Потом, когда я заканчивала школу, у Шахова снова были неприятности, которые касались и отца.
      Отец получил выговор, а Шахов ушел из Министерства.
      Шахов, увидев нас, оставил мужчин у стойки и подошел к нам.
      -- Здравствуйте, Вера, -- сказал он, улыбнулся и поцеловал мне руку.
      -- Здравствуйте, Арсений, -- ответила я. -- Забыла ваше отчество.
      -- Для вас я всегда Арсений. А когда-то я был влюблен в маленькую девочку Веру. У отца больше не было осложнений?
      -- О чем это вы? -- спросила я.
      -- Я знаю, что Ивану Кирилловичу сделали операцию в Швейцарии. Я слежу за его здоровьем, все-таки он мой бывший шеф и много для меня сделал. Но мне передали, что у него вчера начались осложнения, и его снова положили в клинику. Я сразу же позвонил, и меня заверили, что послеоперационные осложнения -почти норма. Вы правильно сделали, что отправили его в Швейцарию. У нас тоже есть хорошие хирурги, но у нас плохо выхаживают после операции.
      Мне ничего не оставалось, как сказать:
      -- Я думаю, отец скоро вернется на работу.
      -- Не очень скоро, -- сказал Шахов. -- Кстати, Александр Петрович, у меня к вам и к Вере скоро будут интересные предложения.
      -- У вас всегда интересные предложения, -- ответил Заместитель.
      -- Что вы имеете в виду? -- спросил Шахов.
      -- То, что сказал.
      И я вдруг поняла, где мы проиграли. И наш проигрыш еще надо анализировать, потому что абсолютно безнадежных ситуаций не бывает. Решение еще предстояло найти. А пока их надо развести. Шахов и Заместитель смотрели друг на друга и напоминали двух псов на еще нейтральное территории, они были готовы к схватке по разделу территории, и Заместитель еще не понимал, что уже проиграл матерому и опытному Шахову и проиграет окончательно, если не отступит. Я уже решила отступить, чтобы выиграть время.
      -- Мне очень интересно выслушать ваши предложения, -- я улыбнулась Шахову лучшей из своих улыбок.
      -- Тогда назначим время и место встречи, -- предложил Шахов.
      -- Приезжайте к нам, -- предложила я.
      -- С удовольствием. В конце недели, -- ответил Шахов и, прощаясь, поцеловал мне руку. А Заместитель и он молча раскланялись.
      Теперь можно было и уходить. Я сыграла свою роль королевы. Когда Заместитель представлял меня, на фамилию Бурцева, как сказала бы моя дочь Анюта, "западали". Меня рассматривали, и цепкие взгляды женщин ничего не пропустили в моей одежде. Видимо, мифы в этой среде распространялись быстро. Наверное, во многих московских домах уже обсуждали, как золушка стала принцессой, а, может быть, уже и королевой. И молодые вице-президенты смотрели на меня по-особенному, некоторые явно старались, чтобы их запомнили. В московской деловой среде уже заключались династийные браки, объединялись состояния, или деньги соединялись с государственными постами. Я еще раз с нежностью подумала о Насте, которая одела меня в хорошую броню лучших европейских домов моды.
      -- Я готова покинуть это ристалище, -- сказала я.
      -- Я тоже, -- ответил Заместитель.
      Когда я села в машину, то не выдержала и достала сигареты.
      -- Если не возражаешь, я закурю, -- сказала я Заместителю. -- Все-таки это мой первый выход в свет.
      -- Ты держалась великолепно, -- похвалил меня Заместитель. -- Как будто тусовалась всю жизнь.
      -- Спасибо.
      Мне нужны были эта похвала и одобрение.
      -- Куда поедем? -- спросил Заместитель.
      -- А разве есть выбор? -- спросила я.
      -- Конечно, -- ответил он. -- Или к тебе, или ко мне.
      -- Тогда к тебе. Мне очень у тебя нравится.
      Мне действительно нравился дом Заместителя, а главное, я не хотела показывать нищеты своего дома. И мне хотелось на предстоящие субботу и воскресенье забыть обо всех проблемах и заботах. А завтра я решила съездить к дочери и матери. Пойти купаться, полежать на берегу речки. Шофер ждал моего звонка.
