К несчастью, его коготь прочно зацепился за какую-то выемку в Шкатулке.
      Шкатулка Хитросплетений стремительно полетела вниз, к полу пещеры, и вместе с ней камнем полетел невезучий Больши. Птица отчаянно билась, пытаясь высвободиться, скребясь лапой по утягивающему ее вниз грузу, но коготь застрял очень прочно. Каменный пол стремительно приближался. Больши заверещал и закрыл глаза.
      Однако того, что он ожидал, не произошло. Не было череподробительного удара о камень, Шкатулка и птица не разлетелись на кусочки. В последнюю секунду Пьянчужка успел подбежать и поймать их обоих своими узловатыми мохнатыми лапами.
      Больши едва успел открыть глаза, как на его шее сомкнулись грязные пальцы.
      - Попалась, глупая птица, - прошипел гном.
      ***
      Абернети стоял у выхода из пещеры, прислушиваясь к суматохе, царившей в дальнем углу, - и вдруг наступила внезапная тишина. Он стал ждать, когда снова начнется шум, но он все не начинался. Очевидно было, что что-то произошло, но что именно? Ему нельзя было уйти со своего поста, чтобы это выяснить. Он знал, что, если он это сделает, Больши проскользнет мимо него и выберется из пещеры. Майна весь последний час пыталась выманить его с этого места, ожидая своего шанса. Абернети отправил Щелчка и Пьянчужку ловить мерзкую птицу, решив, что для этого дела они в любом случае годятся больше, чем он сам. Он не знал, как им в конце концов удастся поймать манну, но других вариантов, кроме как предоставить им такую возможность, не было. Насколько усердно они пытались это сделать, было видно по звукам их борьбы, непрекращающейся упорной какофонии, заставлявшей его рисовать самые неприятные повороты событий.
      А теперь вдруг все стихло.
      - Щелчок? - неуверенно окликнул он кыш-гнома. Никакого ответа. Пьянчужка?
      Он встревоженно ждал. Что ему делать?
      И тут из фосфоресцировавшего мрака возникли две неясные, но знакомые фигуры, которые несли деревянный ящичек, украшенный сложной резьбой. У Абернети радостно затрепетало сердце: он узнал Шкатулку Хитросплетений.
      - Вы ее нашли! - воскликнул он, с трудом справившись с желанием пуститься в пляс.
      Гномы плелись ему навстречу, вид у них был несколько потрепанный.
      - Глупая птица хотела ее уронить, - мрачно сообщил Щелчок.
      - Хотела ее разбить, - пояснил Пьянчужка.
      - Навредить нашему дорогому королю, - плаксиво сказал Щелчок.
      - Может, даже убить Его Величество, - поддакнул Пьянчужка.
      Они любовно погладили поверхность Шкатулки Хитросплетений, а потом осторожно передали ее псу.
      - Глупая птица больше никому не принесет вреда, - сообщил Щелчок.
      - Никогда! - подтвердил Пьянчужка.
      И выплюнул сильно изжеванное черное перо.
      Глава 20
      ЧАС РАСПЛАТЫ
      Солнце встало над замком Чистейшего Серебра кроваво-красным пятном, обещая плохую погоду на приходящий день. Советник Тьюс снова вернулся на крепостную стену и смотрел, как просыпается лагерь, где провели ночь профессиональная армия Каллендбора и оборванный сброд - разорившиеся фермеры и крестьяне, которые опередили ее в поисках кристаллов мысленного взора. Ночная тьма неохотно отступала на запад, отталкиваемая алым рассветом, лучи которого заливали скорчившихся во сне осаждающих, словно кровь.
      Это едва ли можно считать хорошим предзнаменованием, решил волшебник.
      Он не спал почти всю ночь, осматривая с помощью Землевидения все Заземелье в надежде отыскать Бена Холидея. Он прошел всю землю вдоль и поперек с севера до юга и с запада до востока и не нашел и следа Его Величества. В результате этих бесплодных поисков он испытывал усталость и разочарование и откровенно не знал, что еще предпринять. А что тут предпримешь?
