Вовка в Троеклятом

      Кот развел лапы.
      - Нет.
      Карл, склонив голову набок, с уважением сделал вывод:
      - А ты, Вовка, оказывается, кр-ровожадный!
      На поляне Васька бросил клубок на землю.
      - Ищи.
      Шерстяной шарик покатался туда-сюда, остановился, виляя торчащей ниткой. Словно собака хвостом, давая понять, что след взят.
      - Вперед!
      Вслед за клубком-ищейкой мы отправились на встречу с трехголовым огнедышащим змеем, которого все почему-то запросто называли просто по отчеству - Горынычем.
      * * *
      после почти часового блуждания по непролазным дебрям сказочного леса, мы все-таки выбрались на долгожданную полянку, где нас ожидали Соловушка и его друг.
      разбойник сидел по-турецки. Кажется. Из-под живота торчали разведенные в разные стороны коленки.
      Но меня в большей степени привлекал змей. При ближнем рассмотрении он оказался не таким уж огромным. Всего лишь три-четыре железнодорожных вагона. Шипастое тело, покрытое грязно-зеленой чешуей, аккуратно сложенные вдоль спины перепончатые крылья. Три длинных толстых шеи завершали классические драконьи головы, которые возлежали на траве, напротив Соловушки. Если продолжать транспортные аналогии, то каждая из голов была соразмерна с малолитражкой.
      Когда мы подошли, разбойник шустро вскочил на ноги, но ворон не дал ему ни малейшей возможности раскрыть рот. Точнее, рот-то как раз и раскрылся. От удивления. А, вот, вставить хоть словечко у грабителя не было ни малейшего шанса.
      - Ах ты, толстомор-рдый жир-рножоп! Да если бы ты был мер-ртвым и лежал сейчас в гр-робу, то пер-ревер-рнулся бы в нем не менее тр-рехсот р-раз! В то вр-ремя, когда мы, истекая кр-ровью, не щадя своих жизней, ср-ражаемся с чер-ртями, он нам тут сюр-рпр-ризики устр-раивает! Твое счастье, что тепер-рь у нас каждый воин на счету, даже такой никудышный. Но как пушечное мясо, пр-ригодишься. Но погоди, вот, кончится война..., если начнется, тогда я тебе устр-рою такую жизнь, что ты в ад запр-росишься. Где-то я уже такое совсем недавно слышал... Кстати, у меня есть один знакомый, он твою тр-рясущуюся плоть туда без очер-реди пр-ропустит!
      Васька тоже был очень недоволен, но ограничился только тем, что процедил сквозь зубы:
      - Конспиратор хренов.
      Так же, как и Соловушка, я ни фига не понимал, хотя смутные подозрения начали зарождаться.
      Заметив мое недоумение, кот объяснил:
      - Видишь вон ту сосну? - Он указал на дерево, расположенное в диаметрально противоположном направлении относительно того места, где мы вышли на поляну.
      - Ну.
      - Рядом с сосной - тропинка. Пять минут по ней, и мы в избушке.
      Теперь я понял негодование ворона с котом и в душе полностью к нему присоединялся. Тем более, что от этого бессмысленного крюка по зарослям больше всех пострадал именно я. Карл, как и положено птице, передвигался по воздуху, перелетая с ветки на ветку. Васька хоть и крупный кот, а ваш покорный слуга - не очень крупный человек, все равно наши габариты несоизмеримы. И там, где, пользуясь кошачьей гибкостью, Василий с легкостью преодолевал заросли, мне приходилось продираться сквозь частый кустарник, богатый колючками и шипами. Удивляло одно. Как умудрился пройти Соловушка?
      Но вслух своего недовольства я не выразил. ведь разбойник был искренне уверен, что делает все правильно.
      В подтверждение моей мысли, понявший, в чем его обвиняют, Славик таинственно изрек:
      - Так было надо! - И тут же приступил к официальной части. Знакомьтесь. Вовка - Гойинысь, Гойинысь - Вовка.
      Головы-близнецы. До этого с интересом наблюдавшие за происходящим, немного приподнялись над землей и синхронно кивнули, затем мягко улеглись на место. Я ответил легким реверансом.
