-- Потому что под дулом пистолета даже самый верный друг скажет, что он один и зашел, потому что был в гостях этажом ниже. И еще: вы не должны выходить сами, пока не приеду я и все не проверю. Меня вы увидите в глазок. Позвоню я один длинный и четыре коротких звонка.
      -- В детстве я обожал играть в шпионы и диверсанты. Но я давно вырос.
      -- Если вы выросли, -- спокойно ответил Игорь, -- то не должны исключать, что взрывчатка может быть подложена под дверь. Дверь ваша килограммов двести. Ударной волной эта дверь впечатается в стену гостиной, впечатав и вас тоже. После таких травм обычно не выживают.
      -- Ну, блин, -- выругался Заместитель. -- Завтра я хочу разобраться с этой ситуацией по полной программе. Я сам встану на уши, но и МВД, и ФСБ, и вас я тоже поставлю на уши. Все. Хватит.
      -- Парадом будете командовать вы? -- спросил Игорь.
      -- Да, -- подтвердил Заместитель.
      -- До завтра, -- сказал Игорь и посмотрел на меня. Я еще могла уйти с ним. Но я сделала вид, что не поняла.
      Я прошла в гостиную, пить виски мне не хотелось. От напряжения мне, как всегда, захотелось спать.
      -- Я хочу спать, -- сказала я Заместителю. -- Если вы мне дадите плед, я устроюсь на этом диване.
      -- Идемте, я покажу вашу комнату.
      Я прошла в комнату для гостей. В комнате стояла одна большая
      [$153-154]
      Выйдя из ванны, я внимательно исследовала полку с духами и кремами. Признаки присутствия женщины я увидела сразу, но было похоже, что оно не постоянное. Самый необходимый минимум, почти как в походе: зубная щетка, крем для рук и для ног, лосьон для очистки макияжа. Я не могла только объяснить наличие шампуней.
      Я закуталась в махровый халат и вышла из ванной, почти уверенная, что он уже спит. Но он сидел за компьютером в своем кабинете и работал. После обильного ужина, драки со стрельбой на дороге, выпитой половины, как минимум, бутылки водки он работал. Среди мужчин, окружающих меня -- мужей подруг, учителей, соседей, родственников -- таких не было. Если уж пили не до скотского состояния, добирались домой и тут же заваливались спать, на утро мучались похмельем, с трудом уходили на службу, ждали вечера, чтобы выпить и только через сутки приходили в нормальное состояние.
      Я прошла мимо тихо, чтобы он не заметил, но в спальне поняла, что расхотела спать. Правда, горячая ванна всегда почему-то не успокаивала меня, я становилась бодрой и энергичной. Я никогда не принимала снотворное, если не спалось, я читала, меня обычно хватало минут на двадцать. Чаще всего перед сном я читала исторические романы. Я вообще очень пунктуально читала все описания костюмов, оружия, и подробности меня усыпляли.
      Я надела халат и прошла к кабинету.
      -- Александр Петрович, -- сказала я, -- дайте почитать что-нибудь историческое или журнал с картинками, а то не могу уснуть.
      -- А почему историческое? -- спросил он.
      -- Меня укачивают подробности описаний.
      Заместитель протянул мне книгу Александра Дюма о его посещении России и несколько толстых иллюстрированных журналов. Я выбрала женские: "Космополитен", "Домашний очаг", "Лизу" и "Аллу".
      За последние годы появилось десятка два женских журналов. Римма покупала "Космополитен" и отдавала после прочтения мне.
      Почти все журналы были похожи хорошей полиграфией, замечательными фотографиями, новыми рецептами по приготовлению еды, статьями о моде и о сексе. И хотя большинство журналов были рассчитаны на женщин от семнадцати до тридцати, но их читали и сорокалетние, и шестидесятилетние, и, что меня удивляло, особенно внимательно читали статьи о сексе, рекомендации, как вести себя в постели с мужчиной, как удержать мужчину в семье, как завоевать мужчину, как понравиться. Психологи и сексологи давали советы, рекомендации, разбирали ситуации.
