Глава coрок седьмая

Итак, услышав, что пожаловала госпожа Син, госпожа Ван поспешила ей навстречу. Госпожа Син, не зная, что матушке Цзя все уже известно, пришла узнать, чем кончились переговоры. Но едва переступила порог, как служанки ей рассказали, что произошло.

Госпожа Син хотела вернуться, но было поздно – в доме уже знали о ее приходе.

Госпожа Син вошла, справилась о здоровье матушки Цзя, но та в ответ не проронила ни слова. Госпожа Син смутилась. Фэнцзе, сославшись на дела, улизнула. Следом за Юаньян ушли тетушка Сюэ и госпожа Ван, боясь оказаться лишними. Госпожа Син осталась наедине с матушкой Цзя.

– Я уже знаю, что твой муж хочет взять в наложницы Юаньян и ты пришла просить за него. Что же, ты, как говорится, «трижды послушная и четырежды добродетельная»! Однако на сей раз перестаралась! В доме полным-полно сыновей и внуков, но ты боишься навлечь на себя гнев мужа! Мало того: он безобразничает, а ты потакаешь!

Госпожа Син густо покраснела.

– Я пыталась его отговорить, – робко произнесла она, – но он слушать не желает! Вы же знаете, госпожа, его нрав! Что мне оставалось делать!

– А если он велит тебе убить человека? – гневно спросила матушка Цзя. – Убьешь? Подумай: жена твоего брата честная, скромная, здоровье у нее слабое, а хлопот полон рот. Ей, как говорится, то и дело приходится хвататься то за грабли, то за метлу. И это при том, что ты ей помогаешь. Нас Юаньян выручает, ведь я нынче делами не занимаюсь. А Юаньян так внимательна, так предана мне! О чем бы я ни попросила, все раздобудет. И за служанками следит, чтобы не ленились. Так неужели я должна теперь все бремя хлопот взвалить на себя? Сама о себе заботиться? Просить то одно, то другое, если понадобится? Никого, кроме Юаньян, у меня не осталось! Она старше других и потому знает, как мне угодить! Никогда ничего не клянчит, ни одежду, ни деньги. За это и снискала себе всеобщее уважение, и господа, и служанки ей доверяют. Эта девочка – мне опора. Да и у других, благодаря ей, убавилось хлопот! Не угодят мне жены моих сыновей и внуков, она все за них сделает, лишь бы я не сердилась. А как умеет поговорить, развеселить меня! Нет, никакая жемчужина мне ее не заменит! Нужна твоему мужу наложница, пусть купит какую хочет. Деньги я дам, восемь тысяч лянов серебра, десять, сколько потребуется! А Юаньян пусть выбросит из головы, если искренне хочет выказать мне сыновнее послушание. Так и передай ему, когда вернешься домой.

Матушка Цзя перевела дух и приказала одной из служанок:

– Позови тетушку Сюэ и барышень! Жаль, что все разошлись и не слышали нашего разговора!

Служанка ушла выполнять приказание, и вскоре снова все собрались.

Лишь тетушка Сюэ не пошла, сказав посланной за ней служанке:

– Ведь я только оттуда. Зачем снова идти? Передай, что я сплю!

– Старая госпожа рассердится, если вы не придете, – промолвила девочка. – Пожалейте хоть нас! Я готова вас отнести на спине, если вам трудно идти!

– Ах ты, маленькая плутовка! – рассмеялась тетушка. – Тебе-то чего бояться? Поругают, и все!

С этими словами тетушка поднялась и последовала за девочкой.

Едва она переступила порог, как матушка Цзя пригласила ее сесть и сказала:

– Давайте сыграем в карты! Я знаю, вы, как и я, игрок слабый, поэтому сядем рядом и будем друг друга поддерживать, а то Фэнцзе непременно нас обыграет.

– Совершенно с вами согласна, – кивнула головой тетушка Сюэ. – Вы уж, почтенная госпожа, выручайте меня! Сыграем вчетвером или же одни будут играть, а другие помогать нам?

– А разве можно не вчетвером? – спросила госпожа Ван.

– Один пусть помогает, так веселее, – заметила Фэнцзе.

