Владимир ЧЕРЕПНИН
      Вовка в Троеклятом
      Все персонажи - реальные лица и морды,
      фигурируют в повествовании под собственными
      именами и фамилиями (у кого таковые имелись).
      Нижеизложенные факты претендовали бы на полную
      документальность, если бы не корректировка
      диалогов по причине их беспримерной нецензурности.
      Черт явился по мою душу в пятницу. Правда, в тот момент я понятия не имел, что это черт. Тогда мне было совсем не до чертей.
      Но начну все по порядку. Зовут меня Владимир, а называют все - просто Вовкой, так как от роду мне всего двадцать лет с малюсеньким хвостиком. Работаю слесарем-сантехником в ЖКХ № 25.
      Итак, все началось в пятницу. А, как известно, пятница не только день шофера, но и всенародный праздник. Не одни шоферюги радуются завершению трудовых будней.
      А для нашего брата этот день, вообще, золотое дно: ведь все сантехнические проблемы, так или иначе связанны с водой. Начиная со сравнительно чистой питьевой и заканчивая, простите, фекальными. А все неисправности заключаются или в отсутствии, или, наоборот, в избытке данных жидкостей. И именно в пятницу, дабы не оставаться один на один на все выходные с протекающим краном или, того хуже, унитазом, жильцы бывают особенно щедры.
      Этот теплый майский день тоже не был исключением. По окончании работы, а трудиться пришлось до восьми вечера (один унитаз никак не хотел вбирать в себя то, что ему положено), я и двое моих коллег выпили две бутылки водки, заработанных как раз за починку упрямого унитаза. Правда, я ретировался, когда в последней бутылке оставалось грамм сто. Во-первых, не хотелось в очередной раз выслушивать пьяные базары охмелевших старперов. А, во-вторых, опыт подсказывал, что двумя бутылками "праздник" не ограничится, и за следующим пузырем придется бежать мне. Так что я покинул родную контору изрядно захмелевшим.
      Уже стемнело. Чтобы срезать угол, меня понесло через лесопарк. Вообще-то, трезвым, в темное время суток меня в парк не заманишь ни за какие коврижки. Но, как это там у классика? "Безумству пьяных поем мы песню." А так как поблизости не было моря, чтобы проверить его поколенную глубину, то меня понесло через темный парк, набитый синими отморозками допризывного возраста.
      Погода и настроение были отличными. Но идиллия закончилась, как только я достиг середины лесопарка. В стороне от дорожки раздался девичий визг, сопровождаемый грубым хохотом акселератов.
      Будучи трезвым я, скорей всего, прошел бы мимо, придумав какую-нибудь плотную отговорку для своей совести. Хотя, как я уже упоминал, в здравом рассудке такая ситуация возникнуть не могла: на освещенных людных улицах хулиганы редко так откровенно нападают на девушек.
      Теперь же во мне проснулся герой.
      Девушка не унималась. Истошный визг прерывался криком: "Помогите!" Я свернул с дорожки и решительным шагом поспешил на выручку.
      Компания располагалась за столиком, коими изобиловал парк. Шагов за десять я подал голос:
      - Эй, орлы, отпустите девчонку!
      Эх, мне бы чуть-чуть пораньше навести резкость. Но, увы, свет луны едва проникал сквозь кроны сосен, да и алкоголь сделал свое дело.
      Компания на мгновение утихла и замерла. Тут-то я и понял свою оплошность: ни какого нападения не было. Эта стерва просто прикалывалась. В одной руке у нее была сигарета, в другой - бутылка пива. Визжала для хохмы, а шесть бугаев восторженно ржали.
      Сучка опомнилась первой:
      - Во, блин, рыцарь! Хватай его, ребята!
      Геройство улетучилось мгновенно. А в пьяной голове хватило ума понять, что спасение - в быстрых ногах. Я побежал.
      - Ату его!!! - Вновь завизжала пьяная паскудница. И сразу же за спиной раздался дружный топот.
      Приходилось лавировать между соснами. Подбадриваемый выкриками: "Стой, падла! Все равно не уйдешь, сука!" - я бежал очень быстро. Но преследователи развернулись цепью, с явным желанием прижать меня к ограде стройплощадки, расположенной у края парка.
      Я вспомнил о проломе в железобетонном заборе и стал забирать влево, где по моим предположениям находился спасительный проход.
      Пьяная интуиция не подвела: я выскочил из парка всего за четыре пролета от спасительной дыры. Спустя несколько секунд я вбежал на территорию стройки, сопровождаемый наступающими на пятки шестью жлобами и отставшей, верещащей что-то неразборчивое, виновницей этого кросса.
      Конечно, стройкой это сооружение можно назвать с огромнейшей натяжкой. Когда-то это действительно была стройка. По задумкам еще коммунистических отцов города здесь должен был радовать их взор грандиозный Дом пионеров. Но с наступлением новых времен строительство было заморожено. Потом "хозяйственные" жители окрестных домов разволокли все, что можно было утащить, в результате чего отпала надобность в стороже. С тех пор уродливая коробка (строители не успели даже до конца вывести первый этаж), больше напоминающая послевоенные руины, стояла уже много лет никому не нужная и медленно разрушалась под воздействием дождей, ветров, морозов и прочих прелестей погоды.
      Я забежал в здание. Благо, чудо-архитектор позаботился о том, чтобы пионерам не было скучно: строение изобиловало множеством коридоров проходных комнат, тупиков и другими плодами больной фантазии.
      А так как "географию" данного шедевра архитектуры я знал очень хорошо (в детстве играл с друзьями в войнушку, потом здесь же была выкурена первая сигарета и распита первая бутылка дешевого вина), то надеялся легко уйти от своих преследователей. Единственная проблема - в полумраке почти со стопроцентной вероятностью можно было вляпаться в дерьмо разной степени "свежести". Что в моем положении было такой мелочью, на которую не стоило обращать внимание.
      Я миновал несколько коридоров, проскочил две проходные комнаты, из последней через оконный проем, который выходил почему-то не на улицу, а в другой коридор, попал в северную часть постройки. Осталось проскочить еще пару комнат и глухой длинный коридор, ведущий к запасному выходу, а там уже рукой подать до спасительной улицы.
      Однако, когда от свободы меня отделяло всего несколько метров, на пути возникло непредвиденное препятствие. Почти в самом конце коридора вместо пола зияла черная дыра, через которую была перекинута доска.
      Я давно уже не был в этом месте и ничего не знал о провале. Плиты на этом месте уже давно начали выкрашиваться, но максимум, что я помнил - щели шириной сантиметров тридцать - сорок. А теперь...
      По-видимому, бетонное перекрытие рухнуло в глубокий подвал. Явно здесь потрудилась не только матушка-природа, но и не обошлось без вмешательства представителей рода человеческого.
      Отступать было поздно: голоса преследователей доносились как раз сзади. И хоть их самих пока не было видно, озлобленные ребятушки могли появиться в любой момент.
      В пьяной голове возникло единственно "правильное" решение. Я ступил на импровизированный мостик с намерением миновать четырехметровую пропасть. Но добрался я только до середины. Меня слегка качнуло, доска тихонько хрустнула, и я, дабы не рухнуть вниз, вынужден был присесть на корточки, ухватившись руками за края доски.
      В этот момент, прямо рядом со мной, но с обратной стороны стены (слышимость была отличной, так как перекрытие первого этажа отсутствовало) раздалось:
      - Блин, я в дерьмо вляпался! С меня хватит. Ну его на хрен, этого мудака.
      - Правильно, Болт, пошли отсюда.
      Я услышал шум удаляющихся шагов, сопровождаемый отборным матом в мой адрес, а также в адрес многочисленных безвестных серунов, загадивших несостоявшийся Дом пионеров.
      Так что, окажись я чуть менее проворным, сейчас бы не находился в столь зыбком положении. Попытка встать на ноги не увенчалась успехом. Доска вновь затрещала, и я опять принял позу эмбриона.
      И тут появился он. Невзрачный мужичонка сидел на противоположном краю пролома, свесив ноги в темную глубину подвала. Я не видел, когда он подошел, хотя любое движение впереди не должно было остаться незамеченным. Но факт остается фактом: только что не было никого, мгновение спустя, сидит и ехидно улыбается, слегка покачивая ногами.
      - Молодой человек, я пг'иветствую Вас. Извините поког'но, что не здог'оваюсь, но желать Вам здог'овья в Вашем положении с моей стог'оны было бы, по кг'айней мег'е, бестактно.
      Такую интонацию и манеру говорить более привычно было бы услышать где-нибудь на берегу Красного моря, или на кафедре какого-нибудь университета, или на одесском Привозе, но никак не в загаженных развалинах.
      Незнакомец продолжал:
      - Мне доподлинно известно, что доска вот-вот обломится, и, как не пг'иског'бно, вам суждено погибнуть. Внизу множество остг'ых обломков бетона, тог'чащая в г'азные стог'оны аг'матуг'а. Пг'актически, шансов нет. Но что я имею вам сказать? Вег'нее, пг'едложить. Альтег'нативу. Я пг'едставляю некие силы, котог'ые могут испг'авить данное положение. Пг'инципиально вы согласны?
      Ошарашенный, я только пьяно кивнул, на что доска отозвалась новым треском.
      - Осталась небольшая фог'мальность. Как Ви знаете, ни что не делается бесплатно. Задаг'ма даже пг'ыщик на попе не вскочит, - мой визави препротивнейше захихикал. - Тем более вам будет не только спасена Ваша дг'агоценнейшая жизнь, но в этом миг'е Ви будете иметь все что пожелаете: богатство, власть, женщин. Надеюсь, Ви уже догадались, что за силы я здесь пг'едставляю. И, значит, понимаете какова цена Вашего спасения и дальнейших жизненных благ. Ви знаете что пг'идется отдать за это?
      Сначала я подумал, что неожиданный собеседник сразу начнет предпринимать какие-либо действия для моего спасения, но, видно, мужик здорово перебрал и продолжал свою витиеватую речь, из которой, кстати, я ни хрена почти не понимал. Когда же он начал обещать много бабок и телок, а потом еще интересоваться моей сообразительностью, я понял, что "спасение утопающих..." (ну, вы помните).
      И в тот момент, когда этот проклятый алкаш задал свой последний вопрос насчет цены за мое спасение, я встал в полный рост. Доска радостно крякнула, и я почувствовал, как опора под ногами начинает исчезать.
      Вообще-то, я жуткий матершинник (конечно, не в присутствии дам). И в тех случаях, когда порядочные люди "ойкают" (споткнуться, уколоться, поскользнуться и т.п.), я, обычно, "блякаю". Но на сей раз ругательство получилось до обидного приличным. В тот момент, когда из одной доски получилось две, я смог лишь скороговоркой пробормотать:
      - Твою-душу-бога-мать!
      Последнее, что я услышал, уже падая вниз, было удивленное и обиженное:
      - Как это - мою? Почему мою? Твою...
      * * *
      Я проснулся или очнулся (как вам будет угодно). Открыл глаза. Небо. Оказалось, что лежу в густой, необычно мягкой и высокой траве.
      Напряг способные соображать извилины (а таковых было немного), пытаясь вспомнить, как я сюда попал. Всплыла пьянка с коллегами, затем...
      Я вспомнил все. В груди похолодело. Резко вскочил на ноги. И обалдел. Я находился на поляне диковинного леса. Многовековые деревья в несколько обхватов обступали поляну со всех сторон. Макушки растительных исполинов терялись высоко в небесах. Ничего подобного не только в окрестностях города, но и во всей области точно не было.
      А, вдруг, рухнув в подвал, я разбился насмерть и теперь...
      - Эй! Ты кто?
      Я резко обернулся на окрик. По едва заметной тропинке, метрах в десяти от меня, из леса выходил... медведь. Огромный, около двух с половиной метров, он шел на задних лапах, а в передних... В одной он держал закинутое на плечо удилище, а в другой - ведерко, из которого торчал рыбий хвост.
      Тут я опять прилег отдохнуть. Вернее, грохнулся в обморок.
      Очнулся я от холодной воды, которая лилась мне на лицо. Жутко пахло рыбой. Открыв глаза, я увидел источник этой воды: склонившись, медведь лил на меня из своего ведерка. Заметив, что я пришел в себя, он улыбнулся.
      - Чо упал-то? Тут прохладно, перегреться не мог. Мож от голода, али отравил кто?
      Я решил, что снова хлопаться в обморок будет неоригинально и только сильно ущипнул себя. Больно. Значит, не сплю и не мертвый. А это уже хорошо.
      А с остальным разберемся потом, когда выяснится где я, как сюда попал и что это за медведь такой.
      А подивиться было чему. Во-первых, на карнавальный костюм не похоже. Слишком все натуральное: и глаза, и язык, и прочие мелкие детали. Во-вторых, окрас. Бывают медведи бурые, белые, черные. А этот был серым. Может быть и есть такая порода, но, по крайней мере, мне о ней ничего не известно.
      - Ну, чо лежишь? Вставай, пошли.
      - Куда?
      - Ко мне, ща ушицы забабахаем. Небось, голодный? Али ты сразу в Город?
      - А какой здесь город?
      - Как это какой?
      - Как называется?
      - Гм... Город - он и есть Город. Так и называется. Ладно, пошли, а то рыба испортится. Я на тебя почти всю воду вылил.
      Делать нечего. Дело ясное, что дело темное.
      А после вчерашнего, ушицы и впрямь бы не мешало отведать. Я встал.
      - Ну, вот, и молодец. Я тут недалече живу.
      И мы пошли по едва просматриваемой стежке.
      На мои попытки заговорить по дороге медведь ответил:
      - Не порть мне радости общения с новым гостем. Ща придем, стол накрою и наговоримся вдосталь.
      Идти пришлось всего минут десять. Миновав чащобу, мы вышли на другую поляну, очень похожую на предыдущую. Только на ней были две бревенчатые избушки, колодец и небольшой огородик.
      Медведь оказался весьма проворным. Не прошло и часа, как на столе стояли две глиняные миски со стерляжьей ухой, жбан медовухи (один ковшик по безапелляционному настоянию хлебосольного хозяина я уже принял, как только мы прибыли на место), множество овощей и фруктов. И это в мае!
      - Во, теперича можно и познакомиться и за знакомство выпить. Меня зовут Умберто, - медведь протянул через стол лапу, - а ты, небось, Иван?
      - Не, я - Вовка.
      - Странно, у нас тут все больше Ваньки. Да, ладно, будем знакомы.
      Мы обменялись рукопожатием, затем стукнулись деревянными ковшиками. Выпили. Медведь за минуту разделался со своей громаднейшей миской, подпер лапами подбородок и с умилением наблюдал, как я утоляю голод.
      После того, как я насытился, медведь вновь наполнил ковшики. Напиток был очень хорош: никакого сивушного привкуса, однако головная боль прошла уже после первой порции. А теперь мне захорошело и совсем не казалось странными ни таинственный лес, ни мой собутыльник - говорящий серый медведь.
      - Вовка, а ты откуда?
      - Из Воронежа.
      - А знаю, с улицы Лизюкова.
      - Не, я с другого района.
      - Жаль, а то на южной окраине Города живет не то котогемот, не то котопотам. Он как раз с Лизюкова, из Воронежа. Ну а правда, ты с какой сказки?
      - Я не из сказки.
      - А, тебя, наверное, только что придумали, и ты пока ничего не знаешь. Не боись, я тебе растолкую.
      - Да никто меня не придумывал. Разве, что мамка с папкой лет двадцать назад.
      - А, ну-ну. Думал, ты все сам понимаешь. Выглядишь, вроде, по-современному...
      - Ни фига не понимаю, где я и как здесь очутился?
      - Я расскажу. Только, чур без истерик. - Медведь внимательно посмотрел на меня, оценивая психологическую устойчивость. - Ну, так как, говорить?
      - Конечно, говорить! - Я решил, что после общения с говорящим медведем, вряд ли что-нибудь сможет вывести меня из равновесия.
      - Ты находишься в сказке, только не в своей, а в общей. И ты сказочный персонаж, хотя и сам об этом не подозреваешь.
      Здрасте! Насчет сказки еще можно поверить, раз уж медведи разговаривают. Но то, что я сказочный герой, пардон, не бывает сказок про сантехников.
      Наш диалог прервал истошный крик с улицы:
      - Серенький! Быстрей иди! Требуют!
      Умберто в сердцах сплюнул:
      - Как мне все это надоело. Я сейчас вернусь.
      Он вышел из избушки. Подстегиваемый любопытством, я отправился вслед за ним. А, вдруг, моего нового приятеля звала, например, лисичка или лягушка какая? Интересно.
      Но мои надежды не оправдались. На крыльце соседней избы стояли два божьих одуванчика: дед и бабка. Оба счастливо и одновременно заговорщически улыбались.
      А медведь шел к ним, плюясь и бормоча:
      - Дык сколько раз говорить - не умею я! И не мог никогда. Хочь кол на голове теши.
      Странная троица удалилась в избушку. Мне ничего не оставалось, как присесть на ступеньки и дожидаться мохнатого приятеля.
      Умберто появился минут через двадцать. Он все еще продолжал плеваться и материть своих соседей.
      - В чем дело? - Поинтересовался я.
      - Да, опять оттуда заклинание пришло, - медведь ткнул когтем вверх, - а я тут ни при чем. Не умею я колдовать. Да, если честно, то и дед с бабкой тоже ни хрена в этом не смыслят. Но им нравится делать вид, что правда колдуют, а у меня вся эта ворожба в печенках. Иногда по три раза на день приходится. Надоело.
      - А что за заклинание?
      - Вообще-то, нельзя говорить, но ты мне нравишься, - медведь осмотрелся, склонился к моему уху и зашептал, - оттуда (он вновь ткнул когтем в небо) приходит заклинание: "колдуй, бабка, колдуй, дед, колдуй, серенький медведь!". Деда с бабкой ты видел, а серенький медведь - это я.
      - Ха! Тоже мне тайное заклинание. Я когда ребенком был по пять раз на день его повторял.
      Медведь где стоял, там и сел. Прямо в ушат с водой, стоящий рядом с крыльцом. На некоторое время он потерял дар речи и только рычал, как и положено порядочному медведю, и интенсивно жестикулировал.
      Через некоторое время, придя в себя, он вновь смог говорить:
      - Так, значит ты оттуда?! - в третий раз за последние пять минут медвежий коготь указал на небо.
      - Откуда, оттуда? Я ж говорил, что из Воронежа.
      - А это где?
      - В Российской Федерации.
      Медведь шумно сглотнул.
      - Значит, ты настоящий.
      - Да уж не игрушечный.
      - Такого еще не было. Тут без ковшика не разберешься, - он, наконец-то поднялся из ушата и пошел в избу, оставляя за собой мокрую дорожку.
      Пожав плечами, я последовал за ним.
      Медведь хлобыстнул сразу три ковшика, после чего немного успокоился.
      - Дык, значит, ты настоящий, - повторил он.
      - Ну, - кивнул я, потягивая медовуху.
      - А как сюда попал?
      - Не знаю. Упал в подвал, а очнулся здесь... Только понятия не имею где.
      - Ну, тут ни чего сложного нет. Ты в сказке. Вернее, раньше была просто сказка, а теперь хрен поймешь что. Но одно точно - мы тут все придуманные. Кто из книжки, кот из мультика, кто из фильма. А ты настоящий! - В глазах Умберто читался восторг.
      Без всякого перехода медведь неожиданно предложил:
      - Водку будешь?
      - Буду. А откуда здесь водка?
      - Я ж говорю, раньше была просто сказка, а теперь, - он обречено махнул лапой, - так что здесь всякого добра с Верхнего мира навалом.
      Медведь удалился в кладовую, позвенел там и через минуту вернулся, прижимая к груди обеими лапами полдюжины поллитровок. Водка оказалась паленой, но не самого плохого качества. Приходилось употреблять и более жуткие суррогаты (скупердяи - жильцы могарычили бедных сантехников такой дрянью, что мороз по коже... три дня).
      Мы с Умберто, оба ошарашенные, не сговариваясь, решили напиться. Не знаю, каковы были мотивы у медведя, а я, хоть уже и нащипал себе несколько синяков, все же надеялся, что все окажется только сном (ведь, когда мы видим сны, верим в их реальность. И только проснувшись, понимаем, что это, всего-навсего, проделки Оле Лукойле), и с утра все станет на свои места.
      * * *
      Утром похмелялись медовухой. Окончание вчерашней попойки почти совсем не помню. Только какие-то бессвязные обрывки. То я рвался посмотреть на сказочную луну, то клялись друг другу в вечной дружбе, пили на брудершафт, мочились с крыльца - кто дальше (куда мне до медведя), а когда пели песни (у Серого оказался приличный бас), прибежала бабка уговаривать косолапого лечь спать (а то, вдруг, завтра колдовать?).
      Но Умберто - молодец. Я уже привык к тому, что медведь говорящий, но не ожидал такого мата. Медведь рассказал бабке, где он видел ее вместе с дедом, вспомнил их матушек, а потом объяснил, куда они оба должны выдвигаться и чем быстрее, тем лучше.
      Как укладывались спать - не помню. Пробудился с одной мыслью: унять страшную головную боль (о своей надежде проснуться в нормальном мире я забыл напрочь).
      Серый уже обо всем позаботился: на столе стоял вновь наполненный жбан, а в мисках на сей раз была окрошка.
      Медовуха оказалась отличным лекарством. После второго ковшика боль как рукой сняло. Наконец-то, наши головы пришли в норму, и медведь заговорил:
      - Слышь, Вовка, что делать-то собираешься?
      Я пожал плечами, так как понятия не имел, что можно сделать в моем положении.
      - Ладно, тогда спрошу по-другому, назад, к себе вернуться хочешь?
      - Конечно!
      - А может останешься? Знаешь здесь какая рыбалка? Грибы, ягоды. Все, что угодно. Бабенку тебе подберем. Хошь городскую, хошь деревенскую...
      Я судорожно замотал головой.
      - Не, мне домой надо. Родичи будут волноваться. Я хоть и отдельно живу, но раз в неделю созваниваемся. Да и в понедельник на работу надо. Так что спасибо за предложение, но я вернусь.
      - Это понятно, только, вот, как?
      Я беспомощно развел руками.
      - Сначала надо выяснить, как ты сюда попал. Я думаю, что не обошлось без колдовства. Настоящего. Так, решено. Я тебе помогу. Сейчас же отправляемся. Сначала заскочим к Яге, если не поможет, пойдем в Город, там волшебников, магов и колдунов, как собак нерезаных.
      - Спасибо, Умберто...
      - Вовка, ты меня лучше не называй Умберто. Под этим именем меня почти никто не знает. Я больше привык, что я - Серенький, Серый. Это я вчера так представился, ну, для солидности, что ли.
      - Ладно. Спасибо, Серый. Ты не беспокойся. Я сам как-нибудь, отказался я для приличия, надеясь, что медведь меня все-таки не бросит одного, - сказки читал, разберусь.
      Мои надежды оправдались.
      - Говоришь, сказки читал?
      Я кивнул.
      - Забудь. Раньше это пригодилось бы. А сейчас от многих сказочных героев остались только имена. Наш мир давно свихнулся. И без меня ты пропадешь. Это, во-первых. А во-вторых, дед с бабкой мне так надоели, что я буду только рад слинять отсюда, хотя бы на время. Так что собираемся.
      Медведь заметался по избушке, набивая котомку всякой всячиной. Через пять минут сборы завершились.
      - Все готово. Только придется прибегнуть к небольшой хитрости. Нельзя, чтобы дед с бабкой догадались, что я ухожу. Скандал будет. Да и могут следом увязаться... Дед, конечно, не пойдет, ленивый шибко. Любит только жрать, спать и колдовать. А вот бабка, стерва, всю кровушку нам попортит, если узнает правду. Да и хрен их знает, мож и взаправду колдовать чутка умеют. Я как-то на неделю в город ушел, так блохи чуть до смерти не загрызли потом. Еле избавился. Может быть я их от Артемона подцепил, мы с ним в харчевне два дня гудели. Но я думаю, все-таки бабка наколдовала, однако. Так что мы сейчас выйдем, попрощаемся и пойдем в разные стороны. Иди по тропинке, ни куда не сворачивай. Дойдешь до пересечения с дорогой, там меня и жди. Я небольшой крюк сделаю и нагоню.
      Так и сделали. Под пристальным взором одуванчиков (язык не поворачивается назвать их божьими) мы обнялись и разошлись.
      Одно плохо. Чтобы не вызвать подозрения, котомку пришлось нести мне. А Серый нагрузил пуда два, как минимум. Так что пройдя всего метров двести, я уже был весь в мыле.
      До перекрестка я все-таки добрался. Медведь еще не подошел, хотя мне пришлось пару раз посидеть, отдохнуть.
      Пока шел через лес, удивлялся, что в сказочной чащобе мне не встретились ни леший, ни кикимора, ни другой какой сверхъестественный зверь или человек. Так что дальнейшее, получается, я мысленно накаркал.
      Только я сбросил котомку с плеча и собрался присесть на облюбованный ствол поваленного дерева, как с противоположной стороны дороги, из леса выбежал маленький, но страшно толстый человечек. Причем, такой толстый, что походил на шар. Казалось, что он не бежит, а катится. Короткие ножки, здоровенный волосатый живот, отсутствие шеи (голова сидела прямо на плечах) - и все это при росте метр сорок от силы.
      Грязные, лоснящиеся щеки, узенькие щелочки раскосых глаз. Судя по всему, этот товарищ принадлежал к тюркской расе. Или как это на самом деле называется? Я в этом деле не мастак, но всегда казалось, что грубое, обиходное понятие "чурка" укоренилось в народе, как раз из-за созвучности с "тюркский".
      Это чудо природы остановилось метров за пять от меня и продолжало что-то верещать.
      Вначале, я абсолютно не понимал его речь, но через некоторое время до меня стали доходить, хоть исковерканные, но знакомые слова:
      Ага! Попайся! Тепей я буду тебя гьябить!
      С этими словами толстопузый человечек извлек из-за пояса внушительных размеров нож и, переваливаясь из стороны в сторону, двинулся на меня.
      Когда он подошел совсем близко, мне, ошеломленному, ничего не оставалось, кроме как упереть ладонь в его узкий лоб.
      Мой оппонент, казалось, не почувствовал прикосновения и продолжал буксовать, размахивая ножом. Но ввиду его маленького роста и, соответственно, коротких конечностей, достать меня он не мог. Разве что полоснуть по руке, которой я его удерживал. Но, то ли ему на это не хватало ума, то ли он вообще не собирался меня повредить, острие кинжала описывало дуги за полметра от моего живота, не нанося мне никакого ущерба.
      Через пару минут рвение агрессивного незнакомца немного поиссякло, но он, все равно, периодически махал ножиком и стал выражаться более членораздельно. Оказалось, что я не прав, оказывая ему сопротивление.
      - Сто ты меня дейзис?! Я з тебя гьяблю! Отдавай, сто есть и уходи. Тогда не заезу!
      - А кто ты такой, чтобы грабить меня на дороге?
      Толстяк на некоторое время опешил. Даже перестал махать кинжалом.
      - Ты сто, не знаес? Я зе язбойник! Соловей! Самый сильный, самый здоевый, самый звейский, самый беспосядный!
      В этот момент, ломая кусты, из леса вышел мой приятель - медведь. Увидев его, самый зверский разбойник просто расцвел. Он опустил нож, улыбнулся и начал хвастаться:
      - Пьевет, Сеенький! Я сегодня с добысей! Огьябил какого-то лоха. Так сто, сегодня гуляем.
      - Ну, и где твоя добыча? - В голосе медведя слышалась ирония. Но маленький азиат ее явно не почувствовал и продолжал бахвалиться:
      - Во, видис месок? Он теперь мой!
      - А тебе его кто-нибудь отдавал?
      - Не вопьес! Сейсяс я его забею! - И толстяк вновь поднял нож, намереваясь двинуть в очередную атаку.
      Но спокойный голос медведя остановил его.
      - Слушай, Соловушка, во-первых, это не мешок, а котомка, причем моя. А во-вторых, знакомься. Это мой друг - Вовка. Мы торопимся, у нас очень важные дела. Так что можешь опять залезать на свое дерево и ждать очередную жертву.
      Незадачливый грабитель переварил вывалившуюся на него информацию неожиданно быстро. И тут же заканючил:
      - Сеенький! Мозно я с вами пойду? Я пьигозусь! Вдьюг, кого огьябить потьебуется? Или, вообсе...
      Медведь вопросительно взглянул на меня. Мог бы этого не делать. Я только пожал плечами, мол, тебе видней. И Умберто принял решение.
      - Ладно, берем тебя с собой. Но при одном условии: слушаешься меня беспрекословно, - небольшая пауза, - и Вовку. Что бы мы не сказали. Согласен?
      Грабитель на секунду бросил неодобрительный взгляд на медведя, потом с тем же выражением, но гораздо более продолжительный срок взирал на мою персону. И, наконец, кивнув, протянул мне пухленькую ручонку:
      - Соловей-язбойник. Гьяза всех путников. Зуткий гьябитель.
      Я отпустил ему реверанс, на что Серенький одобрительно кивнул.
      Через минуту мы втроем уже вновь шли по узкой тропинке через лес.
      Медведь предложил сначала наведаться к Бабе-Яге, чтобы попытаться узнать, какая колдовская сила перенесла меня из моего мира в сказочный.
      Не смотря на отвратительную дикцию, новый знакомец оказался весьма словоохотливым. И через полчаса я понимал многое, из того, что он говорит.
      Не знаю, сколько времени прошло (это и не мудрено, когда идешь по тропинке, вихляющей между многовековыми дубами и соснами, сквозь кроны которых не проникает солнечный свет), но еще не стемнело, когда мы вышли на очередную поляну.
      - Здесь живет Яга, - сообщил медведь.
      Я бы и сам догадался, если бы у избушки в центре поляны были только две куриные ножки. Они, конечно, имелись в наличии. Но кроме них! Изба стояла на всевозможных ножках: там было все, начиная с птичьих, заканчивая кривыми лохматыми ногами обезьян. Добрых полсотни копыт, когтей и прочих оконечностей. Не знаю, может, мне показалось, но между свиным копытцем и лапой тигра, кажется, промелькнул рыбий хвост. Хотя, зачем он там нужен?
      Моих спутников ни сколько не удивил такой своеобразный вид жилища лесной ведьмы. Серенький, как положено в сказках, произнес заветную фразу:
      Избушка, избушка, повернись ко мне передом, к лесу - задом.
      И тут началось что-то невообразимое. Каждая из полусотни пар конечностей двинулась в свою сторону. В результате избушка не развернулась, а только затряслась, как лихорадочная. Тут же изнутри раздался истошный женский визг, который быстро перешел на отборный мат. И через минуту, когда обитательница лесного домика объяснила всем ножкам и лапкам, где она их видела и откуда они растут, ее же голосом раздалась строгая команда:
      - Равняйсь! Смирно! Левое плечо вперед, шагом арш!
      Конечности беспрекословно подчинились, и нашему взору предстало резное крыльцо.
      - Яги нету. При ней избушка так бы не выкаблучивалась. Только внучка ее, Клара. Но все равно, надо зайти, узнать куда подевалась старая. - Сделал вывод медведь и первым двинулся в избу.
      Нам с Соловушкой ничего не оставалось, как последовать его примеру.
      Мы вошли в горницу. Внучка оказалась тетенькой плотного телосложения лет тридцати-сорока с виду (на самом деле, хрен их знает с их сказочным летоисчислением), и, если бы я заблаговременно не знал, что это родственница Бабы-Яги, то сроду не подумал бы. Весьма привлекательная женщина, несмотря на облачающие ее лохмотья и растрепанные волосы.
      - Где Яга? - Спросил с порога Серенький.
      - Где-где, в ..., - и тут внучка осеклась, заметив, что среди прибывших гостей есть новый человек. Я, без ложной скромности, готов поклясться, что матерное слово не сорвалось с ее губ только потому, что она разглядела вашего покорного слугу, выглядывающего из-за массивной фигуры медведя.
      - Ой, заходите, гости дорогие, - голос из низкого грудного превратился в ласково-слащавый, - бабуля скоро будет. Она травки всяки-разны собирает. Вы проходите, садитесь, а я сейчас.
      И внучка скрылась за дверью, находящейся в противоположном от входа конце горницы.
      Я посмотрел на медведя. Он пожал плечами, прошел в центр комнаты, отодвинул лапой дубовую скамью и уселся за стол. Мы с Соловушкой присоединились к нему.
      Я осмотрел горницу. Ничего сверхъестественного. Все чисто и аккуратно. Стол, полати, скамейки, стулья. Единственной деталью, хоть как-то намекающей на принадлежность хозяев к колдовскому ремеслу, было чучело большого черного ворона, сидящего на жердочке.
      Не прошло и пяти минут, как вновь появилась внучка.
      У Серенького отвисла челюсть. Он только смог пробормотать:
      - Клара, ты эт чо?
      И было от чего: внучка Бабы-Яги успела переодеться. Теперь вместо обрывков засаленной мешковины на ней было... Не знаю, как это называется, но по сравнению с этим любые пеньюар или комбинация выглядели бы строгим пуританским одеянием. Платье походило на майку с глубоким декольте, из которого, казалось вот-вот выпрыгнут арбузоподобные груди. Хотя в этом не было особой нужды: ткань была настолько прозрачной, что не скрывала даже маленькую родинку под правым соском. Мой взгляд непроизвольно скользнул вниз, и я понял, что лесные ведьмы или, по крайней мере, их внучки, нижнего белья не признают.
      Тем временем, невозмутимая Клара принялась разжигать самовар, наклонившись к нему, от чего и без того короткое платьице задралось так, что перестала существовать иллюзорная преграда между нашими глазами и самым сокровенным женским естеством.
      Медведь уставился в пол. Разбойник громко засопел. Ну, а я...
      Распахнулась дверь, и в горницу с шумом вошла она. Это была светловолосая девчушка лет четырнадцати-пятнадцати. Еще не до конца сформированная фигура, но, хотя ее и нельзя было пока назвать женщиной, то уже и не подошло бы определение - девочка-подросток. Почти детское, курносое, симпатичное личико, усыпанное веснушками и большие зеленые глаза.
      Девчушке хватило мгновения, чтобы оценить обстановку. Она быстро оглядела горницу, нервно мотнула головой, тряхнув короткими волосами, и решительной походкой направилась к Кларе. Внучка Бабы-Яги выпрямилась, попыталась бесполезным жестом одернуть подол своей одежки и сменить страх в газах, поселившийся там в момент появления девчонки, на обыденный взгляд. Юная леди подскочила к Кларе, отвесила ей звонкую затрещину, затем - вторую, третью.
      - Ах, ты, прошмандовка! Ты это во что вырядилась?! Хочешь голенькой ходить? Это я тебе быстренько устрою! Лягушки, они по жизни голые. Сейчас...
      Клара рухнула на колени:
      - Бабуль, прости! Боле никогда...
      - Собралась меня опозорить, - не унималась девчонка, - хочешь как эти Василиски да Марьюшки, на панель? Не потерплю! Лучше определю тебя в болото, квакай там.
      Я мельком взглянул на медведя. Если я подумал, что он удивился при появлении Клары в своем сексуальном наряде, то прошу пардон (подумаешь, отвисла челюсть). Тогда я ошибся. Очень удивленные серенькие медведи выглядят по-другому. Я подчеркиваю, что серенькие, так как понятия не имею, как удивляются обыкновенные.
      Вылупленные глаза (каждый размером с мой кулак), из еще не успевшего закрыться рта вывалился язык, и полное отсутствие признаков жизни.
      Про Соловья-Разбойника я вообще ничего не могу сказать. Все происходило молниеносно. И с момента появления почти голой Клары до этой невероятной экзекуции над ней прошло не более трех минут. Вначале грабитель громко сопел, потом ойкнул. Когда я посмотрел в его лицо, то увидел только бессмысленный взгляд и улыбку идиота.
      Тем временем девчонка продолжала распекать внучку Бабы-Яги:
      - Ах, ты, сучка! Да я тебя превращу...
      - Бабуль, у нас гости! - Умудрилась вклиниться в поток брани Клара.
      - Я видела! Тебя не спасет! Перед медведями стала задом крутить. Еще чуть-чуть и под лешего ляжешь?! Я такого не переживу!
      - Ба, у нас в гостях не только медведи...
      - Видела...
      Осмелевшая Клара вновь перебила строгую девчонку:
      - Бабуль, не только Соловушка, сама знаешь, я лучше пятьсот лет потерплю, чем... У нас мужик в гостях!
      Замах пропал даром. Оплеухи не последовало. Девушка хмыкнула и, наконец-то, взглянула более внимательно в нашу сторону. Гнев в ее глазах сменился заинтересованностью.
      - Серенький, кого это ты привел?
      - А..., э..., вот..., - только и смог выдавить из себя медведь.
      - Что, косолапый, не признал старую знакомую? - Страх в голосе Клары сменился неприкрытым ехидством. - А это же бабуля моя - Яга.
      - А, это...как?..
      - Она намедни молодильных яблок обожралась, - внучка прыснула, причем, зеленых. А когда часа через три вышла из того заведения, - Клара указала через окно на стоящий поодаль маленький деревянный домик а-ля деревенский сортир на куриных ногах, - предстала предо мной в данном виде.
      - Заткнись, балаболка, - Яга была смущена подробностями своего омоложения, - а не то...
      - Знаю, знаю, превратишь в лягушку, - почувствовав, что опасность миновала, Клара беспардонно перебила бабку.
      Наконец, медведь немного очухался и обрел дар речи:
      - Баба-Яг... ой, как же теперь величать-то тебя? На бабку ты не тянешь.
      - Зови Ядвигой. - Кокетливо заявила экс-старушка. - Так ты не ответил, Серенький, кого привел?
      Медведь бросил многозначительный взгляд в сторону Клары. Помолодевшая ведьма сразу все поняла.
      - Ты еще здесь?! Я же сказала - марш переодеваться!
      - Фи, - внучка скорчила недовольную гримасу и, напоследок, колыхнув грудями, медленно удалилась, вызывающе покачивая бедрами.
      После того, как за ней закрылась дверь, Ядвига вопросительно уставилась на медведя.
      - Вот, Яг..., Ядвига, знакомься. Это - Вовка. Он прибыл к нам оттуда, коготь в очередной раз указал вверх, - настоящий!
      - Ух, ты! Молодец, Серенький, что при Кларе не стал говорить. У ней в заднице вода не держится. Мигом растреплет каждому встречному. - Ее внимание переключилось на меня. - Как попал сюда, Вовка?
      - Да и сам не знаю.
      - С этим и пришли к тебе, - вмешался медведь, - выручай. Ему срочно вернуться надо. На работу.
      Вернулась Клара. Она переоделась, но уже не в то тряпье, в котором встретила нас. Теперь на ней была облегающая сорочка из тонкой белоснежной ткани, заправленная в мини-юбочку. Я бы посчитал этот наряд суперсексуальным, если бы не видел предыдущего одеяния.
      Ядвига только покачала головой, но решив, что дело прежде всего, не стала вновь выражать недовольство внешним видом Клары. Наоборот, голос ее зазвучал чуть ли не ласково:
      - Внученька, гостей надо как положено встретить, - она высунулась по пояс в окно и залихватски свистнула, на что из леса тут же пришкандыбала, слегка прихрамывая, небольшая избушка, - бери кота, и чтобы через час банька была готова.
      - Может, колданешь? - С надеждой протянула Клара.
      - Ни в коем разе! Гости дорогие, так что все должно быть по высшему разряду. Васька!
      В тот же миг из-за печки показался крупный черный кот, своими размерами напоминающий небольшого леопарда.
      - Иди с Кларой, поможешь ей баньку растопить. И гляди, кисуля, языком не трепи, оторву.
      - Спал я, - лениво промурлыкал Васька, - и знать не знаю, о чем вы тут шушукались.
      - То-то же. Все, за работу.
      Клара и кот вышли из избушки. Тут же до нас донесся неразборчивый требовательный шепот любопытной внучки, на что Васька громко ответствовал:
      - Ну, что это такое? Чуть что - молока не получишь! Говорю ж, спал, ничего не слышал...
      - Вот, бестия, никак не угомонится, - посетовала Ядвига, - не волнуйтесь, Васька, конечно, все слышал, но никому не скажет. Знает, кто здесь главный. Давай, Вовка, рассказывай.
      Не успел я и рта открыть, как пришло время очухаться забытому Соловушке. Видимо, разговор о баньке, дошедший до его сознания, вернул незадачливого грабителя в реальную действительность.
      - Баньку топить засем? Не хосю мыться. Все явно замаяюсь. Се воду зья тьятить?
      - А! Соловушка пришел в себя. Ну, здравствуй. Ты-то как оказался в столь приличной компании?
      - Я его гьябил! - Толстячок с гордостью ткнул в мою сторону грязным указательным пальцем. - И, вообсе, Сеенький - мой дьюг!
      - Значит, гьябил? - Усмехнувшись, передразнила Ядвига. - Ну-ну. А, насчет мыться... Я твой запах, то есть, вонь, за две версты почувствовала. Если в баньку не пойдешь, разгоню к едрене-фене. Я тебе не джигитка, чтобы законы гостеприимства соблюдать. Или не буду гнать, а просто... - ее глаза хищно блеснули.
      - Сто ты, сто ты, Ягусенька! Это я так, пьесто. Конесно, помоюсь! Не надо в паука!
      - Какой догадливый... Так, не будем терять время.
      Я вкратце рассказал свою историю.
      - Ну, а мужика того запомнил?
      - Смутно.
      - Что так?
      - Было темно, страшно и... пьяно.
      - Ясненько.
      Ядвига проворно принялась за дело, и уже через пару минут на столе без всякого огня, зычно пробулькивая, кипел небольшой котелок. Она, бормоча заклинание, поочередно бросила в бурлящую жидкость несколько щепоток колдовских порошков, на что варево отреагировало цветными облачками пара.
      - Плюнь, - скомандовала мне ведьма.
      Я подчинился. Плевок вызвал столб пара, переливающийся всеми цветами радуги. Ядвига смело сунула голову в пар, и несколько мгновений мы заворожено наблюдали за происходящим. Затем содержимое котелка успокоилось, и молоденькая ведьма только пожала плечами:
      - Ни какого знакомого колдовства я не обнаружила. На миг показалось, что есть что-то непонятное и очень сильное. Но я не уверена.
      - А ты сама можешь отправить его обратно? - С надеждой спросил Серенький.
      Ядвига с сожалением покачала головой.
      - Во-первых, тот мир для нас не доступен. Во-вторых, чужое, да еще неизвестное колдовство или еще что-то там. Тут со своими заклинаниями не всегда удается справиться. Вон, с избушкой сколько маюсь - все без толку.
      - А что с ней такое? - Поинтересовался я (видимо, жилище колдуньи уже давно превратилось в многоножку, так как ни у Серенького, ни у Соловушки необычный вид избушки не вызывал никакого удивления).
      Ядвига махнула рукой:
      - Да на шабаше перебрала, что-то колданула, а утром...
      - А расколдовать можно?
      - Можно, если знаешь заклинание. А я не то что его, даже как с Лысой горы добиралась не помню. Ступа вся поцарапана, метла растрепана, локти сбиты... - она вновь махнула рукой и тут же сменила тему, вернее, вернулась к предыдущей.
      - Вам, первым делом нужно узнать, как Вовка попал сюда. Скорей всего, тот, кто его переправил, может и назад вернуть.
      - Значит, пойдем в Город, - подвел итог медведь.
      - Сегодня я вас не отпущу. Уж вечер скоро, да и банька вот-вот будет готова. А завтра с утра и отправитесь.
      На том и порешили.
      * * *
      После бани все (даже кот Васька) собрались за столом. Дымился двухведерный самовар, но чай никто не пил: все налегали на наливку, и было почему. Напиток оказался очень приятным на вкус, как-то по особому дурманил голову, да, к тому же, Ядвига клятвенно заверила, что утром не будет даже намека на похмелье. Что же касается закусок, то, пока мы мылись, ведьмы потрудились на славу. Не буду перечислять всех яств, но уверен, ассортименту и качеству позавидовал бы самый престижный валютный ресторан.
      Ядвига на корню пресекла попытки внучки разузнать обо мне, и разговор за столом был самым обыденным (по сказочным меркам). Хозяйка пожаловалась, что банька ногу наколола. Серенький сетовал на надоедливых деда с бабкой. Затем порядком захмелевший Соловушка никому не дал рта раскрыть. Рассказывал, как он "гьябил", "гьябил" и "есе яз гьябил" и как будет "гьябить всех подьяд".
      Наливочка, конечно, дело хорошее, но к завершению застолья в моей пьяной голове зародилось подозрение. Вроде бы все пили один и тот же напиток, только он явно на членов нашей разношерстной компании действовал по разному.
      Дело в том, что когда сова с ближайшего дуба проугукала полночь, за столом в "живых" остались только я и ведьмы. Васька нашел в себе силы уползти за печку, а два моих приятеля отрубились прямо за столом.
      Думаю, без колдовства здесь не обошлось. Не знаю, как насчет спиртного дела обстоят у кота и разбойника, но уж, как лакает медведь - лично видел. И выпитое им за ужином не может быть дозой, способной свалить Серенького.
      Но эта мысль была мимолетной и неуместной. Наполненное эйфорией сознание отмахнулось от нее, как от назойливой мухи.
      Мне было хорошо. Даже очень. Пропали беспокойство, неопределенность, желание вернуться домой. Зато проснулось другое желание и под его воздействием, я поочередно разглядывал своих собутыльниц.
      Ситуация казалась комичной: младшая из них выглядела раза в два старше, чем я, а старшая - как минимум, лет на пять моложе.
      Когда в очередной раз мой взгляд скользнул по Ядвиге, она спросила:
      - Что, Вовка, высматриваешь костяную ногу? Можешь проверить.
      Ведьма задрала подол так высоко, что еще бы сантиметров пять, и это уже называлось бы не "задрать подол", а "раздеться". У меня перехватило дыхание. И было от чего. Длинные, прекрасные ножки. И ни каких костей. Вернее, ноги у всех из костей, но покрытых мышцами и кожей. В этом смысле Ядвига ничем не отличалась от обычных людей.
      - Нет, ты потрогай! Убедись.
      Дважды ей повторять не пришлось. Я провел рукой сначала по одной ноге, затем по другой. В самом деле, кожа гладкая, как у младенца. Дальнейшее мое рукоблудство остановил жуткий скрежет, раздавшийся с правой стороны. От неожиданности я вздрогнул и отстранился от Ядвиги.
      Источник звука оказался более, чем банальным: обиженная невниманием Клара заскрипела зубами.
      Ядвига усмехнулась и одернула подол.
      - Так, всем спать!
      Словно услышав команду, Серенький и Соловей, как два лунатика, поднялись из-за стола, улеглись на расположенные у стены полати и через мгновение снова мирно засопели.
      Я было хотел примоститься рядом со своими приятелями, но ведьма проводила меня в гостевую спальню. Имелась и такая. А если учесть, что и у бабки, и у внучки имелись отдельные комнаты, то получалась уже не избушка, а небольшой особнячок на всяких - разных ножках.
      Как только я улегся на огромную пуховую перину, заявилась Клара. Она успела вновь облачиться в свое платье-майку. Внучка не стала тратить время на разговоры, а сразу вознамерилась влезть ко мне в постель. Я находился все еще под воздействием непонятных колдовских чар, точнее, был полон желания. И противиться не стал.
      Но она успела только откинуть край одеяла. Дверь распахнулась, в проеме стояла бабуля-малолетка.
      - Я так и думала, что эта лахудра уже здесь.
      - Да я так, проверить, все ли в порядке, - Клара стала судорожно подтыкать под меня одеяло, как под малого ребенка.
      - Я же сказала - спать!
      Опять не обошлось без колдовства.
      - Спокойной ночи, - попрощалась сексапильная внучка голосом робота и, как сомнамбула, удалилась (впервые не качая бедрами).
      - Теперь нам никто не помешает, - звонкий девичий голос как-то не вязался с плотоядной улыбкой, но меня это ни сколько не волновало.
      Ядвига медленно двинулась ко мне. Я с нетерпением ждал. Но неожиданно она остановилась, грязно выругалась в свой адрес.
      - Тьфу! Нечистый попутал. Прости, Вовка. По привычке колданула. Не хочу так больше. С новой внешностью надо и новую жизнь начинать.
      Склонившись, она провела рукой возле моих глаз, снимая чары. Я, как будто протрезвел. "Желание" упало, как от ледяной воды.
      Ядвига скромно присела на краешек кровати. Миниатюрной, теплой ладошкой нежно провела по моей щеке.
      - Решай, Вовка. Нравлюсь ли я тебе безо всякого колдовства? Скажешь, нет, - уйду. И не бойся, ворожить не буду.
      Меня одолевали противоречивые чувства. Нравилась ли она мне? Слабо сказано. Я почти готов был влюбиться в симпатичную, курносую девчушку, если бы... Ох, уж эти "если"! С одной стороны, каких-то пару дней назад она была страшно подумать сколько летней старухой. С другой - теперь она выглядела слишком молодой. И хоть я знаю, что нравы давно сменились и детишки начинают активную половую жизнь в более раннем возрасте, сам я придерживаюсь более консервативных взглядов на порядочность. И, как не крути, а ведьмой-то она осталась!
      Словно прочитав мои мысли (хотя уверен, что в этот раз она этого не делала), Ядвига сказала:
      - Ты не думай про то, что совсем недавно была старухой. Это ничего не значит. Лягушка, и та в царевну превратилась. А сколько сейчас принцесс на панели? А прекрасных принцев бомжует? Воспринимай меня такую, какая я сейчас.
      - А сейчас ты слишком молода.
      - Молода?! Гм...
      Я понял, что сморозил чушь. Молодым было только тело... А если тело, то и мозг. Значит... Тьфу, совсем запутался. Да и к чему ломать себе голову? С каждым мгновением она нравилась мне все больше и больше. К тому же, безо всякого колдовства, желание вновь проснулось во мне (еще чуть-чуть и это стало бы заметно, не смотря на одеяло).
      Вместо того, чтобы отвечать на вопрос "нравлюсь - не нравлюсь", я просто протянул руки и, не знаю почему, спросил:
      - Можно я буду называть тебя Яной?
      Она несколько раз повторила новое имя, как бы пробуя его на вкус:
      - Яна... Яна... Яночка. Мне очень нравится. Теперь только так и называй меня.
      Потом она применила "колдовство", которым владеет всякая уважающая себя женщина: легкое движение, и ночнушка соскользнула с плеч, собравшись гармошкой на талии. Затем на секунду привстала, легкое одеяние оказалось у щиколоток ее ног (в этот момент я понял, что не только внучки лесных ведьм не признают нижнего белья). Переступив через ночнушку, Яна-Ядвига-Яга юркнула ко мне под одеяло.
      * * *
      Я проснулся один. Сладко потянувшись, оделся и вышел в горницу. Соловей и Серенький уже сидели за столом. Самовар закипал. Как только я присоединился к друзьям, из кухни появилась Яна с большущей миской дымящихся блинов. Она загадочно и очень мило улыбнулась мне и села рядом.
      - Ну, вот, все собрались, -заявила хозяйка.
      - Разве? - Удивился я.
      - Васька где-то шляется, а Клара... - Яна кивнула в сторону одной из дверей, - пусть пока не мешает откровенно поговорить.
      Из той комнаты доносилось громкое сопение (не будь я джентльменом, то смело назвал бы эти звуки храпом).
      Вместо разговора получился спор: Яна во что бы то не стало хотела отправиться вместе с нами в Город: "...тоже мне, защитнички-экскурсоводы, один - самый добродушный в мире медведь, другой - "зуткий и стьясный гьябитель", ведь пропадете, да и нечисть любую, колдунов, волшебников я получше вашего знаю". Серенький и Соловей категорически возражали: "...зато меньше внимания привлекать будем, а с тобой, наоборот. Забыла, что ль, как сейчас выглядишь? В зеркало посмотрись. Да нам с тобой проходу не дадут все, у кого хоть чуть-чуть поднимается. Так что, пардон, мадам, то бишь, мадмуазель...", "...есе сего! Сють сто - сьязу в паука, ни за сто! Язве с ней кого-нибудь огьябис?"
      Я же благоразумно соблюдал нейтралитет.
      Яна все-таки сдалась (но при этом подмигнула мне, уж не знаю с каким намеком). Порешили, что она, в случае необходимости, присоединится к нам позже.
      - Ладно, бужу Клару, - девчонка лихо щелкнула, словно подзывала гарсона. "Громкое сопение" тут же прекратилось, и через пару минут к нам присоединилась внучка.
      - Опять секретничаете? Фи, какие вы противные.
      - С чего ты взяла? Абсолютно никаких секретов. Спрашивай, что хочешь.
      - Правда? Тогда, кто он? - Клара через угол стола уперла свой указательный палец мне в грудь. За что тут же получила по руке звонкий шлепок от Яны. Внучка удивленно уставилась на родственницу.
      - Бабуль, случайно среди яблочек белена не попадалась?
      - Я те сейчас покажу белену, соплячка. И не называй меня больше бабкой. С этого момента, я - Яна.
      - Вроде вчера Ядвигой была?
      - Но Яна - лучше. Да и с кузиной путать не будут.
      - Ага, вас перепутаешь... Только откуда такое имечко? Я раньше никогда такого не слышала.
      - Вовка придумал.
      - Так откуда он?
      - Из новой сказки.
      Глаза великовозрастной внучки алчно блеснули, и она обратилась непосредственно ко мне:
      - Ты кто: принц? Царевич?
      Я помотал головой.
      - Царь?!
      - Нет.
      - Чародей? Волшебник? Колдун? Рыцарь? Сын Кощея?
      Получив на все предположения отрицательный ответ, Клара в отчаянии спросила:
      - Ну, пожалуйста, Вовка, скажи, кто ты?
      Не взирая на то, что Яна оттоптала мне ногу, предупреждая об осторожности, я не смог отказать умоляющим глазам и сказал правду:
      - Я - сантехник.
      - Ух, ты, я про такой титул и не слыхивала!
      Чтобы я не сболтнул лишнего, вмешалась Яна:
      - Так, гости дорогие, пора и честь знать. У нас тут дела по хозяйству...
      - Конечно, - Клара обиженно надула губы, - сама имя новое получила, теперь гонишь нового человека. Вовка, а мне тоже можно?
      Я пожал плечами:
      - У тебя и так хорошее.
      - Хочу новое!
      - Тебе совсем новое или, чтобы было похоже на старое?
      - Гм... Яга... Яна..., - призадумалась внучка, смакуя старое и новое имена бабки, - чтоб похоже было!
      Я почти совсем не думал, только поменял одну буковку:
      - Клава устроит?
      - Ага! Спасибо, господин Сантехник!
      Яна опоздала со своим подзатыльником: Клава успела схватить меня за уши и смачно чмокнуть прямо в губы.
      - Клава, - подал зачарованный голос Соловушка, - тепей и я выговайивать буду, здоево...
      Неожиданно он, как-то по-детски всхлипнул:
      - Некотойие имена туда - сюда меняют, а меня всю зизнь только дьязнят. Никогда имени настоящего не было. Только клиськи.
      Горе-разбойник смотрел на меня с такой тоской и надеждой, что я с трудом удержался от смеха.
      - Не волнуйся, Соловушка. У нас соловьями называют тех, кого на самом деле зовут Славиками. Так что теперь ты Славик, Слава, Вячеслав.
      - Сьязу тьйи?!
      - Да не три. Это одно и тоже имя. Как, например, у меня: Вовка, Вова, Владимир. Называйся, как хочешь.
      - Слава, Славик, Вясеслав..., Вясеслав - осень солидно. Не для всех. Так только цаям пьедставляться буду, - мечтательно протянул Соловушка.
      Неожиданно засопел и Серенький. Вот уж от кого не ожидал. С виду солидная зверюга, а туда же. Да и имечко у него имеется. Честно говоря, я бы до такого не додумался бы. Умберто.
      - Слышь, Вовка, а Серенькими у вас кого-нибудь называют?
      Мне осталось только смириться:
      - Конечно. Тоже хочешь другое имя?
      Медведь энергично закивал.
      - Значит, будешь Серегой, Сергеем.
      Серенький зацвел.
      Итак, я произвел полную переинвентаризацию личного состава. Только Васька не попал под раздачу по причине отсутствия. Главное, чтобы мои новые знакомые не додумались из чувства благодарности переименовать и меня в какого-нибудь Иванушку. Дурачка. Но до этого дело не дошло.
      Минут через двадцать мы распрощались с гостеприимными хозяйками и отправились в путь.
      Расставание было легким, но по глазам Яны я понял, что она не считает разлуку долгой и уж, тем более - навсегда.
      Некоторое время мы шли молча. Первым заговорил я:
      - Слышь, Серенький, ой, пардон, Серега, скажи мне...
      - Вовка, зови меня как хочешь. Я больше к Серенькому привык. Просто утром увидел Ягу с новым именем. Счастливая такая. Вот, и подумал, мож, волшба какая. Но, наверно не в этом дело? - Медведь лукаво прищурился. - Так что ты хотел спросить?
      - Насчет ее и хотел поинтересоваться. Раз Клара ее внучка, то получается... - я замялся.
      - Гы-гы! Ясненько, - как мне показалось, совсем неуместно развеселился медведь, - ты про мужика выспрашиваешь? Так нету никого. Во-первых, еще недавно, это была весьма солидная женщина преклонного возраста. А если к этому добавить отдаленность от Города, то желающих практически не было. Ну а во-вторых, что касается Клары, так она и не родная ей внучка. Ее настоящая бабка живет в Чертовых Чертогах. Это наша для виду ворчит и ругается. А сама - добрая душа. Как раз из тех, что добрых молодцев встречает-привечает, кормит, поит, путеводный клубочек дает, чтобы не заплутал бедолага. А та, из Чертогов, ее троюродная тезка, настоящая злыдня. Козни всякие строит, говорят, детишек хавает и, вообще, бррр... Вот Яна и забрала Клару к себе, а то пропала бы девка... Так что, Вовка, смотри, не прогадай. Прознают колдуны, что Яна помолодела - отбоя не будет.
      Мы вновь замолчали, погруженные в свои мысли. Только Соловушка тихо бубнил свои монологи, обращенные к только ему ведомым воображаемым собеседникам: "Подумаесь, ну и сто, сто ты цай? А звать как? То-то зе. А я Вясеслав!"; "Ох, делов-то, собьялись: цай, цаевись, коель, коелевись... Вы бы есе сапозника позвали или пойтного, а имен все явно нету. А вот я... Язьесите пьедставиться - Вясеслав!"
      - Ну, что, Вовка, надумал что-нибудь? - На этот раз первым нарушил молчание медведь.
      - С вами, конечно, хорошо, но мне надо вернуться.
      - Понимаю: семья, работа...
      В этот момент Соловушка отвлекся от своих виртуальных встреч с высокопоставленными сановниками.
      - Вовка, а сто такое ябота?
      - Понимаешь, Славик, я хожу в определенное место, делаю там свое дело, а мне за это платят деньги.
      - Знасит, ты, как я - гьябис! - Обрадовался разбойник.
      - Да, нет. Это скорей меня грабят.
      - Это, как? - Удивленно заморгал Соловушка.
      - Мало денег дают.
      - Тогда оставайся с нами. Мы вдвоем столько нагьябим...
      - Отстань от него, - вмешался Серенький, - видишь, не просто сейчас Вовке.
      Медведь, конечно был прав. Мрачные мысли готовы были поглотить меня целиком и полностью. Но тут мы вышли из леса, и тягостные раздумья улетучились.
      Я просто обалдел. Опушка находилась на вершине холма. Вид, преставший взору, действительно был сказочным. Конечно, только для меня. Для моих спутников все было обыденно. Но на самом деле!..
      От самого подножия холма маленькие деревушки и хутора, чередующиеся то с распаханными полями, то с небольшими лесочками и рощами, плавно подступали к городской стене. И как бы не умиляли взгляд белые мазанки, крытые соломой, по сравнению с Городом, они проигрывали во всех отношениях.
      Город! Наверно, только теперь я окончательно осознал, что нахожусь в сказке. Потому как в реальной жизни ничего подобного не бывает. По крайней мере, ничего такого я в своей жизни не видел.
      По левую сторону громоздилась туча замков. Множество шпилеобразных башен в совокупности напоминали бок гигантского ежа. И даже с этого расстояния было понятно, что попасть в каждый из них - не просто. Спиралевидные дороги, огибая скалы, вели к единственным воротам с неизменным подъемным мостом.
      С другой стороны - все наоборот. Роскошные дворцы, казалось, совсем не нуждаются в защите. Ни высоких стен, ни рвов - ничего. Лишь живописные колоннады вокруг экзотических лестниц, спускающихся к неестественно синему морю.
      Ну, а то что было посередине, вряд ли можно описать нормальным языком. И даже самый сумасшедший архитектор в своей больной фантазии не смог бы вообразить что-нибудь подобное. Там было все, полное смешение времен, стилей и направлений: улица теремов, выполненных в лучших традициях суздальского зодчества, сменялась островерхими домиками, крытыми красной черепицей; богатые, резные терема плавно переходили в уродливые домики европейского средневекового городка; дворцы соседствовали с халупами, резиденции королей - с убогими развалюхами бедноты.
      В некоторых местах, словно фурункулы на гладкой коже, топорщились скалы, венчаемые мрачными замками, которым самое место - находиться среди своих собратьев в западной стороне.
      - Вот, это и есть город, - прервал мои лицезрения Серенький, - раньше все было по-другому...
      Как только мы собрались спуститься с холма. Соловушка буркнул:
      - Я сейсяс.
      И скрылся в лесу.
      - Ему что, приспичило? - Поинтересовался я.
      - Как же, будет он из-за такой ерунды в лес бежать. За золотом он. В Городе без денег нельзя. А Соловушка, то бишь Славик, когда еще свистеть умел, достаточно понаграбил. Заначка у него там. - Пояснил медведь.
      Разбойник вернулся минут через десять.
      Пока мы спускались с холма, медведь занялся моим ликбезом.
      Оказывается, вначале все жили каждый в своей сказке и не соприкасались с героями других историй. Но однажды, неизвестный толи волшебник, толи колдун запалил Волшебную керосинку. И с тех пор все изменилось. Границы стерлись, образовалось пятнадцать только тридевятых царств, а кроме них... Море владений царей, королей, султанов. И не миновать бы постоянных войн, но Волшебная керосинка горела, и мир продолжал меняться.
      Появился Город. В начале своего образования, он не превосходил по площади любой самой малюсенькой деревушки. Но шло время, и Город разрастался. Для этого не требовалось ни каких усилий. Стоило лишь любому сказочному герою, будь то царь, принц, султан, солдат или простой подмастерье, пожелать перебраться в Город, как это тут же происходило. Естественно, на новое место перемещалось не все королевство, царство, деревня или городок, а только сам герой со своим замком, дворцом, теремом или хатой.
      Дальше - больше: перестало требоваться личное желание того или иного героя. Даже привыкшие к обособленной жизни в своей вотчине, в один прекрасный момент просыпались в Городе и уже не могли вернуться назад.
      Город сформировался и теперь никого не держит. Можно улепетывать на все четыре стороны, но народ привык...
      - Но это еще не все, Вовка. Изменились и жители Города. Добрые стали злыми и наоборот. Бедные - богатыми. Вечно молодые - постарели. Сказка перестала быть сказкой. Любая ваша брехня тут же появляется у нас. Думаешь откуда я взял вашу, как ты назвал, "левую" водку? По лесу насобирал. У вас там кто-то навел не понятно из чего эту лабуду, разлил в бутылки и обозвал водкой. Но это же - брехня. Этой гадости до настоящей водки, как мне до топ-модели. В результате все оказалось у нас.
      А, насчет, керосинки... На самом деле, ее никто не видел. И волшебника того тоже. Только легенды да слухи разные ходят. А с другой стороны, если ее нет, то почему такая хренотень творится? Да, ладно, сам все увидишь. Главное, ни чему не удивляйся.
      Ну, насчет последнего, Серенький был неправ. Начать удивляться я уже не мог, так как уже давно полностью был ошарашен, и любое новое сверхъестественное явление воспринималось мной, как должное. Более того, чуть не наступивший приступ меланхолии сменился жутким интересом. Я даже прибавил шагу, спеша побыстрей войти в Город. Серенький едва поспевал за мной, не говоря уж про коротконогого Соловушку, который почти перешел на бег, дабы не отстать от нас с медведем.
      Метров за триста от ворот, Серый еще раз предупредил:
      - До сих пор, Вовка, ты имел дело с более-менее миролюбивыми созданиями, самыми зловредные из которых - мои соседи, дед с бабкой. Так они - ангелочки, по сравнению с теми, кто может повстречаться нам в Городе. Будь осторожен.
      * * *
      Стражник у ворот находился там явно для приличия: он был один, обе створки распахнуты настежь, а из вооружения - только чудовищных размеров алебарда, прислоненная к сторожевой будке. И, судя по комплекции охранника, ему вряд ли удалось не то чтобы размахивать ей, но и несколько раз поднять.
      Так же, для порядка, страж спросил:
      - Куда направляемся?
      Так как я находился в авангарде нашего мини-отряда, то и отвечать пришлось мне:
      - К Гудвину, - бухнул я первое, что пришло в голову, - домой надо.
      - К этому балаболу? Ну-ну! - Тут воин заметил подоспевших медведя с разбойником. - О, Серенький и Соловушка! Этот паренек с вами что ли? И на фига вам к Гудвину?
      - Это шутка, - буркнул медведь, - мы просто гуляем.
      - А я - никакой не Соловуска, а Вясеслав! - разбойник не стал дожидаться встречи с каким-нибудь царем.
      - Ишь, ты. Ну, доброй вам прогулки.
      Минут пятнадцать мы шли узкими окраинными улочками без приключений, пока не свернули на более широкую.
      Правда, то что с нами произошло, приключением, в прямом смысле этого слова, назвать трудно. Просто неприятная встреча.
      Почти на самом углу, за который мы так опрометчиво свернули, находился торговый лоток. Таких у нас - пруд пруди на любом рынке. Однако, за прилавком стояла не молоденькая девушка или ядреная тетенька, столь привычные моему взору, а препротивная лопоухая мартышка с ехидной мордой. Заметив ее, медведь двинулся полубоком, стараясь своим туловищем прикрыть меня.
      - Здравствуй, Чи. Как дела? - Серенький был сама любезность. - Правда, хорошая погода?
      - А, Серый, привет, - вяло ответила обезьяна и неожиданно расцвела хитрой, счастливой улыбкой, разглядев меня за могучим корпусом медведя. Кого ты там прячешь, косолапый? Мил человек (это уже мне) не проходи мимо, купи что-нибудь у бедного животного.
      Скрываться больше не было никакого смысла, и я вышел из-за прикрывающего меня лохматого друга. Да, к тому же, хоть я и не собирался ничего покупать, было интересно узнать, чем торгуют сказочные обезьяны.
      Я был разочарован: на прилавке лежало пять штук выщербленных кирпичей. И все.
      - Дядь, пожалей несчастную обезьянку, купи кирпичик, - елейным голосом попросила мартышка.
      - Не интересуюсь.
      - Как знаешь... - казалось, она потеряла всяческий интерес к потенциальному покупателю и повернулась спиной.
      Мои же спутники повели себя немного странно: Серенький скорчил кислую гримасу и молча прикрыл обеими лапами нос. А Соловушка, приоткрыв рот, посмотрел на Чи изумленными глазами и зачарованно протянул:
      - Сейсяс пейдеть бу-удет!
      С заднего края тента, прикрывающего лоток, свисало несколько веревок, разной длины и толщины, на которые вначале я не обратил внимания.
      Обезьяна оглядела каждую из них, как бы прицениваясь. Ее выбор остановился на веревке средней величины. Она схватила за конец и резко дернула. В это же мгновение ее задница выдала такую руладу, что данный звук, в первом приближении, можно было бы назвать подобием музыки, если бы не жуткая вонь, мгновенно заполнившая всю улицу.
      Мартышка повернулась и самым невинным голосом произнесла только одно слово:
      - Нечаянно.
      А вонь все нарастала и теперь мешала не только дышать, но и смотреть.
      - Уходим, - сдавленным голосом выдавил из себя Серенький сквозь кашель и, не отрывая лап от носа, рванул по улице.
      Я и Соловушка последовали его примеру. Мы бежали, подгоняемые гомерическим хохотом обезьяны и "аплодисментами" захлопывающихся ставен (видимо, приматовский запашок не очень понравился жителям улицы).
      Мы отмахали, как минимум, метров пятьсот и убедились, что вонь до этого места не дошла.
      - Что это было? - Меня проняло любопытство. - Из какой сказки это чудо?
      - Не со сказки. Стишок такой есть: "Обезьяна Чи-Чи-Чи продавала кирпичи, за веревку дернула...", ну и так далее. Слышал, наверное. Объяснил Серенький. - Это раньше только сказочные герои тут жили. А сейчас... Даже этот, шестиногий бродит.
      - Паук, что ли?
      - Да ну, какой паук...
      Но тут Соловушка перебил медведя, блеснув осведомленностью:
      - Сестиногий восмисуй!
      Я тут же вспомнил эту дебильную загадку, но задался вопросом: выговаривает или нет разбойник букву "ха".
      * * *
      По мере продвижения в сторону центра Города, мы трижды отклонялись от намеченного пути, чтобы посетить чародеев. Но ничего нового по интересующему нас вопросу узнать не удалось. Все попытки двух волшебников и одной колдуньи помочь в моей беде завершились полным фиаско.
      Зато на одной из улиц нам повстречался Крошка Енот (и что ему в лесу не живется?). Я понял, что американцы обдурили всех в очередной раз. Помните фильм про кролика Роджера? Там мультяшки выглядели точно так же, как на экране - рисованными кляксами. Ни чего подобного! Крошка был обыкновенным енотом из плоти, крови и шерсти. Правда шел он на задних лапах, курил, а когда я попытался его погладить - чуть не отгрыз мне палец и обложил трехэтажным матом.
      Тем временем солнце коснулось горизонта. И мы справедливо решили, что пора устраиваться на ночлег.
      Пару минут медведь и разбойник препирались, выбирая место ночной стоянки. Победили превосходящая масса и внятная речь.
      Темнело очень быстро, мы передвигались ускоренным шагом.
      Но, тем не менее, я умудрялся смотреть по сторонам в поисках достопримечательностей. Одна из поперечных улиц меня заинтриговала. Над входом в каждое жилище, будь то скромный домик или роскошные хоромы, висел красный фонарь. Сам факт наличия такой улицы меня не удивил. Но ближайший терем привлек мое внимание. Я даже остановился.
      Представьте, каково было наблюдать освещенную красным фонарем вывеску над входом: "Марья - Искусница". Интересные приходят в голову мысли...
      Вернулись Серенький и Соловушка, успевшие пройти метров двадцать, пока не заметили моего отсутствия.
      - А рядом две Василисы - Прекрасная и Премудрая, - сообщил медведь, так что можешь провести ночку в одном из этих домов. Так сказать, совместить приятное с полезным.
      Естественно, искушение было велико. И я, чуть было, не поддался ему. Еще бы, провести ночь с одной из сказочных героинь, из-за которых царевичи ходили за тридевять земель, сражались с Кощеем и Змеем Горынычем. И что из того, что теперь они шлюхи? Подумаешь!
      Но тут я вспомнил, как в одной из сказок, Баба-Яга, катнув яблочко по тарелочке, могла наблюдать за кем угодно. А вспомнив про Яну, думать о других расхотелось и на предложение Серенького я отрицательно покачал головой.
      Напротив терема Искусницы располагался небольшой приземистый домик. Из него доносились стоны, всхлипы, вскрики и неизменное немецкое: "Я..., я..., я..."
      - Там кого-то гьябят, - встрепенулся Соловушка, в нем проснулся разбойничий инстинкт, - я сейсяс.
      Грабитель побежал, выхватывая на ходу свой кинжал. Медведь пытался окриком остановить его. Бесполезно. Разбойник скрылся в домике. Отсутствовал он не более минуты. Медленно подошел к нам. Даже в полумраке сумерек, было заметно, что смуглая кожа лица приобрела красноватый оттенок.
      - Несем там яззивиться. У них дазе одезды нету. Все голые и боются. Вот.
      - Не борьбой они там занимаются, хотя, можно это назвать и так. Ладно, пошли. А то уже совсем темно, - скомандовал Серенький, и мы отправились дальше.
      Действительно, следовало поторопиться. Контингент прохожих с наступлением темноты, резко изменился. Вместо дневных улыбающихся здоровяков в расшитых косоворотках, краснощеких баб с коромыслами, да всевозможных добрых мультяшных гномов и зверушек, на улицах появились укутанные в черные плащи зловещие фигуры. Из темных углов доносился сдавленный шепот, не предвещающий ничего хорошего.
      Думаю, от нападения нас спасли поспешность, с которой мы передвигались, да внушительные габариты Серенького.
      - Все! Хватит испытывать судьбу. Вот более-менее приличная таверна. Здесь и заночуем, - медведь толкнул невысокую дубовую дверь двухэтажного домика и, нагнувшись, вошел внутрь. Мы с разбойником последовали за ним.
      Общая столовая была переполнена. Но это можно было понять по шумному гулу голосов, звону посуды, отборному мату, хмельному смеху и повизгиванию непотребных девок. Увидеть же невозможно было почти ничего из-за густого табачного дыма. Если про прокуренные помещения говорят, что можно вешать топор, то в таверне кроме традиционного колуна могли бы зависнуть его более массивные коллеги. Например, пилорама или гильотина.
      Я успел одной рукой ухватиться за шерсть на спине медведя, а другой подцепить за шиворот Соловушку, дабы не потеряться в табачном мареве.
      Серенький знал не только планировку таверны, но и свое дело. Он, без труда, привел нашу кавалькаду прямо к стойке хозяина. Нам повезло: нашлась свободная комната. И после того, как Соловушка, недовольно посопев, заплатил за номер, мы получили ключ и поднялись на второй этаж.
      Вопреки моим ожиданиям после увиденного внизу, комната выглядела вполне прилично. Конечно, до люкса ей было далеко. Длинные широкие полати во всю стену, устланные набитыми сеном тюфяками, грубый дубовый стол, окруженный такими же скамьями и жбан воды со стоящим под ним тазиком - вот весь интерьер нашего временного пристанища.
      Однако, поражала чистота. Доски пола выдраены до белизны. На столе - ни пятнышка. Постель чистая. Единственное чего я опасался - так это клопов (или еще каких сказочных кровососов).
      Насчет этого у меня устоявшееся предубеждение. Однажды довелось потчевать своей кровушкой этих тварей в куда более фешенебельной гостинице. С тех пор я уверен: если есть номера, значит есть в этих номерах и клопы.
      Правда, удостовериться в истинности своего мнения мне не пришлось. Благо, тормозки, собранные Яной нам в дорогу, содержали не только всяческую снедь, но и ее фирменную наливку. И после продолжительного и веселого ужина мы трупиками попадали на полати и проспали до утра.
      Медведю, чтобы достигнуть требуемой кондиции, пришлось достать из своей котомки три бутылки паленой водки и стегануть их прямо из горла перед отходом ко сну.
      * * *
      Проснулись мы то ли поздним утром, толи ранним днем. Я быстренько умылся над тазиком в гордом одиночестве. Медведь, как и положено зверюге, утреннюю гигиену произвел при помощи языка. Соловушка же считал все эти умывания-обмывания пустой тратой времени. А так как поблизости не было никого, кто мог бы пригрозить обернуть разбойника в паука в случае, если он останется неумытым, то на мое предложение полить ему, грабитель скорчил высокомерную мину и сказал:
      - Тойко всея в бане мыйся!
      Как только мы вышли из номера, до нас донеслись приглушенные удары, доносившиеся из столовой. Звук был таким, что создавалось впечатление, будто кто-то периодически лупит киянкой по доске.
      С площадки перед лестницей представилась возможность оглядеть столовую. Даже не верилось, что вечером там был такой бедлам.
      Выскобленные полы, столы, скамейки не сохранили ни малейшего следа вчерашнего кутежа. Помещение было тщательно проветрено. Видно, поварятам пришлось все раннее утро при помощи полотенец работать вентиляторами.
      Посетителей практически не наблюдалось. Занят был лишь один столик компанией из пяти собутыльников. Оттуда-то и раздавались странные звуки.
      Приглядевшись, я понял, что является их источником. Это была драка. Нет. Правильнее, избиение, так как драка предполагает обоюдное, активное участие. В профиль к нам сидели два очень длинноносых паренька, весьма похожих друг на друга. Тот, что слева, держал одной рукой своего визави за грудки, а другой периодически бил его по роже. Избиваемый в ответ только жалобно ныл:
      - Бур, ты же сам пригласил, обещал, что с утра будешь трезвым, что помиримся.
      - Я и так трезвый. С бодуна чуть-чуть, - ответил заплетающимся языком агрессор и вновь меланхолично ткнул кулаком. - Все из-за тебя, сучонок! Нахрена так много брехал? А я теперь должен с этой фиговиной красоваться?
      Он указал на свой нос и опять ударил.
      У меня возникли кое-какие догадки и, чтобы удостовериться, я вопросительно взглянул на медведя. Он подтвердил мое предположение:
      - Это Буратино и Пиноккио. Бур, как нажрется, так колошматит своего прототипа за длинный нос. Достали, Бержераки хреновы... Сираны. Вот. Дерьмовая компания. Среди них только Артемон - нормальный человек, хоть и кобель. Что-то его не видно...
      Еще в номере мы решили, что раз уж находимся в таверне, то позавтракаем внизу, чтобы не тратить остатки собственных припасов.
      Мы спустились, и пока хозяин накрывал на стол, я решил получше рассмотреть полудеревянную компанию. Так же, как с мультяшками, по внешнему виду нельзя было определить, что это куклы. Выдавал только рост. Ну что это за молодые люди (лица были отнюдь не детские, выглядели, минимум, лет на двадцать пять) в полтора метра? Более-менее естественно смотрелась Мальвина (кто же еще может быть с голубыми волосами?). Просто невысокая девушка. И, судя по наряду, - легкого поведения. Она сидела к нам спиной, и сквозь полупрозрачное, короткое платье просматривалась ни чем не прикрытая округлая попка.
      Четвертым членом команды являлся Арлекин. Он единственный из всех сохранил при себе часть традиционного костюма. Шутовской колпак. Он не очень то состыковывался с кожаной рокерской жилеткой, одетой на голое тело. Его это мало волновало. Точнее, не волновало совсем. Арлекин курил. И судя по остекленевшему взгляду и дебильной улыбке, курил он вовсе не табак.
      Последним был, скорей всего, Пьеро. А кто же еще? Такой же зашуганный, полкило макияжа на лице и все те же томные, влюбленные взгляды. Смущало одно: кидал он их не на Мальвину..., а на меня. Хотя, чему удивляться? Если Василиса стала путаной, то почему бы Пьеро не сменить ориентацию?
      Я показал влюбленному поэту средний палец, на что тот обиженно надул губки, но попыток охмурения не оставил.
      - Это хорошо, что тебя еще эта шмара не видела, шепнул Серенький, баба - оторви и брось. Не то, что этот пентюх... А ему бы пошел цвет ее волос.
      Я согласно кивнул.
      Меж тем, экзекуция продолжалась.
      - И что мне теперь прикажешь делать? - Вопрошал все более заплетающимся языком Буратино. Между ударами он прихлебывал что-то из большой глиняной кружки, надо полагать, для поправки подорванного похмельем здоровья. - К Урфину Джусу в солдаты? (киянка по доске) Али в мангал к Карабасу?
      - Ну зачем такие крайности, Бур? - Мямлил Пиноккио. - Можно же к колдуну какому пойти. Я денег дам...
      - Давай!
      Пиноккио с надеждой в глазах расторопно извлек кошель, который тут же исчез в кармане буратиновой "косухи". Правда, надолго он там не задержался: ловкие пальчики Мальвины незаметно извлекли его.
      - Так, колдун, говоришь? - Продолжал Буратино.
      - Да, да!
      - И что?
      - Он заклинание прочитает и нос укоротится!
      - Так, укоротится, значит? (глоток из кружки) И какая сука в этом Городе меня узнает с обыкновенным носом? А холсты чем протыкать? (киянка по доске) Ни хрена не соображаешь своей деревянной башкой!
      Тем временем Мальвина, добившись желаемого, полностью потеряла интерес к беседе приятеля со своим итальянским кузеном. Она скучающим взором обвела своих спутников и, заметив, что ее голубой друг бросает полные исступления взгляды за ее спину, резко обернулась.
      Я, конечно, не гожусь на роль плейбоя. Самая обыкновенная внешность. Но и явных дефектов, в виде оттопыренных ушей, поросячьих глазок, гуинпленовой улыбки и так далее у меня не наблюдается. Та же картина с телосложением. Никому не придет в голову назвать меня хиляком или дистрофиком. Но и к соревнованиям по бодибилдингу близко не подпустят. Короче, я среднестатистический.
      Поэтому меня немного удивило, что Мальвина, увидев вашего покорного слугу, расцвела счастливой и одновременно плотоядной улыбкой. Наверное, в сравнении с находящимся рядом Соловушкой, я и взаправду выгляжу привлекательно. А может быть все дело в распущенности голубоволосой красотки.
      Она медленно перекинула через скамейку сначала одну ногу, затем другую, оставив их широко расставленными. Я уже упоминал, что она была облачена в очень короткое полупрозрачное платье. Так что Мальвина предоставила нашему обзору все свои "прелести". Она смотрела мне прямо в глаза, зазывно подмигивая.
      Не знаю какой оборот приняли бы последующие события, но тут в таверну вошел черный пудель. Передвигался он, как и положено сказочным зверушкам, исключительно на задних лапах. Завидев Серенького, он подошел поздороваться.
      - Привет, Артемон, - ответил ему в полголоса медведь, - выручай. Тут двое твоих хороших знакомых шибко слабенькими оказались. Один на зад, другая на перед. Друга моего достают. А у нас дела неотложные. Да и макаронника жалко.
      - Магарыч.
      - Базара нет.
      - Сейчас уведу.
      Артемон направился к Буратино.
      - Карлыч, только что Карабаса видел.
      Бур тупо уставился на пуделя.
      - Так, вот, тяпнул я его по старой дружбе за ягодицу.
      - З-за чо? Ягы...яго...не понял, - Буратино окосел окончательно.
      - За жопу, - пояснил Артемон.
      - Т-так бы и г-говорил. А то наб-брался словесов... Ну и ч-что?
      - Погоня за мной. С минуты на минуту здесь будут.
      Деревянный некоторое время бессмысленно моргал, пытаясь осознать услышанное. Наконец до одурманенных мозгов (если таковые имелись) дошло, и он словил измену.
      - Обложили, волки позорные! - Буратино с трудом разжал пальцы левой руки, отпуская Пиноккио, вскочил, не удержал равновесия и с грохотом, будто кто-то уронил охапку дров, рухнул через скамью. Но тут же вскочил и по замысловатой кривой заспешил в сторону выхода, вереща на ходу:
      - Н-не хочу в мангал! За м-мной, кретины! Сматываемся!
      Арлекин, все с тем же выражением лица, и Пьеро одновременно поднялись с мест, догнали своего предводителя и, подхватив его под руки, скрылись за входной дверью.
      Артемон стоял возле раскоряченной хозяйки в ожидании. Мальвина, наконец, соизволила обратить на него внимание.
      - Брешешь ты все, Артемон. Ни куда я не пойду. У меня здесь очень важное дело, - она томно подмигнула мне.
      - Хочешь оказаться на месте Пиноккио? Я мигом устрою, - пригрозил пудель.
      - Фи! Бур меня пальцем не тронет.
      - А я шепну ему, что ты у него деньги тыришь. Тогда посмотрим, как он тебя отделает. А вдруг, ненароком носом глаз выколет? Во будет хохмочка!
      Такая перспектива явно не устраивала Мальвину, и ей пришлось капитулировать.
      - Сука, - злобно прошипела голубоволосая развратница.
      - Не а, я - кобель, спокойно парировал Артемон.
      Девица медленно поднялась и, плавно качая бедрами, покинула таверну. Я даже проводил ее взглядом. И дело не в том, что зрелище было суперэротично. Просто в ее ничего не скрывающем одеянии даже пуговицу спрятать негде. И я не мог понять, куда же делся выуженный у Буратино кошель. Хотя кое-какие соображения на этот счет имелись...
      Артемон подошел к нам.
      - Спасибо, - искренне поблагодарил Серенький.
      - Не булькает твое спасибо.
      - Я ж обещал, - медведь выудил из своей бездонной котомки два пузыря водки и протянул их пуделю.
      - Ну, бывайте, - попрощался Артемон и отправился догонять своих приятелей.
      Последним покидал таверну вынужденный сотрапезник веселой компании. Машинально разглаживая измятые лацканы пиджака, Пиноккио медленно направился к выходу. На его разбитых губах играла джокондовская улыбка. Я не понял, или он радовался внезапному избавлению от жестокого кузена, или парнишка, будучи мазохистом, получил полное удовлетворение.
      А мы, лишившись шумных соседей, спокойно продолжили свой почти безалкогольный то ли поздний завтрак, то ли ранний обед.
      * * *
      Когда мы вышли из таверны, солнце уже стояло в зените. Ярко голубое небо не омрачало ни единое облачко. Только изредка чистый небосвод прочерчивал то ковер-самолет, то перепончатокрылый ящер.
      - Что дальше? - Спросил я у Серенького.
      Он неопределенно пожал плечами.
      - Скорей всего придется обратиться к Емеле. Не хотелось бы, да делать нечего.
      Услышав слова медведя, Соловушка как-то весь сжался и тяжко вздохнул.
      - Это какой-такой Емеля? Тот, что на печке катается? Щука еще у него, да?
      - Эх, Вовка, это он раньше на печке рассекал. Теперь только на золотых каретах.
      - Что из того? Здесь много золотых карет. Он что, в цари подался? Так ты сам говорил, что здесь царей немеряно.
      - Официального названия не имеет. Кличут по разному, Наимудрейшим, Высокочтимым. Но фактически Городом правит он.
      - При помощи щуки, чтоли?
      - Какая щука! Да и что она из себя представляла? Что умела? Обыкновенный телекинез. Не спорю - сильный. Он ее давно уже схавал в фаршированном виде. Его даже за глаза все щукоедом называют. Щука была, так сказать, начальным капиталом. Теперь Емеле служат почти все самые сильные колдуны и волшебники, подчиняется городское войско.
      - Как он этого добился?
      - Длинная история. А по простому - сволочь он, хапуга и прохиндей.
      - И как с этим мирятся все эти цари, короли и прочие герои?
      - А чо им выпендриваться? Формально считается, что именно они управляют Городом. Собрались все вместе, кто хотел, обозвали себя Думой и заседают каждый день. Только толку никакого. Каждый под себя тянет. Раньше еще что-то могло бы получиться. Когда Иваны организовали свою партию. Их тут, как гуталина. Могли бы взять власть в свои руки. Но эти мудаки поделились на две фракции - царевичей и дураков. И давай решать междусобойчик, кто из них лепше. Тем временем Емеля окреп, подгреб все и вся под себя. А сейчас почти вся Дума у него на содержании. Они все так же лаются друг с другом, хари чистят и думают, что от них что-то зависит.
      - А чудо-богатыри, рыцари и прочие вояки?
      - Как и положено, сражаются. В Городе бывают редко. Наедут, нажрутся, разнесут пару кварталов и опять на войну.
      - Да, невеселая у вас тут жизнь...
      - Почему? Все отлично. Живем не тужим. Сам же видел. Вот, если дорожку перейдешь Емелюшке, тогда хреново. Кранты.
      - Если он такое чмо, то как мы к нему подъедем?
      - Пока не знаю, придумаем что-нибудь. Но самые сильные чародеи у него. Если они не помогут, не знаю что делать.
      Чтобы срезать угол мы свернули на узкую безлюдную улочку. Не успели пройти и пятидесяти метров, как вдруг...
      - Молодой человек, я безумно извиняюсь, но пг'ошлый г'аз мы не завег'шили нашу беседу.
      Если в первую встречу по причине темноты и влияния алкоголя я не очень-то разглядел внешний облик, то голос узнал сразу. Это был тот самый мужик, последний, кого я видел в своем мире.
      Он стоял облокотившись о глухую стену невзрачного здания. Теперь при дневном освещении я мог его хорошенько рассмотреть. Выглядел незнакомец в полном соответствии со своим голосом - столь же омерзительно. Тщедушный мужичонка неопределенного возраста, ростом чуть больше полутора метров. А рожа - бррр... Его портреты следовало бы клеить на банки с вареньем, детишек отпугивать, чтоб не воровали... Маленькие постоянно бегающие глазки, низкий морщинистый лоб, большой тонкогубый рот, острый подбородок. Нос требует отдельного описания. Ничего подобного я раньше не видел. Огромный, горбатый, как положено при такой манере говорить, на конце он неожиданно курносился, завершаясь почти поросячьим пятачком.
      - Мое пг'едложение остается в силе. Насколько я г'азбиг'аюсь в ситуации, Вам хочется вег'нуться назад. Я имею Вам сказать, что это в моих силах, но естественно, на тех же условиях, о котог'ых я говог'ил в пг'ошлый г'аз.
      - Это он? - Тихо спросил Серенький.
      - Да.
      - Что за условия?
      - Не помню ни хрена.
      - Молодой человек, хватит пег'ешептываться с этим безобг'азным животным. Ви согласны?
      - Напомни условия, - выкать такому ублюдку у меня не повернулся язык.
      - Мне не тг'удно, я повтог'ю, я пг'едставляю некие силы, котог'ые испокон веков выполняют любые пг'ихоти г'ода человеческого за неизменную плату. Для этого необходимо...
      - Слышь, братан, - бесцеремонно перебил незнакомца медведь, - кончай пургу гнать. Конкретно базарь, кто ты, и что просишь взамен.
      Мужичок вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул.
      - Извольте. Я считал Вас более сообг'азительным. Я имел неостог'ожность думать, что Ви все давно поняли...
      - Не тяни!!! - Рявкнул Серенький.
      - Ладно. Позвольте пг'едставиться - Служитель Темных Сил, Бес Тг'етьй Гильдии Луцебег'г!
      Он говорил напыщенно, даже величаво. Вот только последний слог скомкал так, что было невозможно разобрать. Наверное хотел, чтобы мы приняли его за Люцифера.
      - А я - Вясеслав, - ляпнул все утро молчавший Соловушка.
      - Значит, черт, - подвел итог медведь.
      - В пг'инципе, можно использовать и это, обиходное обозначение моего статуса, согласился бес третьей гильдии, - главное - г'езультат.
      Серенький шепнул что-то на ухо разбойнику, и тот, гыгыкнув, скрылся за ближайшим углом.
      - Ну, а условия?
      - Ви меня г'азочаг'овываете. Ви не только плохо сообг'ажаете, но и весьма необг'азованны. Условия - тг'адиционные. Мы Вас возвг'ащаем и обеспечиваем безбедное существование. От Вас же тг'ебуется только подписать бумажонку. Не упустите своей выгоды. Все миг'ские блага за какую-то заког'ючку. Чтоб я так жил.
      - Темнишь ты что-то, - снова встрял медведь.
