и покровительство врагам народа. В своей практической деятельности организовал и способствовал вредительству в деле материального обеспечения войск и строительства оборонных объектов округа, допустил засорение личного состава, подчиненного ему аппарата социально чуждыми и враждебными людьми. Отдельные оборонные объекты были настолько вредительски построены, что, обваливались и лишь благодаря случайностям не повлекли за собой человеческих жертв.

3. Бубличенко Александр Герасимович, бывш. военком и нач. политотдела 23 сд, бригадный комиссар. Исключен из рядов ВКП(б) за связь с врагами народа. В своей практической деятельности развалил партийно-политическую работу и боевую подготовку частей дивизии. Сознательно смазывал крупнейшие безобразия в дивизии (издевательство над красноармейцами, рукоприкладство и т.п.). Вел линию на притупление классовой бдительности. Выступал на собраниях с заявлениями: «Клянусь головой, что в дивизии нет врагов». Покрывал и защищал выявленных парторганизациями частей дивизии врагов народа – троцкистов. Партийно-политическую работу передоверил инструкторам политотдела – троцкистам, зная о их принадлежности к троцкизму. Представлял к награде орденами бывших офицеров, зная о их вредительской деятельности.

Разложился в морально-бытовом отношении сам и запутался в хозяйственных преступлениях. Скрыл свое социальное происхождение. Не принимал мер к очищению частей дивизии и особенно штаба дивизии от социально чуждых и враждебных элементов, а наоборот, способствовал засорению ими. Его практическая деятельность вытекала из политической связи с разоблаченными врагами народа – Кожевниковым, Савко, Туровским, Куницким и др.

4. Круль Александр Васильевич, бывш. нач. подива 25, полковой комиссар исключен из ВКП(б) за сокрытие своей принадлежности к троцкизму, связь с врагами народа Савко и др., за выдачу партдокументов взамен утерянных врагу народа Туровскому с нарушением установленных правил.

Будучи отсекром партбюро штаба ХВО, покрывал орудовавших долгое время в штабе врагов народа.

Работая в отделе кадров ПУ ХВО, протаскивал на работу троцкистов, выдвигал их на руководящие должности.

Работая начальником подива 25, развалил партийно-политическую работу в частях дивизии. В своей практической работа исходил из политической связи с разоблаченными врагами народа – Кожевниковым, Савко, Лариным и др.

5. Орловский Изяслав Яковлевич – бывший комиссар 9 й военной школы летчиков и летнабов, бригадный комиссар, исключен из ВКП(б) за тесную связь с разоблаченными врагами народа Кожевниковым, Савко, Мустафиным и др., за развал партполитработы в школе. Будучи военным комиссаром школы, срывал работу парторганизации по разоблачению врагов народа, покрывал их.

В прошлом имел связь с эсерами. Примыкал к белорусско-толмачевской оппозиции. Смазывал троцкистские проявления нач. школы Закса. Уроженец Польши, где и проживают его родные. В своей практической работе исходил из политической связи с врагами народа Кожевниковым, Савко и др.

6. Березин Семен Ильич – бывш. И.Д. комиссара 5 й танковой бригады, полковой комиссар, исключен из ВКП(б) за связь с врагами народа Амелиным, Соколенко, Якиром, отрыв от массы, зажим самокритики и сокрытие своего социального происхождения.

Будучи связан с врагами народа Якиром, Амелиным, пользовался особым их покровительством.

Работая в танковой бригаде, развалил партийно-политическую работу и боевую подготовку. Насаждал подхалимство. Препятствовал разоблачению врагов народа и очищению от них бригады. Брат арестован за контрреволюционную деятельность. В своей практической работе исходил из политической связи с врагами народа Якиром, Амелиным, Соколенко и др.

7. Багинский Андрей Васильевич – военрук Харьковского библиотечного института, бригадный комиссар, исключен из ВКП(б) за связь с разоблаченными врагами народа Туровским, Савко, Примаковым и др.

Работая военруком ВУЗа, проводил вредительство в деле военной учебы студентов, срывал ее, чем достигал выпуска неполноценных командиров, запаса. В своей практической деятельности исходил из политической связи с разоблаченными врагами народа Туровским, Савко и др.^[89]

Очередной список лиц, подлежащих увольнению из РККА, дан в виде приложения к протоколу заседания Военного совета ХВО № 5 от 29 сентября 1937 года. Среди них мы находим армейского комиссара 2-го ранга А.Л. Шифреса – начальника Военно-хозяйственной академии РККА, комдива А.А. Тальковского – командира 3 й Крымской стрелковой дивизии, комбрига А.И. Гоффе – начальника артиллерии округа, полковника П.Е. Зеликова – начальника штаба 25 й стрелковой дивизии, командиров полков: 41-го артиллерийского – полковника М.Ф. Сидорука, 75-го артиллерийского – полковника А.Т. Минаева, 225-го стрелкового – полковника Я.Я. Равина и ряд других командиров и политработников округа.

