Кстати, об одиночестве в семьях. На моем столе привезенная из Австралии таблица со статистическими данными. 49 процентов неудавшихся браков, свидетельствует она, расторгнуты по одной причине: муж и жена утратили способность к коммуникабельности. Емкое для официальной статистики это слово "коммуникабельность". Сколько слез, разочарований кроется за его обтекаемостью! Официальная статистика приоткрывает завесу далеко не над всеми причинами семейных трагедий. Особенно социальными. А они на поверхности. Большинство австралийцев не отдают пальму первенства личной жизни. Основное - социальный статус, положение в обществе. Глава семьи уходит с работы с мыслью о том, что там произошло за день, что осталось несделанным, как избежать критики начальства и укрепить свое не всегда устойчивое положение. Дома его ждет изнервничавшаяся жена. Она перестирала гору белья, выгадывала каждый цент в повседневных расходах, воевала с детьми. Ей не терпится поделиться всем с мужем, а он не расстается с мыслями о работе. Даже в постели его мучают рабочие сны. Или хуже того где взять деньги на уплату взноса за дом, машину, другие блага, приобретенные в рассрочку. Отец не пытается узнать, какие оценки принес сегодня из школы сын, что нарисовала в альбоме дочь. Так делается изначальный губительный шаг к потере коммуникабельности, образуется первая течь в семейном корабле.
      И еще одна причина не только крушения браков, но порой и самоубийств. Имя ей - кризис личности. Много, много таких, кто, забыв о семье, годами шагает к долларовому Олимпу. Делает доллары не ради куска хлеба с маслом, а ради долларов как таковых. Рано или поздно у кого-то в одну из бессонных ночей наступает прозрение, возникает чуждая до сих пор мысль - ответь, ты прожил настоящую жизнь? Или растратил подлинные ценности в погоне за призрачной известностью и деньгами? Так ли были они тебе необходимы для счастья?
      По-разному отвечают люди на этот вопрос. Разные они, и разное у них жизненное кредо. Как-то я познакомился в Канберре с одним человеком. В австралийской школе учились и подружились наши дочери. Однажды, пока девочки играли в его огромной гостиной, он рассказал мне историю о своих злоключениях. Была мечта - построить собственной дом, купить дорогую машину, положить на банковский счет много денег. К сорока годам он достиг всего этого. И тут судьба нанесла неожиданный удар. В двух шагах от дома автомобиль задавил игравшего в мяч на улице сына, за которым у родителей не было времени смотреть.
      - Я был на грани самоубийства,- говорит мой собеседник,- спасли вера в Бога и пастырь церкви.
      Есть и другого сорта люди, уверенные в правильности выбранной жизненной дороги. Их не мучают тревожные сны. К числу таких людей принадлежал мой очередной австралийский знакомый Крис, директор спортивного центра в Канберре. Небольшого роста, лет 35, прекрасно сложен, ни грамма лишнего жира. Уверен в себе. Идеалами социализма его не соблазнишь, да я и не пытался дискутировать на сию тему. Какие же идеалы свойственны Крису? Он знакомит меня со своим жизненным кредо. Крис уже успел обзавестись двухэтажным особняком, "мерседесом" одной из лучших моделей. Такой автомобиль стоит в Австралии дороже трех машин местного производства. Кстати, очень и очень неплохих. На одной из них я наездил без всяких хлопот многие тысячи миль. Когда перевалило за тридцать, Крису захотелось стать землевладельцем. Желание - закон. Купил довольно большой участок - десять миль в длину и пять миль в ширину. Ну а что дальше? Теперь иная мечта: бросить через год-два работу и осесть в загородном поместье. Бросить работу навсегда. И это в тридцать пять лет!
      Спрашиваю: не рано ли, не надоест ли отсиживаться без дела? Я знаю, Крис практически сроднился со своим спортивным центром, трудится в нем от зари до зари. И вдруг частичка его жизненной философии: "Сколько можно работать на общество? Теперь пусть общество поработает на меня".