      - Душу ему мою надо, Серый... Правильно, Луциберг? - По огромному шнобелю и картавой речи я догадался, как на самом деле величают черта. И не ошибся, так как он меня не поправил.
      - В пг'инципе, Ви пг'авы. Но что это значит для Вас, человека глубоко атеистического?
      - Ах, ты, курва! - Возмутился Серый и двинулся было на беса, но я успел перехватить занесенную для удара лапу.
      - Погодь, Серенький.
      - Прости, Вовка, не сдержался.
      - Так, вот, г'аз уж Ви не во что не вег'ите...
      - Теперь во что хочешь верю.
      - Не имеет значения. Ви не понимаете, как Вам безумно повезло, продолжал агитировать черт, - без моей помощи Ви никогда не вибег'етесь из этой дыг'ы, уж повег'ьте моему слову. И пг'идется ког'отать век сг'еди подобных отвг'атительных существ, - он указал пальцем на медведя, - а Вам, человеку, пг'ивыкшему к цивилизации, долго здесь не пг'отянуть. Я же пг'едлагаю пг'екг'асную жизнь в пг'ивычной обстановке. Желаете, станете начальником ЖКХ? Нет? Ладно. А "новым г'усским", жутко богатым? Депутатом, в конце концов?
      - Не а, не хочу. Ты погоди со своими посулами пока. Лучше объясни, как я здесь очутился?
      Бес немного смутился:
      - Случилась небольшая неувязочка. Я пока не г'асполагаю богатым опытом в подобных мег'опг'иятиях. Когда Ви, пг'остите меня поког'но, манданулись с доски в подвал, я доставил Вас сг'азу по пг'ямому назначению. А так как сделку мы не успели заключить, Вас отфутболили. Выяснилось, что не в моей компетенции г'ешать кого куда напг'авлять. Вот, если бы Ви тогда успели подписать контг'акт - дг'угое дело. А так...
      - Так, значит, ты все-таки черт? - Прервал витиеватые объяснения Серенький.
      - Мы, кажется, уже г'азобг'ались с этой пг'облемой.
      - А где тогда рога, копыта и, главное, хвост? Кроме сопливого пятака не вижу никаких доказательств.
      - У вас невег'ное пг'едставление об облике Беса Тг'етьей Гильдии... И почему, главное, хвост?
      - Просто интересно, за что он тебя придержит, - медведь жестом указал вдоль улицы, - когда мутузить будет.
      Я и Луциберг посмотрели в указанном направлении. К нам приближался здоровенный детина, стриженный под "горшок". Рядом семенил наш Соловушка.
      - Кто этот весьма габаг'итный молодой человек?
      - Гоголя читал? - Поинтересовался я, сразу признав, за кем бегал разбойник.
      - Пг'иходилось. "Мег'твые души", напг'имер.
      - А "Ночь перед рождеством"?
      - Так это...
      - Он самый.
      Вакула был уже совсем близко.
      - Подумайте над моим пг'едложением. Мы еще увидимся, - скороговоркой бросил бес и, выпустив густые клубы грязно-зеленого дыма, исчез.
      Не знаю, какой запах на самом деле имеет пресловутая сера. Не нюхал. Разве что только при зажжении спичек. Я это к тому, что после того, как Луциберг покинул нашу компанию столь оригинальным образом, очень сильно потянуло дерьмецом. Вот я и задумался: то ли истинная адская сера имеет такой специфический запах, то ли Бес Третьей Гильдии обделался, увидев кузнеца.
      - Пьяволился, - законстантировал подошедший вместе с Вакулой разбойник.
      - Хлопчики, шо ж вы его не подержали?
      - Дык, кто ж знал..., - развел лапы Серенький.
      - Я ужо настроился... Пийду горылки дрябну. Вы как?
      - Не, мы торопимся.
      - Тады до побаченья. Коли зашукаете чертяку, покличте, пидсоблю.
      Вакула направился в ближайшую разливочную. Мы пошли в другую сторону.
      - Что мы имеем? - Решил подбить бабки медведь, - Во-первых, то что ты здесь - проделки черта. Во- вторых, черт хоть и плюгавенький, но настоящий, раз он и в вашем мире был, да хотел тебя к себе затащить. Я как это понял, сразу Славика за Вакулой послал. Я наших-то, сказочных чертей, всего пару раз видел, и то издали. А уж что делать с настоящим... В-третьих, насколько понимаю, условия этого паскудника для тебя неприемлемы? Так и знал. Вывод: хошь не хошь, а придется идти к Емеле. Осталось только придумать, чем бы прельстить этого сквалыгу. За просто так он даже не пукнет.
      - Не хосю к Емеле. Он злой... - Начал капризничать Соловушка, но тут же поменял точку зрения, - а, вобсе-то, посли. Там Гойинысь. Давно его не видел, а он мой дьюг!
      * * *
      У Яны действительно была тарелочка с яблочком. Как только она проводила гостей, тут же устроилась за "монитором скрытой камеры". Весь день наблюдала за продвижением компании. Наибольший интерес, конечно, вызывал приглянувшийся чужестранец. С замиранием сердца смотрела, как троица остановилась около улицы красных фонарей и облегченно вздохнула, когда Сантехник отверг предложение косолапого сводника. Спать легла только после того, как убедилась, что путешественники мирно надираются наливкой в номере таверны.
      На следующее утро долго ждала пробуждения Вовки с друзьями, с глубоким удовлетворением наблюдала за тщетными попытками Мальвины охмурить Сантехника. Убедившись, что чужеземец не собирается удариться в блуд, тормознула яблочко и решила заняться домашними делами. А то ведь без ее чуткого руководства, внученька палец о палец не ударит.
      - Клара! - Позвала экс-бабушка.
      - Умындила, - вместо внучки отозвался Васька.
      - Куда?
      - Она мне не докладывается.
      - Когда?
      - Прямо после завтрака. Ты только за тарелочку, а она сразу - шасть!
      - Ах, стерва! - Яна вернулась к "монитору", вновь запустила яблочко.
      В тарелке появилось изображение большого зала, сплошь и рядом завешанного восточными коврами, заставленного мраморными статуями, заваленного золотыми побрякушками и прочими предметами роскоши. Было ясно, что хозяин апартаментов неимоверно богат.
      Сама собой распахнулась дверь, и взору предстала следующая комната, столь же богатая и столь же безвкусно оформленная. А Клары не было.
      - Ах, ты ж, лярва! - Догадалась Яна и бросилась к сундуку проверить. Точно. Стащила шапку-невидимку. Ну, только вернись, сучка!
      Девочка-ведьма вновь подошла к тарелочке. В кадре появился Емеля. Вот куда эта блудница намылилась! Но как она прошла через магическую стражу? Хотя, если чародей-охранник мужского пола, понятно.
      Было видно, что Емеля только что проснулся и страдает от страшнейшего похмелья. Недельная щетина, бешеный взгляд и форма одежды - трусы красноречиво говорили об этом. Он подошел к малахитовому столику с золотыми ножками, заставленному всевозможными бутылками. Но, увы, все они оказались пустыми. Емеля хлопнул в ладоши, при этом его лицо исказилось гримасой боли отдавшегося в голову резкого движения. Тут же появилась восточная красавица. Прозрачная ткань прикрывала только часть ее... лица. Других предметов туалета. Кроме жемчужного ожерелья на ней не было.
      Яна злорадно усмехнулась. Интересно, сможет ли Клара составить конкуренцию этой, скорей всего, принцессе какого-нибудь султаната, которую уступил Емеле то ли за долги, то ли по другой причине папаша-султан.
      В руках принцесса-прислужница держала серебряный поднос, содержащий полный набор антипохмельных препаратов, начиная с хрустальной кружки пенящегося пива, заканчивая запотевшим графинчиком водки, включая все промежуточные напитки и набор бутербродов.
      Девушка умудрилась поставить поднос на край заваленного столика и вопросительно посмотрела на хозяина. Тот молча указал на водку. Она наполнила бокал. Расплескав половину, Емеля все-таки умудрился пропихнуть в себя оставшееся сорокаградусное "лекарство", запил пивом, выждал минуту, повторил процедуру уже самостоятельно и без потерь оздоровительной микстуры, улыбнулся. Затем пару минут разглядывал обнаженное тело служанки, он желание не проснулось, и он жестом отослал ее. Вновь наполнил бокал.
      После того, как Емеля принял третью дозу, Клара решила, что пора, сняла шапку-невидимку и вышла из-за колонны. От неожиданности хозяин дворца чуть было не поперхнулся бутербродом с икрой, но, разглядев незваную гостью, успокоился.
      - Какого хрена? Как ты сюда попала?
      - Я, все-таки, - ведьма.
      - Шлюха ты, а не ведьма. Чо приперлась?
      - А ты догадайся, - Клара слегка повела плечами, на что живо отозвались груди, прикрытые, как и все тело, лишь чем-то наподобие рыболовной сети.
      - А не пошла бы ты...
      - Емелюшка, разве ты забыл, что между нами было? Как нам было хорошо?
      - Всего раз, я был пьян, а насчет хорошо - не помню.
      - Так может, освежим память?
      - Клара, я же сказал - пшла, вон.
      - Ах, так! Не хочешь по-хорошему? Ладно. Тогда слушай мои условия: чтобы сегодня же разогнал свою вешалку, эту худосочную мымру. А завтра я переезжаю на ее место. Иначе - пожалеешь.
      Вначале Емеля просто обалдел от такой наглости, и неизвестно, чем бы все закончилось для Клары, услышь он эту тираду минут на двадцать раньше. Но теперь, "подлечившись", он находился в благостном расположении духа, и ультиматум лесной ведьмы только развеселил хозяина дворца.
      - Присаживайся. Выпей чего-нибудь, - ухмыляясь, предложил Емеля и вылил остатки водки из графина в свой бокал.
      Клару уговаривать не пришлось. Она плюхнула свое грузное тело на вычурный диванчик, оценивающе осмотрела содержимое подноса. Выбрала малиновый ликер. Не найдя второго бокала, припала прямо к горлышку, не отрывалась до тех пор, пока бутылка не опустела. Затем швырнула бесполезную тару в кучу ей подобных, закусила прозрачным кружочком лимона.
      - Молодец, - с ноткой уважения в голосе похвалил Емеля, внимательно наблюдавший за манипуляциями посетительницы, но тут же вкрадчиво поинтересовался, - и что же мне грозит, если я не выполню твои условия?
      - О! Ты меня плохо знаешь! Да я тут все перезаколдую, - пригрозила быстро косеющая Клара, - и, первым делом, твою Маньку, вот!
      - Ха, тире, ха, тире, ха. - Ровным голосом продекламировал хозяин. - Я думал, ты меня хоть чуть-чуть развеселишь. Но это даже не смешно. Я сегодня добрый. Ступай, Клара, и не попадайся мне больше на глаза.
      - Ух, какие мы страшные! - Ведьма схватила с подноса первую попавшуюся бутылку, повалив при этом пару соседних, отхлебнула. Это оказался ром. И, вконец заплетающимся языком, продолжила:
      - Ты, Емелюшка, оборзел! И никак-кая я теперича не Клара. Я - Клава. И впредь прошу обращаться к-ко мне именно так. И т-только так! - Она сделала еще один глоток. - Так что иди, г-гони Машку.
      - А иначе заколдуешь? - Вид пьянющей в дробадан ведьмы все-таки немного позабавил Емелю.
      - Ни... не я!
      - А кто же? Бабуля?
      - Фигушки. У меня но-новый друг есть. Господи-дин Санте-теххник.
      (- Падла, - вырвалось у Яны, - ну, только вернись домой.)
      - Он, о-го-го! - Продолжала ничего не соображающая Клара. - Не чета твоим ко-колдунам. Да он за меня тут та-такое устроит, ик!
      - Опять грозишь, - заскучал хозяин.
      Он взял с подноса прямоугольную бутылку джина, плеснул в бокал, выпил. Затем, как бы между прочим, спросил:
      - Клара, в тебе сколько дырок?
      - А что? - Пьяно улыбнулась ведьма, решив, что ее угрозы подействовали.
      - У меня тут колдунишка появился. Мертвяков оживлять умеет. Вот я и думаю, сколько надо заказать полуразложившихся трупиков. Ты как относишься к некрофилии?
      Некоторое время Клара тупо смотрела на Емелю, а когда до нее дошел истинный смысл угрозы, не на шутку перепугалась.
      - Считаю до трех. Потом можешь обижаться. Мне пофигу. А, может, еще и благодарить будешь, - Емеля ехидно хихикнул. - Итак, раз...
      С третьей попытки ведьме удалось подняться на ноги.
      - Два...
      Вихляя откляченным задом, по зигзагообразной траектории Клара направилась к выходу, бормоча невнятные проклятия.
      "Вообще-то, можно было бы ей разок впендюрить, - подумал Емеля, провожая гостью сальным взглядом, - но, хоть и хреновая, а все-таки ведьма. Ляпнет что-нибудь по пьянке, а у меня отсохнет..." Он озабоченно ощупал предмет, за который испугался. Удовлетворившись результатом, Емеля улыбнулся и рявкнул:
      - Три!!!
      Клара пустилась бежать. Однако пьяные ноги плохо повиновались своей хозяйке. Она напоролась на покрытый бархатом пуфик, перелетела через него, распластавшись на полу. Попыталась быстро подняться, но вновь завалилась на бок и, свернувшись калачиком, под гомерический хохот хозяина, жалобно заскулила.
      Отсмеявшись Емеля трижды щелкнул пальцами. Тут же возникла давешняя прислужница в сопровождении гигантского мавра, вооруженного внушительных размеров ятаганом.
      - Мне водки. Не нравится эта дрянь, - хозяин швырнул початую бутылку джина через спину. Пузырь угодил в золотую статую рогатого змея, разлетевшись стеклянно-алкогольными брызгами.
      - И выкиньте из дворца эту припадочную тварь, - он кивком указал на подвывающую Клару. - Телка с телеги и лошадь смеется...
      Яна проследила, как кубарем скатилась неудачливая обольстительница по мраморным ступеням дворца (мавр дословно выполнил приказание хозяина), тяжело поднялась и, размазывая по физиономии слезы вперемешку с соплями, нетвердой походкой направилась прочь от жилища обидчика, продолжая бормотать проклятия. Убедившись, что пьяная родственница мертвой хваткой сжимает в кулаке шапку-невидимку, молоденькая ведьма остановила яблочко, предвкушая "радушную" встречу, которую намеревалась устроить зарвавшейся Кларе.
      * * *
      Мы неуклонно приближались к дворцу Емели, но пока не нашли приемлемого способа попасть внутрь. Выдвигалось множество вариантов, которые тут же отметались из-за своей несостоятельности.
      Неожиданно распахнулась дверь одного из питейных заведений. Из кабака вывалился громадный пьяный детина. Он был такой большой, что даже Серенький смотрелся рядом с ним подростком, не говоря уж обо мне и разбойнике.
      Шишак набекрень, густые брови, мутные глаза, светящиеся озорством, длинная, всклоченная борода, драная кольчуга на голое тело, засаленные портки непонятного цвета, подпоясанные широким ремнем с пустыми ножнами, грязные босые ноги пятьдесят последнего размера.
      Здоровяк, нагнувшись, сгреб Соловушку за шиворот, как пушинку, поднял на уровень своих глаз.
      - Илюса, - полным ужаса голосом прошептал разбойник.
      - А я сижу, скучаю, в окно луплюсь и, вдруг, такая приятная неожиданность! - Муромец, а это был именно он, держа Соловушку на вытянутой левой руке, смачно плюнул в ладонь правой, сжал кулак, объемом с мою голову, размахнулся. - Будем здороваться!
      Разбойник и медведь, как по команде, зажмурились в ожидании удара. Чтобы спасти горе-грабителя, как минимум от тяжкого увечья, нужно было незамедлительно что-то предпринимать. Я вцепился в отведенную для удара руку и повис на ней. Не сразу, но все-таки чудо-богатырь почувствовал, что нечто мешает ему "поприветствовать" старого знакомого. С недовольной гримассой он повернулся ко мне.
      - Что тебе надо, щенок?
      Обижаться не было ни времени, ни желания, ни сил, и я пропустил оскорбление мимо ушей.
      - Мужик, помоги мне найти одного богатыря. Ты, я вижу, из их братии.
      - Кто тебе нужен?
      - Илья. Забыл фамилию. Не то Мордовец, не то Мудловец...
      - Муромец, дубина, - поправил меня богатырь, - зачем он тебе?
      Так как я еще не придумал, зачем, пришлось импровизировать дальше:
      - Очень важное дело. Но сказать могу только ему.
      - Тогда говори.
      - Я же сказал - только ему.
      - Во какой тупой! Я, он и есть - Муромец.
      - Не верю. Документы есть?
      - Не по-онял, - озадаченно протянул Илья.
      - Что тут непонятного? Бумагу давай, в которой написано, что предъявитель сего действительно является русским богатырем Ильей Муромцем, такого-то года и места рождения. И чтоб фотография с печатью обязательно была. Паспортом такая бумага называется.
      Верзила часто-часто заморгал.
      - Если нет паспорта, то подойдет военный билет или водительское удостоверение, - продолжал я, - ну, в крайнем случае, справка об освобождении, если сидел.
      - Нету ничего...
      - Тогда, прощевай, пойду искать настоящего Муромца.
      - Дык, это ж я и есть!
      - Не верю, - я повторил знаменитую фразу известного режиссера, - чем докажешь?
      Богатырь задумался, после чего облегченно вздохнул.
      - Так вот же! - Он тряхнул все еще зажмуренного, беспомощно болтающегося на двухметровой высоте разбойника. - Соловушка! Скажи ему, что я и есть богатырь Илья Муромец.
      Толстячок открыл глаза.
      - А бить не будес?
      - Нет, - в голосе сквозило явное сожаление, - говори.
      - Ты сначала его на землю поставь.
      Илья глубоко вздохнул, сдерживая ярость, однако повиновался. Мгновение спустя, обретший твердую почву под ногами, счастливый Соловушка с нескрываемым восхищением смотрел на меня.
      - Теперь, говори! - Вновь потребовал Муромец.
      - А сто говоить?
      - Говори, кто я!
      - Илюса... Илья Муемес... А я - Вясеслав.
      - Теперь, веришь? - Это уже ко мне.
      Половина дела сделана - разбойник избежал неминуемых побоев. Теперь бы умудриться, самому не попасть под раздачу...
      - Верю, - ответил я.
      - Так, чо надо?
      - Тут все не так просто... - я еще не придумал подобающей причины, побудившей меня разыскивать богатыря.
      Муромец подозрительно посмотрел на меня. Пьяную голову посетила внезапная догадка:
      - Ну-кась, погодь! Что-то ты юлишь. А ты, случайно, не Емелькин прихвостень?
      Громила принялся засучивать рукав кольчуги. Час от часу не легче.
      - Да, нет же, скорей даже, наоборот! - Я поспешил развеять опасные подозрения. Но, безрезультатно.
      Богатырь ухватил теперь меня за шиворот. Правда не приподнял, как Соловушку, но от этого не стало легче.
      - Ты кто?
      - Вовка.
      - Я не про то. Воин, колдун или землепашец?
      - Сантехник.
      Я почувствовал, как хватка немного ослабла. По-видимому, незнакомые слова вводили Муромца в замешательство.
      - Обыкновенный сантехник, работаю в ЖКХ номер двадцать пять. Унитазы, смесители, раковины - моя стихия. А теперь еще появились джакузи...
      Илья отпустил меня.
      - Это правда? - Он, наверное, и сам не знал про что спрашивал.
      - Конечно. Хочешь, у него спроси, - я кивнул на разбойника.
      - Ну! - рявкнул на Соловушку богатырь.
      - Истинная пьявда! Вовка - самый великий господин Сантехник, - во второй раз за последние три минуты грабитель выступил в качестве эксперта по идентификации личности.
      - А у тебя этот, паспхорт есть? - Вновь обратился ко мне недоверчивый верзила.
      Естественно, никаких документов у меня не было. Но я нашел способ выкрутиться:
      - А ты читать умеешь?
      - Ладно, так верю... И зачем же я тебе нужен? Башку кому-нибудь снести?
      И тут меня понесло:
      - Это было бы слишком просто. Если Вы действительно являетесь богатырем Ильей Муромцем, то Вам надлежит незамедлительно явиться на коллоквиум по решению проблематики турбулентности ламинарных субстанций, с точки зрения квазисинхронных фазотронов...
      На этом запас заумных слов, сразу пришедших на память, иссяк. Конечно, в менее нервной обстановке, я смог бы припомнить еще не один десяток, но этого и не потребовалось.
      - Погоди, - прошептал Илья, - слышь, Сантехник, а можно я не пойду?
      - Никак нельзя. Явка строго обязательна. В коллоквиуме принимает участие ограниченный контингент индивидуумов. Каждая особь будет строго прологарифмирована в энтальпийном интеграле...
      - Стой! - Фальцетом взвизгнул богатырь. - Нельзя мне туда. Придумай что-нибудь.
      - Что? - Поинтересовался я с самым невинным видом, на какой только был способен.
      - Ну, это... Скажи, что не нашел меня!
      - Ох, попадет мне за это...
      - Выручи, друг. Век помнить буду!
      - Ну, ладно. Так и быть. Уговорил.
      - Вот спасибо! Спас! Пошли по этому случаю выпьем.
      - Да ты что?! А если нас вместе увидят, а я потом скажу, что не нашел тебя? Думай, что говоришь.
      - Башковитый ты, Сантехник.
      - Зови меня просто Вовкой.
      - Ага. А я - Илюха. - Он протянул огромную лапищу, в которой тут же скрылась моя ладонь и часть предплечья.
      Богатырь не пожимал мне руку, только сомкнул пальцы. По этому кости остались целы. Но больно было все равно. Я оглянулся по сторонам, как бы опасаясь случайных свидетелей нашей встречи. Илья хлопнул себя по лбу:
      - Ой, забыл. Все, прощай, Вовка. Я смываюсь.
      Муромец скрылся за дверью кабака. А я даже пожалел, что он не спросил, куда ему следует явиться, чтобы принять участие в коллоквиуме...
      Я повернулся к друзьям.
      Оказалось, что витиеватые выражения действуют не только на чудо-богатырей. Об этом красноречиво говорили разинутые рты и выпученные глаза. Мне пришлось несколько минут поочередно трясти своих спутников, пока они не пришли в себя.
      Очухавшись, Серенький спросил:
      - Вовка, ты мне друг?
      - Конечно. Ты разве сомневаешься?
      - Тогда скажи правду, ты колдун?
      - Да, нет же! Сантехник я.
      - Ну-ну, - кажется, медведь остался при своем мнении.
      - Так идем дальше? Вдруг вернется? - Я кивнул на дверь кабака.
      - Посли, посли быстлей! - Живо согласился Соловушка.
      Медведь, погруженный в свои думы молча кивнул. И мы, благополучно преодолев непредвиденную задержку, вновь двинулись в сторону Емелиного дворца.
      * * *
      Мы успели пройти не более двухсот метров, как опять...
      - Молодой человек, пг'ошлый г'аз по независящим от меня пг'ичинам наш г'азговог' был пг'ег'ван. Я имею сказать, что нужно окончательно выяснить наши взаимоотношения.
      - Сначала хвостом обзаведись, - посоветовал Серенький.
      А Соловушка поинтересовался:
      - За Вакулой безать?
      - Да погодите вы, - тормознул я друзей, - давайте выслушаем этого козла.
      - Если Ви имели намег'ение оског'бить меня, то неудачно. Облик сего благог'одного животного иногда пг'инимает даже сам Повелитель. Так что я весьма польщен данным сг'авнением.
      - Кончай гундеть, дело говори.
      - Как я уже имел честь сообщить Вам, то для того, чтобы вег'нуться от Вас тг'ебуеся самая малость, только...
      - Знаю, закорючку.
      - Совег'шенно пг'авильно. А взамен на столь ничтожную, не тг'ебующую ни каких физических нагг'узок...
      - Эту песню я уже слышал. Ты можешь сказать что-нибудь новенькое?
      - Уважаю. Чувствуется деловая хватка. Молодой человек, я не ошибся в Вас. Ви тог'гуетесь. Внимательно слушаю Вас. Кем желаете стать по возвращении?
      - Королем племени Умба-Юмба.
      Луциберг задумался.
      - Конечно, это будет пг'облематично, но детали мы обсудим после подписания контг'акта.
      - Не, ты не козел, ты осел.
      - Я понимаю, Ви сейчас стоите на пог'оге новой жизни, сильно нег'вничаете и поэтому пытаетесь нагг'адить меня обидными эпитетами. Но и на сей г'аз, Ви ошиблись, так как данное животное достойно уважения за свою непг'еклонность и стг'емление добиваться собственной цели. Качества, котог'ые неког'ые недалекие люди считают упг'ямством.
      - Ладно, теперь я буду звать тебя по-простому - ублюдком.
      - Если и в этот г'аз Ви намег'ева...
      - Заткнись!!! - Мне пришлось повысить голос, чтобы прервать нескончаемый поток словоблудия. - Слушай, Бес Третьей Гильдии, объясни мне одну вещь: что ты прицепился именно ко мне?
      - Ну, здесь сугубо индивидуальные пг'ичины...
      - Подожди. У меня есть предложение. Ты возвращаешь меня, а я немного помогу тебе в твоей работе. Тебе ведь важно количество контрактов?
      - О! Это является г'ешающим фактог'ом пг'и пег'еходе в следующую Гильдию.
      - Вот и ладушки. Как только вернемся, я покажу тебе уйму народа, которые за сотую долю твоих обещаний, не только подпишут любой контракт, но и корму подставят.
      - Мне не совсем понятно Ваше последнее выг'ажение, дело в том, что я не силен в мог'ской тег'минологии...
      - В зопу дадут, - неожиданно выказал свою осведомленность разбойник, чем несказанно меня удивил.
      - Этого не тг'ебуется, - бледно серая рожа черта покрылась румянцем, я не по этой части. Гм... Ског'ей даже, наобог'от...
      - Он не только сейт, он есе и пидой!
      - Ваши опг'еделения говог'ят о Вашей кг'айней необг'азованности и отсутствии...
      - Заткнитесь оба! - Я прервал начинающуюся картавую перепалку. Ублюдок, как тебе мое предложение?
      - Я согласен. Мы пг'иступим к его г'еализации сг'азу после того, как ви подпишете...
      - Все! Серенький, он твой!
      Я давно заметил, что медведь, не участвующий в разговоре, мелкими, незаметными шажками приближается к Луцибергу. Молниеносный прыжок Серого, и, в результате, в когтях остался лишь лоскут плаща. Бес оказался неожиданно проворным. Проскользнув под лапой медведя, он шустро улепетывал вдоль по улице.
      - Не хотите по хог'ошему?! Будет по-плохому! - Выкрикнул на последок бес и превратился в дым.
      - Интеесно, где обусяют сейтей ловить?
      У нас с Сереньким не было ответа на этот вопрос.
      - Ну, что, пошли дальше?
      - Пошли...
      * * *
      Клара заявилась во второй половине дня. В левом кулаке все так же была зажата волшебная шапка, а в правом - пучок сорной травы, сорванный, определенно для отмазки. Увидев, что девочка-бабуля, в отличие от вчерашнего дня, не лупится в тарелочку, а поджидает любимую внучку, пьяная ведьма запоздало попыталась одеть шапку-невидимку. Яна без труда отобрала волшебный головной убор.
      - Где была? - Спокойным, но не предвещающим ни чего хорошего голосом спросила девушка.
      - Вот, травку колдовскую собирала, - Клара помахала пучком, состоящим из лебеды вперемешку с осотом.
      - Из этой травки я тебе потом отварчик приготовлю. Ишь, хозяюшка наша, заботливая. Значит, по лесу бродила и в таком виде? Правду говори, перед кем своим выменем трясла?
      - Имею полное право на личную жизнь.
      - Где была? - Все тем же ровным голосом повторила вопрос Яна.
      - В деревне, - хмель немного выветрился, язык у Клары больше не заплетался, но и только, - у Ваньки-солдата.
      - А невидимка зачем понадобилась?
      - Сюрприз сделать.
      - Ясненько, у Ваньки.
      - Ага!
      - Если б ты была у солдата, то дышала бы не малиновым перегаром, а свекольной сивухой.
      - А мы ягодками закусывали.
      - Сама не хочешь правду говорить?
      - А я все рассказала. Или надо подробно описать чем мы занимались и в каких позах?
      - Ну, все, тварюга! Надоело. Я же все знаю.
      - Что, все? - В пьяных глазах мелькнул испуг.
      - Все, означает - все. Итак, Емеля тебе приглянулся...
      - Ах! Ты за мной шпионила?! Не твое дело, с кем хочу, с тем встречаюсь! - Перешла в контратаку Клара.
      - Это правильно. Не мое. Емеля так Емеля. Сгинешь, у меня забот поубавится. - Неожиданно негромкий ровный голос превратился в змеиное шипение. - А какого хрена Вовку приплела? Да я тебя за это...
      - Ой, ой, прости, - мгновение назад наглая и агрессивная ведьма превратилась в плаксивую, до смерти перепуганную внучку, - напугать хотела.
      - Нашла кем пугать. Чем же Вовка такой страшный?
      - Неизвестностью. И еще названием - Сантехник! А сама я что? Захныкала, жалуясь на судьбу, Клара, - колдовать не учишь. Что я могу? На помеле летать да дождик над грядками устраивать. Даже боишься показать, как приготовить простенькое приворотное зелье.
      - Чтобы ты перетрахала весь Город? Рано тебе еще серьезным колдовством заниматься. Придет время, всему научу.
      - Опять та же песня! - Почувствовав, что угроза миновала, Клара вновь пошла в наступление. - Хочу сейчас же!
      Яна поняла, что нет смысла разговаривать с внучкой, пока та окончательно не протрезвеет.
      - Иди спать. Завтра поговорим. И пусть тебе приснится то, чем тебя так напугал Емеля, - девчонка хихикнула.
      Мгновение ведьма-недоучка непонимающе смотрела на воспитательницу, а когда дошло, какое сновидение ей предстоит этой ночью, молча рухнула на колени.
      - Ладно, не бойся. Спать будешь, аки бревнышко, без снов. Ступай.
      После того, как внучка скрылась за своей дверью, Яна в очередной раз запустила яблочко по кругу.
      Вовка, медведь и Соловушка неспешно шли по главной улице Города, выходящей на дворцовую площадь.
      - Мозет, все-таки стуймом? Я только нозик натосю...
      - Брось, Славик, - оборвал Серенький, - какой штурм? Нас в клочки порубают еще на ступеньках. Надо что-то другое.
      Неожиданно Яна поймала себя на мысли, пришедшей ей на ум первый раз в жизни, что подсматривать и подслушивать - нехорошо.
      - Жив, здоров, и ладно.
      Она остановила яблочко и тихонько вышла на крыльцо, немного озабоченная происходящими в ней переменами. Ведь всего неделю назад, узнай она о подобной выходке своей воспитанницы, и Кларе пришлось бы квакать в болоте добрых полгода, если не больше. А теперь... Провинившаяся внучка не получила даже чисто-символической затрещины.
      - Добрею, - констатировала колдунья.
      Она, конечно не была воплощением зла в прямом смысле этого определения, но, в то же время, статус не позволял заметных проявлений чувств, не пользующихся популярностью у коллег.
      - Ну, ничего. Воспитанием этой озабоченной сучки займусь завтра. Малейшее послабление и милая родственница мигом вскочит на загривок...
      * * *
      Уже, пока, сейчас (нужное подчеркнуть) Емеля находился в средней стадии опьянения. Десяток разгоканных ваз и штук пять расплющенных кубков, изготовленных из драгоценных металлов, говорили о бодром расположении духа хозяина дворца.
      Ему хотелось чего-нибудь новенького, даже появилась мыслишка, а не казнить ли с утреца Горыныча. Конечно змей пока преданно и верно служит, но зрелище трех перерубаемых толстенных шей стоило такой жертвы.
      Погруженный в грезы о завтрашнем представлении, негласный хозяин Города не сразу заметил, что в зале он не один. Емеля потряс головой из стороны в сторону, выдав при этом традиционное: "Бррр!".
      - Да, что же сегодня целый день творится? Нашли, блин, проходной двор! Ты кто?
      - Я, конечно, дико извиняюсь, что наг'ушил Ваш покой, - ответствовал незваный гость, облаченный в разодранный плащ, - но, поймите меня пг'авильно, мой визит сугубо в Ваших интг'есах...
      - Ты кто?! - Повторил хозяин более грозным голосом.
      Он до сих пор не кликнул охрану только потому, что в пьяной голове родилась идея самолично отдубасить худосочного визитера. И разминка, и развлечение.
      - Я, естественно, могу пг'едставиться, чтобы Ви знали, кому именно в последствии следует воздать благодаг'ность за своевг'еменно оказанную услугу.
      - Знаешь, урод, мне сегодня уже пытались оказать услугу, - Емеля не торопился осуществлять задуманное, оттягивая сладостный момент расплаты, причем, услугу, из числа тех, что я весьма уважаю (он жестом показал, что именно хотела Клара). Но, не смотря на мое пристрастие к таким развлечениям, незваная гостья покинула мой дворец, раз десять кувыркнувшись на лестнице.
      - О! Услуга, которую я намег'еваюсь Вам оказать, совег'шенно иного г'ода. Хотя... Но об этом мы поговог'им потом...
      - Ах, ты, старый педрило! - Емеля начал медленно подниматься, стиснув кулаки.
      Луциберг сообразил, что привычное словоблудство в данный момент может оказаться губительным, и выпалил одной фразой объем информации, который в условиях, не приближенных к экстремальным, он выдавливал бы из себя не менее получаса:
      - В Гог'оде появился новый человек, Вовка - Сантехник. Он очень опасен!
      Услышав во второй раз за день непонятное слово "сантехник", причем оба раза его пугали этим загадочным персонажем, Емеля вновь опустил на роскошный диван свой раскормленный зад, плеснул себе водки, одним глотком опрокинул в себя пойло и уставился на непрошеного посетителя.
      - Ну, рассказывай. Кто он, откуда и чем опасен?
      Поняв, что опасность быть вздутым миновала или, по крайней мере, временно отступила, Бес Третьей Гильдии продолжил в привычной манере:
      - Дело в том, что такие категог'ии, как место возникновения или социальное пг'оисхождение мало интег'есуют личность моего статуса. Дабы избежать дальнейшие возможные недог'азумения, я таки пг'едставлюсь. Позвольте отг'екомендоваться: Служитель Темных Сил, Бес Тг'етьей Гильдии Луцибег'г.
      Черт вновь скомкал окончание своей фамилии, но и на сей раз, напрасно: Емеля не блистал эрудицией и не мог принять занудливого гостя за легендарного падшего ангела, по той простой причине, что понятия не имел, кто такой Люцифер. Но слово "бес" было ему знакомо.
      - Во, блин, - пробормотал Емеля и опять налил себе водки, - продолжай.
      - Ну, так, вот. Что я имею Вам сообщить. В данный момент этот Сантехник пг'ямым ходом напг'авляется сюда.
      - Зачем?
      - Конечно, он не в коем г'азе в откг'ытую не выскажет свои истинные намег'ения, и внешне его визит будет выглядеть вполне миг'олюбиво, даже дг'ужественно. Но не стоит обольщаться, дабы потом не испытать запоздалого г'азочаг'ования. Ибо Вовка этот - весьма коваг'ный тип. И общение с ним могут иметь необг'атимые последствия...
      - Слышь, ты водочки стегани, может, заговоришь по человечески, а то ни хрена не понимаю.
      - Пг'емного благодаг'ен за столь лестное пг'едложение, но я не употг'ебляю гог'ячительных напитков, хотя очень даже уважаю пг'истг'астие к ним дг'угих. Тепег'ь о деле. Вам надлежит заточить в самую мг'ачную темницу этого злобного Сантехника.
      - Погодь, - перебил черта хозяин, - он чем так страшен? Колдун, что ли?
      - Нет, гог'аздо хуже, он...
      - Богатырь?
      - Нет.
      - Тогда какого хрена мне его бояться?
      - Я же говог'ил, что его злостные намег'ения чг'еваты катостг'офическими изменениями как в жизни всего Гог'ода, так и, непосг'едственно, в благополучном существовании глубоко уважаемой Вашей пег'соны.
      - Эт, ты про Маньку так? Персона... Гм... Это что, ругательство?
      - Ви в очег'едной г'аз невег'но истолковали мои слова. Я имел в виду, что безбедное существование Сантехника угг'ожает лично Вам. И по этому надлежит...
      - Снести ему башку! - Догадался Емеля.
      - Нет! Ни в коем случае. Возможно Ви пег'еоценили масштабы опасности, исходящей от вышеуказанного индивидуума, и столь жесткая мег'а абсолютно неуместна в данных условиях.
      - Опять не могу въехать в твою галиматью. То он опасный, то нет. Если его нечего бояться, то пусть себе гуляет.
      - Это категог'ически невег'ное г'ешение!
      - Тогда - башку долой!
      - Нет.
      - Да что ж тебе надо, бесовское отродье?!
      - Достаточно будет подег'жать этого Вовку в темнице, ну скажем, паг'у недель и всенепг'еменнейше на хлебе и воде.
      - Так, чем эта морока с тюрягой, проще секир башку ему устроить. И нам спокойней, и народу развлечение.
      - Это две большие г'азницы. Темницы вполне достаточно. И если Вас одолеет депг'ессия, то под г'укой будет достойное г'азвлечение. Ви всегда сможете г'азвеять хандг'у, пг'именив к данному субъекту истязательное воздействие.
      - Чего?
      - В пг'остонаг'одье это называется пытками.
      - Мысль, конечно, интересная... Но надоело. Шибко громко орут.
      - А г'азве Вам когда-нибудь пг'иходилось пытать настоящего Сантехника?
      - Не-а. Я подумаю над этим вопросом.
      - Но Ви должны мне гаг'антиг'овать, что...
      - Ни хрена я тебе не должен, понял, урод? - Не смотря на постоянную подпитку допингом под названием "Смирновская", голова Емели стала ватной от обилия слабо знакомых и малопонятных слов. Он подумал, что если послушает еще несколько минут словесную дрисню беса, то рехнется. - Про пытки ты хорошо придумал. Я ни разу не истязал не только непонятных Сантехников, но и чертей тоже... Ребятушки! Ату!
      - Ви не имеете ни какого мог'ального пг'ава! У меня очень высокие покг'овители. Да они в пог'ошок... - Луциберг осекся, заметив пятерых огромных мавров, вооруженных ятаганами, надвигающихся на него.
      Бес попятился, постоянно натыкаясь на изобилующие предметы роскоши.
      - Я таки взываю к остаткам Вашего г'азума и надеюсь, что Ви внемлете моему пг'едупг'еждению, - скороговоркой тараторил черт, отступая от приближающихся телохранителей, - и главное, не пег'ебог'щите! Ни какой казни...
      Отточенное до кондиции бритвы лезвие ятагана рассекло облако дыма.
      - Во, блин! Не нравится мне все это. Визиря ко мне!
      * * *
      Мы вынырнули из-за очередного поворота и оказались на дворцовой площади. Теперь только она отделяла нас от обиталища Емели.
      Почему-то назвать дворцом это сооружение у меня не поворачивался язык. По мере приближения к цели я уже созерцал отдельные фрагменты строения, выглядывающие в просветы между домами. Но не смотря на заверения Серенького, в голове не укладывалось, что это части единого целого. Теперь же я убедился в правоте медведя и за одно - охренел.
      Даже если накачать наркотой уже сошедшего с ума авангардного архитектора, то в его глюках было бы гораздо больше здравого смысла, чем в том, что именовалось дворцом Емели. Описать это - невозможно. Готические башни венчали беременные луковицы куполов, плавно переходящие в многоярусные перекрытия пагод; бревенчатый сруб, имеющий вместо крыши каменное изваяние, изображающее голову свиньи; диагональные, колбасоподобные соединительные переходы; мраморные лестницы, ведущие в никуда и тому подобные несуразности.
      - Кьясотися!.. - Восторженно протянул Соловушка. - Сколько не смотью ни как не налюбуюсь.
      Конечно, я не считал разбойника тонким эстетом (да и сам таковым не являлся), но такого восторга от созерцания плода больного воображения я не ожидал от своего спутника.
      А Соловушка, охваченный эйфорией, не сводя изумленного взгляда от шедевра кича, заткнул большим пальцем левую ноздрю и смачно высморкался. Содержимое правой половины картошкообразного носа звонко чмякнулось на булыжник площади. Затем Славик повторил процедуру с другой ноздрей, подытожил:
      - Все. Пьисли. Сто дальсе делать будем?
      - А дальше - опять ночлег искать. - Резюмировал медведь. - Все равно Емеля сейчас в зюзю пьян. Тут недалеко приличная гостиница есть, как никак центр Города. Дороговато, но, надеюсь, Вячеслав раскошелится, ради общего блага? - Серенький незаметно для разбойника подмигнул мне.
      Как всегда, когда речь заходила о содержимом кошеля Соловушки, он громко засопел, предчувствуя скорое расставание с несколькими золотыми кругляшами. Но, справедливости ради, стоит сказать, что как бы не сопел и не кряхтел Соловей, в те моменты, когда ему приходилось расплачиваться, делал он это всегда исправно и даже с некоей толикой гордости, ощущая полезность и значимость собственной персоны. Так что предложение Соловушки: "Мозет вейнемся куда подесевле? Или, вообсе, мозно на улисе пееносевать. Тепло, ведь, пости зайко", было скорее рисовкой, чем желанием сэкономить.
      Медведь быстро переубедил разбойника, и мы направились в гостиницу. Место предполагаемого ночлега располагалось на той же стороне квадрата площади, на которой находились и мы. Только метров на триста левее.
      Когда мы были уже у дверей добротного трехэтажного дома из красного кирпича, украшенного яркой вывеской "Ниф, Наф, Нуф и Ко", под которой висел аналог нашего запрещающего дорожного знака, изображающий перечеркнутого волка, Соловушка напоследок оглянулся на дворец и застыл с широко распахнутым ртом.
      Разбойник немного пришел в себя и, как раз, во время - Серенький уже протянул лапу к дверной ручке в виде поросячьего хвостика.
      - Сто это такое?! Ни язу не видел! Кьясиво, сейт возьми. Заль ситать не умею...
      Привлеченные восторженной репликой Соловушки я и медведь одновременно обернулись. Было от чего обалдеть и не только грабителю: занимая полнеба над дворцом узурпатора, горела, переливаясь всеми цветами радуги, надпись, начерченная в воздухе явно при помощи колдовства. Но еще большее удивление, чем грандиозность зрелища, вызывало содержание послания. Дугообразная светящаяся надпись гласила: "ГОСПОДИН САНТЕХНИК! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ВО ДВОРЕЦ!"
      Серенький отпустил поросячий хвостик и сокрушенно пожаловался:
      - До соплей обидно. Целый день выдумывали, как пробраться внутрь, а тут - накось тебе, добро пожаловать... - он ненадолго задумался, затем продолжил свои размышления вслух. - Хотя, с другой стороны, все это очень подозрительно. В Городе ты практически ни с кем не общался. Разве, что вчера с тремя шарлатанами. Но они, кроме того, что туда надо, - медведь ткнул когтем вверх, - ни фига не знают. А уж про то, что ты - Сантехник, знаем только мы трое, Яг... Гм... Яна с Кларой, да еще, скорей всего, чертяка этот мерзопакостный. Ах, да, запамятовал. Еще Илюха Муромец в курсе. Так он поди ныкается где-нибудь от ентого колохвиума. Так что странно все это, не к добру. Ох, не к добру. Что делать-то будем?
      - Как что? Раз зовут, в гости пойдем, - легкомысленно ответил я, - мы ж чуть ли не подкоп собирались рыть, а тут учтиво приглашают, грех не воспользоваться.
      - Эх, Вовка, одно дело, когда мы собирались заявиться незваными гостями, а другое, когда зазывают таким образом. Я бы даже сказал, заманивают. Чувствую, не к добру это, - вновь повторил свое пророчество Серый. - Откуда, вообще, Емеля узнал о твоем существовании?
      Я пожал плечами, так как ответить было нечего.
      - Не волнуйся, Серенький, на месте и разберемся.
      - А может сховаемся куда, переждем? Глядишь, разузнаем, за каким таким хреном ты Емеле потребовался, а?
      - Не. Не пойдет. Загрызет меня неопределенность. Тем более, если этот щукоед и взаправду такой могущественный, то долго не пропрячемся, сыщет. Тогда еще хуже будет.
      - Насчет этого не боись. Во ему, - медведь отмерил половину лапы, - в лес, к Яне уйдем, она тебя на время в козявку какую-нибудь малую превратит. Все его чародеи вместе взятые, хрен найдут.
      Перспектива перевоплотиться (хоть и временно) в насекомое развеяла последние сомнения.
      - Я решил окончательно. Вы как хотите, а я иду.
      - Ну и сто, сто доего у этих поесят? Вовка, посли в гостинису. Поузинаем, поспим, а утьем есим, сто делать.
      - Спасибо, Славик, но я решил. Можете подождать меня тут, - я кивком указал на свинячий отель.
      - Совсем стебанулся что ль? Ни в коем разе тебя не брошу. Соловушка, ты идешь?
      - Конесно, иду, - обреченно согласился толстячок.
      И мы напрямик, через опустевшую к вечеру площадь, направились к главному входу аляповатого сооружения, именуемого дворцом.
      * * *
      На верхней ступени лестницы, ведущей к центральным воротам дворца, нас уже ждали. Вот, только, встречающие никак не ассоциировались с Емелей героем русской сказки. Два темнокожих амбала, обнаженные по пояс, с устрашающего вида ятаганами в руках. А между ними - источающий само радушие, мужик восточной национальности. О его расовой принадлежности говорили не только смуглая рожа и раскосые глаза, но и шелковый цветастый халат вкупе с белоснежной чалмой.
      - Рады приветствовать дорогого гостя! Милости просим, дорогой господин Сантехник! Разрешите отрекомендоваться: Главный Визирь Высокочтимого Емели Али Баба.
      - Откуда он тебя знает? - Шепотом спросил медведь. - Ох, как же все хреново!
      - Фигня, прорвемся, - так же тихо ответил я.
      - Я здесь небольшой, ничтожный слуга своего господина и, по этому покорнейше прошу меня простить, - не смотря на извиняющуюся речь, елейная ухмылка не сходила с лица главного визиря, - но я обязан беспрекословно и в точности выполнять распоряжения хозяина. А так как в приглашении упоминался только господин Сантехник и ни слова не было об его спутниках...
      - Вот и хоесо! - Мигом согласился разбойник и тут же развернулся.
      - При желании, силой той мизерной части власти, коей я тут обладаю, могу пристроить Ваших друзей где-нибудь в подсобных помещениях дворца...
      - Ну, уж нет! - Презрительно процедил оскорбленный Серенький и тут же обратился ко мне, - Вовка, слушай...
      Он осекся, поняв по моему взгляду, что все его уговоры бесполезны, осмотрелся кругом и, указав на неуместный выступ непонятного назначения недалеко от основания лестницы, пробурчал:
      - Я буду там ждать.
      Серенький понуро побрел вниз по ступеням навстречу ожидающему его там Соловушке, который, как только узнал, что ему не оказали чести быть включенным в список почетных гостей, тут же спустился на площадь.
      А я, в компании Али Бабы и двух мавров (надеясь, что последние сопровождают меня только в качестве почетного караула, а не конвоя), направился во чрево архитектурного монстра.
      * * *
      Мы миновали множество залов и коридоров, описывать которые не хватит ни сил, ни желания, ни вашего терпения. Скажу одно: внутреннее убранство вполне соответствовало внешнему виду дворца. Приходилось то подниматься по лестницам различной длины и крутизны, то вновь спускаться. Так что, в итоге, я понятия не имел: ни в какой стороне строения нахожусь, ни на каком этаже.
      Наконец-то, мы достигли цели. Вопреки ожиданиям, хозяин встречал мою скромную персону, не восседая на грандиозном золотом троне, увенчанный гибридом шапки Мономаха, папской тиары и короны Людовика XIV. Отнюдь. В одном из залов навстречу нашей процессии, расставив руки в приветственном жесте, неспешно выдвигался негласный владелец Города.
      Вот, только на того Емелю, катающегося на печке, на того лохматого веселого паренька, которого я помнил из детского мультика, этот был ни фига не похож. Конечно, природа здоровьем его не обделила. Все, как положено: косая сажень в плечах, рослый, мускулистый. Однако, мышцы без должных нагрузок одрябли, по причине незастегнутой рубахи виднелось солидное волосатое брюшко, лицо распухшее то ли от водки, то ли от какой другой высококалорийной пищи, а, скорей всего, от того и другого, вместе взятых. Вместо импозантной короны, его голову украшал лишь короткий "ежик". Короче, весь его облик напоминал, что-то среднее между разжиревшим телохранителем и бизнесменом-переростком. Одним словом, - "браток".
      Сближающиеся стороны остановились в полутора метрах друг от друга. Дыхание Емели источало аромат застарелого перегара в смеси с запахом свежеопрокинутой порции горячительного.
      Минутное молчание первым нарушил хозяин:
      - Ну, здорово, Сантехник.
      - Господин Сантехник рад приветствовать Высокочтимого и Наимудрейшего, - так Али Баба перевел кивок, которым я ответил на реплику щукоеда.
      - Отхлынь, чурбан, - осадил Наимудрейший своего главного визиря, - все свободны... Вовка, давай дрябнем по маленькой и поговорим.
      Он ухватил меня за локоть и провел на балкон, где уже все было готово к приему гостя.
      Мы сели на дугообразные диванчики, обрамляющие овальный стол красного дерева, уставленный множеством всевозможных напитков вкупе с огромным ассортиментом закусок.
      - Наливай, что хочешь, что нравится, - разрешил хозяин, - короче, не стесняйся. Я-то всю эту заморскую бурду не уважаю. Предпочитаю нашенскую водовку.
      С этими словами Емеля набухал в золотой бокал около двухсот граммов "Смирновской". Я так же не стал оригинальничать, только моя доза была раза в два поменьше.
      - За знакомство!
      Мы звякнули бокалами. Выпили. Закусили.
      Я все еще хранил молчание, решив, что раз уж я зачем-то потребовался Высокочтимому, то пусть он и начинает разговор.
      Пару минут Емеля буравил меня поросячьими глазками, потом не выдержал:
      - Говорят, ты - великий Сантехник.
      - Самый обыкновенный. Еще недавно учеником был.
      - А, чем, собственно, вы, сантехники, занимаетесь?
      Мне не хотелось развеять ореол таинственности, возникший вокруг моей профессии. Да и что прикажете рассказывать? Про подтекающие краны, гнилые прокладки, да унитазы, полные дерьма? Поэтому, я обошелся общими фразами:
      - Всем понемногу. Иногда профилактикой, но в основном, когда где-нибудь что-то не так, мы приходим и исправляем положение.
      - Ясненько. Давай, еще накатим по одной.
      После второй, а Емеля наполнял свой бокал до краев, он решил больше не тянуть и спросил напрямик:
      - Так за каким я тебе понадобился?
      Гадая все это время над причиной приглашения, такого оборота я не ожидал.
      - Так ведь это ж ты меня к себе зазвал, - я весьма неуверенно попытался перевести стрелку разговора.
      - Ой, вот только не надо ля-ля, - Наимудрейший скорчил недовольную мину, - я узнал, что ты направляешься ко мне. А Сантехники в наших краях не каждый день появляются. Я и устроил эту люминацию. Так что, не темни. Чо надо? Чо задумал?
      - Помощи мне надо. Емеля.
      - Тебе, Сантехнику, помощь?! - Удивился Высокочтимый, - Ладно, чем смогу, помогу. Говори.
      - Я слышал, тебе служат самые сильные колдуны и волшебники...
      - Ну, - то ли мне показалось, то ли на самом деле в глазах Емели на мгновение зажегся недобрый огонек.
      - Хочу с ними встретиться, - продолжил я, - может они смогут мне помочь.
      Несколько секунд хозяин, уже не пряча подозрительного взгляда, смотрел на меня, что-то соображая. Затем широко улыбнулся, обнажив крепкие желтые зубы.
      - Слышь, Вовка, давай о делах разговоры завтра будем вести. Есть такая поговорка, правда дословно не помню, но смысл такой: вечер - пьяный дурак, а утро, хоть и похмельное, но умное.
      - Утро вечера мудреней, - догадался я, что имел в виду Наимудрейший.
      - Во-во, это я и сказал. Так что, давай сегодня расслабимся, гульнем, отдохнем, а завтра решим все твои проблемы.
      Такой расклад меня вполне устраивал. Тут же вспомнилась модернизированная поговорка: "На фига сегодня делать то, что можно отложить на завтра?".
      - Я не против.
      - Вот и ладушки! - Обрадовался Емеля. Ща устроим лихой сабантуйчик. Девки нам попляшут. Потом какую хошь выбирай, не жалко.
      - Только, друзей предупредить надо...
      - Уже. О друзьях не волнуйся.
      Он хлопнул в ладоши. Как из-под земли, мгновенно появился Али Баба.
      - Слышь, визирь, нам нужно...
      - Я в курсе, - сановник даже не пытался скрыть, что подслушивал.
      - Ну, тогда действуй. И Маньку пригласи.
      Отбивая поклоны и пятясь, Али Баба удалился.
      - Хитрый - чурка, - охарактеризовал помощника хозяин и вновь наполнил свой бокал, жестом приглашая меня присоединиться. Что я и сделал.
      Зазвучала ненавязчивая музыка, а-ля "Тысяча и одна ночь", и на балконе появились "девки". Штук десять. Восточный стриптиз, решил я, но тут же понял, что не прав. Стриптиз предполагает раздевание, а танцовщицам абсолютно нечего было снимать, разве, что воздушные вуали. Они плавно перемещались в такт музыке, создавая из своих тел причудливые фигуры, рассыпались по всей площади балкона, затем вновь собирались в своеобразный хоровод.
      Уже нормально захмелевший, я на некоторое время ощутил себя падишахом.
      Неожиданно, словно повинуясь загодя отрепетированному сценарию, восточные красавицы выстроились в две шеренги, образовав коридор между входом на балкон и нашим столиком, замерли, будто статуи, в различных позах.
      И тут же появилась она. Девушка шла как по подиуму, плавно покачивая бедрами, высоко держа голову. Да и вся ее внешность вполне соответствовала данным самых престижных моделей. Ноги - от ушей, фигура - 90-60-90, черные кудри до плеч, обрамляющие прекрасное личико с правильными европейскими чертами. Большие, цвета темного янтаря глаза. Одежды на ней было гораздо больше, чем на танцовщицах, но не настолько, чтобы полностью скрыть интимные места. Они четко просматривались сквозь полупрозрачное одеяние, напоминающее индийское сари.
      Пока красавица неспешно приближалась к нам, Емеля с самодовольной ухмылкой склонился к моему уху и громким шепотом похвалился:
      - Моя наилучшая и наибольшая толика.
      - В смысле?
      - Ну, всегда говорят - моя вторая половина, - продолжал доверительно шептать Наимудрейший, - а у меня этих половин - до хрена. Значит это не половинки вовсе, а частички. Толики. Но эта - самая большая и любимая.
      - Теперь понял.
      - Присаживайся, прелестница. Нет, нет, рядом с гостем. Поухаживай за ним. Сегодня особый случай. Сам господин Сантехник к нам пожаловал. (Девушка, намеревающаяся присесть возле Емели, скромно опустилась на диван рядом со мной. Ожили танцовщицы, продолжая прерванный балет) Вовкой его кличут. А теперь и ты представься знатному посетителю.
      - Маня.
      - Э, нет. Ты давай и фамилию. Все, как положено, - хозяин ехидно прищурился.
      Девушка смущенно потупилась, на щеках появился румянец.
      - Маня... Жопина. - Еле слышно выдавила она и преданно посмотрела на Емелю.
      Высокочтимый заржал, как сивый мерин.
      - За знакомство давайте выпьем.
      Наконец-то, Наимудрейший начал потихоньку превращаться в Наипьянейшего. Как-никак пять полных бокалов только на моих глазах. Выпив шестой, он тихонько ушел в прострацию. Не вырубился, не заснул, а просто потерял связь с окружающей действительностью.
      Маня потянулась за бутылкой "Мартини", но я опередил ее и наполнил для дамы хрустальный фужер.
      - Спасибо, - поблагодарила она, пригубила вино, затем, все еще смущаясь, прошептала:
      - На самом деле меня зовут Мэри, Мэри Поппинс. Но Емелюшка сказал, она бросила на бесчувственного бойфренда взгляд, полный любви, - что это у себя, там, я могу быть Мэри. А раз уж я живу с простым русским мужиком, то и называться должна по-русски. Он переиначил мои имя и фамилию. Так я стала Маней...
      В эту секунду опять появился "чертик из табакерки" в белой чалме, хотя, на сей раз, его ни кто не звал. Али Баба, с виртуозностью заправского официанта, доставил прямо к моему носу поднос, на котором стоял небольшой бокал тонкого хрусталя. Такого тонкого и чистого, что казалось, будто янтарная жидкость висит в воздухе. Хоть и дегустатор из меня никудышный, но я сразу различил терпкий запах дорогого коньяка.
      - Господин Сантехник, не побрезгуйте, отведайте этот божественный нектар. Держим только для дорогих гостей.
      - И я с вами выпью, - поддержала визиря Маня, - у меня есть тост. За самого прекрасного, доброго, сильного, обаятельного, гостеприимного, умного, моего ненаглядного Емелюшку!
      Произнося заздравницу, Мэри просто пожирала обожающими глазами хозяина, все еще находящегося в нирване и, по видимому, не собирающегося покидать ее в ближайшее время.
      Чтобы не обидеть девушку (да и что греха таить, хотелось дрябнуть хорошего коньячку) я принял у Али Бабы бокал.
      Перед тем как выпить, я подивился. Как может такая прелестная во всех отношениях девушка испытывать такую неподдельную любовь к этому хамоватому типу. Или деваху чем опоили, или правду говорят, что любовь зла, полюбишь и вонючего, рогатого козла.
      Потом я выпил и отключился.
      * * *
      Небо посерело. Приближался рассвет. Медведь, всю ночь не смыкавший глаз, сидел на мостовой, опираясь спиной о стену аляповатого выступа фасада дворца. Для того, чтобы прогнать сон и не потерять бодрости духа он периодически, прямо из горлышка, отхлебывал пару глотков водки. Под стеной уже валялись две порожние бутылки, а содержимое третьей могло пережить только еще одно причащение. Рядом с Сереньким сладко посапывал свернувшийся калачиком Соловушка.
      Возможно подействовало начавшее светлеть небо, или неудобные жесткие булыжники мостовой сыграли решающую роль, но разбойник что-то пробурчал, завозился и через минуту уже сидел рядом с другом. Соловушка вопросительно посмотрел на Серого.
      - Пока ничего, - ответствовал тот и протянул Славику остатки водки.
      - Еще будешь? - спросил медведь после того, как бутылка опустела.
      - Нету хотся, - помотал головой Соловушка, - Сеега, сейсяс все явно есе яно. Есе солныско не встало. Я быстьенько к Гойинысю сбегаю. А то обидится, если узнает, сто я был ядом и не навестил. И пьякотиться хосется.
      - Коли надо - иди.
      - Только не бьясайте меня. Если сто, я с той стоены двойса.
      - Ладно. Ступай к своему троглодиту огнедышащему.
      Соловушка торопливо засеменил, огибая массивное строение, а медведь извлек из своей котомки очередную бутылку.
      * * *
      Яна проснулась с первыми лучами солнца. Решив, что если Клара еще не проспалась, то следует разбудить внучку ушатом ледяной воды, а затем серьезно поговорить с ней и не только при помощи языка, но и применяя подручные средства. С такими благими намерениями девочка-ведьма вышла в горницу и поняла, что ушат не потребуется.
      Клара сидела закинув ногу на ногу (эта поза помогала хоть чуть-чуть прикрыться, так как одежда была аналогична вчерашней, только ячейки сетки чуть большего размера). Провинившаяся родственница занималась своим вторым любимым (после секса) занятием - что-то жевала. Но это было неудивительно. Удивительно было то, что Клара явно не считала себя виноватой. Об этом говорила наглая ухмылка, с которой она встретила появление экс-бабули.
      На мгновение Яна даже растерялась, но лишь на мгновение, и тут же взяла себя в руки.
      - Итак, мы пока не протрезвели или, того хуже, с утра пораньше похмелились? - Поинтересовалась хозяйка тихим, вкрадчивым голосом.
      Еще неделю назад, заслышав такие интонации в свой адрес, Клара бы с перепугу грохнулась в обморок или, того хуже, - обделалась. А, учитывая ее вчерашние пригрешения, скорей всего, и то, и другое. Но не на сей раз. Даже ехидная улыбочка осталась на месте.
      - Синдромами не страдаю и поэтому - не похмеляюсь.
      - Значит, мы в полном здравии и отдаем отчет в своих действиях?
      - Не знаю, как вы, а я-то точно в здравии.
      Если до этого момента все происходящее было только наглостью зарвавшейся внученьки, то теперь прозвучало оскорбление. Однако Яна, стиснув зубы, погасила всклокотавший гневный огонь и решила отложить неминуемое наказание, чтобы выяснить до конца причины неординарного поведения Клары, и как далеко та может зайти. И уж потом приступить к экзекуции в строгом соответствии со степенью вины.
      - Очень хорошо. И ты помнишь, где вчера была и что там натворила?
      - Все я помню. Мне до склероза еще далеко, не то что некоторым. Хотя эти некоторые выглядят так, будто только вчера с горшка слезли.
      Яна не стала реагировать на очередное оскорбление.
      - Ты хоть понимаешь, как вчера опозорилась?
      - А нефиг за мной подглядывать!
      - Может это и нехороший поступок с моей стороны. Но ты весьма неблагонадежна. И не делаешь никаких выводов из произошедшего. Опять вырядилась так, что все телеса наружу. Куда собралась?
      - Не твое дело! (Яне даже стало интересно, насколько у нее хватит терпения выносить дерзости внучки) И, вообще, с этого момента я сама себе хозяйка. Ты мне боле не указ! Куда хочу, туда пойду!
      - Это мы еще посмотрим...
      - Фигушки! - Клара показала дулю. - Ты теперь ни хрена не посмотришь! Взбунтовавшаяся родственница демонстративно откусила последний кусок от яблока (до этого хозяйка не обращала внимания, что именно жует вечно голодная распутница) и положила огрызок на стол. - Отшпионилась, бабуля!
      Жуткая догадка мгновенно пришла в голову. Яна взглянула на волшебную тарелочку и обомлела: она была пуста.
      - Так ты, тварюга, осмелилась сожрать волшебное яблоко?!!
      - А это у нас семейное, яблоки всяки-разны трескать. И в кого я такая уродилась?
      - Так, шуточки кончились. Ты представляешь, что натворила?..
      * * *
      Соловушка застал трехглавого приятеля именно там, где и ожидал. Горыныч лежал у задней стены дворца. Змей нес вахту по всем правилам устава караульной службы: левая голова дрыхла, средняя бодрствовала, а правая, вытянув длинную шею, зорко осматривала окрестности. Появление разбойника внесло сумбур в осточертевшую службу. Две головы уперлись подбородками в мостовую перед улыбающимся Соловушкой. Через мгновение к ним присоединилась и третья, разбуженная шевелением сиамских братанов.
      - Здорово, Соловей, - пыхнула дымом правая.
      - Рад видеть тебя, Соловушка, - ощерилась ужасной улыбкой средняя.
      - Пьивет, язбойник! - Хитро подмигнула левая.
      Однако, Соловушка так рад встрече, что даже не догадался обидеться на передразнивающую голову.
      - Здьявствуй, Гойинысь!
      - Что новенького?
      - Каким ветром в наши края, Соловушка?
      - Чо приперся?
      Головы задавали вопросы в той же последовательности, что и здоровались.
      - Тут столько всего было, столько пьяизосло! И, вообсе, я тепей ни какой не Соловуска, - разбойник сделал шаг назад и принял самую напыщенную позу, на которую только был способен. - Позвольте отьекомендоваться, тепей мое имя - Вясеслав!..
      После нескольких секунд раздумий Соловей снизошел до высочайшего соизволения:
      - Ну, тебе, Гойинысь, как дьюгу, мозно называть меня Славиком... Но только, когда мы одни.
      - Дела-а-а! - Протянула средняя голова.
      - Во, блин, - удивилась правая.
      А левая молча закатила глаза в притворном испуге.
      - Слысь, Гойинысь, пьякати, а! Давненько мы с тобой не летали.
      - Нельзя, Соловушка, то бишь, Вясеслав...
      - Не Вясеслав, а Вясеслав! - Обиделся разбойник.
      - Ах, да... Прости. Давай я пока буду тебя по старому называть. А потом кто-нибудь правильно произнесет твое имя, и я запомню. - Рассудила средняя голова, которая, как и все центристы, не бросалась в крайности и не очень-то приветствовала радикальные нововведения.
      - Так полетели на плосядь, там Сеенький. Вейнее Сеега. Он пьявильно-пьявильно пьяизнесет.
      - Говорю же, нельзя. Боевое дежурство.
      - А посему? Война, сто ль?
      - Нет, не война. Но дело особой секретности и, можно сказать, государственной важности. Ты не волнуйся, дежурство закончится, слетаем к медведю, он тебя правильно назовет...
      - А я и сейчас назову, - перебила брата левая голова, - Вящечлав, правильно?
      Разбойник от возмущения выпучил глаза и потерял дар речи. Такого святотатства он ни как не ожидал.
      А развеселившаяся левая голова, продолжила экспериментировать:
      - Вячечлав? Вясечлав? Вяцечлав? Может, Члавик? Щлавик? Шлавик? Вяцечлав?
      - Замолси, дуяк!!! - Взвизгнул оскорбленный Соловушка.
      - Молсю, молщу, молцу, - продолжала изгаляться ехидная голова.
      - Ты и правда, того, хорош. - Заступилась за приятеля средняя. - Не обижайся, Соловушка. От скуки все это. Расскажи, с чего это такие перемены?
      Разбойник подозрительно взглянул на левого охальника, но желание похвастаться взяло верх.
      - Я ясказу. Только это огьемный секьет.
      - Могила! - хором заверили головы.
      - У меня появился новый дьюг!
      - Охрененная тайна, - не сдержалась левая голова, однако две оставшиеся грозно прицыкнули на нее, и Соловушка продолжил:
      - Зовут его - Вовка. Появился неизвестно откуда. Я его в лесу встретил. Хотел огьябить. Но он такой, у-у-у.
      - Навалял тебе что ли? - На этот раз не смогла смолчать правая.
      - Да, нет! Ты сто! Он хоесий. Это именно Вовка назвал меня, - разбойник покосился на левую голову приятеля, на что та демонстративно прикусила язык тридцатисантиметровыми клыками. - Вясеславом.
      - Не велика заслуга. И это все?
      - А вот и нет! Всея меня Илюса Муемес поймал. Пьянисий! Излупсовать хотел, а Вовка меня спас.
      - Правда?! - При упоминании о богатыре, головы, как по команде, нахмурились. - Неужто твой новый друг одолел Муромца?
      - А он его тьегать не стал. Я зе говою - Вовка добьйий. Поговойил и все. Илюса сам меня на землю поставил и обесял никогда не тьегать. А потом есе Вовку уговаривал, стобы тот его отпустил.
      В шести глазах Змея поселилось уважение.
      - Это дело. А то, подумаешь, имя новое придумал...
      - Не сказы! Вот, тебя как зовут?
      Уважение в газах сменилось удивлением.
      - Соловушка, ты на днях головой ни обо что не бился? Или Илюха все-таки разочек успел звездануть?
      - Нет. Ты отвесяй, как зовут!
      - Горыныч! Змей Горыныч. - Ответствовали в недоумении головы.
      - А тебя, как? Тебя? И тебя? - Соловушка поочередно обратился персонально к каждой голове.
      - Гм... Кхм... Дык я, вроде, как один...
      - Знасит, Гойинысь на меня дьязнится, - толстячок показал пальцем на левую голову, - и Гойинысь за меня заступается, - указующий перст остановился на средней голове, - и Гойинысю по хьену, сто меня обизают, теперь палец был направлен на правую голову.
      Такая постановка вопроса смутила Змея. По-видимому, он (они?) раньше никогда не задумывался над этой стороной своего существования. В ответ на тираду друга головы лишь разродились невнятными междометиями.
      Переполненный чувством собственного превосходства, Соловушка важно напыжился.
      - Вот, то-то зе! А Вовка в момент мозет имена пьидумать.
      - Дык я... мы - один. Раньше и думали одинаково и говорили хором. От скуки это все...
      - Ну, если не хосес, неволить не буду...
      - А, может, у него имена кончились? - Головы, как в былые времена говорили хором.
      - Да ты сто? Вовка узе дал новые имена мне, Яге, Кларе, Сеенькому.
      - А где он сейчас?
      Соловушка с видом опытного заговорщика приложил указательный палец к губам, призывая хранить в тайне то, что намеревался поведать.
      - Вовка сейсяс у Емели по осень вазному делу. Вас хозяин сам его пьигласил. А нас с Сееньким не пустили. Так сто полетели к главному входу, вместе доздемся, - Соловушка не терял надежды прокатиться на приятеле.
      - Не могу, служба.
      - Я тебе все свои секьеты вылозил, а ты...
      - Да никакой страшной тайны на самом деле нет. Сегодня казнь будет. Привычное дело. Вот только казнить будут какого-то страшного колдуна. Ну, меня и снарядили, на всякий случай, - Горыныч раздвинул головы и кончиком хвоста указал на множество тюков, сундуков и мешков, укрепленных на его пилообразной спине.
      - А сто у тебя там?
      - Алмазы, жемчуг, золото, короче, дребедень всякая.
      Глаза разбойника запылали азартным огнем.
      - Если бы у тебя была только одна голова, - Соловушка ткнул пальцем в конкретную, левую, - я бы тебя тосьно огьябил бы. Но ты мне дьюг. И по этому не буду. А засем на тебя все это нагьюзили?
      - Наш Высокочтимый перетрухнул. Вдруг с этой казнью что-то не так пойдет. Вот я тут и дежурю, на случай экстренной эвакуации, - заметив недоуменный взгляд Соловушки, Горыныч растолковал более доходчиво, - если Емеле придется срочно делать ноги, он сиганет на меня, и мы смоемся из Города.
      - Неузели, этот колдун такой стьясный и сильный, сто дазе Емеля его боится? А как зе Хоттабысь?
      Хоттабыча нет в Городе. А насчет колдуна, фиг его знает, я в этом не соображаю...
      - Хоть Емеля и плохой, но колдуны есе хузе. Где будет казнь?
      - Как всегда, на площади. Ну, как мы договоримся? Предлагаю так: если твой новый друг выйдет из дворца раньше, чем я освобожусь, уговори его прийти сюда. А коли меня вперед разгрузят - вместе дождемся. Я вас всех покатаю... Даже медведя.
      - Хоесо! Договойились.
      - В любом случае, полетать на мне сможешь только после того, как снесут башку этому Сантехнику.
      - Ага... Сто?!!! Сто ты сказал? Повтойи!
      - Покатаешься только после казни, - удивился Горыныч бурной реакции приятеля.
      - Нет! Сто ты сказал пье Сантехника?!
      - А я разве не говорил? Сантехник - это тот самый колдун.
      Соловушка плюхнулся на задницу, подняв небольшое облачко пыли. На некоторое время всем телом разбойника овладел паралич. Разбойник только часто-часто моргал и мычал что-то нечленораздельное.
      Через пару минут Соловей все-таки пришел в себя.
      - Так это он - Вовка!
      - Что?
      - Мой дьюг, Вовка - Великий Сантехник.
      - Во, блин!
      - Надо сто-то делать. Сьесьно! Побегу к Сеенькому!
      - Слышь, Соловушка! Если у тебя еще объявится дружок, который имена раздает, то ты его сначала ко мне веди, а уж потом к Наимудрейшему, высказал Горыныч свои пожелания вслед улепетывающему разбойнику.
      * * *
      - Ой, ой, ой! Обидели бабулю, заткнули замочную скважину, в которую та так любила подглядывать. Не поделишься, чем занимались, твои шаловливые ручонки, когда тарелочка показывала интересные картинки?
      Угроза Яны явно не подействовала, и Клара продолжала дерзить. Но девочка-ведьма, сама удивляясь собственному терпению, пока радикальных мер не принимала.
      - Кстати, насчет ручонок. Кое у кого они скоро превратятся в лапки. И, скорей всего, в перепончатые.
      Во второй раз за утро, Клара в открытую сделала то, чего раньше опасалась делать даже незаметно, в спину - показала кукиш.
      - Я тебя больше не боюсь. Меня теперь не заколдуешь!
      - Понимаю, перспектива пообщаться со жмуриками наделила тебя магической силой.
      Клара недовольно сморщилась, напоминание не вызвало приятных ассоциаций, скорей, наоборот.
      - А, вот, и не угадала, бабуля. Вчера один знакомый чародей, очень хороший знакомый, подарил мне оберег, защищающий от любого колдовства.
      Легкое движение. И ложбинка на груди расширилась, являя для обзора амулет, висящий на тонкой цепочке. Яна с омерзением сплюнула. Было от чего: оберег представлял собой миниатюрную золотую скульптурку, изображающую мужское начало во всей красе. Вернее, не начало, а совсем наоборот.
      - Думаешь, что сможешь схорониться за этой штуковиной?
      - Это сильный талисман.
      - А тебе не кажется, что твой чародей надул тебя дважды: в прямом и переносном смысле?
      - Ну, во дворец он же меня пропустил, - в голосе Клары появились нотки неуверенности.
      - А мы сейчас проверим. Скажи: "Ква".
      - Зачем?!
      - Тренироваться надо. Потому как ближайшие лет пятнадцать других слов ты просто не сможешь выговаривать.
      - У тебя ничего не получится!
      - Может быть... Если твой чародей не одурачил тебя, и если он побольше моего соображает в колдовстве. Что-то я не чувствую в амулетике ни какой силы. Обыкновенная пошлая побрякушка. А там, кто знает? Но, на всякий случай, прими к сведению, я же не враг тебе, - глаза Яны полыхнули зеленым огнем, - в той стороне, есть прекрасное болотце. Мухи там жирные, вкусные. Так что, если вдруг у меня что-нибудь получится, прыгай туда. Не пропадешь. А через пятнадцать лет возвращайся. Я подумаю, что дальше делать.
      Оборзевшая внучка уже не выглядела такой наглой, во взгляде отчетливо проглядывался страх. Заметив это, Яна хищно улыбнулась.
      - Ты готова? Я приступаю...
      Но эксперимент по проверке чудодейственной силы амулета так и не начался. От сильного удара распахнулась дверь. На пороге стоял тяжело дышащий Серенький. Струйки пота стекали по мокрой шерсти, быстро образуя на деревянном полу благоухающую лужицу.
      - Емеля... Вовку... Быстрей... Спасать надо... - медведь с трудом переводил дыхание.
      - Успокойся, Серый, отдышись, - посоветовала Яна, но в душу закралось смутное предчувствие чего-то непоправимого.
      - Некогда... спеши... Емеля... приказал... Вовку... казнить.
      - Из-за тебя все, паскуда! - Ведьмочка наградила Клару испепеляющим взглядом. - Учти, теперь кваканьем не отделаешься. Но сейчас некогда с тобой заниматься. Держи пока авансик.
      Яна отвесила внучке звонкую пощечину, от которой та грохнулась на пол и замерла, не подавая признаков жизни. Хозяйка хмыкнула, удивляясь результату. Вдарила только раз, в полсилы, с небольшого разворота, тыльной стороной... ступни.
      Считать до десяти, дабы законстатировать факт нокаута не было времени. Яна пулей вылетела из избушки, скомандовав на ходу:
      - Серый! Васька! За мной!
      Через три минуты самая вместительная ступа из имеющихся в "гараже" взвилась в безоблачное небо, унося отдувающегося медведя, полную решимости девочку-ведьму и невозмутимого черного кота.
      * * *
      Я проснулся оттого, что меня окатили холодной водой. Пробуждение - это не совсем точное определение. Когда человек просыпается, даже если он дрых безо всяких сновидений или погрузился в "обморок" в результате чрезмерного употребления алкоголя, то какие-то внутренние часы все равно отмеряют определенный отрезок времени, разделяющий отход ко сну и пробуждение.
      Со мной же было все по-другому. Казалось, что всего секунду назад прозвучал тост в честь Наимудрейшего, и я хлобыстнул порцию хорошего коньяка, и нате, получите - ледяной душ. Состояние организма (имеется в виду степень опьянения) было тем же самым, что и перед отключкой, и по этому я соображал туговато. Вернее, почти совсем ни фига не соображал, а только тупо удивлялся. Это ж надо, только что восседал за ломившимся от диковинных яств и напитков столом, вокруг "плясали" голые девки, за мной ухаживала очаровательная Мэри Поппинс (русифицированную версию ее фамилии произнести не поворачивается язык). А мгновение спустя - ледяная вода в и без того сыром, заплесневелом помещении.
      Я лежал на голом каменном полу небольшой камеры, скупо освещаемой чадящим пламенем факела. "Может это местный вытрезвитель?" - Тяжело пробилась глупая догадка в одурманенную голову. Вполне возможно. Только вместо ментов на меня равнодушно взирали четыре лоснящихся негра, вооруженные неизменными ятаганами.
      - Вставай, пошли! - Велел сиплый голос.
      Я выполнил приказ только на четверть. Не встал и не пошел, а поменял лежачее положение на сидячее. Смена позы позволила разглядеть распоряжающегося человека. Это был низенький (чуть повыше Соловушки), пузатый (немного худее разбойника) обладатель лопатоподобной бороды и близко посаженных, постоянно бегающих бусинок глаз.
      - Ты кто? - Спросил я, чтобы что-то спросить.
      - Воевода.
      - А зовут как?
      - Тебе это не пригодится. Пошли! - Вновь скомандовал бородатый недомерок.
      Вставать мне не пришлось, так как один из черномазых громил (да простят меня афро-американцы) схватив за шиворот, легко придал моему телу вертикальное положение.
      Воевода, с трудом дотянувшись, выдернул из крепления на стене факел и вышел из камеры. Я догадался, что если не пойду сам, то мне помогут эти милые, но грубые арапы. Поэтому молча последовал за коротышкой.
      Мы шли по мрачному (подземному?) коридору. Впереди воевода, за ним я, взятый в "коробочку" безмолвными стражниками. Через пару минут я оставил попытки хоть что-нибудь выяснить, так как все мои вопросы оставались без ответа. Дальше мы пошли молча, под аккомпанемент гулкого эха, многократно отражающегося от низких сводов цоканья подкованных сапожек воеводы. Мои кроссовки и босые ступни негров звуков не издавали.
      * * *
      При подлете к площади ступа заметно сбавила ход, а метров за сто и вовсе "забуксовала". Словно наткнулась на невидимую преграду.
      - Ах, колдуны хреновы! Ну, дождетесь, доберусь до вас, задолизы Емелины! - Возмутилась Яна и посадила свой летательный аппарат в небольшом тихом дворике.
      Хозяин вынужденной посадочной площадки начал было возмущаться, но быстро успокоился после того, как Васька облаял его (причем так натурально, что не всякая собака смогла бы). А медведь пообещал опешившего владельца дворика разорвать ровно на тридцать семь с половиной кусочков, если со ступой что-либо случится.
      Яна, продолжая материть придворных чародеев, установивших магический барьер, не останавливаясь неслась к площади с такой скоростью, что Серенький и Васька едва поспевали за ней.
      * * *
      У подножия лестницы, поднимающейся к главному входу во дворец, скрестив по-турецки ноги, сидел Соловушка. Он еле заметно монотонно раскачивался, что-то тихонько шепелявил. Взгляд, неотрывно обращенный на неподвижные створки ворот, охраняемые усиленным нарядом чернокожих стражников, был полон решимости. Правда, иногда в глазах разбойника поселялся страх, но всего на несколько мгновений, после чего взор вновь обретал твердость.
      * * *
      Около десяти минут мы плутали по низким сырым коридорам, имеющим множество ответвлений. Дорогу я не запоминал, потому что, как бы не повернулись дальнейшие события возвращаться в затхлую каморку не было никакого желания. Наконец, после очередного поворота мы оказались в цилиндрической комнате, по периметру которой вверх поднималась спиралевидная лестница.
      Мы поднялись и через люк выбрались на поверхность. Мне пришлось зажмуриться от яркого солнечного света. Пока глаза адаптировались, я пришел к выводу, что этот слащавый чурка опоил меня не простым коньячком. День был в разгаре. Значит, с момента, который последним запечатлелся в моей памяти, прошло, как минимум, часов двенадцать. За это время алкоголь был просто обязан выветриться из организма. Но этого не произошло.
      Оказалось, что мы находимся на помосте, расположенном в центре дворцовой площади. Меня усадили на какое-то подобие табурета напротив корявого пня, обильно заляпанного бурыми пятнами.
      В отличие от вечера, площадь кишела народом. Все занимались своими делами, и появление моей скромной персоны не привлекло ничьего внимания. Недалеко от помоста под разудалые звуки бубна и балалайки плясали скоморохи. Повсеместно шла бойкая торговля: пронырливые лоточники сновали между праздно шатающимися горожанами, громогласно рекламируя свой товар.
      Пока я осматривался, воевода извлек из-за отворота расшитого кафтана свернутый в трубочку пергамент, развернул его и принялся читать. По всей видимости, содержание свитка предназначалось для народа, находящегося на площади, так как лицо воеводы было обращено в толпу, а вашему покорному слуге для созерцания был предоставлен его зад. Не знаю, какими талантами обладал военачальник на поприще тактики и стратегии, но глашатай был из него никакой. Воевода так тихо и монотонно бубнил текст, что даже я, находящийся всего в полутора метрах, отчетливей его речи слышал звуки, периодически издаваемые направленным в мою сторону отверстием. Благо, прогулка по подземному лабиринту вкупе с пребыванием в сырой темнице и холодным душем наградила меня легким насморком. По этому мое обоняние не страдало. И непреднамеренное (умышленное?) газоиспускание я воспринимал, как музыкальное сопровождение.
      Что же касается содержания текста, то до меня доносились лишь отдельные фразы: "...Дума рассмотрела... коварные намерения... попытка узурпации... злостное колдовство... благодаря бдительности... козни пресечены... постановила... через главоусечение...". Белиберда какая-то. Да, если честно, то я и не очень-то прислушивался. Одурманенные мозги ни как не связывали нелестные эпитеты и меры пресечения с моей, почти героической персоной.
      Так что меня больше интересовало происходящее на площади. Один раз я услышал знакомые звуки, напоминающие удары киянкой по доске, жалобное: "Бур, может не надо?" - и нагло-пьяное: "Н-надо, еще как надо!" Но мой взгляд так и не сумел отыскать длинноносых кузенов.
      Короче говоря, я сидел, крутил по сторонам головой и не очень интеллектуально улыбался. И не придал особого значения появлению нового персонажа на нашем пьедестале. И не мудрено: это был еще один чернокожий амбал. От своих собратьев он отличался только тем, что вместо традиционного ятагана сжимал в руках огромный топор. Я не заметил бы и этого, но солнечный зайчик, отраженный полированным лезвием, попал мне в глаза.
      Воевода, наконец-то, заткнулся и принялся бережно скатывать свиток. И в этот момент я увидел Серенького, причем не одного. На плечах у медведя восседала Яна. Преодолевая сопротивление толпы, мой лохматый друг со своей ношей, с трудом продвигался к помосту.
      Потерявшие бдительность из-за моей пассивности стражники позволили мне вскочить на ноги. Естественно, бежать я ни куда не собирался, а только приветственно помахал своим друзьям. Однако, черномазые церберы тут же исправили свою оплошность: больно заломили руки и, вместо того, чтобы водворить меня на место, ткнули лицом в скверно пахнущий пень, спугнув, при этом, целый рой лоснящихся от обжорства мух.
      Над площадью раздался истошный вопль: "Вовка!!!" - заставивший на время смолкнуть все остальные звуки.
      Не смотря на то, что я не имел возможности видеть того, кто кричал, все равно узнал голос, переполненный отчаянием. "И что это Яна так волнуется?" пронеслось в затуманенной голове. Это последнее, что в ней пронеслось. Потом ее отрубили. Как значилось в оглашенном воеводой документе, применили главоусечение.
      * * *
      Крупная восточная женщина внимательно наблюдала за казнью. Хотя, определение "крупная женщина" слабо отражало действительность. Более уместнее был бы эпитет "огромаднейшая бабища", потому как габариты данной особы превосходили все мыслимые пределы. И, вряд ли, легко было бы отыскать во всем Городе не то что представительницу прекрасного пола, но и мужика подобных размеров.
      Проследив сквозь плотную сетку паранджи, надежно скрывающей внешность, за трагедией разыгравшейся на эшафоте, она прошептала грубым басом:
      - Вестимо было, с самого начала, что до добра эти колохвиумы не доведут... А может его за то, что отпустил меня? Ох, беда за бедой...
      С этими словами она, сгорбившись (что не помешало возвышаться над остальной массой народа головы на три-четыре), побрела прочь.
      - Это пег'ебог'! Ми так не договаг'ивались. Хотя... - невзрачный мужчина поспешно покинул место действия, юркнул в ближайшую подворотню и исчез, оставив вместо себя облачко дыма.
      - Дорогой, может быть зря ты его так? Мне он показался совсем не опасным. Даже милым.
      - Т-тем более, - икнув, ответил Емеля своей наибольшей толике.
      - Я не в этом смысле. Ты же знаешь, что я тебя никогда ни на кого не променяю, - глаза Маньки пожирали хмельного возлюбленного, - просто он совсем не страшный...
      - Может быть. Но меня им дважды пугали. Так спокойней. Как это говорится? А, вспомнил. Береженого верблюд бережет, а Аллаха привязывай... Там еще на кого-то надеяться надо.
      Выдав очередной бессмертный афоризм, Наимудрейший ущипнул свою пассию за фамилиеобразующую часть тела и нетвердой походкой вышел с балкона, с которого чета наблюдала за отделением от плеч головы коварного Сантехника.
      Душераздирающий крик Яны заставил Соловушку вздрогнуть. Он обернулся, но маленький рост не позволил ему увидеть происходящее на площади. Тогда он проворно взбежал на дюжину ступеней вверх. Увиденное, как и несколько часов назад услышанное, предательским образом подействовало на ноги. Они вновь не удержали грузное тело, и разбойник чувствительно саданулся копчиком об острую грань ступени.
      Когда тело обрело послушание, торопиться уже не было никакого смысла. Соловушка разглядел в толпе недалеко от эшафота фигуру Серенького и медленно побрел к лохматому другу.
      * * *
      Никакого ярко белого света в конце тоннеля я не увидел. Так же, как и не удостоился чести воспарить над собственным бездыханным телом и сверху наблюдать за развитием дальнейших событий.
      А на самом деле... Стоп! Я не стану подробно описывать, что предстало моему взору (если это был взор, как вы помните, глазки остались в глазницах отрубленной головы), так как убежден, что стать жертвой сказочного мавра в сказочном мире и расстаться с жизнью в нормальных условиях по привычным причинам, будь то старость, инфаркт, колеса электрички, запой или любой другой уважительный повод - это абсолютно разные вещи. Как говорит один мой знакомый бес (чтоб гореть ему до скончания времен в собственном заведении), "это две большие г'азницы".
      Скажу лишь одно, опьянение, туман и дурман в голове (иль еще где?) исчезли без следа, прихватив с собой вовремя приключившийся насморк. Так что, смею заверить, тот шутник, сказавший, что лучшее средство от головной боли - топор, сам того не подозревая, ни грамма не погрешил против истины.
      Да и времени рассмотреть все как следует у меня не было. Только-только я осознал что со мной произошло и еще не успел с этим смириться, как появился... как вы считаете, кто? Правильно! Бес Третьей Гильдии, собственной персоной.
      - Ну, вот, молодой человек, я же Вас пг'едупг'еждал, а Ви имели неостог'ожность усомниться в моей искг'енности. И что наличиствуется в г'езультате? Плачевный итог. Я бы даже сказал, летальный.
      - Заткнись, без тебя тошно.
      - Как будет угодно. Только на Вашем месте я бы не пг'инимал поспешных и кг'айне опг'ометчивых г'ешений. Не следует отвег'гать единственную возможность не только вег'нуться к пг'ежнему обг'азу жизни, но и значительно повысить уг'овень последней.
      - Ты сам хоть понял, что сказал?.. Но это не столь важно. Насколько я понимаю, предметом твоего вожделения является моя бессмертная душа. А так как я уже мертв, то удивлен, что не наблюдаю еще одну заинтересованную сторону.
      - Что Ви имеете ввиду?
      - А то, что, по моему разумению, ваше ведомство ведет извечную борьбу за людские души со своими изначальными противниками. Так что я хотел бы выслушать предложения твоего оппонента, то есть ангела- хранителя.
      - А вот это Ви удостаивались чести лицезг'еть? - Черт показал мне дулю. При этом, неестественно далеко выступающий большой палец, заканчивающийся грязным заостренным ногтем, принялся извиваться, словно змея. Ангела-хг'анителя захотелось! Пг'остите за нескг'омный вопг'ос, Ви хоть в куг'се, в какую стог'ону кг'еститься? Я не говог'ю пг'о знание наизусть г'азнообг'азных молитв. Однако, полностью увег'ен, что Ви не сможете доподлинно воспг'оизвести даже одно пг'едложение из любой молитвы.
      Как это не прискорбно, но на сей раз пришлось признать правоту черта. Ибо выражение: "Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь", - полностью исчерпывало все мои познания на богословском поприще.
      - Так что и думать, забудьте. С этой стог'оны помощи Ви не дождетесь. Возможно, наши конкуг'енты отг'еклись от Вас, но я более склоняюсь к пг'едположению, что они и вовсе не подозг'евают о Вашем существовании. Пг'ибегая к Вашей тег'минологии, - продолжал рекламную агитацию Луциберг с изощренностью то ли иезуита, толи замполита, - в отличие от оппонентов, наше ведомство не дожидается молитв с пг'осьбами о помощи. Ми всегда готовы помочь стг'аждущим! Наши адепты, в отличие от святых, не нуждаются в воспламенении в их честь свечей!.. Г'азве, что, небольших, чег'неньких... Но Ви сами понимаете, в любом деле неизбежны издег'жки...
      - Премного благодарен, - я умудрился прервать словесный поток своего визави, - но дело в том...
      - Ви понятия не имеете в чем на самом деле дело. Пг'ошу поког'нейше меня пг'остить за тавтологию. Но я спешу уведомить Вас, что Ви совег'шенно безосновательно думаете, что затягивая вг'емя, можете г'асчитывать на избавление. Как я уже имел честь сообщить...
      - Погоди, немного. Не торопись. Признаю, с ангелами я лопухнулся. Этот вопрос считаем закрытым. Но остается еще море проблем, которые хотелось бы...
      - Вам стоит только...
      - Знаю, поставить закорючку. Но если ты, ублюдок, до сих пор лелеешь надежду заполучить мою подпись, то придется отвечать на мои вопросы.
      - О! Если только в этом пг'облема...
