Глава 13

– А это что такое?

Гиббонс уставился на блюдо посреди стола. Похоже на желе в форме рыбы. Он не желал даже гадать, что бы это могло быть.

– Это рыбный паштет, – крикнула с кухни Лоррейн. – Его предложила женщина, которая поставляет провизию. Она считает, что это вполне подойдет для свадебного приема.

Гиббонс схватился рукой за угол стола и мрачно глядел на рыбу. Нет, только не это.

Лоррейн вошла в комнату, держа в обеих руках тарелки. Она поставила их на стол, и тут Гиббонса чуть не стошнило. Он посмотрел на Лоррейн, та явно была довольна собой. У нее было то выражение лица, которое появлялось всякий раз, когда она показывала ему страницы каталога с ее любимыми занавесками.

– Что это? – спросил он.

– Цыплячьи грудки в соусе.

– Я не вижу никаких цыплят.

Она идиотски хихикнула.

– Они под соусом.

– Здесь одна сметана. А как насчет холестерина?

– Я же говорила тебе, у этой поставщицы новейшее оборудование. Она готовит сметану из обезжиренного молока.

Гиббонс подумал, что, может, это и не такая уж гадость, но ничего не мог с собой поделать. Сплошной соус и никаких цыплят. Что-то вроде пудинга из тапиоки, размазанного по тарелке. Он наклонился и понюхал. Жуткий запах. Он перевел глаза на другую тарелку. Там было что-то бурое и вязкое. Он даже не решился понюхать.

Он поглядел на чрезвычайно довольную собой Лоррейн.

– Это компот из моркови с черносливом, – объяснила она, показав на бурую массу.

– То, чем ты обычно удобряешь клумбы?

– Клумбы удобряют компостом, а это компот.

– Компост из моркови с черносливом, – сказал он кивая. – Может, все-таки стоит подкормить им твои грядки с помидорами?

Она снова только хихикнула в ответ. Черт побери. Его выводило из себя ее неизменное добродушие. Могла бы попросить его заткнуться, есть, что дают, или оставаться голодным.

Он старался не дышать носом, чтобы не чувствовать запаха.

– Я ведь уже говорил тебе, что твои родственники не будут есть такое. Телятина, сосиски, овощи, спагетти – вот что им нравится.

Да и мне тоже, подумал он.

– Это не их свадьба. Если им не нравится такая еда – это их проблемы.

Она медленно и осторожно принялась намазывать рыбный паштет на крекер. Он смотрел на движения ее пальцев. Ему всегда нравилось смотреть на ее руки. Они у нее были очень красивые. Она продолжала сосредоточенно намазывать паштет, а Гиббонс глядел на ее лицо – глаза опущены, волосы свободно спадают на плечи, губы не улыбаются. Просто неаполитанская графиня. Лоррейн всегда была красавицей, настоящей красавицей.

– А если нам просто сбежать? – спросил он.

– Ты шутишь? – Она широко раскрыла глаза, на лице появилось выражение боли и ужаса, словно он предложил пристрелить ее любимую собаку.

– Да так, просто пришло в голову. Не надо будет ни о чем беспокоиться – как и чем кормить гостей. Переживать из-за всей этой чепухи.

От которой у тебя, Лоррейн, уже мозги набекрень, про себя добавил он.

– Тут не о чем беспокоиться. Все будет нормально. Родственники позаботятся о себе сами. А университетским наверняка понравится такая еда.

Гиббонс почувствовал спазм в животе. Еще и профессора. Черт, эти съедят на халяву все что угодно. Даже компост. Он мрачно поглядел на бурую массу на тарелке, и тут его вдруг осенило.

– Знаешь, по-моему, твой брат этого есть не станет. Он очень разборчив в еде.

Ради Тоцци она, пожалуй, даже согласится изменить меню. Она носится с ним, как с маленьким мальчиком. Вероятно, сейчас скажет, что надо подумать. Поглядим.

Она нахмурила брови.

– Почему ты решил, что ему...

Зазвонил телефон. Она хотела подойти, но Гиббонс опередил ее и бросился на кухню.

– Я возьму трубку, – сказал он. Он был готов на все, лишь бы удрать из-за стола.

Гиббонс поднял трубку на середине второго звонка.

– Алло?

– Привет, Гиб.

Это был Тоцци.

– Черт бы тебя побрал. Как дела?

Тоцци не следовало обращаться к нему по имени.

– Я звоню из автомата. У меня неприятности.

– Что случилось?