      ...Австралия. Об этой чудесной самобытной стране не расскажешь коротко в мемуарах. Она представляется крупным бриллиантом с разными гранями. Одни из них ювелиру удалось отшлифовать в совершенстве, и они засверкали каким-то волшебным ослепительным светом. Другие выглядят более скромно, их блеск не раскрыт так, как бы этого хотелось. Но и те и другие грани одного уникального бриллианта.
      Пятый континент и в самом деле уникален, Уникален во многом, в том числе географическом, климатическом, животном и растительном отношении. Да и мало ли в каких отношениях еще! В самом деле, Австралия единственная страна, которая занимает целый континент. По размерам территории она в тридцать два раза больше "страны-матери" - так до недавнего времени австралийцы называли Англию. Она самый плоский континент мира. Горы и возвышенности занимают лишь пять процентов территории. Климат здесь отличается редким сочетанием тропиков на севере, субтропиков в центре и умеренного пояса на юге. Две трети страны - каменистые и песчаные полупустынные пространства, поросшие колючей травой и редким кустарником. Здесь дождей не бывает по нескольку лет. Своеобразен и растительный мир. Распространенное дерево - эвкалипт, достигающий порой в высоту ста пятидесяти метров. Австралия - "страна-убежище". Здесь сохранились ископаемые животные - утконос, ехидна, сумчатые кенгуру, тасманский дьявол, медведь коала. На севере охотятся за крокодилами, в центральной части и на юге фермеры отстреливают грозу овец - собаку динго. Другая и самая важная грань страны в современном мире - это ее экономические достижения. Австралия сегодня вкладывает больше четверти валового дохода в новые предприятия, атомные электростанции и машинное оборудование - в процентном отношении намного больше, чем США и страны Западной Европы.
      Можно долго перечислять экономические достижения страны. Но эта книга не справочник. Вспоминая сегодня прошлое, я думаю о другом - кому ЦК КПСС, советское правительство поручали развитие политических и прочих отношений с этой уникальной, быстро растущей в экономическом плане страной? Я уже писал о после и резиденте. Ну а другие, в частности те, кого направляли сюда с кратковременными визитами, но тем не менее с важными поручениями и задачами?
      В памяти запечатлелся погожий сентябрьский денек 1972 года. Весна еще только слегка обозначила свое начало, но не вступила полностью в отведенные ей природой права. Дни в Канберре стояли теплые. Но по-настоящему жарко было в советском посольстве и корреспондентском пункте ТАСС. В австралийскую столицу проездом из Новой Зеландии прибыла делегация Верховного Совета СССР во главе с Ядгар Саддыковной Насриддиновой председателем Совета Национальностей, одной из палат парламента страны. Посол и мы, журналисты, делали все, чтобы ублажить лично Ядгар Саддыковну. Дипломаты лезли из кожи вон, организовывая для нее незапланированные встречи с людьми, рабочее время которых было расписано на недели вперед,спикером палаты представителей австралийского парламента У. Астоном, другими важными политическими деятелями страны. Я же тоже стремился польстить высокой гостье, взяв у нее интервью. Обычно такие интервью были прерогативой журналистов в Москве и брали их по возвращении делегаций на родину. Надо думать, моя инициатива на сей раз оказалась удачной. Правительственные "Известия" опубликовали его полностью, открыв им иностранную полосу, да еще за подписью,- редкое явление, когда дело шло о материале не собственного корреспондента, а журналиста ТАСС.