      - Не только в этом. Но, если не хочешь, можешь ничего мне не говорить. Я подожду. Думаю, найдется кто-нибудь более сговорчивый. Если мне не отказывает интуиция, то рано или поздно появится кто-то, кто сможет удовлетворить мое любопытство. Ведь времени у меня теперь предостаточно?
      - Хог'ошо. Но Ви пг'осто обязаны в дальнейшем учитывать мою добг'ую волю. И, естественно, я оставляю за собой пг'аво не отвечать на Ваши вопг'осы, если они покажутся мне неког'г'ектными.
      - В принципе, их у меня не так много. И один больше всего меня интересует: какого хрена ты прицепился именно ко мне?
      * * *
      - Что-то надо делать. Обязательно. Мы должны что-нибудь предпринять. Еще не поздно спасти его. - Яна все еще восседала на загривке медведя и, произнося каждую фразу, машинально выдергивала небольшие клочки шерсти из макушки Серенького.
      - А что мы сможем? - понимая, как сильно переживает ведьма, медведь стойко переносил ее парикмахерские потуги. - Я могу попытаться, но, думаю, эти губастики (он указал на чернокожее оцепление эшафота) изрубят меня на куски еще на подходе. А с колдовством, как?
      - Бесполезно! - Подхваченная легким ветерком очередная щепотка серого меха медленно поплыла над толпой. - Придворные чародеи установили защиту...
      - Я хотел Вовку спасти, но его не пьевели мимо меня. А долзны были. Я с двеей глаз не спускал. Думал, сейсяс откьеют, я Вовку выюсю, и мы убезим.
      - И как ты хотел его спасать? Ножиком своим против ятаганов? Молчал бы! - Зло бросила присоединившемуся к друзьям разбойнику Яна. - Раз такой герой, сейчас спаси.
      - Так ведь поздно, - жалобно протянул Соловушка.
      - Яна говорит, что еще можно помочь. Только нужно забрать то, что осталось от Вовки.
      - Пьявда?!!
      - Да. Только охрану мы не сможем одолеть. И скоро они заберут тело и сожгут. Вот тогда будет поздно, - разъяснил печальным голосом Серенький.
      - Сестное медвезасье? - Разбойник все еще не мог окончательно поверить в возможность спасения нового друга.
      - Честное медвежачье, - грустно подтвердил Серый, лишившись еще одного клока шерсти.
      - Тогда я пьйиступаю, - полным напыщенного торжества голосом известил Соловушка и повернулся к эшафоту.
      Он сунул оба своих грязных указательных пальца в рот и свистнул.
      Город населяли всевозможные герои из различных сказок и практически никто не знал, чем раньше славился Соловей-разбойник. Поэтому, никто не связал воедино произошедшее и смешного шепелявого толстячка. А Соловушка с раздутыми щеками обошел вокруг медведя. После этого связывать воедино было уже некому. Площадь опустела. Оставались только потерявшие сознание, но и они, приходя в себя, опрометью покидали место действия.
      Напоследок разбойник прошелся своим свистом по Емелиному дворцу. Но не сильно: снес дюжину флюгеров, пару балконов (один из которых всего несколько минут назад покинул Наимудрейший) и, заключительным аккордом, свистнул в центральные ворота, от чего они рассыпались мелкой трухой.
      - Все. Только никому не говойите. Это стьясная тайна! - Соловушка обернулся к своим онемевшим спутникам.
      И неизвестно, чьи глаза: Яны, Серенького или Васьки округлились от удивления в большей степени.
      - Ну, сто зе вы? Спасайте Вовку! Я свое дело сделал.
      Эта фраза возымела действие. Яна ловко спрыгнула с медведя, чмокнула зардевшего разбойника в чумазый лоб и бегом припустилась к опустевшему эшафоту. Остальная компания последовала за ней.
      * * *
      - Зг'я Ви мне не вег'ите! Это абсолютно достовег'ные сведения. Было установлено, что Ви пг'озябаете из-за убогого матег'иального положения, и было пг'инято г'ешение оказать посильную помощь...
      - Ага, прямо какая-то служба социальной защиты.
      - Гог'аздо лучше, объективней и существенней. Вместо одног'азовой смешной по своим г'азмег'ам подачки, мы методично сопг'овождаем интег'есующий нас объект на пг'отяжении всего жизненного пути, выполняя все капг'изы и пг'ихоти данного объекта.
      - Не так уж плохо я жил, пока тебя, мудака, не встретил.
      - Ви же понимаете, что все в этом миг'е относительно. Конечно, Ви не пухли с голода, как некотог'ые негг'итянские племена, вождем одного из котог'ых Ви возжелали стать. Но с дг'угой стог'оны, из-за убогого матег'иального положения Вам пг'ишлось на два долгих года сменить кг'оссовки фиг'мы "Адидас" московского пошива на киг'зовые сапоги. Или Ви до сих пог' наивно полагаете, что в институт Ви не поступили из-за того, что немного не хватило знаний? Дудки! Денег Вам не хватило. Как не было их и для того, чтобы откупиться от службы в Воог'уженных Силах. Но если мы пг'идем к взаимовыгодному соглашению...
      - Хватит! Опять брешешь, - я устал выслушивать балабольство Луциберга. - Вокруг меня находилось множество народа, с еще более худшим финансовым положением. Причем один раз ты проболтался о сугубо личных причинах столь пристального внимания. Последний раз предупреждаю: или правда, или разговор окончен.
      Искуситель как-то сник, поняв, что это мое окончательное решение, и сдался:
      - Хог'ошо. Не хотелось затг'агивать эту стог'ону вопг'оса. Но г'аз уж Ви так категог'ично настаиваете, я скажу Вам пг'авду. Хотя из этого не следует, что все то, что я говог'ил Вам г'анее - ложь. Отнюдь!
      - Не тяни!
      - Пг'облема касается лично меня. Дело в том, что звание Беса Тг'етьей Гильдии я получил совсем недавно. И Ви, если можно так выг'азиться, - мое пег'вое дело. Умолчу о том, чем мне пг'иходилось заниматься г'аньше. Не в этом дело...
      - Ты не сказал, почему именно я?
      - Все очень пг'осто. Пег'вое задание должно быть легким. Бесы, занимающие более высокое положение в нашем табеле о г'ангах, куг'иг'ующие мою деятельность, г'ешили, что пьяный сантехник - это то, что нужно для новичка. А г'езультат Вам известен...
      - Они и сейчас курируют твою деятельность?
      - О, нет! - Вконец разоткровенничался черт. - Это сугубо самостоятельная г'абота. И если я обг'ащусь за помощью по такому пустяку, то на неопг'еделенное количество лет пг'идется г'аспг'ощаться со своей каг'ьерой. Тепег'ь Ви понимаете, что выбог'а у меня пг'актически нет. Как, впг'очем и у Вас... Ну, что, пг'иступим к контг'акту?
      * * *
      Яна, не добежав метров десять до эшафота, прыгнула и оказалась возле обезглавленного Вовки.
      - Ух, тыть! Колдовать получается! - Удивилась она.
      - Не до защиты им теперь, - прокомментировал медведь, обычным способом забравшийся на лобное место, - небось, пообделались все, вонища теперь во дворце... Молодец, Вячеслав, знатного шороха навел.
      - Ты, сто! Забыл?! Это зе не я!
      - Прости, и правда не ты... Вот, только, если зубки оказались целы и язык не искореженным, может ты и говорить по нормальному умеешь?
      Соловушка на несколько секунд задумался, потом категорически отрубил:
      - Разусился, забыл, не хосю! Отвязись!
      - Боле не буду.
      Тем временем колдунья приложила отрубленную голову к телу, прошептала заклинание, отчего кровь, покинувшая тело сантехника, собралась своеобразной змейкой и вползла в зазор, разделяющий Вовкину шею пополам.
      - Теперь осталось обработать рану живой водой, - Яна быстро оглядела спутников, - я остаюсь здесь, мало ли что. Так что, Васька, придется тебе за водичкой отправляться.
      Кот меланхолично кивнул, мол, надо, так надо.
      Яна произнесла магическую фразу, и Васька превратился в ядреную девицу с коромыслом на плече.
      - Ой, нет! Источник далеко и в горах, ведьма помотала головой, будешь птичкой!
      Через мгновение девушка обернулась в воробья.
      - Тьфу! - Раздосадовалась Яна. - Сколько он сможет в своем клювике принести... Тороплюсь. Надо успокоиться... В клювике... Ага! Есть!
      Новое заклятие, и воробышек вырос в крупного черного пеликана.
      - Все? Я полетел? - Осведомился пернатый кот.
      - Дуй! - Скомандовала ведьма. - И поторапливайся. Одно крыло там, другое здесь.
      Васька разбежался, размахивая крыльями, и, оттолкнувшись от края эшафота, взмыл в воздух.
      - Куда его хрен понес?! - Возмутилась Яна, когда увидела, что ее домашний любимец взял курс на дворец и скрылся за крайней левой башней.
      - Может, тренируется или на разведку решил слетать? - Предположил Серенький.
      - Там Гойинысь нагьюзеный золотом. На слусяй экстейной элякулясии, выдал разбойник.
      Однако ведьма сразу успокоилась, завидев черную тень, вынырнувшую с правой стороны дворца, и, сопровождаемую диким нечеловеческим хохотом, взявшую курс на волшебный источник.
      * * *
      В принципе, Серенький был прав. Ваське действительно захотелось размять крылья, а заодно и взглянуть, что же творится вокруг притихшего дворца. А когда с высоты пеликаньего полета он заметил суету вокруг непонятно чем загруженного Змея Горыныча, снизился, оценил обстановку зорким кошачьи-птичьим взглядом и принял правильное решение. Хотя, если честно, то ни каких решений он не принимал. Просто захотелось сделать так, и все тут.
      Конечно, огромный черный пеликан не голубь, но и Емеля тоже не памятник. Васька снизился, прицельно испражнился и, набирая высоту, с чувством, что ни в коей мере не затронул голубиную прерогативу, полетел исполнять вверенное ему задание.
      - Жги! Спа-буль-ли заразу! - Пробулькивая сквозь обильно стекающий помет верещал Емеля, отдавая приказание Горынычу.
      Но три головы дружно ржали над конфузом своего грозного господина и не могли (не хотели?) покарать злостного охальника.
      В этот момент, по-видимому, не выдержав такого стресса, собственный кишечник Высокочтимого перестал подчиняться воле хозяина, и результат не заставил себя долго ждать.
      Ни о какой экстренной эвакуации уже не могло быть и речи.
      * * *
      Я изорвал (не без труда) в клочья пергамент, содержащий текст договора с дьяволом, после чего гнусно ухмыляющийся Луциберг извлек из складок плаща новый экземпляр.
      - Напг'асная тг'ата сил и вг'емени, - прокомментировал он мои потуги, и если Ви действительно намег'еваетесь зачитать содег'жимое контг'акта, хотя все основные моменты я уже неоднокг'атно изложил Вам в устной фог'ме, в более доходчивой фог'ме, извольте...
      Черт протянул мне свиток.
      - У тебя их много?
      - Достаточно.
      Я взял пергамент, но разворачивать не стал.
      - Шибко важная бумага. Значительная. А я - недалекий безграмотный сантехник. Не могу, вот так, запросто, подмахнуть документ, определяющий не только всю мою дальнейшую жизнь, но и существование после оной. А, вдруг, пропущу какую хитроумную закавыку по своей наивности? А потом буду жутко раскаиваться, да поздно.
      - Что же Ви пг'едлагаете?
      - Давай сделаем так: ты меня оживляешь, устраиваем грандиозную отходную в сказочном мире, потом возвращаешь меня домой и являешься со своей бумаженцией. У меня там знакомый адвокат есть, я ему недавно импортный унитаз варганил. Он тщательно исследует данный контракт, и, если не обнаружит незаметных для дилетанта юридических тонкостей, ущемляющих мои интересы, то, обещаю, тут же поставлю свою закавыку.
      Я Вас умоляю! За кого Ви меня пг'инимаете? Если сейчас, находясь в столь пг'иског'бном, я бы сказал, в обезглавленном положении, Ви пг'одолжаете выпендг'иваться, то что от Вас ожидать, когда окажетесь в пг'ивычной сг'еде обитания?!
      - Ну, не знаю. Без экспертизы специалиста я ни чего подписывать не буду.
      - А если я пг'иглашу незаинтересованного знатока - кг'ючкотвог'а? По известным Вам пг'ичинам в собственное ведомство я обг'атиться не могу. Так что можете полностью г'асчитывать на его беспг'истг'астность.
      - Тоже не пойдет. Мне потребен тот, кто, наоборот, будет пристрастен. Причем в мою пользу. А о этих независимых адвокатах и нотариусах весьма наслышан. Все изгольнуть могут в пользу того, кто больше заплатит. А так как я нищ, а ты сулишь мне золотые горы, то дураку понятно, под чью дудку будет плясать этот эксперт. Мне нужен тот, кому я мог бы всецело доверять.
      - Не умею я игг'ать ни на какой дудке, - недовольно буркнул бес, опечаленный очередной отсрочкой, задумался, затем счастливо ощерился жуткой пародией на улыбку. - Эвг'ика! Ви довег'яете молоденькой лесной ведьме, кстати, совсем недавно ставшей молоденькой?
      - Ну?
      - Вот и пг'екг'асно! Я сейчас побыстг'енькому устг'ою ей секиг'-башку, тем более выяснилось, что это у меня недуг'ственно получается...
      - Цыц! Еще слово и я устрою тебе секир - детородные органы. И если ты еще хоть раз коснешься Яны своим поганым языком, не знаю, что с тобой сделаю!
      Тут я ни на йоту не покривил душой. Я и в самом деле не знал, что могу сделать с чертом.
      - Ну-ка, стоп! - Внезапная догадка осенила меня. - Говоришь, что устраивать секир-башку у тебя хорошо получается? Значит, то что меня казнили - твоя работа?
      - Нет, нет и еще г'аз нет! Я это заявляю категог'ически. В мои намег'ения вовсе не входил летальный исход подопечного. Я только хотел немного подпог'тить Ваше благостное пг'ебывание в сказочном миг'е, чтобы уског'ить и без того неизбежный пг'оцесс подписания контг'акта. А, что касается казни, от это частная инициатива небезызвестного Вам Емели.
      - И чем же ты его пронял?
      - Паг'а пустяков: сказал, что Ви стг'ашнее любого чаг'одея и посоветовал Вас заточить в... - лицо, если можно так назвать уродливую физиономию беса, вытянулось от удивления, - Ви куда?! Этого не может быть! Немедленно вег'нитесь!!!
      * * *
      Паскудная харя черта медленно растаяла (или я куда-то переместился), и, вместо нее я увидел что-то черное, нависающее надо мной (оказывается, я лежал на спине). Из этого чего-то обильно текла вода, от чего я чуть не захлебнулся, закашлявшись.
      - Хорош! - Скомандовал звонкий, ставший родным (когда?) голосок. - Он очнулся. Фу, Васька!
      Что-то отстранилось и оказалось здоровенным черным пеликаном. Я сел, и тут же за шею меня обхватила Яна и принялась что-то шептать скороговоркой на ухо. Рядом возвышался Серенький, в отличие от разбойника, он только улыбался. А Соловушка выплясывал какую-то, присущую только толстеньким разбойникам, разновидность ламбады.
      Когда страсти немного улеглись, пеликан деликатным кашлем напомнил о себе. Яна в отчаянии всплеснула руками:
      - Васька! Прости, забыла!
      Пара секунд и черная птица преобразилась в кота.
      - Теперь расскажите... - начал было я, но мои друзья, не дожидаясь, что именно я захотел узнать, перебивая друг друга, поведали чудесную историю моего воскрешения.
      Только Васька молчал и ухмылялся в усы.
      Затем я рассказал о содержании моей беседы с Луцибергом. И только после этого до нас дошло, что мы до сих пор находимся на эшафоте.
      - Надо сматываться, пока Емелины прихвостни не прочухались, прагматично предложила Яна.
      - Пьявильно, спьясемся в лесу, отпьязнуем, - поддержал ведьму разбойник.
      Но у меня было собственное мнение.
      - Пока, действительно во дворце царит бедлам, не мешало бы сделать то, ради чего все затевалось.
      В глазах Яны застыл немой вопрос.
      - Хочу побеседовать с колдунами.
      - Ты все-таки желаешь покинуть нас? - В голосе ведьмы слышалось плохо скрываемое разочарование.
      - Я хочу иметь такую возможность. А, вот, воспользуюсь я ей или нет другой вопрос.
      Мой ответ явно удовлетворил Яну, и она выказала готовность следовать за мной не только во дворец, но и, если вдруг у Луциберга проклюнутся рога, то прямо на них. Осторожный медведь попытался отговорить нас от рискованного предприятия, но его аргументы не возымели действия.
      И, хоть я абсолютно не помнил как двадцать с небольшим лет назад появился на свет и, тем более, что при этом чувствовал, сейчас, воскреснув, осознал смысл выражения "заново родиться". Возможно мой настрой передался остальным членам нашей команды. Как бы там не было, но оставаться в стороне никто не пожелал. Наша дружная компания вошла во дворец через центральный, никем не охраняемый вход, предусмотрительно развороченный Соловушкой.
      * * *
      Не знаю, сколько бы нам пришлось плутать по многочисленным залам, лестницам, коридорам и закоулкам дворца, если бы почти сразу не встретили моего провожатого до эшафота - воеводу. Он с трудом передвигался под тяжестью соразмерного с его собственными габаритами баула. Военачальник (возможно, бывший), доказывая справедливость поговорки насчет крыс, бегущих с тонущего корабля, явно собирался "сделать ноги" и не с пустыми руками.
      Завидев нашу процессию, он продемонстрировал одну из стадий удивления. С оглушительным звоном баул рухнул на пол. Однако, опытный придворный быстро сориентировался и тут же бухнулся мне в ноги.
      - Не вели казнить, господин Сантехник! Я зело мелкий человечишка, что велено было, то исполнил! Виноват только в том, что не разобрался с кем имею дело. Прости, бес попутал!
      - Он нас тут всех попутал. Вставай.
      - Осознавая степень своей вины, не имею права осмелиться, он продолжал биться лбом об пол, рискуя отдавить мне пальцы.
      - Встать! - Рявкнул я.
      Громкая и четкая команда благотворно подействовала на военного. Через секунду воевода замер по стойке смирно, чинно выпятив брюхо.
      - Бывший воевода Наимудрейшего и Высокочтимого! - Молодцевато отрекомендовался толстяк, затем, мгновение помедлив. Добавил, по-видимому, вспомнив свой отказ представиться в темнице. - Федотом меня кличут.
      - Почему бывший? Тебя уволили?
      - Никак нет! - А затем елейно вкрадчиво. - А, разве господину Сантехнику не нужен воевода?
      - Нет.
      - А как же будешь управляться с многочисленной стражей, дворцовой гвардией?
      - А на фига мне с ними управляться?
      - Без них властвовать в Городе никак нельзя.
      - Кто тебе сказал, что я собираюсь властвовать?
      - А разве ты идешь не за Емелиной головой?
      - Конечно нет. Хотя он и порядочная сволочь.
      - Сейчас самое время. А то может быть поздно. Наимудрейший хотел было скрыться в подполье, но твоя птица, господин Сантехник, на корню пресекла дерзновенную попытку Емели, - подобострастно отрапортовал Федот, - так что, в данный момент недруг господина Сантехника деморализован и находится во дворце. Прикажете проводить?
      Сначала я не понял, про какую птицу ведет речь толстяк, но вспомнив про черного пеликана, я посмотрел на Ваську. Заметив мой заинтересованный взгляд, кот сделал вид, что рассматривает окружающий интерьер.
      - Мне Емеля не нужен.
      - Разве казни не будет?
      Меня уже порядком достал воевода, но он был нам нужен в качестве проводника, и я ответил, как можно мягче:
      - Казни не будет. И владеть Городом я не собираюсь.
      - Значит, господину Сантехнику не нужен воевода?
      - Нет. Но помощь твоя может потребоваться.
      Удрученный было Федот, вновь воспрянул духом.
      - Буду рад стараться посильно помочь господину Сантехнику!
      - Зови меня просто Вовкой. А теперь отведи нас туда, где обитают чародеи, колдуны и прочие служители магии.
      - Господин Сантехник Вовка, извольте следовать за мной.
      Я и мои спутники, не проронившие ни слова во время моей беседы с воеводой, изволили последовать за толстопузым военачальником. Тот, ощущая свою значимость, с важным видом шествовал впереди нашей разношерстной (для двоих - в прямом смысле слова) компании. Мы миновали, как и положено, несколько залов, лестниц, коридоров и прочих неотъемлемых атрибутов своеобразной архитектуры. Те немногие, кто встречался нам на пути, реагировали по разному: кто-то просто бежал, другие падали в обморок, у кого-то отнималась речь и пропадали двигательные функции. Всех объединяло лишь одно - невообразимый ужас после того, как они узнавали ставшего в одночасье знаменитым вашего покорного слугу.
      С одной стороны это жутко коробило: вроде бы не делал никому ничего плохого, и такая неадекватная встреча. Будь то грудастая полуобнаженная девица или хитрющий сказочный чиновник, всем я внушал неописуемый страх.
      Однако, если рассматривать этот факт под другим углом, происходящее было нам на руку. Десяток арапов-гвардейцев при помощи пары колдунов средней руки без труда смогли бы перешинковать весь наш немногочисленный отряд. Так что благоговейный ужас, внушаемый моим чудодейственным воскрешением вкупе с предшествующим этому сольным выступлением Соловушки, работал на нас.
      Пару раз мне казалось, что боковое зрение ловит белую чалму. Но стоило обратить в то направление прямой взор, как наваждение исчезало.
      Пока мы шли по бесконечным переходам и закоулкам дворца, я решил выяснить один вопрос. Дело в том, что все животные, встречаемые мной в Городе то ли подражали людям, то ли, вообще так положено сказочным зверушкам, но все они ходили на задних лапах. Кроме Васьки. Тот, как и миллионы его обычных собратьев, задрав хвост, чинно вышагивал у моей левой ноги.
      - Василь, а ты на двух лапах умеешь ходить? - Может с моей стороны это был и нескромный вопрос, но любопытство взяло верх.
      - Могу, - как всегда меланхолично ответил кот и тут же продемонстрировал свое умение.
      Конечно же, имелись в виду задние лапы. Но, наверно, потому что я не уточнил этой детали, Васька сначала прошелся на задних, потом на передних, а затем перебрал все возможные комбинации из двух лап.
      Закончив представление, кот как ни в чем ни бывало засеменил рядом.
      - А почему же ты не ходишь как все?
      - Из прынципу. Да и метить так удобней.
      - Что? - Я не сразу понял, о чем идет речь.
      - А, все, - и в доказательство этого пометил замешкавшегося на очередной развилке воеводу, на что тот заискивающе улыбнулся, буркнув: "Какой милый котик".
      Наконец, мы достигли зала, в котором военачальник сообщил, что цель достигнута. Помещение отличалось от множества нами пройденных, тем, что не было загружено предметами роскоши. Только трон на небольшом возвышении в торце, несколько уродливых идолов, расставленных вдоль стен, да две дюжины зеркал и хрустальных шаров.
      Федот по хозяйски взошел на постамент и трижды дернул за висящий над троном канат.
      "Вдруг он родственник мартышки Чи-Чи-Чи? - Пронеслась паническая мысль, насморка теперь у меня не было. - Какой-нибудь внебрачный сын? Тем более, если верить старине Дарвину, все мы произошли от обезьяньего рода-племени". Но все обошлось.
      - Сейчас все соберутся, - самодовольно сообщил воевода, - так Емелька созывает колдовской совет.
      Через несколько минут зал наполнился представителями профсоюза магов, колдунов и прочих чародеев. Способы их появления были разнообразны и неожиданны. Кто-то просачивался в зал сквозь потайные двери, кто-то материализовался прямо из воздуха, пара чудиков вылезли из-под пола, через, напоминающую канализационную, решетку.
      Внешний вид мужской половины служителей оккультизма отличался разительной разнообразностью. Начиная с традиционных звездных плащей, высоких конусообразных колпаков, вкупе с полублагородными чертами лица, заканчивая современными джинсами или солидными тройками. Но мужиков-то я не шибко разглядывал.
      Наряды прекрасной половины также поражали широким ассортиментом. Но имелась общая отличительная черта: те из дам, которые толи по природе, толи при помощи чар претендовали на молодость и красоту, обязательно выставляли на показ свои прелести. Будь то выглядывающая из-под волчьей шкуры остроконечная грудь лесной ворожеи или точеное тело, слегка завуалированное воздушной накидкой у фей и волшебниц. Исключение составляли только несколько крючконосых старух, укутанных с головы до пят.
      Неожиданно, совсем неуместно, я подумал, что скоро сугубо мужская часть моего организма под воздействием частых созерцаний весьма откровенных красот женского тела перестанет реагировать на подобные зрелища. Но пока этого не происходило. Гм... Отвлекся.
      Тем временем, воевода Федот, взявший на себя обязанности председательствующего, сообщил собравшейся публике, что господин великий и могущественный Сантехник возжелал лицезреть присутствующих.
      По выражению лиц, столь же разнообразному, как и внешний вид конклава чародеев, я понял, что официальное представление моей персоны было излишним. Во взглядах, полных панического ужаса или наивной заинтересованности, читалось узнавание. Мне даже стало немного неловко за незаслуженную популярность.
      Монотонным голосом, чтобы каждый смог сам для себя определить, что это: приказ, просьба или пожелание, я, вкратце, не углубляясь в историю вопроса, сообщил, что мне нужно. А, именно, возможность попасть в Верхний мир.
      Не смотря на солидное представительство различных видов и направлений (такое не могло бы привидеться в самых сладостных грезах даже средневековому инквизитору), конкретной помощи не последовало ни от кого. Большинство беспомощно развели руками. Зато немедленно последовали встречные предложения, точнее реклама колдовских способностей. С разных концов зала наперебой неслось:
      - Могу дожжь с молыньями и грохотом, а вместо града - жабы!
      - ... от баб отбоя не будет...
      - Джиннов призывать могу, только они не слушаются, гады...
      - ... болезни любые, особенно похмельные...
      - ... колдовать, конечно, тоже могу, но в постели я...
      - Из золота дерьмо делаю, хоть людское, хоть собачье...
      Наконец обнаружился хоть один кудесник, имеющий хоть какое-то отношение к Верхнему миру. Это был типичный (как сказали бы у нас) ботаник. Он с самого начала пытался что-то сказать, но врожденная скромность не позволяла перебивать коллег. Серенький заметил слабые попытки чародея и грозным рыком заставил остальных заткнуться, после чего велел скромнику говорить.
      - Гм... Вы по всей видимости знаете, что с некоторых пор с неба стали падать различные предметы из Верхнего мира. Назначение многих из них непонятно... но не в этом суть. по инициативе Наимудрейшего, якобы для обеспечения безопасности ни в чем неповинного населения, я создал магическую воронку над территорией Города и его окрестностей. Теперь все небесные дары плавно приземляются в определенном месте, сортируются и большинство из них можно приобрести в торговых рядах Высокочтимого. Потом Емеля, как и господин Сантехник, пожелал побывать в верхнем мире. Конечно, вначале не самолично, а только после благополучного возвращения разведчиков. Я тщательно изучил проблему, провел несколько неудачных экспериментов... потом доложил о тщетности изысканий в данном направлении.
      Но Наимудрейший велел... Были запущены две собачки на ковре-самолете, заклятом на движение строго вверх. На следующий день воронка приняла то, что осталось от бедных животных. Только после этого попытки проникновения в Верхний мир были прекращены.
      Итак, мы получили исчерпывающий отчет, который, увы, ни на шаг не приближал к намеченной цели.
      Из толпы вышла златокудрая чаровница, чья внешность полностью соответствовала облику классической эльфийки: огромные миндалевидные глаза, полные многовековой мудростью, слегка широкие скулы, живые цветы, вплетенные в волосы, чуть-чуть заостренные ушки... Но смотрел я, конечно, не на ушки. Кажется, я уже упоминал о воздушных накидках? Так, вот...
      Своевременный и вполне заработанный подзатыльник Яны, вызвавший благоговейный общий вздох в зале (ни фига себе, самого Великого Сантехника так!), привел меня в чувство. Оказывается, эльфийка что-то говорила, он до вмешательства моей подруги-ведьмы журчащий голосок воспринимался мной только как музыкальное сопровождение радующей глаз картины.
      - ... ни кто даже не знает, кто это был, мужчина или женщина. Но владение магическим искусством - высочайшее. Неведомо, было это на самом деле или нет. Но легенда гласит, что после того, как была воспламенена Волшебная Керосинка, поднесший чудодейственный огонь удалился в Верхний мир. возможно, если удастся найти Керосинку, там будет след Возжигателя, по которому можно последовать за ним... или за ней.
      смолкнув, эльфийка растворилась в толпе. Секунд десять гробовой тишины, после чего все вернулось на круги своя:
      - Если жабы не устраивают, можно кошков дохлых...
      - А коли бабы не интересуют, снадобье и на мужиков действует.
      - ... у домашней скотины насморк - соплей по колено...
      - ... из пауков - человеков, только не разговаривают...
      - Магические барьеры, защиты устанавливаю...
      Лопоухий, горбоносый губошлеп, произнесший фразу насчет барьеров, заинтересовал Яну. грациозно и стремительно, как кошка, она в считанные мгновения оказалась около устроителя преград.
      - Так это ты отвечаешь за охрану дворца?
      Тот молча кивнул, посерев от страха.
      - Вчера тоже?
      Еще один кивок. Лицо магического сторожа приобрело землистый оттенок.
      - Выворачивай карманы!
      - Дык...
      - Быстро!
      Не хочу выделываться, но моя персона вызывала у большинства присутствующих нечеловеческий ужас (да они и не были людьми в нормальном смысле этого слова). Так что над могущественными колдунами Города свободно мог изгаляться даже кот Васька. Что же говорить о никому неизвестной девчонке, осмелившейся отвесить затрещину самому Сантехнику?
      Позеленевший чародей повиновался. В карманах практически ничего не было. За исключением горсти одинаковых, небольших амулетиков, нанизанных на тонкие цепочки, изображающие мужское достоинство.
      - Это что?
      - Так... сувениры.
      - Волшебные?
      - Что ты! Просто дарю на память...
      - Вчера кому-нибудь дарил?
      - Одной дуре из леса, - колдун нашел в себе силы оскалиться в похабной улыбке, - наплел ей про волшебные свойства...
      - А почему это ты, вдруг, расщедрился?
      - Она доставила мне огромное удовольствие.
      - Давай сюда, - Яна протянула ладонь.
      Сластолюбец начал было выпутывать цепочку одного из медальонов.
      - Все! - Скомандовала ведьма.
      Не знаю, что подумал этот придурок, но его глаза вдруг загорелись похотливым огнем. Правда, сразу же потухли. Хотя, не уверен, так как он зажмурился и рухнул на колени... от крепкого пинка в место, изображенное на сувенирах, рассыпавшихся по полу, потому как чародею требовались обе руки, чтобы поддерживать ушибленный оригинал, воплощенный в миниатюрах.
      - Васька! Собери это непотребство. Мы тоже любим дарить сувениры...
      На этом официальная часть встречи с чародеями завершилась. Правда им еще пришлось дать клятву ни в коем случае не вредить мне и моим спутникам.
      Яна сказала, что ей необходимо некоторое время, отобрала у одного крючконоса посох поувесистей и принялась крушить развешанные по стенам зеркала. К ней присоединился обрадовавшийся Соловушка.
      Чтобы убить время, я поинтересовался, почему такие великие и могущественные чародеи служат Емеле, чья первоначальная заслуга состояла в том, что он просто поймал щуку, которую в последствии сожрал.
      Причин было ровно столько, сколько собравшихся. Кто-то служил добровольно, преследуя собственные цели. Невозможно было полностью разобраться в потоке откровений. Украденные талисманы, интриги, финансовые проблемы, выгодные условия, карточные долги, обилие дармовой водки... Но все сходилось в одну точку - Емеля.
      Тем временем, разделавшись с зеркалами, Яна со своим добровольным помощником принялись за магические шары и прочие предметы. Пока моя подруга была занята и не обращала на меня внимания, я решил выяснить вопрос, который последнее время не давал покоя (естественно, когда была возможность задуматься). Отыскав взглядом белобородого старичка в расшитой косоворотке (типичный волхв или вещун, нашенский, русский), я поманил его пальцем. С чувством собственного достоинства, почтенный старец неспешно приблизился.
      - Слышь, отец, - негромко, почти шепотом спросил я, - подскажи, как долго действуют молодильные яблоки?
      - Не понял, что значит, как долго? - Пробасил волхв. - Они действуют и все.
      - Это значит, что если кто-то старый съел такое яблоко, помолодел, то через неделю, месяц или год он внезапно не обратится вновь в старого человека?
      - Ах, вот ты про что! Он, - дед внимательно посмотрел мне в глаза, или она постареет ровно через столько же, на сколько помолодела.
      - Спасибо, - буркнул я, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом кудесника, так легко раскусившим меня.
      Старец лишь махнул рукой и вернулся на место.
      Как раз Яна закончила погром и вместе с Соловушкой присоединилась к нашей компании.
      - Теперь веди к Емеле, - отдал я распоряжение подбоченившемуся воеводе, который так и остался на возвышении и с видом хозяина положения наблюдал за происходящим.
      - Все тки решил снести пьяну головушку?! - Обрадовался Федот.
      - Да, нет, просто поговорить.
      - Тогда только до дверей, - сразу сник предводитель вооруженных сил. Очевидно, я не оправдывал его надежд.
      И снова кавалькада коридоров, лестниц залов. Без провожатого мы бы точно заплутали в этих дебрях.
      - Яна, а зачем ты все перебила?
      Она посмотрела на меня, ну, не совсем, как на полного идиота, а скажем, как на наивного ребенка.
      - Это ж волшебные зеркала и шары! Или ты хочешь, чтобы Емеля знал где ты находишься в любой момент времени? Ты же решил оставить его живым?
      - Так они же поклялись не причинять нам вреда.
      - Во-первых, они клялись и Емеле, и неизвестно в чем. Во-вторых, не каждый свои клятвы исполняет. Далеко не каждый. А в-третьих, Высокочтимый пожиратель щук легко может убедить кого угодно, что знать твое местопребывание и причинять тебе вред - абсолютно разные вещи. После чего пошлет его трехголового приятеля, - она указала на семенящего рядом с воеводой Соловушку, - в указанное место. А, уж Горыныч, клятв тебе никаких не давал и выжжет округу на десятки верст.
      - Понял, не узбек, - я попытался отшутиться приклеившейся еще в родном мире присказкой (ни чуть не пытаюсь унизить бывших сограждан, просто, поговорка такая, современная).
      - Здесь, - указал на массивную дубовую дверь воевода и шмыгнул в сторону.
      - Ты не исчезай, потом из дворца нас выведешь, - предотвратил я явное намерение ретироваться, написанное на лице нашего проводника.
      - А я с ним останусь. Пока побьезу, погьяблю, - Соловушка никак не хотел встречаться с хозяином дворца.
      - Ладно, Вячеслав, только недолго.
      Два довольных толстячка почти мгновенно скрылись в одном из проходов. А мы вошли внутрь.
      * * *
      Емеля возлежал в большой, длиной в два человеческих роста, ванной, под проточной водой. Отсутствие водопровода восполнялось непрерывной работой наложниц. Часть из них, выстроившись цепочкой, передавали друг другу амфоры, наполненные теплой ароматизированной водой, которые опорожняли в изголовье Высокочтимого. Другая цепочка занималась обратным процессом: отчерпывали жидкость у ног хозяина. Еще несколько девушек втирали в неприкрытые водой части тела благовонные масла, тут же их смывали и снова втирали.
      Не буду описывать одеяние невольниц по той простой причине, что оно напрочь отсутствовало. А, вот, выражения лиц... Девушки, находящиеся в поле зрения Наимудрейшего, натянуто и фальшиво улыбались, ну точь-в-точь героини латиноамериканских сериалов. Остальные же не скрывали своего отвращения. И было от чего. Обилие цветочных ароматизаторов, фруктовых отдушек и прочих благовоний создавало прекрасный фон. Так что, когда мы вошли в омывальню, создалось впечатление, что попали в ароматный цветущий сад, в котором... насрали. Прошу прощение за грубое определение, но то, с чем встретилось наше обоняние никак не ассоциировалось с понятием накакать или даже, нагадить.
      Единственным человеком, которого, казалось, не касалось зловоние, была Манька. Она все так же пожирала смердящего возлюбленного обожающим взглядом.
      Вот при таких обстоятельствах мы и предстали пред светлыми очами Наимудрейшего и Высокочтимого. Явно это был не Емелин день. Встреча с "мертвецом" в моем лице повергла щукоеда в очередной шок. По-видимому, ни кто не удосужился сообщить ему о моем чудесном воскрешении. Глаза Емели вылезли из орбит, челюсть отвисла, да и остальные мышцы безвольно расслабились. Благо, кишечник был уже пуст. Но кое-какое избыточное давление там оставалось. Вода зычно пробулькнула в районе середины туловища.
      - В джакузи играешь? Поинтересовался я обыденным голосом.
      - Ага... То есть, нет... Не знаю...
      Страх с опьянением - интересный коктейль. Эти несколько слов Емеля умудрился разбавить таким количеством междометий, непонятных мычаний, глубоких вздохов. Да к тому же еще пару раз "булькнул", что, как вы понимаете, не сделало атмосферу помещения более здоровой.
      - Чем ты душишься? Погоди, попробую угадать. Туалетная вода "Весенний скунс". Правильно?
      Емеля кивнул. в этот момент он был согласен со всем.
      - В таком случае ты должен к своим титулам прибавить еще один Благоухающий.
      Снова покорный поклон головы. Кто-то из наложниц прыснул, но Высокочтимому было не до этого.
      - А теперь, Емелюшка, объясни, как так получилось, что ты меня сам приглашаешь, за ужином - чуть ли не лучший друг, а с утра - голову с плеч?
      До Наимудрейшего дошло, что мгновенной расправы не будет, и, как полагается в подобных случаях, он самозабвенно принялся сваливать вину на других:
      - Виноват, что не уследил! Змий зеленый меня сморил. А они за моей спиной всю жизнь козни строят. Вот и теперь, пока я спал, они это дельце и обтяпали. В Думу сгоняли, те проголосовали. Куда денутся? А потом мне подсунули, на, мол, завизируй. Башка с бодуна в дверь не проходит, а уж думать - совсем не умеет. А когда похмелился - было уже поздно. Так что я не виноват. Все они.
      - Да, кто они-то?
      - Как кто? Визирь с колдуном.
      - Насчет колдунов у нас чуть попозже разговор будет. Я только что от них.
      - И главный колдун был? Хоттабыч?
      Я посмотрел на Яну. Она отрицательно покачала головой.
      - Конечно его не могло там быть, - воодушевился Емеля несущественным и косвенным подтверждением своей брехни, - прячется, сволочь. Ну, ничего! Весь Город на уши поставлю, а отыщу обоих. И сразу четвертовать. Приглашаю присутствовать.
      - Во-первых, с сегодняшнего дня все казни отменяются.
      - Будет сделано!.. А как же их наказать? Если каждому взбредет головы моим дорогим гостям рубить...
      - А ты их на недельку-другую в темницу посади. Разве не так тебе посоветовал поступить со мной Луциберг?
      - А это кто?
      - Черт.
      - Не знаю ни какого черта!
      - Он у тебя вчера был.
      - Плюгавенький такой? Припоминаю. Он говорил о том, что ты опасен, но я не поверил. Все, что случилось - роковое совпадение. А виновные обязательно будут наказаны.
      Я понял, что наимудрейшую и высокочтимую брехню можно слушать бесконечно. Поэтому и решил приступить к делу. Собственно, ради этого и был нанесен этот визит.
      Не стану подробно описывать все подробности дальнейших событий. Скажу лишь, что раза три пришлось изобразить грозную рожу и гневно рявкнуть. В результате чего подневольные чародеи, а так же маги, завлеченные на службу обманом, были освобождены от клятв и могли в любой момент покинуть дворец, не опасаясь преследований.
      Больше во владениях щукоеда нас ничего не держало. Когда мы уже собрались покинуть "гостеприимного" хозяина, Емеля неожиданно, жалобным голосом спросил:
      - Мужики, вы случайно не знаете, чем питаются пеликаны?
      Нас почти всех удивил неуместный вопрос. Однако, Васька вкрадчиво уточнил:
      - Какие? Черные?
      - Точно.
      - Не знаю, как все, но интересующий тебя пеликан на завтрак съел крысу. Вот такую, - Васька встал на задние, чтобы, разведя передние, показать размер съеденного грызуна. Емеля скорчил такую мину, будто его самого заставили разжевать и проглотить упомянутого зверька.
      Все вопросы были исчерпаны. Когда мы выходили из помещения, Высокочтимый "булькнул" нам на прощание, на сей раз, наверное, от облегчения.
      * * *
      Из дворца нас выводил воевода. Всю дорогу он то намеками, то в открытую склонял меня изменить решение, казнить тирана и занять его место (ну хотя бы только казнить, а достойные претенденты найдутся...). Видно, не шибко сладко жилось Федоту или, как это всегда бывает, решил при смене власти повысить свой статус.
      На прощание Федот заверил, что если я, вдруг, передумаю, то всегда могу рассчитывать на его помощь.
      Мы вышли из логова Наимудрейшего, а теперь и Благоухающего, на пустынную площадь. Замыкал шествие согнутый в три прогибели под тяжестью мешка невообразимых размеров Соловушка. Каждый шаг отзывался глухим звоном добычи. От предложенной помощи разбойник отказался в категорично-матерной форме.
      Вместе с нами дворец покинула и добрая половина колдовского штата. Не знаю почему, но я обрадовался, увидев эльфийку, уносящую, как святыню, изумруд пирамидальной формы. Наверное из-за того, что просто не нравился тот факт, что такая красавица прислуживает такому бяке. Хватит с него и Маньки в придачу с наложницами. И что она в нем нашла?
      Словно читая мои мысли (или не словно?), Яна произнесла:
      - А деваха-то - околдована.
      - Ты про кого?
      - Про Маньку.
      - Расколдовать можно?
      - Легко.
      - Давай вернемся, расколдуешь.
      - Нет.
      - Почему?
      - Жалко ее.
      - Не понял?
      Я вновь удостоился взгляда мудрого взрослого, уставшего объяснять дебильному недорослю какую-либо очевидную истину.
      - Представь, расколдую я ее сейчас, прозреет бедненькая. И что ее ждет? Она осознает, что боготворила этого зловонного ублюдка. Неизвестно, что после этого будет. Но вполне вероятны три варианта: свихнется, наложит на себя руки, убьет мерзопакостного. Так же возможны любые комбинации из этих компонентов. Ты этого хочешь?
      - А по другому, никак?
      Яна пожала плечами:
      - Может быть. Все надо хорошенько обдумать. Но сейчас нужно решать собственные проблемы.
      - А разве у нас есть трудности, кроме невозможности моего возвращения?
      - Еще какие.
      - А в чем дело?
      - Разве не понимаешь? Ты нажил себе врага, какого я не пожелала бы своему врагу... - она на секунду смолкла, осмысливая произнесенную фразу, затем, сообразив, что вроде бы все нормально, продолжила, - утром тебе снесли башку, так - на всякий случай. Теперь же Емеля не будет спать спокойно, пока не расквитается с тобой.
      - А, - я легкомысленно махнул рукой, - он меня боится.
      - Тем хуже. Лучше бы наоборот. Он считает тебя очень опасным. И пока ты жив, он не сможет чувствовать себя, как всегда, неуязвимым. И как только он отойдет от сегодняшних потрясений, начнет действовать. Думаю, день-другой пройдет спокойно. А потом... Я нам не завидую.
      - День-два, говоришь? - Переспросил молчавший всю дорогу Серенький. Хорошо бы... Я пока в Городе тормознусь. Послушаю, что да как. И встретиться кое с кем надо. А вечером или завтра утром приду.
      - Правильно! Ты из нас самый неприметный! Отличный шпион, - не скрывая сарказма, выпалила Яна.
      - Ничего, думаю, сегодня пока не стоит бояться.
      - Как знаешь.
      - Серый, а как ты сможешь попасть в лес к вечеру? - Удивился я. - Ведь мы сюда добирались почти два дня.
      медведь довольно ухмыльнулся:
      - Шли мы чинно, не торопясь, окружными улочками. А по прямой... Я сегодня за час доскакал. Ладно, пойду... Свидимся еще.
      Мы как раз пересекли площадь, и Серенький удалился по одной из сходящихся лучами к центру улиц.
      * * *
      Хозяин дворика, на котором была совершена вынужденная посадка, исправно нес службу по охране и обороне вверенного ему объекта. Невысокий коренастый мужичок, украшенный основными казачьими атрибутами (шаровары, чуб и длиннющие усы), подобно почетному караулу на Красной площади высоко задирая ноги, вышагивал взад-вперед перед оставленной на его попечение ступой. В руке он сжимал изъеденный ржавчиной меч.
      Увидев нас, он в нерешительности остановился. Девчонка и гавкающий кот были в наличии. Однако, отсутствовал самый страшный утренний посетитель огромный свирепый серый медведь. Зато вместо него был ничем неприметный парнишка, одетый в перепачканную кровью рубашку.
      "Мож, то не ведмедь был, а прынц какой зачарованный?" - Успел подумать хозяин. Развить мысль помешали два тюка со звоном рухнувшие из калитки на вымощенную булыжником дорожку, один из которых глубокомысленно изрек:
      - Да, нелегка наса язбойнисья доля...
      - все, свободен. Только подсоби маленько, - скомандовал постовому Васька.
      - А где этот... такой... который...? - Нерешительно промямлил казачок.
      - Серый? Он не придет... Если будешь слушаться, - кот добавил последнюю фразу после небольшой паузы зловещим шипящим голосом.
      Этого было достаточно. С помощью хозяина мы погрузили недвижимого Соловушку и его добычу. Затем разместились сами. Благо, ступа была грузовая.
      - Можно вопрос? - Насмелился казачок.
      - Валяй! - Благодушно разрешил кот.
      - Что значит половина кусочка? - Его мучила непонятная угроза медведя разорвать на тридцать семь с половиной кусочков.
      Ухмыльнувшись в усы, Васька поманил хозяина подойти поближе, и принялся объяснять:
      - Предположим, вот это кусочек, - коготь нарисовал на груди казачка небольшой квадратик, - а половина...
      - Не надо! - Взвизгнул запорожец. - Все понял! Вопросов больше нет!
      - Ну-ну. Захочешь еще что-нибудь узнать, обращайся, растолкую.
      Но у хозяина больше никаких вопросов не было. Мы по быстренькому попрощались и взмыли в небо.
      Я зачарованно созерцал сказочную панораму с высоты уж не знаю чьего полета, то ли птичьего, то ли ведьминого. Яна думала о чем-то своем, не предвещающем кому-то ничего хорошего. Об этом говорили периодически сжимающиеся кулачки и зловещий прищур глаз. Соловушка до сих пор не мог отойти от перенапряжения. Все, на что он был способен - блуждающий взгляд, счастливая улыбка и крепкое объятие тугого мешка с золотом. А Васька, привычный к подобным перелетам, меланхолично мурлыкал себе под нос что-то о зеленом море тайги...
      * * *
      - Сейчас что-то будет! Всю дорогу думала, во что превратить эту тварь, все кажется мало. - Пожаловалась Яна, вылезая из ступы.
      - А я думаю она не виновата, - возразил я, но сообразив, что сейчас спорить с ведьмой бесполезно и, возможно, небезопасно, обратился к Соловушке, - Вячеслав, давай помогу.
      - Сам! - разбойник, раскинув руки, телом прикрыл свою законную добычу. - Сам! И спьясю сам.
      В подтверждении этих слов, Соловушка умудрился без посторонней помощи вытолкнуть мешок из ступы, а затем волоком утащил золото в чащобу, бросая на нас подозрительные взгляды.
      Яна более миролюбиво предложила:
      - Ладно, заступник, пошли. Выслушаем эту похотливую бестию. От степени раскаяния будет зависеть и мера наказания.
      Мы вошли в избушку. В горнице Клары не было.
      - Вась, посмотри в комнате, - попросила Яна.
      - Тюти, - сообщил через минуту кот.
      - Где-нибудь прячется, - сделала вывод ведьмочка, - ничего, жрать захочет - придет.
      - Вряд ли, - возразил кот.
      - Почему?
      - сама посмотри. - Васька кивнул на двери Клариной комнаты, - кажется, сбегла.
      Яна вернулась минуты через три. Подошла к сундучку, желая проверить, не прихватила ли внученька чего-нибудь на память, но, видимо, передумала, что-то тихо прошептала, вперив взгляд в чучело ворона, потом громко приказала:
      - Отомри!
      - Кр-р-р..., кар-р..., кар-р! - ворон встряхнулся, расправил отекшие крылья, поочередно потряс лапами, после чего полувосторженно и полуиспуганно спросил:
      - Пр-рощен? Или только потр-ребовался на время?
      Яна неопределенно пожала плечами.
      - Прости Карлуху, - вступился за пернатого Васька, - и так уже третий год истуканом сидит. Все видит, слышит... Я за психику его беспокоюсь.
      - Сколько тебе осталось? - Обратилась Яна к ворону.
      - Два года, девять месяцев и четыр-рнадцать дней, - отрапортовал Карл, - или одна тысяча девятнадцать дней, или двадцать четыр-ре тысячи четыр-реста пятьдесят шесть часов, или...
      - Ладно.
      - Ур-ра! Амнистия! Я пр-рощен! Да здравствует самая пр-рекр-расная хозяйка!
      - Но...
      - Больше никогда не буду гадить в колдовские отвар-ры, - предугадав, что хочет сказать Яна, заверил ворон.
      - Только попробуй! Тогда узнаешь, что просидеть несколько лет чучелом, это всего-навсего кратковременный, беззаботный отдых.
      - Догадываюсь. И еще р-раз тор-ржественно завер-ряю, больше никогда ни чего не совер-ршу такого, что может р-разгневать пр-релестнейшую Яну!
      - Ладно. Хватит, подлиза. Где Клара?
      - Умындила.
      - Плагиат! - Наигранно возмутился Васька. - Мое любимое словечко! Использовалось без моего разрешения. А о гонораре я вообще молчу!
      Карл слетел со своей жердочки, приземлился рядом с котом и дружески клюнул его в лоб.
      - Вот! Теперь еще и прямая агрессия! - Продолжал дурачиться кот. Попадись ты мне пару часов назад, я бы с тобой по птичьи разобрался. Яна, а мы не поторопились это чучело расколдовывать? Мож, пусть еще годик послужит украшением интерьера? А то чего-то не хватает.
      Он указал лапой на опустевшую жердочку.
      - Хорош, Василь, - утихомирила кота хозяйка, - потом намилуетесь. Куда эта лярва сорвалась?
      - Точно не знаю, но когда собир-рала шмотки, что-то бор-рмотала пр-ро Чер-ртовы Чер-ртоги.
      - Из волшебных вещей ничего не прихватила?
      - Клар-ра, конечно дур-ра, но не до такой же степени. Еще неизвестно, будешь ли ты р-разыскивать пр-ропавшую, обнаглевшую р-родственницу. Но вор-ровку, стянувшую потр-ребную вещь... Нет. Ничего не взяла.
      - Значит, подалась к родной бабке. Хрен с ней. Без нее тьма проблем. Но если она еще хоть раз станет на пути... Карлуха, слетай, птичек в округе на шухере расставь. И чтоб докладывали о любом подозрительном движении.
      Ворон, соскучившийся по любому виду деятельности, радостно, изогнув крыло, козырнул и ракетой вылетел в окно исполнять приказание. Я и Васька, по мере возможностей, помогли Яне накрыть на стол. Дождавшись расторопного ворона и уставшего, но счастливого Соловушку, наша компания праздничным ужином завершила богатый событиями день, в подробностях вспоминая все приключения.
      Поздно ночью, когда уже все улеглись спать, из Города вернулся в драбодан пьянищий Серенький.
      * * *
      мне не спалось. Уже медведь погрузился в глубокий сон на полатях в горнице, и филин проугукал два ночи. Рядом, свернувшись калачиком, мирно, словно ребенок, тихо посапывала Яна. А я лупился в едва различимый в темноте бревенчатый потолок. И думал. Силился вспомнить старые сказки и их героев, вытесненные диснеевскими сюжетами и персонажами. Получалось плохо. В памяти всплывали разрозненные отрывки, ни чего не имеющие общего с сегодняшним положением. Прав был Серенький, когда советовал забыть все, что знаю о сказках. Ох, как прав.
      В тех сказках было все просто и понятно. Царевич или дурак, как правило - Ваня, не задумываясь выдвигался в Тридевятое царство. Главное обуться в железные сапоги и прихватить посох из того же материала. И вперед. А зачем? Да за чем угодно. Жар-птица. Лошадка редкой породы. Даже ходили туда, не знаю куда и приносили то, не знаю что. Но чаще всего, как везде и всегда, вся канитель происходила из-за баб. Какой-нибудь злыдень умыкивал очередную кралю, а герой, рад стараться, отправлялся спасать и выручать суженую. И, порой, самому шибко напрягаться не приходилось. Прицелится в зверушку, а та: "Ваня! Не стреляй! Я тебе пригожусь!". И ведь годились, твари. То зайчишку словят, то уточку в небе задолбают. И, вот, у царевича или дурака в руках вожделенное яйцо. Кранты Кощею. Все шито-крыто. И в результате - пир на весь мир.
      Хотя проводить параллели было бы, по крайней мере, несправедливо. У дураков-царевичей всегда была благородная цель. Кого-то спасти, избавить мир от злодея. А мне надо-то всего - умындить (как скажет Васька) восвояси. Короче говоря - обычный шкурный интерес.
      Да и грех жаловаться. У царевича был Серый волк. Ну и что? У меня в лучших друганах - медведь. И, между прочим, тоже серый. А кто-нибудь из героев мог бы похвастаться дружбой с Соловьем-разбойником? А кого-нибудь вытягивала с того света девчонка, бывшая Баба-Яга?
      Насчет чего у них там, в нормальных сказках, было попроще, так это не надо было гадать, кто плохой, кто хороший. Раз злодей - получи соответствующую внешность. Прямо как в старых фильмах про шпионов. А здесь, того и гляди, какая-нибудь Серая Шейка заклюет к едрене-фене и фамилии не спросит. Или Чебурашка просьбой о помощи заманит на ужин к своему другу Гене. В качестве бутерброда. Или Жар-птица ухватит за шиворот и уволокет к чертям собачьим... Интересно, а Луциберг, черт собачий или еще какой? Не мешало бы при случае выяснить.
      Мысли пошли вразброд, и незаметно я погрузился в сон. Мне привиделся Луциберг, который в свойственной только ему манере, распинался:
      - Молодой человек, если Ви вообг'азили себе, что назвав меня чег'том собачьим, нанесли мне оског'бление, то Ви будете глубоко г'азочаг'ованы...
      Кто-то, скорей всего Оле Лукойле, переключил мое сновидение на другой, более интересный и приятный канал. И хоть я не узнал мнение Беса Третьей Гильдии о собаках, тем не менее, утром я пробудился в отличнейшем расположении духа и, как ни странно, хорошо выспавшимся.
      * * *
      Сон оказался в руку. Луциберг появился с утра пораньше, еще до завтрака. И застал он меня в лесу. Вообще-то Яна пообещала больше не оставлять меня одного, но не до такой же степени.
      Черт, подобно своему табакерочному собрату, появился совершенно неожиданно и совсем не в подходящий момент (я же не просто так уединился в лесу).
      - Молодой человек, Ви навег'ное думаете, что тепег'ь уж навсегда избавились от меня? Отнюдь! Моя вг'еменная неудача только пг'ибавила г'ешимости. И я не в коей мег'е не отступлю.
      Бес декламировал с пафосом, приняв, по его мнению, величественную позу. Даже, казалось, что он стал выше ростом. Хотя, скорей всего, такое впечатление создалось из-за того, что я смотрел на черта, сидя на корточках.
      - Слышь, чертяка, тебе не кажется, что ты выбрал неподходящее время для душегубительных бесед? И будь я менее брезглив и культурен, то непременно запустил бы в твою похабную рожу, то что под руку подвернется. Как ты думаешь, что может подвернуться мне под руку?
      - Пг'инимать ког'динальные г'ешения, способные ког'енным обг'азом изменить всю дальнейшую жизнь, - продолжал вещать Луциберг, выглядывая из-за ствола могучего дуба, куда поспешил ретироваться, как только понял, чем пригрозил я в него запустить, - можно пг'и любых обстоятельствах, включая Ваше тепег'ешнее положение. Да, пг'изнаю, вчег'а Ви одег'жали небольшую победу и сейчас находитесь в состоянии эйфог'ии. Но долго это пг'одолжаться не может. Г'ано или поздно, Ви поймете, что этот миг' не для Вас. Даже если Вам пг'едстоит безбедная жизнь, лишенная пг'облем. Но этого я Вам гаг'антиг'овать не могу. Как только этот Наимудг'ейший тупица, узнает, пг'о то, что господин Сантехник на самом деле никакой сег'ьезной угг'озы не пг'едставляет, то он немедленно...
      - Оставит меня в покое.
      - Сомневаюсь. Хотя пг'едугадывать последующие поступки этого дегенег'ата - занятие неблаг'одаг'ное.
      - Я, конечно, не разбираюсь в тонкостях твоей профессии и не знаком с содержанием правил, которых должны придерживаться черти, совращая невинные души, но я считаю, что главным условием контракта является моя добровольность.
      - Это действительно так...
      - Очень хорошо. Осталась самая малость, но думаю ты мне вряд ли поможешь.
      - Все, что в моих скг'омных, с точки зг'ения наделенных многовековым опытом моих собг'атьев, и, неогг'аниченных, по мег'кам обыкновенного смег'тного, возможностях, будет пг'едставлено к Вашим услугам, сг'азу после подписания...
      - О подписании, как раз и идет речь. И возможность помочь мне у тебя есть. Но сомневаюсь, что будет такое желание. Хочу встретиться с твоим начальством.
      - Зачем?! - бес не на шутку перепугался.
      - Буду ходатайствовать о замене искусителя. Расскажу, как ты недозволенными силовыми методами вынуждаешь меня подписать...
      - Ложь и гнусная клевета! - Голос Луциберга сорвался на фальцет. - Я никогда не позволял себе...
      - А по чьей милости мне снесли голову?
      - Это было досадное недог'азумение. Ви это пг'екг'асно знаете. Я только хотел немного уског'ить пг'оцесс Вашего пг'озг'ения.
      - А только что кто пообещал опять науськать на меня Емелю?
      - Не было такого.
      - Так ты же собирался рассказать ему, что я абсолютно безопасен.
      - Пг'авда, какой бы она не была гог'ькой, остается всего лишь пг'авдой и уж никак не является силовым воздействием.
      - О кей! Ты будешь рассказывать свою правду, я - свою. Посмотрим, что из этого выйдет.
      - Это непг'авомочно, Ви не должны так... Существуют же компг'омиссы.
      - Кстати, правила о силовых методах меня абсолютно не касаются, - я поднялся на ноги, - так что для начала, в качестве искренней благодарности за все тобой содеянное, сверну тебе нос.
      Сжав кулаки, я двинулся на черта, но он не предоставил возможности осуществиться моим благим намерениям. Увы... За стволом дуба меня ожидало лишь надоевшее облачко дыма.
      * * *
      - Где Вовка? - Спросила хлопочущая на кухне Яна.
      - В лес умындил, - сообщил кот.
      - Зачем? - Всполошилась ведьма.
      - Не волнуйся. У него возникли какие-то трудности вон с тем домиком, успокоил Васька, кивая за окно. - Вовка вышел из него, матерясь. Сказал, что во флоте не служил и к шатающимся гальюнам не приучен. После чего подался в лес.
      - А нашего клювоноса, случайно поблизости не было? - Яна с подозрением взглянула на невозмутимого ворона, который тут же встрял в разговор.
      - Ну и что? Был. Ни каких кр-рамольных мыслей не имел. Клевал себе мух да чер-рвячков. И не виноват, что стр-рекоза уселась на ср-редний палец кур-риной лапки. Каюсь, увлекся, клюнул. Но, что Вовка внутр-ри, клянусь, не знал. Ни сном, ни духом.
      - Гляди, Карлуша, доиграешься! Я твои шуточки наперечет знаю.
      - У меня было вр-ремя пр-ридумать что-нибудь новенькое.
      - Могу предоставить еще возможность поразмышлять.
      - Не надо. тем более, не ведая, что твор-рю, я все-таки совер-ршил достойное благодеяние.
      - Это какое же?
      - Благодар-ря мне Вовка хоть таким обр-разом пообщается с пр-рир-родой. А то только и знает, что наливку пьянствовать, да головы напр-раво - налево р-раздавать.
      - А, вдруг, в лесу, что...
      - Ничего, - вступился Васька, - вон он идет, целехонький и невредимый.
      * * *
      За завтраком мы устроили некое подобие военного совета. Вначале я изложил свою лесную беседу с чертом. Затем приступили к рассмотрению основного, чернышевско-ленинского вопроса - что делать?
      Медведь, сперва угрюмый и молчаливый, поняв, что рассолом голову не обманешь, перешел на наливку, после чего заметно повеселел и вступил в разговор.
      - Давайте немного подождем. Вчера мы, конечно, много шума наделали на площади, - Серенький бросил многозначительный взгляд на Соловушку, - в Городе много говорят об этом. Версии самые разнообразные. Чего я только не наслушался. Но дворец молчит. Отсутствует, так сказать, официальная реакция. Как только Емеля что-то предпримет, мне сразу дадут знать.
      - Так ты открыл кому-то наше местоположение? - возмутилась Яна.
      - Во-первых, это очень надежный друг. А, во-вторых, я не думаю, что то, что известно Кларе является большим секретом. - Парировал Серенький.
      - А, вдруг, за твоим другом проследят?
      - Он очень осторожный. Хотя, это излишне. Его никто не заподозрит. Живет на окраине леса, частенько мотается в Город и обратно. Но если хочешь, я сам пойду к нему и там дождусь известий.
      - Ни в коем случае. Я не уверена, что вчера перебила все магические зеркала. Не знаю, как насчет твоего дружка, а вот тебя сразу запеленгуют.
      - Так за нами могут и сейчас наблюдать? - Удивился я и, не зная с какого ракурса ведется тайная слежка, описал рукой круг над головой, демонстрируя возможным соглядатаям средний палец.
      - Зря стараешься, - тормознула меня Яна, мы тоже не лыком шиты. Все, что находится на этой поляне недоступно для магического зрения. Простым глазом - смотри пожалуйста. А при помощи ворожбы - фигушки. Будет виден лишь густой лес и все.
      - Ладно, Серенький, подождем твоего друга... И насчет Клары ты прав. Она хоть и в противоположной от Города стороне, но от этой стервы можно всего ожидать.
      - Давай слетаю в Чер-ртоги, - вызвался Карл, - дюже хотся твою внученьку клюнуть в одно место.
      - Сколько тебе повторять, туда клюют только жареные петухи, а не благовоспитанные вороны, - погасила энтузиазм пернатого хозяйка, - а на разведку, лети. И без фокусов. Не вздумай клеваться.
      - Ну р-разочек, легонько-легонько.
      - Нет. Клара вообще не должна тебя видеть. И моя бывшая тезка тоже.
      - А гуси-лебеди? Там одна лебедушка есть, пер-рышки оближешь!
      - Сказано - никто. Издали посмотришь. Прощупаешь обстановку.
      - Значит, щупать можно только обстановку?! И это после того, как я больше двух лет сидел на жер-рдочке, как истукан?!
      - А кто ночью в деревню летал проведать курочек?
      - У тебя же нет яблочка волшебного! - искренне удивился Карл.
      - Они так кудахтали, что здесь слышно было.
      - Вопр-рос исчер-рпан.
      - Лети. Если опять что-нибудь выкинешь - не обижайся. В пингвина превращу.
      - Лучше в пеликана и Емеле подари, - внес рацпредложение Васька.
      - Тогда уж лучше в стр-рауса. Буду всем пендели р-раздавать, неунывающий ворон покосился на кота, давая понять, кто будут эти "все", в случае перевоплощения.
      Яна в шутку замахнулась длинным черпаком, и ворон, с притворным ужасом, стремительно вылетел в окно.
      - Какие бы новости не принес друг Серенького, вновь посерьезнела Яна, ни чего хорошего в ближайшем будущем нам не светит. Так что, делать что-то надо. Только, вот, что?
      - Пьедлагаю делать ни хьена, - многозначительно произнес Соловушка.
      - Что? - Хором переспросили мы с Яной. Даже Васька удивленно приподнял бровь.
      - Он предлагает ни хрена не делать, - перевел медведь, больше всех общавшийся с разбойником и по этому лучше всех понимающий его речевые выкрутасы. - И в чем-то он прав. Сейчас самое разумное - переждать.
      - Ага! Будем беззаботно наливочку кушать, расслабляться и дожидаться, пока его трехголовый приятель, - Яна кивнула на Соловушку, - изжарит нашу тепленькую компанию.
      - Гойинысь меня зайить не будет, - авторитетно заявил разбойник и тут же хлопнул себя по лбу, - как зе я забыл?! Я обесял познакомить Гойиныся с Вовкой. Хотел, стобы он каздой баске имя пьидумал...
      Вот, тебе и здрасьте! Шуточка с именами стала часто повторяться, а это верный признак дурной шутки. Конечно. С Яной было все по-другому. Она и сама, помолодев, решила по-новому называться. Я только слегка подкорректировал. Не знаю, почему, но имя Ядвига мне не нравится. Может потому, что ассоциируется с Ягой?
      Что же касается новых имен Соловушки, Клары и медведя, так это было сделано ради прикола. Теперь потребно обозвать каждую голову чудища, которое испокон веков все называли по панибратски. По отчеству - Горынычем. Если так пойдет и дальше, то к титулу господин Великий Сантехник прибавится новое прозвище - Вован-креститель. Хотя, в случае всеми предрекаемых осложнений такой союзник, как Горыныч, будет ох, как кстати. Да что там союзник! Хоть бы эта огнедышащая змеюка нейтралитет соблюдала, и то было бы отлично. А то, неравен час, пыхнет сверху своим напалмом и поминай, как звали.
      - Сто зе тепей делать? - Продолжал сокрушаться разбойник. - Гойинысь подумает, сто я бьехун и не будет больсе меня катать.
      - Нашел о чем плакать! Нужно думать не о катании, а о том, как бы не превратиться в шашлык. Мы даже не знаем, почему змей служит Емеле. Ведь могли же вчера переманить его на свою сторону или, в крайнем случае, освободить от обязательств перед щукоедом. - Яна отчаянно тряхнула головой. - Как могли о таком забыть? Не понимаю.
      - А ты вспомни вчерашнюю кутерьму, сразу поймешь. - Серенький был само спокойствие.
      - Гойинысь нас зесь не будет, - гнул свою линию разбойник.
      - Да он и знать не будет, кого палит, - махнула рукой ведьма, - Емеля скажет, что там-то и там-то засели злыдни, надо подчистить. И все...
      - Тогда я долзен с ним поговойить. Только как? Он меня всея здал, здал и не доздался. Навейно, обиделся.
      - Когда я пролетал над змеем, он не выглядел обиженным. Он даже почему-то смеялся, - промурлыкал Васька.
      - Славик, а ты сошлись на форс-мажорные обстоятельства, - посоветовал я.
      - Это как? - Выпучил глаза разбойник.
      - Ну, скажи, что произошли события, не зависящие от тебя, из-за которых ты не смог выполнить своего обещания. Ведь так оно и было на самом деле.
      - Да... Только повтойи, как ты снасяла сказал, пье обстоятельства. Так лусьсе подействует.
      - Форс-мажорные? Так и говори: произошел форс-мажор.
      - Фойс-мазой..., фойс-мазой... - Соловушка повторил несколько раз мудреное для него словосочетание. - Я посол к Гойинысю.
      - Погоди ты, - умерила пыл разбойника Яна, - ишь, какой прыткий. Дождемся Карла и вестей из Города, тогда и решим, что делать.
      - Может быть и не придется что-либо предпринимать, - предположил я, черт собирался рассказать Емеле, что я не представляю ни какой опасности. Узнав это, Благоухающий не станет нас разыскивать.
      - Вряд ли, - ведьма не разделяла моего оптимизма, - я даже не знаю, что хуже. Пока Емеля тебя опасается - есть надежда, что он будет действовать осторожно, не торопясь. А когда узнает правду, взбеленится. Вчера ему пришлось пережить столько страха, оскорблений и позора, сколько ему не выпадало за всю прошедшую жизнь. И когда он узнает, что причиной его бедствий был не великий маг и воин, а простой смертный... Единственное, на что можно надеяться, это то, что в списке его смертных врагов ты переместишься на второе место, пропустив вперед пеликана.
      Последняя фраза немного разрядила ставшую тоскливой обстановку. Все улыбнулись, вспомнив Васькину проделку.
      Так же стремительно, как улетал, в комнату ворвался Карл, громко хлопая крыльями. По тому, как быстро он обернулся, я решил, что Чертовы Чертоги находятся где-то совсем рядом, или после длительного вынужденного без движения ворон стал более проворен, чем обычные его собратья.
      - Там такое, такое! - Еще не приземлившись, затараторил Карл.
      - Ну, что там?
      - Р-разр-рабатываются жуткие ковар-рные планы, - пернатый разведчик уселся на спинку стула, - очень много спор-рят.
      - О чем?
      - У них тр-ри альтер-рнативных вар-рианта: жар-рить, вар-рить или съесть сыр-рым.
      - Кого?
      - Конечно же, Вовку! (Я чуть не икнул). То, что его р-решили сожр-рать - несомненно. Дебаты идут только насчет способа употр-ребления. И еще. Клар-ра тр-ребует пр-редоставления ей возможности откусить что-то у живого. Говор-рит, это что-то у живого и больше и вкусней.
      На этот раз, кажется, я все-таки икнул. Точно не знаю. Однако, Яна. Безмятежно улыбаясь, шепнула мне:
      - Да не волнуйся ты, сейчас он пробрешется, тогда узнаем, что там творится на самом деле.
      Не смотря на то, что хозяйка говорила едва уловимым шепотом, Карл, все-таки, услышал ее и тут же поспешил обидеться:
      - И не бр-решу я вовсе! Так, самую малость пофантазир-ровал. В каждой пр-рофессии должно пр-рисутствовать твор-рчество. А, уж нам, р-разведчикам, без этого ну никак нельзя. Тр-ребуется домысливать за пр-ротивника, пр-росчитывать возможные вар-рианты на два-тр-ри хода впер-ред, пр-редугадывать дальнейшие события. Иначе, гр-рош цена агенту. Неминуем пр-ровал, а р-результат один - кр-ранты! И, вообще, я ни какой-нибудь тупоголовый какаду или ар-ра, чтобы дословно пер-редавать услышанное.
      - Хватит, - остановила Яна не на шутку разошедшегося ворона, - теперь тебе, хочешь - не хочешь, а придется прикинуться попугайчиком.
      - Это как?
      - Без предположений и домыслов ты сейчас дословно, повторяю, дословно изложишь все, что услышал.
      - Не выйдет, - тягостно вздохнул Карл.
      - Почему?
      - Потому что не было никаких слов. Клар-ра, уподобившись животному, котор-рое она мне очень напоминает, находится в полной пр-ростр-рации.
      - Ты разучился нормально излагать свои мысли?
      - Ну что тут непонятного? Нажр-ралась, как хр-рюшка и спит. Хоть я и не видел пьяных свиней, но р-раз уж бытует такое выр-ражение, я и пр-рибег к данной аллегор-рии.
      - А Яга что?
      - Что ей, р-разговар-ривать с пьяной в дупель внучкой? Молчит... Только, навер-рно, она почувствовала мое незр-римое пр-рисутствие. Оглядела все кр-ругом таким стр-рашным взглядом. Даже мне стало не по себе. Я и поспешил побыстр-рее сделать кр-рылья.
      Яна снова посмотрела на меня. По задорным огонькам в глазах было понятно, что она вот-вот прыснет от смеха. Серенький, спрятав морду за объемистым ковшиком, беззвучно трясся то хохота. Васька отвернулся и смотрел в окно. Оказалось, что в коварные планы обитательниц Чертогов поверили только я и Соловушка.
      Однако, мне было не до смеха. То сожгут, то сожрут. Надо сказать невеселая перспектива. И, по моему мнению, шуточки на данную тему были абсолютно неуместны.
      Но, Карл, по-видимому, придерживался иной точки зрения. В ответ на мой укоризненный взгляд, он по новой завел старую песню:
      - Вовка, напр-расно ты подозр-реваешь меня в неискр-ренности...
      - В беззастенчивой брехливости, - поправил я ворона.
      - Я больше чем увер-рен, что если бы Клар-ра не пер-ребрала, то изложенный мной р-разговор-р обязательно состоялся бы. Или... Эвр-рика!!! Тепер-рь все ясно! Они уже обсудили этот вопр-рос, и Клар-ра нажр-ралась с гор-ря..., потому что Яга сама р-решила отгр-рызть что-то большое и вкусное.
      Черноперый хохмач добился желаемого результата: Яна, не сдержавшись, прыснула, кот с медведем перестали прятать свой смех. Мне ничего не оставалось, как присоединиться. Последним к общему веселью примкнул Соловушка.
      * * *
      Во дворце, примерно в то же время, так же шел совет, где решался тот же вопрос: что делать. Емеля находился в привычном для себя состоянии, а именно, в промежуточной фазе между тяжким похмельем и средней степенью опьянения. Он периодически (и, надо сказать, небезуспешно) предпринимал действия, способствующие перемещению из первой составляющей данного состояния во вторую. То есть наполнял бокал водкой, опорожнял его и, чисто символически, закусывал... пивом.
      Остальные члены совета в данный момент явно находились в опале, так как даже не были удостоены предложения присесть. Колдун, визирь и воевода, выстроившись шеренгой, стояли напротив полулежащего на софе Наимудрейшего.
      - То что вы кретины, идиоты, сволочи, трусы и предатели я знал давно. Но вчерашние ваши действия, точнее, бездействие... Хотя к этому мы вернемся попозже, когда разгребем эту кучу дерьма, - произнеся последнее слово, Емеля невольно поморщился, видимо оно вызывало какое-то не очень приятное воспоминание, - итак, мне нужны две головы: Сантехника и черного пеликана. Хотя у меня есть возможность снискать расположение новоявленного чародея. Ему так же нужны две головы. Эта и эта. - Емеля поочередно ткнул пальцем сначала в сторону визиря, потом - колдуна.
      Высокочтимый без зазрения совести переврал вчерашний разговор с Сантехником, хотя сам на сто процентов был уверен, что Али Баба подслушивал.
      - Так что получается, в любом случае, для моего спокойствия потребны две головы. И вам решать, что это будут за головы... А теперь по порядку, все что знаете о Сантехнике и его приспешниках. Колдун?
      - Как тебе известно, Наимудрейший, во время произошедших событий я отсутствовал и прибыл в Город буквально час назад.
      - Тьфу, блин, из башки совсем выскочило, давай ты, визирь.
      Али Баба смерил Хоттабыча презрительно-снисходительным взглядом, после чего начал свой доклад:
      - Смею пасть к ногам Наимудрейшего и Высокочтимого, дабы изложить крупицу сведений об интересующих тебя, о Могущественный, субъектах...
      Емеля скривился, как от внезапной зубной боли:
      - Когда же вы, чурки, по-людски разговаривать научитесь? Прекращай сюсюкать, излагай четко и ясно. Не то язык прикажу укоротить.
      Угроза подействовала.
      - Сантехник - личность неизвестная. В Городе объявился три дня назад. Посетил несколько шарлатанов, количество устанавливается, с одной и той же целью: выяснял возможность проникновения в Верхний мир (при этих словах Емеля выразительно, насколько это было возможно в его состоянии, посмотрел на Хоттабыча). Естественно, безуспешно. Переночевал в "трех пескарях". Вечером следующего дня явился во дворец по нашему приглашению. Все это время находился в сопровождении двух типов. Первый - медведь серой масти. Именуется Серенький. Живет в лесу, в Городе бывает редко. По непроверенным данным занимается примитивной ворожбой. Второй - картавый толстый недомерок. Называет себя кровожадным и беспощадным грабителем, хотя своим "разбоем" он не разжился ни чем, разве что только насмешками. Имя - Соловушка. Постоянного места жительства не имеет. Сразу после необъяснимых катаклизмов, наступивших в результате главоусечения Сантехника, интересующий нас объект выпал из поля зрения по причине поступившего приказа о срочной эвакуации, а затем отмене этого приказа. После чего, Сантехник, живой и здоровый, появился во дворце, созвал чародеев и вновь пытался выяснить способ проникновения в Верхний мир. Дальнейшее тебе известно, о Наимудрейший, разве что за исключением незначительных деталей, - на сей раз презрительного взгляда удостоился воевода. - Во дворце Сантехника сопровождали кроме вышеупомянутых Серенького и Соловушки, неизвестная наглая девчонка и большой черный кот. В данный момент местоположение неприятеля неизвестно. Не исключено, что сопровождающие Вовку лица не являются его союзниками, а всего лишь временные попутчики. Вчера вечером медведь Серенький устроил пьяный дебош в одной из таверн, после чего покинул Город в одиночестве. Он направился в сторону леса.
      - А этот, гм... как его?.. - В глазах Емели забегали недобрые огоньки.
      - Ни до, ни после вчерашнего инцидента, в Городе черный пеликан не появлялся.
      - Значится, так, нужно установить местопребывание Сантехника и его банды. Допросить с пристрастием всех, с кем он общался. Кстати, впервые я о нем услышал от этой... забыл..., - мысли в пьяной голове наимудрейшего приобретали все более путаный характер.
      - Сисястой лесной ведьмы Клары, - пришел на помощь вездесущий Али Баба, - она похвалялась близкой дружбой с Сантехником.
      - Во-во! А потом был какой-то мерзопакостный хмырь... Заявил, что он бес...
      - Г'аз уж Ви упомянули мою скг'омную пег'сону, то не вижу смысла пг'исутствовать пг'и вашем г'азговог'е инкогнито, - Луциберг вышел из-за статуи, изображающей старого горбатого мерина, - и надеюсь по мег'е возможностей оказать вам посильную помощь.
      - Я же велел все силы бросить на охрану и оборону дворца! - Емеля свирепо взглянул на воеводу.
      - Мимо стражи не проскочит даже мышь, - отчеканил Федот, - разве что только при помощи колдовства...
      Хозяин перевел взгляд на Хоттабыча.
      - Исключено. Все оставшиеся в нашем распоряжении магические силы задействованы на обнаружение и пресечение попыток проникновения во дворец любых существ, наделенных колдовством. Я был бы немедленно извещен. Скорей всего, какой-нибудь продажный стражник или командир, - джинн бросил многозначительный взгляд на воеводу, - тайком провел этого злопыхателя...
      - Можно подумать, колдунов продажных не бывает...
      - Чародеи заняты более высокими материями, а простые смертные готовы за золото продать не только доброго господина, но и своих близких, включая родную мать.
      - Люди хоть за золото, а чернокнижники готовы изменить, посули им кто каменюку философическую, али сердце жабы, сдохшей ровно в полночь на развороченной могиле гнома!
      Емеля непременно открутил бы себе голову, переводя взгляд с Федота на Хоттабыча и обратно, если бы не вмешался забытый виновник перебранки.
      - Я, конечно, дико извиняюсь, может быть, факты, изложенные этими господами, имеют место быть, но, смею завег'ить, мое появление не имеет к этому никакого отношения. Ни пг'остые смег'тные, как выг'азился колдун по отношению к стг'ажникам, ни чег'нокнижники не являются для меня помехой. Ви, навег'ное, забыли, но я уже имел честь отг'екомендоваться. Не сочту за тг'уд и повтог'ю: пег'ед вами Бес Тг'етьей Гильдии Луцибег'г!
      - И что ты хочешь, Луцибрех? - хмельно улыбнулся хозяин, специально переиначивая имя черта.
      Но бес, привычный к оскорблениям, ни как не отреагировал на очередное и спокойно продолжил:
      - Я намег'ен немного облегчить вам задачу и дать некотог'ые своевг'еменные советы и г'екомендации.
      - Ты знаешь где находится Сантехник? - Емеля поменял полу лежачее положение на сидячее.
      - Да, я в куг'се, но это не означает...
      - Что же ты стоишь, садись, - Наимудрейший расцвел радушной улыбкой, как гласит народная мудрость - вся правда в жопе. Ну, так где сейчас находится Сантехник?
      Бес уселся напротив Высокочтимого.
      - То что мне известно место вг'еменного пг'ебывания Вовки, абсолютно не значит, что я немедленно поспешу сообщить его Вам. Учитывая опыт пг'едыдущей нашей встг'ечи и последующих событий, я поостег'егусь пг'едоставлять Вам излишние сведения.
      - Ну, это мы еще посмотрим, - тихо буркнул Емеля.
      - Я намег'ен огг'аничиться только тем, что напг'авлю Ваши действия в пг'авильное г'усло. Напг'асно Ви считаете, что главным виновником Ваших злоключений является Сантехник. Отнюдь! Если бы Ви неукоснительно последовали моему совету, то не пг'ишлось бы г'азгг'ебать столь пагубные и чг'еватые повтог'ением последствия необдуманных действий.
      - Так ты ж сам советовал...
      - Я пг'едлагал подвег'гнуть Сантехника вг'еменной изоляции, не более. А Ви пег'ешли все мыслимые и немыслимые гг'аницы. Это же надо додуматься: отг'убить голову!
      - Ты сам говорил, что он опасен. А опасный противник - хороший индеец. В смысле, мертвый. Короче, нет человека - нет и проблем.
      - В пг'ошлый г'аз Ви непг'авильно меня поняли. Опасен не сам Сантехник, а его пг'ебывание здесь. Вам надлежит уделить должное внимание не Вовке, а его окг'ужению. Если Ви сможете лишить его дг'узей, с виду безобидных и добг'ых, то поймете, что сам Сантехник не пг'едставляет ни какой угг'озы. Г'азве Ви г'аньше слышали о колдуне или воине с таким именем?
      Емеля затряс головой.
      - А ви? - Луциберг обернулся к приближенным хозяина, которые по тайному знаку Наимудрейшего неслышно приближались к черту.
      Сообразив, что замысел захватить врасплох посетителя провалился, министры, растопырив руки, дружно кинулись на беса. Однако, ухватить им удалось только облачко едкого вонючего дыма.
      - У, блин! Под чо у вас руки заточены? Не могли заграбастать этого задохлика!
      - Черт, все-таки, - откликнулся на упрек Хоттабыч.
      - Да, уж... Черт. И если он не брешет, то выходит, что Сантехник ни какой не великий чародей, а обыкновенный человек...
      Высокочтимый мысленно пробежался по последним, весьма неприятным событиям в свете представшего перед ним нового факта и поменял цвет лица. Вряд ли существует название оттенка, который приняла физиономия Емели. Она одновременно зеленела, багровела, бледнела, синела и серела. В чувство Наимудрейшего привел трехсотграммовый бокал водки, который он судорожно осушил тремя глотками.
      - Так, так, так. Очень хорошо. Если кто-то думает, что подобное может сойти ему с рук, то он жестоко ошибается, - зло прошипел Емеля, сузив до щелочек начавшие приобретать нормальный цвет веки. - Погоди, господин Великий Сантехник. Будет тебе и господин, будет и Великий... Али Баба, быстренько, без твоих задолизных штучек, коротко и по существу докладывай обо всех, кто имел хоть какой контакт с этим самозванцем или мог иметь. Кто чем занимается и где.
      Визирь мгновенно преобразился и, приняв стойку и интонацию отличника боевой и политической подготовки, отрапортовал:
      - Медведь, Серенький, примитивное колдовство, лес.
      Дед и баба, имена неизвестны, ворожба вместе с медведем, лес.
      Соловушка, сомнительный грабеж, постоянного местопребывания не имеет, чаще всего встречается на лесных дорогах.
      Клара, внучка бабы Яги, учится колдовству, лес, Чертовы Чертоги.
      Баба Яга, лесная ведьма, Чертовы Чертоги, лес.
      Хозяин "Трех пескарей", имя неизвестно, содержатель таверны, ранее харчевни, Город.
      Девчонка, имя неизвестно, по тому как целенаправленно уничтожала магические средства наблюдения, возможно имеет отношение к колдовству, место жительства неизвестно (вероятно, лес).
      Черный кот, Васька, род занятий неизвестен, сходный по имени и приметам обитает у троюродной сестры вышеупомянутой Бабы Яги, с аналогичным именем, возможное местопребывание - лес... У меня все.
      - Лес, лес и, еще раз лес, - Емеля зычно отрыгнул пивные газы, - Федот, давай к Горынычу и чтобы через два часа леса не было.
      Воевода был рад сгинуть с глаз долой находящегося в наисквернейшем настроении хозяина. Он проворно кинулся исполнять приказание.
      - Зря ты это затеял, Емеля, - подал голос Хоттабыч, - мы мало знаем об обитателях леса. Наши интересы практически не пересекаются. А разворошив это осиное гнездо, мы можем заполучить проблемы, которые в данный момент нам совершенно ни к чему.
      - Сгорят к едрене-фене эти проблемы, - махнул рукой Высокочтимый.
      - А, вдруг, нет? И попрут все твари лесные в Город. Тут такое может начаться...
      - Я бы тоже не советовал делать столь опрометчивый шаг, - вступил в разговор визирь.
      - Что?! Ты посмел давать мне советы?!
      - Ни в коем разе.
      - Так ты ж только что сказал...
      - Что? - Али Баба был сама невинность.
      - Гм... Ты сказал: "Я бы не советовал..."
      - Вот, именно. Не советовал.
      - Гм..., - перенасыщенные алкогольными парами мозги Наимудрейшего соображали туго, - ну и почему бы ты не советовал?
      - Лесных жителей не стоит опасаться. Кто уцелеет - будет Горынычу мстить. А, вот, если в огне сгинет Сантехник, а он наверняка сейчас в лесу, то не будет сладостного упоения местью, лицезрения нечеловеческих мучений, коими можно подвергнуть этого самозванца, если он попадет к нам в руки живым. А огонь, что? Вовка и сообразить не успеет в чем дело, как уже превратится в обугленную головешку.
      Этот аргумент возымел действие.
      - В этом что-то есть... Какого хрена стоите?! Верните змеюку, пока не поздно.
      Но возвращать никого не пришлось. Визирь и колдун еще не успели тронуться с места, как в зал вбежал взбудораженный Федот.
      - Ентот птеродактиль отказывается лететь! Говорит, две головы болят, суставы крыльев ломит и брюхо пучит. Еще икота, отрыжка и плоскостопие. Сказал, что, наверное, съел что-нибудь. Пожалился на низкокалорийную кормежку и при этом так облизнулся, на меня глядючи, что я поспешил сюда, своевременно доложить обстановку.
      - Значит, отказался? Ну, что ж, как говорится, что не делается, а к вечеру все равно все пьяные, - выдал свой вариант присказки Наимудрейший, тем более, ему осталось сделать что-то около десяти вылетов...
      - Шесть, - уточнил Али Баба.
      - Всего шесть. И придется выполнять обещание. А как? - Емеля развел руками. - Сами знаете - не сможем. А Горыныч в гневе - это похлестче любого Сантехника... От, ведь, жили не тужили, никого не трогали... почти. А теперь одна напасть за другой. Бывает время швыряться булыжниками, а приходит и такое, что надо их подбирать. Ладно. Со змеем потом порешим, что делать. Тем более, от надежды на близкое осуществление мечты, он должен быть более покладистым. А, мож, ему и взаправду, калорий не хватает?
      Наимудрейший ехидно взглянул на воеводу, отчего тот немедленно покрылся испариной и поменял цвет лица на белый. Порадовавшись произведенному эффекту, Емеля продолжил:
      - Так что, первым делом - Сантехник. Два-три отряда в лес, пусть притащат сюда всех, кого можно заподозрить в общении с ним. Будь то ведьмы начинающие или опытные, медведи или волки, деды или бабы. Всех. Прошерстить Город, может и здесь у него есть тайные или явные друзья. Федот, действуй. Хоттабыч, выдели для каждого отряда стражников колдунов или ведьм. Мало ли... Хотя, стоп! Воеводины дуроломы могут спугнуть Сантехника. Визирь, лучше уж твои шпионы...
      - О, Наимудрейший, это гениально! Как все умно придумано! Я бы сроду не догадался! - Али Баба бурным потоком лести заставил хозяина смолкнуть (Емеля тут же воспользовался этим и наполнил бокал). - Только мудрый стратег и тонкий психолог способен на такое. Учитывая косность и апатичность жителей Города, самым правильным было запустить вперед, как верно было подмечено, дуроломов, дабы они взбудоражили население. После чего поползут слухи, разговоры. А мои соглядатаи будут начеку. Я правильно изложил твои мысли, Наимудрейший?
      - Ага. Только не пойму, какого хрена вы до сих пор тут стоите? Выполнять! - Емеля склонился над столиком, давая понять, что аудиенция окончена.
      Министры отправились исполнять приказание. Каждый думал о своем. Воевода радовался, что не был съеден проклятым троглодитом, давал себе мысленный зарок в следующий раз приближаться к трехголовому каннибалу только предварительно измазавшись какой-нибудь мерзопротивнейшей гадостью (да, хоть дерьмом!), дабы отбить аппетит у ненавистного ящера.
      Али Баба, в принципе, был доволен. Ситуация находилась под контролем. Беспокоило одно: в последнее время у Емели с Хоттабычем появилась какая-то тайна. Многое говорило об этом. Постоянные недомолвки, секретные рандеву хозяина с колдуном, частые и непонятные отлучки последнего. И пока не удавалось узнать ничего по этому поводу. А неизвестность раздражала. Но не настолько, чтобы испортить жизнь. Визирь знал, что рано или поздно, Емеля проболтается по пьяной лавочке, или Хоттабыч совершит какую-нибудь ошибку... Если его легонько подтолкнуть к этому. Конечно не самому. С колдуном шутки плохи. Дно на этот случай под рукой есть этот толстопузый горе-предатель, который за молчание о неудавшейся измене сделает все.
      Колдуна мучила только одна мысль: откуда этот придурковатый пентюх воевода узнал о могиле гнома? Или он только прикидывался лопухом, а теперь, как бы невзначай, дал понять, что ему что-то известно?
      У Наимудрейшего не было мыслей. Никаких. Он смылся от проблем в страну, въездной визой в которую послужил последний бокал "Смирновской".
      * * *
      друг Серенького появился во второй половине дня. Надо отдать должное птичьему дозору. Незамеченным ему проникнуть на поляну не удалось. Хотя, справедливости ради, следует отметить, что гость ни хрена и не прятался. Он ломился напрямик через кусты, и треск сучьев вместе с непонятным "трам-парам-парам-пам-пам, трум-пурум-пурум-пум-пум" возвестили нас о приближении посетителя сразу после доклада воробья.
      Этим загадочным приятелем Серенького оказался ни кто иной, как вини Пух. И не диснеевский сюсюкающий полудурок и рохля, а наш, родимый. Нагловатый и самоуверенный. А когда он поздоровался голосом Леонова, я едва удержался от смеха.