      Мне показалось, что Заместитель ехал быстрее обычного. Мы вошли в квартиру, и он стал сразу раздеваться. Я первой бросилась в ванную, быстро приняла душ и, не стесняясь его, вышла голой и, пока шла до спальни, чувствовала его взгляд.
      Я лежала на прохладных простынях и ждала его. Мы уже не спешили. Мне показалось, что я его понимаю и он понимает меня. Занятие сексом чем-то мне напоминает танец. Я с удовольствием подчиняюсь, я даже люблю, когда меня ведут, но наступает момент, когда надо вступать мне. У меня, как у каждой женщины, меньше физических сил, я их берегу, отдаваясь, но, когда он устает, вступаю я. И хотя в любовной игре нет ни победителей, ни побежденных, мужчина всегда запоминает последний яростный женский напор. Он уверен, что к этой победе привел он, но я сама, и по рассказам Риммы знала, что если не рассчитаешь сама, когда надо вступить и бросить в прорыв последние свои резервы, можешь получить только чувство неудовлетворения и головную боль.
      -- Спасибо! -- сказал вдруг Заместитель.
      -- И вам спасибо, -- ответила я.
      -- Спасибо, что ты так хорошо меня понимаешь.
      -- Педагогический опыт, -- пояснила я. -- Присматриваешься к тупым ученикам и начинаешь их выправлять.
      -- Я тупой? -- озабоченно спросил Заместитель.
      -- Ты нежный гений, -- я поцеловала его. -- Вчера мне показалось, что в последний раз я просто потеряла сознание. Ни разу в моей жизни такого не было.
      -- Мне тоже так вначале показалось, -- признался он. -- Ты вдруг отключилась. Я даже начал считать пульс у тебя. А ты просто мгновенно уснула.
      Значит, залетела, тут же подумала я. Я это уже проходила. Такое случалось, когда я забеременела и родила Анюту. И еще раз, но тогда я сделала аборт, потому что уже поняла, что семейная жизнь с Милехиным у меня может закончиться в любое время. Ну, что же, если залетела, то буду решать независимо от того, какие отношения у меня сложатся с Будильником. Мне надо решать: или сейчас, или... нет, конечно, запас во времени у меня какой-то был, но не очень большой, лет пять-семь, максимум.
      -- Дай мне сигарету, -- попросила я.
      -- Не дам. Ты начинаешь привыкать к курению, -- ответил он. -- Я тебе лучше принесу сок.
      -- Принеси, -- согласилась я.
      Он голый пошел на кухню. Я смотрела на него и думала, насколько совершеннее и красивее мужское тело. Иногда женские тела казались мне уродливыми. С огромными задами, этими курдюками с запасами жира на случай, если придется голодать, с отвисшими грудями, особенно бессмысленными у женщин, которые уже никогда не будут рожать и кормить.
      Его тело мне нравилось. Мускулистое, с крепкими широкими плечами и не узкобедрое, бедра достаточно широкие, но плечи намного шире. Это тело было запрограммировано для сражения с себе подобными.
      Он принес сок и присел на постель. Мне не терпелось проверить свои предположения.
      -- Не думаешь ли ты, что Шахов нас переиграл? -- спросила я.
      -- Не знаю еще.
      -- Если принять версию Игоря, то Шахов выиграл. Он достаточно нас запугал. У него была, как я теперь понимаю, единственная цель: убрать отца подальше, чтобы тот не мог влиять на постоянно меняющиеся ситуации здесь. Я даже могу предположить, что никакой подстроенной автокатастрофы не было. Отец выпил, не справился с управлением. Сегодня, когда все только и слышат о взрывах, о подстроенных авариях, о радиофицированных взрывных устройствах, любая авария рассматривается как покушение. Все остальное, если принять эту версию, похоже на инсценировку -- и с попыткой похищения Анюты, и выстрелом в отца.
      -- Но меня били по-настоящему, -- возразил он.