      Чем же объяснялась такая необычная активность? Причин было несколько. Одна из них - уважение к этой женщине. Не как к председателю палаты парламента, а как к личности. Бывшая батрачка, бесправная в прошлом женщина сумела преодолеть все религиозные и другие препоны на своем жизненном пути и вырасти до председателя Президиума Верховного Совета Узбекистана, заместителя председателя Президиума Верховного Совета СССР и, что не менее важно, члена ЦК КПСС. Не всем удавалось достичь этого в жизни. Я смотрел на Ядгар Саддыковну и приятно удивлялся ее энергии, уму, умению толково оценивать события и отвечать на вопросы журналиста. Признаюсь, была и вторая причина всеобщего внимания к делегации. Мы знали: ее руководитель пользуется личным расположением Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева и члена политбюро, второго человека в стране, председателя Верховного Совета СССР Николая Подгорного. Тут уж, как говорится, хочешь не хочешь, а сам энергично запляшешь вокруг нее. Не потрафил - звонок в Москве по кремлевке руководителю МИД или ТАСС: кого вы держите в Австралии? Никчемного посла, никудышного корреспондента?
      Кто знал, что в недалеком будущем мне доведется наблюдать Ядгар Саддыковну неоднократно и ближе - в Москве, в ее кремлевском кабинете в период расцвета, потом после "погара" - на сессиях Верховного Совета, куда она приходила по гостевому билету, в Ташкенте, где молодой и способный сотрудник узбекского КГБ, специалист по борьбе с религиозными сектами Валерий Гаташ знакомил меня с ее виллой. Тогда в Австралии мы даже не могли представить себе, что у Ядгар Саддыковны, как у Януса, два лица - одно партийно-государственное, другое криминальное. И что такому человеку наш лидер Брежнев, который был информирован о ее проступках, доверяет не только возглавлять палату парламента, но и представлять страну на пятом континенте. Пустые слова, не подкрепленные фактами? Приведу лишь некоторые из них, причем не взятые "с потолка", а из самых достоверных источников материалов Комитета партийного контроля при ЦК КПСС.
      "В результате тщательной партийной проверки и путем следственных действий,- говорилось в них,- были установлены многочисленные факты, уличающие Насриддинову в том, что она, пользуясь властью, подписывала противозаконные указы о помиловании и сокращении сроков наказания уголовным преступникам, за что получала взятки. Как установило следствие, получала она взятки также за протекционизм при назначении на ответственные должности и незаконное предоставление квартир. В процессе расследования уголовных дел, возбужденных в отношении преступных групп, состоящих из лиц, связанных с Насриддиновой и пользовавшихся ее поддержкой и покровительством, были вскрыты массовые хищения социалистической собственности в особо крупных размерах, факты взяточничества. Всего было осуждены 315 человек, в том числе 31 ответственный советский и судебный работник".
      Было, в частности, установлено, что только за период 1966-1969 годов, то есть за несколько лет до визита Насриддиновой в Австралию, ею были помилованы без всяких на то оснований за взятки 59 преступников, осужденных на длительные сроки заключения.
      2 ноября 1988 года, в период расцвета гласности, мне попался в руки номер "Известий" со статьей известного публициста Сахнина. В ней журналист и писатель привел многие факты преступного прошлого Насриддиновой. Среди прочих особенно выделялась история женитьбы сына Ядгар Саддыковны. На свадьбу в Ташкент пригласили около 800 человек, в том числе из Москвы. Гостей обслуживали 150 человек: официанты, повара, мойщики посуды плюс 200 водителей машин. Специальная комиссия регистрировала, кто и что за подарки принес молодоженам. Самыми скромными были ковры, золотые часы, гарнитуры мебели. Слух о масштабах свадьбы докатился до Брежнева. Генеральный секретарь счел возможным ограничиться репликой. "Ты глупость сделала,пожурил он Ядгар Саддыковну.- Что у тебя там со свадьбой?" - "Замечание учту, Леонид Ильич",- сказала она виновато. И учла, отнеся расходы на свадьбу на счет государства. Она списала их на прием и обслуживание руководителей Индии и Пакистана, прибывших в Ташкент на переговоры с участием Косыгина, главы советского правительства. Ее не смутил тот факт, что индийско-пакистанские переговоры состоялись в 1966 году, а свадьба - в 1969.