      Медвежонка (а иначе его и не назовешь, ростом он уступал даже Соловушке) проводили в избу и усадили за стол. Вини Пух с завидным рвением принялся уничтожать блины, запивая их, словно компотом, крепкой медовухой. Что, однако, не мешало ему говорить.
      - Ну и кашу ты заварил, Серенький! Или вы все вместе. Я уж и не надеялся тебя здесь застать. Весь Город на ушах стоит. Правда, до поголовных обысков всех домов еще не дошло, но стражники обшаривают все таверны, кабаки, харчевни и трактиры. За указание места пребывания черного пеликана, Сантехника, Серенького, Соловушки, девчонки и кота, - перечисляя нашу компанию, Вини поочередно на секунду задерживал взгляд на называемом, обещана награда в сто монет, за каждого... А где пеликан?
      - У него диарея, - ухмыльнулся в усы Васька.
      - Кхм... Ну, ладно. Так, вот. А за поимку или существенное оказание помощи в таковой, кроме золота - исполнение одного желания.
      Медвежонок умолк, так как подобно весеннему снегу под жаркими лучами солнца стопка блинов растаяла. Хотя, нет. Неудачное сравнение. Снег тает гораздо медленнее. Правильно истолковав прозрачный намек, заключающийся в методичном поскребывании коготком опустевшей миски, Яна отправилась на кухню за новой порцией блинов и медовухи (кувшин опустел одновременно с миской, сказывалось мастерство).
      Паузой не преминул воспользоваться Карл.
      - Все-таки в неподвижном сидении на жер-рдочке есть своя пр-релесть. Всех, кто шар-ромыжничает по гор-родам, в данный момент р-разыскивают и даже сулят за их головы нагр-раду. Скор-рей всего бр-решут. Заполучив свое, обдур-рят бедного стукача, как р-распоследнего лоха, и все денежки прикар-рманят... А, вдр-руг, не бр-решут? Говор-ришь, по сто монет за каждого? Недур-рственно! - Карл быстро пересчитал нас, загибая перья, умножил и вновь повторил, - весьма, недур-рственно. Жаль пеликан в отлучке... Ну, да ладно. А всего-то и надо, кар-ркнуть кому следует и пять сотен в кар-рмане. - Пустив свой треп в меркантильное русло и подсчитывая барыши от якобы задуманного предательства, ворон был неудержим. - Посудите сами, сотня за каждого, не взир-рая на личности? Абсурд! Хотя есть небольшая положительная стор-рона, потому как вон тот комок чер-рной шер-рсти, по недор-разумению именуемый Васькой (заслышав свое имя, кот, как бы дремлющий в уголке, на пару секунд приоткрыл один глаз), не стоит больше чер-рвонца и то только по самым др-раконовским р-рыночным р-расценкам. Не знаю, сколько на самом деле стоит Вовка. Будь я пр-ротивоположного пола или хотя бы имел нетр-радиционную ор-риентацию, может я бы и заинтер-ресовался... А вот за медведя следует бр-рать по весу. Сколько в тебе, Сер-ренький, пудов пятнадцать будет?... А что касается нашей непр-ревзойденной хозяйки, - Карл молниеносно среагировал на появление Яны из кухни, - так это пр-росто оскор-рбление! Даже те недоумки, котор-рые не понимают, что наша др-рагоценнейшая бесценна, пр-ростите за каламбур-р, очень волнуюсь. Так вот, эти тупицы должны были догадаться, что денежный эквивалент в сто монет за нашу пр-релестнейшую Яну просо непр-риемл...
      Метко запущенный яной бублик, одевшийся точно на клюв словоохотливого ворона, прервал поток лести. На столе появилось угощение, и Вини Пух продолжил:
      - Когда стражники с глашатаем ушли, кабак, в котором я сидел, загудел, как развороченный улей. А в уголке, не привлекая ни чьего внимания, сидел хмырь, ушастый такой, и внимательно все слушал. Явный шпик. Я вышел прошвырнуться, посетил еще пару питейных заведений. Та же фигня. Все разговоры только о том, как бы сцапать вашу компашку. Желающих - немеряно. Проскальзывают мыслишки насчет облав. Так что, через пару дней, после того, как убедятся, что вас в Городе нет, ждите гостей... незваных.
      - Гостям р-рады, всяким - и незваным, и пр-рожор-рливым... - Встрял ворон, наконец-то справившийся с бубликом, который в прямом смысле не позволял говоруну раскрыть клюва, но тут же снова смолк под строгим взглядом Яны.
      Невозмутимый Пух то ли не расслышал, то ли не принял на свой счет, то ли попросту проигнорировал реплику Карла, продолжал:
      - Есть небольшой плюс. Ходят слухи о невероятном могуществе и колдовской силе Сантехника, - медвежонок посмотрел на меня с нескрываемым сомнением, - так что еще денек можно прибавить на борьбу страха с жадностью... Не завидую вам. Но чем смогу - помогу. Есть возможность спрятать вас в Городе, под самым носом у Емели. Возникнет потребность в таком убежище, обращайтесь.
      Оказалось, что это было все, что намеревался сообщить медвежонок Пух, так как, произнеся последнюю фразу, он молча и планомерно принялся за уничтожение съестного.
      - Жр-рет хлестче Клар-ры, - тихонько каркнул ворон и вылетел в окно.
      Вслед за ним покинули горницу я, кот и Соловушка. Надо же медведям пошушукаться о своем, о зверском.
      Яна с завидным терпением курсировала между кухней и гостиной, заменяя быстро пустеющие миски и кувшины полными.
      Прощаясь, Пух повторил одну из фраз, брошенных им вначале, но, на сей раз, пояснил смысл сказанного:
      - Я то уж не надеялся вас тут застать. Когда подходил к лесу, видел, как два боевых ковра-самолета возвращались в Город. Подумал, что вас сцапали. Ну, пока!
      Пух направился восвояси.
      - Теперь я знаю, почему некоторых медведей называют шатунами, провожая взглядом по-утиному переваливающегося Вини, сообщил Васька.
      Вскоре гость скрылся из вида, но еще некоторое время до нас доносился удаляющийся хруст сучков и веток.
      * * *
      - Все гораздо хуже, чем я могла предположить. Боевые ковры-самолеты, облавы, награды. Того и гляди - трехголовый огнемет появится. Не мешало бы сменить поляну. Эту знают слишком многие.
      - На таких ножках далеко не ушкандыбаешь, - справедливо заметил Васька, кивнув в сторону основной избушки, у которой для полного набора конечностей не хватало разве что скорпионьего жала, - а домики бросать жалко.
      - Ну, не помню я заклинания! - Яна отчаянно всплеснула руками. - Хоть убейте, не помню!
      - Это то, ночью, с матюками?! - обрадовался ворон. - После него так тр-ряхануло, что я чуть с жер-рдочки не мындыкнулся!
      - Так, ты слышал?!
      - Мало того, даже вызубр-рил. Дюже понр-равилось!
      - Сможешь повторить?
      - Конечно. Только не пр-ри всех. Одно дело, когда такие слова вылетают из моего клюва. Но ведь все знают, что я только повтор-ряю то, что однажды совер-ршенно случайно пр-роизнесли пр-рекр-раснейшие из уст.
      ворон уселся Яне на плечо и принялся что-то шептать ей на ухо. Может с моей стороны было крайне нетактично попытаться услышать это загадочное заклинание, но до моего слуха доносилось лишь раскатистое "р-р-р" Карла. Так что, оставалось только догадываться, от чего наша хозяйка так густо покраснела.
      - Только хочу ср-разу пр-редупр-редить, заклинание не р-работает!
      - С чего ты взял? - Удивилась Яна.
      - Дело в том, - ворон предусмотрительно спорхнул с плеча ведьмы и уселся на безопасном расстоянии, - что не далее, как сегодня утр-ром я его пр-роверял...
      Яна изумленно приподняла бровь:
      - И коим образом, мой пернатый друг?
      - Все по пр-равилам! Дословно пр-родекламир-ровал, даже кр-рыльями р-размахивал, как запр-равский колдун. Не ср-работало.
      - И что же стало объектом твоих магических опытов?
      - Какая р-разница? Все р-равно не получилось, - отмахнулся было Карл, но встретившись с настойчивым взглядом ведьмы, раскололся. - сор-ртир-р. А чо он Вовку р-раскачивать взялся в своей утр-робе? Хотел спр-раведливо покар-рать р-распоясавшийся тубзик и попутно попр-рактиковаься.
      - Ох, Карлуша, если бы умение колдовать заключалось только в бездумном повторении заклинаний..., - Яна на пару секунд задумалась о чем-то своем, ведомом только ей. Затем, стряхнув с себя невольное наваждение, скомандовала всем нам:
      - Отойдите подальше. Вдруг этот балабол что-то напутал.
      Под возмущенное: "Да я за свои слова отвечаю! А не ср-работало, навер-рное, потому, что непр-равильно кр-рыльями р-размахивал!" - мы удалились на безопасное расстояние.
      Через минуту избушка стояла уже на классических куриных ножках, брезгливо разгребая утоптанное под собой пространство.
      Мы присоединились к ведьме.
      - Ну, вот. Теперь можно переезжать. - Тихо произнесла Яна с нотками легкой грусти.
      - Обязательно? - голос кота, как всегда не выражал никаких эмоций.
      Девушка пожала плечами.
      - От добр-ра добр-ра не ищут! Тем более на ночь глядя. А вдр-руг пр-рипр-ремся пр-рямо в хитр-ро р-расставленную западню? Или кто-нибудь из недобр-рожелателей заметит наше пер-редвижение? Тепер-рь, благодар-ря моей феноменальной памяти, мы стали гор-раздо легче на подъем и пр-ри возникновении угр-розы сможем быстр-ренько р-ретир-роваться в стор-рону, пр-ротивоположную опасности, а не подвер-ргаться неопр-равданному р-риску угодить в ковар-рные сети вр-рагов.
      - Как это ни странно, но в чем-то ты прав...
      - Я всегда пр-рав! - Поспешил обидеться ворон, однако, его неуемный темперамент не позволил ограничиться только этим. Смазывая кажущуюся справедливость претензии, он добавил, - даже когда не пр-рав.
      - Ладно, уговорили. Пока остаемся здесь. А потом будет видно. Тем более, скоро ужин. - Вынесла окончательный вердикт Яна.
      * * *
      Остатки стереотипных представлений о сказочном мире и его обитателях рухнули у меня за ужином.
      - Опять у нас гости, - не очень-то довольно произнесла Яна. знакомься, Вовка. Хозяйка Чертогов.
      В ту же секунду дверь распахнулась, и перед нами предстала поздняя гостья.
      Я ожидал увидеть древнюю каргу а-ля Миллер или, в крайнем случае, старушку с пенсионной внешностью.
      Яга (бабой назвать то, что я созерцал в данный момент, назвать было невозможно) выглядела лет на тридцать-тридцать пять в моих, абсолютно неуместных в сказочном мире, представлениях о возрасте. Высокая, стройная, черноволосая, черноглазая, белокожая. Даже, учитывая всю негативную информацию и нелестные отклики о хозяйке Чертогов, ее можно было назвать женщиной-вамп, но уж ни как не бабой. Скорей всего, Леди Яга - больше соответствовало действительности.
      - Привет честной компании, - гостья отсалютовала тоненькой коричневой сигаретой, вставленной в длинный изящный мундштук. - Хотя, вряд ли можно назвать честной компанию, которая устроила такой кавардак в Городе и окрестностях.
      - Привет, родственница.
      Яна с любопытством смотрела на бывшую тезку. Видимо, троюродные сестры не баловали друг друга взаимными посещениями, и визит колдуньи вызвал интерес.
      Не дожидаясь приглашения, Яга уселась напортив нас с Яной в противоположном торце стола, театрально закинув ногу за ногу, затянулась, после чего выпустила дым ровными квадратиками.
      - Значит и вправду помолодела. А я думала Клара по пьянке свистит. А такой белобрысенькой от природы была или осветлилась? У тебя же богатый опыт в окраске волос... или шерсти. Да, Серенький? - Яга, все время обращающаяся к яне, неожиданно впилась проницательным взглядом в медведя.
      Он в ответ только хмыкнул что-то неопределенное и с живейшим интересом уставился в окно. Будто там был не обыденный для его взора лес, а разворачивались диковинные события.
      - Что пришла? - открытой враждебности в голосе Яны не было, так же, как и гостеприимного радушия.
      - Не спеши. В кои-то веки свиделись, а ты сразу гонишь.
      - Не гоню я тебя.
      - Вот. Я и думаю, с чего бы... Выходит весь сыр-бор из-за него?
      На этот раз огромные (не лишенные красоты) глаза обратились ко мне, выворачивая на изнанку. Я с трудом преодолел желание присоединиться к Серенькому и понаблюдать вместе с ним за происходящим за окном и не отвел взгляд.
      - Клара описывала, как супер... а в действительности... Хотя, гм, в принципе...
      Теперь я понял, что чувствуют скромные девушки под сальными взглядами мужиков.
      - Что еще рассказала тебе эта балаболка? - Вопрос Яны был подкрашен заметным оттенком недовольства.
      - Ничего. С ней, с трезвой, не всегда удается найти общий язык, а ко мне она завалилась чуть тепленькая. Сначала мне пришлось выслушивать пьяный набор слов, пока внученька продолжала накачиваться. Потом она отрубилась. А я сидела... Размышляла... Все думала, что с ней сделать, когда очухается... - Яга говорила медленно, с небольшими паузами между фразами, как бы давая нам время осмыслит услышанное. - И тут началось... Нагрянули незваные гости... Я, конечно, могла принять меры... Но, во-первых, было любопытно, что занесло Емелиных холуев в мою глухомань... А, во-вторых, затевать свару с Городом слишком хлопотно... Я предпочла понаблюдать со стороны...
      Пауза продлилась чуть больше обычной, хозяйка Чертогов избавилась от окурка, место которого в мундштуке тут же заняла новая сигарета, закурила и продолжила:
      - В результате, мою избушку переворошили вверх дном... Все искали Сантехника... - Новый взгляд в мою сторону. - И не только его... Насколько я поняла, всех вас... Кроме птички (под взором Яги Карл зажмурился)... Короче, Клару забрали... Вот я и решила вас предупредить.
      - Спасибо за сведения, - Яна продемонстрировала умение смотреть не менее пронзительно, - только что-то не возьму в толк, с чего это вдруг такая забота о нас и о внучке? Ты никогда не проявляла особых родственных чувств. К тому же, ты только что сказала, что до вторжения, как раз думала о дальнейшей судьбе Клары. Что-то мне подсказывает, что ее вовсе не ожидало чудесное превращение в принцессу. Скорей, наоборот. И. Если мне не изменяет память, ты никогда и ничего не делаешь просто так. Ввиду вышеперечисленного, верится с трудом в бескорыстность твоего визита.
      Неожиданно, гостья прыснула:
      - Это ж надо: "ввиду вышеперечисленного"! Ты когда яблочки трескала, случайно не заглотнула какого-нибудь премудрого червяка? А в общем, все правильно... Есть у меня свой интерес в этом деле... пока что гипотетический, но кто знает... а, насчет Клары ты права... Мне все равно, что с ней будет...
      - И что это за интерес, - Яна воспользовалась очередной паузой.
      - История длинная и давнишняя... Не стану утомлять вас подробностями... Скажу лишь, что давным-давно прибился к Чертогам один гном...Ну и задержался на некоторое время...
      - Ты всегда предпочитала экзотику.
      Яга лишь слегка поморщилась на замечание родственницы.
      - Не тот случай... Гном похвалялся, что был в услужении у могущественного чародея... Что знает какую-то страшную тайну, которую унесет с собой в могилу...
      - И ты не преминула выведать у этого недомерка самое сокровенное?
      - Не совсем... Уж очень он скрытным он был... Все сочинял что-то... То ли мемуары... То ли завещание... а потом скоропостижно...
      - Не без помощи? - Яна постаралась вложить побольше сарказма в свой вопрос.
      Ответом послужил замысловатый жест, который можно было расценивать и как подтверждение гипотезы, и, в полной мере, как полное отрицание.
      - А из бумаг покойного ты узнала..., - попыталась продолжить атаку девочка-ведьма.
      - Шутишь! Ты, наверное, никогда не сталкивалась с гномьей тайнописью... Расшифровать невозможно... даже колдовство не помогает......Нужно только знать... Хранят, как зеницу ока...
      - И где завещание? У тебя?
      - Нет... Я помогла исполнить обещание гнома... Тайна в могиле... Не было смысла оставлять бумаги у себя... Но к тому времени я уже кое-что знала... тогда решила, что игра не стоит свеч... Бурное было времечко... Яга вновь закурила. - Что-то я разговорилась... одним словом, я знаю "где", но не знаю "что"... А в свете последних событий, мне кажется, что сама вскоре смогу взглянуть на страшную тайну гнома... Не прилагая почти ни каких усилий...
      - Мы то тут при чем? - Искренне удивилась Яна.
      - Не бери в голову... Если, вдруг, где пересечемся - не мешайте... Может быть потребуется кое-какая ваша помощь... А может и я вам пригожусь...
      Яга поднялась и молча направилась к выходу, давая понять, что сказала все, что собиралась. В дверях резок тормознула и обернулась.
      - Серенький, домой не ходи... тебя там ждут... А деда с бабкой забрали... Поздравляю, отмучился... А ты, черноперый, если еще хоть раз сунешься к моим лебедушкам...
      - Поклеп! Р-разве я бы посмел?!
      - Ощиплю...
      Прощальный взмах мундштука, и гостья удалилась.
      * * *
      - Я с тобой.
      - Да тише ты, Вовку разбудишь! Вроде бы, ты их терпеть не мог. А теперь...
      - Понимаешь...
      - Понимаю. Сам бы придушил, а когда из-за тебя...
      - Точно. Клара тоже ведь не подарок.
      - Уговорил. Сейчас ваське дам указания, и двинем.
      * * *
      Утром я проснулся от чувства непонятного дискомфорта. Что-то было не так. Когда окончательно очухался, понял: не хватало Яны. Мысленно обозвав ее жаворонком, я поднялся, надеясь застать ее на кухне. Увы...
      В горнице тоже никого не было, если не считать дрыхнущего Соловушку. Я вышел на поляну.
      Там, где она плавно переходила в непролазную чащобу, заметил черное пятно. Васька. Уж он-то должен знать, где Яна, Серенький и Карл. Я подошел к коту.
      - Вовка, осторожно! Не потопчи, - не оборачиваясь, предупредил Василий.
      Он лежал на боку, спиной к избушке, положив одну лапу под голову. А во второй была нитка, которую он периодически подергивал вверх. Не сходя с места, дабы что-то не раздавить, я наклонился, пытаясь рассмотреть, чем же занимается кот.
      На другом конце нитки был привязан маленький бантик, дергавшийся в такт движения лапы. А под ним несколько крохотных человечков, которые смешно подпрыгивали. Пытаясь поймать бантик.
      Полюбовавшись пару минут на забавных коротышек, я спросил:
      - Где Яна? Да и Серенького с Карлом не видно. Я что-то проспал?
      - Брысь! - Скомандовал Васька разыгравшимся крошкам, после чего те молниеносно скрылись в траве. - Пойдем в избу. Сегодня я за хозяйку.
      Кот грациозно поднялся и направился в дом. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Я ступал осторожно, внимательно разглядывая траву под ногами, чтобы случайно не наступить на кого-нибудь.
      - Не боись, сюда они не заходят, - успокоил Васька.
      И на том, спасибо. Надо будет попозже узнать, кто такие "они". Вспомнились сказки, героями которых были крошечные создания: Незнайкины коротышки, Гулливеровы лилипуты, Дюймовочка, мальчик с пальчик... А потом, почему-то всплыли образы великанов и людоедов... Я поспешил прогнать неуместные мысли. Хватало и текущих дел, вопросов и проблем, чтобы еще забивать голову гипотетическими опасностями.
      - Ну, так где же все? - Повторил я вопрос, когда мы оказались в горнице.
      - Яна и медведь в Городе.
      - Зачем? - Васька не успел ответить, я догадался сам. - Выручать Емелиных пленников. Клару и бабу с дедом.
      Кот кивнул.
      - А почему тайком? Ни чего не сказали...
      - Так ты же с ними бы пошел, - полуутвердительно полувопросительно произнес кот.
      Пришла моя очередь молча кивнуть.
      - Вот по этому.
      - На ступе или пешком?
      - На метлах.
      - Разве Серенький умеет?
      - Плохо, - Васька через окно указал на белеющий свежий слом верхушки сосны, - но для первого раза сойдет.
      - Когда они улетели?
      - Ночью. Разбудили. Поспать не дали. - В доказательство справедливости своих слов кот широко и сладко зевнул (как пасть не порвал?). - Велено было передать, чтобы не волновался. Чтобы ерунды всякой не натворил. Это я насчет Города. Ведь, небось уже намылился туда?
      Какие все-таки чудесные создания обыкновенные (не сказочные) коты и кошки. Мурлыкают себе, о ноги трутся. И если о чем и догадываются, то только о том, что камень, поднятый хулиганистым мальчуганом, предназначается для них. И все. Даже если интуиция подсказывает им что-то большее, то, по крайней мере, они об этом молчат. А этот, мало того, что попал в яблочко, к тому же еще поспешил об этом сообщить.
      - А что делать?
      - Завтракать. А если до утра не вернутся...
      - Так ведь уже давно...
      - Успокойся. Завтрашнего утра. Так вот, если не вернутся, тогда и будем думать, что делать.
      - Сам решил?
      - Нет.
      - Она?
      - Ага. Давай к столу. Или будем ждать пока "язбойник" проснется?
      При первом упоминании о завтраке, крепкий сон Соловушки автоматически перешел в более легкую фазу, именуемую полудремой. А когда поступила команда "к столу", остатки сна слетели с грабителя, как утренний туман под лучами летнего солнца.
      - А я и не сплю, вовсе. Так, незусь. Имею пьяво!
      - Имеешь, имеешь. Будешь дальше нежиться или соизволишь отзавтракать? Кот приступил к возложенным на него хозяйским обязанностям.
      - Соизволю! - Охотно согласился разбойник и шустренько уселся за стол.
      - А где Карл? - Поинтересовался я, оглядывая нашу весьма поредевшую компанию.
      - Где-то его носит. С утра был, сказал на минутку...
      - Здор-рово! Долго жить буду! Потому как легок на помине! - Словно из небытия на подоконнике появился ворон. Судя по тому, как неслышно он появился, создавалось впечатление, что пернатый лентяй последнее время находился по ту сторону окна, дожидаясь, пока Васька накроет на стол.
      Я не жалуюсь, однако отсутствие Яны было заметно невооруженным глазом: более скудное меню, отсутствие горячего и прочих кулинарных премудростей. Что не говори, а женщина в доме, пусть даже и ведьма, много значит.
      Хотя, что это я? Меня бы полностью насытила только одна, главная и неотъемлемая составляющая меню - наливка. Так что, мое сетование на ассортимент - ни что иное, как реакция на отсутствие Яны.
      Мы уже заканчивали завтрак, когда за окном послышался сначала едва различимый, затем переросший в оглушительный, шелест. Соловушка что-то промычал. Но мы не поняли ни слова. Его речь и так то сложновато было разобрать, а уж с набитым ртом...
      - Это Гойинысь! - Наконец-то выдавил из себя прожевавший разбойник.
      - Мы выскочили на поляну. Действительно, над лесом пролетал громаднейший трехголовый змей.
      - Кр-ранты! - законстатировал нашу ситуацию ворон. - Васька, ты чем будешь мазаться пер-ред тем, как нас поджар-рят, кетчупом или майонезом? Если пр-редупр-редили бы зар-ранее, я бы пер-реночевал в уксусе. Вкуснятина получилась бы... Хотя... - Ворон на секунду смолк, обдумывая новую идею, затем, приняв воинственно напыщенную позу продолжил. - Др-рузья! Р-рано отчаиваться! Да, я единственный пр-редставитель военно-воздушных сил, но отнюдь не последний! Скор-рее даже наобор-рот! Сейчас я его атакую. Если всякие р-разные пр-риемчики окажутся бессильны пр-ротив этой махины, пр-ридется идти на тар-ран! - Карл деланно вздохнул, смахнул кончиком крыла воображаемую слезу. - так что, если, вдр-руг не вер-рнусь - пр-рошу считать меня ор-рлом... или бер-ркутом. Вовка, как кр-расивше?
      Пока ворон раздирался на военно-патриотическую тему, Горыныч перешел в режим планирования. Шелест крыльев стих. Потом змей, словно легкий одномоторный самолет на учениях, трижды покачал крыльями. Повторив этот маневр несколько раз над разными точками леса, Горыныч пошел на снижение и скрылся из вида за могучими корнами деревьев.
      А Соловушка тем временем радостно подпрыгивал и пытался нам что-то сообщить. Сотрясающийся разбойник исторгал звуки хоть и более разборчивые, но недостаточно для нашего восприятия. Положив руки на пухлые плечи Славика, я остановил прыжки. Повинуясь силе инерции, живот разбойника колыхнулся еще несколько раз с затухающей амплитудой и, наконец, успокоился.
      - Я зе говойю, это он мне знак подал.
      - Какой знак?
      - Стобы я пьисел к нему на встьесю.
      - Значит, он прилетел не лес палить?
      - Не знаю. Мозет, как яз и палить. А встьесю назнасил, стобы меня пьедупьедить. Мы зе дьюзья!
      - Надо идти вместе, - предложил кот.
      - Погоди. Пусть Со... Вячеслав пока один идет, раз они друзья. По душам потолкуют, а мы по позже подойдем. - Я обратился к разбойнику. - Узнай, что ему надо, зачем прилетел. И попытайся выведать какого хрена такой могучий и всесильный Горыныч служит этому Благоухающему. Хорошо?
      - Хоесо. Только обязательно пьиходи. Я есе тогда обесял познакомить тебя с Гойинысем.
      - Договорились. Как вас найти?
      - Вообсе-то, это тайное место (я развел руками, мол, сам решай), но яз уз все так полусилось... Слусай, помнис когда мы сли в Гойод то место, где высли из леса.
      - Да, помню.
      - Так, вот, насе место, совсем не там! - Радостно сообщил Соловушка.
      - А где?
      - В дьюгой стойоне! - Удивился моей тупости разбойник.
      - Там? - Я указал предположительно противоположное направление Городу.
      - Да, нет зе!
      - А как же мы вас найдем?
      Кажется, мы вернулись к тому, с чего начали.
      - Давай я слетаю на р-разведку! Все р-разузнаю, пр-ровер-рю дор-рожки и тр-ропинки на пр-редмет засад и ловушек.
      Я посмотрел на ворона с нескрываемым недоверием. Как бы дров не наломал. С другой стороны в его предложении был резон. И если сейчас не получится добиться от соловушки внятного описания явочного места и способа туда добраться, придется воспользоваться услугами Карла.
      Выручил Васька. Он успел смотаться в избушку (когда?). Пренебрегая своими принципами, кот приблизился к нам на задних лапах. И не мудрено. В передней правой он держал клубок. Василий молча провел пару раз мотком шерсти по плечу разбойника, после чего сказал Соловушке:
      - Дуй к своему огнемету. Мы потом подойдем. Да, чуть не забыл, по дороге к вашему тайному месту попадаются ручейки или речки?
      - Нет.
      - Тогда, дуй.
      Соловушка было тронулся, но, сделав несколько шагов, остановился.
      - Вовка! А как называется то, посему я не пьисол пьеслый яз?
      Я не сразу понял, о чем речь, но, благо, на память пока не жалуюсь. Вспомнил.
      - Форс-мажор.
      - Фойс-мазой! Пьявильно, фойс-мазой!
      Повторяя мудреное и посему убедительное оправдание, разбойник засеменил на встречу со своим другом.
      - Ну, так я все-таки слетаю? Проверю? - Со слабой надеждой спросил Карл.
      Васька, раз уж стоял на задних лапах, а левая передняя была совершенно свободна, умудрился сконструировать из нее фигу и поднес полученную комбинацию из когтей и подушечек под клюв ворону.
      - Тебе со стола убирать.
      - Ах, вот как! Такое отношение к гер-роям! Значит, для вас ср-ражения с др-раконами и полные опасности р-разведывательные полеты - пустой звук! Кр-рысы тыловые! После всех подвигов - в домр-работницы! Пр-ремного благодар-рен! Нашли, блин, Золушку!
      Не смотря на возмущение, Карл влетел в окно, и до нас донесся звон убираемой посуды.
      - Наливку не убирай! - предупредил Васька.
      - Я, что, дур-рак что ли?!!! - По голосу было похоже, что на это замечание ворон обиделся всерьез. По крайней мере, возмущение было искренним.
      Я и кот неспешно поднялись в избушку. Ворон успел не только убрать со стола (оставлена только мисочка с ядрышками лесных орешков для желающих закусить), но и разлить по кружкам наливку.
      - Где вы запр-ропастились? Я тут жду, жду. Весь изнер-рвничался.
      Перед тем, как выпить, я произнес традиционное и ничего не значащее: "Дай, бог, не последнюю".
      Не успели мы опорожнить, уж не знаю какие по счету, кружки... дело в том, что чисто мужская компания кроме некоторых неудобств несет в себе и определенную свободу, особенно в смысле количества употребляемого спиртного. В принципе, Яна не ограничивала никого на этот счет, но работал какой-то внутренний тормоз в ее присутствии.
      Так вот, не успели мы еще опорожнить кружки после моего незамысловатого тоста. Как появился черт.
      - Кто здесь взывает к богу и, как всегда, не может дождаться вг'азумительного ответа? Я увег'ен, что он даже не обг'атил внимания на Вашу пг'осьбу, тогда как мы, в случае положительного г'ешения нашего вопг'оса, будем потакать любой Вашей пг'ихоти.
      - Шалом, - поприветствовал я врага рода человеческого, допив наливку.
      - Здг'авствуйте, - удивленно протянул Луциберг.
      Под действием наливки я был весьма добродушно настроен.
      - Проходи, садись. Тебя здесь никто не тронет.
      Не знаю почему, но он мне поверил. Может, почувствовал мое благостное состояние. Может, повлияло отсутствие моих постоянных спутников. А, возможно, посчитал черного кота и ворона своими союзниками.
      Как бы там ни было, но Бес Третьей Гильдии смело покинул дальний угол горницы, в котором материализовался и уселся напротив меня.
      - Выпьешь?
      - Нет. Но сами не стесняйтесь. Данное пг'истг'астие, весьма пг'иветствуется в нашем ведомстве.
      Не смотря на отказ на столе появилась четвертая емкость, и все кружки были наполнены.
      - Странно, что-то. Обращение, вроде как, было к богу, а явился ты. Хотя, если честно, на самом деле я ни к кому не обращался. Просто так многие говорят... перед тем как выпить. Но, тем не менее, почему?
      - Невег'оятно! Ви не знаете элементаг'ных вещей. Это же пег'вейшее пг'авило искушения. Каждый чег'тенок в куг'се. Когда люди обг'ащаются к богу, в большинстве случаев им что-то тг'ебуется. В г'едких исключениях недалекие святоши благодаг'ят его за кусочек хлеба или какую дг'угую снедь. А чаще всего, все обг'ащения к богу сводятся к пг'осьбам или даже тг'ебованиям. Но ваш бог жадный. Он не слушает стг'аждущих. И тут как тут, мы. Внимательно внемлем. Пг'осит человек бога послать чег'вончик на опохмелку, а в ответ - небесная фига. А в этот момент - встг'ечное пг'едложение: "Шестьсот шестьдесят шесть чег'вончиков хватит на пег'вое вг'емя?". И все дальнейшее - по веками отг'аботанному сценаг'ию. Но как Ви понимаете, в данном случае, Ваша фг'аза послужила лишь пг'едлогом для моего появления. Хотя, как Ви уже, навег'но, заметили, для того, чтобы объявиться, мне не тг'ебуются ни какие пг'едлоги. Пг'осто не хотел наг'ушать сложившуюся гаг'монию и решил ог'ганично вклиниться в г'азговог.
      - Ни фига себе вклинился! - Не выдержал Карл. - Пр-росто вор-рвался и не даешь добр-ропор-рядочным собеседникам р-рта р-раскр-рыть. Вер-рнее, клюва, но это не столь важно.
      Кажется, где-то в глубине души, на уровне подсознания, мне еще раньше захотелось, чтобы эти два балабола сошлись вместе. И если бы обстоятельства сложились по иному, то вполне возможно, когда это смутное желание оформилось бы в реальную мысль, я бы даже попытался устроить такую встречу. Но теперь все получилось само собой. Мне оставалось, не вмешиваясь, понаблюдать, чем все закончится.
      - Твое бесцер-ремонное вмешательство, может быть помешало зар-рождению великой идеи, котор-рая могла осчастливить весь мир-р. Пр-редставь себе на мгновение, хотя это не возможно, но все р-равно пр-редставь, что ты великий гений, и вот-вот должно свер-ршиться то, р-ради чего ты явился в этот бр-ренный мир-р. Р-решение уже близко и, вдр-руг, бац! Чер-рт! Каково?
      - Вовка, убег'ите пожалуйста эту назойливую птицу. У нас с Вами сег'ьезные дела, и лицедейство Вашего пег'натого дг'уга кг'айне неуместно.
      - Во-пер-рвых, как это, убер-рите?! В данный момент я являюсь полнопр-равным хозяином избушки. А, во-втор-рых, и это главное, Вовка человек не того пошиба, чтобы самолично р-разговар-ривать с какими-то там чер-ртями, тем более такими плюгавыми. Так что я являюсь полномочным пр-редставителем господина Сантехника в его сношениях, не поймите меня пр-ревр-ратно, с потустор-ронним мир-ром. Хотя, если честно, имел он ваш мир-р...
      - Вовка, неужели это пг'авда?!
      Я не понял, что интересует Луциберга, полномочия Карла или мое отношение к потусторонним обитателям, но, с трудом сдерживая смех, кивнул.
      - Я не увег'ен, что Ви довег'яете вог'ону настолько, что делегиг'овали его пг'авом подписи, тем более, что эту подпись посчитают пг'авомочной. До настоящего момента подобных пг'ецедентов не заг'егестг'иг'овано.
      Бес продолжал обращаться ко мне, и, чтобы не расхохотаться и тем испортить бенефис Карла, я решил спрятать улыбку за кружкой, делая вид, что пью. Ну, а чтобы все выглядело натурально, пришлось сделать несколько глотков.
      - Что же касается кандидатуг'ы посг'едника, то, в пг'инципе, она меня устраивает. Конечно, я мог бы пг'едоставить более достойного пг'етендента, но Ви вг'яд ли согласитесь с моим выбог'ом. А учитывая Ваше тепег'ешнее окг'ужение, вог'он наиболее пг'иемлем. Я надеюсь, что мы с ним быстг'о найдем общий язык.
      - Кстати, о языке! - Карл впорхнул на стол и принялся чинно прохаживаться взад-вперед, заложив крылья за спину. - Что ты гундосишь? Пр-роблемы с дикцией? Не беда. Это мы быстр-ренько испр-равим. Повтор-ряй за мной: "кар-рл у Клар-ры укр-рал кор-раллы, а Клар-ра у Кар-рла укр-рала клар-рнет..." - и тут же в пустоту, - Клар-ра, сука, вер-рни дудку! Стибр-рила такой инстр-румент! Мне его сам Стр-радивар-ри свар-рганил! Говор-рил, что видит во мне непр-ревзойденного вир-ртуоза... Каррр! Неожиданно для всех присутствующих, новоявленный логопед и музыкант, проходя мимо Луциберга, долбанул того клювом в лоб.
      Бес Третьей Гильдии, вытащив глаза, стал медленно заваливаться назад, затем бухнулся на пол и замер, не подавая признаков жизни.
      - Ну, чо, вяжем? - Благоразумно предложил кот.
      - Если получится, - согласился я.
      Получилось.
      Связанного и все еще бессознательного Луциберга усадили на полати, уперев спиной о стену. Дабы привести черта в чувство вылили в его утробу остатки наливки. Напиток подействовал, но не очень. бес пару раз что-то вякнул и снова погрузился в прострацию.
      - Слабенькое лекарство, - пришел к выводу Василий, - я сейчас.
      Через минуту кот вернулся с бутылью, наполненной прозрачной бесцветной жидкостью. Мы продегустировали. вещь оказалась ядреной и как ни странно вкусной. Пол кружки сильнодействующего лекарства привели к требуемому результату. Черт закашлялся, открыл веки, явив нам уже вытаращенные, бешеные глаза.
      - Вот и ладушки! - довольно промурлыкал кот. - Очухался милок.
      - Это невег'оятно, - едва слышно пробормотал черт, - такого не должно было пг'оизойти... Ладно...
      Луциберг притих, на губах начала зарождаться коварная ухмылка, которая, впрочем, тут же и умерла. Глаза беса, в ближайшее время не собирающиеся возвращаться в привычные орбиты, выпучились еще больше.
      - Задумал умындить? - Догадался Василий. - Я слышал, ты можешь дымком прикидываться. А тут не вышло. Думаю, наша веревочка мешает.
      Черт беспомощно подергался, проверяя надежность пут, но, поняв безрезультатность, успокоился.
      - Невег'оятно! Так не бывает! Как это удалось? Я всегда чувствую напг'авленную пг'отив меня агг'ессию, коваг'ный злой умысел, намег'ение пг'ичинить боль...
      - А ничего подобного и не было. Я пр-росто так тюкнул, из любопытства, - сообщил Карл, немного обиженный несправедливым обвинением в агрессивных намерениях с побоями, - ни р-разу ведь чер-ртей не клевал.
      Просмеявшись, мы задались вопросом, что делать с пленником.
      - Немедленно меня г'азвязать и отпустить по добг'у по здог'ову! Отреагировал на наши размышления бес.
      В ответ ему были продемонстрированы три вариации жеста, являющегося более грубым аналогом безобидной фиги. Одновременно, не сговариваясь, мы показали черту, кто что мог: я - полруки, Васька - пол-лапы, ну а Карл полкрыла.
      - Это нечестно, непг'авильно, неспг'аведливо, - бес шмыгнул носом, - Ви себе думаете, что поймали Луцибег'га и тепег'ь все Ваши пг'облемы г'ешатся? Так, вот, нет!
      Начал сказываться побочный эффект микстуры, приведшей незадачливого охотника за душами в чувство: он стал заметно косеть. В прямом и переносном смысле.
      - Ви пг'оклянете тот день и час, в котог'ый осмелились поднять г'уку на Служителя Темных Сил! Я вам всем устг'ою такую жизнь, что ви сами станете пг'оситься в ад, чтобы отдохнуть от такой жизни.
      Я не обращал внимания на угрозы и посулы, исторгаемые чертом, а припомнил начало сегодняшней беседы с Луцибергом.
      - Так, говоришь, вы там прослушиваете даже обращения к богу? Значит, прямое воззвание к вашему верховному уж точно не останется без внимания. Как его, там? Люцифер?
      - З-зачем?
      - Скажу, мол, нажрался, дебоширил, пришлось связать. Замените, пожалуйста.
      - Нет! Хотя пег'ечисленное не является пг'егг'ешением. Будут непг'иятности, но несущественные... Зато после этого я таки устг'ою вам такую г'азвеселую жизнь...
      - Тогда скажу, что ты богу молился, силой не позволил мне подписать контракт о продаже моей души...
      - Вовка! Не надо! Умоляю! Ви не пг'едставляете...
      Слезы и сопли потекли из Луциберга одновременно.
      - А я добавлю, что слышал, как ты называл Люцифер-ра хор-рошим и добр-рым пар-рнем, а еще...
      - Тихо, Карлуха! Он сейчас полати испачкает! - По-хозяйски озаботился кот об имуществе.
      - Все! Сдаюсь! Твоя взяла! Отпг'авляю тебя домой пг'ямо сейчас... начатую визгливым криком фразу бес закончил едва слышным сникшим шепотом.
      Было понятно, что он действительно сдался.
      В горнице воцарилась неестественная тишина. Казалось, что даже за окном умолк неугомонный птичий щебет.
      Вот и все. Конец... Оказалось все не так сложно. Еще пару минут... Однако, что-то неправильно. И неопределенное что-то, а вполне реальные обстоятельства. Вот так, запросто, можно было бы вернуться домой после пьяной ночи с медведем, или через сутки после этого, когда мы отправились в Город, или даже после моего чудесного воскрешения, до того, как я поперся во дворец... Но не теперь.
      - Что будем с ним делать? - Я указал на черта, пытаясь придать голосу как можно больше обыденности. - Нас ведь Соловушка ждет.
      - А р-разве ты не?.. - Карл не закончил вопрос, который и без того был ясен всем. Голос ворона был даже тише, чем тогда, когда он шептал Яне матерное заклинание.
      Я мотнул головой.
      - Подумай, Вовка. Может быть, другой возможности не будет, - палочки Васькиных зрачков сейчас не таили постоянно присутствующего там озорства. Кот был как никогда серьезен.
      - Я все продумал. Сначала надо расхлебать ту кашу, которая по моей милости у вас тут заварилась. Да и к тому же... Ладно, хватит об этом. Успеем. Куда он теперь от нас денется?
      - А, вдр-руг, другие черти освободят?
      - Не, он не станет к ним обращаться за помощью. Забыли что ль, я у него первое задание. Любая просьба подгадит испытательный срок. Так куда его денем?
      - Как куда? Конечно же в погр-реб!
      - Нельзя. Я там окончательно пг'остужусь. Последние очень много лет я находился в помещениях с более высокой темпег'атуг'ой, - и действительно, его прононс стал совсем невыносимым.
      - Др-ровишки с угольком подбр-расывал? Кочегар-рил?
      - Сейчас эта пг'офессия называется опег'атог'. Но от этого пг'охладней там не стало. И водг'ужение моей теплолюбивой пег'соны в погг'еб - настоящее звег'ство.
      - Звер-рство, говор-ришь? В каком-то смысле - да! - Повеселевший Карл покосился на Ваську. - Но спр-раведливости р-ради, следует добавить еще пар-ру эпитетов. Таких как человечность, - ворон указал крылом на меня, - и птичество, - театральный поклон. - И чтобы внести полную ясность, доношу до всеобщего сведения, что считать Ваську звер-рем можно только в пер-рвом пр-риближении. Да, пор-рой он бывает свир-реп, и я бы не советовал всяким сопливым чер-ртям попадаться ему под гор-рячую лапу. Но на самом деле, он добр-рое домашнее животное. Дабы окончательно р-расставить все точки над "ё", поясняю: вместо того, чтобы вер-рещать: "Звер-рство", ты должен был сказать: "человечность, птичество и домашнее животноство". Понял или клюнуть?
      Луциберг судорожно закивал, одновременно повторяя: "Нет, нет, нет, только не это!" - Скорее всего, кивки следовало воспринимать, как то, что черт все понял, а слова - ответ на предложение клюнуть. Движения головы беса становились с каждым кивком все более вялыми. Слова превратились в невнятное бормотание, затем перешедшее в причмокивание. Наконец, пятак уперся во впалую грудь, и раздалось гундосое сопение.
      - Сварился милок. А выпил всего-то...
      - Это он от пер-реживаний. Ну, чо, в погр-реб его?
      - Не, соплями все зальет. Пусть тут спит. Все равно избушка никого чужого не пустит.
      На том и порешили. Тем более надо было торопиться к Соловушке с Горынычем, и возиться с чертом не было ни времени, ни желания.
      Перед тем, как покинуть избушку (сразу после посошка) мне пришла в голову мысль, что не мешало бы вооружиться.
      - Василь, а у Яны где-нибудь в загашнике случайно не завалялась автоматическая секир башка? - Поймав недоуменный взгляд, я уточнил, Меч-кладенец. Или что-нибудь подобное из колдовских прибамбасов? Как никак Горыныч. Кто знает, что у него на умах. Да и вообще, мало ли...
      Кот развел лапы.
      - Нет.
      Карл, склонив голову набок, с уважением сделал вывод:
      - А ты, Вовка, оказывается, кр-ровожадный!
      На поляне Васька бросил клубок на землю.
      - Ищи.
      Шерстяной шарик покатался туда-сюда, остановился, виляя торчащей ниткой. Словно собака хвостом, давая понять, что след взят.
      - Вперед!
      Вслед за клубком-ищейкой мы отправились на встречу с трехголовым огнедышащим змеем, которого все почему-то запросто называли просто по отчеству - Горынычем.
      * * *
      после почти часового блуждания по непролазным дебрям сказочного леса, мы все-таки выбрались на долгожданную полянку, где нас ожидали Соловушка и его друг.
      разбойник сидел по-турецки. Кажется. Из-под живота торчали разведенные в разные стороны коленки.
      Но меня в большей степени привлекал змей. При ближнем рассмотрении он оказался не таким уж огромным. Всего лишь три-четыре железнодорожных вагона. Шипастое тело, покрытое грязно-зеленой чешуей, аккуратно сложенные вдоль спины перепончатые крылья. Три длинных толстых шеи завершали классические драконьи головы, которые возлежали на траве, напротив Соловушки. Если продолжать транспортные аналогии, то каждая из голов была соразмерна с малолитражкой.
      Когда мы подошли, разбойник шустро вскочил на ноги, но ворон не дал ему ни малейшей возможности раскрыть рот. Точнее, рот-то как раз и раскрылся. От удивления. А, вот, вставить хоть словечко у грабителя не было ни малейшего шанса.
      - Ах ты, толстомор-рдый жир-рножоп! Да если бы ты был мер-ртвым и лежал сейчас в гр-робу, то пер-ревер-рнулся бы в нем не менее тр-рехсот р-раз! В то вр-ремя, когда мы, истекая кр-ровью, не щадя своих жизней, ср-ражаемся с чер-ртями, он нам тут сюр-рпр-ризики устр-раивает! Твое счастье, что тепер-рь у нас каждый воин на счету, даже такой никудышный. Но как пушечное мясо, пр-ригодишься. Но погоди, вот, кончится война..., если начнется, тогда я тебе устр-рою такую жизнь, что ты в ад запр-росишься. Где-то я уже такое совсем недавно слышал... Кстати, у меня есть один знакомый, он твою тр-рясущуюся плоть туда без очер-реди пр-ропустит!
      Васька тоже был очень недоволен, но ограничился только тем, что процедил сквозь зубы:
      - Конспиратор хренов.
      Так же, как и Соловушка, я ни фига не понимал, хотя смутные подозрения начали зарождаться.
      Заметив мое недоумение, кот объяснил:
      - Видишь вон ту сосну? - Он указал на дерево, расположенное в диаметрально противоположном направлении относительно того места, где мы вышли на поляну.
      - Ну.
      - Рядом с сосной - тропинка. Пять минут по ней, и мы в избушке.
      Теперь я понял негодование ворона с котом и в душе полностью к нему присоединялся. Тем более, что от этого бессмысленного крюка по зарослям больше всех пострадал именно я. Карл, как и положено птице, передвигался по воздуху, перелетая с ветки на ветку. Васька хоть и крупный кот, а ваш покорный слуга - не очень крупный человек, все равно наши габариты несоизмеримы. И там, где, пользуясь кошачьей гибкостью, Василий с легкостью преодолевал заросли, мне приходилось продираться сквозь частый кустарник, богатый колючками и шипами. Удивляло одно. Как умудрился пройти Соловушка?
      Но вслух своего недовольства я не выразил. ведь разбойник был искренне уверен, что делает все правильно.
      В подтверждение моей мысли, понявший, в чем его обвиняют, Славик таинственно изрек:
      - Так было надо! - И тут же приступил к официальной части. Знакомьтесь. Вовка - Гойинысь, Гойинысь - Вовка.
      Головы-близнецы. До этого с интересом наблюдавшие за происходящим, немного приподнялись над землей и синхронно кивнули, затем мягко улеглись на место. Я ответил легким реверансом.
      - Ну, давай, называй меня...нас, хором потребовали головы, а левая добавила:
      - Вячечлав обещал.
      - Вячеслав, - машинально поправил я, за что заработал полный благодарности взгляд Соловушки.
      - Буду иметь ввиду, - сообщил хор и вновь потребовал, - давай, имена-то!
      - Да, погоди ты, - я попытался умерить пыл Горыныча, - мы просили Вячеслава кое-что узнать у тебя.
      - Сам все расскажу...расскажем. Но сначала - имена.
      Делать нечего. Опять придется становиться Вованом Предтечей.
      - Ладно. Сейчас.
      Это со стороны кажется, что дать имя - плевое занятие. Ляпнул - и готово. А почему ж тогда будущие родители начинают перебирать версии чуть ли не с момента зачатия? А когда ребенок должен вот-вот появиться на свет, к процессу подключаются всевозможные родственники, и еще несколько дней после рождения длятся баталии, пока ни чего не понимающий, орущий комок плоти обретет имя.
      Скажете, то ж родное чадо, а здесь сказочная огнедышащая рептилия, другой случай? Согласен. Но, с другой стороны, новорожденный только лет через пять-десять по какой-либо причине сможет заявить, что ему не нравится его имя, если, вообще возникнет такая проблема. И уж никак не станет поджигать своих родителей, даже если они нарекут его, например, Сигизпулькером.
      А здесь сразу три башки жаждут обрести имена. и хоть никаких угроз за некачественную работу (а это работа!) не поступало. и бытует мнение, что все большие - добрые (не уверен, что оно распространяется на таких вот птеродактилей). Все равно следовало быть поосторожней.
      Трое. Три. Троица. Отец, Сын и Дух... Тьфу! Мало мне связанного черта, надо еще навлечь на свою задницу гнев небесной канцелярии...Три мушкетера. Атос Горыныч. Портос Горыныч. Опять тьфу. Требуется что-нибудь нашенское. Три богатыря. Илья Горыныч, Добрыня Горыныч, алексей Горыныч. Звучит неплохо, но тоже не пойдет. Вряд ли змей с богатырями в хороших отношениях, хотя здесь все возможно. Но, рисковать не стоит. Осерчать могут обе стороны. А с Илюшей я уже знаком. Он был пьяный и добрый, а если обидится?
      Очень туго соображается. Не мудрено. Под пристальным взглядом даже одного глаза, размером с хороший арбуз, чувствуешь себя не в своей тарелке. А тут сразу шесть. Внимательно так смотрят, выжидающе... и нетерпеливо.
      В голову ничего не лезло. И, вдруг... А почему бы и нет? Почему не воспользоваться набившей оскомину пресловутой тройкой фамилий - Иванов, Петров, Сидоров? Сказано - сделано.
      Приняв независимую позу, я поочередно ткнул пальцем справа налево, нарекая:
      - Иван... Петр... Сидор.
      Три рожи счастливо расцвели, и я понял, что мои треволнения были абсолютно напрасны. С тем же успехом я мог произнести: "Мойша, Виджай, Джек" или "Тузик, Яцек и Абдурахман".
      Как бы там не было, но этот вопрос был решен. И не мешало бы узнать, ради чего на самом деле пожаловал Горыныч. Но не тут то было. Пришлось выждать достаточное время, прежде чем перешли к делу. А до этого головы вначале "поперезнакомились" друг с другом, а затем, сей участи, не избежали и мы.
      Когда улеглись страсти в трех осчастливленных головах по поводу обретения имен, огнедышащий соизволил снизойти до наших суетных проблем.
      - Спрашивай, чо хочешь знать?
      - Прилетел зачем? Просто прогуляться или лес палить?
      - Ну, палить - это слишком громко сказано. Так, чутка шухеру навести. Вчера - да. Велено было дотла. Но я дурочку "включил" и закосил под больного. А сегодня новое распоряжение. Так слегонца подпалить со всех сторон. Выкурить вашу братию. Один выход с леса оставить, что к Городу ведет. Живьем хотят вас взять. Так сказать, тепленькими.
      - И что ты решил?
      - Пока не знаю... Тут такое дело... разбойник что-то вдруг заинтересовался, почему я у Емели служу. Ты надоумил?
      - Я не стал отрицать.
      - Не сказал я ему ни фига...
      - Сказал! - Возмутился Соловушка. - Я все знаю. Ты слузис за обесяние, вот.
      - Правильно. А за какое? - Хмыкнули головы.
      Грабитель в ответ смог только удивленно поморгать.
      - Тут Соловушка шибко нахваливал тебя, - продолжал между тем змей, не обращая внимания на обиженное кряхтение разбойника, близко к сердцу принявшего то, что сразу три головы назвали его по старинке, Соловушкой, говорил, что умный ты и все можешь... Короче, разговор есть. Только говорить будем вдвоем, то бишь вчетвером... В общем, ты и я. Тет-а-тет. Согласен?
      Как будто у меня был выбор.
      Соловушка, решивший, наверное, завоевать почетный титул "герой дня", заартачился было, заявляя, что "у гойиныся не долзно быть от него секьетов". Вовремя подключившиеся Карл и Васька увели строптивого толстячка на другой конец поляны. Увидев, как вышагивал подбоченившись и распушив хвост, к месту ожидания ворон, я искренне посочувствовал горе-конспиратору.
      - Служу! Гм... Нашли служаку! - Начал Горыныч, когда мы остались одни. - Услуга за услугу. Вот как это называется. Я пообещал раз несколько слетать по его делам, да и народец попугать...
      - Несколько? - Усомнился я, так как знал, что змей уже давно "оказывает услуги" Емеле.
      - Триста... Но не в этом дело. Мне Емеля обещал за мои услуги решить одну проблемку... Очень важную... Нужную... Очень нужную. - Змей мялся, не решаясь сказать, в чем же заключается обещанная помощь.
      Пришлось подбодрить. Правда, весьма оригинальным способом, но я был почему-то уверен, что Горыныч не воспользуется моим советом.
      - Что ты ходишь вокруг да около? Говори напрямую. А если решишь, что зря мне рассказал, фукнешь разочек, и нет меня.
      - Тоже верно. Ладно. Слушай. Хочь я и змеюка страшная, огнедышащая и все такое прочее, однако и мужик к тому же. В смысле, особь мужского пола. Одинокая. А Емеля обещал за мои услуги подогнать мне бабу, то есть змеюку. Такую же, как я.
      - А сам что, стесняешься?
      - Если б. Нету нигде!
      - Искал?
      - Спрашиваешь! Все облетел. Куда только не заносило! И вопросики всем наводящие задавал. Бесполезно!
      - Значит, нигде нет, а у Емели есть?
      - Он обещал.
      - А ты поверил?
      - Если набрешет, сожгу.
      - Ты ее видел, хоть?
      - Кого?
      - Ту, которую Емеля обещал.
      - Не-а.
      - Может, слышал что, например, где прячет?
      - Нет.
      - Значит, брешет, - сделал я однозначный вывод.
      - Тады гореть ему синим пламенем, - подвел свой итог змей, - а, вдруг, не брешет? Его ж за язык ни кто не тянул. Он сам, первый заговорил про это. Я ж тогда чуть не оженился на одной уродине...
      Последнее слово Горыныч произнес с непонятной нежностью, ни как не сочетающуюся со смыслом, а три морды расплылись в блаженной улыбке. Мне пришлось похлопать в ладоши, чтобы вернуть собеседника на бренную землю.
      - Так, вот, говорю , я тогда чуть не оженился...
      - Погоди. Ты же только что утверждал, что всю землю облетел, не мог себе пару найти. Неувязочка получается.
      - Ни какой неувязочки. Искал я уже потом.
      - А на какой хотел жениться, пропала, да?
      - Да никуда она не пропала!
      - Ни чего не понимаю.
      - Давай я тебе все по порядку расскажу, только не перебивай.
      Я согласился, тем более в начале змей разговаривал дружным хором, а когда речь пошла на душетрепещущую тему, головы без моей помощи принялись перебивать друг друга.
      - Хотел я ожениться, как уже говорил, только на уродине... Гм... А Емеля уже тогда самым богатым слыл. И жил там же. Только дворец поменьше был. Прилетел я к нему. Хотел сверкульку покрупней приобрести. В подарок. он меня как увидел, сперва струхнул жутко. А потом я ему все растолковал, успокоил. Тут он мне глаза и раскрыл...
      Выслушав рассказ Горыныча, я сделал собственный вывод, о том, как все было на самом деле. Оправившись от испуга, Емеля смекнул, что иметь такого монстра в услужении - весьма престижно и полезно. Умудрился запудрить сразу три башки. Убедил змея, что негоже ему, трехголовому, иметь жену всего с одной головой, да еще не умеющую огнем плеваться. И что у него, Емели, есть на примете именно то, что требуется Горынычу на самом деле. Трехголовая, огнедышащая. Все чин по чину. А эту восточную уродину следует забыть раз и навсегда. Окончательно и бесповоротно. По-мужски. Но, как говорится, услуга за услугу.
      Дальше, все просто. Одноголовую уродину забыл (по крайней мере больше не встречался, разве что издали наблюдал, украдкой, когда находил причину слетать в те края), поручения Емелины выполнял. Однако, змей не дурак. Решил, не дожидаясь истечения контракта (триста боевых вылетов - не шутка), самостоятельно отыскать суженую, которую заочно почти что полюбил. Но многолетние поиски успеха не имели. Но теперь то все скоро должно проясниться. Вместе с сегодняшним осталось три вылета. Али Баба пытался уверить, что четыре, но Горыныч настоял на том, чтобы засчитать несостоявшуюся эвакуацию. Как никак погрузка-разгрузка были.
      Так что, момент истины где-то рядом. И радостные предчувствия долгожданной встречи испортил я, вселив в тонкую змеиную душу сомнения и неуверенность.
      - Емеля брешет, - безапелляционно заявил я, когда трехголовый закончил свое повествование.
      В голос я попытался вложить максимум твердости, одновременно придумывая наиболее веские аргументы, которыми смог бы доказать истинность своего утверждения. Напрасно. Не потребовалось. Змей поверил сразу и бесповоротно.
      - Спалю гада!
      Я еле успел остановить Горыныча. Он уже начал приподниматься на мощных когтистых лапах и расправлять крылья.
      - Постой!
      Огнедышащий принял прежнюю позу.
      - Что, не брешет Емеля? - спросила левая голова, недавно нареченная Сидором.
      Еще при первом рассмотрении, не смотря на кажущуюся полную идентичность внешности трех братьев- близнецов, мне показалось, что в левой паре глаз прячутся ехидные бесенята. Не показалось.
      - Брешет, брешет, - поспешил успокоить я недоверчивую голову.
      - Тогда в чем же дело? - Поинтересовался хор.
      - А что ты собираешься делать?
      - Как что? Шашлык из Емели.
      - Каким образом?
      - Всегда интересовало, красиво ли горит дворец. И, если честно, - три головы синхронно подмигнули и перешли на заговорщический шепот, - давно мечтаю подпалить это нагромождение. Весь вид портит. Особенно сверху.
      - А народа внутри много?
      - Как грязи.
      - И всех на шашлык из-за одного Емели?
      - Хм... Как-то не подумал. Да, там шушера одна.
      - Не только. Вчера арестовали несколько наших знакомых и наши друзья отправились их выручать. Так что дворец сейчас трогать нельзя
      - А чо делать?
      - Ничего.
      - Нельзя.
      - Почему?
      - Наказать надо. А то повадятся дурить меня все кому не лень.
      - От наказания Емеля не уйдет. Раз уж он нас то спалить приказывает, то выкурить, оставлять все как есть нельзя ни коем образом. Ты не против нам немного помочь?
      - Конечно, не против. Кого сжечь?
      - Ни кого жечь не надо.
      - Только пугнуть... - разочарованно протянул Горыныч.
      - И пугать никого не надо.
      - А что ж тогда?
      - Чуть-чуть нам подыграть.
      Мне вспомнились маленькие человечки, с которыми утром игрался Васька. В случае лесного пожара они были обречены. А сколько еще неведомых существ обитает в чащобах? Если Горыныч в открытую откажется работать на Емелю, тот может придумать другой способ нашего выкуривания. Требовалось выиграть время. И уж точно не дожидаться завтрашнего утра.
      - Это как?
      - Сможешь, ни чего не поджигая, дымку подпустить вокруг леса? Чтобы в Городе подумали, что ты выполнил задание.
      - Запросто. А потом?
      Можно было бы посоветовать вернуться в Город и отказываться выполнять следующее указание, пока не будет предъявлена трехглавая красавица (я был на сто процентов уверен, что Емеля надул змея). Но кто даст гарантию, что хитроумный щукоед не пообещает Горынычу, что, выполнив последнюю услугу и вернувшись, тот обнаружит ожидающую суженую. А наивный и импульсивный птеродактиль вновь поверит и натворит бед. Змея к Емеле подпускать нельзя.
      - Потом, значит.... - Мысль пришла неожиданно, и я решил повести беседу в более доверительном русле, для чего перешел на персоналии, - Ваня, Петя, Сидор...
      - Не пойдет! - Возмутилась левая голова.
      - Что не пойдет?
      - Иван - Ваня, Петр - Петя, а я - опять Сидор?!
      - А как? - Я действительно не знал.
      - Сидя..., - умиленно прошептала ехидная рожа.
      - Ладно. Ваня, Петя, Сидя, а та, на которой вы ожениться собирались, слишком уродливая?
      - Ага, у ней же всего одна голова.
      - А я, безобразен, страшен, уродлив?
      - С чего ты взял?
      - Сколько у меня голов?
      - Хм..., ну..., но на тебе ж я не собираюсь жениться!
      - А если бы ты на одноголовой уродине не собирался жениться, она была бы уродиной?
      - Не понял! - Ваня, Петя, Сидя вновь превратились в Горыныча.
      - Какая она из себя, страшненькая?
      - Ты что?! Она такая красивая, нежная, стройная...
      - И не представляешь, какая эротичная, - от себя добавил Сидор.
      В этом он был прав. Я действительно не представлял. И еще я понял, что вся проблема в количестве голов.
      - Значит, если бы у нее было три головы, а не одна, ты б женился?
      - Прямо щас и полетел бы, - мечтательно прошептал змей.
      - Представь, что ты женат на трехголовой...
      - Столько раз представлял, что не счесть.
      - Но все-таки.
      - Ладно.
      - Представил?
      Горыныч зажмурился.
      - Угу.
      - Выпить любишь?
      - А есть?!!! - Глаза мгновенно раскрылись, головы метра на полтора поднялись над травой.
      - Нету у меня ничего. Просто спрашиваю.
      - А-а-а..., - разочарованно протянул огнедышащий, укладываясь на место. - Я бы сейчас бочки три пропустил бы...
      - Выходит, любишь. Представь, перебрал маленько, с утра голова раскалывается...
      - Головы, - поправил Горыныч, - мы всегда - на троих.
      - Так вот, головы болят, в желудке муторно, а тут три сварливых языка начинают пилить...
      Три хари недовольно сморщились.
      - Или, предположим, захотелось тебе чего-нибудь, а она ни в какую. Попробуй уболтать сразу троих. А когда одна? Ваня в левое ушко уговаривает. Сидя в правое комплементы шепчет. А Петя смотрит так жалобно, умоляюще прямо в глаза. Или...
      - Хватит! Мне некогда! - Горыныч снова вознамерился взлететь.
      - Подожди!
      - Что еще?
      - Куда?
      - Жениться!!!
      - Ты же обещал помочь.
      - Тьфу, забыл. Прости. Да и Соловушку покатать надо. Ты не хочешь?
      - Потом когда-нибудь. А Славика катай, только надо договориться, куда ты его доставишь.
      Я подозвал своих спутников и после сравнительно непродолжительного совещания, что нам нужно в город, для того чтобы помогать медведю и Яне или их же выручать, если они угодили в лапы Благоухающего. Змей сообщил, что нас схватят прямо у ворот, если не раньше и тут же предложил свои транспортные услуги. На что мы охотно согласились. Так как медвежонок Пух обещал пристроить нас где-то рядом с дворцом, а мы не собирались сразу же лезть на рожон, и требовалось место, где можно было осмотреться, а в случае необходимости и укрыться, то наша разношерстная компания разбилась на две команды, договорившись о месте и времени встречи. Я, Васька и Карл направились к Вини, а Соловушка со змеем полетели устраивать видимость стихийного бедствия.
      * * *
      Окна и двери домика Вини Пуха крест-накрест были заколочены досками. Над входом красовалась табличка, гласившая: "НИКАКИИ МИДВЕДИ ТУТА НЕ ВОДЮТСЯ".
      Ворон облетел жилище медвежонка, обстучав клювом все окна, проверяя, вдруг, все-таки, какой-нибудь да завелся. Безрезультатно.
      Мы осмотрелись вокруг. Ничего примечательного. Если не считать находящейся за ближайшим кустом желто-коричневой бесформенной ляпины, которая никак не вписывалась в окружающий пейзаж. Когда ляпина поняла, что незваные гости уходить не собираются, а вместо этого бесцеремонно пялятся на нее, то решила больше не прятаться, и, приняв форму медвежонка, выкатилась из-за куста.
      - А, это вы. Здрасте. Где Серенький?
      - В Городе.
      - Предупреждаю сразу, жратвы мало, угощать нечем.
      - Спасибо, Вини, мы не голодны, - дипломатично отказался Васька, хотя никакого приглашения не было, - лучше объясни, что за маскарад?
      Медвежонок, сам по себе коричневый, с ног до головы был покрыт диагональными ярко-желтыми полосами, чем, собственно, и привлек наше внимание. Не будь этих полос... Да мало ли чего коричневого цвета может оказаться под кустом.
      - Какой к чертям маскарад! Это маскировка!
      Я вспомнил, что подобными цветами пользуются некоторые ядовитые гады, но не для маскировки, а для того, чтобы быть заметней, раскраской предупреждая о том, что они опасны. Но говорить этого, естественно не стал.
      - Вы, наверное, не знаете, что творится в Городе. Там такое! Всех медведей хватают без разбора. Котов, кстати, тоже. - Вини покосился на Ваську. - Так что на неопределенное время пришлось уйти в подполье. Если б не признал вас, сроду бы не нашли. Прячусь. А жратвы мало, - напомнил Пух. Говорите, Серенький в Городе?
      - Да. Как раз по этому поводу мы и пришли, - сообщил Васька и выразительно посмотрел на меня, давая понять, что дальнейшие переговоры моя обязанность.
      - Понимаешь, Вини, Серенький действительно сейчас в Городе. Может быть даже в плену. И мы хотим помочь ему.
      - Жратвы почти совсем нет!
      - Я не про это. Мы собираемся перебраться поближе к дворцу, а ты как раз говорил, что если нам понадобится убежище, то у тебя есть подходящее.
      - Вот вы про что. Понятно. Когда я обещал, с вами был Серенький. А сейчас, прямо не знаю что делать. Если не ошибаюсь, то всю вашу компанию сейчас ищут, награду обещают. Кроме вот этого пернатого.
      Карл уже было раскрыл клюв, дабы объяснить бестолковому медведю, неизвестно, что именно, но я ни грамма не сомневался, что ворон найдет несколько достойных тем. И это, не смотря на неоднократные предупреждения, которыми мы с Васькой пичкали его, пока добирались к Пуху. Хорошо, балабол, перед тем как каркнуть первое слово, взглянул на меня. Начавший раскрываться клюв захлопнулся, и физиономия ворона (если так можно назвать переднюю часть птичьей головы) приняла самое невинное выражение.
      - Даже не знаю, что делать-то. Был бы тут Серенький... а, вдруг, вам и правда удастся помочь ему. Или спасти. А он один в Город поперся?
      - Нет, с Яной.
      - Это у которой блины вкусные?
      - Она самая.
      - Ладно. Только сам я с вами не пойду. Сами понимаете, сцапают. Потом и меня спасать придется.... Сейчас все устрою.
      Медвежонок свистнул мудреной трелью, после чего сиплым шепотом скомандовал:
      - Хрюндель, ко мне!
      Из других кустов появился не менее экзотически "замаскированный" субъект, который при ближнем рассмотрении оказался другом и соратником Вини Пуха - Пятачком. Только в отличие от раскраски медведя, светло-кремовая щетинка поросенка была покрыта темно-коричневыми полосами макияжа.
      Пятачок бодро доложил, что за время его дежурства на вверенной для его наблюдения территории подозрительных лиц не наблюдалось, кроме как... Далее шло описание наших скромных персон, от повторения которого я воздержусь, так как у людей и свиней абсолютно разные представления о нормальной внешности и уродстве. Надо отдать должное Вини, он тоже не сразу понял о ком идет речь. И только после того, как копытце поросенка персонально указало на нашу троицу, Пух, хмыкнув, успокоил Пятачка:
      - Это друзья Серенького. И тебе придется проводить их в Город.
      Поросенок отрицательно затряс головой. Пух подхватил своего крючкохвостого приятеля, оттащил метров на двадцать от места нашей дислокации и принялся что-то объяснять ему. О содержании их беседы можно было только догадываться. До нас доносился только монотонный хриплый бубнеж медвежонка, изредка прерываемый протестующими взвизгами Пятачка. Минут через пять стороны пришли к соглашению. Вини, подталкивая перед собой слегка упирающегося свиненка, приблизился к нам и сообщил:
      - Я все утряс. Он вас проводит. Когда вы выходите?
      После того, как я сказал, что мы не выходим, а вылетаем, и объяснил, каким образом, опять пришлось сначала убеждать Пуха, затем он вновь удалился с поросенком на импровизированное рандеву. На этот раз, для того чтобы уговорить Пятачка потребовалось раза в два больше времени, и корме словесных аргументов в ход пошли и физические. Наконец, вопрос был улажен. Осталось только дождаться увлекшихся пиротехников.
      Меж тем Пух продолжал наставлять своего не по-свински мелкого друга.
      - Главное, еды побольше. Не как в прошлый раз. Сколько ты принес? Кот наплакал, не в обиду присутствующих было сказано.
      Васька не повели бровью, а Пятачок принялся оправдываться:
      - Сколько смог донести, столько и принес...
      - В этот раз обязательно найди осла и загрузи его по полной программе. И не слушай никаких оправданий. Ленивый Иа тебе с три короба наврет, лишь бы в лес не переться. А я тут с голоду подыхай?
      - Так там же еще...
      - Цыц! Хватит о жратве... Что я велел должно быть выполнено и все. И передавай огромный привет моим потомкам. Чтобы побольше провизии выслали. Скажи, загибаюсь тут, вот.
      Ничего нет скучней однообразного ожидания. И я решил вступить в разговор с медвежонком. Кроме желания убить время, на это имелось еще две причины. Во-первых, жалко было забитого Пятачка, а, во-вторых, заинтересовало упоминание Вини о потомках. Стало жутко любопытно, какие они и сколько.
      - Так, значит, ты посылаешь нас к своим детишкам?
      - Нет.
      - Внукам?
      - Нет.
      - Так ты же сказал...
      - Я ничего не говорил ни о детях, ни о внуках. А потомки - это совсем другое. И не то, что ты подумал, и что все под этим подразумевают. Те, у кого вам придется укрываться, считают себя высшими существами. И задались они вопросом, от кого произошли? (Вот, вы, люди - от обезьян). Перебрали множество вариантов, даже одно время остановились на вас, на людях. Но однажды, мы вот с этим, - Пух указал на Пятачка, - в гости к ним забрели. Они как увидели меня за столом, так сразу же и прозрели. Поняли, что их предками были медведи. А мне что? Я не возражаю. Кормят хорошо и ладно.
      Меня очень заинтересовали высшие существа, произошедшие от медведей. Но вопрос я не успел задать. Быстро приближался шелест крыльев, и через минуту Горыныч, оседланный разбойником, приземлился на опушке, виднеющейся сквозь просветы в кустах. Мы поспешили к своему "летательному аппарату". Пух, хотя и неохотно, но последовал за нами. Наверное, для того. Чтобы дать последние наставления поросенку. Однако. Все получилось не совсем так, как рассчитывал Вини.
      Когда мы вышли на опушку, и Пятачок вблизи узрел трехглавое чудовище, на котором ему предстояло добираться до Города, он, видимо, решил, что пробил его последний час. Наступил момент истины.
      - Ох, Вини, Вини! Хоть ты и хороший и добрый друг, но я просто обязан сказать, что вдобавок к этому, ты порядочная сволочь и злобная паскуда!
      Медвежонка посетил временный паралич, и по сей уважительной причине он не смог даже хоть как-то возразить на обвинения друга, не говоря уж о физическом воздействии.
      Между тем, Пятачок, понявший, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, причем в самом ближайшем будущем, продолжал:
      - Ты только и думаешь о своей проклятой жратве, проглот несчастный! А я с голода пухну. Ты даже разыскал припрятанную мной половинку ватрушки. И съел. Ты стал спать всего по три часа! Времени на прием пищи не хватает. Так и сдохнешь от недосыпания.
      Глянув на Пуха, я сообразил, что перспектива умереть от непродолжительного сна ему вряд ли угрожает, так как он был на волоске от того, чтобы погибнуть от удивления. Дабы не допустить подобного исхода, я подхватил поросенка и быстро взбежал на спину Горыныча по услужливо подставленному крылу. Я притулился на небольшое сидение, укрепленное на пилообразной спине. Рядом примостился Васька. Карл уселся на плечо Соловушке, который тут же скомандовал:
      - Тьегай, Гойинысь!
      - Пух! Я тебя все равно люблю! - Провизжал Пятачок стоящему истуканом Вини с уже взлетающего змея.
      Горыныч быстро набирал высоту. Я оглянулся на лес. Ребята поработали на славу: клубы черного дыма поднимались со всех сторон.
      - Вячеслав, вы там ничего на самом деле не подпалили?
      Видимость лесного пожара была слишком уж натуральной.
      - Не волнуйся, Вовка! Все систая фиксия! - счастливо успокоил разбойник.
      Верить или не верить Соловушке у меня не оказалось времени. Повинуясь шестому чувству, я успел подхватить Пятачка за шкирку и выставить его на вытянутой руке" за борт" Горыныча. И, как раз, во время.
      То ли действительно было высоко и страшно (хотя по сравнению с полетом на ступе лично я чувствовал себя находящимся на борту лайнера), то ли была какая-то инфекционная причина, и поросенок от длительного общения с Пухом подхватил медвежью болезнь (за Сереньким такой беды я не замечал). Так или иначе, но в некоторой мере я даже был благодарен медвежонку, за то, что он держал Пятачка на голодном пайке. Конечно, мой поступок ни храбрости, ни сил держаться поросенку не прибавил, скорей, наоборот. Но понять меня можно. Я заботился не только о себе (хотя и не без этого тоже). После того, как доставит нас в Город, трехглавый змей собирался прямым ходом отправляться жениться. И я просто не мог допустить, чтобы он предстал перед избранницей после многолетней разлуки со следами свинячьего страха на теле.
      Как бы там не было, он через несколько минут полета все нормализовалось. О действительной причине можно было опять-таки только догадываться. Возможно, Пятачок привык к высоте и перестал бояться, или у него все кончилось.
      Наша воздушная экспедиция приземлилась на площадку у тыльной стороны дворца. На место постоянной дислокации Горыныча. Мы покинули свои посадочные места и сгрудились возле правой головы змея, в противоположной от дворца стороне. И сделали это весьма своевременно. Открылась одна из задних дверей, в проеме которой возник Али Баба, украшенный неизменными белой чалмой и елейной улыбочкой.
      - Видел, видел. Молодец. Наимудрейший высоко ценит преданных исполнителей...
      - Где моя коза?!! - Неожиданно рявкнула левая голова, находящаяся ближе всех к визирю.
      - К-к-какая коза? - промямлил царедворец и пятясь, поспешил ретироваться, хлопнув дверью.
      - А на самом деле, что за коза? - Спросил я у Горыныча, после того, как стало ясно, что опасаться больше нечего, и в ближайшее время нас никто не побеспокоит.
      - Я бы сам хотел узнать, посетовала все та же левая голова, пытаясь скрыть ехидные искорки в глазах. - Но ведь я с сегодняшнего дня, все-таки Сидор. И мне положена персональная коза.
      - Когда полетишь?
      - А прям сейчас, - ответил хор, - только водочки стебану пару бочек... на каждого.
      - А далеко лететь-то?
      - Вообще, пару дней. Но сейчас домчусь за сутки!
      Мы попрощались со змеем, пожелав ему удачи, долгой и счастливой семейной жизни.
      И было непонятно, кого мы лишаемся, как минимум, на два дня. То ли грозного союзника, то ли страшного врага. В первом случае мы могли бы иметь весьма веский аргумент в спорах с Емелей. Что же касается второго варианта, то думать о нем даже не хотелось.
      На площадь выходить мы не стали. Задними улочками, сделав порядочный крюк, мы наконец, попали в пункт назначения.
      * * *
      После того, как Горыныч взмыл в небо, унося с собой Пятачка и непонятных друзей Серенького, Вини Пух еще некоторое время стоял не в силах отойти от отповеди поросенка.
      Все было неправильно. Медвежонок не собирался обижать Пятачка. Все делалось в шутку, и, судя по всему, нравилось окружающим.
      Вини тяжело вздохнул. Делать нечего. Нужно идти искать друга и попытаться все объяснить. Новый вздох. Медведей в Городе отлавливают совсем не на шутку. А на полном серьезе.
      В конце концов Пух решился. Обреченно махнул лапой, прихватил спрятанный в кустах небольшой мешочек с провизией и начал спускаться по склону холма по направлению к Городу.
      * * *
      Яна и Серенький прилетели в Город еще затемно. Приземлились в том же месте, что и прошлый раз, во дворике радушного по принуждению казачка.
      Летать на метле - для ведьмы дело привычное, чего не скажешь о медведе, впервые осваивающем данный способ перемещения. Однако, по сравнению с взлетом, в навыках управления колдовским транспортным средством у Серенького наметился заметный прогресс. Когда они стартовали с поляны, задача перед медведем стояла, проще не бывает: попасть в чистое небо. Это ему удалось, но не без огрехов. Неожиданно на пути возникла сосна с явным намерением проверить медвежье плечо на прочность. Плечо оказалось крепче.
      Теперь же, при посадке, требовалось попасть на площадь, несоизмеримо меньшую, чем площадь неба. Серенький достойно справился с задачей. Почти. У самой земли все-таки шибанулся, теперь уже другим плечом о стену. В отличие от сосны, домик выдержал. Слегка тряхнулся и все.
      Яна поставила обе метлы в уголок, накрыв их предусмотрительно прихваченной шапкой-невидимкой. Летательные заметалки исчезли.
      - Шапочку может с собой возьмем? Как будем во дворец попадать? Озаботился косолапый.
      - Не знаю как будем проникать во дворец, но уж точно без невидимки. С ней все равно что пойти, и самим сдаться. Другое волнует: вдруг кто-нибудь нечаянно заденет метлы, они упадут, шапка слетит...
      Проблема решилась сама собой. Разбуженный локальным домотрясением во дворике показался заспанный хозяин. Завидев медведя, он хотел тихонько вернуться в теплую постель, но был вовремя замечен Сереньким.
      - Ты-то мне и нужен, - "обрадовал" медведь казачка.
      - Ни сном, ни духом, все было исполнено, как было велено. Бесовскую летающую штуковину сдал с рук на руки в целости и сохранности. Вот, и панночка подтвердить может!
      - Я знаю. Благодарю за службу!
      - Рад стараться! - Вытянулся по стойке "смирно" хозяин.
      - У меня к тебе новое поручение. Проследи, чтобы вон в тот угол ни кто не совался. Иначе...
      - Помню, помню. Не надо повторять. Все будет исполнено в наилучшем виде. Сейчас только за оружием сбегаю.
      Через пару минут. Сменив ночную сорочку и колпак на кольчугу и шлем, вооруженный все тем же проржавленным мечом, казачок принялся расхаживать взад-вперед вдоль основания треугольника, вершиной которого являлся вверенный ему для охраны и обороны угол.
      Яна попыталась урезонить служебное рвение хозяина, сказав, что это лишнее, достаточно лишь самому не лезть в угол, да домашних предупредить. Но часовой был непреклонен:
      - Так надежней.
      Больше ведьма, а тем более медведь, не стали тратить время на бессмысленные уговоры и, попрощавшись, направились к дворцу.
      Для столь раннего часа (небо едва заметно начало сереть в преддверии рассвета) на площади творилось что-то невероятное. Слишком много народа даже для светлого времени суток. Потолкавшись немного в толпе, Яна и Серенький выяснили причину такого необыденного явления. Можно сказать, что этой причиной были они сами. Вернее, составной ее частью.
      Все собравшиеся на площади явились во дворец по вчерашнему объявлению глашатаев. Движимые жаждой наживы и исполнения любых желаний жители Города вели и несли кто что мог. Конечно. Были и те кто пришел с голословным доносом, надеясь получить сто монет. Но подавляющая масса рассчитывала на большее. И поэтому, на закланье вели всех, кто хоть в первом приближении мог бы сойти за разыскиваемых.
      Больше всего было Васькиных сородичей. Коты и кошки всех мастей и размеров, жалобно мяукая или злобно матерясь, выражали свое неудовольствие. На втором месте - всякие разные птицы, по воле хозяев, вдруг, ставшие пеликанами. Затем, связанные и скованные, в порядке убывания следовали: девчонки (разных возрастных и весовых категорий), молодые (и не очень) парни, низкие толстые мужички и медведи.
      Ближе к дворцу толпа распадалась на некое подобие очередей: медведи отдельно, коты отдельно, люди отдельно. Кое-где между конкурентами вспыхивали локальные потасовки. При помощи кулаков и других подручных средств стороны доказывали подлинность именно своего пленника.
      По причине раннего времени "прием" подозреваемых и свидетелей еще не начался. Было совершенно неизвестно, как быстро пойдет процесс.
      Яна и медведь отвергли свой первоначальный план проникновения в логово Емели. Предполагалось, что один из них (еще не решили кто) поведет другого в качестве пленника, а попав внутрь - действовать по обстоятельствам. Но такое количество желающих переносило осуществление плана на неопределенный срок, да и не гарантировало успеха.
      - Будем прорываться на хохряк! - Заявил Серенький.
      - Это как?
      - В наглую попрем.
      - А что скажем?
      - По наитию. Что в голову взбредет.
      Яна решила, что отсутствие плана - тоже план, и согласно кивнула.
      Они с трудом пробились в первые ряды. Это бы им вряд ли удалось, если бы не огромные габариты и соответствующая им физическая сила медведя.
      Между первой ступенью лестницы центрального входа и толпой была пятиметровая полоса чистого пространства площади, ограниченная со стороны дворца густой цепью темнокожих воинов, с другой - невысоким временным ограждением.
      Серенький легко переставил Яну за барьер, после чего перелез сам. Тут же черная охрана ощетинилась копьями и ятаганами.
      Медведь и ведьма остановились в метре от смертоносных наконечников. Косолапый строго потребовал главного.
      - Чего надо? - показалась сонная, взъерошенная, полупьяная физиономия. - Сказано же было, за ограду не соваться. Самые умные что ль?
      Военачальник оказался не очень высокой пробы. Десятник или сотник. Не более.
      - Нам пройти надо! - Тоном, не терпящим возражений заявил медведь.
      - Да, ты... Да я сейчас... - от возмущения старший караула не находил слов.
      - Зовут как?! - Еще более требовательно спросил Серенький.
      Десятник или сотник, с детства привык к тому, что если кто-то чего-то требует, то имеет на это полное право. Гонору в нем заметно поубавилось.
      - Зачем?
      - А чтоб потом когда-нибудь друганам сказать кто меня сегодня к ним на встречу не пустил. Так как зовут?
      - А кто твои друганы?
      - Хоттабыч, Али Баба и Емеля, естественно. Ну так как, пустишь или представишься?
      Старший охранник, заслышав имена первых лиц Города, произнесенные обыденным тоном, совсем обалдел. Из головы напрочь вылетело, что сейчас не самое подходящее время для визитов, и что именно такой большой серый медведь разыскивается, и за него обещано не много, не мало, а сто монет и исполнение любого желания. А может вновь сработал стереотип: те кого ищут подобным образом прячутся и скрываются, а не лезут на рожон в лапы своих преследователей. Так или иначе, но горе-стражник раздвинул молчаливых арапов и приглашающим жестом предложил медведю пройти.
      Хозяйской поступью Серенький начал подниматься по лестнице.
      - А девка? - Охранник не знал как поступить с последовавшей за медведем Яной.
      - Она со мной, - Серый даже не удосужился повернуться.
      - Может быть провожатого кликнуть?
      - Не надо. Я в первый раз тут что ли? И, вообще, отвали, надоел, бесцеремонно отшил косолапый назойливого служаку.
      Миновав несколько залов и пару лестниц непрошеные лесные гости остановились.
      - Что делать будем? Командуй, - Серенький передал бразды правления ведьме.
      - Конечно, первым делом пленники, но пока все спят не мешало бы осмотреться, вдруг, что разузнаем о намерениях Емели. А в случае чего... Яна огляделась кругом, - да тут и не надо прятаться. Только замереть.
      Среди нагромождения всевозможных статуй, предметов мебели и прочих излишеств запросто можно было затеряться.
      - Предлагаешь побродить, осмотреться? Тут можно плутать до скончания века.
      - Есть другие предложения?
      Серый развел лапы.
      - Тогда пошли.
      * * *
      Примерно через полчаса сумбурного блуждания медведь и Яна, заглянув за одну из бесчисленных дверей. Наткнулись на апартаменты Маньки. Увидев в каком Виде подружка Емели возлежит на своем ложе, Яна попросила Серенького подождать за дверью. Тот недоуменно пожал плечами, мол, и не такое видел, но ведьму послушал, присел между двумя мраморными львами, находящимися справа от дверей и тут же, звякнув котомкой, достал бутылку водки.
      Яна подошла к ложу. Манька спала. Постояв над ней минуту, лесная ведьма решилась. Махнув рукой на риск быть обнаруженной из-за применения колдовства, она произвела несколько загадочных пассов над спящей, тихонько шепча антизаклинание. Манька не проснулась. Однако, едва уловимые перемены произошли: счастливая, полудебильная улыбка сменилась легкой тенью озабоченности.
      Только Яна закончила расколдовывать зачарованную Мэри, дверь распахнулась, и юная колдунья едва успела спрятаться за изголовьем. В комнату вошел Али Баба, неся высокий тонкий стакан, наполненный розовым напитком.
      Визирь неумолимо приближался, и за секунду до того, как он наткнулся бы на притаившуюся гостью, Яна резко выпрямилась, оказавшись нос к носу с министром. Физиономия опытного царедворца мгновенно расплылась заискивающей улыбкой. Но не весь организм Али Бабы был столь адаптирован ко всяческим неожиданностям. И та часть тела, расположенная где-то сзади, то ли в самом низу спины, то ли в верхней части ног громогласно известила о том, что визирь не на шутку перепугался.
      - Ну, не стоит так бурно выказывать свои эмоции, девушку разбудишь. Ведьма кивнула на Маньку. - Я надеюсь ты не станешь делать никаких глупостей?
      Али Баба отрицательно покачал головой.
      - Правильно. Всякая несдержанность говорит о плохом воспитании. Я бы даже сказала, о дурно пахнущем воспитании.
      Визирь согласно кивнул (запах, действительно был не из приятных).
      - А что это у нас тут? - Ведьма указала на стакан. - Отвечай, только тихо.
      - Это, так... Утренний сок. Напиток. Манька любит.
      Яна взяла хрустальную емкость и осторожно понюхала.
      - Ясненько. Приворотное зелье.
      Аккуратно, ноготками (с претензией называться коготками) большого и среднего пальцев она оттянула толстую нижнюю губу Али Бабы и вылила содержимое стакана в рот царедворцу. Под пристальным взглядом колдуньи, ему ничего не оставалось, кроме как проглотить привораживающий напиток.
      - Теперь свободен. И помни - без глупостей.
      Пятясь и кланяясь, Али Баба с трудом попал в створ дверей и покинул покои Маньки.
      "Чертова ведьма! Как она пробралась во дворец? И уж точно не одна. Наверное, вся шайка здесь. В любой момент из-за любого угла может подстерегать опасность! Нужно срочно что-то предпринять! Вот, только, что? Как что?! Уж кому как не мне знать что делать... Лицезреть единственного и неповторимого! Я спешу к тебе, любимый! Лечу на крыльях всеобъемлющей страсти! Вот, только заскочу на минутку к себе, нарумянить щеки..."
      * * *
      Как только Яна прикрыла за собой двери, медведь одним махом хлобыстнул половину содержимого бутылки, довольно крякнул и устроился поудобней, стараясь как можно меньше шевелиться, чтобы сойти за одну из статуй на случай появления неожиданных прохожих. Один из которых вскорости не преминул объявиться.
      Солдат Иван неторопливо шел сквозь анфиладу залов. Ему очень не нравилось все происходящее в последнее время. Раньше все было гораздо проще. Служба сильно не напрягала. Сутки отдежурил - трое дома. Теперь же приходится постоянно находиться во дворце на казарменном положении. Как при осаде!
      Причем опаснейшими врагами хозяина объявлены хорошие знакомые. Лесные соседи. Добродушный Серенький, смешной и безобидный Соловушка. Судя по описаниям, большой черный кот - это скорей всего Васька, любимчик Яги. Из всех разыскиваемых незнакомыми являются только парнишка, которого именуют злым и страшным Сантехником, да ни кому неведомая сопливая девчонка. Хотя, если кот - действительно Васька, то сразу же напрашивается вывод, что малолетка - это или преобразившаяся Яга, или кто-то, имеющий к ней непосредственное отношение.
      - Здорово, Иван.
      - Привет, Серенький.
      Погруженный в собственные мысли солдат не сразу понял, что произошло. Сделав по инерции еще несколько шагов, и, сообразив, с кем только что поздоровался, замер, как вкопанный. Тряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение. Вернулся. Встал напротив медведя.
      - Орать будешь? - Спокойно поинтересовался Серенький.
      - Нет.
      - Правильно, а то задеру. Хоть и неохота.
      - Нечего меня драть. И мысли нету сдавать тебя.
      Как по заказу, тут же представилась возможность проверить искренность слов солдата: вдали замаячила фигура Али Бабы.
      - Замри, - шепнул Иван медведю и, делая вид, что не замечает приближение визиря, подошел к дверям Манькиных покоев.
      - Какого хрена ты тут потерял, быдло?! - С подчиненными министр не выбирал выражений.
      - Дык, я просто так, одним глазком хотел, - солдат прикинулся любителем подглядывать, застигнутым на месте преступления. В чем и преуспел.
      - Ну и как она тебе? - Али Баба сменил гнев на милость. Знать чужие тайны, было его хобби. Очень полезное.
      - Не успел я...
      - Ладно. Я никому не скажу. А теперь пшел вон.
      Иван сделал вид, что уходит, а визирь вошел в апартаменты.
      Солдат вернулся к Серенькому.
      - Там Яна, - признался медведь, указывая на дверь, за которой только что скрылся царедворец.
      - И что? Этот пентюх ни воевать, ни колдовать не умеет. Он опасен только своими нашептываниями. В нужное время, в нужное ухо. А сейчас самое страшное, что он может сделать - так это завизжать. И если при виде девчонки он еще этого не сделал, то может все и обойдется. А, вот если ты туда вопрешься...
      - Тоже верно.
      Али Баба не завизжал. Он вышел из опочивальни кормой вперед. И напрасно Серенький замер в нелепой позе, а Иван стал быстро сочинять объяснение, почему он до сих пор здесь.
      Ничего и никого не замечая вокруг, с перепугано озабоченной харей, Али Баба прошел мимо солдата и медведя.