      -- По-настоящему -- когда не вытаскивают из машины, а стреляют из автоматов или пистолетов через стекло. Шахов своего добился. Отец далеко... Если он так внимательно следит за здоровьем отца, значит, он заинтересован в том, чтобы тот отсутствовал как можно дольше. Что он задумал?
      -- Не знаю, но если он собирается приехать к нам с предложениями в конце недели, значит, в ближайшие дни должно произойти нечто такое, что позволит ему не только предлагать, но и диктовать нам условия.
      -- Тогда большой сбор. Сегодня же!
      Когда надо было принимать быстрые решения, я их всегда принимала.
      -- Сегодня пятница, -- напомнил он, -- никого собрать не удастся до понедельника. Адмирал уехал на рыбалку. Аналитик, судя по тому, что сегодня его не было в офисе, запил.
      -- Он же вышел из запоя.
      -- Значит, запил снова. Он не является на работу только тогда, когда запивает, а так он даже больной, с температурой, приходит. Отложим до понедельника. У тебя какие планы на субботу и воскресенье?
      -- Я хотела навестить дочь и мать, которые упрятаны в деревне.
      -- Тогда я тоже поеду на дачу и на досуге подумаю, что может предпринять Шахов.
      Пока он варил кофе, я продиктовала на пейджер шоферу, чтобы он подъезжал к дому Заместителя, и набрала номер телефона Гузмана. Он ответил сам.
      -- Гузман слушает.
      -- Илья Моисеевич, у отца осложнения? -- спросила я.
      -- Я же просил Настю не говорить тебе об этом.
      Только теперь я поняла причину нервозности Насти.
      -- Я узнала об этом от Шахова.
      -- Кто такой?
      -- Не друг, во всяком случае.
      -- Ничего особенного, -- пояснил Гузман. -- После такой операции бывают побочный явления. В клинику его взяли скорее в профилактических целях. Я звонил недавно. Его уже перевезли в санаторий.
      -- Илья Моисеевич, отец нужен здесь. Его можно будет перевезти на следующей неделе в Москву?
      -- Вероятно, можно, но нужно разрешение оперирующего хирурга.
      -- С ним можно связаться сегодня?
      -- Уикэнд. В Европе это свято. Я позвоню в понедельник. Работа в клинике начинается в восемь утра, это десять утра по московскому времени.
      -- Спасибо, сказала я. -- Я позвоню вам в понедельник в десять тридцать утра, если вы не возражаете.
      -- Не возражаю, -- проворчал Гузман и повесил трубку.
      Он вышел меня провожать, вызвал лифт. Я его поцеловала и сказала: -- Дальше не надо. Шофера обычно очень наблюдательны, а Коля -- особенно.
      -- До понедельника.
      он поцеловал меня. Мне было приятно чувствовать твердость его губ. Я подумала, что если мы когда-нибудь будем вместе, я попрошу его бриться два раза в день.
      -- Вначале ко мне домой, -- сказала я Коле. -- И потом к дочери и матери в деревню.
      Я купила Анюте ее любимую "фанту", матери клюкву в сахаре, несколько пакетов баварских сосисок.
      Уже подъезжая к дому, я услышала писк пейджера. Коля прочел сообщение и протянул пейджер мне. "Вера, срочно позвони мне в офис. Игорь". Мне уже приобрели мобильный телефон, но не успели подключить. Николай притормозил у ближайшего телефона-автомата. Ни у него, ни у меня телефонных жетонов не оказалось. Ноя уже знала, что где-нибудь рядом обязательно должна быть или бабка, или алкоголик, которые продают жетон за двойную цену. На этот раз оказался алкоголик, то ли сильно загорелый, то ли много дней обходившийся без мыла.
      -- Сколько тебе надо? -- спросил он.
      -- Один.
      -- Бери больше. Я скоро уйду.
      Я взяла пять. Он заработал на две бутылки пива.
      Я набрала номер Игоря.
      -- Я думаю, тебе есть смысл приехать в офис.
      -- Насчет смысля я решу сама, -- ответила я. -- Ты говори, что случилось.
      -- Пять минут назад пришел факс о том, что тендер будет в министерстве в понедельник в десять утра.
      -- Ты посмотри на число. Тендер должен рассматриваться через две недели.