– Позовите Юаньян, – распорядилась матушка Цзя. – Пусть сядет рядом со мной. Тетушка Сюэ плохо видит, а Юаньян будет нам подсказывать ходы.

Фэнцзе хихикнула и шепнула Таньчунь:

– Вы все грамотные, а гадать не умеете!

– При чем тут гадание, – удивилась Таньчунь. – Не гадать надо, а думать, как выиграть у старой госпожи несколько монет!

– Я хотела погадать, сколько проиграю! – ответила Фэнцзе. – Где уж мне мечтать о выигрыше! Не успела сесть, как справа и слева от меня устроили засаду.

Слова Фэнцзе насмешили матушку Цзя и тетушку Сюэ.

Вскоре пришла Юаньян и села возле матушки Цзя, а рядом с ней – Фэнцзе. Расстелили красный ковер, перемешали карты и объявили младшего. Игра началась.

Заметив, что после нескольких ходов матушка Цзя почти набрала нужную комбинацию, Юаньян незаметно сделала знак Фэнцзе, как раз был ее ход. Фэнцзе поняла, что матушке Цзя не хватает карты с двумя очками, но сделала вид, будто усиленно думает.

– Нужная мне карта у тетушки Сюэ, – с нарочитой неуверенностью произнесла Фэнцзе. – Если не пойти с нее, ничего не получится.

– Нужной тебе карты у меня нет, – заявила тетушка Сюэ.

– Что ж, проверим, – заметила Фэнцзе.

– Проверять будешь потом, а сейчас ходи, – торопила ее тетушка Сюэ, – посмотрим, с какой карты ты пойдешь!

Фэнцзе сделала ход, тетушка Сюэ увидела два очка и рассмеялась:

– Вот оно что! Теперь, пожалуй, выигрыш достанется почтенной госпоже!

– Я неправильно пошла! – как бы спохватившись, воскликнула Фэнцзе.

– Поздно! Раньше надо было думать! – промолвила матушка Цзя. – Попробуй только взять карты обратно!

– Надо было мне прежде погадать! – сокрушалась Фэнцзе. – Сама виновата, обижаться не на кого.

– Так и надо, сама себя высекла! – заметила матушка Цзя. – Думать нужно, а не гадать, – и она обратилась к тетушке Сюэ: – Я совсем не стремилась к выигрышу. Зачем мне эти гроши? Просто везет, и все!

– Разумеется, – поддакнула тетушка Сюэ. – Кто посмеет в этом усомниться?

Фэнцзе тем временем отсчитывала монеты. Но, услышав слова тетушки Сюэ, быстро нанизала их на веревочку и воскликнула:

– Вот и прекрасно! Бабушка играет не ради денег, а ради удачи! А я – наоборот. Поэтому денег отдавать не стану, лучше их спрячу!

Матушка Цзя никогда не тасовала карты, это делала вместо нее Юаньян. Вот и сейчас она продолжала беседовать с тетушкой Сюэ. Наконец она заметила, что Юаньян сидит неподвижно, и спросила:

– Что ты все время дуешься, даже не хочешь тасовать карты?

– Потому что госпожа Фэнцзе не желает отдавать деньги! – улыбнулась в ответ Юаньян.

– Пусть не отдает, ей же хуже! – проговорила матушка Цзя и велела девочке-служанке взять у Фэнцзе связку монет. Служанка взяла и положила деньги перед матушкой Цзя.

– Отдайте! – взмолилась Фэнцзе.

– Фэнцзе и в самом деле мелочна! – заметила тетушка Сюэ. – Шуток не понимает!

Тут Фэнцзе встала, дернула тетушку Сюэ за рукав и, указывая пальцем на деревянную шкатулку, куда матушка Цзя имела обыкновение прятать деньги, сказала:

– Взгляните, тетушка! Мне не сосчитать денег, которые у меня «вышутили» и спрятали в шкатулку! Видите эту связку монет? И часа не пройдет, как она присоединится к тем, что лежат в бабушкиной шкатулке. Так не проще ли сразу положить деньги в шкатулку? Тогда бабушка успокоится и поспешит отослать меня «по важному делу».