Проследим дальнейшую судьбу некоторых из лиц высшего комначсостава, упомянутых в материалах заседаний Военного совета ХВО от 17 и 29 сентября 1937 года. Например, дивизионный комиссар Р.Э. Кавалерс был арестован в конце октября того же года и через два месяца осужден Военной коллегией к расстрелу. У комдива Тальковского следствие длилось не столь скоротечно, как у Кавалерса. Его агония затянулась на несколько лет: подвергшись аресту в конце декабря 1937 года, он два с половиной года подвергался мучительным издевательствам. Будучи освобожден из-под стражи за недоказанностью вины в мае 1940 года, Тальковский возвращается в кадры РККА. На свободе ему удалось побыть чуть более года. В конце июня 1941 года, будучи начальником курса Военной академии имени М.В. Фрунзе, Александр Александрович Тальковский подвергается вторичному (и теперь уже последнему) аресту и после полугодового пребывания в тюрьме постановлением Особого совещания при НКВД СССР приговаривается к длительному лишению свободы. Находясь в лагере, он скончался в феврале 1942 года.

Начальник Военно-хозяйственной академии А.Л. Шифрес был арестован через полтора месяца после решения Военного совета ХВО о его увольнении из рядов Красной Армии. Следствие длилось почти год и завершилось в конце сентября 1938 года заседанием Военной коллегии, приговорившей армейского комиссара 2-го ранга к высшей мере наказания – расстрелу.

На заседании Военного совета ХВО 27 октября 1937 года были рассмотрены вопросы об увольнении из РККА, как участников военно-фашистского заговора, нового отряда командиров и политработников, в частности: комдива К.Ф. Квятека – заместителя командующего войсками округа; комбрига Я.Э. Закса – начальника 9 й военной школы летчиков и летчиков-наблюдателей; бригветврача Д.А. Львовского – начальника отдела ветеринарной службы ХВО; полковника М.С. Факторовича – командира 5 й танковой бригады; полковника Н.А. Сапожникова – начальника инженерных войск округа. В этом большом списке находились также и руководители большинства отделов и служб ХВО (продовольственного, санитарного, обозно-вещевого, автобронетанкового).

На последующих заседаниях Военного совета округа были приняты решения об увольнении из армии еще нескольких групп комначсостава. Не имея возможности всех их назвать поименно, ограничимся перечнем от полковника и выше: начальник 2-го отдела (боевой подготовки) штаба ХВО полковник Е.К. Собянин, начальник 3-го отдела (военных сообщений) штаба округа полковник А.В. Добряков, начальник финансового отдела ХВО интендант 1-го ранга Ф.Я. Выров, начальник артиллерии 7-го стрелкового корпуса полковник И.И. Гуданец, начальник политического отдела 14-го стрелкового корпуса дивизионный комиссар А.В. Усатенко, начальник отдела по командному и начальствующему составу округа полковой комиссар Г.В. Шувалов, начальник отдела военной подготовки учащихся комбриг Н.И. Жабин, заместитель начальника Военно-хозяйственной академии дивинтендант Н.В. Станьковский, заместитель начальника, политуправления округа бригадный комиссар С.А. Задорин, командир 25 й стрелковой дивизии комбриг К.П. Трубников, командир 75 й стрелковой дивизии комбриг З.П. Тищенко, ответственный секретарь окружной партийной комиссии полковой комиссар М.С. Ларин, командир 69-го стрелкового полка полковник В.С. Бушечкан, начальник отдела артиллерийского снабжения округа полковник А.П. Колтынюк.

Из подготовленных к данным заседаниям Военного совета персональных справок на представленных к увольнению лиц обратимся к содержанию таковых на К.Ф. Квятека, А.Л. Шифреса, А.В. Усатенко и А.И. Гоффе, как представителей высшего комначсостава.

СПРАВКА

на Квятека Казимира Францевича – зам. комвойсками ХВО, комдива.

Член ВКП(б). Активный участник военно-фашистского заговора. В 1906–1907 гг. состоял членом ППС. В 1928 году за очковтирательство был отстранен от командования 44 стрелковой дивизией.