      Замок в осаде, две трети населения открыто восстали против правителя королевства, а Тьюс вынужден один разбираться в такой неприглядной истории. Даже Абернети куда-то запропастился, что стало новым и неприятным источником раздражения. Ивица тоже все еще не вернулась. Если люди и дальше будут так исчезать, то монархия скоро лишится надежной опоры и опустеет, как сдутый воздушный шарик.
      Сапожок вышел из темноты и остановился рядом с советником Тьюсом, глядя вниз, на просыпающуюся на лугу армию. Чуть ли не впервые кобольд не открыл своих многочисленных зубов в улыбке. Советник вздохнул и успокоительно похлопал корявого человечка по плечу. Сапожок тоже измучился и начал терять надежду. Казалось, исчерпаны все возможности действовать, и теперь им остается только ждать, что же будет дальше.
      Ждать им пришлось недолго. Когда солнце начало вставать, а лагерь просыпаться, из лесного мрака вышел незнакомец в черном плаще и направился к дальнему краю луга, туда, где перед скалой росли густые заросли кустарника. Там никто не останавливался на ночлег: земля в этом месте была слишком каменистой и неровной, среди кустарника росло множество колючек и жгучек, солнце туда почти не проникало, и там густо лежали тени. Советник наблюдал за тем, как незнакомец удаляется от остальных. Никто не шел за ним. Казалось, никто вообще не заметил его присутствия. Он не скрывался, не прятался и двигался настолько решительно, что никто не осмелился бы вмешаться. Тьюс обвел взглядом широкий луг. Ни Хорриса Кью с его птицей, ни даже Каллендбора нигде не было видно.
      Каким-то образом избегая плетей ежевики, незнакомец в черном плаще пробрался сквозь нерассеявшиеся еще тени. Что он замышляет? Советник Тьюс этого не знал, но был уверен, что ему не помешало бы знать. Он все время напоминал себе, что ему надо бы что-нибудь предпринять, да только вот никак не мог сообразить, что.
      Сапожок проверещал что-то быстро и весьма настоятельно.
      - Нет, подожди здесь, - посоветовал ему Тьюс. - Ни к чему переплывать ров, пока мы не поймем, что он задумал. И никакого геройства. Мы и так уже потеряли слишком много людей.
      И он снова начал гадать, куда мог подеваться этот гнусный Абернети.
      Теперь появился Каллендбор в сопровождении офицеров и приближенных. Большинство были в доспехах и готовы к битве. Седлали боевых коней. Из фургонов доставали оружие, и пешие солдаты выстраивались за ним в очередь. Тьюс сжал зубы. Видимо, Каллендбору уже наскучила осада.
      Алый свет скользнул по Чистейшему Серебру и окружавшему его озеру и залил весь луг. Он достиг отвесной скалы, где незнакомец в черном плаще уже поднимался к лесу, находившемуся чуть дальше.
      Советник прищурился от яркого света. Незнакомец вышел на открытое место и теперь стоял лицом к отвесной скале.
      - Что он задумал? - с подозрением пробормотал волшебник.
      В следующую секунду незнакомец поднял руки под окутывающим его плащом, тело его застыло, и в землю ударили дуги огня. Волшебник вздрогнул. Незнакомец прибег к волшебству! Тьюс встревоженно переглянулся с Сапожком. С луга донеслись испуганные крики: там заметили огонь. Каллендбор уже сидел верхом на своем скакуне и выкрикивал приказания своим воинам. Кругом суетились люди, плохо соображая, что им надо делать. Пешие и конные солдаты начали выстраиваться в боевые порядки. Фермеры и крестьяне со своими домочадцами не могли решить, пуститься им в бегство или остаться посмотреть, что будет дальше.
      Если бы они обладали хоть небольшой предусмотрительностью, они выбрали бы бегство. Из-под земли донесся низкий, угрожающий рокот, послышался скрежет камней - словно открывалась огромная скрипучая дверь.
      "Ox, ox!" - запоздало подумал советник Тьюс.
      Отвесная скала раскололась, будто разорвалась, как бумага, скрылась за поднявшимся земляным фонтаном. Алый утренний свет ворвался в образовавшуюся черную дыру, заполняя ее нереальными цветами и дымными тенями. Загремел гром, сотрясая землю и всех тех, кто смотрел на происходящее разинув рты, - и на лугу, и на крепостных стенах Чистейшего Серебра. Шипение чудовищ слилось со звоном оружия и доспехов. Все это усилилось, превратившись в вопль, напомнивший смертельную агонию множества живых существ.
