Святой - Знак Святого

Саймон протянул поднос рыжеволосой девушке. Она взяла бокал, взглянув при этом на Марча из-под длинных ресниц. Марч колебался, и тогда Саймон придвинул ему поднос поближе.

– Вы тоже выпейте, Рэнди, – произнес он. – Вам это необходимо, чтобы выслушать меня до конца.

Марч взял бокал, не сознавая, зачем он это делает. Саймон поискал глазами Хоппи; мистер Униатц уже позаботился о том, чтобы удовлетворить свой непритязательный вкус. Он пил виски прямо из бутылки, и его кадык ходил как часовой маятник. Святой ухмыльнулся, опустил поднос на стол и взял бокал себе.

– Вы лучше поторапливайтесь, – сказал Марч. – Даю вам пять минут на весь рассказ, потом вызову полицию.

– Пяти минут вполне достаточно, – сказал Святой. – Я хочу поговорить с вами о кораблекрушении.

– Очень интересно, – вставила девушка.

Саймон улыбнулся ей и поднял свой бокал.

– Я тоже так думаю, златокудрая, – протянул он. – Мы должны с вами поладить. Во всяком случае, я пью за нас двоих.

– О чем бы вы ни захотели со мной говорить, меня это не интересует, – заметил Марч.

Святой нашел свободный стул и удобно устроился на нем, затем выпустил колечко дыма.

– Сейчас заинтересует, – сказал Святой, – потому что это интересует в первую очередь меня... Итак, вернемся к кораблекрушению. Не так давно недалеко от берега взорвался танкер, груженный нефтью. Я видел, как это произошло. Взрыв был весьма впечатляющим. Когда закончился пожар, я увидел кое-что еще. Я увидел огни судна, поспешно покидавшего место крушения. Оно продолжало свой путь, как будто ничего не произошло.

Марч подавил зевоту и произнес:

– Мне нравится нахальство, позволившее вам пробраться на мою яхту, для того чтобы рассказать эту историю.

– Я рассказал вам ее затем, – продолжал Святой, – чтобы выяснить, не было ли это ваше судно.

Хорошо модулированный голос прервал транслировавшуюся по радио музыку словами: «Прослушайте последнюю сводку, касающуюся танкера „Селина“, взорвавшегося два часа назад недалеко от Майами-Бич. Пока не удалось обнаружить ни одного спасшегося члена экипажа; есть опасения, что весь экипаж погиб. Причина катастрофы еще не установлена: взрыв произошел так внезапно, что не было никакой возможности спустить спасательные шлюпки. Береговая охрана продолжает поиски... Теперь мы возвращаемся к...»

– Впервые об этом слышу, – сказал Марч. – Мы действительно были в море, совершали вечернюю прогулку, но я не видел никакого взрыва. Я слышал лишь нечто вроде отдаленных раскатов грома, но не придал этому значения.

Саймон вдруг вскочил и схватил с подноса салфетку.

– Ужасно, златокудрая, – пробормотал он. – Но я надеюсь, что на вашем платье не останется пятен. Позвольте мне налить вам другой бокал. – Он подал ей бокал шампанского и продолжал, не глядя на Марча: – Естественно, если бы вы знали о том, что случилось, вы не уплыли бы. Вы развернулись бы и поспешили на помощь пострадавшим.

– Что вы хотите сказать? – прорычал Марч.

– А то, что вы лжете, черт бы вас побрал, – ответил Святой.

Марч вспыхнул:

– На каком основании вы...

– Я думаю, – продолжал Саймон тем же спокойным и невозмутимым тоном, – что вы совершали прогулку по морю с целью удостовериться в том, что танкер действительно взорвался, и, когда вы в этом убедились, развернулись и поплыли к берегу.

Саймон видел, что Марч насторожился, словно хищник. Саймон знал, что в его распоряжении всего лишь несколько секунд, но он надеялся, что этого достаточно, чтобы понять по реакции Марча, в правильном ли направлении идет фантастический ход его мыслей. Однако взгляд Марча ничего не выражал – в нем можно было прочесть десятки самых разных и противоречивых мыслей.