      - Ну, давай, называй меня...нас, хором потребовали головы, а левая добавила:
      - Вячечлав обещал.
      - Вячеслав, - машинально поправил я, за что заработал полный благодарности взгляд Соловушки.
      - Буду иметь ввиду, - сообщил хор и вновь потребовал, - давай, имена-то!
      - Да, погоди ты, - я попытался умерить пыл Горыныча, - мы просили Вячеслава кое-что узнать у тебя.
      - Сам все расскажу...расскажем. Но сначала - имена.
      Делать нечего. Опять придется становиться Вованом Предтечей.
      - Ладно. Сейчас.
      Это со стороны кажется, что дать имя - плевое занятие. Ляпнул - и готово. А почему ж тогда будущие родители начинают перебирать версии чуть ли не с момента зачатия? А когда ребенок должен вот-вот появиться на свет, к процессу подключаются всевозможные родственники, и еще несколько дней после рождения длятся баталии, пока ни чего не понимающий, орущий комок плоти обретет имя.
      Скажете, то ж родное чадо, а здесь сказочная огнедышащая рептилия, другой случай? Согласен. Но, с другой стороны, новорожденный только лет через пять-десять по какой-либо причине сможет заявить, что ему не нравится его имя, если, вообще возникнет такая проблема. И уж никак не станет поджигать своих родителей, даже если они нарекут его, например, Сигизпулькером.
      А здесь сразу три башки жаждут обрести имена. и хоть никаких угроз за некачественную работу (а это работа!) не поступало. и бытует мнение, что все большие - добрые (не уверен, что оно распространяется на таких вот птеродактилей). Все равно следовало быть поосторожней.
      Трое. Три. Троица. Отец, Сын и Дух... Тьфу! Мало мне связанного черта, надо еще навлечь на свою задницу гнев небесной канцелярии...Три мушкетера. Атос Горыныч. Портос Горыныч. Опять тьфу. Требуется что-нибудь нашенское. Три богатыря. Илья Горыныч, Добрыня Горыныч, алексей Горыныч. Звучит неплохо, но тоже не пойдет. Вряд ли змей с богатырями в хороших отношениях, хотя здесь все возможно. Но, рисковать не стоит. Осерчать могут обе стороны. А с Илюшей я уже знаком. Он был пьяный и добрый, а если обидится?
      Очень туго соображается. Не мудрено. Под пристальным взглядом даже одного глаза, размером с хороший арбуз, чувствуешь себя не в своей тарелке. А тут сразу шесть. Внимательно так смотрят, выжидающе... и нетерпеливо.
      В голову ничего не лезло. И, вдруг... А почему бы и нет? Почему не воспользоваться набившей оскомину пресловутой тройкой фамилий - Иванов, Петров, Сидоров? Сказано - сделано.
      Приняв независимую позу, я поочередно ткнул пальцем справа налево, нарекая:
      - Иван... Петр... Сидор.
      Три рожи счастливо расцвели, и я понял, что мои треволнения были абсолютно напрасны. С тем же успехом я мог произнести: "Мойша, Виджай, Джек" или "Тузик, Яцек и Абдурахман".
      Как бы там не было, но этот вопрос был решен. И не мешало бы узнать, ради чего на самом деле пожаловал Горыныч. Но не тут то было. Пришлось выждать достаточное время, прежде чем перешли к делу. А до этого головы вначале "поперезнакомились" друг с другом, а затем, сей участи, не избежали и мы.
      Когда улеглись страсти в трех осчастливленных головах по поводу обретения имен, огнедышащий соизволил снизойти до наших суетных проблем.
      - Спрашивай, чо хочешь знать?
      - Прилетел зачем? Просто прогуляться или лес палить?
      - Ну, палить - это слишком громко сказано. Так, чутка шухеру навести. Вчера - да. Велено было дотла. Но я дурочку "включил" и закосил под больного. А сегодня новое распоряжение. Так слегонца подпалить со всех сторон. Выкурить вашу братию. Один выход с леса оставить, что к Городу ведет. Живьем хотят вас взять. Так сказать, тепленькими.