      У Тьюса перехватило дыхание. Демоны! Незнакомец в черном плаще вызвал демонов!
      Яростный вихрь пронесся по лугу, прижимая к земле палатки и штандарты, заставляя лошадей в ужасе вставать на дыбы, а пеших падать на колени. Каллендбор выхватил свой палаш, но мощное оружие казалось спичкой против урагана.
      Демоны вышли из разрыва. Их доспехи ощетинились шипами - черные и обугленные, они словно обгорели на самом жарком огне. Их тела дымились. Они выскакивали из разрыва на луг, и при этом из-под их забрал и из креплений доспехов вырывались струи пара. Это были худые уродливые существа, согнутые и искореженные, словно выросшие на ветреном склоне деревья, которые ураганы ободрали догола и сделали твердынями. Они ехали верхом на зверях, не имевших названия, неописуемо жутких - на тварях из кошмаров и больных фантазий, существах из подземного царства теней.
      Они выходили из самых темных недр Абаддона, становясь по правую и левую руку от фигуры незнакомца в черном плаще. Они выстраивались от озера до скалы, пока не заполнили весь дальний край луга. В лучах кроваво-красного рассвета они напоминали уголья, раздуваемые кузнечными мехами. Жар сочился из трещин и ущелий их тел, словно огонь, пылающий в плавильне.
      Советник Тьюс почувствовал, что у него перехватило дыхание.
      Когда незнакомец в черном плаще повернулся и посмотрел на него через воды озера, волшебник понял, что на порог к нему явилась настоящая беда.
      ***
      - Вы съели птицу? Съели?!
      Абернети ошеломленно смотрел на кыш-гномов, которые стояли перед ним расстроенные. Довольные улыбки медленно сползали с их лиц.
      - Она это заслужила, - пробормотал кыш-гном оправдываясь.
      - Глупая была птица, - буркнул Пьянчужка.
      - Но есть-то ее было ни к чему! - крикнул Абернети выходя из себя. - Вы хоть понимаете, что вы сделали? Только птица знала, как можно отсюда выбраться! Только она знала, как открыть Шкатулку! И что мы должны теперь делать? Мы заперты в этой пещере, а наш король заперт в Шкатулке, и мы ничего не можем поделать ни с тем, ни с другим!
      Кыш-гномы переглянулись, жалобно заламывая свои волосатые ручонки.
      - Мы забыли, - проныл Щелчок.
      - Да, точно, мы забыли, - повторил Пьянчужка.
      - Мы же не знали, - тянул Щелчок.
      - Мы и не подумали, - оправдывался Пьянчужка.
      - Это все он, это была его идея, - объявил Щелчок, указывая на Пьянчужку.
      - Да, это была моя... - Пьянчужка осекся. - Не правда! Твоя!
      - А я говорю, твоя!
      - Нет, твоя!
      Они начали спорить, кричать, толкаться и наконец сцепились в клубок и принялись кусаться и лягаться; упали на пол, продолжая мутузить друг друга. Абернети отошел в сторону, возвел глаза к небу и уселся, поставив Шкатулку Хитросплетений на колени. Пусть дерутся, решил он. Пусть вырывают друг у друга клочья волос и давятся ими. Ему наплевать. Он сидел, прислонившись спиной к каменной стене, и размышлял над превратностями судьбы. Трудно смириться с тем, что они были так близки к успеху - и вмиг все рухнуло. Он смотрел, как кыш-гномы катаются по полу. Он все еще не мог поверить, что они съели птицу. Ну вообще-то, пожалуй, мог. По правде говоря, если принять во внимание их натуру, это вполне понятно. С их точки зрения, сожрать ту птицу было совершенно естественно. Злился он главным образом на самого себя - за то, что допустил такое. Хотя и не мог этого заранее предвидеть. И все же.., все же...
      Какое-то время он предавался размышлениям, не в силах справиться с собой. Шли минуты. Шум борьбы, доносившийся из темноты, смолк. Абернети слушал.