– Час назад у меня был гость. Сэл Иммордино. Он знает, что я не тот, за кого себя выдаю. Если бы вдруг не появилась Валери, я едва ли смог бы тебе сейчас позвонить. Понимаешь?

Голос Тоцци звучал взволнованно. Очень скверно, подумал Гиббонс. В случае опасности Майк легко теряет голову.

– Я позвоню в Бюро. Скажи, где ты находишься, и я пошлю к тебе парочку наших ребят.

– Нет-нет, погоди. Мне кажется, все не так плохо.

– Сэл Иммордино заявился к тебе, чтобы прикончить, а ты полагаешь, что все не так плохо?

– Я угрохал на это дело уйму времени. Слишком много времени, а мне пока еще ни до чего не удалось докопаться. Если я сейчас запаникую и дам деру, Иверс нескоро отправит меня на новое задание.

Гиббонс раздраженно потер щеку. Потрясающая логика у этого парня.

– У тебя, кажется, с головой не в порядке? Я же говорил, что Иверс отзовет тебя, если ты до конца недели не предоставишь ему материал на Нэша. То есть к этой пятнице. Сегодня у нас понедельник. Что тебе удастся добыть за оставшиеся дни? Не валяй дурака. У меня нет ни малейшего желания присутствовать на твоих похоронах.

– Послушай меня. Гиб. О себе я сам позабочусь. Со мной ничего не случится.

– Пошел ты, приятель...

– Послушай, Гиб. В этом деле есть что-то подозрительное. Почему Сэл решил прикончить меня самолично? Ведь он глава семейства. Почему он не приказал разделаться со мной одному из своих боевиков?

Гиббонс громко вздохнул. Сейчас Тоцци выдаст какую-нибудь умопомрачительную теорию.

– Я не знаю, почему он так сделал. Полагаю, ты объяснишь мне это.

– Сэл затевает что-то за спиной Мистретты. Сэл думает, что я пронюхал про это. Он считает, что меня следует вывести из игры, но он не может отдать такой приказ. Это станет известно семейству, все станут гадать, зачем ему понадобилось убирать меня. Сэл не хочет, чтобы ему задавали вопросы, не желает отвечать на них. Это единственное объяснение его поведения. Ты же говорил, что там, в музее, Мистретта был вне себя, когда ты намекнул ему, что Сэл проворачивает какие-то дела на свой страх и риск. Говорю тебе, что бы ни затевал Сэл, он действует, не получив согласия Мистретты. И Сэл думает, что мне известно, что это за дело.

– Это не имеет никакого значения.

– Вроде бы не имело смысла заявляться ко мне собственной персоной, чтобы избавиться от меня. Я останусь и выясню, что он задумал. Подсылать своих парней он не станет, так что опасаться мне следует только его самого и, может, еще братца Джозефа. Я могу не попадаться им на глаза все четыре дня. Всего-то и делов!

Тоцци говорил весьма убедительно, но Гиббонс слишком хорошо его знал и понимал, что Майк пытается убедить самого себя.

– Нет, я с тобой не согласен. Тебе грозит опасность, нужно выходить из игры. И немедленно.

– Нет, только не сейчас. Я должен довести все до конца. Не важно, станешь ты помогать мне или нет.

Гиббонс в отчаянии закатил глаза.

– Так и знал, что услышу это. Никогда не можешь выпутаться без моей помощи. Никак не обойдешься без меня?

– Ах ты паршивец. Да, мне нужна твоя помощь. Ты ведь, кажется, мой напарник?

– К несчастью.

– Можешь издеваться сколько угодно. Так приятно чувствовать поддержку друга.

Гиббонс заметил в раковине грязные банки из-под какого-то очередного дерьма.

– Ну, так что же я должен для тебя сделать? Я просто сгораю от нетерпения.

– Забудь об этом. Мне ничего не нужно.

Бурая смесь налипла на одну из банок. Должно быть, компост.

– Да я прямо-таки жажду помочь тебе! Что от меня требуется?

– Ну ладно. Отправляйся в приют Марии Магдалины в Джерси-Сити и разыщи сестру Сэла, монашку. Просто побеседуй с ней. Покажи ей свое удостоверение и расспроси про Сэла и дела их семейства. Это сдвинет ситуацию с мертвой точки. Если я правильно понимаю характер Сэла, как только он услышит, что его сестру допрашивал агент ФБР, он просто спятит. Если нам повезет, Сэл запаникует и непременно сделает какую-нибудь глупость.

– Сэл запаникует? Да ты мечтатель, мой друг. Сэл профессиональный преступник. Думаешь, его сестру не допрашивали раньше?

