-- Пусть будет так, -- сказала я.
      Игорь уехал, и мы остались вдвоем. Вернее, вначале втроем, но он сказал Сан Санычу:
      -- Можешь погулять.
      -- Мне не хочется, -- ответил Сан Саныч.
      -- Тебе хочется.
      -- Ты уедешь в Москву сегодня? -- спросил Сан Саныч.
      -- Да.
      -- Других вариантов нет?
      -- Нет. Ты переночуешь у Валерия и Люды, а я завтра приеду.
      Сан Саныч посмотрел на часы, кивнул и, не торопясь, вышел. Он шел, как отец, развернув плечи, чуть наклонив голову.
      -- Кофе, чай или что-нибудь плотнее? -- предложил он.
      -- Чай.
      Он приготовил бутерброды, заварил чай. На участке перед домом росли большие ели. Если их посадили в конце тридцатых, им было больше пятидесяти лет. Кроме елей на участке ничего не росло: ни цветов, ни ягодных кустов.
      -- Я не знала, что у тебя есть сын.
      -- Теперь знаешь.
      -- Я еще ничего не знаю.
      -- Могу рассказать. О чем?
      -- О твоей жене.
      -- Моя жена вышла замуж за моего партнера по бизнесу и живет в Гамбурге.
      -- И тебе оставила сына?
      -- Да.
      -- А с кем он живет на даче?
      -- С нянькой.
      -- А сколько лет няньке?
      -- Ты хочешь спросить, сплю ли я с ней? Не сплю.
      -- А где сейчас нянька?
      -- На субботу и воскресенье она уезжает в Москву.
      -- А зимою?
      -- Дача зимняя. Сан Саныч здесь живет уже два года. Осенью он пойдет в школу. Но для решения этой проблемы у меня есть еще два месяца.
      -- Но ты знаешь, как решить эту проблему?
      -- Знаю.
      -- А как решить проблему с тендером?
      -- Не знаю. Ситуация складывается не в нашу пользу. Виноват в этом и я. Я не предусмотрел, что Шахов может добиться переноса сроков тендера. Нам нужны деньги, чтобы продолжить строительство судов. Эти деньги может дать только государство.
      -- Но у нас есть партнер, который вложил тоже деньги. Пусть он добавит, пока ты не поправишь свое финансовое положение.
      -- Он не вложит денег. Риск должен быть обоюдным. Он узнает, что мы не кредитоспособны, что мы проиграли тендер, и будет ждать. Если нас перекупит более удачливый конкурент, он будет работать с ним.
      -- А почему мы должны проиграть? Ведь мы строим суда. Это новые российские суда, государство должно нас поддерживать.
      -- Государство -- это чиновники. Чиновник соблюдает государственный интерес, когда он совпадает с его личным интересом. То, что Шахов перенес сроки тендера, означает, что он купил мнение чиновников.
      -- Мы это можем доказать?
      -- Нет. У чиновников есть замечательное объяснение, почему не надо поддерживать нашу компанию.
      -- Почему?
      -- Потому что в последние два года мы больше теряли, чем приобретали. Глава компании женился на "мисс Россия" и вкладывал деньги в модельный бизнес, и тоже не очень успешно. Наконец, пьяный попал в автокатастрофу и практически не дееспособен. Если бы Иван Кириллович въехал бы, даже на коляске, он, может быть, нашел бы аргументы, почему государство должно поддерживать нас, а не Шахова. Шахов нас перехитрил, теперь я это точно понимаю. Твое появление в компании на меня подействовало, как красная тряпка на быка. Мне бы не обижаться...
      -- Обижал в основном ты, я защищалась, -- напомнила я.
      -- Сейчас это не имеет значения, кто кого обижал.
      -- Почему же -- имеет! -- не согласилась я. -- Тебе надо обижаться на Шахова. Он вам с Настей подбросил крючок, и вы его заглотили. Что меня удивляет, Настя ведь гебешница и должна была бы отрабатывать сразу несколько вариантов и версий. Шахову мешал Бурцев здесь, даже в инвалидной коляске. Я иногда думаю, может быть, все это Настя подстроила...