      Игорь зачитал мне факс, подписанный заместителем министра.
      Обычно в компании, особенно летом, в выходные дни никто не дежурил. В приемную, где стоял включенный факс, время от времени заходил охранник, но он вряд ли бы решился искать меня или Заместителя. Шахов это предусмотрел. Он знал, что мы еще не готовы. Бессонов его, конечно, проинформировал. Мы, еще не вступив в соревнование, уже проигрывали. Выход, наверное, мог бы найти отец, но Шахов знал, что его не будет.
      -- Едем в офис, -- сказала я Николаю.
      Игорь ждал меня в приемной.
      -- Я очень сожалею, но надо собирать малый совет, -сказала я.
      -- Есть проблемы, -- ответил Игорь. -- Адмирал уехал на рыбалку и будет в понедельник во второй половине дня. Аналитик не вышел на работу и его домашний телефон не отвечает.
      -- Я знаю, где его найти, -- ответила я.
      -- Но как найти Адмирала? Никто из его домашних не знает, где он точно. Знают, что он рыбачит на Истринском водохранилище, а это десятки километров.
      -- А где Настя?
      -- Настя у подруги на даче в Фирсановке. Адрес подруги она оставила.
      -- Надо звонить ей по мобильному.
      -- В субботу и воскресенье она мобильный отключает. Не отвечает ни домашний, ни мобильный телефон первого Заместителя. Шофер говорит, что в субботу он обычно уезжает на дачу. Но адреса дачи никто не знает.
      -- Твои предложения?
      -- Ехать в Фирсановку к Насте. Насколько я ее понял, она найдет кого угодно.
      -- Тогда так, -- сказала я, -- едем к Насте в Фирсановку, это по Ленинградскому шоссе, и заберем Аналитика, это по дороге.
      Я была уверена, что, если соберу более взрослых и более опытных, они найдут выход из создавшейся ситуации. Я еще не понимала, что даже идеально подобранная команда, чего обычно никогда не бывает, может хорошо выполнить простейшую комбинацию, но эту комбинацию придется придумывать мне, для этого и существует лидер, руководитель, босс, шеф, названий много, но суть одна. Из нескольких предложенных решений придется выбрать одно, и выбирать придется мне, и при каждом изменении ситуации искать новые решения, неожиданные, парадоксальные, потому что все стандартные решения, которые ты можешь принять, уже просчитаны конкурентом и заблокированы. Бизнес -- увлекательная игра, где проигравший не только не получает утешительной премии, а теряет все: деньги, репутацию. О шахматисте, который перестал быть чемпионом, вспоминают, из поколения в поколение начинающие игроки разбирают его наиболее удавшиеся партии, о проигравшем бизнесмене забывают сразу.
      Игорь подрулил к дому Риммы. Мы ехали на двух машинах, потому что нам предстояло найти как минимум четверых. В одной машине мы не поместились бы. Римму я застала во дворе. В майке и коротких эластичных брюках до колен, он выбивала ковровые дорожки. Ее даже первыми увидели не я, а Игорь и Коля. Их головы почти синхронно повернулись в сторону женщины, выбивающей ковровые дорожки. Им было интересно смотреть, как при каждом ударе по дорожке под майкой перекатывались лучшие груди не одной, а сразу трех средних школ микрорайона. Я подошла к ней. Римма присела на скамейку и спросила:
      -- У тебя сигареты есть?
      Теперь я постоянно держала сигареты в сумочке.
      Я дала ей сигарету, не выдержала и закурила сама.
      -- Его нет, я его наказала.
      -- Что случилось?
      -- Ничего не случилось, -- безмятежно ответила Римма. -- Я ему говорю: сходи за картошкой. А он мне: извини, не могу, срочная работа. Тогда я ему поставила ультиматум: если он не пойдет за картошкой, я с ним не буду спать.
      -- И что же он? -- спросила я.
      -- Пошел, но не вернулся.
      -- А ты никогда не задумывалась, почему от тебя ушли два мужика и, по-видимому, намыливается третий? -- спросила я.