Вдруг выражение лица Марча резко изменилось, и Саймон услышал у себя за спиной отвратительный голос Хоппи Униатца:

– Эй, босс. Я не виноват. Он сам на меня набросился.

Святой вздохнул:

– Знаю, Хоппи. Я слышал, как он пришел.

Саймон не спеша оглянулся и посмотрел на вновь пришедшего. Это был не второй стюард или матрос. На рукаве его белого кителя были нашивки капитана. Это был мужчина среднего роста, широкоплечий и крепкого телосложения, его квадратный, слегка выдающийся вперед подбородок составлял как бы единое целое с округлыми линиями его плеч. По обе стороны его рта от ничем не примечательного носа бежали вниз две одинаковые, по форме напоминающие скобки глубокие бороздки. Из-под козырька фуражки смотрели подобные морской гальке глаза с тяжелыми веками. В руке он держал пистолет тридцать восьмого калибра – держал так, как держит человек, умеющий хорошо с ним обращаться.

– А, капитан, – сказал Марч. – Вы пришли очень кстати.

Капитан стоял на довольно большом от них расстоянии, но его пистолет был нацелен в пространство между Саймоном и Хоппи, чтобы при малейшем их движении он мог выстрелить в любого из них.

– Я кое-что слышал из того, что он говорил, и подумал, вдруг что-то случится. – Голос у него был низкий, но то и дело сквозь него прорывались высокие нотки – нелепое сочетание, резавшее слух, подобно жужжанию назойливого насекомого. – Что ему надо?

– Думаю, он сумасшедший, – ответил Марч. – Я даже не знаю, как он попал на яхту.

– Послать за полицией, чтобы его удалили отсюда?

Святой вынул из пачки, лежавшей на столе, сигарету, зажег ее от окурка. Затем посмотрел на огни Майами.

– Мне сказали, что тюрьма в этой башне переполнена. – Он махнул рукой в сторону города. – Место очень красивое. На двадцать четвертый этаж поднимает лифт. Имеется красивый современный загончик, где каждый день прогуливают узников. Я думаю, что мы с Хоппи могли бы неплохо провести там месячишко за незаконное появление на вашей яхте. Но меня интересует другое: сколько времени вам удастся предаваться злорадству по этому поводу?

Голос его звучал отнюдь не угрожающе, да и улыбка была самой обыкновенной, но Рэндолф Марч нервно теребил пальцами щеточку усов над верхней губой; наконец он взглянул на девушку и произнес:

– Карина, дорогая, у нас могут возникнуть осложнения с этими мужчинами. Наверное, тебе лучше уйти.

– Нет, пожалуйста! – воскликнула девушка. – Мне было бы жаль пропустить такой спектакль.

– Какое похвальное мужество, Карина, дорогая, – воскликнул Святой. – Смотрите не пропустите спектакль. Я обещаю, что не причиню вам никакого вреда и вы даже повеселитесь.

– Черт вас побери! – Марч вскочил на ноги. Теперь, когда прибыл капитан, он стал смелее. – Не смейте говорить с ней подобным тоном!

Саймон игнорировал его замечание и продолжал:

– Если вы останетесь довольны сегодняшним вечером, то можете мне позвонить завтра, и мы посмотрим, что можно будет еще организовать.

Марч сделал шаг вперед:

– Черт вас побери...

– Вы повторяетесь, Рэнди, – укоризненно заметил Саймон, подняв бровь. – Может быть, вы неважно себя чувствуете? Может быть, у вас колики, жгучая боль, нервное напряжение, рябит в глазах или обложен язык? Примите болеутоляющее средство – и через несколько минут вы почувствуете себя здоровым как конь... Или вы действительно задумали что-то сейчас предпринять?