      - И что ты решил?
      - Пока не знаю... Тут такое дело... разбойник что-то вдруг заинтересовался, почему я у Емели служу. Ты надоумил?
      - Я не стал отрицать.
      - Не сказал я ему ни фига...
      - Сказал! - Возмутился Соловушка. - Я все знаю. Ты слузис за обесяние, вот.
      - Правильно. А за какое? - Хмыкнули головы.
      Грабитель в ответ смог только удивленно поморгать.
      - Тут Соловушка шибко нахваливал тебя, - продолжал между тем змей, не обращая внимания на обиженное кряхтение разбойника, близко к сердцу принявшего то, что сразу три головы назвали его по старинке, Соловушкой, говорил, что умный ты и все можешь... Короче, разговор есть. Только говорить будем вдвоем, то бишь вчетвером... В общем, ты и я. Тет-а-тет. Согласен?
      Как будто у меня был выбор.
      Соловушка, решивший, наверное, завоевать почетный титул "герой дня", заартачился было, заявляя, что "у гойиныся не долзно быть от него секьетов". Вовремя подключившиеся Карл и Васька увели строптивого толстячка на другой конец поляны. Увидев, как вышагивал подбоченившись и распушив хвост, к месту ожидания ворон, я искренне посочувствовал горе-конспиратору.
      - Служу! Гм... Нашли служаку! - Начал Горыныч, когда мы остались одни. - Услуга за услугу. Вот как это называется. Я пообещал раз несколько слетать по его делам, да и народец попугать...
      - Несколько? - Усомнился я, так как знал, что змей уже давно "оказывает услуги" Емеле.
      - Триста... Но не в этом дело. Мне Емеля обещал за мои услуги решить одну проблемку... Очень важную... Нужную... Очень нужную. - Змей мялся, не решаясь сказать, в чем же заключается обещанная помощь.
      Пришлось подбодрить. Правда, весьма оригинальным способом, но я был почему-то уверен, что Горыныч не воспользуется моим советом.
      - Что ты ходишь вокруг да около? Говори напрямую. А если решишь, что зря мне рассказал, фукнешь разочек, и нет меня.
      - Тоже верно. Ладно. Слушай. Хочь я и змеюка страшная, огнедышащая и все такое прочее, однако и мужик к тому же. В смысле, особь мужского пола. Одинокая. А Емеля обещал за мои услуги подогнать мне бабу, то есть змеюку. Такую же, как я.
      - А сам что, стесняешься?
      - Если б. Нету нигде!
      - Искал?
      - Спрашиваешь! Все облетел. Куда только не заносило! И вопросики всем наводящие задавал. Бесполезно!
      - Значит, нигде нет, а у Емели есть?
      - Он обещал.
      - А ты поверил?
      - Если набрешет, сожгу.
      - Ты ее видел, хоть?
      - Кого?
      - Ту, которую Емеля обещал.
      - Не-а.
      - Может, слышал что, например, где прячет?
      - Нет.
      - Значит, брешет, - сделал я однозначный вывод.
      - Тады гореть ему синим пламенем, - подвел свой итог змей, - а, вдруг, не брешет? Его ж за язык ни кто не тянул. Он сам, первый заговорил про это. Я ж тогда чуть не оженился на одной уродине...
      Последнее слово Горыныч произнес с непонятной нежностью, ни как не сочетающуюся со смыслом, а три морды расплылись в блаженной улыбке. Мне пришлось похлопать в ладоши, чтобы вернуть собеседника на бренную землю.
      - Так, вот, говорю , я тогда чуть не оженился...
      - Погоди. Ты же только что утверждал, что всю землю облетел, не мог себе пару найти. Неувязочка получается.
      - Ни какой неувязочки. Искал я уже потом.
      - А на какой хотел жениться, пропала, да?
      - Да никуда она не пропала!
      - Ни чего не понимаю.
      - Давай я тебе все по порядку расскажу, только не перебивай.