Стены, казалось, задрожали от смеха, но тут Пинъэр, как нарочно, принесла Фэнцзе еще связку, на случай, если у нее не хватит.

– Не надо! – замахала руками Фэнцзе. – Отдай бабушке! Пусть спрячет в шкатулку. Все меньше хлопот!

Матушка Цзя затряслась от хохота и даже рассыпала по столу карты.

– Юаньян, дай-ка ей оплеуху! – крикнула старая госпожа.

Пинъэр, как ей было приказано, положила деньги перед матушкой Цзя, а сама, засмеявшись, ушла. Во дворе ей встретился Цзя Лянь и спросил:

– Старшая госпожа Син у матушки Цзя? Отец велел ее позвать.

– Не ходи туда, – сказала Пинъэр. – Старая госпожа рассердилась на госпожу Син, и лишь сейчас госпоже Син удалось немного умерить ее гнев.

– Я только спрошу у старой госпожи, поедет ли она четырнадцатого числа к Лай Да и нужен ли ей паланкин, – проговорил Цзя Лянь. – Так мне удастся вызвать матушку и ублажить старую госпожу. Что ты на это скажешь?

– Лучше не ходи, – посоветовала Пинъэр. – Старая госпожа так разгневалась, что даже обругала госпожу Ван и своего любимого Баоюя. А уж тебе подавно достанется!

– Но страсти как будто бы улеглись, – стоял на своем Цзя Лянь. – С какой же стати она опять будет гневаться? Тем более что я тут вообще ни при чем. Отец велел мне привести матушку и рассердится, если я не выполню его приказа.

Подумав, что Цзя Лянь прав, Пинъэр последовала за ним в покои матушки Цзя.

Бесшумно ступая, Цзя Лянь приблизился к двери, отодвинул занавеску и заглянул в комнату. Госпожа Син все еще стояла перед матушкой Цзя, не смея пошевельнуться. И это сразу бросилось Цзя Ляню в глаза.

Фэнцзе, от которой ничто не могло ускользнуть, заметила Цзя Ляня, сделала ему знак не входить, а на госпожу Син бросила выразительный взгляд.

Госпожа Син сразу смекнула, в чем дело, но просто так было неудобно уйти, и она налила матушке Цзя чашку чая. Вдруг матушка Цзя обернулась, а Цзя Лянь не успел вовремя спрятаться.

– Кто это сует голову в дверь, как шкодливый мальчишка? – спросила матушка Цзя.

– И мне показалось, будто там кто-то есть! – поддакнула Фэнцзе, вставая с места.

Но тут Цзя Лянь появился в комнате и, низко кланяясь матушке Цзя, промолвил:

– Позвольте узнать, почтенная госпожа, поедете ли вы четырнадцатого числа к Лай Да и нужен ли вам паланкин?

– Если ты только за этим пришел, почему прятался? – спросила матушка Цзя. – Снова хитришь!

– Я хотел об этом спросить у жены, но увидел, что вы играете в карты, и не посмел мешать, – ответил Цзя Лянь.

– Что это тебе приспичило? – недоверчиво спросила матушка Цзя, – Не мог подождать, пока жена вернется домой? Впервые вижу, чтобы ты тайком пробирался ко мне! Уж не шпионить ли ты пришел? Даже перепугал меня, негодяй этакий! Твоя жена еще долго будет играть со мной в карты, так что обратись лучше к жене какого-нибудь Чжаоэра, чем изводить собственную супругу!

Все засмеялись.

– Не Чжаоэра, а Баоэра! – поправила Юаньян. – Зачем впутывать Чжаоэра?

– Ты права! – согласилась матушка Цзя. – Где уж мне запомнить всех этих «носящих на спине» и «носящих на руках»![23] Стоит вспомнить давешнюю историю, как во мне поднимается гнев! Я вошла в эту семью, выйдя замуж за правнука, а сейчас и у меня уже есть женатые внуки! Много пережила я здесь за пятьдесят четыре года, но такого бесстыдства видеть не приходилось! Вон отсюда!

Цзя Лянь мгновенно ретировался.

– Говорила тебе, не ходи, а ты не послушался, вот и нарвался на неприятность, – сказала Пинъэр. Она стояла под окном и слышала весь разговор.