      Что же, прав был Брежнев, когда заявил своей любимице Насриддиновой, что та "глупость сделала". Впрочем, глупые поступки совершают все, даже далеко не глупые люди. А Ядгар Саддыковна, бесспорно, принадлежала к категории последних. Просто в обстановке вседозволенности в верхах она позабыла известное изречение: "Богу - богово, кесарю - кесарево". Все могли позволить себе только Брежнев и члены политбюро. Остальные должны были знать, пусть близкий к верхам, но все же свой собственный по чину шесток.
      Впрочем, я кое-чем обязан Ядгар Садыковне. В ходе интервью в Канберре она поинтересовалась: "Вы не были в Новой Зеландии? Обязательно поезжайте туда - райская, неповторимая страна! Тем более она относится к вашей епархии".
      Я немедленно прореагировал на совет заместителя главы советского парламента и, сославшись на него, запросил согласия Москвы. Вот оно знакомое тарахтение мотора, красная видавшая виды машина сворачивает с дороги и застывает перед домом, на двери которого табличка с надписью "Корпункт ТАСС". Привезли международную телеграмму из Москвы. На желтом бланке долгожданные слова: "Вам разрешается выехать в Новую Зеландию".
      Итак, ссылка на Эдгар Саддыковну сработала! Теперь скорее в посольство этой страны за визой. Дадут ли? Ведь в те времена власти видели в любом нашем журналисте "шпиона"!
      ЗА РУЛЕМ ПО НОВОЙ ЗЕЛАНДИИ
      К счастью, первый секретарь новозеландского посольства в Канберре, симпатичный молодой человек по фамилии Эсбридж,- сама доброжелательность. Он хорошо знает нашу страну, ее историю и культуру.
      - Вы хотите получить визу? - спрашивает он по-русски.- Обещаю: проблем не будет. Но и вы обещайте мне, что напишите хотя бы пару материалов о нашей замечательной стране. Пусть русские люди подробнее узнают, как мы живем, о наших достижениях и проблемах. Да, чуть не забыл. Когда мы вас вызовем за визой, принесите обязательно и покажите мне авиабилет, оплаченный в оба конца. Такое правило.
      Оказывается, многие туристы из разных стран, приехав в Новую Зеландию на две недели, оставались там навсегда, пораженные и высоким уровнем жизни, и великолепием природы. При этом они ссылались на отсутствие средств на оплату обратного проезда.
      - Обязательно побывайте в этом фиорде,- советует мне господин Эсбридж.- Чистая Норвегия! Слетайте на вертолете на вот этот ледник, не пожалеете. Ваш Памир! А вот здесь целый лес из каури. Вы знаете, что такое каури?
      К стыду, я не знаю и сообщаю об этом первому секретарю.
      - Каури - это гигантские сосны. Они достигают шестидесяти метров в высоту и восемнадцати метров в обхвате, самым старым из них по полторы тысячи лет.
      Чтобы как-то оправдаться в глазах собеседника, говорю ему, что приходилось встречаться с более старыми образцами растительного мира. В доме моей дочери, живущей за океаном, хранится частичка ствола можжевельника. На ней вырезана нехитрая картинка и надпись на корейском языке. Она свидетельствует: этому срезу ствола несколько тысяч лет. Эсбридж продолжает приводить примеры новозеландской экзотики.
      - Ваши ромашки - полевые цветы. Наши - растут высоко на ветвях деревьев. На деревьях же растут у нас помидоры. Плоды помидорного дерева едят сырыми и посыпают их не солью, а сахарным песком. Наконец, в наших лесах нет змей и разных вредных насекомых. Как тут не вспомнишь слова вашего поэта: "Ох, лето красное, любил бы я тебя, когда б не зной, да пыль, да комары, да мошки!"