      - Дела! - Удивленно протянул Иван.
      - А-то.
      Не успел еще силуэт министра скрыться из вида, как из опочивальни вышла ведьма.
      - Здравствуй, Ваня.
      - Яга?
      - Теперь Яна.
      - Так и подумал, что это ты.
      - Мы ж не встречались после того, как я омолодилась. По описанию что ли догадался?
      - По описанию. Кота. Ваську я признал и сделал соответствующий вывод.
      - Какой соображучий.
      - Тем и кормимся.
      - А сейчас, нас ловишь?
      - Ну, не то чтобы...
      - Но, все-таки. - Закончила за солдата Яна. - Как я поняла, мешать ты нам не намерен, давно бы уж тревогу поднял. А помочь, слабо?
      - С ним тут поднимешь тревогу, - Иван показал на Серенького, - задрать грозился, если что. А насчет помощи, не знаю. Вам-то что? Набедокурите здесь и в лес к себе подадитесь. А я службы лишусь.
      - Тебя ж никто не заставляет, меч наголо и с негритосами воевать. Нам только кое-что узнать надо. Мы не местные, заплутать легко можем.
      - Это без вопросов.
      - Где держат Клару и деда с бабкой?
      - Внизу, в лабиринте. Попозже смогу проводить. А сейчас не могу, служба.
      - Ты нам расскажи, как туда попасть.
      - Сейчас.
      Иван, как и подобает военному, быстро и четко объяснил, как попасть в лабиринт, описал основные ориентиры, возможные пути отступления, потенциально опасные места. Под конец, договорившись о встрече через три часа, добавил:
      - Если меня не дождетесь, Кларе привет передавайте. Что-то давненько она ко мне не захаживала. А то бывалоча... Э-эх!
      Овеваемый ностальгическими воспоминаниями Иван отправился по служебным делам.
      - Ну, что идем спасать эту дуру? - Спросила Яна, когда они с медведем остались одни.
      - И этих сволочей. - Согласился Серенький.
      * * *
      Они не успели далеко отдалиться от покоев пассии Наимудрейшего. От неминуемого провала, спасло то, что они передвигались не по центральному проходу каждого помещения, а старались держаться в труднопроходимой глубине.
      Около дюжины мавров-телохранителей волной растеклись по залу, выискивая возможную засаду. Один из них даже проскользнул между Яной и медведем, прикинувшимися изваяниями. Так же молниеносно, как появились, гвардейцы исчезли за следующими дверьми.
      Лазутчики едва успели принять более удобные позы, как выяснилась причина внезапного появления чернокожих: шкрябая по полу шлепанцами, в зал вошел сам Наимудрейший и Высокочтимый, Благоухающий Емеля. Следом. На почтительном расстоянии, продвигались лица, его сопровождающие: воевода Федот и колдун Хоттабыч.
      - Вот, здеся! - Хозяин выцепил взглядом софу, расположенную метрах в десяти от затаившихся лесных гостей, и плюхнул свой зад на приглянувшееся место.
      Тут же стараниями следовавшей в арьергарде обслуги перед ним возник столик, как обычно уставленный всевозможными сосудами со спиртным и легкими закусками.
      Емеля жестом предложил своим спутникам присаживаться напортив. Давно усвоив различные варианты поведения хозяина, колдун и воевода заняли указанные места, уже не дожидаясь дальнейших приглашений, принялись наполнять бокалы и присоединились к завтраку.
      - А где Али Баба?
      Хоттабыч и Федот синхронно пожали плечами. И в этот же миг глаза воеводы удивленно округлились, а колдун спрятал улыбку в пышную бороду. Придворные сидели лицом к проходу, из которого сами появились несколько минут назад. Емеля же был обращен к той стороне спиной и не видел появившегося визиря. Неоднозначную реакцию Хоттабыча и Федота вызвал внешний вид Али Бабы. Закрученные чуть ли не в спираль носы туфель, яркие шелковые шаровары, в каждую штанину которых поместилось бы по три визиря. Распахнутый халат павлиньей расцветки. И раза в два больше обычной, белая чалма. Все это, от ступней до верхушки тюрбана было густо расшито золотом и драгоценными камнями. Завершал картину невообразимый макияж. Контрастирующие белила и румяна, ярко напомаженные губы, зеленые тени на веках, касающиеся висков наведенные стрелки и выглядывающий из-под чалмы кокетливый локон.
      - Прости меня, о луноликий, за мое дерзкое опоздание. - Визирь бухнулся в ноги обожаемого повелителя, молитвенно сложив наманикюренные ладони. - Но я руководствовался, о ясноокий, благородным поры...
      - Заткнись, жопа, и садись, - Емеля прервал на полуслове любвеобильное извинение визиря. - Ох, и ни хрена себе!
      Наимудрейший только сейчас узрел разительные перемены, произошедшие во внешности министра.
      - Надергай у павлина перьев и вставь, сам знаешь куда.
      - Будет исполнено, о наипрекраснейший из всех когда-либо существовавших, ныне живущих...
      - Я же сказал, заткнись.
      - ... и когда-нибудь родящихся...
      Емеля не поленился оторвать зад и заставить замолчать льстеца при помощи увесистой затрещины. На что Али Баба томно закусил нижнюю губу и ласково шепнул: "Шалунишка", - после чего молча пожирал глазами своего кумира, так как голова после оплеухи соображала туговато и не могла вовремя подобрать эпитеты, достойные обожаемого.
      - Итак, что мы имеем? Кто-нибудь схвачен? Узнали где они находятся?
      - Скорей всего в лесу.
      - Может все-таки сожжем?
      - Не думаю, что это будет правильно. - Хоттабыч понимал, что Емеля сегодня настроен более демократично и поэтому смело возразил. - Хотя чуть-чуть пугнуть лесных жителей не помешает.
      - Как?
      - Послать Горыныча, пусть немножко подпалит лес со всех сторон. А один выход оставит. Обитатели леса кинутся спасаться. На опушке будет ждать наша стража и схватит тех, кто нам нужен, как говорится, тепленькими.
      - Хорошо задумано. Согласен. Али Баба, выполняй.
      Кланяясь, подмигивая и посылая воздушные поцелуи, визирь удалился.
      - Неужели обещание награды не подействовало?
      - Если бы. Ты не видел, что у главных ворот творится.
      - А что там?
      - Народ с ночи очередь занимал. Кто кого привел. Кто Сантехника, кто медведя, кто кота. Всех. Площадь битком.
      - Ну, и?
      - Брешут все.
      - Точно?
      - Точно. Кого там только нет все что угодно. Кроме тех, кто нам нужен. Не из тех они, кто легко позволит себя в плен захватить.
      - Может, тогда, кто-нибудь указал точное место пребывание банды?
      - Сколько угодно.
      - Ну?!
      - Каждый настучал на своих соседей. Так что, теперь почти на каждый двор имеется донос. Причем, не в одном экземпляре, а по количеству "добрых" соседей.
      - Ладно. Потом придумаю, как повыгодней использовать эти доносы. А с площади всех гнать!
      - Не стоит. Все продумано. Можешь не волноваться. Федот, пойди проверь охрану.
      Воевода вопросительно взглянул на Емелю. Тот утвердительно кивнул. Толстяк, крякнув, с двойственным чувством покинул утренний совет. С одной стороны он был доволен, что так быстро и без всяческих эксцессов закончилось сегодняшнее официальное общение с непредсказуемым самодуром. Не исключено, что позже воевода еще может потребоваться. Но более вероятно было то, что Высокочтимый нажрется, как свин, и забудет о государственных заботах.
      С другой стороны, было обидно, что его выставили посреди завтрака, и скорей всего будут секретничать.
      - Так, вот, - продолжил Хоттабыч, когда Федот ушел, - насчет этих пятерых не волнуйся. Словлю я их. Только для достижения полного успеха мне придется отлучаться из дворца, а иногда и из Города.
      - Ни в коем разе. Пока не увижу всех этих ублюдков за решеткой никаких отлучек.
      - Для дела надо. Для того, нашего.
      - Подождет это дело. Моя безопасность прежде всего. И не затевай больше этот разговор.
      Колдун все-таки хотел попытаться настоять на своем. Но не успел. В залу вихрем ворвался сияющий от счастья Али Баба. Его чалму украшало не менее полусотни павлиньих перьев. По-видимому, ни одна птичка лишилась своего хвоста. Подлетев к столику, визирь отрапортовал томным голосом:
      - Я исполнил твое пожелание, о цветок моей души, о лучезарный светоч мудрости!
      Он тряхнул головой, и массивный плюмаж колыхнулся, подчиняясь этому движению.
      - Я не понял, ты за перышками бегал или Горыныча с отрядом отправлять?
      - Окрыленный твоим вниманием, о сладкоустый, я все успел!
      - Последний раз предупреждаю, еще услышу твое "сюсю-мусю" - не поленюсь, отмордую. Подзатыльником не отделаешься.
      Али Баба обиженно надул губы, уселся и принялся молча строить глазки Наимудрейшему.
      Осушенный бокал водки настроил Емелю на более миролюбивый тон:
      - А перья ты не туда воткнул.
      - А куда бы следовало, о... - вид огромного кулака, поднесенного к самому носу, заставил визиря проглотить очередную порцию обольстительной лести.
      - Сам догадайся, куда, - посоветовал Емеля, медленно убирая кулак. Лучше расскажи, что разнюхали твои шпионы.
      - Это информация сугубо конфиденциальная, о... о...об этом я могу сообщить только тет-а-тет. Предлагаю уединиться в укромном уголке, где нас не побеспокоят лишние уши и глаза... - Вовремя заметив зарождающийся гнев хозяина, Али Баба пошел на попятную. - Хотя бы позволь прошептать тебе на ушко самую главную новость.
      Заинтригованный Емеля не возражал. Он даже приподнялся с софы, упершись руками в стол и наклонившись к визирю. Однако, пылающий страстью царедворец не мог терпеть барьера в виде столика, уставленного опошляющими чистые чувства напитками и снедью. Он вспорхнул со своего места и, мгновение спустя, был рядом с предметом своего обожания. Пару секунд он тяжело дышал в ухо Наимудрейшего и, на нетерпеливое: "Ну?" - прошептал вдруг осипшим голосом: "Любимый", - после чего чмокнул хозяина в щеку, успев дважды погладить откляченную задницу.
      Затем ему пришлось пролететь около трех метров, потому как удар озверевшего Емели пришелся прямо в лоб. Визирь мог бы покрыть по воздуху и большее расстояние, но помешала мраморная обнаженная богиня, не кстати оказавшаяся на пути и, ценой собственной целостности, прервавшая, траекторию полета.
      - Во, блин, - только и смог выдавить из себя Емеля, усаживаясь на место. Он до краев наполнил бокал, тремя жадными глотками опустошил его.
      - Что за хренотень-то творится?
      - Просто сегодня не твой день, - спокойно сказал колдун.
      - Не, на сегодня - хватит.
      - Вряд ли.
      - Что ты имеешь ввиду? - С легким испугом спросил Наимудрейший, так как, небезосновательно, верил Хоттабычу больше, чем остальным приближенным.
      Но колдун не ответил. Да и не потребовалось. К ним приближалась Манька. В отличие от привычной плавной поступи, сейчас ее походку можно было назвать нервной и стремительной. Девушка подошла вплотную к Емеле и остановилась, нависая над ним.
      Вначале Наимудрейший как всегда при виде своей пассии широко улыбнулся. Но что-то было не так, а неизвестности он не любил. Улыбка медленно сползла с лица.
      - Так, значит, я - Жопина?
      - Ага! - Вновь ощерился самодовольной ухмылкой хозяин.
      - Манька?
      - Ну!
      - Запомни, козел, я - Мэри. Мэри Поппинс. И впредь называй меня только так. И холуям своим закажи... Ох, да ты в конец оборзел!!! Вся морда в помаде! - Мэри узрела отпечаток толстых губ визиря.
      Реакция последовала незамедлительно. Три звонких пощечины. Правой, левой, правой. Как только отзвучала последняя, заиграла музыка, и в зал в эротическом танце вплыли обнаженные красавицы (находящиеся в постоянной готовности танцовщицы и музыканты приняли удары по физиономии хозяина за условные хлопки в ладоши).
      Далее события развивались молниеносно и абсолютно непредсказуемо. Появление восточных красавиц для Мэри было последней каплей. Она кинулась на своего бойфренда. Если бы не короткая стрижка, ошарашенный Емеля за считанные секунды лишился бы скальпа. Поняв. Что за волосы ухватить не получится, Манька впилась острыми ногтями в лицо. Парализованный удивлением и страхом Емеля не сопротивлялся и был уже готов подтвердить свой новый титул - Благоухающий. Спасла подоспевшая вовремя подмога.
      До сего момента лежащий без каких-либо признаков жизни нокаутированный Али Баба, громыхая мраморными осколками, с диким нечеловеческим визгом кинулся на выручку любимого. Прическа Мэри кардинально отличалась от Емелиной, и поэтому имелось за что вцепиться и оттащить.
      Девушка и визирь превратились в визжащий и рычащий (причем, рычала Мэри) клубок тел, катающийся по полу, над которым, словно осенние листья кружились павлиньи перья. Картину завершал хоровод девиц, плавно вытанцовывающий вокруг места действия.
      Вся эта кутерьма длилась около трех минут. Потом Емеля все-таки частично пришел в себя. По крайней мере обрел дар речи. Несколько команд дрожащим и срывающимся голосом, и музыка смолкла, танцовщицы исчезли, не без труда телохранители оторвали друг от друга исцарапанного визиря и покусанную и оплеванную Мэри.
      - В темницу ее! - Приказал хозяин. - И, вообще, пошли все вон!
      Маньку увели. Сохраняющий все время спокойствие сфинкса Хоттабыч чинно удалился. Мавры вытолкали упирающегося визиря. Только Яна и Серенький, боясь быть неправильно понятыми, остались изображать из себя статуи.
      Емеля принял полный бокал успокаивающего, затем такую же дозу обезболивающего. Немного погодя, повторил процесс самолечения. Он понял, что колдун был прав, и день действительно не его. И самое лучшее - переждать. Поэтому напоследок он принял еще и бокал снотворного. Голова, еще недавно переполненная непонятными заботами и проблемами, приятно опустела. Как и опустела литровая бутылка "Смирновской", из которой Высокочтимый черпал все три вида лекарств. Емеля устроился поудобней и погрузился в прострацию. Тишину, воцарившуюся в зале нарушал лишь громкий храп.
      Появился лекарь-чародей, присланный Хоттабычем. Он осторожно обработал глубокие царапины, густо покрывающие голову и лицо, после чего бесшумно удалился.
      * * *
      Прошел не один час, прежде чем Емеля соизволил проснуться. Он сел, приложился к горлышку первой попавшейся бутылки, тяжело поднялся и, не выпуская из рук пузыря, медленно побрел из зала.
      Как только он вышел, из противоположных дверей показался "обоз" хозяина: сначала телохранители, которые быстро миновали зал и заняли позицию у прохода, за ними - музыканты. Танцовщицы, официантки, так же сконцентрировавшиеся у дверей в смежное помещение. Потом появились уборщики.
      Через две минуты негласные сопровождающие покинули зал. Это говорило о том, что Наимудрейший успешно миновал следующую комнату.
      Выждав еще несколько минут на всякий случай, ведьма и медведь наконец-то смогли выполнить долгожданную команду: "Отомри".
      - Во, попали.
      - Да, уж...
      Время встречи с солдатом давно прошло, так что спешить было некуда. Они принялись резкими движениями и приседаниями разминать затекшие тела.
      - Жрать охота, - пожаловалась Яна.
      Серенький извлек из своей котомки вяленого леща и бутылку водки. Заморив червячка (Яна даже пару раз приложилась к суррогату), лесные лазутчики направились к лабиринту, как и прежде соблюдая меры предосторожности.
      * * *
      Расхожее выражение о том, что мир тесен, оказалось справедливым и для сказки. Пятачок привел нас в то самое заведение, в котором накануне моей казни мы чуть не заночевали. А высшими существами, произошедшими от прожорливых медведей, оказались легендарные три поросенка. Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф. Хотя теперь поросятами назвать их можно было с огромнейшей натяжкой. Или, если быть более точным, совсем нельзя. Назвать полутонного хряка поросенком было бы великим грехом перед истиной. Да и маленький кирпичный домик преобразился в фешенебельный трехэтажный отель с шикарным рестораном.
      Хозяева радушно поприветствовали Пятачка, и пока он вводил их в курс дела, я немного задумался. Хоть и договорился сам с собой ничему больше не удивляться, от этого вопросов не убавилось. Почему три поросенка превратились в здоровенных свиней, а дружок Вини Пуха остался прежним, маленьким и худым? Ответ был только один. Потому что. И все. Без дальнейших объяснений. А мой большой серый друг сказал бы, что всему причина Волшебная Керосинка.
      В принципе, свинская диаспора приняла нас нормально. Особых почестей не оказывалось, но и пожаловаться было не на что. После слегка напыщенной (со стороны "высших") церемонии знакомства нам предоставили просторную комнату на третьем этаже с балконом, выходящим на площадь, и черным ходом с узкой винтовой лестницей ведущей во двор Так что желать лучшего с нашей стороны, было бы форменным свинством.
      Ознакомившись со своими апартаментами, мы спустились в ресторан. Правда, уже не в полном составе. Карл уломал - таки меня отпустить его слетать на разведку. Хотя, подозреваю, скажи я твердое и решительное "нет", он все равно улетел бы.
      Стоящий за стойкой один из близнецов посоветовал нам подняться обратно, так как скоро должен открыться ресторан, и наше присутствие в зале, по причине конспирации будет нежелательным. А насчет покушать, заверил свин, мы можем не волноваться. Принесут прямо в номер. И, вперившись в меня взглядом, спросил:
      - Свинину ешь?
      - Я вегетарианец, - пришлось на всякий случай сбрехать, а, вдруг, по свинской теории эволюции они являются какими-нибудь внучатыми племянниками коров, за их непрерывное жевание, и употребление говядины будет рассмотрено, как святотатство.
      - А ты? - Хряк обратился к разбойнику
      - Я все ем, - простодушно признался Соловушка, - только побольсе.
      Васька вопроса не удостоился. Скорей всего свиньи были в курсе, чем питаются коты.
      Как только мы поднялись в свой номер, опять же в целях конспирации, Ниф, Нуф и Наф самолично доставили подносы с провизией. Как я догадался, им было неведомо значение слова "вегетарианец", а уточнить не позволило достоинство высших существ. И, посему, вместо нарисованной моим воображением миски с желудями обрамленными капустными листами, я получил, как и мои спутники, полноценный обед.
      Оголодавший Соловушка так рьяно накинулся на еду, уничтожая ее много и быстро, что экс-поросята на некоторое время застыли на месте, умиленно наблюдая за разбойником. Возможно даже у них зародилось сомнение насчет истинности теории происхождения свиней. Может быть именно для решения этого вопроса они поспешно удалились.
      Когда мы остались одни, Васька безапелляционно заявил:
      - Пойду я.
      - Куда?
      - Яну найду.
      Он не сказал "искать", а сказал "найду", будто был абсолютно уверен в результативности своих поисков.
      - Дворец огромный, где ты будешь ее искать?
      - Неправильно поставлен вопрос. Не "где", а "как".
      - Ну, так, как?
      - По запаху.
      - Так это ж вроде собаки спецы в этом деле.
      - Собаки, по сравнению с нами, котами, просто щенки, - авторитетно заявил Васька.
      - А что же ты тогда утром клубочек для этих целей использовал, ведь мог сам? - Привел я последний аргумент.
      - Ты его нюхал? - кот кивнул на уминающего очередное блюдо Соловушку.
      - Может Карла дождешься?
      - Вот ты и дождись. Здесь у нас штаб будет. Я Яне объясню, как сюда попасть.
      Сказав это, Васька не стал дожидаться возражений, скользнул в двери черного хода и был таков.
      * * *
      Карл вернулся неожиданно быстро.
      - Тебя, Вовка, уже штук пятьдесят отловили, около сотни - Ян, штук по тр-ридцать медведей и упитанных р-разбойников, а Васьков - не мер-ряно! И моих бедных пер-рнатых бр-ратьев.
      - Ты про что?
      Ворон объяснил, что толпа народа на площади - это не что иное, как очереди, образованные желающими сдать за соответствующее вознаграждение ими самолично плененных Сантехника, девчонку, кота, разбойника, медведя и пеликана.
      - Так что, подобр-раться ко двор-рцу можно элементар-рно. Как два пер-ра испачкать. - Подвел итог своей разведке ворон. - А во внутр-рь - не так пр-росто. Но я могу. Жутко р-рискуя пр-рокр-радусь и пр-рикинувшись колибр-ри, буду пор-рхать над цветочками и подслушивать р-разные важные р-разговоры.
      Из трескотни ворона я понял, что и он намеревается смыться. Этого допустить было никак нельзя. Не подумайте, что во мне пробудились командирские амбиции, хотя глашатаи объявили меня коварным и кровожадным главарем шайки. Нет. Просто мне не нравилось, что все происходит так сумбурно. Каждый идет или летит куда ему заблагорассудится. Отсутствует элементарный план действий. И к тому же меня не устраивала роль пассивного статиста, сидящего в номере и дожидающегося возвращения друзей.
      - Не, Карл, погоди. Так не пойдет. Тебе сейчас лететь нельзя.
      - Почему?!
      - Ты у нас самый мобильный.
      - Ух, ты! А что это такое? Хотя не важно. Главное - самый!
      - Так, вот. Как самый мобильный ты остаешься для связи. Обязательно дождись Ваську. Теперь Славик. Его надо беречь. Это наше тайное оружие. Если всех нас схватят, тут то и придет его время. Он свистнет и всех нас спасет.
      - Эх, Вовка, были вьемена, когда я умел свистеть. Вся окьюга дьязала от стьяха. Вот, тогда бы да. А сейсяс - не умею.
      Это было сказано с такой искренней грустью, голос был просто пропитан неподдельной печалью по утраченному таланту, что стало ясно: Соловушка ни хрена не свистнет.
      - Все равно идти придется мне, - я не собирался отступать от задуманного из-за отказа разбойника признать его секретным оружием, - я менее приметен. Меня в Городе почти никто не знает. А если Вячеслав выйдет на улицу, сразу сцапают. Его ведь ни с кем не спутаешь... Не спутаешь... Разве, что издали. - Необходимо было озадачить грабителя, иначе он мог отправиться искать Серенького или на разбой. - Будешь наблюдателем.
      Сказано - сделано. Через некоторое время Соловушка восседал на балконе, вооруженный подзорной трубой. А чтобы какой-нибудь прохожий не признал в нем известного всему Городу разбойника, за которого обещана награда, пришлось немного подкорректировать его внешность. Следует отметить, что владельцы заведения благосклонно и с энтузиазмом отнеслись к моей идее, когда я объяснил им суть задуманного. Возможно, их подвигло не соображение конспирации, а какие-то свои цели, но тем не менее хряки-близнецы приняли активное участие в изменении облика разбойника.
      Не думайте, что в ход пошли парик, накладные борода и усы или всевозможный грим. Единственным предметом, сделавшим Соловушку неузнаваемым, был приделанный на манер клоунского носа, свинячий пятак.
      Итак, все были при деле. Карл - главный связной, разбойник наблюдатель. Идти выпало мне, как наименее полезному.
      Хорошо, что никто не спросил, зачем вообще надо куда-то идти, и что я там буду делать. Ответить я бы вряд ли смог. Просто невыносимо было сидеть и ничего не делать.
      - Все. Я пошел. Славик, ты наблюдаешь за мной в трубу. В случае чего сообщаешь Карлу мои координаты. А ты летишь ко мне и докладываешь все изменения в ситуации.
      Я вышел на улицу, немного удалившись, обернулся. Лучшей маскировки придумать было невозможно. Соловушка выглядел полноправным представителем свинского сообщества. И если бы не габариты, уступающие близнецам, его легко можно было бы принять за одного из владельцев отеля.
      * * *
      Вход в лабиринт никем не охранялся. Да и не был он похож на вход куда-либо. Одна из многочисленных лестниц - и все. Если бы не подробное и четкое описание Ивана, Яна и Серенький навряд ли самостоятельно смогли бы его отыскать.
      Первоначально лабиринт мало чем отличался от остального дворца. Разве что более скудным убранством и менее ярким освещением. Но по мере того, как путешественники опускались все ниже и ниже, следуя наставлениям солдата, окружающее все больше приобретало черты мрачного подземелья и, наконец, стало таковым. Голые каменные стены узких коридоров, кое-где украшенные ляпинами плесени, низкие, покрытые каплями воды потолки, редкие закопченные светильники, которые были неспособны изгнать тьму, а только превращали ее в полумрак. Судя по всему медведь и колдунья находились уже недалеко от своей цели - узилища.
      На ближайшей развилке был установлен указатель. Одну стрелку украшала надпись: "ДЕДЫ ДА БАБЫ". Другая гласила: "СИСЯСТЫЕ ДЕВКИ", а ниже, в скобочках, чтобы не возникло никаких разночтений, добавлено (КЛАРА).
      Яна и Серенький остановились. Даже законченным дебилам стало бы понятно, что это ловушка, а ведьмочка и медведь таковыми не являлись.
      - Что будем делать? - Спросила Яна.
      - Ну не вертаться же.
      - Я не про то. Может вместе пойдем?
      - Во-первых мы тут будем битый час спорить кого первого выручать. Во-вторых, может от нас именно этого и ждут. Уж все как-то, белыми нитками.
      - Если бы этой фигни не было, - Яна кивнула на указатель, - мы бы так и так пошли вместе.
      - Тоже верно. - Медведь задумался. - Слушай! А может они и хотят, чтобы вот тут, как олухи стояли и репу чесали, размышляя, что это значит?
      - Кто первый заканчивает, возвращается той же дорогой до этого места и идет на помощь другому, - бросила уже на ходу ведьма, удаляясь по проходу, ведущему к "сисястым девкам".
      Медведь же поспешил на выручку своих ненавистных коллег по колдовскому ремеслу.
      * * *
      Солдат Иван напрасно прождал в условленном месте своих лесных знакомых. Он пробыл там лишний час, но безрезультатно. Чтобы не привлекать внимание тайных соглядатаев (а то что их во дворце предостаточно Иван не сомневался), он прошелся по залам, отметился в помещении охраны. Затем вновь вернулся в условное место. Никого.
      Солдат плюнул на все меры предосторожности и отправился в лабиринт. Его беспокоило, что, возможно, медведь и Яга разминулись с ним и теперь бродят по бесконечным проходам. Потратив еще около часа, Иван убедился, что заключенные на месте, значит "гости" до них еще не добрались.
      Больше он задерживаться не мог. Итак. Кому-нибудь могли показаться подозрительными его частые отлучки. Для полной очистки совести он на скорую руку соорудил указатель (камеры Клары и соседей Серенького располагались почему-то в разных крыльях подземной тюрьмы), установил его на развилке и, никем незамеченный, вернулся к службе.
      * * *
      Какую бы гадость не замышляли те, кто поставил странный указатель, направление было верным. Минут через пять после расставания с Яной Серенький попал в тупиковый коридор. Из-за дверей торцевой камеры доносились опостылевшие голоса бабы и деда. Они явно спорили, но медведь не стал вникать в смысл перепалки. Замка не было, только запирающийся снаружи засов.
      Косолапый распахнул дверь.
      - Ух, ты! Серенький явился! - Обрадовался дед, косясь на медвежью котомку.
      - Шо, колдовать кличуть? - Озаботился другой скрипучий голос.
      - Живо выметайтесь из камеры!
      - Ишь, раскомандовался! - Заартачилась старуха. - Я никуда не пойду!
      - Водки дашь, выйду, - предложил альтернативу дед.
      Медведь было полез в котомку, но в это время сверху обрушилась решетка, превращая коридор в камеру.
      - Водку-то доставай, - напомнил старик, ни чуть не озаботившись тем, что замаячившая на горизонте свобода снова превратилась во что-то далекое и несбыточное. Он даже был рад тому, что теперь придется коротать время не только со сварливой спутницей жизни.
      - Я те покажу водку, алкаш пескоструйный! - почти счастливо заверещала бабка, обрадованная серьезностью повода перейти от слов к делу. Назюзюкаться удумал? Я тя ща сама назюзюкаю!
      Скрюченные костлявые пальцы вцепились в редкие седые прядки, и Серенький во второй раз за день удостоился зрелища противоборства (в прямом смысле слова) противоположных полов. Правда, в отличие от первой, эта потасовка для него была делом привычным. Посему ничуть его не заинтересовала. Серенький сел на пол, облокотившись о стену и на самом деле достал водку. Для того, чтобы собраться с мыслями, два-три глотка будут в самый раз.
      Медведь оторвался от бутылки и почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. У решетки стоял Хоттабыч.
      - Привет, - спокойно поздоровался колдун.
      Серенький не ответил. Зато, как по команде, старики прекратили свою вялотекущую потасовку и резво подбежали к преграде.
      - Хочу царыцею быть, рожей, чтоб красна была, здеся - так, тута - вот так, - бабка принялась руками показывать на себе какой формы и размеров должны быть худосочные сейчас женские прелести.
      - А мне много-много водки, золота, и чтоб штуковина одна стала побольше и заработала. - Присоединился к требованиям дед.
      - Не хочешь говорить, не надо, - Хоттабыч обращался к Серенькому, не обращая внимания на его сокамерников, - потом поговорим, когда вас побольше наберется. Я сейчас насчет этих пришел, - колдун указал на деда с бабкой, ты же спасать их явился. Считай, что эта часть твоего визита удалась. Только ты не глупи. Твоя сила не поможет. Если будешь спокойно себя вести, я их сейчас выпущу и, обещаю, отправлю домой. Договорились?
      Медведь кивнул.
      - Идите сюда, - приказал колдун старикам, отворяя едва заметную калитку в решетке, в которую Серенький навряд ли смог бы протиснуться.
      - А желания? - Удивленно протянула бабка.
      - Какие желания? - Не понял Хоттабыч.
      - Чтобы здеся - так, тута - так, - повторила старуха, увеличив на пару размеров по сравнению с первым разом места, нуждающиеся в корректировке.
      - А я чтоб ентой штуковиной мог кирпичи крушить, - прибавил и дед к своим первоначальным пожеланиям новое.
      - Вы что, одурели от счастья? Вас на свободу выпускают. Вы за это должны медведя благодарить, а не выдвигать идиотские требования. Быстро выметывайтесь!
      - Хренушки. Сначала исполнение желаний. - Поставила ультиматум бабка.
      - Чего ради?
      - Мы тебе ведмедя споймали? Споймали. От он. Изволь исполнить обещанное.
      - Последний раз говорю, выходите.
      Однозначным ответом, не подразумевающим никаких интерпретаций, послужили четыре фиги.
      - Ладно, - колдун щелкнул пальцами.
      Из-за ближайшего угла появились четыре мавра. Их попытки вытащить деда с бабкой так же оказались тщетными. Калитка оказалась слишком узкой и для темнокожих воинов, и проникновение их внутрь было весьма проблематично. А учитывая тычки костлявых пальцев в глаза, царапанье и плевки, то и совсем невозможным.
      - Все что мог. - Пожаловался Хоттабыч медведю. - Придется тебе с ними друзей дожидаться.
      Колдун знаком велел телохранителям прекратить попытки извлечь стариков из-за решетки, запер калитку и собрался уходить.
      - Это как же?! - Угодить в ловушку, да еще оставаться в заточении вместе с обрыдшими соседями было слишком даже для уравновешенного медведя.
      - Сам видел, не хотят они на волю.
      - Ну, уж нет!
      Серенький сгреб верещащих божьих одуванчиков в охапку и поочередно протолкнул их тщедушные тела между прутьями, где старики попали в могучие объятья мавров. Вскоре их повизгивания стихли в отдаленных коридорах лабиринта.
      * * *
      Я неторопливо прогуливался по площади, постепенно приближаясь к центральному входу во дворец. На меня никто не обращал внимания, все были или полны надежд и мечтаний, связанных с предстоящим вознаграждением, или, получив отлуп, обозлены на весь мир и так же погружены в грезы о мщении придворным чиновникам.
      Но все равно, чтобы полностью соответствовать имиджу праздно шатающегося лоботряса, я даже попытался насвистывать простенькую мелодию. Ничего не вышло. Конечно, свистун я еще тот, да и музыкант тоже. Но не в этом дело. Мне не удалось даже выдавить из себя подобие свиста. Как бы я не варьировал взаимное положение языка, неба и губ при помощи пальцев и без них, ничего кроме легкого дуновения не получалось. Скорей всего тут не обошлось без колдовства. А это наводило на определенные мысли, которые так и погибли в зародыше, потому что ко мне на плечо уселся Карл и было уже не до размышлений.
      - Наш кабан умудр-рился-таки р-рассмотр-реть своими пор-росячьими глазками интер-ресующих нас субъектов.
      - Яна и Серенький? - Я воспрянул духом.
      - Нет. Две покр-рытые плесенью п...
      Если бы Карл был каким-нибудь диснеевским попугаем, претендующим называться нагловатым пошляком, то он, скорей всего, сказал бы "старые перечницы". Но Карл не был попугаем, тем более диснеевским. Он был вороном. Нашенским. И по этому сказал так, как сказал, не подбирая выражения.
      - Это какие? - Решил уточнить я, так как определение было слишком расплывчатым.
      - Те котор-рые Сер-ренькому все мозги выклевали, из-за котор-рых он попер-рся во двор-рец.
      - Дед с бабкой?
      - Пр-равильно. Они.
      - Выходит, Серенький освободил их. А Клары Соловушка не видел?
      - Нет. Да и со стар-рпер-рами не все пр-росто. Их негр-ритосы из двор-рца выволокли и выбр-росили в толпу. Если бы их спас медведь, он бы тихонько вывел бы своих соседей, не пр-ривлекая внимания. А тут два тр-рухлявых пня полетели с пор-рожек на р-радость публике, словно отр-работанный матер-риал. Выбр-росили за ненадобностью. Пр-редчувствие у меня хр-реновое. Загр-робастали Сер-ренького.
      - Заткнись, а то накаркаешь.
      - Кар-ркать - это не пр-росто метод общения. Это обр-раз жизни...
      Мимо нас понуро брел китаец, на плечах которого сидела дремлющая панда.
      - Спласивается, сто это полусяется (мы обратили внимание на узкоглазого, потому что его речь очень напоминала манеру изъясняться Соловушки), я всю нось и весь день в оселеди стоял, а тепель им видите ли больсе медведи не тлебуются. И плиходится возвласяться ни с сем. Мосет ты носками пойдесь?
      Панда приоткрыла один глаз, помотала головой и вновь погрузилась в дрему.
      - Слышал? Медведи им больше не требуются. Значит ты прав, словили Серенького. Лети к Соловушке, вдруг он еще кого усмотрел. А я - к воротам. Попробую разузнать что к чему.
      Мы с Карлом разошлись..., вернее, кто разошелся, а кто и разлетелся в разные стороны.
      * * *
      Яна осторожно продвигалась вдоль каменных стен коридора, заглядывая в попадающиеся на пути пустые камеры, заодно внимательно прислушиваясь к своему шестому чувству. Она пыталась распознать колдовство. Ощущение было непривычно двойственным. С одной стороны она не чувствовала действия никаких чар, а с другой, была уверена, что все вокруг пропитано магией. Пока безвредной. Пока.
      Сзади послышался тихий скрежет. Ведьма обернулась. В нескольких шагах от нее сидел Васька и водил когтем по полу.
      - Что скребешься?
      - Чтоб заметила. А то с перепугу колданешь...
      - Не из пугливых я.
      - Всяко бывает.
      - Ладно. Рассказывай.
      Кот лаконично изложил все перипетии сегодняшнего дня. Но о том, что им удалось повязать черта и он пообещал отправить Вовку домой, умолчал. Чувствовал своим кошачьим нутром, что эта новость может расстроить Яну.
      - С Горынычем это у вас хорошо получилось. - Похвалила ведьмочка. - Но где же они поместили эту стерву?
      - Вон там, - уверенно указал Васька на одну из камер.
      - Откуда знаешь?
      - Похотью тянет.
      За дверью на самом деле оказалась Клара. Увидев, кто вошел в темницу, беспутная родственница не знала, что ей ждать от этого визита и на всякий случай забралась с ногами на нары, вжавшись в угол.
      - Чо приперлись? Нигде от вас покоя нету.
      - За тобой, дуреха, пошли быстрей отсюда.
      - Не виноватая я! Только пугнуть Емелю хотела! Откуда же я знала, что он Вовке голову снесет. А ты даже сюда со своим прихвостнем заявилась! Мстить. Не выйдет! Меня не заколдуешь. Вот! - Клара судорожно нащупала фаллический амулет и, насколько позволяла цепочка, выставила его перед собой, словно перепуганная до смерти средневековая христианка святым распятием пытающаяся оградиться от нечистой силы.
      - В одном она права, - обратился кот к хозяйке, - я - прихвостень, потому как при хвосте. А остальное - белиберда.
      - Вась, писюльки у тебя?
      В шкуре кота вроде как карманы не предусмотрены, и откуда он извлек конфискованные у чародея-охранника "обереги" - неизвестно.
      - Отдай ей, - распорядилась Яна.
      Василий положил горсть спутанных амулетов к ногам Клары.
      - Можешь вся ими обвешаться. Забирай и пошли.
      Начинающая ведьма с недоверием смотрела на троюродную бабку, бросая косые взгляды на добрую дюжину талисманов, подобный которым ей пришлось зарабатывать некими действиями, частично приятными, а частично до сих пор вызывающими омерзение. Но тогда казалось, что игра стоит свеч, и немного терпения вознаградится сторицей. На самом же деле, она оказалась жестоко обманутой.
      - Тебя не заколдовывать надо, а наоборот. Что сидишь, как зачарованная? Мы в тюрьме, как никак. В любой момент может нагрянуть стража или, того хуже, сам Хоттабыч. Тогда нам всем кранты. Быстрей пошли!
      - А ты правда не будешь мне за Вовку мстить?
      - И в кого ты такая дефективная? Лучшей местью было бы оставить тебя гнить в этих застенках. А я, рискуя, поперлась тебя дуру спасать. Что касается Вовки, жив он. Ждет когда мы выберемся отсюда. Так ты идешь?
      - А почему меня арестовали?
      - Все вопросы по дороге.
      Яна решительно вышла из камеры. За ней последовал кот. Решилась и Клара. Спрыгнула с нар, сгребла амулеты (на всякий случай) и догнала спасителей.
      - Арестовали тебя, дурынду, просто так. Искали Вовку, меня, Ваську. А ты под руку подвернулась.
      - Может, Емеля передумал и решил меня своей подругой сделать? А в темницу временно поместил. Тут прохладно. Чтобы я быстрей проспалась. Я пьянющая была, когда меня забирали. - Выдала Клара более оптимистическую версию своего пленения. - А что? Я видела, как Маньку провели по коридору. А вы меня уводите...
      - Не хреновый способ сватовства. Хочешь, оставайся. Больше уговаривать и убеждать я тебя не буду. Жди сватов. Скорей всего это будут обещанные тебе трупики.
      То ли напоминание подействовало, то ли Клара сама не верила в то, что говорила, но дальше последовала за родственницей безропотно, только пробурчала: "Если любит, разыщет".
      Дойдя до развилки с указателем, Яна подозвала Ваську, дозором идущего впереди их маленького отряда.
      - Сможешь вывести ее из дворца?
      - А ты?
      - У меня встреча с Сереньким. Ну, так как?
      - Конечно выведу.
      - Помнишь дворик, откуда в прошлый раз улетали?
      - Спрашиваешь.
      Ведьма объяснила. В каком углу находятся метлы.
      - Проследишь, чтобы Клара улетела. Вторую метлу снова замаскируй. Встретимся в "свинарнике". Надеюсь. - Яна обратилась к внученьке, - А ты, Ваську слушайся. Лети в лес и носа оттуда не показывай. Хоть я и терпеливая девочка, но все имеет свои пределы. Ясно?
      Всем было все ясно. Кот отправился выводить спасенную родственницу своей хозяйки, а Яна поспешила на помощь медведю.
      * * *
      Не без труда я пробился к заградительному барьеру, отделяющему дворец от толпы. О том, чтобы занять место напротив главного входа не было и речи. Происходящее там напоминало штурм винно-водочного магазина в разгар антиалкогольной компании. Однако, за ограждение никто не решался перелезть, опасаясь молчаливых чернокожих гигантов. С другой стороны барьера полдюжины дворцовых чиновников с напыщенными харями вели "прием граждан". Для этой цели, судя по всему, отобрали самых горластых. Сквозь гул толпы доносилось:
      - С доносами ко мне, пожалуйста!
      - Куды прешь, орясина! Сказано же, медведи боле не потребны!
      - Разве это кот? Прилепил собаке усы и думаешь тут идиоты собрались? Пшел вон!
      - На фига мне щупать ее грудь? Девка не для утех нужна... Хотя, конечно, пощупать могу...
      - Петро! Ты уже третий раз свою тещу приводишь. То она у тебя медведем рычала, потом мяукала, а теперь говоришь, что это Сантехник. Запомни, Сантехник - мужик...
      Отвергнутых претендентов на награду толпа мгновенно оттесняла из первых рядов, как организм отторгает чужеродный предмет. Но потерпевшие фиаско не теряли надежды и снова пристраивались в хвост очереди.
      - Все кто с девками свободны! Найдите им другое применение. Повторяю, ни медведи, ни девки больше не потребны!
      Это означало только одно: так же, как и Серенький Яна попала в лапы врагов. Выжидать и раздумывать больше не имело смысла. Я перемахнул через заграждение и направился к лестнице. Так как первоначально я находился далеко от главного входа, то был замечен не сразу. Только тогда, когда приблизился к крайнему черномазому на расстояние вытянутого ятагана. Дальше я не пошел. По свирепой роже мавра было понятно - не получится. Я стоял и дожидался спешащего по лестнице человека. Судя по надменной морде, он здесь был за главного.
      - Ты куда? - Тоном, требующим незамедлительного ответа, спросил начальник охраны.
      Если у меня было бы хоть какое время на раздумья, то я нашел бы что ответить. Но любое промедление играло против меня, и я ляпнул первое, что пришло в голову.
      - Угостить Мишу..., - увидев, что моя фраза привела охранника в полное замешательство, я договорил рекламный текст торта "Причуда" до конца. - Маша тоже кусочек просит.
      Не сомневаюсь, спроси он: "Ты где был?", я бы, не задумываясь, ответил: "Пиво пил".
      В глазах вояки мелькнула искорка понимания.
      - Значит к Маньке... А Манька, того, фу-у-у, фу-у-у, - по тому, как он сложил губы я понял, что была попытка присвистнуть, из которой ничего кроме дуновения не получилось.
      Это внесло еще большую сумятицу в голову старшого.
      - Короче, арестована она. Проваливай.
      - Раз к ней нельзя, позови Федота, воеводу.
      - Ты и его знаешь? - Охраннику сегодня явно не везло. Так и перли дружки и подружки начальников.
      - Конечно.
      - По делу, али как?
      - По али какому делу, - я решил до конца запутать незадачливого воина.
      Частично это удалось. Он протянул меня через цепь телохранителей и велел ждать у дверей. А сам отправился за воеводой. Мне, оставленному без присмотра, не составило бы труда скользнуть незамеченным во дворец. Но не устраивала перспектива блуждания по многочисленным залам и коридорам без провожатого. И я решил дождаться Федота.
      Вот оно кажется и наступило. Что-то похожее на сказку в привычном ее понимании. Подобно бесчисленным предшественникам мне предстоит выручать из неволи... гм. Яна, естественно, не царевна. Но так и я ведь не принц, не царевич и, надеюсь, не дурак. Согласен, много кардинальных отличий от классического сюжета, масса нестыковок и несоответствий. Но в этом есть свои положительные стороны. Например, мне не надо выковыривать из Емелиного яйца иголку. Не прячет он в нем свою смертушку. Может быть смысл жизни, но не смерть. Да и не к чему лишать жизни Благоухающего. Если убивать каждого обнаглевшего хама дорвавшегося до власти в моем мире, то ситуация вскоре превратится в демографическую катастрофу. Причем процесс будет бесконечен.
      Еще один плюс: не надо выдвигаться куда-то за тридевять земель в железных галошах, истаптывать три пары такой "удобной" обувки. Здесь все рядом. Вот он лес, вот - дворец. И даже этого расстояния преодолевать не пришлось. Птеродактиль доставил.
      А то что Яна никакая не принцесса, а даже наоборот, бывшая Баба Яга, не имеет никакого значения. Во-первых, я совершенно не воспринимаю ее, как экс-старушку. Другое дело, если бы преображение произошло на моих глазах, или я видел ее до употребления молодильных яблок.
      Сам факт того, что Яна - колдунья, тоже не помеха. Здесь это не считается чем-то стремным. А доведись мне с Яной попасть в мой мир (а такой шанс лежит в лесу пьяный и связанный), так на ней не написано, что она ведьма. А само название... Каких только эпитетов не удостаиваются представительницы прекрасной половины рода человеческого: и мочалки, и чувихи, и телки, и соски. Список можно продолжать до бесконечности. На что те вяло отбрыкиваются, мол, кобели, да козлы. При этом в меру сил, способностей и возможностей превращают этих самых козлов в более благородных животных, снабжая ветвистыми оленьими рогами...
      Неизвестно, до чего еще я смог бы додуматься. Башка, она штука хитрая и непонятная. Если ей не задавать направление измышлений, в такие дебри может завести. Но ход моих мыслей прервал воевода. Кстати, еще одна параллель с классической сказкой. Там царевичу грозились пригодиться всякие зверушки, за то, что он их не тронет. Мне же подобное обещание дал Федот.
      Он подошел и, кажется, не сразу узнал меня. Спутал с кем-то. Скорей всего с доктором. Лором или стоматологом. Я так решил, потому что военачальник, не говоря ни слова, широко раскрыл рот, как для врачебного осмотра. Поскольку все мои контакты с медициной ограничивались профосмотром и одним больничным листом, то я, взяв за подбородок воеводу, прикрыл его рот.
      - Здорово, Федот! Не признал, что ль?
      - Так, тебя же... Ты ведь...
      Надо отдать должное воеводе. Еще не соображая, что нужно говорить, он ухватил меня за руку, провел за ворота, затащил в укромный уголок, коими изобиловал дворец. Там он немного пришел в себя.
      - Тебя же ищут, обещана награда...
      - Знаю.
      - И все равно пришел?
      - Надо.
      - Намедни тут хмырь один заявился. Чертом назвался. Так он забожился, что ты и не колдун ни какой вовсе.
      - Так таки и забожился?
      - Тьфу, блин. Не может черт божиться... А как правильно?
      - Не знаю. Зачертился или забесился, наверное.
      - Ну, так, как?
      - Что, как?
      - Правда, что ты не колдун?
      - Что у тебя под шапкой?
      - Как узнал?! Ах, да. Теперь верю, что колдун. Значит, черт сбрехал.
      Я, вообще то, спрашивая, имел в виду голову воеводы, в которой должны располагаться мозги. Я хотел предложить ему пошевелить извилинами и задуматься, что не будь я великим и могущественным колдуном, разве посмел бы явиться, вот так, в наглую, во дворец. Но это оказалось излишним.
      Федот снял шапку. Под ней скрывался внушительных размеров бутерброд: примерно половина каравая и солидный шмат сала (мне бы на неделю хватило). Чтобы не развеять легенду о моей колдовской проницательности я до боли стиснул зубы, подавляя желание рассмеяться. Вот, оказывается почему боярские головные уборы такие большие.
      Так как вопрос о моей принадлежности к могущественному клану чародеев решился сам собой, Федот, откусив от заначки, приступил к делу:
      - Так, ты все-таки решил снести хмельну головушку Высокочтимого?
      - Нет, - заметив на глазах прокисающую физиономию воеводы, я решил, что брехать, так брехать, и добавил, - не теперь. Чуть попозже. Сначала нужно кое-какие дела сделать.
      Федот заметно повеселел. Лоснящаяся морда выражала полную готовность всячески содействовать в моих благих намерениях.
      - Что надо сделать?
      - Знаешь где содержат пленников?
      - В лабиринте. Кто тебе нужен?
      - Медведь и девчонка.
      - С утра таких узников не было. Маньку посадили. А про медведя с девчонкой только у ворот слышал, что не нужны боле. Но не боись, если они там, найдем. Я хорошо лабиринт знаю. А может сперва Емелю свергнем, чтобы не прятаться?
      Я слегка нахмурил лоб, соображая, как бы поправдивее отмазаться от этой идеи. Не мог же я сказать, что не имею никакого желания второй раз головы лишаться, тем более, приделывать ее на место теперь некому.
      Но Федот вновь облегчил мне задачу. Мою сосредоточенность он принял за признаки зарождающегося гнева, и тут же отказался от своей мысли:
      - Ну, потом, так потом. Только придется продвигаться обходными путями. Пошли.
      И мы пошли по коридорам, постепенно спускаясь все глубже в подземелье дворца.
      - Ты когда Емелю свергать будешь, башку ему сразу не руби. Сначала выведай, куда он сокровища припрятывает. Знаю, что где-то в лабиринте, а где... Какой год ищу. Бесполезно. А богатства там несметные. Как свободная минутка выпадает, так я сюда. Только последние два дня колдун в лабиринт зачастил. А сегодня видел, как с ним губастики чернозадые спускались.
      - Федот, а откуда вообще здесь появились эти негры?
      - Тебе повезло, что у меня спросил. Никто лучше не знает. Их Емеля выиграл. У Мерлина. А я подслушивал. Жалко подсмотреть не удалось, под столом сидел. Зато слышал все от и до. И запомнил. Все, что надо говорить, чтобы выиграть. Я даже сам потом решил золотишком подобным образом разжиться. Присмотрел в Городе кабак побогаче. Туда даже мужики все в перстнях и сережках ходят. Прихватил с собой Ивана, чтоб на обратном пути выигрыш не отобрали. Лихих людей много по улицам шляется. Солдат в кабачок заходить не стал. У дверей остался. Сказал, что туда только гномики ходят. Брехня. Ни каких гномиков внутри я не увидел. Обыкновенные мужики, только странные немного. Размалеванные все, что Манька Емелина. А некоторые даже в теток переодетые. Ну, я им сказал, все что запомнил, дословно. Говорю: "Хочу в очко". Они обрадовались, а трое сразу подошли. Я выдержал паузу, точно как Емеля, сказал: "Еще..., еще", а потом: "У меня очко, хочешь, покажу?" И тут началась какая-то несуразность. Наверное, они правил не знали. Вместо того, чтобы ответить, как Мерлин: "Не надо показывать, джентльмены должны верить друг другу на слово", - они все за портки взялись. Кто с меня принялся стягивать, кто сам раздеваться. Я понял, что что-то не так идет и закричал. Ванька меня отбил. Штаны, правда, там так и остались. Жалко. С лампасами были, красивые... А Емеля в это самое "очко" гвардейцев выиграл...
      Пока Федот делился своим неудачным опытом разбогатеть, мы оказались уже достаточно глубоко. И по всей видимости, недалеко от того места, где мне недавно пришлось провести ночь. А потом этот самый Федот проводил меня до эшафота.
      Военачальник остановился у небольшого ответвления. Это был даже не один из многочисленных входов в боковые коридоры. А, скорее, дыра, зияющая кромешной тьмой, словно пасть неведомого чудища.
      - Господин Сантехник, у тебя интелехт есть?
      - Интеллект? - Переспросил я.
      - Ну, да, интелехт. Есть?
      - Есть... Я надеюсь.
      - Хреново, - сделал неожиданное заключение Федот.
      - Это почему?!
      - Там, - воевода указал вперед, вдоль магистрального коридора, по которому мы шли до сих пор, - Хоттабыч насажал лягухов. И объяснял своему подручному, что это индикаторы этого самого интелехта. Как кто-нибудь с ним появится, колдун сразу знать будет. Но у меня, слава богу, его нет, и я спокойно хожу, незамеченный. Может ты свой интелехт тут оставишь?
      - Не получится.
      - Тогда нам сюда, - Федот указал в глубину темнеющего проема. - Я тебя кругом проведу. А какой он, интелехт?..
      * * *
      Васька, как и обещал, вывел Клару из дворца. Если бы он был один, или его спутница была более сообразительной и менее габаритной, чем начинающая ведьма, времени потребовалось бы раза в три меньше. Тем не менее, кот успешно справился с задачей. И через несколько минут после того, как покинули Емелины хоромы, воспользовавшись небольшой служебной дверцей правого крыла, они вошли в знакомый Ваське дворик.
      Вышагивающий взад-вперед казачок остановился, заслышав скрип калитки. И замер, увидев посетителей. В такое оцепенение его не приводил даже вид громадного свирепого медведя. Руки опустились, челюсть отвисла. Хозяин дворика, не замечая кота, пытающегося покашливанием привлечь внимание, во все глаза лупился на едва прикрытые сетчатой тканью объемы и формы Клары.
      Круглый массивный щит, выскользнувший из левой руки, привел в чувство казачка, обомлевшего от созерцания прелестей лесной распутницы, пребольно саданув по пальцам босой ноги. Добровольно-принудительный охранник, ойкнув, уронил и меч (благо, удачно), уселся на землю и обхватил обеими руками ушибленное место.
      - Узнаешь меня? - Подойдя вплотную, спросил Васька.
      Хозяин узнал его, но, на всякий случай, потребовал:
      - Гавкни.
      Чтобы не терять драгоценное время на пререкания, кот облаял казачка.
      - Теперь узнаю, - медленно проговорил хозяин, не сводя глаз с Клары.
      - Я кое-что заберу, но не все.
      Пока Васька возился с метлами и шапкой-невидимкой, Клара, польщенная столь пристальным вниманием, стала дефилировать вдоль узкого пространства дворика, задерживаясь в крайних точках импровизированного подиума, бросая томные, полные откровенного призыва взгляды на пускающего слюну казачка.
      Идиллию нарушил кот, сунув под нос начинающей дышать жаром ведьме метлу.
      - Садись. Лети. - Приказным тоном распорядился Васька.
      Заметив плутоватую улыбку в уголках губ своей подопечной и блеск в затуманенных глазах охранника волшебных вещей, добавил:
      - Не вздумай вернуться. Я прослежу. И носа из леса не показывай!
      Клара недовольно фыркнула, оседлала метлу, и подняв облако пыли взмыла в небо. Кот и хозяин проводили ее взглядами.
      - Что приходили-то? - Все еще зачарованным голосом поинтересовался казачок.
      - Надо было, - Василий не стал вдаваться в подробности.
      - Службу дальше нести?
      - Неси.
      Кряхтя и охая, хозяин дворика подобрал с травы свое вооружение и, хромая, продолжил свою нелегкую вахту, прерванную столь чудесным видением. А Васька выскользнул за калитку и помчался в свинский отель, надеясь встретиться там со своей хозяйкой.
      * * *
      Однако, во владениях хряков его ждало разочарование. Ни Яна, ни Серенький до сих пор не объявились. Мало того, в номере не было и Вовки.
      - Где он? - Требовательно спросил Василий у скучающего ворона.
      - Р-рискуя быть обвиненным в плагиате, все-таки хочу воспользоваться словечком...
      - Значит, умындил. Куда?
      - Спер-рва на площадь, а недавно наш вовсюдусмотр-рящий доложил, что Вовка вошел во двор-рец. Я слетал к вор-ротам. Беда. Яну и медведя из списков вычер-ркнули. Хр-реновые дела.
      - Когда я расставался с Яной, она была свободна.
      - Куда ж ты от нее ушел?! - Возмутился Карл. - Если б я был р-рядом, ни за что не оставил бы ее одну.
      - Яна сама велела. Я Клару провожал.
      - Стало быть, все-таки, дур-рында спасена. Из-за этой стер-рвы, хозяйку пленили. Может быть пр-рямо сейчас ее...
      - Хорош фантазировать!
      - Вполне вер-роятный вар-риант. Если б я был узур-рпатор-ром, то пер-рвым делом...
      - Хватит, я сказал! - Рыкнул кот, и Карл благоразумно заткнулся.
      - А кто это вовсюдусмотрящий?
      - Р-разбойник! - Позвал ворон и насладился эффектом, произведенным на кота появлением с балкона Соловушки.
      - Это что такое? - Удивился Василий.
      - Конспияция, - важно объяснил грабитель, поправляя пятачок, - я главный наблюдатель. Стобы не пьйивлекать ни сьего внимания, я пеевоплотился в местного обитателя.
      - Без особых усилий, - не удержался от комментариев кот, - ладно, иди наблюдай, а то пропустишь что-нибудь важное.
      Соловушке явно нравились его новые обязанности. По этому он беспрекословно, захватив со стола краюху хлеба и куриную ногу, удалился на балкон.
      - Так, Карлуха, я сейчас во дворец...
      - Не спр-раведливо! Моя очер-редь! Я полечу, всех выр-ручу, спасу!
      - Куда полетишь?
      - Во двор-рец.
      - Куда, во дворец? Он вон какой большой, за полгода все не облетишь.
      - То, что сейчас пр-роисходит - вселенская неспр-раведливость! Набедокур-рить я могу и без знания геогр-рафии. А то, что получается? Тебя р-разыскивают ср-разу в двух ипостасях: как кота, и как пеликана. А обо мне никто ничего не знает. А пр-редставь, свер-ргнем мы тир-рана ценой собственных жизней...
      - Типун тебе на язык.
      - Я знаю что это не лучший вар-риант р-развития событий. Пр-риятней, конечно почивать на лавр-рах. Но нельзя сбр-расывать со счетов и такую возможность. Итак, пр-редставь, низложили мы узур-рпатор-ра, а сами безвр-ременно погибли. Благодар-рный, скор-рбящий нар-род кинется памятники ставить. И, выходит, тебе ср-разу два забабахают, а мне - фигушки?
      Вообще-то, ты зр-ря губяки р-раскатал на два мемор-риала. Пр-равда выплывет нар-ружу, и все узнают, что кот и пеликан - одно лицо. И водр-рузят один памятник. Комбинир-рованный. Пр-редположим, кот с кр-рыльями и пеликаньим клювом. Или пер-рнатый гер-рой с усами и кошачьими ушками. Ты как пр-редпочитаешь? Советую оставить посмер-ртную записку. Хотя, необязательно. Не пр-ригодится. Как кот, ты себя ничем не пр-роявил. Попался на глаза в неподходящей компании и все. И вр-ряд ли кто оценит, что ты доставил живую воду, будучи пеликаном. В нар-родной памяти останется только один твой подвиг. Котор-рый шел от самого сер-рдца, а вышел чер-рез... ну, ты понял о чем р-речь? Когда ты Емелю обделал. Так что, в память о твоем гер-роическом поступке, воздвигнут огр-ромнейшую жопу...
      Васька дал ворону немного пробрехаться, знал по опыту, после этого Карл становится покладистей.
      - Все, хватит, Карлуха. Прекращай дурить. Времени нет. Пойду я. Шутки кончились. Периодически справляйся насчет списков. Кого вычеркнут или, может, кого по новой внесут. И еще, тут недалеко дворик один есть, там заныканы шапка-невидимка и летающая метла. Тебе они ни к чему, летать ты и сам умеешь, а в шапке взлететь не сможешь.
      - А на метле и в шапке смогу.
      - На фига?
      - Вдр-руг пр-ридется. Всякие там стечения обстоятельств.
      - Ты к себе не примеряй. Я говорю, чтобы ты знал. Где дворик находится, наш свинорылый знает. Вовка тоже. Мы в прошлый раз из этого дворика на ступе улетали.
      - А ты не мог сюда все пр-ринести?
      - Там место неприметное, надежное. А свинскую шарагу в любой момент накрыть могут. Слишком близко к дворцовым колдунам. Ладно, побежал. Я на тебя надеюсь.
      Васька выскользнул из номера и уже не слышал, как на прощание ворон каркнул: "Не ссы компотом!", в смысле, не волнуйся, все будет хорошо.
      * * *
      Путешествие в кромешной тьме лабиринта было бы равносильно самоубийству. Но Федот серьезно относился к поиску Емелиных сокровищ. И как только мы вошли в узкое ответвление, воевода запалил заранее припрятанный факел. Скорей всего эта часть подземелья уже была обследована алчным военачальником. Он уверенно сворачивал в требуемые проходы, своевременно предупреждал о зияющих провалах бездонных колодцев. Наконец, впереди показался свет. Вернее, кромешная чернота коридора, находящаяся вне предела досягаемости нашего скудного факела, немного посерела. Осторожный воевода загасил огонь и дальше мы пошли, ориентируясь на светлое пятно.
      За несколько метров до выхода в освещенный коридор сзади меня тихонько окликнули:
      - Вовка.
      - Кто здесь?
      - Мяу.
      - Васька! Где Яна?
      Кот вкратце рассказал, где и при каких обстоятельствах разлучился с хозяйкой.
      - В номере только Карл и Соловушка. Говорят, поймали ее. Я сюда быстрей. Запах твой почувствовал, догнал. Вместе сподручней.
      Тем временем мы подошли к нужному коридору, протиснулись (воевода с трудом) в узкую, низкую щель.
      - Все. Лягухов обошли, - самодовольно заявил Федот, - темницы там.
      Мы осторожно двинулись в указанном направлении. Когда до узилища, по словам воеводы оставалось сделать один поворот, мы нос к носу столкнулись с Яной, вынырнувшей из бокового ответвления. Как ни странно, от неожиданности никто не вскрикнул. Федот не сразу заметил бесшумно появившуюся ведьму. Кот, наверное, почувствовал знакомый запах. Яна обладала завидной выдержкой и никогда не выражала свои эмоции посредством бессмысленных "охов". А я почему-то не успел...
      Встреча была бурной, насколько это позволял режим секретности.
      - Ты не арестована?
      - Как видишь.
      - А у входа тебя и медведя исключили из списка разыскиваемых. Вот, мы и подумали... А где Серенький?
      - Не знаю, - немного раздраженно призналась ведьма, - ищу, ищу...
      Мы свернули за угол и увидели медведя. Серенький сидел, облокотившись спиной о стену, за массивной решеткой, полностью перегораживающей торец коридора.
      Завидев нас, медведь вскочил и принялся энергично махать лапами, давая понять, что мы не должны подходить к нему.
      - Сматывайтесь, - шепотом прохрипел Серенький, когда мы все-таки приблизились.
      - Только с тобой.
      Серый в отчаянии опустил лапы.
      - Он знал, что вы придете.
      - Кто?
      - Хоттабыч. Это ловушка. Бегите пока не поздно.
      Ухватившись за прутья, я потряс решетку, попытался ее приподнять. Не знаю зачем. Наверное, для того, что б хоть что-нибудь делать. Наверняка медведь уже проверил ее на прочность.
      Что-то почувствовав, Васька резко оглянулся. Сзади никого не было. Но это не успокоило кота.
      - Похоже, нам зверек, - спокойно сообщил он.
      - Какой зверек?
      - Пушистый такой, белый. Песец называется.
      В этот момент из-за угла вышел человек.
      - Хоттабыч! - Обреченно прошептал Федот и тут же с надеждой посмотрел на меня. - Давай, колдуй!
      Что я мог ему ответить? Да ничего. Просто сделал вид, что не расслышал.
      Если бы воевода не назвал незнакомца, я бы сроду не догадался, кто перед нами. До этой встречи в моем воображении рисовался совершенно другой образ. Естественно, далекий от киношного. Но в свете того, что джинн, переименованный в колдуна, состоит на службе у Емели, я ожидал увидеть мерзкого старикашку с подленькими глазками и клоками прореженной бородой.
      На самом деле это был высокий мужчина с густой шевелюрой и аккуратно подстриженной бородой. Волосяной покров головы и лица был седым только на треть. Остальной - черный, смоляной. Большие карие глаза, немного длинноватый прямой нос.
      Федот дернул меня за рукав, подвигая к действиям, но Хоттабыч вовремя взял инициативу в свои руки, и мне не пришлось признаваться воеводе, что я его жестоко обманул.
      - Я не советую применять здесь какие-либо чары, - без тени эмоций сказал колдун.
      Федот не обратил внимания, что при этом он обращался только к Яне.
      - Это может привести к непредсказуемым последствиям. Так же не рекомендуется попытаться пробиваться силой или проскользнуть при помощи ловкости (взгляд на Ваську). Поверьте мне на слово, ничего хорошего из этого не выйдет. Вместо свободы вы обретете никому не нужные синяки и шишки, а, возможно, раны и переломы. Я надеюсь спокойно побеседовать с вами. Предпочел бы сделать это в более подходящей обстановке, но обстоятельства сильнее нас. Сейчас я вас на минутку оставлю, и еще раз прошу, без глупостей. Федот!
      Хоттабыч подождал, пока спрятавшийся за мою спину воевода выйдет.
      - Пойдем, Федотушка. Не переживай, я ни кому не скажу о твоей сегодняшней ошибке. Если ты ответишь мне на один вопрос. Согласен?
      Военачальник легонько кивнул. Сильнее не позволил второй подбородок, упершийся в грудь.
      - Вот и славненько. Помнишь, как-то на совете мы с тобой немного поспорили, насчет того, кто больше способен на предательство, стражники или колдуны?
      Федот учащенно засопел.
      - Не о сегодняшнем твоем проступке речь. Просто вспомни, что ты тогда говорил.
      - Что?
      - Вспоминай!
      - Не помню.
      - Я тогда сказал, что бывают продажные стражники или их командиры, а ты... Ну, что ты мне ответил?
      - Что и колдуны бывают продажные.
      - Примерно так. А за что готовы колдуны предать?
      - Я тогда ошибался, каюсь!
      - Вспоминай!
      - Ну, за золото...
      - Нет. Ты сказал: "За философский камень", а еще?
      - За второй камень?
      - Нет! Вспоминай! Вспоминай про жабу. Про сердце жабы.
      Федот усердно гримасничал, давая понять, как он старается вспомнить.
      - Про сердце жабы, которая сдохла... где? - Не унимался колдун.
      - Где?
      - Вспоминай!
      - Я тогда сказал..., - Федот принялся вворачивать непонятные, по его мнению колдовские словечки, - у единорога, прямо в анусе! Точно, вспомнил! Только не знаю где это... или кто это... Анус - это бог?
      - Для тебя - да. Ладно, иди.
      Если воевода прикидывается, то очень талантливо. Но, скорей всего, тогда он просто брякнул, про могилу гнома. Однако, это не дает ответа, почему в гробу не было тела, а только свиток, испещренный гномьей тайнописью. Ничего, придет время, и все вопросы найдут свои ответы.
      Колдун вернулся к своим пленникам.
      * * *
      Как только Хоттабыч и воевода отошли, я обратился к Яне, с цель скоординировать наши дальнейшие действия. Но она не отозвалась. Совсем никак не отреагировала. Просто смотрела сквозь меня и все. Взяв за плечи, я ее тряхнул. Сильнее. Бесполезно. Живая кукла. Обеспокоенные, мы с Васькой тщетно пытались привести ее в чувства, пока не вернулся колдун.
      - Я же предупреждал, не колдовать, - он щелкнул пальцами, Яна очнулась, но пару секунд не понимала, где она и что происходит.
      - Не колдуй, - назидательно повторил главный чародей, - неужели не чувствуешь, что здесь это занятие чревато? Или одной проверки тебе было мало? Захотела до медведя побыстрее добраться при помощи магии? Что из этого вышло? Сколько ты шла полторы сотни метров? Час? Два? - Хоттабыч говорил тоном доброго учителя, журящего непослушную гимназистку. - Больше не экспериментируй. Итак, - он окинул всех взглядом, включая Серенького, Сантехник, медведь, девчонка и кот. Осталось словить свистуна и пеликана. Что, думаю не составит большого труда.
      Лично я против вас ничего не имею. С одной стороны ваше появление внесло некое разнообразие и даже немного позабавило меня. Чего стоит снайперская точность пеликана (не знаю, как Васька удержался и не раскланялся?), или сегодняшнее представление, которое устроили Манька и Али Баба? - Колдун взглянул сначала на Серенького, потом на Яну, ведьме даже подмигнул. - Но с другой стороны, вы мешаете мне, отвлекаете. Вместо того, чтобы продвигаться к намеченной цели, мне приходится отлавливать вашу компанию.
      - А может мы сможем быть полезны для достижения твоих целей? - решил я прервать монолог колдуна и попытаться направить его в нужное нам русло.
      - Это мы узнаем чуть попозже. Но, маловероятно.
      - А ты подумай, наше неожиданное появление во дворце внесет сумятицу, переполох. А под шумок можно все, что хочешь устроить, вплоть до переворота.
      - Этого мне, как раз меньше всего нужно. Вы все, наверное, полагаете, что я сплю и вижу себя на месте Емели? Это слишком примитивно. Меня вполне устраивает мое теперешнее положение. Власть и богатство имеют свои преимущества. Не спорю. Но того и другого у меня достаточно. Моя цель несколько отличается от привычных стереотипов. Возьмем к примеру Емелю. Неуемная жажда власти, стремление быть еще богаче. А в результате беспробудное пьянство и разврат. Али Баба - другое дело. Навряд ли он захочет занять место Наимудрейшего. Против кого тогда интриговать? Сейчас, будучи визирем, он на своем месте. Я немного даже подыгрываю ему: делаю испуганную рожу в моменты, когда он считает, что одержал очередную победу в притронной возне. Правда, теперь, вашими стараниями, интриги для него перешли на второй план. Он воспылал более высокими чувствами, - Хоттабыч улыбнулся в бороду, затем продолжил. - Воевода - утрированная пародия на Емелю. Если исполнится его заветная мечта, и он найдет сокровищницу, то всю оставшуюся жизнь будет перепрятывать богатство из одного укромного уголка в другой.
      У меня же совершенно другие интересы. Знания. Каждый предмет, явление, событие таят в себе множество вопросов. И на эти вопросы где-то есть ответы..., которые в свою очередь порождают новые вопросы.
      А ваша деятельность проявилась в самое неподходящее время. Давно интересующая меня загадка близка к разрешению. Я уже знаю "что?", но не знаю "где?". Кстати, сейчас мы и проверим, можете ли вы быть мне полезны.
      Колдун извлек из-за полы халата свернутый в трубочку пергамент, развернул его.
      - Кто-нибудь сможет прочесть?
      На квадратном листе была изображена спираль, состоящая из замысловатых закорючек. Хоттабыч поочередно продемонстрировал всем нам свиток. Из всей нашей компании только Яна определила, что это гномья тайнопись. Но, увы, большего сказать не могла.
      В этот момент где-то что-то квакнуло, и колдун поспешно спрятал пергамент.
      - На этом наш сегодняшний разговор закончен. Это не означает, что вы мне не интересны. У меня появились на ваш счет вопросы. И мне бы не хотелось ставить точку в нашем общении на данном этапе. По этому я постараюсь, чтобы вы дожили до нашей следующей встречи. Насчет еды, питья - не беспокойтесь. Я распоряжусь. И не колдуй, - Хоттабыч вновь обратился к Яне, - я даже сам не знаю, чем это может закончиться. Здесь все пропитано антиколдовскими чарами. Не моими. Ну, все. Сейчас вас проводят в более комфортабельное место...
      - Подожди! - Я не намеревался дожидаться своей дальнейшей участи сидя в неволе. - Я могу тебе помочь с ответом на вопрос "где?".
      - Говори, - заинтересовался колдун, - где?
      - Я же не говорил, что знаю ответ. Я сказал, что могу помочь.
      - Каким образом?
      - Для этого мне нужна свобода. Я должен покинуть дворец. - Заметив в глазах Хоттабыча легкое колебание, я надавил. - Обещаю вернуться. Сам. Ну, скажем, через сутки. А еще быстрей все получится, если ты отпустишь нас всех. Тогда потребуется гораздо меньше времени.
      - Об этом не может быть и речи. Во-первых, про то, что эти двое схвачены, знает уже весь Город. А во-вторых, их пребывание здесь будет дополнительным стимулом для твоего возвращения. В довесок к твоему слову. Почему-то хочется верить, что ты и правда сможешь мне помочь. И это обосновано не на моих личных симпатиях или антипатиях. Таковых у меня нет. Мне стало известно, что тебя с момента появления интересуют вещи, имеющие отношение к моим изысканиям. Итак, сутки. Если ты не явишься в условленное время, твои друзья начнут испытывать все прелести "гостеприимства". Да, чуть не забыл, если твое обещание только предлог для того, чтобы выбраться, а на самом деле надеешься на своего свистуна, то спешу тебя огорчить. Ни чего не получится. А если собираешься просто смыться, то очень сильно навредишь своим друзьям. А тебя я все равно поймаю. Рано или поздно. И если поздно, то слегка разгневаюсь. С этим все. Теперь... - он сделал короткую паузу, глаза немного прищурились, затем не повышая голоса, обратился в никуда, - Али Баба, я знаю, что ты слушаешь. И, надеюсь, то о чем ты сейчас узнал, будет нашим маленьким секретом. Запомни, я никого не выпускал. Сантехника мы не ловили. Тебе понятно?
      Тишина.
      - Я могу сказать с какой фразы ты начал подслушивать с точностью до слова.
      Мертвая тишина.
      - Ладно, если ты хоть слово вякнешь, я скажу Емеле, что когда он напивается, ты его бесчувственного пользуешь.
      - Это ложь и подлая клевета! - Голос доносился откуда-то сверху, хотя не было видно ни единой щели. - Тебе никто не поверит!
      - После сегодняшнего, поверит. Я предупредил. Поступай, как знаешь.
      * * *
      Мне не давал покоя взгляд Васьки, которым он меня одарил перед тем, как мы с колдуном покинули лабиринт. Глубокая тоска. Разочарование. И мне даже показалось (надеюсь, что только показалось) легкое презрение. Почему? Я постарался отогнать недобрые мысли.
      Нужно было сосредоточиться на выполнении задачи. Железной уверенности, что я на правильном пути, не было. Только пара совпадений. Очень зыбких. Ничего конкретного. Во-первых, вопросы. "Что?" и "где?" Колдун знает "что?", но не знает "где?" А Яга упомянула, что ей известно "где?", но неведомо, "что?" Очень призрачные шансы на то, что речь идет об одном и том же. Большую уверенность придает второй фактор: в обои случаях каким-то боком фигурирует неведомый мне гном. И, опять же, не факт, что пергамент, показанный Хоттабычем, то самое завещание, о котором говорила Яга.
      И даже, если все обстоит именно так, как я надеялся, это еще не значит, что получится уговорить хозяйку Чертогов выдать свою тайну, для того, чтобы помочь попавшим в беду. Но, с моей точки зрения, это была единственная возможность выпутаться из беды.
      Мы с Хоттабычем вышли из боковой двери. Солнце уже заметно склонилось к закату.
      - Сутки и не минутой больше, - напомнил колдун.
      Я согласно кивнул.
      И в этот миг, со стороны леса донесся душераздирающий вой, отозвавшийся морозом по коже.
      - Неладное что-то в лесу творится, - прокомментировал Хоттабыч, - не хотел бы я сейчас оказаться там.
      Я опять молча кивнул. Не мог же я ему сказать, что именно в лес я и намереваюсь попасть в самое ближайшее время. Причем в ту его часть, которая пользуется самой дурной славой. В Чертовы Чертоги.
      * * *
      Клара приземлилась на поляну в дурном расположении духа. Естественно, она воспользовалась и советом Яны - не показываться в Чертогах, и предложенным ей гостеприимством. Соваться сейчас к родной бабке было бы неразумно и крайне опасно. Это Яна, добрая душа, только пугает, ну, иногда наградит затрещиной или пенделя отвесит. Пока выбирались из лабиринта, Васька рассказал, что Вовке голову все-таки рубили. Да за такое не то что в жабу превращать надо (может в этом и ничего плохого нет. Всегда можно сыскать себе лягушечека потемпераментней. Вон их сколько по болотам квакчет, баб зазываючи). А Яна, рискуя собой, отправилась выручать ее, после всех прегрешений.
      Яга же, за в сотни раз менее страшный проступок, без всяких объяснений и предупреждений так бы наказала, что страшно даже фантазировать на эту тему. Хоть и родная кровь.
      Не смотря на то, что заключение завершилось благополучно, настроение у Клары было хуже некуда. Еще бы, похитили, посадили в камеру, при этом почти не кормили и ни разу не изнасиловали. Нафига тогда вообще надо было похищать? После побега можно было задержаться в Городе у этого чубатого. Он так смотрел! Но и тут невезуха. Васька. Упертый кот. Хотя вряд ли он до сих пор сидит в том дворе. Можно и слетать по быстренькому. С другой стороны вся компашка в любой момент может вернуться. И если ее в очередной раз уличат в непослушании, кто знает, чем это кончится.
      С такими невеселыми мыслями Клара вошла в избушку с твердым намерением основательно перекусить и немножко выпить. Или не немножко. Как получится.
      Получилось нормально. Приободренная изрядным количеством уничтоженных продуктов, сдобренных обильной порцией наливки, Клара вышла из кухни, прихватив с собой литровую бутыль напитка и миску, переполненную всевозможной снедью. Уселась у окна с целью обдумать дальнейшие своих действия в свете улучшающегося настроения. Но она не успела даже начать строить радужные планы. Помешал посторонний шум. Сзади послышались непонятные звуки какой-то возни, сопровождаемые не то стонами, не то вздохами.
      Клара оглянулась и увидела источник странных звуков. В углу комнаты, на полатях, пытался поменять лежачее положение на сидячее связанный мелкий невзрачный мужичок. Его рожа, и без того безобразная, была перекошена паническим ужасом.
      Вот, он, подарок судьбы! За все тяготы и лишения последних дней. Что из того, что незнакомец своей харей напоминает черта (она не догадывалась, как близка была к истине)? Вообще, красота - понятие субъективное, как говорится, на вкус и цвет. Внешние данные, конечно, имеют значение, но далеко не решающее. Есть вещи гораздо более важные.
      Плотоядно улыбаясь, Клара медленно поднялась со своего места и столь же неспешно стала медленно приближаться к Луцибергу, наконец умудрившемуся сесть.
      - Здг'авствуйте, - обрел дар речи все еще полупьяный бес, - пг'остите, что вынужден пг'едставляться Вам, находясь в столь щекотливом положении, но в этом не моя вина. Коваг'ный и подлый вог'он застал меня вг'асплох.
      При упоминании о вороне, Клара бросила взгляд на опустевшую жердочку, хмыкнула и продолжила степенно и неотвратимо приближаться к полатям.
      - Так же поког'нейше пг'ошу пг'ощения за то что знакомство будет одностог'онним, - продолжал воспрянувший духом черт.
      Своим особым чутьем он определил, что девица не таит в себе злых намерений, а даже каким-то образом собирается осчастливить его. Наверное, освободить.
      - Специфика моего г'ода деятельности пг'осто обязывает меня быть более сведущим, нежели большинство обывателей. В силу вышесказанного, я знаю, что Ви - Клаг'а, пиг'ходящаяся г'одственницей в тг'етьем колене пг'оживающей в этом помещении ведьмы, с недавних пог' именующей себя Яной. Со своей стороны спешу пг'едставиться: Бес Тг'етьей Гильдии. Луцибег'г!
      Черт, как всегда, скомкал окончание, в надежде, что его хоть на какое-то время перепутают с кумиром, Люцифером.
      Напрасно. Клара совсем не слушала его лепетанье. Достигнув стола, она остановилась, прямо из горлышка ополовинила емкость с наливкой, поставила бутылку и, продолжая улыбаться, прошептала:
      - Сейчас проверим, правду ли говорят, что достоинство маленьких носатых мужиков в их достоинстве.
      С этими словами она сбросила с себя сетчатое одеяние и, колыхая своими прелестями, решительно направилась к черту.
      Наконец-то, сообразив, какого рода "счастье" ожидает его, объятый паникой Луциберг завизжал. Да так, что доведись это услышать Витасу, он посчитал бы себя бездарью. Да что Витас? Акустический эффект был соразмерен сотни Витасов, "поющих" самую высокую ноту одновременно.
      Лес замер. Смолкли птичьи голоса. В полузамахе остановилась лапа хищника, готовая нанести смертельный удар. Но и жертва не смогла воспользоваться паузой: так же застыла, пораженная не слышанным доселе звуком. Даже цветы раньше времени попрятались в бутоны. Казалось, крик подействовал на все окружающее... Кроме Клары. Она только чуть-чуть поморщилась от переизбытка децибел:
      - Ну, что ты верещишь, словно тебя режут? Это совсем не больно...
      * * *
      В свинский отель я заходить не стал. Опасался хвостов. Колдун, визирь, воевода, да, мало кто мог послать за мной своих шпиков. Если взять за основу выражение: "у стен есть уши", то дворец, включая лабиринт, представлял из себя громадного Чебурашку.
      Я стал прохаживаться рядом с площадью, надеясь, что Соловушка меня заметит и сообщит об этом Карлу. Без ворона мои шансы самостоятельно найти Чертоги были ничтожно малы.
      Надежды оправдались: не прошло и пяти минут, как на мое плечо примостился ворон.
      - Р-рассказывай!
      - По дороге. Нельзя терять время.
      - Куда идем?
      - В лес.
      - Пр-равильно. Там надо навести пор-рядок! Стоило на чуть-чуть отлучиться, как завелись какие-то злыдни. Слышал как ор-рут?
      - Слышал.
      - Ты что собир-раешься пешком шкандыбать до леса?
      - У тебя есть варианты?
      - Естественно. Пр-ричем столько, что пока буду пер-речислять окажемся на месте. Так что пр-редлагаю остановиться на метле.
      - В смысле?
      - Помнишь тот двор-р, из котор-рого вы на ступе улетали?
      - Примерно, но думаю, что найду.
      - Там пр-рипр-рятана метла, на котор-рой мы полетим.
      - Я не умею.
      - Плевое дело. Медведь, и тот смог.
      - Ладно. Попытка не пытка. Тогда полетай вокруг, посмотри, не увязались ли за мной шпики. Не стоит привлекать внимание Емелиных холуев к хозяину дворика.
      - И ты пр-редлагаешь пр-росто полетать и посмотр-реть? Не стану обижаться. Человек ты новый и, скор-рей всего не в кур-рсе, что пер-ред тобой, вер-рнее на тебе, самый лучший специалист по отделыватьсанью от хвостов. Ящер-рицы и те по ср-равнению со мной - жалкие чер-рви.
      Вар-риант пер-рвый: я отлетаю в стор-ронку и пр-рикидываюсь дохлым. Пр-реследователи спешат меня сцапать, но не тут то было! Я, как будто из последних сил снова отлетаю на несколько метр-ров и опять р-рухаюсь замер-ртво. Таким обр-разом, я увожу соглядатаев все дальше и дальше. Вер-рный способ, мне одна птичка р-рассказывала. Действует безотказно.
      - А если им нужен не дохлый ворон, а я?
      - Об этом я как-то не подумал... Вар-риант втор-рой. Но он тр-ребует некотор-рых уточнений. Эти шпики тебя щупали?
      - Не понял...
      - Р-руками тр-рогали?
      - Нет. Я даже не знаю, есть ли они на самом деле.
      - Отлично! Я подкар-рауливаю филер-ров, выклевываю им глазки, и дело в шляпе. Они ничего не видят, ходят, всех тр-рогают, а какой ты на ощупь - не ведают... Хотя и тут есть маленькая неувязочка. Вдр-руг, они тебя нюхали? Естественно, можно устр-ранить и этот нюансик, но пойми меня пр-равильно. Шпионская деятельность сопр-ряжена с множеством неудобств: ползанье по сыр-рым канавам, многочасовые дежур-рства на пр-ромозглом ветр-ру, постоянно пр-ромокшие ноги... Кор-роче, так называемые агенты нар-ружного наблюдения все поголовно пр-ростужены. А выклевывать носы, полные соплей, я не подр-ряжался. Так что и этот вар-риант тоже отпадает.
      Больше вариантов не потребовалось. Отвлеченный болтовней Карла, я не заметил, как прошел мимо требуемой калитки. Пришлось возвращаться метров пятьдесят. Никого подозрительного я не заметил. Да, к тому же, вспомнив, где нахожусь, совсем перестал беспокоиться о слежке. Бесполезно. Тот же Хоттабыч мог сейчас сидеть у себя в покоях и преспокойненько наблюдать за мной по какому-нибудь уцелевшему после погрома, устроенного Яной, "телевизору".
      Мы вошли во дворик. Вернее, я вошел, а Карл въехал на моем плече. Да, служба охранника и опасна, и трудна. Хотя, не уверен насчет опасности, но трудно казачку точно пришлось. Устал он жутко. Так, что заснул прямо на ходу. Я сделал такой вывод, потому что другого объяснения той позы, в которой прикорнул добровольный охранник, невозможно было представить. Проржавленный меч воткнулся в землю под углом в сорок пять градусов. Упершись грудью на рукоятку, казачок умудрялся сохранять равновесие примерно под тем же углом. Руки безвольно висели, рядом валялся щит. Громкий храп, несоразмерный с комплекцией запорожца, исключал любые объяснения нелепой позы, кроме сна.
      - Р-разбудить?
      - Не надо.
      Я осторожно подхватил подмышки казачка и уложил его на траву. Затем выдернул меч, чтобы хозяин случайно не зарезался во сне.
      Обшарив указанный вороном угол, я наткнулся рукой на невидимую метлу, снял с нее шапку и осмотрел летательный аппарат. Метла, как метла. Обыкновенная сучковатая палка и помело.
      - Ну, и как этим пользоваться?
      - Надо забр-раться повыше и сигануть, - уверенно заявил Карл.
      - Точно?
      - Ты мне не вер-ришь?! Да я склюю вонючие подштанники этого обор-рмота, если это не так!
      Хорошо, что я не послушался ворона и не полез на крышу. Сверзнулся только с ограждения крыльца. Метра полтора всего.
      - Я же говор-рил, выше надо! Недостаточная стар-ртовая высота!
      - Мне достаточно, - возразил я, поднимаясь и отряхиваясь.
      - Нет, попр-робуй еще р-раз, только с кр-рыши! - Продолжал настаивать Карл.
      - Яна тоже каждый раз, как полетать соберется на крышу карабкается?
      - Это ты специально пр-рипомнил, чтобы я эти тр-ряпки сожр-рал! - Ворон умудрился меня же сделать виноватым в собственной брехне. - Только учти, полностью шар-ровар-ры этого шкалопендр-ра съедать не буду. Только одну штанину. Из-за отсутствия чистоты экспер-римента.
      Карл обиженно сложил крылья за спиной и направился к спящему и ничего не подозревающему казачку, якобы для выполнения обещания. Знал ведь, зараза, что я не позволю. Жалко было хозяина дворика. То что ворон не станет глотать ни лоскутика, я нисколько не сомневался. Сошлется на отсутствие горчицы или на постный день. Да, мало ли на что. А, вот, пару раз обязательно клюнет. И я даже догадывался куда.
      - Ладно. Не надо. Вдруг они у него последние.
      - Если ты так настаиваешь...
      После неудачного эксперимента я решил больше не полагаться на познания Карла в метлолетательных вопросах и осторожно осмотрел древко.
      Через полчаса, методом проб и ошибок, я усвоил азы летного мастерства. Все оказалось достаточно просто: сучок "зажигания", сучок "газа", сучок "тормоза". Направление, как джойстиком, куда повернешь палку, туда и летит метла. Помело - стабилизатор. Причем магический. Он удерживал равновесие не только метлы, он и седока. Опасения, что я кувыркнусь вокруг древка оказались беспочвенны.
      После пары кругов по двору на минимальных высоте и скорости, я взлетел выше и дал знак ворону следовать за мной. Солнце уже коснулось своим краем линии горизонта, а для полетов в условиях ограниченной видимости я не считал себя достаточно подготовленным.
      Вместо того, чтобы лететь рядом, как я ожидал, Карл бесцеремонно уселся ко мне на плечо.
      На мой вопросительный взгляд, ворон невозмутимо заметил:
      - Когда есть возможность достичь чего-либо, не пр-рилагая пр-ри этом ни каких усилий, этим нужно непр-ременно воспользоваться.
      - Халяву любишь, - резюмировал я.
      На что Карл деланно обиделся:
      - Я не халявщик, я - пар-ртнер-р.
      * * *
      После получаса тщетных попыток и всевозможных ухищрений, Клара поняла бесполезность своих потугов. Она вернулась к столу, глотнула наливки, глянув на обреченно притихшего черта, спросила:
      - Я тебе не нравлюсь, или у тебя там вообще не фурычит?
      - Дело в том, - принялся объяснять позеленевший от пережитого Луциберг, - что существуют г'азные понятия. Напг'имег', в аг'тиллег'ии есть такой тег'мин - ог'иентиг'. А в дг'угих сфег'ах деятельности, бытует понятие обг'азованное от вышеупомянутого опг'еделения - ог'иентация. Она бывает обычной, а бывает и нетг'адиционной. Хотя насчет тг'адиционности можно и поспог'ить. Еще со вг'емен Содома и Гомог'г'ы...
      - Значит, не фурычит, - сделала вывод Клара из непонятных объяснений, снова глотнула наливки и, потеряв всяческий интерес к замухрышке, направилась на кухню.
      Поняв, что последний шанс обрести свободу ускользает, Луциберг пустил в ход всю свою чертовскую изобретательность, ну а врать для него, все равно, что дышать:
      - Подождите! Ви невег'но истолковали мои слова. Все может таки получиться!
      Клара остановилась и заинтересованно посмотрела на черта.
      - На состояние моего ог'ганизма, как и у большинства тонких натуг', огг'омнейшее влияние оказывает психологический фактог'. Физиологические функции блокиг'уются в экстг'емальных ситуациях...
      Клара часто-часто поморгала, пытаясь понять бредятину, добрая половина слов которой ей была незнакома, махнула рукой и собралась было продолжить свой путь за новой порцией наливки.
      - Если Ви меня г'азвяжете, у меня встанет! - В крайне важных случаях бес умел изъясняться без словоблудства.
      - Что же ты раньше молчал, касатик!
      Несколько секунд, и Луциберг был освобожден от пут.
      - Ну?! - Клара вперилась взглядом в ту часть черта, которая, если верить его обещанию, должна была претерпеть некое изменение.
      - Нет. Так не получится. Ви должны отойти, а потом медленно пг'иближаться.
      Ведьма недоверчиво посмотрела сначала бесу в глаза, затем на дверь и окно, прикидывая шансы мужичонка ретироваться. После чего отошла, но лишь настолько, чтобы сохранялась возможность в любой момент пресечь попытку побега в любом из возможных направлений.
      Но для черта этого было достаточно. Он встал на ноги. Вернее, вскочил.
      - Ваше пг'истг'астие очень похвально! Ви не в коей мег'е не должны отчаиваться из-за сегодняшней неудачи. Я весьма пг'иветствую пг'елюбодеяние. Пг'осто в данном случае контакт невозможен. Учитывая мои пг'едпочтения, имею Вам сказать, что мы с Вами в некотог'ом г'оде коллеги. Даже конкуг'енты, если хотите. Но напг'авление поведения Ви избг'али вег'но. И если далее будете пг'идег'живаться этой линии, несомненно добьетесь высоких г'езультатов.