      Может, кыш-гномы сожрали друг друга? Достойная кара, коли так.
      Но спустя секунды оба появились - изодранные и исцарапанные, взлохмаченные, понурив головы, поджав губы. Они молча уселись напротив Абернети, глядя в пол. Абернети вопрошающе посмотрел на них.
      - Извините, - спустя мгновение виновато пробормотал Щелчок.
      - Извините, - эхом отозвался Пьянчужка. Абернети молча кивнул. Он не мог заставить себя сказать, что ничего страшного не случилось, потому что, конечно, случилось. Не мог он и сказать, что простил их, потому что не простил.
      Спустя мгновение Щелчок жизнерадостно сказал Пьянчужке:
      - А может, в дальнем конце пещеры еще остались кристаллы?
      Пьянчужка ободрение поднял голову:
      - Да, может и остались! Пойдем посмотрим! И они поспешно помчались в темноту. Абернети вздохнул, но не стал их удерживать. Ведь это помешает им шкодить дальше. Прошло еще время - Абернети не мог бы сказать сколько. Он размышлял, не прибегнуть ли к методу проб и ошибок, чтобы попытаться узнать, какой порядок рун откроет пещеру, но над дверью было несколько дюжин всяческих знаков, так что найти нужное их сочетание надежды не было. И все же - что еще оставалось делать? Он поставил Шкатулку Хитросплетений на пол и начал вставать.
      И в этот момент запоры каменной двери сработали и она задвигалась. Абернети застыл, а потом поспешно отпрянул к стене. Дверь медленно открылась, скрежеща и визжа, впустив слабый розовато-серый свет приближающегося рассвета.
      Абернети затаил дыхание. А что, если это пришел незнакомец в черном плаще? Он невольно закрыл глаза и напрягся.
      - Больши? - неуверенно позвал до боли знакомый голос.
      Угловатое и большеносое лицо Хорриса Кью влезло в пещеру. Он дожидался, чтобы его глаза привыкли к полумраку. Абернети застыл как изваяние, не веря свалившейся на него удаче.
      - Больши? - еще раз позвал маг и шагнул внутрь пещеры.
      Каменная дверь начала закрываться за его спиной. Абернети бесшумно встал между дверью и магом и произнес:
      - Привет, Хоррис.
      Когда Хоррис обернулся, Абернети кинулся на него и свалил на пол. Хоррис завопил и попытался вырваться, напрягая все силы. Он был сплошные костлявые руки и ноги, и Абернети не смог его удержать. Хоррис вывернулся из-под нападающего, поднялся и потянулся к двери. Решившись во что бы то ни стало его остановить, Абернети впился зубами в поношенные одежды просителя, по-прежнему надетые на его противнике, и уперся в пол всеми четырьмя руками-лапами. Хоррис попытался высвободиться, но все-таки не сумел. Абернети зарычал. Они боролись перед дверью, и ни тот, ни другой не мог взять верх.
      А потом Хоррис Кью увидел Шкатулку Хитросплетений, снова вскрикнул, мощным рывком высвободился и схватил деревянную коробку. Он был почти у самой двери, почти на свободе, он яростно отбивался от Абернети, когда из темноты выскочили Щелчок и Пьянчужка, налетели на Хорриса и сбили его с ног. Хоррис рухнул навзничь и остался лежать, ловя ртом воздух.
      Абернети снова отобрал у него Шкатулку Хитросплетений, хотел было отдать ее Щелчку, но тут ему в голову пришла мысль получше. Свободной рукой он заставил Хорриса Кью встать и встряхнул его с такой силой, что было слышно, как у того застучали зубы.
      - Слушай меня, ты, подлый обманщик! - гневно прошипел пес. - Ты сделаешь все, как я скажу, или пожалеешь, что родился на свет!
      - Отпусти меня! - взмолился Хоррис Кью. - Я ни в чем не виноват! Я не знал!
      - Ты никогда ничего не знаешь! - рявкнул Абернети. - В том-то и беда. И вообще, чего ты тут забыл?
      - Я пришел найти Больши, - с трудом проговорил Хоррис, жадно глотая воздух и едва справляясь со страхом. - Где он? Что вы с ним сделали?