      Я согласился, тем более в начале змей разговаривал дружным хором, а когда речь пошла на душетрепещущую тему, головы без моей помощи принялись перебивать друг друга.
      - Хотел я ожениться, как уже говорил, только на уродине... Гм... А Емеля уже тогда самым богатым слыл. И жил там же. Только дворец поменьше был. Прилетел я к нему. Хотел сверкульку покрупней приобрести. В подарок. он меня как увидел, сперва струхнул жутко. А потом я ему все растолковал, успокоил. Тут он мне глаза и раскрыл...
      Выслушав рассказ Горыныча, я сделал собственный вывод, о том, как все было на самом деле. Оправившись от испуга, Емеля смекнул, что иметь такого монстра в услужении - весьма престижно и полезно. Умудрился запудрить сразу три башки. Убедил змея, что негоже ему, трехголовому, иметь жену всего с одной головой, да еще не умеющую огнем плеваться. И что у него, Емели, есть на примете именно то, что требуется Горынычу на самом деле. Трехголовая, огнедышащая. Все чин по чину. А эту восточную уродину следует забыть раз и навсегда. Окончательно и бесповоротно. По-мужски. Но, как говорится, услуга за услугу.
      Дальше, все просто. Одноголовую уродину забыл (по крайней мере больше не встречался, разве что издали наблюдал, украдкой, когда находил причину слетать в те края), поручения Емелины выполнял. Однако, змей не дурак. Решил, не дожидаясь истечения контракта (триста боевых вылетов - не шутка), самостоятельно отыскать суженую, которую заочно почти что полюбил. Но многолетние поиски успеха не имели. Но теперь то все скоро должно проясниться. Вместе с сегодняшним осталось три вылета. Али Баба пытался уверить, что четыре, но Горыныч настоял на том, чтобы засчитать несостоявшуюся эвакуацию. Как никак погрузка-разгрузка были.
      Так что, момент истины где-то рядом. И радостные предчувствия долгожданной встречи испортил я, вселив в тонкую змеиную душу сомнения и неуверенность.
      - Емеля брешет, - безапелляционно заявил я, когда трехголовый закончил свое повествование.
      В голос я попытался вложить максимум твердости, одновременно придумывая наиболее веские аргументы, которыми смог бы доказать истинность своего утверждения. Напрасно. Не потребовалось. Змей поверил сразу и бесповоротно.
      - Спалю гада!
      Я еле успел остановить Горыныча. Он уже начал приподниматься на мощных когтистых лапах и расправлять крылья.
      - Постой!
      Огнедышащий принял прежнюю позу.
      - Что, не брешет Емеля? - спросила левая голова, недавно нареченная Сидором.
      Еще при первом рассмотрении, не смотря на кажущуюся полную идентичность внешности трех братьев- близнецов, мне показалось, что в левой паре глаз прячутся ехидные бесенята. Не показалось.
      - Брешет, брешет, - поспешил успокоить я недоверчивую голову.
      - Тогда в чем же дело? - Поинтересовался хор.
      - А что ты собираешься делать?
      - Как что? Шашлык из Емели.
      - Каким образом?
      - Всегда интересовало, красиво ли горит дворец. И, если честно, - три головы синхронно подмигнули и перешли на заговорщический шепот, - давно мечтаю подпалить это нагромождение. Весь вид портит. Особенно сверху.
      - А народа внутри много?
      - Как грязи.
      - И всех на шашлык из-за одного Емели?
      - Хм... Как-то не подумал. Да, там шушера одна.
      - Не только. Вчера арестовали несколько наших знакомых и наши друзья отправились их выручать. Так что дворец сейчас трогать нельзя
      - А чо делать?
      - Ничего.
      - Нельзя.
      - Почему?
      - Наказать надо. А то повадятся дурить меня все кому не лень.
      - От наказания Емеля не уйдет. Раз уж он нас то спалить приказывает, то выкурить, оставлять все как есть нельзя ни коем образом. Ты не против нам немного помочь?
      - Конечно, не против. Кого сжечь?
      - Ни кого жечь не надо.
      - Только пугнуть... - разочарованно протянул Горыныч.
      - И пугать никого не надо.
      - А что ж тогда?
      - Чуть-чуть нам подыграть.
      Мне вспомнились маленькие человечки, с которыми утром игрался Васька. В случае лесного пожара они были обречены. А сколько еще неведомых существ обитает в чащобах? Если Горыныч в открытую откажется работать на Емелю, тот может придумать другой способ нашего выкуривания. Требовалось выиграть время. И уж точно не дожидаться завтрашнего утра.
      - Это как?
      - Сможешь, ни чего не поджигая, дымку подпустить вокруг леса? Чтобы в Городе подумали, что ты выполнил задание.
      - Запросто. А потом?
      Можно было бы посоветовать вернуться в Город и отказываться выполнять следующее указание, пока не будет предъявлена трехглавая красавица (я был на сто процентов уверен, что Емеля надул змея). Но кто даст гарантию, что хитроумный щукоед не пообещает Горынычу, что, выполнив последнюю услугу и вернувшись, тот обнаружит ожидающую суженую. А наивный и импульсивный птеродактиль вновь поверит и натворит бед. Змея к Емеле подпускать нельзя.
      - Потом, значит.... - Мысль пришла неожиданно, и я решил повести беседу в более доверительном русле, для чего перешел на персоналии, - Ваня, Петя, Сидор...
      - Не пойдет! - Возмутилась левая голова.
      - Что не пойдет?
      - Иван - Ваня, Петр - Петя, а я - опять Сидор?!
      - А как? - Я действительно не знал.
      - Сидя..., - умиленно прошептала ехидная рожа.
      - Ладно. Ваня, Петя, Сидя, а та, на которой вы ожениться собирались, слишком уродливая?
      - Ага, у ней же всего одна голова.
      - А я, безобразен, страшен, уродлив?
      - С чего ты взял?
      - Сколько у меня голов?
      - Хм..., ну..., но на тебе ж я не собираюсь жениться!
      - А если бы ты на одноголовой уродине не собирался жениться, она была бы уродиной?
      - Не понял! - Ваня, Петя, Сидя вновь превратились в Горыныча.
      - Какая она из себя, страшненькая?
      - Ты что?! Она такая красивая, нежная, стройная...
      - И не представляешь, какая эротичная, - от себя добавил Сидор.
      В этом он был прав. Я действительно не представлял. И еще я понял, что вся проблема в количестве голов.
      - Значит, если бы у нее было три головы, а не одна, ты б женился?
      - Прямо щас и полетел бы, - мечтательно прошептал змей.
      - Представь, что ты женат на трехголовой...
      - Столько раз представлял, что не счесть.
      - Но все-таки.
      - Ладно.
      - Представил?
      Горыныч зажмурился.
      - Угу.
      - Выпить любишь?
      - А есть?!!! - Глаза мгновенно раскрылись, головы метра на полтора поднялись над травой.
      - Нету у меня ничего. Просто спрашиваю.
      - А-а-а..., - разочарованно протянул огнедышащий, укладываясь на место. - Я бы сейчас бочки три пропустил бы...
      - Выходит, любишь. Представь, перебрал маленько, с утра голова раскалывается...
      - Головы, - поправил Горыныч, - мы всегда - на троих.
      - Так вот, головы болят, в желудке муторно, а тут три сварливых языка начинают пилить...
      Три хари недовольно сморщились.
      - Или, предположим, захотелось тебе чего-нибудь, а она ни в какую. Попробуй уболтать сразу троих. А когда одна? Ваня в левое ушко уговаривает. Сидя в правое комплементы шепчет. А Петя смотрит так жалобно, умоляюще прямо в глаза. Или...
      - Хватит! Мне некогда! - Горыныч снова вознамерился взлететь.
      - Подожди!
      - Что еще?
      - Куда?
      - Жениться!!!
      - Ты же обещал помочь.
      - Тьфу, забыл. Прости. Да и Соловушку покатать надо. Ты не хочешь?
      - Потом когда-нибудь. А Славика катай, только надо договориться, куда ты его доставишь.
      Я подозвал своих спутников и после сравнительно непродолжительного совещания, что нам нужно в город, для того чтобы помогать медведю и Яне или их же выручать, если они угодили в лапы Благоухающего. Змей сообщил, что нас схватят прямо у ворот, если не раньше и тут же предложил свои транспортные услуги. На что мы охотно согласились. Так как медвежонок Пух обещал пристроить нас где-то рядом с дворцом, а мы не собирались сразу же лезть на рожон, и требовалось место, где можно было осмотреться, а в случае необходимости и укрыться, то наша разношерстная компания разбилась на две команды, договорившись о месте и времени встречи. Я, Васька и Карл направились к Вини, а Соловушка со змеем полетели устраивать видимость стихийного бедствия.
      * * *
      Окна и двери домика Вини Пуха крест-накрест были заколочены досками. Над входом красовалась табличка, гласившая: "НИКАКИИ МИДВЕДИ ТУТА НЕ ВОДЮТСЯ".
      Ворон облетел жилище медвежонка, обстучав клювом все окна, проверяя, вдруг, все-таки, какой-нибудь да завелся. Безрезультатно.
      Мы осмотрелись вокруг. Ничего примечательного. Если не считать находящейся за ближайшим кустом желто-коричневой бесформенной ляпины, которая никак не вписывалась в окружающий пейзаж. Когда ляпина поняла, что незваные гости уходить не собираются, а вместо этого бесцеремонно пялятся на нее, то решила больше не прятаться, и, приняв форму медвежонка, выкатилась из-за куста.
      - А, это вы. Здрасте. Где Серенький?
      - В Городе.
      - Предупреждаю сразу, жратвы мало, угощать нечем.
      - Спасибо, Вини, мы не голодны, - дипломатично отказался Васька, хотя никакого приглашения не было, - лучше объясни, что за маскарад?
      Медвежонок, сам по себе коричневый, с ног до головы был покрыт диагональными ярко-желтыми полосами, чем, собственно, и привлек наше внимание. Не будь этих полос... Да мало ли чего коричневого цвета может оказаться под кустом.
      - Какой к чертям маскарад! Это маскировка!
      Я вспомнил, что подобными цветами пользуются некоторые ядовитые гады, но не для маскировки, а для того, чтобы быть заметней, раскраской предупреждая о том, что они опасны. Но говорить этого, естественно не стал.
      - Вы, наверное, не знаете, что творится в Городе. Там такое! Всех медведей хватают без разбора. Котов, кстати, тоже. - Вини покосился на Ваську. - Так что на неопределенное время пришлось уйти в подполье. Если б не признал вас, сроду бы не нашли. Прячусь. А жратвы мало, - напомнил Пух. Говорите, Серенький в Городе?
      - Да. Как раз по этому поводу мы и пришли, - сообщил Васька и выразительно посмотрел на меня, давая понять, что дальнейшие переговоры моя обязанность.
      - Понимаешь, Вини, Серенький действительно сейчас в Городе. Может быть даже в плену. И мы хотим помочь ему.
      - Жратвы почти совсем нет!
      - Я не про это. Мы собираемся перебраться поближе к дворцу, а ты как раз говорил, что если нам понадобится убежище, то у тебя есть подходящее.
      - Вот вы про что. Понятно. Когда я обещал, с вами был Серенький. А сейчас, прямо не знаю что делать. Если не ошибаюсь, то всю вашу компанию сейчас ищут, награду обещают. Кроме вот этого пернатого.
      Карл уже было раскрыл клюв, дабы объяснить бестолковому медведю, неизвестно, что именно, но я ни грамма не сомневался, что ворон найдет несколько достойных тем. И это, не смотря на неоднократные предупреждения, которыми мы с Васькой пичкали его, пока добирались к Пуху. Хорошо, балабол, перед тем как каркнуть первое слово, взглянул на меня. Начавший раскрываться клюв захлопнулся, и физиономия ворона (если так можно назвать переднюю часть птичьей головы) приняла самое невинное выражение.
      - Даже не знаю, что делать-то. Был бы тут Серенький... а, вдруг, вам и правда удастся помочь ему. Или спасти. А он один в Город поперся?