      -- Тогда и Гузман, и Малый Иван, и я.
      -- Вы -- нет.
      -- Почему?
      -- Потому что вы дебютанты в этих играх.
      -- А ты?
      -- Я, как оказалось, тоже не очень крутой.
      -- Какие будут последствия, если Шахов выиграет? -спросила я.
      -- Твоему отцу придется продать большую часть акций Шахову или людям, которые будут представлять интересы Шахова. Компания будет ликвидирована или сольется с компанией Шахова.
      -- Я вернусь работать в школу, а ты перейдешь работать в компанию а.
      -- Я не перейду. Он мошенник и бандит. Я дорожу своей репутацией.
      -- Если у вас нет другого выхода, нам надо побеждать Шахова, -- сказала я.
      -- Конечно, надо сделать все возможное, -- согласился он.
      -- И невозможное. Кто от нас будет участвовать в тендере -- ты или Адмирал.
      -- Я думаю, лучше Адмирал. Я не умею скандалить. Адмирал может наорать, это иногда в России еще действует.
      -- Хорошо, -- согласилась я, -- я пойду вместе с Адмиралом.
      -- Этого делать не надо, -- не согласился он. -- Шахов имеет информацию от Бессонова, что ты не дура, находчива, напориста, когда надо, но многого не понимаешь в профессиональной терминологии. Он задаст тебе один-два вопроса и высмеет тебя. А это страшно, когда высмеивают. Он выиграет в первом же раунде.
      Солнце зашло за кромку леса. Начало темнеть. Мы сидели на веранде, пили чай и со стороны, наверное, казались молодой и счастливой парой. Сидят себе вдвоем, и никто им не нужен. Я не знаю, о чем он думал, а я вдруг представила, что следующим летом ранним утром я буду сидеть на этой веранде и кормить грудью маленького мальчика, может быть, девочку, нет, все-таки мальчика. Анюта, Сан Саныч и он будут еще спать. Потом я уложу мальчика, поставлю варить овсянку, разбужу всех, и они побегут на речку купаться, а я заварю чай, поджарю хлеб. А трое детей -- совсем не плохо.
      -- Нам надо ехать, -- сказал он.
      В машине я уснула и проснулась, когда он поворачивал к офису. На стоянке уже стояла "восьмерка" Насти, "Волга" Адмирала и "Мерседес" Игоря. Малого Ивана привезли из Рязани только утром.
      Мы трое: я, Настя, и Малый Иван сидели у меня в кабинете, ожидая возвращения Заместителя и Адмирала.
      -- Все, -- сказала Настя, посмотрев на часы, -- они закончили уже минут тридцать назад. Если не позвонили, значит, результат отрицательный.
      -- Я пойду к себе, -- сказал Малый Иван.
      Настя тоже вышла. Я осталась одна. Попыталась читать -- не получилось, не могла сосредоточиться. Откинула спинку кресла, положила ноги на стол, закрыла глаза и тут же уснула. Проснулась от голоса Адмирала в приемной.
      -- Настя, -- сказал он, -- дай выпить.
      Я успела убрать ноги, поправить волосы. Они вошли, сели. Настя принесла коньяк, нарезанный лимон и рюмки. Адмирал налил себе, выпил, налил еще, и так четыре раза.
      -- Шах всех купил, -- наконец сказал он.
      -- Расскажите, как шел тендер, -- попросила я.
      -- Он все записал, -- Адмирал кивнул на Заместителя.
      Заместитель достал небольшой диктофон и включил его. Конкурс проектов шел, как и предполагал Заместитель. Я выслушала речи о легкомыслии отца в ведении дел, о модельном бизнесе, о том, что компания практически частная, и поэтому он назначил исполнять обязанности президента свою дочь, учительницу средней школы.
      -- У нее нет среднего образования? -- спросил кто-то, кто не понял или не расслышал.
      -- Она учительница в средней школе.
      Я узнала голос Шахова.
      -- Ее кто-нибудь видел?