Было любопытно, что мог придумать Марч. Присутствие капитана с крепкими мускулами и пистолетом сыграло решающую роль во всей этой сцене. В спокойном безрассудстве Святого было нечто такое, что заставляло Марча подумать о собственной безопасности.

– Я не собираюсь марать руки о таких, как вы, – сказал он надменно и продолжал, уже обращаясь к капитану: – Созовите команду и уберите этих людей прочь.

– Парочку ваших пиратов вы найдете в пакгаузе, – с готовностью подсказал ему Святой. – Мне пришлось их туда отправить, чтобы не мешали мне, но вы их можете выпустить. Можете разбудить и остальных. Позовите всех, будет даже интересно. А когда вызовете полицию, может быть, заодно и сообщите ей, за кем вы ее вызываете. Вы забыли полюбопытствовать на этот счет.

– Ну и за кем же? – резко спросил капитан.

Саймон улыбнулся:

– Меня зовут Саймон Темплер. Больше известен под кличкой Святой.

* * *

Что касается Рэйдолфа Марча, то его реакция на слова Саймона была похожа на плохо отрепетированную интермедию. На его лице отразилось легкое смущение, словно в услышанных им словах было что-то знакомое, но он задумался: не могло ли это означать и нечто большее?

А вот о реакции Карины он не мог сказать ничего определенного. Восхищение, струившееся из ее больших глаз, Саймон был уверен, было всего лишь игрой, которая объяснялась либо ее недалеким умом, либо хитростью, – он еще не понял. События уже начали приобретать дальнейшее развитие, но она проявила необычайную выдержку и самообладание и позволила себе одно легкое движение, чтобы налить шампанского. Теперь она тихо его потягивала, наблюдая за происходящим, как зритель в театре...

Довольно странно, но капитан оказался единственным из присутствующих, кто отреагировал на слова Саймона, и, надо сказать, весьма нерешительно. Он всего лишь направил свой пистолет в сторону Святого. Но для Саймона Темплера этого было вполне достаточно; ему не нужно было смотреть в стеклянные глаза капитана, сверкавшие из-под козырька фуражки. По спине Саймона пробежали мурашки, как будто он уже был на пороге открытия, о котором еще рано оповещать.

– Ну и что? – сказал Марч. – Мне все равно, как вас зовут.

Капитан заметил:

– Но я его знаю, мистер Марч. Святой – широко известный всему миру преступник. Газеты называют его современным Робин Гудом. Это опасный человек. Опасный для вас, для меня и вообще для всех.

– Так не будет ли проще и безопаснее, – сказал Святой, – не вызывать полицию? Почему бы не отправиться еще на одну вечернюю прогулку – в открытое море, а там затопить наше судно и дать возможность газетчикам объявить нас пропавшими без вести – подобно тому, как это было проделано с Лоуренсом Джилбеком и его дочерью?

– Этот человек – маньяк, – заметил Марч холодным тоном.

– Да, – с нарочитой готовностью согласился Саймон, – я полный идиот. Надо быть сумасшедшими, чтобы верить вам. Я не питаю надежды посадить вас на электрический стул за предполагаемую серию убийств, таких, как убийство Лоуренса Джилбека и его дочери Юстины. И того несчастного парня, труп которого сегодня прибило к берегу и к руке которого был привязан спасательный пояс с названием британской подводной лодки. Не говоря уже о большом количестве парней, пошедших на дно вместе с танкером, торпедированным сегодня ночью таинственной подлодкой, о которой, не сомневаюсь, вы могли бы многое рассказать. Конечно, это еще одна моя выдумка.

Саймон понимал, что говорит все это напрасно, но не мог удержаться. Ему надо было увидеть, какой эффект произведет его смелое обвинение в адрес Марча.

Марч поднялся; глаза его сузились. Спустя мгновение он медленно ответил:

– При чем здесь подлодка? Радио сообщило, что танкер взорвался.