Находился в тесной политической связи с врагами народа: Дубовым, Туровским, Кожевниковым, Латсоном, Соколовым, Демченко, Мусульбас, Богдановым и др.

Как зам. комвойск ХВО руководил специальными родами и службами войск округа и на практике проводил контрреволюционную вредительскую деятельность в их работе, в результате чего:

а) развалил боевую подготовку спец. частей округа – саперных, автобронетанковых, артиллерийских;

б) развалил работу окружных складов и в особенности артиллерийских, в которых хранящееся имущество и огнеприпасы, не исключая мобилизационных и военного времени запасов, приведены в негодность для боевого применения;

в) развалил работу санитарной и ветеринарной служб округа, вследствие чего совершались диверсионные акты над конским составом округа (2 зап. кавполк), над красноармейцами – выраженные в массовых отравлениях и желудочно-кишечных заболеваниях среди красноармейцев (41, 75 и 80 сд)…

В справке на А.Л. Шифреса указывалось:

«Шифрес Александр Львович – начальник Военно-хозяйственной академии РККА, армейский комиссар 2 ранга, исключен из ВКП(б) как не заслуживающий политического доверия. Имел тесную связь с врагами народа Вольтером, Пятаковым, Гамарником, Ошлеем, Вакуличем, Примаковым, Колосовым, Ванагом и др., с которыми не только не вел борьбы и не разоблачал их и их пособников, но защищал. Выдвигал и создавал авторитет врагам народа, с ним связанных: Бочарову, Котовичу, Булату, Годесу и др. Был тесно связан со своим бывшим помполитом, врагом народа Сусловым, которого сделал своим доверенным лицом, всячески защищал и покрывал, стараясь сохранить его в партии для проведения контрреволюционной работы.

В прошлом: в 1917 г. Шифрес состоял в РСДРП – объединенные организации. В 1921 г. принимал активное участие в деятельности «рабочей оппозиции». В 1924 г. написал книгу «Комсомолец РККА», в которой популяризировал врага народа Троцкого. Работая начальником ВПА им. Толмачева, засорял академию врагами народа. После злодейского убийства т. Кирова из академии было уволено 131 человек, значительная часть которых исключена из партии и арестована как враги народа.

Продолжая свою враждебную партии и Сов. власти политическую деятельность, Шифрес также засорял врагами народа и социально-чуждыми лицами и ВХА (Военно-хозяйственную академию. – Н.Ч.), во главе которой стоит. Часть взятых им на руководящую работу в ВХА: Суслов, Колосов, Ванаг, Минская, Николюк, Ракуц, Гаусман и др., ныне как враги и шпионы арестованы.

Практическая деятельность Шифреса по руководству ВХА явно направлена на срыв всей работы академии. Вредительская его деятельность шла по линии строительства и оборудования помещений академии и организации учебы.

Строительство и оборудование шло без твердого плана. Составлявшиеся планы ежемесячно менялись, чем оттягивалось начало нормальных работ. Несмотря на наличие всех возможностей для организации лабораторий, последние не были организованы, чем умышленно срывался нормальный ход учебы. План размещения лабораторий составлялся явно вредительски и вопреки мнению строителей и профессуры. В тех же целях срыва занятий и выпуска неполноценных хозяйственников, преподавательский состав укомплектовывался заведомо неполноценными политически и классово-чуждыми элементами.

С этой целью срыва учебных занятий Шифрес в начале учебного 1937–1938 года руководство по ведущим дисциплинам взял на себя, оторвав тем самым учебный отдел от руководства всей подготовкой, создав таким образом двойственность в руководстве и подчинении кафедр.

Вся эта практическая деятельность Шифреса как в прошлом, так и в настоящем, проводилась и проводится им, исходя из политической связи с врагами народа Пятаковым, Гамарником, Ошлеем…»

СПРАВКА

на Усатенко Александра Васильевича, нач. политотдела 14 стр. корпуса, – дивизионного комиссара.

Исключен из ВКП(б). Является участником военно-фашистского заговора. Находился в близких отношениях с врагами народа – бывш. секретарем ОПК Лариным, зам. нач. ПУ ХВО Савко, Кожевниковым и др.

Проводя проверку партдокументов в корпусе и спецчастях Харьковского гарнизона, зная лично троцкистов, выдавал им партийные документы и рекомендовал не говорить о своем прошлом, этим проводил линию руководства военно-фашистским заговором по сохранению в партии и армии враждебных элементов.