      Время у Эсбриджа строго расписано. Поэтому более подробное знакомство со страной приходится отложить до возвращения домой. В советских справочниках нудно и долго рассказывается о критическом состоянии экономики страны и ее сельского хозяйства. Ничего не поделаешь - дань социалистическому времени. Знаю - и мне придется прибегнуть к тем же приемам. Там, в Москве, от тебя ждут не похвал в адрес Новой Зеландии, а рассказ о "подлинных" (читай - негативных) проблемах капиталистической страны. Попробуй написать что-то другое! Не напечатают, более того, подумают, не попал ли в плен западной пропаганды или не хватает способности глубже разобраться в увиденном! Стоит ли впредь тратить валюту на командировки такого корреспондента?
      На помощь критику приходит местная демократическая пресса. На ее страницах практически не найдешь материалов о достижениях - одни статьи о недостатках. Невольно думается: ладно уж мы, нам платит тот, кто заказывает музыку. А новозеландские журналисты и их хозяева? Кто заставляет их уподобляться известной унтер-офицерской вдове, которая сама себя высекла?
      И все же некоторые факты дают представление о Новой Зеландии как о райской, неповторимой стране. Права была Ядгар Саддыковна! Ряд таких фактов общеизвестен. По уровню жизни новозеландцы занимают одно из первых мест на земном шаре. Бурно развиваются здесь энергетическая, горнодобывающая промышленность, сельское хозяйство. Новозеландским маслом и мясом завалены многие магазины за рубежом, включая Москву. Значительных успехов достигла система образования. В высших учебных заведениях страны занимаются также многие тысячи студентов из зарубежных государств. Есть чем гордиться и здравоохранению - медицинская помощь в государственных больницах, родильных домах и психиатрических больницах совершенно бесплатная. Количество только государственных больниц общего типа составляет более 200, родильных домов около сотни, психиатрических лечебниц - 11. Очень развит в стране и туристский бизнес. На сравнительно небольшой территории здесь найдешь субтропики и горные лыжи, равнины, холмы и снежные шапки гор. И, конечно, озера, где водятся гигантская форель и лосось. Плюс морское купанье на песчаных пляжах.
      В самолете по пути в Веллингтон над Тасмановым морем я думал о том, что, к сожалению, не со всеми красотами и достижениями удастся познакомиться за пару недель. К тому же программа пребывания далеко не собственная, а составленная новозеландским МИДом. Практика показывает - она не всегда удачна.
      ...Веллингтон. Я прилетел сюда поздно вечером и все же, быстро освоив номер, вышел на центральную улицу города - Мэннерс-стрит. Журналистское любопытство и желание не терять зря часы и минуты, отпущенные тебе программой. Рядом с моей гостиницей Святого Георгия магазин для хиппи. Он уже закрыт, но витрины демонстрируют свой особый товар: бусы и браслеты из жести вперемежку с одеждой из грубой мешковины, длинные дубленки с учетом местного климата. Тут же по два доллара за штуку продают портреты Гитлера и фото симпатичной женщины, чье обнаженное тело расчерчено на части, как баранья туша в пособиях для мясников. В нескольких метрах дальше еще один магазин. Он специализируется на продаже оружия. В витрине большое объявление-реклама: "Покупайте итальянские армейские карабины почти даром семнадцать долларов за штуку!" Ох, как хотелось приобрести такой карабин. Но кто же пропустит с ним в самолет, отправляющийся в Канберру и тем более в Москву? Витрина третьего магазина сшибает с ног своей необычностью: манекены в национальных русских костюмах, красочные цветные снимки Москвы и опять-таки призывы покупать - только не итальянские карабины, а пластинки с записями песен в исполнении хора имени Пятницкого. И это примерно в 15 тысячах километров от Москвы!