      В конце речи физиономия черта приобрела даже некую одухотворенность. Хотя Клара этого не заметила. Медленно приближаясь, как было условленно, она смотрела отнюдь не на лицо. Да и слов она тоже не слушала. По этому неладное заподозрила только тогда, когда бес резким движением водрузил на законное место спущенные до колен панталоны. И это в тот момент, когда ей показалось, что наконец-то начали происходить едва заметные подвижки.
      Клара подняла глаза и по ехидной роже Луциберга поняла, что ее вновь обманули. Она кинулась на черта с целью отвести душу при помощи физического контакта иного рода, то есть отмутузить хлюпика за несбывшуюся надежду, за напрасно потраченные время и усилия.
      Но мощный кулак прошел сквозь столбик грязно-зеленого дыма. Клара решила, что на сегодня разочарований хватит и обратилась к средству, которое, если и будет иметь негативные последствия, то только утром. И то, навряд ли, так как обильное употребление наливки не вызывало похмелья.
      * * *
      Я понятия не имел, что скажу Яге. Пока не придумал. И если честно, не очень то старался в этом преуспеть. Весь предыдущий опыт указывал на бесполезность планирования чего-либо в сказочном мире, тем более разговоров. Все получалось спонтанно. А заготовленные заранее аргументы и ответы на предполагаемые вопросы в большинстве своем оставались невостребованными.
      Но Ягу каким-то образом требовалось привлечь на нашу сторону, иначе от Хоттабыча можно было ожидать чего угодно. Не смотря на то, что колдун меня отпустил, а Емеля велел снести голову, джинна я считал главным противником.
      Благоухающий, что? Обыкновенный сбрендивший алкаш, пораженный манией величия пополам с манией преследования. Все это толкает его совершать те или иные поступки, не опирающиеся ни на здравый смысл, ни на элементарную логику.
      Хоттабыч - другое дело. Четко идет к намеченной цели. И я ни грамма не сомневаюсь, реши он завладеть Городом, давно бы прибрал все к рукам. И вряд ли он перед чем-либо остановится для осуществления задуманного. Будь то чья-то снесенная голова или изощренные пытки. И ни какие морально-этические преграды его не остановят. За неимением таковых.
      Самое интересное то, что злости на колдуна не было. Ни капельки. Я понимал, что всему виной - дурное воспитание. Бытие определяет сознание. Так что, воевать придется не с Хоттабычем, а с менталитетом восточного джинна.
      Если удастся уговорить Ягу, у нас будет что противопоставить: нашенскую стерву. Причем умную и умеющую колдовать.
      - Куда летим-то? - Спросил ворон, как только мы достигли опушки леса.
      - Показывай дорогу в Чертоги.
      - От тебя я такого не ожидал!!! - Возмутился Карл, но направление указал.
      - И чего же ты не ожидал? - Чтобы не было скучно, поинтересовался я.
      Ворону только этого и было нужно:
      - Что ты позар-ришься на лебедушек! И я, собственнокр-рыльно указываю тебе дор-рогу!
      - Не нужны мне твои лебедушки.
      - И пр-равильно. А то чер-рт-те что получится. Сплошная нер-разбер-риха. Мы с тобой четко должны р-разгр-раничить сфер-ры влияния. Каждый должен ор-рудовать в своей экологической нише. Тебе и так все млекопитающие достаются. А это не хухр-ры-мухр-ры. А я, так и быть, возьму на себя яйценосных. И во избежание недор-разумений, пр-редупр-реждаю: нести и носить - абсолютно р-разные вещи... Все, пр-рилетели, спускайся.
      Местечко, именуемое Чертовыми Чертогами, располагалось почти на самом дне глубочайшего оврага, густо поросшего непроходимыми колючками, которые обвивали своими лианами многовековые стволы черных деревьев. Резиденция леди Яги приютилась на небольшом уступе, примостившемуся метрах в пяти над нижней точкой оврага. Большую часть уступа занимал дворик, на котором хозяйничали пресловутые гуси-лебеди. Избушки, как таковой не было, по этому ни каких курьих ножек не наблюдалось. К почти отвесному склону вплотную прилегала ветхая лачуга. Внешний вид жилища как-то не вязался со сложившимся у меня образом хозяйки.
      Как только мы опустились на площадку, дверь хибары с жутким скрипом растворилась. На пороге стояла хозяйка.
      - Какие гости! Видно сильно припекло, раз уж ко мне пожаловал. Или по наивности, да неосведомленности решил проведать старушку? Хотя, вряд ли, инструкторов у тебя, хоть отбавляй. Да и вот это каркало отговорило бы. Значит нужда заставила. Ну, проходи.
      Колдунья жестом руки с неизменным мундштуком и дымящейся сигаретой подтвердила приглашение и, не дожидаясь, когда я за ней последую, скрылась внутри нелицеприятной постройки.
      Мне ничего другого не оставалось, как шагнуть внутрь. Представляю, как смотрелся со стороны: растрепанные волосы, недельная щетина, метла в руках. И не смотря на то, что на плече вдобавок восседал благоразумно молчащий ворон, мало вероятно, что я походил на ведьмака. Скорей, на придурковатого дворника.
      Убогость внутреннего убранства и обстановки продолжала удивлять меня. Даже простенькая избушка Серенького, по сравнению с тем, что я увидел сейчас, вспоминалась солидным теремом. Грязный нетесаный стол, две хромые табуретки, покосившиеся полати - вот и вся мебель. Картину довершала драпировка стен, состоящая из плесени, вперемешку с паутиной. Все это так контрастировало с хозяйкой, ее гордой осанкой, прирожденным лоском, что казалось нелепым даже временное пребывание леди в этой обстановке, не говоря уж о проживании.
      Эти мысли, наверно, полностью отразились на моей физиономии. Яга снисходительно улыбнулась. Затем мановение руки и часть стены, противоположной к входу, словно ворота новомодного гаража, поднялась, открывая проход в светлое просторное помещение. Лачуга оказалась всего лишь маскировочным тамбуром.
      Гостиная по богатству и убранству уступала лишь Емелиному дворцу, при этом стократно превосходила его изысканностью и вкусом. Создавалось впечатление, что над интерьером работал профессиональный дизайнер.
      После того, как мы вошли внутрь, стена бесшумно стала на место.
      Яга выжидательно смотрела на меня.
      - Понимаешь, тут такое дело...
      Хозяйка улыбнулась.
      - Никаких дел. Что я, правил не знаю? Сначала накормить, напоить и все такое прочее, а уж потом и о делах потолкуем. Или торопишься шибко?
      Я неопределенно пожал плечами. С одной стороны, действительно торопился, а с другой опасался пренебречь гостеприимством, чем мог навлечь на себя гнев леди Яги. А это в данных обстоятельствах было недопустимо.
      - Тогда ставь метлу, проходи. Марго! У нас гости!
      На зов хозяйки на одной из трех лестниц, спускающихся в гостиную, появилась черная пушистая кошка. Судя по всему, тоже из принципиальных, потому что подобно Ваське предпочитала передвижение на четырех лапах.
      Потершись о ногу Яги, она с выжидательным любопытством уставилась мне прямо в глаза.
      - Вовка. Сантехник. - Представился я, решив, что именно этого от меня ждут.
      Возможно. Так как киска, жеманно потянувшись, бархатным голоском промурлыкала:
      - Маргарита. Можно Марго.
      Официальная часть завершилась, и ведьма, знаком указав следовать за ней, направилась в смежную с гостиной комнату.
      Карл, все время чувствовавший себя не в своей тарелке, на сей раз не сдержался и тихонько прошептал мне на ухо:
      - Посмотр-ри какое у нее чудесное обр-рамление!
      - Обрамление чего? - Так же тихо спросил я, заработав очередные баллы в пользу своей бестолковости, с точки зрения ворона.
      - Обр-рамление окончания пищевар-рительного тр-ракта. А как гр-рациозно двигается! - Карл принялся раскачивать головой в такт плавной походке Яги. Если бы добавить пер-рышек, ей-ей не устоял бы и нар-рушил заключенную с тобой конвенцию.
      Следующая комната оказалась столовой, где уже ожидал шикарно накрытый стол. Мы сели и приступили к трапезе, перекидываясь ничего не значащими фразами.
      Не смотря на то, что успел выпить три фужера отнюдь не слабого напитка, ворон продолжал чувствовать себя неуютно в обществе хозяйки Чертогов.
      - Полечу, пр-ролечусь. Хозяйство потр-ребно пр-роведать...
      Никто не возражал относительно решения Карла. Только Яга предупредила:
      - Если у следующего выводка лебедят обнаружу хоть одно черное перышко...
      - А чо, чуть чо, ср-разу я?! Ты еще скажи, что Емелины негр-ры - мои детки. Птенчики. Тоже ведь чер-рные... И, вообще, говор-рят в Гор-роде пеликан объявился. Между пр-рочим, тоже чер-рный. А от Гор-рода досюда, кр-рылом подать. А он такое выкаблучивает, пр-росто стр-расти какие-то. Естественно, гор-раздо легче валить все гр-рехи на бедного несчастного вор-рона, чем находить истинных виновников. А я и так уже еле-еле от земли отр-рываюсь, весь собаками обвешанный.
      - Не желаешь у меня чучелом поработать? Я тебе золотую жердочку припасла.
      - Покор-рнейше благодар-рю! В др-ругой р-раз, в др-ругой жизни!
      Ворон выпорхнул в окно, которое первоначально я принял за картину.
      - Как его сестренка терпит? Не понимаю.
      Мы продолжили ужин.
      * * *
      Как и обещал Хоттабыч, пленников поместили в более комфортабельные камеры. Их разъединили. Неизвестно, чем руководствовались тюремщики, разделяя узников, толи половыми признаками, толи чародейскими способностями. Как бы там не было, а Серенького и Ваську заперли в одну камеру, Яне же достались отдельные апартаменты.
      Ведьма нервными шагами измеряла небольшую темницу. Вовка что-то задумал, а что именно? И тем более не было абсолютной уверенности, что его план выгорит. А сидеть и ждать у моря погоды - не в ее правилах. Что-то нужно было предпринимать. А для этого первейшим и необходимейшим условием являлась свобода. Приоритетная задача была определена, а вот ее решение...
      Стало немного понятно, что представляет из себя неведомое колдовство, пропитавшее все вокруг. Законсервированные чары неопределенной направленности активизируются после применения колдовства и не только нейтрализуют его, но и приводят к обратному результату. Уж это ей пришлось испытать на собственной шкуре. Так что дальнейшие эксперименты с применением магии были нежелательны и крайне опасны.
      С другой стороны вырваться из каменного мешка при помощи физической силы не удалось бы даже Серенькому. Чего же говорить о хрупкой девчонке?
      Оставался еще один вариант: хитрость и обман. Но для того, чтобы им воспользоваться, необходимо иметь объект воздействия, потому как дурить саму себя - занятие скучное и бесперспективное.
      Яна подошла к дверям и в течение часа пыталась привлечь хоть чье-то внимание. Начав с обыкновенных стонов, она постепенно перешла сперва на крик, а потом и на истошный визг. Все безрезультатно.
      Получалось, как ни крутись, а без колдовства не обойтись. Только нужно все тщательным образом обдумать.
      Ведьма забралась с ногами на оббитые мехом нары (Хоттабыч ведь обещал комфорт), обняла колени и, прикрыв глаза, погрузилась в размышления.
      * * *
      - Василий, что-то ты смурной какой-то, случилось что? - Обратился к сокамернику Серенький, как только за их спинами с лязгом захлопнулась тяжелая дверь.
      - А ты считаешь, что с нами ничего не произошло?
      - Ну, не настолько же, чтобы делать траурную морду. Видишь, даже водку не отобрали, - в доказательство своих слов медведь звякнул котомкой. - У меня и рыбка имеется. Поужинаем, поспим, а там глядишь, Вовка придумает, как нас вызволить. Шибко умный он, однако. Даже Хоттабычу голову задурил.
      Серенький вытащил сразу две бутылки водки и охапку вяленых лещей. Сдвинул на край тюремный ужин, заблаговременно оставленный на вмурованном в пол одноногом столике, наполнил глиняные стаканы.
      - О нем-то я и беспокоюсь, - сказал кот, чокаясь с медведем.
      - За него не волнуйся, выкрутится.
      - Вот, и я думаю. Может даже уже.
      - Что уже?
      - Выкрутился.
      - Ты про что?
      - Понимаешь, - Васька жадными глотками опустошил стакан, оторвал от рыбы плавник и, словно зубочистку сунул его в рот, - пока вы тут с Яной кого попало из неволи выручали, мы в лесу черта словили. Он готов был Вовку сию минуту домой отправить.
      - Так не отправил же.
      - Вовка сам не захотел. Сказал, потом. А черт связанный в избушке лежит. Вот я и думаю, что он решил воспользоваться услугами беса. Глянул в какую непонятку мы вляпались.
      - Васька, ты не прав. Ежели он тогда не смылся, когда знал только, что мы в Город подались, то уж теперь и подавно нас не оставит. А если и захочет воспользоваться услугами нечистого, то только для нашего освобождения. Может, как раз в этом и заключается его план?
      - Будем надеяться... Ну что, будем... - Васька призывно поднял вновь наполненный стакан.
      * * *
      Вини Пух явился в отель только с наступлением темноты. Несмотря на то, что еще у ворот Города ему было известно, что розыск медведей прекращен. Тем не менее, медвежонок решил не рисковать, добирался до заветного убежища самыми малопосещаемыми улочками и, только дождавшись на задворках заведения захода солнца, осторожно поскребся в заднюю дверь отеля.
      Затем последовал, как минимум, часовой обмен с Пятачком извинениями, прощениями и страшными клятвами в вечной и нерушимой дружбе.
      Когда страсти улеглись, последовал хоть и припозднившийся, зато изрядно затянувшийся ужин. Весь день Пух старался быть осторожным и, добравшись до места, оставил всю свою подозрительность за дверью заведения. Поэтому он не заметил чуть более холодного приема обычно радушных хозяев.
      Медвежонка усадили напротив Соловушки, который ввиду наступления темноты покинул свой пост и, с чувством исполненного долга, дожидался вечерней трапезы. Оба беспечных едока не обращали внимания на то, что блюда им подают одинаковые, причем одновременно. И уж тем более они не замечали пристальных взглядов хозяев и их многозначительных перемигиваний.
      * * *
      - Ваньша, я ничего не понимаю, - натужно шептал воевода солдату, отведя его в один из тихих уголков, - творится что-то совершенно непонятное. Мне нужен твой совет.
      - Один хрен не воспользуешься, - скептически заметил Иван.
      - Поймали медведя, кота, девчонку и, самое главное, Сантехника. Причем его я самолично провел к темницам, чтобы он друзей своих спасал. Но тут нагрянул Хоттабыч и всех накрыл.
      - И тебя заложил Емеле?
      - В том-то и дело, что нет! Отпустил подобру-поздорову. Но это еще не все. Он меня прогнал, я, как будто ушел, а сам быстрехонько крюк темными коридорчиками сделал и все подслушал. Тока ничерта не понял. Сначала Сантехник говорит колдуну: "Отпусти, я тебе пригожусь", а тот ему, ладно, мол, отпущу, но не навсегда, а только на сутки, а если не вернешься, бабу с медведем запытаю. А тебе все равно худо будет, и тебе, говорит, Али Баба, худо будет, если проболтаешься.
      - Так там и визирь был?
      - Нет, он тоже подслушивал, а колдун как-то узнал. И теперь я в тягостных раздумьях. Мне не известно, знает ли Али Баба, что это я привел Сантехника. И если знает, будет ли про меня говорить Емеле? А может мне первому про всех рассказать? Что колдун отпустил Вовку, а визирь все знает и молчит? Так я раскрою заговор!
      - Который сам и начал.
      - Это как?
      - Ты же не поднял тревогу сразу. А, наоборот, помогал Сантехнику. Если ты расскажешь про них, то и они про тебя молчать не станут. И всем вам секир башка. - Выдал свой оптимистический прогноз солдат, а потом добавил, - если Вовка не победит.
      - Не хочет он побеждать. Он даже Хоттабыча не стал заколдовывать, а отправился ему помогать. Все так перепутано... И еще колдун привязался, выпытывал все про какую-то единорогую жабу, которая сдохла. А если не вспомнишь, говорит, молись. Только помочь сможет бог особенный, Анусом кличут... а я ни про жабу, ни про бога этого понятия не имею... Если б я уже нашел Емелькины сокровища, точно дал бы деру. Так, что присоветуешь?
      - Сначала определись, за кого ты.
      - За того, кто победит, конечно!
      - А кто победит?
      - В том-то и беда, что не знаю!
      - Тогда и я не знаю, что тебе присоветовать. Самое лучшее, не суйся ни в какие интриги. Служи, как положено, и все.
      - Так чинов с наградами не заработаешь... Ладно, ты только не выдавай меня, а если что, выручай... А я пойду, поподслушиваю. Да поможет мне всесильный Анус!
      * * *
      Емеля очнулся от очередного "погружения в транс". Пробуждение мало чем отличалось от бесчисленной чреды подобных: те же головная боль, остаточное легкое опьянение, вялость всего организма. Он уже давно отказался от услуг чародеев в борьбе с похмельным синдромом. Пара бокалов водки - более надежное средство. Да и была определенная прелесть постепенно ощущать изменения, происходящие после приема "лекарства".
      Вот только на этот раз, кроме физического недомогания на него еще давил груз неожиданно навалившихся проблем. Рано или поздно, а разгребать их придется. Нельзя же вечно прятаться за бутылкой. С пьянкой требовалось немного повременить. Сначала разобраться с ситуацией, отдать нужные распоряжения, а уж потом...
      Для правильного воплощения этих мыслей в жизнь, Наимудрейший первым делом до краев наполнил бокал водкой и осушил его. После чего отдал команду:
      - Все ко мне!
      Под всеми подразумевались основные министры: колдун, визирь и воевода.
      Время суток волновало Емелю меньше всего. Проснулся - значит, утро. А если утро у него, то у ближайшего окружения просто не может быть другой поры.
      А так как "утро" пришлось на два часа ночи, то помощники собрались не сразу и не в полном составе. Первым явился колдун. Было похоже, что он еще не ложился. Затем, с вытаращенными, счастливыми глазами вбежал Али Баба в ночной сорочке и тапках на босу ногу. Увидев Хоттабыча, визирь был сильно разочарован (когда его вытащили среди ночи из постели, передав распоряжение Высокочтимого срочно явиться, он решил, что ночные грезы чудесным образом стали обращаться в реальность) и, буркнув извинение за то, что без макияжа, уселся на указанное место. Воеводу найти не удалось. На вопросительный взгляд Хоттабыча (при помощи чар он мог определить место нахождения военачальника) Емеля махнул рукой, мол, не нужен.
      Властелин наполнил бокал и сразу же приступил к делу:
      - Что мы имеем на данный момент по вопросу приоритетного направления?..
      Он замолк, сам удивляясь произнесенной фразе. Ведь зарекался же пытаться казаться умней, чем есть на самом деле. Вечно какая-то лабуда несуразная получается.
      - Словили этих мудаков или нет? - более четко сформулировал он вопрос после непродолжительной паузы.
      - Частично, - успел ответить колдун, опередив набравшего полные легкие воздуха Али Бабу, - я думаю, еще день, два и вся банда будет в наших руках.
      - Пеликана поймали? - Глаза Наимудрейшего блеснули недобрым огнем.
      Получив отрицательный ответ, Емеля спросил с надеждой:
      - А Сантехника?
      - Нет. (Визирь тяжко вздохнул).
      - Так кого ж поймали?!
      - Медведя девчонку и кота.
      - Девчонку - это хорошо. Проверим, что за девчонка. И кота - хорошо. Дюже наглая зверюга. А на медведя я зла не держу. Так что будет достаточно просто содрать с него шкуру. Давай его сюда, прямо сейчас и начнем.
      Хоттабыч пожал плечами и вяло заметил:
      - Ни какого кайфа...
      - Это почему?
      - Сначала надо всех собрать, определить степень участия в заговоре и в соответствии с этим назначить наказание. А то, что может получиться? Сейчас с медведя шкуру сдерем, а потом выяснится, что он - тайный главарь всей шайки. Вот кого бы медленно на куски рвать, а уже поздно. Он дохлый и легко отделался.
      - Тогда будем медленно рвать на куски (выражение колдуна понравилось Емеле) каждого члена банды. С медведя и начнем.
      - Я считаю, что уравнивать врагов, даже в наказании... - Если бы Хоттабыч имел возможность завершить свою мысль, то скорей всего, он смог бы убедить Емелю отложить экзекуцию. Но колдуна бесцеремонно прервали.
      - Ви ни коем обг'азом не должны в данный момент тг'огать так называемых заговог'щиков! Что Ви себе думаете?
      Емеля и его министры с трудом разглядели затесавшегося среди статуй черта. Он постоянно подозрительно оглядывался, опасаясь быть захваченным врасплох.
      - Поймали, казнили и все? А последствия Вас не касаются? Ви не пг'едставляете с кем в действительности имеете дело. То что Ви аг'естовали этих тг'оих - хог'ошо. Но пытать, убивать, насиловать категог'ически невозможно...
      - Эй, носатый, ты чо тут гонишь? - Емеля не сразу смог обрести дар речи, ошарашенный неслыханной наглостью неведомо как появившегося (уже не в первый раз) черта. - Мало того, что ты одобряешь или не одобряешь мои поступки, ты еще поимел наглость указывать, что мне делать?! За такое я не поленюсь и самолично буду тебя медленно рвать на куски (выражение явно понравилось Наимудрейшему). Выискалось яйцо, которое учит отца детей делать...
      - Ви таки вислушаете меня. Один г'аз я уже пг'едупг'еждал Вас, и пг'енебрежение моими советами дог'ого обошлось. Тепег'ь будет еще хуже. Своеволие, пг'енебг'ежение, жестокость и пг'очие качества, коими Ви обладаете глубоко уважаются мной и, по мег'е возможности, пестуются, но не в данном, конкг'етном случае. Сейчас, для Вашего же блага, Ви должны стг'ого выполнять все мои пг'едписания, котог'ыми я не пг'емину Вас снабдить.
      Наимудрейший побагровел и стал медленно подниматься из-за стола.
      - Может быть я не имею пг'ава вмешиваться в местные дела, но я пг'осто обязан сообщить, - бес и сам был взволнован не меньше Емели.
      Он опасался, что если с друзьями Сантехника произойдет что-то непоправимое, то тогда Вовка уж точно воплотит свою угрозу в жизнь: обратится к дьяволу с жалобами на него, Луциберга.
      - Что так называемый господин Сантехник - пг'ишелец из миг'а, котог'ый ви все называете Вег'хним...
      Вообще-то, чаще всего хором поют. Иногда бывает, что хором говорят. Змей Горыныч тому живой пример. Но, вот, чтобы хором пукать - это нонсенс.
      Луциберг расслабился от облегчения. Все неприятности и переживания нелегкого дня теперь останутся позади. Выложив главный козырь бес уже не сомневался, что местный узурпатор строго будет подчиняться указаниям.
      Остальные выразили свои эмоции таким весьма оригинальным образом из-за ошеломившей их новости. И если участие в "хоре" Хоттабыча не является бесспорным фактом: внешне он остался совершенно спокоен, разве что слегка побледнел. Даже если и присоединился к всеобщему удивлению, то со свойственной чародеям выдержкой - бесшумно. Зато, выдавая свое тайное присутствие, в своеобразном "музыкальном упражнении" принял активное участие Федот. Побродив по закоулкам лабиринта и не услышав ничего, достойного внимания тайного соглядатая, он справедливо решил, что если что-то важное и будет сказано, то только тогда, когда Емеля проснется. Воевода влез под стол, стоящий рядом с "медитирующим" хозяином (благо, бархатная скатерть, свисающая до пола, делала присутствие Федота абсолютно незаметным) и стал дожидаться пробуждения. Возможно, инкогнито воеводы могло сохраниться и дальше, но после того, как "хор" стих, Федот продолжал "солировать", чем и привлек всеобщее внимание.
      Приподняли полог скатерти и не без труда извлекли кряхтящего воеводу. Для Федота положение было критическим. И, не смотря на то, что даже магические "индикваторы" интеллекта не реагировали на умственные способности толстяка, он все же догадался "перевести стрелки":
      - Я прятался, потому что боялся колдуна. Он отпустил Сантехника! Я пришел об этом доложить, но ты спал, Высокочтимый. А под стол влез, монетку достать, закатилась.
      Емеля недоуменно переводил взгляд с Хоттабыча на Федота, а Али Баба мысленно потирал руки: то что ему хотелось сделать самолично (сдерживала лишь лживая угроза) - выдать тайные происки колдуна, нежданно-негаданно воплотил воевода. Получилось все в наилучшем виде.
      Однако визирь рано обрадовался, очень рано.
      - А Али Баба все знал и не сказал, - продолжал разоблачения Федот, уверен, они с колдуном заодно! И если бы у тебя не было такого верного и преданного слуги, достойного быть наиглавнейшим помощником...
      Али Баба понял, что теперь брехать и изворачиваться придется не только проштрафившемуся Хоттабычу, но и ему самому. Визирь извлек откуда-то из подмышки склянку с розовой жидкостью, одним махом сглотнул содержимое и, не сводя влюбленного взгляда с предмета своего обожания, начал оправдательную речь.
      Но так как реабилитироваться было необходимо не только ему, да и воевода не был уверен, что уже обеспечил себе прощение и заодно и возвеличивание, то до Емели из общего гвалта доходили лишь отдельные фразы:
      - ... хотел проследить, как далеко, он сможет зайти, о прекраснейший из красивейших...
      - ... это многоходовая комбинация, которая в дальнейшем приведет...
      - ... я давно его подозревал...
      - ... кому скажешь, говорит, тебе крышка, молись своему Анусу...
      Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы Емеля не хлобыстнул со всей силы кулаком по столу, после чего рявкнул:
      - Заткнитесь, падлы!!!
      Подействовало. Заткнулись.
      - Иди сюда, - Наимудрейший поманил на время позабытого черта.
      Дуля с животрепещущим большим пальцем была выразительным и однозначным ответом. После случая в избушке Луциберг решил не рисковать и держаться от всех, даже с виду безопасных существ, на приличном расстоянии.
      - Не хочешь подходить, ладно.
      Узнав, что окружен предателями, Емеля не хотел настраивать против себя еще и черта. Мало ли что может таиться в арсенале у непонятного замухрышки. Ведь умудряется же он проникать сквозь многочисленную охрану и исчезать прямо на глазах. Причем, Хоттабыч утверждает, что понятия не имеет, как он это делает.
      - Ты точно не брешешь насчет Сантехника?
      - Ви, естественно, понимаете, что ввиду специфического г'ода деятельности и видовой пг'инадлежности, пег'екг'еститься я не могу. Но со всей ответственностью смею завег'ить, что Сантехник действительно является выходцем из Вег'хнего миг'а. В этом не может быть никаких сомнений. Это я пег'еместил его оттуда.
      Новая порция информации, выданная бесом, оказалась еще более сенсационной, будоражащей души и желудки.
      После того, как страсти улеглись, а запах немного развеялся, Емеля, твердо решивший больше не рисковать и ни в коем случае не делать скоропалительных выводов, осторожно поинтересовался:
      - А ты действительно можешь перемещать людей из мира в мир и обратно?
      Польщенный подобострастным вниманием своей новообретенной аудитории, Луциберг принял позу поважней, подбоченившись и выставив вперед левую ногу. Еще бы! Все слушали, приоткрыв от изумления рты. И даже блеск в глазах, всегда казавшегося невозмутимым Хоттабыча говорил о его крайней заинтересованности. И уж тем более, никто из присутствующих не собирался клеваться. Но, тем не менее черт приближаться не стал, а ограничился помпезной стойкой и покровительственным тоном.
      - Эта способность является лишь частичкой тех неогг'аниченных возможностей, коими я имею честь обладать. Я не стану пег'ечислять все свои способности...
      - А меня сможешь перекинуть в Верхний мир? - Нетерпеливо перебил Емеля.
      - Я же говог'ю, что это сущая ег'унда...
      - Давай завтра!
      - Нет. Но если Ви действительно гог'ите желанием отпг'авиться в миг', из котог'ого пг'ибыл сюда небезызвестный Сантехник, мы сможем договог'иться. Ви виполняете все, что я скажу и после того, как мы совместными усилиями добьемся тг'ебуемого г'езультата, то в нагг'аду, за указанное содействие, я пег'ебг'ошу Вас в Вег'хний миг'.
      Емеле очень хотелось свернуть цыплячью шею оборзевшего ханыги, но еще больше хотелось попасть в Верхний мир. Судя по замысловатым хреновинам непонятного назначения, которые при помощи магической воронки скапливались в тайных загашниках, жизнь в том мире была совершенно иной, не похожей на опостылевшее существование здесь.
      Наимудрейший давно уже пытался найти туда дорогу. Отсюда и неудачные опыты чародеев, и карт-бланш, полученный Хоттабычем на исследования в этом направлении. По этому Емеля смог подавить импульсивное желание. Тем более, что в свете открывшихся фактов физическое воздействие может оказаться не только безуспешным, как в прошлые разы, но и небезопасным. Иногда Наимудрейший мог быть терпеливым.
      - Что для этого требуется сделать?
      - Бег'ечь пленников, как зеницу ока. Вг'еда не пг'ичинять им ни в коем случае. Я лично буду вести пег'еговог'ы с Сантехником. После чего безг'опотно поступить с аг'естованными так, как я скажу: или казнить, или отпустить на все четыг'е стог'оны.
      - Хоттабыч, немедленно всех пленников сюда. В цепях и с гирями. Лично буду следить за их сохранностью... Али Баба, проследи, - распорядился Емеля, после того, как колдун вышел.
      - А ты за ним, - отправил Наимудрейший и воеводу вслед за визирем.
      * * *
      Яна достаточно долго неподвижно сидела, обняв колени руками и тихонько раскачиваясь взад-вперед. Она размышляла, анализировала, взвешивала все "за" и "против". Конечно, риск был, но и другого выхода она не видела.
      Итак, неведомые заклятия не только нейтрализуют ворожбу, но и приводят к обратным результатам? Хорошо.
      Ведьма начала потихоньку бояться. Мало ли какие монстры могут бродить по ночному лабиринту? А, вдруг, полуметровая каменная стена не является для них достаточным препятствием? И кошмарный ночной гость с легкостью разрушит преграду? Этого нельзя допустить...
      Решив, что уже достаточно испугалась, Яна прочитала заклинание, утолщающее и укрепляющее до прочности алмаза стены своего узилища.
      Видимых изменений не произошло. Выждав еще минут пять, ведьма подошла к двери и осторожно ткнула пальцем в стену рядом с выходом. Не встретив практически ни какого сопротивления, палец прошел сквозь преграду, как через прогнившую тряпку.
      - Что и требовалось доказать, - не без нотки самодовольства прошептала Яна, - теперь надо найти Ваську с Сереньким...
      * * *
      - Вообще-то, Васька, ты прав. Вовка - Вовкой, а мы и сами кое-что можем. Прикинь, он придет нас освобождать, а тут сюрприз! Мы уже на воле, однако. - Выдвинул медведь идею, когда оба пленника уже изрядно "наужинались".
      Во второй и более продолжительной части поздней трапезы они все больше налегали на водочку, сугубо по причине ее превосходящей калорийности над остальными имеющимися в ассортименте продуктами.
      Кивком Васька выразил свою полную солидарность с замыслом медведя, но все-таки сомнения на этот счет у кота имелись.
      - Каким образом?
      - Проще простого.
      Серенький выдернул вмурованный столик, оторвал крышку и, указывая на получившийся каменный монолитный стержень, объяснил:
      - Сейчас я этим пестиком в дверь долбить начну. Если пробьюсь, все ясно. Но, скорей всего, придут меня усмирять и утихомиривать. Если пришлют чернозадых, посмотрим, кто кого. Но в любом случае, в суматохе ты тихонько выскальзываешь из камеры. Могут подослать и чародея. Тут главное не ошибиться. Тогда придется действовать вдвоем. Колдуны, они как заклятья насылают? Руками машут, зенки вытаращивают, да волшебные слова талдычат. Ну, ручонки я пообломаю, чтоб не махал, а ты, тем временем сигай ему в морду, буркала выцарапывай и пасть затыкай. Как план? Хорош?
      - Если выгорит - хороший, а если нет - плохой. Другого все равно нет. Давай проверим.
      Мощные удары, отражаясь многократным эхом, стали доноситься до самых отдаленных тоннелей лабиринта.
      * * *
      С тех пор, как солдат узнал, что Серенький, ведьма и Васька угодили в плен, он не находил себе места, чувствуя, что частично виноват в произошедшем. Если бы дождался в условленном месте, все могло бы повернуться иначе. Снедаемый этим чувством, ночью он решил спуститься в лабиринт. Не то чтобы он собирался кого-нибудь освобождать, только была непонятная потребность сделать хоть что-то для успокоения совести. Например, узнать, может что требуется на волю передать? Или нужна какая другая услуга, не сильно противоречащая присяге.
      Ступив на первую ступень лестницы, ведущей в подземелье, Иван услышал размеренные удары, доносившиеся откуда-то из глубины. Заинтересованный, он, ускорив шаг, направился выяснить, что же является источником звуков.
      * * *
      Десятиминутное упражнение с каменным тараном к ожидаемому результату не привело, особенно к первой его части: дверь не сдвинулась ни на миллиметр. Что же касается прогнозируемого усмирения, в чем-то Серенький оказался прав. В том, что эту миссию будет выполнять кто-то, связанный с колдовством. Правда, обламывать руки и вцепляться в рожу не пришлось, так как утихомирила медведя не кто иной, как Яна.
      - Прекрати долбить, Серый! - Еле докричалась ведьма до жаждущего свободы косолапого: не успевал стихнуть гул от одного удара, как на него накладывался последующий.
      - Яна, ты?! - обрадовался медведь. - Тоже столик сковырнула? Тогда я и подавно смогу!
      Туговато соображающий от водки Серенький решил, что ведьма выбралась из своей камеры аналогичным образом, и, воодушевленный, с утроенной силой вновь принялся за дело.
      - Если не угомонишься, я тебе голову сковырну! - С не меньшим трудом Яна во второй раз прервала попытки лохматого.
      Справедливости ради, следует заметить, что попытки Серенького не были совсем уж бесполезной тратой сил. Неизвестно, сколько бы пришлось ведьме бродить по лабиринту в поисках друзей, если бы не оглушающие удары.
      - А как же ты выбралась?
      - Заткнись! Дай сосредоточиться. Попробую и вам помочь. Кстати, Васька с тобой?
      - Угу!
      - Хорошо.
      Хотя ничего хорошего не наблюдалось. Массивная металлическая дверь была заперта на навесной замок, который своими габаритами мог поспорить с буйно-пьяной медвежьей головой...
      Но, все равно, маловат. А, вдруг, разъяренная зверюга совладает с запором? Да вырвется? Что тогда будет? Замок нужно срочно увеличить, чтобы не случилось непоправимого.
      Короткое заклинание. Щелчок. Не выдержала утончившаяся дужка замка, обтянувшись на оставшихся неизменными петлях запора. Упавший замок продолжал уменьшаться, но Яна уже не обращала на него внимания. С трудом отодвинув тяжелый засов, распорядилась:
      - Серый, Васька! На выход! Или хоромы приглянулись и вы решили остаться?
      Второго приглашения не потребовалось. Через несколько мгновений, обретшая свободу троица устремилась подальше от места заключения.
      * * *
      Вот, теперь можно. Ничего предосудительного. Ключей не воровал, замков не подпиливал, стражников (которых, кстати, и не видно) не оглушал. Полное отсутствие состава преступления. А то, что случайно встретил старых знакомых и предложил им осмотреть достопримечательности дворца, так что ж тут противоправного?
      Успокоив себя подобным образом, солдат, наблюдавший процесс освобождения медведя и кота, шагнул из темноты навстречу приближающимся беглецам, позвал:
      - Серенький, Яна, сюда!
      Иван увел лесных знакомцев в темное, боковое ответвление и, как раз, вовремя: в мертвой тишине лабиринта, воцарившейся после того, как медведь прекратил попытки самостоятельно освободиться, раздались шаги, сопровождаемые бряцаньем оружия.
      * * *
      Емеля слушал откровения Луциберга о прелестях Верхнего мира, широко разинув рот, хотя не понимал и трети рассказанного.
      Идиллию прервал Хоттабыч, явившийся в сопровождении четырех телохранителей, несущих на плечах что-то тяжелое. Это что-то, после того, как было поставлено перед Наимудрейшим, оказалось Манькой, закованной и опутанной цепями с гирями на концах.
      Узурпатор так и остался с открытым ртом, но в глазах явно присутствовал немой вопрос, так как колдун поспешил ответить:
      - Это все арестованные...
      - Абсолютно правильно, мой милый! - Подтвердил слова Хоттабыча появившийся следом Али Баба.
      - Так точно! - чтобы не оставалось ни каких сомнений поставил окончательную точку тяжело дышащий в дверях Федот.
      - А, где?.. - у Высокочтимого все-таки прорезался голос.
      - Сбежали.
      - Сие означает, как не пг'иског'бно мне это доводить до вашего сведения, все г'анее достигнутые договог'енности не имеют юг'идической силы из-за отсутствия пг'едметов договог'енности. - Приободренный предвкушением близкой победы, черт был сильно разочарован.
      - Погоди! Как же? Ты же обещал...
      - Ви не выполнили свою часть обязательств. Чего г'ади я буду что-то делать для Вас?
      - Щас узнаешь, - Емеля кивнул царедворцам и телохранителям.
      Те послушно, дугой, лишая беса маневра стали медленно приближаться. Но время позволяло и прежде, чем исчезнуть, оставив после себя клубы дыма Луциберг с презрительной ухмылкой сообщил:
      - Если у Вас будет что мне сказать, я сам найду Вас. Чем больше в Ваших г'уках окажется дг'узей Сантехника, тем быстг'ее мы возобновим наши пег'еговог'ы. Но ни в коем случае Ви не должны пг'ичинять вг'ед своим пленникам. Иначе последствия будут непг'едсказуемыми. И тогда...
      Черт не стал договаривать, а предпочел издымиться, так как один из темнокожих воинов подошел слишком близко.
      Емеля обвел взглядом своих приближенных. Спокойствие колдуна, воздушный поцелуй Али Бабы, беспомощно разведенные руки воеводы.
      Наимудрейший молча наполнил самый большой кубок водкой (о которой почему-то в последний час совсем позабыл), одним махом осушил его.
      - Пленников найти. Всех. Кого упустили и кого отпустили, - хозяин взглянул на Хоттабыча, - и без фокусов. Иначе... Гасан Абдурахман, про бутылочку помнишь?
      Хоттабыч побледнел. Впервые после их знакомства Емеля назвал колдуна по имени. Тогда-то и состоялся их договор. Джинн все эти годы добросовестно выполнял свои обязательства, а, вот, Наимудрейший, по всей вероятности, свое обещание нарушил.
      - Выполняйте!
      Министры в мгновение ока исчезли из зала.
      Емеля сделал вид, будто только сейчас заметил пленницу.
      - Манька!
      Та в ответ только моргала, рот на совесть был завязан шелковым платком.
      - Кусаться, царапаться не будешь?
      Девушка отрицательно покачала головой.
      - Освободите ее!
      * * *
      - Все-таки я предлагаю подождать, подумать и проверить за завтраком.
      - Нечего тут думать. Вязать его, и все тут!
      - Лучше вспомни, как он ест! Даже Пуха переплюнул!
      - Из этого следует только один вывод: он является аномальным отклонением от своего вида. И никакого отношения к нам не имеет.
      - Но ведь тогда получается...
      - Правильно. Так и получается. Вини Пух - тоже аномальное отклонение от всех медведей или, того хуже, с какой-то целью старается походить на нас, высших существ этого мира!
      - Тогда кто же является нашим прародителем?
      - Не знаю. Может быть и никто. А, вдруг, мы, вообще, пришельцы оттуда? - Хряк ткнул копытцем в звездное небо.
      - Значит, говоришь, аномалия?
      - Ну, да. Точно так же, как у нас - Пятачок. Все свиньи, как свиньи, а он - выродок. Сколько не корми, все равно дохлый.
      - И что будем делать?
      - Вязать и сдавать. Исполнение желания - это не хухры-мухры. Такими возможностями не разбрасываются.
      - Сейчас?
      - Нет. Ночью все равно его сдать не получится, а, вдруг, дружки нагрянут? Утром дельце обтяпаем.
      - Ну, тогда я пошел?
      - Нет, Наф, не сейчас.
      - Так моя очередь!
      - Потерпи. Не гоже, чтобы из-за свиноматки срывались наши планы.
      - Обещаю, вернусь до рассвета.
      - Знаю я такие обещания!
      - А ты мне свою очередь уступишь?
      - Почему я? Пусть Ниф.
      - Фигу! У него тогда два раза подряд получится. Сам уступай!
      - Что мы спорим? Завтра у нас будет желание. Загадаем каждому по пять хрюшек и все дела.
      - А если завтра Пух встрянет защищать Соловушку?
      - Тоже повяжем!
      - И скажем, что он тайный друг Сантехника.
      - Может полжеланьице и за него перепадет.
      Коварный план предательства был согласован и утвержден. Тайный совет, который проходил во дворе из-за опасения случайных свидетелей, завершился. Хозяева отеля, самодовольно похрюкивая, разошлись по комнатам, предвкушая благостные перемены завтрашнего дня.
      * * *
      - Так мы летим, или ты дальше спать будешь?
      Я открыл глаза. Надо мной стояла Яга. Легкая усмешка на губах была единственным проявлением эмоций.
      - Сейчас, - промямлил я, осипший от сна голос другим словом назвать было нельзя.
      Хозяйка вышла. Я лежал на широкой кровати в просторной спальне. Рядом, на пуфике, лежали аккуратно сложенные джинсы и рубашка. Я вскочил, оделся.
      Хорош, спаситель! Это ж надо было так опростоволоситься! Дело в том, что вчера за ужином, я как-то нечаянно переусердствовал с напитком, хотя специально на него не налегал. Само собой получилось. И, уверен, без всякой магии. Обыкновенное алкогольное опьянение. Только напиток был весьма ядреным и одновременно вкусным. Поэтому пилось легко, пьянелось быстро и неотвратимо.
      Когда пришло время поговорить о делах, я уже достаточно набрался. И что плел хозяйке Чертогов, абсолютно не зафиксировалось в голове. Единственное, что хранила память - это отраженная в самоваре моя перекошенная рожа, в запале втолковывающая что-то своим собеседникам. Что именно я говорил не удалось бы вытянуть из меня самым изощренным мастерам пыточного ремесла, потому что я сам понятия не имел, о чем шла речь за ужином.
      Но как бы там ни было, кажется моя пьяная болтовня, возымела требуемое действие. Не на прогулку же пролететься приглашала меня Яга.
      Спальня оказалась на втором этаже (как укладывался спать, естественно, так же не помнил). Я спустился по боковой лестнице. В столовой по быстренькому перекусили. Мы с Карлом слегка похмелились, хотя синдромом не страдали.
      - Марго, останешься или с нами полетишь?
      - Полечу. Вдруг, потребуется к кому-нибудь подлизаться. Ты же не умеешь. - Промурлыкала киска.
      - Только поэтому? А может, торопишься Ваську выручать?
      Кошка фыркнула и, задрав хвост трубой, скользнула в щель под начавшей подниматься стеной. Мы, дождавшись полного открытия, последовали за ней.
      После того, как мы миновали тамбур и вышли из лачуги, я обомлел. Дно оврага полуметровым слоем покрывали белеющие кости. Более того, к дверям вела дорожка, обозначенная шестами с водруженными на них ухмыляющимися черепами. Я готов был поклясться, что вчера вечером ничего подобного не было. Мое беспамятство в этом свете приобретало зловещий оттенок.
      - Ты чо? - легонько клюнул меня ворон чуть повыше уха.
      - Так..., - я не нашел, что сказать и ткнул пальцем в ближайший череп.
      - Гм... Вчер-ра ни фига не испугался, а сегодня...
      - Он не видел. Я ему вчера взгляд отвела. Мнительный он шибко. Ну, так летим или сопли распускать будем по невинно загубленным?
      - Летим, - вздохнул я.
      Хорошо, что успел подумать о самом хреновом. И теперь, с чувством легкого облегчения ввиду своей непричастности к окружающему пейзажу, я оседлал метлу и взмыл в небо.
      Следом за мной взлетели Яга и Марго. У киски была собственная, подогнанная под ее размеры метла.
      - Я все-таки хозяйство пр-ровер-рю, - сообщил Карл.
      - Так ты же вечером проверял.
      - Вчер-ра как-то не ср-рослось. Не получилось. Потом р-расскажу.
      - Только надолго не пропадай.
      - Не боись, догоню. Я только глазком одним зыр-ркну.
      Карл лихо спорхнул с плеча и, подражая реву пикирующего бомбардировщика, начал снижаться на Янину поляну.
      * * *
      Клара открыла глаза. Чистое безоблачное утреннее небо. И кроны деревьев. Где, что, как и почему???
      Она лежала в густой траве, причем в такой позе, которую даже при желании принять было бы затруднительно. В небо одновременно смотрели и лицо, и та часть туловища, которая в обычном положении направлена в противоположную сторону. На эту самую часть начинающая ведьма уселась, применив для этого не мало усилий. Затекшее тело плохо слушалось, каждое движение отзывалось клокочущей болью в ничего не помнящей голове. Зато сразу пришла на память Яна во время приготовления наливки и проклятое заклинание: "У меня с похмелья голова не боли, у гостей не боли, а у Клары - боли". Тьфу! А, иначе, говорит, сопьешься, нафиг...
      Еще она помнила страхолюдного хлюпика, который так жестоко обманул ее, и как собиралась просто напиться и хорошо выспаться. Судя по всему и то и другое удалось. Вот, только почему пробуждение произошло не в уютной кровати, а в лесу?
      Клара навела резкость и осмотрелась. Оказалось, что находится она на краю поляны, всего в паре десятков метров от избушки. Значит, в беспамятном состоянии набедокурить не успела. Просто пошла куда-то (куда?) и упала. А подняться не было сил. Все понятно. Пошла и упала. Нет. Не пошла. Полетела. Рядом лежала метла.
      Клара повнимательней вгляделась в крону ближайшего дерева. Так и есть. Несколько сломанных сучьев полностью поясняли картину: изрядно набравшись, решила, что день не должен так скверно заканчиваться и стоит полететь куда-нибудь, развеяться. Но не справилась с управлением. Отсюда и столь нелепая поза.
      Ей пришлось резко бухнуться в траву и замереть: из избушки вылетел Карл, на несколько мгновений завис над поляной, оглядывая окрестности, затем быстро полетел в сторону Города.
      Кряхтя, охая и проклиная все на свете, сунув метлу подмышку, Клара поплелась в избу похмеляться. И вовсе не пьянства ради. А только для просветления мозгов. Ей требовалась способность соображать, потому что надо было решить, что делать дальше. Сидеть и дожидаться - это не для нее. Да и за все последние злоключения должен же кто-то быть наказанным. И если возмездие над истинным виновником представлялось весьма проблематичным, так как в большинстве случаев сама влезала в неприятности, то найти крайнего и отыграться за все перенесенные обиды, было единственно верным решением.
      * * *
      Заметив, что я немного сбросил скорость полета, Яга приблизилась почти вплотную.
      - Куда это ворон сорвался?
      - За хозяйством присмотреть.
      - Главное, чтобы он там птичку какую не присмотрел... Ну, а мы, с чего начнем в Городе?
      - Первым делом - к свиньям. Узнаем, что новенького, а там решим. - Я, как мог, старался придать голосу максимум уверенности, но, кажется, неудачно.
      Проблема заключалась во вчерашнем разговоре с ведьмой. Точнее, в том, что я его совершенно не помнил. И какими доводами аргументировал для того, чтобы склонить ее предпринять это путешествие.
      Вообще-то, я парень честный, в разумных пределах, но в последнее время пришлось столько "насвистеть", что возникало опасение, а вдруг, сугубо для убедительности, вчера я немного пофантазировал, и сейчас какой-нибудь неосторожной фразой вступлю сам с собой в противоречие. Чем смогу разгневать колдунью. Это-то и на земле небезопасно, а уж в небе...
      И, тем не менее, следовало как можно быстрей внести полную ясность в этот вопрос. Мне вдруг показалось, что лучше сейчас рискнуть, чем все время оглядываться на опасную союзницу, ожидая удар в спину.
      - Яга, я вчера немного перебрал и смутно помню содержание нашей беседы. Точнее, совсем не фига не помню. Что я говорил-то?
      - Ты много чего говорил, - по интонации было понятно, что Ягу забавляет моя неловкость и ей нравится создавшееся положение. - Например, что дядя Петя - мудак, потому что халяву любит, а если сам где магар надыбает, пьет один, втихушку. И что Танька с соседнего подъезда оказалась стервой, променяла тебя на бритоголового качка... Да много чего еще. Продолжать?
      - Не стоит.
      Если до своего вопроса я чувствовал себя слегка не в своей тарелке из-за временной амнезии, то теперь добавилось смущение от чрезмерной болтливости на темы, не относящиеся не только к делу, но даже и к этому миру.
      - А если тебя интересует, почему я решила ввязаться в вашу авантюру, словно прочитав мои мысли (ведьма все-таки), спросила Яга, - так тут несколько причин. Одна из них - то, что ты видел свиток с гномьей тайнописью. Выяснить кое-что надо. Так что, не волнуйся. В ближайшее время подлянок от меня можешь не опасаться. Ладно, потом поговорим.
      Причиной столь быстрого завершения нашего разговора был вернувшийся ворон. Он повесил на древко метлы какой-то узелок, после чего устроился у меня на плече и, косясь на Ягу, зашептал:
      - Чер-рт пр-ропал. Кто-то ослобонил его. Сам он Васькины узлы ср-роду не р-развязал бы. Выходит, зр-ря я клюв мар-рал!
      - Ты про что это? - Я не сразу понял суть новости. Пленный Луциберг совершенно вылетел у меня из головы.
      - Как пр-ро что!!! - Секретный шепот превратился в возмущенный крик. Я, значит, р-рискуя заполучить адское пр-роклятие, али болезнь какую зар-разную, тычу своим стер-рильным клювиком в лоб этому кур-рносику, а ты даже не помнишь о чем р-речь?!
      - Не ори. Вспомнил я. Не до него было.
      - Пр-равда?
      - Конечно.
      - Р-разве не подумывал с его помощью смыться?
      - Думай о чем говоришь.
      Мой ответ удовлетворил ворона, так как он понес обычную ахинею:
      - Думать и говор-рить - пр-роцессы сугубо пр-ротивоположные, я бы даже сказал, антагонистичные. И если было бы возможно пр-рименять их одновр-ременно, то р-результат был бы нулевой. А чер-рта эта сучка Клар-ра р-распеленала. Боле некому.
      - А она там?
      - Тюти. Никого.
      - Потом разберемся.
      - Обязательно. И накажем. Жестоко покар-раем. Чтобы др-ругим неповадно было наших чер-ртей р-распускать. А то, ишь!
      - Ишь, - согласился я.
      * * *
      Мы совершили посадку на пустынной улочке за три квартала от площади, чтобы не привлекать излишнего внимания. За ночь в Городе произошли разительные перемены. Площадь, еще вчера вечером бурлившая предприимчивыми гражданами, опустела. Не было даже неизменных стражников у наглухо запертых ворот дворца. Редкие утренние прохожие старались побыстрей миновать окрестности площади.
      Мы поспешили в импровизированный штаб, расположенный в свинском отеле, чтобы выяснить причину перемен. И успели как раз вовремя.
      В главном зале связанные по рукам и ногам (правильнее, по лапам и копытам) лежали Пятачок и непонятно откуда появившийся Вини Пух. А сверху доносился невообразимый шум и ругань.
      Я опрометью кинулся в наш номер, Карл, с плеча хоть и не слез, но усердно помогал крыльями. Яга неспешно закурила и чинно последовала за нами.
      Я распахнул дверь. Соловушка держал оборону, упершись спиной в угол. Он размахивал кинжалом и жутко матерился. С трех сторон, храня зловещее молчание, на него надвигались вчерашние союзники и почти радушные хозяева братья-хряки.
      - Кабаны позойные! Хьяки поганые! Бьехуны свинойилые! А я их есе гьябить не стал! Дазе ни одной лозки не стибьйил! Ну, дейзитесь, сейсяс спика наюблю, надолго хватит!
      Несмотря на всю браваду, положение разбойника выглядело более чем плачевно. Вооруженные огромными скалками хряки неотвратимо приближались к загнанному в угол Соловушке. Он и сам понимал, что долго не протянет и потому несказанно обрадовался, увидев подоспевшую подмогу.
      - Ага, пьедатели! Пьйисел вас сяс! Тепей вам кьянты! Вовка с вами язделается и хвостиков поясясьих не останется!
      Однако. Наше появление ничуть не огорчило хозяев, а наоборот, обрадовало.
      - Смотрите, братаны, еще одно желание пожаловало!
      - Как одно? Видишь, с ним девчонка и кот. Так что, целых три!
      - Вчера вроде бы кот другой был...
      - А мы их оптом сдавать будем, авось и этот проскочит.
      Кабаны явно чувствовали себя хозяевами не только заведения, но и положения. Если бы речь шла о весовых категориях, то только один близнец с лихвой перетянул бы всю нашу компанию.
      - За девчонку, спасибо. Комплимент, он и из свинячьего рыла комплимент. - Спокойно произнесла Яга, выпуская струю дыма в ближайшую морду хряка. - А, вот, Маргошу котом обзывать не следовало. Она у меня феминистка. Самую малость, но все-таки.
      Ведьма кивнула смотревшей на нее просящими глазами кошке, разрешая действовать.
      Через секунду я узнал, что означает выражение "визжать, как недорезанная свинья". Один прыжок, и Марго вцепилась когтями всех четырех лап в рыло, признавшее в ней кота.
      Испугавшись, что все лавры победителя достанутся кошке, в бой вступил Карл. Слетев с моего плеча, он совершил посадку между ушей второго близнеца.
      - Вовка, я на дятла похож? - Поинтересовался ворон.
      - Нет, - мне не хотелось лишний раз врать даже в экстренных обстоятельствах.
      - А так? - Вновь спросил Карл и с частотой отбойного молотка принялся отбивать дробь на лбу хряка, который в свою очередь заверещал, присоединяясь к брату.
      Только, кроме визга из него вырывались еще и призывы о помощи, обращенные к третьему, пока невредимому близнецу.
      - Наф! Убери эту птицу!
      Свин вспомнил, что он, вдобавок ко всем регалиям, еще и дикий свирепый кабан. И, размахнувшись, опустил свою скалку-дубинку на то место, где только что сидел новоявленный дятел.
      - Это он от зависти, - сообщил отпорхнувший чуть в сторону Карл, - тоже дупло хочет. Мог бы попр-росить, зачем р-развязывать бр-ратоубийственную войну?
      Пострадавший от удара близнец визжать перестал и неспешно распластался на полу. Наф-Наф тупо наблюдал за результатом своего благого намерения.
      - Тебе посер-редке долбить или скр-раишку? - Озаботился ворон, намереваясь поиграть в дятла и с оставшимся свином.
      Но не успел. Разбежавшись и воспользовавшись брюхом лежащего кабана, как прыжковой доской, с криком: "Заполуси!", Соловушка с разлету впечатал свой кулак прямо в пятак, от чего раздался громкий "чвяк". Наф неуклюже попятился, медленно приседая, пока откормленный донельзя зад не коснулся пола. Так он и остался сидеть, обхватив передними копытцами на глазах распухающий пятак.
      Тем временем визг прекратился. Хряк, первым подвергшийся нападению, так же осел на пол, смирившись с поражением. После чего Марго соизволила покинуть поле боя. Враг был повержен.
      Мы спустились в зал, освободили жертв свинского заговора. Движимый праведным гневом, медвежонок пулей взлетел по лестнице, и из номера снова донеслись (правда, менее интенсивные) повизгивания.
      Выяснилось, что Соловушка понятия не имеет о произошедших в Городе переменах. До наступления темноты все оставалось по-прежнему. А утром было уже не до выяснения свежих новостей.
      - Пьясыпаюсь, возня какая-то. Я в селоську посмотьел, а они связывают Пятаська и Пуха. Ну, думаю, у них свои язбойки. Потом слысу: топ, топ, топ. Опять выглянул, идут с палками... Еле успел нозик выхватить. И тут вы подоспели. А сто за окоском твойится, не знаю...
      - Давай пор-росятков допр-росим, - Предложил Карл. - Да и Пуха пор-ра остановить, пока он не сотвор-рил тр-ри отбивные. А если во вкус войдет? Пр-ревр-ратится в свинского маньяка-убийцу. А когда изведет всех хр-рюшек в окр-руге, за кого пр-римется? Нам, пер-рнатым, нечего бояться, а, вот, р-род людской надо ср-рочно спасать!!!
      Вот так, умудрившись превратить прекращение банального избиения в спасение всего человечества, ворон стремительно взлетел исполнять великую миссию.
      Через минуту из номера показались сильно помятые близнецы, сопровождаемые вооруженным трофейной скалкой Пухом и гордо парящим Карлом.
      Оказалось, что полностью поглощенные осуществлением своих коварных планов, свинтусы также были не в курсе произошедших изменений.
      Было решено, что отель, ввиду своего удобного расположения, по законам военного времени, конфискуется. Владельцами-комендантами назначаются Вини Пух и Пятачок, хряки-близнецы обязаны отработать прощение в качестве прислуги, тут же в отеле.
      - И не вздумайте замыслить новое предательство, - предупредила братьев Яга, - вмиг на окорока пущу или в желуди превращу, пусть Пятачок поправляется.
      Свинтусы усердно замотали рылами, мол, ни в коем разе, бросая на поросенка взгляды, полные ужаса, предчувствуя в нем каннибала.
      До моей встречи (или добровольной явки) с Хоттабычем оставался еще целый день. В этом направлении торопить события не следовало, но и бездействовать, ожидая вечера, тоже не имело смысла. Тем более настораживали разительные перемены. Следовало срочно выяснить, в чем дело.
      - Я не потер-рплю никаких возр-ражений! - Безапелляционно заявил ворон. - Пр-ришло мое вр-ремя. Площадь пр-росматр-ривается, двор-рец на запор-ре. А я птичкой-невеличкой пр-ролечу, все р-разузнаю и мигом обр-ратно. А если пожопят, пр-рикинусь пар-рламентер-ром. Что сказать, я пр-ридумаю.
      В этом никто не сомневался.
      - Увидишь Хоттабыча, передай, что хочу с ним поговорить. Только не во дворце. Но, самое главное, разведай обстановку и сразу назад.
      - Будет сделано! - Козырнул Карл и вылетел в окно.
      * * *
      Мы поднялись в номер и вышли на балкон. Я хотел хотя бы издали понаблюдать за действиями ворона. Но в небе я его не увидел. Зато услышал. Голос раздавался снизу.
      - А что ты их не носишь? Понимаю, тяжелые очень. Но надеюсь, по пр-раздникам одеваешь, чтобы покр-расоваться?
      Я перегнулся через перила. Напротив Карла стоял крупный белый петух, который недоуменно смотрел на ворона.
      - Я не пониманию, о чем речь? - Голос кочета был полон презрения. - Ты про что это тут раскаркался?
      - Хоть ты и петух, а мозги - кур-риные. Я пр-ро р-рога твои интер-ресуюсь.
      Гребень оскорбленного начал наливаться кровью, но петух пока не спешил проявлять свои бойцовские качества. Карл может и был не самым мелким представителем своего вида, но, по сравнению со своим собеседником, смотрелся пигмеем. Ввиду своего явного физического превосходства, кочет решил ограничиться надменным нравоучением.
      - Да будет тебе известно, пернатое недоразумение, птицам рога не полагаются.
      - Петр-р, ты не пр-рав. Р-рога полагаются любым особям мужского пола независимо от вида. Но не всем, а только тем, чьи бабы погуливают налево. А когда целый кур-рятник... Понял, почему не носишь, чтобы олени от зависти не пер-редохли.
      - Так ты намекаешь...
      - Не намекаю, а говор-рю откр-рытым текстом, цыплак р-рогатый, что твои кур-рочки пр-редпочитают более темпер-раментных.
      За всю свою жизнь петух не слышал в свой адрес столько оскорблений, сколько за последние две минуты. Не раздумывая больше не секунды он бросился на охальника с одним намерением - размозжить своим мощным клювом череп наглеца. Карл стоял, подбоченившись, невозмутимо наблюдая за действиями противника, словно его это абсолютно не касалось. Только в самый последний момент, едва уловимым движением шеи, он отстранил голову. Смертоносный клюв впился в дверь отеля и накрепко застрял между досками. Попытки освободиться не увенчались успехом.
      - Обычно, птичкам свойственно коготками увязать, но тебе, желтор-ротику, на пер-рвый р-раз пр-рощается.
      Карл деловито обошел со всех сторон беспомощного петуха. Выдернул из хвоста противника большое белое перо. Еще раз придирчиво оглядел кочета.
      - Конечно, можно было бы использовать тебя по пр-рямому назначению, петушок. Поза, как р-раз, р-располагающая... Но не вр-ремя, товар-рищ, война!
      Закончив куражиться, Карл взлетел на балкон. Бестия знал, что мы за ним наблюдаем.
      - Ну и нафига? - Спросил я самодовольного ворона.
      - Р-разведчику белое пер-ро пр-росто необходимо. Напр-ример-р, для того, чтобы замаскир-роваться. Или если пр-ридется вести пер-реговор-ры. Спр-росят: "Какой ты к чер-ртям собачьим пар-рламентер-р? Где твой белый флаг?". Тут-то я и пр-редъявлю это пер-ро. А еще...
      - Ты не хочешь лететь?
      Окончание вопроса Карл дослушивал уже в полете.
      - Славик, надо бы петуха вызволить.
      - Созьем? - После недавнего побоища разбойник стал заметно кровожаднее.
      - Не, отпустим. Жрать его сейчас нельзя, желчью отравимся.
      - Тогда я хьяка послю.
      * * *
      - Есть какие-нибудь идеи? Или будем дожидаться пока Карл и Марго вернутся? - Спросила Яга, вставляя в мундштук новую сигарету.
      Я только теперь заметил, что кошки возле хозяйки нет.
      - А куда подалась Марго?
      - Во дворец. Сестренку мою проведает и вернется. Ну, так как?
      - Одну мыслишку не мешало бы проверить. Только надо сообразить, как это получше сделать.
      Ничего мудреного в моей идее не было. Просто, взглянув на сиротливо торчащий посреди площади эшафот, я вспомнил, что вели меня на казнь по подземным коридорам скорей всего из темницы лабиринта. Следовало проверить этот проход.
      - Понимаешь, на днях мне тут голову срубили, так на эшафот доставили подземным ходом. Дорогу я не помню, обкумаренный был. Но, кажется мы там не сильно петляли. Хочу проверить, можно ли этим ходом проникнуть во дворец.
      - Пошли, проверим, - живо согласилась начавшая скучать ведьма.
      - Внимания привлекать нельзя. Если этот ход забыли заблокировать, то заметив, что мы там возимся, быстро исправят ошибку.
      - Так ты ж вчера говорил, что у тебя есть шапка-невидимка. Я свою тоже прихватила.
      - Все верно. Но, вдруг, кто из дозорных увидит, как мы люк открывать будем. Надо их как-то отвлечь.
      - Отвлечь... - задумчиво повторила ведьма, - это мы сейчас устроим... пошли.
      Минут через десять стражники, наблюдающие за подступами к дворцу со стороны площади, не заметили, как люк в центре помоста на некоторое время приоткрылся и вновь занял свое место. Их внимание было приковано к участку площади, метрах в ста правее эшафота. Там три огромных хряка, которых все знали, как солидных и уважаемых хозяев дорогого респектабельного отеля, под аккомпанемент собственного похрюкивания отплясывали Летку-Еньку.
      * * *
      - Как вы думаете, они когда-нибудь угомонятся? - Спросила Яна своих товарищей по несчастью.
      - Думаю, когда нас словят, - предположил Серенький, - никак не раньше.
      Васька только пожал плечами.
      Если бы не солдат, их уже давно бы поймали. Ни кто не мог предположить, что чернокожих окажется так много. Еще сутки назад ведьма с медведем преспокойно расхаживали по дворцу, опасаясь лишь наткнуться на случайного прохожего. А теперь хоромы напоминали развороченный муравейник. В каждом дверном проеме находилось не менее трех телохранителей, живой стеной преграждая путь. И бесчисленное множество их собратьев сновали по всему дворцу, снова и снова обыскивая все укромные уголки.
      Иван еле-еле успел вывести беглецов из лабиринта и спрятать в их теперешнем укрытии.
      Про это место знали только два человека. Солдат и воевода. Следует заметить, что без последнего, это убежище вообще не существовало бы. Федот всегда был неравнодушен к драгоценным металлам, и еще до того, как узнал о тайной сокровищнице Емели, всячески пытался обогатиться. А так как кроме воровства, он не знал другого способа завладеть приличным состоянием, то старался делать это незаметно.
      Огромная золотая статуя, расположенная в одном из залов, была для воеводы подарком судьбы. Конечно. О том чтобы украсть весь монумент не было и речи. Без колдовства многотонную махину невозможно было даже сдвинуть с места. Да и пропажу сразу заметили бы. Однако, когда дело касалось золота, Федот проявлял незаурядную смекалку и терпение. День за днем, в течение длительного времени, он упорно выбирал сердцевину, превращая монолит в полую оболочку.
      Пятиметровое изваяние изображало сидящего на небольшом возвышении раскоряченного до неприличия осла. Секретный лаз находился в основании монумента, прямо за свисающими ослиными причиндалами. Так как воевода проделывал ход под собственные габариты, то и Серенький, хотя и не без труда, смог протиснуться внутрь лопоухой статуи.
      Размеры изваяния и жадность воеводы позволили беглецам чувствовать себя в ослиной утробе достаточно свободно. Конечно, прогуливаться было невозможно, но благодаря вертикальному положению памятника тупости, даже медведь мог выпрямиться и стоять в полный рост. В тоже время поза скульптуры несла и некоторые неудобства, правда морального плана. Лесные друзья находились в той части ослиного туловища, на которой он сидел.
      Предусмотрительный медведь, как только они оказались в столь живописном пристанище, запалил свечку, отыскавшуюся в недрах котомки. За происходящим по ту сторону золотого барьера можно было наблюдать через небольшие отверстия, просверленные осторожным Федотом. Все в той же котомке было что выпить и чем закусить, так что голодная и трезвая смерть пока им тоже не грозила.
      Неизвестность и вынужденное бездействие были главными врагами на данный момент. Прошло уже несколько часов, но изменений не предвиделось. Все так же сновали чернокожие воины, разыскивая беглецов. И от солдата тоже не было никаких вестей.
      - С одной стороны даже интересно оказаться в таком месте одновременно и в прямом, и в переносном смысле, но чтобы так надолго...., - Серенький отхлебнул водки и протянул бутылку Ваське.
      Тот хотел было принять сосуд, но, вдруг, замер и насторожился. На кошачьей морде не было и тени испуга. Наоборот, выражение было словно у пацана, разбившего дорогую вазу и вместо жестокого наказания получившего подарок. И тут же появилась причина приятного удивления Василия: тонкий золотой лист, прикрывающий ход приподнялся, пропустив неожиданную гостью и снова опустился на место.
      - Марго! Как ты сюда попала? И вообще, что ты тут делаешь? - Яна была удивлена не менее своих спутников.
      - Привет вам принесла от Яги и некоего Сантехника.
      - Где он?!
      - Тут недалеко отель есть...
      - У трех поросят?
      - Хозяева поменялись, но помещение то самое.
      - А что вам понадобилось от Вовки?
      - Не нам, а ему. Мы дома сидели. Никого не трогали, когда он вчера к нам заявился на ночь глядя.
      - И что?!
      - Не волнуйся, он за ужином так наклюкался, что еле до кровати дошел.
      - Это еще ничего не значит!
      - Потише можно? - Попытался вмешаться Серенький, но Яна от него только отмахнулась.
      - Я же говорю, не волнуйся. Вовка улегся спать, а Яга - на метлу и до утра не показывалась. Так что твои опасения и подозрения беспочвенны.
      - Ладно, рассказывай, - так же быстро, как и вспылила приступом ревности, успокоилась Яна.
      Марго рассказала о перипетиях сегодняшнего утра, в конце добавив:
      - Здесь, где-то во дворце, птичка ваша летает. Но о том, что вы находитесь в таком месте, даже в его похабную голову мысль не придет.
      - А ты-то как нас отыскала?
      Кошка бросила быстрый взгляд на Ваську. Этого было достаточно.
      Яна укоризненно посмотрела на кота, который тут же принялся оправдываться:
      - Я же не кастратик какой-нибудь, и мои звериные инстинкты обязывают обозначать свою территорию... Даже если это не моя территория.
      - Да, ладно, тебе, - улыбнулась ведьма, - тем более твои инстинкты нам только помогли.
      - Что-нибудь передать на "волю"? Пойду я. Место как-то не располагает долго у вас тут засиживаться.
      - Вась, проводишь даму?
      Кот с готовностью вскочил, почти не пряча довольную улыбку.
      - Вовке передай, пусть не дергается, а дожидается на месте. Еще глупостей каких натворит, выручай его потом. А как негритосы угомонятся, сами выберемся, правда, Серенький?
      - Конечно.
      - И что вы все носитесь с этим Вовкой? - Фыркнула Марго. - Ничего особенного... Хотя, если он захочет меня погладить я не стану царапаться. Ну, что, ухажер, пошли?
      Две черные пушистые тени бесшумно покинули убежище.
      * * *
      Хоттабыч понуро брел по дворцу, погруженный в скверные раздумья. Какой же коварной может оказаться судьба, вот так, в одночасье, изменив все кардинальным образом. И это в момент, когда казалось, что цель многолетних поисков совсем близко. Если бы не бутылка, то можно было бы вообще не обращать внимания на временную опалу и возможное лишение звания главного колдуна. Самому надоело ежедневно корчить перед этим недоумком подобострастную рожу. Пусть теперь Ганс хлебнет того, чего так упорно добивался...
      Однако, недоумок оказался хитрей, чем предполагалось и выложил главный козырь, о котором Хоттабыч уже начал понемногу забывать. Проклятая бутылка, будь она неладна!
      - Славянскими шкафами интер-ресуешься? Могу пр-редложить. Только не вздумай колдовать, в гневе я стр-рашен!!!
      Колдун наконец-то обнаружил источник непонятного предложения. Гармонично вписываясь в композицию, на плече статуи Дианы восседал крупный черный ворон, на которого не обращали никакого внимания рыщущие по закоулкам телохранители.
      - Есть р-разговор-р, - сообщил Хоттабычу Карл уже более миролюбивым тоном, - чтобы не пр-ривлекать внимания, подойди поближе и пр-рикинься, что любуешься пр-релестями богини. Для большей убедительности можешь достать кое-что из шар-ровар-р, поигр-раться. - Поймав гневный взгляд колдуна, ворон пошел на попятную. - Как знаешь. Я как лучше хотел. Чтоб все пр-равдоподобно было. Мол, шел мимо, узр-рел, не совладал с пр-робудившимися чувствами и р-решил спустить пар-рок таким пр-римитивным, но весьма эффективным способом. Честно скажу: хр-реновый ты р-разведчик. Ни пар-ролей не знаешь, ни в обр-раз войти не можешь... Ладно, слушай...
      * * *
      Карл, сильно потрепанный и не менее возбужденный, влетел в номер.
      - Что случилось? С Яной что-нибудь или с Сереньким, Васькой? - Я не на шутку перепугался, обеспокоенный таким видом ворона, вернувшегося из дворца.
      - Не знаю, я их не видел.
      - Тебя пытались поймать во дворце и ты еле унес крылья?
      - Во двор-рце все нор-рмально. А насчет кр-рыльев, ты пр-рав, еле унес.
      - Да что случилось-то?
      - Пустяки. С индюком подр-рался. На минутку залетел в один двор-рик...
      - Нахрена? Ведь договаривались, сразу сюда!
      - Дело в том, что я живописец. А минута-др-ругая важной р-роли не игр-рает. Вот я и залетел. А этот индюк паскудный возьми и пр-роснись в самый неподходящий момент. Всегда в это вр-ремя спит кр-репко, а сегодня почему-то др-ремал только. Вер-рно ты пр-риметил, много в Гор-роде за ночь пр-роизошло стр-ранных пер-ремен...
      - И ему не понравилось, что ты рисуешь картины без его ведома, а позировала тебе его жена - индейка.
      - Почему р-рисуешь? Какие кар-ртины?!
      - Но ты же сам сказал, что ты - живописец?
      - Пр-равильно. Но кар-ртины здесь совер-ршенно ни пр-ри чем. Ор-рган у меня один очень живенький, из-за него и стр-радаю.
      - Все понятно. Рассказывай, что узнал во дворце?
      - Там твор-рится что-то невообр-разимое. Всюду негр-ритосы, ср-роду не думал, что их столько. Все двер-ри охр-раняют, в каждый закуточек заглядывают. Явно что-то ищут. Или кого-то. Может у них из тюр-рьмы сбежал кто? А чер-рномазых видимо-невидимо. От них во двор-рце даже темно стало, как в их же Васькиных памятниках.
      Последнее сравнение я совершенно не понял. Ни о каких памятниках коту я слыхом не слыхивал, тем более о том, что они принадлежат чернокожим телохранителям. Но уточнять не стал. Карлу только дай повод. А к делу это вряд ли имело отношение.
      - И заметив такое оживление в стане противника, ты решил, что в индюшатнике будет поспокойней?
      - Обижаешь. Я поспешил вер-рнуться, чтобы пр-редупр-редить, что мне удалось пер-реговор-рить с Хоттабычем. Я ему стр-релку забил вон за тем углом. Сейчас он должен подойти. Но сначала пр-ровер-рим, с добр-рыми намер-рениями он идет или как.
      - Каким образом?
      - По условному знаку опр-ределим.
      - По какому?
      - Сам увидишь.
      * * *
      Через несколько минут колдун пересек площадь и направился в сторону условленного места.
      - Все нор-рмально, можно с ним говор-рить, - выдал свое заключение Карл, - знак на месте.
      Приглядевшись, я понял, что за знак. Покачиваясь при каждом шаге Хоттабыча, чалму украшало большое белое петушиное перо.
      - Где будем вести пер-реговор-ры?
      - Веди его сюда, - подала голос до этого задумчиво молчавшая Яга только не через главный вход, чтобы из дворца не заметили.
      - Обижаешь!
      Ворон полетел вслед колдуну и, спустя пять минут, Хоттабыч уже входил в наш номер.
      - Мне передали, что перед тем как сдаться, ты хочешь поговорить со мной. - Прямо с порога приступил к делу колдун.
      - Поговорить хотел, это точно, но сдаваться не собираюсь.
      - Но ты же обещал!
      - Об этом мы потолкуем попозже. А сейчас речь пойдет о той завитушке, что ты мне в лабиринте показывал, гномом нарисованная. Она у тебя с собой?
      - Зачем тебе? Все равно прочитать не сможешь.
      - Ей показать, - я кивнул на выходящую из-за ширмы ведьму.
      Хоттабыч при виде Яги как-то совсем растерялся. Он и без того выглядел не столь уверенным, каким он мне показался во время знакомства в лабиринте. Они около минуты молча смотрели друг другу в глаза. Не знаю, что это было, колдовской поединок, не заметный для обыкновенных людей и болтливых птиц, или Яга просто, по-бабьи, охмуряла джинна. Так или иначе, но верх одержала ведьма. Хоттабыч, не задавая больше вопросов, суетливо извлек из-за пазухи свиток.
      - Он самый, - мельком взглянув, признала пергамент Яга, - что с телом сделал?
      - Я не понимаю, о чем речь?
      (Я тоже ни фига не понимал, но не спешил об этом объявлять).
      - Эту гномью писульку (Карл зааплодировал) я своими руками положила в гроб... Вчера вечером Вовка мне рассказал, что видел тайнопись... Конечно, по миру много гномов шляется... Но, на всякий случай, я решила проверить... Полетела ночью. И что вижу? Могила раскурочена, трупа нет... Вот, я и хочу узнать, куда исчезло тело?
      - Не было ни какого тела, только это, - Хоттабыч помахал пергаментом.
      - Значит признаешь, что могилу раскопал?
      - Да, но...
      - Сожр-рал небось, - предположил, не сдержавшись, Карл, - колдуны, особенно главные, любят мер-ртвечинкой полакомиться, а р-разложившиеся гномики считаются у них особым деликатесом.
      - Да я вначале даже не знал, что там могила, - поспешил оправдаться Хоттабыч, боясь, что слова ворона будут приняты за чистую монету, - я искал совершенно другой предмет. А когда понял, что заклинание привело к захоронению, решил не отступать. Но, клянусь, трупа не было. Только это. Колдун вновь продемонстрировал свиток в качестве неопровержимого доказательства. - А ты уверена, что гном умер?
      - Не дышал, - пожала плечами ведьма.
      - Это еще ни о чем не говорит. Гномы могут впадать в летаргию, когда сильно устают. А потом очухиваются. Живучие, жутко какие. Даже яд не берет. Как он перестал дышать?
      - Не помню, давно это было. А что же ты искал на самом деле? Поспешила сменить тему Яга.
      - А ты можешь это прочитать?
      - Нет.
      - Тогда не вижу смысла обременять тебя лишними заботами.
      - Но я дословно знаю, что здесь зашифровано.
      Хоттабыч на пару секунд замешкался, затем, приняв решение, заговорил:
      - Я искал Волшебную керосинку. Точно знаю, что она существует, и о ней очень многое уже знаю. Сведения собирал много лет по крупицам. Когда знаний было достаточно, составил заклинание, выясняющее местонахождение реликвии. Я уверен, что на этом пергаменте указано, где Волшебная керосинка. Ты мне укажешь это место?
      Глаза Хоттабыча загорелись фанатичным огнем.
      - Легко, - Яга выпустила струйку дыма в лицо колдуна. - Запоминай.
      Она около пяти минут скороговоркой, без всякого выражения выдала длиннющую фразу состоящую только из пяти слов: "Прямо, направо, налево, вверх, вниз", многократно повторяющихся в произвольном порядке.
      Закончив, Яга чарующе улыбнулась и спросила:
      - Запомнил?
      - Да, но что это значит?
      - Маршрут.
      - Где?
      - В лабиринте.
      - Этого не может быть!
      - Может. Только речь идет не о тех жалких коридорчиках, которые вы почему-то именуете лабиринтом. На самом деле это только преддверие настоящего.
      - И ты знаешь, где находится вход?
      - Да, под щитом, вмурованном в пол. Чтобы он открылся, нужно стукнуть три раза по левому краю, затем, - четыре по правому, а потом...
      - Может не стоит все рассказывать? - перебил я Ягу, желая чтобы у нас оставались козыри.
      Мне казалось странным, что ведьма вот так, запросто, выкладывает ценные сведения, в обмен на которые можно было бы попытаться выторговать свободу друзей.
      - Не волнуйся, - успокоила Яга, - а, вдруг, я, когда перечисляла повороты, где-нибудь что-то пропустила или перепутала? Кажется, именно так я и сделала. Один неверный поворот - верная смерть. Никакое колдовство не спасет. Так что, существует только одна возможность добраться до Керосинки. Быть моим хорошим другом. И когда я захочу взглянуть на эту диковинку, то могу прихватить с собой своих приятелей. Так ты знаешь где щит, или тебе и это рассказать? - Ведьма вновь обратилась к Хоттабычу.
      - Знаю.
      - Вот и хорошо. Осталось только навести порядок во дворце. Что-то там непонятное происходит. Переполох какой-то, суета. В чем причина?
      - Вот она - причина, - колдун кивнул в мою сторону, - он и его друзья.
      Джинн рассказал о ночном визите черта и о его последствиях, о том, что пленники сбежали из камер. Но их вовремя хватились, все выходы из дворца перекрыты, выскользнуть не удастся. Обыскивается каждый уголок, и их поимка - дело времени.
      - Можно ли как-нибудь приостановить эту бурную деятельность?
      - Увы, от меня это теперь не зависит. Да и не в моих интересах. Чем быстрее эта канитель закончится, тем лучше.
      - А незаметно вывести наших друзей из дворца сможешь? Я была бы весьма благодарна за такую услугу.
      - Исключено. Гвардейцы сейчас мне не подчиняются. А мимо них не проскочит даже мышь.
      - Мыши - это понятно, - не удержался от комментариев ворон, - гр-рызуны пр-ротивные. Куда им мимо негр-ритосов пр-роскочить! А как насчет котов?
      Карл соорудил из крыла подобие сжатого кулака с вытянутым указательным пальцем и указал на дверь. В проеме находился ухмыляющийся Васька. Кот важно прошел в комнату. Следом за ним в номере появилась Марго, которая тут же прыгнула на колени хозяйке.
      - Ты как? - Заботливо спросила Яга у кошки.
      - Нормально. Только хрюшки внизу почему-то шуганулись, когда я вошла. Неужто я такая страшная?
      - Не волнуйся, ты у меня красавица, - успокоила ведьма любимицу.
      И тут же сделала Хоттабычу, который смотрел на Ваську, как на восставшего мертвеца, конкретное предложение совершить небольшое предательство, то есть перейти на нашу сторону.
      Принципиально колдун был не против. Но обстоятельства сложились так, что фактически он мало чем мог нам помочь, более того, джинн был поставлен в такие условия, что для сохранения собственной шкуры, был просто обязан всеми правдами и неправдами изловить всю нашу "банду" или, в крайнем случае, главаря. И времени у него на все про все, до вечера.
      - Ты же не глупый, с виду, и должен понимать, что ничего у тебя не получится. - Яга одарила колдуна еще одним облачком дыма. - Видишь, Васька пришел. Скоро и сестренку с медведем выковырнем, если они сами сейчас не заявятся. Так что в твоих же интересах если не помогать нам, то хотя бы не мешать. Лучше расскажи, что за обстоятельства вынуждают тебя поступать вопреки своим желаниям. Может быть мы сможем попутно решить и твою проблему, раз уж Главный колдун не может совладать с обнаглевшим пьяницей.
      - Был Главный. Теперь мое положение пошатнулось. А Емеле я не могу причинить никакого вреда. Очень давно я доверился ему, и мы с ним заключили договор. Все эти годы я исправно выполнял обязанности Главного колдуна. А сегодня ночью выяснилось, что Емеля не собирался придерживаться договора. Он должен был надежно спрятать бутылку и никогда не прибегать к ее помощи.
      - Так не бывает. Емеля и без бутылки!
      - Не о том речь. Это особая бутылка джинна. С ее помощью уже нельзя мной управлять, но навредить можно очень сильно. Если Емеля разобьет сосуд, то сначала я попаду на тысячу лет в рабство к ифритам, а когда отработаю, меня закупорят в новый сосуд и зашвырнут куда-нибудь подальше, дожидаться вызволения. Наимудрейший обещал разгокать бутылку, если я не поймаю беглецов. - Колдун с тоской взглянул на кота.
      Хоттабыч разительно изменился со времени нашей последней встречи. Куда делась надменная самоуверенность? Наверное, когда дело касается судеб других, можно выпендриваться и благодушно миловать или хладнокровно казнить. И совсем по другому чувствуется, когда речь идет о собственной безопасности.
      И еще мне показалось. Что это - не главная причина. Тон и выражение лица Хоттабыча изменились, как только из закутка, отгороженного ширмой, вышла Яга. После этого колдун практически не сводил с нее глаз, за исключением нескольких быстро брошенных взглядов на неожиданно появившегося Ваську. Да и ведьма относилась к Хоттабычу более снисходительно, чем следовало ожидать, зная ее репутацию.
      Я, конечно, не психоаналитик и в унитазах соображаю больше, чем в побудительных причинах, душевных загадках и поведенческих симптомах, но невооруженным глазом было заметно, что между работниками колдовского цеха что-то намечается. Поэт, возможно, сказал бы, что между ними пробежала искра зарождающейся любви, но мне, ввиду специфики профессии, ничего кроме урчания сливного бачка на ум не приходило.
      - Емеля поклялся, что никогда не притронется к бутылке, мол, честное слово и взаимное доверие важнее, - продолжал сетовать на непорядочность Высокочтимого колдун. - Он даже для того чтобы не было соблазна, поручил спрятать бутылку своему помощнику, а когда тот вернулся, тут же казнил его. Все это время, я считал, что приближенный Емели тайну унес с собой в могилу. На самом деле тот человек погиб напрасно.
      - Тут ты не прав. Не напрасно. Ты служил Благоухающему не за страх, а на совесть.
      - Это верно. Я всегда считал себя отнюдь не глупцом, а Емеля объегорил меня, как мальчишку...
      - Непр-равильно говор-ришь! - Не выдержал Карл (и, правда, сколько можно молчать бедной птичке?). - Объегор-рить тебя мог только Егор-р, а Емеля тебя объемелил. Если бы тебя обманул Вовка, то это называлось бы обвовкил, я - обкар-рлил, кот - обваськил. А если бы это был наш медведь, то обсер-р-р... Ах, вот, оказывается почему он так называется! А я-то на цвет гр-решил...
      Открытие ворона немного разрядило обстановку.
      - Как выглядит твоя бутылка? Думаю, заодно мы и твою проблему решить сможем. Давно пора навести порядок в этом курятнике, - Яга была настроена более, чем решительно.
      Оказалось, что Хоттабыч понятия не имеет, как сейчас выглядит заветный сосуд, имеющий свойство видоизменяться. Вдобавок к этому, сам джинн не мог ни видеть свою бутылку, ни прикасаться к ней. Единственно ценной информацией было то, что разбить нечаянно ее невозможно. Она расколется только тогда, когда бьющий будет это делать с намерением навредить Хоттабычу. В любом другом случае, волшебной емкостью можно дробить камни и забивать гвозди - не будет ни царапинки. Об этом колдун по глупости поведал и Емеле, и то, только после того, как был уверен, что бутылка надежно припрятана в надежном, никому неизвестном месте.
      Потом Хоттабыч, по видимому решив сделать ставку на нашу команду или по каким другим соображениям личного характера, снабдил нас сведениями, которые должны были облегчить нашу задачу.
      - Во-первых, ни в коем случае не пытайся колдовать в лабиринте, колдун обращался только к Яге, видимо для хорошего чародея не было секретом то, что мои магические способности равны нулю, - там все пропитано дремлющими чарами. Это не моя работа, так что поделать с этим я ничего не могу. Оно присутствовало там изначально. Подозреваю, что это дело рук того, кто запалил Волшебную Керосинку. В принципе, ничего опасного в этой магии нет. Если не колдовать. Но стоит только применить заклинание или какую-нибудь волшебную вещь, сразу же начинают действовать чары лабиринта. С обратным эффектом. Например, захочешь пролететься на метле и... даже не знаю, что получится. Может, полетишь в другую сторону, а может не сможешь оторвать метлу от земли. Одно точно: то что задумывалось сделать при помощи магии - не получится. Это однозначно.
      Мы с Ягой переглянулись. Теперь стало ясно почему закончилась неудачей наша попытка проникновения в лабиринт через эшафот. Как только мы начали спускаться от невидимости не осталось и следа. На середине спиральной лестницы мы уже напоминали двух огромных светляков, а у подножия - лучились, как две сверхновые. Решив, что не стоит рисковать, мы ретировались. Судя по объяснениям Хоттабыча, всему виной были шапки-невидимки. Захотели остаться незаметными - заполучите.
      - Правда, вашей юной подруге, - продолжал колдун, - каким-то образом удалось сбежать из темницы лабиринта при помощи ворожбы, хотя до этого она дважды пыталась применить магию и безуспешно... Но колдовство лабиринта это не самая большая опасность. Главная угроза - темнокожие гвардейцы. Их очень много. Магией с ними не справишься, они и без того заколдованные. У Емели есть кошель, даже можно сказать, небольшой мешочек, наполненный черным жемчугом. Каждая жемчужина - один телохранитель. Через этот кошель и управляются гвардейцы. Взял горстку, приказал, и те негры чьи жемчужины в руке будут исполнять волю хозяина до тех пор, пока не добьются желаемого или не получат другое задание.
      - И Емеля постоянно управляет каждым воином?
      - Зачем? Он приказывает части телохранителей подчиняться кому-либо из придворных, а уж тот отдает конкретные распоряжения для выполнения тех или иных задач. Раньше обходились мизерной частью околдованной гвардии, Емеля лишь периодически менял негритосов, чтобы не "изнашивались". Но сегодня ночью он тряханул весь кошель, для поимки беглецов. Формально сейчас они подчиняются Гансу Чернокнижнику. Моему ближайшему помощнику. Наимудрейший сказал, что назначит его Главным колдуном, если он словит сбежавших. А я, якобы, не оправдал его доверия.
      - И где же Емеля хранит этот кошель? - Задала практический вопрос Яга.
      - Все время при себе держит.
      - Что-то я не приметил его, когда ужинал во дворце, - я действительно не помнил ничего подобного.
      - За ужином Манька была?
      Я кивнул.
      - "Девки плясали"?
      Снова кивок.
      Колдун слегка усмехнулся.
      - И ты хочешь сказать, что кроме как поисками кошельков твоим глазам нечем было заняться?
      Возразить было нечего. Но и удовлетвориться столь несущественным участием в разговоре я не мог.
      - Почему же тогда Емеля не науськал на нас своих верноподданных губастиков, когда мы заявились во дворец после того, как меня оживили?
      - Сначала Соловушка устроил свистопляску, потом Наимудрейший был опеликанен с головы до ног при попытке эвакуации, и тут ты, со свежесрубленной головой на плечах. Емелю и перемкнуло. Он долго отойти не мог.
      - А когда оттаял, мог же за нами их в погоню послать, чем Горынычем лес палить?
      - Они очень сильные, а, вот, по умственному развитию, что дети малые. Да и на большое расстояние приказ хозяина кошеля может и не дойти. Так что, блукали бы по лесу до сих пор эти горе-следопыты...
      Хоттабыч засобирался возвращаться во дворец.
      - Так ты придешь, как обещал?
      - Как масть пойдет, - я не испытывал огромного желания самолично отдаваться в руки непредсказуемого Емели. Хватало прошлого посещения. Если бы речь шла о спасении друзей, я бы не секунды не колебался, а так...
      Видимо, Хоттабыч, привыкший к тому, что зачастую люди не выполняют своих обещаний, другого ответа от меня и не ждал. Прощаясь, он выложил последний козырь:
      - Если моя бутылка будет разбита, у меня останется какое-то время. Одновременно во мне проснется истинная сущность джинна. И тогда, опечаленный крахом несбывшихся надежд и многолетних устремлений я приму традиционный облик и, уверяю, ни от Города, ни от леса ничего не останется. Уцелеть смогут лишь немногие существа, обладающие недюжинными магическими способностями. Надеюсь, на деле вам не придется проверять справедливость моих слов. Прощайте, а лучше - до свидания.
      Сказав это, колдун поспешно покинул нашу остолбенело молчащую компанию.