      Я тоже читала все эти рекомендации, но мне ни разу не удавалось применить их в жизни. В ситуации с мужчинами, в которых оказывались героини журнальных статей, я почему-то не попадала, а если изредка что-нибудь подобное случалось, я просто не успевала их вспомнить и использовать. Для этого нужны были длительные романы и совсем другие мужчины, которые не встречались в моей жизни. Заместитель был первым из этой журнальной категории, но я его, по-видимому, не очень, а может быть, и совсем не интересовала, потому что, дав мне Дюма и журналы, он снова застучал по клавишам компьютера.
      Я прошла на кухню, поколебалась, выбирая между апельсиновым соком и темным пивом, выбрала пиво и, прихватив три бутылки пива и два пакета с орешками, направилась к себе в комнату.
      Я разделась, налила пива и стала рассматривать журналы. Для чтения я выбрала эротический разворот со статьей "Позиции в постели". О позициях я читала и раньше, но моя семейная жизнь с Милехиным опыта мне не прибавила. Милехин задирал мне ноги и делал свое мужское дело, нисколько не задумываясь обо мне. У меня начинала болеть поясница, и я переставала получать всякое удовольствие. Я даже решила посоветоваться с Риммой.
      -- Если он интеллигентный мужчина, -- объяснила мне Римма, -- я первая его спрашиваю: как ты хочешь? И он делает, как ему приятно. Но во второй раз интеллигентный мужчина обычно спрашивает: а как ты хочешь? Я ему говорю и получаю удовольствие по полной. Это очень раскрепощает мужчину, потом и он предлагает, и я тоже.
      -- А если это только один раз? -- спросила я.
      -- Один раз не интересно. С разовыми я обычно знакомства не продолжаю.
      -- А если это твой муж?
      -- А вот с мужем, как с учениками, надо научить раз и навсегда, чтобы запомнил и выполнял.
      Милехин обучению не поддавался, и когда я его застала со своей подругой, я даже обрадовалась -- у меня появился повод рассчитаться с ним. Несколько лет замужества меня ничем не связали с ним: я не ждала, чтобы он лег рядом, я не ждала его с работы, потому что он всегда приходил в подпитии, становился разговорчивым, а говорить нам с ним было не о чем, он ничего не читал, а обсуждать вместе просмотренные телевизионные передачи я не любила. С каждым годом жизнь дорожала, а он все меньше приносил денег, и я однажды подумала: а почему я живу рядом с этим мужчиной, который мне совсем не интересен? Только потому, что у нас дочь, и потому, что наши отношения оформлены в организации, которая раньше называлась ЗАГС -- запись актов гражданского состояния или содержания, я так и не уточнила?
      Я допила вторую бутылку пива, подсоленные орешки возбуждали жажду. Когда я услышала шаги Заместителя, я крикнула:
      -- Александр Петрович, принесите еще пива!
      Он принес пива, блюдо с солеными сухариками и крохотные бутерброды с ветчиной и селедкой. Все это стояло на деревянном, тоже крохотном столике, который он поставил передо мною, такие столики я видела только в кино. На них подавали юным леди в постель кофе.
      Заместитель поставил столик так, что я полусидя налила себе и ему пива.
      -- Первый раз в жизни мне подают в постель на таком столике, -- сказала я.
      -- А бутерброды с селедкой в постель вам часто подавали? -- спросил он.
      -- Тоже в первый раз.
      Перед тем, как он вошел в комнату, я натянула простыню, прикрыв грудь и даже плечи.
      Но когда он ставил этот столик, простыня сползла. Я попыталась натянуть простыню, но ее придавил столик.
      Я видела его напряженный взгляд и поняла, что он рассматривает мою грудь, которую уже не прикрывала простыня.
      -- У меня замечательная грудь, -- сказала я. -- Но если вы приподнимите этот столик, то я ее слегка прикрою.
      -- Не надо, -- сказал он и улыбнулся. -- У вас очень красивая грудь, и на нее приятно смотреть.