      Новая Зеландия - страна необузданных стихий. Из справочников видно, что только землетрясений здесь ежегодно насчитывается до двухсот. В гостинице поражают объявления: "В случае землетрясения оставайтесь в отеле, так безопаснее!" Горничная, встретив меня в коридоре, задала необычный вопрос: "Что, пошли познакомиться с нашим ветром?" В том, что это не праздная шутка, убеждаешься тотчас, на улице. Вдоль тротуаров натянуты канаты, за них полагается цепляться, если стихия попытается нанести штормовой удар. Через несколько дней мне вторично довелось убедиться в обоснованности замечания горничной - сильным порывом ветра мою машину в горах чуть не сбросило в пропасть. Да, с природой в Новой Зеландии шутки плохи. Но в семидесятых годах жителей страны волновали скорее экономические, чем природные катаклизмы. Они потрясали привычные жизненные устои, отдаляя для одних день последней тридцатилетней выплаты ссуды за дом, у некоторых отбирая надежду на кусок хлеба с маслом в старости,- свой кусок, а не благотворительный.
      Голодные на улицах Веллингтона. Кто мог поверить в это в шестидесятых? Страна занимала четвертое место в мире по жизненному уровню. И вдруг в семидесятых скачок назад с четвертого на четырнадцатое место. Надеюсь, что сегодня новозеландцы успели поправить свои дела. Но тогда многим довелось переживать нелегкие годы - экономические потрясения в США и странах Западной Европы докатились до далекой Новой Зеландии. Никуда не денешься, мир, как океан, взаимосвязан.
      8.30 утра. Я стою у глухой стены, вдоль которой протянулась длинная очередь людей. Пожилые сидят на холодном асфальте, уставившись в одну точку, как будто бы во вчерашний день, когда жизнь была полна светлых надежд. Этим даже бесплатная еда не способна вернуть утраченный блеск в потухшие ныне глаза. Те, кто помоложе, более энергичны и полны нетерпения вроде им скорее хочется покончить с завтраком и отправиться туда, где их ждут срочные дела. Беда лишь в том, что таких дел у них тоже нет. Третьих непривычный глаз заметит не сразу. В белых рубашках и галстуках они гуляют по другой стороне улицы и вроде не имеют никакого отношения к благотворительной столовой "Сострадательных сестер". Общество, которое отобрало у них работу, пока еще не сумело лишить их воспитанного с детства стыда перед бедностью. Но вот дверь распахивается и "порядочные" бросаются на ту сторону в самую гущу человеческого клубка.
      Внутри небольшая комната с поваром за стойкой и несколько столиков. Вам наливают суп в жестяные кружки и выдают по паре ломтиков хлеба. Большинство ест стоя, мест не хватает. А со стены на них сочувственно смотрит Иисус Христос. Сестра Феликс разрывается на части: командует на кухне, распоряжается во дворе, а тут еще корреспондент из большевистской России. Но монахиня не подает и признаков недовольства моим присутствием. Он приветлива, по-своему мила. Столовая, рассказывает она, существует около семидесяти лет. Прежде работать было легче. Приходили единицы - алкоголики, больные, люди, опустившиеся на социальное дно. Два года назад их было не более двенадцати за день, сегодня - сто. В чем причина? По мнению сестры безработица.
      В стране насчитывается пять тысяч безработных. Смехотворная цифра, если мерить масштабами США, Англии или, скажем, сегодняшней России. Но здесь эта мерка не подходит, новозеландцев всего три миллиона. Дело, видимо, не в одной безработице. Вспоминая о прошлом этой страны, я невольно думаю сегодня о нас. Как, к примеру, прожить в "демократической" России на мою пенсию, когда месячный взнос за квартиру, коммунальные услуги и телефон составляет чуть ли не ее половину? На оставшиеся можно купить лишь хлеб, немного молока и минимум, заметьте, отечественных лекарств. А как быть тем - их большинство,- кто получает так называемую минимальную или среднюю пенсию? На работу в семьдесят никто не возьмет. Если дети не помогают, поневоле пойдешь в благотворительную столовую. Беда лишь в том, что таких столовых на всю огромную столицу менее десятка. Так что остается только позавидовать новозеландцам, у которых есть сестра Феликс. Правда, и у нас имеется выход - берись за оружие и отправляйся грабить. Или собирай пустые бутылки и сдавай их в приемный пункт. Или, что совсем уж позорно, прицепляй ордена и медали, полученные в годы советской власти, и двигай в пригородные электрички, в переходы метро с протянутой рукой. Или, наконец, продавай квартиру и ютись где попало.