      -- Я видел на презентации "Гросбанка". Симпатичная женщина. Платьице от Нино Риччи за тысячу долларов, часы "Картье" за тысячу пятьсот, сумочка за восемьсот...
      -- Послушайте! Вы обсуждаете не наш проект, а личность президента компании. Вы наш конкурент, и это нарушение деловой этики -- переводить деловое обсуждение в личностное и высказывать субъективное мнение.
      Я узнала голос Заместителя. И тут же прозвучало возражение Шахова:
      -- То, что она симпатична, конечно, мое субъективное мнение. Но стоимость ее нарядов абсолютно объективна: учительница с зарплатой в четыреста тысяч уже купила себе часики, на которые она должна работать год в школе. Женщина с размахом.
      И я вдруг поняла, как буду действовать. План сложился сразу.
      -- Спасибо, достаточно, -- сказала я. -- Суть ясна. На досуге я дослушаю кассету. Сейчас я бы хотела услышать ваши предложения в связи с изменившейся ситуацией.
      -- Когда мы уходили, к нам подошел Шахов и сказал, что хотел бы предложить условия нашего дальнейшего сотрудничества. Я ответил, что подобного рода переговоры может вести только президент компании, -- сказал Заместитель.
      -- И сто же он ответил? -- спросила я.
      -- Он ответил, что позвонит вам и договорится о встрече.
      -- Его предложения я еще услышу. Сейчас я хочу услышать ваши предложения.
      Но все молчали.
      -- Предложение может быть единственным. Компании нужен кредит, -- сказал Малый Иван. -- Как можно больший, как можно скорее и на льготный условиях. Конкретно, где его взять, я сегодня предложить не могу.
      -- Может ли Иван Кириллович в ближайшее время вернуться в страну? -- спросил Заместитель. -- Профессор Гузман обещал дать ответ сегодня.
      -- Не может. Врачи настаивают на том, что ему необходимо провести в клинике еще не меньше двух недель, -- сказала я и подумала, что Заместитель при всей своей уверенности еще не чувствует себя старшим, который берет на себя ответственность принимать решения. Может быть, в его жизни не было таких крутых поворотов, а если и были, то всегда рядом оказывались более опытные. И у меня в жизнь тоже не было таких крупных катастроф, но зато я постоянно имела проблемы: мало денег до зарплаты, еще зимой надо откладывать деньги на лето, каждая покупка выбивает из только что налаженной системы, бунтует класс, на тебя жалуются родители, с тобой не продлевают контракт, и все-таки я обычно решала все проблемы сама.
      -- Тогда будем действовать так, -- сказала я. -- Сейчас собираем совет директоров, увольняем Бессонова и объявляем войну Шахову.
      -- Не получится войны, -- Адмирал грустно улыбнулся. -- В нашей компании наибольший опыт ведения войны у меня. И я вижу, что не получится войны. У него полный перевес. И я стар, а они слишком молоды, -- Адмирал кивнул в сторону Малого Ивана и Заместителя.
      -- Вы забыли про меня, -- напомнила я.
      -- А ты -- женщина.
      -- Я не женщина, я президент компании в данный момент, а президент -- мужского рода. Настя, собирай совет!
      Директора после выходных дней были оживлены, здоровались со мною почти приветливо. Никто из них еще не знал о катастрофе. Когда все расселись, я сказала:
      -- Начну с неприятных сообщений.
      Директора вдруг сразу притихли. Они смотрели не на меня, а на Заместителя, они уже привыкли, что совет директоров вел он.
      -- Мы не выиграли тендер. Победила компания Шахова. Выиграть его помогла информация о деятельности нашей компании, которую ему регулярно сообщал член совета директоров Бессонов.
      Бессонов снял очки. Я подумала, что это движение у него было инстинктивным. Очки снимают перед дракой и во время падения самолета, чтобы уберечь глаза.
      -- Александр Петрович, -- он повернулся к Заместителю, -может быть, вы объясните Вере Ивановне, что женская интуиция и факты -- две большие разницы, как говорят в Одессе.