      * * *
      Васька и Марго снова были отправлены во дворец, передать Яне и Серенькому содержание разговора с Хоттабычем. А мы с Ягой решили проверить нашу догадку насчет того, что обследовать ход под эшафотом не удалось из-за шапок-невидимок. Заодно удостовериться в правдивости слов Хоттабыча. Но без надобности самим лезть в темные тоннели лабиринта, рискуя попасть в лапы чернокожих полудурков, не было ни какого желания. Требовалась какая-нибудь ненужная волшебная вещица. Бросив ее в люк, мы могли проверить действие антимагических чар.
      - В Чертогах всякой колдовской дребедени навалом, - посетовала Яга, - а здесь только метла и невидимка. Вещи нужные...
      Выручил Карл.
      - Так и быть, пожер-ртвую. Только учтите, от сер-рдца отр-рываю. Так что отдам дор-рогую мне вещь только пр-ри одном условии: я с вами.
      - Карл, мы будем в шапках-невидимках, а ты можешь привлечь внимание к эшафоту.
      Я попытался отговорить ворона, но у него, как всегда, нашелся веский аргумент.
      - Отнюдь, - категорично заявил он, - птица моей пор-роды возле плахи не нонсенс, а обыденное явление. Это сейчас никому бошки не р-рубят, а р-раньше бывало... Птички со всей окр-руги слетались. Поживиться. А когда палач пьяный пр-ромахнется, то самым пр-роныр-рливым удавалось и ума набр-раться, в смысле, мозгов...
      - Карл! - Я невольно сморщился. - Неужто...
      - Погодь, Вовка! Ты что, подумал будто я?! Давай р-разбер-ремся. Вот ты, напр-ример-р, станешь жр-рать дохлого вор-рона? Сыр-рого и без соли, пер-рца и кетчупа?
      Я замотал головой.
      - Я тоже не ем человечину. Но птицы бывают менее мор-рально устойчивые и р-разбор-рчивые в выбор-ре хлеба насущного, чем ваш покор-рный слуга. Как, между пр-рочим и люди. Увер-рен, что найдутся такие хмыр-ри, ср-реди твоих собр-ратьев, котор-рых медом не кор-рми, а дай мер-ртвого вор-рона схавать. Жр-рут так, что за теми самыми ушами тр-рещит, за котор-рые не оттянешь. С пер-рьями и потр-рохами...
      - Хватит!!!
      - Ну, так я с вами?
      - А что за вещица у тебя такая? Может и не подойдет? - Прагматично поинтересовалась Яга.
      - Еще как подойдет! Дер-рьмо не дер-ржим. Если, конечно Вовка куда-нибудь не сбагр-рил мою вещицу, пока я в р-разведку ходил...
      - И куда бы я мог что-то сбагрить, если даже не знаю о чем речь?
      - Знаешь, знаешь. Утр-ром сам заносил сей наиценнейший пр-редмет в номер-р. А насчет куда, все понятненько. Пр-резентовал какой-нибудь клухе. Сейчас ведь девки какие пошли? За пр-росто так - ни-ни, только за подар-рочки...
      - Ты про это говоришь? - Я кивнул на узелок, который Карл бесцеремонно повесил на древко метлы, когда мы возвращались в Город.
      - Точно... Это скатер-рть-самобр-ранка.
      - И как же ты собираешься при ее помощи проверять действие чар лабиринта? Вдруг, еда все равно появится, только отравленная?
      - Да будет тебе известно, что моя скатер-рочка никакого отношения к жр-ратве не имеет. Вдумайся в название: са-мо-бр-ран-ка. Она сама бр-ранится.
      Я решил, что провидение сжалилось над птицей и учло извечное стремление Карла толковать слова и выражения в прямом смысле, послав ему этот подарок. Откуда мне было знать, что задолго до пятилетнего приговора к жердочке ворон окончательно достал Яну (тогда еще Ягу), объясняя, что скатерть неправильно называется, предлагая переименовать в самонакрывалку или самодоставлялку. Ведьме надоело нытье Карла, и она сменила не название, а функции. Колдунья сама любила стряпать, и волшебная вещица все равно пылилась невостребованной. Разве что сам Карл и Васька при ее помощи втихаря от хозяйки догонялись или похмелялись.
      - Р-разворачивай! - Ворон торжественно предоставил мне право привести в действие магическую силу.
      Сложенная вчетверо ни чем ни приметная мятая скатерть меньше всего походила на волшебный предмет. Я развернул. И тут началось... Даже если бы таким голосом и с такой интонацией декламировали лирическую поэзию, все равно на душе стало бы противно. Но скатерка честно отрабатывала свое наименование и никаких стихов не читала. Скрипучим, ехидно-противным фальцетом, периодически переходящим в злобное шипение, материлась так искусно, что повторить это невозможно. Скажу только, что предлоги, междометия и местоимения были трехэтажными.
      Вначале казалось, что самобранке все равно, сколько перед ней находится народа, какого пола и вида. Она исторгала проклятия и ругательства, которые можно было применить к кому угодно. Но, видимо, скатерть обладала способностью различать присутствующих. После минутной вступительной брани она перешла на личности. И принялась такое выдавать! Даже я покраснел. Видели когда-нибудь сантехника, которого матюги в краску вогнали? Вот, то-то же.
      Не буду пытаться передать смысл услышанного, но если бы кто-то попытался экранизировать речь этой сволочи (после оскорблений, прозвучавших в мой адрес, это самый мягкий эпитет, который она заслуживает), то вышло бы жесточайшее порно ужасов с привлечением кроме присутствующих еще и многочисленных родственников, а так же целого ряда представителей животного и магического миров.
      Словно очнувшись от наваждения, я поспешил снова свернуть мерзкую тряпицу, после чего она заткнулась.
      Карл, умиленно слушавший с рожей меломана, дорвавшегося до любимой симфонии, взмолился:
      - Ну еще хотя бы минуточку!
      Я показал ему фигу, что его нисколько не огорчило. Он только беззлобно буркнул: "Жлоб", - и тут же начал торопить нас выполнять задуманное.
      - Тогда скор-рей пошли. Вр-ремени в обр-рез, а нам еще тр-ребуется в одно место заскочить.
      - Это куда?
      - Как куда?! А индюку кто мор-рду бить будет?
      - Слушай, Карл...
      - Тебе ничего делать не надо. Только р-рядом постоишь. Если не тр-рудно, можешь поздр-равить его с Днем Благодар-рения. Остальное я сделаю сам.
      - Карлуха, давай договоримся раз и навсегда, свои живописные проблемы ты решаешь сам. А то скоро все оброгаченные тобой пернатые, пролетая, станут целиться в меня.
      - Тут ты пр-рав. У бедных птичек зачастую нет иного способа, кр-роме как ляпнуть свер-рху на обидчика. Но, во-пер-рвых, индюк не умеет летать, во-втор-рых, у тебя есть шапка-невидимка...
      - Все! - Отрезал я. - Вопрос закрыт.
      * * *
      Я давно заметил, что Соловушка предпочитает, по мере возможности, поменьше общаться со всякого рода чародеями и правителями и держаться подальше от сильных мира сего. Даже Яну он побаивался и в ее присутствии был ниже травы и тише воды. Что уж говорить, когда вместе со мной в отель заявилась Яга? Как только закончилось свинское побоище и были разрешены все вопросы, связанные с переменой хозяев заведения, разбойник не поднялся с нами в номер, а тихонько шепнул мне: "Если сто, я здесь", - и остался с новоявленными владельцами.
      В главном обеденном зале Вини Пух, Пятачок и Соловушка в меру своей изобретательности и мерзопакостности характера изголялись над бывшими хозяевами отеля. Медвежонок мстил за то, что братья отреклись от его первородности, да еще посягнули на его свободу. Пятачок, которого хряки считали изгоем в своем сообществе, скорей всего многого натерпелся от своих сородичей и теперь отрывался по полной. Соловушке, вроде бы не за что было ненавидеть близнецов, если не считать утреннего инцидента. Но тогда они не нанесли разбойнику никакого вреда. Даже, наоборот, после того как грабитель одним ударом завалил такого огромного противника, он возгордился собой и был немного благодарен свиньям за их агрессивную попытку, закончившуюся триумфом толстенького победителя. Так что зла на хряков он не держал. А то, что принимал участие в экзекуции, так это вовсе не от садистских наклонностей. Просто ребятам помогал.
      Когда мы спустились вниз, муштра была в самом разгаре. Близнецы (благодаря утренней "пластической хирургии" близнецами они теперь были лишь номинально. Каждый приобрел ярко выраженную индивидуальность в виде расцарапанного рыла, рогообразной шишки и вдвое увеличившегося в размерах пятака) усердно выполняли разнообразные команды своих истязателей: выхрюкивали Пуховы песенки, прыгали в мешках наперегонки, строили акробатические пирамиды.
      К неудовольствию не на шутку разошедшихся и изрядно охмелевших мучителей Яга строго объявила:
      - Мы на время забираем ваши игрушки. Свинтусы! Пора на выпляску!
      На этот раз, в отличие от предыдущего, известие о том, что им надо танцевать на площади, хряками было воспринято на "ура". Толкаясь в дверях, они поспешно покинули еще утром принадлежавший им фешенебельный отель.
      - Вячеслав, остаешься за главного. В случае чего, действуй по обстоятельствам.
      - Вовка, не волнуйся! Сють сто, сьязу буду бить в носопыйку! В пятак! В снобель! В юбильник...
      Я не стал дослушивать разбойничьи вариации на тему носа и, водрузив на голову шапку-невидимку, вслед за ведьмой вышел на площадь.
      * * *
      Я осторожно приблизился к эшафоту. Судя по открытому люку Яга уже была на помосте. Как и Карл, расхаживающий взад-вперед по лобному месту.
      Первоначально мне казалось, что пользоваться шапкой-невидимкой проще простого. Надел и готово. Ты всех видишь, тебя - никто. Сплошное удовольствие. На практике оказалось все гораздо сложнее. Имели место быть и неудобства. Начиная с банальных мух, которые не замечая препятствия норовили угодить прямо в глаз, и заканчивая главной проблемой - невидимостью. Я не оговорился. Дело в том, что так же как и окружающие, я не видел себя. При ходьбе, как известно, надо смотреть под ноги, чтобы не спотыкаться. Особенно когда приходится подниматься или спускаться по лестнице. По этой причине первый опыт передвижения в волшебной шапке был для меня не совсем безоблачным: поднимаясь на эшафот, я чуть было не расквасил нос, соскользнув со ступеньки и больно ударившись об нее коленом. И вдобавок, пару раз споткнулся о неровности каменной мостовой.
      Так что теперь я продвигался медленно, высоко, по-челентановски, задирая ноги.
      - Где ты шлялся? - Обрушился на меня ворон, как только понял, что я поднялся на помост. - Ой, пр-рости, ср-разу не догадался! Но так быстр-ро! Я пор-ражен. Не ожидал. Скор-рость впечатляет. Что нам кр-ролики? Да мы...
      - Заткнись, - прервал восторженный монолог Карла строгий голос Яги, которая почти всегда игнорировала как болтовню ворона, так и его самого. Но на сей раз ведьма снизошла до объяснения:
      - Он вовсе не тем занимался, о чем подумала твоя похотливая голова. Просто Вовка осторожничает, поэтому передвигается медленно. Чтобы не навернуться... Как в прошлый раз.
      Я-то надеялся, что мой конфуз остался незамеченным.
      Пришлось улечься на помост возле люка, опустить руки со злополучной ругательной тряпкой в зияющую пустоту, и только там я позволил скатерке развернуться. Удивленно крякнув (наверное, давно не получала права голоса дважды в день с таким коротким перерывом), паскудная матершиница начала свое вещание.
      Было бы интересно немного подождать и выяснить, как среагирует подлая тряпка на невидимость (пока она как и в прошлый раз ограничивалась общими фразами), но я не стал рисковать и разжал пальцы.
      Кардинальные изменения начали происходить уже во время падения, сколь быстрым оно ни было.
      Вначале витиеватые предложения превратились в отдельные слова, потом донесся непонятный хрип, перемежаемый прокашливаниями и, несколько секунд спустя (расчетное время падения куска материи) мелодичный приятный голос пожелал всем доброго здоровья и принялся нести всяческую чушь об отличной погоде, прекрасном настроении и прочей ничего не значащей дребедени.
      Скудный свет, проникающий через отверстие люка не позволял хорошо рассмотреть дно башни. Смутный силуэт перевоспитавшейся скатерти скорее угадывался, чем был виден. Вдруг на его фоне появилась темная тень, затем три белых точки. Догадавшись в чем дело, я забыл, что невидим и отпрянул от люка. Привлеченный голосом самобранки, подошел один из негров. А светлые пятна - белки глаз и зубы.
      Стало ясно, что наша надежда на то, что до этой части лабиринта черномазые не добрались, не оправдалась. Зато удостоверились, что, по крайней мере, насчет чар подземелья Хоттабыч был с нами искренен.
      Добродушный голос, доверительно провозглашающий, что нет ни чего лучше, чем годами не мыться, не чистить зубы, иметь толстые губы и большой расплющенный нос с кольцом, стал удаляться, пока совсем не смолк.
      Ворон всхлипнул:
      - Сначала испор-ртили чудную вещицу, а потом вообще, сволокли в неизвестном напр-равлении... Я за скатер-рочку обязательно отомщу!
      - Кому?
      - Какая р-разница? Найду какое-нибудь зло и накажу.
      Я прикрыл люк. На эшафоте больше делать было нечего. И что делать дальше, я также не имел ни малейшего представления.
      - Карлуха, лети, свиньям скажи, что хватит, пусть возвращаются.
      Опять позабыв о своей невидимости, я показал на хряков, пытающихся изобразить танец маленьких лебедей.
      * * *
      Чернокнижник Ганс находился на вершине душевного подъема. Наконец-то настал долгожданный час. Для осуществления замыслов оставалось только уличить подходящий момент. И не для того, чтобы увеличить вероятность успеха. Вовсе нет. Успех гарантирован. Ганс пока не предпринимал активных действий только потому, что хотелось произвести наибольший эффект. Ради этого стоило дождаться, когда все сановники во главе с Наимудрейшим соберутся вместе. Вот тогда он и сообщит этим болванам о произошедших переменах. Интересно будет посмотреть на их ошеломленные рожи...
      Закончилось жалкое существование второстепенного колдуна, ответственного за магическую защиту дворца. Хватит! Глупый Емеля решил, что, посулив должность Главного колдуна и предоставив кое-какие полномочия, заполучил в услужение верного пса. В тупые, пропитые мозги не могла прийти мысль о том, что если Ганс и стремился занять этот высокий пост, то только как временную промежуточную ступень, а не как вершину своих стремлений. Расширение возможностей лишь ускорило неизбежное. И опала Хоттабыча очень даже на руку. Надменный джинн - самый опасный соперник. Был. Теперь главная реальная сила в руках Чернокнижника. Не большого труда стоило подменить у невменяемого щукоеда кошель с магическим жемчугом.
      Конечно, можно было бы некоторое время потерпеть, чтобы удостовериться. Не припасено ли у Емели какое-нибудь секретное средство, способное предотвратить переворот. Хотя, навряд ли. Чтобы победить чернокожих гвардейцев потребуется собрать всех богатырей и витязей, которых меньше всего интересуют городские дела, а тем более судьба глубоко ими презираемого Емели. А магического воздействия Ганс не опасался. Как-никак целый дворец оборонял от подобных нападок, а уж себя, любимого...
      Так что тянуть не было никакого резона. Настал звездный час. Причем и в прямом смысле тоже. Гороскоп, составленный этой ночью, сразу после затеянных Емелей кадровых перестановок и последующей подмены кошеля, сулил невообразимый взлет и великую удачу. Все сопутствует успеху. Даже небесные светила. Правда, звезды, продувные бестии, никогда не предрекают стопроцентную вероятность события. Всегда оставляют лазеечку, в виде: "если только не..." Чтобы была возможность пойти на попятную, мол, мы предупреждали. Но на этот раз даже эти предупреждения были столь смехотворны, что ничего кроме насмешек вызвать не могли. Это ж надо: следует опасаться ударов пятнадцатью членами по лицу и встречи с ишачьим дерьмом. Кажется, так. Или что-то вроде этого. Звезды предпочитают не выражаться, и, естественно дерьмо не упоминалось. Но как иначе понимать "находящихся в ослиной заднице"?
      И если влияние дерьма на дальнейший ход событий чисто теоретически допустимо, например, можно на нем поскользнуться, долбануться головой и напрочь забыть о перевороте, то что касается одновременных ударов членами по физиономии - просто смешно. И невозможно. Сразу по нескольким причинам.
      Во-первых это невыполнимо с практической точки зрения. Если даже отбросить остальные факторы, то такое было бы возможно, если бы речь шла о трех, максимум четырех злоумышленниках. Но полтора десятка мужиков не смогут одновременно помочиться в одно ведро, не то что ляпнуть своими достоинствами по лицу.
      Во-вторых, даже если это было бы возможно, то кто рискнул бы поднять руку, точнее член, на исполняющего обязанности Главного колдуна? И, в-третьих, пусть нашлись бы такие смельчаки, то разве стал бы он, Ганс Чернокнижник, без пяти минут диктатор, дожидаться, пока пятнадцать мужиков рассупонятся, размахнутся и ляпнут? Конечно же нет.
      Вся эта белиберда имела только одно разумное объяснение: фурор неизбежен, а дерьмо с писюнами - обычные звездные происки.
      Успокоив себя таким образом, Ганс перевел мысли в более приятное русло. Надо же определить дальнейшую участь Емели и его ближайшего окружения. Даже воображаемая власть доводила Чернокнижника до блаженного состояния близкого к экстазу. Что же будет, когда мечты воплотятся в реальность? Достанется всем. Ганс все помнил. Ни одно оскорбительное словцо, ни презрительная ухмылка, ни пренебрежительный взгляд не останутся безнаказанными. И не будет никаких скоропалительных решений, типа голову долой и все дела. Так легко и просто от Чернокнижника никто не отделается. Пусть мучаются, терзаются, на что-то надеются, валяются в ногах, умоляя о пощаде. А он будет восседать на троне, великий и непреклонный, с высоты наблюдая за недостойными червями, просящими о пощаде. А рядом...
      С этим была проблема. Раньше была. Теперь любая красавица Города с радостью займет место подле нового правителя. А если какая закочевряжится, то найдутся меры переубеждения. Так что женщину можно выбирать себе какую угодно. Хоть Емелину Маньку. Пусть щукоед кроме физических мучений примет и нравственные. Хотя, Манька не подойдет. На мордашку ничего, но костлявая слишком (Ганс предпочитал пампушек). Надо будет разыскать ту начинающую ведьму. Бабенка в теле и достаточно глупа, не будет вынашивать коварные планы захвата власти в свои пухлые ручонки.
      Но это потом. Сейчас нужно начинать действовать. Для этого все министры должны собраться у Емели. Только где их в этом бедламе искать? Воевода скорей всего торчит у ворот. Последнее время три солидных хряка повадились на площади отплясывать. Федот, наверное, любуется. Ганс направился к главному дворцовому выходу.
      * * *
      С самого утра у Али Бабы все складывалось весьма неудачно. И немудрено. Любимый находился в скверном расположении духа, в результате чего засветил визирю в и без того подбитый глаз. И выгнал, велев без надобности не тревожить. Все из-за ерунды. Подумаешь, коснулся разочек.
      Наипрекраснейший остался наедине с этой стервой, Манькой. Ясно, чем они там занимаются. И не было ни какой возможности помешать этому безобразию.
      Но теперь появился повод потревожить ненаглядного. Да еще какой!
      Снедаемый муками ревности Али Баба не находил места и забрел в лабиринт, где наткнулся на одного из чернокожих, у которого была посланная высшими силами вещь. Так как визирь был один из тех, чьи незначительные распоряжения телохранители обязаны были выполнять, то ему не составило труда завладеть бесценным прямоугольником ткани.
      Кусок материала, напоминающий скатерть, в развернутом виде источал такие хвалебные речи, что послушав пару минут, Али Баба, до этого считавший себя неплохим оратором и мастером придворной лести, ощутил себя косноязычным заикой. А свернутая скатерть хранила молчание.
      Воодушевленный подарком судьбы, визирь аккуратно сложил тряпицу и поспешил к луноликому. Он так торопился, что даже забыл припудриться и подкрасить губы.
      Благо, свет очей ни чем таким с этой потаскухой не занимался. А не то Али Баба мог бы не сдержаться и выцарапать бесстыжие глаза прелюбодейке.
      Емеля по обыкновению кушал водку, а Манька скучала рядом.
      - Что-нибудь случилось? Поймали беглецов? - Встрепенулся Высокочтимый при виде визиря.
      - Пока нет. Но подлые гаденыши никуда не денутся от справедливого возмездия богоравного красавца...
      - Тогда какого хрена ты приперся?!
      - Хочу, чтобы у тебя, о затмевающий солнце, раскрылись лучезарные очи и ты узнал о себе всю правду. Причем не просто субъективную правду, а истину в последней инстанции. Твой верный раб не мог описать и сотой доли твоих достоинств. Но теперь силы небесные послали оракула, способного выразить всю глубину моих чувств, которые я испытываю к повелителю. Прими этот дар и разверни. - Али Баба, низко поклонившись, положил перед Наимудрейшим скатерть, - Заранее предупреждаю, что полностью согласен с тем, что ты сейчас услышишь в свой адрес и готов подписаться под каждым словом. А лучше, о бесценный мой самоцвет, представь, что все это говорю я.
      Визирь вновь склонился в поклоне, а Емеля, заинтригованный словами Али Бабы, развернул самобранку.
      * * *
      - Вовка, ты еще здесь? - Раздался голос Яги от подножия эшафота.
      - Да, - я уже добрался до середины лестницы.
      - Посмотри в сторону леса.
      Я так и сделал. Оттуда, по траектории броуновской частицы быстро приближался неопознанный летающий объект.
      - Что это?
      - Вообще-то, не что, а кто. Хотя, в таком состоянии, я не уверена, как будет правильней. Это моя внуча, собственной персоной. И когда протрезвеет?
      И точно, по мере приближения НЛО принял форму Клары, восседающей на метле. Она действительно была пьяна в хлам. Если неравномерность полета я, по своей неопытности, еще мог списать на неисправность летательного аппарата, то когда до слуха стали доноситься разбитные матерные частушки, распеваемые хриплым хмельным голосом, отпали последние сомнения.
      Выделывая невообразимые пируэты, постоянно меняя направление, тем не менее, начинающая ведьма неуклонно приближалась к площади. Она то взмывала высоко в небо, то, после штопора, в последний момент успевала направить метлу в горизонтальную плоскость и проносилась на бреющем, чудом не задевая крыши домов.
      Я невольно залюбовался вычурным полетом. Даже шапку чуть не потерял, задрав голову. Было на что посмотреть. Описывать же небесное представление нет никакого смысла. Современная авиация еще не оснащена терминами, способными передать сложность Клариных кульбитов.
      Когда ведьма достигла воздушного пространства непосредственно над площадью, стало понятно, что ее целью является дворец. Залихватское пение сменилось отборной бранью, и неминуемое столкновение с наглухо закрытыми воротами оттягивалось только из-за неспособности Клары направить метлу в требуемую сторону.
      * * *
      Ганс подошел к воротам. Все, как он и предполагал: свиньи плясали, а Федот и стражники, прильнув к окнам, глазели на экзотических танцоров. Надо будет не забыть разогнать этих дармоедов. Всех, кроме Федота. Черная стража надежней. А воевода так просто не отделается. Для него кое-что припасено, более существенное, чем расчетный пинок.
      Но, что это? Зрители вдруг стали крутить головами, задрав их к небу, задерживать дыхание и облегченно ахать.
      Чернокнижник проследил за взглядами и тоже ахнул. Разве кто-нибудь теперь осмелится сказать, что высшие силы не на его стороне? Стоило только вспомнить о лесной пышечке и возжелать ее, как она тут как тут. А это значит...
      В последний момент усилием воли он разогнал сладостные грезы, убрал магический барьер, защищающий дворец, и приказал открыть ворота.
      Как раз вовремя. Выходя из очередной петли, которая скорей напоминала сложный морской узел, Клара умудрилась, наконец-таки, направить метлу в нужном направлении и влетела в щель медленно растворяющихся створок.
      * * *
      - Подойдем поближе? - Предложила Яга после того, как мы стали очевидцами снайперского влета Клары. - Внучка, все-таки.
      Я кивнул, мысленно сплюнул, вспомнив о невидимости, сказал:
      - Конечно. Тем более со свинтусами что-то неладное творится...
      Я сделал такой вывод, взглянув в сторону той части площади, которая стараниями близнецов превратилась в импровизированную сценическую площадку. Увлеченные виртуозным полетом пьяной ведьмы, мы совсем упустили из вида отвлекающую группу нашей операции. И вряд ли я вспомнил бы о них, если бы не возмущенная ругань Карла:
      - Куда попер-рли? Назад! Ах, вы окор-рока недокопченные! Кому сказано, назад! Сейчас дыр-рок в шкур-ре понаделаю, на базар-ре никто на такое сало и не взглянет!
      Однако, угрозы ворона не действовали должным образом на взбунтовавшихся хряков, даже наоборот, подстегнули: не прекращая танцевать, братья с "маленьких лебедей" перешли на канкан и продолжали неуклонное движение в сторону распахнутых ворот. Поняв, что дело приобретает серьезный оборот, я бегом устремился пресекать очередное свинство. Если близнецам удастся сбежать, то кроме обретенной свободы они непременно захотят вернуть и собственность, незаконно экспроприированную антиемелинскими заговорщиками. Значит придется менять место дислокации, но это еще полбеды. В отель, где непременно будет оставлена засада, должны вернуться пушистые связники Васька и Марго.
      Все эти мысли проносились в моей голове, пока я догонял уплясывающих хряков. Я забыл о неудобствах невидимости и бежал, думая только об ускользающих свиньях. И это помогло. Во-первых, я избавился от комплекса постоянной боязни навернуться. Во-вторых, мне удалось настичь танцоров почти у самого подножия лестницы.
      Догнать-то, догнал, но, вот, как остановить полтонны отчаянного сала?
      * * *
      Обрадовавшись новому развлечению, дворцовые стражники, не относящиеся к зачарованной гвардии, кинулись было ловить влетевшую полуголую пьяную ведьму. Но были остановлены истошным визгом Ганса в самом начале своего порыва.
      - Стоять!!! Сволочи! Закрыть ворота! Федот ! последний раз прощаю такие выкрутасы!
      Чернокнижник забыл, что о том, что он является новым повелителем известно лишь ему одному, и распоряжался, словно дворцовый переворот был не желанной мечтой, близкой к осуществлению, а свершившимся фактом. Однако, стражники, во главе с Федотом повиновались. Они, вообще, старались поменьше контактировать с чародеями даже самого низкого пошиба. А уж перечить исполняющему обязанности Главного колдуна... Зачем? Тем более он не заставлял что-то делать, а наоборот, призывал к бездействию (ворота не в счет, к ним сразу кинулись негритосы), что не противоречило принципам обленившихся вояк. Тихонько пороптав, они снова прильнули к окнам.
      Только солдат Иван неприметной тенью скользнул за щуплой фигурой Чернокнижника.
      * * *
      После того, как Васька и Марго закончили рассказ о визите Хоттабыча в отель, в ослиной заднице воцарилась тишина. Только медведь булькнул водкой (для ясности мыслей требовался допинг). А поразмышлять было о чем. Требовалось найти выход из безвыходного положения.
      Яна имела в запасе план, достаточно рискованный, но вполне осуществимый. Здесь, выше лабиринта, уже не ощущалось скрытое колдовство, присутствующее в тоннелях. А так как Васька и Марго ухитряются курсировать мимо стражей, то есть шанс ворожбой уменьшить свои и медведя размеры и попытаться покинуть дворец. Но она подозревала, что как только применит магию, то сразу же привлечет этим внимание других чародеев. И если добрая половина оставшихся во дворце магов в большинстве своем неопасные и недалекие шарлатаны, то этого нельзя было сказать о Хоттабыче. Не смотря на то, что он вроде как лояльно относился к их компании, сбрасывать со счетов колдуна не следовало. Слишком многое для него было поставлено на кон. Поймав беглецов, он мог снова вернуться в фавор и больше не опасаться нависшей над ним угрозы.
      Таким образом, ведьма не спешила осуществлять свой план, стараясь придумать что-нибудь альтернативное.
      Но долго размышлять над своим положением в свете новых фактов беглецам не пришлось.
      Снаружи донесся непонятный шум, грохот, после чего знакомый пьяный голос возмутился:
      - П-понаставил-ли, блин, т-тут ослов, н-негде бедной дев-вушке пролететь...
      - Клара...
      - Сука! Я из-за нее вторые сутки не могу выбраться из этого емелинского гадюшника, а она опять за свое! Ну, я ей устрою....
      - Кажется, ей сейчас и без тебя достанется, - сообщил Серенький, наблюдая за происходящим в отверстие.
      * * *
      Клара закончила свой полет, врезавшись в огромнейшую статую осла. Хорошо хоть скорость успела сбросить. Так что столкновение было безболезненным. Да и падения, как такового, не было. Она соскользнула по гладкой поверхности изваяния и плюхнулась на задницу. Рядом опустилась метла, потерявшая седока. Клара хотела продолжить полет, но успела только матюкнуться, после чего была схвачена могучими черными руками.
      Конкретного приказа насчет Клары гвардейцы не получали. Им было велено найти и доставить беглецов и других членов банды заговорщиков по строго регламентированному списку. Скорей всего, пьяная толстушка прошла у них за дерзкую конопатую девчонку. Начинающая ведьма принялась жеманно хихикать, как только ее коснулись крепкие мужские руки.
      - К-куда вы м-меня т-тащите? В с-свою черн-номазую казарму?
      Телохранители, не обращая внимания на вопросы, молча делали свое дело, то есть продолжали уводить упирающуюся пленницу. Которая, в свою очередь, в ответ на явное пренебрежение (сволочуги, даже не соизволили отвечать на вопросы), начала оказывать активное сопротивление, единственным оставленным в ее распоряжении методом: ругаться и плеваться.
      - Стоять!!! - Повелительный фальцет Чернокнижника заставил замереть арапов. - Отпустите ее! Пшли, вон! Вы тоже все, вон!
      Последняя команда относилась к привлеченным вторжением чужеродного колдовства (полет на метле) чародеям, которые, в надежде первыми обнаружить беглецов, слетелись словно мухи на продукт жизнедеятельности организма.
      Оставшись наедине (как он думал) с ниспосланной небесами (в этом он был абсолютно уверен) избранницей, Чернокнижник, приосанившись, неспешно направился к ведьме царственной походкой (опять же, сугубо по его мнению).
      Момент приближения Ганса на расстояние вытянутой руки совпал с окончанием процесса наведения взгляда на резкость. Клара, наконец, справилась с этой непростой задачей.
      - Т-ты-то мне и н-нужен! - Обрадовалась колдунья.
      Не смотря на сильное опьянение, она понимала, что сразу нарваться в огромном дворце на разыскиваемый объект, определенный еще с утра в козлы отпущения, - большая удача.
      - Я знаю, - высокомерно заявил лопоухий колдун, усмотрев в словах пьяной ведьмы еще одно подтверждение вмешательства провидения: пышечка искала не кого-то, а именно его.
      - А, р-раз з-знаешь - п-получи! - Неожиданно для такой степени опьянения Клара резко махнула рукой, потом еще, еще.
      Лицо и голова Ганса вспыхнули точечными очагами боли, будто он подвергся нападению роя пчел, которые жалили одновременно строго по отмашке Клары.
      Такого оборота Чернокнижник не ожидал ни от пухленькой ведьмочки, ни, тем более, от небес. Он растерялся. Уклониться смог только от пятого удара. Промахнувшись, Клара потеряла равновесие и, с минимумом грациозности, вновь расселась на полу. И только тут Ганс узрел, чем взбесившаяся фурия наносила ему удары. Мягкая, когда-то нежная ручка крепко сжимала пучок цепочек, каждая из которых заканчивалась до боли знакомым маленьким фаллосообразным амулетом. Чернокнижник узнал свои сувенирчики. Но все равно был в недоумении. Уверовав в свою избранность, он не мог понять, что означает очередное знамение.
      И в этот момент он увидел появившихся из-за статуи беглецов. Для него это было уже слишком. В голове замелькали сумбурные и до идиотизма нелепые мысли.
      "Так как их не должно здесь быть, то это вовсе и не они, а происки Хоттабыча. Подослал переодетых телохранителей, чтобы я в лужу сел перед Емелей. Тупой джинн еще не знает, что щукоеду осталось править считанные минуты. Да он уже и не правит вовсе, только не ведает об этом. А колдун постарался, от настоящих не отличишь. И медведь, и девчонка, и кот... А как ему удалось замаскировать негритоса под кота? И почему, собственно, имеются в наличии два кота? Может эта стерва мне глаз выбила? - Ганс озабоченно прикрыл сначала один глаз, затем другой. - Нет. Тем более при утрате половины зрения было бы только полкота, а не два... Не стал бы Хоттабыч лишнего кота наряжать. Может они настоящие? Но каким образом?.."
      Более-менее здравые мысли начали вытеснять свои бредовые аналоги слишком поздно. Гигантский медведь сгреб за шиворот тщедушного чародея и приподнял его над полом, чтобы получше рассмотреть. Звать на помощь было поздно.
      - Вы откуда тут взялись? - Все еще обуреваемый манией величия, Ганс, в тоже время, смертельно боялся за свою драгоценную шкуру, и поэтому его интонация варьировала от требовательного вопрошания до жалкого блеяния. Причем несколько раз за столь короткую фразу.
      - Вообще-то, мы в лесу живем, никого не трогаем. Мирные мы. - Принялся обстоятельно объяснять Серенький. - Однако, в последнее время пришлось и по дворцу поблукать, и по лабиринту. И в темнице посидеть. А если тебя интересует последнее место нашей дислокации, то в данный момент мы прямиком из ослиной жопы. - Свободной лапой медведь указал на величественное изваяние.
      Для Чернокнижника все происходящее начало приобретать какой-то смысл. Припомнился гороскоп с его нелепым предостережением. Теперь он готов был биться об заклад, не пересчитывая, что в руке у моргающей, ничего не понимающей Клары находится ровно пятнадцать цепочек с амулетами.
      Будущий властелин, восстановив в памяти подробности звездного предсказания, даже немного успокоился. Все неприятности, пережитые за последние минуты, предрекались в категории "если", то есть с некоторой долей вероятности. Могли произойти, а могли и нет. Но ведь стремительный взлет и невообразимое везение должны были свершиться однозначно. Из этого следовало. Что ничего не потеряно, стоит только освободиться из лап этого зверя, отбежать на безопасное расстояние и тогда... Надо пообещать глупому медведю все что угодно. А потом лохматый страшила поплатится за каждую секунду страха, испытанного новым диктатором.
      Вытянув до предела свою цыплячью шею, тем самым максимально приблизившись к медвежьей морде, Ганс зашептал:
      - Тебе невообразимо повезло. Я смогу исполнить любое твое пожелание. Ты не знаешь, кто я на самом деле. И если отпустишь меня...
      Скривив от отвращения физиономию, Серенький не дал договорить колдунишке. Медведь выполнил просьбу Чернокнижника - отпустил. Предварительно раскрутив над головой. Тем самым обеспечил ту часть гороскопа, которая обещала стремительный взлет. По восходящей траектории, проломав раму, Ганс вылетел в окно.
      - Нафига, спрашивается? - Васька недоуменно крутанул головой.
      - А ты бы у него изо рта понюхал бы, потом бы спрашивал...
      - Гадость он, конечно, замышлял, факт, - задумчиво произнесла Яна, - но пригодиться мог. Видел, как его негры слушаются?
      - Ну, поторопился, - покаялся Серенький, - но, правда, такая вонь. Еще секунду и я бы похвалился содержимым желудка. Он все равно бы водкой захлебнулся, а так, может, выживет...
      - И что будем дальше делать?
      - В осла я больше не полезу! - Категорично сообщил медведь.
      * * *
      Порося, хоть и считали себя наивысшими существами (а может быть именно по этому), вместо того, чтобы принять присущую обыкновенным свиньям позицию, встать на четыре копыта и бежать, или, на худой конец, раз уж так повелось в сказочном мире, то на задних копытах, но все равно бежать, упорно продолжали продвигаться вперед согласно намеченному плану. Посредством дикой пародии на канкан. И это несмотря на то, что ворота вновь захлопнулись, так и не успев до конца раскрыться. Однако, свиньи с завидным упрямством продолжали свой неистовый танец. Им бы следовало поискать прародителей среди ослов.
      А может они и не видели ворот? Потому что глаза берегли и всячески прикрывали. От Карла. Ворон, уяснив, что выполнение собственных угроз дело не сиюминутное и для того, чтобы наделать дырок в прочных шкурах требуется определенная затрата времени и усилий, избрал другую тактику. Перелетая с макушки на макушку норовил клюнуть прямо в глаз, чем вызывал панический ужас у наивысших.
      Все это я успел отметить, пока приноравливался, как бы поточней произвести подсечку. Полутонный свин, отплясывающий на одном копытце, задрав другую ножку вверх - конструкция далеко не устойчивая. Так что главной проблемой было опасение за собственную жизнь. Участь раздавленного рухнувшей тушей меня нисколько не прельщала.
      Дождавшись момента, когда ближайший хряк сменил ножки, я ударил его по опорному копытцу и тут же отскочил на безопасное расстояние. Хрюндель начал заваливаться, и пытаясь сохранить равновесие зацепил среднего брата. Через считанные секунды оба лежали на мостовой, а еще мгновение спустя рухнул и последний. Сам собой. Так мне показалось вначале. Но фраза Яги: "Нехорошо отбиваться от коллектива, приляг и ты отдохнуть", - дала мне понять, что свинскую проблему приходится решать не в одиночестве.
      Когда все трое оказались поверженными, сзади раздалось радостное улюлюканье. Я обернулся. Испуганные угрозой лишиться подопечных через площадь неслись Вини Пух и Пятачок. Следом поспешал и Соловушка, на ходу прилаживая маскировочный пятак.
      Но вдоволь налюбоваться этой живописной картиной не пришлось. Внимание привлек новый звук, донесшийся с другой стороны: где-то вверху затрещало и зазвенело одновременно.
      * * *
      Манька не выдержала и минуты. Из глаз брызнули слезы, лицо приобрело пунцовый оттенок. Всхлипнув и пробормотав что-то невнятное, она опрометью выбежала из зала.
      У Емели и Али Бабы пропал дар речи. Наимудрейший впал в ступор от неслыханной наглости подчиненного, осмелившегося такое преподнести, да еще в тот момент, когда и так все складывается не лучшим образом.
      Визиря от удивления также парализовало. И еще от предчувствия, что должно произойти что-то непоправимое. Все же делалось с благими намерениями, а результат...
      Емеля, багровея, начал медленно подниматься из-за стола. Али Баба, понимая неотвратимость жестокого возмездия, тем не менее, не мог выдавить из себя ни единого слова оправдания. Только смотрел на своего возлюбленного, как кролик на удава. В довершение ко всему, предательское отверстие визиря звучно подпортило и без того раскаленную атмосферу.
      Это было последней каплей. Емеля воспринял этот звук не как отголосок ужаса, охватившего придворного, а как еще одно оскорбление в свой адрес, прозвучавшее в подтверждение пожеланий скатерти, которая продолжала исторгать из себя все более замысловатые выражения.
      Высокочтимый был в двух шагах от Али Бабы, когда к визирю вернулась способность говорить. Но вместо того, чтобы извиниться или попытаться объяснить свою непричастность, он произнес томным шепотом:
      - Иди ко мне, любимый...
      Емеля прекратил пинать недвижимое тело Али Бабы, когда уже сам почти валился от усталости. Затем догадался свернуть скатерть, которая выдавала практические советы кого следует привлечь и что надо делать для более полной реализации садо-мазохистских наклонностей. Охальница смолкла.
      Наимудрейший кликнул охрану.
      - Уберите эту кучу дерьма, он указал на распластанного визиря.
      Молчаливые арапы подхватили сановника и направились к выходу. Неожиданно, за несколько шагов до дверей телохранители бросили свою ношу и чинно вышли из зала.
      - Эй! Сюда! Я приказываю! Ко мне!
      Никто не явился.
      - Ладно, - Емеля извлек кошель с черным жемчугом, зачерпнул горсть тускло мерцающих матовым блеском шариков.
      - Немедленно явиться ко мне! - Приказал он поднесенным к глазам жемчужинам.
      Ни какого результата.
      Наимудрейший повторил процедуру уже со всем кошелем, почти не надеясь на благоприятный исход. Жемчуг показался более крупным, и в хмельной голове стали зарождаться подозрения. В этом плане его предчувствия оправдались полностью: по команде не появился ни один телохранитель.
      - Хоттабыч!.. Федот!.. Мань... ой, Мэри!!! Али Ба..., тьфу!!! Ганс!.. Кто-нибудь!!!
      Но никто не явился на отчаянный зов.
      Емеля в растерянности замолчал. Он не знал, что делать дальше. Толи искать предателя, подменившего жемчуг, и собственноручно, без каких либо приспособлений и вспомогательных инструментов, отрывать бунтарскую голову. Толи, наоборот, тихонько собирать манатки и сматываться из дворца, пока не поздно. Потому как новый повелитель чернокожих воинов может отдать приказание, и они, не то что голову, всего раздерут на мелкие кусочки. А, вдруг, это не заговор, а просто жемчуг перестал действовать? Или... Да мало ли... Хотя...
      Одолеваемый противоречивыми мыслями и побуждениями, Емеля решил прибегнуть к давно проверенному и никогда не подводившему способу: хлобыстнул полный бокал водки, вновь наполнил его и, ухмыльнувшись, опять развернул злополучную скатерку.
      * * *
      Оставляя за собой шлейф осколков и щепок, в небо что-то взлетало. Это что-то визгливо верещало и судорожно мотало конечностями. Вскоре, с чувством некоторого удовлетворения, я отметил, что в сказочном мире все-таки иногда действуют и законы физики. В частности - закон всемирного тяготения. НЛО (уже второй за последние несколько минут), замер на миг в верхней точке своей траектории и стремительно обрушился вниз.
      Я зажмурился. Не было никакого желания лицезреть кровавое месиво, в которое непременно превратится новоявленный Икар, встретившись с булыжной мостовой. Но глухой булькнувший удар и не прекратившийся поток проклятий заставили меня усомниться в истинности своего предположения. Любопытство взяло верх и я открыл глаза. Горе-летун приземлился прямо на брюхо среднего хряка, обладателя самого большого пятака. Свинтусы, растратив на провалившуюся попытку побега все физические и моральные силы, лежали тремя холмами сала, не реагируя ни на какие внешние раздражители.
      Потерпевший крушение, сообразив, что избежал неминуемой гибели, слез с неподвижной туши и перевел дыхание.
      - Запомни кур-рносый! Р-рожденный ползать летать не может. А если бы мы тебе тут не подстелили?
      - Погоди, Карл. Лучше притормози пылающих праведным гневом наших товарищей.
      В отличие от колдуна, ворон нисколько не удивился моему голосу, прозвучавшему из пустоты. Карл наверное догадался, почему заспотыкались свиньи. Он сразу полетел на перехват приближающихся разъяренных Пуха и Пятачка.
      Чудом спасшийся сначала вздрогнул от неожиданности, но тут же ощерился блаженной улыбкой, закатив глаза к небу.
      Я узнал его. Это был тот самый колдун, у которого Яна отобрала целую кучу каких-то лже-волшебных побрякушек. Только теперь лицо похотливого чародея украшало множество продолговатых оспин, некоторые из которых немного кровоточили, что говорило о недавнем происхождении ссадин.
      Я подошел поближе.
      - Тебе повезло. Полметра в любую сторону и каюк. - Сказал я как можно более дружелюбно, пытаясь завязать разговор.
      Во-первых, не мешало бы узнать последние новости. Вдруг, во дворце произошли какие перемены? Во-вторых, покинувший логово узурпатора подобным образом мог находиться в оппозиции к действующей власти. Это было в Емелином стиле - выкинуть проштрафившегося чародея в окно. Таким образом, в лице этого противного колдунишки можно было обрести временного союзника или хотя бы осведомителя.
      - Ага! - Согласно закивал маг. - Стремительный взлет и невообразимое везение. Все как вы обещали. А до этого - сперва писюлями по роже получил, потом зверь из жопы вылез с дружками и подружками. Все сбылось! Но теперь они пожалеют, что связались с Великим Гансом!
      - Ты Чернокнижник что ли?
      В прошлую встречу он не соизволил представиться, не до того было.
      - Конечно! - Удивленно протянул Ганс, задрав харю еще выше, давая возможность получше рассмотреть свою физиономию кому-то, находящемуся на небесах.
      - И кто же пожалеет?
      - А, все. - Благодушно сообщил Чернокнижник. - Но особенно тот, кто меня в окошко зафинтюлил.
      - Кто посмел?
      - Зверюга проклятущая. Во! - Исполняющий обязанности Главного колдуна задрал руку вверх и, разжав кулак, продемонстрировал небесам клок серой шерсти.
      Я уже сообразил, что Чернокнижник, воспринимая бестелесный голос, как само собой разумеющееся, с кем-то меня путает (я даже догадывался с кем). И поэтому старался раскрутить откровенного чародея по максимуму.
      - И что ты можешь? Медведь такой большой...
      - Да я теперь все могу! - По интонации Ганса было заметно, что он решил, будто небеса рехнулись. - У меня ж теперь, вот!
      Порывшись под балахоном, Чернокнижник извлек покоившийся до этого в грудной впадине мешочек с жемчугом.
      - Хочешь негритосов натравить?
      - Естественно, - самодовольно напыжился колдун.
      Пора было действовать. Рассчитывая на фактор неожиданности, я схватил кошель и рванул на себя, но недооценил Чернокнижника. Длинные костлявые пальцы мертвой хваткой вцепились в кожу мешочка. Стало ясно, что он если и расстанется с жемчугом, то только вместе с жизнью. Неожиданно колдун так сильно дернул кошель на себя, что на этот раз я чуть не остался с пустыми руками. От резкого движения у меня с головы слетела шапка-невидимка.
      Увидев, что лишить его могущества намереваются вовсе не силы небесные, а обыкновенный смертный, Ганс с утроенным остервенением возобновил попытки вернуть мешочек.
      Неизвестно, чем бы закончилось противостояние, хоть я был и крупнее, и явно сильнее противника. Но для Чернокнижника на карту была поставлена возможность стать новым властелином Города (об этом я узнал из слышавшегося сквозь стиснутые зубы: "Все равно буду вместо Емели"). А за мной всего лишь правое дело. Да плюс, вернее, минус, некоторое опасение. Какой никакой, а Ганс все-таки колдун. Пусть по мнению некоторых слабенький и никчемный. А мне много надо, что ль?
      А тут еще и Карл, всегда такой догадливый, мало того, что сам не спешил на помощь, так еще и тормознул Соловушку, рвущегося в бой:
      - Там зе Вовка деется! Пусти! Я язок пьйипесятаю сволосюге задной по снобелю, и мы денезки поделим!
      От взора грабителя не мог ускользнуть приличных размеров кошель.
      - Не боись. Вовка сам спр-равится с этим задохликом. А у тебя, между пр-рочим, пятак пер-рекособочился.
      Соловушка весьма серьезно относился к вопросам конспирации. Он остановился и занялся своим внешним видом. Даже хрюкнул в сторону дворца, для убедительности.
      Что же касается Пуха и Пятачка, они соблюдали нейтралитет, и вовсе не собирались ввязываться. Стояли себе в сторонке и охаживали скалками ближайшего к ним хряка, пытаясь привести его в чувства.
      Все это я усмотрел краем глаза, пытаясь выяснить будет ли подмога или придется рассчитывать только на собственные силы.
      Чернокнижник был до того противен и своей отвратительной рожей, и паскудным голосом, и зловонным дыханием, что, на самом деле, ему бы не составило особого труда вернуть себе жемчуг. Стоило только плюнуть в меня. Уверен, я потерял бы сознание.
      Не знаю, сколько бы мы еще тягали заветный мешочек, но тут голова Ганса замоталась от хлестких ударов. Но колдун, не смотря на боль не выпускал добычу. Его пальцы разжались только тогда, когда его руки стали покрываться невесть откуда берущимися царапинами. Я понял, что в схватку вступила Яга.
      Обессиленный неравной схваткой и угнетенный тяжестью несбывшихся надежд Чернокнижник безвольно уселся на мостовую, облокотившись спиной на одного из лежащих хряков.
      Я подобрал невидимку, но надевать не стал.
      - Ну, что науськаем чернозадиков на Высокочтимого? Пусть окажут почести, - Яга находилась где-то рядом.
      - А, вдруг, он с перепугу бутылку разгокает, и Хоттабыч продемонстрирует на что способен?
      - Да, рисковать нельзя, - согласилась ведьма, - какие планы?
      - Для начала уберемся отсюда, не возражаешь?
      - Не помешает. А что будем делать с этим ублюдком?
      - Пусть проваливает. Ему и так досталось.
      - Как знаешь...
      Мы разговаривали вполголоса, и Чернокнижник не слышал, что решалась его судьба, хотя, подозреваю, что можно было орать во все горло. Мне пришлось пнуть несбывшегося тирана, чтобы привлечь его внимание. Бессмысленный взгляд пустых глаз выразительно свидетельствовал о глубине душевного потрясения.
      - Ты свободен. Дуй отсюда.
      - Да?! - такого оборота несостоявшийся диктатор не ожидал. В глазах появился какой-то смысл, только непонятно, какой.
      - Да.
      - А куда?
      - Куда хочешь.
      - И во дворец можно?
      - Можно.
      Ганс быстро вскочил на ноги, сделал два решительных шагав сторону ворот, но тут же замедлил движение, видимо вспомнив о своих последних прегрешениях, узнав про которые Емеля накажет так, что принять лютую смертушку будет желанным отдохновением. Последней каплей в принятии решения были приплюснутые носы счастливых стражников во главе с Федотом по ту сторону окна. Сволочи видели все. И если до этого все-таки теплилась призрачная надежда, на то что кража кошеля окажется безнаказанной, то увидев живых свидетелей борьбы за мешочек, Ганс остановился.
      - Не... Во дворец я не пойду...
      - Иди куда хочешь.
      - А туда можно? - Чернокнижник указал на запад.
      (Не знаю, что показывала бы стрелка компаса в сказочном мире, не удивился бы, если фигу, но для себя я определил сторону, где изобиловали остроконечные башни средневековых замков, как запад. А противоположную, пестрящую шарообразными куполами и высокими минаретами - как восток).
      - Конечно.
      На плаху идут более веселой походкой. Мне стало немного жалко колдуна. Даже захотелось немного приободрить его, чтоб не отчаивался, мол, везде требуются придворные чародеи, запросто беседующие с небесами.
      - Чем собираешься заниматься?
      - Как чем?! - Возмутился Ганс. - Козни строить буду. А когда вернусь тебе первому достанется!..
      И одарил меня такими эпитетами и взглядом, что гуманные порывы погибли в зародыше. А возникли сугубо противоположные. Глядя на тщетные попытки Соловушки, Пуха, Пятачка и руководящего Карла привести в чувства хряков-близнецов, появилась мысль использовать Чернокнижника в качестве нашатыря.
      - Стоять! - рявкнул я тоном армейского дедушки.
      Такое обращение для колдуна было более привычным. Он повиновался (мне показалось, с охотой).
      - Сначала отблагодари свинтуса, спасшего твою жизнь. Целуй!.. В пятак, кретин!!!
      Я еле успел подкорректировать "благодарность", Ганс вознамерился чмокнуть хряка в такое место, что я не пожелал бы проделать такое и злейшему врагу.
      - Дыхни ему в пятак! - Продолжал я экспериментировать. - Другому свину, третьему!
      Безрезультатно. Ни скалки Пуха с поросенком, ни смрад из пасти Чернокнижника не смогли вывести близнецов из ступора.
      - Хватит! А теперь бегом отсюда! Или...
      Договаривать не пришлось. На этот раз лопоухий чародей не заставил себя уговаривать и с неожиданной прытью отбежал на безопасное расстояние и оттуда стал выражать свои пожелания и заверять нас клятвенными обещаниями, которые непременно сбудутся в самое ближайшее время.
      Но мы его уже не слушали. Других проблем хватало. Поэтому я пропустил мимо ушей, что должен буду перед тем, как сдохнуть перецеловать всех свиней Города и окрестностей. И уж никак не в пятаки. И не только свиней, и не только целовать...
      - Заткнуть это зловонное хлебало? - Предложил свои услуги Карл.
      - Не стоит лучше придумай, как хрюнделей к жизни вернуть.
      - Вовка, - снова подала голос Яга, - я вот что думаю. Кошель-то у нас, это хорошо. Только команду прекращать поиск беглецов чернозадым ни кто не давал.
      Я хлопнул себя по лбу. Переборщил. Больно получилось. Но заслуженно. Забыть такое! Спасибо Яга, а то я бы до второго пришествия занимался бы залежами сала.
      И, вообще, с гвардейцами надо было что-то решать. Искушение использовать их в нашей борьбе было велико. Но и опасность - не меньше. Даже простое присутствие не подчиняющихся телохранителей может послужить дополнительным раздражителем для Емели. А это чревато необратимыми последствиями.
      Еще большая опасность крылась в наличии проклятого кошеля. Если я, неискушенный в подобных мероприятиях, смог завладеть им (правда не без помощи), то что стоит кому-то другому повторить наш опыт?
      План начал только зарождаться, но я уже приступил к его осуществлению.
      - Все сюда. Не толкаться. Без суеты. - Скомандовал я в раскрытый мешочек, произнося слова отчетливо, почти по слогам.
      * * *
      Не лишним было бы поинтересоваться судьбой Чернокнижника, хотя, скорей всего, сверзнувшись с такой высоты, он из колдунов переквалифицировался в лепешки. Но как и многие архитектурные детали данного строения, именуемого дворцом, окна не выполняли в полном объеме своего функционального назначения. Они располагались на такой высоте, что из всех присутствующих в зале выглянуть в одно из них смог бы только осел. Но будучи неодушевленным изваянием, он не стал этого делать.
      Да и других проблем, кроме выглядывания в окна у друзей было предостаточно. В любой момент в зал могли вернуться гвардейцы или чародеи. Да мало ли кто...
      Возвращаться в ослиную задницу не хотелось никому. Причем, пришлось бы затаскивать туда и Клару, что представлялось довольно непростой задачей. Ограничились тем, что отволокли глупо улыбающуюся мстительницу в укромный уголок, расположенный за вислоухим исполином. В отличие от предыдущего убежища, новое укрытие могло оставаться незамеченным только для транзитных посетителей зала. Но если негры возобновят тотальный обыск, не было даже призрачной надежды сохранить свое инкогнито.
      Васька и Марго разведали обстановку в смежных помещениях. Там все было по-прежнему. Серенький еще раз пообзывал себя всякими разными словами, за то, что поспешил вышвырнуть гаденыша.
      Вдруг двери распахнулись, и появились телохранители. Беглецы затаили дыхание, а медведь собрался дорого продать свою свободу. Но темнокожие воины уже никого не искали, а неторопливо шли. Все в одном направлении. Из этого следовало, что им был отдан новый приказ. Но какой и кем?
      Поток гвардейцев иссяк, но друзья не торопились покидать убежище.
      * * *
      Ворота распахнулись и показались первые гвардейцы. Они шли чинно, как и было велено. Не прошло и минуты, как черные тела уже заполонили всю лестницу, а из дворца все выходили и выходили рабы жемчужин.
      Карл, не забывший поставленной перед ним задачи, кажется, нашел способ ее разрешить. Громко, чтобы дошло до бесчувственных близнецов, он повел хлебосольную речь:
      - Сюда р-ребятушки! От пуза, конечно, не нажр-ретесь, но по кусочку всем хватит. Хотя бы попр-робовать. Сальце отменное.
      Хряки поочередно дернулись, как от электрошока, а ворон между тем продолжал, обращаясь теперь к Соловушке:
      - Знаешь, как хохлы сало любят? Медом не кор-рми (это уже Вини Пуху), желудями, кстати, тоже (Пятачку), а дай шмат позабор-ристее, желательно с пр-рор-резью. Но схавают и без пр-рор-рези.
      - Язве это хохлы?!
      - А то кто ж? Самые натур-ральные хохлы. Только почер-рнели... От голода.
      Хрюшки начали приходить в себя. Им не верилось, что ворон говорит правду, но удостовериться в этом не мешало. Когда же они увидели массу черных здоровяков, степенно надвигающихся прямо на них, то, позабыв о своем высшем предназначении и о более величественном, но менее удобном способе передвижения, бросились спасаться от поедания на всех четырех копытцах. Но и новые хозяева во главе с Соловушкой не дремали. Последнее что я увидел перед тем как со всех сторон меня обступили безмолвные воины, это троих приятелей, скачущих, словно залихватские ковбои, на близнецах в сторону отеля, управляя норовистыми хряками, держа их за уши.
      Гвардейцы окружили меня плотным кольцом, оставив свободное пространство не более двух метров в диаметре.
      - Яга, ты здесь?
      - Мне свинюшки не досталось.
      - Пошли на эшафот. Посмотрим сверху, сколько их.
      - Согласна, а то потопчут гады.
      - Дорогу мне! - Приказал я и направился в сторону возвышения.
      Воины расступались, освобождая нам проход, затем вновь смыкали свои плотные ряды.
      - Сбился к едр-рене-фене, - приземлившись мне на плечо пожаловался ворон. - Хотел пер-ресчитать, а они все выходят и выходят... Вовка, а пр-равда, они тепер-рь тебя слушаются, как собачонки? Одолжи одного!
      - Зачем?
      - Я с ним к индюку слетаю, р-раз ты сам не хочешь...
      - Никаких индюков. Лучше взлети и посмотри, правильно ли мы идем к эшафоту. Штурманом будешь.
      С высоты лобного места стало понятно, почему так обиделся Чернокнижник. Потерять такую силищу! Воины заполонили всю площадь. Они стояли спокойной темной массой, окружавшей эшафот со всех сторон. Посмотрев по сторонам я заметил, что не все так спокойно. В одном из направлений происходила какая-то возня.
      - Карлуха, слетай, узнай в чем там дело.
      - А штур-рманам р-разве полагается выполнять мелкие пор-ручения? - Из вредности спросил ворон, но тут же полетел разбираться.
      Вернулся быстро.
      - Ну, что там?
      - Дор-рогу заказывал?
      - В смысле?
      - В пр-рямом. Тр-ребовал, чтобы тебе пр-редоставили дор-рогу?
      - Я имел ввиду, чтобы дали пройти...
      - В следующий р-раз объясняй этим остолопам поконкр-ретней. Они уже пол-улицы р-разобр-рали и волокут сюда.
      В подтверждение слов ворона появились первые арапы с булыжниками. Они укладывали камни к подножию эшафота и отправлялись за новой порцией.
      - Хватит! Мне не нужна дорога! Прекратить! Ничего не делать, только слушать!
      - Прежде чем начнешь говорить, подумай, - не без сарказма посоветовала Яга.
      Так я и сделал. Решил, что лучше всего для начала иметь дело только с одним телохранителем. В случае чего (если я что-нибудь не то ляпну, что будет неверно истолковано), один воин не успеет сильно напортачить.
      Я достал из мешочка одну жемчужину и сказал, обращаясь непосредственно к ней:
      - Поднимись на эшафот.
      Пришлось подождать несколько минут. Затребованный индивид оказался на приличном удалении. Наконец, он поднялся и лоснящейся черной глыбой навис надо мной, ожидая дальнейших распоряжений. Внешне он мало чем отличался от остальных своих сородичей. Не то что все они были аналогичны, словно клоны. Вовсе нет. Каждый имел свойственные только ему черты. Будь то более отвислые уши, или толще губы, чем у остальных, или же чисто обглоданная косточка в носу, вместо общепринятого кольца. Просто люди другой расы всегда кажутся на одно лицо.
      - Говорить можешь?
      Негр молча кивнул.
      - Говори.
      Телохранитель пару раз тупо моргнул, затем медленно сиплым голосом произнес:
      - Раз, два, три... Раз, раз... Мама мыла раму... - Забытый процесс извлечения из себя звуков понравился чернокожему, скорость возрастала с каждым словом, и через несколько секунд он уже тараторил. - Не ходите дети в Африку гулять, в Африке большие, злые крокодилы. Вышел месяц из тумана. Каю бердых трык калю лясюкаль, юяльчик...
      Когда негр перешел на неизвестный мне диалект, я не выдержал и рявкнул:
      - Заткнись.
      Но телохранитель не замолчал, вопреки ожиданиям. Зато, оторвав кусок набедренной повязки, запихнул его в рот, и, продолжая мычать, новыми лоскутами меньших размеров принялся закупоривать ноздри, потом уши.
      - Стоп! Прекрати!!! - Хорошо одно ухо еще оставалось свободным, и мне удалось остановить самозатыкание.
      Рядом ехидно хихикнула Яга. А мне было уже не до смеха.
      - Разоткнись!
      Арап выполнил приказание.
      - Ты кто?
      - Воин. Раб жемчужины.
      - Раньше кем был?
      - Принцем, - на лишенном эмоций лице образовалось подобие улыбки.
      - А остальные, твои бывшие подчиненные? - Я удивился, что умудрился вытащить из общей кучи жемчужину принца, ни чем не отличающуюся от остальных.
      - Не. Они тоже.
      - Что, тоже?
      - Принцы.
      - Все?!
      - Ага.
      Сначала удивило такое количество царственных особ, и я хотел было усомниться в правдивости негра, но вовремя догадался, что скорей всего, у них там в каждой деревне свой король. А если учитывать закономерность - чем южней, тем многодетней семьи, то не так уж и много.
      - Значит принцы...
      - Ага.
      - А рожи почему свирепые?
      - Не свирепые, а от холода перекошенные...
      - Домой хочешь?
      - Ага! - В негритосе королевских кровей начали пробуждаться чувства.
      - А остальные?
      - Все хотим...
      - Но вы же заколдованные.
      - Это плохо.
      - Знаешь как можно вас расколдовать?
      - Да.
      - Как?
      - Проглотить свою жемчужину.
      - А что будешь делать, когда чары развеются?
      - Мстить, - бесхитростно сообщил зачарованный принц (а я чуть было не отдал ему злополучный шарик).
      - Кому?
      - Всем белым людям.
      - А одно-колер-рным вор-ронам?
      Вопрос Карла остался без ответа. Губастый наследник плетеного престола не получал приказ отвечать любопытным птицам.
      - За что?
      - За все.
      Вот и поговорили.
      - Ты один такой злой и обиженный или все?
      - Все!
      Фигня какая-то получается. Хочешь доброе дело сделать... Я все же решился на последнюю попытку:
      - А если дома расколдуешься, вернешься мстить?
      - В этот дубак? Ни в жисть!
      Стоило немного пообщаться с заколдованным до отупения воином, и его мозги начали оттаивать. Скорей всего, и команду: "Заткнись" он сейчас бы выполнил правильно, а не буквально. Но я не стал проверять на деле эту догадку, тем более негритянский принц продолжал излагать причины по которым он не собирается возвращаться:
      - Дома дел полно. Трон завоевывать надо: папу травить, братьям хребты ломать. Или если не получится, свое королевство строить. Опять же, с соседями воевать. Некогда возвращаться.
      Не знаю, чем объяснялись кровожадные планы, может влиянием длительного плена у местного узурпатора, или это только национальные традиции... Выяснять это я не собирался.
      Тщательно взвесив каждое слово, несколько раз мысленно прогнав приказ для всего кошеля, я озвучил приказ.
      Говорил медленно, четко и долго. Кажется, ничего не упустил. Как идти, никого не трогая, как охранять священный мешочек, как на границе своего "королевства" каждый должен получить свою жемчужину. Что с ней делать и т.д. и т. п.
      После этого я присоединил жемчужину стоящего передо мной воина к общей куче, предварительно снабдив его дополнительными инструкциями, вручил ему мешочек и громко отдал последний приказ:
      - Уходите!
      Хранитель кошеля спустился с эшафота, собратья тут же взяли его в многослойное кольцо, ощетинившееся ятаганами, и процессия двинулась в ту сторону, которая по моей теории являлась югом.
      По мере того, как волшебный мешочек со своим охранением удалялся, в хвост колонны пристраивались остальные королевичи. Начался великий исход черномазых принцев в свою сказочную Африку.
      - Вовка! Я в тебе р-разочар-рован. Ни какого вообр-ражения. Ну, что это такое: "Уходите"? ты видел, как тот чер-рнозадик затыкался? Надо было под конец хохмочку устр-роить. Сказал бы: "Уматывайте"... или еще лучше: "Уё...те". Пр-редставляешь кар-ртину? Пока до Афр-рики дочикдыкали бы, на папу с бр-ратьями никаких сил не осталось бы.
      * * *
      Появился Иван. Сразу направился к новому пристанищу беглецов.
      - Как узнал, что мы здесь?
      - Видел все, - честно сознался солдат, - я сюда следом за Чернокнижником пришел. Спрятался и наблюдал. Когда Серый научил Ганса летать, хотел чуть-чуть переждать и выйти. А тут эти губошлепы поперли. Любопытно стало. Я и прошмыгнул за ними.
      - Куда они пошли?
      - На площади все.
      - Что делают?
      - Ничего. Стоят. А на эшафоте - Сантехник.
      - Что?!
      - Стоит, кажись, руководит ими. Не слышно нихрена, а ближе не пропихнешься. А на плече у него - проклятие моего курятника. Черноперый возмутитель спокойствия.
      Услышав последние новости, Яна успокоилась.
      Теперь негритосов можно не опасаться. Если Вовка ими командует, значит кошель у него.
      - Но как он его добыл? - Удивился медведь.
      - Скорей всего, ты сам его ему подбросил, вместе с колдунишкой. Другого объяснения у меня нет. Потом выясним. Нам еще бутылку добывать. И с Кларой надо что-то делать. Давай все-таки попытаемся ее в осла запихать, пусть там проспится.
      - Домой ей надо, - угрюмо пробурчал солдат.
      - Некогда нам...
      - Я бы сам мог доставить ее. Надоело все. Так что, если можно...
      - Возражений нет.
      Иван взвалил на плечо отрубившуюся ведьму и собрался идти. Яна с сомнением посмотрела на него. Мужик он, конечно крепкий, но путь неблизкий, и Клара - далеко не пушинка.
      - Так не пойдет. До леса не дотянешь.
      - А я это... Гм... если не возражаешь, оттарабаню ее пока только до своего дома. Пусть погостит...
      - Не велика разница. Далеко. Без метлы не обойдешься.
      - Не полечу! Не люблю я эти все ваши колдовские штучки-дрючки.
      - Не волнуйся, Вань. Сначала выслушай...
      Через несколько минут был найден компромиссный вариант. Солдат шел, одной рукой придерживая и направляя послушно парящую рядом метлу, на которой Висела, согнутая пополам бесчувственная Клара.
      - Вась, проводи из дворца и сразу назад.
      * * *
      - Ваньша! Стой!
      Солдат слегка вздрогнул и потянул саблю из ножен, но увидев, что это всего-навсего Федот, вернул наполовину обнаженный клинок обратно.
      - Что тебе?
      - Хочу знать, куда намылился?
      - Дела у меня, сам не видишь что ли?
      Федот видел. Зад висящей на метле Клары находился как раз на уровне глаз воеводы.
      - А служба?
      - Мне отдохнуть требуется. Не отпустишь, совсем уйду и не вернусь боле.
      - А как же я без тебя? Больше никому верить нельзя, кругом одни предатели.
      - Кто б говорил, - хмыкнул Иван.
      Но Федот не обратил на явный намек никакого внимания. Поняв, что ни угрозы, ни посулы на солдата не подействуют, военачальник принялся ныть, в надежде разжалобить верного служаку:
      - Я без тебя тут пропаду. Кто подскажет правильное решение, совет нужный даст...
      - Дохрена ты меня слушаешься. Только и приходится выковыривать твою задницу из разных непоняток... Сказал ухожу, значит, ухожу. А совет напоследок могу дать, хочешь?
      - Да!
      - Сейчас, когда негритосы свалили, вся охрана и оборона - на тебе. Ты теперь не декоративный воевода, а сила и оплот власти. Вот и проведи смотр своего воинства. А то они только бражничают, с тех пор, как появилась гвардия. Ну, ладно, я пошел...
      Иван решительно свернул в один из боковых коридоров, ведущих к служебному выходу.
      * * *
      Вернулся кот.
      - Ну, как? Без приключений?
      - Все путем. Воевода было пристал, но Ванька его махом отшил.
      - На площади что?
      - Умындили негритосы.
      - А Вовка?
      - Стоит себе на эшафоте, нашего балабола слушает.
      - Значит, действительно, все путем. Эх! Теперь бы джиннову бутылку заполучить. Одна идейка на этот счет у меня имеется...Пошли?
      * * *
      Хоттабыч проводил взглядом дружную компанию и, тяжко вздохнув, отправился следом. Вздыхал он не оттого, что что-то не нравилось. Наоборот, пока все складывалось хорошо. Недавно обретенные тайные союзники не разочаровывали, а с каждой минутой вызывали все больше симпатий. И несмотря на отсутствие логики и предсказуемости в их поступках, у них все получалось.
      И сейчас, когда больше нет гвардейцев и бывшие узники имеют возможность не просто ускользнуть из дворца, а торжественно выйти через главные ворота (обленившиеся Федотовы стражники, скорей всего, разбегутся при виде медведя), они пошли решать его, Хоттабыча, проблему.
      Вздыхал он и не потому что размышлял над тем, как бы поступил, окажись на их месте. Каждый должен быть тем, кто он есть. И примерять на себя чужую судьбу было не в его правилах.
      Волновало другое. Что бы он сделал, обернись все по-другому? Если бы фортуна на секундочку отвернулась от беглецов? Ведь он почти уже готов был, в случае, если Чернокнижник успеет кликнуть негров, самолично пленить разыскиваемых. Естественно, на результат это не повлияло бы, несмотря на свою тупость, зачарованные воины скрутили бы кого угодно. Но такой поступок мог вернуть утраченные позиции и отдалить нависшую угрозу.
      Теперь же, в свете открывшихся качеств своих друзей-недругов, Хоттабыч был растерян. Он решил пока ничего не предпринимать, оставаясь сторонним наблюдателем. И молил судьбу, чтобы она не поставила его вновь перед подобной дилеммой, чтобы не пришлось делать тяжкий выбор.
      * * *
      Последний гвардеец покинул площадь. Следом направился небольшой отряд, состоящий из маркитантов, проституток и мародеров. Народ при виде многочисленного отряда воинов, решил, что намечается очередная война и выделил на благое дело своих добровольцев.
      Карл тоскливо посмотрел вслед черной змеей извивающейся колонне возвращающихся на родину принцев.
      - Плюнуть бы на все и вместе с ними отпр-равиться в Афр-рику.
      - Там жарко.
      - Зато стр-раусы водятся.
      - И что?
      - Как что? Они же жуткие менжотр-рики.
      - Кто они?
      - Мен-жот-р-ри-ки, - по слогам повторил ворон, кажется где-то в недрах его сознания я заработал почетное звание непревзойденного тупицы и недотепы, так он на меня посмотрел. - Это значит - менжуются, то есть боятся всего. Стоит их чуть-чуть пугнуть, они ср-разу мор-рдой в песок - р-раз. Пр-рячутся. А то, что потр-ребно - снар-ружи. И главное, никаких возр-ражений. Попр-робуй поотнекиваться, когда башка закопана.
      - А знаешь, какие пинки они раздавать умеют? Человека насмерть запросто.
      - Так они ж летать не умеют!
      - Зато бегают, быстрей чем ты летаешь. Загонят в савану, где ни единого деревца, на котором передохнуть можно, и забьют обессиленного за нанесенные оскорбления.
      - А я не буду ничего такого делать, за что в савану положено загонять.
      - А на фига тогда лететь?
      - Гм... Да и война кр-ругом. Без меня может и спр-равитесь, но пр-ридется ох, как несладко. Ладно, остаюсь. Вовка, а этот негр-ритос пр-равду говор-рил?
      - Ты про что?
      - Пр-ро то что в Афр-рике кр-роме стр-раусов есть большие злые кр-рокодилы?
      - Ну, да.
      - Значит у нас водятся маленькие и добр-рые...
      - Здесь есть крокодилы?
      - Не знаю, как насчет демогр-рафического взр-рыва, но одного видел. Добр-рого и маленького. Чуть повыше нашего медведя. Я его на днях встр-ретил. У вор-рот. Когда за ваши шкур-ры денюжки с желаниями пообещали. Нар-род тогда поволок всяку гадость в хозяйстве непотр-ребную, надеясь обманным путем заполучить нагр-раду. А этот добр-рый кр-рокодил несколько р-раз пытался Гвидоновского отпр-рыска пр-ристр-роить.
      - Это какого такого?
      - Котор-рый и не сын, и не дочь, а неведома звер-рушка. Кр-рокодил сначала это чудо пр-рир-роды гуталином измазал, усы пр-риклеил и пер-ред чиновником заставлял мяукать. Хотел, чтобы этого ушастика за Ваську пр-риняли. Пр-ридур-рок. Там настоящих котов бр-раковали. Но добр-рый зубастик не унимался. Извалял нагуталиненного звер-рька в муке до сер-рого состояния и в очер-редь с медведями. Там этот шибздик пор-рычал немного, их и оттуда попер-рли. Так Геннадий поволок ушастика косу с сиськами ему пр-риделывать.
      - Кто?
      - Геннадий. Кр-рокодил добр-рый.
      - Откуда знаешь, как его зовут?
      - Так, познакомились. Вижу, нуждается в добр-ром совете, я и подсобил. Сказал, что с котом и медведем он пр-рогадал, а вот девчонка из звер-рька получится - в самый р-раз!
      - А как зверек этот выглядел? - Мои первоначальные подозрения переросли почти в полную уверенность.
      - Говор-рю ж, шибздик. Меньше меня. Зато уши - ор-рлиный р-размах кр-рыльев.
      - Все ясно. Это Чебурашка.
      - Что?
      - Зверька этого так зовут - Чебурашка.
      - Че-бу-р-ра-шка. - Медленно повторил Карл, смакуя каждый звук. Только чего-то не хватает... Наобор-рот. Кое-что не вписывается. Нужно пер-рвую букву убр-рать. Тогда нор-рмальное имечко получится. А то с чебур-реками можно пер-репутать... Хотя, если честно, то и у чебур-реков пер-рвая буква - лишняя.
      - Карлуха, а в слове "заколебал" есть лишние буквы?
      - Ты пр-ро тр-ретью, четвер-ртую и пятую? - Невозмутимо поинтересовался ворон.
      - Ладно, хватит. Раз уж ты решил остаться и в Африку не летишь, то проверь в отеле этих обормотов. А то я опасаюсь, как бы свинское родео не переросло в корриду.
      Карл охотно улетел.
      - Яга, ты здесь?
      - Страусами не интересуюсь, соломенными престолами тоже. - Она сняла свою невидимку. - Что делать будем?
      - Не мешает самим проверить, что в отеле творится. Вдруг, Марго и Васька вернулись.
      * * *
      - Что ж теперь будет? Кто станет Главным колдуном? Хоттабыч вернется или кого нового назначат? - озабоченно размышлял вслух один из чародеев, наблюдавший за происходящим через окно.
      - Если есть желание, то я мог бы похлопотать, чтобы данную вакансию пг'едоставили Вам.
      Колдун вздрогнул от неожиданно прозвучавшего голоса.
      - Но позвольте полюбопытствовать, каковы Ваши магические способности? Что Ви умеете?
      - О! Дожжь могу, с молыньями! А вместо града - жабов с лягушками.
      - Это хог'ошо. Только без молний. Этим дешевым тг'юком частенько пользуются силы, с котог'ыми мы находимся в непг'имиг'имых контг'отношениях. Не хотелось бы им уподобляться. А лягушки с жабами - это хог'ошо. Пг'одемонстг'иг'овать сможете?
      - Где и когда?
      - Да пг'ямо сейчас над площадью.
      - Не. Там страшный Сантехник и Яга с Чертогов. Меня хоть с детства и дразнили дурачком, но это все неправда. Не такой уж я дурак, чтобы наживать себе таких врагов. Да и не имею права против других чародеев магию применять.
      - Ви так и помг'ете дуг'ачком, если отказываетесь от вег'ного шанса занять место Главного колдуна. И я Вас увег'яю, что Сантехник совсем не чаг'одей. Так что его можно смело посыпать жабами. А то что достанется и Яге, так сама виновата. Нечего с кем попало водиться.
      - А точно я стану Главным колдуном?
      - Честное бесовское.
      - Ну, ладно, смотри не обмани...
      * * *
      Мы с Ягой спустились с эшафота.
      Неожиданно рядом со мной что-то звонко ляпнуло, потом квакнуло. На булыжнике мостовой, раздувая мешки и тараща на меня выпуклые глаза, сидела лягушка или жаба, я не очень-то сведущ в классификации земноводных.
      Снова "ляп". Потом еще и еще. Я невольно взглянул на небо. Низкая зеленая туча нависала прямо над площадью.
      - Бежим! - Яга первой сообразила масштаб опасности.
      Мы припустились в укрытие - отель. И, как раз вовремя. Через полминуты из-за сыпавшихся с неба скользких тварей не было видно дворца. Но мы успели под надежную крышу, когда жабы только "моросили". Хотя одна квакушка все же зацепила меня по касательной. И очень трудно было отделаться от омерзения. Мне казалось, что место соприкосновения покрылось липкой противной слизью, хотя на самом деле это было не так. Не представляю, что бы со мной было, зазевайся я еще на несколько секунд.
      В колдовском происхождении таких своеобразных осадков я ни сколько не сомневался. Были известны аналогичные случаи в реальной жизни. Но там все выглядело иначе: смерч поднимал в воздух часть болотной массы, в которой кроме воды, тины, грязи присутствовали и лягушки. Здесь же жабы низвергались с небес в чистом виде.
      Скорей всего, тот ублюдок из когорты чародеев, который похвалялся умением устраивать подобный "дождик" получил "добро" и не преминул им воспользоваться. Только, вот, от кого? Чернокнижник ушел, неужто Хоттабыч?
      Вначале жабы полностью покрыли мостовую, но необыденное атмосферное явление не прекращалось. Последняя квакушка шлепнулась в общую кучу, когда мерзко копошащийся слой достиг примерно тридцатисантиметровой толщины. Вновь выглянуло солнце, небо очистилось.
      Соловушка послал хряков расчищать подступы к отелю. Те, вооружившись совковыми лопатами, дружно принялись за работу. Но толку от этого было мало: лягушки - не снег, на месте не лежат, и на освободившуюся территорию наползали и напрыгивали все новые и новые рептилии.
      - Так не пойдет. Эту мразь нужно убрать, - произнесла Яга и стала почти беззвучно шептать заклинание.
      Через пять минут на площади и близлежащих улицах творилось что-то невообразимое. Птицы, змеи, грызуны, в общем все, чей рацион включает в себя этот вид амфибий слетелись, сползлись и сбежались на неожиданное и обильное пиршество. Жалобное кваканье заглушалось жадным чавканьем и хрустом лягушачьих косточек.
      Зрелище было не из приятных. И я собрался отойти от окна, но заметил в гуще всего этого бедлама человека.
      - Это француз, что ли? - Спросил я Ягу, меланхолично наблюдающую за результатами своего колдовства.
      - Почему француз?
      - Они тоже лягушек хавают. Деликатесом считают.
      - Не. Я людей не вызывала. Этот сам приперся. Царевич. Да он их и не ест. Невесту ищет...
      Я присмотрелся. Царевич вел себя весьма сумбурно: то, как добросовестный неподкупный таможенник, перебирал каждую особь, то устремлялся на несколько метров вперед, давя потенциальных суженых, и там хватал приглянувшуюся жабу, то погружал руку, зажмурившись, в кишащий слой, доходящий ему до колен, и вытягивал лупоглазую словно лотерейный билет из барабана. Один раз он даже отнял полудохлую лягушку у обалдевшей от этого цапли, за что и был клюнут в седалище. Каждую рептилию, попавшую ему в руки, он добросовестно целовал (непременно взасос), секунду ожидал результата, затем отшвыривал несостоявшуюся невесту и продолжал поиск.
      - Найдет? - Поинтересовался я.
      Яга отрицательно покачала головой.
      - Тут только обычные твари. Ни одной царевны.
      Через полчаса жуткая трапеза закончилась. Многие обожравшиеся птицы не в силах были взлететь и покидали площадь пешком.
      Яга снова колданула, и настоящий ливень, унося бурными потоками, смыл остатки вакханалии. Когда вновь показалось солнце, уже ни что не напоминало о лягушечьей трагедии... Разве что последним покидающий площадь промокший до нитки несчастный царевич.
      * * *
      Стражники находились в растрепанном состоянии души. Еще недавно катившиеся от смеха слезы, превратились в настоящие горючие слезы утраты чего-то важного. Многие громко сморкались и всерьез подумывали уйти в отставку и остаток жизни провести в праведном уединении. Последние два часа явились переломным этапом, разделив их существование на "до" и "после". Жизнь потеряла смысл. К чему теперь можно было стремиться? За все золото мира невозможно добиться повторения спектакля, свидетелями которого им посчастливилось стать.
      Еще бы, созерцание невиданной фантасмагории, разыгравшейся на площади, воспринималось как исполнение жизненного предназначения. Танец свиней, взлет и падение ненавистного Чернокнижника, скачки на все тех же свиньях, мирный уход темнокожего воинства, лягушачий дождь и своеобразная ликвидация его последствий... Что еще нужно?
      Но как и все хорошее, представление закончилось. Выплеснувшиеся эмоции сменило чувство опустошенности, послужившее катализатором для зарождения философских раздумий о смысле бытия и вселенского предназначения.
      В таком настроении и застал своих подчиненных воевода.
      - Орлы! Настал долгожданный час! Пришло время доказать всем, кто является действительной силой! Сейчас появилась возможность сделать семимильный шаг к достижению великой цели! Разве стражники вылетают в окна, как ненужный мусор? Нет! Или это стражники, как бараны, уходят неведомо куда? Тоже нет! Все в наших руках! Мы - сила! За военными будущее. Верю, наступит час и миром будут править настоящие воины! Докажем всем свою способность быть настоящей надежей и опорой! Цель близка! Победа не за горами! Через пять минут построение.
      Навряд ли кто целиком понял пламенную речь воеводы, включая и его самого. Но тем не менее, вояки заразились оптимизмом своего командира. Меланхолия, завладевшая было помыслами, испарилась, уступив место менее тоскливым чувствам. Стражники с невиданным энтузиазмом принялись подбирать обрюзгшие животы и придавать пропитым небритым рожам одухотворенное свирепое выражение. Короче, готовились к построению.
      * * *
      Площадь еще блестела, не успев просохнуть после ливня, когда я обнаружил, что Яга, толча-молча смылась, оставив меня в гордом одиночестве.
      Конечно, в обеденном зале находились Карл и Соловушка (я не беру во внимание нейтральных хозяев и их пленников). Но Яга исчезла так неожиданно, не удосужившись предупредить, что меня (скажу честно) заело. Вначале появилась мысль, что она отлучилась на время сугубо по своим делам, о которых не принято объявлять, но когда увидел, как тихонько приподнялся и вновь опустился люк на эшафоте, развеялись всяческие сомнения.
      Это было слишком. Бабы в логове врага, мир спасают, а я тут, хочешь, сталагмиты ваяй, плюя в потолок, хочешь, наблюдай, как под чутким руководством ворона Соловушка, Вини и Пятачок дрессируют диких кабанов. Ни то, ни другое меня не устраивало.
      И я так же, никого не предупредив, спустился по лестнице черного хода и решительной походкой направился к воротам вражеской цитадели. Закрыты наглухо. Долго колотил. Бесполезно. Подошел к окну, находящемуся рядом с входом. Хотел разбить, получилось, что просто постучал. За стеклом появились стражники. Жутко важные. Я жестами показал, чтоб открыли. Они тоже показали, что нет, не откроют. Хотел бы я сказать, что они ограничились только жестами рук, но раз уж решил быть объективным, приходится констатировать факты, как они есть. В демонстрации отрицательного ответа участвовали и те части тела, которые приличные люди стараются скрыть от всеобщего обозрения.
      Я решил не настаивать. И не в том дело, что меня смутили неприличные жесты стражников. Я уже стал привыкать к непосредственности обитателей сказочного мира. Что думают - то и показываю.
      Просто я понял, что если, вдруг, вояки перестанут мыслить рекламируемыми местами, а немного напрягут извилины, то осознают, что скрутить меня не составит большого труда. Один, невооруженный я представлял легкую добычу. Наверное, помогла наглость, с которой я по-хозяйски стал ломиться во дворец. И стражники, вместо того чтобы заполучить ценного пленника, удовлетворились неприличными посылами.
      Такой неудачный вояж не охладил мой пыл. Я вернулся в номер, но лишь для того, чтобы захватить шапку-невидимку и метлу. Стартовав прямо с балкона, я полетел в сторону, противоположную дворцу.
      Не хочу докапываться до причин, побудивших меня и после фиаско у ворот добиваться задуманного. Оставлю эту прерогативу психологам (не обижусь, если они приплетут и Фрейда) или даже психиатрам. Но я непременно вознамерился попасть во дворец. И не по-воровски, подземным ходом или на метле в разбитое окно. А через главные ворота. В качестве победителя или, в крайнем случае, представляя реальную силу.
      Учитывая сведения (и личный опыт) о самодурстве Емели, а так же изменения, произошедшие за последнее время, я решил, что существовать по-прежнему верхи уже не могут, а низы давно не хотят, то есть на лицо ситуация. Я отправился на поиски недовольных, собираясь вернуться, ни много, ни мало, с небольшой армией, способной штурмом взять оплот узурпатора.
      * * *
      Серенький остался у дверей. Васька и Марго обеспечивали "шухер" на дальних подступах. В опочивальню к Маньке Яна вошла одна.
      Прошло около часа. Дверь распахнулась, и решительной походкой, с таким же выражением лица Манька прошла мимо медведя, не обратив на него внимания. Следом появилась ведьма.
      - Ты ее заколдовала?
      - Зачем? Просто по-бабьи посудачили... Будем подождать. И посмотреть. Пошли за ней.
      * * *
      Скатерка продолжала, с каждой минутой набирая все больше куражу, награждать единственного слушателя оскорбительными пожеланиями, проклятиями и предсказаниями. Емеля, подперев ладонями подбородок, внимал, изредка вяло оправдывался:
      - Брехня... Брехня... Ну, это уж совсем брехня...
      Периодически, чтобы сохранять мужество и стойкость (не каждый смог бы выслушать и сотой доли эпитетов в свой адрес, выпавших на долю Наимудрейшего), он принимал грамм по сто-сто пятьдесят антистрессовой водки. Как и следовало ожидать, напиток оказал побочное влияние: Емеля отрубился.
      * * *
      Карлу надоело дрессировать свиней, тем более зрителей, способных по достоинству оценить способности ворона, в обеденном зале не было. Разбойник, поросенок и Пух были не в счет. Не перед ними же выделываться. Он влетел в номер и обалдел: ни Яги, ни Вовки в апартаментах не было.
      На некоторое время Карл даже потерял дар речи, осталась только крохотная способность тихонько и бессвязно материться. Это помогло. Чувство легкой обиды забытого и покинутого сменилось осознанием полной свободы. Теперь не нужно было ни за кем присматривать, ни выполнять прямых распоряжений. Короче, полная свобода действий. А какие действия можно производить сидя в отеле, неизвестно чего дожидаясь? Да никаких!
      Ворон решил, что просто обязан в данный момент находиться в гуще событий, и что промедление смерти подобно. Что, возможно, пока он тут прохлаждается, решается судьба всего мира, и если не поспешить, может..., да что там может, наверняка случится непоправимое...
      С подобными мыслями Карл выпорхнул с балкона и направился во дворец, справедливо полагая, что гуща событий находится именно там
      За считанные секунды ворон перелетел пространство над площадью и скрылся в зияющем чернотой оконном проеме, через который некоторое время назад Чернокнижник покинул дворец (не без медвежьей помощи, обернувшейся для колдуна одноименной услугой).
      * * *
      Несмотря на кипящий боевой пыл, человек я все-таки законопослушный. И, по этому, пролетая мимо, не мог не залететь в сказочную Думу. Терем, в котором располагались местные законодатели мне показал Серенький, когда мы первый раз шли во дворец.
      Я не рассчитывал, что получу содействие. Не такой уж я наивный. Просто хотел, чтобы в последствии у злопыхателей не было лишнего козыря. Мол, поперся сразу с армией, когда можно было разрешить все мирным путем. Методом прямого голосования. Да и любопытство сыграло не последнюю роль, а больше всего хотелось взглянуть на тех сволочей, которые без зазрения совести отдали свои голоса за мое главоусечение.
      Я приземлился у крыльца и тихонько вошел. Мог бы вломиться "каменным гостем", все равно бы ни кто не заметил. "Законотворчество" было в полном разгаре. Пространство перед президиумом, вернее, происходящее там, красноречиво свидетельствовало о том, что не все вопросы принимаются единогласно. Разногласия разрешали по методам парламента Южной Кореи, но с нашенским уклоном. Если дальневосточные коллеги кузнечиками сигали по залу с криками: "Кия!" - лупили оппонентов ногами по безволосым физиономиям, то здесь все делалось чинно и без суеты. Противоборствующие стороны держали друг дружку за густые бороды, а свободной рукой мутузили соперника.
      По аналогии с реальным парламентом, имелась и правительственная ложа. Но, по-видимому, законодательное собрание не пользовалось популярностью среди министров и, скорей всего, почетное место почти всегда пустовало. Но не сегодня. Воспользовавшись отсутствием представителей исполнительной власти, в ложу пробрался депутат, судя по всему, Иван, и, кажется, из фракции дураков. С блаженной улыбкой он поливал сверху своих коллег. А так как под рукой у оросителя не оказалось ни графина, ни элементарного стакана, то поливал он из себя, приговаривая: "Однозначные подонки!"
      Все это была видимая часть работы законодателей. Скрытую деятельность парламента ни кто не скрывал. Президиум находился на небольшом постаменте, возвышающемся над залом. Не обращая внимания на бурное действо, творящееся вокруг, за ядреным дубовым столом восседал старикашка с ехидной лисьей мордочкой, снабженной жиденькой седой бородкой. Глава законодательного собрания самым бессовестным образом вел прием граждан, принимая от них взятки. Он скрупулезно пересчитывал врученные ему монеты, после чего снабжал просителя грамотой с вердиктом Думы.
      Отстояв небольшую очередь, я оказался лицом к лицу со спикером. За все время моего пребывания в этом мире я четко усвоил самый главный урок, касающийся методов общения при встрече с незнакомцами. Если с ними по-доброму или, упаси бог, попросить что, пиши попало: оскорбят, осмеют и, в лучшем случае, только пошлют. А если, наоборот, нагло требовать и угрожать, появляется шанс хотя бы быть выслушанным.
      - Так, ханурик, ты кто? - Затребовал я ответ, тоном, не терпящим пререканий, и, для убедительности, хлобыстнул кулаком по столу.
      Однако, на старичка такое обращение должного впечатления не произвело. Привык старый пень и не к такому. Бросив на меня исподлобья хитрый оценивающий взгляд, он без тени уважения пробубнил:
      - Чо надоть? Шастають всякие, от работы отвлекают...