– Да, конечно, – сказал Святой. – Но ему помогли взорваться. Я случайно видел подлодку собственными глазами. Ее видели также еще три человека, которые находились со мной.

Марч с капитаном обменялись взглядами.

Капитан сказал:

– Очень интересно. Если это действительно так, то вы обязаны сообщить об этом полиции.

– А почему вы думаете, что я должен об этом знать? – воскликнул Марч.

– Думаю, потому, что вы связаны с Международным инвестиционным фондом, – ответил Святой.

Он выпустил сразу всю обойму зарядов в надежде попасть в мишень хоть одним из них. Его вдруг осенило, что все они попадут в цель. Не то чтобы они все рассыпались, как звон колокольчика, и не то чтобы раздался дребезжащий звук, это была тоненькая трель, такая слабая, что если специально не прислушиваться, то не всякое ухо способно ее уловить. Но Святой уловил. Он знал, что его догадки верны. Ему было ясно, что все эти события были звеньями одной цепи и что Марч и капитан имели к ним непосредственное отношение, хотя пока он еще не знал, какое именно. Ему также было ясно, что, сообщая им об этом, он набивал цену собственной голове. Но это уже неважно. В подобных авантюрах был смысл его жизни, они были для него своеобразным эликсиром жизни.

Уверенность в правильности его догадки не поколебалась, даже когда Марч расслабился, взял сигарету и, смеясь, откинулся на спинку стула.

– Очень забавно, – сказал Марч, – но уже поздно. Капитан, избавьте нас от его присутствия.

– Он очень опасен, – повторил капитан и добавил: – Если его поведение покажется мне подозрительным, то я вынужден буду его застрелить.

– Давай действуй, – одобрил Марч.

Он сунул в рот сигарету и посмотрел по сторонам в поисках спичек. Саймон сделал шаг в его сторону, зажег огонь и предложил его Марчу с подобострастием, отнюдь не свойственным стюарду, которого он дублировал. Мускулы его спины напряглись в ожидании выстрела. Марч насторожился, но все-таки прикурил.

– Благодарю, – сказал он и несколько озадаченно, посмотрел на капитана.

Саймон обвел глазами их обоих.

– Только что у вас был шанс, – заметил он. – Почему вы не воспользовались им? Потому что не хотели шокировать Карину? – Он убрал зажигалку в карман прежним неторопливым движением. – Или вам пришла в голову мысль, что если полиция начнет расследование убийства, происшедшего на вашей яхте, она может докопаться до чего-то такого, о чем вам хотелось бы помалкивать?

– Мистер Марч, – сказал капитан, – а скольким людям он уже успел поведать об этой истории? Не думаю, чтобы вам было приятно терпеть все эти измышления, даже притом, что они совершенно абсурдны.

– Наверное, вам лучше это выяснить, – предложил Марч.

– Я заберу его на берег. И сделаю это немедленно, пока мы ждем полицию.

Видимо, это была крайняя математическая точка расчета, на которой рассеялись последние сомнения Святого, – они окончательно исчезли, растворившись в небытии.

Диалог был построен великолепно. Он был изысканно гладким и лаконичным. Все было выдержано в мягких тонах и не вызывало никаких подозрений у постороннего слушателя, который не вникал в его суть, и Саймону было интересно, относилась ли Карина к категории таких слушательниц. В этих безобидно звучащих словах была заключена суть проблемы, план ее разрешения и согласие на его осуществление. И Саймон осознавал очень четко, что программа действий, одобренная Марчем, не сулила ему ничего хорошего. Что может произойти, если они запрут его в доме, и что имел в виду капитан, предлагая получить сведения от какого-то неизвестного информатора, – вот о чем Саймону пришлось задуматься. Но он сам разыграл этот сценарий, и теперь ему самому придется выпутываться из создавшегося положения.

Саймон понимал, что сейчас решается его судьба и судьба задуманного им рискованного предприятия, но тем не менее внешне он был совершенно спокоен, как будто за его спиной стояла целая армия.