      -- Ты думаешь, все из-за картошки? -- подумав, спросила Римма и тут же вынесла вердикт: -- Ну и пусть! Мужик в доме должен выполнять тяжелую физическую работу. Если не выполняет, зачем он тогда нужен?
      Дискутировать с Риммой о роли мужика в семье не имело смысла, да и времени у меня на это не было. Я молча встала и пошла к машине.
      -- Результат отрицательный, -- сказала я Игорю.
      -- Отрицательный результат -- тоже результат, -- ответил Игорь. -- Может быть, подъедем к нему домой? Его приятели-алкаши наверняка знают, где он.
      -- Поедем к Насте, -- решила я. -- Самый большой объем информации все равно у нее.
      Как только мы миновали пост ГАИ, Игорь увеличил скорость и, хотя, как обычно в пятницу, из Москвы за город шел сплошной поток машин, в Фирсановке мы были мнут через двадцать.
      По этому старому дачному поселку можно было определить историю и развитие советского и постсоветского общества.
      Пока я не ходила в школу, года три подряд отец в Фирсановке снимал дачу. В тридцатые годы эту территорию для дачного строительства выделили заводу "Шарикоподшипник". Мы снимали дачу рядом с дачей бывшего директора завода. Директор был уже тогда на пенсии, и дом приел уже в запустение. Сейчас рядом с дачами постройки конца тридцатых и начала сороковых годов стояли послевоенные зимние дома пенсионеров, которые живут здесь круглый год, деревянные особняки семидесятых годов и кирпичные крепости последних лет. В домах сороковых годов были обыкновенные, стандартные окна: и стекло берегли, и тепло. В семидесятые стеклили все, что можно застеклить, в сегодняшних домах окна больше напоминали бойницы, высоко поднятые над земле, в такое окно и залезть трудно, и вынести из него невозможно, да из гранатомета не сразу попадешь.
      Мы довольно быстро нашли дачу по улице Комсомольской, в поселках, в отличие от Москвы, названий улиц не меняли. За высоким дощатым забором возвышался второй этаж деревянного дома, выкрашенный белой масляной краской. В зелени высоких сосен белели стены, и ярким пятном выделялась крыша, крытая красной черепицей.
      Игорь нажал на кнопку звонка в калитке. Из-за забора доносились музыка и женский смех. Мы ждали. Наконец из-за забора услышали женский голос:
      -- Говори пароль!
      -- Мы Настю ищем, -- ответил Игорь.
      -- Настя, ты кого-нибудь ждешь? -- спросила женщина.
      -- Никого, -- ответила Настя.
      -- Скажите, что ее просят выйти Игорь и Вера Ивановна, -сказал Игорь.
      -- Впускай, -- сказал Настин голос, -- это мои.
      Калитку открыли, и я увидела женщину лет сорока в шортах. Ее голая грудь была внушительна. Я посмотрела на Игоря, он не мог отвести глаз от этой груди.
      -- Ты что, никогда голых сисек не видел? -- спросила его женщина.
      -- Таких -- никогда. Не посчастливилось. Только во сне и в мечтах.
      -- Молодец, -- похвалила Игоря женщина, -- красиво отвечаешь. Входи же!
      Мы вошли, и женщина закрыла калитку. Посередине участка стоял большой биллиардный стол. На нем играли две женщины в плавках и тоже с неприкрытым верхом. Одна, целясь в шар кием, почти легла на стол. Ей явно грудь мешала нанести точный удар. Вторая была Настя.
      Еще две женщины сидели на диване-качалке под тентом, одна совсем голая спала на дощатом топчане, подставив последним вечерним лучам солнца спину и ягодицы.
      Увидев нас, Настя набросила кофту, и мы прошли на веранду.
      -- Чаю, пива, кока-колы? -- спросила Настя.
      -- Чаю, -- ответил Игорь.
      Настя включила электрический чайник. Игорь сел так, чтобы видеть всех женщин на лужайке перед дачей. женщины на нас не обратили никакого внимания.
      -- А чего вы голые? -- не удержалась и спросила я.
      -- Расслабляемся, -- ответила Настя.
      -- А сосредоточиться можешь? -- спросила я, потому что абсолютно трезвой Настю было назвать невозможно.