– Конечно, допрашивали. Но Сэл на этот раз что-то скрывает от Мистретты, и сейчас это его сильно встревожит.

В открытую дверь Гиббонс видел, как Лоррейн что-то накладывала ему на тарелку. О Господи...

– Хорошо, сегодня же утром займусь сестрой Сесилией.

– Отлично.

– Погоди-ка, приятель. Держи меня в курсе дела, а не то я сам разберусь с тобой вместо Сэла Иммордино. Понятно? Позвони мне завтра. Договорились?

– Разумеется. А ты как думал? Мы ведь напарники, верно?

Гиббонс немного помолчал.

– Верно.

– Я позвоню тебе в Бюро завтра после обеда. Часа в два.

Гиббонс поглядел на Лоррейн. Она снова намазывала на крекер рыбный паштет.

– Как у тебя дела с твоей подружкой? С Валери.

– Прекрасно, – удивленно ответил Тоцци.

– Ты сказал, что она видела тебя с Сэлом.

– Да, но ничего не случилось.

– Надеюсь, ты не станешь обращаться с нею, как со своей шлюшкой Сидни? Вэл, кажется, славная девушка. Не стоит впутывать ее во все это дерьмо.

– В какое дерьмо? О чем ты говоришь?

– Просто помни, что она должна оставаться в стороне.

– Конечно. Или ты считаешь меня полным идиотом?

– Хочешь, чтобы я сказал, кем тебя считаю?

– Я позвоню завтра. Не обижай монашку, ладно?

– Может, мне преклонить перед нею колени?

– Пока.

Тоцци повесил трубку.

Гиббонс прислонился к холодильнику, все еще держа трубку в руке и глядя на Лоррейн, поедающую бурое месиво. Она не просто ела, она наслаждалась едой. Гиббонс тяжело вздохнул. Валери ни за что не приволокла бы в дом подобную мерзость. Да и прежняя Лоррейн тоже.

Телефон противно зазвонил, напоминая, что следует повесить трубку.

– Все остывает, – крикнула ему из столовой Лоррейн. Она, вероятно, услышала звонки.

– Я уже иду.

Он повесил трубку. Черт бы их всех побрал!

Гиббонс раздвинул портьеры и выглянул в окно, проверяя, на месте ли машина. Приют Марии Магдалины располагался в жутком квартале – дрянные мальчишки, болтающиеся без дела, ампулы от наркотиков в сточных канавах, дешевые хлыщи, разъезжающие в потрепанных «кадиллаках». В такие районы полиция наведывается только в случае крайней необходимости. Поглядев на машину, Гиббонс с удивлением обнаружил, что даже радиоприемник пока еще был на месте. Он снова уселся на потертую софу с розовой обивкой, ожидая возвращения сестры Сесилии.

На полу возле его ног сидел мальчонка с черной челкой, свисающей на глаза, и остервенело разминал в руках кусок пластилина цвета сырого мяса. Такой цвет получается, если смешать вместе все остальные, подумал Гиббонс. Пацан терзал пластилин, запуская в него пальцы, точно когти. Возможно, он думал, что это на самом деле живая плоть. Гиббонс поглядел на его крошечное злобное лицо. Будущий уголовник, уже сейчас ясно. Пацан понемногу подбирался все ближе к его ногам, поглядывая на его сандалии и явно намереваясь залепить дырочки пластилином. Гиббонс молча наблюдал за его продвижением. В кармане у него была пара наручников – если что, он прикует маленького паскудника к батарее.

Гиббонс посмотрел на дверь, через которую несколько минут назад удалилась сестра Сесилия. Куда, черт побери, она запропастилась? Может быть, побежала звонить Сэлу, чтобы сообщить, что к ней наведался агент ФБР? Держалась она несколько надменно, почти ничего не отвечая на его вопросы, впрочем, вполне вежливо и прилично. Он решил поднажать на нее, когда она вернется, чтобы информация непременно дошла до Сэла.

Гиббонс скосил глаза на пацаненка, который все ближе подползал к его сандалиям. В комнате было жарко и душно, пахло грязной детской одеждой. Лампы дневного света ярко освещали помещение, делая его похожим на операционную и играя бликами на лепнине потолка. Гиббонс заметил банку из-под сока на полу и принюхался к обивке софы, гадая, чем она может быть пропитана.

– Прошу прощения, мистер Гиббонс.

Сестра Сесилия вошла в комнату с плачущим ребенком на руках.

– Небольшие неприятности, – с извиняющейся улыбкой сказала она, показывая ему младенца.