      -- К сожалению, они на этот раз совпали, -- ответил Заместитель, и я увидела, как у него краснеет шея. Я впервые в жизни видела мужчину, у которого накапливается ярость. Я раньше видела только собак в таком состоянии преддраки: ощеренная пасть и шерсть, вставшая дыбом на загривке.
      -- Пошел вон, стукач, -- Заместитель начал приподниматься. -- И не вздумай мне больше попадаться.
      -- А если попадусь? -- спросил Бессонов. Он встал и отодвинул стул, на котором сидел. Через стол Заместитель его вряд ли бы достал.
      -- Прибью, -- уже спокойно ответил Заместитель. -- Как ты пытался прибить меня.
      Бессонов взял свой компьютер и вышел. Директора, не очень понимая, что произошло, молчали.
      -- Может быть, вы объясните, что произошло? -- спросил Нехорошев.
      -- Вам объяснит наш новый начальник службы безопасности, -- ответил Заместитель.
      Я почти не слушала объяснений Игоря. И уже знала, что вряд ли директора найдут нестандартное решение. Им еще все это надо переварить, перенастроиться. Когда от директоров действительно не поступило ни одного конкретного предложения, я свернула Большой совет и оставила Малый совет. Настя вопросительно посмотрела на меня: оставаться ей или уйти в приемную?
      -- Конечно, оставайся, -- сказала я.
      Настя достала блокнот для стенографирования.
      -- Без стенограммы, -- предупредила я и продолжала. -- Мне необходимо полной досье на Шахова: за что его выгнали из ЦК комсомола, за что из министерства.
      -- Это все знают, -- заметил Адмирал. -- Этим сейчас никого не удивишь. Теперь любой мошенник проходит как диссидент и борец с коммунизмом.
      -- Если мне поможет Адмирал, -- сказал Игорь, досье на Шахова у вас будет завтра.
      -- Необходимо, чтобы у меня взяли интервью для программы "Деньги" или "Деловая Россия". И как можно быстрее. Как это делается?
      -- За деньги, -- ответила Настя. -- В "Деньгах" две корреспондентки. Одна -- сучонка, готовая хватануть при любой промашке, другая работает под наивную. Какая вам нужна?
      -- Сучонка.
      -- Сегодня к вечеру я дам ответ.
      Малый Иван кивнул, он понял мой замысел. Адмирал и Заместитель молчали, каждый из них просчитывал, наверное, свой вариант, но что-то у них не сходилось, и они ничего не предлагали.
      Зазвонил мой персональный мобильный телефон системы "Билайн".
      Его подключили только сегодня утром, и это был первый звонок. Я немного удивилась: номер этого телефона знала только Настя.
      -- Вера Ивановна, -- услышала я, -- это Шахов. Я звоню из машины. Я здесь недалеко и мог бы подъехать. У меня есть предложения, я готов их изложить. Принимать или не принимать -это уже на ваше усмотрение.
      -- Приезжайте, -- сказала я и пояснила присутствующим: -Это Шахов. Звонит из машины. Он где-то рядом. Я разрешила ему заехать с предложениями. Мы готовы?
      -- Да, -- ответила Настя.
      Малый Иван кивнул.
      -- Дай мне еще рюмку, -- попросил Адмирал. -- Я уже все равно за руль не сяду.
      Настя налила Адмиралу коньяку.
      -- Бессонов доложил Шахову, что уволен, -- предположил Заместитель, -- и Шахов тут же выехал не рекогносцировку. И позвонил он, уже подъезжая.
      И будто в подтверждение его слов все мы через открытое окно услышали, как хлопнула дверца машины. Настя подошла к окну.
      -- Уже идет, -- сообщила она.
      Шахов вошел, улыбнулся. И я ему улыбнулась. Сейчас он изложит свои предложения и попытается получить как можно больше информации о наших намерениях и действиях. Шахов сел в торец стола заседаний, как раз напротив меня. Он молчал, хорошо понимая роль паузы. В таких ситуациях кто первый начинает, тот и проигрывает первый пас, потому что начинающий сразу раскрывает свои намерения. Я опасалась, что первым не выдержит Адмирал, но первым начал Заместитель.
      -- Вам Бессонов уже позвонил?
      -- Конечно, -- улыбнулся Шахов. -- Тут же.
      -- Мы готовы выслушать ваши предложения, -- сказала я. Мне надо было прервать намечающуюся потасовку.
      -- Если вы не возражаете, то лучше сузить круг лиц, обсуждающих, хотя бы до трех. Так быстрее мы придем к положительному или отрицательному результату, -- предложил Шахов.
      -- Очень сожалею, -- ответила я, -- но обычно мы принимаем решение в этом составе.
      -- Я знаю. Это называется у вас Малый Совет.
      Шахов еще раз продемонстрировал свою осведомленность. И снова повисла пауза.
      -- Учитывая, что я должен сообщить конфиденциальную информацию, -- начал Шахов.
      Настя молча встала и вышла, за нею вышел Малый Иван. Боже мой, подумала я тогда, как замечательно работать со все понимающими людьми. Они уже знали, что я не отступлю, а разговор с Шаховым нам был нужен больше, чем ему, Настя и Малый Иван мгновенно просчитали это и вышли.
      -- Пожалуйста, -- сказала я, -- вы убедились, что мы готовы пойти вам навстречу, если ваши предложения заинтересуют нашу компанию.
      -- Тогда приступим, -- ответил Шахов. -- Вы проиграли в тендере -- это нормальное, а не экстраординарное событие. В рыночной экономике ежеминутно кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Сегодня больше повезло мне. Я надеюсь, что вы проинформируете Ивана Кирилловича о сложившейся ситуации и передадите ему мои предложения.
      -- Непременно, -- пообещала я.
      -- Я считаю, что нам следует объединить наши возможности. Двум не очень крупным конкурирующим компаниям выжить трудно, одна, но крупная компания может быть более конкурентноспособной на внутреннем и международном рынках.
      -- И кто же будет руководить компанией? -- спросил Заместитель.
      -- Объединенное собрание акционеров выберет новый совет директоров. Я говорил с учредителями-акционерами вашей компании, они готовы мне продать свои акции.
      Значит, старики заложили отца.
      -- Я думаю, что Ивану Кирилловичу тоже есть смысл уступить мне часть своих акций, потому что у меня все равно образуется контрольный пакет акций.
      -- Насколько я понял, ты становишься президентом новой компании? -- спросил Адмирал.
      -- Так уж получается.
      Мне показалось, что Шахов это произнес с явным сожалением.
      -- Но Иван Кириллович, конечно, будет в совете директоров. Александр Петрович, вам я предлагаю место первого заместителя, то есть -- вице-президента, господин Адмирал, конечно же, войдет в состав совета директоров. Это поднимает авторитет компании. Американцы это давно поняли. У них почти в каждой компании генерал или адмирал в отставке.
      -- Я твой авторитет поднимать не буду, -- прервал Шахова Адмирал. -- Так что из своего списка ты меня вычеркни.
      -- Я надеюсь, что вы еще передумаете, во всяком случае, мы вас будем упрашивать до конца.
      -- Чьего? -- спросил Адмирал. -- Твоего или моего?
      -- Не будем отвлекаться, -- попросила я. -- Адмирал и Александр Петрович получили предложения, а какое место вы предлагаете мне?
      -- Пока болен Иван Кириллович, вы, естественно, будете замещать его в совете директоров. Если вам не по душе заниматься судоходством и судостроением, то в вашем районе мы собираемся открыть лицей с углубленным изучением экономики и морского права. Это может быть частный лицей, а вы станете его директором.
      -- Чей частный? -- спросила я.
      -- Ваш, -- ответил Шахов.
      Изложив свой замысел, он покупал уже в открытую.
      -- Не очень понятно, -- сказал Заместитель. -- Наша компания на грани банкротства. Зачем вам объединяться с банкротом? Все это вы можете получить и без объединения, если нам придется ликвидировать компанию.
      -- Я думаю, придется, -- подтвердил Шахов. -- Но я не хочу быть капиталистической акулой. У вас есть замечательный партнер в Англии -- сэр Идкинд. У Ивана Кирилловича давние дружеские отношения с сэром Идкиндом. Я думаю, с ним надо сотрудничать и дальше, -- и Шахов замолчал, вероятно, поняв, что сказал больше, чем собирался сказать.
      А я поняла, что у меня как раз есть звено той цепи, которой я могу опутать Шахова, если все получится по моему раскладу. Шахов выиграл тендер на условиях, что он получит государственные деньги только в том случае, если такую же сумму вложит зарубежный инвестор. Идкинд, наш давний партнер, узнав о неудаче, которая постигла нашу компанию, может не захотеть вложить деньги в компанию Шахова. Объединив две компании, Шахов с большей вероятностью может ожидать деньги от Идкинда. А потом он нас выбросит.
      -- А если мы не согласимся? -- спросила я.
      -- Тогда война, борьба, называйте, как хотите. Мне ничего не останется, как открыть стрельбу на поражение, как говорят военные.
      -- Пока у вас это не очень получалось, -- сказала я.
      -- Просто не было поставлено такой цели, -- улыбнулся Шахов.
      Мне бы, конечно, ответить, что мы подумаем, взвесим все "за" и "против", и начать осуществлять свой план. В любой операции неожиданность -- это треть, как минимум, успеха. Но бить, не предупреждая, -- это значит уподобиться Шахову. И я не сдержалась и сказала:
      -- Считайте, что мы приняли вашу ноту об объявлении нам войны.
      -- И что же дальше? -- спросил Шахов.
      -- Как говорят мои ученики в школе: на каждую вашу плюху мы ответим своей плюхой.
      -- Жаль, -- Шахов встал. -- Жаль, что вы не подумали о последствиях. Я вам намекал, предупреждал. Нельзя же быть такими непонятливыми!
      -- Зачем же так плохо думать о нас? И намеки ваши, и предупреждения мы поняли не сегодня. Но и наше терпение кончилось, так что с этой минуты мы находимся в состоянии войны.
      Шахов пожал плечами и молча вышел.
      -- То, что вы его предупредили о начале войны -- перебор, -- сказал Заместитель.
      -- Сегодня предупреждают только те, кто имеет явный перевес сил. Это могли позволить себе только американцы в Персидском заливе.
      -- А какое нервное напряжение было у Ирака, -- не согласилась я. -- Ждать и не знать, когда и где будет нанесен первый удар.
      -- Нам нечем его наносить, -- сказал Заместитель. -- Лично мне нужно срочно проконсультироваться с Иваном Кирилловичем. Скажите Насте, чтобы она заказала билеты на Женеву.
      -- Билеты будут заказаны, -- пообещала я, -- но мне надо еще несколько дней.
      Вера, мы в одной упряжке. Давайте договоримся, что вы ничего не будете предпринимать, не проинформировав меня. Я не прошу согласовывать, но хотя бы информируйте! Сегодня каждый шаг может быть шагом к пропасти.
      -- Очень образно, -- сказала я. -- Буду информировать, советоваться, просить помощи. Все буду делать, чтобы не упасть в пропасть.
      x x x
      Телевизионная группа приехала на следующий день, вернее, вечер. Так договорилась Настя: чтобы об интервью знало как можно меньше людей. Интервью должно было пойти в эфир на следующий день.
      То, что телеведущая так быстро согласилась взять интервью и поставить его в ближайшее время, подтверждало, что материал для нее интересный. Но пришлось заплатить дополнительно за срочность.
      Теперь надо было ждать подвохов. Ведущая -- моложе меня лет на семь, значит, университет закончила три года назад. Я ее видела на экране телевизора уже два года, карьера стремительная, или из телевизионной семьи: родители знали, в какую редакцию направить и в какой передаче пробиваться. Семья явно обеспеченная, судя по одежде, теперь я уже могла определить стоимость ее узких шелковых брюк, туфель, деловой сумки и блузки. Все модели хороших домов. Часы по цене не уступали моим "Картье". Может быть, правда, вышла замуж за богатого.
      Она быстро протянула мне руку.
      -- Марина.
      -- Вера.