      -- Могу, -- ответила Настя. -- Что-нибудь с отцом?
      -- С отцом нормально. Но пришел факс, что вопрос о тендере будет решаться в понедельник утром.
      Настя включилась мгновенно.
      -- Понятно. Нас подставляют, зная, что мы не готовы.
      -- Но у нас есть суббота и воскресенье. Только мы никого не можем найти. Ни Заместителя, ни Адмирала, ни Малого Ивана. Надо срочно собирать совет.
      -- Записывай, -- сказала Настя Игорю, и он достал блокнот, -- Малый Иван или дома, или у подруги Веры Ивановны, или в Рязани у своей матери. Ее телефон 53-65329. Адмирал на Истре, на рыбалке. Обычно он разбивает палатку рядом с турбазой Министерства обороны. Палатка желтая, с утра он над ней поднимает андреевский флаг. Номер его "Волги" Н-731-ЕР. Дача Будильника на Икше, в поселке летчиков. Надо спросить дачу актера Жженова, через две дачи от нее -- дача отца Будильника.
      -- Настя, тебе надо было в разведке работать, -восхитился Игорь.
      -- Я и работала. Разве Вера Ивановна тебе не сказала?
      -- Он у меня об этом не спрашивал. Учитывая, что мы теперь знаем все адреса, сколько времени потребуется, чтобы собрать всех вместе? -- спросила я у Игоря.
      -- Четыре часа -- тех, кто находится в Московской области. Если Малый Иван в Рязани, мои люди доставят его к утру.
      -- Значит, собираемся в офисе в двенадцать, -- решила я.
      -- В двадцать четыре часа, -- уточнил Игорь.
      -- Я буду в двадцть три, -- пообещала Настя, -- мне надо поспать часа два, прежде, чем я смогу сесть за руль.
      -- Теперь куда? -- спросила я Игоря.
      -- Коля поедет на Истру искать Адмирала, Игорь достал из куртки карту Московской области, отпечатанную на нейлоне, разложил ее на столе и, подумав несколько секунд, сказал, -отсюда на Икшу мы сможем добраться за сорок -- сорок пять минут.
      -- Поехали, -- сказала я.
      -- Я тебя могу отвезти вначале в Москву, -- предложил Игорь. -- Отдохнешь перед советом.
      -- Я не устала.
      Я действительно не устала и очень хотела его увидеть.
      -- Не надо, -- предупредила Настя. -- А если он там с женщиной? Ему это может не понравиться. В компании никто не знает его женщин.
      -- Нам надо решать наши проблемы, а женщины -- это его проблема, -- сказала я и подумала, что это и моя проблема. А если я встречу на даче женщину? Проще, конечно, не поехать и ничего не знать, но я всегда предпочитаю узнать все и сразу! Хотя тут же начала придумывать оправдательные аргументы для него. Ведь он мог вызвать женщину, чтобы объясниться в последний раз. Но для последних объяснений не везут женщину на дачу, проще и безболезненнее это сделать в городе.
      Настя и хозяйка дачи, накинувшая все-таки кофточку, довели нас до калитки.
      -- Майор, -- сказала Настя Игорю, -- хозяйка, между прочим, подполковник. Так что, прощаясь, можешь отдать ей честь.
      -- Не могу, -- ответил Игорь. -- По Уставу к босой голове руку не прикладывают. Могу только нижайше поклониться, -- Игорь поклонился. -- И еще раз выразить бесконечное восхищение увиденным. Я могу только мечтать увидеть это еще хотя бы один раз.
      -- Нет проблем! -- ответила хозяйка. -- Я девушка уже год, как незамужняя, нынче мы как раз отмечаем эту знаменательную годовщину. Мой телефон можешь узнать у Насти. Ты, конечно, помоложе меня лет на десять, но сегодня модно иметь и мужей, и любовников помоложе. Так что дерзай.
      -- Непременно, -- ответил Игорь.
      -- Как ты думаешь, она тебе это всерьез предложила? -спросила я Игоря после того, как он проинструктировал Колю, как искать Адмирала, и мы выехали на Ленинградское шоссе.