– Обо мне не беспокойтесь, – сказал он. – А вот письмо, которое мне оставил Джилбек, доставит вам массу хлопот.

– Джилбек? – повторил Марч. – О чем это вы говорите?

– Я говорю о письме, которое он предусмотрительно оставил перед тем, как вы его похитили.

– Откуда вы знаете?

– Потому что я в то время жил у него в доме.

Марч снова нахмурил брови:

– Вы что же, друг Джилбека?

– Очень близкий. – Саймон снова налил шампанского себе в бокал. – Я думаю, он упоминал обо мне?

Марч открыл рот, затем на его лице появилось выражение некоторого спокойствия.

– Боже мой! – воскликнул он и рассмеялся, что должно было означать его безграничную сердечность. – Почему же вы сразу не сказали мне об этом? Тогда что же – все это просто шутка?

– Смотря как на это посмотреть, – сказал Святой. – Не думаю, чтобы Лоуренс Джилбек и Юстина нашли это смешным.

Марч закусил верхнюю губу.

– Если вы действительно их друг, – сказал он, – то вы, наверное, не совсем в курсе дела. С ними ничего не случилось. Я связывался сегодня с их домом.

– Дважды, – вставил Святой. – Я перехватил один из ваших разговоров.

– Мистер Темплер, – осторожно заметил капитан, – сегодня вы вели себя неподобающим для друга Джилбека образом. Могу я вас спросить: что вы делали в его доме в отсутствие хозяина?

– Вопрос, что называется, в лоб. – Саймон поднял бокал и слегка пригубил шампанское. – Юстина пригласила меня побыть в ее доме распорядителем. Я отвечаю на телефонные звонки и просматриваю всю личную корреспонденцию. Братец Джилбек – большой любитель оставлять всякого рода записки и заметки. – Саймон опять повернулся к Марчу. – Я еще не все уточнил, Рэнди, но похоже, он не полностью доверял вам.

– Почему? – холодно спросил Марч.

– Он оставил письмо, – продолжил Святой, – о котором я только что упомянул. В запечатанном конверте. В нем содержится распоряжение, в соответствии с которым в случае, если с ним что-нибудь случится, мне надлежит отправить это письмо в Федеральное бюро расследований.

Марч сидел молча.

Девушка закурила сигарету, внимательно наблюдая за Святым.

Затем Марч сказал прерывающимся голосом:

– Лучше уберите свой пистолет, капитан. Со стороны мистера Темплера было очень любезно явиться сюда и поставить нас в известность обо всем этом. Мы должны выяснить все подробности. Возможно, тогда рассеются взаимные подозрения.

– Прошу прощения, сэр. – Капитан принял равнодушный вид, но пистолета не убрал. – Мы должны сначала быть уверенными в мистере Темплере. – Он уставился на Святого своими похожими на гальку глазками. – Мистер Темплер, если вы уверены, что с мистером Джилбеком что-то случилось, означает ли это, что вы выполнили распоряжение Джилбека и отправили письмо по назначению?

Саймон уловил в глазах капитана признаки беспокойства.

– Пока нет. Но...

– Тогда где оно?

– У меня.

– Где?

– Дома.

– Будет неплохо, если вы отдадите письмо мистеру Марчу и тем самым докажете, что говорите правду. – Глаза капитана впились в лицо Саймона. – Может быть, вы не рискнули оставить письмо дома? Может быть, оно у вас с собой?

Он шагнул вперед.

Рука Святого невольно потянулась к нагрудному карману, – по крайней мере, так показалось капитану. Капитан истолковал этот жест именно так, как того и желал Саймон, а потому приблизился вплотную к Саймону с намерением обыскать карман. Саймону только это было и нужно.

В одно мгновение произошло нечто с такой невероятной скоростью, с какой жонглер манипулирует на сцене. Только последующий скрупулезный анализ может пролить свет на то, как и в какой последовательности все происходило – глаз не мог все это зафиксировать.

Святой чуть заметно повернулся, последовал быстрый взмах правой руки, в которой он держал бокал, и пенящееся шампанское залило глаза капитана. Одновременно пальцами левой руки Святой обхватил, подобно железному обручу, запястье руки капитана, сжимавшей пистолет. В следующий момент Хоппи Униатц задействовал свою физическую силу, наличие которой делало его профессионалом в своей области и вполне компенсировало недостаток интеллекта. Его огромная нога, описав в воздухе дугу, обрушилась на спину капитана, а пустая бутылка, опорожненная Униатцем, врезалась ему в затылок. Капитан лежал, распростершись ничком на палубе, а его пистолет, оказавшийся в руке Саймона Темплера, был нацелен в слегка отвисшую челюсть Рэндолфа Марча.

– Извините, что мы не можем оставаться с вами, – пробормотал Святой. – Должен заметить, что ваш шкипер был не слишком любезен с нами. К тому же Хоппи пора ложиться спать. Но вскоре мы снова увидимся, особенно если Лоуренс Джилбек и Юстина не объявятся в ближайшее время. Постарайтесь помнить об этом, Рэнди...

Саймон говорил абсолютно спокойным тоном, но глаза его были суровыми как сталь. В следующую же минуту взгляд его потеплел, и он с улыбкой обратился к девушке, на протяжении всех этих драматических событий сидевшей молча в неподвижной позе.

– Вы не забудете, а? – спросил он. – Если вам захочется повеселиться, вы знаете, где меня найти.

Она, как и Марч, не ответила ему, но ее понимающий взгляд оставался в его памяти до тех пор, пока он не добрался до дому и не уснул.

* *

Саймон с аппетитом уплетал жареного цыпленка и вафли во внутреннем дворике под тентом, когда Питер Квентин и Патриция присоединились к нему.

– Ты, вероятно, здорово устал. – Патриция сбросила с себя купальный халат, прикрыв им загорелые ноги в сандалиях. – Мы с Питером плавали целых два часа. Думали, что ты проспишь весь день.

– Если бы не твой храп, – сказал Питер, – мы бы подумали, что ты мертв.

Святой старательно обгладывал косточку.

– Рано утром встают только пролетарии да миллионеры, – сказал он. – А я не отношусь ни к тем, ни к другим, поэтому стараюсь получать удовольствие от жизни.

Указывая костью, которую он держал в руке, в сторону удалявшейся негритянки с подносом в руках, Саймон спросил:

– Откуда взялся этот черный Нарцисс? Вчера ее здесь не было. Она говорит, что ее зовут Дездемона, но мне с трудом верится в это.

– Не говори с набитым ртом, – сказала ему Патриция. – Она появилась здесь сегодня утром с шофером – негром по имени Эбен. Вчера у них был выходной.

– Интересно. – Саймон отхлебнул кофе. – А мальчика-малайца отослали в город с каким-то поручением. Так что никто не видел, как Джилбек с Юстиной покинули дом.

– Они звонили, – сказала она.

Он утвердительно кивнул:

– В свое время я тоже помогал людям связаться по телефону.

Питер Квентин прислонился своим мощным торсом к нагретому солнцем парапету и вытянул загорелые ноги.

– Мы что, шкипер, останемся здесь, если Джилбеки сегодня не объявятся?

Саймон откинулся назад и обвел взглядом субтропический пейзаж. Позади него был дом – просторный и прохладный, под черепичной крышей. Внутренний дворик усажен гибискусом и азалиями. Фасад дома был обращен к Коллинз-авеню и скрыт от дороги высокими пальмами. Солнце придавало краскам особую яркость, отчего окружающий пейзаж на голубом фоне океана казался совершенно сказочным.