Она уселась в потертое кресло напротив него. Стекла ее больших очков сверкнули. Она достала бутылочку с соской и сунула ее в рот хнычущему младенцу. Тот сразу умолк.

Гиббонс усмехнулся. Дешевая уловка. Наверное, думает, что очень умна. Притащила младенца и считает, что нехороший дядя немедленно растает от умиления и его легко будет обвести вокруг пальца. Ну, погоди.

– У него колики, – сказала сестра Сесилия, глядя на младенца. – Но ты не виноват, мое солнышко, ты ни в чем не виноват, мой ангелочек. – Она взглянула на Гиббонса поверх очков. – Его мать была наркоманкой.

– Что?

Сестра Сесилия гордо улыбнулась.

– У его мамочки была трудная жизнь до того, как она попала сюда. Верно, мое сердечко? – Она покачивала младенца.

Гиббонс кивнул. Продолжай в том же духе, и младенца вырвет прямо тебе на юбку, подумал он.

– Мистер Гиббонс, – сестра Сесилия протянула ему младенца, – не могли бы вы...

– Нет, не могу, – мрачно сказал он.

– О...

Гиббонс поглядел на пацаненка на полу. Он ковырялся палочкой в куске пластилина. Надо быть начеку.

– Итак, на чем мы с вами остановились, мистер Гиббонс?

– Вы старательно убеждали меня в том, что ваш брат Сэл не является временным главой семейства и не имеет никаких дел с известным миллионером Расселом Нэшем, – широко улыбнулся Гиббонс.

Сестра Сесилия утвердительно кивнула, сверкнув стеклами очков.

– Совершенно верно.

Жаль, что нельзя заглянуть ей прямо в глаза, чтобы понять – верит она в то, что говорит, или хладнокровно лжет, выгораживая брата?

– Вы убеждены, что ваш брат действительно страдает серьезным мозговым расстройством?

Она помолчала и тяжело вздохнула.

– Тяжкое испытание выпало на долю моего брата. Когда-то он был очень способным юношей, но он так любил свой бокс... Голова человека не может выдержать такое. Все произошло из-за бокса. А в результате его умственные способности... Что тут сказать? В определенном смысле он сейчас на уровне развития семилетнего ребенка. – Она поглядела на мальчишку с пластилином и вздохнула. – Такова воля Божья.

Интересно, сколько раз она уже читала эту маленькую проповедь?

– Скажите мне вот что, сестра Сесилия. Сам я не католик, но меня очень интересуют некоторые вещи. – Он прикусил щеку, чтобы не улыбаться. – Почему Господь вдруг решил превратить здорового сильного молодого человека в безмозглого идиота, эдакого Фрэнкенштейна? Почему Господь сделал это?

Хочешь заморочить мне голову своими проповедями? Я покажу тебе, как это делается.

Она поглядела на младенца и печально улыбнулась.

– Мистер Гиббонс, человеку не дано понять это. Наше дело молиться и подчиняться воле Божьей. Не нам, простым смертным, пытаться разгадать Его намерения. Если Господь решил превратить Сэла в безмозглого идиота, как вы изволили выразиться, значит, это часть Его великого замысла, понять который мы не в силах. – Стекла ее очков снова сверкнули. – Как говорила моя бабушка, когда мы были еще детьми: «Господь все видит и провидит».

– Угу, – кивнул Гиббонс.

Да, ее голыми руками не возьмешь. Держится спокойно и невозмутимо. Прекрасно знает про делишки своего братца, но ничто не может вывести ее из равновесия. Наверно, такой же была мамаша Баркер. Впрочем, в его планы не входило стращать эту монашку. Главное, чтобы она сообщила Сэлу, что у нее побывал агент ФБР.

Гиббонс встал.

– Что же, сестра Сесилия, благодарю вас за то, что вы уделили мне время.

– Не стоит благодарности, мистер Гиббонс. Надеюсь, что мне удалось хоть немного прояснить ваше представление о Сэле.

Гиббонс широко улыбнулся.

– Когда увидите его, передайте ему мои наилучшие пожелания.

Он выглянул в окно и увидел, что машина все еще на месте. Потом поглядел вниз. Мальчишка исчез, но носок его правого башмака был вымазан пластилином.

Чертов паскудник! Его фото когда-нибудь появится в газетах в разделе криминальной хроники. Сукин сын!

Сестра Сесилия старательно кормила младенца и столь же старательно отводила глаза от испачканного башмака. Гиббонс решил не просить у нее салфетку. Не стоит доставлять ей такое удовольствие. Он взял шляпу и вышел из комнаты, сжимая в кармане наручники.