      Абернети подождал, пока его пленник немного отдышится, а потом приблизился к нему вплотную.
      - Птичку съели гномы, Хоррис, - мягко сказал он. Глаза у Хорриса округлились от ужаса. - И если ты не будешь меня во всем слушаться, я разрешу им съесть и тебя тоже. Ты меня понял?
      Хоррис сразу же кивнул. Говорить он не мог.
      Абернети чуть от него отодвинулся:
      - Начнешь с того, что откроешь дверь пещеры и выпустишь отсюда нас всех. И не пытайся меня провести. Не пытайся сбежать. Я все время буду крепко тебя держать.
      Он подтащил Хорриса обратно к двери. Щелчок с Пьянчужкой шли за ними по пятам и стояли наготове, пока запуганный маг выбирал последовательность магических рун, открывавшую дверной замок. Дверь медленно открылась. Маг, писец и гномы вывалились на свет божий.
      Абернети снова повернул Хорриса Кью лицом к себе и в сердцах сказал:
      - Что бы ты ни говорил, а виноват во всем ты, Хоррис, во всем, что случилось, и чтобы я больше никаких оправданий не слышал. Даю тебе всего одну возможность все исправить и советую ею воспользоваться. Я хочу, чтобы Его Величество король был освобожден. Я хочу, чтобы Бен Холидей вернулся в Заземелье. Ты отправил его в Шкатулку, а теперь вызволи его оттуда!
      Хоррис Кью судорожно сглотнул. Его кадык дернулся, щеки и рот ввалились, издав сосущий звук. Он походил на огородное пугало, которое не снимали долгое время после того, как оно перестало приносить всякую пользу. Казалось, он сейчас рассыплется и превратится в кучу грязных тряпок.
      - Не знаю, получится ли у меня, - прошептал он досадливо.
      Абернети одарил его самым гневным взглядом, на какой только был способен.
      - Советую надеяться, что получится, - с ехидненькой улыбкой проговорил пес.
      - Но что они со мной сделают, когда окажутся на свободе? Холидей, может и поймет, но как насчет дракона и ведьмы?
      - У тебя будут заботы посерьезней, если ты их не освободишь. - Абернети не думал с ним церемониться. - Говори слова заклинания, Хоррис. Сию секунду!
      Хоррис Кью облизал губы, посмотрел на кыш-гномов и сделал глубокий вдох.
      - Я попробую.
      Цепко держа мага, Абернети вручил ему Шкатулку Хитросплетений и зашел ему за спину. Одной рукой он сжал худую шею Хорриса:
      - И помни: никаких фокусов.
      Алым сиянием рассвет пробивался сквозь лесные тени, сомкнувшиеся вокруг них, медленно оттесняя темноту на запад. Абернети рассвет не понравился. Надвигалась непогода. Он уже думал о пути обратно к Чистейшему Серебру, об осаде, о Каллендборе и незнакомце в черном плаще. На мгновение он резко стиснул Хоррису Кью горло.
      Хоррис начал говорить:
      - Рашун, облаит, сурена! - Он облизал пересохшие губы. - Ларин, кестел, мэнета! Рун!
      И верхняя сторона Шкатулки Хитросплетений мгновенно исчезла в туманном завихрении неприятного зеленого света.
      ***
      Бен Холидей увидел, как на черной стене перед ним появилась трещина, и мгновенно повернулся к ней. Даже когда она только чуть замерцала, он уже бежал к ней. Ночная Мгла и Страбон следовали за ним, поотстав на шаг. Трещина все росла, словно вся стена раскалывалась надвое. Волшебные туманы яростно кипели, устремляясь к трещине, будто живое существо, обладающее собственной волей. Бен кинулся в пролом, не думая о последствиях, сознавая, что только подобное отверстие может дать им шанс освободиться. Казалось, свет втянул его в себя, подхватил, закрутил в вихре, как сильный ветер подхватывает перышко. Он чувствовал, что ведьму и дракона увлекает следом за ним.
      Сумрак и туман остались внизу. Лабиринт растаял. Над ними свет принял зеленоватый оттенок, и за его завесой качались, волновались какие-то тени.., ветви деревьев и листья - вдруг понял он... А еще небо, все еще темное после ухода ночи... И запах земли, моха и прелой растительности... И медный привкус чего-то вроде серы... И чьи-то голоса и раздирающие душу крики...