      -- Думаю, что да, -- ответил Игорь. -- Женщины в погонах решительны и не сентиментальны. Как же я не почуял в Насте гебешницу? Со мною такое впервые.
      -- Она не гебешница, -- объяснила я Игорю. -- Она с мужем работала в Главном разведывательном управлении Генштаба.
      -- Тогда мой промах объясним. Грушники определяются труднее. За что ее турнули, не знаешь?
      -- Знаю. Она влюбилась в моего отца, брата мужа, и уехала в Москву к отцу и стала заведывать секретариатом в его управлении.
      -- А когда отец женился на "мисс Россия", не ушла от него, а перешла к нему в компанию?
      -- Получается, что так.
      -- Значит, надеялась, что Иван Кириллович к ней вернется. Сильна, сильна...
      Мы подъезжали уже к третьему посту ГАИ, но Игорь не останавливался, чтобы хотя бы уточнить, правильно ли мы едем.
      -- А если не туда едем? Может, спросим? -- предложила я.
      -- Я знаю этот поселок летчиков и космонавтов, -- ответил Игорь.
      Я никогда не слышала про поселок космонавтов, как, впрочем, и о поселке летчиков.
      -- История этого поселка довольно любопытна, -- пояснил Игорь. -- В тридцатые годы вождь народов товарищ Сталин, довольный успехами летчиков-испытателей и летчиков-рекордсменов, вызвал их главного начальника и сказал: пусть летчики выберут место в Подмосковье, им ведь сверху виднее. И на этом месте они смогут построить дачи. Летчики облетели на самолете все Подмосковье, выбрали несколько самых красивых и удобных мест, чтобы рядом была река, лес, хорошая дорого, посоветовались с метеорологами, в то время еще не было экологов, и остановились именно на этом месте. Место сказочное. Рядом леса, речка, канал, никаких промышленных предприятий, дорога Москва-Дмитров. Хочешь -- на машине, хочешь -- на электричке, хочешь -- на речном трамвае. И летчики начали строиться.
      Потом другой вождь народов -- товарищ Хрущев, довольный успехами наших космонавтов, вызвал их главного начальника и сказал: пусть ребята выберут себе место для дач, им из космоса ведь все было видно. А ребята, в основном все в прошлом летчики, которые бывали в этом поселке у своих старших коллег-летчиков и очень им завидовали, даже выбирать ничего не стали, а построили дачи рядом с поселком. Отец Будильника, генерал авиации, начинал когда-то летчиком-испытателем и построил здесь дачу.
      Игорь, -- сказала я, -- я не люблю, когда людей называют не по имени, а кличками. Наша компания -- не воровская малина.
      Игорь посмотрел на меня, ничего не ответил, но замолчал и уже ничего не объяснял.
      Мы свернули в поселок, огороженный забором. Бывшие летчики, по-видимому, жили по принципу: мой дом -- моя крепость.
      Довольно быстро мы нашли дачу Заместителя. Дверь оказалась закрытой, но его машина стояла на участке. Игорь молчал, ожидая моего решения.
      Мимо дачи шла молодая женщина в купальнике с переброшенным через плечо полотенцем.
      -- Он с сыном пошел купаться, -- сказала она, увидев нас. -- Минут пять, как прошли. Мы соседи, -- пояснила она.
      -- Вы об Александре Петровиче? -- уточнила я.
      -- Конечно, -- ответила женщина.
      Про сына ничего не было в его личном деле, это я помнила точно, и о сыне ничего не говорила Настя. Может быть, и жена у него есть? Я вспомнила, что обратила внимание на то, что он слишком долго учился в аспирантуре и явно не хотел указывать, что он делал, как минимум два года.
      -- Если хотите, я вас провожу, -- предложила соседка. -Мы купаемся в одном и том же месте.
      Женщина была моложе меня, в последнее время я стала это отмечать, раньше я везде была самая молодая.
      -- Будем вам очень признательны, -- сказала я.