Маленький ублюдок!

Глава 14

Джозеф то и дело вытирал платком лоб. Красивым шелковым платком в тон галстука. Он вскакивал с места, прохаживался взад и вперед и снова плюхался на скамью, чтобы отереть пот. Сестра Сесилия смотрела на ряд невзрачных строений на другой стороне улицы, прижимая руку к ноющему животу. Она уже сожалела, что рассказала Джозефу про визит Гиббонса. Это было ошибкой. Как она не подумала? Джозеф сущий ребенок. Разве можно ожидать от него хоть какой-то помощи?

– Ты уверена, что он из ФБР?

– Я тебе уже сто раз объясняла, Джозеф. Он показал мне свое удостоверение. Кем он еще может быть?

– Не знаю. Может, что-то вроде шпиона. Из какого-нибудь другого семейства.

Сесилия еще крепче прижала руку к животу и нащупала четки. На подобную глупость не стоит и отвечать. Ничего удивительного, что Сэл порой просто выходит из себя. Джозеф иногда бывает совершенно невыносим. И зачем она рассказала ему?

Джозеф нервно теребил в руках шелковый носовой платок.

– Нужно обо всем рассказать Сэлу. Он должен знать это.

– Нет!

Джозеф вскочил и быстро зашагал взад и вперед.

– Ты все время твердишь «нет». Почему? Я ничего не понимаю.

Сесилия не слушала его, она молча смотрела на убогое строение из песчаника, втиснувшееся в череду таких же жалких домишек, на свой приют для незамужних девушек с детьми, приют Марии Магдалины, думая о том, что, если они все расскажут Сэлу, тот может струхнуть и отказаться от намеченного плана и тогда сколько еще придется ждать нового здания... если она вообще его дождется. Каждый день поступали все новые запросы из различных агентств – беременные девушки, молодые девушки с детьми на руках, бездомные дети, – а ей приходилось отказывать им только потому, что в приюте не было места. Она сжала в руке деревянное распятие. Это несправедливо. Ее вынуждают отказывать в помощи обездоленным людям. Как когда-то отказал в приюте Иосифу и Марии хозяин постоялого двора.

Джозеф снова рухнул на скамью.

– Скажи хоть что-нибудь. Сил. Что ты сидишь сложа руки? Нужно что-то предпринять.

Сесилия поправила накидку на голове, надвинув ее пониже на лоб. Живот разрывало от боли. Может быть, Сэлу в самом деле следует отказаться от задуманного? Может быть, ей следует признаться ему, что мистер Мистретта не разрешил вкладывать деньги семьи в этот поединок, что он совершенно определенно сказал «нет», что она солгала Сэлу? Может быть, еще не поздно. Но она не могла отвести глаз от своего приюта. Если все сработает как надо и Сэл получит много денег, что скажет тогда мистер Мистретта? «Верни их»? Конечно, нет. Матч состоится всего через несколько дней. Совсем скоро. И дело тут вовсе не в ее эгоизме – деньги нужны не ей. Они нужны приюту, несчастным девушкам, бедным детям. Они пойдут на доброе дело, за которое ей простится невольная ложь. Когда будет построено новое здание, Господь отпустит ей этот грех. А если сам Господь простит ее, то Сэл и мистер Мистретта простят тоже.

– Сил, сидя тут, делу не поможешь. – Джозеф отер пот и встал. – А что, если нам пойти к мистеру Мистретте? Спросить, как...

– Ни в коем случае!

О, только не к нему, подумала она.

– Послушай, Сил, если ФБР что-то пронюхало про матч, нам необходимо подстраховаться. Мы же вложили в этот бой тридцать миллионов.

– Говорю тебе, нет. Сядь и успокойся. Нельзя действовать без ведома Сэла. Это неправильно.

– Что значит «неправильно»? Ты не желаешь ничего говорить Сэлу, не хочешь пойти к мистеру Мистретте. Так что же нам делать? Просто сидеть и ждать?

Боль в животе была такая, словно там бушевало адское пламя.

– Пожалуйста, сядь и постарайся не волноваться. Ты делаешь из мухи слона. Когда мы были детьми, ты вечно нервничал из-за любого пустяка.

Джозеф опустился на скамью, удивленно уставившись на сестру.

– Когда мы были детьми? О чем ты говоришь? Когда ты родилась, мне было уже одиннадцать. Откуда ты знаешь, каким я был в детстве?