Вскоре после Цзя Ляня вышла госпожа Син.

– Весь скандал разыгрался из-за отца! – сказал ей Цзя Лянь. – А виноватыми в конечном счете оказались мы с вами!

– Паршивое отродье! – обрушилась на него госпожа Син. – Другой рад был бы умереть за отца, а этому слово сказали, и он уже ропщет! Негодяй! Все эти дни отец места себе не находит от гнева, смотри, как бы тебя не поколотил!

– Матушка, отец ждет вас, идите скорее, – перебил ее Цзя Лянь. – Он давно меня за вами послал.

Цзя Лянь проводил мать, а сам возвратился к себе.

Госпожа Син рассказала Цзя Шэ о своем разговоре с матушкой Цзя. Цзя Шэ сгорал от стыда, но ничего не мог сделать. Он стал избегать встреч с матушкой Цзя, ссылаясь на недомогание, и ежедневно посылал либо госпожу Син, либо Цзя Ляня справиться о ее здоровье. От Юаньян ему пришлось отказаться, и он взял в наложницы семнадцатилетнюю девушку по имени Яньхун, за которую заплатил пятьсот лянов серебра. Но это к нашему повествованию не относится.

После ухода госпожи Син еще долго играли в карты и только к ужину разошлись. Но рассказывать об этом мы не будем.

Время летит незаметно. Наступило четырнадцатое число. Еще затемно жена Лай Да явилась во дворец Жунго приглашать гостей. Матушка Цзя была в хорошем настроении. Вместе с тетушкой Сюэ, госпожой Ван, Баоюем и его сестрами она отправилась к Лай Да и провела у него в саду добрую половину дня.

Что и говорить, сад Лай Да не шел ни в какое сравнение с садом Роскошных зрелищ, но был достаточно красив и просторен; ручейки, скалы, рощицы, деревья, башни, беседки, террасы – все радовало глаз.

В большой гостиной собрались мужчины – Сюэ Пань, Цзя Чжэнь, Цзя Лянь, Цзя Жун и их близкие родственники. Были среди гостей также крупные чиновники и знатные молодые люди.

С одним из них, Лю Сянлянем, Сюэ Паню уже приходилось встречаться, и он хорошо его запомнил. Прекрасный актер, Лю Сянлянь великолепно исполнял роли молодых героинь и любовниц, и Сюэ Паню очень хотелось с ним позабавиться. Но все не представлялось подходящего случая. И вот сейчас, снова встретившись с юношей, Сюэ Пань был вне себя от радости.

Цзя Чжэнь, да и остальные гости тоже, были поклонниками таланта Лю Сянляня и, выпив немного, упросили его исполнить несколько актов из какой-нибудь пьесы. Затем они сдвинули вместе свои циновки, уселись поудобнее и стали болтать с Лю Сянлянем, шутить и смеяться.

Лю Сянлянь происходил из знатной семьи, рано осиротел и не смог окончить учение. Веселый и живой от природы, он обладал благородным характером, был чужд мелочных забот, увлекался играми с копьем, танцами с мечом, вином и картами, игрой на флейте и цитре, проводил ночи с гетерами. Жизнь его полна была удовольствий и развлечений. Многие и не подозревали, что юноша знатного происхождения, считали его простым актером.

Лай Шанжун, сын Лай Да, давно сдружился с Лю Сянлянем. Но он знать не знал о тайной слабости Сюэ Паня. А тот ни о чем не мог думать и ждал лишь момента, чтобы удовлетворить свою похоть.

Но, как назло, к Лю Сянляню подошел Лай Шанжун и сказал:

– Второй господин Баоюй велел передать, что хочет с тобой поговорить. Он давно приметил тебя, но счел неудобным вызывать при гостях. Смотри же, не уходи домой, не предупредив меня. А то господин Баоюй рассердится за то, что я не выполнил его просьбы.

Лай Шанжун вышел и велел мальчику-слуге попросить кого-нибудь из служанок потихоньку вызвать Баоюя. Не прошло времени, достаточного для того, чтобы выпить чашку чаю, как Лай Шанжун вернулся с Баоюем.