      ...Час назад на веллингтонском аэродроме люди горбились под порывами холодного ветра с дождем. Окленд - северный и самый крупный город Новой Зеландии - встречает теплым деньком и каким-то по-особому звонким пением скворцов.
      - Господин Чехонин,- звучит по радио милый женский голос,- подойдите к пятому окошку. Вас ждут ключи от машины.
      В мотеле "Акапулько" вместе с ключом от номера мне вручают программу двухдневного пребывания в Окленде, подготовленную правительственным бюро по туризму в Веллингтоне. В день приезда - знакомство с районом Понсоби, который создал Окленду репутацию самого большого полинезийского города в мире. Вечером участие в "русском обеде", устроенном для своих членов Обществом гурманов на стоящем в порту советском корабле "Шота Руставели". Назавтра - визит в редакцию газеты "Нью-Зиланд геральд". Обсудите там положение маори. Газетчики, мол, народ информированный и откровенный. Да и вообще новозеландцам нечего скрывать. На третий день отъезд на машине обратно в Веллингтон с посещением местной туристской Мекки - маорийского городка Роторуа. Как будто неплохо для первого знакомства с Новой Зеландией. Спасибо правительственному туристскому бюро!
      За два дня я обошел и объехал все улицы Понсоби. И хотя со мной не было гида, который бы снабдил интересными данными, общая и, надеюсь, объективная картина складывалась сама собой. По воскресным дням Понсоби притягивает элиту северной столицы. Ее члены спешат сюда к своим стоящим на якоре яхтам и свежему соленому ветру, наполняющему легкие кислородом. Красные, ярко-желтые, голубые паруса уносят яхтсменов туда, где бескрайняя морская гладь сливается с горизонтом. На берегу остаются припаркованные "мерседесы", "форды" и "БМВ" в ожидании владельцев. Они вернутся к вечеру, с тем чтобы завтра опять занять руководящие кресла в фирмах и банках.
      В будни Понсоби преображается до неузнаваемости. Броскую спортивную одежду и дорогие марки машин сменяют потертые джинсовые куртки и допотопные малолитражки. Как в нью-йоркском Гарлеме - почти одни темные лица. Понсоби - район, где состоятельные люди не живут, а только приезжают сюда заниматься спортом. В будни здесь царство бедняков. Оклендский бедняк не похож на бедняка азиатского. Он ближе к российскому бедняку. В Окленде не встретишь умирающих от голода, оборванных, ночующих на улице в любую погоду. Здесь другие понятия о бедности, да и, пожалуй, богатстве. Здесь сталкиваешься с другим: жизнью на краю бедности. Обширен, ох как обширен этот край для того, кто захочет его измерить. Он включает в себя очень многое: постоянный дамоклов меч безработицы, жизнь в деревянных, покосившихся домишках, состарившихся раньше времени женщин, пьяную ругань, семейные ссоры, нужду.
      И еще одна особенность Понсоби. Маори и полинезийцы обосновываются тут потому, что в других районах домовладельцы отказывают им в жилье. Отказывают, несмотря на то, что закон запрещает дискриминацию рас при аренде жилых помещений. В редакции "Нью-Зиланд" мне рассказали о положении маори на языке цифр и потому беспристрастно. 78 процентов маори выполняют работу, которая не требует специального обучения. 80 процентов маорийских детей оставляют общеобразовательную школу, не получив свидетельства об ее окончании. В Понсоби я не видел детских площадок, дети играли в грязных дворах, скрытых от солнца развешенным всюду бельем. Их отцы в это время рыли котлованы, разгружали машины, убирали городской мусор. Потолок для маори в Понсоби - продавец в мелкой лавке. Место горничной в мотеле, где я остановился, пока отдаленная мечта. Почему у вас нет горничных маори, спросил я у владельца мотеля. Зачем они мне, ответил он. У меня работают белые женщины.