      Хотя вы хорошо заплатили за интервью, я работаю не только на вас, но и на свою телекомпанию, и на зрителей, которых мы обязаны информировать, -- начала она. -- Я буду задавать вопросы, вы -- отвечать. Я могу сократить повторы и вырезать один кусок из ваших ответов. Только один. Я вам покажу запись сразу после интервью. Это уступка для тех, кто платит. Дублей не будет. Вы не можете мне ответить: остановитесь или давайте я это скажу по-другому. Условия принимаются?
      -- Принимаются, -- сказала я. Ей вряд ли приходилось брать интервью у учительниц, реакция у большинства из нас мгновенная.
      -- Готовы? -- спросила ведущая у оператора и осветителя.
      -- Готовы, -- ответил оператор, полный, по-видимому, очень сильный физически, если судить по покатым плечам и рукам молотобойца. Камеру оператор установил на штативе, но, наверное, если ее потаскать несколько часов, не надо никаких занятий на тренажерах.
      -- Начали, -- сказала ведущая. На камере зажглась красная лампочка, и она задала первый вопрос. -- Кому труднее заниматься бизнесом в России -- мужчинам или женщинам?
      -- В России -- мужчинам, -- ответила я.
      -- Почему?
      -- Бизнес -- это, в первую очередь, предвидение: чего можешь, чего не можешь, а если можешь, то когда и в каком месте?
      Советские мужчины не зарабатывали деньги, а получали получку и отдавали деньги женам. И моя бабушка распоряжалась деньгами, и моя мать, и я тоже.
      Только гений сегодня сможет прокормить семью на пятьсот тысяч. А наши женщины справляются, потому что умеют считать и комбинировать возможное с невозможным. Женщина всегда знает, сколько у нее макарон, гречки, подсолнечного масла. Она знает, где продукты дешевле, знает, где покупать продукты оптом, а где в розницу. Бизнес -- это всегда здравый смысл и расчет . Казалось бы, президент судоходной компании и учительница математики в средней школе -- что тут может быть общего? Все то же -- здравый смысл и расчет. Я знаю, где наши суда в данный момент, куда идут, что везут, где и чем будут загружаться, когда у них ремонт, сколько денег на счету компании.
      Я увидела, что оператор начал поворачивать ручку на объективе. Наезжает трансфокатором, догадалась я, переходит или на меня, или на нее. Я на всякий случай улыбнулась лучшей из своих улыбок.
      -- Это замечательно, -- сказала ведущая. -- Замечательно, что вы так много помните и знаете. А знаете ли вы, сколько у вас денег в кошельке?
      Первая подсечка, подумала я тогда, но ответила мгновенно:
      -- А вы?
      -- Обычно задаю вопросы я, -- ведущая мило улыбнулась. Я улыбнулась ей в ответ.
      -- В кино так отвечает следователь, который ведет допрос, -- я выиграла несколько секунд. -- Н я не подозреваемая, а вы не следователь. Я предлагаю вам пари. Если я, назвав количество денег в своем кошельке, ошибусь на тысячу, все мои деньги -ваши. Я вам даю фору. Вы можете ошибиться на пять тысяч. Но если вы ошибетесь на большую сумму, все ваши деньги -- мои.
      По едва заметной усмешке оператора я поняла, что он не дружит с ведущей.
      -- Согласна, сказала ведущая. Она задумалась ровно на столько, сколько телеоператору нужно было, чтобы дать ее крупный план. -- Перед выходом из дома у меня было пятьсот двадцать пять тысяч. Я выпила кофе с бутербродом, купила пачку сигарет. Значит, у меня пятьсот пять -- пятьсот семь тысяч? А у вас?
      -- У меня триста тысяч пятьдесят пять рублей.
      -- Деньги на стол, -- сказала ведущая.
      Она вытряхнула деньги из своего кошелька, я вынула из своего. Ведущая начала считать мои деньги, она считала так, чтобы их увидели будущие зрители.
      -- Поразительно! -- восхитилась ведущая. -- Ровно триста тысяч пятьдесят пять рублей.
      Я пересчитала деньги ведущей и сообщила ей:
      -- У вас не хватает двухсот пяти тысяч.