      - Нет, с Яной.
      - Это у которой блины вкусные?
      - Она самая.
      - Ладно. Только сам я с вами не пойду. Сами понимаете, сцапают. Потом и меня спасать придется.... Сейчас все устрою.
      Медвежонок свистнул мудреной трелью, после чего сиплым шепотом скомандовал:
      - Хрюндель, ко мне!
      Из других кустов появился не менее экзотически "замаскированный" субъект, который при ближнем рассмотрении оказался другом и соратником Вини Пуха - Пятачком. Только в отличие от раскраски медведя, светло-кремовая щетинка поросенка была покрыта темно-коричневыми полосами макияжа.
      Пятачок бодро доложил, что за время его дежурства на вверенной для его наблюдения территории подозрительных лиц не наблюдалось, кроме как... Далее шло описание наших скромных персон, от повторения которого я воздержусь, так как у людей и свиней абсолютно разные представления о нормальной внешности и уродстве. Надо отдать должное Вини, он тоже не сразу понял о ком идет речь. И только после того, как копытце поросенка персонально указало на нашу троицу, Пух, хмыкнув, успокоил Пятачка:
      - Это друзья Серенького. И тебе придется проводить их в Город.
      Поросенок отрицательно затряс головой. Пух подхватил своего крючкохвостого приятеля, оттащил метров на двадцать от места нашей дислокации и принялся что-то объяснять ему. О содержании их беседы можно было только догадываться. До нас доносился только монотонный хриплый бубнеж медвежонка, изредка прерываемый протестующими взвизгами Пятачка. Минут через пять стороны пришли к соглашению. Вини, подталкивая перед собой слегка упирающегося свиненка, приблизился к нам и сообщил:
      - Я все утряс. Он вас проводит. Когда вы выходите?
      После того, как я сказал, что мы не выходим, а вылетаем, и объяснил, каким образом, опять пришлось сначала убеждать Пуха, затем он вновь удалился с поросенком на импровизированное рандеву. На этот раз, для того чтобы уговорить Пятачка потребовалось раза в два больше времени, и корме словесных аргументов в ход пошли и физические. Наконец, вопрос был улажен. Осталось только дождаться увлекшихся пиротехников.
      Меж тем Пух продолжал наставлять своего не по-свински мелкого друга.
      - Главное, еды побольше. Не как в прошлый раз. Сколько ты принес? Кот наплакал, не в обиду присутствующих было сказано.
      Васька не повели бровью, а Пятачок принялся оправдываться:
      - Сколько смог донести, столько и принес...
      - В этот раз обязательно найди осла и загрузи его по полной программе. И не слушай никаких оправданий. Ленивый Иа тебе с три короба наврет, лишь бы в лес не переться. А я тут с голоду подыхай?
      - Так там же еще...
      - Цыц! Хватит о жратве... Что я велел должно быть выполнено и все. И передавай огромный привет моим потомкам. Чтобы побольше провизии выслали. Скажи, загибаюсь тут, вот.
      Ничего нет скучней однообразного ожидания. И я решил вступить в разговор с медвежонком. Кроме желания убить время, на это имелось еще две причины. Во-первых, жалко было забитого Пятачка, а, во-вторых, заинтересовало упоминание Вини о потомках. Стало жутко любопытно, какие они и сколько.
      - Так, значит, ты посылаешь нас к своим детишкам?
      - Нет.
      - Внукам?
      - Нет.
      - Так ты же сказал...
      - Я ничего не говорил ни о детях, ни о внуках. А потомки - это совсем другое. И не то, что ты подумал, и что все под этим подразумевают. Те, у кого вам придется укрываться, считают себя высшими существами. И задались они вопросом, от кого произошли? (Вот, вы, люди - от обезьян). Перебрали множество вариантов, даже одно время остановились на вас, на людях. Но однажды, мы вот с этим, - Пух указал на Пятачка, - в гости к ним забрели. Они как увидели меня за столом, так сразу же и прозрели. Поняли, что их предками были медведи. А мне что? Я не возражаю. Кормят хорошо и ладно.