      Асфальтированная дорожка оказалась довольно узкой. Вдвоем по ней можно было идти, но втроем никак не уместиться, поэтому соседка пошла впереди, а мы сзади. Я не могла не отметить хорошей фигуры женщины. Крепкие ягодицы, едва прикрытые материей, перемещались справа налево и снова направо при каждом шаге, наверное, это было очень эротично, потому что, когда я посмотрела на Игоря, он этого даже не заметил, смотрел на этот танец ягодиц.
      -- Когда так смотрят, -- тихо сказала я ему, -- женщины это чувствуют.
      -- Это не я смотрю, это мои глаза смотрят, -- ответил Игорь.
      -- И твои глаза уже не видят твою жену Марину и твоих дочерей Наташу и Машу?
      -- Сейчас сосредоточусь... Нет, не видят, -- вздохнул Игорь.
      -- Она сейчас оглянется, -- предупредила я Игоря.
      -- Ничего не могу с собой поделать, -- ответил Игорь. -попробуй перекрыть ее, но тогда я буду смотреть на твою попку, когда это так близко, мужчина не может контролировать свое зрение.
      -- Пошляк!
      -- Это не пошлость, это радость жизни.
      Мы прошли мимо лодочной станции, свернули направо и увидели десятка три мужчин и женщин с детьми.
      Наша сопровождающая обернулась, показала на купающихся, сбросив полотенце, бросилась в реку и довольно быстро поплыла к противоположному берегу.
      Я его увидела сразу. Он стоял по грудь в воде, а рядом плавал мальчик. Мальчик попытался отплыть от него, но он развернул его в сторону берега и шел рядом, пока мальчик не нащупал дно. Теперь я могла определить: мальчику было не больше семи лет. Они вышли на берег. Он растер мальчика полотенцем, они сели на землю, и он открыл банку пива для себя и банку кока-колы для сына.
      Мы стояли рядом. Мальчик рассматривал нас, и он тоже не мог не заметить нас, но он не замечал. Тогда я села рядом и сказала мальчику:
      -- Здравствуй. Меня зовут тетей Верой.
      -- У нас не принято называть взрослых тетями и дядями, -ответил за мальчика он. -- Вера или Вера Ивановна.
      -- Лучше Вера, -- сказал мальчик. -- А я Александр.
      -- А как тебя зовет папа?
      -- Сан Саныч.
      -- Тогда и я тебя буду звать Сан Саныч?
      -- Что вы хотите -- пива или кока-колы? -- спросил Сан Саныч.
      -- Мне пива.
      -- Мне кока-колы, -- сказал Игорь.
      Сан Саныч достал из пакета банки с пивом и кока-колой.
      -- У вас всегда такой большой запас? -- спросила я.
      И снова за Сан Саныча ответил он:
      -- Всегда. На случай непредвиденных гостей.
      -- Извините за вторжение, но пришел факс. Вопрос о тендере будет решаться в понедельник утром. Я приехала спросить: что мне делать?
      Он молчал.
      -- Пошли. Обсудим, -- наконец сказал он и, положив в пакет полотенца, пошел в сторону лодочной станции.
      -- Игорь, объясни ему, что мы успели сделать, -- попросила я.
      Игорь догнал его. Я с Сан Санычем пошли за ним.
      -- Если судить по поведению отца, у него неприятности. Это так? -- спросил Сан Саныч.
      -- А как ты это определяешь? -- спросила я.
      -- Когда у него неприятности, он молчит, потом быстро собирается и уезжает. Он уедет?
      -- Еще не знаю, -- ответила я.
      -- Я могу дать вам совет, -- предложил Сан Саныч.
      -- Давай.
      -- У нас в садике работает дворник дядя Федя. Он всегда говорит: клин надо выбивать клином. -- Спасибо. Замечательный совет, -- поблагодарила я Сан Саныча.
      -- Только я не знаю, что такое клин. А вы знаете?
      -- Не очень хорошо, -- ответила я. Мне не очень хотелось объяснять мальчику про клин, к тому же этот самый клин я в жизни никогда не видела.
      Когда мы подошли к даче, он сказал Игорю:
      -- Постарайтесь найти аналитика. А мы с Верой Ивановной подъедем к указанному времени.
      Игорь посмотрел на меня. А что мне оставалось делать? Я хотела остаться с ним.