      А потом его вынесло в лесную сень Заземелья: он вернулся обратно в тот мир, откуда был похищен. Он обнаружил, что стоит всего в нескольких шагах от Абернети, Хорриса Кью и Щелчка с Пьянчужкой. Они смотрели на него, широко раскрыв глаза и разинув рты.
      А потом появилась и Ночная Мгла, снова ставшая прежней. Сила ее волшебства ощутимо исходила от ее тела, рассыпаясь мелкими искрами и отсветами. Она импульсивно воздела руки к небу - белая прядь в ее черных волосах блестела, словно изморозь на антраците, - холодным профилем своего мраморного лица повернулась к красным отсветам рассвета.
      - Свободна! - радостно вскрикнула ведьма. Позади нее из Шкатулки Хитросплетений вырвался Страбон, снова обретя свою форму дракона, разворачивая чешуйчатое черное тело, расправляя крылья, поднимаясь к небу с чудовищной вспышкой пламени, вырвавшегося из его пасти. Пламя, словно молот, ударило в дверь пещеры и отразилось вверх, в небо. Дымясь и сверкая бесчисленными шипами и острыми краями, дракон гулко и раскатисто кашлянул, а потом умчался вслед за уходящей ночью.
      - О великий король! - приветственно воскликнул Абернети. В голосе его явственно прозвучало облегчение. Он вырвал Шкатулку Хитросплетений у Хорриса Кью и поспешил к Бену. - С вами все в порядке?
      Бен кивнул, осматриваясь, пытаясь убедиться, что это действительно так. Щелчок и Пьянчужка тихо повизгивали от восторга, глядя на него, одновременно стараясь отодвинуться подальше от черной фигуры Ночной Мглы. Хоррис Кью, похоже, искал, куда бы ему спрятаться.
      Бен сделал глубокий вдох:
      - Абернети, что происходит? Писец выпрямился:
      - Ну, по правде говоря, много чего... Кыш-гномы вдруг разразились приветственными воплями, оборвав объяснения Абернети:
      - Великий король Заземелья!
      - Могучий король Заземелья!
      Щелчок и Пьянчужка обнимались и радостно подпрыгивали. Видимо, они только теперь убедились, что это и на самом деле король. Бен неуверенно им улыбнулся. А они что тут делают?
      Абернети попытался продолжить объяснения, но Ночная Мгла заметила Хорриса Кью и кинулась на него, взметнув черными одеждами.
      - Ты! - прошипела она с нескрываемой яростью и злостью.
      Бен быстро встал между ними:
      - Погоди, Ночная Мгла. Сначала я хочу услышать, что скажет Абернети.
      - Убирайся с моей дороги, шутейный король! - ядовито приказала ведьма. Мы уже не в лабиринте и не подчиняемся его законам. Я получила обратно свою волшебную силу и могу поступать так, как мне вздумается!
      Но Бен не отступил. Он достал из-под куртки свой медальон:
      - Мы оба стали теми, кем были. Не испытывай свою силу против моей. Я узнаю от моего писца, что происходило за время моего отсутствия, и только потом приму решение относительно Хорриса Кью.
      Ночная Мгла застыла на месте, мертвенно побледнев от ярости.
      - - Начинай рассказывать, Абернети, - негромко попросил Бен.
      Абернети послушался. Он рассказал королю о Шкатулке Хитросплетений и Хоррисе Кью, о кристаллах мысленного взора, незнакомце в черном плаще, Каллендборе и осаде замка Чистейшего Серебра. Бен молча слушал, не сводя глаз с Ночной Мглы. Когда Абернети закончил рассказ, Бен встал рядом с Хоррисом Кью:
      - Ну?
      - Ваше Величество, мне нечего сказать в свое оправдание. - Казалось, маг совершенно сдался. Его худая высокая фигура жалко согнулась, выражая повиновение. - Незнакомец - это волшебное существо, которое вышло из Шкатулки Хитросплетений.., и в этом тоже виноват я. Оно очень злобное и могучее, и зовут его Бурьян. Он планирует каким-то образом отомстить обитателям волшебных туманов, после того как завоюет Заземелье. Поверьте, я очень сожалею, что содействовал ему. - Он помолчал, судорожно сглатывая. - Хочу только напомнить, что я все-таки помог вас освободить.