– Мне здесь очень нравится, – сказал Святой. – Объявятся Джилбеки или не объявятся, я остаюсь здесь. Даже без великолепной Юстины. Дездемона готовит по-королевски. Правда, она порой одаривает меня взглядами, которые более впечатлительный мужчина мог бы расценить как неодобрительные, но я чувствую, что могу одержать над ней победу. Думаю, она полюбит меня еще до того, как нам придется расстаться.

– Если она тебя не полюбит – это будет твоим самым крупным и постыдным поражением, – заметила Патриция.

Саймон игнорировал ее едкое замечание и зажег сигарету.

– В центре этого эпикурейского и немного декадентского рая, – сказал он, – мы можем существовать за счет сибаритской роскоши нашего друга Джилбека, даже если нам придется отказать себе в таком изысканном английском блюде, как жаркое из вареного мяса с овощами и бифштекс. Здесь можно жить припеваючи. А сколько здесь интересных людей!

– Ты еще не был в ресторане, где я обедал вчера, выслеживая тебя, – заметил Питер Квентин. – Мне подали свиную отбивную в арахисовом масле и кофе со сгущенным молоком, в результате чего кофе превратился из черного в унылый серый. Еще подали мне какой-то травы, приправленной майонезом, отдающим машинным маслом и туалетным мылом одновременно.

– Интересные люди и весьма привлекательные, – язвительно заметила Патриция. – В особенности рыжеволосые.

Святой опустил веки.

– Дорогая, боюсь, что наш обожаемый Хоппи все слегка приукрасил. Я рассказал тебе вчера вечером обо всем случившемся. Я тут совершенно ни при чем. Просто она попала под зловещее влияние Марча, но моя красота, естественно, произвела на нее впечатление. Мне она показалась скромной девушкой, несведущей в житейских делах и довольно бесхитростной.

– И застенчивой, – добавила Патриция.

– Может быть. Но, безусловно, не лишенной тех качеств, которые грубый мужчина находит привлекательными в подобном типе девушек.

– Полагаю, именно поэтому ты и предложил доставить ей удовольствие при вашей следующей встрече.

– Если она, конечно, захочет получить удовольствие, – заметил Питер. – При этом не имеет никакого значения, если нас всех прикончат.

Саймон выпустил идеальной формы колечко дыма.

– В настоящее время нас не должно это беспокоить. Думаю, что они сейчас не станут нас убивать – отложат на некоторое время, так как я дал им хорошую зацепку.

– Ты имеешь в виду то письмо?

Саймон уклонился от ответа, так как подошла Дездемона, чтобы убрать со стола посуду. Когда последняя тарелка уже была на подносе, поддерживаемом ее пухлой ручкой, она спросила весьма бесцеремонно:

– Когда вы все собираетесь уезжать?

Святой подбросил в воздух монету в пятьдесят центов, поймал ее и положил на поднос.

– Это был самый прекрасный завтрак в моей жизни, Дездемона, – сказал он. – Я думаю, что мы дождемся возвращения мистера Джилбека. – И задумчиво добавил: – Вы уверены, что они не дали вам понять, когда вернутся?

– Не-е. В самом деле нет. – Глаза Дездемоны стали круглыми, когда она уставилась на монету. – Иногда они отправляются в круиз на целую неделю. Иногда – только на один день.

С этими вселяющими надежду словами она удалилась. Питер ухмыльнулся.

– В следующий раз дай ей бумажную купюру, – предложил он. – Она не реагирует на металл.

– Все художники темпераментны. – Саймон вытянул ноги и продолжил с того места, где был прерван. – Да, я упомянул о письме, которое я, будучи достаточно сообразительным, выдумал.

– А почему ты решил, что они поверили тебе?

– Может быть, и не поверили. Но я посеял семена сомнения. Это приманка. И если они решили, что у меня на самом деле не было никакого письма, все-таки эта мысль засела у них в голове. Письмо могло существовать. Я мог бы сам его написать после того, как увидел их реакцию. Это большой риск. Поэтому они не прикончат нас, пока не выяснят все с письмом.