      Мы пили пиво и молчали. Я понимала, что это состояние не может продолжаться долго, и, скорее всего, он сейчас скажет мне:
      -- Спокойной ночи.
      И уйдет. Потому, что столик мешал, а он вряд ли рискнут его сам снять.
      -- Тогда погасите свет, -- попросила я.
      Он погасил ночник.
      -- И уберите столик.
      Он убрал столик. Я сказала все, что могла сказать, и закрыла глаза.
      Он лег рядом и оказался очень горячим и совсем голым. Чтобы убедиться, что он совсем голый, я протянула руку вниз и наткнулась на твердь мужской плоти, мне хотелось его потрогать, но я не решилась. Зато я решилась последовать совету Риммы и спросила:
      -- Как ты хочешь?
      Он положил мне под живот две подушки, и я оказалась в абсолютно беспомощной позе. Он не торопился, и я расслабилась окончательно. И может быть, впервые в жизни поняла смысл той бессмысленной присказки: расслабься и получай удовольствие. И я его получила.
      Потом мы лежали молча рядом.
      -- А у тебя только сигары, или есть сигареты? -- спросила я.
      Он встал и достал из столика пачку сигарет. Мы с ним выкурили одну сигарету на двоих, и он шепотом спросил:
      -- А как хочешь ты?
      Не знаю почему, но я любила позу, как я ее называю утробной: я подтягивала коленки к груди и напоминала, наверное, ребенка в утробе матери. А он был сзади, я его принимала всего.
      В какой-то момент мне показалось, что я теряю сознание. А может быть, я мгновенно уснула после оргазма, который испытывала давным давно с Борисом всего два раза в жизни.
      Я проснулась, услышав голос Игоря.
      -- Ее надо будить, -- говорил Игорь.
      -- Не надо, -- отвечал он.
      -- Но через сорок минут совет директоров, -- говорил Игорь.
      -- Я отменю.
      -- Отменять не надо, может быть, перенести в связи с новой информацией? Все равно надо все предварительно обсудить.
      Я слушала, как будто это меня не касалось. В щель между двумя шторами пробивался яркий луч солнца. Если совет через сорок минут, значит, скоро десять.
      -- Поставьте кофе! -- крикнула я. -- Я быстро приму душ, и можно ехать.
      Я прошла мимо кабинета, не глядя на них, встала под холодный душ, вернулась в свою комнату, на одевание у меня ушло не больше двух минут.
      На кухне уже стоял кофе -- не растворимый, а настоящий, и сливки настоящие, и поджаренный хлеб.
      Я еще раз осмотрела сея в зеркало. На меня смотрела молодая женщина с хорошим цветом лица, с темными кругами под глазами. Немного косметики не помешало бы, но косметички не было, и я надела темные очки. Когда я вошла в кабинет, Заместитель тоже был в темных очках. Игорь не выдержал и улыбнулся.
      -- Чего улыбаешься-то? -- спросил Заместитель и снял очки. Левый глаз у него почти заплыл, и вся левая половина лица была зелено-лиловой.
      -- Так лучше? -- спросил Заместитель.
      -- Вам надо в поликлинику, -- ответил Игорь.
      Заместитель набрал номер на мобильном телефоне и сказал:
      -- Настя, заседание совета директоров переносится на час. Извините, здравствуйте. Передать Вере Ивановне? Что хотите, то и передавайте, она рядом, -- и он протянул мне телефон.
      -- Доброе утро, Настя, -- сказала я. -- Что ты хотела мне сказать?
      -- Ничего, -- ответила Настя. -- Жду от тебя рассказ с подробностями.
      -- Чуть позже. Мы выезжаем. Игорь с нами.
      -- Что-нибудь случилось? -- обеспокоенно спросила Настя.
      -- Тебе ничего не сообщали?
      -- Абсолютно. Может быть, мальчик начинает зарываться, становится слишком самостоятельным?
      -- Может быть, -- согласилась я и отключила телефон.
      -- А теперь давайте вашу информацию, -- сказал Заместитель Игорю.