      И это в Новой Зеландии, где равноправие коренного населения провозглашено не один десяток лет назад и к тому же законодательно закреплено. Видимо, общество устроено так, что можно принимать десятки хороших законов, но вопрос заключается в том, готово ли большинство населения претворять их в жизнь. О каком равноправии можно вести речь, если три четверти безработных в Новой Зеландии - люди с темным цветом кожи, детская смертность у маори выше в два раза, только один маори из окончивших школу имеет шанс продолжить образование. Зато маори принадлежит иная пальма первенства: они составляют 67 процентов среди заключенных самой строго охраняемой тюрьмы Пареморемо. Как тут понимающе не улыбнуться, когда слышишь рекламную притчу: у дружбы белых и маори есть старинный символ корзинка. И взявшись с детства за ручки этой корзинки, белые и маори вместе несут тяжелую ношу - судьбу страны, всю жизнь по-братски деля радости и горести. Ничего не скажешь, поэтичный, хорошо продуманный символ равноправия.
      ...Прощай, Окленд, официальная программа пребывания зовет дальше - в Роторуа. Дорога сворачивает в сторону от основной магистрали и мчится узкой, но такой же прекрасной бетонной лентой среди холмов. Неожиданно из-за крутого поворота открывается вид на темную зеленую чащу, а за ней море одноэтажных домишек. Приехали - Роторуа, новозеландское чудо света, городок в краю вулканов и гейзеров. Как хорошо отдохнуть днем в мотеле! Кругом звенящая тишина. Она взрывается шумом моторов лишь около семнадцати часов. К мотелю подкатывают туристские автобусы. Людской поток сразу же ломает дневное сонное оцепенение, переворачивая все вверх дном. Горы чемоданов, очередь у стойки администратора, суета приехавших. Впечатление конец столпотворению наступит не скоро. Но вот минут через десять туристский водоворот рассасывается. Потом слышится хлопанье дверей. Это молодежь, переодевшись в купальные костюмы и плавки, спешит сбросить дорожную усталость в бассейнах с горячей минеральной водой. Бассейнов много, плати тридцать центов и выбирай любые температуру и состав воды. Утро начинается рано. В шесть не очень обильный завтрак и опять шум моторов. Туристы разъезжаются по разным достопримечательным местам, здесь есть, что посмотреть. В девять и мне предстоит встреча с Хуаной Михинуи сотрудницей туристского комплекса. Он близко, в пяти минутах езды на машине. Паркуюсь у крепостной стены из толстого частокола. Раньше такие стены защищали поселения маори от врагов. Нынче они выполняют другую функцию - привлекают туристов. Впрочем, туристы - подготовленный народ. Им известно, что за стенами целая масса интересных сюрпризов. Чего стоит речка: у одного берега вода холодна как лед, у второго - почти кипяток. Хуана Михинуи рассказывает о школе резчиков по дереву для маорийских детей, что недавно открылась на деньги правительства. В ней увидишь удивительные работы и даже можешь их приобрести. Тут постоянно масса туристов, открывающих свои кошельки.
      Я спрашиваю у Хуаны, какую школу закончила она.
      - Школу? Самую трудную и интересную. Ту, что не выдает дипломов,школу жизни.
      Школа жизни... Она за частоколом деревни на маорийской земле. Своеобразная это, непохожая на другие части страны земля. Мощные гейзеры бьют из-под седых камней, деревья протянули к небу голые ветви, опаленные жарким подземным дыханием. Тропинка петляет по голым черным камням среди надписей: "Опасно для жизни", "Держитесь подальше". Неосторожный шаг - и сваришься в кипящем котле или утонешь в булькающей грязи. Солнце скрыто здесь за облаками пара.