      - Спрашиваю, как звать?! - Я решил не менять тактику.
      Старикашка снова взглянул на меня. Кажется наглость возымела действие, но только чуть-чуть. В глазах появился интерес. Алчный.
      - Дадон я. Царь. И председатель по совместительству. Если это важно...
      - Это тебя петух клюнул?
      - Откуда знашь?! - Ностальгические воспоминания вызвали всплеск эмоций, который тут же успокоился. - Хотя дело прошлое. Небось, сучка эта Шамаханская растрепала?
      - Не-е. Пушкин.
      - Эт кто? Новый ейный хахаль? А, неважно. Чо надо?
      - Я насчет Емели.
      - Давай деньги и бумагу, подпишу. А чо Али Баба не пришел?
      - Нет у меня бумаги... и денег тоже.
      - Чо тогда приперся?
      Я уже и сам задавался этим вопросом. Но раз уж решил заглянуть...
      - Хочу поставить вопрос о законности действий Емели.
      На этот раз он взглянул на меня с нескрываемым удивлением, как на полного идиота.
      - Оно тебе надоть?.. Хотя, дело хозяйское. Давай деньги, поставим.
      - А без денег, по закону?
      Теперь, судя по его взгляду, в квалификации идиотов я из категории полных перешел сразу в безнадежные, минуя круглых.
      - Можно и по закону. Токма, позволь полюбопытствовать, кто ты и за каким хреном тебе это надоть?
      - Я - Сантехник.
      - Что-то слышал..., не помню что.
      - Ни фига себе! Вы недавно приняли единогласное постановление, признающее меня злейшим врагом Города и приговорили к секир башке!
      - Грамотков много проходит через мои руки, всего не упомнишь. И не вижу причин для недовольства.
      - Это как?!
      - Башка на месте, чо еще надоть?
      - Ну, знаешь...
      - Знаю, знаю. Продолжаешь настаивать?
      - Насчет чего?
      - Разбираться по закону.
      - Да!
      - Пожалте, - глава Думы подтянул к себе большущий свиток, - в порядке очередности, - он стал медленно разворачивать рулон, напоминающий обойный только толще, - по мере поступления заявлений от граждан. И после рассмотрения своих, внутри думских вопросов. Вишь, скокма накопилось? Все хотят на халяву - по закону.
      Последнюю фразу он произнес с такой ненавистью ко всем просителям, решившим обойтись без взятки, что я осознал полную безнадежность этого предприятия.
      Ради праздного любопытства я мельком взглянул на список. Решил поинтересоваться, какие вопросы решает сказочный парламент. Чего там только не было! И запрет носить корону набекрень, и предложение переименовать королей в царей (через несколько строчек, наоборот, царей в королей, а еще ниже и тех, и других - в императоров), и требование разделить общественные места на людские и звериные. Также, кроме глобальных предложений, касающихся всех или большой группы лиц, фигурировали сугубо частные инициативы. Например, запретить соседской бабе Глашке верещать по ночам будто ее режут, или обязать Балду подальше держаться от попова дома, так как, учитывая импотенцию попа, ежегодная брюхатость попадьи воспринимается уже, не как чудо божье, а как чей-то злой умысел...
      - Ну, так вносить твой вопрос в повестку? - Поинтересовался ехидный старикан, после того, как я оттолкнул от себя свиток.
      Я решил не удостаивать председателя ответом.
      * * *
      Манькин след привел разношерстную компанию к двери, из-за которой раздавался звон бьющегося стекла, перемежающийся неумелыми ругательствами фаворитки. Яна знаком остановила друзей, благоразумно решив не вмешиваться в "семейную" сцену.
      Минут через пять к ним присоединилась Яга, которая весьма порадовала своим появлением кошку. И очень удивила Яну. Васька и Серенький, если и отреагировали на внезапное пополнение своих рядов, то умело скрыли чувства и внешне никак не выразили своего отношения. После короткого приветствия, Яга удивленно кивнув на дверь, спросила:
      - Что там происходит?
      - Манька с пьянством борется - бутылки бьет. Заодно, глядишь, и потребная нам отыщется.
      - Можно было бы и самим, вдруг она что пропустит?
      - Сомневаюсь. Как бы мы не старались во время битья посуды думать на отвлеченные темы, в подсознании все равно будет присутствовать мысль о Хоттабыче. А что если этого окажется достаточно. А Манька про джиннов пузырь - ни сном, ни духом. Она спиртное уничтожает.
      Яге ничего не оставалось, как согласиться с доводами кузины.
      - А ты откуда? - В свою очередь поинтересовалась Яна.
      Хозяйка Чертогов махнула рукой.
      - Хотела проверить на месте ли Керосинка, но вход в истинный Лабиринт недоступен. Емеля там тайную сокровищницу устроил. Тайный лаз под завязку завален... И не поколдуешь. Так что, осмотр достопримечательностей пришлось отложить... Решила пройтись по дворцу... Слышу шум какой-то...
      Тем временем звон стекла сменился глухими ударами и невнятным бухтением Наимудрейшего. Вопреки ожиданиям, Манька не появилась в дверях после того как погром прекратился, а обиженные стенания Емели приняли более разборчивый характер. Судя по репликам узурпатора он находился в наисквернейшем расположении духа, и поэтому раздражать его своим появлением, не будучи уверенными в том, что заветная бутылка вне его досягаемости, было рискованно. Ведьмы решили повременить с визитом и продолжили разговор.
      - Значит ты решила полюбоваться на волшебную диковинку? А Вовку на кого оставила?
      - Что ты переживаешь? Вполне самостоятельный мужик... Да и не один он там. "Кьявозадный язбойник" чего стоит. И топтатель всех пернатых Карл, хоть и балабол, но в случае чего выручит... Ты же, наверное, велела ворону присматривать за Сантехником?
      - В принципе, да...
      Опровергая вышесказанное и обеспечивая себе долгую жизнь по причине легкости на помине, из-за дверей донеслась реплика, автора которой было невозможно не угадать:
      - Ни хр-рена ты не найдешь, Емелюшка. Манька все поколотила. Пр-ридется подыхать, не похмелившись.
      Для Емели это было равносильно грому среди ясного неба. Мало того, что Манька устроила жуткий бедлам, перебив все спиртное, а тут еще заговорило это чучело. Наимудрейший не мог припомнить когда и как появилось это изваяние из перьев в зале, но как только он начал поиск спасительной жидкости, взгляд невольно наткнулся на ворона, неподвижно сидящего в нелепейшей позе возле стола на спинке одного из кресел. В том, что это чучело не было ни малейшего сомнения. Никакая живая птица не смогла бы так раскорячиться и при этом не потерять равновесия.
      И, вот, это пугало заговорило. Да к тому же предрекая жестокую кончину. Смертушка вообще - штука мало приятная, а принимать ее в столь изощренной форме, то есть на трезвую голову, в намерение Емели не входило никоим образом. Надо было что-то предпринимать, но беда в том, что узурпатор, хоть и был человеком почти не суеверным, но печальную участь ему предсказала птица, которую все считают дурным предзнаменованием. Недаром же опасаясь чего-нибудь плохого, говорят: "заткнись, а то накаркаешь", а не "накрякаешь" или "начирикаешь". Все это сумбурной кашей проползло в одеревеневших мозгах Наимудрейшего, он растерялся, с трудом сглотнул пересохшим горлом и только испуганно спросил:
      - Это почему это, прям сразу и подыхать?
      Ворон расправляя затекшие лапы и крылья, кивнул на дверь и сказал:
      - Туда посмотр-ри, сам догадаешься.
      Емеля послушался. Дела действительно были плохи.
      Услышав голос Карла, притаившаяся за дверями компания решила вмешаться в ход происходящих событий. Две ведьмы и медведь решительно направлялись к Высокочтимому. И еще две черные тени метнулись по сторонам, для того чтобы материализоваться в виде котов или кошек в противоположном конце зала, тем самым отрезая путь к отступлению через другой выход, которым несколько минут назад воспользовалась разбуянившаяся Манька.
      - Колдуны!!! Стража!!!
      Никто не появился (ему не было видно, как в дверном проеме, не входя в зал, появился Хоттабыч, который то ли своим видом, то ли ворожбой не допустил явившихся на зов коллег). Совсем недавно стоило только хлопнуть в ладоши... А теперь... Сначала Манька велела убрать танцовщиц и прислужниц. Дура ревнивая. Негритосы сегодня ни с того ни с сего отказались повиноваться. Ушли и больше не появились. С колдунами и стражниками обязательно следует разобраться и жестоко покарать. Потом. Если удастся спасти свою задницу. На этот счет у Емели были весьма весомые сомнения. И небезосновательные.
      Незваные посетители медленно, но неотвратимо приближались с двух сторон. И неизвестно в чьи лапы попасть было бы предпочтительней. Хоть медведь и огромен и явно обладает недюжинной силищей, но четыре хищных глаза, пылающие желтизной, да два раскачивающихся в унисон хвоста, наводили на мысль, что серый исполин менее опасен. И будь он один, Наимудрейший возможно и попытал бы счастья. Но вместе с медведем были две ведьмы (в том, что они ведьмы у Емели не было ни малейших сомнений. Та, что выглядела как, подросток, уже побывала во дворце).
      Итак, бегство отменялось, ввиду его невозможности. Но и сидеть, безвольно дожидаясь уготованной ему доли, не прельщало. Другое дело, если бы удалось принять грамм триста-четыреста. В таком случае можно было бы закрыть глаза на нелицеприятные перспективы и переждать, когда все само собой образуется (ведь всегда так было). Но теперь, если не получается спастись, то надо выбрать противника послабее и попытаться нанести врагам хоть какой-то урон. Вот, только кого избрать для выполнения задуманного?
      Вопрос решился сам собой.
      - Что башкой кр-рутишь? Надеешься дер-ру дать? Бесполезно. Говор-рю же, тебе кр-ранты!
      По мнению Емели, ворон был наименее опасен из всей шайки (в том, что пернатый ни какой не оратор, а один из банды Наимудрейший уже не сомневался). Да и птица была ближе всех. Хозяин дворца прытко (насколько позволял синдром) кинулся на ворона, пытаясь схватить, чем только развеселил болтуна.
      - Ты чо это удумал, эталон импотенции? - Карл легко уклонился от Емелиной попытки, вспорхнув, но не стал отлетать на безопасное расстояние, а вновь приземлился в пределах досягаемости. - Мало тебе, что обыкновенный кир-рдык ты уже зар-работал? Тебе подавай кир-рдык особенный, мучительный! Желаешь пр-рекр-ратить свое безр-радостное пр-розябание кастр-рир-рованным скопцом? Я не возр-ражаю. Иль тебе больше по душе в чем-нибудь захлебнуться? Пожалте! Я недавно тут пеликаном пр-рикидывался...
      Емеля перестал безрезультатно гоняться вокруг стола, пытаясь изловить нахального ворона. Упоминание пеликана ввело его в кратковременный паралич, что позволило реально оценить обстановку. А она была не в его пользу. Во-первых, ворон оказался не такой легкой добычей, как показалось вначале. А, во-вторых, остальные противники приблизились уже настолько, что от перспективы быть разодранным серым медведем пополам или на более мелкие части кошачьим отродьем Наимудрейшего отделяли считанные секунды. С неожиданной резвостью он вернулся на первоначальную позицию, судорожно нырнул под стол, оставив для всеобщего обозрения туго обтянутый зад.
      - Этим не откупишься! Хотя, если Сер-ренькому невмоготу, то твое добр-ровольное самопожер-ртвование будет учтено пр-ри р-решении твоей дальнейшей участи...
      Емеля резко распрямился, чуть не опрокинув стол. Теперь его физиономия была полна тупой решимости, а в руке появилась квадратная бутылка, которую он воздел вверх, словно гранату.
      - Всем стоять! - Взвизгнул Высокочтимый. - А то сейчас как шарахну! Знаете, что будет?!
      Все знали. Да и команда стоять на месте была излишней. Как только Емеля извлек заветную бутылку, все замерли.
      - Значит, знаете? Успели и с Хоттабычем снюхаться! Ну теперь держитесь! - Продолжал стращать Емеля своих недругов. - Сейчас трабабахну, ни кому мало не покажется!
      - Так ведь и тебе тоже, - попыталась облагоразумить диктатора Яна, - и, думаю, в первую очередь, именно тебе.
      - Мне терять нечего! Все равно вы мне уготовили этот...
      - Кир-рдык, - учтиво подсказал Карл.
      - Во-во, кирдык. А одному кирдыковать мне нет ни какого резона. А всем вместе - другое дело.
      - Подожди, предлагаю договориться, - выступила в роли парламентера Яна, шандарахнуть бутылку ты всегда успеешь...
      - Никаких уступок шантажистам и тер-р-рор-ристам! - Перебил мирные начинания хозяйки ворон. - Если будет подобный пр-рецедент, от него потом вовек не отделаешься! Так всю жизнь и будет пузыр-рем р-размахивать...
      - Карл!!!
      - Что Кар-рл? Знаю я таких субчиков! Сначала затр-ребует опохмелки (Емеля жадно сглотнул, ворон точно угадал первое пожелание). А чуть попр-равит здор-ровье, в койку вас обеих потянет. Что и тогда будете мир-р спасать?
      Карл изобразил неприличным жестом, каким образом будет происходить спасение мира, но этого вряд ли кто заметил, все взгляды были прикованы к начавшей дрожать руке, сжимающей горлышко бутылки.
      - Ни каких компр-ромиссов! - Карл продолжал гнуть непримиримую линию. А, Вдр-руг, потом захочет меня на закуску запеченного в яблоках? Кто их, извр-ращенцев, знает? Вы как хотите, а я р-решил др-раться до последнего. Сер-ренький! Пока я буду выклевывать его мор-ргалы, ты ему р-руку с бутылкой отор-рви, от гр-реха подальше!
      Произнеся это, ворон начал готовиться к воплощению всего вышесказанного: принял самую угрожающую (по его мнению) стойку. Растопыренные в стороны крылья, выставленная вперед одна лапа, полураскрытый клюв, из которого доносилось хриплое сипение, означающее, по-видимому, воинственное и устрашающее рычание.
      Если бы не серьезность происходящего, то поза Карла, как и его угрозы, показались бы нелепыми и забавными. Но всем было не до веселья. Друзья были ошарашены глупой бравадой ворона и, затаив дыхание, пассивно ожидали дальнейшего развития событий.
      Что же касается Емели, то ему уж совсем было не до смеха. Причем, в отличие от всех, слова Карла он принял на веру, и хоть медведь даже не шелохнулся, а проклятый ворон продолжал корячиться на спинке кресла, меняя лапы и производя загадочные пассы крыльями, и явно пока не собирался ничего выклевывать, Наимудрейший решил, что его секунды сочтены. Нервы, расшатанные регулярными возлияниями, не выдержали. Все мировое зло сконцентрировалось в глумливой птичьей фигуре.
      Процедив сквозь зубы модернизированную поговорку: "Ворон по осени щипают!" - Емеля метнул свое страшное оружие в Карла.
      Ворон пригнулся. Бутылка, пролетев метров пятнадцать, брызнула мелкими осколками, встретившись с позолоченным бараньим лбом одного из монументов.
      Все, включая Емелю зажмурились, ожидая немедленного начала вселенских катаклизмов. В чувство привел невозмутимый голос Карла:
      - Совсем дундук! Скажи пр-равду, сколько р-раз ты со своей печки падая, головешкой нер-разумной бился? Откр-рывай лупилки, не буду выклевывать, вдр-руг, идиотизм - болезнь зар-разная?
      Через мгновение все изумленно смотрели на ворона, который невозмутимо продолжал:
      - Я тебе, дур-ролому, опохмелиться пр-риныкал, поменял посуду в загашнике. Ты, небось в беспамятстве выжр-рал пр-рипр-рятанный посошок. Иначе нафига пор-рожнюю бутылку в потаенном месте дер-ржать?
      Теперь до всех стала доходить суть произошедшего. Карл подменил заветный сосуд, после чего разыграл представление. Одновременно с пониманием, появился вопрос, озвученный обескураженным Емелей (неизвестно, что так расстроило Наимудрейшего, несостоявшийся всеобъемлющий кирдык или тот факт, что он собственноручно разгокал целую бутылку такого необходимого сейчас джина):
      - А... где...?
      - Неожиданно влетела эта фур-рия, с пр-ривлекательной фамилией. Ну, ты знаешь, - Карл обратился за подтверждением к Емеле, - Манька котор-рая. Как начала тут все кр-рушить. Еле успел монументом пр-рикинуться. С собой сволокла бутылочку...
      В этот момент в зал вошла Манька с вожделенной бутылкой в руках и пожаловалась:
      - Ни фига не бьется. Я ее даже в кузницу носила. Ты думаешь пустая бутылка тоже будет напоминать ему о выпивке?
      Последний вопрос фаворитки был обращен непосредственно к Яне, которая и насоветовала в рамках антиалкогольной компании переколотить к едрене-фене все бутылки.
      Емеля понял, что его единственный шанс на спасение - это вновь завладеть волшебной емкостью. Он рванулся к приближающейся подруге, вложив в попытку все свои силы. Но бдительные Васька и Марго самоотверженно кинулись диктатору под ноги. Но Высокочтимый не упал. Он повис, удерживаемый за шиворот мощной лапой медведя.
      - Да что кузница, я даже о его башку пробовала, - продолжала сетовать Мэри, указывая на Емелю, - тверже ничего не бывает...
      - Давай я приберу. Обещаю, эту бутылку он никогда не увидит, предложила свои услуги Яна, на что Манька охотно согласилась и вручила ведьме таинственный сосуд.
      - С ним что делать? - Осведомился Серенький, помахав барахтающимся правителем.
      - Бр-рось, это кака, - посоветовал Карл.
      Яна пожала плечами.
      - Во избежание дальнейших, весьма вероятных происков со стороны этого чмошника, - начала высказывать свою точку зрения Яга, - я бы, на всякий случай, лишила бы его такой возможности. Навсегда...
      Манька ойкнула и молитвенно сложила руки, вперив в Яну перепуганный, полный отчаяния взгляд.
      - А, делайте, что хотите. Когда-нибудь ваша гуманность вам же боком и выйдет. - Закончила Яга, махнув рукой.
      Медведь отпустил Емелю, который стартовал, едва приземлившись, и через несколько секунд скрылся из зала. Мэри, крикнув: "Емелюшка! Погоди меня-то!", бросилась догонять.
      - Пойдем из этого гадюшника, - предложил Серенький.
      - Конечно, - согласилась Яна. - А ты рассказывай, как здесь оказался и на кого оставил Вовку...
      * * *
      - ...летаю, летаю, ни кого найти не могу. В следующий р-раз, когда чер-рта отловлю, надо будет его сюда пр-ривести. Интер-ресно, он тут голову сломит? - Поймав недовольный взгляд хозяйки, понятия не имеющей ни о каком отлове чертей, Карл прервал отступление и продолжил рассказ. - Вдр-руг, слышу милый сер-рдцу голосок. Скатер-рочка матюкается. А я думал, что ей все, кр-ранты. Мы ж ее, р-родимую, в яму под эшафот бр-росили, она там и сломалась: стала всех нахваливать и с добр-рым утр-ром поздр-равлять. А потом ее вообще чер-рножопик умыкнул. Я, значит, пр-рилетаю на р-родной голосок. И что вижу? Емеля спит пьянющий, да Али Баба тр-равмир-рованный валяется, споткнулся, навер-рное. Я самобр-ранку свер-рнул, чтобы бедненькая не охр-рипла, а сам пошмонал, пока никого нет. Пр-ро бутылочку наслышан, нашел, подменил. А тут Манька. Можно было бы у ней отбить джиннов домик. Но ты же знаешь, я - джентльмен. У меня на даму ни кр-рыло, ни клюв не поднимется. Для них др-ругие штуковины пр-редназначены. Гм... Дальше ты сама все знаешь. А где Вовка, ведать не ведаю. Он с Ягой в номер-р поднялся, пока я р-руководил жабоубор-рочными свиньями. Подумал он здесь, во двор-рце. Вот и полетел на выр-ручку...
      Вся дружная компания неспешно и не таясь приближалась к выходу. Казалось, что теперь им опасаться больше нечего. Но когда они оказались в последнем помещении дворца, и для того чтобы прервать затянувшийся визит оставалось пересечь залу-прихожую и выйти за ворота, друзья были окружены плотным кольцом воинствующих стражников, переполненных агрессией и чувством собственной значимости. Чуть в отдалении наблюдалось несколько колдунов. А руководил операцией Федот. Важно раздувая и без того полные щеки, властным тоном воевода приказал:
      - Сдавайтесь! Сопротивление бесполезно!
      Острия пик, алебард и мечей, направленные на обитателей леса, говорили о том, что насчет сопротивления Федот недалек от истины.
      Хоть Карла никто не наделял никакими полномочиями, он самолично взвалил на себя тяжкую дипломатическую миссию и вступил в переговоры, обращаясь к воеводе:
      - Я не понял, ты мухомор-ров сегодня обожр-рался или всегда такой? Думаешь тер-рпение безгр-ранично, пер-ренедоносок хр-ренов? Не знаю как др-ругим, а мне уже пор-рядком надоели бескр-ровные победы. Да, да! Именно, надоели. Чер-ртей ловишь, а убивать не дают. Взбунтовавшихся свинюшек одолели и что? Живы и почти невр-редимы. Вместо того чтобы на окор-рока пустить, сделали из них пор-росят на побегушках. Целый полк негр-ритосов отпр-равили с мир-ром восвояси. А стоило только пер-ром пошевелить, они б сами кинулись др-руг др-ругу глотки гр-рызть. Емеле опять же не позволили ни одного глазика выклевать. Надоело! Всему есть пр-редел. Но тебе повезло, стар-ртолпер-р! Кто не понял, это тот же стар-рпер-р, только толстый (ворон успевал даже расшифровывать оскорбления). Конечно, это сомнительное везение. Но если ты успел что-нибудь наковыр-рять своей ер-рундовиной, то твои потомки будут гор-рдиться своим знаменитым пр-редком. Пр-равда, и гор-рдиться-то особенно нечем, но в истор-рию ты попадешь. Гар-рантир-рую. Как пер-рвая жер-ртва кр-ровавого беспр-редела. И непр-ременно со смер-ртельным исходом. Пр-ричем умир-рать будешь долго и мучительно.
      Федот на протяжении всей отповеди моргал выпученными глазами, потом его прорвало:
      - Я не понял, кто у кого в плену? И кому придется с жизнью расставаться, если сию секунду не заткнется...
      - Во-пер-рвых, я птица вольная и делал с высоты на всех воевод вместе взятых. И не р-родился еще такой толстопузик, котор-рый смог бы меня заар-рканить. А, во-втор-рых, если твои недоделки не сложат свои железяки и не задер-рут ввер-рх атр-рофир-рованные р-ручонки, то я пр-риступаю к осуществлению р-распр-равы, чудовищно жестокой, но необходимой и спр-раведливой. Таков мой встр-речный ультиматум, котор-рый, как понимают все пр-рисутствующие, обжалованию не подлежит. Да, убор-рщиц пр-ригласите и собак с волками. Убир-рать пр-ридется кр-ровь. Пусть тр-ряпок побольше пр-рихватят. А у звер-рушек будет пр-раздник живота. Обожр-рутся р-раскиданными по всему залу кусками мяса. Свежего. Воеводу чур-р ни кому не тр-рогать, он мой!
      Произнеся последнюю фразу, Карл заговорщически подмигнул побледневшему Федоту.
      Неизвестно, к какому решению пришел бы воевода, ведь не смотря на явное преимущество стражников, ворон говорил слишком уверенно для своего положения. Но колебания развеял истеричный фальцет, зазвучавший с вершины лестницы, по которой только что спустились друзья.
      - Вяжи их, Федотушка! Хватай! Назначу и визирем, и колдуном, и казначеем!
      Емеля, хорошо опохмеленный (когда успел?) чуть не плясал от радости, что успел вовремя и остались верные ему люди.
      Обещание должности казначея, открывающей неограниченные возможности безнаказанного воровства, перевесило чашу сомнений в пользу исполнения своих служебных обязанностей. Да и появление Емели, как всегда пьяного и почти счастливого, заставляло усомниться в правдивости слов ворона.
      - Други мои! Докажем нашему господину, что являемся истинным оплотом власти! Только мы достойны высокого звания гвардейцев, а не иноземные самозванцы, которые трусливо бежали, лишь только запахло жареным! Чудо-богатыри! Гвардейцы! Хватайте злобных преступников!
      Чудо-богатыри поверили, что таковыми являются, вдохновленные патетической речью предводителя приосанились и, корча воинственные рожи, двинулись выполнять приказ.
      Шерсть на загривках Серенького, Васьки и Марго вздыбилась. Яга меланхолично извлекла из мундштука недокуренную сигарету и щелчком отправила окурок в лоб ближайшего стражника. Яна преспокойно осматривала собственные ногти, проверяя их остроту. Даже Карл стал напоминать хищную птицу. Он молча высматривал жертву, и стражники, встретившись взглядом с кровожадным вороном, поспешно отводили глаза.
      Жители леса не собирались сдаваться без боя и готовились к схватке. Атмосфера была накалена до предела. Воцарилась неестественная тишина, в любую секунду готовая взорваться яростным шумом битвы.
      Сокрушительный удар в ворота, которые разлетелись мелкими щепками, заставил противоборствующие стороны замереть.
      * * *
      С Думой получился облом, но вполне ожидаемый, и я ни чуть не расстроился по этому поводу. Ветви власти, сколько бы их не было, и как бы они не назывались всегда помнят, что являются составными частями одного целого.
      Огорчило другое. Уверенность насчет того, чо легко удастся собрать целую армию недовольных Емелиным правлением с каждой минутой таяла. И не то чтобы все были счастливы под заботливой опекой узурпатора. Напротив. Все дружно материли проклятого щукоеда. Можно было бы подумать, что народ пугают перемены. Тоже нет. Все были рады предстоящей заварушке и устремились к месту предполагаемых действий. К дворцу. Но только в качестве зрителей. "Пролетев" с халявным "хлебом" в виде ста монет за отлов меня и моих друзей, народ стремился заполучить сполна вторую составляющую извечной своей потребности, то есть зрелище. Заработал тотализатор. То тут, то там вспыхивали мелкие потасовки между спорщиками, сторонниками и противниками переворота. Но этим все и ограничивалось. Даже самые ярые приверженцы насильственной смены власти оставались таковыми только на словах, и личное участие в свержении узурпатора ограничивали идиотскими советами, как лучше это сделать.
      Я пришел к выводу, что для классической революционной ситуации не достает существенных деталей. Вот, если бы имелись в наличии заводы и фабрики, которые можно было бы пообещать рабочим... Земли же, наоборот, вокруг Города, обрабатывай - не хочу. Так что и крестьянам предложить было нечего. И я подозревал, что если бы с этим все обстояло иначе, и была бы возможность посулить фабрики рабочим, а землю крестьянам, то меня первого забили бы камнями. Работать в Городе ни кто не хотел.
      Я летал по улицам, как угорелый и, потеряв всякую надежду найти союзников, вознамерился уже в одиночку проникать во дворец и действовать там по обстоятельствам, как, совершенно неожиданно, встретил старого (если учитывать кратковременность моего пребывания в сказочном мире) знакомого. Огромную фигуру Ильи Муромца трудно было перепутать с кем-нибудь еще, и я, совершив крутой вираж, приземлился перед богатырем.
      - Ух, ты! И взаправду живой! - Сразу признал меня Илюха. - Я ж сам видал, как тебе кочан оттяпали. Потом разные слухи ходили, что ожил... Я думал, брешут. Ан, нет! Ты меня тогда от колохвиума оберег, так что, если что надо - подсоблю.
      Муромец сразу и охотно согласился принять участие в боевых действиях. Правда был разочарован известием о том, что темнокожие воины в полном составе отбыли на историческую родину.
      - Значит, совсем-совсем ни одного не осталось? Жаль. Так хотелось надрать десяток-другой черных задниц...
      Когда мы прибыли на площадь, я попросил богатыря чуть-чуть подождать, а сам заскочил в отель, узнать, случилось ли что за время моего отсутствия. Ничего существенного. За исключением исчезновения Карла. Но разыскивать ворона я считал делом бесперспективным. Он мог быть где угодно. Начиная от самого захудалого курятника и заканчивая главным тронным залом дворца, если таковой имелся. Причем я был уверен, что Карл сможет выкрутиться из любой передряги, и не волновался из-за его отсутствия.
      - Вячеслав, я сейчас иду дворец штурмовать...
      - Я тозе хосю! И обязательно пойду. Дазе не пьебуй запьесять!
      - Я и не запрещаю. Воины нам нужны. Только предупредить хочу, со мной Муромец. Он на улице ждет.
      Услышав про богатыря Соловушка насупился и молча смотрел на меня исподлобья.
      - Поступай, как знаешь. Я не обижусь.
      Сказав это, я быстро вышел, чтобы не давить на разбойника своим присутствием. Да и в голове почему-то крепко засела мысль, что нельзя больше терять ни секунды драгоценного времени.
      Мы с Муромцем быстро пересекли площадь, поднялись по лестнице. Ворота все так же были надежно заперты. Лишь исчезли глумливые рожи из окон.
      Сзади раздался какой-то цокот. Обернувшись, я обнаружил, что в нашем немногочисленном воинстве имеется кавалерия. Соловушка не только сам решился участвовать в штурме, но и привлек на нашу сторону Пятачка и Пуха, с которыми сдружился за последнее время. Вся троица, оседлав своих подопечных свинтусов, скакала во весь опор, спеша присоединиться к "основным" силам.
      Казалось, Илье передалось мое нетерпение. Он не стал разрабатывать тактические планы или согласовывать совместные действия в случае возникновения непредвиденных обстоятельств. Думаю, и насчет предвиденных у богатыря не было никаких мыслей. Он скользнул взглядом по воротам, тихонько прошептав: "Тэк-с", снял с руки щит и плашмя запустил его в двери, сопроводив совсем не боевым: "Ать!". Удар был настолько силен, что крепкие дубовые створки рассыпались трухой.
      Я и Муромец вбежали в образовавшийся проем, следом влетели, словно всадники апокалипсиса, разбойник, Пух и Пятачок на взмыленных боровах.
      Немая сцена, вызванная нашим появлением, конечно, сильно проигрывала гоголевской в плане продолжительности. Но что касается эмоционального аспекта, то готов биться об заклад, что ни один ревизор не мог даже теоретически вызвать такую бурю страстей.
      Замешательство длилось недолго. Стражники быстро сообразили, чем пахнет сопротивление и решили в бой не ввязываться. Однако, остатки внушенного им чувства собственного достоинства не позволили сдаться на милость победителей несостоявшегося сражения. Мысленно переименовав паническое бегство в стратегическое отступление, новоявленные гвардейцы кинулись врассыпную. Тараканы, и те медленней исчезают из поля зрения, при внеплановом посещении хозяином кухни в ночное время.
      Емеля длинно матюкнулся и также испарился, юркнув в одно из многочисленных ответвлений. Муромец пустился в погоню. Кавалерийский "эскадрон" тоже попытался принять участие в преследовании, но безуспешно. "Скакуны" раз в десять умерили свой пыл. Видимо хряки мчались во весь опор в тайне надеясь обрести во дворце защиту и покровительство Наимудрейшего. Оценив изменившуюся конъюнктуру, пылкие рысаки превратились в полудохлых кляч, вяло слушающихся своих наездников.
      Я же поспешил на встречу к друзьям. Нам много было чего рассказать друг другу.
      Федот, который или соображал гораздо медленнее своих подчиненных, или его голова была заполнена более глобальными помыслами, чем спасение собственной шкуры, убежать не успел. Он засеменил рядом и забубнил, что "очень рад", "так и знал", "в тайне надеялся", "верой и правдой", а поняв, что я не обращаю на него внимания, тихонько исчез.
      * * *
      Примерно через час, тяжело ступая, вернулся смурной Илья Муромец.
      - Я воевать пришел, а не в хоронюшки играть. Поразбежались злыдни, хрен кого поймал. Еле нашел обратную дорогу.
      - Я же говор-рил, что зр-ря мы наших негр-ритеночков отпустили, - тут же встрял Карл, - они бы в миг пер-реловили бы и Емелю, и гвар-рдюков этих. Они ж не такие умные, по ослиным жопам хор-рониться не догадаются.
      В чем-то ворон был прав. Формально победа была одержана, но очистить дворец от затаившихся недругов не было возможности. Сам по себе дворец нам не требовался, как и власть в Городе. Интересовало только подземелье, в недрах которого имелся вход в истинный Лабиринт, ведущий к пресловутой Керосинке. Мы надеялись, что там должен находиться проход в Верхний мир или, на худой конец, какие-нибудь сведения, способные пролить свет на тайны меж мирового перемещения.
      Иметь же в своем тылу хоть и хреновую, но все-таки гвардию, способную в любой момент каким-либо образом напакостить, было чревато.
      Тут же последовала вылазка неприятеля, которая подтвердила, что договориться вряд ли удастся.
      - Вперед, други мои! Витязи!
      На верхней площадке лестницы появился отряд бравых вояк во главе с Федотом.
      - Герои! Докажем силой оружия и беспримерной доблестью, кто на самом деле истинные богатыри! - Продолжал агитировать воевода, резво (насколько позволяли брюхо и прочие округлые части тела) спускаясь по ступеням.
      Однако стражники не торопились к высокому званию героев присовокупить определение "посмертные". Воинский пыл мгновенно улетучился. Скорей всего это было вызвано наличием Муромца. Возможно Емеля или Федот (а может и оба сразу) страстными речами смогли убедить новоявленных гвардейцев, что они сила, что победят кого угодно. И вояки двинули в атаку, уже не страшась того, от которого некоторое время назад панически разбежались. Но снова узрев богатыря, храбрые витязи кардинально поменяли точку зрения. Они справедливо решили, что для того чтобы прослыть героями достаточно издали побраниться на Илью и его сотоварищей.
      Так что Федот спустился в гордом одиночестве. Свою оплошность он обнаружил слишком поздно. Принялся подмигивать то левым, то правым глазом и заговорщическим шепотом сообщил:
      - Я же за вас, я специально...
      Изложить до конца свой хитроумный план воевода не успел. Он некстати подвернулся под руку Муромцу, который подыскивал, чем бы запустить в зарвавшихся стражников. Они еле успели отвести в стороны пики и мечи, которыми угрожающе размахивали, как в гущу гвардейцев вляпался их предводитель и вдохновитель, превратив нестройные ряды в кучу-малу.
      - Впеед! - Желая воспользоваться замешательством противника, повел в атаку свой эскадрон Соловушка.
      Но "герои", опасаясь на заре своего величия погибнуть под свинскими копытами, вновь уподобились мерзким насекомым и разбежались по щелям, прихватив потерявшего в полете чувства воеводу.
      Кавалерия вернулась ни с чем. Раздосадованный Соловушка чувственно сетовал, что так и не удалось "язквасить ни одной носопыйки".
      Затем гвардейцы предприняли новую попытку атаковать. Все развивалось примерно по предыдущему сценарию. Только на сей раз Федот был более осмотрителен и не вырывался вперед, а вместе со всеми остановился на почтительном расстоянии, и его голос влился в общий сонм проклятий. Илья швырнул в охальников небольшую статуэтку (килограмм сто пятьдесят всего). И стражники вновь исчезли.
      Атаки повторялись с завидным постоянством. Мы практически перестали обращать на них внимание. Однообразные вылазки отличались друг от друга только количеством орденов и медалек, которые наряду с присвоением внеочередных званий подвигали гвардейцев совершать очередные приступы.
      Муромец уже не кидался предметами роскоши. Ему было достаточно покрутить головой в поисках метательного снаряда, и герои поспешно ретировались, полагая, что негоже таким высоким чинам быть покалеченными хоть и выдающимся, но мужланом.
      * * *
      День близился к завершению. Необходимо было что-то решить. Как поступить? Покинуть дворец? Но потом, возможно придется все начинать сначала. Мало ли что может предпринять за ночь Наимудрейший, имеющий армию, состоящую сплошь из генералов. Да где-то по закоулкам бродят разбежавшиеся чародеи. Большой опасности они не представляли, но на гадость способны были. Чего стоит лягушачий дождь. Кажется тот колдунишка обещал еще и дохлых кошек, когда похвалялся своим мастерством.
      Кликнули Хоттабыча. Бесполезно. Он либо осторожничал, желая убедиться в окончательности нашей победы, либо находился вне пределов слышимости.
      От размышлений отвлекла очередная вылазка противника. Вернее ее предводителя. Толи нашелся злопыхатель, который подтолкнул Федота с вершины лестницы. Толи медальки перевесили, и воевода совершил свой вояж, увлекаемый силой инерции. Неизвестно. Так или иначе, но военачальник (теперь, наверное, как минимум генералиссимус) странной походкой сделал несколько шагов, попытался (неудачно) притормозить. И где-то с середины марша спускался до низа, пересчитывая ступени инструментом, совсем не предназначенным для этих целей. На этом инструменте обычно сидят. Или, в крайнем случае, показывают наглому Сантехнику через окно.
      Федот растерялся. Он не знал, что предпринять для собственного спасения. Или бежать, или пытаться договориться, или, вообще, прикинуться убитым, а когда все разойдутся, тихонько ожить и покинуть поле брани. Если бы он избрал какой-нибудь способ, но один, то может быть что-то и получилось бы. Но, увы. Он попытался воплотить сразу все, сумбурно переходя от одного к другому. В результате, Федот то поворачивался к нам задом, делал два нерешительных шага, вновь возвращался, подмигивал, опять показывал свой тыл. Пару раз прилегал "убитым", вновь вскакивал и моргал.
      Может быть со временем воевода и определился бы с методом самоспасения. Но на его беду из разведывательного рейда вернулся кавалерийский отряд (Соловушка никак не мог успокоиться и разъезжал со своим эскадроном в поисках "какой-нибудь нессясной носопыйки"). Разбойник спешился, резво подбежал к воеводе и, когда тот в очередной раз повернулся для загадочного подмигивания, с размаху влепил свой кулак в Федотов нос. Военачальник от неожиданности уселся на нижнюю ступень и сделал окончательный выбор:
      - Я теперь за вас буду. Всегда.
      За это время мы успели рассказать друг другу что и как происходило в этот суматошный день. А Муромец заметно поскучнел и все время бросал взгляды на улицу, как будто что-то высматривая.
      Правильное решение нашел Серенький.
      - Мы ведь, все-таки, победили?
      Все согласно закивали.
      - Так давайте праздновать победу!
      Сначала хотели устроить застолье прямо во дворце, но наличие неуемных партизан в тылу, которые могли испортить гулянку, заставило изменить это решение. Мы дружной компанией отправились в отель. Не в полном составе. Карл пристроившись на плечо к Муромцу, что-то горячо ему доказывал, после чего странная парочка удалилась, пообещав, что скоро будут. Вернулись и правда быстро. Смущенный богатырь и напыщенный ворон. На вопросительный взгляд хозяйки, пернатый доложил:
      - К индюку ходили. Вас же никого не допр-росишся...
      Конечно, под определение "пир на весь мир" наш праздник явно не дотягивал. Но те кто желал, приняли в нем участие. Например, Федот и несколько примкнувших к нему гвардейцев. Да что там воевода, даже разносторонних близнецов, которые в этот день блеснули своими скрытыми талантами танцоров и скакунов, и то усадили за стол.
      Спиртное лилось рекой. Бравые песни перемежались пьяными откровениями.
      Поразило признание медведя:
      - Эх, Вовка! Я то на самом деле не серенький, а беленький. Помнишь, как мое имя? Правильно, Умберто. А если точнее - то Умка. Крашеный я, однако. Яга, то есть, Яна постаралась...
      Вспомнились тогда непонятные намеки хозяйки Чертогов, насчет окраски волос и шерсти.
      Гости прибывали. Появился Хоттабыч. Привел с собой несколько колдунов, которые тут же присягнули служить верой и правдой всем присутствующим и присоединились к застолью.
      Подтянулись Пуховы друзья: Иа и кролик. Ослик тут же попал в поле зрения ворона.
      - Слушай, Иа, ты в ближайшее вр-ремя околеть не намер-реваешься?
      Осел поперхнулся от бесцеремонного вопроса Карла и испуганно замотал головой.
      - Жаль. А то я тебе тут такой надгр-робный монументик пр-рисмотр-рел, закачаешься. Золотой, здор-ровущий, пр-равда полый внутр-ри, но снар-ружи незаметно. Так что подумай...
      Потом, изрядно подпив, без каких-либо принуждений, по собственной инициативе, три хряка вышли в центр зала и исполнили канкан. Публика взорвалась аплодисментами.
      Затем все терялось в пьяном мареве, реальность переплелась со сновидением. Мне даже показалось, что из-за дверей кухни выглядывает злобная рожа Луциберга. Но, скорей всего привиделось...
      * * *
      Черт действительно привиделся. Он в это время был вызван к высокому начальству, не к Верховному, дьявол упаси, но тем не менее к бесу, прошедшему все Гильдии, так называемому, Ведущему Бесу. Это звено в чертовской иерархии является выше среднего.
      Неизвестно, что понадобилось такому чину от заурядного беса, только что зачисленного в низшую Гильдию, чей статус престижней только чем у адских чертей.
      Скорей всего Ведущий Бес вслепую ткнул коготь в список своих подчиненных, решив от скуки проинспектировать их работу. Жребий пал на новичка.
      Других объяснений у Луциберга не было. Да и не могло быть. Грехов, в смысле праведных поступков, за ним не числится. Это однозначно. Если бы вызов поступил немного раньше, Бес Третьей Гильдии, выражаясь фигурально, умер бы от страха. Только фигурально, потому что натурально умереть он не может по определению. Но Луциберг знал, что его незаурядные умственные способности всегда помогут.
      Еще недавно казалось, что все его действия безрезультатны, каждый последующий шаг вместо ожидаемого просвета, заводит в новый тупик и только усугубляет и без того безвыходное положение. Но стоило успокоиться после перипетий последнего времени (это было крайне необходимо, стоит только вспомнить жуткое пленение и пытки толстыми бабами), проанализировать сложившуюся ситуацию, и сразу стало ясно, что никаких усилий больше прилагать и не надо. Разве что самую малость. Кровавая закорючка на душепродажном договоре - пустая формальность, которая рано или поздно поимеет место быть.
      Сантехник Вовка свою путевку в ад уже давно заработал и успешно продолжат продвигаться в требуемом направлении. Еще бы, стоит только вспомнить некоторые факты: прелюбодействовал? Да. Причем с ведьмой. А если учитывать оба возраста колдуньи, физиологический и фактический, то на лицо совращение малолетних и глумление над пенсионерами одновременно. Дальше, пользование различными колдовскими приспособлениями, метлой и шапкой-невидимкой. Да в средние века гореть ему только за это синим пламенем. Еще, отъем движимого и недвижимого имущества. Издевательство (как минимум одобрение издевательства) над свиньями. В результате чего становится не только клиентом святой инквизиции, но и общества защиты животных. Так же маленьких обижал (кто назовет Чернокнижника большим?). А если добавить посягательство на власть, пусть и узурпированную, депортацию целого народа, то картина вырисовывается благоприятная. Естественно, для Луциберга. И что из того, что намерения у сантехника были самыми благими? Всем известно, куда это заводит. Так что, "оставь надежду, всяк сюда входящий!"
      Луциберг был очень доволен собой. И входя в апартаменты Ведущего, держался достойно. Легкая робость и малюсенькое подобострастие. Ничего удивительного, он впервые посещал беса такого ранга.
      А с другой стороны, окрыленный головокружительным успехом, он понемножку все вновь увиденное начал примерять под себя. А как же? Такой талантливый черт долго не засидится в Гильдиях. Он намерен сделать головокружительную карьеру. Там, где другие бесы прозябают веками или застревают навсегда, он пройдет гигантскими шагами. Небось, сегодняшний хозяин положения, Ведущий Бес, не одно тысячелетие кропотливо продвигался к занимаемому посту, и теперь и не помышляет о большем, довольствуясь достигнутым. Ничего, пройдет не так много времени, и Луциберг сам будет вызывать Ведущего к себе на ковер...
      Внутри приемного покоя наглая самоуверенность сменила благоговением. Мелькнула мысль, что когда он добьется такого же уровня, обязательно собственные апартаменты оформит подобным образом. Зловеще кровавый туман или дым не позволял рассмотреть масштабы помещения. Лишь далекие сполохи ярко зеленого пламени, то тут, то там пробивающиеся сквозь мутное марево полумрака, помогали представить грандиозность резиденции.
      На небольшом возвышении в центре зала находился высеченный из черного мрамора трон (Луцибергу захотелось иметь такой же, только чуть-чуть побольше), на котором восседал хозяин. Луциберг приблизился и остановился под пристальным взглядом горящих желтым огнем глаз.
      Ведущий Бес - здоровенный мужик (уж не меньше проклятущего серого медведя), совершенно обнаженный. Смуглое тело едва проглядывалось сквозь густые кучеряшки волос, ровным слоем покрывающие всю поверхность (когда появится способность приобретать желаемые формы обязательно нужно будет укрупниться и обволосатиться). Голову хозяина венчали массивные рога, поражающие вычурностью и внушительностью.
      - Жена! - гаркнул Ведущий, не отрывая взгляда от посетителя.
      На зов явилась крепенькая чертовка с низко посаженой попкой. Она, как и муж, была абсолютно голой. Луциберг даже как-то неловко себя почувствовал из-за своего плаща. Бесовка подала супругу густо парящий и громко булькающий кубок и, крутанув тугим задом, скрылась в тумане (став Ведущим, непременно завести жену, даже если придется сменить ориентацию. Жену и рога. Обязательно. Или, для начала, что-нибудь одно. Только, вот, что?).
      Дебютант душевной покупки продолжал созерцать начальника, медленно опуская взор. Могучие плечи (будут шире), солидный живот, претендующий называться брюхом (можно и побольше). Привилегированный черт сидел широко расставив ноги, держа волосатые ладони на коленях. Когда взгляд Луциберга достиг междуножного пространства, плюгавый бес остолбенел. Свисающие размеры... размер свисающего... Когда, то надо... Мысли разорвались на отдельные слова, которые не хотели складываться в понятные фразы.
      Поняв, что взор вызванного на аудиенцию зачуханного бесенка остановился на нужном предмете, Ведущий произвел неуловимое телодвижение и вновь замер. Объект пристального внимания Луциберга, поразивший его своими габаритами, качнулся сначала влево, затем вправо и снова - лево, право, лево, право. Своеобразный маятник действовал завораживающе. Глаза начинающего покупателя душ подернулись мутной поволокой, по телу пробежала блаженная истома...
      - Гавары! - Приказал Ведущий Бес, когда убедился, что клиент созрел.
      Исповедь Луциберга была долгой и откровенной. Он рассказывал все, что знал. И что не знал, все равно рассказывал. Наконец, сеанс дьявольского гипноза завершился. Щелчок, и к посетителю вернулась способность самостоятельно мыслить.
      - Тэбя спасаит толко то, что это твое пэрвоэ дэло. Понял, да?
      Подчиненный согласно кивнул, начиная подозревать, что в построенной по всем законам логики теории грехопадения сантехника существует оставшаяся незамеченной прореха, способная свести на нет достигнутые результаты.
      - Тэбэ повизло, что я сэгодня добрый. Вчэра бы отправил такого тупого черта драва рубить, бэз права питсот лэт к живым людям прыближаться. Слюшай, ты думаэшь, что твой сантэхник сваими паступками уже обэспэчил сэбэ мэсто в аду? Нэ все так просто. Пока нэ подписан дагавор, ни в чем нэльзя быть увэрэнным до конца. Он сэчас можэт хоть дэтишэк живьем хавать, а потом покаэтся, пращэния папросит, глядишь, прастят. Наши извэчные враги, ой как любят, чтоб у них пращэниэ прасили. знал бы ты, что их святыэ в молодости вытворяли, нам тошно было. А тэпэрь к лику причислэнны... Даже если нэ покаится, еще нэ факт, что к нам попадет. Сначала - Чистилище. А там рэшать будут, сопоставлять. Вспомнят, что в дэтствэ птычек кормил, значит добрый, вот. И главноэ. Если после всэго этого попадет к нам, в этом нэ будэт ни капли твоэй заслуги. Понял, да? А, вот, если твой сантэхник дагавор подпишет, пусть потом хоть всю жизнь каится, может молясь всэ алтари башкой в пэсок истолочь. Все равно наш. Понял, да?
      Луциберг в очередной раз кивнул.
      - Тэпэрь прэдупрэжу тэбя. Кому вякнэшь, что я прызнался, что сэгодня добрый - сматры! Я-то отбрэшусь. И не такие поклепы пэрэживал. А, вот, тэбя загоню в такое мэсто, что запросишься на рубку дров. Но нэ допросишься. Понял, да? А насчет тваих дэл, найду врэмя - лично правэрю. Пабэсэдую с его окружением. Они, как я понял, наши приспэшники, вэдьмы, грабитэли. Пасматрю, как ты работаешь. Понял, да? Тэперь пашел прочь... Пагоди, - остановил Ведущий Бес подчиненного, - я у тэбя тут в башке поковырялся пры помощи гипноза, - он снова слегка качнул гипнотическим инструментом, чем чуть было вновь не ввел в прострацию легко внушаемого Луциберга. - То, что о карьэрэ мэчтаэшь, правильна. Плох тот спэрматазоид, каторый нэ хочет стать чэловэком. Но тэбя грызут сомнэния, что лучше завэсти, жену или рога. Запомни, эти вэщи по отдэльности нэ существуют. Понял, да? Иди!
      Луциберг покидал прибежище начальственного черта поспешно и в сметенном состоянии. Высокий чин камня на камне не оставил от четко построенного доказательства выдающихся успехов. А что будет, если он и правда нагрянет с проверкой? Страшно подумать...
      А когда станет выдающимся бесом, кроме жены и рогов непременно надо завести и гипноз подобающих размеров, а то над теперешним толстые лесные ведьмы только хихикают...
      * * *
      Я проснулся вместе с Яной в нашем номере. Вчерашнее празднество, особенно его окончание, помнилось очень смутно. Мы спустились в зал. Серенький, Соловушка и Карл похмелялись. Обособленно завтракала компания Вини Пуха. Вокруг хлопотали угрюмые хряки. Больше никого не наблюдалось.
      Увидев нас, неунывающий ворон поспешил осведомиться:
      - Мне лететь, бар-ранов собир-рать?
      - Это еще зачем?
      - Уж очень они любят на новые вор-рота смотр-реть. Часами могут любоваться. А для кого еще Емеля так постар-рался?
      Мы с Яной одновременно посмотрели в окно. И на некоторое время уподобились тем самым баранам. Молча смотрели на новые ворота, появившиеся на месте разбитых Муромцем. Самого богатыря не было.
      - А где Илюха?
      - Еще ночью ушел. Он когда пьяный шебутной.
      - Что делать будем?
      - Сначала похмелитесь, потом решать будем.
      Так и сделали. Позавтракали. Мозги заработали гораздо лучше.
      - Ну так как, опять на штурм? - Без особого энтузиазма спросил медведь.
      Услышав слово "штурм" близнецы еще больше помрачнели и стали ронять посуду.
      - А что он даст? Ну, найдем Муромца, опять он нам проход проделает, разбегутся гвардейцы. И будут снова гадости творить. Кстати, где Федот?
      - Очередная измена. Во дворце.
      - Нет, так не годится. Надо эту братию выкуривать окончательно. Полностью очищать дворец. Только как? - Яна была озабочена не меньше нашего.
      Я уже знал, что колдовство применять ни Яна, ни Яга, ни Хоттабыч не будут. Пока во дворце есть хоть один колдун. Существовало какое-то непонятное для меня табу. Об этом я узнал, когда шли лягушки, а мы с Ягой укрывались от "непогоды" в отеле. На мой вопрос, почему она стала сначала бить, а потом царапать Чернокнижника, вместо простенького заклинания, ведьма долго и путано объясняла про неписаные правила, сложившиеся традиции и прочие непонятные для непосвященного вещи. На мой вопрос, что, мол, как это получается, мерзкого Чернокнижника нельзя заколдовывать, а Клару можно, ведьма ответила, что это дела семейные и вполне допустимые. Толком я так ничего и не понял.
      Тут в моей повеселевшей голове появилась идея. Только я не спешил делиться ею с друзьями. Подумал, что забракуют. Я и сам бы забраковал, предложи такое кто-нибудь другой.
      - А где Яга с Хоттабычем?
      - С Хоттабычем. - Логично ответил Серенький. - Скоро подойдут.
      - А Васька и Марго?
      - Васька с Марго. Тоже попозже будут.
      - Ну, пока все не собрались, я пролечусь, на Город посмотрю.
      Яна с подозрением посмотрела на меня, но я состроил самую безобиднейшую физиономию, на которую только был способен.
      - Одного не пущу.
      - Я с ним! - Мгновенно вызвался Карл. - Лучшего гида не найти! Все достопр-римечательности знаю!
      Еще чуть-чуть поразмышляв, Яна махнула рукой, мол, делайте, что хотите.
      * * *
      Через пять минут я уже стартовал с шапкой-невидимкой в кармане и Карлом на плече.
      - Вовка, мне ср-рочно тр-ребуется твой совет.
      - Слушаю тебя, - я отлично понимал, что на самом деле Карлу был нужен не совет, а возможность выбрехаться.
      - Дело весьма деликатное. Ты же знаешь, Васька хоть и кот, а все р-равно мне др-руг. И я не знаю, р-рассказывать ли ему одну легенду, чисто случайно ставшую мне известной. Р-речь идет о моем далеком пр-редке и дальних сор-родичах нашего кота.
      Давным-давно это было. Объявился злой и вр-редный охотник. Еще хлестче Емели. Взялся он извести весь р-род Васькиных кузенов - степных р-рысей. И этот паскудник почти пр-реуспел. Осталась одна пар-ра на всем белом свете. Подлый убивец неотступно пр-реследовал последних пр-редставителей угасающей ветви семейства кошачьих. Однажды самец вступил со злодеем в нер-равное единобор-рство. Был р-ранен, но ухитр-рился выдр-рать один глаз охотнику. Уж не помню какой, пр-равый или левый. Но это не важно. Суть в том, что в р-решающий момент злыдень был одноглазый. Пр-редставь кар-ртину: р-раненый р-рысь лежит, самка ощетинилась, готовая пр-ринять последнее ср-ражение. И она уже на мушке ар-рбалета. Еще мгновение, и случится непопр-равимое.
      И тут в безоблачном небе появляется мой пр-редок. Конечно, пеликану было тр-рудно пр-ромахнуться в Емелю, имея такой объем желудка и соответствующий р-растр-руб. Пер-ред моим сор-родичем стояла более тр-рудная задача, пр-рактически невыполнимая. Но мой гер-роический пр-редок сумел-таки с ней спр-равиться. Учитывая скр-ромные вор-роньи возможности в этом плане, он пр-роделал, можно сказать, ювелир-рную р-работу. Со снайпер-рской точностью он послал свой единственный зар-ряд пр-рямо в глаз охотнику, основательно залепив его. Ар-рбалетный болт ушел в молоко, а р-разъяр-ренная самка, чудом спасенная, в клочья р-разодр-рала своего пр-реследователя. Ты же знаешь, что все бабы стер-рвы, будь они птичками или кошечками.
      Таким обр-разом и была спасена популяция степных р-рысей. Вот я и думаю, пер-ресказывать эту быль Ваське или скр-ромно пр-ромолчать?
      Задумчиво закончил свой рассказ Карл, ненавязчиво переведя его из случайно услышанной легенды в начале, в неоспоримую быль в конце повествования.
      - А ты уверен, что именно так все и было? - Я чувствовал, что в рассказе кроется какой-то подвох, но не мог понять, чего ради, вообще, ворон вспомнил (а, скорей всего только что придумал) эту историю.
      - Конечно! Эти р-рыси для увековечения этого события даже именоваться по-др-ругому стали. С тех пор-р они - кар-ракалы... Вот. Иначе, чего р-ради, им так называться?
      - А тот героический ворон случайно не мой хороший знакомый?
      - Понимаешь, я даже не увер-рен, что Васька повер-рит в подвиг моего далекого пр-редка, а уж что касается меня... Хотя, я больше не имею пр-рава скр-рывать от тебя истину. И какой смысл лукавить, если ты сам обо всем догадался?
      - У меня тут еще одна догадочка появилась. Ты случайно с песчаными дюнами или барханами детишек не крестил?
      - Совер-ршенно не понял вопр-рос...
      - Просто я пустыню одну знаю, Каракумы называется...
      - Значит ты мне не повер-рил... А уж Васька и дослушивать до конца не станет. Такова участь всех, кто пытается донести до обывателя истину. Я даже ни гр-раммулечки не обижаюсь. Р-рано или поздно пр-равда востор-ржествует. Тем более по пр-рошествию вр-ремени гр-рань между р-реальным фактом и художественным вымыслом стир-рается. У меня есть ар-ргументы в пользу моей вер-рсии. Наименование степных р-рысей. Что-то я ни р-разу не слышал, чтобы птички назывались р-рысекалами или котокалами... А, как, говор-ришь, пустыня называется?
      - Хочешь сварганить еще одну легенду?
      - А что? Мои р-ратные подвиги быстр-ро забудутся. Видал, сколько кр-ругом дур-рачков, желающих мечами да палицами р-размахивать? А сказителей - р-раз, два и обчелся. Возьму псевдонимчик из скр-ромных побуждений. Напр-ример-р, Гар-рмонь.
      - Все, Карл, кончай болтовню. Подлетаем.
      Я обнаружил того, кто мне требовался. Старую знакомую. Опять же, учитывая мое недолговременное пребывание в этом мире. Я ее видел еще вчера, когда пытался собрать армию для борьбы с узурпатором. Но тогда я шарахнулся от нее, как, наверное, Луциберг шарахается от ладана. А теперь разыскал ее сам. Приветливую продавщицу кирпичей. Обезьяну Чи-Чи-Чи.
      - Вовка! Но ведь Яна лучше! Хотя, о вкусах не спор-рят.
      - Заткнись!
      Я приземлился рядом с торговым лотком.
      - Не думала, что тебе понравится. Наконец-то, нашелся хоть один ценитель истинных ароматов. Тебе покруче?
      Мартышка повернулась к своим веревкам, прикидывая, за какую дернуть.
      - Стой!
      О, господи. С кем приходится иметь дело. Один решил, что я позарился на обезьяну, которая в свою очередь подумала, что мне пришелся по нраву ее запах. И если Карл просто выделывался, прикалываясь, то торговка кирпичами на полном серьезе вознамерилась меня осчастливить.
      - У меня к тебе деловое предложение. Только не дергай.
      Чи разочарованно убрала руку от выбранной веревки. Но по ехидной роже было понятно, что если ее не заинтересует мое предложение, то она непременно продемонстрирует свое "искусство".
      - Слушаю.
      - Скажи, не любит народ твое занятие?
      - Ох, не любит! Гоняют бедную обезьянку. Каждый день приходится новое место отыскивать.
      - А хочешь оторваться по полной?
      - Убьют, - со знанием дела, заявила мартышка.
      - Безопасность гарантирую.
      - Ой ли?
      - Отвечаю.
      - Ну, смотри, под твою ответственность.
      Чи снова повернулась к веревкам.
      - Не здесь!
      Во второй раз я еле успел предотвратить непоправимое.
      - А где?
      - Полетели, там увидишь.
      - Кирпичи брать?
      - Торговать не придется. Сразу начнешь. Но только строго по моей команде.
      - Просто сказка какая-то...
      * * *
      - Ну и где его носит? - Яга была недовольна отсутствием Сантехника.
      - Полетел Город посмотреть, - заступилась за Вовку Яна. - И если бы вас самих где-то не носило, он никуда бы и не пропадал.
      - Визу Вовку! Он на эсафоте! - Донесся сверху радостный крик разбойника.
      Соловушка, как только в обеденном зале отеля собрались мыслимые (Яна) и немыслимые (Хоттабыч и Яга) колдуны и колдуньи, вспомнил о своих обязанностях наблюдающего и, прилепив маскировочный пятак, удалился на балкон.
      Все прильнули к окнам. Сантехник на самом деле находился на возвышении. И осуществлял какие-то непонятные манипуляции. Он открыл люк и что-то кому-то доказывал, энергично жестикулируя.
      А Карл летел по направлению к отелю.
      - Рехнулся. - Прокомментировала Яга странное поведение Вовки. - Даже ворон решил сделать от него крылья. Значит дела совсем плохи.
      Издали трудно было разобрать, что происходит на самом деле, и вся компания высыпала на площадь.
      Карл приземлился на плечо хозяйки.
      - Наших во двор-рце никого нет?
      - Да вроде нет.
      - Вовка! Давай! - Тут же скомандовал ворон.
      Сантехник что-то крикнул вниз и тут же захлопнул крышку люка.
      - Пр-редставляешь, я сначала подумал, что он себе кр-ралю какую подыскал, пока ты в застенках томилась. Вот и увязался, пр-роследить за изменщиком. А оказывается, что у него хитр-роумный план выкур-ривания гвар-рдюков в похмельной голове зар-родился. Говор-рит, что так не делали даже какие-то гестаповцы. - Бубнил ворон в ухо Яне, пока они подходили к возвышению.
      Сантехник дожидался друзей у подножия эшафота и зачем-то подозрительно обнюхивал шапку-невидимку.
      Как только компания объединилась (даже Соловушка оставил свой пост), из-под земли раздалась музыка. Только было не понятно, кто и на чем играет. Сквозь превалирующие звуки духовых инструментов, щедро разбавленных ударными, можно было различить и скрипичные нотки, и аккорды фортепьяно, иногда прорывалась жалобная песня флейты, тут же сменяющаяся величественным органом. Но не мог же Сантехник незаметно доставить в подземелье лабиринта целый оркестр. Да и зачем?
      Все с нетерпением смотрели на Вовку. Но он только попросил немного подождать. Даже болтливый ворон не только не раскрыл секрета, но и не соизволил хоть что-то сбрехать по этому поводу. Он хранил таинственное молчание. Только спросил у Сантехника, можно ли ему слетать за скатеркой, мол, под такую музыку она обязана спеть. Но получив отрицательный ответ, успокоился, как ни странно.
      Через несколько минут ожидания ворота распахнулись, и из дворца, плюясь и кашляя, показались первые гвардейцы вперемешку с колдунами.
      - Ветерок можешь устроить? - Полюбопытствовал Вовка у Яны.
      - Хоть ураган.
      - Думаю, этого не потребуется. Так, небольшой сквознячок.
      - В какую сторону?
      Сантехник указал направление от эшафота к главному входу дворца. Тут же подул ветер.
      В это время смолкла подземная симфония.
      - Быстро сюда! - Вовка отбежал на несколько метров, оставив лобное место с подветренной стороны.
      Раскрылся люк. На свет божий показалась мартышка Чи-Чи-Чи. Увидев ее, Яна на всякий случай усилила силу ветра на пару баллов.
      Рожа обезьяны светилась неземным счастьем. Чи медленно, не обращая ни на кого внимания, чуть шатаясь, побрела с площади.
      * * *
      Моя авантюра с выкуриванием остатков гарнизона дворца удалась. Правда, Карл, как всегда, объяснил мне, что к выкуриванию это не имеет ни какого отношения. Вот, если бы я отправил в подземелье Ягу с ее папиросками, тогда, да. Было бы выкуривание. А так это называется совсем по-другому. И сказал как.
      Мы стояли и издали наблюдали за тем, как один за другим покидали дворец последние защитники щукоеда. Скатился по ступеням Федот. Отдышался, отряхнулся. И разглядев нашу группу, бодро направился к нам. Наверно, присягать.
      - Что-то Емели не видно. - Озаботился я. По большому счету, из-за него-то и была произведена эта газовая атака.
      - Может, угорел? - С надеждой предположила Яга.
      - А Манька? Ведь тоже нету, - Яна вспомнила о фаворитке щукоеда.
      - Они токсикоманы. Сидят нюхают, тащатся. А визир-рь им стр-риптиз пляшет. - Выдал свою версию отсутствия Емели и его приближенных Карл, но это был бы не Карл, если бы не развил тему. - Надо мар-ртышку спасать. Пр-ристр-растятся, отловят и будут звер-рскими избиениями добиваться от нее тр-ребуемых ар-роматов. А потом Наимудр-рейший Маньку бр-росит, пр-рогонит. Даже фамилию отнимет, скажет, что обезьяне она больше подходит. Мол, главное не фор-рма, а содер-ржание. Затем, естественно свадьба, но не все так пр-росто, подлый визир-рь...
      Неизвестно, куда бы завела фантазия ворона, но тут раздался какой-то скрежет в торце дворца, и через несколько секунд нашему взору предстал его источник. Из бокового хода, недоступному для нашего взгляда, высекая искры и издавая жуткий звук, выехала печка, нагруженная сундуками и ящиками с бутылками, поверх которых сидели Емеля и Манька. Высокочтимый остервенело ругался, исторгая проклятия в наш адрес.
      - Сам такой, - тихонько огрызнулся Серенький.
      - Мы тоже тебя очень любим, - добавила Яна.
      - Я слетаю, р-расскажу как? - Встрепенулся ворон.
      - Нет. - Строго запретила Яна. - Хватит с него и одного воздушного сопровождения.
      Следом за печкой из дворца вылетел ковер-самолет, на котором был только один пассажир. Перебинтованный с головы до ног Али Баба. В отличие от любимого, визирь эвакуировался налегке. Всю поклажу министра составляла огромная бутыль наполненная розовой жидкостью.
      Как только я увидел Емелю на печи, в голове сама собой почему-то завертелась мелодия старинной песенки. Слов я практически не знал, припоминалось только что-то про мирных людей и бронепоезд, стоящий на запасном пути.
      Свергнутый узурпатор и два горячо любящих его человека скрылись в восточном направлении.
      * * *
      Что-то надо было решать. Опять. Дворец очищен. Теперь требовался новый хозяин, который лояльно относился бы к нашей компании и беспрепятственно позволял посещать лабиринт. Наилучшим вариантом, конечно, был бы кто-нибудь из нас. Это понимали все, но никто не хотел занять сей престижный пост. Даже Соловушка.
      - Погьябить, это позалуста, сем и займусь, как только вонь пьеветьится. А пьявить не хосю! Я вольный язбойник!
      Карл был согласен немножко порегентствовать, не более.
      - Желающих нет, а все равно без присмотра такой лакомый кусок оставлять нельзя. Жаждущие да страждущие непременно начнут друг дружке головы рубить, да ядами подкармливать. Заодно и нам покоя не дадут. - Со знанием дела заявил Серенький. - Что делать будем?
      - Давайте, на правах победителей, назначим кого-нибудь. Надеюсь, нашему протеже, в отличие от самозванцев, не будет грозить безвременная гибель от руки конкурента. - Предложил я.
      - Первое время - ни в коем разе. Побоятся. А уж потом...
      - Так в чем дело?
      - А кого? Кроме Федота поблизости никого нет.
      Воевода мялся в нескольких шагах, не решаясь подойти. Но и смыватьться, как его гвардия, не хотел. А, вдруг?
      - Он как раз расчистит нам вход в истинный Лабиринт. Перетягает Емелькину заначку в другое укромное место. - Яга, как всегда, думала о практической стороне вопроса.
      - А что? Нормально, - согласилась Яна.
      - Так он же предатель!
      - Зато дурак, - веско аргументировала ведьма, - Федотушка! Иди сюда!
      Военачальник, подобострастно улыбаясь, приблизился, готовый по малейшему мановению исполнить любую прихоть.
      - Вместо Емели хозяином дворца хочешь быть? - Без обиняков, напрямую спросила Яна.
      Федот поспешил поднять облачко пыли, плюхнувшись на задницу. Поросячьи глазки сильно в размерах не увеличивались, но из орбит повылезали.
      - Ну так как?
      Рискуя потерять выпученные очи, не веря своему счастью, воевода судорожно закивал.
      - Но только...
      Последовал длиннейший перечень нововведений, пожеланий и ограничений, в составлении которого поучаствовали практически все. Приводить его нет ни какого смысла. Получилась бы средней руки конституция. Новоиспеченный правитель соглашался со всем.
      - Но, Федотушка, если, вдруг, перестанешь выполнять предписанные условия, али подлость какую замыслишь, - в глазах Яны сверкнули зловещие и одновременно озорные огоньки, - худо будет...
      Воевода, в чьем воображении уже рисовались подвалы, полные драгоценностей, столы, ломящиеся от яств, вдруг забеспокоился. Глазки, успевшие занять законное место, нервно забегали и вновь вознамерились покинуть свои орбиты. Он непонимающе закрутил по сторонам головой, зачем-то поочередно прочистил пальцами уши, словно их заложило. Вскочил на ноги и даже попытался (неудачно) заглянуть себе в зад. В отличие от взгляда, для рук это место было досягаемо, поэтому он пошуровал и там. Рожа, и без того не страдающая излишней бледностью, побагровела. Непонимание сменилось смертельным ужасом.
      Решив, что достаточно, Яна тихо что-то шепнула. Широко открытым ртом, глубоко и часто, Федот лихорадочно стал вдыхать и выдыхать воздух, как будто он только что вынырнул после длительного пребывания под водой. Теперь его физиономия выражала полное блаженство.
      - Что с ним было? - поинтересовался я у ведьмы.
      - Забыл, как дышать, - как само собой разумеющееся объяснила Яна, потом мило улыбаясь обратилась к воеводе. - Ну, что, Федотушка, все понятно?
      - Ага! Так точно! Рад стараться!
      - Теперь тебе пора проведать маму.
      - Моя мама находится очень далеко, а на длительное время оставлять дворец без присмотра...
      - Пшел к едреной матери! - Перевел Васька пожелание хозяйки на понятный для Федота язык.
      - Ясненько, понятненько, удаляюсь... Вот, только, скажите, как мне теперь называться, Наимудрейшим?
      - Иди, иди. Я тебе потом пр-розвище пр-ридумаю. Кор-роли с цар-рями обзавидуются, - успокоил новоявленного хозяина Города Карл.
      В этом никто не сомневался.
      * * *
      Луциберг бродил по опустевшему дворцу. Стресс полученный во время посещения Ведущего Беса улетучился. Начальственный черт просто пугал своего подопечного. Как иначе? Когда он, Луциберг, поднимется до уровня Ведущего, тоже будет стращать своих подчиненных. Но не так. Разве так пугают? Легким шоком не отделаются.
      Пока приходил в себя после аудиенции, Сантехник со своими друзьями ухитрились одержать очередную победу. Но это тоже не беда. Что не делается, все к лучшему. Освободился дворец.
      Конечно, достигнув заслуженного положения в чертовской иерархии, Луциберг устроит свое жилище по образу и подобию недавно посещенных покоев. Уж очень понравились. Но ведь нужна и дача. А Емелин дворец подходил для этой цели, как нельзя лучше. В последствии он целиком перенесет бывшее жилище узурпатора куда-нибудь, где не так холодно.
      А теперь бес производил инспекционный обход, проверяя, полностью ли соответствует будущая дача требуемым критериям. Особенно внимательному осмотру подвергались дверные проемы (будут ли проходить рога?) и высота порогов (не станет ли цепляться гипноз?).
      Из сладостных глубин ада, на грешную землю его вернул грозный требовательный голос:
      - Что у тэбя там тварится?!
      Погруженный в мечты, Луциберг не сразу признал акцент Ведущего и ответил непозволительно дерзко:
      - Не знаю, кто имеет честь обг'ащаться ко мне, но, смею завег'ить, то, что твог'ится здесь, не Ваше собачье дело.
      На несколько секунд воцарилась тишина. Черт решил, что поставил на место зарвавшегося незнакомца и продолжил обход.
      - Мало таго, ты запортил все дэло, так еще и нэ признаешь сваэго пакравитэля и руководитэля?! - Взорвался гневом пришедший в себя на время обалдевший от неслыханной наглости начальник. - С табой гаварит Ведущий Бес Мэфестидзе! Понял, да? На колэни!
      * * *
      Мы уже собрались покинуть площадь и отправиться в отель, где было решено продолжить празднество. Теперь уже по случаю окончательной победы. На ближайшее время никаких неотложных дел не намечалось. Надо было дождаться, когда проветрится дворец и станет доступным лабиринт.
      - На ловца и звер-рь бежит! Увер-рен, сейчас попр-росит, чтоб я его еще р-разочек клюнул.
      Мы обернулись. Из дворца, перепрыгивая через две-три ступеньки, к нам несся черт. В считанные секунды он пересек площадь и стоял перед нами, тяжело переводя дыхание.
      Серенький и Васька заняли позиции с двух сторон от беса, в любой момент готовые схватить Служителя Темных Сил.
      - Не надо меня окг'ужать. Я не собиг'аюсь никуда бежать.
      - Нанюхался бедненький. На лицо явное глубокое отравление. - Поставил диагноз кот.
      - Что ты понимаешь? - Вмешался Карл. - Да будь у меня такой нос, я бы от мар-ртышки ни на шаг не отходил. Так бы и бр-родил за ней хвостиком. Славик, тебе когда-нибудь пр-риходилось звездануть по такой носопыр-рке?
      Разбойник воспринял вопрос ворона, как руководство к действиям. Черта спасла только обстоятельность и неторопливость Соловушки. Пока он плевал в ладонь, прицеливался, я успел предотвратить избиение нечистого.
      - Вячеслав, погоди. Кроме рваного плаща, разжиться тут нечем. Так что, грабеж отменяется. А если бить по всем приглянувшимся носам, то руку скоро отобьешь.
      - Славик, я ж пошутил. Р-разве это нос? Тьфу. Я тут недавно узнал, что в Афр-рике кр-роме стр-раусов и кр-рокодилов водятся слоны. Вот у них др-ругое дело. На р-руку наматывать можно. Я как на сафар-ри собер-русь или кого из тамошних кор-ролевичей пр-роведать, так и быть, тебя с собой пр-рихвачу.
      - Владимиг' Сег'геевич, - начал наконец-то отдышавшийся Луциберг, случилось непопг'авимое, котог'ое еще можно испг'авить. Ты пг'осто обязан мне помочь...
      Судя по всему, и взаправду что-то стряслось. Черт вспомнил мое отчество и в тоже время впервые перешел на "ты".
      - Что произошло? Опять контракт? Нужно срочно подписать, или тебе светит бесовской..., - я на секунду замешкался пытаясь подобрать подходящее слово.
      У Карла не было карманов, чтобы по ним лазить за словами. По этому он тут же ввернул:
      - Сектым!
      Я согласно кивнул.
      - О! Контг'акт! Это было бы вег'шиной сиюминутных устг'емлений, но я г'еалист. Ты же не готов сию секунду поставить свою подпись?
      - Конечно, нет.
      - А вг'емени на уговог'ы у меня нет ни гг'амма. По сему я готов пойти на некотог'ые уступки в наших взаимоотношениях. Я готов вег'нуть тебя в твой миг' пг'ямо сейчас, но пг'и одном условии.
      - Опять закорючка?
      - Так, вот, нет! В благодаг'ность за то, что я вег'ну тебя домой, твои дг'узья должны поклясться самыми стг'ашными клятвами, что если у них будут интег'есоваться моей незауг'ядной личностью, то они скажут, что я стг'ашный паскудный чег'т, что ты готов подписать контг'акт...
      - Погоди. Или ты все выкладываешь начистоту, или никакой договоренности не будет.
      - Ты не можешь диктовать мне условия! Без меня ты никогда не сможешь вег'нуться назад!
      - Это еще не бесспорный факт. А даже если и так, то, как видишь, мне и здесь нехреново.
      Припертый обстоятельствами черт опять сдался.
      - В любой момент сюда может заявиться Ведущий Бес Мэфестидзе с пг'овег'кой. Между пг'очим не без вашей помощи. Свег'гли Емелю? А он взмолился всем богам и чег'тям вместе взятым. И меня зачем-то пг'иплел. А потом всех пг'оклял, и богов, и бесов, и всю вашу банду, и вашего поког'ного слугу, заодно. Уж не знаю почему. Вот мое г'уководство и г'ешило г'азобг'аться, что здесь пг'оисходит. Так что, Владимиг' Сег'геевич, тебе ни в коем случае нельзя встг'ечаться с моим начальником. Он вытянет из тебя все сведения. Знаешь, какой у него гипноз? А твои дг'узья, колдуны да ведьмы, г'азбойники и пг'очее отг'ебье общества, в лучшем смысле этого слова. Им не составит большого тг'уда пг'едставить пг'оизошедшие события в тг'ебуемом виде. Да и Ведущий Бес не станет глубоко докапываться и уж тем более гоняться за одним несчастным сантехником по миг'ам. Не тот пошиб. Когда я стану Ведущим, то... Итак, г'ешай. В нашем г'аспог'яжении считанные минуты...
      * * *
      Черт, как ему и полагается по статусу, не обошелся без последней мелкой гадости. Переместил меня, не дав по нормальному попрощаться. Мгновение назад в моих объятиях была Яна, а теперь я стоял, нелепо скрючив руки обхватывая воздух. Хорошо хоть никто не видел моей идиотской позы. Вечером лесопарк не изобилует прохожими...
      Луциберг перенес меня именно на то место, с которого все началось. И, как я понял мгновение спустя, в то же время. Из глубины парка донесся истошный вопль девицы, молящий о помощи. Я стоял на тротуаре, с которого свернул в тот такой далекий вечер, повинуясь пьяно-благородному порыву, после чего начались мои невероятные приключения.
      Что делать? Конечно я понимал, что вновь повторить все сначала не получится. Цепочка случайностей, приведшая к моему перемещению в сказочный мир, была столь зыбкой, что могла прерваться в любом звене. Подпитые недоумки могли вообще не погнаться за мной, а ограничиться рядом эпитетов в мой адрес. Или, наоборот, оказаться более проворными и, догнав, отдубасить меня на подступах к стройке. И даже если произошедшее не было чредой стечений обстоятельств, а за всем этим скрывались происки Луциберга, то наученный горьким опытом черт мог позволить мне рухнуть в подвал, а уж потом, с покалеченным, вести душепокупательные беседы.
      Так что пытаться очутиться вновь в сказочном мире невозможно, да и глупо. К чему тогда нужно было искать возможность возвращения. Серенький сразу предлагал остаться у него. И весь бедлам произошел в Городе и окрестностях из-за моего упорного желания оказаться здесь.
      Но с другой стороны, пойти домой как ни в чем не бывало, после всего пережитого? Хотелось с кем-то поделиться. Только с кем? Кто поверит? В дурдом не отправят, не те времена. Сейчас треть населения страны или инопланетянами похищаются, или ведут откровенные беседы с ангелами насчет апокалипсиса в отдельно взятой стране. Если всех определять в психушки, кто на рынках торговать будет?
      А репутацию придурка с отъехавшей крышей своими откровениями я мог заработать запросто. Единственным доказательством моих приключений была недельная щетина. Но беда в том, что в последние дни я мало с кем общался, кроме сослуживцев. Можно было бы вернуться в контору и продемонстрировать небритую рожу собутыльникам, но скорей всего, должного эффекта это не произведет. Дядя Петя и Степаныч хоть и старые пидоры, но не в прямом же смысле, и вряд ли обращают внимание на внешность молодых людей. Был я с утра небрит, или успел за несколько минут отрастить щетину, какая разница? А если им наливать, то они не только сделают вид, что верят каждому слову, но и примутся божиться, что и сами были участниками сказочного путешествия.
      Я пошел домой, прихватив в магазине литровую бутылку водки. Благо, впереди было два выходных дня.
      * * *
      Вот, он и пришел такой долгожданный и одновременно неожиданный Happy End. Только не было ощущения Happy. Абсолютно. Я как будто лишился чего-то очень важного. Того, что уже никогда не вернется, и о чем буду жалеть всегда.
      Трудно было мириться с подобным завершением этой истории. Неужели больше никогда не увижу Соловушку, Серенького, Карла... Яну... Воспоминания о друзьях и о прощании с ними вызывали острые приступы тоски.
      А кроме грустных воспоминаний имелось огромное количество интересующих меня событий, которые навсегда останутся тайной.
      Начиная с чисто риторического вопроса: куда подевалось тело гнома (которого, кстати, я и в глаза ни разу не видел)?
      Гном открыл глаза и нифига не увидел. Чувствовалось ему очень хреново. Как после многодневного запоя. Или как после принятия лошадиной дозы яда. Да еще скверный запах земли и гнилого дерева. Он попытался выяснить ситуацию на ощупь. Так и есть. В гробу. И судя по истлевшей одежде и трухлявым доскам, достаточно давно. Значит, все-таки, яд. При каких обстоятельствах попал в столь незавидное положение он не помнил. Да сейчас это было и не важно. Волновало другое. Сквозь толщу земли доносились характерные методичные звуки, источником которых могла быть только лопата. Это имело единственное объяснение - до него хотят добраться. Кто? Да, кто угодно. Это могут быть обыкновенные мародеры или некрофилы (от этой мысли гном покрылся мурашками).
      Как бы там ни было, но, в любом случае, нужно сматываться. Даже если это всего лишь гробокопатели. Зачем шокировать бедных археологов своим живым состоянием?
      Гном словно заправская землеройка проделал небольшой тоннель, затем вернулся, замаскировал путь своего отхода, после чего, не появляясь на поверхность, стал прокапываться в сторону гор.
      Или, чем закончилось сватовство Горыныча?
      Он совершил виртуозную посадку, галантно возложил к стопам избранницы три букетика из свежесломанных цветущих вишневых деревьев.
      - Где твоя носила?
      - За тебя сражался, любимая! - Не моргнув (ни одним из шести) глазом, сбрехал Горыныч.
      - А моя без твоя, чуть замуж не отдали, - пожаловалась дракониха, шибко долго твоя сражалась... А правда, за моя?!
      - А как же! Если не веришь, можешь у Бабая спросить.
      Змей продолжал самозабвенно врать. Понимал, что негоже восстанавливать взаимоотношения посредством такой голимой брехни. Но не правду же говорить, что столько лет стращал Город в надежде заполучить несуществующую трехглавую бабу. И Бабая зачем-то приплел, хоть сам не знал, кто это такой. Помнил, в детстве пугали, когда не слушался.
      Однако, ссылка на конкретного свидетеля подействовала, и драконья принцесса больше не возвращалась к длительной отлучке Горыныча.
      - Твоя жениться прилетела?
      - Ага!
      - Моя согласна! Только сейчас должна прилететь моя новая жених. Плохая совсем. Только имя хорошая. Под Ху Дзин. А так, плохая. Моя не любить. Только моя богатство любить. Твоя - хорошая. Моя любить. Твоя имя плохая. Го Ры Ныч.
      - Так у меня... нас... Гм... У моя теперь имен! - Хором обрадовался змей. После чего персонально представился.
      - Ваня!
      - Петя!
      - Сидя!
      - Ва Ня, Пе Тя, Си Дя, - зачарованно повторила принцесса, - очень хорошая имя. Ой, летит!
      На небе появилась точка, быстро увеличивающаяся в размерах.
      - Наша будет убегать?
      - Нахрена?! - Искренне удивился змей.
      - А если она будет твоя убивать?
      - Убивать?! Это мы еще посмотрим.
      И, действительно, все ограничилось смотринами. Увидев, что к принцессе вернулся пропавший много лет назад трехголовый ухажер, прослывший в драконьей среде крутым беспредельщиком, Под Ху Дзин решил не испытывать судьбу, заложив крутой вираж, скрылся в том же направлении, откуда появился, только с большей скоростью.
      - Улетела. А если вернется?
      - Тогда я ему висюльки пообрываю, - успокоил невесту Горыныч.
      - Какие висюльки?
      - Какими под ху дзинькает... Давай улетим отсюда, люди мне тут не нравятся.
      - Почему?
      - Хитрые они все. Всегда прищуренные. Так как?
      - Моя за твоя - хоть на край света!
      - Край света - это здесь. А там куда полетим - пуп земли.
      - Моя за твоя - хоть на пуп земли.
      - Летим?
      - Летим!!!
      Было интересно, справляются ли с управлением отеля Вини Пух и Пятачок в условиях мирного времени?
      - А это случайно не жирно будет, три тележки провизии в неделю?
      - Кролик, не борзей! И часа не прошло, как я... Гм... Мы с Пятачком тебе подарили целый отель, а ты уже жмешься. Что же тогда через неделю будет? Жаль старые хозяева отказались принять назад свою гостиницу. У них теперь танцевальные гастроли... Но мы, наверное, передумаем дарить тебе отель, раз ты таким крохобором оказался. Подыщем хозяев пощедрей.
      - Что ты Пух! Ты меня не правильно понял! Я об ослике забочусь. Тяжело ему так часто мотаться. А так мне ничуть не жалко.
      - Ладно, поверим. Но только сейчас все равно дарить тебе такое доходное место не будем. Сначала сдадим отель тебе в аренду. Посмотрим на твое поведение. Правильно Пятачок?
      - Конечно, Вини!
      - Ну, ладно. Мы пошли. Городская суета не для меня. Мешает сосредоточиться. А мне предстоит мемуары писать. Название я уже придумал. "Как я спас мир, свергнув Емелю"...
      Они попрощались с кроликом и их маленький отряд отправился в родной лес. Они продвигались медленно, не торопясь. Приходилось поджидать еле плетущегося Иа, который с трудом тащил повозку, загруженную по максимуму всевозможной снедью. Осел подумывал, что если такое будет повторяться три раза в неделю, то долго он не протянет и не мешало бы отыскать того ворона. Он что-то тогда говорил насчет золотого надгробного памятника...
      Успокоилась ли вечно неугомонная Клара?
      - Вань, позови меня замуж...
      - Ты ж все равно не пойдешь.
      - А, вдруг?
      - Не верю.
      - А ты попробуй...
      Клара, нормальные мужики если делаю кому подобные предложения, то только тогда, когда уверены, что не будут отвергнуты.
      - Ну, Вань, тебе трудно чтоли девушку уважить...
      - Не буду. Ты откажешь, чем подорвешь мою мужскую гордость.
      - Не откажу...
      - Точно?
      - Точно.
      - Гм... Клара, выходи за меня замуж.
      - Ой, не могу! Какой же ты надоедливый. Заладил одно и тоже. Замуж за него выходи. Жених выискался. Ваня, посмотри на себя. Ну какой из тебя муж? Одно дело помиловаться, а, вот, связывать с тобой жизнь...
      - Все. Достала ты меня! Возвращаюсь в Город. Намедни Федот нарочного присылал, он теперь вместо Емели правит. Звал в воеводы...
      - Воевода? Это другое дело. У воеводы я согласна в невестах походить, а как только Федота с престола скинем, так и свадебку сыграем. Ну, что лежишь? Нас ждут великие дела.
      - Погоди, не мешай думать.
      - А о чем ты думаешь?
      - Дилемму решаю: достаточно ли будет тебе только фигу показать или придется прибегать к более выразительным жестам...
      Сложились ли взаимоотношения между Ягой и Хоттабычем?
      - Дорогая, ну когда мы спустимся в истинный Лабиринт? До входа почти уже можно добраться, чуть-чуть разгрести и все. Федот целыми днями сокровища таскает, а Соловушка по ночам оказывает посильную помощь...
      - Неужели все джинны такие нетерпеливые? Или только ты у меня один такой? Не хочу о сундуки спотыкаться... Да и неуверена, что обезьяний дух окончательно выветрился... Подождем еще недельку... А теперь не мешай... Видишь делом занимаюсь...
      Яга повернулась к невзрачному чародею.
      - Ну, что же ты? Смелей.
      - Может лучше кошков дохлых? От жаб с лягушками я помру... С детства ненавижу.
      - Раньше думать надо было.
      - Я не виноват. Это все носастый. Он мне место Главного колдуна пообещал...
      - Еще не все потеряно. Федот увидит, как ты хорошо купаешься, сразу призовет тебя на эту должность...
      Колдун тяжело вздохнул, потом прочитал заклинание. Над приличных размеров корытом образовалась небольшая зеленая тучка, из которой посыпались жабы.
      - Хватит? - Спросил незадачливый чародей, когда корыто заполнилось почти до краев.
      - Достаточно... Теперь вперед.
      Снова тяжкий вздох, и колдун, подобрав успевших выпрыгнуть рептилий, погрузился по шею в кишащую массу.
      - Сидеть три часа... Каждые десять минут, нырять... Узнаю, что сачканул, заставлю живых переглотать...
      Яга закурила и, дождавшись первого "окунания", медленно удалилась.
      Ей на смену у корыта появился молодой человек, который прошептав: "Может, сегодня повезет?" - принялся перецеловывать лягушек...
      * * *
      Прошло две недели. Мне уже самому с трудом верилось, что пережитые недавно приключения происходили на самом деле. Под лучами летнего солнца исчезло последнее свидетельство реальности тех событий - едва заметная тоненькая белая полоска незагорелой кожи на шее.
      Была пятница. Рабочий день заканчивался. Я сидел в нашей слесарно-сантехнической каморке конторы и с нетерпением поглядывал на часы. Последние сорок минут тянулись особенно медленно. Я чуть было не подумал, что тут не обошлось без колдовства.
      Из приемной доносился какой-то шум. Я не прислушивался. Скорей всего, Светлана Григорьевна, секретарша, бухгалтер, экономист и жена начальника ЖКХ в одном лице, выпроваживала очередного челобитчика, явившегося с жалобой на какую-нибудь коммунальную неурядицу. Нашел когда заявиться. Если бы в понедельник или во вторник, да с утра, и то не факт, что до конца недели наша контора снизойдет до исполнения своих обязанностей.
      Привлекло внимание и насторожило странное словосочетание, к которому я успел сначала привыкнуть, а теперь оно стало понемногу забываться. Но услышать такое из уст Светланы Григорьевны...
      Я невольно напряг слух.
      - Девочка приходи в понедельник. Сейчас мастеров нет никого. Ишь, удумала, в конце пятницы сантехника ей подавай. Да еще господина сантехника. Господа по центру на "Мерседесах" катаются. А у нас по большей части даже не товарищи, а граждане. Так что, до свидания, милая. Вдруг, с твоего кота блохи насыпются.
      - Сама ты блохастая.
      Я решил, что у меня слуховые глюки, и меланхоличный голос Васьки - плод больного воображения (когда оно успело заболеть?).
      - Если не сказет, где Вовка, пьевьяти ее в забу или в паука.
      Я вскочил, направился к выходу. В дверях столкнулся со Степанычем. Он схватил меня за руки и не дал мне выйти. Вращая бешеными глазами, таинственным шепотом он сообщил:
      - Вовка, все. Бросаю пить. "Белуга" меня посетила. Только что. У входа медведь говорящий почудился, тебя между прочим спрашивал...
      - Да р-разве ж он говор-рящий? Он у нас молчун. Пор-рой может целыми часами ни словечка не пр-роизнести. Я бы умер-р.
      В проеме открытой форточки сидел Карл.
      Степаныч отпустил меня и тихонечко присел. Не знаю, как насчет бросить пить, а, вот, в том, что он нажрется в хлам сразу после того как придет в себя, я был уверен.
      - Слушай, Вовка, пока мы тебя искали, я словечко одно услышал. Птицефабр-рика. Р-расскажи, а, что это такое?..