      -- Может быть, соберемся в более расширенном составе? -спросил меня Игорь.
      -- Состав, который принимает решения, -- здесь. Говорите! -- Заместитель был категоричен.
      Игорь смотрел на меня и молчал.
      -- Говори, -- сказала я.
      -- После того, как нами был выделен Шахов, как наиболее вероятный конкурент, -- начал Игорь, -- я проследил связи сотрудников компании с Шаховым. С ним и его компанией контактировали все члены совета директоров, кроме Бессонова. Есть старое правило разведки: резидент не должен встречаться со своим осведомителем в местах, где их встреча может быть прослежена. Только в исключительных обстоятельствах осведомитель может встретиться с резидентом на конспиративной квартире и только в том случае, если такое решение принял резидент. Не встречаясь с Бессоновым, Шахов явно оберегал его репутацию. Но вчера он должен был сообщить о вашей встрече в "Улитке" и сообщил, хотя не мог выйти из офиса, потому что вел переговоры с одесситами.
      -- Как же сообщил? -- спросил Заместитель.
      -- По телефону.
      -- Есть свидетели?
      -- Есть пленка.
      -- Значит, подслушивающие устройства не были сняты? -спросил Заместитель.
      -- Нет, не были сняты, -- ответил Игорь. -- А Бессонов позвонил на всякий случай из соседнего кабинета.
      -- Значит, и я прослушиваюсь? -- спросил Заместитель.
      -- Нет, -- ответил Игорь, -- у вас оборудование снято.
      -- Когда? -- спросил Заместитель. -- Сегодня утром?
      -- Вчера вечером, -- ответил Игорь.
      -- Мое предложение: сегодня сообщаем совету о Бессонове, как о стукаче, и прилюдно выгоняем, -- предложил Заместитель.
      -- Рано, -- ответил Игорь. -- С его уходом не только Шахов лишится источника информации, но и мы тоже.
      Заместитель задумался.
      -- Согласен, -- сказал он.
      -- Как могут развиваться события дальше? -- спросил Игорь Заместителя.
      -- Вопрос о тендере будет решаться через две недели. Есть два вероятных претендента: наша компания и компания Шахова.
      -- У кого больше шансов получить тендер? -- спросил Игорь.
      -- На сегодня -- у Шахова.
      -- Почему? -- спросила я.
      -- Потому что у нас нет главы компании. У вашего отца была безупречная репутация. В бизнесе верят в личность, которая себя уже зарекомендовала. По моим сведениям, Шахов постоянно использует анекдотическую ситуацию -- во главе компании поставили учительницу. Если Иван Кириллович не появится в течение этих двух недель...
      -- Не появится, -- подтвердила я.
      -- Это еще больше усложнит ситуацию.
      -- Мне было бы интересно посмотреть на этого Шахова и даже познакомиться с ним, -- сказала я.
      -- Нет проблем, -- ответил Заместитель. -- Сегодня в шесть вечера мы приглашены на презентацию Гросбанка. Шахов там будет обязательно.
      -- Я тоже буду, -- сказала я, но тут же спросила: -Александр Петрович, вы пойдете?
      -- Нет. Банк сомнительный.
      -- Я вас прошу: пойдемте со мною. Я ни разу не была на презентациях и не знаю, как себя вести.
      -- Как вам хочется, так себя и ведите. -- А как же я познакомлюсь с Шаховым? -- спросила я.
      -- Вы возьмете Настю, она всех знает, -- посоветовал Заместитель.
      -- Нет, это получится шерочка с машерочкой. Я вас умоляю, пойдемте.
      -- Хорошо, пойдемте, -- согласился Заместитель, -- но предупреждаю, удовольствия вы не получите, особенно, если никого не знаете.
      -- Я вас знаю, а про остальных вы мне расскажете.
      -- Может быть, не надо? -- предположил Игорь. -- Особенно после вчерашней стрельбы.
      -- Им оказали медицинскую помощь? -- спросила я.
      -- Их никого не нашли на месте. Но по моим данным, у одного прострелено плечо, у другого -- ляжка, а третьему располосовали ягодицу, вынимая пулю.