      - Конечно, после того как сам устроил нам ловушку, - напомнил ему Бен и посмотрел на Ночную Мглу. - Мне он нужен на некоторое время. Он может понадобиться мне, чтобы справиться с этим волшебным существом.
      Ведьма встряхнула своей темноволосой головой:
      - Отдай его мне!
      - Не он наш главный враг. Ночная Мгла. И никогда им не был. Он был игрушкой в чужих руках, как и мы, хоть с ним и не обращались настолько плохо. Справься со своим гневом. Поедем с нами к Чистейшему Серебру и сразимся с Бурьяном. Твое волшебство нам сильно поможет. Мы действовали заодно в туманах, мы можем это делать и здесь.
      - Меня твои проблемы не интересуют! - огрызнулась Ночная Мгла. - Сам их решай!
      Она бросила на Бена вызывающий взгляд. Тот глубоко вздохнул:
      - Я понимаю, что то, что случилось в туманах, что было между нами...
      - Замолчи! - заорала она с такой злобой, что Щелчок и Пьянчужка кинулись в лес и исчезли за деревьями. Она побледнела от гнева. - Не говори ни слова! Ничего не говори! Я ненавижу тебя, королек! Я ненавижу тебя всем своим существом! Я живу только мыслью увидеть твою гибель! То, что ты со мной сделал, как ты притворился...
      - Притворства не было...
      - Нет?! Ты не смеешь со мной говорить! - Ее холодное, суровое, прекрасное лицо исказилось, став уродливой маской. - Забирай своего мага! Я не хочу иметь дела с вами обоими! Но... - Тут она пригвоздила Хорриса взглядом, словно мотылька булавкой. - Если я еще тебя увижу, если я поймаю тебя одного... - Она перевела испепеляющий взгляд на Бена. - Я буду вечно тебя ненавидеть! прошептала она. Слова ее проклятия повисли в наступившей тишине, словно бритвы, готовые полоснуть по живому.
      А потом она широко взмахнула руками, стремительно завернулась в дым и туман и исчезла в золотистых лучах рассвета.
      Бен смотрел ей вслед, раздираемый противоречивыми чувствами, осмысляя взрыв ее гнева. Ему казалось странным, что все так повернулось после того, что было между ними, странным, но в то же время закономерным. Он попытался сообразить, можно ли было избежать этого, и решил нет, нельзя.
      - Ваше Величество! - отчаянно вскрикнул Абернети, хватая Бена за рукав.
      Бен обернулся.
      На них упала чудовищная тень. Это Страбон снова спускался с небес, ломая ветки и поднимая тучу пыли и мусора, которая взметнулась вверх, когда его огромная туша грохнулась на землю.
      - Холидей, - дружелюбно прохрипел он. - У нас с тобой еще дела не закончены. Это он виноват в том, что с нами было?
      Бен покачал головой:
      - Нет, Страбон. Тот, кто нам нужен, находится у Чистейшего Серебра и плетет новые козни.
      Громадная рогатая голова дракона повернулась, желтые глаза ярко блеснули в полумраке.
      - Мы начали путь вместе, хоть и не добровольно. Не закончить ли нам тоже совместно? Приятно удивленный Бен улыбнулся.
      - Вполне разумно, - согласился он.
      ***
      Когда с поляны скрылись все - Холидей, Абернети, Хоррис Кью и Страбон (люди улетели верхом на драконе) - и когда прошло достаточно времени, чтобы стало ясно, что Ночная Мгла тоже не вернется, Щелчок и Пьянчужка вылезли из укрытия. Они прокрались сквозь деревья и стояли, тревожно оглядываясь, готовые в любую секунду броситься в бегство. Но кругом стояла тишина, да еще чуть заметный запах драконова огня, опалившего деревья.
      - Они ушли, - сказал Щелчок.