      Меня очень заинтересовали высшие существа, произошедшие от медведей. Но вопрос я не успел задать. Быстро приближался шелест крыльев, и через минуту Горыныч, оседланный разбойником, приземлился на опушке, виднеющейся сквозь просветы в кустах. Мы поспешили к своему "летательному аппарату". Пух, хотя и неохотно, но последовал за нами. Наверное, для того. Чтобы дать последние наставления поросенку. Однако. Все получилось не совсем так, как рассчитывал Вини.
      Когда мы вышли на опушку, и Пятачок вблизи узрел трехглавое чудовище, на котором ему предстояло добираться до Города, он, видимо, решил, что пробил его последний час. Наступил момент истины.
      - Ох, Вини, Вини! Хоть ты и хороший и добрый друг, но я просто обязан сказать, что вдобавок к этому, ты порядочная сволочь и злобная паскуда!
      Медвежонка посетил временный паралич, и по сей уважительной причине он не смог даже хоть как-то возразить на обвинения друга, не говоря уж о физическом воздействии.
      Между тем, Пятачок, понявший, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, причем в самом ближайшем будущем, продолжал:
      - Ты только и думаешь о своей проклятой жратве, проглот несчастный! А я с голода пухну. Ты даже разыскал припрятанную мной половинку ватрушки. И съел. Ты стал спать всего по три часа! Времени на прием пищи не хватает. Так и сдохнешь от недосыпания.
      Глянув на Пуха, я сообразил, что перспектива умереть от непродолжительного сна ему вряд ли угрожает, так как он был на волоске от того, чтобы погибнуть от удивления. Дабы не допустить подобного исхода, я подхватил поросенка и быстро взбежал на спину Горыныча по услужливо подставленному крылу. Я притулился на небольшое сидение, укрепленное на пилообразной спине. Рядом примостился Васька. Карл уселся на плечо Соловушке, который тут же скомандовал:
      - Тьегай, Гойинысь!
      - Пух! Я тебя все равно люблю! - Провизжал Пятачок стоящему истуканом Вини с уже взлетающего змея.
      Горыныч быстро набирал высоту. Я оглянулся на лес. Ребята поработали на славу: клубы черного дыма поднимались со всех сторон.
      - Вячеслав, вы там ничего на самом деле не подпалили?
      Видимость лесного пожара была слишком уж натуральной.
      - Не волнуйся, Вовка! Все систая фиксия! - счастливо успокоил разбойник.
      Верить или не верить Соловушке у меня не оказалось времени. Повинуясь шестому чувству, я успел подхватить Пятачка за шкирку и выставить его на вытянутой руке" за борт" Горыныча. И, как раз, во время.
      То ли действительно было высоко и страшно (хотя по сравнению с полетом на ступе лично я чувствовал себя находящимся на борту лайнера), то ли была какая-то инфекционная причина, и поросенок от длительного общения с Пухом подхватил медвежью болезнь (за Сереньким такой беды я не замечал). Так или иначе, но в некоторой мере я даже был благодарен медвежонку, за то, что он держал Пятачка на голодном пайке. Конечно, мой поступок ни храбрости, ни сил держаться поросенку не прибавил, скорей, наоборот. Но понять меня можно. Я заботился не только о себе (хотя и не без этого тоже). После того, как доставит нас в Город, трехглавый змей собирался прямым ходом отправляться жениться. И я просто не мог допустить, чтобы он предстал перед избранницей после многолетней разлуки со следами свинячьего страха на теле.
      Как бы там не было, он через несколько минут полета все нормализовалось. О действительной причине можно было опять-таки только догадываться. Возможно, Пятачок привык к высоте и перестал бояться, или у него все кончилось.
      Наша воздушная экспедиция приземлилась на площадку у тыльной стороны дворца. На место постоянной дислокации Горыныча. Мы покинули свои посадочные места и сгрудились возле правой головы змея, в противоположной от дворца стороне. И сделали это весьма своевременно. Открылась одна из задних дверей, в проеме которой возник Али Баба, украшенный неизменными белой чалмой и елейной улыбочкой.