      -- И замечательно, -- сказала я. -- Посмотрим на реакцию этого Шахова.
      -- Реакции не будет, -- заметил Заместитель.
      x x x
      Совет директоров Заместитель провел за полчаса. Когда совет закончился, в кабинет вошла Настя и сказала:
      -- Я обо всем договорилась.
      Перед советом я ей сказала, что я иду на презентацию, и мне нужно вечернее платье.
      -- Тогда вызывай Колю и поехали, -- сказала я.
      -- Поедем вдвоем, -- ответила Настя. -- Это интимный процесс и обойдемся без свидетелей.
      Настя привезла меня на Арбат в один из самых дорогих салонов. Нас уже ждала женщина лет тридцати, тонкая, гибкая, в легком простеньком шелковом платье с сумкой-портфелем. Я такие видела в журнале "Космополитен". Портфельчик стоил пятьсот долларов.
      -- Мила, -- представилась женщина.
      -- Вера, -- сказала я.
      К нам вышел мастер-парикмахер, молодой человек лет двадцати пяти. Я его определенно видела. Значит, он мелькал в телевизоре не один раз. Мила достала из портфеля "Поляроид" и сделала несколько снимков. Мне хотелось посмотреть, но Мила уже рассматривала снимки месте с мастером, что-то помечая цветными фломастерами.
      -- Она кто? -- спросила я Настю шепотом.
      -- Имиджмейкер.
      -- Могла бы предупредить, -- упрекнула я Настю.
      -- Не понравится -- заменим, -- ответила Настя.
      Обсудив с мастером фотографии, имиджмейкер передала их мне.
      На одной из фотографий волосы оказались взбитыми, такие прически я видела в фильмах шестидесятых годов. Я их называла "домиками".
      На другой фотографии волосы локонами спадали до плеч. Я выглядела очень романтичной.
      На третьей волосы были косо срезаны, челка прикрывала мой довольно высокий лоб. Это была я и не я, такой себя я не видела и даже не представляла.
      Первую прическу я отвергла сразу, сама я с ней вряд ли справлюсь, а зависеть от парикмахера каждую неделю не хотелось.
      Мне очень нравилась вторая, романтическая прическа, но в третьей была энергия и простота, которая притягивала.
      -- Мой совет -- эта, -- имиджмейкер показала на третью прическу. -- Деловой стиль, минимум времени и есть эффект неожиданности. -- Что ты скажешь? -- обратилась она к мастеру.
      -- Есть только два варианта, -- ответил мастер, -- или оставить, как есть, или эта, -- он показал на фотографию с челкой.
      -- Я готова попробовать, -- решилась я.
      Пока мастер мыл мне голову, я слышала, что имиджмейкер давала кому-то указания по мобильному телефону.
      -- Настя ошиблась. Замени тридцать восьмой размер на сороковой. Это не срочно. Да, комплект.
      Я сидела в кресле, распущенные волосы прикрывали мне глаза. Я услышала несколько щелчком ножниц и увидела в зеркале другую женщину. То, что я отращивала последние пять лет, ровными прядями лежало на приставном столике. И я закрыла глаза.
      Потом м проехали в Шмитовский проезд и вошли, как мне сначала показалось, в небольшой магазин. Дверь за нами автоматически защелкнулась.
      Здесь, как в магазине, висели костюмы, блузки, платья, стояли коробки с обувью. Стены были зеркальными, на длинном столе были разложены платья, костюмы, блузки, шарфы, на отдельно лакированном столике лежали часы, авторучки, кошельки, калькуляторы, записные книжки в кожаных переплетах, на специальном стеллаже с крючками висели сумки, такие же, как у имиджмейкера, и небольшие, по-видимому, вечерние, обычный ридикюли -- все только из хорошей кожи.
      Сначала я померила светло-зеленую шелковую блузку из весенне-летней коллекции Кензо и клетчатый деловой костюм от Шанели. Такие костюмы носили деловые женщины сорок лет назад, и сейчас охотно носят тоже. Брючный светлый, в полоску костюм, который удлиннял фигуру, оказался фирмы Луи Ферро.