      - Ушли, - откликнулся Пьянчужка. Гномы повернулись к пещере, прикидывая, какое расстояние отделяет их от входа. Дверь теперь осталась приоткрытой: вспышка огня, вырвавшегося из пасти Страбона, сорвала ее с петель и разбила запоры. С ее почерневшей поверхности поднимались тонкие струйки дыма.
      - Теперь мы можем зайти внутрь, хочешь? - сказал Щелчок.
      - Да, мы можем поискать кристаллы, - подхватил Пьянчужка.
      - Там еще должно остаться несколько, - предположил Щелчок.
      - Пусть мы их и не смогли найти раньше, - добавил Пьянчужка.
      - Они хорошенько запрятаны.
      - Где мы и не догадались посмотреть. Наступило долгое молчание: кыш-гномы обдумывали свой план.
      Сквозь лесной полумрак пробились лучи рассвета, окрасив все в золотисто-багровые тона. Птицы замолкли. Насекомые перестали стрекотать и жужжать. Все притаилось. Нависла тишина.
      - По-моему, сейчас нам лучше идти домой, - тихо сказал Щелчок.
      - По-моему, тоже, - согласился Пьянчужка. И две одинокие фигурки засеменили не оглядываясь.
      Глава 21
      ИСКУПЛЕНИЕ
      Глядя вниз со спины Страбона, летевшего высоко над Заземельем, Бен Холидей поймал себя на мысли о том, насколько быстро все может меняться. Всего час назад он находился в заключении внутри Шкатулки Хитросплетений и был так же далек от этого мира, как мертвые далеки от живых. Накануне днем он даже не знал, кто он такой. Он считал себя рыцарем, защитником какого-то господина. А кто был этим господином, сказать не мог. Ночной Мглы и Страбона не существовало: его спутниками были дама и химера. Они были потеряны для самих себя точно так же, как и он сам. Вместе они образовали странную компанию, лишенную реальных воспоминаний о своем прошлом, вынужденную начать жизнь заново в мире, о котором почти ничего не знали. Сблизившиеся в результате общего несчастья, вынужденные разделять жизнь, полную неизвестности и ложных надежд, они за время своих скитаний достигли некоего согласия, граничившего с дружбой.
      Более чем просто с дружбой, щепетильно поправил он себя, в отношении Ночной Мглы.
      А теперь все это ушло, было с них сорвано новым обретением их собственного "я" и возвращением в Заземелье. Можно было подумать, что их переделали дважды: один раз при попадании в Шкатулку Хитросплетений, а второй раз - по выходе из нее. Каждый раз они лишались знания жизни и должны были учиться всему заново сначала став незнакомцами в непонятном мире, а потом снова старыми знакомыми в слишком хорошо понятном. И этот второй, знакомый мир требовал, чтобы они отказались от всего, что было в первом, потому что все это было приобретено и выпестовано на ложных предпосылках. Бена это печалило. Он разделил с Ночною Мглой такую близость, какой никогда не будет больше. Там их связывала взаимозависимость, которая навсегда исчезла. И со Страбоном все произойдет точно так же. Сейчас он нес их в замок Чистейшего Серебра, чтобы сквитаться там с Бурьяном, но, когда с этим будет покончено, он снова исчезнет. Бен не питал иллюзий. Между ними не будет таких разговоров, какие вели рыцарь и химера: они не будут делиться страхами и надеждами, пытаясь совместно понять, как устроена жизнь. Они пойдут каждый своим путем, как это было до того, как их заманили в Шкатулку Хитросплетений, и проведенное в волшебных туманах время забудется, как забывается сон после пробуждения.
      Бен старался справиться с соблазном и не оглянуться на Хорриса Кью, который сидел позади него, перед Абернети. Вот кто виновник их несчастий, мрачно думал он... И в то же время он слишком глуп и невежествен, чтобы возлагать на него ответственность за случившееся. Настоящим врагом был Бурьян. Как у него сложится столкновение с этим существом? Тот обладает немалой волшебной силой и не колеблясь пустит ее в ход, особенно когда узнает, что Бен, Ночная Мгла и Страбон снова выпущены на свободу. Почему это чудовище вообще сочло нужным заключить их в Шкатулку? Какую угрозу они для него таили, коли оно решило избавиться от них таким образом? Или ему просто было так удобнее, только и всего?