«Я убийца. Я жестокий, хладнокровный убийца. Даже всадники Эвернайта и крушители шторма никогда не поднимут руки на ребенка. А я хуже их. Гораздо хуже. Я способен на любую жестокость, я могу стать палачом для невинного существа».
Кристиану хотелось громко взвыть и забиться в самую глубокую щель – так, чтобы его никогда не нашли. Замереть, закрыть глаза и быстро распрощаться с жизнью. Детоубийца не достоин прощения. Его не могут называть героем, даже если он совершил великий подвиг – уничтожил тьму, воплощенную в Белтанаре.
Давным-давно наступила ночь. С мрачного неба медленно падали серебристые снежинки. Крис шагал по ледяному покрову, стараясь не издавать ни единого звука. Он ужасно боялся, что его узнают даже в темноте, поднимут шум, позовут праздновать победу над властителем.
Но о какой победе может идти речь? Да, войска Дреары отступили. Да, Белтанар пал. Но что дальше? Сен-Рион лежит в руинах. Оривиэл потерял в войне треть населения. В стране хаос и погром. Дреара скоро очнется от поражения, выберет нового властителя, начнет очередной виток кровавых битв. Впрочем, можно ли считать Дреару проигравшей стороной? Кристиан не знал ответа. Возможно, смерть Белтанара – всего лишь расчетливый план высших иерархов. Возможно, хитроумные игроки чужими руками убрали неугодного властителя и теперь готовятся к следующему ходу. Сайморин, Эльсанна, Харгент, Нирс-Келлир – их коварство не знает пределов, их хитрость может соперничать лишь с жестокостью чернокрылого лорда Далеара.
Мысли Криса путались. Мертвый «волчонок» не выходил из головы ни на минуту.
– Я убийца. Убийца.
Кристиан стиснул зубы, ногтями до крови разодрал запястье и принялся наблюдать, как густые багровые капли падают на снег, искажая его кристальную белизну, создавая уродливую пародию. Где-то за спиной послышались тихие голоса.
Не разбирая дороги, Кристиан бросился прочь. Он бежал долго, очень долго, пока ноги не отказались повиноваться. Перед ним мелькали ужасающие картины: разрушенные дома, мертвенные огни догорающих костров, собранные в кучи тела погибших. Заклинатель увидел стаю воронов, пирующих на человеческих останках. Скоро черные птицы принесут в город чуму и другие страшные болезни. Начнутся эпидемии, усталые и утомленные войной люди падут в объятия смерти.
Все потеряно. Оривиэл никогда не возродится. Над миром прольется новая заря – заря Дреары.
Ночь окончательно овладела бытием. Даже снег внезапно померк, отдавшись могучему порыву тьмы. В спину Криса ударил ледяной ветер. Спасаясь от холода, заклинатель нырнул в многоэтажный дом – наверное, единственную постройку, сохранившуюся после войны.
Здесь, в серых стенах, мрак властвовал безраздельно.
Едва Кристиан прошел коридор и оказался в просторной комнате, он ощутил на себе тяжелый взгляд. Медленно обернувшись, он увидел высокого крепкого мужчину, небрежно облокотившегося о дверной косяк.
Вид незнакомца вселял почти суеверный страх. Надменное лицо, похожее на львиную морду, широкий нос, кустистые брови и глубоко запавшие глаза, в зрачках которых сияли холод и властность. По спине могучим водопадом струилась россыпь серебристых волос. Мужчина был облачен в черные доспехи Вортала, на поясе висел простенький кинжал без ограничителя и украшений.
– Узнал? – грубым, низким голосом спросил воин.
Кристиан безразлично кивнул. Сложно не узнать могущественнейшего из лордов Дреары – самого зловещего, жестокого и кровавого иерарха. Того, кто отверг солнце и принял на себя проклятие всех ангелов смерти.
Тонкие губы Далеара расползлись в зверином оскале. Повелитель Вортала долго сверлил заклинателя презрительным взглядом, затем усмехнулся. В его глазах зажглись костры инквизиции.
– Приятно встретить человека, способного победить самого Белтанара. – Далеар насмехался, чувствовал свое превосходство.
– Зачем ты явился?!
Лорд Вортала отошел от стены и, грузно опираясь на появившийся прямо из воздуха шест, приблизился к заклинателю.
– Хотел взглянуть на тебя. Согласись, как глупо все получилось: ты победил зло внешнее, но разбудил тьму внутри себя. Ты убил невинное дитя, но спас Оривиэл. – Далеар прищурился. – Все же жизнь – странная и безумная вещь.
– Не тебе судить! – с ненавистью крикнул заклинатель, – Сколько крови пролил ты сам?!
– Сейчас это не столь важно. Если я не ошибаюсь, ты так и не понял, что скрывают в себе Глаза Тирана и кривые зеркала Недриарна. Глупый потерявшийся мальчишка – ты до сих пор не осознал всю гениальность Пристеона и Белтанара. Я наблюдал за тобой с превеликим удовольствием, однако надеялся на большую сообразительность. Жаль, ты не оправдал наших надежд.
Кристиан не понимал. Липкий страх, медленно заползающий в сердце, мешал думать.
– Ты станешь новым властителем? – обреченно спросил он.
Далеар едва заметно склонил голову:
– Несомненно. Ни один человек не посмеет преградить мне путь. И поверь, Кристиан, я все сделаю для того, чтобы об Оривиэле не осталось даже воспоминаний. Прольется еще очень много крови, но ты уже не сможешь лицезреть картину расправы над своими друзьями. Жизнь цинична и жестока.
Кристиан медленно вытащил меч. Уж если умирать, то в битве. Он не боялся смерти, куда сильнее его терзало понимание того, что у его родины нет будущего.
Во время сражения с властителем рядом с ним находились союзники; сейчас же он совершенно один – помощи ждать не от кого. Пришла пора забвения.
– Люблю наблюдать, как из раненого тела уходит жизнь, – усмехнулся лорд Далеар. – Приступим.
Атака ангела смерти оказалась молниеносной. Один стремительный выпад – и Кристиан позорно распластался на полу. Далеар даже не стал бить его оружием – ограничился ударом ногой.
– Прикончить Белтанара в спину намного проще, – с издевкой бросил хозяин Вортала. – Как ты считаешь, великий герой? А впрочем, едва ли тебе ведомы терзания. Моего сына ты не пощадил. Так зачем же щадить проклятого темного колдуна?
Кристиан вскочил, попытался ответить мечом, но опять оказался на полу. Он не хотел оправдываться из-за убийства Ниэрена. Заклинатель был невиновен, но молить о пощаде считал ниже собственного достоинства.
– Сражаться клинками бесполезно, – усмехнулся Далеар. – Среди мечников мне нет равных. Лучше попробуй использовать супротив меня волшбу. В конце концов, я воин, а не маг.
Кристиан бессильно зашипел. Над ним беззастенчиво издевались. Ангела смерти не интересовала легкая победа; он любил мучить свои жертвы, наблюдать, как они страдают и корчатся в дьявольской агонии.
– Несчастный, сбившийся с пути щенок, – тихо пробормотал Далеар, а затем рявкнул: – Сражайся! Или хочешь погибнуть, лежа на полу?!!
Очередной удар ногой заставил Кристиана скорчиться от боли.
– Люблю видеть в глазах жертвы обреченность. – Далеар прокрутил деревянный шест в руке. – Вижу, ты готов к смерти, Кристиан.
Лорд Вортала начал нарочито медленно, с легкой ленцой. Его шест скользнул чуть выше головы заклинателя. Кристиан молниеносно вскочил и направил меч в горло Далеара.
– Ты не увидишь страха в моих глазах, – заносчиво произнес Кристиан. – Ты не услышишь мою мольбу и не познаешь вкус моих страданий!
Следующую атаку Крис отбил с достоинством. Сталь столкнулась с деревом и, разумеется, победила. Далеар с улыбкой поглядел на свой перерубленный пополам шест и уважительно промолвил:
– Ты действительно силен. Что ж, начнем настоящий бой.
24
Безмолвный Мир не ведал ни жизни, ни смерти. Он упорно отрицал и то и другое. Здесь, в бесконечной Пустоте, не существовало, да и не могло существовать само понятие бытия. Безмолвный Мир отрицал все истое, все, что рождали заботливые руки творца. Он не был противником света или тьмы, он вообще не ведал противоборства. Ибо ничто не могло ему противостоять. Пустота Безмолвного Мира являлась вечной, она никогда не знала рождения и могла не бояться смерти. Пустоту нельзя уничтожить. Она – основа всех основ, первобытная стихия, миллиарды веков назад вскормившая в своем чреве и хаос, и порядок.
Впервые за много лет в структуре Безмолвного Мира появились изменения. Некто, обладающий воистину огромной силой, прочертил здесь тонкую дорогу, эфирный путь, ведущий прочь из прогнившей вселенной, где проливали кровь жестокие полулюди-полубоги. Именно по этому пути чинно шествовал Белтанар. Он знал, что сие священное место оскверняли своим присутствием и ведуны Реганонского Креста, и верховный магистр Арканны Нэрт О'Коннуэр. Многие стремились найти в Пустоте решение своих жалких задач.
– Миром правит корысть и жестокость. – Голос бывшего властителя был полон грусти и тоски. – Там нет зла, там есть лишь гниль и пороки. Можно смириться и преклонить колени пред троном сильнейшего, а можно пойти против течения. Обе дороги ведут в бездну. Либо убьешь душу, либо тело.
– Циничные рассуждения, – возразила Пустота. – Твоя философия темна.
– Моя философия реальна. Она отражает сущность той планеты, на которую я ступил ради торжества справедливости.
– Но разве принес ты справедливость? – Пустота прильнула к Белтанару, точно волна. – Ты – мессия тьмы, апостол боли. Разве сияние твоей мудрости остановило вечную войну, нарушило древний уклад? Ты принес людям лишь мрак и страдания. Тебя возненавидели все, даже ближайшие сподвижники. Ты стал воплощением зла.
Белтанар замер. В его глазах зажглись алые огоньки.
– Зла нет, – громко бросил он. – Я лишь принес людям то, чего они заслуживали. Человеческая раса восторжествовала над планетой, поставила на колени другие народы, но так и не научилась прощать. Я желал нести спокойствие и процветание, но от меня желали иного: властности, жестокости. Люди возвысились, но души их сгнили, точно брошенные в лужу плоды. – Белтанар немного помолчал, коснулся висящего на груди талисмана. – Ты считаешь, что я был обязан спасти заблудших людей? Простить их? Но разве заслуживают они прощения? Ответь мне, о слепая, но всевидящая Пустота, кто из них достоин света? Покажи мне хотя бы одно живое существо, способное по-настоящему сострадать и чувствовать чужие горести? Увы, я не нашел света.
– Неужели тот мир не заслуживает спасения? – изумилась Пустота.
– Он заслуживает забвения, – бесстрастно бросил Белтанар. – Да, я пролил очень много крови. Да, я зажег пламя страшной войны. Называй меня убийцей, жестоким палачом, бездушной тварью. Мне все равно. Я сделал свой выбор. Я давно осознал, что на той зеленой планете нет добра. Я принес мучение и гибель, боль и утрату. Но разве люди того холодного мира заслуживали иного? Кто из них действительно боролся за светлые идеи, за благо и процветание других? Каждый думал только о себе, ценил лишь собственный уют – как телесный, так и душевный. Человек достоин той крови, которую я пролил.
– Воистину ты жесток, – вздохнула Пустота. – И речи твои ужасны.
– Мир, в который я пришел, подобен гнилой ране.
– Раны лечат, а не уничтожают.
– Я пытался лечить. – В голосе властителя вновь прорезалась грусть. – Не получилось. Теперь я ухожу. И пусть эпоха, в которой родились иерархи Дреары и Оривиэла, станет последней. Так будет лучше.
Пустота не стала перечить.
Белтанар ускорил шаг. Вскоре тропа, пронзающая Безмолвный Мир, привела его к вратам грозной крепости – сердцу Черного Доминиона.
25
Лишь ангелы смерти ведали, сколь сильна и опасна тьма. Они давно познали ее свойства, вкусили ее безразличие и холодную жестокость. Ангелы Вортала воспевали тьму, молились ей, получали от нее могущество. Они не были порождениями мрака, но сущность их вечно жаждала ночи. Ночью, когда людские глаза заволакивает черной пеленой, крылатые воители ликовали. Они чувствовали, как стихия, давшая им жизнь и ставшая их второй матерью, клокочет в неистовой агонии – том особом, ни с чем не сравнимом экстазе, когда душа возносится до самых небес, а затем, вкусив праведного огня и пройдя темное крещение Вортала, возвращается в перерожденное тело. Испокон веков смертные люди вкушали это чарующее пламя, без остатка отдавались чудесной энергетике ночи и жестоко сжигали свою старую жизнь. Так человек становился ангелом смерти – рабом самого одиозного из лордов Дреары.
– Нет более древнего страха, чем страх перед мглой, – тихо и медленно проговорил Далеар.
Кристиан не мог видеть своего врага – его скрывала густая пелена ночи. Очередной удар был направлен прямо в сердце. Каким-то чудом Крис успел скользнуть вбок и избежать быстрой расправы. Он почти ничего не видел, поэтому полагался лишь на свои обостренные чувства заклинателя. Тьма полностью скрыла Далеара, сделала его невидимым и неслышимым.
– Ты подонок, Далеар, – прорычал Кристиан, рассекая мрак грозным мечом. – Ты не достоин жизни.
Из-под ночной завесы вынырнул сдавленный смешок. Заклинатель отвлекся и едва не стал жертвой уродливых, покрытых ядовитыми шипами лиан, выскользнувших прямо из мглы.
– Белтанар говорил, что никто из нас не достоин жизни. – (Голос Далеара казался далеким, но Кристиан не обманывал себя – враг близок и готов в любой миг завершить бой, забрав в преисподнюю очередную душу.) – Наш властитель не ценил бытие, почитал людей слабыми и ничтожными. А разве слабость заслуживает жалости? Белтанар отвечал прямо: нет! И я с ним солидарен.
– Ты глупец, помешавшийся на власти и крови!
– Я реалист, – возразил Далеар. Его львиное лицо проступило сквозь мрак. – Ни власть, ни кровь мне не потребны. Я правлю Ворталом уже семь веков, при мне сменилось два властителя и добрый десяток лордов. Я старше других иерархов, я жесток и силен. Но разве правитель может быть слабым? Смеет ли он показывать свою боль, свои страхи и переживания? Нет! Повелитель обязан нести в сердце холод, а в душе – пустоту, а иначе он уподобится ничтожной щепке в бурном океане реальности. Сила исключает добродетель. – Далеар небрежно взмахнул рукой, и тьма отступила. Теперь хозяин Вортала уподобился отражению грозного хищника в зловещих зеркалах Недриарна. – Пролитая мною кровь, – продолжил он, медленно надвигаясь на заклинателя, – дань тому мраку, который вскормил и меня, и всех моих подданных. Мы, ангелы смерти, дети ночи; мы преклоняемся пред ее нерушимым троном. Взамен она дарует нам защиту и покровительство. Но, увы, ничто в этом грязном мире не дается даром. Маги платят собственными жизнями, мы – жизнями смертных людишек.
Кристиан невольно отстранился. Сомкнувшаяся вокруг него тьма немного ослабила хватку, милостиво позволив вдохнуть свежий воздух.
– Долгие годы – наша главная ценность, – отозвался заклинатель. – Но плата твоя непомерна. Почему люди должны страдать ради твоей мерзкой прихоти?
Далеар поднял кинжал, внимательно взглянул на его тонкое, чуть искривленное лезвие.
– Человечество страдало всегда. – Лорд Вортала низко опустил голову. Россыпь серебристых волос скользнула по его холодному лицу. – Эпидемии, пожары, голод – создатель преподнес людям много бедствий. Но страшнейшую кару они выдумали для себя сами – они породили кровавые войны. Вспомни историю, Кристиан. Взгляни на ветхие страницы и скажи, что ты увидишь. – Он пристально посмотрел на Криса. (Заклинатель не выдержал и опустил глаза.) – Лабиринты наших летописей наполнены болью, терзаниями и кровью. Мы воевали неизменно, мы рождались и умирали с мечами, мы боготворили богов сражений, посылающих нам победы. Люди не ценят жизнь, забывают о смерти. Опьяненные властью и богатством, они готовы зубами рвать противников, нести гибель всем, кто встанет на пути.
Далеар замолчал и неожиданно атаковал Кристиана – подло и расчетливо. Заклинатель не успел выставить защиту и оказался на полу. Тьма мгновенно окутала его своими ледяными объятиями, наполнила легкие жгучим пеплом.
– Для людей королевства Флеверт я – бог. – Лорд Далеар схватил Криса за грудки и отшвырнул к стене. Кинжал выпал из его рук, но тьма услужливо вернула оружие хозяину. – Я стал творцом и кумиром, я показал человечеству вкус смерти. Люди Флеверта узнали запах крови, поняли, сколь страшен мрак, несущийся на моих черных крыльях. Я рассказал об ужасах и страданиях, я показал истинный лик войны. И народ понял меня, ужаснулся. Да, люди каждый день смотрят на то, как инквизиторы сжигают на кострах магов и еретиков, вдыхают аромат свежего пепелища. Они боятся, но преклоняются; они ненавидят, но чтят. И в этом их сила, их путь. Скажи мне, Кристиан, когда Флеверт воевал с соседями? Когда он проливал чужую кровь? Боюсь, ты не ответишь, ибо твои идеализированные взгляды поверхностны и не способны заглянуть в сущность вещей, в самую их сердцевину. Знай же, герой, Флеверт никогда не вступал в побоища, никогда не нес соседям зло. У королевства нет врагов – я просто не допущу их на землю, принадлежащую мне по праву. Мои рабы знают цену жизни и смерти, им вполне достаточно крови, проливаемой инквизиторами.
– Ты убийца, – упрямо бросил Кристиан, поднимаясь. – Ты истребляешь магов и жестоко казнишь неверных.
– Да, герой, но это цена за жизнь. Без меня Флеверт погрузился бы в пучину войн. Он вкусил бы страшное разорение, беспощадный холод. Я избавил свое королевство от лишних страданий. Пусть бесчеловечно, пусть грязно, но избавил. Оривиэл никогда не был способен на подобные шаги. Он слишком кичился праведностью и чистотой, чрезмерно гордился своим благородством. А каков итог? Твоя страна пала, ибо не ведала разницы между светом и тьмой, абстрактно делила мир на черное и белое, коварно прикрывалась маской великодушия. Если Дреара – оплот жестокости, то Оривиэл – сердце лицемерия. Что хуже – прямолинейная злоба или слащавое ханжество?
Опираясь на меч, Кристиан с трудом приблизился к Далеару. После побоев все тело дико болело, на лице появились кровавые синяки.
– Твои речи наполнены глупостью и ложью, – попытался возразить заклинатель.
– Ты заблуждаешься и сам чувствуешь это.
Крис заглянул в ледяные, глубоко запавшие глаза Далеара. Голова кружилась, он чувствовал, что игра подходит к концу. Но повелитель Вортала не спешил рвать нить его жизни – он не любил, когда враги умирают слишком быстро и легко.
– К чему разговоры? – фыркнул Кристиан, стирая кровь со щеки. – Я не поддамся идеологии Дреары. Она чужда мне.
Тьма вновь скрыла Далеара. Пользуясь завесой ночи, ангел смерти атаковал Кристиана в живот и голову. От первых ударов заклинатель увернулся, последующие отразил. Слившийся с мраком Далеар нападал нещадно, лезвие его кинжала мелькало с безумной скоростью. Он бил и бил, стараясь измотать противника, поставить его на колени.
– Белтанар желал спасти всех нас, – прогремел из тьмы голос Далеара. – Жаль, но он столкнулся лишь с пустотой и непониманием. Властитель понял, что роль мессии безумно трудна. Он трусливо сдался позыву смерти – пал от твоего меча, герой. Но его философия не умрет, я верну ее миру. Сперва ее познают те, кто выживет в Оривиэле; затем я принесу темную философию в Сейлорт. Жаль, королева Твэл, действуя с моего молчаливого согласия, так и не овладела Эриф-Аскальдом. Но я исправлю ее оплошность.
Новый выпад заставил Кристиана отступить. Он не заметил, как черные клубы мрака проникли за его спину. Лишь когда тонкое полотно сковало ноги, заклинатель осознал угрозу. Он ловко перерубил путы мечом, но потерял драгоценные секунды. Далеар, превратившись в заполненную тьмой фигуру, ударил Криса в грудь. Заклинатель упал, сильно ударился спиной о стену, но ориентации не потерял. Забыв о сломанных ребрах, Кристиан кинулся прочь из заполненного мраком дома. Точно дикий зверь, он выскочил на улицу и с жадностью вдохнул одурманивающий морозный воздух. Здесь тоже царствовала ночь, но менее жесткая и свирепая. Она жила сама по себе без чьих-либо жалких понуканий.
– Наконец-то ты догадался сбежать.
Далеар медленно вышел вслед за Крисом. За его спиной появились огромные черные крылья – могучие, словно жернова мельницы.
Заклинатель направил меч на ангела смерти.
– Дерись, как подобает воину! – потребовал Кристиан.
Далеар склонил голову набок и усмехнулся. Должно быть, так усмехается лев, когда молодая лань бросает ему вызов. Он небрежно швырнул кинжал к стопам Кристиана, его грозные крылья свернулись, полностью закрыв руки.
– Сражаться со мной – безумие, – заявил Далеар. – Для победы мне не требуется даже оружие. – Он не угрожал и не запугивал, он просто констатировал факт.
Наплевав на все убеждения, Кристиан кинулся в бой. Он так и не понял, что произошло дальше. Просто Далеар отстранился, развернул правое крыло и рассек им живот противника. Один небрежный удар – и враг повержен.
Хрипя и захлебываясь кровью, Кристиан рухнул на снег. Сил биться больше не осталось. Он быстро понял: острое как бритва крыло нанесло ему смертельную рану.
– Ты умрешь, – с ледяным спокойствием сказал Далеар. Он навис над лежащим на спине Крисом, будто скала. – Но знай, герой, ты мог бы победить. Твэл ведь говорила тебе о кривых зеркалах Недриарна – артефактах, созданных Белтанаром и Пристеоном. Их мощь была огромна – она могла рушить города и дарить жизнь, убивать армии и воскрешать народы. Великие маги так испугались могущества, что уничтожили все свои творения. Но одно зеркало сохранилось – оно попало в руки темной эльфийки и, к величайшему моему сожалению, израсходовало энергию понапрасну. Теперь оно бессильно. Жаль, что ты, герой, не понял сущности зеркала и не добрался до него раньше эльфийки. Ты мог бы если не восстановить Оривиэл, то хотя бы изгнать из него всех недругов. Ты не жалеешь об утраченной возможности?
– Я ни о чем не жалею, – из последних сил прохрипел Кристиан.
Далеар склонился над умирающим героем. Добивать его он не хотел.
– Плохо, – покачал головой лорд Вортала. – Ты искал Глаза Тирана, пытался познать их сущность. Так знай же, герой, твои глаза и были Глазами Тирана. Ты убил беззащитного мальчишку, обесчестил себя кровью невинного существа. На тебя пало проклятие всех властителей. Ты променял благородство на иллюзию спасения, ты – Тиран!
На губах Кристиана появилась улыбка. Далеар изумленно вздрогнул.
– Значит, я был прав, – прошептал Кристиан. – Оривиэл восстанет из руин! Глаза Тирана сомкнутся, кровь бессмертного обагрит грешную землю, и блистательный Сен-Рион вновь родится на свет. Пристеон не ошибся! Я готов умереть…
Во взгляде Далеара мелькнули злость и непонимание.
– Оривиэл никогда не возродится! – прорычал он, прижимая к сердцу заклинателя возникший из воздуха кинжал.
– Ты жесток и черств, Далеар. – Кристиан умирал, но слова давались ему необычайно легко. – Тебе не понять таких вещей, как честь, благородство, самопожертвование. Твои рассуждения примитивны, а темная философия Белтанара не более чем грубый фарс. Я возьму на себя боль моего народа, заберу в черную бездну ада все страдания, причиненные тобою и Белтанаром. Моя кровь очистит мир от гнили.
Во взгляде заклинателя появился мистический блеск. Далеар узрел, как Глаза Тирана смыкаются под тяжестью вечного сна.
– Оривиэл никогда не возродится! – прокричал владыка ангелов смерти. В голосе лорда появилась несвойственная ему паника. – Стольный Сен-Рион уничтожен! Он не восстанет из праха! Скорее с небес прольется дождь из лепестков роз!
Далеар в смятении надавил на кинжал. Лезвие, жадно впитывая свежую теплую кровь, пронзило сердце Кристиана.
Глаза Тирана погасли.
И вдруг в воздухе распространился тончайший весенний аромат. Далеар взглянул на небо и оцепенел. Из темных снеговых туч, нависших над израненным Сен-Рионом, сыпались лепестки роз.