      Когда я померила маленькое черное с желтым коротенькое платье на узких плечиках от Нино Риччи, я подумала о том, сколько же это будет стоить, но ни одной из этикеток не было цены. Я понимала, что все это очень дорого, а ведь нужно было еще подобрать туфли, сумочку, часы, украшения.
      Уже торопясь, я померила туфли от Гуччо, черные с золотой пряжкой, на низеньком квадратном каблуке, взяла маленькую черную сумочку от Шанели, посмотрела на груду коробок и пакетов, которые откладывались, и сказала имиджмейкеру:
      -- Извините, где у вас можно покурить? -- и, когда меня повели в комнату рядом, сделала знак Насте следовать за мной.
      Нас усадили за столик в удобные кресла, девушка, которая помогала имиджмейкеру, принесла кофе и ушла, закрыв дверь. По-видимому, не я первая придумывала предлог, чтобы обсудить, что надо брать, а без чего можно обойтись.
      -- Настя, -- сказала я, -- остановимся на платье и туфлях.
      -- Имиджмейкер берет деньги за проект, поэтому ее надо использовать на всю катушку, -- ответила Настя.
      -- А сколько стоит эта катушка?
      -- То, что ты отобрала, тысяч девять долларов, но ты, как дочь своего отца, имеешь право на эти крохи от компании, пока она не разорилась.
      -- Я беру одно вечернее платье, -- я старалась быть твердой.
      -- А костюмчик в клетку? -- не согласилась Настя. -- Он очень тебе идет.
      -- Ладно, -- согласилась я, -- и синий костюмчик.
      -- А блузка к нему, туфли, к туфлям сумочка. И тебе пора сменить часы.
      Про часы я понимала. Моим ученицам уже в двенадцать лет покупали такую российскую электронику в пластмассовом корпусе на пластиковом ремешке.
      -- И записную книжку, -- сказала Настя. -- Все обращают внимание на твой школьный дневничок с морковкой на обложке.
      -- Обойдусь пока морковкой.
      -- Уже не обойдешься, -- раздраженно ответила Настя, -потому что, когда бизнесмен пользуется дневничком с морковкой, это настораживает. Значит, оригиналка. С оригиналами трудно иметь дело, неизвестно, что они выкинут. Есть корпоративные правила. Если человек пользуется китайской авторучкой, купленной в киоске, он не уважает дело, которым занимается. Если он одет в турецкие туфли с рынка в Лужниках, ему и цена такая -- со скидкой. Мы долго смеялись, что там, на Западе, престиж человека определяется по марке автомобиля, на котором он ездит. Да, определяется. Человек, который приезжает на переговоры на "Жигулях" шестой модели...
      -- А если он миллиардер, -- я напомнила Насте ее слова.
      -- Ты не миллиардер. Сегодня ты будешь на тусовке впервые, как глава компании, и тебя осмотрят, оценят и вынесут первый вердикт. У тебя ничего не должно быть от учительницы математики средней школы.
      -- Но то, что отложено -- это очень большие деньги.
      -- Считай, что эти деньги потрачены не на тебя, а на рекламу компании. Все. Пошли.
      x x x
      Пакеты и коробки, сложенные в два огромных пластиковых мешка, Настя завезла ко мне домой. Я надела привезенное вечернее платье, часы, украшения, туфли и чуть затемненные модные очки.
      Настя довезла меня до здания банка, отреставрированного трехэтажного особняка восемнадцатого века.
      Заместитель уже ждал меня у входа. Я прошла мимо него, он меня не узнал. Я не удивилась этому. Я сама, глядя в зеркало, не узнавала себя. Я стала другой женщиной. Я и ощущала себя другой. Спокойной, уверенной, у меня исчезла даже агрессия, с которой я жила последние недели, потому что постоянно ждала подвоха, насмешки, оскорбления.
      К зданию банка подъезжали машины. Никто не подъезжал на "Жигулях" и "Москвичах". Здесь как будто стеснялись всего советского и российского. Некоторые из приглашенных выходили из такси.
      Заместитель посмотрел на часы, я подошла к нему и сказала:
      -- Добрый вечер.
      -- Добрый вечер, -- ответил Заместитель и улыбнулся открыто и радостно. Но эта открытость была явно не для меня, потому что он так же улыбнулся паре, которая с ним поздоровалась, -- по-видимому, супругам, потому что и ей, и ему было за пятьдесят, а на женщине были украшения, какие вряд ли покупают даже самым любимым любовницам.
      Я стояла рядом, но Заместитель не смотрел в мою сторону. Почувствовав мой взгляд, он повернулся ко мне, еще раз улыбнулся, так улыбаются хорошо воспитанные мальчики мало знакомым. И вдруг я поняла, что Заместитель до сих пор меня не узнает. Я не выдержала и поперхнулась, сдерживая смех.
      Заместитель обернулся снова, улыбнулся, и я ему улыбнулась одной из самых своих лучших улыбок. Он начал узнавать меня, но, вероятно, еще не мог идентифицировать женщину, которая ему улыбается, и меня.
      -- Вы Ирина? -- не очень уверенно сказал он.
      Я сняла очки.
      -- Вера! Я вас такой никогда не видел...
      И я впервые видела всегда уверенного Заместителя в явном замешательстве.
      -- Я тоже, -- ответила я, -- но уже привыкаю. Вам не нравится? -- Ночью я ему говорила "ты", сейчас -- "вы".
      -- Наоборот, -- ответил Заместитель.
      -- Значит, я вам не нравилась та, прежняя, -- спросила я. -- А ведь ничего не изменилось, кроме прически.
      -- Изменилось, -- сказал Заместитель. -- Я не знаю, что, но изменилось.
      -- Вы ждете меня? Или другую женщину?
      -- Вас, конечно. Прошу!
      Мы вошли в банк. В просторном вестибюле уже складывались группки, рассыпались, соединялись снова в большем или меньшем составе. Официанты разносили шампанское.
      С Заместителем здоровались, или он здоровался первым. Когда к нему кто-то подходил, он меня представлял:
      -- Вера Ивановна Бурцева.
      Мужчины представлялись сами, или их представлял Заместитель. Больше всего было вице-президентов, но были и президенты, представители правлений.
      К Заместителю подошел мужчина лет шестидесяти, одетый в мятый серый костюм из льна, но при галстуке-бабочке и в черных ботинках.
      -- Здорово. Дочь Ивана? -- спросил он Заместителя.
      -- Да, Вера Ивановна.
      Я протянула руку. Вице-президенты, президенты и председатели правлений, я бы не сказала, что целовали, но касались губами моей руки, мужчина пожал мне руку. Его ладонь оказалась сильной и мозолистой.
      -- Келлерман, -- представился он и добавил, -- директор. Меня все знают, как директора. Сейчас я директор ликеро-водочного завода. Не "Кристалла". По качеству -- не хуже, по известности -- меньше. Вашего отца я знаю с детства. Он был пионервожатым в нашей школе.
      Отец, сколько я его помнила, ходил на сухогрузах в море и работал в министерстве. Я никогда не задумывалась о том, что он тоже учился в школе, а то, что он был пионервожатым, я сегодня услышала впервые.
      -- У нас в отряде была симпатичная блондиночка. Она провалилась в медицинский институт, поступила в медицинское училище, стала медсестрой. Очень она мне нравилась. Я ее встретил через несколько лет. Я уже отслужил в армии и закончил институт. Школьником я был робким, а тут решил поухаживать. Но увы! Она сообщила, что вышла замуж за нашего бывшего пионервожатого Бурцева. Кстати, вы очень похожи на мать, и поэтому тоже мне очень нравитесь, -- директор Келлерман протянул мне визитную карточку. -- Если будут проблемы, обращайтесь. С директорами ликеро-водочных заводов многие дружат, почему -- сам не знаю. Ведь нормальному человеку не надо больше одной бутылки водки за присест. Атавизм. Тянется со времен дефицита. Тогда дружили с буфетчицами, заведующими магазинов.
      -- А сейчас с кем дружат? -- спросила я.
      -- Ни с кем, -- ответил Келлерман. -- Сейчас все можно купить за деньги. Дружба требует времени. Раньше я дружил с врачами, делал подарки, поздравлял с праздниками. Сейчас у каждого врача твердая такса по курсу доллара. Заплатил, получил. Времени стало больше, остается даже на эти дурацкие тусовки.
      И тут движение в вестибюле замерло. Все смотрели в сторону небольшого возвышения, на котором стоял председатель правления нового банка, худощавый мужчина лет тридцати, в очках.
      -- Раньше такие были младшими научными сотрудниками или завлабами, -- сказала я Заместителю. Большинство приятелей бывшего моего мужа Милехина были похожи на этого банкира.
      -- А он -- бывший, но только старший научный сотрудник.
      Председатель правления банка произнес краткую речь о преимуществах своего банка, призвал к сотрудничеству и обещал льготы.
      И снова толпа начала двигаться. Я не обедала, поэтому два бокала шампанского привели меня в состояние легкости и даже легкомыслия. Я радостно поздоровалась с известным телекомментатором и только потом сообразила, что не знакома с ним, а просто много раз видела по телевизору. Были и другие незнакомые знакомые: киноартисты, очень известная певица, я только не помнила ее фамилии.
      Один из киноактеров с того же возвышения, что и банкир, исполнил под гитару песню. Ему бурно аплодировали.
      -- Триста долларов, прокомментировал Заместитель.
      Потом пела певица.
      -- Пятьсот долларов, -- сказал Заместитель.
      Но я помнила, зачем сюда пришла.
      -- А Шахова вы уже видели? -- спросила я Заместителя.
      -- Еще нет. Но он здесь.
      Мы двинулись в одну сторону, потом прошли вдоль стены и у стойки бара увидели трех мужчин лет по пятидесяти, среди них был Шахов. Я его вспомнила. Он был у нас в доме. Мне было лет двенадцать, ему -- около тридцати.
      Высокий, чисто выбритый, в темносинем костюме с малиновым галстуком и, что тогда меня поразило, малиновыми, под цвет галстука, носками. От него пахло незнакомым мне одеколоном. Отец всегда пользовался только "Шипром". Я обращала внимание на таких отмытых с детства мужчин, потому что выроста в микрорайоне, который был заселен рабочими семьями из центра Москвы. Там на месте старых домов строились престижные, улучшенной планировки дома, квартиры в которых получала партийная и советская элита. Мужчины нашего микрорайона были с обветренными и загорелыми лицами, по лицам можно было определить, кто работал на стройках или в цехах. Они пили каждый день понемногу после работы и помногу в воскресенье. Если на праздники они надевали костюмы и галстуки, то чувствовали себя в них неудобно, костюмы им всегда были тесноваты, потому что выходной костюм покупается один на всю жизнь.
      Шахов замечательно носил костюм, рассказывал анекдоты, и даже мать, обычно молчаливая, смеялась, а потом расспрашивала отца, откуда такой приятный молодой человек. Отец рассказал, что ему только тридцать. Я тогда быстро прикинула, что он старше меня на восемнадцать лет. После появления Шахова я стала обращать внимание, на сколько мужья старше своих жен, и оказалось, что мужчины всегда женились на женщинах моложе их, и мой отец был старше матери, правда, всего на семь лет.
      Шахов, кончив институт, остался там секретарем комсомольской организации, написал диссертацию, стал кандидатом наук, и его сразу взяли на работу в Московский горком комсомола, а потом в центральный комитет комсомола. Но у него возникли какие-то неприятности, и его перевели работать в Министерство морского флота. Отец говорил, что если бы не эти неприятности, Шахов стал бы работать в Центральном Комитете партии, а оттуда пришел бы в Министерство не заместителем начальника главка, а заместителем министра или даже министром.