Зная о хозяйственных и политических преступлениях врагов народа Туровского, Мочалова, Кафьянца, Ситникова и др., покрывал их враждебную деятельность, и будучи в курсе линии руководства военно-фашистским заговором, направленной на развал боевой и политической подготовки и мобилизационной готовности частей корпуса и военкоматов корпусного округа, способствовал осуществлению этой вражеской линии.

После ареста врагов народа Туровского и Мочалова долгое время защищал их и не давал парторганизации штаба корпуса исключить из ВКП(б) явного врага, контрреволюционера, бывшего зам. начштаба корпуса Кафьянца.

Вражеским руководством военкоматами корпусного округа из года в год срывал призывы пополнений в ряды РККА, засорял ее ряды не только социально чуждыми, но и враждебными партии и правительству элементами.

В справке на комбрига А.И. Гоффе отмечалось:

«Гоффе Алексей Иванович – нач. артотдела ХВО, комбриг, беспартийный, работал нач. артиллерии округа, на практике проводил вредительство по линиям:

а) срыва работы по переучету стрелкового вооружения и оптических приборов по воинским частям ХВО за 1936 год и направления в арт. управление РККА неправильных сведений о состоянии этого имущества в округе; б) срыва проверки промфинплана артскладов ХВО на 1937 г., в результате чего допускались изменения в работе складов; в) срыва строительно-ремонтных работ в складах ХВО; г) срыва работ по пере снаряжению до 200 тысяч 37 мм снарядов на складе № 27, требовавших переремонта; д) срыва инспекторской проверки состояния вооружения частей ХВО путем направления некомпетентных лиц с установкой проверять одно подразделение в части и на основе этой проверки делать общий вывод о состоянии вооружения всей части. Эту практическую работу Гоффе проводил, исходя из своей политической связи с разоблаченными врагами народа Ефимовым, Киселевым, Белоусовым…»

О стремительном росте темпов избиения кадров Красной Армии свидетельствуют отчеты, поступавшие в Москву из военных округов и флотов. Так, в отчете политического управления Харьковского военного округа за 1937 год отмечается:

«…За истекший год личный состав округа значительно очистился от враждебных и негодных элементов. По политическим мотивам уволено из РККА комначсостава 810 чел., из них разоблачены, как враги народа и арестованы органами НКВД 260 чел. Из числа красноармейского состава и младших командиров по политическим и политико-моральным мотивам уволено из РККА 457 чел.

…Парторганизации частей округа разоблачили и изгнали из своих рядов за период с 1.I.37 г. по 1.Х.37 г. больше 150 троцкистов, зиновьевцев, правых, контрреволюционных националистов, причем характерно, что если в I квартале исключено 10, во II-м – 26, то в III-м лишь ОПК исключено 97 чел. Разоблачены и изгнаны враги народа, пролезшие на ответственные командные посты и руководство политорганов:

Куницкий – б. к-р 23 сд Ванаг – нач. факультетов ВХА

Зубок – б. к-р 30 сд Колосов – нач. факультетов ВХА

Обысов – б. к-р 80 сд Соколов – б. НШ ХВО

Рогалев – б. к-р 7 ск Дубовой – б. комвойск ХВО

Незлин – нач. полит. отд. училища червон. старшин Ауссем – б. зам. НШ ХВО

Кожевников – б. нач. ПУ ХВО

Рассадин – нач. полит. отд. 75 сд Евгеньев – б. нач. шт. 7 ск

Ларин – секретарь ОПК Мочалов – б. нач. шт. 14 ск

Скулаченко – нач. АБТВ ХВО Шмаков – б. нач. шт. 7 ск

Блуашвили – б. нач. ПУ ХВО Круль – нач. полит. отд. 25 сд

Кавалерс – б. военком 7 ск Градусов – б. военком 41 сд

Лагздин – нач. военно-пол. учил. Котляров – инструктор ПУ ХВО

Суслов – б. военком ВХА Карпис – б. нач. Харьковского окружн. Дома Красной Армии

…За 1937 г. исключено из партии и уволено из армии (по сост. на 15.Х.1937 г.) 115 политработников, занимавших следующие должности:

зам. нач. пуокр – 1 Отсекр. партбюро полков – 4

нач. отделов пуокр – 2 Отсекр. партбюро батальонов – 1

редактор окружн. газ. – 1 Отсекр. партбюро эскадрилий – 1

инструктор пуокр – 4 инструкторов пропаганды – 3

нач. полит. отделов – 4 нач. клубов полка – 7

нач. ДКА – 1 политруков рот – 33

военкомов полков – 7 зав. библиотек полков – 4

военкомов складов – 2 отсекр комс. бюро – 5

военкомов строит-ва – 1 зам. нач. полит. отделов – 3

инструкт. пол. отд. див. – 8 секр. окр. парт. комис. – 1

военкомов бат-нов – 7 военкомов КУКС зап. – 1

нач. кафедр – 2 отсекр партбюро курсов – 1

преподав. ВУЗов – 6 нач. ПУ ХВО – 2

инструкт. ПКП курсов – 1 нач. ПВ ПУ – 1

и другие

Вместо уволенных, а также на замещение вакантных должностей выдвинуто за это же время 87 чел. на следующие должности:

из курсантов школ:

а) военкомов батальонов – 1

б) военкомов эскадрилий – 2

из политруков:

а) военкомов полков и отд. бат-нов – 15

б) инструкторов пол. отделов – 31

в) нач. полит. отдела – 2

из комиссаров бат-нов:

а) военкомов полков – 7

б) нач. полит. отдела – 2

из военкомов полков:

а) нач. полит. отд. дивизий – 5

б) военком дивиз. и школ – 3

Других работников – 19 чел.^[90]

Итак, вместо уволенных и арестованных командиров выдвигались новые, молодые, не имевшие достаточного опыта и теоретических знаний. Мы привели цифровые данные только по Харьковскому военному округу. А как это обстояло в масштабе всей Красной Армии, видно из следующей справки. Только с 1 ноября 1937 по 13 февраля 1938 года в РККА было выдвинуто на высшие должности 1360 человек, повышены в воинских званиях и назначены на новые, более высокие должности 11 136 человек, в том числе получили звание «комкор» – 5 чел., «комдив» – 14 чел., «комбриг» – 9 чел., «полковник» – 54 чел., «майор» – 243 чел., «капитан» – 563 чел.

Выдвиженцев в Красной Армии в 1937–1938 годах было очень и очень много. Вот только один пример. Выпускника Военно-политической академии батальонного комиссара А.А. Лобачева весной 1938 года назначили военкомом стрелкового корпуса в БВО (до поступления в академию он занимал невысокую должность ответственного секретаря гарнизонной партийной комиссии в Тамбове). Как вспоминает сам Лобачев, такое назначение для него явилось полной неожиданностью, ибо к занятию должностей такого масштаба они, выпускники академии, не готовились. Однако подобные случаи были далеко не единичными, а напротив, становились все более и более распространенными. При этом удивлялись не только сами выдвиженцы, но и их непосредственные начальники.

Из воспоминаний А.А. Лобачева:

«В конце 30 х годов наша армия переживала серьезные трудности из-за неустойчивости в расстановке руководящих кадров. После многочисленных арестов, произведенных в среде командного и политического состава, происходила частая передвижка работников.

В первых числах августа 1938 года я получил телеграфный вызов в Москву. В приемной К.Е. Ворошилова я встретил немало знакомых по Военно-политической академии, а ныне военных комиссаров корпусов, дивизий. Адъютант наркома проводил нас в зал заседаний.

Спустя несколько минут вошел Климент Ефремович, поздоровался. Мы ответили общим приветствием. Ворошилов оглядел присутствующих и сказал:

– Смотрю на вас, товарищи, и удивляюсь: все новые, незнакомые лица! Какие вы все молодые, любо и приятно посмотреть!

Почти всех, кто присутствовал на этой встрече, выдвинули в 1938 году на ответственную политработу…»^[91] (В конце 1938 года А.А. Лобачев будет выдвинут еще на более высокую должность – он станет начальником политического управления Московского военного округа.)

Можно вполне согласиться с военным историком Д. Волкогоновым, который пишет, что «если ошибки в области внешнеполитической и оперативно-стратегической мы называем почти невинно «просчетами Сталина», то в области кадров его деяния были просто преступными». Известно, что в конце 1939 года Сталин затребовал справку о качественном анализе командного состава армии и флота. О чем он думал, вглядываясь в стройные колонки цифр, характеризующих масштабы грандиозной чистки кадров Красной Армии? Какие чувства обуревали его в этот момент, какие вызвали в нем воспоминания страницы этого документа, подготовленного Ворошиловым и его заместителем по кадрам Е.А. Щаденко? Ответить на данные вопросы уже никто не сможет. Однако по некоторым конкретным действиям Сталина можно судить о направленности его мыслей в конце 1939 года. Так, он согласился с предложением об увеличении численности слушателей академий и создании новых военных училищ.

Генсек не привык бросать слова на ветер: уже в 1940 году было создано 42 новых училища и почти вдвое увеличилось количество слушателей военных академий.