      -- Вы ошиблись, -- сказала ведущая очень уверенно.
      -- Считайте, -- я пододвинула ей кредитки. Ведущая пересчитала деньги и задумалась.
      -- Может быть, вы кому-то одалживали?
      -- Ну, конечно!
      Одолжить двести тысяч и забыть про это? Я таких женщин не встречала.
      -- Сорок тысяч на день рождения режиссера, -- вспомнила ведущая, -- еще я купила журнал... все равно не сходится... Я проиграла... Сдаюсь, -- и ведущая подняла руки и придвинула свои деньги к моим.
      Оператор укрупнил деньги трансфокатором.
      -- Спасибо, -- сказала я. -- Я, конечно, знаю, сколько у меня денег в кошельке, но не настолько точно. Но я открою вам секрет. Я готовилась к интервью. Своими ответами я подталкивала вас к вашему вопросу. Это прием, которым мы, педагоги, в школе очень часть пользуемся, чтобы подтолкнуть вопросами ученика к правильному ответу. Я явно хвасталась своими достоинствами и, зная по передачам, что вы часто своими вопросами загоняете собеседника в тупик, предположила, что вы можете задать и этот вопрос, поэтому, на всякий случай, пересчитала свою наличность. Помните, когда вы задали директрисе швейной фабрики, которая очень хвасталась новыми моделями, почему же она их не носит сама? Я, по сути, вас просто спровоцировала.
      -- Мне нравится ваша откровенность. Но будете ли вы столь откровенны, если я вам задам очень неприятный вопрос?
      Я выдержала паузу, понимая, что сейчас оператор снимает мой крупный план, и пообещала:
      -- Буду.
      -- Насколько я знаю, вы не получили государственной поддержки на строительство сухогрузов. Тендер выиграл давний конкурент вашей компании Шахов. Учитывая, что дела вашей компании последний год шли не блестяще, вас в ближайшее время могут объявить банкротом. Я права?
      Я ее явно недооценила. Меньше, чем за сутки она собрала довольно много информации. А если она связана с Шаховым? Через мужа, родителей, знакомых и перед интервью с ними консультировалась? И Шахов заплатил ей намного больше, чем заплатили мы? Этого я не предусмотрела. По-видимому, я затягивала паузу. Она повторила:
      -- Я права?
      -- Нет, вы не правы, -- я уже просчитала все последствия своего ответа. -- Шахов получил государственную поддержку с условием, что в его проект вложат средства иностранные инвесторы. Но эти средства он вряд ли получит. У него плохая репутация. Он еще в советские времена был уличен в сбыте контрабанды и даже исключен из партии.
      -- Сегодня это может расцениваться скорее как достоинство. Значит, он еще тогда отстаивал принципы рыночной экономики.
      -- Нарушение законов не входит в принципы никакой экономики. В свое время Шахов работал в ЦК комсомола. И поставлял девочек своим более старшим партийным товарищам. Но одна девушка не выдержала позора и повесилась. Шахова убрали из ЦК комсомола и задвинули в министерство на не очень большую должность, но и здесь он поддерживал отношения с криминальными структурами, как, впрочем, и сейчас тоже.
      -- А вы не боитесь, что ваш конкурент подаст в суд и потребует с вас сотни миллионов за упущенную выгоду и оскорбление его чести и достоинства?
      -- В суд он не подаст. На судебном разбирательстве могут всплыть многие невыгодные для него факты.
      -- Своим ответом вы его провоцируете и подталкиваете к суду.
      -- Пусть подает, -- я попыталась это сказать как можно небрежно. -- Тогда мы подадим встречный иск. У нас достаточно законов, чтобы потребовать с него сотни миллионов за упущенную выгоду и нанесения оскорбления моей чести и достоинству.
      Ведущая не дала мне передышки и сразу же задала следующий вопрос:
      -- А как вы относитесь к слухам, что после автомобильной аварии ваш отец потерял рассудок, и вы его держите в частной клинике для душевнобольных? Его уже два месяца никто не видел и никто не знает, где он находится.