– Прекрасно, – заметил Питер. – Значит, вместо того чтобы укокошить нас без всякого шума, они заставят нас мучиться, пока не разберутся, что к чему.

Патриция резко выпрямилась.

Саймон посмотрел на нее и увидел, что она побледнела – даже загар не смог скрыть бледности ее щек.

– Тогда, – произнесла она медленно, – если Джилбек и Юстина не были убиты, если они просто похищены...

– Продолжай, – твердым голосом сказал Святой.

Она повернулась к нему, и на ее лице, подобном маске, можно было прочитать обуревавшие ее мысли.

– Если ты прав в своих догадках, если Марч действительно по уши завяз в грязном деле и боится, что Джилбек может его выдать... – Она теребила рукой свои золотые волосы. – Если Джилбек и Юстина содержатся где-то как пленники, то эта банда сделает все, чтобы заставить их заговорить.

– Им не придется особенно трудиться, – сказал Святой. – Джилбек вынужден будет рассказать все ради спасения Юстины.

– После такой веселой интермедии, – заметил Питер сурово, – он спокойно позволит себя убить, уверенный в том, что Марч и его компания испытывают только сочувствие к его дочери, оставшейся сиротой.

– Но они теперь перестанут ему верить, – вставила дрожащим голосом Патриция. – Когда Джилбек скажет, что понятия не имеет ни о каком письме, они подумают, что именно так он и должен вести себя в подобной ситуации, и станут еще сильнее мучить его, а может быть, и Юстину тоже. Они будут пытать его, а он будет снова и снова повторять, что ничего не знает ни о каком письме.

Святой покачал головой. Он встал, явно волнуясь, хотя внешне выглядел вполне спокойным.

– Я думаю, вы оба ошибаетесь, – тихо сказал он. – Если Лоуренс Джилбек и Юстина еще живы, то письмо послужит им страховым полисом. Пока Марч верит в существование такого письма, он не станет их убивать. И ему вовсе нет необходимости их мучить. Он напрямую спросит о нем... ну и Джилбек зарабатывал свой хлеб не тем, что медлил нажимать на спусковой крючок пистолета. Он сразу же догадается, что мы ему помогаем. Он немедленно ухватится за предоставленную ему возможность. Вероятно, он скажет, что оставил письмо, а зачем оно им понадобилось? Вы ведь так бы поступили, а? Но что они действительно станут делать? Нет никакой нужды мучить человека, если он готов рассказать им то, что они хотят услышать. У Джилбека нет никакой секретной информации, которая им нужна.

– Откуда ты знаешь? – спросил Питер.

– Я не знаю, – ответил Саймон, – но это вполне допустимо. Моя теория прямолинейна. Джилбек вторгся в Международный инвестиционный фонд Марча. Он был готов простить более мелкие проступки, подобно многим крупным бизнесменам. Вы не сколотите миллионное состояние, соблюдая правила этикета. Но затем Джилбек пошел дальше и понял, что совершил уже не такие мелкие проступки. У него похолодели ноги, и ему захотелось повернуть вспять. Но он зашел уже так далеко, что не мог спокойно уйти. Теперь, согласно нашей стратегии, он знал, что попадет в неприятное положение, поэтому и оставил письмо, которое могло бы его защитить. Вот так. Есть письмо. И оно находится у меня.

Патриция продолжала смотреть в пол; одной рукой она водила по своей коленке.

– Если бы оно у тебя было, – сказала она.

– Оно бы помогло нам. Как бы то ни было, но версия могла бы оказаться полезной. К сожалению, мы впутали в свою авантюру Джилбека.

– Марчу придется поверить в существование письма. Я действовал наугад, брал его на пушку, и все прекрасно сработало. Он подумает, что всю свою информацию я мог почерпнуть только из письма. А это означает, что он должен беречь меня до того момента, пока не переговорит с Джилбеком. И он должен действовать очень осторожно, пока не догадается, за какую веревочку я дергаю.