– Дорогой дядюшка, – обратился он к Баоюю, – вот вам Лю Сянлянь, а мне надо к гостям.

Баоюй повел Лю Сянляня в кабинет, примыкавший к гостиной, и спросил, не пришлось ли ему в последние дни побывать на могиле Цинь Чжуна.

– Как же, был! – произнес в ответ Лю Сянлянь. – Ездил на соколиную охоту в места, что всего в двух ли от его могилы. Лето выдалось нынче дождливое, и я подумал, что могилу может размыть, поехал взглянуть – опасения мои подтвердились. Вернулся домой, раздобыл несколько сот монет, нанял людей, и они привели могилу в порядок.

– Теперь все понятно! – сказал Баоюй. – В прошлом месяце в нашем саду расцвели лотосы. Я сорвал десяток штук и велел Бэймину отвезти на могилу, а когда он вернулся, спросил, не размыло ли могилу дождем, на что он ответил: «Не только не размыло, но, кажется, будто ее лишь сейчас насыпали». Я сразу подумал, что это какой-нибудь его друг позаботился. А я словно в клетке. Не волен распоряжаться собой, за каждым моим шагом следят, из дому не дают выйти. Уговаривают, увещевают. Я свободен только в словах, а не в действиях! И деньги у меня есть, но тратить их по своему усмотрению я не могу!

– Вам незачем беспокоиться, я сделаю все, что нужно, – пообещал Лю Сянлянь. – Отрадно само по себе то, что вы об этом не забываете. В первый день десятого месяца я собираюсь снова съездить на могилу, уже и деньги приготовил. Я беден, у меня нет сбережений, а заведется несколько монет, сейчас же трачу их на что попало. Вот и решил немного отложить на приведение в порядок могилы.

– А я как раз хотел послать за тобой Бэймина, – ответил Баоюй, – чтобы поговорить об этом. Но ты целыми днями бродишь, и неизвестно, где тебя искать.

– Не надо меня искать, – сказал Лю Сянлянь. – В подобных делах каждый поступает так, как велит ему долг. Я скоро уеду и вернусь года через три, а то и через пять.

– Зачем? – удивился Баоюй.

– Хочу осуществить свою заветную мечту. Какую? Об этом вы узнаете, когда я возвращусь из странствий! – усмехнулся в ответ Лю Сянлянь. – А сейчас разрешите попрощаться!

– Так скоро? – воскликнул Баоюй. – Побудь до вечера, и вместе отправимся домой.

– Мне надо скрыться от вашего двоюродного брата Сюэ Паня, а то как бы не вышел скандал, – ответил Лю Сянлянь.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Баоюй. – Только скажи мне, когда соберешься уезжать. Непременно! – В глазах Баоюя блеснули слезы.

– Разумеется, я приду попрощаться, – пообещал Лю Сянлянь, – но прошу вас никому ни слова о моем отъезде. А теперь идите в гостиную, провожать меня не надо.

Лю Сянлянь покинул кабинет и направился к воротам, но тут заметил Сюэ Паня.

– Кто посмел отпустить Лю Сянляня? – закричал тот.

Лю Сянлянь шагнул к Сюэ Паню, намереваясь ударом кулака свалить его с ног, но тут подумал, что затеять драку, да еще спьяна, значит повредить доброму имени Лай Шанжуна, и сдержался. А Сюэ Пань, увидев Лю Сянляня, обрадовался так, словно нашел драгоценную жемчужину.

– Брат мой, ты куда? – он готов был заключить Сянляня в объятия.

– Немного прогуляюсь, – ответил тот.

– Не уходи, без тебя сразу станет скучно, – с улыбкой произнес Сюэ Пань. – Посиди со мной, чтобы я знал, что ты меня хоть чуточку любишь! Если у тебя есть какое-нибудь срочное дело, поручи его мне, только останься. Ради тебя я готов на все! Хочешь, сделаю тебя чиновником! Хочешь – богачом!

Возмущенный до глубины души, Лю Сянлянь решил хорошенько проучить Сюэ Паня, отвел его в укромное место и тихо сказал:

– Ты в самом деле хочешь со мной подружиться или притворяешься?

Вне себя от радости Сюэ Пань огляделся и промолвил: